ГЛАВА 21

Мариза никак не могла сосредоточиться. Она уже два раза укололась иглой и наконец с раздражением убрала свое рукоделие в рабочую корзинку, встала из удобного кресла и начала ходить по комнате, посасывая уколотый палец.

Комната, где она вышивала, была любимой комнатой Маризы, здесь она могла уединиться от всех дел и людей. Нет, не от всех. Кэмерон всегда присутствовал в ее мыслях.

С момента приезда во вновь отстроенный Фицхолл между ними установилось вежливое отчуждение. Мариза вела себя с подчеркнутой сдержанностью, соблюдая дистанцию. Она сознавала, что тон задан Кэмероном, и такие отношения установились по его желанию, которому она пыталась подчиниться, смиряя горячую кровь Фипджеральдов и заставляя себя не думать о сопернице, о другой женщине в жизни мужа. Она не позволит себе ни жалоб, ни упреков, не будет докучливой. Кэмерон не пожалеет, что женился на ней, и она завоюет его любовь.

Мариза не могла забыть счастливых мгновений, когда слились их тела. Не могла забыть и момента, когда он отпрянул от нее и не сказал – почему. Она настойчиво глядела на него, но он не ответил на безмолвный вопрос, а она не осмелилась произнести его вслух.

Он делает вид, что в их отношениях ничего не изменилось.

Но это не так. Все изменилось.

Изменились и отношения между ее кузиной и Джейми Кавинтоном. Меланхолия Брайенны таяла. Теплый свет загорался в ее золотисто – карих глазах, когда она была в обществе Джейми. Брайенна чаще смеялась, не всегда теперь носила траур – на ней стали появляться нарядные платья. А сегодня она даже согласилась на верховую прогулку с Джейми Кавинтоном. Маризе нравился Джейми. Он был умен, деликатен и держался со спокойным достоинством.

Вдруг Мариза почувствовала беспокойство и решила выйти в сад, где недавно посаженные молодые яблони нежились в лучах солнечного света; старый сад был вырублен солдатами Кромвеля. Мариза шла по дорожке, всей грудью вдыхая воздух, и вдруг ощутила словно покалывание в затылке. Она остановилась, обернулась и увидела в одном из окон верхнего этажа лицо; Мариза разглядела синий глаз, черную повязку, темно – золотые кудри. Сердце ее забилось учащенно. «Кэмерон… – прошептала она. – Почему он смотрит на нее так пристально?»

Кэмерон видел, как Мариза вышла из дома, спустилась по широким ступеням и пошла по дорожке яблоневого сада.

Это его сад и его парк… Его поместье… Здесь каждый дюйм земли и фруктового сада, и колосящихся полей, каждая корова и каждая овечка принадлежит ему, Кэмерону. Все принадлежит ему, и это ее подарок. Благодаря ей здесь, в Фицхолле, он подлинный хозяин, а не принц – супруг. По английскому закону и королевскому приказу он стал графом Дерраном. Но этот дом принадлежит ему по ее желанию. Благодаря ей.

Кэмерон оглядел большую комнату. Он увидел все свои любимые вещи, которые сохранил даже в изгнании: плед из шотландки на широкой кровати орехового дерева, двуручный шотландский палаш – подарок отца к шестнадцатилетию Кэмерона, ореховая шкатулка для писем – подарок его брата Кеннета, золотая булавка с янтарем – подарок Дункана, и брошь, которую несколько лет назад заказал сам Кэмерон, велев выгравировать на ней надпись на гэльском языке:

«Мое – это мое».

Моя жена.

Моя женщина.

Моя любовь.

Кэм отпер ящичек письменного стола, достал синюю бархатную ленту и пропустил ее между пальцами. Эту ленту нечаянно оставила у него Мариза… Теперь она недоумевает, почему он порвал их отношения, но он должен был это сделать. Кэм был твердо убежден в этом. Кэм успешно избегал общения с Маризой, вот только совместное путешествие из Дорсета в Фицхолл прошло нелегко. Ему хотелось касаться ее, вести нежный разговор, разделяя с женой самые заветные мысли, а вместо этого пришлось хранить натянутое молчание, едва роняя иногда замечание об окрестностях. В общем, он вел себя, как глупец, который двух слов связать не умеет.

