Сегодня – свадьба.
      Джилли проснулась и встала с постели с мыслями, что, наконец, сбывается то, о чем постоянно молила Бога. Еще несколько часов, и ее молитвы будут услышаны. Джиллиан Рейборн. Жена Рейфа.
      Джилли хотелось известить весь мир о своем счастье. Подбежав к открытому окну, за которым светило яркое техасское солнце, она радовалась наступавшему дню, как ребенок новой игрушке, собираясь запомнить его до мельчайших подробностей.
      Вот кольцо с гранатом, оно всегда было с ней, но сегодня Рейф наденет ей на палец другое, как знак любви, преодолевшей столько препятствий, и символ новой жизни.
      А как она мечтала о переменах! Не надо будет разлучаться с любимым, они смогут спать в одной постели, не мучаясь угрызениями совести, оставаться в ней весь день и не бояться, что кто-то помешает им.
      Джилли вспомнила разговор с братом, когда в сопровождении Рейфа вбежала в его кабинет, чтобы сообщить хорошее известие. Рис сидел за столом, молча глядя на нее.
      – Оставь нас, пожалуйста, одних, Рейф, – попросил Рис. – Хочу побеседовать с сестрой с глазу на глаз. Джилли стало неуютно под жестким взглядом брата. – Вы уже провели ночь вместе?
      Девушка видела в глазах Риса участие. Хотя она никогда не решилась бы заговорить с ним на эту тему, ей не хотелось отрицать то, что действительно произошло. Подойдя к креслу брата, Джилли опустилась на ковер и, взяв правую руку Риса, прижала ее к своей щеке.
      – Я не стыжусь, Рис. Я уже говорила, что люблю Рейфа.
      – Он не принуждал тебя?
      Эти слова напомнили Джилли о кошмаре, выпавшем на долю Джорджи, и о реакции Рейфа, когда тот узнал о случившемся.
      – Я сама сделала свой выбор.
      Рис довольно улыбнулся и привлек сестру к себе.
      – В таком случае, я спокоен. – Он прикоснулся губами к волосам девушки. – Через неделю сыграем свадьбу.
      Снова опустившись в кресло, Рис произнес:
      – Мне хотелось устроить тебе, дорогая сестренка, по этому случаю пышное торжество, достойное тебя.
      Джилли обняла брата.
      – Такая свадьба не нужна. Мы будем вполне довольны, если все это пройдет в тесном семейном кругу. Конечно, хотелось бы пригласить нескольких друзей, маму и Роутерсби, но ничего не поделаешь.
      Приготовления к предстоящему празднику шли интенсивно. Даже свадебное платье, благодаря стараниям нескольких швей, работавших день и ночь не покладая рук, было готово в срок. Джилли подошла к гардеробной и, открыв дверь, еще раз посмотрела на наряд кремового цвета, которой ей предстояло надеть. По ее просьбе, на самом платье и на фате были вышиты буквы «Д» и «Р», сплетавшиеся между собой в окружении желтых роз.
      Платье, свадебный подарок Тори, выделялось среди многочисленных предметов приданого. Племянники подарили им несколько книг в кожаных переплетах, включая прекрасно иллюстрированный том о травах и цветах. Дон Себастьян прислал молодым набор серебряных подсвечников, которые передавались в их семье из поколения в поколение. Джилли осталась довольна этим подарком, зная, что им предстоит строить будущее, а напоминание о прошлом только поможет. Тихонько постучав в дверь спальни, с сияющей улыбкой на лице вошла Нэн, держа в руках деревянный поднос с кувшином горячего шоколада, сливками, свежеиспеченными оладьями, маслом, джемом, тарелочками, маленькими чашками и плетеной корзинкой с кружевными салфетками.
      Вслед за ней в комнату вошла Виктория в длинном, темно-синем халате.
      – Не будешь возражать, если я позавтракаю с тобой? – спросила она, прежде чем сесть за стол и налить себе чашку горячего шоколада. Добавив немного сливок и корицы, Тори с наслаждением отпила глоток.
      Нэн отправилась готовить для хозяйки ванну, и женщины остались наедине.
      – Волнуешься? – спросила Тори золовку, намазывая теплые оладьи маслом.
      – Немножко, – призналась девушка и, почувствовав, что проголодалась, с удовольствием принялась за еду.
      – Понятно. Я тоже волновалась перед свадьбой. Иначе и быть не могло: мы не знали друг друга, не то, что вы. Быстро допив шоколад, Тори прибавила: – Ты будешь счастлива, Джилли. Нисколько не сомневаюсь в этом. – Она поставила чашку на поднос. – Хочу попросить тебя об одном одолжении.
      – Ради Бога.
      – Пока ты будешь принимать ванну, позволь Нэн заняться моей прической. – Тори попробовала обмотать роскошную косу вокруг головы, вопросительно глядя на золовку. Джилли тихонько засмеялась.
      – Нэн – настоящий мастер.
      После того, как все ушли, Джилли съела еще несколько оладьев, размышляя, волнуется ли Рейф так же, как она. Вчера вечером, за ужином в Энкантадоре, он показался чрезвычайно спокойным.
      На самом ли деле он хочет на ней жениться? Может, события той ночи подтолкнули его к этому? Затронула ли она его сердце – или привлекла лишь телом? Джилли маленькими глотками пила напиток, продолжая задавать себе вопросы.
      Она даже чуть не бросилась в комнату жениха, чтобы получить ответы на них, но не сделала этого. Она чувствовала, что Рейф любит ее всем сердцем, и знала, что его чувство взаимно. Не имеет никакого значения то, что он сказал когда-то в Англии. Рейф не мог бы заниматься с ней любовью так нежно и так иступленно, если бы не любил. Нельзя забывать об этом.
      Джилли подошла к туалетному столику, на котором лежали шкатулки с драгоценностями, и взяла одну из них. Вытащив из ящика столика ключ, она вставила его в замок и медленно повернула. Из шкатулки девушка извлекла увесистый предмет, завернутый в бархат. Развернув мягкую ткань, Джилли увидела маленький портрет в серебряной овальной рамке.
      El lobo negro. Теперь этот черный техасский волк будет принадлежать только ей. Джилли с любовью смотрела на красивое лицо. Как хорошо удалось Джорджи изобразить гордые черты лица Рейфа, его красивый прямой нос, чистые, темные, внимательные глаза, высокие, словно лепные скулы, слегка сжатые губы, те самые, что ей подарили столько удовольствия.
      От этих приятных воспоминаний все тело Джилли охватила сладкая дрожь. Девушке снова захотелось оказаться в объятиях Рейфа, услышать низкий, хриплый голос, шепчущий на ухо слова любви, и вознестись на вершину блаженства, о которой раньше и не подозревала.
      Дождаться бы вечера, когда они – законные муж и жена – снова испытают восторг от обладания друг другом и она будет восхищаться «одиноким волком».
      Тихий перезвон часов напомнил о реальности. Осторожно завернув портрет в бархат и положив в шкатулку, она поспешила в ванную.
      Большая, в форме ступни, ванна, наполненная горячей водой, уже дожидалась Джилли. Она быстро сбросила с себя ночную рубашку и вошла в воду. Втирая в волосы экстракт конского каштана и трав, девушка мечтательно улыбалась.

* * *

      Рейф мерил шагами комнату, ту самую, порог которой переступил еще тринадцатилетним мальчиком; в ней довелось провести много бессонных ночей с думой о девочке, покорившей его сердце, и здесь же она, ставшая женщиной, отдала ему невинность.
      Измятые простыни на постели Рейфа сегодня утром ни о чем не напоминали: ночь он провел один. Хотя не совсем, ему постоянно казалось, что Джилли рядом.
      С нынешнего дня она – не только мечта, она возьмет его имя, будет жить с ним в одном доме, станет частью его жизни. Сегодня самый счастливый день! Женщина, которую он безумно любит, станет его женой. Сбудется самая сокровенная мечта, по сравнению с которой все остальные желания просто мелочь. Он женится, значит, меняет свою жизнь.
      Рейф замедлил шаги и остановился. Память возвращала в ту ночь, которую они провели с Джилли, испытав шквал самых разных чувств, не контролируемых сознанием.
      Разве можно сдержаться и остаться верным своей клятве, когда самое большое его желание – это остаться с ней наедине.
      Джилли думает, что они скрепят сегодняшней ночью брачный союз не только подписями на бумаге, но и так, как это делали из века в век мужья и жены.
      У Рейфа же зрели другие планы: с этой ночи начать ухаживать за женой.
      Ждать оставалось недолго. Леди Джиллиан Клэр Фицджеральд Бьюкенен станет миссис Рейборн. Английская леди – жена дикого техасского мустанга.
      Господи, взмолился Рейф, пусть она никогда об этом не пожалеет.

* * *

      Джилли сидела, взяв мужа под руку и тесно прижавшись к его плечу. Их кабриолет пересекал границу между землями Энкантадоры и ранчо Рейфа, лежащего севернее. Пара гнедых лошадей стремительно проносила их мимо скалистых утесов. Она самая счастливая женщина на свете, думала Джилли. Скоро покажется дом, в котором им предстоит жить.
      Джилли сняла перчатки, и солнечные лучи, упавшие на обручальное кольцо, зажгли гранатовые глазки, украшавшие его. Понимая, что может показаться наивной, она хотела постоянно видеть кольцо, связавшее ее с Рейфом. В другой руке девушка держала свадебный букет из желтых и белых роз, обвитых плющом и атласными лентами. Джилли поднесла цветы к лицу и вдохнула тонкий аромат.
      – Ты не огорчишься, если наше свадебное путешествие немного подождет? – повернувшись к жене, сказал Рейф.
      – Мне все равно, куда и когда мы поедем, любимый, главное, чтобы мы были вместе. Я хочу побыть с тобой наедине. – Джилли положила голову на плечо мужа, почувствовав, что начинает краснеть. Не слишком ли откровенно ее заявление? Даже если это и так, ей безразлично, потому как она счастлива. Рейф улыбнулся.
      – Не совсем наедине, Джилли, кроме нас, в доме твоя служанка, а так же Бесси и Эрон. – Но эти люди не чужие.
      – Ты правда не жалеешь, что мы едем не в наш новый дом в Сан-Антонио?
      Вчера вечером, за ужином Рис вручил им свой свадебный подарок – ключи и документы на право владения домом, располагавшимся рядом с их домом в Сан-Антонио.
      – Я купил его несколько лет тому назад, сестренка, – объяснил Рис. – И собирался подарить в день твоего совершеннолетия. Но я решил, а зачем ждать? Отныне этот дом твой и Рейфа.
      Джилли раскрутила свиток плотной бумаги и прочитала, что это документ на право владения другим домом, роскошным особняком на Белгрейв Сквер.
      – Я хочу, чтобы наша жизнь начиналась на твоем ранчо, Рейф.
      – На нашем ранчо, – поправил он жену.
      – Как хорошо ты сказал, – прошептала Джилли. Едва заметная морщинка прорезала ее лоб. – Ведь ты не будешь возражать против щедрых подарков Риса, правда?
      – Любимая, мне все равно, как если бы ты спросила, не возражаю ли я против того, что каждое утро встает солнце. Рейф засмеялся, тронутый тем, что Джилли забеспокоилась, не ущемлена ли его гордость. – Ты отказалась бы от подарков, если бы я попросил об этом?
      Джилли долго не раздумывала.
      – Я – твоя жена, – ответила она твердо. – И сделаю все, о чем бы ты меня не попросил.
      Девушка знала, что говорит правду. Так должно быть. И так будет.

* * *

      Рейф остановил кабриолет на вершине холма.
      – Вот мы и дома, – сказал он, сдерживая лошадей, и объявил: – Фортрис.
      Джилли рассматривала с возвышенности ранчо Рейфа. Дом, построенный в испанском стиле, окружала широкая, каменная стена, в полукруглой арке выделялись простые деревянные ворота. Как подходит Рейфу его уединенная крепость.
      Она прищурилась под лучами яркого техасского солнца – больше эта крепость не будет уединенной.
      Рейф слегка тронул поводья, и лошади сорвались с места. Через несколько минут они проехали через ворота и приблизились к дому.
      К своей радости, Джилли увидела вокруг дома много цветов. Главным образом, росли крупные желтые розы. По краям мощеной булыжником дорожки располагались другие цветы, они окаймляли внешнюю сторону стены, а также свисали в глиняных горшках, выделяясь на фоне стены яркими красочными пятнами.
      Мысленно Джилли уже разводила вокруг дома другие цветы, решив, что обязательно привезет из Англии фиалки, а из Дорсета – мяту и глицинии. – Джилли.
      Голос Рейфа раздался рядом, он стоял у кабриолета, готовый помочь ей сойти.
      Двойные дубовые двери, ведущие в дом, были широко раскрыты, на крыльце, улыбаясь, стояли Нэн, Бесси и Эрон.
      – Добро пожаловать в Фортрис, миссис Рейборн, – произнесла экономка приветливо. – Мы с Эроном желаем вам и мистеру Рейфу большого, большого счастья.
      – Спасибо, – поблагодарила Джилли. Рейф взял жену на руки и внес в дом.
      – Добро пожаловать, милая, – ласково прошептал он на ухо жене, отпуская ее.
      Услышав нежность в голосе мужа, Джилли просияла. Она слегка коснулась губами щеки Рейфа и огляделась по сторонам.
      Дом сохранял прохладу, особенно приятную после пребывания на солнце. Крупная красновато-коричневая плитка пола удачно сочеталась с белыми стенами.
      – Этот дом, конечно, не Дерран Хаус…
      – Здесь мне нравится гораздо больше, – поспешила ответить Джилли.
      – Ваши вещи распакованы, моя леди, – сообщила Нэн, приблизившись к хозяйке. – Наверное, вы хотите освежиться после поездки?
      – Рейф? – Джилли повернулась к мужу, чтобы посоветоваться.
      – Прежде чем ты уйдешь, милая, мне хотелось бы выпить за наше счастье вместе с Бесси, Эроном и Нэн.
      – Прекрасно, – согласилась она, следуя за мужем в библиотеку. Одну ее стену занимал огромный каменный камин. Здесь почти не было мебели, за исключением письменного стола Рейфа, кресла, обтянутого темно-красной кожей, стула и маленького столика. Джилли вспомнила, что видела точно такой же столик в Дерран Хаусе.
      Свадебная церемония прошла по просьбе Рейфа в очень узком кругу – присутствовали Тори, Рис и племянник Джилли, Травис, выступивший в качестве свидетеля. Джилли поняла и одобрила желание мужа отметить это событие с ее служанкой и супругами Уэст. Ей хотелось бы видеть и мать Рейфа, но Джилли не стала заставлять его приглашать Марту. Позже, подумала она, мы поедем в Сан-Антонио взглянуть на новый дом, тогда и навестим ее.
      На маленьком столике стояла чаша, наполненная праздничным пуншем. Рейф взглянул на Бесси, подозревая, что в напиток входит изрядная доля крепкого виски. Улыбнувшись, он принялся разливать пунш по бокалам.
      – Я не умею говорить речи, – начал он, – это и не требуется, чтобы разводить скот. – Рейф поднял бокал и, взяв руку Джилли, поднес ее к губам. – Сегодня я самый счастливый человек на свете, потому что эта леди стала моей женой. Давайте же выпьем за мою супругу леди Джиллиан Рейборн, – произнес он, сияя глазами.
      Нэн, Бесси и Арон подняли свои бокалы и выпили.
      Джилли была тронута словами Рейфа. Ответить она решила, оставшись наедине с мужем. Бесси поставила бокал на столик.
      – Я подумала, что сегодня вам вряд ли потребуется ужин, и поэтому приготовила только холодные закуски. – Она взглянула на новую хозяйку. – Я правильно поступила, миссис Рейборн? Джилли неохотно отвела взгляд от мужа.
      – Да, Бесси, спасибо.
      – Бесси, накрой нам через полчаса в комнате миссис Рейборн, – попросил Рейф.
      Экономка кивнула, и они с Эроном вышли из библиотеки. Рейф выпустил руку Джилли.
      – Я скоро поднимусь к тебе, дорогая.
      – Ловлю на слове, любимый.
      Оставшись в библиотеке, Рейф налил себе еще один бокал крепкого пунша, остановив взгляд на черпаке для вина, отделанном серебром. Этот черпак и чашу он одолжил в Энкантадоре. Теперь он связан с Бьюкенен не только любовью, но и кровным родством. Тори и Рис станут называть его зятем. Ему совсем нетрудно считать родней Риса, так как с тринадцати лет он был для Рейфа и отцом, и братом. Тори он считал старшей сестрой и, в некотором роде, даже матерью, которой ему так не хватало.
