Музыкальная зала Брайбери поражала смешением самых разных стилей: многочисленные мягкие стулья и диванчики, обои, имитирующие гранатовое дерево, огромные вазы граненого стекла, переполненные кричаще-яркими павлиньими перьями. В зале находилось около двадцати пяти гостей Марины Алленвуд.
      Одним из них был Рейф Рейборн. Он стоял, небрежно опершись на камин, держа низкий широкий бокал с темно-желтым портвейном. Медленно потягивая напиток, молодой человек наблюдал за великолепным представлением, подготовленным хозяйкой дома. Он отметил, что русский пианист-эмигрант, живущий и преподающий в Лондоне, играл бесподобно. Но сам Рейф мыслями был рядом с темноволосым ангелом, сидящим недалеко от Джорджины Дейсер. «Она идет, сияя красотою, как звездная ночь в безоблачных краях».
      Эта строчка из стихотворения лорда Байрона будто специально была посвящена Джилли. Рейф не знал родного языка своего отца, но ему было известно, что индейцы любили пользоваться именами-сравнениями. Отныне при упоминании имени Джилли в памяти возникнет стихотворная строчка, которая навсегда останется в его сердце.
      Леди Джиллиан пришла в восторг от игры пианиста. После каждого номера она воодушевленно аплодировала, целиком поглощенная музыкой. Рейф знал, что девушка питает особое пристрастие к концертам, театральным постановкам и декламациям, любит гулять в парках, особенно в Кенсингтоне, поражающем великолепием садов. Часто посещала музеи и выставки. А что мог предложить ей Техас? Хотя Сан-Антонио не считался провинциальной дырой, нужно признать, что город и в подметки не годился Лондону. Джилли заслуживала лучшего, и Рейф понимал это.
      Последняя пьеса, исполненная талантливым музыкантом, завершилась бурными аплодисментами. Пианист встал и слегка поклонился слушателям.
      – А теперь, – сказал он с улыбкой фавна на лице, – настало время кому-нибудь из вас составить мне компанию. Итак, кто будет петь?
      – Марина, – подала голос Наташа, с любовью взглянув на старшую сестру.
      Марина Алленвуд поднялась с места под аплодисменты гостей.
      – Что же, – согласилась женщина, очаровательно улыбаясь, – надо, значит надо. – Она подошла к черному роялю. – Что мне спеть, Димитрий Петрович?
      – Что пожелаете, мадам, – галантно ответил пианист.
      Наклонившись, Марина прошептала название песни, которую собралась исполнять. Он снова заулыбался, явно одобряя выбор хозяйки. Его проворные пальцы забегали по клавиатуре, когда певица начала веселую и живую русскую народную песню своим приятным сопрано. Допев ее до конца, леди Алленвуд тут же запела другую, уже по-французски.
      Удовлетворенная своим импровизированным выступлением, Марина принялась искать желающих сменить ее у рояля. Взгляд хозяйки остановился на любовнике Наташи.
      – Может быть, вы? – спросила она Тони. Стоящая рядом Наташа пыталась подбодрить его.
      – Нет, – отказался юноша, качая головой. – Я абсолютно не умею петь.
      – Вы уверены в этом? – удивленно спросила Марина.
      – Вполне, – со смехом ответил молодой человек. – Когда я еще учился в школе, руководитель хора как-то сказал мне, что мой голос можно спутать с кваканьем лягушек. И с тех пор, уверяю вас, мой голос ничуть не изменился. – Глаза Тони искрились смехом.
      – Ну что же, – сказала Марина, обводя взглядом присутствующих, – в таком случае, попросим выступить кого-нибудь еще. Есть желающие?
      – Леди Джиллиан, – произнесла Джорджи. Повернув голову, Джилли удивленно уставилась на подругу, словно говоря: зачем ты это сделала? Художница лишь пожала плечами. Джилли посмотрела в темно-синие глаза Рейфа.
      Обычно, выступая перед многочисленной, в основном, незнакомой аудиторией, девушка испытывала волнение. Но сейчас, зная, что рядом Рейф, она чувствовала себя спокойной и уверенной. Нужно сделать это ради него. Джилли встала и направилась к роялю.
