ГЛАВА 13

– Это я, Макхит. С письмом к графине! – воскликнул у ворот усталый путник, покрытый пылью и грязью всех дорог Англии и Шотландии.

– Входи, Макхит! – сторож открыл ворота. – Выпей виски, у тебя, наверное, и нутро-то пропылилось…

Но Макхит знал, что привез графине важное известие – о том, что ее младший сын, покровительствуемый Карлом Стюартом, взял в жены одну из самых богатых невест Англии и получил от короля графский титул. Плохо только, что он теперь, постоянно будет жить в Англии.

Загоняя лошадей, Макхит пересек Англию и теперь спешил вручить матери письмо Кэмерона.

– Спасибо, выпью позже, когда передам письмо графине!

– Как хочешь!

Гонец постучался в массивную дверь, ему открыла девочка лет четырнадцати.

– Я – к графине Терн, – сообщил он. – Макхит.

– Впусти его, Дженет! – послышался нежный женский голос.

Макхит вошел в комнату графини; она сидела рядом с двумя невестками, одна из которых была беременна, а другая держала на руках грудного ребенка. Гонец преклонил колено и передал графине кожаную сумочку.

– Оставьте меня одну! – сказала она еле слышно, побледнев от волнения.

Все вышли из комнаты.

Графиня глядела в окно, не решаясь достать письмо. Какое безумие нашло на нее, когда Кэмерон вернулся из Англии! Она вела себя так, что потеряла сердце любимого младшего сына. Да, это было помрачение рассудка, и она дорого за него заплатила. Гордый сын, которому она нанесла такую обиду, – простит ли он ее когда-нибудь? Увидев обезображенного юношу, она повела себя словно помешанная. Как она опозорила себя. Она взяла с туалета свое любимое ручное зеркало из прекрасно отполированного серебра с драгоценными камнями в оправе. Это был подарок Кэмерона, и он заказал выгравировать на обороте надпись: «Красота любуется Красотой». Графиня посмотрела на свое отражение: красивая женщина, очень моложавая, словно старшая сестра собственных сыновей. Золотистые волосы сохранили блеск и силу, ярко светятся синие, как сапфиры, глаза. Свою красоту леди Аланна Максвелл Бьюкенен передала только одному из сыновей, младшему – двое старших были похожи на отца, зато Кэмерон был копией матери.

Избалованная и сверх меры тщеславная Аланна была выдана замуж четырнадцати лет за графа Терна. Муж поклонялся красавице – жене, и сыновья, подрастая, тоже окружили мать атмосферой обожания. Аланна нежилась в этом столь дорогом ей мире, пока одна роковая ночь не сломала ее судьбу. Даже не ночь, а мгновение, когда она увидела обезображенного сына, и крик ужаса сорвался с ее губ.

Если бы она могла вернуть эту ночь, Аланна встретила бы сына иначе. Но беглец явился перед семьей совершенно неожиданно, не подумав, что его преображение может вызвать такую реакцию слабой души. «Нет!» – закричала мать, увидев Кэмерона, когда он откинул капюшон темного плаща. И хотя глаза сына молили о материнской ласке и утешении, обезумевшая женщина кричала: «Нет! Нет!» Она убежала в свою комнату и заперлась там.

Вразумить ее смог только ее муж, Энгус, хотя и не сразу. Неделю она просидела взаперти в своей спальне, не впуская никого, но наконец муж вошел к ней и строго сказал: «Так нельзя, девочка моя. Твой сын нуждается в тебе».

Она только пожала плечами.

Тогда он смахнул рукой с туалетного столика все флаконы с духами и баночки с притираниями и грозно закричал:

– Ты – женщина без души! Ты ведешь себя так, как будто твой сын умер. Но он жив, Аланна! Ты слышишь? Он жив! Мне тоже больно видеть его таким, но я люблю мальчика, и я счастлив, что он жив! И ты должна быть счастлива, – ведь ты всегда любила его больше, чем Кеннета и Дункана, наших старших сыновей. – Он отвернулся от нее и прошептал:

– Да и меня ты так не любила, как Кэмерона… Аланна бросила на мужа испуганный взгляд:

– Ты не прав, Энгус…

– Это правда, – твердо сказал он, но в его голосе не слышалось ни обвинения, ни осуждения. – Да, ты любила его больше всех на свете, любовь моя. Но я пришел сюда не для того, чтобы напомнить тебе это…

– Ты пришел, чтобы спать со мной? – безучастно спросила она.

– Нет, моя девчонка, моя лесси – горько улыбнулся Энгус, – хотя я всегда буду желать тебя, пока меня не засыплют землей. Не для этого я пришел.

– Тогда для чего же?

