Свет в окнах

      А бригада отправилась на свою базу. Нужно было отремонтировать механизмы, пополнить инструмент. Ее ждали новые трассы.
      * * *
      В послевоенные годы строительство заводов и фабрик развивалось так бурно, что энергетики не поспевали вводить машины на электрических станциях, чтобы бесперебойно обеспечивать всех потребителей электроэнергией. Случалось, что по этой причине простаивали новые цеха, целые предприятия. Тяжелее всего решалось дело энергоснабжения в центре страны. Именно здесь более всего строилось заводов, домов, электрофицировалось городских и железных дорог.
      Необходимо было создавать новое, совершенное оборудование, строить новые мощные электрические станции.
      И вот тогда мысли энергетиков снова обратились к Волге.
      Верхневолжские ГЭС в Угличе и Рыбинске были неплохим началом в освоении великой русской реки. Однако куда большую силу имела Волга в среднем и нижнем течении, после того как она вобрала в себя воды Оки и Камы.
      В августе 1950 года Совет Министров СССР постановил:
      "Построить на реке Волге в районе г. Куйбышева гидроэлектростанцию мощностью около двух миллионов киловатт..."
      Мысль построить гигантскую гидростанцию у Жигулей с давних пор не давала покоя энергетикам. Еще в июне 1913-го в далекий город Сорренто полетела из Самары вот какая депеша:
      Графу Российской империи Его Сиятельству Орлову-Давыдову.
      Ваше Сиятельство, призывая на Вас Божью благодать, прошу
      принять архипастырское извещение: на Ваших потомственных
      исконных владениях прожектеры из Самарского технического
      общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским
      проектируют постройку плотины и большой электрической
      станции. Явите милость своим прибытием сохранить божий мир в
      Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии.
      С истинным архипастырским уважением имею честь быть
      Вашего Сиятельства защитник и богомолец Епархиальный
      архиерей Преосвященный Симеон епископ Самарский и
      Ставропольский.
      Епископ зря тревожился. Постройка электрического гиганта на Волге была еще впереди и оказалась по плечу лишь народам Страны Советов. Начало строительства в районе Куйбышева относится к 1938 году. Война прервала стройку. Теперь, в 1951-м, работы возобновились. Вначале возвели жилые дома, магазины, столовые. Осенью того же 1951 года для детей строителей открыли две школы. Подвели железнодорожную магистраль, проложили шоссейные дороги. Чтобы дать строительству и поселку электроэнергию, протянули высоковольтные линии из Сызрани.
      В 1951-м начались большие работы и на самой Волге.
      По решению правительства значительную часть куйбышевской мощности предстояло передать в центр, к Москве. Для этого требовалось в короткий срок построить линию электропередачи Куйбышев - Москва. Протяженность линии - более восьмиста километров!
      Еще никто и нигде в мире не передавал столь большую мощность на такие далекие расстояния.
      Занимать опыта было не у кого.
      Известно: чтобы передать большие потоки мощности, нужно создать в линиях очень высокие напряжения. 220 тысяч вольт было тогда наивысшим. Мощность передавалась на 200, 300 километров.
      Проектировщики подсчитали: чтобы передать с таким напряжением мощность Куйбышевской ГЭС Москве, нужно построить сразу 12 высоковольтных линий. Целых два километра - такой должна быть ширина полосы земли, которую займут эти линии. А сколько металла, провода потребуется? А сколько придется вложить труда?
      Но даже и при двенадцати линиях потери мощности на передачу были бы огромны: 30%. Представляете, сколько энергии пропало бы бесполезно?
      Вывод ясен. Для электропередачи в Москву из Куйбышева следовало переходить на новое, более высокое напряжение. Количество линий тем самым сокращалось в несколько раз.
      Помните Ваню Соловьева? Еще тогда, в 31-м, в далеком городе Бостоне ломал он голову над тем, как передать в центр нашей страны энергию Ангары и Енисея? Требовалось создать напряжение на линиях более миллиона вольт.
