Викинги (№1) - Зимние костры

— Но это невозможно! — в ужасе воскликнул Фергюс, не в силах взглянуть в глаза перепуганным людям, собравшимся в зале. — Он же дал слово!

Грохот ударившегося о ворота очередного булыжника побудил Бренну к действию:

— Уиндхем, ты с нами или со своими земляками-предателями? Я хочу знать, прежде чем подставить тебе незащищенную спину.

— С вами, моя госпожа! — оскорбление воскликнул норвежец. — Не желаю иметь ничего общего с такими земляками, которые неверны клятве!

— Да будет так, — ответила девушка. — Эти глупцы дали нам время приготовиться, осыпая камнями незапертые ворота. Дунстан, задвинь-ка поскорее засов, пока они не успели опомниться!

Дунстан отпрянул, со страхом взирая на девушку:

— Бренна, нас всего трое, а их больше тридцати!

— Четверо, будь ты проклят! Думаешь, я стану смотреть, как нас убивают?!

— Бренна, будь же разумной! У нас нет ни малейшего шанса!

— Предлагаешь сдаться? Дурак, неужели позабыл Холихед-Айленд? Тех, кто сопротивлялся, и тех, кто покорно склонял голову, ждал один конец — кровавый топор. Ну, а теперь делай как сказано! Фергюс, собери слуг и раздай оружие! Уиндхем, посмотри, заперт ли черный ход. Встретимся в холле! Мы будем готовы сразиться с грязными ублюдками, когда ворота не выдержат.

Все без лишних вопросов отправились выполнять приказания. Корделла, истерически всхлипывая, скорчилась в углу. Линнет, сама готовая разрыдаться, схватила племянницу за руку:

— Ты не сможешь сражаться с ними, Бренна! Они убьют тебя, как любого мужчину!

— Так или иначе мне не жить, тетя. Отец обучил меня драться на равных! И я лучше погибну с честью, чем буду ныть и плакать от жалости к себе, как Делла.

— Тебя не прикончат, Бренна, если не станешь противиться, — уговаривала Линнет. — Они берут женщин…

— Никогда! — оборвала девушка. — Скорее умру, чем стану пленницей викингов!

И с этими словами Бренна вышла из зала, предоставив Линнет и Корделле взывать к небесам. Но прежде чем успели вооружить всех слуг, ворота упали, и во дворе раздался боевой клич, от которого леденела кровь в жилах. Мгновение спустя дюжина воинов, горевших жаждой убивать, ворвалась в холл.

Бренна стояла у подножия лестницы, расставив ноги и обнажив меч. Боевой топор просвистел у самого виска, и Дунстан, стоявший между ней и врагом, рухнул на пол. Викинги разделились. Трое направились в глубь холла, а трое — в зал для приема гостей, громко захлопнув за собой дверь. Появившийся откуда-то Уиндхем схватился с одним из соотечественников. Он храбро сражался, но был слишком стар и быстро утомился, однако успел расправиться с одним, прежде чем меч другого пронзил его тело и оборвал жизнь.

Пятеро бросились к Бренне. Четверо из них начали взбираться по ступенькам, чтобы быстро затеряться в лабиринте коридоров второго этажа. Бренна без страха встретила викинга. Его двуручный меч был гораздо тяжелее ее собственного, и каждый удар, который удавалось отбить девушке, наносился с невероятной силой. Руки и спина Бренны надсадно заныли, но вопли, доносившиеся из-за закрытых дверей зала, лишь укрепляли ее решимость. Она сама не поняла, как удалось выбить меч из рук викинга и пронзить насквозь огромное тело. Ударом ноги девушка отшвырнула поверженного врага, но его место немедленно занял другой, постарше. Бренна чувствовала, что быстро теряет силы, но продолжала бороться до тех пор, пока противник точным ударом снизу не рассек ее меч надвое.

Девушка ошеломленно уставилась на острый обломок, оставшийся в руке, не обращая внимания на то, что смертоносное лезвие медленно опускается и не слыша отчаянного крика Фергюса:

— Остановись! Это леди Бренна!

Но тут Фергюс внезапно оказался между ней и сверкающим мечом и успел оттолкнуть девушку, приняв на себя предназначенный ей удар. Отрубленная рука ударилась о камни, и Фергюс, чувствуя, как вместе с кровью утекает жизнь, — упал у ног Бренны.

Ансельм Нетерпеливый с любопытством оглядел девушку. Подумать только, он сражался с ней и едва не убил! Хорошую славу привез бы он домой! Вся Норвегия смеялась бы над ним! Так эта девушка предназначалась в невесты его сыну! Красавица, в этом нет сомнения, и такая сила духа, и столько мужества. Никогда не приходилось ему встречать подобных женщин. Ей удалось даже ранить одного из людей Ансельма. Придется тому возвращаться домой с позором. Быть побежденным женщиной! Нет большего стыда!

Жаль, что она из враждебного рода. Эта темноволосая красотка могла бы стать прекрасной невесткой! И народила бы таких же храбрых и сильных сыновей, как сама. Жаль, поистине жаль.

Спешившие на помощь госпоже слуги падали один за другим. Кровь растекалась по полу ручьями. Вопли, доносившиеся из зала, стихли. Оттуда появились два викинга, смеясь и хлопая друг друга по спинам. Оглядевшись, насильники присоединились к остальным, грабившим замок. Неужели Линнет и Корделла мертвы?

Сверху послышался еще один сдавленный крик. Бренна подняла потухшие глаза. На площадке стояла Элейн, сжимавшая короткий кинжал. Внезапно оружие выскользнуло из ее пальцев, и потрясенная ужасом Бренна увидела, как лицо служанки посерело, глаза вылезли из орбит, и пожилая женщина, покачнувшись, покатилась по ступенькам. Глубоко в спину вонзился боевой топор, кровь хлестала фонтаном из чудовищной раны.

И именно это последнее безумие, бессмысленно-жестокое кровопролитие окончательно добило Бренну. Казалось, она тоже лишилась рассудка — словно захлопнулась дверь, ведущая к свету, и тьма окутала девушку, хотя сознания она не потеряла и по-прежнему могла слышать голоса и оставалась на ногах. Еще кто-то начал истерически вопить. Крики раздавались так близко, что Бренне казалось, будто она может прикоснуться к тому, кто издает эти агонизирующие вопли. Но почему не двигаются руки? Как бы ни старалась Бренна, она не могла пошевелиться.

— Ансельм, почему ты не заткнешь глотку этой девке? Она, должно быть, рехнулась, а людям из-за этого не по себе. Чем слушать такое, лучше отправить ее к богине Хел!

— Есть лишь один способ, — устало отозвался Ансельм Нетерпеливый.

Бренна уже не почувствовала удара, так как мрак поглотил ее.

Глава 6

Путешествие пешком до побережья было медленным и заняло на два часа больше времени, чем понадобилось, чтобы добраться до замка Энгуса. Лошади, скот, повозки, груженные награбленной добычей, двигались не спеша, и все-таки колонна уже к вечеру добралась до корабля.

Пленницы в ужасе отворачивались при виде галеры викингов, изящного судна длиной в шестьдесят футов и шириной в средней части не менее пятнадцати. На носу красовалась искусно вырезанная фигура чудовища из подземного царства. Женщины понимали, что это судно увезет их в чужую землю, и мир, в котором они жили, будет навсегда потерян.

Гордый корабль викингов был пришвартован в маленькой пещере, скрытой высокими деревьями. Два человека были оставлены охранять его. Им было приказано в случае беды отвести галеру в море. Но все прошло как по маслу, и часовые приветствовали возвращающихся товарищей радостными воплями.

Обычно викинги предпочитали проводить ночи на суше, но, поскольку чересчур много врагов успело сбежать и могли привести подкрепление, а нападающие оставили слишком явные следы при перегоне скота, Ансельм велел поднять квадратный пурпурный парус и готовиться к отплытию.

Несколько мужчин принесли жертву Тору, моля могущественного бога о том, чтобы путешествие прошло благополучно, пока остальные грузили добычу на судно. Женщин отвели на корму, где для них было воздвигнуто нечто вроде шатра, и оставили одних. Грабители удовлетворили похоть и жажду крови и теперь не притронутся к пленницам, пока судно вновь не причалит к суше.

Женщин изнасиловали, многих по несколько раз, всех, кроме Бренны, которая так и не пришла в себя после удара Ансельма и очнулась лишь перед самым отплытием. Всего их было семеро: Бренна, Линнет, Корделла, Энид и еще три молоденькие девушки из деревни. Большинство мужчин были убиты, за исключением тех, кто успел скрыться в лесу, и тяжелораненых, которым не пережить сегодняшней ночи.

Бренна знала это, и душу терзали ни с чем не сравнимые муки. Она не смогла защитить своих людей, не говоря уже о себе. Поражение, нанесенное вождем викингов, уже немолодым человеком, оказалось жестоким ударом по ее гордости, вынести который не было сил. Ее ненависть к этому человеку превосходила все мыслимые пределы. Он лишил ее оружия! Он нанес ей удар, от которого Бренна не могла опомниться несколько часов! Он показал ей, что она всего-навсего женщина! И теперь заплатит за это и за все остальное.

Корабль скользил по волнам, как грациозное чудовище. Берега Уэльса остались позади. Женщин кормили дважды в день, сушеной треской, ветчиной или солониной, лепешками и маслом. Вся еда была холодной и невкусной, и многих с непривычки рвало, особенно Корделлу. Мужчины забавлялись, видя это, и их громкий смех делал позор еще ощутимее.

Бренна ела лишь для того, чтобы поддержать силы, необходимые для достижения цели — убить Ансельма Нетерпеливого. Она не разговаривала с остальными, не слушала слезливых жалоб. Линнет пыталась утешить девушку, но та никак не реагировала на проявление участия и молча отворачивалась от тетки. Линнет поняла, что лучше пока оставить племянницу в покое.

Иногда Ансельм Нетерпеливый приходил взглянуть на Бренну. Огромный, широкоплечий, чем-то смахивающий на медведя, вождь, с его копной рыжеватых волос, густой бородой и пронизывающим взором голубых глаз, вселял страх в сердца врагов, всех, кроме — Бренны. Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством и, казалось, с восхищением, но девушка отвечала ему злобным взглядом, полным такой неприкрытой враждебности и ненависти, что викинг поспешно отворачивался и уходил.

Теперь Ансельм почти жалел о содеянном, хотя ни за что не признался бы в этом. Он дал слово чести врагу. Однако не было ничего позорного в том, чтобы нарушить подобную клятву. Совсем другое дело, если речь идет о друге!

Посланец, явившийся с предложением брака, хвалил невесту, богатое приданое и, ничего не подозревая, объяснил, как найти ее дом. Разве сын Ансельма возьмет в жены чужестранку? Зато золота у нее, должно быть, немало! Вождь стал намного богаче после набега, а его люди были счастливы, что получили свою долю.

Каждый раз при взгляде на молодую красавицу, Ансельм удивлялся ее мужеству и открытому неповиновению. Гордость девушки была так же велика, как его собственная, но долго ли это продлится? Мысли о том, что этот мятежный дух можно легко сломить, оставляли горечь в его душе.

Ансельм невольно вспоминал ее поединок с одним из викингов. Тогда ему показалось, что перед ним стройный молодой человек, и вождь поразился искусству, с которым кельт отражал натиск превосходящей силы. Даже тогда Ансельму почему-то не хотелось убивать этого, как он думал, юношу, но нельзя было позволить, чтобы еще один воин стал его жертвой. А потом, обнаружив, что именно эта великолепная женщина предназначалась в жены его сыну, Ансельм впервые ощутил нечто вроде раскаяния.

