Тимур ЛИТОВЧЕНКО
      Лунный сонет
      1
      Он миновал крайний дом, когда со двора его удивлённо окликнули:
      - Лёнча!
      Он обернулся, и губы сами собой расплылись в приветливой улыбке:
      - Добрый вечер, дед Антон!
      Старик ковылял к калитке так быстро, насколько позволяла хромота.
      - То-то моя старуха говорила, что к Марии внук приехал погостить. Ты чего же не зашёл меня проведать?
      - Да когда ж тут успеть ко всем! Я ведь только-только приехал. Завтра зайду, не волнуйтесь.
      - Ну, ладно, твоё дело молодое, иди, иди... Нет, постой. Дай хоть рассмотрю тебя. Стань-ка подальше, - дед Антон окинул Леонида оценивающим взглядом. - Ох и вырос! До генерала ещё не дослужился?
      - Пока только до старшего лейтенанта.
      Дед Антон удовлетворённо кивнул.
      - До старшего, говоришь? Ага! Это хорошо. А куда ты собрался на ночь глядя?
      - Просто решил пройтись.
      - Ну, ступай, ступай. Да смотри, завтра зайти не забудь...
      Леонид знал, что дед Антон ещё долго смотрел ему вслед и думал: "А славный хлопец у Марии вырос! Уже лейтенант, да не простой, а старший. Старший!.."
      Между тем на землю опускалась тёплая тихая ночь. Лёгкий ветерок обдувал лицо. Леонид обернулся и стоял до тех пор, пока густая тьма совсем не поглотила деревенские постройки.
      Дороги почти не было видно. Приходилось распознавать её по скрипу песка под подошвами да по гулкому эху шагов. Впрочем, Леонид не боялся заблудиться. Когда-то в детстве он вечерами частенько удирал вот так же тайком. Бабушка поначалу волновалась, потом привыкла и лишь ворчала, когда он возвращался: "И чего б это полуношничать? Спать надобно..."
      Леонид любил гулять ночью. Он называл сам себя "ночным человеком". В городе вроде бы тоже неплохо: кругом тишина, пустые широкие улицы, залитые светом фонарей. Правда, родители беспокоились ещё сильнее, чем бабушка. А Леонид просто любил ночь. Этого не понять им, дневным...
      Зато в деревне намного лучше, чем в городе. Особенно в поле. Монотонно стрекотали цикады. Из каналов орошения, разрезавших поля на огромные прямоугольники, выползали рваные клочья тумана. У поворота дороги стояла высохшая узловатая груша с голыми ветвями, похожими на воздетые вверх худые руки. И надо всем этим простёрлось чёрное звёздное небо. Идёшь сквозь тьму, словно сквозь Вселенную... Бессмыслица. Там нет воздуха, там нельзя ходить, там можно только летать. Ничего, он ещё, может быть, всё увидит сам! Если только его примут в отряд... Стоп, хватит. Не нужно загадывать, всякое может случиться.
      Воздух заметно посвежел. Речка близко.
      Леонид свернул с дороги и начал осторожно продвигаться к воде. Ночная жизнь шла своим чередом. В траве раздавались шуршание, шелест и писк, кто-то от кого-то убегал, уползал или наоборот - за кем-то гнался. Иногда в воздухе шелестели крылья.
      Люди забились в дома и ложатся по ночам спать. А настоящая жизнь течёт рядом с ними и мимо них, настоящая жизнь - вот она! Здесь её голос и кипение. Здесь ей не мешает глупый человек, "царь природы". Лишь самые мудрые поняли: человечеству уже не место на Земле, здесь ему уже тесно, оно выросло из Земли так же, как ребёнок вырастает из старой рубашки. Человек должен идти дальше - в космос! Леонид тоже хочет пойти вперёд. Полететь...
      Он остановился у самой воды, не спеша разделся и бросил вещи в траву. Запрокинул голову, развёл руки и дерзко взглянул в лицо звёздам, усыпавшим ночное небо. У каждого поселившегося в недосягаемой вышине светлячка действительно есть лицо, и сейчас он действительно смотрит им всем прямо в глаза, медленно проваливаясь в глубину веков, в первобытное состояние. Вот он уже дикарь, нецивилизованный человек. Но дикарь, обладающий невиданными возможностями для покорения пространства. Могучий варвар шепчет звездам:
      - Я полечу к вам. Слышите? Непременно полечу! Ждите меня...
      И он уже летит, а звезды мчат ему навстречу... Так будет.
      Вода была тепла, спокойная. Он присел, погрузившись по плечи, оттолкнулся и поплыл неслышно, без единого всплеска. Тёплые струи приятно щекотали тело. Было удивительно легко.
      Через четверть часа Леонид вышел на берег и насухо вытерся махровым полотенцем. Одеваться не хотелось. Так приятно, когда тело всеми порами кожи вбирает в себя ночь. Он опустился на корточки возле самой воды и принялся ждать появления луны. Когда её верхний край вынырнул из-за леса, всё вокруг сделалось нереальным. Живая сказка...
      Леонид вздрогнул. Что-то плюхнулось в воду совсем рядом. Он невольно отшатнулся и попятился. Лягушка смело выпрыгнула на берег и уставилась на него выпученными глазками.
      - Гонишь меня? Хорошо, хорошо, сейчас уйду.
      В тот же миг позади раздался звонкий смех. Гармония звёздной ночи рухнула. Леонид вскочил и обернулся.
      На него смотрела совсем молоденькая девушка, в обманчивом лунном свете её хрупкое тело в купальнике и пушистые волосы казались удивительно лёгкими, точно паутина. Что это? Кто? Русалка? Нимфа? Фея?..
      От неожиданности Леонид вновь попятился, споткнулся и бултыхнулся в речку, взметнув великое множество серебристых брызг. Девушка засмеялась ещё громче.
      - Куда это ты, прекрасный юноша? Может, подался к своей невесте? А что, Царевна-Лягушка уже отдала тебе стрелу?
      - Кто ты? - удивлённо спросил он.
      - Эх ты, разве так следует разговаривать с девушками? - она обиженно надула губки. - Прежде всего, нужно назваться самому... А впрочем, меня зовут Селеной.
      - Селена... - прошептал Леонид. Гармония волшебной ночи возрождалась. Селена... Может, ты - лунное сияние?
      Такое предположение чрезвычайно понравилось девушке.
      - Если хочешь, то да. Я...
      Она на секунду задумалась, наморщив хорошенький лобик, затем продолжила:
      - Я - дочь Луны. А ты, вероятно, водолаз? - и смех, похожий на лунные брызги, зазвучал с новой силой. Леонид понял: ерунду он несёт. От смущения покраснел и растерянно пробормотал:
      - Да нет, я лётчик...
      - Лётчик? - изумилась Селена. - Так ты, пожалуй, из морской авиации, если тебе настолько нравится вода.
      - Откуда ты взялась? Ты не здешняя. Всех местных я, кажется, знаю. И зачем ты здесь?
      Селена усмехнулась.
      - Откуда я? Ну-у, если мои родители - небесные светила, то я... То я свалилась с неба! - она вновь засмеялась. - А чего ради я здесь? Ну, возможно, мне тоже нравятся ночные купания, как и тебе.
      Леонид страшно удивился: он ещё не встречал людей, любивших ночь так же, как и он. Неужели?..
