Александр Липков
      Толчок к размышлению
      Предисловие
      Человек познает себя, познавая современность и историю. Всего охватить невозможно, но есть вещи сами за себя говорящие, так и просящиеся в книгу, отражающие в себе большой мир. Одна из таковых - сортир, предмет, которому посвящено это сочинение.
      С его автором Александром Липковым мы дружим и сотрудничаем уже 35 лет, успели за это время написать достаточно статей и интервью, несколько книг и сценариев, ну и изрядно надоесть друг другу. Несмотря на это, продолжаем надоедать и далее, собираемся писать и пишем, в том числе и сценарий большого публицистического телесериала "Культура - это судьба". Идею одной из его серий Липков украл у меня для этой книги, за что не слишком его осуждаю. Идеи должны жить и работать.
      По сути, книга эта - историческое исследование на тему: как человек пользуется отхожим местом. Где и когда возникли первые туалеты, какие их следы обнаружены в раскопках? Разве не интересно задуматься и порассуждать об этом? Наверное, когда человек жил в племени, сортир был не нужен. Племя кочевало. Зачем кочевнику сортир? Стали оседлыми, занялись выращиванием агрокультур, оказалось, что под камень все время ходить нельзя - нужно определенное место. Потребовался сортир. Наверное, и у феллаха в пустыне есть сортир. Хотя в пустыне проще: солнце мгновенно убивает любую заразу, все высушивает. Другое дело - скученная Европа, где влага и сырость...
      История сортира - это и история канализации. А история канализации идет по следам эпидемий - чумы, холеры, безжалостно косивших средневековый мир. Связь очевидна. Люди жили в тесных, густонаселенных городах. Тесных, потому что "город" - от слова "ограда": когда нападает враг, можно спрятаться за крепостные стены. Все человеческие отходы выбрасываются на тесные, кривые улочки. Мало-помалу приходило понимание, что от нечистот, кроме вони, - ещё и зараза. Пока будет вонять, будут и болезни. Город обзаводится канализацией. Сначала это просто ров, потом он уходит под землю, образует единую систему с соседними рвами, система становится все более сложной и продуманной. И в Лондоне, и во многих старых городах Европы до сих пор так: прошел дождь, а на асфальте ни единой лужи. Качество канализации обусловлено необходимостью: людей много, а земли мало.
      В России наоборот - земли навалом, людей мало. Можно обойтись и вообще без канализации - где приспичило, там и погадил. Люди никогда не жили скученно. Вышел в поле, до ветра... В европейских языках нет такого выражения - "до ветра". У них - горы, у нас - равнины; у них - теснота, у нас - простор. Оказывается, географические различия сказываются и в такой сугубо специфической сфере, как сортир. Нам по этой части до цивилизованных стран пока далековато. Дело не только в качестве сантехники - у нас другая ментальность. "Как известно, это удобство у громадного большинства русских людей находится в полном презрении", - более ста лет назад заметил Антон Павлович Чехов. Кое-что с тех пор изменилось, но не слишком.
      Увы, жизнь невозможна без ежедневного воспроизведения говна. Не будет его - наступит смерть. Говно - примерно то же, что радиоактивные отходы атомной электростанции. И то и другое - результат горения. Жизнь есть горение. Пища, съедаемая нами, превращается в энергию. Говно - побочный продукт энергетического цикла, необходимая, неотъемлемая часть жизни. Никто не призывает возлюбить его, но само наше отношение к этой части жизни немаловажно.
      Возможно, кому-то эта книга покажется скандальной. Обещаю, что точно такой же будет и навеявшая её телесерия. Но не все же научные факты излагать скучно и пафосно: наука, да и вообще любое познание дело живое, веселое - о чем-то можно поговорить и с улыбкой, и с горечью, тем более что и для того и другого в этой теме места хватает.
      АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ
      Русский суровый климат располагает к лежанью на печке, к небрежности в туалете.
