Глава 14

Вику увезли в больницу, помимо врачебного вмешательства ей нужен был хороший психиатр: психологический шок, который она испытала, поверг ее в состояние некоего ступора, она словно застыла где-то внутри себя, превратившись в безразличную статую. На вопросы милиционеров Вика отвечала четко и бесстрастно, словно речь шла не о ней, а о ком-то постороннем. Она перестала сопоставлять произошедшее лично с собой.

— Вы помните, как все случилось? — Пожилой следователь, насмотревшийся за свою жизнь и не такого, привычно разложил перед собой бумаги. — Вы можете нам рассказать?

— Да. — Голос Вики напоминал шелест бумажного листка.

— Давайте обо всем подробнее. Во сколько вы вышли с работы?

— Я ушла из ресторана в половине первого. Поймала такси. В начале второго я была дома.

— Так. Что случилось потом?

— Я поднялась по лестнице. Вошла в квартиру. В комнате моего соседа, как всегда, пили.

— Ваш сосед — Икаров Михаил Иванович? Работающий на заводе пластмасс?

— Да.

— Вы сказали как всегда — пили. Он часто выпивает?

— Каждый вечер.

— Вы сообщали куда-нибудь о систематическом пьянстве вашего соседа? Ведь тем самым он нарушает нормы общежития.

— Нет, я не видела в этом смысла… Он только озлобился бы… И все стало бы еще хуже… А так — я молчала, он меня не трогал.

— Ну хорошо, вы вошли в свою комнату. Что случилось дальше?

— Мне нужно было умыться, и я пошла в ванную.

— Что было потом?

— В коридоре меня остановил один из собутыльников соседа. Было темно, я не видела его лица.

— И?..

— Он сказал, что я хорошенькая, и попытался меня поцеловать. Я оттолкнула его.

— Что было дальше?

— Он закричал на меня. И потащил в соседнюю комнату. Там сидело еще трое мужчин. Они были пьяны.

— Ваш сосед был среди них?

— Да. Он попытался вступиться за меня.

— Что было дальше?

Лицо Вики осталось бесстрастным, лишь тонкие пальцы смяли пододеяльник.

— Они изнасиловали меня. Все по очереди.

Влад заскрипел зубами. Следователь недовольно оглянулся на него, сделал знак молчать и вновь повернулся к Вике:

— Сколько это продолжалось?

— Я не помню… — Вика судорожно задышала, вмешался врач:

— Вам лучше закончить на сегодня.

— Хорошо, — поднялся следователь. Вика обессиленно откинулась на подушки. «Сволочи, какие сволочи!» Влад сжал кулаки.

— Вам сейчас лучше тоже уйти, — шепнул ему врач. Влад вылетел из палаты и достал мобильный.

К вечеру он знал почти всю подноготную Викиного соседа по квартире. Двадцатипятилетний алкоголик из неблагополучной семьи, состоявший на учете в милиции, отсидевший в детской колонии и кое-как пристроившийся рабочим на завод пластмасс.

— Я хочу, чтобы ты нашел всех, кто принимал в этом участие, — твердо заявил Влад Сычу. — Но сами их не трогайте. Это мое дело. Если нужна будет помощь — я обращусь.

Сыч понимающе кивнул.

В течение следующей недели дело развалилось. Все подозреваемые в изнасиловании неожиданно исчезли.

Почерневший и похудевший Влад забрал Вику из больницы к себе в квартиру.

— Ей сейчас необходимы внимание и уход, — наставлял его психиатр. — Желательно как можно реже оставлять ее одну. Шок рано или поздно пройдет, она снова осознает, что случилось это именно с ней, и в этот момент обязательно нужно, чтобы рядом был кто-то из близких людей. Иначе неизвестно, чем это может кончиться. Насколько я понимаю, ближе вас у нее в этом городе никого нет.

— Я все сделаю, — кивнул Влад, у которого сердце кровью обливалось при взгляде на безучастную Вику, покорно сидящую в кресле больничного холла. И даже мысль, что все виновники этого жуткого происшествия уже давно покоятся в бетонном мешке одной из новостроек, не облегчала его страданий.

Вика приняла его заботу как должное. Она словно пребывала в сомнамбулическом сне. Ходила, проделывала нехитрые, жизненно необходимые процедуры, вроде умывания или чистки зубов, отвечала на заданные вопросы, но никогда не говорила сама. Если бы не Влад, то Вика и не ела бы никогда. Влад заботливо усаживал ее за стол, кормил чуть ли не с ложечки, как маленького ребенка, разговаривал с ней о пустяках, изо всех сил стремясь вытащить Вику из депрессивного вакуума. Но Вика не реагировала на внешние раздражения. Все свободное время она проводила в огромном кресле, напротив окна, уставившись в одну точку, то ли пристально наблюдая за переплетением ветвей, то ли вообще ничего не видя. После месяца такой жизни Влад, которому его дела не позволяли все время, безотлучно находиться дома, рядом с Викой, нанял для нее сиделку. Пятидесятилетняя Марья Ивановна внешне больше всего напоминала классическую старушку из доброй детской сказки — добродушная, в неизменном кухонном фартуке, накрахмаленном до хруста, с приветливым лунообразным лицом и неиссякаемым запасом оптимизма. Влад поначалу очень переживал. Заезжал домой по нескольку раз в день, чтобы проверить, все ли в порядке, но потом успокоился, слегка расслабился и смог себе позволить переключиться на дела, которые за последний месяц пришли в достаточно плачевное состояние без его непосредственного руководства.

Марья Ивановна возилась с Викой как с родной дочерью, разговаривала с ней, пела ей песенки, занималась готовкой, усаживала рядом с собой лепить пельмени и даже стала иногда выводить Вику во двор, крепко держа за руку и стараясь выбирать время, чтобы во дворе было как можно меньше людей. К концу второго месяца Вика начала слабо улыбаться.

Влад крутился на работе, подтягивая запущенные дела, и чем дальше, тем отчетливее понимал, что с каждым днем все сильнее ждет вечера, чтобы оказаться в собственной квартире, выслушать добродушный отчет Марьи Ивановны, отведать ее горячего ужина, посидеть в соседнем кресле рядом с Викой, уложить спать на соседней кровати и всю ночь прислушиваться к ее ровном} дыханию. Влад вдруг поймал себя на мысли, что, с тех пор как все это случилось, в его жизни не было ни одной девушки. Ему было так уютно в этом новом покое его квартиры, с этими двумя женщинами, которые по-настоящему стали его семьей. Полному и окончательному счастью мешало только одно — состояние Вики. Влад провез ее по всем самым дорогим врачам — психологам и психиатрам, но везде получил один и тот же ответ:

— Нужно время. Или какой-то психологический толчок, который выведет ее из этого состояния. Вмешательства извне недопустимы. Не нужно торопить события.

Влад выслушал докторский вердикт и покорился судьбе. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Вика выздоровела и стала его женой.

— Может, тебе лекарств каких достать надо? — интересовался Сыч, слегка пораженный самоотверженностью брата. — Или лекарей каких привезти?

Влад был благодарен брату за заботу.

— Все, как один, врачи сказали, что нужно время. Собственно, я никуда не тороплюсь. Подождем.

Вика загадочно улыбалась в кресле, вновь разглядывая переплетение ветвей за окном.

— Интересно, что она там видит? — грубовато хмыкнул Сыч, ощущая где-то внутри себя приступ необъяснимой нежности.

— Наверное, лучше всего этого никогда не знать. — Влад бросил на Вику взгляд, переполненный любовью. — Хотя я разделил бы с ней все.

. Эти полгода Влад потом вспоминал как самое лучше время в своей жизни.

Однажды вечером Влад удобно расположился у телевизора, десять минут назад уложив Вику в кровать, пожелав ей спокойной ночи и нежно поцеловав в щеку. Лениво пощелкав кнопками пульта, Влад, не найдя хотя бы мало-мальски приемлемого художественного фильма, оставил телевизор включенным на одной из стандартных криминальных передач, которых много появилось в последнее время на телевидении.

«Всем либо клубничку, либо чернуху подавай!» — хмыкнула Влад про себя и открыл банку пива, заранее приготовленную на вечер.

Шла обычная постановочная передачка, в которой третьесортные актеры изображали главных героев реального происшествия. А бодрый мужской голос за кадром жизнерадостно комментировал происходящее, вклинивая между картинкой мнения специалистов. Речь шла о групповом изнасиловании. Пышнотелая красавица, играющая жертву, выглядела крайне неубедительно, зато над компанией насильников гримеры постарались, сделав из них нечто среднее между Квазимодо и Кощеем Бессмертным. Влад хмыкнул про себя, в очередной раз поразившись убожеству столичных журналистов, и переключил канал.

И в ту долю секунды, когда криминальная передача уже закончилась, а музыкальный клип еще не начался, каким-то внутренним слухом, чутьем, обонянием, спинным мозгом Влад почувствовал в комнате присутствие Вики. Он резко оглянулся, молясь про себя, чтобы это ему всего лишь показалось, примерещилось, но чуда не произошло.

Вика стояла в дверях на пороге комнаты и совершенно безумными глазами смотрела на мерцающий экран телевизора, в котором на данный момент изо всех сил дрыгалась, изображая паралич или судороги умирающего, очередная попсовая певичка.

Тишина длилась несколько столетий. У Влада заложило уши. Он поднялся из кресла, опрокинув банку с пивом, Вика попятилась, вытянув перед собой руки, словно защищаясь от идущего к ней мужчины, от этого неожиданного знания, свалившегося на ее голову, от накатившей вновь боли и понимания того, что все это случилось именно с ней.

— Это все было со мной? — хрипло спросила она. — Это не кино? Да? Не страшный сон, который мне приснился? Это было на самом деле?

— Викуля, хорошая моя, — попытался успокоить ее Влад, медленно приближаясь. — Все уже давно в прошлом, можно считать, что ничего не было, я люблю тебя, я жизнь за тебя отдам, я сделаю все, что только ты захочешь! Дороже тебя у меня никого не было и нет…

— Это не сон, — как заведенная повторяла Вика. — Их было четверо, и это не сон…

Ее глаза наполнились слезами. Вернувшаяся память заставила ее согнуться, съежиться, даже уменьшиться в размерах.

— Викуля, послушай, — попробовал пробиться к ее сознанию Влад. — Мне наплевать на то, что произошло, я люблю тебя, я хочу быть с тобой, вместе мы все это забудем как страшный сон, да это и был страшный сон, не больше…

— Ты говоришь, что ты любишь меня? — Вика вскинула на Влада горящие глаза.

— Да, — изо всех сил закивал Влад. — Я сделаю для тебя все, ты только скажи!

— Тогда убей меня, — просто сказала Вика. — Я не смогу с этим жить.

Влад подошел к ней, очень осторожно, чтобы не напугать, притянул к себе:

— Я сделаю так, что ты забудешь обо всем. Я тебе обещаю!

Вика всхлипнула и несмело, очень медленно обвила его шею руками.

Влад прижимал к себе вздрагивающее девичье тело, и сердце готово было выпрыгнуть у него из груди.

— Я люблю тебя, — шепнул он куда-то в черные спутанные во сне волосы.

Вика едва заметно, чуточку сильнее сжала руки.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, Влад носился, обезумевший от счастья, возил Вику по самым дорогим магазинам, выбирая свадебное платье. Вика улыбалась вымученной улыбкой, но Влад старался этого не замечать. Время — лучший доктор, уверенно предполагал он. Пройдет время, и Вика успокоится, все забудет, нельзя же вечно жить этими жуткими воспоминаниями, его любовь и терпение в конце концов победят ее депрессию, и впереди их ждет радостная и счастливая жизнь.

Вика вернулась к работе, но все, что она раньше делала с удовольствием и с трудолюбивым рвением, теперь, казалось, превратилось для нее в обузу. Она словно заставляла себя улыбаться, заниматься делами, одновременно с этим существуя совсем в другом, параллельном мире, пугающем своей реальностью. Влад тормошил ее как мог, стараясь все же сильно не нажимать, — ему просто хотелось, чтобы Вика поняла, что сиюминутные радости, вроде солнца за окном или утренней чашки кофе, куда важнее, чем груз ее воспоминаний. Влад делал все, чтобы в этом мире не клалось ничего, что могло бы напомнить Вике о случившемся. Злосчастная квартира была выкуплена и продана, а официантку, которая позволила себе взглянуть на Вику с жалостью, Влад сразу же уволил. После чего собрал у себя в кабинете весь персонал ресторана и жестко заявил, что каждого, кто позволит себе взглядом, или жестом, или словом напомнить Вике о том, что произошло, он уволит немедленно, причем сделает это так, что никто из уволенных уже никогда не сможет устроиться на работу куда бы то ни было.

По вечерам Вика улыбалась ему благодарной, усталой улыбкой, подставляла для поцелуя щеку и уходила на ночь к себе в комнату. Влад не торопил события. Он понимал, как ей трудно и больно сейчас, хотя иногда ему до безумия хотелось заключить ее в объятия, поднять ее невесомое тело на руки, отнести на расстеленную кровать и своей любовью снять с нее это проклятие воспоминаний.

До свадьбы оставалось три дня, когда Влад, придя с работы домой, обнаружил в своей квартире одну заплаканную Марью Ивановну.

— Она не стала меня слушать, — причитала старушка, утирая слезы. — Я уж останавливала ее и так, и этак, но у меня ничего не получилось. Она бледная вся, в гроб краше кладут, вышла из своей комнаты и пошла. Я ее спрашиваю: «Куда?» — молчит, я ей: «Дождись Владика», а она как зыркнет дикими глазами, отодвинула меня в сторону и уже у дверей повернулась и говорит: «Передайте ему — спасибо за все и не нужно меня искать»… Господи, дитятко, куда же ты отправилась?! Где же ты теперь?!

Влад повернулся и выбежал из квартиры.

Сыч поднял на ноги всех своих людей. Изо дня в день его подчиненные обыскивали подвалы, обходили кабаки, проверяли подворотни. Влад каждый день обзванивал больницы и морги, Марья Ивановна поселилась в его квартире, неотлучно находясь на телефоне — на тот случай, если Вика вдруг передумает и позвонит.

Все эти дни Влад почти не спал, он даже дошел до того, что сходил в церковь и отстегнул священнику кругленькую сумму. Через неделю отчаявшийся Влад отправился к гадалке.

Изольда Аркадьевна открыла дверь квартиры и увидела перед собой поседевшего молодого человека с измученным горящим взглядом.

— Фотографию принесли? — участливо осведомилась гадалка.

— Я дам вам столько денег, сколько вы попросите, — Влад нервно ходил из угла в угол комнаты, украшенной различными амулетами, — только скажите мне, что она жива.

— Успокойтесь, молодой человек, присядьте. Выпейте лучше зеленого чаю. Он с травами, успокаивает. Я не волшебница. Все, что смогу, я для вас сделаю.

Влад опустился в кресло, глотнул обжигающий напиток, поморщился и отодвинул чашку.

Изольда Аркадьевна расставила на столе свечи, вытащила из заветной коробочки нужную атрибутику и принялась за дело. Влад настороженно наблюдал за пассами новоявленной пифии. Он никогда не верил всем этим расплодившимся гадалкам, магам и предсказателям, но сейчас дошел до такого состояния, что ему было все равно во что верить и кому платить, главное, чтобы этот кто-то помог ему отыскать Вику живой и невредимой.

— Она жива, — неожиданно не своим, каким-то грудным и глубоким голосом произнесла Изольда Аркадьевна. — Ей очень плохо, она на грани жизни и смерти, но она пока еще жива.

— Где она?! — закричал Влад, еле сдержав себя, чтобы не подскочить к гадалке и не вытрясти из нее все, что та только что увидела.

— Ее нет в этом городе… — задумчиво сказала Изольда Аркадьевна. — Я чувствую холод и темноту…

Окончания фразы Влад уже не слышал.

«Какой же я болван! — ругал он себя, выбегая из подъезда на улицу. — Конечно, куда же еще она могла поехать!»

Глава 15

Влад нашел Вику в ее родном городке в паршивом гостиничном номере, который скорее напоминал приют для бомжей. Сонный, полупьяный портье за стойкой, облезлые обои, не первой свежести постельное белье. И сжавшаяся фигурка в углу кровати. От прежней Вики остались только глаза — горящие, чуть раскосые, полные слез.

— Зачем ты пришел? — зашипела на него Вика. — Я же сказала, что не нужно меня искать!!!

— Дурочка, — чуть не заплакал Влад. — Посмотри, во что ты себя превратила! Зачем? Неужели тебе не хватает моей любви?! Я же чуть с ума не сошел, когда ты исчезла…

— Я не хочу жить с тобой, — твердо сказала Вика. — Ты знаешь о том, что со мной случилось. И всегда, когда ты будешь ко мне прикасаться, ты будешь вспоминать о том, что меня имели несколько пьяных скотов! Неужели ты позволишь, чтобы матерью твоих детей стала какая-то изнасилованная шлюха?!

— Не говори так! — взорвался Влад. — Пойми же наконец, что я люблю тебя! И мне нет никакого дела до того, что с тобой случилось! Все это случилось не по твоей вине, твои обидчики уже давно в могиле — все, до единого!

— Ты?.. Ты убил их?.. — выдохнула Вика.

— Я сделал это ради тебя! Ради нас! Я отомстил им!!! Неужели даже сейчас ты не можешь отпустить эти проклятые воспоминания и начать жить заново?!! Мы будем счастливы, я тебе обещаю!!!

— И тебе не противно ко мне прикасаться? — подозрительно прищурилась Вика.

— Дура! — от души выругался Влад, но тут же осекся: — Прости! Это то, о чем я мечтаю уже почти год… С тех пор как привез тебя к себе домой…

— Иди ко мне, — хрипло сказала Вика. Влад не поверил своим ушам.

— Иди ко мне, — повторила Вика. — Если тебе это не противно…

— Глупая… — Влад опустился рядом с Викой на продавленную кровать, застеленную жалким подобием одеяла. — Ты — самое дорогое, что у меня есть…

Он осторожно поцеловал ее в губы, Вика сжалась, как испуганный зверек. Влад провел рукой по ее волосам. Она вздрогнула.

— Ты боишься меня… — Влад опустил руки. — Пожалуйста, я прошу тебя, не нужно меня бояться…

— Я не боюсь! — вздернула голову Вика. — Тебе просто противно!

— Я не могу заниматься любовью с женщиной, которая вздрагивает от каждого моего прикосновения! Я хочу, чтобы женщина меня хотела или хотя бы не боялась! Я не причиню тебе боли… Неужели ты этого не понимаешь?

— Я очень хочу тебе поверить, — сникла Вика. — Очень… Но не могу…

— У тебя что, никого не было? — неожиданно догадался Влад, его даже подкинуло на кровати от этой догадки. — До этих пьяных ублюдков у тебя никого не было?!

— Нет, — подтвердила его догадку Вика.

— Их надо было разрезать на куски, прежде чем залить в бетон, — ожесточенно пробормотал Влад. — Эти уроды еще легко отделались… Если бы я знал…

— Какая разница, — обреченно произнесла Вика. — Ничего уже нельзя изменить…

— Можно! Можно изменить все в нашей памяти! Представь себе, что ничего не было, что это действительно страшный сон, но теперь ты проснулась, а рядом с тобой любимый человек!!! Неужели я многого прошу?

— Я не могу, — все так же обреченно замотала головой Вика.

— Поехали домой, — поднялся Влад. — К нам домой… Я обещаю тебе, что не трону тебя, пока ты не будешь к этому готова. А ты в свою очередь пообещай мне, что никогда больше не сбежишь.

Вика подняла голову и долго, пристально смотрела ему в глаза.

— Я не сбегу, — сказала она.

И Влад знал, что ее слову можно верить.

Вика действительно не сбежала. Она ходила на работу, занималась рестораном, начала улыбаться, но в глазах ее поселился какой-то лихорадочный блеск. Влад не понимал, в чем дело. Спиртным от Вики не пахло, она по-прежнему пила только свой любимый апельсиновый сок. И только через два месяца после ее возвращения домой Влад застал ее в кабинете ресторана с наполненным шприцем в руке.

Все сразу стало на свои места. Резкая смена настроений, то блестящий, то мутный взгляд, длинные рукава блузок и платьев даже в жару, неестественный смех и накатывающая периодически депрессия.

— Что ты делаешь?! — Влад застыл на пороге, осознавая весь ужас случившегося.

Вика посмотрела на него грустными глазами загнанного зверя.

Началось бесконечное хождение по врачам-наркологам. Влад бился за любимую женщину не на жизнь, а на смерть, устраивал ее в лучшие клиники, находил самых опытных специалистов, но каждый раз все заканчивалось одинаково — очередной дозой.

— Она не хочет лечиться, — разводили руками врачи. — Дело даже не в физической зависимости. Сидя на наркотиках, она давит в себе воспоминания, с которыми не в состоянии примириться в реальной жизни. Ей нужен помимо нарколога квалифицированный психиатр.

Квалифицированные психиатры тоже не помогали.

— Мне так хорошо, — отвечала Вика с неизменными глазами загнанного зверя на все доводы и увещевания Влада. — Ты же хочешь, чтобы мне было хорошо?

Все слова Влада словно разбивались о бетонную стену, которую Вика выстроила в своем сознании и которую не имела ни сил, ни желания ломать.

Влад говорил с ней по-хорошему, Влад устраивал ей скандалы, Влад запирал ее в квартире. Добрейшая Марья Ивановна только утирала слезы, глядя на этих страдающих молодых людей, которые могли бы быть очень счастливы вместе, если бы судьба сложилась по-другому…

Однажды вечером, вернувшись домой с работы, Влад нашел Вику лежащей на кровати в спальне. Сначала ему показалось, что она спит. Вика лежала, по-детски поджав ноги, лицо ее было спокойным и безмятежным. Рядом с правой рукой валялся на ковре пустой шприц. В левой руке белел бумажный листок.

У Влада хватило сил, чтобы подойти к кровати и вытащить записку из похолодевших пальцев.

«Я измучила тебя, — красивым почерком отличницы писала Вика. — Прости меня за все… Но я не могу больше с этим жить… Будь счастлив…»

Влад взвыл совсем по-звериному и опустился на ковер. Он просидел рядом с Викой всю ночь, перебирая в голове воспоминания. Вот Вика первый раз появилась на пороге его киоска — смуглая, худенькая, похожая на подростка; вот совсем другая Вика, которая заявила ему, что все, что он делает, делает не так и всю торговлю нужно менять в корне; вот Вика на каком-то из приемов — сказочно красивая и недоступная, прищурившись смотрит на очередную девицу Влада; вот Вика на больничной койке, безразличная и отстраненная; вот он нежно целует ее в щеку на ночь, укладывая спать; вот Вика в свадебном платье в одном из салонов с неизменной грустной улыбкой на лице; вот Вика, сжавшаяся на продавленной кровати в поганой гостинице; вот Вика, лежащая перед ним, с бессильно раскинутыми руками и безмятежным, спокойным лицом… Ее наконец-то отпустили все ее страхи, она избавилась от них, и теперь ей действительно хорошо и спокойно…

«Дурочка, что ж ты наделала, — шептал Влад, раскачиваясь из стороны в сторону. — Что ж ты наделала, глупая?.. Зачем?..»

На похоронах не было никого, кроме Влада, Сыча и Марьи Ивановны. У Вики не было друзей, а обслугу ресторана Влад на похороны не пустил: ему не хотелось лишних причитаний. Когда о стенку гроба ударился первый комок земли, Влад понял, что вместе с Викой он хоронит свою веру в справедливость на этой земле…

И сейчас, сидя в машине рядом с этой золотоволосой, слегка пьяной сучкой — женой его нынешнего должника, Влад неожиданно удивился тому, что в его голове вспыхнули так давно и глубоко похороненные воспоминания. Влад повернул голову и быстрым взглядом окинул свою случайную попутчицу. Марго была полной противоположностью Вике — белокурая, голубоглазая, обладающая настоящей женской статью и привлекательностью, но что-то такое в них было общее, Влад не мог понять, что именно, и от этого ощущения ему стало слегка не по себе.

Игорь с самого утра торчал в спортивно-концертном комплексе, помогая таскать и устанавливать аппаратуру. Все музыканты, рабочие сцены и обслуживающий персонал занимались подготовкой к концерту. Голландцы еще мирно спали в гостинице, отдыхая после вчерашнего и набираясь сил перед выступлением. Ирина с утра убежала на работу, пообещав быть около шести. Стае и Серега суетились больше чем нужно, почему-то всегда оказываясь на дороге у людей, несущих аппаратуру. В очередной раз наткнувшись на них с тяжелой колонкой в руках, Игорь не выдержал и от души ругнулся матом.

— Слушайте, сели бы вы где-нибудь в сторонке, чем быстрее мы все это поставим, тем больше времени останется для репетиции! Мы же здесь еще ни разу не играли! Облажаемся — вам же краснеть придется!

— Серега, пошли, что ли, пивка купим, — поразмыслив, предложил Стае.

— Хорошая идея, — поддержал Серега.

— Только музыкантам не наливать! — предупредил Игорь. — Они мне трезвыми на сцене нужны!

— Да мы себе по бутылочке, — пояснил Стае. — После вчерашнего до сих пор башка трещит.

— Не пьянства ради, а здоровья для, — подхватил Серега. — Пошли.

Игорь спустился в зал, чтобы взглянуть на сцену со стороны. Чьи-то холодные ладони сзади закрыли ему глаза.

— Что за дурацкие шутки! — Игорь был далеко не в том состоянии, чтобы отгадывать загадки. Он убрал руки со своего лица и обернулся. Перед ним стояла Лиля. «Этого еще не хватало!» — чуть не вырвалось у Игоря. Лиля увидела выражение его лица, которое он не сумел проконтролировать, и улыбка на ее губах сменилась капризной гримасой.

— Ты не рад меня видеть?

— Да нет, я просто не ожидал… — Игорь изобразил подобие радости.

— Думал, я пропущу такое событие?! Концерт с голландцами — это же твой шанс! Вчера по телефону ты так мне толком ничего и не сказал. Пришлось звонить Майку и узнавать у него, что именно происходит и где ты пропадаешь. После концерта будет банкет?

— Честно говоря, я не знаю. — К Игорю полностью вернулось самообладание. — Я на эту тему, еще с Серегой не говорил.

— Ну нельзя же ударить в грязь лицом перед голландцами! Кстати, ты меня с ними познакомишь?

— Их еще никого нет. Отдыхают перед выступлением. Знаешь, у меня столько дел… Может быть, ты…

— Я сяду в уголочке и не буду мешать! — перебила Лиля, словно боясь, что он ее сейчас выставит. — Так хочется посмотреть вашу репетицию!

— Ты же слышала эти песни сотни раз! Может, было бы лучше не портить впечатление, а прийти сразу на концерт?

— Ты что, хочешь меня выгнать? Игорь махнул рукой:

— Садись куда-нибудь, только не мешай и не обижайся: мне сейчас не до тебя.

— Понимаю, понимаю, — защебетала Лиля, легко чмокнула его в щеку и стала пробираться вдоль рядов в центр зала.

Игорь двинулся обратно к сцене, понимая, что устроит Майку полный разнос, за то что тот сует нос не в свои дела; когда приедет Ирка — с Лилей придется что-то делать, и чем раньше он придумает, что именно, тем будет лучше для него. Черт, как все это не вовремя!..

Первое, что сделала Ирина по дороге на работу, — в ближайшем же телефоне-автомате набрала номер Андрея.

— Это я, — сказала она. — Здравствуй. Как ты? Я никак не могла позвонить тебе вчера вечером.

— Я звонил тебе почти до часу. — Голос Андрея был мрачен и суров. — Где ты была?

— Меня попросили немного поработать переводчиком. Я не могла отказаться.

— Не могла или не хотела?

— Андрей, это совсем не то, что ты думаешь…

— Я хочу знать, что в час ночи может переводить женщина. Что, где и кому? При том, что когда я звонил последний раз, твой муж снял трубку. Значит, и он не знал, где находится в этот момент его жена? Кому она переводит?

— Андрей, послушай… У Игоря сегодня концерт в паре с голландцами. Он попросил меня ему помочь. Я не могла отказаться.

— Ты могла, зная, что я буду тебя искать, что я буду беспокоиться, хотя бы позвонить сама? Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что все бабы — бездушные стервы!

— Андрей, не надо так… — Ирина чуть не плакала. — Я приеду к тебе после работы, и мы поговорим, ладно? Не нужно сердиться, ты сейчас не прав…

— Если я захочу тебя видеть, — отрезал Андрей, и в трубке побежали короткие гудки.

Ирина несколько секунд слушала их захлебывающийся бег, потом осторожно повесила трубку.

«У Андрея что-то случилось, — неожиданно поняла она. — Что-то стало известно о Славике и пропавших деньгах. И мое отсутствие вчера вечером было лишь последней каплей… Нам нужно поговорить… Сразу после работы поеду к нему…»

Ирина вошла в офис, поднялась по лестнице, поздоровалась с коллегами по кабинету, уселась на рабочее место и достала нужные бумаги. Она смотрела в них, но буквы и цифры прыгали перед глазами, и она никак не могла сосредоточиться и собрать их в одну ровную стройную систему. Мелькнула разноцветным опереньем Леночка, поздоровалась и взмахнула фотоаппаратом:

— Девочки, давайте сфотографируемся на память! Бухгалтерия оживилась. Девушки отодвинули неизменные бумаги и принялись наводить красоту.

— Чего это ты придумала, Ленка? — спросила Катя. — Вроде повода нет никакого…

— Мы вместе уже сколько работаем? — возразила Леночка. — А фотографировались всего ничего. Потом разлетимся все кто куда, хоть память останется.

Ирина спокойно наблюдала за всей этой суетой.

— Поднимаемся, поднимаемся, — руководила Леночка и неожиданно повернулась к Ирине: — А вы что сидите? Вы теперь тоже член коллектива. Пока новенький, но ведь это только пока…

Ирина пожала плечами и поднялась, не желая никого обижать.

Леночка несколько раз щелкнула фотоаппаратом и унеслась в курилку.

В бухгалтерию величественно вплыла Софья Ивановна, кивнула всем здесь находящимся и чеканными шагами подошла к Ирине.

— Это ваши расчеты? — На стол перед Ириной легли несколько скрепленных листков.

Ирина сразу увидела ряд исправленных цифр и подняла глаза:

— Мои.

— В следующий раз при такой невнимательности я буду вынуждена сообщить Андрею Леонидовичу, что наша фирма вполне в состоянии обойтись без ваших услуг. До сих пор у нас работали только высококвалифицированные специалисты, и таких ошибок за все время моей работы здесь я не помню. Бухгалтерия — это прежде всего точность и внимательность. И усидчивость. Если ваша голова занята чем-то другим, может быть, стоит поменять профиль работы?

— Я сейчас все исправлю.

— Очень на это надеюсь, — не без сарказма произнесла Софья Ивановна. — Как только закончите — занесите документы мне.

— Хорошо.

Софья Ивановна так же величественно скрылась в своем кабинете.

Ирина смотрела в принесенные ей листки, и цифры расплывались перед глазами. Откровенная недоброжелательность Софьи Ивановны, сегодняшний разговор с Андреем, эти ошибки в расчетах, — господи, такого не было никогда раньше! — все это вылилось в навернувшиеся слезы. Они катились по щекам, и Ирина их не вытирала, ей было так жалко себя…