– Сейчас это закончится. Нужно только повторить за мной то, что я скажу.

Это была какая-то клятва, два или три предложения по-гэльски. Я повторила их, запинаясь, и с обрядами, католическими и варварскими, было наконец покончено. Все похлопали и разошлись. Мы остались вдвоем.

Мы шли не спеша по направлению к трактиру. Мое запястье горело.

– Неужели за нами наконец не следят?

– Они ушли ненадолго, потому что я их попросил. Нам не доверяют, пока брак не будет подтвержден официально.

– Но мы же только что официально поженились! Я же подписывала брачный контракт, – сказала я слабым голосом.

– Мхм. Но брак не считается действительным до тех пор, пока он не подтвержден. – Он покраснел и отвернулся.

– Мхм, – сказала я задумчиво. – Тогда пойдем и поищем чего-нибудь поесть, а то я упаду в голодный обморок.

После скромного деревенского пиршества, состоявшего из хлеба и бифштекса, мы оказались вдвоем в комнате наверху. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку. Я сидела на кровати и рассматривала оборки на своем платье. Что еще, черт побери, я должна была делать, оставшись наедине с малознакомым мужчиной? Впрочем, Дугал дал на этот счет вполне недвусмысленные указания. Хотела я того или нет, но я должна была провести ночь с этим малознакомым мужчиной, чтобы брак нельзя было аннулировать. Иначе я могла сушить сухари и собираться в форт Уильямс.

– Не бойся, я не собираюсь набрасываться на тебя, – нарушил Джейми неловкое молчание.

– Ха! Это ты меня боишься, я же вижу. Может, ты хотя бы сядешь?

Он последовал приглашению, усевшись на табуретку напротив меня. Очень мило. И что дальше? Он взял мои руки в свои.

– У меня твое кольцо, – вспомнила я. – Возьми, оно все равно свалится рано или поздно.

– Это кольцо моего отца. Я не ношу его, – сказал он, убирая кольцо в свою сумку. – Обещаю, что когда-нибудь у тебя будет обручальное кольцо, достойное тебя и подходящее по размеру.

– Не надо громких обещаний, – вздохнула я. – Пора переходить от теории к практике, тебе не кажется?

– Давай просто поговорим, – сказал он. – Мы еще успеем подтвердить наш брак.

– Прекрасно. Давай поговорим. У меня есть вопросы. Скажи мне наконец, почему ты на это согласился?

– По нескольким причинам. Во-первых, чтобы избавить тебя от Рэндалла.

– А тебе не все равно?

– Честно говоря, я пожалел бы и собаку, которая попала к нему в руки, не говоря уже о беззащитной женщине.

– Как трогательно! – сухо сказала я и фыркнула. Он очень серьезно посмотрел на меня, сжал мои руки и сказал:

– Теперь ты под моей защитой. У тебя есть семья, мой клан, мой меч. Пока я жив, этот человек больше не прикоснется к тебе.

Это звучало как клятва романтического книжного героя, но это было чистейшей правдой. Он знал цену своим обещаниям и цену своей жизни. Он знал, что такое опасность, и носил шрамы, подтверждающие вес его слов. Он действительно будет защищать меня до последней капли крови. А что я могу предложить ему взамен?

Ему только двадцать два, вспомнила я. В этом возрасте мои современники заканчивают институт, продолжая сидеть на шее у родителей. Они считают, что знают о жизни все, и рассуждают о ней с умным видом. При малейших затруднениях они бегут плакать кому-нибудь в жилетку, обычно любимой девушке или любящей мамочке. Они остаются такими до старости – слабыми, безответственными, часто трусливыми и пассивными. Сомнительный подарок цивилизации – инфантильные мужчины, не привыкшие думать о ком-то еще, кроме самих себя.

– Все это очень благородно с твоей стороны. Но стоило ли это женитьбы?

– А ты не думаешь, что я просто хотел спать с тобой?

Настало мое время удивляться. Впрочем, я взяла себя в руки и сказала, ухмыляясь:

– Для этого вовсе не обязательно было на мне жениться. Спроси у любого мужчины.

– Неужели ты думаешь, что я бы смог запятнать твою репутацию и не сделать тебе предложения? Я не любой мужчина и не хочу вести себя таким образом. – Он был искренне возмущен.

Ну что ж, по крайней мере я могла хоть чем-то отплатить за его квалифицированную защиту. Я смерила его критическим взглядом с головы до ног. Если бы он не был столь привлекателен, было бы хуже. Но я не могла сказать, что он мне не нравится. Это было бы враньем чистейшей воды. Я испытывала к нему больше, чем просто симпатию, еще с того первого дня в замке Тибервелл, когда я билась в истерике у него на коленях.

– Садись рядом со мной и расскажи мне о своей семье, – предложила я, прекрасно зная, что это долгий разговор. Каждый шотландец способен часами рассказывать о запутанных семейных связях и об истории сво его славного рода.

Кровать прогнулась под его весом, и я невольно прислонилась к нему. Он снова взял мою руку. Я вспомнила руки Андрея. Аристократические, с тонкими длинными пальцами, я любила следить за его отточенными, изящными жестами. Как непохожи были на них руки Джейми! Вообще трудно вообразить себе двух менее похожих мужчин.

– Ты думаешь о своем муже? – спросил он вместо того, чтобы ответить на мой вопрос.

– Ты ясновидящий?

– Нет, но я подумал, что ты должна сейчас вспоминать о нем.

– Это правда. Но я не хочу об этом говорить.

– Не нужно. Я знаю, что ты многого не можешь мне сказать. У меня тоже есть тайны, которыми пока я не могу с тобой поделиться. Не будем требовать друг от друга невозможного. Давай договоримся: если уж мы что-то рассказываем друг другу, пусть это будет правда. Не можешь сказать – молчи.

Он сам не знает, как он прав. Но смогу ли я когда-нибудь сказать ему правду?

– Я согласна. Давай выпьем за честность, и все-таки расскажи мне о своей семье. Должны же мы в конце концов познакомиться.

Мы разговаривали часа три, время от времени подливая вина в бокалы. Не гарантирую, что смогла запомнить всех его бесчисленных родственников, но вкратце история такова.

Его мать, Элен Маккензи, сестра Дугала и Фергюса, против воли отца вышла замуж за Брайана Фрейзера, близкого родственника лэрда Ловата, вождя клана Фрэйзеров. Они сбежали в ту самую ночь, когда к Элен должен был посвататься более подходящий жених, венчались тайком и скрывались до тех пор, пока Элен не забеременела. Тогда уже ничего нельзя было поделать, и отцу и братьям пришлось примириться.

Брайан Фрейзер владел небольшим имением Лаллиброк, расположенным как раз на границе земель двух кланов. Имение, как я поняла, было не бедным: плодородная земля, озеро, богатое рыбой, лес, природой созданный для хорошей охоты. На этой земле недавно был построен особняк – совсем новый, как с заметной гордостью сказал Джейми.

Семья Маккензи была не слишком рада родству с Фрэйзерами, и потому после смерти Брайана его жена должна была вернуться в замок Тибервелл, а его поместье отошло бы вождю клана Фрейзеров. Но только в том случае, если у Элен не будет наследника. Если же родится сын, он унаследует Лаллиброк.

Когда Джейми было восемь, умерла его мать. Они остались вдвоем со старшей сестрой, Маргарет. Отец умер четыре года назад, в тот самый день, когда Джейми высекли во второй раз. Должно быть, он решил, что его сын мертв, и сердце не выдержало. Он упал и больше никогда не поднялся. Теперь поместье принадлежало Джейми, единственному законному наследнику.

Но сейчас он никак не мог вступить во владение наследством, учитывая все обстоятельства. Залечив раны, он отправился во Францию и провел два года во французской армии на испанской границе. Он вернулся в Шотландию незадолго до того, как я встретила Дугала и компанию. Зачем Джейми вернулся сюда, где его подстерегали опасности, он не сказал.

Я обнаружила, что могу рассказать ему и о смерти родителей, и о милейшем дяде Сэме, опуская только детали, которые явно не принадлежали этому времени, – автомобили, самолеты, компьютеры. Я только не могла рассказать ему о том, что бросила любимую работу ради большой зарплаты, чтобы жить по-человечески. И еще я не стала говорить об Андрее. Мне почему-то было неловко.

– Уже за полночь, – сказала я, зевая. – Пора в постель.

– В постель или спать? – поинтересовался он, приподняв брови и криво улыбаясь.

– Ну… – ответила я задумчиво.

– В любом случае, ты же не будешь спать в платье. Я помогу тебе раздеться, – предложил он практично.

И он героически расшнуровал и снял с меня свадебное платье, что было не так просто. Он довольно улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать меня.

– Где ты научился так целоваться? – спросила я, как только представилась возможность.

– Хм. Я же не говорил тебе, что я монах. Когда мне понадобится помошь или совет, я скажу.

Я решила, что все равно пропадать, и стала раздевать его, медленно, растягивая удовольствие и дразня его. Если изнасилование неизбежно, постарайтесь расслабиться и получить удовольствие, гласит народная мудрость. Потом, я вовсе не была против…

Мужской костюм устроен значительно проще, чем женский, и последние барьеры между нами исчезли значительно быстрее, чем я ожидала. Я уже давно выяснила, что шотландцы не носят белья под своими юбками, и все же была слегка ошарашена, когда моя рука, взобравшись по его ноге, не встретила на своем пути никаких препятствий. Мы стояли друг перед другом, рассматривали и прикасались друг к другу, стараясь при этом не встречаться взглядами. Мы оба все еще чувствовали себя неловко. Его тело в сумраке показалось мне совершенным. Тело воина, тело атлета. Я легко провела ладонями по его широким плечам, по груди, обводя пальцами очертания выпуклых мышц. Именно такие мышцы называют стальными. Казалось, он сделан из невероятно прочного материала.

Моя рука скользнула по его бедру, прижимаясь все сильнее. Его дыхание участилось, он крепко прижал меня к себе, и я вскрикнула, потому что мои ребра слегка затрещали. Я почувствовала силу его желания, и, что было для меня сюрпризом, поняла, что желание взаимно. Вино, его физическая привлекательность, мое долгoe воздержание сделали свое дело. Мое тело принимало его и отвечало взаимностью на его неопытность. Он ласкал меня неуклюже и осторожно, как будто боясь сломать хрупкую игрушку.

– Господи Боже мой! – сказал он, войдя в меня, хотя и не имел привычки поминать имя Господа всуе.

Физическая близость, наслаждение, которое мы пережили вместе, избавило нас от остатков скованности. Мы лежали рядом, и моя голова удачно примостилась на его плече, как будто так и было задумано природой. Он умилительно дышал мне в висок.

– Ну что, ты так себе это представлял? – спросила я, посмеиваясь.

– Не совсем, – смутился он, не пускаясь в дальнейшие объяснения. – Скажи… А тебе было хорошо?

– Да, – сказала я честно.

– Я так и подумал. Хотя Руперт сказал мне, что обычно женщинам все равно, им это не нравится, и поэтому я должен покончить с этим как можно скорее.

– Ха! Что он понимает, твой Руперт! Все ровно наоборот.

– Думаю, тебе виднее. Накануне они надавали мне таких советов, которые показались мне в высшей степени странными. Поэтому я решил, что лучше будет забыть о них и делать то, что мне покажется правильным. В конце концов, животные неплохо справляются с этим без всяких советов.

Я засмеялась:

– Ты правильно сделал, что не стал их слушать. Представляю, каких глупостей они тебе наговорили.

В глубине души я тихо веселилась, представляя, как мужчина, который не видел ни одного порнофильма и не читал книжки «Секс в вашей жизни», постигает основы сексуальной техники, наблюдая спаривающихся животных. Впрочем, в этом была своя прелесть. У него не было ни комплексов, ни ложных представлений, он был открыт всему новому, что я могла ему предложить, и это было странно приятно.

– Ты не проголодался? Мне кажется, я умру, если немедленно не съем чего-нибудь. На кухне осталось холодное мясо и хлеб. Я принесу.

– Джули, подожди, – он потянул меня за руку, – я схожу сам.

– Не надо, не вставай, я быстро. – Я накинула на себя сорочку, шаль и открыла дверь.

– Смотрите-ка, она все еще может ходить! – заорал визгливым голосом лыка не вязавший Руперт, сидевший внизу в компании еще пятнадцати или двадцати таких же пьяных морд. – Маленький Джейми не справляется со своими супружескими обязанностями!

– Тебе нужно было выбрать зрелого мужчину! – подхватили его компаньоны, раскатисто хохоча.

– Надо было выходить за меня, крошка, уж я бы тебе показал. – Руперт встал, покачиваясь и размахивая рукой.

Я вышла из ступора, забежала обратно в комнату и захлопнула дверь. Джейми валялся на кровати, трясясь от смеха.

– А теперь объясни, что они там делают? – спросила я зловещим шепотом.

– Видела бы ты свое лицо, – выговорил он с трудом, борясь с очередным приступом смеха. – Это обычные свидетели.

– То есть?

– То есть они все видели, что мы пошли вдвоем в эту комнату, и могут подтвердить, что брак не фиктивный.

Я села и начала хохотать, пока он подбирал с полу свою одежду, чтобы все-таки сходить за едой. Какая прелесть – свидетели! Пятнадцать или двадцать человек видели, как мы уединились, и теперь каждый из них в случае чего скажет: да я сам свечку держал! Куда там вмонтированной видеокамере…

Он вернулся абсолютно пунцовый, но с едой. Последние шуточки, которые донеслись до моих ушей, были настолько похабны, что я вряд ли решусь их повторить. Я налила себе вина и выпила его залпом.

– Ну вот, теперь мы сможем продержаться по крайней мере пару дней, – сказал Джейми, обозревая наши припасы.

– Как же. Ты сожрешь это в три секунды, и нам придется есть листья и кору вон с той ветки, которая бьет в окно.

– Однажды мне пришлось питаться травой. Не хотел бы повторять этот опыт.

– Травой?!

– Да. Была зима, и у меня кончились припасы. Я скитался в горах вместе с бандой угонщиков скота. В тот год почти не было дичи, я неделями питался только зерном, размоченным в воде. Когда и эта еда закончилась, я вспомнил, что олени зимой питаются замерзшей травой, которую выкапывают из-под снега. Я часто находил такие лунки, в которых виднелись остатки стеблей. Я подумал: чем я хуже оленя, – и стал есть эту траву. – У оленя не один желудок, – перебила я.

– Об этом я тогда не подумал. Потом мне сказали, что эти замерзшие стебли нужно было сначала варить, тогда у меня не было бы таких диких колик.

– И долго ты питался травой?

– Несколько дней… Дня четыре.

Я оторопело молчала. Он рассказывал это как анекдот.

– Что с тобой? Не бойся, тебе не придется голодать. Уж это я обещаю.

– Спасибо. Утешил.

Он задумался, теребя мою руку, потом покраснел:

– Я знаю, что одного раза вполне достаточно, чтобы сделать брак законным, но…

– Ты хочешь продолжить?

Он кивнул, и мы продолжили.

Я заснула в его объятиях, впервые за последние месяцы чувствуя, что я не одна и мне нечего бояться. Должно быть, я замерзла во сне, потому что мне снилась ледяная пустыня, поросшая желтоватой травой, и кто-то преследовал меня в этой пустыне. От мучительного страха я застонала и проснулась. Мой стон разбудил Джейми, он вскочил, сжимая в руке что-то, подбежал к двери, прислушался и вернулся в постель, пряча под подушку предмет, очень похожий на кинжал.

– Все в порядке, не бойся, – прошептал он, обнимая меня и бережно проводя пальцами по моему влажному от слез лицу.

– Прости, мне приснился кошмар. Я не хотела тебя разбудить.

– Да ты замерзла. У тебя руки как лед. Я, наверно, стянул с тебя одеяло. Я же привык спать один.

Он прижался к моей спине, согревая своим теплом, его рука лежала на моей груди. Теперь мы были плотно укутаны в одеяла, но я не могла заснуть, думая, какая же опасность могла заставить человека спать вооруженным в свою первую брачную ночь.