      Рейф испытал огромное облегчение, когда стало таять напряжение между ним и Рисом, чему немало посодействовала Джилли, старавшаяся помирить мужчин.
      Рейф не мог понять, чем заслужил любовь такой удивительной женщины, как Джиллиан.
      Допив содержимое бокала, он налил еще. Кажется, сегодня Джилли выглядит еще прелестнее, чем обычно.

* * *

      Бесси ошиблась, подумала Джилли, следуя за Нэн в свою спальню. Не так уж и хорошо она знает Рейфа. Уверенная в том, что они будут спать вместе с мужем, Джиллиан очень удивилась, узнав, что это не так. Их комнаты располагались на приличном расстоянии.
      – Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – сказала Джилли служанке.
      – Нет, миссис Джилли, – ответила Нэн. – Все правильно. Бесси велела перенести ваши вещи в эту комнату. Так распорядился мистер Рейборн.
      В чем же дело? – недоумевала Джилли. Почему Рейф отвел ей комнату так далеко от своей?
      Скорее всего, это просто недоразумение. Придет Рейф, и все выяснится. Может быть, он решил, что ей захочется иметь собственную спальню?
      Вздор. Чего она действительно сейчас хотела, так это своего мужа.
      Джилли с нетерпением ждала его, шагая взад и вперед по комнате. Близился вечер; солнце садилось за линию горизонта, окрашивая небо в синий, розовый и оранжевый цвета. Где же ты, Рейф, безмолвно шептала она.
      Ее взгляд остановился на закусках, приготовленных Бесси. Ужин на двоих.
      Устав мерить шагами комнату, Джилли взяла щетку и принялась расчесывать волосы.
      – Можно? – прозвучал низкий голос. Девушка обернулась.
      – Рейф! – выдохнула она.
      Он стоял на пороге, одетый почти так же, как на свадебной церемонии – отсутствовали лишь фрак и атласный жилет. Белоснежная рубашка была расстегнута, выгодно подчеркивая его мускулистую грудь.
      – Входи же, ради Бога, – обрела, наконец, Джилли дар речи.
      Рейф вошел в комнату и осторожно прикрыл за собой дверь. Теперь они остались наедине с женой.
      Он подвел Джилли к туалетному столику, усадил на стул, взяв из ее рук щетку, развязал атласную ленту и принялся расчесывать густые длинные волосы жены.
      Рейф слышал, как она тихо вздохнула, почувствовав прикосновение его сильных рук, закрыла глаза и откинула назад голову. Ему нравилось касаться ее мягких шелковистых волос, вдыхать их тонкий аромат. Он залюбовался нежной шеей девушки и, не в силах удержаться, прикоснулся к ней теплыми губами, сразу почувствовав, как этот невинный поцелуй взволновал жену.
      Поцелуй мужа вызвал во всем ее теле приятную щекочущую дрожь. Она приподняла руку и нашла лицо Рейфа. В памяти всплыли те удивительные мгновения, когда она прижимала к груди его голову, дрожа от охватившего ее наслаждения. Не стоило так делать, подумал Рейф, невольно отпрянув. Поцеловав Джилли, он совершил ошибку. Теперь еще сильнее хотелось ласкать ее, а это слишком опасно для его плана. Если сейчас он сделает это, то уже не сможет доказать, что уважает и любит ее не только за бесспорное очарование. А оно и в самом деле действовало неотразимо.
      Джилли, мягкая и нежная, как шелк или бархат, он же – прост и груб, как полотно или сыромятная кожа. Слегка отступив от жены, Рейф отложил щетку в сторону. – Все.
      Лучистые глаза Джилли, дрогнув, открылись. Она не видела в зеркале выражения лица мужа из-за полумрака и не знала, что делать дальше. Может быть, сказать ему, как сильно она его любит? Нет, это говорилось слишком часто.
      – Ты ужинала? – спросил Рейф хриплы и дрожащим голосом.
      Джилли покачала головой.
      – Я решила дождаться тебя.
      – Прекрасно. Я ужасно проголодался, – сказал Рейф, признавшись про себя, что на самом деле хочет совсем другого.
      Девушка встала и подала мужу небольшое блюдо с холодным ростбифом и сыром, положив туда толстый ломоть румяного поджаренного хлеба. То же самое она взяла и для себя.
      – Вина? – предложил Рейф, поднимая бутылку.
      – С удовольствием, – мягко произнесла Джилли и едва заметно улыбнулась, узнав этикетку. Это вино из винного погреба Энкантадоры, лучшее из лучших.
      Она взяла бокал, предложенный Рейфом. В этот момент их глаза встретились, и Джилли вдруг почувствовала, что между ней и мужем появился холодок отчуждения. Но почему? Пытаясь растопить его, девушка заметила:
      – Твой дом намного больше, чем я предполагала.
      – И все же, – ответил Рейф, отпивая глоток вина, – есть дома и побольше.
      Джилли с трудом сдерживалась. Что произошло? – спрашивала она себя снова и снова. Они разговаривали так вежливо и учтиво, как люди, только что узнавшие друг друга. И это в день свадьбы, причем свадьбы по любви!
      – Достаточно большой, чтобы выделить жене отдельную комнату.
      – Она тебе не нравится? – спросил Рейф. Джилли пожала плечами.
      – Моя комната очень мила, но дело не в этом.
      – А в чем?
      – Я считала, что у нас будет общая спальня.
      – В Англии жены и мужья спят отдельно.
      – Но мы не в Англии, а в Техасе, – отрезала Джилли.
      – Знаю. – Рейф заставил себя улыбнуться. – Но нам нужно время, чтобы привыкнуть к этому.
      Джилли была озадачена. О чем он говорит?
      – Должно быть, я плохо объяснил, – продолжил Рейф. – Понимаешь, большую часть своей жизни я провел в одиночестве. Принимал все решения сам, и касались они только меня одного. Сегодня днем все изменилось. – Он встал и поставил тарелку на стол, так ни к чему и не притронувшись. Ему и в самом деле хотелось дать Джилли время, чтобы привыкнуть к роли его жены, хотелось ухаживать за ней и постепенно приблизиться к тому, что у них будет одна спальня. Но Рейф боялся, что она не поймет этих объяснений.
      В голову Джилли пришла страшная мысль: а не жалеет ли Рейф о том, что так поспешно на ней женился, считая, что таков его долг? Что, если они будут спать раздельно и он потребует развода, мотивируя его отсутствием супружеских отношений?
      Или она успела чем-то разочаровать Рейфа? Наскучила своей наивностью и неопытностью? Неужели он женился из жалости или обостренного чувства благородства? «Господи, – беззвучно шептала девушка, – это разобьет мое сердце».
      Рейф не подозревал о том, что творится в душе жены, думая об одном: нужно поскорее выбраться из этой комнаты, чтобы не потерять голову от желания. Видеть Джилли в тонкой ночной рубашке и делать вид, что остаешься равнодушным? Нет, это выше его сил.
      – Думаю, будет лучше, если мы поспим какое-то время в разных спальнях.
      – Ты уверен? – чуть слышно спросила девушка.
      – Да, – ответил Рейф срывающимся от волнения голосом. – Сегодня был трудный день, а завтра утром мы будем осматривать ранчо. Поэтому я ухожу, чтобы ты смогла хорошенько отдохнуть.
      Джилли, потрясенная услышанным, молча смотрела на мужа, который повернулся, собираясь выйти из комнаты.
      – Неужели нужно просить мужа, чтобы он поцеловал жену перед сном? – спросила она.
      Рейф тяжело вздохнул.
      – Нет, – ответил он. Девушка замерла на месте.
      Рейф осторожно коснулся ее губ, стремясь сделав это как можно более целомудренно, но когда их губы встретились, он тотчас забыл о своем намерении.
      Сумев совладать с собой, Рейф осторожно снял руки жены и оторвался от ее губ, резко повернулся и стремительно вышел из комнаты, оставив дрожащую Джилли стоять на то же месте.
      Постояв так некоторое время, девушка забралась в одинокую постель, накрылась с головой одеялом и горько заплакала.

* * *

      Рейф никогда не думал, что проведет первую брачную ночь в одиночестве. Его красивая нежная жена испытывала те же чувства совсем близко от него, через несколько комнат. Он мог положить конец мучениям: достаточно встать с кровати и принести ее к себе в комнату. Но что он докажет? Свою страсть? Она и так знает об этом.
      Рейф решил придерживаться своей тактики в отношении жены, пусть даже ценой бессонных ночей и бесконечных часов самобичевания. Он любит Джилли.
      Рейф посмотрел на полотно, висящее над камином: богато украшенную, позолоченную рамку, обрамлявшую некогда картину, заменила другая – из прекрасного темного дерева, гораздо больше, по мнению хозяина, подходившая.
      В чистых и ласковых глазах девушки на портрете он увидел всю любовь, на которую только способен мир. Когда-нибудь Джилли все поймет. Обязательно поймет.

      – Какая она красивая! – воскликнула Джилли.
      – Я так и знал, что тебе понравится, – ответил Рейф, вручая ей поводья. Он слегка отступил, чтобы полюбоваться, с какой радостью жена принимает подарок. Джилли ласково потрепала лошадь по холке.
      – Прекрасная пара твоему Паладину. Кобыла тихонько заржала и замотала головой под нежными прикосновениями рук хозяйки.
      Джилли пришла в восторг от такого сюрприза. Они женаты три недели, и каждый день она получала от Рейфа подарки. Однажды он преподнес золотые, с гранатовыми глазками, сережки, в другой раз – набор разноцветных лент. Каждое утро Джилли ожидало что-то новое и неожиданное.
      Можно было сожалеть об однообразии ночей – они расходились каждый по своим спальням, словно брат и сестра, а не муж и жена, и поэтому Джилли особенно остро воспринимала те мгновения, когда их руки случайно ли, намеренно ли соприкасались. Испытав всю сладость супружеского ложа, она гораздо труднее переносила одиночество ночей. Много раз Джилли лежала без сна, страстно желая видеть мужа, перекинуться с ним хотя бы словом, но приходилось ждать утра.
      Она не знала тайных способов, которые помогли бы ей завлечь мужа в одинокую постель, да если бы и знала, то не воспользовалась бы ими. Ей постоянно вспоминались слова Тори, что Рейфу необходимо дать время. Это и удерживало ее от желания броситься к мужу и окружить его любовью. Джилли терпеливо ждала и молила Бога, чтобы тот послал им ребенка.
      – Где же ты взял эту красавицу? Рейф только улыбнулся.
      – На ранчо Дона Себастьяна, он уже несколько лет разводит эту породу лошадей. – Рейф тихонько свистнул, и его жеребец послушно подбежал к нему. Он угостил коня морковкой и прошептал что-то ласковое.
      – Как хорошо он тебя слушается, – заметила Джилли.
      – Паладин знает, что я никогда не обижу его и не сделаю больно. Обращаясь с ним дурно, ничего не добьешься. – Он посмотрел на жену. – Доверие. Любовь. Только этим можно чего-то добиться. И еще добротой, – прибавил Рейф. – Я понял, что только тогда достигнешь желаемого. С животным нужно обходиться ласково, чтобы оно постепенно привыкало к твоим прикосновениям и голосу. А в результате станет послушным тебе. – Рейф тихонько прошептал Паладину какую-то команду, и жеребец, легко согнув одну ногу, поклонился. Восхищенная мастерством лошади, Джилли захлопала в ладоши.
      – Иногда ему нравится показывать, на что он способен, – сказал Рейф, услышав, как Паладин негромко заржал. Кобыла Джилли ответила более тихим ржанием и легонько натянула кожаные поводья, которые девушка все еще сжимала в руках. – Особенно любит он выступать перед дамами.
      – А ты поможешь научить всему этому мою лошадь? – спросила Джилли дрогнувшим от волнения голосом. Для нее эта область была совершенно неизвестной, поскольку она никогда не задумывалась, как конюхи на ранчо ее брата объезжают лошадей. Джилли знала лишь одно: с ними там обращались заботливо. Все лошади брата отличались сходством – всегда резвые, живые, одним словом, прекрасные скакуны. А ее опыт ограничивался веселой возней с щенками шотландской овчарки в их поместье, в Дорсете, для которых всегда находилось время. За более крупными животными ухаживали люди, знающие в этом толк.