      Создавая электропередачу Куйбышев - Москва, ученые, проектировщики, строители делали первый шаг в этом направлении. Первый и самый значительный.
      После долгих сомнений, споров напряжение для новых ЛЭП приняли равным 400 тысяч вольт.
      И началась упорная работа. Проектировщики и строители линий готовили трассу, создавали базы, гаражи, мастерские. В научных институтах и на заводах разрабатывалось и изготавливалось оборудование и приборы.
      Строились и подстанции. На одной из них, в Жигулях, трансформаторы должны были повысить напряжение до небывалой величины - 400 тысяч вольт. Вторая подстанция, в подмосковном Ногинске, вновь понижала напряжение.
      На Волге события развивались стремительно. 50 тысяч писем пришло в управление Куйбышевгидростроя. Юноши и девушки выражали горячее желание принять участие в работах. И стройка приобретала все больший размах. Тысячи машин, механизмов заполняли гулом и скрежетом когда-то безмолвные Жигули. Более пятисот заводов начали присылать строителям свою продукцию - двадцать эшелонов груза ежедневно.
      В здании станции длиною 600 метров устанавливалось 20 агрегатов мощностью по 115 тысяч киловатт каждый. Завод "Электросила" наладил изготовление гидрогенераторов в небывало короткие сроки.
      Напряженно работали и на линиях, на подстанциях.
      На мощной Ногинской подстанции ученые из институтов, инженеры с заводов-изготовителей сотни раз включали и отключали свои аппараты, заставляли их работать в сложнейших условиях. Ведь здесь осваивалось напряжение, которое давало возможность связать воедино электрические центры многих промышленных районов страны.
      Строители ГЭС перекрыли Волгу в октябре 1955 года. Весною 56-го трансформаторные группы Ногинской подстанции приняли мощность из Куйбышева. Энергия волжского гиганта устремилась к Москве. Вскоре закончилось строительство второй Куйбышевской ЛЭП.
      Однако энергетики на этом не остановились.
      При испытаниях выяснилось, что и линии и подстанции могут держать напряжение не 400, а 500 тысяч вольт. На 40% можно увеличить пропуск мощности из Куйбышева по тем же двум линиям. Но для этого требовалось заменить трансформаторы. А это - годы работы. Миллионы рублей.
      Выход нашли инженеры. У одних трансформаторов они изменили схему соединения обмоток. Другие предложили реконструировать.
      Осуществить замыслы инженеров взялся мастер Калинцев.
      Рассказ 12
      О том, какое задание получил ногинский
      мастер Федор Иванович Калинцев и как он
      это задание выполнил
      Поселок Красный электрик под городом Ногинском был мал, неустроен и ни в какое сравнение с Шатурой не шел.
      Когда Калинцеву предложили перейти сюда из Шатуры, он согласился не сразу. Жаль было оставлять коллектив, родной город. Вообще нелегко начинать заново. Но все же согласился. Приятно, когда тебе доверяют ни с чем не сравнимое оборудование первой в мире подстанции напряжением четыреста тысяч вольт.
      С тревожным чувством подходил Федор Иванович Калинцев к проходной. Слишком уж все здесь необычно. Подумать только: высота выключателя одиннадцать метров! В одну фазу трансформатора заливается сто тонн масла - это две большие железнодорожные цистерны.
      "Может, бригадир попадется бывалый?" - подумал он. Но бригадира вообще не оказалось. Не было и бригады. Ему самому предложили и набирать бригаду и обучать.
      В работу пришлось включаться с ходу. Разбираться по тетрадям и учебникам уже не было времени. Из Жигулей, с первой мощной Волжской электростанции, вот-вот должен был устремиться к столице поток электрической энергии.
      В течение нескольких дней нужно было осмотреть и принять из монтажа сотни различных аппаратов.
      Калинцев уходил с подстанции, когда от света прожекторов и фонарей начинало рябить в глазах. Своими руками проверял каждый болт, каждую клемму. Морозы в пятьдесят пятом году ударили рано, и пальцы липли к металлу.
      В декабре подали напряжение. Уникальная подстанция стала испытательным стендом для многих научных институтов.
      А вслед за Ногинской вдоль трассы Куйбышевской электропередачи появились подстанции во Владимире, Арзамасе, Вешкайме. И все они прошли, как говорят, через руки Федора Ивановича.
      Пришли к нему на участок в помощь люди. Думал он, что станет легче, а вышло по-другому. Молодежь пришла, производства не знает. Учить пришлось, добиваться аккуратности, рабочей сноровки, приучать к порядку. Везде это нужно, а в нашей ответственной профессии особенно.
      На одной из подстанций был такой случай: забыла монтажница нож на обмотке трансформатора. Залили маслом, закрыли. А вскоре после включения - авария. Потребителя отключили. Бригада месяц работала впустую.
      Федор Иванович допустить такого не мог. Если приходил к нему в бригаду разгильдяй или большой любитель выпивки, сразу говорил ему: "Возиться с тобой времени нет. Сам видишь. Хочешь специальность получить, человеком стать - поможем, научим. Не хочешь - иди ищи место повольготнее".
      Скажет, а сам потом за этим парнем только и смотрит. И ведь бывало, что и выправлялись ребята: и в семье у них жизнь налаживалась, и работали не хуже других.
      После включения электропередачи из Куйбышева прошло всего 2-3 года, а в энергосистеме вновь стало недоставать электроэнергии. Вот тогда инженер Вершков и предложил перевести Куйбышевскую передачу на напряжение в пятьсот киловольт. Эффект грандиозный: по той же ЛЭП можно передать в Москву дополнительную мощность, равную двум Шатурским электростанциям.
      Федор Иванович подумал: трансформаторы на подстанциях менять придется. Дело кропотливое, тяжкое. Потом услышал, что новых вовсе заказывать не собираются, а те, что есть, хотят отправить на завод для переделки.
      "Может, самим взяться?" - мелькнула мысль. Но как представил себе всю работу, только махнул рукой - где уж!.. Ведь стотонную махину металла, собранную из тончайших листов, нужно разобрать по листку, снять обмотки, смонтировать другие. А перед сборкой каждый лист отлакировать и в печи запечь. Листов же - тысячи. Нет, самим нам не справиться!
      Однако и препятствий для отправки на завод было достаточно. Одна транспортировка чего стоила! "Груз у вас негабаритный, нужны специальные вагоны, приспособления", - говорили железнодорожники.
      А положение в энергосистеме тем временем крайне обострилось, и выход был один: получить дополнительный поток мощности из Куйбышева. Не вытерпел Федор Иванович. Послал двух смекалистых ребят на Московский трансформаторный завод. "Посмотрите и все мне подробно расскажете".
      Ребята посмотрели, вникли во все и доложили: "Листы пропускают между двумя резиновыми валами, валы лаком смазаны". Федор Иванович еще два дня подумал, все рассчитал и решил: "Сделаем сами!"
      Лакировочный станок им дали на том же заводе, подобрали из списанных. Наладили его, отрегулировали - заработал не хуже нового. С печью было сложнее. Пришлось копаться в книгах, рассчитывать. Подобрал Калинцев большой стальной цилиндр, обложил асбестом. Поверх витками намотали медную проволоку. Включили - вышло все по расчету: температура внутри цилиндра держится ровная, та, что требуется.
      Печь и станок установили с вечера. Лакировку решили начать утром. Когда Федор Иванович зашел в мастерскую, все уже были там. Подошел, сказал, кому что делать, взял очищенный от смазки лист, сунул в валки. Ведь знал же, что сначала хорошо не получится, еще заводские говорили: "Валы сразу лак не примут", а все-таки, когда увидел пропуски, не по себе стало. Будто кто чужой и недружелюбный сказал со стороны: "Вздорная эта затея, Федор, зря стараешься". Но Калинцев толкал и толкал стальные листы через валы, видел, как все меньше становится изъянов, и когда потом стали они поблескивать ровным слоем, стер пот и отошел в сторону.
      Работами по переводу на пятьсот киловольт занялись на всех подстанциях. Федор Иванович разделил бригаду на три смены - одной руководил сам, на другие поставил Рукавишникова и Ярославцева. Круглосуточная работа значительно ускорила дело. Только отдыхать ему приходилось мало. То ребята домой звонят, когда что-нибудь не ладится, то самому не спится. Вскочит, бывало, среди ночи - бежит смотреть, как дела идут...
      Когда кончили сборку первого трансформатора, случилось непредвиденное: пропали пассатижи. Обычные, комбинированные. С ручками, обмотанными изоляционной лентой. Их недосчитались перед уходом на обед.
      Калинцев похолодел: а что, если их забыли внутри? Пока искали, вдруг вспомнил, как искали его самого. На Курской дуге. В войну. Человек - не иголка, но в то время потеряться ему было куда легче иголки. Солдату Федору Калинцеву было восемнадцать лет. Он лежал в поле контуженный, засыпанный землей. Когда немного пришел в себя, в мыслях было одно: найдут ли? Вокруг никого - ни наших, ни немцев. Нейтралка! Знал: будут искать, не такие ребята в батарее, чтобы бросить... Найдут ли?.. А сам двинуться не мог... Нашли! И повоевал еще вдоволь. В мае сорок пятого года старший сержант Калинцев вернулся из Берлина на Родину. В той же гимнастерке, позванивая боевыми орденами и медалями, сел за парту. Потом работал в лаборатории, в электрических сетях...
      "Почему-то когда трудно, всегда фронт вспоминается", - подумал Федор Иванович, мысленно возвращаясь к пропавшим пассатижам.
      Раньше, когда в бригаде были новички, инструмент привязывали к кистям рук. Первое время и хватка не та, и за сознание поручиться нельзя - уронит внутрь трансформатора и промолчит с перепугу. Позже Федор Иванович отменил этот порядок, созвал всех и сказал:
      - Можете работать без привязки. Сам понимаю - не очень-то ловко, когда ключи да пассатижи на руках болтаются. Об одном прошу: что бы ни случилось, сразу скажите.
      Но строжайший учет инструмента в бригаде сохранился. Его пересчитывали два раза в смену, проверяли самих себя. И вот на тебе проверка обнаружила нехватку!
      На обеденный перерыв расходились молча. Дома Калинцев сидел перед застывшей тарелкой и думал невеселую думу: "Все сначала. До тех пор, пока не найдем". А главное - в другом. Кого-то он просмотрел, в ком-то обманулся. Не сами же ускакали эти пассатижи. Вывалились из чьих-то неряшливых рук. А почему эти руки неряшливы, почему? Тут и твоя, Федор, вина...
      Вечером в пустом помещении мастерской неожиданно из-за трансформатора шагнул к нему молодой парень - недавний солдат. Сказал, глядя в сторону:
      - Пассатижи я уронил, Федор Иванович...
      - Туда? - кивнул Калинцев на бак трансформатора.
      - Честное слово, не знаю. Вырвались из рук... Слышал, как ударились о железо, а куда отскочили - не разглядел.
      - Почему сразу не сказал?
      - Хотел сначала один поискать.
      - Искать всегда лучше вместе, - только и слетело с уст Калинцева.
      Пассатижи нашли на другом конце мастерской. Кто-то тянул по полу железную цепь и затащил их в самый угол...
      На переделку первого трансформатора ушло три месяца. Испытали сразу занялись следующими.
      Работали двумя звеньями, в двух местах одновременно. Наладили дело - и пошло! Как на настоящем предприятии. Специальный вагон под контейнер оборудовали. Только стальные листы в этом контейнере отправляли не от Калинцева на завод, а наоборот, к Калинцеву. Из Владимира, а позже из Бугульмы и Златоуста везли их в Ногинск к Федору Ивановичу. Во всех энергосистемах страны узнали, что есть в Московской области замечательный трансформаторный мастер.
      ...Поселок Красный Электрик под Ногинском. Ряды домов. Вокруг гигантский частокол металлических мачт.
      Утром по широкой улице идет на работу старший мастер трансформаторного хозяйства дальних электропередач Федор Иванович Калинцев. Он - Герой Социалистического Труда. Люди здороваются с Калинцевым приветливо, уважительно. А Федор Иванович нет-нет да и подумает и усмехнется: "Неужели одолевали меня когда-то сомнения стоит ли перебираться сюда из Шатуры?"
      * * *
      Уверенно шагала вперед наша энергетика, год от года набирая силу. В 1954 году пущена первая в мире атомная электростанция в Обнинске. Топлива для ее работы требовалось в тысячи раз меньше, чем для тепловых станций. А это означало, что строить атомные электростанции можно в любом районе страны. Затраты на подвоз топлива, хотя бы и за тысячи километров, незначительны.
      В том же 54-м у Падунских порогов на реке Ангаре разбили палатки первые строители Братской ГЭС. Год спустя появились изыскатели и у города Красноярска на Енисее.
      Это было началом освоения великих сибирских рек.
      Не прекращались работы и на Волге. Еще более мощную ГЭС, чем у Куйбышева, возвели у Волгограда. В 1961-м опоры двух электропередач шагнули от города-героя к центру страны. Протяженность каждой - тысяча километров. Напряжение - полмиллиона вольт.
      И всюду - на подстанциях, на мощных электростанциях - редко встретишь людей. Всюду механизмы, автоматы.
      В последние десятилетия на помощь людям пришла наука, называемая телемеханикой. Специальные устройства помогают человеку управлять машинами, удаленными от него на тысячи километров. Сейчас эта наука шагнула необычайно далеко.
      Первыми, еще в двадцатых годах, разработали и применили телемеханику энергетики. Если где-то повреждается и отключается машина или электрический аппарат, очень важно как можно быстрее включить резервы. Только телемеханика давала возможность дежурному диспетчеру включить генератор, трансформатор, линию, не сходя со своего рабочего места.
      Крупного успеха в этом деле удалось достигнуть вскоре после войны. В Москве, на диспетчерском пункте, дежурный нажимал кнопку, а за двести километров, на гидростанции в Рыбинске, открывались тяжелые затворы, устремлялась волжская вода в камеру, приходило в движение огромное колесо турбины, включался и отдавал свою энергию в электрическую сеть генератор. При неполадках на других электростанциях всего за минуту можно было ввести в работу все шесть агрегатов Рыбинской ГЭС.
      Из года в год оснащались все более совершенной техникой бригады линейщиков.
      Многолюдными когда-то были эти бригады. Одни с топорами и пилами выезжали на лесные просеки, по которым проходят линии, месяцами рубили кусты, деревья. Другие с весны и до поздней осени меняли загнившие детали деревянных опор.
      Сейчас один бульдозерист за день расчищает большую площадь, чем, бывало, бригада за неделю. Да и деревянных опор осталось на высоковольтных линиях совсем мало. Больше металл да бетон. И хоть называются линейные монтеры по-прежнему "верховыми", влезать на опоры им приходится куда реже, чем раньше. Даже для обычных работ - верховой осмотр, замер изоляторов - все чаще применяются вышки, подъемники.
      Если же бригадиру что-то непонятно и нужно посоветоваться с инженером, с мастером, на каждой линейной машине установлена радиостанция. Вызывай, спрашивай.
      На особо сложные работы можно и вертолет вызвать. И все-таки чтобы подцепить трос или гирлянду изоляторов, и теперь нужны умение, смекалка, сила. Так что человеку несмелому, нерешительному на монтерской работе делать нечего.
      Труднее всего - при авариях. Редко, правда, бывают в наше время аварии: опоры ЛЭП устойчивы и надежны. Но все-таки непредвиденные отключения линий случаются. И вот уже тревожный сигнал на щите управления. И диспетчер "колдует" над прибором-локатором, определяя место, где повредилась линия. И звонят телефоны, собирая бригады.
      Иногда и без всяких аварий на линиях выполняются не совсем обычные работы. Монтируются провода на переходе через улицу, когда по ней и машины, и автобусы, и непрерывным потоком люди движутся. Или передвигаются в жилом районе с места на место громоздкие мачты.
      Знакомый мне инженер Карпов любит поручать такие дела не старым, опытным монтерам, а молодым ребятам, выпускникам ремесленного училища, которые и на линиях-то проработали всего ничего.
      На вопрос, почему он так делает, Карпов рассказывает любопытные истории из своей богатой инженерной практики.
      РАССКАЗ 13
      Об инженере Карпове и его учениках
      1
      На линейный участок инженера Карпова прислали человек двадцать из ремесленного. Был конец рабочего дня, и Карпов сразу отправил практикантов к коменданту общежития. За полчаса до этого Василию Владимировичу позвонили из управления железной дороги: назавтра давали часовое "окно" для работ на высоковольтной линии - там, где она пересекает железнодорожную магистраль Москва - Ленинград. Это означало, что завтра, по заявке Карпова, на напряженнейшей магистрали страны отменялись электрички, останавливались поезда.
      Этого "окна" Василий Владимирович добивался несколько месяцев. Прошедшим летом провода, висевшие над железнодорожными путями, были оплавлены грозовым разрядом. Заменить их требовалось во что бы то ни стало. Страшно было подумать, что может произойти, если провод, оборвавшись, упадет вниз.
      А остановить движение на дороге железнодорожники отказывали и отказывали. Ссылались то на наплыв пассажиров, то на срочность перевозимых грузов.
      В первый месяц Карпов еще держал наготове свои бригады. Но потом договорился, что об "окне" его оповестят не менее чем за трое суток, и отправил всех: кого на ремонт, кого на строительство новых линий.
      И вот на тебе! Оповестили... Попробуй собери всех за несколько часов. И как они бросят свою работу? Опоры разобраны, провода на земле...
      В тот вечер Василий Владимирович, помнится, так и домой ушел, ничего не решив. По дороге увидел освещенные окна общежития. Услышав ребячий гомон, зашел в большую, сплошь заставленную кроватями комнату, присел на скрипучую табуретку. А когда стало совсем тихо, начал рассказывать. Про то, что висит над рельсами провод с перегоревшими медными жилами. Что встанут завтра до самого Ленинграда скорые поезда. И что выполнить эту работу сейчас некому.
      Говорил не столько для них, сколько для самого себя. Хотел еще раз все взвесить и осмыслить. Но увидев встревоженные ребячьи глаза, спросил:
      - Может, мы с вами справимся с этим делом?
      - Да я... да мы бы... - заговорил, прижимая обе руки к груди, небольшой, скуластый паренек.
      - А сумеем? - сурово спросил другой.
      - Обязательно сумеем, - оживился Василий Владимирович. Они вдруг стали близки ему, эти душевные ребята, и он сразу поверил в них.
      2
      Весь вечер готовил начальник участка ребят к предстоящей работе. На крышке стола мелом прочертил высоковольтную линию. Нарисовал идущие под нею железнодорожные пути, линии связи. Показал, где встанут машины и автовышки.
      Затем Карпов разбил всех на звенья и растолковал каждому, кто чем будет заниматься, какой понадобится инструмент. Потом, хотя было совсем поздно, Карпов отвел всех в мастерскую и стал еще с ними собирать и разбирать гирлянды, зажимы...
      На другой день они были на месте работы в восемь. Высоковольтную линию отключили заранее, и потому ребята тут же приступили к подготовке. Подвешивали блоки, тянули наверх канаты и тросы. Те, что оставались на земле, собирали в гирлянды изоляторы, готовили арматуру.
      Василий Владимирович ни во что не вмешивался. Он с радостью замечал: все, до самой что ни на есть малости, делается точно так, как он вчера растолковывал.
      Поезда же грохотали и грохотали. В их шуме терялись голоса, и сидевшие наверху лишь знаками показывали низовым, когда требовались ключи или ножовка.
      В одиннадцать подъехали железнодорожники. Подцепили телефонный аппарат к линии связи, поговорили с диспетчером. А перед двенадцатью движение остановилось, сделалось необычно тихо. Только наверху, на опорах, нетерпеливо ожидая команды приступить к работе, переговаривались ремесленники.
      Уже и сигнал точного времени пропищал в будке у стрелочника, а железнодорожники почему-то медлили.
      Наконец один из них взобрался на металлическую конструкцию, наложил заземление на контактный провод. Второй направился к Карпову, выкрикивая на бегу разрешение начать работу.
      "Вы же у меня десять минут украли!" - готов был закричать Карпов, но тут же поднял обе руки над головой, давая бригадам долгожданный сигнал.
      И сразу все пришло в движение. Полетели вниз старые провода, и двое расторопных пареньков, натужившись, потянули их в сторону, чтобы не мешали. И вот уже по выдвинутым вверх кабинам телескопических вышек ползут, а затем повисают высоко над рельсами, над связями и блокировками новые провода из стали и алюминия.
      Все идет так, как и было задумано.
      Если же что-то заедало, не получалось или просто у кого-то силенок не хватало, Карпов, вспоминая молодость, сам взбирался на опору и помогал то одному, то другому.
      Когда работа подходила к концу, подбежал железнодорожник:
      - Пять минут осталось, сворачивайтесь!
      Василий Владимирович посмотрел вверх: все шесть новых проводов висели над рельсами - точно по расчету. На опорах ребята завертывали последние гайки.
      Минуты спустя вновь мчались по рельсам поезда...
      Два месяца пробыли ремесленники на участке. Потом отправились продолжать учебу.
      А через некоторое время пятеро старых знакомых вновь прибыли в распоряжение начальника линейного участка Карпова. Теперь уже как полноправные монтеры-линейщики.
      3
      В двенадцатом часу ночи в квартире инженера Карпова зазвонил телефон. Василия Владимировича вызывал диспетчер:
      - Отключилась линия сто десять киловольт "Талдом первая". Немедленно организуйте обход.
      Более чем в ста километрах от Москвы, от Карпова, в подмосковном городе работали ночные смены, телеграф, телефон. Освещались улицы, больничные палаты, железнодорожные станции. Все это держалось сейчас на одной ненадежной цепочке.
      Через двадцать минут линейная автомашина уже мчала Карпова по шоссе.
      Вместе с начальником участка в просторной кабине сидели молодые монтеры. Карпов взял их с собой, чтобы помочь малочисленной бригаде талдомских линейщиков. Поднял с постелей всех пятерых, забыв впопыхах, что один из них, Григорий Арефьев, со вчерашнего дня в отпуске.
      "Что же могло случиться с этой Талдомской линией? - думал Карпов, глядя на освещаемое фарами полотно дороги. - Краном задели? Так краны по ночам не работают. Расцепилась гирлянда и провод упал на землю? Но ведь ни малейшего ветерка... - Посмотрел по сторонам: - Спят уже все давно, ни в одном окне не светится", - и вспомнил, что это его последний выезд.
      Неделю назад Василию Владимировичу предложили сдать участок старшему мастеру и перейти на работу в один из отделов управления. Окончательный ответ Карпов должен был дать завтра, но вопрос уже считался решенным.
      Машина свернула вправо и въехала во двор ремонтно-механической станции. Здесь Карпова снова вызвал диспетчер:
      - Только что принял сообщение лесника: сгорела и упала опора номер сто восемнадцать.
      - Какой дьявол ее зажег? - вскипел Карпов.
      Он припомнил, что на этом участке громоздкие деревянные опоры линии шагают по зыбкой трясине Дубенской поймы, и четко представил, как он и его ребята, по пояс утопая в болотной жиже, понесут на себе тяжелые блоки, провод, потянут веревками толстые бревна...
      - Кто зажег? - гудело в трубке. - Туристы, конечно. Это же пришвинские места, кладовая солнца, читали?
      "Подвела художественная литература", - горько усмехнулся Карпов.
      Он не положил, а бросил трубку на рычаг и вышел во двор.
      Две загруженные машины были готовы к выезду. По команде Карпова монтеры быстро заняли свои места.
      4
      За селом Павловичи машинного следа не было. Хотели ехать лугом, но чуть не увязли: колеса продавливали тонкий слой дернистой земли. Река протекала чуть дальше. За нею-то и тянулась высоковольтная линия: стоящие на сваях деревянные конструкции с подвешенными на них гирляндами изоляторов.
      Карпов с бригадиром побежали к реке. Потянуло запахом гари. При свете луны отчетливо увидели первую опору, вторую... А где же третья? Вот и она выплыла из дымной мглы: лежит на боку, и огоньки пламени вспыхивают по поверхности искореженных бревен.
      - Проехать на ту сторону можно? - спросил Карпов.
      - Мост километров за десять, - ответил бригадир, - да и там к самой линии не подъедешь. Топь страшная.
      - Придется опору поднимать без машин, - сказал Карпов, - пусть в объезд идут, а мы возьмем самое необходимое и будем перебираться вплавь.
      С машинами Карпов послал Арефьева и трех местных монтеров, хорошо знающих подъезды и подходы к линии. Отправляя их, Василий Владимирович наказал:
      - Езжайте до болота. А потом - инструмент на плечи и быстрее к нам.
      Недавняя полая вода оставила в кустах и затонах куски бревен, доски. Из них можно соорудить плот. Карпов надеялся, что удастся найти и несколько длинных столбов, пригодных для замены опор, но таких не оказалось.
      - Что будем делать, бригадир?
      - Поищем на том берегу.
      - С этого и начинайте.
      Плот соорудили на земле. Карпову казалось, что все это - и поиски материала, и скручивание проволокой бревен - делается слишком медленно. А надо было спешить. Ведь с началом работы утренних смен и увеличением электрических нагрузок авария может разрастись.
      На другой берег Василий Владимирович спрыгнул первым и, цепляясь за ветви ивняка, взобрался наверх. Он увидел остатки костра, широкую полосу выгоревшей травы, идущую вниз. Огонь, обойдя мокрые низины, прошел по кустам, мелколесью. Свернул под линию. Кое-где дымилось и сейчас. Изредка факелом вспыхивало отдельное деревце.
      Пока бригада выгружалась, Карпов побежал к лежащей опоре. Куча тлеющих кусков дерева. Оплавленные концы проводов. Гирлянды разбитых изоляторов. Все нужно было делать заново: искать бревна, вязать новую опору, вытягивать и спаивать провода.
      У двух поваленных сосен обрубили сучья. Отпилили по тринадцати метров. Теперь нужно нести. Их шесть человек, Карпов - седьмой. Сумеют ли поднять?
      По команде с трудом взвалили первое бревно на плечи. Впереди, осторожно ступая, шел бригадир. Остальные шагали след в след. Временами груз давил Карпова так, что сгибалась спина, подкашивались ноги. Порою становилось неожиданно легко, - бревно отрывалось от плеча, уходя вверх. Но Карпов упирался тогда вытянутыми руками, чтобы его ноша не легла на плечи других.