Оставшись одна, девушка шагнула в горячую воду, даже не попробовав ее. Какой бы обжигающей она ни была, ей все равно не удалось бы растопить ледяную корку, сковавшую сердце.
Взяв мочалку, Джорджи принялась тереть тело, нещадно сдирая кожу.
Но, как она ни старалась, смыть следы стыда и унижения не могла. Вытащив пробку, Джорджи спустила воду и, наполнив ванну снова, ополоснулась. Ничего не помогало. Она по-прежнему ощущала себя грязной.
Выбравшись из ванны, девушка заметила валявшийся на полу халат. Никогда она не наденет его снова: от ее тела он тоже стал грязным.
Миссис Литтл предусмотрительно повесила на дверь ванной чистый халат – старый, уютный, приятный наощупь.
За окном спальни гулким эхом отдались раскаты грома. Джорджи забралась в постель и, укрывшись с головой, свернулась клубочком на мягком матрасе. Ее тело сотрясли горькие рыдания.
* * *
Стэнхоуп постучал в дверь спальни Тони.
– Сэр, вы проснулись?
– Да, – раздался из-за закрытой двери хриплый голос. – А в чем дело? – Тони, набросив на пижаму темно-зеленый шелковый халат, открыл дверь.
– Приехал кучер леди Джиллиан Фицджеральд Бьюкенен, сэр. Он внизу, в холле. Говорит, что хочет видеть вас по какому-то срочному делу.
– Я спускаюсь, – сказал Тони, завязывая пояс на халате. – Передай мистеру Рейборну, чтобы он тоже пришел. Мы с Арчером будем в библиотеке.
– Хорошо, сэр.
Спускаясь, Тони размышлял, что привело кучера Джилли в его дом. Арчер стоял в холле и нервно вертел в руках свою кепку.
– Слава Богу, вы дома, сэр, – вырвался у него облегченный вздох.
– Пойдем сюда, – указал Тони на дверь библиотеки. – А теперь, – продолжил он, закрыв дверь, – рассказывай, что случилось.
– Меня послала к вам леди Джиллиан. Она просила передать, чтобы вы как можно быстрее приехали в дом мисс Дейсер. Это очень срочно.
– Тони, – раздался с порога голос Рейфа. – Стэнхоуп сказал, что приехал кучер Джилли. С ней что-то случилось?
– Нет, сэр, – ответил Арчер, глядя в темно-синие глаза человека, стоящего перед ним. – С леди Джиллиан все в порядке. Но что-то случилось с ее подругой, мисс Дейсер. Перед тем, как заехать к вам, я ездил за врачом.
– Буду готов через несколько минут, – озабоченно проговорил Тони.
– Я еду с тобой, – заявил Рейф. Он прыгал через несколько ступенек, не беспокоясь о том, что могла подумать прислуга. Сейчас его волновало только одно: что-то случилось, и Джилли, возможно, нуждается в его помощи.
Рейф влетел в свою комнату, быстро оделся и, рывком открыв ящик стола, уставился на свой револьвер. Нет. Он не будет его брать, возьмет длинный охотничий нож. Спрятав оружие в карман брюк, молодой человек убедился, что оно незаметно под полой сюртука, а воспользоваться им можно в любой момент.
* * *
Прошел час.
Миссис Литтл с опухшими от слез лицом принесла Джилли очередную чашечку чая взамен предыдущей, к которой девушка так и не притронулась.
– Может быть, вы что-нибудь поедите, леди Джиллиан?
Джилли, обхватив себя руками, сидела в гостиной, где были опущены шторы.
– Нет, спасибо, – ответила она мягко. Миссис Литтл поставила чашку на стол перед Джилли.
– Не слишком ли здесь темно? Может, зажечь лампу или раздвинуть шторы?
– Как хотите, – только и ответила девушка. Миссис Литтл раздвинула шторы, повернулась и подошла к Джилли.
– Это я впустила того человека, – заговорила она с дрожью в голосе. – Он наврал с три короба, а я поверила, как глупая, наивная девчонка.
Джилли прочла на лице экономки выражение ужасной боли. Она попыталась утешить ее.