      Чехов
      Нужно делать так, как нужно, а как не нужно - делать не нужно.
      Винни-Пух
      Словно камень с души свалился!..
      Если опорожнился, то можно жить в свое удовольствие.
      Вольфганг Амадей Моцарт
      Перед дорогой
      Пишут, что в Англии открывают Музей туалета - Глэдстоун Поттери Мьюзеум... Срочно реставрируется здание в местечке Стоук, где в витринах постоянной экспозиции займут свои места уже собранные две тысячи экспонатов. Пишут, что экспонаты будут издавать неотличимые от натуральных запахи, только, так сказать, художественно облагороженные, без всяких натуралистических грубостей - достижения современной химической науки позволяют.
      Ну для чего этот музей жителям Стоука, понятно: для туристов приманка, к тому же местная фабрика слывет одним из главных в мире производителей фаянсовых унитазов и прочего сортирного ассортимента - так что и товару реклама. Но кто за все это платит? Платит государство, отвалившее грант в миллион фунтов стерлингов, платит Европейская ассоциация, добавившая ещё 350 000 фунтов. Им-то для чего тратиться?
      Как я понимаю, тратятся они на национальную историю. На культуру. Потому как какая ж культура без цивилизованного унитаза? Ну а тому, что на один этот музей отписан чуть ли не годовой бюджет нашего Министерства культуры - это момент отдельный. Что тут остается делать? Остается завидовать.
      Оказалось, что английский туалетный музей отнюдь не первый и не единственный в мире. "...в столичном Токио имеется не только императорский дворец и музей национальных шедевров, - цитирую А.Мещерякова, знатока японской "культурной физиологии" (термин его же), - но и музей туалетной истории. И всеяпонское "Общество туалетов" ежегодно проводит конкурс по определению лучших десяти общественных отхожих мест. В расчет принимаются чистота, отсутствие неприятных запахов, дизайн, конструкция здания, гармония с окружающими строениями, отзывы посетителей и даже название. Ну, например, "Рукомойня отшельников", "Морской воздух", "Шум прибоя".
      ...В Японии, как и у нас, имеются памятники архитектуры, "охраняемые государством". Только называются и ранжируются они несколько по-другому. Самые что ни на есть охраняемые определяются как "национальное сокровище". В этой категории туалетов пока что не зарегистрировано. Но вот ко втором разряду - "важное культурное достояние" - относится целых пять отхожих мест (самое древнее - приблизительно ХIV века)".
      Анекдот (очень старый). Специально подчеркиваю, что анекдот, дабы читатель не принял его за реальный факт, хоть факты случаются и почище анекдота. Итак,
      Британский музей решил собрать экспозицию национальных сортиров со всех стран мира. Из России прислали длинную узкую коробку, в ней - две палки, одна с заостренным концом. Ученые англичане думали-думали, как же сортиром пользоваться, - ничего не поняли. Запросили инструкцию. Пришла инструкция: "Палку № 1 вбивать в землю - вешать ватник. Палкой № 2 отгонять волков".
      Глава третья вузовского учебника "Культурология", именуемая "Осмысление феномена культуры", начинается с поучительной преамбулы:
      "На международном конгрессе по культуре работало много секций, круглых столов, семинаров. Обсуждалось множество общих и частных вопросов. Точки зрения и определения, теории и гипотезы чаще всего не совпадали. Но почему-то никто не говорил о неудаче. Что-то все-таки объединяло эту разноязычную армию научных работников, обслуживающего персонала и корреспондентов.
      - Меня не спросили, - пробурчал под нос старый сантехник, оказавшийся невольным свидетелем интервьюирования маститого ученого, затруднявшегося ответить на "простой" вопрос "что такое культура?". - Культура - это исправный туалет. Еще в школе учитель говорил, что цивилизация начинается с канализации.
      Не исключено, что он был недалек от истины".
      Низкий поклон автору учебника, замечательному нашему ученому Павлу Семеновичу Гуревичу, профессору, доктору философских, а вдобавок ещё и филологических наук. Он указывает нам верное направление.
      Как бы обозначить тему этой книгу? История сортира? Или - история из сортира? Чего гадать! Пусть будет и то и другое.
      Поэт Глазков написал:
      Я на мир взираю из-под столика.
      Век двадцатый, век необычайный!
      Чем он интересней для историка,
      Тем для современника печальней.
      Позиция "из-под столика", Глазковым воспетая, наверное, отменно хороша, но чем хуже взирать на мир из сортира? Может, и обзор yже, но поле для осмысления куда как необъятнее. Недаром место это зовется "кабинет задумчивости". Здесь простой смертный ощущает себя равным вершителям судеб мира. Все же знают это ходовое обозначение: "место, куда царь пешком ходит". Перед ним все равны. И никому ещё неведомый лицеист Кюхельбекер, жаждущий увидеть великого поэта России Державина, и великий Державин, спрашивающий у лакея: "Где тут, братец, нужник?" И генсек Хрущев, и представители трудовой творческой интеллигенции, с которыми он хочет поделиться соображениями о соцреализме в искусстве и с которыми же по-свойски, по-товарищески пускает струю в нужнике Дома приемов на Ленинских горах.
      Сортир, а особливо сортир лагерный, солдатский, - место мужского братства. Как там у них, у женщин, не знаю, но для солдата сказать о ком-то "срать с ним рядом не сяду" (помните, в народном романсе: "Я срать бы с ним рядом не стал, ведь я от Москвы до Берлина всю дорогу по трупам шагал"?) значит, выразить последнюю степень презрения. Точнее, предпоследнюю. Последняя - не сесть на одном гектаре.
      Опять же сортир - место, хотя и самое демократическое, но одновременно и самое аристократическое. Где, как не здесь, блаженный покой, отдохновенье души? Японский классик ХХ века Танидзаки Дзюнъитиро чуть ли не оду пропел во славу сортира: "Для достижения удовольствия нет более подходящего места, чем японская уборная: здесь человек, окруженный тихими стенами с благородными пористыми деревянными панелями, может любоваться через окно голубым небом и зеленой листвой... Поистине уборная хороша и для того, чтобы слушать в ней стрекотанье насекомых и голоса птиц, и вместе с тем самое подходящее место для того, чтобы любоваться луной". Где, как не здесь паренье духа? Может быть, и Пушкин, Александр Сергеевич, свою "Деревню" пописывал не иначе, как в туалете.
      Приветствую тебя, пустынный уголок,
      Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
      Где льется дней моих невидимый поток
      На лоне счастья и забвенья.
      Где, как не тут, с тобой спокойствие, труды и вдохновенье?!
      Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
      В уединенье величавом
      Слышнее ваш отрадный глас.
      Ну где уединенье величавее?! Где глас оракулов слышней?!
      Не настаивая на единственной верности предлагаемого прочтения, оставляю дорогому читателю принять его как рабочую гипотезу. Тем более что есть, есть у Александра Сергеевича поэтические строки, вне всяких сомнений, рожденные уединеньем сельского сортира.
      1825 год, деревня, письмо к другу Вяземскому:
      В глуши, измучась жизнью постной,
      Изнемогая животом,
      Я не парю, сижу орлом
      И болен праздностью поносной.
      Решайте сами, о каком "животе" речь - о том, который приспело опорожнить, или о том, который есть жизнь. Впрочем, как отделить один от другого?
      Но вот что точно: поэт Тимур Кибиров, вдохновлявшийся Пушкиным (читавший его "Сортиры" в том не усомнится), струю поэтическую несомненно ассоциирует со струей, так сказать, сугубо физиологического свойства:
      Поэзия, струись! Прохладный бак фаянсовый уж полон. Графомана расстройство не кончается никак.
      А муза, диспепсией обуянна, забыв, что мир спасает красота, зовет меня в отхожие места
      в сортиры, нужники, ватерклозеты
      etc. И то сказать, давно все остальные области воспеты на все лады возможные. Вольно осводовцам отечественной Леты петь храмы, и заимки, и гумно, и бортничество - всю эту халяву пора оставить мальчикам в забаву.
      А может, поэт действительно прав?! Не потому ли и меня влечет моя сугубо прозаическая лира в сторону все тех же "сортиров, нужников, ватерклозетов", что обо всем прочем многократно, с разной степенью таланта и убедительности, написано?
      Но так или иначе, пора в дорогу!
      Взгляд в историю
      История сортира таит в себе много неясностей, белых пятен, спорных и противоречивых мнений. Связано это с неразвитостью науки, сему предмету посвященной. Да и названия у неё пока нет. Может, когда-нибудь придумают скажем, "сортирология". А пока возьму на себя риск именовать авторов сочинений на сортирно-фекально-канализационную тему сортирологами. В случае возражений готов учесть мнение оппонентов и внести поправки в последующие издания книги (ежели на то сподобятся мои дорогие издатели).
      К числу первопроходцев-сортирологов принадлежит Джулия Л. Хоран, автор книги "Хорошо сидим - нетрадиционная история туалетов". Она, по-видимому, согласна с "туалетофилами", ведущими отсчет цивилизации не от возникновения письменности, а от изобретения первого туалета. Впрочем, ещё не высказались на этот счет этологи. Может, они и вовсе оспорят мнение о том, что честь изобретения сортира принадлежит человеку. Ведь и в животном мире есть примеры ну если и не соответственно оборудованных нужников, то уж, во всяком случае, мест, специально отведенных, так сказать, узаконенных для всего сообщества как отхожие. Скажем, видел недавно по телевизору передачу о страусах эму. Эти благородные птицы не гадят где попало, а отправляют свои надобности в общую для всего стада кучу, и куча эта одновременно служит чем-то вроде пограничного столба - так эму метят "свою" территорию.
      Но, конечно, человек внес в обустройство мест, к коим, как пишут на их же стенах, "не зарастет народная тропа", приспособления рукотворные. И приспособления эти насчитывают уже тысячелетия. К примеру, Би-би-си сообщила недавно о выдающейся находке китайских археологов в провинции Хеньянь - древнейшей в мире уборной, обнаруженной в гробнице китайского правителя, жившего 2000 лет назад. Находка именуется в сообщении "великим изобретением, свидетельствующим о высокой цивилизации древнего Китая". Изобретение обнаружено в усыпальнице одного из китайских императоров династии Хан и являет собой каменное сиденье с подлокотником и устройством для спускания воды. Рядом с усыпальницей императора - погребение его жены. Ее склеп состоял из 30 комнат, включая туалет, ванную и кухню. Видимо, совсем не райски бесплотной, а очень даже телесной, не избавленной и от низменных надобностей представляли себе загробную жизнь древние китайцы. Впрочем, и ещё более древние цивилизации оставили нам вещественные следы "культурных" туалетов: можно и поспорить с тем, что китайский - древнейший в мире.
      По мнению той же Джулии Л. Хоран, первый прообраз туалета, предназначенного для практического применения, появился приблизительно 3000 лет до н.э. в Месопотамии. Дэйзи Керр, автор книги "Очень СПЕЦИФИЧЕСКАЯ история" (из англо-американо-австралийской серии "Поддержание чистоты"), полагает, что самый древний сортир относится к цивилизации Мохенджо-Даро (2500 лет до н.э., на территории нынешнего Пакистана): это кирпичное сооружение со стульчаком, связанное с подземной сточной системой. Того же мнения и автор "Всемирной истории" Плантагенент Соммерсет Фрай (примечательно, что в книге, отразившей лишь самые главные события в истории человечества, нашлось место и для такой информации). Он отмечает, что это был не вообще сортир, а целая канализационная система, первая в мире, причем обслуживала она город, где проживало не менее 40 тысяч человек. В домах имелись комнаты для омовения и туалеты. Вода и нечистоты стекали по желобам в подземные отстойники, имевшие смотровые люки, и в итоге выводились за черту города. "Подумать только, - восхищался этой санитарно-гигиенической системой, непревзойденной во всем Древнем мире, итальянский археолог Габриель Мандель, - туалеты здесь были даже в самых скромных домах, тогда как, к примеру, во внушительном Версальском дворце их не было ни одного даже спустя целых четыре тысячи лет!"
      Выскажу предположение: созданию столь совершенной канализационной системы, в первую очередь, поспособствовало великое уважение индийцев (полагаю, и их предков) к труду. Сказано в Бхагават-гите:
      Необходимое дело свершай: лучше бездействия дело;
      Бездействуя, даже отправлений тела тебе не удастся исполнить.
      Древний Египет додумался до сортира заметно позже протоиндийцев: стульчак из известняка, найденный близ Тель-эл-Амарны, датируют ориентировочно 1350 годом до н.э. Американец Ричард Закс ведет начало сортирной истории примерно от 1800 года до н.э.. Тогда некая царица Крита, присевши облегчиться возле ручья, увидела, как все извергнутое ею смывает течением. Зрелище это дало толчок (простите, не собирался каламбурить) её мысли, подобный тому, что испытали Ньютон под деревом или Архимед в бане. И вроде как одна из наидревнейших конструкций смывного туалета принадлежит именно ей. А ещё говорят, что женскому уму не под силу великие изобретения!
      Руины Кносса и поныне хранят эти каменные стульчаки, к которым при помощи сложной системы труб подводилась вода. Очень огорчает Закса неблагодарность потомков, на протяжении веков повторявших малодостоверные байки о лабиринте и жертвоприношениях Минотавру, но напрочь забывших, что Криту обязаны они вещественно подтвержденным великим человеческим творением, истинное время которому пришло спустя аж 3700 лет.
      Кстати, отечественная наука и общественная мысль ещё не отдали должного величию этого творения. Тщетно искал я статью "Унитаз" во всех изданиях Большой советской энциклопедии, в Технической энциклопедии и даже в дореволюционном Брокгауз-и-Ефроне. Нет ее! Видно, считается, что предмет сей несерьезен, не стоит упоминания, равно как и творцы-изобретатели, может быть, положившие на создание этого мерила цивилизации свой талант, вдохновение и лучшие годы жизни. Зато в детской книжке Стива Паркера "53 1/2 открытия, которые изменили мир, и кое-что еще", переведенной с английского, вы прочитаете о ватерклозете и его творцах рядом с рассказами о светлых умах, подаривших нам другие великие изобретения - печатный станок, радио, электричество, порох, телефон, паровой двигатель, фотографию, атомную энергию и электронику. Хорошо, что хоть нынешние дети узнают из этой популярной книжицы, что унитаз был одним из тех великих открытий, благодаря которым мы живем не в пещерах.
      Задумайтесь на секунду: ведь именно благодаря творцам этого низменного предмета, при упоминании о котором девицы в былые века стыдливо краснели, мы, обычные смертные, запросто пользуемся благами, прежде доступными разве что китайским императорам и критским царицам. Достойно ли нам не помнить о своих благодетелях! Стараюсь в меру сил восполнить это упущение.
      Почему-то человечество норовит собираться в большие кучи. Деревни становятся селами, села - поселками, поселки - городами, города мегаполисами. Все ругают города, а уж мегаполисы и подавно - за скученность, толкотню в транспорте, автомобильные пробки, скверный воздух, суррогатные продукты питания, преступность, наркоманию и пр., и пр. И все норовят осесть в городе. Хутора почти напрочь исчезли. Деревни вымирают. Люди перебираются в города. И так не только в родимом отечестве, которое мы привыкли ругать с особым удовольствием. Так во всем мире. Выходит, есть тому какие-то объективного свойства причины.
      Город удобнее для жизни, экономичнее, дешевле. Город перспективнее. Тут и работу легче найти, и образование получить, и пару себе по душе, а если, случилось, не по душе, то и разойтись легче. Тут и медицина, и театры, и юристы (куда ж сегодня без них!), и банки. Собственно, город и сам по себе есть банк. Его главный капитал - люди, их мозги, их умения. Собравшись вместе, они способны и работать производительнее, и создать нечто такое, что порознь у них никогда не получится - ни на хуторе, ни в деревне, ни в местечке. Чем крупнее город, тем в принципе сильнее его потенциал - интеллектуальный, творческий, финансовый. Ныне уже все, одни с радостью, другие - с печалью, согласились, что будущее человечества мегаполисы.
      Ты уже наверняка понял, уважаемый читатель, к чему я клоню. Конечно ж, к нему, к сортиру! Какой же мегаполис без него, родимого! Задохнулись бы, потонули в говне или, научно выражаясь, в фекалиях. Представьте себе Нью-Йорк без канализации. И Москва-то, куда как более приземистая, без неё немыслима, а уж как там с высоты сто первого этажа Эмпайр-стейт-билдинга спускать этот самый продукт? И речи не могло быть о небоскребах, покуда светлые умы человечества не придумали унитаз со сливным бачком. Так-то. Посему обернем свой взор вспять и посмотрим, как человечество неуклонно шло к решению проблем, его телесной природой создаваемых, и как там обстояло по фекально-канализационной части в разных веках и странах.
      Обстояло, скажем прямо, не ахти.
      Древние греки, к примеру, сколь ни велики в духовной сфере успехи их цивилизации, канализации не придумали. Во время их пиршеств, где ночи напролет вели философские беседы великие мудрецы вроде Платона и Аристотеля, не почиталось зазорным задрать тунику и опорожниться прямо вблизи стола. Греки пользовались ночными вазами, по-простому горшками (аналогичного рода сосуды так и оставались главным ассенизационным средством вплоть до середины ХIХ века). В античных пьесах эти горшки упоминаются как оружие в домашних перепалках: последним средством победить оппонента был поставленный посреди стола горшок с известным содержимым.
      А вот в Древнем Египте ещё задолго до расцвета греческих городов-полисов канализация существовала: археологи обнаружили сточные каналы, которым свыше 2500 лет. Однако это была не целостная система, а лишь отдельные участки, обслуживавшие дворцы и храмы. Более продвинутые системы подземного отвода дождевых и бытовых стоков имелись в Вавилоне, Карфагене, Иерусалиме. Высшим же достижением античности по этой части считается римская Cloaca maxima, служившая и для осушения болотистой почвы, и для спуска нечистот. Построил её в VII - VI веках до н.э. этрусский правитель Тарквинус Спербус, была она около 5 метров в ширину и оставалась самой совершенной канализационной системой ещё многие века после того. Предположу даже, что именно Спербус и заложил основу будущего могущества другого народа, вытеснившего его соплеменников. Не додумались бы узколобые латиняне до чего-либо подобного, а значит, и не было бы Великого Рима, как насос всасывавшего в себя пленников-рабов и награбленную добычу со всего покоренного мира. К I веку н. э. население города достигло уже миллиона, а потому во времена императора Агриппы (63-12 годы до н.э.) клоаку пришлось расширить, местами до 7 метров; работники, следившие за её состоянием, плавали по ней в лодке.
      История канализации хранит сведения о роскошных уборных (фриках), которые в Древнем Риме служили местом встреч и бесед под журчание сливных ручьев. Посещение таких фриков было по карману только очень состоятельным гражданам. Остальные пользовались общественными нужниками, зловонными, полными мух, особенно в летнее время. Сохранившиеся развалины позволяют судить о том, что представлял собой такой нужник. Это было приземистое здание с каменной плитой внутри. В плите были пробиты дыры. Уже тогда простые римляне, видимо из классового протеста, взяли за обыкновение испещрять стены отхожих мест рисунками и надписями непочтительного содержания. Отвратить их от этого пагубного занятия не могли даже изображения богов, делавшиеся на стенах как бы в напоминание: "Боги видят, чем ты занимаешься!" Народ ещё тогда знал: бог все видит, да не скоро скажет.
      Не спасал авторитет богов и от привычки простого люда мочиться в общественных банях. Археологи даже нашли надпись на стене одной из терм: "Не мочись и не гадь здесь, иначе тебя накажут 12 богов, Диана и всемогущий Юпитер!" Судя по отчаянности вопля, обыкновение это уже обрело характер бедствия.
      Заглядывая во времена нынешние, видим, что там, где бессильны боги, кое-что может сделать наука. Сегодня в воду плавательных бассейнов добавляют некий ингредиент, и если кто-либо втихую выпустит струйку, она тут же окрашивается ярким, заметным отовсюду цветом. Некогда мне рассказывали об известнейшей нашей певице, любимице народа, которая, купаясь где-то за бугром в бассейне, вдруг увидела вокруг себя фиолетовое облако, затем раздались мелодичные звуки сирены, и все купавшиеся, покинув бассейн, стали смотреть в её сторону. Польщенная вниманием и ничуть не смутившись, она благодарно помахала им рукой. Правда, что огорчительно, потом ей пришлось оплатить полную смену воды в бассейне.
      Я всегда был против того, чтобы именовать Cредние века темными. А сейчас, углубляясь в сортирологию, поневоле задумываюсь: "А уж столь ли не правы так говорящие?" Очень плохо в то время обстояло по этой части дело. О клозетном обустройстве, подобном тому, каким баловал своих граждан Древний Рим, и помечтать не могли. Хотя и в Риме полно было отдельных недостатков: порою даже на улицах клали камни для пешеходов - чтоб не марали ног в ручьях нечистот, прорывавшихся из переполненных сортиров. Но сортиры-то были, и подземная клоака тоже была. А в средневековых городах и замках - ни сортиров, ни канализации, ни нормального водоснабжения. Богатые владельцы замков могли позволить себе специальные помещения для отправления естественных надобностей, именовавшиеся в Англии гардеробами. Они имели наклонный желоб для сброса испражнений либо же сами приметно выступали из стены, так что извергнутое, не касаясь каменной кладки, могло совершать вертикальное падение по всем законам Ньютоновой механики, открытой, впрочем, несколько позже. В общем, из гардеробов ли или просто с высоты стен нечистоты выбрасывались в ров за стенами замка (города).
      Другой распространенный способ - рыть ямы для нечистот под домами. История сохранила печальный случай, имевший место в 1183 году в Эрфуртском замке (Германия). Под императором Фридрихом и его рыцарями проломился пол Большого зала, все попадали с 12-метровой высоты в выгребную яму, многие потонули, сами понимаете в чем. Рыцарей жалко, хотя временами они вели себя совершенно неправильно, на что им справедливо указывал ещё князь Александр Невский.
      Мой институтский товарищ имел в репертуаре песенный цикл "Унитазиада", состоявший из переиначенных на сортирно-фекальный лад чуть ли не всех шлягеров той поры. Гвоздем программы была песня "по мотивам" всеобщего тогдашнего любимца - Ива Монтана:
      Я так люблю в вечерний час
      Сесть на свой новый, чистый, белый,
      Из фарфора унитаз.
      В нем столько пищи есть для глаз!
      В нем такая жижа,
      Как на улицах Парижа!
      В ту пору это воспринималось исключительно как веселый стеб, без каких-либо соотношений с жизненной реальностью. Сейчас, погружаясь в материал, понимаю, насколько прав был мой товарищ - пусть и не применительно ко временам Монтана, но, скажем, ко временам трех мушкетеров: жижа на улицах Парижа была отменно пахучей - парижане, как, впрочем, и обитатели, наверное, всех без исключения городов Европы, имели обыкновение выплескивать содержимое ночных горшков прямо из окон. (Как хорошо все-таки, что кино не стало одорофонным, то есть способным передавать запахи. Насколько бы это подпортило романтику киноподвигов Д'Артаньяна и его друзей!) Правда, в 1270 году был издан закон, под угрозой штрафа запрещавший парижанам "выливать помои и нечистоты из верхних окон домов, дабы не облить оным проходящих внизу людей". Но закон этот наверняка не исполнялся, иначе зачем было через сто лет принимать новый, повторявший, что нельзя выливать из окон "оное", но на этот раз уже всего лишь без предупредительного уведомления. Если перед выполнением процедуры трижды прокричишь: "Gare I' eau!" - "Осторожно, вода!", моча то есть, можно выплескивать. Позднее городские власти снова издали закон о запрете на "опорожнение в общественных местах", и снова горожане - и знать, и простолюдины - словно бы о нем и не слыхали.
      Как известно, средневековые города окружались стенами - для защиты от нападений неприятеля. Стены вдобавок окружались рвами с водой - это была ещё одна степень защиты. Однако, поскольку прямо за стены сбрасывалось дерьмо, функциональность их как оборонительного средства становилась проблематичной. В Париже куча дерьма за городской стеной разрослась до такой высоты, что и стену пришлось надстраивать - уж слишком сподручно вскарабкавшемуся по куче врагу перемахнуть через нее.
      Заметим, что не только простые горожане, но и родовитые особы не отличались излишней щепетильностью и гигиеной в делах, связанных с отправлением естественных надобностей. Исторический факт: в 1364 году некто по имени Томас Дюбюссон получил задание "нарисовать ярко-красные кресты в саду или коридорах Лувра, чтобы предостеречь людей мочиться там и гадить чтобы люди считали подобное в данных местах святотатством". Ситуация не переменилась и триста лет спустя. "В Лувре и вокруг него, - писал в 1670 году человек, намеревавшийся строить общественные туалеты, - внутри двора и в его окрестностях, в аллеях, за дверьми - практически везде можно увидеть тысячи кучек и понюхать самые разные запахи одного и того же - продукта естественного отправления живущих здесь и приходящих сюда ежедневно".
      Леонардо да Винчи, приглашенный ко двору короля Франциска I, был настолько потрясен парижским зловонием, что спроектировал специально для своего патрона туалет со смывом. В чертежах великого провидца обозначены и подводящие воду трубы, и отводные канализационные трубы, и вентиляционные шахты... Увы, как и в случае с вертолетом и подводной лодкой, Леонардо на века опередил свое время. Чертежи так и остались на бумаге...
      Имя великого Леонардо, приобщенное к истории сортира, поднимает сам предмет этой книги на некую высоту, льстящую тщеславию автора.
      Неудача постигла и другого изобретателя, творившего в ту же эпоху Возрождения. Правда, дело касалось уже Возрождения не Высокого, а Позднего и происходило в Англии. В ту пору лондонские туалеты строились над рекой. Однако со временем "выходная мощность" их так возросла, что извергаемое грозило перекрыть притоки Темзы. Тогда туалеты стали строить прямо на городских улицах, придавая им весьма окультуренный вид. Одна из таких уборных находится ныне в Музее Лондона.
      Богатые англичане, у кого в домах были большие камины, имели обыкновение выплескивать в них содержимое ночных посудин, а то и попросту мочиться в пылающий огонь. Пованивало, конечно, но зато в огне погибали бациллы, о факте существования которых, а тем более об их зловредных свойствах в ту пору никто и не ведал. Видимо, простой житейский опыт подсказывал, что делать так - на пользу здоровью.