Правда, он был немного разочарован, когда после столь мужественной борьбы увидел, что сталось с ней при виде рухнувшей с лестницы рыжеволосой старухи. Девушка словно лишилась рассудка и, прижав к вискам маленькие кулачки, пронзительно кричала, пока удар не поверг ее в глубокий обморок. «Может, она наблюдала смерть отца? Или та женщина — ее мать? Нет, вряд ли, ведь другая, темноволосая, больше походила на девушку». Если бы только они говорили на его языке, может, тогда Ансельм получил бы ответы, которые интересовали его. Но придется подождать до дома, там Элоиза сможет объясниться с пленницами. Пока же оставалось лишь гадать.

Да, эта девчонка одна стоит всей добычи, и Ансельм намеревался не подпускать к ней мужчин. Девственность лишь повышала ее цену. Такая наверняка придется по вкусу его сыну, Гаррику.

Они переплыли Ирландское море, остановившись лишь у острова Мэн, чтобы провести ночь и приготовить ужин. Наиболее нетерпеливые вновь насиловали женщин, но к Бренне, смотревшей на происходившее с безумной ненавистью, опасались приближаться. Некоторые и вправду считали, что пленница не в себе.

Вскоре судно вошло в Северный пролив, миновало берега Шотландии, где викинги провели еще одну из тех ночей, которых так боялись женщины, отдохнули два дня на Гебридах, в поселении своих соотечественников — норвежцев, а оттуда корабль, проплыв мимо Оркнейских островов, причалил к Шотландским, где и остановился на ночь.

Потом галера оказалась в глубоких незнакомых водах, далеко от суши, где, казалось, на поверхности в любую минуту могут появиться чудовища и драконы и проглотить всех живьем, поэтому женщины пребывали в постоянном страхе. Неожиданно налетевший шторм тоже не способствовал их спокойствию. Огромные зловещие волны перекатывались по палубе, и океан словно манил, открывая ледяные объятия, где ждали змеи с огненными языками. Даже Корделла, не устававшая язвить и насмехаться над молчаливостью сводной сестры, жалобно всхлипывала, опасаясь за свою жизнь.

Линнет, сама встревоженная и перепуганная, прилагала все усилия, чтобы успокоить женщин. Она умоляла Бренну помочь ей, но ответа не получила. Линнет прекрасно понимала, что происходит с девушкой, однако считала, что сейчас не время отрекаться от тех, кого та клялась защищать. Несколько ободряющих слов — и все страхи наверняка бы улеглись. От Корделлы тоже не было никакого проку — она билась в истерике, убежденная, что настал конец света.

Не будь Линнет так расстроена, она скорее всего испытала бы искреннюю радость при виде страдающей Корделлы. Просто омерзительно, что молодая женщина слезинки не проронила по мертвому мужу! И всего несколько часов назад огненноволосая Делла бахвалилась, что не страшится будущего, поскольку все мужчины на борту, включая и самого вождя, предпочитали ее всем остальным, тогда как Бренну никто не выбрал ни разу. Корделла была уверена, что найдет для себя уютное местечко в этом мире.

Линнет съежилась от стыда, вспомнив, как грубо изнасиловали ее два скота в тот страшный день. Правда, с тех пор ее почти оставили в покое, если не считать самого предводителя, а тот вовсе не был так жесток, как более молодые викинги; он обращался с ней даже нежно, а сама же Линнет потеряла волю к борьбе. Она так давно вдовела, и за все это время у нее не было мужчины. Ей не на что надеяться, ведь если верить Фергюсу, Ансельм Хаардрад уже женат. И нет у нее никакого будущего в этой чужой стране!

Шторм, однако, продолжался не слишком долго, но все были измучены до предела. На следующий день свершилось чудо — вдали показалась земля. Длинная линия побережья Норвегии простиралась насколько хватало глаз. Викинги не остановились, чтобы пополнить припасы, а, воодушевленные надеждой скорее попасть домой, гребли день и ночь, продвигаясь все дальше к северу, пока наконец не сменили курс и не повернули вглубь, к Хортен Фьорду.

Стояла середина лета, и яркая зелень травы и листвы радовала взор. Синева неба была испещрена пушистыми белыми облачками. Далеко впереди виднелась огромная туча в форме могучего летающего молота Тора.

Женщины при виде облака ничего не поняли, но мужчины разразились благодарственными криками. Видно, это было добрым предзнаменованием — Тор дает им свое благословение!

Скалистые отроги поднимались по обе стороны корабля, словно отвесные стены. Когда берега вновь стали пологими, корабль причалил. Путешествие окончилось.

Глава 7

Поселение оказалось убогим, чтобы не сказать больше. Всего лишь в четверти мили от фьорда стоял большой деревянный дом без окон, окруженный постройками поменьше и хлевами. В полях были разбросаны другие, такие же грубо сколоченные домишки, Несколько женщин и детей в сопровождении своры собак бежали к кораблю, чтобы поскорее встретить мужчин; остальные ожидали у дома. Бренну и других пленниц связали, как скот, и двое викингов повели их в маленький дом. Глаза присутствующих были устремлены на стройную фигурку в черном, с гордым и бесстрашным видом шагавшую впереди. Остальные двигались гораздо медленнее. Их втолкнули в хижину и заперли снаружи дверь. Несчастные оказались во мраке.

— Что теперь будет?! — вскрикнула Энид.

— Знай я, может, не боялась бы так, — ответил кто-то. — Именно неизвестность страшит.

— Скоро все узнаем, не беспокойтесь! — нетерпеливо бросила Корделла. — Нет, эта темнота невыносима! Вы заметили, что ни в одном доме нет окон! Неужели эти храбрые викинги боятся света?

— Мы далеко на севере, Делла, — пояснила Линнет. — Должно быть, таких холодных зим, как здесь, ты еще не видывала. Окна, пусть и прикрытые ставнями, будут пропускать мороз и ветер.

— У тебя на все найдется ответ, — язвительно прошипела Корделла. — Тогда скажи, какова наша судьба? Что с нами будет?

Линнет устало вздохнула. Она стояла в центре комнаты, рядом с Бренной, но не могла разглядеть даже собственной руки в непроглядной тьме. Конечно, можно признаться, чего она опасается — отныне все они рабыни и ничего больше. Но нет причин еще больше пугать молоденьких девушек, ведь подозрения пока не подтвердились.

— Как ты сказала, Делла, скоро все узнаем, — наконец ответила Линнет.

Бренна продолжала молчать, не в состоянии ничем утешить женщин. Она тоже понимала, что ждет впереди, но не имела сил думать об этом — слишком тяжело было сознавать, что не смогла защитить бедняжек, когда они так нуждались в этом. Что она может сделать без оружия, со связанными руками? Их изнасиловали, жестоко, безжалостно, и Бренна ничего не сделала, чтобы помешать.

И то, что сама она сохранила девственность, почти не утешало. Должно быть, ее готовят к ненавистному замужеству. Но этому никогда не бывать! Уж лучше умереть, чем стать женой викинга. Она жаждет лишь мести и в конце концов добьется своего.

Корабль разгрузили, добычу заперли в хранилище, а лошадей и скот пустили пастись. В большом доме шли приготовления к пиршеству. На вертеле жарилась туша огромного кабана. Рабы на кухонной половине пекли лепешки и готовили рыбу.

Мужчины собрались за длинными столами в главной комнате и, не теряя времени, чашами черпали медовуху из большого сосуда. Некоторые соревновались, кто кого перепьет, остальные делали ставки и заключали пари. Большой, похожий на трон стул во главе стола был не занят, но Ансельма еще никто не хватился.

В купальне на огне грелись котлы с водой. Дым и пар щипали глаза. Гигантская лохань, в которой могли бы поместиться пятеро, стояла посреди комнаты.

Ансельм, с чашей меда в руке, растянулся в лохани по пояс в воде. Хорошенькая рабыня, наклонившись над ним, терла спину. Старший сын, Хьюг, восседал на скамье у стены.

— Не хочешь присоединиться? — ворчливо спросил Ансельм. — Локи бы побрал это ритуальное омовение, на котором настаивает твоя мать! — тут же пожаловался он. — В другое время я не возражал бы, но она знает, что мне не терпится присоединиться к пиршеству, и при этом настаивает, чтобы я сначала вымылся!