Кэм следил взглядом, как фигура Маризы скрывается среди яблонь. Как она хороша! Жизнерадостная красавица, прикованная на всю жизнь к человеку, который не может ей дать того, чего она заслуживает. Но пусть это отчуждение будет для него вечной мукой – его гордость нерушима. Силой своей воли он обуздает любовь, – хотя она и растет в его сердце день ото дня.

Брайенна наслаждалась верховой прогулкой с Джейми Кавинтоном. Они объехали все имение и окрестности, посетили развалины замка, разрушенного приспешниками Кромвеля, и руины другой роялистской твердыни – замка Тэлботов, графов Шрусбери.

Лошади мерным шагом несли их через равнины и округлые холмы. Там, где недавно гремели кровопролитные сражения, мирно паслись коровы и овцы. Это край, к которому приросла душой ее кузина, – думала Брайенна. Недалеко отсюда предок Маризы и Брайенны незаконно пересек границу Уэльса, чтобы вступить в брак со своей возлюбленной – англичанкой, после чего он обосновался в Англии.

Они ехали молча, здороваясь с фермерами и детишками, попадавшимися по дороге. Какая-то тропинка вывела их к речушке, притоку реки Уай, и они остановились напоить лошадей.

Джейми спешился первым и помог спешиться Брайенне. Они впервые после бала оказались наедине. Когда Джейми снимал хрупкое тело леди Брайенны с седла, взгляды их встретились, и она опустила глаза. Подойдя к берегу, она сняла перчатки и, сложив ладони ковшиком, нагнулась, зачерпнула свежей прозрачной воды и напилась.

Джейми смотрел на нее и думал: «Она – словно олененок, выбежавший к ручью из лесной чащи».

– Миледи… – сказал он, подходя к ней. Брайенна быстро выпрямилась.

– Я думаю, нам надо ехать домой, – сказала она, избегая взгляда Джейми. Джейми сжал ее запястье.

– Нет, – твердо сказал он. – Не сейчас.

– Пожалуйста, отпустите меня!

– Если вы обещаете выслушать меня!

– Обещаю… – слабым голосом сказала она.

– Тогда давайте сядем там, под дубом.

Брайенна села на густую траву, раскинув вокруг себя юбки. Она сложила руки на коленях и опустила глаза.

Джейми почувствовал, что она испугана, но не мог понять, чего она боится. Он опустился на колени, поднял ее руку к своим губам, поцеловал и выдохнул, пока решимость не покинула его:

– Я прошу вас стать моей женой!

– Женой?! – изумленно воскликнула Брайенна.

– Да. Я понимаю, что вы превосходите меня рождением и воспитанием, но я люблю вас.

Меньше всего на свете Брайенна ожидала от Джейми такого скоропалительного объяснения в любви. А его предложение руки и сердца? Нет, Брайенна совершенно не была уверена, решится ли она на второй брак, хотя сознавала, что в душе ее начало пробуждаться какое-то чувство к Джейми… Но она не знала, любовь ли это.

Видя ее замешательство» Джейми решил, что она оскорблена его словами..

– Простите меня, миледи, – с трудом выговорил он и выпустил ее запястье, – забудьте мои слова.

Сердце Брайенны вздрогнуло, и она протянула к нему руку.

– Подождите! – сказала она мягко.

– Чего? – резко бросил он. Его гордость была уязвлена, он не мог понять, как мог поступить так глупо и опрометчиво.

– Вы подумали не то.

– Что же я должен был подумать, миледи?

Брайенна нежно коснулась его щеки кончиками пальцев, впервые в своей жизни она первая ласкала мужчину.

– Причина моих колебаний – вовсе не ваше происхождение. Ваша незнатность для меня ничего не значит.

Джейми подумал, что Брайенна хочет его утешить.

– Спасибо за добрую ложь, – сказал он.

– Это не ложь.

– Сомневаюсь.

Она взялась за свой нагрудный золотой крестик.

– Богом клянусь, что ваше незнатное происхождение – вовсе не причина того, что я решила не выходить замуж снова. – Ее золотисто – карие глаза светились искренностью.

– Тогда почему вы мне отказываете? из-за того, что у нас разные религии?

– Нет, – прошептала Брайенна. Она не могла солгать – и она, и ее семья не были фанатиками своей веры.

Грусть затуманила светло – карие глаза Джейми, он коснулся края ее юбки и прошептал:

– Значит, вы все еще любите его?

– Донала? – спросила Брайенна. Слезы гнева прихлынули к ее глазам, щеки покраснели. Она почувствовала, что не в силах больше скрывать правду о своем браке, притворяться, что она любила человека, который унижал и оскорблял ее. – Так знайте же, я ненавидела Донала Макбрайда. Бог мне судья, но это правда. Вы слышите? Я ненавидела Донала! – Слезы брызнули из глаз Брайенны, и она закрыла лицо руками.

Джейми был поражен силой и искренностью ее слов и звучащим в них гневом. Он невольно обнял ее и притянул к себе:

– Тише, милая, успокойтесь, – говорил он, ласково поглаживая ее спину.

Эта нежность и участие потрясли молодую женщину; она впервые в жизни очутилась в объятиях мужчины, который ласкал, а не стискивал, утешал, а не карал своей жестокостью за неведомую провинность.

И в этот миг она приняла решение.

– Любите меня здесь, сейчас. Пожалуйста… – прошептала она.

Джейми вздрогнул. Сказала ли она это, или ему послышалось то, что он хотел услышать?

Брайенна откинула голову, глядя прямо в глаза Джейми.

– Пожалуйста, любите меня, – повторила она с мольбой и раскрыла губы для поцелуя.

Джейми прильнул к ее нежным губам. Он желал ее, но боялся, что они оба пожалеют о том, что забылись и уступили страсти.

– Мы не должны этого делать, любовь моя, – неуверенно прошептал он. – Я могу подождать…

Брайенна оторвалась от его губ, приложила палец к его губам и прошептала:

– Тс – с! – Она не хотела, чтобы он произнес слов «до свадьбы»… Она не могла выйти за него замуж… Так пускай он возьмет ее без венчания. Может быть, его нежность и доброта сотрут в ее душе и теле воспоминание о жестокости и насилии… Она знала, что плотская связь, не освященная церковью, – грех. Она примет наказание за грех, только бы забыть жестокое и грубое обращение Донала.

И пусть он возьмет ее сейчас, пока ее решимость не иссякла.

Сердце Джейми забилось учащенно; он перевел дыхание, и, подойдя к Брайенне, стал раздевать ее. Когда платье скользнуло вниз к ее ногам, молодая женщина вздрогнула.

Через несколько минут Брайенна осталась в одной сорочке и чулках. Джейми стоял перед ней обнаженный, а их одежда в беспорядке лежала под дубом.

Брайенна боялась, что нагота Джейми напомнит ей могучее, покрытое на груди черной шерстью тело Донала. Но Джейми был строен и худ, его грудь – гладкой. Брайенна закрыла глаза и молча взмолилась о том, чтобы не пожалеть о своем решении. Она доверилась Джейми, предоставляя ему делать с ней все, что он хочет.

Джейми нагнулся, глядя на Брайенну. Руки ее, сжатые в кулачки, были вытянуты по бокам ее тела, глаза зажмурены. Она походила на испуганную девочку.

– Брайенна, – прошептал он обнимая ее, – поглядите на меня. – Глаза ее открылись. – Не бойтесь меня, я не причиню вам боли…

Она посмотрела на него доверчиво, и он почувствовал, что ее тело расслабилось. Глаза ее снова закрылись, и он нежно поцеловал ее веки, щеки, очертил поцелуями линию подбородка. Потом он стал все более страстно целовать ее рот. Она отвечала ему, впервые в жизни ощутив, что такое поцелуй любви и страсти. Когда он раздвинул языком ее губы, он почувствовал ее учащенное дыхание; он обнажил ее маленькие груди и обнял их ладонями.

– Как вы прекрасны! – хрипло сказал он. – Но вы и сами это знаете – вы ведь каждый день глядитесь в зеркало…

Донал никогда не говорил ей, что она красива. Он говорил только, что она не женщина, а ледышка, способная отбить охоту у самого дьявола. Никогда она не знала, что мужчина может быть таким чутким и нежным, как Джейми. Она почувствовала неведомый ей прежде жар в низу живота. В порыве благодарности она обвила Джейми левой рукой и прижала к себе. Она чувствовала спокойствие и умиротворенность. Джейми не сжимал ее грубо и порывисто, как Донал, не торопился овладеть ею.

Кругом щебетали и заливались песнями птицы. Она увидела кролика, который щипал густую траву недалеко от них; почувствовав человеческий взгляд, он забавно поднял хвостик и ускакал. Брайенна увидела, что Джейми тоже посмотрел на кролика и улыбнулся. «Какой он удивительный, – подумала Брайенна, – в объятиях женщины улыбнуться смешному вспугнутому зверьку».

– Джейми, – прошептала она, и он снова прильнул к ее рту, раздвинув языком ее губы. Потом, подняв над ее бедрами легкую рубашку, он начал входить в нее медленно и нежно, не причиняя боли. Когда Брайенна почувствовала давление его отвердевшего члена, она инстинктивно сжалась, но, ощутив его нежность и бережность, расслабилась. Джейми продолжал, погружаясь все глубже в нежную плоть Брайенны и возносясь на вершины счастья и упоения.

Брайенна, учащенно дыша, отдавалась всем своим существом мужчине, который открыл ей врата наслаждения, дал ей ощутить счастье и гордость от сознания, что она – женщина. Она льнула к нему, ощущение блаженства заполонило ее душу, – и вдруг все кончилось.

Трезвый рассудок вступил в свои права, Брайенна отодвинулась от Джейми и, схватив свое платье и нижние юбки, поспешно оделась и прошептала:

– Мы должны поскорее вернуться домой. Могут подумать, что мы заблудились, или…

Джейми тоже быстро оделся. Он не в силах был подавить счастливую улыбку. Он уже считал Брайенну своей женой перед Богом и желал заверить ее в этом.

– Не поможете ли вы мне? – спросила Брайенна нежным голосом с присущим ей ирландским акцентом.

Джейми помог ей уложить кружевной воротник и туже затянуть ленты корсажа, а потом опустился перед ней на одно колено и торжественно сказал:

– Я, Джейми Кавинтон, перед лицом Бога Всемогущего признаю тебя, леди Брайенну О'Дэлей, своей супругой. Моя клятва нерушима, и до самой смерти я буду верен тебе.

Слезы прихлынули к глазам Брайенны. Всей душой она приняла его клятву и сама хотела бы поклясться ему в любви и верности, но могла только тихо прошептать:

– Джейми…

– Теперь моя очередь прервать вас и сказать «тише», моя любовь. Вы должны знать, что моя любовь к вам – истинная. В ней нет тщеславия, и я слова не пророню о том, что вы полюбили меня, пока вы сами не захотите этого. Я отдаю вам свое сердце и хочу скрепить наш союз священными узами. Простите, что моя любовь не красноречива. Придворные кавалеры умеют воспеть свою любовь и воздать хвалы своей даме, а я – нет.

– Не извиняйтесь в этом, сладкие речи придворных кавалеров полны лжи. Я ценю вашу искренность, Джейми. «Если бы только я тоже могла быть искренней с ним, – подумала Брайенна. – Он заслуживает этого, но я не могу выйти за него замуж и обречь его на брак с бесплодной женой. Он – прекрасный человек и заслуживает полноценного брака». – Она поспешила прервать разговор: