Глава четвертая

Я ПРИВЫКАЮ К НОВОЙ ЖИЗНИ

Близился полдень, когда я наконец выползла из своей комнаты, хлопая глазами как сова. Я позавтракала на кухне у миссис Скотт, и мы отправились на прогулку в сад, где она выращивала лекарственные травы. Глядя, как она любовно прикасается к растениям, нагибаясь, чтобы вырвать еле заметную сорную травинку, я вспомнила свою коллекцию кактусов, оставшуюся дома на подоконнике. И меня вновь охватила паника. Можно подумать, у меня не было более серьезного повода для беспокойства. Но я в самом настоящем ужасе повторяла про себя: что же будет с моими драгоценными кактусами? Кто польет их теплой отстоявшейся водой и поменяет землю в горшках? Я вела себя как человек, который из горящего дома, рискуя жизнью, выносит фарфоровую кошечку с отбитым кончиком хвоста или свою детскую фотографию в рамке, забывая о более нужных вещах – документах, деньгах, одежде.

Я почти не слушала, как миссис Скотт рассказывает о целебных свойствах местных трав, хотя это могло мне понадобиться очень скоро. Я не могла сосредоточиться и была рада, когда ко мне подбежал запыхавшийся мальчишка, которого миссис Скотт назвала «молодым Алеком», и сообщил, что Фергюс ждет меня в библиотеке.

Я снова поднялась по лестнице на башню и отворила дубовую дверь. Фергюс сидел за столом и читал какое-то письмо. Он выглядел усталым и обеспокоенным.

– Вчера вы так и не сказали мне, где именно во Франции живут ваши родственники.

– Но вы же не собираетесь провожать меня до самого их дома? – неудачно пошутила я, чтобы выиграть время. – Я была бы признательна, если бы меня доставили на то самое место, откуда я была похищена. Это гораздо менее хлопотно, чем следовать за мной во Францию.

– Для начала мне придется доставить вас к начальнику гарнизона. Он хочет, чтобы вы ответили на его вопросы.

– К начальнику гарнизона? Постойте, вы имеете в виду Рэндалла? – я тихо содрогнулась.

– Именно так. Еще почти месяц вы можете оставаться в моем замке. Со следующей недели начинаются празднества по случаю Большого сбора, и все люди будут заняты в замке. После празднеств Дугал отправится собирать подати, и вы поедете с ним. Может быть, вы хотите что-то добавить к вашей вчерашней истории?

– Пожалуй, нет. Я предпочла бы осмотреть кабинет вашего бывшего лекаря, как там его – Битона, – нагло ответила я.

Фергюс ничуть не выглядел разочарованным. Он жестом пригласил меня следовать за ним и начал медленно спускаться впереди меня по лестнице. Каждый шаг, очевидно, давался ему с трудом, но я не посмела предложить свою помощь. Я вспомнила маленького мальчика. «Мой сын Алан», – гордо представил мне его Фергюс. Возможно ли это? Ведь при таком состоянии он скорее всего был бесплоден.

– Массаж поможет унять боли. Он должен быть очень интенсивным, – заметила я через некоторое время.

– Да, каждый вечер Ангус делает мне массаж. И все равно я не могу заснуть без глотка крепкого вина. – Фергюс немного помолчал, потом обернулся с едва заметной улыбкой: – Я думаю, вы действительно очень неплохо разбираетесь в медицине.

Кабинет Битона скрывался за низкой дверью в отдаленной части замка. Сюда вела безлюдная галерея, а из единственного крошечного окна под самой крышей можно было увидеть клочок неба. Небольшая комната казалась еще меньше из-за жуткой захламленности. Полки были уставлены баночками, скляночками и коробочками с какими-то снадобьями, на каждой из них корявым почерком было написано название. Кроме того, здесь были деревянные ящики и толстенная амбарная книга. Все это покрывал щедрый слой пыли. Владелец богатств давно покинул этот мир, и с тех пор никто не удосужился прибрать в его кабинете.

Фергюс приоткрыл дверцу одного из шкафов и закашлялся, проглотив изрядную порцию липкой пыли.

– Пожалуй, я попрошу убрать здесь, а потом уже разберу эти банки. Иначе я не выйду отсюда живой, – предложила я.

– Надеюсь, вы справитесь с вашими обязанностями лучше, чем покойный Дэвид, – саркастически заметил Фергюс. – Потому что хуже просто некуда.

Он вышел, оставив меня сидящей на пыльном сундуке и рассматривающей сосуд, в котором болталось что-то темное неопределенной формы. Надпись на дне гласила: «Мышиные уши».

В открытую дверь тихо постучали, и на пороге появились две очень молодые и очень плохо одетые девушки. Они были вооружены ведрами, тряпками и прочим инвентарем.

– Миссис Скотт ждет вас на кухне, – сказала одна из них.

На кухне меня ждал небольшой сюрприз. Миссис Скотт вручила мне корзинку с едой и предложила отнести ее на конюшню, для Джейми и старого Алека.

– Тебе нужно осмотреть его руку, – задумчиво сказала она, – но они не бросят работу ради лечения. Зато они наверняка могут остановиться, чтобы поесть.

Я оценила прозорливость миссис Скотт. Она неплохо разбиралась в психологии местных мужчин. Мое появление не вызвало радостных возгласов. Тем более что, завидев меня, лошадь, которую держал Джейми, взвилась, и он едва успел увернуться от удара копыт. Но как только они увидели корзинку с едой, я была прощена. Я поела вместе с ними и улеглась в стог сена.

Старый Алек, седой, сгорбленный, с пальцами, искривленными артритом, спросил меня:

– Любишь лошадей?

– Ну… в в общем, скорее да, – сложно отвечать на столь прямо поставленный вопрос.

– Женщины плохо разбираются в лошадях, поэтому с ними не о чем разговаривать, – резюмировал Алек и потерял интерес к моей особе.

Я не слишком жалела об этом. Они обсуждали какие-то лошадиные проблемы, я наслаждалась теплым весенним воздухом и не заметила, как задремала. Я проснулась от того, что тон разговора резко изменился. Из добродушной ленивой болтовни двух, видимо, старых знакомцев, он стал оживленным и серьезным.

– Осталось полторы недели. Что ты решил? – спрашивал Алек, и – Ты это сделаешь?

– Тогда я вряд ли успею выйти живым из зала. Они разорвут меня на части. Им не нужен противник.

– Может, будет лучше для тебя, парень, если ты откажешься, – философски заметил Алек.

– И лишиться того, для чего я рожден, забыть свое происхождение и умереть предателем? Нет! Дугал только этого и ждет. И он постарается избавиться от меня в любом случазнае, – Джейми заговорил громче.

– Опасную игру ты затеял, парень. Дай Бог тебе выйти из нее невредимым. Думаю, если будет восстание, тебе лучше быть на стороне Дугала, и в случае успеха…

– А если восстание провалится?

– Тогда вернешься на конюшню. Я всегда рад тебе. В жизни не встречал парня, который так здорово управляется с лошадьми. – Алек помолчал и резко сменил тему. – Есть и еще одна причина. Все девчонки в замке только на тебя и смотрят.

Джейми издал какой-то протестующий звук, и я подумала, что он сейчас покраснел. Он краснел очень легко и представлял собой комическое зрелище.

– Я знаю, что говорю, – продолжал хриплый голос старого Алека. – Эта девчонка, Леонор, с тебя глаз не сводит. Ее отец ищет ей подходящего жениха, и он не выдаст ее замуж за чужака.

– Я не лучшая партия для молодой девушки. У меня нет ничего, кроме денег за службу Дугалу, и за моей головой охотится Рэндалл. Это плохой свадебный подарок.

– Отец Леонор не беден. Девчонка уговорит его, если захочет. А ее саму не придется долго уговаривать. Женщины готовы тебе на шею вешаться, парень. Даже эта английская кобылка и та норовит поближе подобраться.

Я поняла, что сейчас разговор станет и вовсе непотребным, и поспешила «проснуться». Я потянулась, шурша сеном, села и трогательно заморгала.

– Кажется, я заснула. И совсем забыла про твою руку.

– Это может подождать, – буркнул Джейми, отворачиваясь, чтобы скрыть свой пламенеющий цвет лица.

– Это не может подождать! Немедленно снимай рубашку, я должна осмотреть руку.

– Слушай, у меня сегодня еще столько дел, – взмолился он. – Я опоздаю на ужин, и мне придется спать голодным. Я этого не переживу.

– А почему тебя не было на ужине вчера?

– Я спал с тех самых пор, как вышел из твоей комнаты. Проснулся ненадолго вчера днем, чтобы поесть, дошел до конюшни и снова свалился до сегодняшнего утра. А мою работу за меня никто не делал. Так что давай немного отложим осмотр.

Я согласилась и ушла, недоумевая, откуда могли взяться столь срочные дела, если еще минуту назад их не было и он трепался со стариком черт знает о чем. До чего же таинственная личность этот Джейми.