– Сказать тебе, что так вести себя нельзя. Ты мать, ты родила его. Спрячь свою собственную боль в глубины души. Думай о Кэмероне, а не о себе! – Он приблизил к ней лицо, презрительно прищурившись. – Или ты не можешь? Напрасно с тебя и спрашивать? – И Энгус гневно хлопнул за собой дверью.

Слова мужа как будто пробили лед, сковавший сердце Аланны и вывели ее из душевного оцепенения. Но было уже поздно. Кэмерон замкнулся в себе, ел в одиночестве, проводил все время в своей комнате, взаперти. Он напивался, и тогда его язык развязывался, и он мог сказать любому из близких что-нибудь горькое и ядовитое.

Попытки Аланны приблизиться к нему сын отверг. Глядел холодным взглядом, в углах рта змеилась ироническая улыбка. А прежде он всегда глядел на мать так нежно, и всем улыбался приветливо и дружелюбно.

Аланна с ужасом поняла, что после того, как эта ужасная женщина изуродовала его тело, что-то умерло и в его душе. А потом умерло еще что – то, когда она, его мать, отвернулась от него и это чувство мучило ее неотступно. Теперь она поняла свою вину.

Она сидела перед раскрытым окном и слышала, как внизу бегают и играют дети – ее внуки от старших сыновей. А от дочери Кэмерона она долго была Отстранена – сын не позволял Аланне приближаться к Эльсбет.

Только после отъезда сына в Англию Аланне удалось взять девочку в дом. О том, что у Кэмерона должен родиться незаконный ребенок, Аланна узнала от своей невестки Мег, жены старшего сына. Аланна предложила взять беременную женщину, горничную Мег в дом до рождения ребенка, но Кэмерон отказал ей наотрез.

Аланна просила Энгуса повлиять на сына, но тот не хотел вмешиваться и твердил жене, что Кэмерон имеет право поступать как хочет, ведь это его ребенок. Хотя Аланна напрасно убеждала мужа и сына, что ребенок, хоть и незаконный – все же Бьюкенен, и должен расти в их большой семье, Кэмерон держал маленькую Эльсбет вне дома и не собирался показывать ее ни теткам, и дядькам, ни бабушке и дедушке. На просьбы матери он ответил с язвительным смехом:

– Вы стремитесь завладеть этим ребенком, словно это военный трофей. Но – это моя дочь. Мать ее умерла – да упокоит Господь ее душу, – и я взял на себя всю заботу об этом ребенке.

– Но, – протестовала она, – я думаю…

– А мне наплевать, что вы думаете, уважаемая матушка! – отрезал Кэм. – Оставьте – ка меня в покое.

И Аланна поняла, что суетность и эгоизм лишили ее не только сына, но и внучки.

Долгое время она не видела девочки, так как поняла, что Кэмерон приказал воспитательнице не допускать ее к Эльсбет, и не надеялась увидеть – по крайней мере до тех пор, пока к Энгусу не явился посланец от короля Карла Стюарта. Аланна сразу догадалась, что дело касается Кэмерона, и сумела подслушать беседу Энгуса с сыном. Она услышала, что Карл предлагает Кэмерону жениться на богатой наследнице и жалует ему титул графа ее рода.

Аланна, затаив дыхание, ждала, какое же решение примет Кэмерон. Ведь он может из гордости отказаться от предложения короля!

– Ну, и какое ты примешь решение, сын? – спросил своим глубоким голосом Энгус. – По душе ли тебе предложение Стюарта?

Отец и сын сидели, разговаривая, за шахматной доской, а Аланна укрылась в нише в соседней комнате, Кэмерон обдумал и сделал ход, и через мгновение, которое матери показалось вечностью, ответил:

– Я решил принять «это предложение. Аланна закрыла глаза и вознесла благодарственную молитву Богу.

– Я поручаю вам заботу о моем ребенке, отец, – сказал Кэм. – Эльсбет устроена и обеспечена, но если со мною что-нибудь случится, прошу вас, позаботьтесь о ней. Она – мой ребенок, в этом нет сомнений.

Следующие слова сына вонзились в мозг Аланны, словно раскаленные иглы:

– Славная девчушка, отец. Похожа на меня в детстве – как вылитая… ну, и на мою мать, конечно, – докончил он с язвительной улыбкой.

– Я позабочусь о девчонке, сын, – сказал Энгус. Когда сын уехал в Англию, Аланне удалось всевозможными уловками – хитростью, подкупом, ложью – добиться того, чтобы маленькая Эльсбет была взята у воспитывавшей ее семьи и поселена в графском доме. Энгус ворчал, но не сумел противостоять жене, а потом он сам был так очарован внучкой, что и подумать не мог о том, чтобы расстаться с нею.

Аланна вдруг почувствовала, что голодна. Утром она пропустила завтрак, чтобы покататься верхом вместе с дочерью Кэмерона. Девочка смело скакала на своем пони; как и ее отец, она словно родилась наездницей. Аланна улыбнулась, вспомнив стремительную утреннюю скачку рядом с маленькой всадницей с развевающимися золотистыми волосами и синими, словно горное озеро, глазами. Да, Эльсбет – вылитый отец…

Аланна положила густого оранжевого джема на овсяную лепешку, откусила кусочек и налила себе воды из серебряного кувшина, стоявшего на столе. Отпивая глоток, она подумала, что оттягивает чтение письма… боится его прочитать. Это был ответ на ее собственное письмо. Аланна переступила через свою гордость и написала Джейми Кавинтону, другу Кэма, изобразив свое расхождение с сыном в весьма смягченной форме: «С некоторых пор я и муж уже не так близки с сыном, как прежде, – писала она, – поэтому не можем задать эти вопросы ему самому». Аланна просила Джейми написать подробности жизни Кэма в Англии, описать его невесту и дать совет в отношении свадебных подарков.

– Трусиха! – презрительно думала о самой себе Аланна, все еще не решаясь вскрыть письмо.

Энгус Бьюкенен, пятый граф Терн, считал себя счастливым человеком. Он был женат на одной из первых красавиц Шотландии, страстно любил свою жену, она родила ему трех сыновей. У него были внуки, много добрых друзей и родственников – членов его клана.

Поместье вполне обеспечивало нужды большой семьи. Он обвел взглядом всех своих домочадцев, сидящих за столом. За обедом в большом зале собрались сыновья, невестки и четверо старших внуков. Рядом с ним сидели двое старших сыновей. Они были очень схожи – коренастые, медвежеватые, темноволосые, с мягкими серыми глазами. На противоположном конце стола сидела его красавица – жена. Энгус посмотрел на нее, и она ответила ему благодарным взглядом темно – синих глаз, ясных, словно горное озеро. Они были женаты много лет, но Энгус желал ее так же страстно, как после свадьбы. Он с нежностью смотрел, как она учит старшую внучку Антею изящно есть дичь.

Энгус так любил жену, что никогда ни в чем ей не отказывал. Его великодушный характер позволял ему принимать ее такою, как она была. Он никогда не сетовал на ее тщеславие и суетность, сосредоточенность на самой себе, может быть, чувствуя, что он сам виной этому – его чрезмерное обожание жены развило в ней эти черты. Он прощал ей недостатки – или не замечал их, но однажды не смог ее простить и не простил до сего дня. Он не простил ей той ночи, когда вернулся Кэмерон, потому что знал, что она нанесла младшему сыну неизлечимую душевную рану. Он заставил ее осознать свою вину, но искупить ее Аланне не удалось – сын отвернулся от нее. Навсегда? Она, конечно, сохраняла какую-то надежду на будущее, и поэтому пришла к нему сегодня перед обедом с просьбой – и он дал согласие. Сейчас он расскажет об этом семье.

Второй раз в жизни избалованная обожанием Аланна пришла к мужу с просьбой. Как смиренная жена – просительница, а он втайне забавлялся этим, потому что оба раза он и сам хотел того, о чем она просила. Первый раз это была просьба об Эльсбет, а Энгус, уступив с видимой неохотой, был счастлив видеть в доме дитя, так похожее на его младшего сына и его жену в юности.

– Я хочу кое-что сообщить – заявил Энгус, и все за столом замолчали. – Сегодня моя жена получила известия о Кэмероне.

Поднялся шум, раздались многочисленные вопросы: «Где он?» «А что у него за жена?» «Когда он собирается навестить нас?»

Когда Кэм внезапно уехал в Англию, семья получила только самые общие сведения. Было известно, что король, в награду за преданность Кэмерона Бьюкенена Стюартам предложил ему в жены богатую наследницу. Но неясно было, имел ли место прямой приказ короля, или Кэмерон согласился по доброй воле, и семья не знала, что представляет собой невеста. Неизвестно было и многое другое. Теперь графиня Терн могла пролить свет на многое. Свадьба была в Уайтхолле, в присутствии короля. Невеста – графиня Дерран, Мариза Фицджеральд – унаследовала после смерти братьев графский титул, который королю угодно было присвоить Кэмерону.

Оживление за столом возросло.

– Значит, наш брат Кэмерон теперь – английский граф? – спросил Кеннет.

– Да, – ответил своему перворожденному сыну Энгус.

– Тогда, – произнес Кеннет с широкой улыбкой, – провозглашаю тост за наилучшего из графов Англии, – графа – шотландца! – Он поднял свой серебряный бокал и осушил его. – Дай Бог доброго здоровья и долголетия графу Дерран и его супруге!

– Да будет так! – Энгус тоже поднял и осушил свой кубок, чокнувшись со вторым сыном, Дунканом, который спросил:

– А когда брат приедет и покажет нам свою супругу?

– Пройдет много месяцев, а, может быть, и лет, пока Кэмерон приедет в Шотландию, – сказала Аланна. – У Фицджеральдов несколько поместий в разных концах Англии. Новый владелец должен их все объехать, и восстановить многие постройки, разрушенные при Кромвеле. – Она сложила ладони, глядя на мужа, который час назад согласился на ее просьбу.

– Поэтому Терн и я – мы поедем в Англию.

– Что – что? – вырвалось одновременно у Кеннета и Дункана.

– Вы не ослышались, дети мои, – со смущенной улыбкой подтвердила Аланна.

– Ну, что ж, – сказал ее муж, – мы не так богаты, как эта женщина из Сассенаха, на которой женился Кэмерон, но со свадебными подарками лицом в грязь не ударим.

– Ну, конечно! – подтвердил Кеннет, – покажем этим англичанам, каковы шотландцы! Когда вы едете?

– А Эльсбет? – спросила Мег, жена Кеннета.

– Мы берем ее с собой, – ответила Аланна. – Ребенок принадлежит отцу, и мы доставим ее Кэмерону, чтобы она жила вместе с ним.

Энгус знал, как трудно было Аланне принять это решение. Ребенок, так напоминавший Кэма, оставался единственным звеном, которое связывало теперь Аланну с младшим сыном, – и вот она теряла Эльсбет.

– А если его английская жена не захочет принять ребенка? – спросил Дункан.

– Не знаю… – ответила Аланна. – Думаю, что Кэмерон решит все сам, и это решение будет наилучшим для его дочери.

ГЛАВА 14

Мариза, верхом на Реме, скакала по зеленым дорсетским холмам. День был прекрасный, теплый и солнечный, в синем небе плыли пушистые белые облачка. Сегодня Мариза еще могла покататься верхом вдоволь, а завтра начинался прием гостей в ее честь, который должен был продолжаться целую неделю.

Ее муж принял известие о приеме совершенно спокойно, что удивило Маризу: она думала, что он избегает показываться на людях и не захочет участвовать в празднестве.

За короткое время ее замужества шотландец уже не раз удивлял ее милыми знаками внимания: подарил котенка; заказал себе печатку с изображением лебедя, узнав, что это – девиз Маризы.

Мариза в знак благодарности тайком вышила ему два носовых платка, один из них она передала слуге Кендоллу с наказом положить в карман графа в первый вечер приема гостей. Мариза была рада увидеть старого слугу Кендолла – эта встреча оживила в ее памяти воспоминания об отце и о детских годах.

Мариза проводила время с бабушкой, беседами с которой никак не могла насытиться после разлуки, и за планами окончательного восстановления Фицхол – ла, и не нашла удобного случая расспросить Кэма, что он думает о разбойничьем нападении на них по дороге в Дорсет. Впрочем, здесь они были в безопасности.

Она увидела впереди, невдалеке от тропы, коттедж. Мариза остановила жеребца, не решив еще, зайдет ли она в дом – это было жилище миссис Бак.

Но не успела она принять решения, дверь домика скрипнула, и на пороге появилась женская фигура.

– Добрый день, графиня! – Миссис Бак подошла к воротам и раскрыла их. – Я ждала вас.

Мариза вздрогнула. Женщине могло быть и двадцать, и сорок лет, но это не была согбенная старушка, как думала Мариза, а плотная сильная женщина.

Мариза колебалась. Она могла еще сделать вид, что не слышала обращения, и пустить Рэма в галоп, но с улыбкой кивнув женщине, въехала в ворота.

Коттедж, довольно большой, был окружен невысокой каменной оградой. На лужайке за домом паслись крупная корова с набухшим молоком выменем, овцы с ягнятами и баран.

Мариза спешилась, привязав вожжи к железному столбику, – Так вы меня ждали?

– Да, – кивнула миссис Бак, и, вынув из кармана передника большую морковку, спросила, любуясь Рэмом: – Можно ему дать? – Конечно!

Белоснежный красавец, склонив шею, похрустывал морковкой. Миссис Бак снова обратилась к Маризе:

– Заходите, графиня, хотя, конечно, в моем доме скромная обстановка… Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Да, спасибо, – ответила Мариза, следуя за хозяйкой в комнату. Мебель была простого дерева, воздух в помещении благоухал ароматами каких-то трав и специй, В очаге висел над огнем котелок; миссис Бак помешала похлебку и сказала: