В августе 1914 года загремели пушки на фронтах первой мировой войны. Миллионные армии двух империалистических коалиций развернули широкие наступательные действия на тысячекилометровых европейских театрах войны. Каждая воюющая сторона ставила перед собой задачу в кратчайший срок разгромить противника и заставить его принять продиктованные ему условия. И правящие круги, и генеральные штабы воюющих государств были уверены в том, что война продлится несколько месяцев и победа будет завоевана с помощью имеющихся сил и материальных средств. Но их расчеты не оправдались. Огромные по своим масштабам сражения начального периода войны, развернувшиеся в Северной Франции и под Парижем, в Восточной Пруссии и Галиции, не привели к победе ни одну из воюющих сторон. Между тем отмобилизованные к началу войны вооруженные силы резко поредели, а запасы оружия и артиллерийских снарядов почти иссякли. Для того чтобы продолжать войну, требовались новые миллионы солдат, необходимо было перевести на военные рельсы всю экономику воюющих стран. Главари Антанты — империалисты Англии и Франции — полагали, что людские ресурсы проще всего взять у своего младшего партнера — царской России.
      Царская Россия лишь номинально считалась равноправным членом Антанты, т. е. членом того военного союза, который был создан Англией, Францией и Россией в предвидении войны с Германией и Австрией. На самом же деле царская Россия была по рукам и ногам связана кабальными займами с Францией и занимала в Антанте подчиненное положение. Эта подчиненность сказывалась и на военных планах России. [12]
      Еще задолго до первой мировой войны, когда генеральные штабы России и Франции координировали свои военные планы, французские банкиры потребовали от России гарантий, что не позднее чем на пятнадцатый день после начала мобилизации на границах Восточной Пруссии будет сосредоточена 800-тысячная армия и осуществлено вторжение в пределы Германии. Это требование французских банкиров явно противоречило основному стратегическому плану России, нацеленному на Галицию, тем не менее требуемая гарантия союзникам была дана.
      17 августа две русские армии, не закончив сосредоточения, перешли в наступление против немецких войск, развернутых в Восточной Пруссии. Наступление началось раньше, чем было закончено полное отмобилизование русских армий. Это не могло не сказаться на боевой готовности русских войск.
      Как известно, наступление русских армий в Восточной Пруссии было неудачным. Одна из наступавших армий понесла тяжелые потери. Однако это наступление имело большое значение для Франции: оно оттянуло на себя значительные силы немецкой армии, заставило немецкое военное командование ослабить свой кулак, занесенный над объединенными франко-английскими армиями и столицей Франции — Парижем.
      Таким образом, Россия честно выполнила свои союзнические обязательства. В результате наступления русских войск в Восточной Пруссии усилия немцев были рассредоточены на западе и на востоке. Немцы проиграли на западе сражение на Марне. Угроза разгрома Франции была предотвращена. Но война, задуманная ее организаторами как короткая и быстротечная кампания, превратилась в войну длительную и затяжную и потребовала от каждой воюющей стороны напряжения всех сил.
      Возросшая прицельность и скорострельность артиллерии и стрелкового вооружения, равно как и внедрение автоматического оружия, привели к огромным потерям в людях. Миллионные армии, брошенные империалистами в пекло войны, быстро истощались. Фронт требовал все новых и новых пополнений людьми и техникой.
      Перед французским правительством встала задача найти новые источники пополнения своей армии людским составом. Французские банкиры предложили опять обратиться к их должнику — царской России. Было решено создать особые формирования из русских солдат для Западного [13] фронта, где сражалась французская армия. Героической и вместе с тем трагической судьбе этих формирований русских войск во Франции и посвящена настоящая книга.
      Намерение французских банкиров использовать русских солдат в качестве пушечного мяса было поддержано и одобрено французскими социалистами. Представители французского правительства в России социалист А. Тома и Р. Вивиани поставили перед военными руководителями царской России вопрос о посылке во Францию 400 тысяч русских солдат.
      Для ведения окончательных переговоров по этому вопросу в Россию в феврале 1915 года прибыл представитель французского правительства сенатор Поль Думер.
      Первую беседу Думер имел с начальником штаба верховного главнокомандующего генералом Алексеевым. Сенатор Думер настоятельно требовал послать русские войска во Францию как можно скорее. Он даже назвал цифру — 300 тысяч человек. В конце беседы Думер открыто предложил генералу Алексееву обменять русских солдат на оружие, которого не хватало тогда в русской армии.
      Безотлагательная отправка русских войск должна была производиться эшелонами по 40 тыс. человек в месяц через Архангельский порт.
      Настойчивость Поля Думера и тот цинизм, которым сопровождалось это требование, явились неожиданными даже для военных руководителей царской России. Генерал Алексеев в своей телеграмме военному министру Беляеву писал, что он против отправки русских войск во Францию и считает безнравственной самую мысль рассматривать русского солдата в качестве материальной части.
      Но французские банкиры являлись кредиторами царской России, и генерал Алексеев вынужден был не только выслушивать наглые требования сенатора Думера, но и изыскивать возможности для выполнения этого требования. И эти возможности были найдены.
      Генерал Алексеев нашел компромиссное решение вопроса о посылке русских войск во Францию. Он предложил послать во Францию русских солдат не как пушечное мясо, а как самодеятельные формирования русской армии для. союзной Франции.
      Сенатор Думер не сразу согласился с предложением генерала Алексеева. Он стал добиваться встречи с царем [14] Николаем II. Однако предложенная генералом Алексеевым форма военной помощи Франции получила полное одобрение у всех военных руководителей царской России, в частности у военного министра Беляева. Сенатор Думер вынужден был принять предложение генерала Алексеева.
      Таким образом, вопрос о посылке русских войск во Францию был решен. Однако военные события 1915 года, развернувшиеся на Восточном (русском) театре войны, заставили правительство царской России временно отложить практическое осуществление этого решения.
      1915 год был тяжелым годом для русской армии. В мае 1915 года германское военное командование предприняло большое наступление силами объединенных австро-германских армий на Восточном (русском) театре войны, которое продолжалось до осени. Цель этого наступления заключалась в том, чтобы общими усилиями Германии и Австрии нанести русской армии решительное поражение и вывести Россию из войны.
      Обескровленные в боях начального периода войны, испытывая острую нужду в оружии, артиллерийских снарядах и ружейных патронах, русские войска не смогли остановить наступление противника и были вынуждены начать отход, ведя сдерживающие бои. Несмотря на тактические успехи, одержанные Германией на Восточном театре войны, основная стратегическая цель кампании 1915 года, не была ею достигнута. Тем не менее разгромить русскую армию и вывести Россию из войны Германии не удалось, хотя в кампании 1915 года на Восточном театре Россия израсходовала все свои стратегические резервы.
      Перенесение Германией в 1915 году своих основных усилий с Западного театра войны на Восточный и то упорство и стойкость, которые были проявлены русской армией, принявшей на себя удар объединенных сил Германии и Австрии, имели большое значение для Франции и Англии. Затишье, длившееся на Западном театре на протяжении всего 1915 года, дало им время для отмобилизации новых контингентов войск, организации производства оружия и боеприпасов, создания больших запасов артиллерийских снарядов.
      Правящие круги Франции и ее военные руководители довольно странно понимали свои союзнические обязательства [15] по отношению к России. В трудное для русской армии время — весной и летом 1915 года — они оказывали России незначительную помощь оружием и боеприпасами, хотя, по их собственному признанию, имели большие запасы и винтовок, и артиллерийских снарядов в своих резервных складах. Один из английских руководящих деятелей периода первой мировой войны Ллойд-Джордж оценивал впоследствии такую политику Франции как эгоистичную и близорукую, противоречащую договору о военном союзе. Но французские банкиры оставались верными своим принципам. Они смотрели на царскую Россию как на зависимое от их денежного мешка государство, обязанное кровью своих солдат служить Франции.
      Несмотря на все трудности, связанные с отходом русской армии, положение на Восточном театре осенью 1915 года стабилизовалось. Русские войска, несмотря на очень большие потери, сохранили свою боеспособность, выполнив и на этот раз союзнические обязательства.
      В ноябре 1915 года правительство царской России снова вернулось к вопросу о посылке русских войск во Францию. 24 ноября начальник отдела по устройству и службе войск русской армии генерал Поливанов докладывал Николаю II о формировании русских войск для Франции. Изложив существо французской просьбы, генерал Поливанов ознакомил Николая II с точкой зрения по этому вопросу генерала Алексеева, подчеркнув, что она разделяется и другими военными руководителями.
      В результате этого доклада было принято решение: отправить во Францию войска численностью 300 тысяч человек; создать военные формирования по принципу, предложенному генералом Алексеевым; к формированию первой пехотной бригады приступить немедля.
      Согласие царя на формирование пехотной бригады и отправку огромных контингентов русских войск во Францию привело в движение весь военно-государственный механизм России. Через шесть дней, 30 ноября, у Николая II состоялся частный прием, на котором присутствовали сенатор Поль Думер, французский посол в Петрограде Морис Палеолог и министр иностранных дел Сазонов. На этом приеме Николай II сообщил французскому представителю о состоявшемся решении — подготовить и отправить во Францию значительные контингенты русских войск. [16]
      1 декабря на совещании у генерала Алексеева с представителями Главного управления Генерального штаба был определен штатный состав формируемой для Франции русской бригады особого назначения. Бригада состояла из управления (штаба) бригады, двух пехотных полков трехбатальонного состава и одного маршевого батальона в составе шести рот.
      Комплектование бригады личным составом производилось из войск VII, VIII, IX, X и XI действующих армий по следующему принципу.
      Из каждой армии выделялось по пять рот строевых нижних чинов численностью 225 человек с унтер-офицерами и тремя младшими офицерами. Штабы Северного, Западного и Юго-Западного фронтов выделяли командиров полков и батальонов, преимущественно знающих французский язык.
      Роты, предназначенные для формирующейся бригады особого назначения, оставляли свое оружие в полках и перебрасывались в Москву в распоряжение командующего войсками Московского военного округа.
      Обоз, нестроевые подразделения и команды служб связи придавались формируемым полкам из местных гарнизонов в местах формирования.
      В соответствии с указаниями Главного управления Генерального штаба формирование управления бригады и первого полка проходило в Москве под наблюдением командующего Московским военным округом и генерала для поручений при нем генерал-майора Пигулевского.
      Второй пехотный полк бригады формировался под наблюдением командующего Казанским военным округом в Казани и Самаре, куда из Москвы было переброшено соответствующее количество рот, прибывших из действующих армий.
      Маршевый батальон шестиротного состава формировался в Иркутске, частично за счет рот местного гарнизона.
      Пункты формирования частей бригады были избраны по соображениям, связанным с необходимостью перевозки войск через порты Дальнего Востока, так как Архангельский и Мурманский порты в это время года в связи с опасностью перевозок были закрыты.
      Вначале было объявлено, что формирование частей 1-й пехотной русской бригады для французского фронта будет проходить на добровольных началах из солдат, пожелающих [17] поехать воевать в чужую страну. Но поскольку солдат-добровольцев не оказалось, бригада начала формироваться обычным порядком.
      Формирование «бригады особого назначения» проходило спешным порядком. Царь и правительство торопились с поставкой пушечного мяса для французской буржуазии. Бригада еще не была окончательно сформирована, а уже 3 января 1916 года Николай II своим указом переименовал «бригаду особого назначения» в «первую особую пехотную бригаду», а полки — в 1-й и 2-й особые пехотные полки.
      7 января 1916 года Военный совет окончательно утвердил штаты бригады, представленные Главным управлением Генерального штаба, и положение о формировании ее частей и подразделений.
      По прибытии на место назначения 1-я бригада должна была сразу же влиться в состав действующих французских армий. Вследствие этого в распоряжении бригады не оставалось даже минимального времени для проведения боевой подготовки в новых условиях. Это обстоятельство и побудило Главное управление Генерального штаба обратить внимание командующих военными округами, где проходило формирование бригады, на то, чтобы «части особой бригады» комплектовались исключительно офицерами и солдатами действующих армий. Кроме того, требовалось, чтобы отобранные солдаты и офицеры обладали высокими служебными и нравственными качествами.
      Отбор личного состава бригады, в том числе и офицеров, был особый. Командиры полков, батальонов и рот, кроме младших офицеров, утверждались Главным управлением Генерального штаба, а назначение начальника бригады утверждалось самим царем.
      После того как были окончательно разработаны и утверждены штаты, 1-я особая пехотная бригада получила такую организацию: два полка трехбатальонного состава, четыре пулеметные роты на каждый полк, две пулеметные роты бригадного резерва, маршевый батальон шестиротного состава с двумя пулеметными запасными командами. Общая численность личного состава бригады составляла 10 500 человек.
      Чтобы облегчить связь бригады с различными учреждениями и ведомствами французской армии, в особые штаты бригады были включены чины французской [18] службы, знающие русский язык. Для всех начальников административно-хозяйственной службы были введены штатные помощники, назначавшиеся из французских военных чинов.
      При управлении бригады, например, был введен один адъютант, а при бригадном интенданте — один офицер для поручений. В полках из состава французской армии были помощники полковых адъютантов и других административно-хозяйственных лиц, таких, как казначей, квартирмейстер и т. п. Всего в каждом полку бригады было 5 классных чиновников и 16 человек младших чинов французской службы.
      В маршевом батальоне бригады было положено две штатные должности: помощник адъютанта и казначей батальона.
      Особые условия, в которых должна была протекать боевая деятельность 1-й бригады, побудили царское правительство принять решение увеличить оклады всему личному составу бригады. Наряду с офицерами были установлены суточные оклады и всем нижним чинам: так, фельдфебелю роты полагалось 1 рубль 25 копеек, старшему унтер-офицеру — 80 копеек, младшему унтер-офицеру — 60 копеек, горнисту полка — 50 копеек, ефрейтору — 40 копеек и рядовому солдату — 33 копейки в сутки.
      11 января 1916 года Главное управление Генерального штаба уведомило командующих Московским и Казанским военными округами и ответственных наблюдающих при них за формированием бригады о том, что «государь император высочайше соизволил назначить начальником особой пехотной бригады генерал-майора Лохвицкого» .
      Лохвицкому было в то время около 55 лет. Это был человек выше среднего роста, светлый шатен, всегда чисто выбритый, подтянутый, подвижной. Он носил шинель простого солдатского сукна и защитного цвета генеральские погоны. Полную генеральскую форму надевал лишь тогда, когда принимал парады или представлялся высшим властям. Французским языком генерал Лохвицкий владел в совершенстве. До назначения начальником особой бригады Лохвицкий командовал одной из бригад 24-й дивизии, входившей в состав действующих войск Западного фронта. [19]
      Узнав, что формируется особая бригада, предназначенная для отправки на театр военных действий во Францию, Лохвицкий обратился в ставку верховного главнокомандующего с просьбой назначить его командиром бригады. Просьба генерала Лохвицкого была удовлетворена.
      15 января 1916 года генерал Лохвицкий представился первому полку, формировавшемуся в Москве, а 18 января — второму полку в Казани.
      Лохвицкий произносил перед солдатами речи, обращая внимание солдат на особое значение возложенной на них задачи — представлять в союзной России стране русскую армию. Он обращал также внимание солдат на то обстоятельство, что в полки бригады отобраны лучшие солдаты действующей армии, имеющие большой боевой опыт. Лохвицкий требовал от солдат образцового поведения и беспрекословного исполнения своего воинского долга.
      Выступление генерала Лохвицкого и его хорошо продуманная речь произвели на солдат некоторое впечатление. В то время среди солдат уже велось немало разговоров о странном стечении обстоятельств, в результате которых приходится оставлять родину и ехать воевать в чужую страну.
      Разбившись на отдельные группы, солдаты обменивались мыслями о поездке во Францию для продолжения войны, которая была тяжелым бременем для народа. Большинство солдат очень осторожно и сдержанно, но вполне определенно высказывали свое неодобрение предстоящей поездки во Францию.
      Учитывая особенности, в которых должна была протекать боевая работа бригады, генерал Лохвицкий и старшие офицеры бригады стали насаждать в ней «железную дисциплину». Наряду с различными мерами воспитания широкое распространение получила и такая позорная мера, как рукоприкладство.
      Отдельные офицеры особой бригады были противниками жестоких нововведений генерала Лохвицкого, но, будучи всего лишь младшими начальниками и командирами рот, они не могли изменить установленного порядка.
      Не рассчитывая на то, что непопулярная в народе война сможет поднять боевой дух солдат, военные руководители царской России стремились насаждением жестокой [20] бездушной дисциплины создать из армии послушный, безотказно действующий механизм.
      Начальник особой бригады генерал Лохвицкий придерживался этой же точки зрения. Его дисциплинарная практика базировалась на рукоприкладстве и устрашении. Но и этого Лохвицкому показалось мало. По прибытии бригады во Францию он официально ввел в бригаде телесные наказания, а затем и военно-полевые суды. Однако все эти меры не укрепили дисциплину в частях бригады и не сплотили ее личный состав, они только обострили отношения между солдатами и офицерами и служили источником ряда воинских правонарушений.
      В январе 1916 года формирование особой бригады было закончено. Полкам вручили знамена, и бригада стала готовиться к отъезду во Францию.
      24 января старший адъютант штаба бригады капитан Гарновский и бригадный интендант капитан Рязанов выехали в Иркутск и Хабаровск за интендантским довольствием для всех частей бригады. Кроме того, они должны были подготовить перевозку полков в эшелонах от станции Куанченцзы по Маньчжурии и Корее до порта Дайрен (ныне порт Дальний).
      25 января из пунктов формирования началось движение эшелонов с частями бригады по Сибирской железной дороге до станции Куанченцзы — места пересадки в японские поезда. Далеким и томительным был путь бригады от Москвы до порта Дайрен, а еще более далеким и томительным был он до границ Франции. Части бригады проехали Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Читу, Маньчжурию, Мукден и наконец прибыли в Дайрен.
      На долгих остановках в пути следования собиралось обычно очень много местных жителей. Они недоуменно спрашивали солдат, почему воинские эшелоны идут на восток, когда война бушует на западе, расспрашивали солдат о положении дел на фронте, угощали их сибирской снедью.
      Посадка бригады на суда в Дайрене была назначена на 15 января 1916 года. Предполагалось, что к этому времени прибудут из Франции в Дайрен транспорты необходимого тоннажа и будет закончена перевозка частей бригады из мест формирования.
      Учитывая установленные сроки, министр иностранных дел Сазонов поручил 10 января русскому послу [21] в Японии Малевичу-Малевскому добиться у японского правительства разрешения на получение восьми поездов сорокавагонного состава и подать их к станции Куанченцзы по мере прибытия туда эшелонов из России.
      Однако прибытие транспортов в Дайрен задержалось, а формирование частей бригады несколько затянулось. Поэтому движение эшелонов со станции Куанченцзы началось лишь 11 февраля, а посадка частей бригады на суда в Дайрене — 15 февраля.
      От станции Куанченцзы по территории Маньчжурии вплоть до порта Дайрен все эшелоны сопровождались так называемыми «техническими» агентами японской железнодорожной администрации, от которых зависело движение поездов и порядок на станциях. По распоряжению японской администрации к русским часовым на каждой станции приставлялись и японские часовые.

      К концу первой половины февраля все части бригады сосредоточились в Дайрене. В 16 часов 15 февраля началась посадка частей бригады на французские коммерческие суда, прибывшие с товарами в Дайренский порт. Тоннаж прибывших судов был явно недостаточен для перевозки на дальние расстояния столь большого количества людей, животных и различных грузов, что имела бригада. Потребность бригады составляла шесть — семь транспортных судов среднего тоннажа. Но французское морское министерство предоставило для перевозки бригады лишь три судна малого тоннажа.
      Извещая русское морское министерство о высланных в Дайрен судах, французская военно-морская администрация поставила в известность русские власти, что отправленные для перевозки бригады суда не приспособлены для продовольственного обеспечения войск, а потому все заботы о продовольственном снабжении людей от пункта посадки до Порт-Саида ложатся на русские власти. Так как продовольствия с места посадки бригада брала ограниченное количество, русское военное командование было вынуждено поручать всю закупку продовольствия в пути капитанам пароходов, как людям опытным и сведущим в этом деле.
      Недостающий тоннаж французских судов пришлось возместить за счет русского торгового флота. Дальневосточному торговому флоту было предложено выслать из Александровска в Дайрен два парохода.
      Несмотря на все трудности, погрузка бригады была закончена вовремя.
      Русские войска оказались на судах в крайне неблагоприятных [23] условиях, так как на каждое судно было посажено людей больше нормы.
      Так, на французское судно «Лятуш-Тревиль», рассчитанное на перевозку 1600 человек, было посажено около 1800 человек; на судне «Гималаи», на котором должно было разместиться 2400 человек, разместили 2500 человек; на пароходе «Сантай» вместо 2400 человек было размещено около 2600 человек.
      Особенно перегружены были русские суда «Тамбов» и «Ярославль». Каждое из них, рассчитанное на 700–750 человек, приняло около 2000 человек.
      Однако и после такой перегрузки судов, которым предстояло пройти многие тысячи километров пути в непривычных для русских солдат климатических условиях, под угрозой вражеского нападения, около 1700 человек личного состава бригады остались без места. На требование русских властей к французскому морскому министерству выделить для бригады еще одно судно последовал категорический отказ. Не оказалось свободных судов и у Дальневосточного торгового флота. Тогда было принято решение разместить оставшихся людей на пяти уже и без того переполненных судах, использовав даже угольные ямы.