Решив, что в кабинете Битона уже навели порядок, я. отправилась туда. Шкафы сияли чистотой. Девушки старательно протерли каждую склянку, вымыли пол и стены. Теперь можно было спокойно разобраться во всех сокровищах моего предшественника, не опасаясь задохнуться от пыли. Я раскрыла внушительный гроссбух, лежавший на столе. В нем Битон методично вел учет своих больных. Число, имя, диагноз, предписанное лечение. Этот Битон был весьма организованным человеком. Жаль только, что он прописывал очень странные лекарства. Одна из последних записей гласила: «17 октября 1741 года. Глэдис Мюррей. Укушена бродячим псом. Прикладывать к ране масло дождевых червей, начиная с новолуния. Принимать порошок из дубовой коры, смешанной с пылью из гробницы святого Януария». Неплохая профилактика заражения бешенством… На следующей странице было написано, что 5 ноября 1741 года Глэдис Мюррей скончалась от жестокой лихорадки. Вполне предсказуемый результат. Методы Битона, очевидно, передавались из поколения в поколение и не претерпели существенных изменений со времен средневековья.

До самого вечера я разбирала наследство Битона. Чего тут только не было! Сушеные лапки летучих мышей, древесные жуки, болотная вода, бычьи яйца, паучьи сети… Все ненужное я выставляла за порог, и в конце концов содержимое шкафов почти целиком перекочевало туда. Паучьи сети, впрочем, я все-таки оставила, решив, что они могут заменить вату, если простерилизовать их хотя бы паром. Остался загадочный ящик. Я с трудом подняла тяжелую крышку и обнаружила набор ржавых инструментов. Этот Битон был еще и плотником по совместительству?

Извлекая из ящика огромные ножи и клещи, я поняла, что за ржавчину приняла пятна засохшей крови. Эти орудия Битон использовал как хирургические инструменты, не затрудняясь тем, чтобы продезинфицировать их или хотя бы вымыть после использования. Содрогнувшись, я закрыла ящик и отправилась к миссис Скотт за тем, что действительно необходимо практикующему врачу восемнадцатого века.

Я еще не слишком хорошо ориентировалась в замке. Это было огромное сооружение, построенное, видимо, без первоначального плана. По мере надобности к зданию пристраивались новые комнаты и галереи, прорубались двери и окна. В результате образовалась хаотичная череда сообщающихся друг с другом помещений, в которой очень легко заблудиться. Засомневавшись на очередной развилке, куда свернуть, я отворила левую дверь и обнаружила там трудолюбивого Джейми, на коленях у которого сидела светловолосая девушка лет шестнадцати. Очевидно, одна из тех, которые сами вешаются ему на шею.

– Простите, я не хотела вам помешать, – пробормотала я, поспешно отступая. – Я немного заблудилась…

– Я провожу, – галантно предложил Джейми, снимая явно разочарованную девушку с колен. – До завтра, Леонор.

– Ты мог просто сказать мне, как добраться до кухни, – сказала я сконфуженно. Он только хмыкнул в ответ, и дальше мы шли молча.

– Почему ты не позволил мне осмотреть твою руку днем и врал насчет какой-то работы? – спросила я наконец.

– Ну… Это из-за Алека. Я не хотел, чтобы он видел мою спину.

– Он не знает?

– Он знает. Слышал, но сам не видел. Знать, что кого-то секли, – это одно. И совсем другое – видеть самому. Всякий раз, говоря со мной, он думал бы о моей спине. И мне было бы тяжело, как если бы он узнал обо мне что-то очень личное. Мне трудно объяснить, это странное чувство. Я не могу подобрать нужных слов.

– Да, я понимаю.

Я действительно понимала. Я сама не могла забыть эти шрамы. За время работы в клинике я видела немало травм, от переломов до огнестрельных ранений, но не встречалась с проявлениями столь грубой, брутальной, физически ощутимой жестокости. Эти шрамы заставляли думать о том кровавом насилии, которое их оставило.

– Я тоже видела твою спину.

– Ты другое дело, – сказал он задумчиво.

– Почему ты все время торчишь на конюшне? – Я решила задать бестактный вопрос. – Ты вовсе не похож на типичного младшего конюха, деревенского парня в замызганной одежде, который сморкается в рукав и говорит «чаво» вместо «что».

Он засмеялся:

– Это правда. Но я объявлен вне закона. За мою голову назначена награда в десять фунтов. Это немало для бедняка.

– Ты думаешь, что среди лошадей легче спрятаться?

– На конюшне бывает меньше людей, чем в замке. Меня здесь мало кто знает в лицо, ведь последний раз я был в Тибервелле, когда мне исполнилось шестнадцать. Люди знают имя того человека, за которого назначена награда, но они не знают, что это именно я.

– Ты объявлен вне закона за кражу или за неповиновение? – Я припомнила преступления, в которых он не так давно сознался.

– За убийство.

– ??

– На самом деле я не убивал именно того сержанта, но я убил многих других. Так что все справедливо, – сказал он философски.

– Кто же убил того сержанта?

– Не знаю. Я знаю только, что не стрелял в него. Я слышал выстрел и видел, как он упал, но мой пистолет не был заряжен.

– Может быть, можно доказать твою невиновность?

– Нужно найти свидетеля и уговорить его дать показания.

– Это так трудно?

– Еще не знаю. Все выяснится в ближайшее время.

Я заставила его пообещать, что он придет ко мне «на прием» в ближайшие дни, будет беречь руку, и мы расстались у дверей кухни. Я проводила взглядом его широкую спину, надеясь, что он не почувствует моего пристального внимания. В двадцатом веке этот человек стал бы шоуменом или политиком. Он обладал удивительной способностью притягивать внимание и удерживать его. Даже я, умудренная опытом женщина, попалась на удочку его загадочности, смешанной со странной откровенностью.

Мой кабинет был готов к работе, и я начала принимать страждущих. Новости здесь распространялись быстро. Первые пациенты появились уже ранним утром, хотя я приготовилась к долгому ожиданию и запаслась книгой из библиотеки Фергюса. Это был томик Шекспира, которого я давно мечтала прочесть в подлиннике. Я хотела поискать что-нибудь развлекательное, легкое, но сообразила, что до появления легких жанров еще далеко. Да и серьезные жанры еще не до конца сложились, роман не приобрел привычную форму, знакомую по литературе девятнадцатого века. Странно было думать, что литература, которую я привыкла считать классической, проверенной временем, еще не написана.

Шекспира я в тот день так и не открыла. Я щупала пульс, слушала дыхание, смотрела зрачки… Что я могла сделать без лаборатории, без рентгена, без лекарств и инструментов, полагаясь только на свой небольшой опыт и интуицию? И все же этим людям нужна была даже такая помощь. На меня смотрели как на спасительницу. Я пыталась соответствовать ожиданиям, прописывая травяной чай вместо аспирина, чеснок вместо антибиотиков и используя виски в качестве обезболивающего.

Моя жизнь вошла в почти привычную колею. Я вставала рано, отправлялась в свой кабинет, где проводила несколько часов, потом относила корзинку с хлебом и сыром на конюшню, где мы обедали втроем с Джейми и старым Алеком, после обеда я собирала травы и готовила лекарственные смеси. Вечером – ужин все в том же огромном зале, с небольшими вариациями в меню. Впрочем, селедка во всех видах присутствовала всегда.

Меня уже знали почти все обитатели замка. Не знаю, как они относились ко мне, но вели себя вполне дружелюбно. Мои запасы лекарств постепенно пополнялись, и я обзавелась некоторыми необходимыми инструментами, которые сделали по моему заказу. В саду миссис Скотт росли лекарственные травы на все случаи жизни, но за некоторыми растениями нужно было отправляться в лес. Одну меня вряд ли выпустили бы из виду, но, к счастью, время от времени несколько девушек из замка отправлялись во фруктовые сады, и я пошла с ними. Тогда я и встретила Айрис Дункан.

Высокая, стройная, светловолосая, с живыми темно-серыми глазами, она чем-то неуловимым отличалась от местных женщин. То ли смеялась громче, чем нужно, то ли ее походка была чуть свободнее. Она то и дело поглядывала на меня и, когда я направилась к дереву, под которым приметила несколько грибов, подошла ко мне.

– Эй, осторожно! Они ядовитые!

– Я знаю, – гордо сказала я.

– И кого ты собираешься отравить? Мужа? Если сработает, скажи мне, я попробую на своем, – она захохотала.

– Сырые грибы ядовиты, но из них можно сделать порошок. Он остановит кровотечение, – пришлось объяснить.

– Ну надо же! Ты разбираешься в травах, но могу поспорить, что не лучше меня, – она ухмыльнулась.

– Не буду спорить. Я специализировалась на хирургических болезнях. Меня зовут Джулия. Джулия Ормонд, – добавила я, немного запнувшись.

– Знаю, знаю. Новая местная знаменитость. Тут только о тебе и говорят с тех пор, как ты приехала. Я Айрис Дункан. Можешь звать меня Айри. В деревне предпочитают звать меня ведьмой, – она снова захохотала. Потом нагнулась и сорвала какое-то растение с мелкими голубыми цветками. – А ты знаешь, что вот это вызовет кровотечение?