      – Что вы хотите исполнить, мадемуазель?
      – Вы знаете старую английскую песню «Зеленые листья»?
      – Конечно, – ответил пианист и тихо наиграл мелодию. – Вы это имели в виду?
      Джилли одарила музыканта ослепительной улыбкой.
      – Oui, monsieur!
      – В таком случае, я готов, – сказал Димитрий.
      Джилли слегка поклонилась и запела. Поначалу ее тихий и неуверенный голос напоминал шепот, но это продолжалось, лишь пока она не отыскала лицо Рейфа. Теплое контральто девушки зазвучало громче, в манере исполнения появилось больше чувства и души. Как только песня смолкла, раздались громкие аплодисменты. С пылающими щеками, Джилли поклонилась слушателям. Опустив глаза, она вспомнила тот последний раз, когда пела эту песню: аккомпанировал брат, а в роли слушателей выступали Тори, трое ее сыновей и Рейф. Помнит ли он этот день?
      Воспоминания, острые, как лезвие бритвы, вонзились в мозг Рейфа. Он помнил – помнил все, и слишком отчетливо.
      – Браво, мадемуазель, – воскликнул Димитрий и встал, чтобы поцеловать руку Джилли.
      Похвала из уст знаменитого русского пианиста льстила девушке.
      – Вы слишком добры, месье, – ответила она, отвлекаясь от недавних мыслей. Пианист покачал головой.
      – Неправда. – Он обвел взглядом гостей. – Вы считаете, что любой из присутствующих смог бы выступить так блестяще? Такое страстное выступление! – Димитрий взмахнул рукой. – Вы, случайно, не русская?
      Джилли тихо засмеялась.
      – Нет, месье. Стопроцентная англичанка. В голосе пианиста прозвучало недоверие.
      – Не может быть. Трудно в это поверить.
      – Но это действительно так, – сказала девушка, мило улыбнувшись.
      Темные глаза Димитрия вспыхнули.
      – В таком случае, вы влюблены, – заключил он уверенно. – Только любовь способна растопить ледяную английскую сдержанность.
      – Как вы догадались? Действительно, влюблена. Русский располагал к тому, чтобы делиться с ним секретами.
      – И этот человек присутствует в зале, он здесь, да? – прошептал Димитрий, окидывая быстрым взглядом зрителей.
      – Да, месье, он здесь. Именно поэтому я хочу просить вас об одном одолжении.
      – Ради Бога, мадемуазель, называйте меня просто Димитрий, – попросил пианист и, к удивлению девушки, расцеловал ее в обе щеки. – А теперь просите все, что пожелаете.
      – Сыграйте, пожалуйста, вальс.
      – Я сделаю это для вас, – сказал Димитрий и снова поцеловал руку Джилли.
      Пианист повернулся к слушателям, которые воспользовались паузой, чтобы поболтать и выпить по бокалу вина. То и дело раздавались хлопки открываемых бутылок с шампанским; лакей с бокалами на серебряном подносе обходил гостей.
      – Сейчас я исполню вальс, – объявил Димитрий. Двери, за которыми находилась танцевальная зала, распахнулись, и комната внезапно приняла гораздо большие размеры. Тщательно натертый дубовый пол блестел, словно ожидая танцующих.
      Джилли взяла бокал шампанского и, глядя, как несколько пар уже закружились в вальсе, сделала большой глоток. Вспомнились слова Димитрия. Неужели иностранцы видят ее соотечественников именно такими – холодными, бесчувственными, не знающими любви, не ведающими огня страсти, флегматичными и гордящимися этим? А что, если и Рейф видит ее такой же?
      Если это так, то сегодня он поймет, что заблуждался, решила девушка, возвращая пустой бокал проходившему мимо лакею. Набравшись смелости, Джилли подошла к Рейфу.
      – Можно тебя пригласить? – спросила она. Рейф поставил бокал с портвейном на каминную полку и постарался придать лицу сдержанное выражение. Что за удивительное существо эта девушка? Только что ему хотелось задушить пианиста, который так нагло обращался с Джилли; теперь же он полон счастья из-за того, что эта удивительная красавица с сияющими голубыми глазами пригласила его на танец.
      Они присоединились к танцующим. Рейф обнял тонкую талию Джилли и закружил ее в вальсе. Какой нежной показалась ему рука, которую он сжимал, гладкой, как шелк платья. Кожа Джилли будет точно такой же, он был уверен в этом, чем-то средним между шелком и атласом. Однако все это совершенство предназначалось не для него.
      – Мы должны увидеться немного позже, – сказал Рейф, стараясь оставаться спокойным, – нам необходимо поговорить кое о чем.
      Джилли так и подмывало признаться, что ей тоже необходимо поговорить с ним.
      – Когда и где?
      – В библиотеке, через полчаса.
      – Хорошо, – тихо ответила девушка, мечтательно улыбнувшись.
      Все произошло так внезапно! Скоро она, наконец, сможет признаться ему в своих чувствах. Рейф, вероятно, хочет извиниться за свое поведение при их первой встрече в этом доме, и особенно, за стычку на конюшне. Может быть, она простит его еще до того, как признается в любви. Заставит несколько минут помучиться, оставляя в неведении, а потом объявит о прощении. Ничто на свете не имеет такого значения, как их любовь друг к другу. К молодым людям подошел мистер Джексон Смит и пригласил Джилли на следующий тур вальса.
      Рейф галантно передал девушку старику и молча смотрел, как они закружились в танце, держась друг от друга на почтительном расстоянии.
      Решив, что пробыл в музыкальной зале достаточно времени, Рейф вышел через стеклянные двери, чтобы покурить и подышать свежим воздухом. Достав из серебряного портсигара тонкую сигару, молодой человек раскурил ее и глубоко затянулся, шагая от наполненного смехом и музыкой дома в кромешную тьму. Взошла полная луна, и стало гораздо светлее. Наконец, Рейф остановился и посмотрел на часы. Было уже почти одиннадцать.
      Джилли, должно быть, устала, подумал Рейф, и все же выглядела свежей, как покрытый капельками росы оранжерейный цветок. Такие цветы не росли в Техасе, где все растения были крепкими и закаленными.
      В этом-то и заключалась истина. Джилли – изнеженная роза, он – полевой василек.
      Рейф исполнил свою роль, надев маску светской учтивости, но оставался самозванцем, лишь притворявшимся частью этого общества. Никогда ему не стать «джентльменом» в английском смысле этого слова. А если вскроется правда о его происхождении, эти самые люди будут говорить о нем не иначе, как об ублюдке, грязной дворняжке. Вряд ли такой человек годится в мужья дочери графа, чья родословная ведется от норманнских завоевателей.
      Что-что, а это Рейф прекрасно понимал.
      Набежавшая на луну туча на время закрыла ее. Полчаса почти истекли.

* * *

      Танцуя с соседкой по столу, Джейсон Кинсфорд продолжал с интересом посматривать на Джорджину. Как только танец закончился, он тут же оставил партнершу и направился туда, где, непринужденно болтая, стояли Джорджи, Тони, Наташа и Марина. Не став даже приглашать девушку, Кинсфорд взял ее за руку, довольно бесцеремонно заявив:
      – Вы просто должны подарить мне этот танец. – Он увлек Джорджи в сторону танцующих. Тони направился было вслед, но Наташа удержала его.
      – Не могу видеть этого человека рядом с Джорджи, – сказал юноша, пытаясь вырваться из цепких рук любовницы.
      – Он не сделает ей ничего плохого в присутствии стольких людей. Это всего лишь танец, мой милый.
      Тони задумался.
      – Наверное, ты права, – наконец, согласился он.
      – В таком случае, давай убежим отсюда, я хочу тебя прямо сейчас.
      Бросив быстрый взгляд в сторону кузины, молодой человек решил, что Наташа и в самом деле права. В этой зале Кинсфорд не мог причинить девушке никакого зла. Больше всего Тони сейчас хотелось того же, что и его любовнице. Неуемная страсть заставила его отбросить всякие предосторожности.
      – Знаю, что выгляжу невоспитанным, но ничего не могу с собой поделать, – лебезил Кинсфорд.
      Джорджи танцевала, не поднимая глаз на партнера, и думала только о том, как бы поскорее вырваться из его объятий. Слишком уж крепко сжимал он ее руку и талию. Девушке казалось, что она задыхается.
      – Я хотел бы увидеться с вами позже, – горячо зашептал ей на ухо стареющий ловелас.
      – Нет, – резко отказала Джорджи.
      – Но вы должны, – умолял он, стараясь придать голосу как можно большую искренность. – Мне хотелось бы извиниться перед вами за грубое поведение.
      – Считайте себя прощенным, – непреклонно ответила Джорджи, осматриваясь в поисках Тони. Она увидела, что кузен уходит, увлекая за собой Наташу.
      Девушку выручила Марина. Заметив растерянность в глазах Джорджи, хозяйка, извинившись, резко оборвала разговор и поспешила на помощь.
      – Кинсфорд, мне так хочется потанцевать с вами, – сказала леди Алленвуд, как только стихли звуки музыки и, взяв Джейсона за руку, освободила Джорджи из его объятий. – Вы не будете возражать, моя дорогая? – спросила Марина. Девушка облегченно улыбнулась.
      – О, нет, – ответила она, – конечно же, нет. Я слишком устала, чтобы продолжать танцевать. И, если вы не возражаете, я хотела бы пожелать вам спокойной ночи и отправиться к себе. – С этими словами Джорджи повернулась и направилась к Джилли, стоявшей в одиночестве.
      – Мы еще не закончили, – крикнул вдогонку Кинсфорд, но та, не обращая внимания, продолжала свой путь.
      – Мне кажется, – заговорила леди Алленвуд, – у вас с этой леди все кончено.
      Глаза любвеобильного писателя сузились.
      – Не думаю.
      Взгляд Марины был насмешлив.
      – А я думаю именно так, – не сдавалась она. – Мало того, настаиваю на этом.
      – Вы настаиваете?
      – Да, – решительно заявила Марина. Кинсфорду ничего не оставалось, как притвориться смирившимся.
      – Как вам будет угодно, – сказал он, внешне оставаясь спокойным, хотя внутри у него все кипело. Что возомнила о себе эта стерва? Она не может помешать осуществлению его планов.
      – Я хотел бы немного проветриться, – проговорил Кинсфорд, припадая губами к унизанной кольцами руке Марины. – Вы позволите мне оставить вас, моя леди?
      – Да, Джейсон, – ответила Марина, провожая писателя взглядом, пока тот не скрылся. Что-то в его глазах заставило Марину насторожиться, на самом деле он не был таким смирным, каким хотел казаться. Глаза мужчины излучали какой-то странный лихорадочный блеск. С ним нужно держать ухо востро.
      Когда Джорджи подошла к подруге, глаза той светились от возбуждения.
      – Я встречаюсь с Рейфом в библиотеке, – призналась Джилли, увлекая Джорджи в сторону, чтобы поговорить с ней наедине. – Он сам просил меня о встрече.
      Джорджи, догадавшись по недавнему разговору с Тони, о чем Рейф собирался говорить с Джилли, раздумывала, сказать ли ей об этом. Художница понимала, что пыл подруги поостынет, когда та узнает, что Рейф просто собирается воспользоваться правами старшего брата. И все-таки, отправляясь на встречу с Рейфом с надеждой на несбыточное, она могла обжечься еще сильнее.
      Стоит ли в этом случае быть честной? Могла ли она безжалостно сорвать с голубовато-серых глаз Джилли розовые очки? Нет.
      Джорджи хоть и избрала малодушный путь, зато подарила подруге несколько минут счастья. И потом, она не знает о том, что скрывается в сердце американца. Может быть, он захочет сказать Джилли что-то еще, признаться в том, что сделает ее по-настоящему счастливой? Нет, не стоит ее предупреждать.
      – Пожелай мне удачи, – попросила Джилли.
      – Удачи тебе, – сказала Джорджи, печально улыбнувшись. – А теперь, давай немного пройдемся, прежде чем я пойду спать.
      Рейфу не пришлось ждать долго. Он зажег лампу в глубине библиотеки, и комната озарилась мягким золотистым светом. Вернувшись назад, молодой человек остановился у дивана.
      Джиллиан вошла и закрыла за собой дверь. Звук ключа, поворачиваемого в замке, убедил Рейфа, что их никто не сможет побеспокоить. Девушка подошла к нему.
      – Я здесь, Рейф. Я пришла.

      Джилли заметно нервничала.
      Когда, наконец, предстояло узнать правду, она не на шутку разволновалась. С замирающим сердцем девушка подошла к Рейфу, стоящему позади дивана. Он казался таким спокойным, сильным и решительным, что любая женщина гордилась бы таким мужчиной. Джилли подошла к дивану и села, расправив юбку.
      – Ты не присядешь? – предложила она Рейфу.
      Тот обошел диван и сел на некотором отдалении, пружины жалобно скрипнули под его весом. С чего начать? Отбросив нерешительность, мужчина заговорил первым.
      – Постараюсь быть предельно кратким. Джилли растерялась. Холодный голос Рейфа не обещал ни теплоты, ни любви, напоминая интонации школьного учителя, собравшегося отчитать нерадивого ученика. Девушка посмотрела в глаза любимого, и сердце ее заныло.
      – Будет лучше, если ты с подругой утром уедешь отсюда.
      – Об этом ты и хотел поговорить со мной? – спросила Джилли, крепко сцепив руки.
      – Да. – Рейф видел растерянность на лице девушки, но не мог понять ее причину. Сделав глубокий вздох, он продолжил: – Тони говорил уже об этом с мисс Дейсер.
      – Значит, наше желание в расчет не берется?
      – Да, – заключил Рейф, вставая. Господи, сидеть рядом с такой девушкой, видеть как поднимается при каждом вздохе ее грудь, и не сметь прикоснуться к ней – не это ли настоящая пытка? Едва ощутимое поначалу, приятное тепло распространялось волнами по всему телу, его охватило желание, сильное, как глоток крепкого выдержанного бурбона, неистовое, неожиданное и стихийное, как летняя гроза. До чего просто было бы плюнуть на увещевания, которые он собирался произнести – почему он должен это делать? – и подчиниться силе страсти.
      Эгоистичный ублюдок! Рейф понимал всю несбыточность своего желания. Разве хватило бы у него сил уйти от Джилли, будь они любовниками? Он ничего не мог предложить ей: ни будущего, ни счастья.
      Любовники. Как можно об этом думать? Черт побери, он почти забыл то, что собирался сказать, о цели этой встречи.
      – Я защищаю твои интересы, Джилли. Ты должна мне верить.
      – Какая трогательная забота, – ответила девушка, задетая хладнокровием Рейфа. Такие грезы виделись ей сегодня вечером, и все они разбились вдребезги о ледяные глыбы его слов.
      – Пойми, что я сейчас заменяю тебе брата. Рис ни за что не позволил бы тебе появиться в этом доме, не одобрила бы этого и твоя мать. – Голос Рейфа звучал сурово и неумолимо. – Здесь собрались люди, умудренные опытом определенного рода, и эта компания – не для тебя.
      Слова Рейфа произвели эффект ушата холодной воды. Вот, значит, какой он ее видит? Ребенком, ничего не знающим о жизни? Однако она уже знает, что нередко мужчины и женщины проводят время вместе, не будучи связанными брачными узами. Общественная и благотворительная работа девушки на многое открыла ей глаза.
      – Я уже не ребенок, – сказала Джилли спокойно.
      – Да, конечно, – согласился он, не в силах оторвать от девушки глаз. Куда проще было бы вести подобный разговор, если бы перед ним сидела маленькая девочка с косичками, а не прекрасная молодая женщина.
      – Но есть вещи, о которых лучше не знать, и люди, с которыми не пристало общаться такой леди, как ты. Дело не в возрасте, а в соответствии. Я вообще не могу понять, что заставило тебя приехать. Это на тебя совсем не похоже.
      Именно этих слов и ждала девушка. Она сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться.
      – Я приехала только из-за тебя. Темно-синие глаза Рейфа удивленно расширились.
      – Что ты сказала?
      Лицо Джилли озарила робкая улыбка.
      – Я приехала сюда потому, что знала – мы встретимся. – Вот и сказала, думала она, обратной дороги нет.
      – Зачем? – спросил Рейф хриплым от волнения голосом.
      Грациозно поднявшись, Джилли встала перед мужчиной. Он был намного выше ее.
      – Ты избегал меня, – говорила она искренне. – И я решила, что не могу упустить шанс встретиться с тобой и поговорить, как в старые добрые времена.
      – Ты ошибаешься, Джиллиан, я не избегал тебя.
      – Прошу, Рейф, не будем друг другу лгать. Ты избегаешь меня. Как еще можно назвать твое поведение на балу у леди Ролингс? Ты приехал, побыл всего несколько минут и сразу исчез, даже не поздоровавшись со мной. – На какой-то миг Джилли опустила голову, но потом снова прямо взглянула в глаза любимого. Она не смогла удержаться от желания дотронуться до Рейфа и коснулась его руки, подойдя ближе. – Не знаю, может быть, я чем-то обидела тебя?
      – Конечно же, нет! – быстро возразил Рейф.
      – Тогда почему ты не обращаешь на меня внимания?
      – Был занят, Рис и Тори поручили выполнить кое-какие дела, а их интересы для меня превыше всего.
      – Допускаю, что дела моего брата и его жены действительно требовали незамедлительного исполнения, но они вряд ли настаивали, чтобы ты постоянно занимался ими. Ведь у тебя нашлось время, чтобы приехать сюда, правда?
      – Это совсем другое дело.
      – Не понимаю.
      Рейф не стал отвечать на последний вопрос.
      – Джиллиан, уже поздно. – Юноша задержал в ладони ее руку. – Я хочу, чтобы ты велела Нэн уложить вещи и утренним поездом вернулась в Лондон. – Рейф поднес руку девушки к губам и осторожно поцеловал. В приглушенном свете темно-красным светом заиграло кольцо с гранатом.
      – Спокойной ночи, – прибавил Рейф нежно.
      – Я еще не закончила, – произнесла Джилли, не торопясь уходить. Она еще не раскрыла ему своих чувств.
      – Что бы ты ни хотела сказать, это подождет до утра, – возразил Рейф, – когда у нас будет значительно больше времени.
      – Нет! – не сдавалась Джилли, – я скажу сейчас.
      Рейфу ничего не оставалось, как смириться.
      – Хорошо, поговорим еще несколько минут. – Решив, что лучше держаться от девушки на расстоянии, он подошел к дивану и сел, размышляя, что еще скажет Джилли.
      – Спасибо, – она старалась говорить спокойно. Переживать и мучиться дальше не имело смысла. Нужно быть решительной. – Я люблю тебя, Рейф.
      Страстное признание повисло в наступившей тишине.
      – Ты слышал, что я сказала? – спросила она, направляясь к дивану.
      Как он мог не услышать? Слова – такие ясные и бесхитростные, повергли его в состояние оцепенения.
      Джилли опустилась на колени и, потянувшись к его рукам, сжала их в ладонях.
      – Я люблю тебя, – повторила она, пытливо вглядываясь в лицо мужчины.
      Она не знает, что говорит! Не может этого знать! Именно эти слова ему так хотелось услышать, они звучали в его мечтах; но Рейф был не в силах поверить в их искренность. Признание девушки явилось полной неожиданностью. Что мог он сказать и что должен ответить?
      – Рейф, ты слышишь меня?
      – Да.
      Она растерялась.
      – И тебе нечего сказать?
      – А что ты хочешь услышать? – Рейф с трудом держал себя в руках, подавляя желание искренне ответить на вопрос.
      – Ты сам должен был догадаться, ведь ты тоже любишь меня?
      Скрывая истинное чувство под маской холодной вежливости, он подбирал слова:
      – Конечно, я люблю тебя, Джилли. Полюбил как сестру, когда ты была еще ребенком. – Он не кривил душой, это была правда. Но позже чувства окрепли, превратились в любовь мужчины к женщине, с которой он хотел связать свою жизнь.
      – Как сестру? – проговорила девушка с дрожью в голосе. Руки Джилли опустились, всю ее пронзила острая боль. Она не верила Рейфу.
      – Да. – Вставая, молодой человек обратил внимание на выражение нестерпимой боли и обиды в голубовато-серых глазах. Она все еще ребенок и ошибается в своих чувствах. То, что испытывает Джилли, скоро пройдет. Возможно, девушка влюбилась в него, потому что давно знала. Но если она ошибается, то ему нельзя. Он старше на пять лет и знает, что для нее лучше. Скоро Джиллиан встретит человека более подходящего и поймет, какое это было помрачение рассудка. В конечном счете, Джилли должна быть благодарна ему за сдержанность.
      – Я знаю, что такое любовь к брату, – заговорила Джилли. – Я люблю Риса, и никто не заменит его. – Она решила подойти к Рейфу поближе и заставить поверить в глубину ее признаний. Девушка поднялась с колен и, невзирая на страх оказаться отвергнутой, встала на цыпочки, обняла его. Сладковатые теплые губы Джилли воплощали чистоту и целомудренность. Она прильнула к груди Рейфа, и тот, слыша, как бьется ее сердце, был не в силах отвергнуть ласку. Но на словах все кажется проще, чем в реальности. Руки юноши, не подчиняясь его воле, обхватили Джилли за талию и привлекли к себе, а губы ответили на поцелуй, придав ему еще больше страсти и огня.
      Рейф принялся покрывать жадными поцелуями ее нежную шею. При каждом вздохе высокая грудь вздымалась. Подняв голову, юноша понял: Джилли ошеломлена, в расширившихся от изумления глазах застыл немой вопрос.
      Девушка прижала руку к распухшим от поцелуев губам, словно не узнавая их. Джилли думала, что знает, каким должен быть поцелуй, но любимый показал, как целуются по-настоящему. Его ласка врезалась в память раскаленным лезвием ножа, чтобы сохраниться навсегда.
      – Вот видишь, – улыбнулась девушка, – ты все же любишь меня.
      – Нет, Джилли. один поцелуй ничего не значит. Девушка отказывалась верить.
      – Нет, значит. Если бы ты не любил меня, то не смог бы целовать так.
      Рейф убрал руку, по-прежнему обнимавшую его за шею. Настало время для очередной лжи.
      – Ты говоришь, что повзрослела, но ведешь себя, как самый настоящий ребенок.
      – Что ты хочешь этим сказать? – растерянно спросила Джилли.
      – Мужчине совсем не обязательно любить женщину, чтобы проводить с ней время, моя дорогая. Главное, чтобы она была привлекательна, а ты, – добавил Рейф, легонько касаясь ее щеки, – невероятно красивая молодая девушка. – Он старался подбирать самые жесткие слова. – Если женщина отдается мужчине, скорее всего он воспользуется случаем, даже если раньше у него и в мыслях этого не было. – Молодой человек видел, что девушка побледнела.
      «О, Джилли, мне так больно видеть твои страдания. Если бы только я мог сказать тебе, что делаю это только для твоего блага». Но вслух он произнес, натянуто улыбаясь:
      – Это физическое влечение, только и всего. Неужели ты думаешь, что мужчине надо любить проститутку, чтобы переспать с ней? Я польщен, что ты вообразила, будто влюблена в меня. Это и в самом деле приятно. Но, – Рейф сделал паузу, собираясь с силами для последнего удара, – скоро я женюсь на женщине, которую люблю.
      Джилли поднесла к губам маленький кулачок, чтобы подавить исполненный боли крик. Какой же идиоткой она оказалась! Глаза застилали слезы унижения, но семейная гордость Бьюкенен помогла с достоинством выйти из этого ужасного положения, не пав еще ниже. Выпрямившись, девушка гордо вскинула голову.