В 1945 году страна раскололась надвое, контакты между Севером и Югом полностью прекратились. Поначалу различия двух Корей по интересующей нас теме были невелики. Но постепенно на Юге наметился экономический рост, обернувшийся "экономическим чудом". За четверть века этого чуда (1965-1990) ватерклозет из диковинки стал обыденностью, а традиционный нужник с выгребной ямой, напротив, раритетом (по крайней мере, в городах). Сегодня европейские унитазы изрядно потеснили японское "корытце": последние 15-20 лет городские дома оснащаются только ими. А в начале 1960-х, когда они впервые появились в комплексе жилых многоэтажек, только-только начавших строиться в Сеуле, новоселы смотрели на них с недоумением и не понимали, как этой диковиной пользоваться.
      Как и японцы, корейцы любят технические новинки. В богатых домах не редкость электронные многофункциональные унитазы, автоматически моющие филейные части пользователя. Температура воды и интенсивность процесса регулируются. В общественных туалетах, даже вполне заштатных, писсуары почти непременно оборудованы фотоэлементами, автоматически включающими промывку, обнаружив, что клиент отошел.
      Общественных туалетов в Южной Корее много, все они бесплатные, что не мешает содержать их в почти стерильной чистоте. Никаких запахов, раковины не засорены, звучит классическая музыка, у входа - горшочки с цветами! Сама идея платного туалета дика для корейцев: по этой причине за границей они временами попадают в неловкое положение.
      Туалетов в городе много. Они есть в крупных магазинах, торговых галереях, на автозаправках, на первых этажах небоскребов и больших офисных зданий, куда вход (в том числе и в штаб-квартиры крупнейших корпораций и банков), как правило, свободный. Повсюду таблички, указывающие дорогу к ближайшему туалету.
      Как характерную особенность корейского речевого обихода Ланьков отмечает отсутствие (или, точнее, слабость) табуирования лексики, связанной с "естественными потребностями". Не то чтобы табуирования нет совсем, но оно гораздо менее выражено, чем, скажем, в русской культуре. Во время лекции студентка может не только попроситься "в туалет", но и не таясь сообщить профессору, с какой именно целью туда идет, а молодой человек на свидании может пожаловаться своей девушке на внезапно случившийся с ним понос с той же естественностью, с какой его европейский сверстник упомянул бы о головной боли. Религиозные организации не считают зазорным вывешивать свои листовки и цитаты из Нового Завета в общественных туалетах прямо над писсуарами или на дверках кабинок.
      По той же причине в небольших офисных строениях нет отдельных мужских и женских туалетов. В общем помещении - раковина и писсуар, дальше - одна или две кабинки. Женщины проходят в кабинки, не обращая внимания на стоящих у писсуара мужчин. В туалете на одной из станций метро дверь оказалась... стеклянной: через неё видно было происходящее внутри. Удивления это конструктивное решение ни у кого не вызывало.
      А Северная Корея по-прежнему страна бедная. Канализация - едва ли не роскошь, есть в немногих больших городах, но и там к ней подключены лишь многоэтажные дома для привилегированного контингента. В подавляющей же своей массе жители Страны Чучхе по-прежнему пользуются традиционными туалетами с выгребными ямами. Даже в Пхеньяне собственных туалетов в индивидуальных одноэтажных домах нет. Жители их, и поныне составляющие заметную часть населения столицы (и большую часть населения иных городов), пользуются находящимся по соседству общественным туалетом, одним на пару десятков домов. Такой роскоши, как туалетная бумага, там, разумеется, нет и в помине, но в целом содержатся "маленькие домики" в относительной чистоте.
      В многоэтажных домах, постройки 50-70-х, квартиры по-прежнему без "удобств": жильцы пользуются общим туалетом в коридоре. Однако это - не "коммуналки" в российско-советском понимании: у каждой семьи отдельная кухня и одна или две комнаты (душевой либо нет вовсе, либо она, как и туалет, - общего пользования, одна на подъезд). Квартира с собственным туалетом - редкость, доступная только номенклатуре и немногим избранным. Туалет в квартире стал нормой в многоэтажных домах только после 1980 года. Однако типовых домов с обязательным туалетом немного: затяжной экономический кризис свел жилищное строительство практически к нулю.
      За пределами Пхеньяна ватерклозет - вообще экзотика, редкость редчайшая; многие северокорейские перебежчики из числа учившихся за границей студентов признавались, что впервые увидели это чудо только в столице, перед самой отправкой за рубеж.
      Даже когда в домах есть канализация, это вовсе не значит, что она действует. Проблема эта обычна для высотных домов, которые строилось в 80-е с целью придать крупнейшим городам "современный облик". Высотные дома в Пхеньяне остались заселенными лишь наполовину - и именно из-за невозможности обеспечить работу водопровода и канализации на верхних этажах. В некоторых случаях, впрочем, власти проигнорировали эти технические мелочи. Так, в Вонсане, на побережье Японского моря, тогда же, в 80-х, было построено высотное здание, хорошо видное со стороны моря. Однако ни лифт, ни канализация, ни водопровод не работают: обитатели бегают по лестницам с ведрами и ночными горшками.
      А всего лишь в сотне километров в сияющих кафелем и чистотой туалетах Южной Кореи тихо звучит мягкая классическая музыка...
      В общем, на Юге сортиром пользуются, на Севере - за сортир борются. Как-то в конце 50-х была даже проведена большая политическая кампания, призывающая строить сортиры (с выгребными ямами, естественно: канализацию без денег не проложишь), аккуратно ими пользоваться, следить за их чистотой. Кампания была совсем не бесполезной: уровень гигиены в стране явно оставлял желать лучшего, и партийное руководство вовремя подогрело в народе дух чучхе (опора на собственные силы) серией идеологических статей в газете "Нодон синмун" (аналог нашей почившей в бозе "Правды") и боевых агитплакатов.
      Ленинским путем - к золотым унитазам!
      В статье "О значении золота теперь и после полной победы социализма" Ленин писал: "Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов". Быть может, из гимназического курса он знал, что ещё в Древнем Риме богатство ночной вазы почиталось важным показателем общественного престижа. Марк Антоний, к примеру, мог себе позволить горшки из чистого золота, подтверждение чему - строки одного из сатириков: "Господин принял меня, восседая на золотом горшке. Каков дурак! Он тратит больше на хранение дерьма, чем на прокорм своих слуг!"
      Лелея мечту о сортирах из золота, Владимир Ильич пекся не о себе и не о товарищах по партии. Он хотел, чтобы все трудящиеся мира не просто могли комфортно справить нужду, но ещё и выразить свое политически ангажированное отношение к златому тельцу, из-за которого столько бед в мире. Возможно, тут Ильич переборщил по излишней склонности к умственным абстракциям. Впрочем, когда доходило до практики, к золотишку он относился посерьезнее и перед тем, как раскошеливать казну республики, запрашивал у соратничков, нельзя ли там этим буржуям вместо золота впарить николаевки, бумажки то есть, которые вдобавок подлежали скорой замене на советские дензнаки.
      Увы, ни себе, ни пролетариям планеты Ленин золотого унитаза не обеспечил. Зато забросил в умы семя великой мечты, взошедшее спустя годы: ныне туалет из чистого золота существует. Его изготовил ювелир из Гонконга, причем сделал из золота и унитаз, и всю кабину, включая щетки, кронштейны для рулончиков, оправы зеркал, светильники, плитку на стенах и даже двери. Потолок инкрустирован драгоценными камнями - рубинами, сапфирами, изумрудами и янтарем. Пол и дверной проем украшены золотыми полосами. Стоит это удовольствие без малого шесть миллионов долларов... И что примечательно: вдохновлялся ювелир именно ленинскими идеями, о которых узнал на школьном уроке истории.
      Детство ювелира прошло в коммунистическом Китае, что и оказалось решающим в его судьбе. Прежде всего в силу серьезности полученного там образования. Иначе откуда бы юноше узнать о великом ленинском предначертании? Ленин, конечно, хотел, чтобы золотыми нужниками могли пользоваться все. Но золотой гальюн для всех - это, увы, утопия. Некому пока оплатить такое эстетически насыщенное и в то же время политически воспитующее удовольствие. Ни муниципалитету, ни федеральным властям такого не потянуть. Во всяком случае, сейчас. Может, когда-нибудь мы к тому и придем, что, кстати, вполне реально. Грядут новые технологии добычи: в одной морской воде золота столько, что хватит и на унитазы любой конструкции, хотя б и стереофонические, о каких в порядке фантасмагории писал Владимир Войнович в документальной повести "Иванькиада".
      Лично я золотой унитаз видел только в кино. В фильме Роберта Олдрича "Банда Гриссома" - о семейном клане гангстеров. Ленина они, судя по всему, не читали, но по-своему решали проблемы и экспроприации мирового капитала, и золотых унитазов - мочили всех направо и налево. Ради чего? Возможно, исключительно ради удовольствия посидеть на золотом стульчаке...
      Впрочем, и я не могу считать себя обделенным по унитазной части. В 1995-м, в дни Международного московского кинофестиваля не раз захаживал я к Сергею Соловьеву, тогдашнему его президенту, в гостиницу "Метрополь". А занимал он номер, в котором незадолго до того останавливался... Делаю паузу, чтобы перевести дыхание... Останавливался сам Майкл Джексон! Так что и мне выпало пописать в осененное великой струей очко. Есть что вспомнить! Как говорится, жизнь удалась.
      Коммунальные страсти
      В давние времена обрадовался, увидев в журнале "Куба" фотоочерк о домике Хемингуэя на Острове свободы. На одном из снимков - стульчак, а рядом с ним книжная этажерка. Так оно, надеюсь, до сих пор и сохраняется. С четверть века назад заглядывал из парка в то самое окошко, видел ту самую этажерку.
      А обрадовался, впервые узнав о месте вдохновения кумира наших 60-х, не потому, что сам имел обыкновение там же читывать: полжизни, прожитые в московских коммуналках, к тому не располагали. Просто увиденное тик-в-тик совпало с представлением о должном. Ну где ещё так глубоко входят в твою суть и естество мысли великих!
      Коммуналка. Коммунальная квартира. Как бы объяснить молодому современнику, родившемуся уже в послехрущевскую эру, что это?
      Так вот. В 1957 году, проезжая с кузеном Рудольфом через город Киев, остановились то ли у дальнего родственника (моему забору двоюродный плетень), то ли у знакомого знакомых переночевать (гостиницами и в те, и во много более поздние годы отечество не баловало). Хозяин первым делом повел нас к сортиру, где рядом с дверью красовалось шесть черных карболитовых выключателей (внутри - соответственно столько же лампочек, подвешенных на шнурах, снаружи - столько же отводов к отдельным счетчикам), и показал: "Наш - третий сверху". Не скажу, что такое было во всех квартирах или даже во многих; пусть эта квартира была вообще единственной на весь Союз. Но суть и дух коммуналки для меня в этих шести лампочках.
      Заглянув в только что вышедшую обстоятельно научную книгу Ильи Утехина "Очерки коммунального быта", удостоверился, что система приватных лампочек в коллективно пользуемом туалете была вполне распространенной и вдобавок имела ряд модификаций: скажем, выключатели располагались не рядышком у двери туалета, а в комнатах у жильцов. "При такой системе никто другой не мог воспользоваться общей лампочкой и общей электроэнергией. Расход энергии для освещения публичного пространства подсчитывался индивидуальными счетчиками, но существенное неудобство снижало ценность данного приспособления: пока кто-то идет из своей комнаты, включив свет, туалет мог быть занят соседом, оказавшимся ближе. Когда же выключатели располагались непосредственно у двери туалета, случайное пользование чужой лампочкой например, чьим-либо гостем, которому сложно ориентироваться в многочисленных выключателях, - неминуемо вело к скандалу, не говоря уж о том, что незадачливому гостю для начала просто гасили свет. Иногда же хозяин лампочки выкручивал её из патрона, выходя из туалета".
      Занятно, но сама плата за электроэнергию существенного значения во взаимоотношениях жильцов не имела ("цена электроэнергии ни в СССР, ни в сегодняшней России никогда не была высокой даже для тощего кошелька среднего обитателя коммунальной квартиры", - пишет Утехин), важно было иное - социальная справедливость!
      В подтверждение правоты указанных научных выводов вспомним классику "Золотого теленка" Ильфа и Петрова. Вы, конечно, поняли, что речь пойдет о том самом эпизоде в "Вороньей слободке", где Васисуалия Лоханкина подвергают порке за непогашенную в сортире лампочку:
      "- На помощь! - шепотом произнес Васисуалий, устремляя безумный взгляд на Люцию Францевну.
      - Свет надо было тушить! - сурово ответила гражданка Пферд.
      - Мы не буржуи - электрическую энергию зря жечь, - добавил камергер Митрич, окуная что-то в ведро с водой.
      - Я не виноват! - запищал Лоханкин, вырываясь из рук бывшего князя, а ныне трудящегося Востока.
      - Все не виноваты! - бормотал Никита Пряхин, придерживая трепещущего жильца.
      - Я же ничего такого не сделал.
      - Все ничего такого не сделали.
      - У меня душевная депрессия.
      - У всех душевная.
      - Вы не смеете меня трогать. Я малокровный.
      - Все, все малокровные.
      - От меня жена ушла! - надрывался Васисуалий.
      - У всех жена ушла, - отвечал Никита Пряхин.
      - Давай, давай, Никитушко! - хлопотливо молвил камергер Митрич, вынося к свету мокрые, блестящие розги. - За разговорами до свету не справимся.
      Васисуалия Андреевича положили животом на пол. Ноги его молочно засветились. Гигиенишвили размахнулся изо всей силы, и розга тонко запищала в воздухе.
      - Мамочка! - взвизгнул Васисуалий".
      Не могу не сослаться и на другого классика - на Михаила Зощенко, тем более что, по мнению Андрея Донатовича Синявского (Абрама Терца), в изучении советского быта он для нас - "самый главный писатель и свидетель". В рассказе "Гости" задолго до научного исследования И.Утехина Зощенко обратил свое пристальное внимание на проблему лампочек в коммунальных туалетах.
      "Во время игры в щеточку открывается дверь, заходит мадам Зефирова, бледная как смерть, и говорит:
      - Это, говорит, ну, чистое безобразие! Кто-то сейчас выкрутил в уборной электрическую лампочку в двадцать пять свечей. Это, говорит, прямо гостей в уборную нельзя допущать.
      Начался шум и треволнение. Папаша Евдокимыч, конечно, протрезвился вмиг, начал беспокоиться и за гостей хвататься.
      Дамы, безусловно, визжат, не допускают себя лапать.
      - Хватайтесь, - говорят, - за мужчин, в крайнем случае, а не за нас.
      Мужчины говорят:
      - Пущай тогда произведут поголовный обыск.
      Приняли меры. Закрыли двери. Начали устраивать обыск.
      Гости самолично поочередно выворачивали свои карманы, и расстегивали гимнастерки и шаровары, и снимали сапоги. Но ничего такого предосудительного, кроме нескольких бутербродов и полбутылки мадеры, двух небольших рюмок и одного графина, обнаружено не было.
      Хозяйка, мадам Зефирова, начала горячо извиняться - дескать, погорячилась и кинула тень на такое избранное общество. И высказала предположение, что, может быть, кто и со стороны зашел в уборную и вывинтил лампу.
      Однако момент был испорчен. Никто играть в щеточку не захотел больше, танцы под балалайку тоже расстроились, и гости начали тихонько расходиться.
      А утром, когда хозяин продрал свои очи, все выяснилось окончательно.
      Оказалось, что хозяин из боязни того, что некоторые зарвавшиеся гости могут слимонить лампочку, выкрутил её и положил в боковой карман.
      Там она и разбилась.
      Хозяин, видимо, круто налег на нее, когда заснул на подоконнике".
      Автор "Очерков коммунального быта", касаясь освещения исследуемого им предмета в художественной литературе, не присоединяется к обличительному запалу некоторых писателей, но со свойственным его перу бесстрастием констатирует: "Многие наблюдаемые сегодня факты иллюстрируют склонности и черты характера, многократно высмеянные сатириками". Наблюдаемые сегодня (!)... Не когда-то... Не перевелись ещё в отечестве коммуналки, а уж коммунальной психологии несть конца.
      Исследование Утехина подкрепляют красноречивые иллюстрации, одна из которых изображает сортирную стенку с висящими на гвоздях овалами стульчаков. Такие семейные и личные стульчаки, весьма в свое время обычные, сообщали их владельцу уверенность, что, подкладывая под зад свой "чистый" стульчак, он избавлен от соприкосновения с "грязным" унитазом ли, чужим ли стульчаком, коих касались сомнительные седалища соседей. Хотя кто поручится, что твоим стульчаком кто-то не воспользовался - скажем, несведущий гость или тот же сосед в подпитии (в трезвом виде не перепутал бы: чужое - грязное)?
      Благодаря тому же Утехину могу воспользоваться цитатой из вышедших в Париже материалов художника-концептуалиста Ильи Кабакова "На коммунальной кухне": "Сегодня страшный скандал произошел в туалете... Кто-то пришел к Ведерниковым, они ему отперли туалет, а стульчак не дали, и он залез на унитаз "орлом", а унитаз и так слабо держался, а тут стал качаться. Закачался и бачок с водой, две этих палки, что его подпирали, вылетели, бачок упал, и вся вода залила коридор..."
      Эту то ли быль, то ли легенду я услышал в конце 50-х, в пору всеобщих коммуналок и только начинавшегося строительства хрущоб.
      Некий молодой муж так переживал по поводу измен своей жены, что решил повеситься. Правда, не по-настоящему, а, так сказать, понарошку, с помощью им самим придуманной конструкции - со стороны она создавала полную видимость самоубийства. "Пусть, - думал он, - жена увидит, как я страдаю. Она устыдится и опомнится".
      Короче, к моменту, когда жена обычно приходила с работы, он наладил в сортире свою конструкцию и, услышав звонок в дверь, повис в воздухе. Через несколько минут дверь в сортир приоткрылась и тут же захлопнулась. Оказалось, это была не жена, а сосед, поначалу оторопевший от увиденного. Правда, через несколько минут он очень даже пришел в себя и открыл дверь снова. Молодому мужу ничего не оставалось, как по-прежнему изображать удавленника. Сосед осторожно зашел в сортир и аккуратно стал снимать с руки повесившегося часы. Повесившийся обиделся и с размаху врезал мерзавцу по морде.
      Дело разбиралось в народном суде. Повесившемуся дали 15 суток за хулиганство. Вот какие страсти кипели за безликими дверями коммунальных туалетов!
      Анекдоты
      В коммунальной квартире заметили, что кто-то постоянно подтирается пальцем. И потом, гад, - об стенку! Быстро сообразили, кто это делает. Профессор из четвертой комнаты! Было замечено, что, выходя из туалета, он всякий раз сразу же идет мыть руки.
      Обитатели коммунальной квартиры травили соседа, хлюпика-интеллигента, гадили ему в галоши. Он свои галоши каждое утро невозмутимо мыл, ни слова никому не говоря. Наконец, их проняло. Что ж мы так несправедливы к человеку?
      - Извините нас, пожалуйста! Мы виноваты! Больше не будем!
      - Хорошо. Если вы перестанете срать мне в галоши, я перестану ссать вам в чайник.
      Если этот анекдот и выдумка, то, как говорится, из области чистой правды. Своими глазами видел по телеку (кажется, это была передача "Вы очевидец") какого-то американца в момент, когда он, оскорбленный в лучших чувствах после перепалки со знакомыми, писал им в чайник. Парень не знал, что на кухне стоит видеокамера и все фиксирует. Судья припаял ему крутой штраф. Хорошо, что во времена расцвета наших коммуналок никаких видеокамер не было. Такого бы наснимали!..
      Еще раз обращаюсь к Михаилу Зощенко. В рассказе "Режим экономии" (1926) он описывает, как в городе Борисове вводили этот самый режим. Экономить надо, а на чем - непонятно. Уборщица Нюша выручила.
      "- Раз, - говорит, - такое международное положение и вообще труба, то, говорит, можно, для примеру, уборную не отапливать. Чего там зря поленья перегонять? Не в гостиной!
      - Верно, - говорим, - нехай уборная в холоде постоит. Сажен семь сэкономим, может быть. А что прохладно будет, так это отнюдь не худо. По морозцу-то публика задерживаться не будет. От этого даже производительность может актуально повыситься.
      Так и сделали. Бросили топить - стали экономию подсчитывать.
      Действительно, семь сажен сэкономили. Стали восьмую экономить, да тут весна ударила.
      Вот обидно-то!
      Если б, думаем, не чертова весна, ещё бы полкуба сэкономили.
      Подкузьмила, одним словом, нас весна. Ну, да и семь сажен, спасибо, на полу не валяются.
      А что труба там какая-то оказалась от мороза лопнувши, так эта труба, выяснилось, ещё при царском режиме была поставлена. Такие трубы вообще с корнем выдергивать надо.
      Да оно до осени свободно без трубы обойдемся. А осенью какую-нибудь дешевенькую поставим. Не в гостиной!"
      ...Шутки шутками, но трудящиеся Борисова в верном направлении думали. Двигались по пути, уже проложенному господином Фордом, великим организатором производства, давшим по этой части пример и пролетарскому государству. Он тоже был озабочен, чтобы его работнички в сортирах не засиживались, потому и стульчаки у него умышленно были сделаны наклонными. Поторапливайтесь, господа трудящиеся, особливо ежели хотите кататься на собственных "фордах".
      Из области философии
      Орхидея сама по себе ароматна, но если опустить её в мочу, то совершенный человек не подойдет к ней, а простые люди не будут носить её на поясе! И это не потому, что орхидея нехороша - отвратительна моча, в которую её опустили. Поэтому совершенный человек предпочитает жить в хорошем месте, а дружбу заводить лишь среди людей образованных.
      Сюнь-цзы (китайский мудрец, III в. до н.э.)
      Однажды Диоген закричал: "Эй, люди!" Сбежался народ, он замахнулся палкой: "Я звал людей, а не говно".
      Дерьмо! О дерьмо! Сладкое слово! Дерьмо! Попробуй его! Чудесно! Дерьмо, попробуй его! Дерьмо! Возьми, лизни - o charmante!
      Вольфганг Амадей Моцарт
      Персонаж недавнего фильма Сергея Соловьева "Нежный возраст", парижский парфюмер, имел фекальный бизнес с Россией - возил к себе наше дерьмо. Надо же! Всему, оказывается, можно найти полезное применение: парфюмеры извлекают из дерьма какие-то особо стойкие компоненты для долговечности запаха. А вот почему надо было возить этот продукт именно из России, не знаю. Но, видно, все же наши фекалии чем-то лучше французских. Еще, говорят, из этого же самого непереводящегося в биотическом обороте сырья делают витамин В12. Кстати, ещё в давние времена алхимики в своих поисках "философского камня", да и просто в фармацевтических целях не обошли стороной такие компоненты, как кал и моча. Ну, об использовании всех видов экскрементов в качестве удобрения знает каждый. (Китайская мудрость гласит: "Воин не должен бояться смерти, а землепашец - навоза". В Китае, да и в иных конфуцианских странах, гостя всячески благодарили, если он после трапезы великодушно посещал уборную, оставляя хозяевам то, что дерьмом как-то неловко называть - это ж их будущий хлеб, то есть рис!) И кизяк славен как топливо. И уже сконструирован и опробован в деле, так сказать, безотходный туалет будущего: используя его по прямому назначению, а вдобавок сбрасывая в ту же общую яму всякие бытовые отходы, пользователь через какое-то время выгребает из специального отсека замечательное органическое удобрение, лишенное всяческой вредной химии...
      В общем, много какого полезного применения имеет говно. Как говорится в известной шутке, все-таки есть в нем что-то такое - миллион мух не могут ошибиться.
      А если ещё и взглянуть в масштабе, так сказать, планетарном, то откуда, к примеру, взялось гуано? Птички когда-то накакали. А теперь богатейшее селитрой ископаемое. Не отсюда ли народная примета: "Птичка накапает - к счастью"? (Кстати, накануне сдачи этой рукописи в издательство птичка накапала-таки на лоб автору: не иначе как добрый знак.)
      И как же не вспомнить тут о благодатном почвенном слое, на коем цветут и плодоносят разные дерева и злаки, питающие нас и дающие в своей сени отдохновение: ведь почва эта возникла благодаря тому, что поколения божьих тварей, от простейших одноклеточных до человека включительно, миллионы лет писали, какали и, увы, умирали, создавая перегной, тот самый гумус, на котором все и растет, благоухает и, не забудем, дает нам кислород, которым мы дышим.
      Замечу попутно: очень нерачительно относимся мы к говну. Действительно, подумаешь: говна-то! Уж такого-то добра... А почвы гибнут. Между 1981 и 1994 годами площадь российских сельхозугодий сократилась на 8,2 млн га - примерно половина по причине деградации почвенного слоя. Сильно нам аукается наша уверенность в бесконечности всего, что Богом отпущено. Ким Семенович Лосев, наш выдающийся эколог, пишет по этому поводу: "Во многих странах эти осадки (т.е. шламы из очистных сооружений канализации. - А.Л.) используются как удобрения, но в России такой вид утилизации невозможен (используется лишь 3% общего объема) из-за высокой концентрации в них тяжелых металлов и других загрязнителей. Причина этому соединение во многих городах промышленной и коммунальной канализации: такое решение в свое время было принято советскими властями для удешевления строительства". Что в итоге? В итоге "более 200 млн т отходов этого вида накопилось вокруг российских городов на специальных иловых площадках. В настоящее время ежегодно образуется 80 млн м3 отходов очистки". Не слабая переспективка на обозримые годы!
      Возвращаюсь к главному предмету этой главы: персонаж романа Владимира Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", селекционер-самородок, мичуринец-лысенковец Гладышев, посвятивший себя выведению гибрида картофеля и томата с гордым названием Пукс (Путь к социализму: сверху вызревают помидоры, а в земле картофельные клубни), в беседе с главным героем развивал по подводу ценности дерьма глубоко самобытную, подкрепленную личными опытами и наблюдениями теорию:
      "- Вот, Ваня, - сказал он, придвинув к себе табуретку и продолжая начатый разговор, - мы привыкли относиться к дерьму с этакой брезгливостью, как будто это что-то плохое. А ведь если разобраться, так это, может быть, самое ценное на земле вещество, потому что вся наша жизнь происходит из дерьма и в дерьмо опять же уходит...
      Посуди сам. Для хорошего урожая надо удобрить землю дерьмом. Из дерьма произрастают травы, злаки и овощи, которые едим мы и животные. Животные дают нам молоко, мясо, шерсть и все пр. Мы все это потребляем и переводим опять же на дерьмо. Вот и происходит, как бы это сказать, круговорот дерьма в природе.
      И скажем, зачем же нам потреблять это дерьмо в виде мяса, молока или хотя бы вот хлеба, то есть в переработанном виде. Встает законный вопрос: не лучше ли, отбросив предубеждения и ложную брезгливость, потреблять его в чистом виде, как замечательный витамин? Для начала, конечно, - поправился он, заметив, что Чонкина передернуло, - можно удалить естественный запах, а потом, когда человек привыкнет, оставить все, как есть. Но это, Ваня, дело далекого будущего и успешных дерзаний науки".
      Тут, нам кажется, из правильных наблюдений о "круговороте дерьма в природе" мичуринец-лысенковец делает слишком уж далеко идущие и поспешные выводы, наукой, несмотря на все её дерзания, с тех пор не подтвержденные. Автор тоже верит в науку и величие её творцов, но все же не до такой степени. Тут он на стороне Ивана Чонкина и простого житейского смысла.
      Анекдот от Никитина Альберта Николаевича, академика РАЕН
      Чапаев и Петька решили заняться знахарством, открыли лечебное отделение; официальный доктор никак не мог с этим смириться, решил их подловить. Приходит:
      - Василий Иванович, что-то у меня с обонянием плохо стало.
      - Петька! Лекарство № 6!
      Петька приходит с лекарством.
      - Да это ж, Василий Иванович, говно!
      - Так. Обоняние восстановлено.
      Проходит месяц. Доктор думает: "Нет, я их все-таки подкузьмлю". Заявляется снова.
      - Василий Иванович! У меня что-то с памятью. Ничего не помню.
      - Петька! Лекарство № 6!
      - Да это ж говно!
      - О! И память восстановлена!
      Кстати, не забудем и о моче. Она тоже может быть очень полезной. В том числе и для лечения болезней: в медицине даже существует особое направление - уринотерапия. Насколько она эффективна, пусть судят профи, но раз все-таки ею лечат, то, наверное, не безрезультатно.
      А во времена античного Рима почти на всех улицах стояли особые вазы для мочи - специальные служители доставляли их содержимое на фабрики по производству тканей. Император Веспасиан (I век н. э.; помните парижские "vespasiennes"?) решил даже заработать на моче - ввел налог, который должны были платить за мочу владельцы ткацких фабрик. Тогда и родилось знаменитое ныне выражение "Деньги не пахнут". Тит, сын Веспасиана, выразил недовольство новым налогом. Веспасиан поднес к его носу горшок с мочой и спросил: "Плохо пахнет? Это моча!" А потом дал понюхать деньги. Деньги не пахли.
      Можно припомнить разные исторические и житейские случаи полезного и даже выгодного использования отходов нашей жизнедеятельности. Скажем, во время холерного карантина в Одессе в начале 70-х счастливые обладатели твердого кала выгодно обменивались с соседями, в качестве своего продукта не уверенными, но также жаждавшими поскорее вырваться домой: я тебе - дозу для анализа, ты мне - порцию компота из сухофруктов. Бизнес!
      Но это, так сказать, шуточки. А доходило до страшненького: "Голод был, какого не видали, хлеб пекли из кала и мезги" - это строки Максимилиана Волошина, думаю, не одной поэтической фантазией рожденные. Гражданская война. Кровь, грязь, смута... Уже ничему не удивлялись...
      Но все же главнейшее полезное назначение говна - быть эталоном. Поверьте, это эталон такой же непоколебимый и абсолютный, как платиново-иридиевый эталон метра, хранящийся в Гренобле в Международной палате мер и весов, под землей, в каких-то особых сейфах, при строго соблюдаемой температуре, влажности, атмосферном давлении.