– Зачем кому-то может понадобиться вызывать кровотечение? Она посмотрела на меня как на полную идиотку.

– Как это зачем? Чтобы избавиться от ребенка, конечно! Но это помогает только на ранних сроках. – Она заглянула в мою корзину. – Если ты ищешь калган, я покажу тебе, где он растет.

Я согласилась принять ее помощь, и мы бродили по лесу, разыскивая травы, откапывая корни. Она была неплохим экскурсоводом, хотя многие ее рецепты подозрительно напоминали рецепты Битона. Я никогда не верила в то, что жабой можно вылечить ангину, а какой-то неприметной травкой приворожить любимого. Я вернулась в замок с полной корзиной трав и с приглашением как-нибудь навестить Айрис.

– Увидишь, у меня самый большой дом в деревне, – гордо заявила она. – Мой муж Артур – судебный исполнитель. Ему пятьдесят, он жирный как боров и страдает от желудочных болей, но зато у него куча денег. А я прагматична. Я не выйду замуж за человека, у которого нет ни денег, ни положения в обществе, как у того парня, с которым ты приехала. Он твой приятель?

– Ты говоришь о Джейми?

– О ком еще? Такой красавчик даже без денег не останется один. В замке по нем не одна девушка вздыхает. Будь осторожна.

Я не очень поняла, чего мне нужно опасаться со стороны поклонниц Джейми. Но Айрис сменила тему.

– Говорят, Алан – вовсе не сын Фергюса, – сказала она неожиданно.

– Почему же Летисия не воспользовалась вовремя твоими услугами? Кажется, ты хорошо разбираешься в этом.

– Ну, здесь Летисии помощь не нужна. Если бы она захотела, она избавилась бы от этого ребенка.

– И чей же это ребенок, если не Фергюса?

– Как чей? Джейми, конечно.

Странная особа – Айрис Дункан. Ее болтливость была столь вызывающей и в то же время столь естественной и располагающей, что я не знала, как себя вести. С ней нужно быть осторожной. Болтливость заразительна, и можно наговорить много лишнего, даже не заметив. Лучше не участвовать в обсуждении местных сплетен. Мне нет до них дела, я не собираюсь оставаться здесь надолго и активно участвовать в местных событиях. И все же я не могла не думать о том, что сказала мне Айрис.

Алан – ребенок Джейми? Знает ли об этом Фергюс? Скорее всего, нет, иначе Джейми вряд ли осмелился бы показаться в замке Тибервелл.

Мои мысли снова и снова возвращались к Джейми. Этот тип ухитрился впутаться сразу в несколько опасных историй, каждой из которых вполне хватило бы нормальному человеку, чтобы страдать от бессонницы и ночных кошмаров, вздрагивать от каждого шороха за спиной и выглядеть как затравленное животное. Но Джейми, судя по всему, прекрасно себя чувствовал и не терял чувства юмора. Тогда я еще не подозревала, насколько опасным было его положение в действительности. Многого я еще не знала. И не была готова к тому, как повернутся события в ближайшие дни.

Замок гудел как растревоженный улей. Каждый день прибывали новые и новые люди, усталые и запыленные всадники спрыгивали с взмыленных коней. На кухне непрерывно готовили, чтобы прокормить всех вновь прибывших, и делали запасы для предстоящего грандиозного пиршества. Близился день Большого сбора. Сбор клана – нечастое и весьма важное событие в жизни шотландца. Раз в двадцать – тридцать лет все члены клана должны собраться и принести клятву верности своему повелителю. Это грандиозное мероприятие, и празднества по этому случаю продолжаются не один день. Игры, ярмарка, охота…

Предпраздничная суматоха показалась мне подходящей для побега. Пусть они приносят свои клятвы и напиваются до полусмерти, тем временем я буду уже далеко отсюда. Никто не вспомнит обо мне и не заметит отсутствия одной лошади по крайней мере до следующего дня. Они вряд ли догадаются, в каком направлении я отправилась, даже если и вышлют вслед погоню. Но я надеялась, что погоню не вышлют, ведь есть дела поважнее: охота на кабана и прочие мужские развлечения. Какое им дело до сбежавшей англичанки?

Готовясь к побегу, я запаслась едой, которую стащила на кухне. Должно хватить на пару дней. А уж за это время я доберусь до Грэт-на-Дан, даже если случится что-то непредвиденное. Я снова прикоснусь к камню и буду дома… Если это возможно. Но я не видела причин, по которым было бы невозможно пройти еще раз по тому же пути, но только в обратном направлении.

Я невольно содрогалась при мысли о том, чтобы снова отдать себя во власть того же хаоса, который привел меня сюда.