– Вы ни в чем не виноваты, миссис Литтл.
– Но зачем ему было обижать мисс Джорджи? Ведь она в жизни не сделала никому ничего плохого.
– Не знаю, – ответила Джилли. Зачем понадобилось этому человеку ломать жизнь молодой девушке? Ведь с момента их последней встречи прошла всего неделя. Скорее всего, он – сумасшедший. Больше никак нельзя было объяснить его поступок.
– Пойду взгляну на мисс Джорджи. Когда я относила ей чай несколько минут назад, она отдыхала.
– Да, сходите к ней, – ответила Джилли, хотя сомневалась, стоит ли экономке это делать. Она видела, как миссис Литтл медленно поднимается по лестнице. Чувство вины согнуло ее, как непосильная ноша. Девушка взяла чашку и машинально отпила, не зная, что делать. Жестокость, с которой надругались над Джорджи, совершенно выбила ее из колеи. Джилли закрыла глаза, но по-прежнему видела страшную картину: подругу, лежащую на полу мастерской, подобно сломанной кукле.
Молодой леди стало холодно. За окном монотонно барабанил дождь, небо затянули свинцово-серые тучи. Почему, почему все так ужасно?
Раздался настойчивый стук. Джилли осторожно приоткрыла дверь и узнала в огромном человеке, стоящем на пороге, Перси Джеймса, который в одной руке держал зонтик, а в другой – черный саквояж.
– Входите, доктор.
– Где больная? – спросил тот, сбрасывая плащ.
– Наверху, – ответила Джилли. Врач поспешил на второй этаж.
Слава Богу, приехал именно он, подумала Джилли. Она знала Перси Джеймса как благородного, умеющего хранить чужие тайны человека, преданного своему делу и всегда спешащего к людям, которые нуждаются в помощи. Джиллиан уже сталкивалась с этим удивительным человеком, занимаясь благотворительностью, и была уверена в том, что он отнесется к Джорджи с теплотой и пониманием.
Вернувшись в гостиную, Джилли принялась беспокойно ходить из угла в угол, не в силах успокоиться и забыть кошмар, свидетелем которого оказалась. Подойдя к окну, она заметила подъехавший экипаж и бросилась открывать дверь.
Первым в дом вбежал Тони, за ним следом Рейф. Увидев его, девушка невольно вздрогнула, подумав, что он как-то изменился. А может быть, ей просто показалось, так как теперь Джилли чувствовала себя несколько скованной в присутствии молодого человека. По дороге в Лондон они почти не разговаривали друг с другом, держались сухо, подчеркнуто вежливо, как чужие.
– Где Джорджи? – подскочил к Джилли Тони и схватил ее за руки.
– Зайдите, пожалуйста, – сказала Джилли мягко, тревожась о том, как молодой человек воспримет это дикое известие. Они прошли в гостиную.
– Твой кучер ничего толком не сказал.
– Арчер ничего не знает. Я попросила его привезти тебя. Кто-то из родных Джорджи должен быть здесь.
– Что случилось?
Джилли тяжело вздохнула, пристально глядя на пламя в камине и пытаясь взять себя в руки.
– Джорджину… – О, Боже, думала она, как мне сказать это? Бледное лицо девушки стало пунцовым.
Рейф, стоявший все это время поодаль, подошел ближе. Он с трудом удерживался, чтобы не броситься к любимой, привлечь к себе, крепко обнять и не отпускать.
– Успокойся, Джилли. Нам ты можешь сказать все.
Голос Рейфа придал девушке мужества.
– Так что же все-таки с Джорджи? – нетерпеливо спросил Тони.
– Ее изнасиловали.
В воздухе повисла мертвая тишина.
– Неправда, – прошептал потрясенный Чамберз. На глаза Джилли навернулись слезы.
– Как бы мне хотелось подтвердить это.
– А с тобой все в порядке? – спросил Рейф, стараясь держать себя в руках и с нетерпением ожидая ответа.
Джилли кивнула, глядя на Тони, лицо которого стало пепельно-серого цвета.
– Ты знаешь, кто насильник? – спросил он.
– Джейсон Кинсфорд.
– Кинсфорд? – воскликнули мужчины в один голос.
– Ты уверена? – резко сказал Рейф.
– Когда я подъехала к дому, то увидела, как он выскочил из двери. Джорджи ждала меня на чай, а еще мы должны были поговорить с ней о… – Джилли замолчала, задумавшись. Если бы она приехала к подруге вовремя, может быть, ничего не случилось бы! – Об одном моем плане. Когда я нашла Джорджи, она назвала имя негодяя.
– Клянусь, мерзавцу это с рук не сойдет! Я сегодня же до него доберусь, – процедил сквозь зубы Тони.
– Я поеду с тобой, – заявил Рейф. Зловещий голос, которым американец произнес эту фразу, объяснил Джилли перемену, произошедшую с ним – в нем появилось что-то страшное, пугающее. Девушка резко отвернулась. Этот человека способен применить силу. Такого Рейфа она еще не знала. Жгучая, обжигающая ярость Тони была ей понятна. А вот у его друга она оставалась холодной и расчетливой, что делало мужчину еще более опасным.
– Прошу вас, – взмолилась девушка, – не наделайте глупостей!
– А миссис Литтл? Где она была, когда все происходило?
– Кинсфорд запер ее в кладовой. Она чувствует себя виноватой, что впустила Кинсфорда в дом, и переубедить ее невозможно. Джорджи не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о случившемся. Вы должны хранить в тайне все, что я вам только что рассказала, она не выдержит разговора с полицией.
Друзья переглянулись.
– Этого делать не придется, – успокоил девушку Тони.
– Каковы ваши планы?
– Не волнуйся, мы позаботимся об этом подонке.
– Но вы не можете вызвать его на дуэль. Это ведь запрещено законом.
– Дуэль так же противозаконна, как и насилие по отношению к женщине. Кинсфорду не сойдет это с рук, клянусь тебе. Ты должна мне верить, – прибавил он с уверенностью в голосе.
В гостиную вошел Перси Джеймс. Джилли бросилась к нему.
– Ну, как она?
– Очень слаба. Я дал ей обезболивающее и снотворное. Миссис Литтл будет заваривать лекарственные травы с успокаивающим действием и поить ее таким настоем.
Вспомнив, что не представила мужчин друг другу, Джилли поспешила исправить ошибку.
– Мою кузину изнасиловали? – прямо спросил Тони.
– Да, – устало ответил доктор. – Для нее это ужасное потрясение, мистер Чамберз. Ей необходима поддержка семьи и друзей, чтобы пережить это тяжелое испытание.
– Я останусь ночевать здесь, – предложила Джилли.
– Хорошо. Ее сейчас должны окружать знакомые лица. – Перси Джеймс вышел в переднюю и снял с вешалки свой плащ. – Я заеду завтра утром проверить самочувствие мисс Дейсер. – Он отозвал Джилли в сторону и прошептал ей что-то на ухо.
Глядя, как доктор разговаривает с девушкой, Рейф почувствовал укол ревности. Они, должно быть, хорошо знают друг друга. Он уловил взгляд врача, устремленный на Джилли – взгляд мужчины, симпатизирующего женщине. Когда же американец увидел, как Джеймс нежно сжал в своей ладони ее руку и осторожно погладил, его глаза потемнели от ревности.
– Я должен увидеть Джорджи, – сказал Тони.
– Может быть, не надо, – засомневалась Джилли.
– Только не расстраивайте ее, – предупредил доктор.
– Не буду, обещаю.
Джилли закрыла дверь за Перси Джеймсом, и Тони стал подниматься к кузине. Девушка украдкой взглянула на Рейфа, который с безмятежным видом стоял у камина. Захотелось сейчас же выбросить из головы все страхи и сомнения, мучившие ее все это время. Если бы между ними не стоял тот проклятый уик-энд, она бросилась бы к Рейфу и в его объятиях обрела спокойствие и уверенность в себе. Ей хотелось протянуть руку своему дорогому другу, вернуть его. Но было слишком поздно. Слишком. И теперь оставалось лишь сожалеть о случившемся.
Рейф не знал, как долго сможет выносить эту пытку: быть в одной комнате с Джилли, знать о ее чувствах и любить самому, но держаться с ней, как с простой знакомой.
К радости Рейфа, скоро вернулся Тони. Его зеленые глаза гневно сверкали.
– Что ты собираешься делать? – снова задала свой вопрос Джилли, когда мужчины оделись и собрались уходить.
Задержав взгляд на друге, Рейф ответил тихим и суровым голосом:
– Мстить.
ГЛАВА 12
Потратив несколько часов на поиски, Рейф с Тони обнаружили, наконец, след Джейсона Кинсфорда. Уже совсем стемнело, и город потонул в густой пелене тумана, когда экипаж Тони остановился возле небольшого кирпичного здания. Медная табличка над дверью извещала, что приехали они в Уэйнрайт Клаб.
– Как я сразу не догадался, что он здесь, – усмехнулся Тони.
Рейф, убрав со лба влажные завитки волос, спросил:
– А что это за заведение?
– Ничем не примечательно. Здесь собираются те, кто интересуется азартными играми и не может рассчитывать на членство в привилегированных клубах или изгнанные из них.
Друзья поднялись по ступенькам крыльца, Тони постучал в дверь.
Через несколько минут им открыли, и друзья узнали, что тот, кого они разыскивают, находится на первом этаже, в одной из комнат для игры в карты.
Джейсон Кинсфорд сидел за игровым столом, перед ним лежала пачка банкнот. В игре участвовали еще трое мужчин. С лица насильника не сходила улыбка, какая бывает у человека, которому нечего бояться. Он заглянул в карты, собираясь делать ставку, но заметил двух мужчин, направляющихся к их столику.
Другие игроки тоже обратили внимание на вновь прибывших. Один из них узнал Тони.
– Кинсфорд. – Это имя сорвалось с губ молодого человека, как оскорбление.
Джейсон Кинсфорд повернулся, на какой-то миг пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки. Уверенный в том, что Джорджина Дейсер не могла рассказать кузену о случившемся, он продолжал игру.
– Чамберз! – воскликнул он, делая ставку, – вы решили сыграть в карты?
– Нет, – ответил тот, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на нахала.
– Что же привело вас и этого американца сюда?
Игроки, сидящие за столом, с интересом рассматривали высокого темноволосого незнакомца, желая увидеть его реакцию: все уловили пренебрежение в голосе Кинсфорда.
Почувствовал его и Рейф, однако изобразил полное безразличие, и только по слегка сузившимся синим глазам можно было понять, что он не простит оскорбления.
– Мы должны кое-что обсудить, – заявил Тони. Кинсфорд, все еще не понимавший, чего от него хотят эти двое, недоуменно пожал плечами:
– Сейчас я занят, Чамберз. Если у вас есть ко мне какое-то дело, подождите, когда появится время выслушать вас. Он окинул взглядом партнеров по игре, приглашая делать ставки. – Джентльмены?
В глазах Тони вспыхнули злые огоньки. Наглый и беззаботный вид, с которым держался этот подонок, якобы не подозревая, чего от него хотят, вывел Тони из равновесия.
– Забудь о картах, Кинсфорд.
– Когда выиграю, – бросил тот, смеясь.
– Вставай, – резко скомандовал Тони. Кинсфорд не пошевелился. Чамберз повторил: – У нас к тебе дело, вставай.
Партнеры отодвинулись от стола и молча наблюдали за дальнейшим развитием событий.
Решив, что не стоит пререкаться с этим человеком, Кинсфорд повернул голову и встретился со взглядом друзей, устремленным прямо на него. По его спине пробежали мурашки. Под прицелом зеленых и синих глаз от самонадеянности писателя не осталось и следа. Он начал медленно подниматься.
Но не успел Кинсфорд выпрямиться, как получил удар в челюсть, сбивший его с ног.
– Теперь я заслуживаю твоего внимания? – спросил Тони.
– Ты что, сумасшедший? – задыхаясь, крикнул Кинсфорд, трогая разбитые в кровь губы. Он повернулся к присутствующим:
– Вы видели! Он ударил меня!
– Заткнись, – процедил Тони сквозь зубы. Он с трудом подавлял бушевавшую в нем ярость. Здесь не место для выяснения отношений. – Поговорим с глазу на глаз.
– Я никуда не пойду, – завопил Кинсфорд.
– Ошибаешься, – вмешался в разговор Рейф. – Пойдешь.
Подонок побледнел. Увидев ненависть в глазах мужчин, он задрожал от страха.
– Нет, – вырвалось у него, – не могу.
– Ты пойдешь с нами, – повторил Рейф подчеркнуто медленно, по-техасски растягивая слова. Нагнувшись, он ухватил Киснфорда за лацканы фрака и потянул к себе. Тот еле удержался на ногах.
– Позвольте, – вмешался было один из игроков. Рейф повернулся к говорившему. Выражение холодной решимости на смуглом лице американца отбило всякую охоту продолжать разговор.
Тони схватил Кинсфорда за правую руку, а Рейф – за левую, они протащили его мимо других удивленных игроков клуба, выволокли на улицу и запихнули в экипаж.
Выхватив длинный охотничий нож, Рейф приставил, его острое, как бритва, лезвие к горлу насильника.
– Не двигайся, или перережу глотку. Бледное лицо Кинсфорда стало белым, как полотно.
– Она не стоит этого, вы прекрасно это знаете, – вырвалось у него, наконец.
Рейф придвинулся к Кинсфорду ближе. Его рука, сжимавшая нож, сделала неуловимое движение, и на воротничок белой рубашки Кинсфорда капнула капля крови.
Экипаж, освещаемый светом единственной лампы, выехал за пределы Лондона.
– Куда вы меня везете? – раздался сдавленный шепот Кинсфорда.
Рейф снова поднял свой страшный нож, и он тотчас присмирел и откинулся на спинку сидения.
– Почти приехали, – заметил Тони со злобной усмешкой, похлопывая ладонью одной руки кулак другой.
– Слава Богу, – отозвался Рейф, – от запаха подонка меня так и выворачивает.
Спустя четверть часа экипаж остановился.
– Приехали, сэр, – раздался голос кучера.
Открыв дверцу, Тони вышел на дорожку и подождал, пока Рейф вытолкнет из экипажа Кинсфорда.
– Подожди нас здесь, Томас, – попросил он кучера. – И брось мне вон ту веревку.
Поймав брошенный моток, Чамберз крепко связал руки Кинсфорда.
– Следуй за мной, – обратился он к Рейфу. Они шли около полумили по дорожке, посыпанной гравием, пока не оказались, наконец, возле каменного домика. Тони втолкнул пленника в дом. Убедившись, что дверь хорошо закрывается на засов, он чиркнул спичкой и зажег лампу, а Рейф тем временем принялся разводить огонь в очаге.
Тони не спеша снял плащ и аккуратно повесил его на спинку деревянного стула. Кинсфорд забился в угол маленькой комнаты, его глаза лихорадочно бегали от одного похитителя к другому. Ему развязали руки.
– Ты ничего мне не сделаешь, – усмехнулся негодяй. – Иначе весь Лондон узнает, что твоя проклятая кузина предпочитает мужчинам женщин.
Тони еще раз ударил насильника.
– Грязный лживый подонок, – закричал он, давая выход своей ярости, продолжая безжалостно избивать Кинсфорда. Тони, распаляясь все больше и больше, почти не встречал сопротивления со стороны плотного неуклюжего писателя.
Рейф, наблюдая со стороны, понимал, что избиение справедливо, но как наказание недостаточно.
Смерть, явилась бы для него благом, подумал американец. Кинсфорд и его отчим Толбот Сквайр должны быть наказаны за то зло, что они причинили людям. За убийство Сэма Райтенауэра, за искалеченную, превращенную в ад жизнь матери. Вот и Кинсфорд, не задумываясь, растоптал жизнь молодой женщины и не испытывает никаких угрызений совести. Но ему за все воздастся. Предоставляя решение этого дела присяжным, нужно заранее согласиться на заведомый фарс. Здесь же, в каменном домике на окраине Лондона, они могли наказать подлеца по заслугам, оградив жертву от необходимости снова видеть его гнусную физиономию.
– Предлагаю простое решение этой проблемы, – решительно заявил Рейф.
Тони отступил, тяжело дыша.
– Кинсфорд и драться то не умеет. Скорее всего, ему никогда не приходилось иметь дело с настоящим мужчиной. – Он взглянул на тело, растянувшееся на полу; смазливое лицо насильника покрывали синяки, нос и губы были разбиты в кровь. Однако Тони это нисколько не беспокоило.
– Что ты предлагаешь? Рейф вытащил большой нож.
– Думаю, можно сделать так, что он никогда больше не осквернит ни одной женщины. – Взгляд его задержался на остром лезвии. – Ты понял?
Чамберз понял. Но его воспитание и чувство справедливости, присущее всем британцам, подсказывали, что предложение друга – просто варварство. Вспомнив, однако, что Кинсфорд сделал с его кузиной, Тони понял, что они поступят справедливо. Сомнений не осталось, чувство долга и верности Джорджи взяло верх. Наказание, которое предложил Рейф, соответствовало тяжести преступления. Кинсфорд будет жить, но превратится в бесполое существо. Какая ирония, подумал Тони.
– Да, – ответил он без всякого сожаления. – Именно так и поступим. – Давай веревку.
Кинсфорд слышал лишь конец разговора. Расширившимися от страха глазами он смотрел, как к нему приближаются мужчины. Заметив нож, блеснувший в руках американца, негодяй не на шутку испугался, решив, что его собираются убить.
– Прошу вас, пощадите меня, – взмолился он.
– Мы пощадим тебя так же, как ты пощадил мою кузину, – отрезал Тони и быстро обмотав веревку вокруг его тела, крепко привязал к спинке стула.
Кучер слышал душераздирающие крики, отдававшиеся гулким эхом. Он невозмутимо отхлебнул из фляжки крепкий солодовый напиток. Мало ли какой шум раздается за городом?
* * *
Снова зарядил мелкий нудный дождь. Джилли захотелось оказаться за городом, в Дорсете, который она считала своим настоящим домом. Хотя она и родилась в Лондоне, ее постоянно тянуло в старое поместье семьи Фицджеральд Бьюкенен. Там бы пригодились ее старые туфли, в которых, несмотря на дождь, можно выбежать в сад и проверить, как поживают собаки. Здесь, в городе, очень не хватало ее любимцев.
Дорсет – моя гавань, решила Джилли. Эта мысль родила другую: она отвезет туда Джорджи. Самое лучшее для нее – уехать на время из Лондона. А в поместье, вдали от сплетен и кривотолков, ее душевная рана затянется быстрее.
Джилли подумала, что это решение немного эгоистично: ведь и ей самой требовалась передышка. Выбитая из колеи событиями последних дней и потерей человека, которого любила, она хотела укрыться в каком-нибудь тихом месте и хорошенько обо всем подумать.
Мысли Джилли путались. Она знала, что несчастье подруги сильно потрясло ее. Сама мысль – овладеть женщиной против воли – представлялась ей нелепой и дикой. И в то же время вспоминалось то страстное желание, которое поцелуями и ласками пробудил в ней Рейф. Разве она не хотела отдаться ему? И можно ли сравнивать то, что испытывала тогда, с чувством, охватившем ее сейчас? Это – отвращение, там же – восторг.
Неужели все мужчины способны на такую жестокость? И Рейф? И Рис? Смогли бы они поступить так? А другие мужчины, которых она знает?
Сердце девушки подсказало ответ: ни Рейф, ни брат никогда не смогли бы совершить подобную мерзость. Джилли была абсолютно уверена в этом.
Но что же делать с любовью? Разве могла она, продолжая любить Рейфа, надеяться полюбить кого-то еще?
Ведь она влюбилась в него, еще будучи девочкой. Теперь же, поняв, что ее мечтам никогда не суждено сбыться, Джилли была в полной растерянности и не знала, что делать. Но, тем не менее, продолжала жить, ибо другого выхода нет. Но как быть подруге? Что остается ей?
Джилли обругала себя за то, что думает о себе, а не о Джорджи.
Девушка допила чай и стала укладываться спать. Раздевшись, подумала, что нужно послать утром еще одну записку, домой, и попросить Нэн собрать вещи. Миссис Литтл помогла бы собраться Джорджи. Им обеим необходим отдых. Сон все не шел, и Джилли решила написать несколько писем.
Только она села за письменный стол, из комнаты Джорджи раздался душераздирающий крик.
Джилли пулей выскочила в коридор и ворвалась в комнату подруги.
Та металась по постели и горько плакала. Девушка зажгла лампу и тихо позвала:
– Джорджи, Джорджи.
Художница, вздрогнув, проснулась. Она заморгала, привыкая к свету, и увидела Джилли, стоящую рядом.
Поставив лампу на столик, ее добровольная сиделка присела, убрала со лба подруги влажные завитки русых волос.
– Успокойся, – сказала она мягко, – тебе нечего бояться. Никто тебя больше не обидит.
Джорджи молча лежала несколько минут, потом, наконец, заговорила.
– Он снова был здесь, Джилли. Я не могла с ним справиться. Никак не могла. Боже, – шептала девушка, дрожа всем телом. – Он грозился убить миссис Литтл. Было так страшно. Он пообещал, что расскажет всему Лондону. – На глаза Джорджи опять навернулись слезы. Все узнают. Я не вынесу этого.
– Нет. – Джилли решила рассказать, что произошло вечером. – Тони и Рейф позаботятся об этом.
– Тони и твой американец? Они знают? Джилли положила руку на плечо Джорджи, пытаясь успокоить.
– Я рассказала им. Кинсфорд должен ответить за злодеяния, – твердо сказала она. – Нельзя позволять этому презренному слизняку продолжать сеять зло, не заплатив за то, что он сделал с тобой. Я сказала им, что ты не будешь заявлять в полицию.
– Думаю, что не смогу это сделать. – Девушку била сильная дрожь. Она понимала, что не вынесет унижения, сплетен и слухов, смешков и издевательств, и особенно презрения, которые неминуемо последуют, если Кинсфорд расскажет о ее сексуальных отклонениях. Она будет изгнана из общества, растоптана. Кроме того, одна мысль, что придется объяснять незнакомым людям, что сделал с ней этот человек, восстанавливать в памяти каждую деталь кошмара, была невыносима. Она прекрасно помнила его насмешливые слова, что она – соблазнительница, а он ни в чем не виновен.
– Джорджи, нам обеим нужно уехать из Лондона. В моем поместье Дорсет тебе легче будет избавиться от воспоминаний.
Джорджи не знала, сможет ли когда-нибудь забыть произошедшее с ней. Или ее так и будут мучить кошмары? Дорсет всегда красив и очарователен. Именно там поздней весной была написана «Магдалина».
Джорджи смотрела вслед Джилли, направлявшейся в ванную. Подруга права, ей не следует оставаться здесь ни минуты. Работать в мастерской она не сможет, а дом, который она считала своим, никогда больше не порадует ее уютом и теплом.
Джилли вернулась с мягким полотенцем, смоченным в холодной воде, и протерла им лицо Джорджи. Удастся ли помочь подруге забыть этот страшный день? Обратной дороги ни у одной из них не было.
– Ты поедешь со мной?
– Да, – ответила Джорджи, откидываясь на подушки.
– Вот и хорошо. Подготовку к отъезду я беру на себя. – Девушка встала, собираясь отнести полотенце. – Я посижу с тобой, – добавила она, поправлял одеяло. – Постарайся уснуть.
Джорджи, уставшая и измученная, послушно закрыла глаза.
Джилли забралась в кресло, поджав под себя ноги, оставив гореть лампу на случай, если Джорджи снова проснется. Она думала, нашли ли мужчины Кинсфорда и что с ним сделали.
Неожиданно девушка похолодела: ведь не собираются же они убивать его?
Она испугалась не за Кинсфорда. Если Тони и Рейф навсегда избавят мир от этого гнусного негодяя, это будет справедливо, но их могут привлечь к ответственности, и тогда всплывет трагедия с Джорджи.
Нет, Джилли не позволит, чтобы это случилось. В крайнем же случае она будет лгать, а если понадобится, заявит суду, что Кинсфорд пытался изнасиловать и ее. Кроме того, всегда оставался главный козырь – титул графини Дерран, который Джилли могла использовать, чтобы отвести от Тони и Рейфа любую беду.
Эта мысль успокоила девушку, глаза начинали слипаться, и она заснула с мыслью о Рейфе. Джилли мечтала, чтобы он оказался здесь, рядом, и, как в детстве, успокоил ее. Как он ей нужен именно сейчас, когда в душе такая сумятица и хочется забыться в теплых объятиях его сильных рук!
ГЛАВА 13
Задумавшись, Джилли маленькими глотками отпивала кофе, приготовленный миссис Литтл, отметив, что он не такой, к какому она привыкла: в Энкантадоре обожали крепкий напиток. Джилли сожалела, что рядом с ней нет Тори, не с кем поговорить и спросить совета. Правильно ли она поступает?
А Рейф и Тони? Стоило ли сообщать им о случившемся и призывать на помощь? Что, если, разыскивая этого мерзавца, они попадут в неприятную историю? Она вспомнила решительный вид мужчин, выражения их лиц не предвещали ничего хорошего.
Эти мысли взволновали девушку, хотя она сама подсказала и одобрила идею возмездия, даже не подозревая, что может чувствовать столько ненависти и отвращения к другому человеку.
Без особого аппетита Джилли съела за завтраком пресную селкирскую лепешку, пару яиц и кекс с изюмом. Джорджи не присоединилась к ней, сославшись на отсутствие аппетита, но экономка все же отнесла ей чашку чая и торт.
Раздавшийся в холле звук шагов оторвал девушку от невеселых размышлений. Рывком открыв дверь, она увидела приехавших Тони и Рейфа. Оба выглядели несколько осунувшимися, обычно безукоризненная одежда помялась, на подбородках и щеках появилась щетина.
Рейф взял чашку кофе, протянутую Джилли, и невольно залюбовался: перехваченные темно-синей лентой волосы девушки свободно падали на спину; она, такая свежая, чистая, с добрым сердцем и душой, олицетворяла собой тепло и свет, так необходимые ему сегодня утром. Джилли – его мечта, но, к сожалению, неосуществимая.
– Как чувствует себя Джорджи? – спросил Тони. Девушка заговорила с тревогой голосе:
– Так же, как и вчера. Ночью мучили кошмары. Это может продолжаться долго. Поэтому-то я и предложила ей отправиться в наше родовое поместье в Дорсете. Время – лучший целитель. Отдых без забот и страхов, вдали от этого ужасного дома пойдет Джорджи на пользу.
– Да, конечно, – согласился Тони. – Когда вы уезжаете?
– Сегодня, – ответила Джилли. – Причин для задержки нет. Нэн, моя служанка, встретит нас на вокзале Ватерлоо, я просила ее взять билеты в отдельное купе. Прислугу в поместье известят по телеграфу. Хочу, чтобы все было готово к нашему приезду.
Чамберз одобрительно кивнул.
– Я предупрежу своего адвоката, чтобы в случае надобности он сообщил вам мой новый адрес.
– Ты собираешься куда-то ехать? – поинтересовалась Джилли.
«Связано ли это с Кинсфордом?» – думала она.
– Мой родственник оставил мне наследство, – ответил Тони устало, – и я должен покинуть Англию, чтобы вступить во владение причитающейся мне долей. – Он перевел взгляд на Рейфа, который молча сидел за маленьким полированным столиком. – Мы с Рейфом уезжаем в субботу.
– Твой родственник оставил наследство в Америке? – спросила Джилли, глядя на техасца.
– Нет, в Австралии.
– Так далеко? – воскликнула девушка.
– Знаю, – молодой человек улыбнулся. – Как только доберусь до места, дам о себе знать.
Джилли смерила Тони пристальным взглядом.