      После короткой паузы Селена продолжила:
      - Но послушай, лётчик. Моя Матушка-Луна уже показалась в небесной вышине. Раньше тьма всё скрывала, теперь же матушка может нас заметить. А родители очень разгневаются, если вдруг застанут меня с незнакомцем. Так что до свидания, лётчик! Я убегаю... Иначе ты озябнешь. И из морской авиации тебе придётся переходить в полярную. Так что имей в виду: ты мой должник!
      И подхватив небольшую сумку, прежде скрытую густой травой, девушка побежала по направлению к дороге.
      - Эй, Селена! Как найти тебя? - позвал Леонид, высунувшись из воды по пояс.
      - Захочешь - найдёшь! - крикнула она в ответ.
      - Но где, где тебя искать?..
      Селена на миг остановилась:
      - На Луне!
      Она засмеялась и тут же пропала за деревьями. А Леонид вышел из речки и долго стоял на берегу, глядя ей вслед.
      2
      Сидеть было крайне не удобно. Спина совсем задеревенела. Селене даже показалось, что она медленно превращается на статую. В статую... Вот действительно удачная мысль!
      "Я мчусь в космическом пространстве, словно овеянная солёными ветрами деревянная фигура на носу древнего фрегата. Над пультом управления склонился мужественный космонавт, не менее отважный, чем древние капитаны..."
      Или, может, викинги?
      Вздор, при чём здесь викинги! Он же славянин, а не швед и не датчанин. Для полного букета ещё остаётся сравнить лунную трассу с путём из варягов в греки.
      Кгм-м-м...
      Селена очень осторожно положила на колени крошечный ноутбук и расслабила усталые пальчики. Очень жаль, что нельзя диктовать. Руки просто отваливаются. Только однажды она работала в таких ужасных условий. Это было ещё на Земле, два года назад. В тот раз Селена писала серию очерков о жизни тигров, занесенных в "Красную книгу". Но теперь рядом с ней не семья грозных хищников, а человек. И не просто человек, а Лёня. Однако он не должен ничего знать!
      То есть, пока не должен. Сейчас главное - закончить репортаж. Потом можно будет выйти, взять интервью. Вот будет сенсация! Женщина-корреспондент тайком пробралась на корабль и берёт интервью не у кого-нибудь, а у космонавта-мужа, признанного одним из лучших испытателей современности. Да и сам корабль не обычный, это испытательная "рама", куда всем, кроме самих испытателей, вход категорически воспрещён. Кажется, ещё никому из журналистов не удавалось поприсутствовать на "раме" во время испытательного полёта... О-о-о, конкуренты просто лопнут от зависти!
      Пальцы отдохнули. Селена поудобнее пристроила ноутбук и включила просмотр текста. На табло поползли ярко-голубые строки.
      Репортаж никуда не годился. За такую напыщенно-героическую оду на факультете журналистики ей бы не раздумывая влепили не просто "двойку", а "нуль с тремя минусами".
      Как же быть? Возможно, следует сделать акцент на технические детали? Нет, пожалуй, даже не на технические, а на впечатление от техники. Именно так можно превратить героическую оду в нормальный репортаж, значит, материал только выиграет... Обязательно написать о двигателе. Как раз из-за двигателя Лёня уже пять месяцев торчит на Орбитальной.
      Она прислушалась.
      - "Полигон", "Полигон", я - "Витязь". Расход смеси один и четыре. Температура в норме, скорость в норме. Бортовые системы функционируют нормально. Приём.
      Каков был ответ "Полигона", она не услышала: Лёня пользовался наушниками, а не громкой связью.
      Селена попробовала представить, какие у него сейчас глаза. Страстные? Нет, сейчас они не такие, страстными Лёнины глаза бывают, когда он с ней наедине. Хотя страсть профессионального испытателя... Кгм-м-м!.. Упрямые? Мечтательные? Но он же смотрит не на звёзды, а на кнопки, стрелки и лампочки. Скорее всего - сосредоточенные, вдумчивые... Именно так! Он старается перевоплотиться в двигатель, стать металлическим драконом, извергающим плазму огромной температуры. Ибо лишь благодаря перевоплощению можно прочувствовать все тонкости его работы: здесь хорошо, здесь отлично, а вот это никуда не годится, здесь всё полностью переделать...
      Селена уронила голову, утомлённо потерла лоб. У неё опять получается поэтическая сага о звёздном первопроходце. А ведь это обязательно должен быть репортаж с борта испытательной "рамы", иначе ломаного гроша не стоят все её усилия...
      Ладно, прочь всю поэтику, лирику, физику и прочую мерихлюндию! "Эй, ты, "лунная девчонка", возьми-ка себя в руки и покажи всем, что такое настоящая журналистка!" - мысленно приструнила себя Селена, осторожно, чтобы невзначай не хрустнуть косточками пальцев (вдруг Лёня снял наушники!), размяла кисти рук и со всё нарастающим энтузиазмом принялась печатать.
      Через шесть часов всё было готово. Несказанно счастливая и вполне довольная собой, она осторожно вытянула из-за ворота красно-синий цилиндрик на цепочке. Вконец измученная, Селена едва не ошиблась, потому что чуть не проглотила таблетку тоника, услужливо выпавшую на ладонь из прорези красного кончика. Но к счастью, вовремя спохватилась: перевозбуждением, оставшимся после напряжённой многочасовой работы, она сыта по горло. Нужно поспать хотя бы в оставшееся до прилунения время.
      Чтобы вновь не ошибиться, Селена вернула тоник на место, вытянула таблетку снотворного из синего кончика цилиндра и сунула её в красный. Так, вот теперь хорошо: с какой стороны ни возьмись, достанешь снотворное. И получишь законную награду - сон.
      Однако поспать не пришлось. Долгое время сидевший почти неподвижно Лёня резко и как-то недовольно отрапортовал:
      - "Полигон", "Полигон", я - "Витязь". Тестирование закончил, приём, затем, судя по звуку, порывисто стянул с головы наушники и скрылся в недрах узкой кабины.
      Понятное дело, таблетка так и осталась невыпитой, потому что мысли о честно заслуженном отдыхе вылетели из пушистой головки Селены быстрее, чем пробка из бутылки шампанского. Миловидная журналистка, ведущая популярной радиопрограммы "Спутница Земли" исчезла без следа. Вместо неё появилась неугомонная девчонка, шаловливая, словно котёнок. Настоящая "лунная девчонка", как она назвала себя когда-то давным-давно. В руке Селена держала миниатюрный радиоблокиратор.
      Экран монитора покрылся сплошной засветкой. Из брошенных Лёней чёрных наушников доносился такой треск и шум, словно там синхронно разгружались десятки самосвалов. Удовлетворённая собственной находчивостью и сообразительностью, Селена немедленно выбросила блокиратор в люк отходов, быстренько обогнула пульт и спряталась за ним.
      В тот же миг в дверном проёме появился поглощённый своими мыслями космонавт. Его пальцы забегали по кнопкам, отыскивая поломку в системе связи. Селене невыносимо хотелось расхохотаться, выскочить из-за пульта и прокричать что-нибудь бессмысленное, вроде "гав!" или "пиф-паф!"
      Неожиданно её тело наполнилось странной легкостью и начало плавно отрываться от пола. Где-то внизу, держась за пульт управления, нехорошо выругался Лёня.
      - Ой, мамочка! - вскрикнула она, барахтаясь в воздухе. - Держи меня! Лови!
      - Селена?! - изумлённо воскликнул Лёня, никак не ожидавший появления жены. - Селена! - теперь в его голосе чувствовалась не просто тревога, но неподдельный ужас.
      - Ой, помоги! Спаси!
      Он ловко поймал её и развернул лицом к себе.
      - Откуда ты взялась?
      Впрочем, очутившись в сильных надёжных руках любимого, "лунная девчонка" мигом пришла в себя, живо высунула кончик языка, скорчила миленькую гримасу и звонко засмеялась.
      - Ответишь ты в конце концов или нет?!
      - Лёнька, ох Лёнька!.. Ну, чего ты такой хмурый? Витязь ты мой ненаглядный!.. - визжала Селена, пришедшая в полный восторг от столь удачного розыгрыша. - А физиономия же у тебя - ой, не могу просто! Знаешь, на кого ты похож? На букву "ша", написанную не слишком старательным первоклашкой.
      - Да как ты здесь очутилась, в конце-то концов?!
      Словно взбесившись, Лёня что есть сил встряхнул её за плечи. Пришлось объясняться с этим "серьёзным мужчиной", нисколько не понимающим шуток.
      - Да я же здесь пряталась, глупый!
      - Чего-о-о?! - у Лёни глаза на лоб полезли. - Пряталась?! И давно?
      Его непонятливость окончательно рассмешила Селену.
      - Лёнька, ох, Лёнька, ну до чего ж ты глупый, в самом деле! Ну подумай хорошенько, как... то есть, когда бы я могла попасть сюда, если не с самого начала полёта!
      Он закатил глаза и скрипнул зубами.
      - Только учти, я тебя по радио честно предупреждала: соскучилась, жди.
      - Но мы же виделись на базе!
      - Виделись?! Пятнадцать, пусть даже семнадцать минут, поцелуй в щёчку и это ты называешь свиданием после столь долгой разлуки?! Фи! - Селена топнула ножкой, но попала в пустоту, отчего перекувырнулась и вновь заливисто засмеялась. - А может, мне мало? Ты уже полгода здесь торчишь. А я со-ску-у-чи-ла-а-ась! Ты даже не представляешь себе, что такое одинокая женщина - без мужчины...
      - Как ты сюда попала?! Объясни наконец!
      - Да очень просто. Даже рассказывать неинтересно, - Селена пожала хорошенькими плечиками.
      - А всё-таки?.. - настаивал Лёня.
      - Да просто же, говорю! На базе работает моя подруга. Мы с ней временно поменялись местами, тёмные очки, парик, чужая одежда и прочие мелкие уловки издавна делали женщину неузнаваемой. Тем более, вы, мужчины, крайне невнимательны по отношению к нам, - Селена стрельнула глазками в мужа, который едва сдерживал совершенно необъяснимый гнев. Интересно, отчего он так злится?..
      - В общем, моя подруга вылетела пассажирским рейсом на Луну, а я осталась на базе, спряталась на твоём корабле и теперь лечу на ту же Луну, только вместе с тобой. А там мы снова поменяемся. Вот так-то!
      И выдумщица звонко расхохоталась.
      - А охрана?! А техники?! Как ты их обошла?
      - Ну знаешь, дорогой, - возмутилась Селена, - кажется, ты недооцениваешь меня как журналистку! Да грош мне цена была бы в базарный день, если б я не смогла обмануть пару-тройку ваших оболтусов! Охрана, техники - подумаешь! Тоже мне препятствие.
      Он прорычал что-то неразборчивое. В душе Селена начала потихоньку возмущаться: сколько можно сердиться? Кажется, Лёня накричался вволю!..
      Но Лёня заорал вновь:
      - А связь?! Ты заблокировала канал?
      - Я! - воскликнула Селена, мстительно выпятив подбородок. - А что? Может, я не хочу, чтобы на нас пялились твои дружки-женоненавистники, которые по нескольку лет кряду пропадают на базе.
      - Сумасшедшая! Что ты натворила! - завопил он, покраснев от натуги.
      - Что?! Я ещё и сумасшедшая? - Селена была оскорблена до глубины души. Нет, в самом деле, как он смеет! Женщина продралась к нему, неблагодарному, сквозь все тернии, с невероятными трудностями попала на эту проклятую "раму", спряталась в кабине, скрючившись над ноутбуком, ждала столько времени, пока он окончит свои никчемные измерения, обеспечила тайну встречи...
      Такой гениальный план, и вот какова его благодарность! Настоящая скотина...
      - Селена, отдай блокиратор,- уже спокойно попросил Лёня. Она лишь молча мотнула головой.
      - Отдай, пожалуйста. Этот последний шанс.
      - На! - Селена ткнула ему ноутбук.
      - Селена, отдай, - настойчиво повторил Лёня, поглаживая её волосы. От долгожданного проявления нежности сердце ёкнуло, а голова закружилась, но Селена лишь стиснула зубы. Сдаваться вот так сразу? Ещё чего!
      - Я его выбросила.
      Лёнина рука вздрогнула.
      - Ты серьёзно?
      - Абсолютно. Я ждала, чтобы ты хотя бы поцеловал меня. Я знала, что ты сразу же снимешь блокировку и всё испортишь. А теперь я жалею об этом! Честное слово, жалею. Не нужно было выбрасывать блокиратор, нужно было отдать его тебе.
      - Да, следовало было.
      Он отпустил её, Селена поплыла вдоль кабины, цепляясь за стенки. Но всё это было ей уже почти безразлично...
      - Лёня,- тихо позвала она.
      - Дай мне пять минут, пожалуйста, - он склонился над панелью бортовой ЭВМ и что-то лихорадочно высчитывал.
      Все ясно. Она ему надоела. Селена съёжилась, инстинктивно спрятала руки в рукава и забилась в самый тёмный уголок кабины.
      - Селена, Селена, миленькая моя...
      Она зябко задрожала. Лёня обнимал её. Жадно дышал в волосы и шёпотом извинялся:
      - Ну, не сердись, родная, не нужно. Погорячился я, да. Но теперь признаю: ты права, ты! В самом деле, когда мы ещё сможем посидеть вот так, вдвоём среди звёзд! Это и есть счастье, малышка...
      На первых порах она не отвечала. Больше, впрочем, для порядка, чтобы этот подлый предатель не смел щеголять своей привлекательностью. Постепенно позволила ему заглянуть себе в глаза. Потом - вытереть слёзы, набрякшие под глазами двумя прозрачными полушариями. Теперь она ясно чувствовала, что перед ней парит в воздухе её прежний Лёня. Её муж. Любящий, сильный, нежный.
      - Селена...
      Она растаяла в его объятиях.
      - Селена, а о чём ты писала?
      Вот, ну надо же - забыла, совсем забыла! Она неловко подгребла к диктофону, выпавшему из расстегнувшейся сумки и неподвижно зависшему посреди кабины.
      - Лёня, я совершенно растерялась. Внимание, интервью, - Селена щёлкнула красной клавишей и принялась задавать "учёные" вопросы. Подыгрывая ей, Лёня моментально превратился в этакого космонавта-героя: стальные глаза, волевой подбородок, широкие скулы. Только этот современный ковбой, запросто укрощающий космических мустангов, почему-то иногда нетерпеливо посматривал на часы...
      После "учёных" начались вопросы личного характера:
      - Ваш возраст?
      - Тридцать три.
      - Возраст Христа! А чего же вы достигли? Он обратил многих в свою веру, вы же...
      - Я сделал нечто более полезное: "обкатал" пятнадцать ракетных двигателей.
      - Ваш любимый цвет?
      - Лунный, - он зыркнул на часы и недовольно поджал губы.
      - Каково самое нелепое имя или прозвище, которым вас называли?
      - Хоакин.
      - В самом деле? А это что: имя или прозвище? - Селена мастерски притворилась, что не знает этой истории.
      - Имя.
      - Но ведь оно соответствует имени "Аким"...
      - Так назвал меня некий глуховатый старичок-иностранец на одном из международных симпозиумов.
      Так. А теперь, после "артподготовки", можно переходить к вопросам, которые и составят сущность интервью.
      - Спасибо. А какой полёт был у вас самым сложным?
      - Последний.
      - Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
      - С удовольствием, - Лёня напустил на себя ужасно учёный и неприступный вид. - Полёт "рамы" только кажется простым: старт, движение по строго заданной траектории в строго заданном режиме, запланированные маневры, посадка. На самом же деле в этой кажущейся простоте и кроется вся сложность. Этот корабль недаром прозвали "рамой". Здесь всё подчинено одной цели: предельно уменьшить вес. Ничего лишнего! Узкая кабина, начинённая самым необходимым оборудованием, во второй секции - минимальная система жизнеобеспечения, - Лёня удовлетворённо оглянулся кругом.
      - Прочные кронштейны извне. К разъёмам крепятся баки с горючим и испытуемый двигатель. Ничего лишнего: горючего, или в случае с плазменным двигателем азота - по минимуму.
      - Тогда в чём же сложность полёта? - спросила Селена, воспользовавшись паузой. Вообще-то об этом можно было и не спрашивать. Она прекрасно знала, за что её благоверный любит "раму" и за что не любит. Но репортаж не для неё, а для слушателей, так что не задать этот вопрос она не могла.
      - Во время последнего полета произошло нечто неожиданное, из ряда вон выходящее. Ну, просто внештатная ситуация: на борт прошмыгнул "заяц", точнее "зайчиха", - Лёня многозначительно взглянул на Селену. Она все ещё ничего не понимала. - Хрупкая такая "зайчиха", красивая. Но в ней всё же наберётся добрых шестьдесят пять килограммов в одежде и шлеме. Если не больше. Прибавим рюкзачок с водой, пищей, ноутбуком, диктофоном, кассетами и запасными блоками питания. Где-то я слышал, что хорошенькие миниатюрненькие хрупкие журналисточки умудряются таскать за плечами по два-три пуда. Не ли так?
      - Это что, интервью? - в груди зашевелились недобрые предчувствия. Лёня снова посмотрел на часы.
      - Всё вместе, как минимум, лишний центнер. В седую старину капитаны утверждали, что женщина на корабле приносит несчастье. В своём последнем полёте я получил вполне наглядное тому подтверждение, и даже больше неопровержимое доказательство их мудрости. Лишнюю массу тоже ведь нужно разгонять. Не следует забывать, что испытатели проверяют роботу двигателей не просто в критических, а в сверхкритических режимах. Поэтому при оговоренных выше условиях последнего моего полёта лишние сто двадцать килограммов привели к увеличению затраты азота почти в полтора раза. На первых порах отклонение было почти незаметным, зато, когда азотные баки опустели, оно сделалось очевидным. Чтобы не нарушать график полёта и как можно дольше выдерживать заданную скорость, мне пришлось повысить расход азота, вот и всё! Теперь же весь запас азота исчерпан, двигатель замолчал, в результате чего на борту наступила невесомость. Что мы и наблюдаем.
      Лёня повёл вокруг рукой и сказал:
      - В общем, затормозить мне совершенно нечем. "Рама" в зоне притяжения Луны. Так что, "зайчиха", марш в капсулу.
      Говорил очень спокойно, с родительской улыбкой на устах. Селену поразила эта неуместная улыбка и нежность. Диктофон уже давно остановился, но она даже не заметила этого.
      - Но же есть резервный двигатель! - произнесла с надеждой.
      - Есть небольшой, - согласился Лёня, - но я давно уже хотел испытать тройную смесь азота, водорода и кислорода: она больше напоминает по составу воздух, такую смесь получить легче и дешевле, чем чистые компоненты. Поэтому с согласия "Полигона" я опустошил резервные баки. Только в спасательной капсуле осталось немножечко горючего. Но по большому счёту, этой капельки не хватило бы даже для осуществления простейшего маневра "рамы". Пойми, я израсходовал всё топливо, приготовился к аварийной посадке и уже хотел покинуть "раму", как вдруг появилась ты. Так что хватит заниматься болтовнёй. Марш в капсулу!
      - А ты?!
      - Селена, пойми, капсула - не лодка, где один может грести, а другой будет плыть в воде и держаться за корму. Капсула рассчитана только на одного человека - на пилота "рамы". Ступай в капсулу. А я что-нибудь придумаю.
      Селена пристально всмотрелась в непроницаемые глаза мужа и вдруг поняла: он обманывает её. Выхода нет.
      - Лёня!!!
      - Довольно. Через час от "рамы" останется куча металлолома... Поэтому нужно торопиться. Если вовремя не отчалить, капсула не успеет затормозить, и тогда случится непоправимое.
      От безысходности у Селены голова пошла кругом: выходит, Лёня знал обо всём еще с того момента, когда она выплыла вверх тормашками из-за пульта. Знал - и не сказал ей ни слова, ни разу не упрекнул. Лгун бессовестный! Правда, на первых порах он орал как оглашенный, да только кто бы сдержался в такой ситуации?! А Селена ещё обижалась на него! Да если бы она знала, если бы только смутно догадалась о том, что натворила!..
      А Лёня держался молодцом, пестовал, ласкал, целовал свою любимую. Свою ненаглядную жену, которая его фактически... убила...
      Ну, что же теперь делать-то?! Неужели и надеяться уже не на что? Надежда... Любовь... Надежда? Вздор! На что? Нет никакой надежды... Расспросить... А может?..
      Любовь, любовь... Она всегда спасает, спасёт и сейчас. Да только как?!
      - Селена, давай, не задерживайся, - настаивал Леонид, - поцелуемся на прощанье - и... В общем, всё, некогда.
      И совершенно неожиданно Селена поняла, что нужно делать! Да, любовь это единственная зацепка. Нельзя упускать такой шанс!
      Она очень натурально разревелась и пробормотала сквозь всхлипывания:
      - Лёня, Лёнечка, я никуда не пойду. Мы разобьёмся. Наши кости смешаются и истлеют вместе...
      - Нет смысла... если один из нас может спастись, - он пожал плечами. Капитан последний покидает корабль, мужчина уступает место женщине. Марш в капсулу и не говори ерунды! За меня не волнуйся, я что-нибудь придумаю.
      - Я не смогу запустить её! - запротестовала Селена.
      - Ерунда, я запущу. Здесь нет ничего сложного.
      - Но ты остаёшься на "раме"...
      - Капсулу можно запустить и отсюда. На пульте есть кнопка аварийного сброса, нажмёшь - капсула отстрелится. Так что обещаю: тебе, дорогуша, ничего не придётся делать.
      - Где кнопка? Покажи, я нажму её. Капсула отстрелится, и мы погибнем вместе.
      - Что ж, давай, жми вот сюда, - саркастически усмехаясь, Лёня показал на одну из кнопок на пульте. Чувствуя подвох, Селена слегка надавила. Потом сильнее. Ударила кулачком. Смех мужа остановил её.
      - Ничего не выйдет. Капсула соединяется с кабиной, поэтому пока открыт аварийный люк, её сход заблокирован. Это же элементарная "защита от дурака"! Так что хватит устраивать сцену. Ложись туда. Кто-нибудь из нас непременно должен лететь, чтобы рассказать на "Полигоне" обо всём случившемся. Ну, посуди сама: вдруг я здесь ничего не придумаю и в самом деле разобьюсь, - ни единый мускул не дрогнул на Лёнином лице, пока он говорил это. Селена вновь подивилась его самообладанию. Всё же ей легче, потому что согласно придуманному сценарию, она просто обязана устроить истерику, а не сдерживаться.
      - Лёнечка, если ты погибнешь, то я хочу умереть вместе с тобой! Только с тобой, милый! Тем более что я...
      - Ни в коем случае, - веско сказал Леонид. - Должен же кто-то сообщить всё "Полигону"! Иначе ребята не будут знать, что произошло, вновь начнут проверять-перепроверять почти доведенный до ума проект. Целые годы уйдут зря! Разве можно допустить такое?
      - Но я не только запустить эту штуковину - я и управлять капсулой не умею, - Селена вновь заплакала.
      - Капсула спасает даже пилота, который потерял сознание. На Луну ты, во всяком случае, попадёшь. Как и я, - Лёня улыбнулся. - А там уж встретимся и вместе посмеёмся над нашими переживаниями. Как ты мне говорила когда-то: ищи меня на Луне? Так?..
      В конце концов, Селена узнала всё, что нужно. Вроде бы покорившись неизбежному, направилась к капсуле, но неожиданно обернулась и замерла в воздухе посреди кабины.
      - Я... я хочу, чтобы у нас остался ребёнок. Сын.
      Она отвела глаза, потупилась: не могла столь откровенно лгать.
      - Любимая моя, в нашем распоряжении меньше тридцати минут, чтобы эвакуировать тебя отсюда, нужно успеть!..
      Да, она достигла цели. В голосе Лёни появилась некая неуверенность. К тому же он почти никогда не называл жену "любимой". Считал, дурачок этакий, что громкие слова только мешают проявлению чувств, изо всех сил сдерживался.
      - Проклятая жизнь, - Селена как можно естественнее схватилась за голову, - шесть лет ты на "Полигоне", я в вечных командировках. И вот каких-то тридцать минут... Но разве нам их не хватит? А я так хочу, чтобы ты жил, - и прибавила, спохватившись: - Жил в своём сыне. В нашем ребёнке!
      Чуть-чуть приоткрыв губки, Селена томно вздохнула, её ресницы затрепетали, а руки, извиваясь змеями, скользнули к застёжкам комбинезона. Она прекрасно понимала, что соблазн для Леонида слишком велик, видела, как он из последних сил борется с нахлынувшим желанием. Не давая ему опомниться, Селена мигом освободилась от одежды, извлекла из красного кончика висевшего на шее цилиндрика две таблетки: первую - ему, вторую - себе. (Только бы не перепутать!..)
      - Это тоник, он будет вместо шампанского. Заменитель шампанского в невесомости - это почище, чем у молодожёнов! Обними же меня покрепче. Так, чтобы я запомнила этот миг навсегда!
      И Лёня не выдержал. Не глядя проглотил таблетку, порывисто бросился к жене, и они сплелись в пламенных объятиях, кружась в воздухе...
      Теплые сладкие волны ещё перекатывались и мягко ударяли в затылок, но съеденный тоник в конце концов привёл Селену в чувство. Словно Далила на остриженного Самсона, она победоносно взглянула на прикорнувшего к её плечу, крепко спящего мужчину, совершенно по-детски поджавшего губы: таки обманула! Удалось! Вместо тоника Лёня выпил таблетку снотворного и был сражён ею наповал. Вот только Далила сгубила своего Самсона, а она спасла мужа, в этом разница. О, женское коварство! Чего только не придумаешь, лишь бы сохранить жизнь любимому!.. Горячие поцелуи покрыли его лицо, руки, грудь... В последний раз. Порывисто отстранившись, Селена как можно скорее одела Лёню и подтолкнула к люку капсулы.
      Аварийный носитель в самом деле оказался таким тесным, что она с большим трудом запихнула туда спящего. "Как в гроб", - подумала Селена и тут же мысленно выругала себя. Тщательно задраила шлюзовой люк. Рука медленно потянулась к кнопке сброса. "Раму" тряхнуло. Капсула отошла.
      Одеваться не стала. К чему? Поймала свою одежду, беспорядочно плававшую по кабине, сорвала с шеи двухцветный цилиндрик, скомкала всё это и запихнула тугой узел вещей под кресло. Чтобы не мешали. Некоторое время Селена носилась по кабине, наслаждаясь невесомостью и бесшумным "ведьминским" полётом. Старалась думать о чём-нибудь приятном: о Лёне, о лунном сиянии. О шести годах счастья. И о только что пережитых блаженных минутах...
      Вдруг её поразило страшное сравнение: капсула - это гроб. А она летит, точно ангел смерти.
      Нет, в эти последние часы всё встало с ног на голову. Вместо борьбы за жизнь - борьба за смерть. Капсула-гроб не погребает, а спасает. Она наконец решилась родить ребенка (или хотя бы сказала об этом мужу). И никогда не родит. Хотела порадовать любимого - и огорчила его. Он старался спасти её, но будет спасён сам.
      Селена плавно опустилась в кресло перед ненужным пультом управления и послала ослепшему экрану обворожительную улыбку чертовки. Могучим всевластным правом смерти ей дано решать, кто из них двоих будет жить дальше. И она решила!
      - Живи... Умри... Живи... - прошептала тихо-тихо, едва слышно.
      Где-то рядом с "рамой" летела капсула, в которой мирно спал спасённый Лёня. Там же, где-нибудь около корпуса плавал блокиратор, прервавший радиосвязь с "Полигоном". Три совершенно разных предмета, мчащиеся рядом. Три мудреца в одном тазу...
      Если бы не её дурацкая выходка!..
      А впрочем, какая теперь разница! Выбор сделан. Всё.
      Селена улыбнулась так, как улыбается умудрённая долгой жизнью старуха, сладко потянулась, свернулась в кресле клубочком и уже без единой мысли стала ожидать удара.
      Навстречу им неумолимо мчалась Луна.
      3
      Я уже почти заснул, когда в дверь постучали.
      - Вот так ты встречаешь друзей, - сказал Джек, вплывая в комнату. Его лицо, обычно имевшее цвет вкусного ванильного шоколада, было почти серым. Остатков моего сна как не бывало: Джек не из тех ребят, которых можно легко напугать.
      - Что случилось? - быстро спросил я. Он промолчал. Отстегнув широкие спальные ремни, я вынырнул из надувного матраса и вмиг очутился возле него. Но Джек лишь время от времени бросал на меня беглые взгляды. Теперь, когда мы витали в невесомости рядом, я заметил, что белки его глаз порозовели.
      - Ты плачешь? Немедленно расскажи всё,- я энергично встряхнул его за плечи.
      - Только обещай, что никто ни о чём не узнает.
      Голос его дрожал.
      - Болван! Конечно же, я согласен заранее. По крайней мере, от меня точно никто не услышит ни слова, ясное дело.
      - Я не зря прошу, имей в виду, Янис. Нужно срочно организовать выход наружу, на незащищённое пространство. Пойдёшь со мной?
      Я впился в него изумлённым взглядом. Джек разочарованно улыбнулся, словно говоря: "Ну вот, так я и знал, что толку от нашей дружбы никакого!" и попробовал уйти прочь.
      - Стой. Разумеется, я с тобой.
      И пока я одевался, и во время полёта к люку мы не произнесли ни единого слова. Искусственное солнце, висевшее в центре Луны, словно бы сияло ярче обычного. Почему-то сейчас этот привычный ровный свет немного действовал на нервы, от него хотелось уползти в спальню под надёжное сплетение ремней, чтобы забыться глубоким сном, или спрятаться где-нибудь в укромном местечке. Я чувствовал себя сонным паучком. Утомлённым, очень сонным паучонком, который чересчур долго ткал свою сетку...
      Джек дёрнул меня за ногу. Я сразу же проснулся и выровнял курс своего вертокара. Искусственное солнце сияло теперь абсолютно нормально.
      - Прости, друг, задремал. Я ещё не совсем проснулся.
      Он не ответил. Похоже, всё ещё дулся на меня из-за того маленького недоразумения. Интересно, для чего я ему нужен там, снаружи? Он что, один не управится?
      Впрочем, там, в незащищённом пространстве страховка никогда не помешает и никому не повредит. Там может случиться что угодно! В случае чрезвычайного происшествия, если, например, кто-то один будет ранен, другой должен вернуться внутрь и привести помощь. Тем более, если вылазка наружу несанкционированная. Иначе - ищи-свищи! Вот как раз для этого и нужны настоящие друзья: задницу прикрывать, из беды вытаскивать. А то как же иначе...
      Я засыпал ещё дважды или трижды, и каждый раз Джек будил меня.
      Люк затерялся среди старых коммуникаций, уже давно оставленных без присмотра. Наверное, поэтому его до сих пор не взяли под контроль автосторожа. А впрочем, меня это нисколько не удивило, как и Джека. Мы были настоящими лунными людьми, мы здесь родились и выросли. Мы знали, что подобные находки - отнюдь не исключительное явление. Только почему Джек до сих пор не желал делиться своим открытием со мной, с лучшим своим товарищем?..
      Когда спускаешься в "потерянную" шахту, кажется, что ныряешь вниз головой в глубокую пропасть. Хотя на самом деле - наоборот выбираешься из середины Луны на её поверхность. Осознание этого простого факта приходит только вместе с тяготением, сила которого постепенно возрастает.
      - Смотри, чтобы в башку ничем не звездануло, - такими были первые слова моего спутника. Джек произнёс их, едва мы выбрались на поверхность Луны. Подобное предостережение отнюдь не лишено смысла. В поясе астероидов полно мелочи размером от песчинки до кулака, такую мелочь не всасывает "воронка" и не фиксирует ни один локатор. Если подобная штучка, несущаяся со скоростью хорошей ракеты, попадёт в шлем скафандра, костей не соберёшь.
      Когда я принялся объяснять всё это, Джек направил лучик света своего фонарика прямо мне в лицо и прошептал:
      - Умоляю тебя, Янис, помолчи. Ведь он погиб.
      Хриплый голос друга, звеневший в моём шлеме, подействовал убедительно. Я испугался. Хотелось верить, что дрожь в голосе Джека - это всего только помехи. Плакать в скафандре не только бессмысленно (слёзы нельзя утереть) это опасно для жизни. Худшим может быть лишь приступ тошноты. Так и задохнуться недолго...
      - Эй, друг, прибавь-ка кислорода...
      Он молча плёлся впереди по лунной равнине.
      - Кто там у тебя погиб? Скажи наконец.
      - Увидишь.
      Тьма действовала на меня угнетающе, хотя при свете вряд ли было бы легче. Терпеть не могу бесконечного однообразия лунного пейзажа. Говорят, прежде здесь были горы, моря и кратеры, но теперь они покоятся глубоко под толстыми наслоениями измельчённых пород. И это замечательно, поскольку подобный "щит" не пробьёт ни один астероид. Но всё же: до чего печальный вид имеет эта однообразная равнина...
      - Джек!!!
      - Чего тебе?
      Меня охватило недоброе предчувствие. Я вроде бы начинал догадываться, в чём дело... но всё равно ничего не понимал! Если человек погиб при падении астероида, почему нельзя организовать спасательную экспедицию? Зачем нужна именно тайная вылазка? И что вообще можно найти, кроме большой-пребольшой воронки?
      Воронка действительно была. Джек спустился по склону, остановился возле кучи песка, как раз над чёрным отверстием метров двух в диаметре и жестом подозвал меня. Пока я пробирался к отверстию, он уже спустился туда. Всё это было очень похоже на тайное жилище на поверхности... Тем более нужно немедленно организовать спасательную экспедицию - а что даст вылазка двух подростков?!
      "Колодец" образовывали поставленные друг на друга баки из-под горючего со срезанными днищами. Удар астероида привёл к тому, что баки немного сместились, их стенки были порядком измяты. Оказавшись на дне, я убедился, что Джеку действительно требовалась помощь: песок, насыпавшийся по склонам воронки, он сумел вынуть самостоятельно, а вот люк под ногами заклинило. Тут в одиночку не справиться.
      Мы возились с ним битый час. Когда люк наконец подался, Джек прошептал:
      - Иди следом за мной. Не знаю, как бы Хоакин отнёсся к твоему визиту. Мне он, во всяком случае, верил...
      Поколебавшись, он включил шлюзовое устройство. Как и следовало ожидать, тамбур не заполнился воздухом.
      - Задохнулся! - простонал Джек.
      Яркие лучики наших фонариков выхватывали из непроглядной тьмы кусочки незнакомой обстановки. Мой спутник ориентировался безошибочно, так как, очевидно, приходил сюда неоднократно. Жильё имело старомодную конструкцию. Судя по некоторым элементам, его сооружали ещё в те времена, когда лунные люди не отвыкли от гравитации. Озираясь по сторонам, я случайно свернул в боковой туннель.
      - Янис, ты куда запропастился? - раздалось в наушниках.
      - Да здесь какие-то цветы, что ли? - я всё ещё не мог сориентироваться в тесном помещении, законы построения которого всецело подчинялись гравитации.
      - Ага, ты в садике. Там вэсилки и ромэшки. Такие цветы растут на Земле.
      - Да?.. Знаешь, странные цветы.
      - Иди сюда.
      Я догнал Джека. Тот замер возле опрокинутого кресла, снятого, по-видимому, со списанного транспортного корабля. Рядом, опустив голову и правую руку на маленький самодельный столик, застыл на коленях мужчина. Вакуум сделал своё страшное дело: его глаза лопнули и вытекли, из ушей, носа, уголков рта тянулись кровавые дорожки. Тем не менее, кровь почти не успела стечь на стол, так как очень быстро застыла при близкой к абсолютному нулю температуре. Она намёрзла необычными красновато-рыжими сосульками. Кожа словно бы обтянула череп тонкой резиновой мембраной, выделив широкие скулы.
      - Это что, и есть твой Леонид? - спросил я Джека, лишь бы сказать что-нибудь. Он не ответил.
      Чтобы дать другу время опомниться, я принялся ходить по комнате, открывать и затворять дверцы ящиков и шкафов. Кусочки чужого, необычайно скупого и безрадостного отбывания жизни то появлялись на миг, то прятались. И тут я увидел кое-что интересное: в очередном шкафу висел блестящий скафандр. Архаичный, как и всё в этом необыкновенном жилище, но - скафандр! Я не верил собственным глазам. Выдернул из гнезда чёрную гибкую трубку и немного приоткрыл клапан баллона. Шипения я, правда, не услышал (его вообще-то и быть не могло), но на дверцах шкафа немедленно начал расползаться иней: это замерзала воздушная смесь.
      - Джек... Джек!!! У него был годный скафандр! Почему же он...
      Я растерянно замолчал.
      - Он не хотел спасаться, разве ты не понял? Вот записка, - прохрипел в наушниках голос моего товарища. Я возвратился к столу и увидел клочок бумаги, на который не обратил внимания прежде:
      Джек закопай меня
      там где лежит Селена
      я устал не могу больше
      только рядом с ней и
      цветы с гологра
      Буквы, имевшие сильный наклон влево, в конце были чересчур растянуты и выведены почти горизонтально, последнее слово заканчивалось длинной кривой чертой.
      Ага, вот и ещё одна причина, по которой Джек взял меня с собой: записка-то написана по-русски и вдобавок без знаков препинания - очевидно, этот бедолага торопился изо всех сил. Джек конечно же предположил, что в минуту опасности отшельник может наскоро нацарапать письмо одному ему понятной кириллицей. А ты, мой друг, оказывается, парень смышлёный, наперёд всё продумываешь!
      - Ну, что там написано? - Джек нетерпеливо тронул меня за плечо. Я перевёл, как умел.
      - Послушай, а кто такая Селена? - не удержался я от вопроса и тут же высказал своё предположение: - Мне кажется, так называли нашу Луну то ли древние греки, то ли римляне. Но мне совершенно непонятно, что значит "там, где Селена". Это как? Мы на Луне, тут кругом Луна...
      - Всё-таки не римляне, а греки, - мрачно проронил Джек. - Но Селена в данном случае - вовсе не Луна. Селена - это... Это немножечко другое.
      - Тут всё немножечко другое, - недовольно проворчал я. - И вообще мне кажется, что этот твой Хоакин - не совсем Хоакин. Скорее всего, Иван какой-нибудь или Яков.
      - Что ты имеешь в виду? - Джек повернул ко мне стекло своего шлема. Через эту преграду не видно, но я чувствовал, насколько удивлён мой друг.
      - Хоакин - имя испанского происхождения. А этот твой знакомый явно не испанец. Он и пишет-то по-русски.
      - Так он русский? - Джек с сомнением посмотрел на труп.
      - Я не уверен на все сто: во времена Советского Союза русский язык обязательно изучали даже у нас. Кроме того, кириллицей пользуются ещё и украинцы, и белорусы, и даже болгары, так что русский им привычен. В общем, он точно славянин. Да ты посмотри на его скулы!
      Наверное, Джек только глазами хлопал, хотя за стеклом скафандра не видно. Впрочем, неудивительно, что он так легко попался: для него все европеоиды на одно лицо, как, например, для меня - все негроиды. Я бы тоже ни за что не определил, из какой части Африки работорговцы вывезли в Северную Америку далёких предков Джека. И кроме того, мы находимся очень далеко от Земли. Здесь, на Луне, началась наша собственная история, здесь для нас имеют значение совсем другие вещи. Так что воскрешать в памяти другую, земную историю ради небольшого отколовшегося от неё кусочка... Кгм-м-м...
      Я с сомнением посмотрел на труп. Словно отвечая на мои мысли, Джек сказал:
      - Ну, не знаю. Испанец, русский - какая, в сущности, разница! Для меня он был просто другом. Другом, понимаешь? Как ты, только гораздо старше. А кроме того, с ним было страшно интересно. Ведь он бывший испытатель...
      - Испытатель?!
      Я присмотрелся к обезображенному вакуумом трупу гораздо внимательнее. Впервые в жизни я вот так запросто видел живого... простите, умершего испытателя. Мне стало досадно: бесстрашный и отважный покоритель космических просторов, сорвиголова брошен на колени и разорван вакуумом! Сколько фильмов о пионерах Галактики, флибустьерах Большого Космоса и берсеркерах пространства-времени пересмотрел я! И чтобы в реальной жизни такой вот человек в критический миг не добрался до спасительного скафандра!..
      - Да, он был испытателем, - продолжил Джек. - Во время его последнего полёта произошла серьёзная авария, он то ли сознание потерял, в ли просто помрачение нашло, не знаю точно. Но Хоакин не только опоздал со стартом аварийной капсулы, а и влез в неё вверх ногами. Сам понимаешь, что из этого вышло. После госпиталя его списали на транспортные корабли.
      Теперь я смотрел на мумию с легкой иронией. Влезть в капсулу вверх ногами! Как его голова поместилась в узкий канал для ног, как капсула после этого закрылась?! Тоже мне испытатель...
      - А кто такая Селена? - поинтересовался я разочарованно. Ответ поразила меня еще больше:
      - Его жена. Она погибла. Тогда же, во время той же аварии.
      - Что-о?!
      - А то, что слышишь.
      Я не знал, врёт ли Джек сознательно, чтобы преувеличить достоинства своего покойного друга, или же это собственные басни лже-Хоакина. По крайней мере, я никогда ничего не слышал о женщинах-испытательницах и даже представить себе такого не мог. Испытатель - это ведь очень рискованная, чисто мужская профессия!
      - Да чего там говорить! Вот она, Селена. Смотри.
      Джек протянул мне старую голографию, стоявшую на другой стороне стола, прямо напротив покойника. Что-то необыкновенное и волнующее было в этом изображении. И немного чарующее, волшебное, так что я, признаться, застеснялся и быстро перевернул голо-снимок. Снизу я увидел две надписи, сделанные опять же по-русски, что лишний раз подтверждало моё предположение.
      "Мы - Лёня = Селена"
      - было выведено ровными буквами с претензией на красоту. Вторая надпись была отдалённо похожа на поспешные строчки предсмертной записки, в особенности строчные буквы "а" и "е", которые что в русском, что в английском языках пишутся одинаково: "Я нашёл тебя на Луне, как ты и обещала. Сейчас ты там навсегда. Где же искать тебя теперь?"
      - А вот и имя. Наверное, твоего Хоакина на самом деле звали Лёней. Это значит: Леонид. Леон. Лео.
      - Может быть, - прозвучал в наушниках голос Джека, который ушёл в какое-то другое помещение.
      Ну что ж, у нелегального жителя, почему-то поселившегося на поверхности Луны, могут быть причины скрывать своё настоящее имя. Всё равно он умер, унеся тайну с собой. Зато теперь уж мне захотелось повнимательнее рассмотреть женщину, которую герой-испытатель вынужден был искать на Луне. И я посмотрел на снимок. Зря! Теперь я жалею об этом поступке, так как...
      Так как из глубины голо-снимка прямо на меня шла девушка... всего лишь девушка, тем не менее...
      На снимке была ночь, необыкновенная до дикости, до безумия. В небе, бархатно-чёрном по краям, серебристо-синем вверху, висел ярко-белый круг неизвестной планеты. По правой стороне росло несколько высоких деревьев с малюсенькими листочками на ветвях. На границе света и тени стояла она. Без скафандра. На ней вообще был всего лишь узенький сиреневый купальник. Обнажённые плечи, руки, ноги так и искрились от великого множества меленьких капелек воды. За спиной девушки поблескивала гладь огромного озера, которое я воспринял поначалу как полированную базальтовую поверхность.
      Это был всего лишь древний голо-снимок, по-видимому, переделанный из обычной фотографии - лет тридцать-сорок назад так и поступали, при помощи компьютера раскладывая двухмерное изображение на несколько планов и таким образом создавая иллюзию трёхмерности. Тем не менее, снимок действительно зачаровывал. Я впился в него взглядом как истукан. Мне тут же захотелось выпрыгнуть из скафандра, очутиться рядом с купальщицей и... холить пушистые волосы, приблизить свои губы к её огромным синим глазам и!.. и чтобы её дыхание коснулось моей щеки...
      Эта Селена давно уже ушла из жизни. И вдобавок, по возрасту наверняка годилась мне в бабушки. Неизвестной планетой могла быть только Земля. Неизвестной планетой в её небе была Луна. Следовательно, исходное фото было сделано еще до того, как Луну перебросили в пояс астероидов, чтобы добывать здесь железо и никель. Какая древность! А я идиот.
      - У нас мало кислорода. Пойдём, похороним его.
      Пока я млел над снимком, Джек притащил целую охапку обломков вэсилков и ромэшек. Он рассыпал их на большой кусок серой ткани, очевидно, при жизни служивший покойнику одеялом, туда же бросил и голографию. Я попытался протестовать. Джек взглянул на меня сочувственно и грустно проронил:
      - Влюбился? Хоакин тоже любил её. Очень любил. Такой снимок не сделаешь, если не полюбишь на всю жизнь... Но теперь отдай. Это его женщина, он хотел, чтобы изображение осталось вместе с ним. Ты же читал записку.
      Пришлось положить снимок на одеяло. Мы попробовали поднять испытателя, но он намертво примёрз к столешнице. Джек покопался в одном из шкафов и вернулся с толстым стальным прутом. Ему удалось разломать доски, и всё же на щеке и на правой руке покойного осталось несколько намертво примёрзших щепок. А вот о том, чтобы распрямить ледяную мумию, не могло быть и речи. Мы так и тащили его через трубу, по склону воронки и по поверхности Луны скрюченным. Обломки вэсилков и ромэшек падали на лунный грунт, метя наш путь печальной дорожкой.
      Место, о котором писал Леонид, находилось в тысяче ярдов от его тайного жилища. Джек побродил вокруг, нашёл неглубокую ямку, оставшуюся от падения крохотного астероида, и мы опустили в неё ткань с телом старика. Потом усердно засыпали песком и присели возле небольшого холмика.
      Молчали долго. До тех пор, пока я не начал чувствовать макушкой прямо через скафандр таинственную бездну космоса.
      - И отчего твоему Хоакину-Леониду не сиделось на Земле?! - раздраженно бросил я. Лицо Джека закрывал светофильтр, но я почувствовал, что он посмотрел на меня, скосив глаза.
      - Ты видел голографию, Янис. Теперь Луна никогда не светит по ночам в том, земном небе. Леонид говорил: "Я потерял одну Селену, не хочу потерять и ту, что в небе".
      - А почему он не жил в середине, как все нормальные люди?
      - Да за это он относился ко всем нам с презрением, как ты не понимаешь?! - голос Джека стал глуше. - Он говорил: "Стоило лететь к звёздам, чтобы выпотрошить Луну, как курицу, рассортировать на отдельные участки вынутые минералы и залезть в середину!"
      - Но ведь так безопаснее, - я показал перчаткой скафандра на видневшуюся в отдалении "воронку", как раз захватившую очередной астероид. На его поверхности тут и там возникали вспышки: это металлурги фокусировали электронные лучи мощных пушек, готовясь начать переплавку. - Представляешь, что останется от тебя, если такой вот кусочек скалы свалится тебе на голову?
      - А он считал жизнь внутри полой Луны позором.
      - При чём тут позор! - фыркнул я. - Какой позор? Мы просто защищаемся от опасности, и ничего больше!
      - Но в самом деле, стоило ли лететь к звёздам...
      - Стоило! Ведь пояс астероидов - это железо-никелевое кольцо Солнечной системы, ты что, забыл? А лунные грунты - неисчерпаемый источник титана и других важнейших в техническом отношении металлов. Как ты представляешь себе развитие человечества без лунной металлургии?
      Я так и сыпал заученными ещё в школе фразами - но о чём ещё можно было говорить в данном случае, какие аргументы выдвигать?..
      - И всё-таки Хоакин не хотел прятаться внутри Луны. Не хотел засовывать голову в песок, как... ну-у, как называется эта земная птица? Да, как страус! - вставил Джек, едва я сделал паузу.
      - Так сидел бы себе на Земле! - и я не удержался, чтоб не добавить раздражённо: - Старый дурак...
      - Экономь кислород и не болтай!!! - крикнул Джек, моментально взвившись на ноги. - Он остался здесь, чтобы не разлучаться ни с Луной, ни с женой...
      В общем, мы поругались. Кислорода в баллонах оставалось в обрез, нужно было возвращаться. Остаток пути мы не разговаривали. Только уже внутри, прощаясь, Джек пробормотал что-то вроде благодарности.
      Вот и всё. Не учитывая того, что я "заболел" Селеной. Она снится мне каждую ночь. Я купаюсь вместе с ней в чёрном озере, которое напоминает полированный базальт, а потом просыпаюсь в холодном поту. И даже больше. На протяжении последних нескольких дней меня постоянно преследует навязчивая идея: нестерпимо хочется выбраться наверх, раскопать могилу и забрать себе голо-снимок. Зачем он мертвецу? И хотя трезвый разум твердит, что тонкий слой ильменитового песка не защищает от космического излучения, поэтому от лежания в могиле голография наверняка испортилась, желание не пропадает. И даже наоборот: так и тянет проверить, уцелел ли снимок и по-прежнему ли столь же прекрасно изображение только что вышедшей из воды Селены...
      Джек тоже "заболел". Он исчез на две недели вместе со своей подружкой. Оба появились хмурые и злые. Клере сразу же потащила несчастного к психиатру. Я подозреваю, что этот придурок летал с ней на Землю и заставлял купаться ночью. Но таких ночей там больше нет, потому что в небе нет луны! В общем, мы оба видели голографию и оба немножечко сошли с ума. Тихо помешались
      И в довершение всего у меня появились ещё некоторые отвратительные мысли. Никель и титан - это, конечно, очень хорошо, замечательно. Просто даже здорово. Но зачем нужно всё это, если на Земле никогда больше не будет лунных ночей? И если никому больше не улыбнётся Селена...