— Не ты один, отец, — ухмыльнулся Хьюг. — То же самое она проделывает со мной и Гарриком, когда мы возвращаемся из набега. Должно быть, считает, что запах крови врагов пропитывает все и его необходимо как можно скорее удалить.

— Какова бы ни была причина, — пробурчал Ансельм, — Локи смеется над моей досадой! Не понимаю, почему я терплю все это!

Хьюг от души расхохотался, сверкая пронзительно-голубыми глазами:

— Сам же не "раз говорил, что жена правит домом, а ты — на море.

— Верно, если не считать того, что эта женщина бесстыдно пользуется властью, которую я дал ей. Но довольно. Гаррик уже дома?

— Нет.

Ансельм нахмурился. Однажды, когда его младший сын не вернулся к зиме, оказалось, что его взяли в плен христиане. Но тогда Гаррик отправился в набег. Прошлой же весной он решил заняться торговлей, так что Ансельм особенно не волновался, во всяком случае, нет причин для тревоги, пока не начнутся холода.

— А мой побочный сын, Фейрфекс? Где он?

— Бьет китов на побережье, — коротко ответил Хьюг.

— Давно?

— С неделю.

— Значит, скоро возвратится.

Хьюг резко поднялся. Высокий, сильный тридцатилетний мужчина, он был точной копией отца, но ненавидел сводного брата, и его раздражало, что Ансельм уделял ему внимание.

— Почему ты так заботишься о нем? Правда, его мать — свободная женщина, но он ничем не отличается от рабского отродья!

Голубые глаза Ансельма сузились:

— Остальные всего-навсего дочери. У меня только двое законных сыновей и Фейрфекс. Так что ты зря завидуешь моей любви к нему.

— Локи забери его! Он не викинг! Слабак!

— Но моя кровь, пусть и небольшая ее часть, течет в его жилах. Не будем больше говорить об этом. Лучше расскажи, как шли дела в мое отсутствие. Клан Боргсенов не пытался снова доставить нам неприятности?

Хьюг пожал широкими плечами и сел.

— На полях нашли двух дохлых коров, но нет доказательства, что это сделали Боргсены. Может, какой-нибудь недовольный раб отважился на такое.

— Но ты, сын мой, сомневаешься?

— Да. Скорее всего это работа Эрве или Седрика, а может, их родича. Напрашиваются, нет, просто молят о мести! Когда прикажешь нанести ответный удар?

— Все должно быть по справедливости. Мы нападали последними.

— Значит, теперь их очередь? — язвительно осведомился Хьюг. — Только потому, что ты и Летем Боргсен были когда-то друзьями, нет причин оказывать ему такую честь. Годы прошли без кровополития!

— Ты слишком привык сражаться с врагами из других стран, Хьюг, и никогда не имел дела с соотечественниками. Летем не виноват в том, что произошло, но должен был принять сторону сыновей.

— Неужели ты забыл, что потерял единственную дочь из-за этих ублюдков? — прошипел Хьюг.

— Не забыл. И Один мне свидетель, остальные заплатят так же, как когда-то Эдгар. Но никаких нападений исподтишка, никакого коварства. Для нашего рода главное — честь!

Ансельм поднялся, и хорошенькая рабыня поспешно завернула его в шерстяное одеяние.

— Надеюсь, их коров тоже обнаружили дохлыми?

— Совершенно верно, — снова ухмыльнулся Хьюг.

— Хорошо, — кивнул Ансельм. — Значит, теперь их ход. Ну, а сейчас, поскольку Элоиза не сможет ни в чем меня упрекнуть, я оденусь, и мы встретимся в холле.

— Мне сказали, что ты привез пленников.

— Семерых.

— Интересно взглянуть, — продолжал Хьюг. — Говорят один из них — низкорослый мужчина с длинными черными волосами. У тебя и так достаточно рабов, к чему еще один?

— Но это тоже женщина. — Ансельм, весело прищурившись, усмехнулся. — И, по правде говоря, именно та, которая предназначалась в жены твоему брату.

— Да ну? Леди Бренна? Мне не терпится посмотреть на нее.

— Никогда не встречал такого мужества в женщине. Она сражалась с мечом в руках и ранила Торна. Сильна духом и прекрасна лицом.

— Я хочу ее!

— Что?

— Я сказал, что хочу ее. Гаррик ненавидит женщин, а у тебя есть Элоиза. Моя жена скромна и застенчива, не говоря уже о рабынях. Хочу другую, непокорную и смелую!

— Но ты даже не видел ее, Хьюг! — заметил Ансельм, едва улыбнувшись. — В этой маленькой красотке больше упрямства, чем ты можешь вынести. Она кипит злобой и ненавистью ко всем викингам.

— Упрямство можно сломить, — настаивал Хьюг, блестя глазами в предвкушении предстоящей забавы, — и я хочу ее.

— Не стоит делать этого, — резко бросил Ансельм. — Я желаю отдать ее Гаррику. Именно такая необходима ему, чтобы забылись горечь и обида.

Он не добавил, что Бренна — девственница, ибо тогда Хьюг уж точно заупрямился бы и получил девушку по праву перворожденного.

— Есть еще одна девка с огненными волосами и характером ведьмы. Она тебе придется по вкусу — пухленькая и куда более покорна в мужских руках.

— А если я выберу леди Бренну?

— Предпочел бы, чтобы ты не делал этого, — предостерег Ансельм.

— Посмотрим, — уклончиво пробормотал Хьюг, выходя вместе с отцом из купальни.

Дверь резко распахнулась. Пыль заклубилась крохотным смерчем и медленно осела пляшущими в свете солнечного луча точками. Пленниц вывели во двор, но всем им пришлось заслониться руками от яркого солнца. Их проводили в большой дом, втолкнули в открытую дверь, через которую проходил дым, и оставили стоять в центре заполненной людьми комнаты.

Линнет узнала в мужчинах, сидевших за двумя длинными столами и на скамьях у стены, тех, кто грабил и убивал в их замке. Многие собрались на конце стола, где шла игра в кости. Великан, не виденный ею ранее, осматривал лошадь, приведенную в зал вместе с пленницами. Линнет охнула от ужаса, поняв, что перед ней Уиллоу, кобыла Бренны. Если девушка увидит… кто знает, на что она способна!

К счастью, Бренна не обратила внимания на лошадь. Она с нескрываемым отвращением уставилась на Ансельма Нетерпеливого и даже не взглянула на коней, когда их выводили из зала.

Ансельм сидел во главе одного из столов. Ему прислуживали молодые девушки в платьях из грубой некрашеной шерсти, без сомнения, рабыни. Рядом восседала женщина почти тех же лет, что и Линнет, в ослепительном платье из желтого шелка. Подальше устроилась еще одна, молодая и пухленькая, с такими же светлыми волосами, что и у большинства присутствующих.

Высокий мужчина, осматривавший Уиллоу, направился теперь к пленницам и, оттолкнув Линнет, остановился перед Бренной и приподнял ее лицо, чтобы разглядеть получше, совсем как несколько минут назад кобылу. Но девушка резко оттолкнула его руку связанными запястьями и уставилась на него горящими ненавистью глазами.

Он викинга несло потом и лошадьми. Он так походил на Ансельма Нетерпеливого, что, будь у Бренны нож, она с радостью бы перерезала ему горло, не задумываясь, что будет потом! Она жадно смотрела на клинок, заткнутый за пояс незнакомца, но, услышав тихий смех, вновь подняла голову.

— Клянусь Тором, да она красотка!

— Я говорил тебе, Хьюг, — отозвался Ансельм со своего места.

Хьюг ухмыльнулся и медленно обошел девушку. В серых глазах Бренны не было страха, хотя она и сознавала, что связана и безоружна.

Стоя совсем рядом, так, что никто не мог ни понять, ни услышать его, Хьюг прошептал ей на ухо;

— Я сотру это кровожадное выражение с твоего лица, госпожа моя! И сумею сломить гордый дух!

Он не знал, что Бренна понимает каждое слово. Девушка не испытывала ничего, кроме омерзения, до тех пор, пока он резким рывком не притянул ее к себе и требовательные губы не расплющили нежный рот. Другая рука безжалостно сжимала и выворачивала грудь, словно Хьюг задался целью немедленно утвердить над ней свою власть.

Отбиваться Бренна не могла — веревка по-прежнему стягивала запястья, но зубы… зубы были еще целы, и она впилась в нагло насилующий ее рот язык.

— Дочь Хел! — громко выругался Хьюг и размахнулся, чтобы ударить девушку, но Ансельм громко окликнул сына. Хьюг, обернувшись, разгневанно уставился на отца:

— Она прольет мою кровь, даже не понимая, что умрет за это!

— Я предупреждал, что она кипит ненавистью, — покачал головой Ансельм.

— Ненавистью, которая станет причиной ее гибели. Ба! Да она просто безумна! Так отдай ее моему брату, Гаррику, как и намеревался. Он ненавидит женщин и получит наслаждение, унижая и терзая эту девку! Пусть использует ее тело как выход для собственной ненависти, пока они не прикончат друг друга! Я возьму огненноволосую женщину!

— Довольно, Хьюг! — упрекнула женщина в желтом шелковом платье. — Кажется, ты забыл, что здесь твои мать и жена?!

— Прошу прощения, госпожа, — без всякого стыда ответил Хьюг. — Я в самом деле забыл. Теперь можете выполнить приказ отца и допросить пленниц.

— Не знала, что для этого нуждаюсь в разрешении собственного сына, — с властной холодностью бросила женщина.

Среди окружающих послышались громкие смешки, и Хьюга передернуло, но предостерегающий взгляд отца мигом заткнул ему рот. Хьюг широко развел руками:

— Еще раз простите, госпожа. Я, конечно, не должен препираться с вами!

Внутри у Бренны все кипело. Она прекрасно поняла все, что говорил этот ублюдок Хьюг. Отдать ее Гаррику, ненавидящему женщин? Ну что ж, скоро они поймут, что ее оскорблять опасно. Мужчина, женой которого Бренна должна была стать, умрет, если осмелится прикоснуться к ней. Боже, как она ненавидит их всех!

Линнет настороженно наблюдала за происходящим, с трудом сдерживая себя, чтобы не вмешаться, когда викинг издевался над Бренной, надеясь, что жестокое обращение выведет племянницу из состояния апатии, заставит вновь обрести жажду жизни. Но ничего не вышло. Господи, как бы Линнет хотела понять, о чем они говорят! Зря она не присутствовала на уроках Уиндхема! Да… но разве тогда они могли предвидеть подобное будущее? И как же теперь объясняться с похитителями, как узнать, что готовит им судьба, если Бренна не желает нарушить молчание? Только она знает норвежский язык.

Тревоги Линнет рассеялись несколько минут спустя, когда жена вождя встала из-за стола и подошла к пленницам. Она оказалась невысокой грациозной женщиной с каштановыми волосами и темно-карими миндалевидными глазами.

— Я Элоиза Хаардрад. Мой муж — Ансельм Нетерпеливый, вождь нашего рода и человек, который привез вас сюда.

Линнет поспешно назвала себя и представила остальных, а под конец осмелилась спросить:

— Но как получилось, что ты говоришь на нашем языке?

— Как и вас, меня привезли сюда много лет назад, хотя и при других обстоятельствах. Я была помолвлена с Ансельмом, и мы поженились. Я христианка, как, вероятно, и вы.

— Да, конечно.

— Но я почитаю и богов мужа, — улыбнулась Элоиза, — чтобы угодить ему. Я помогу вам всем, чем можно, но поймите, что на первом месте — мой супруг, дети и дом.

— Что будет с нами? — Наконец Линнет отважилась задать неотступно мучивший их всех вопрос.

— Пока вы пленницы моего мужа. Ему и решать, что делать с вами.

— Так значит, мы рабыни?! — высокомерно осведомилась Корделла, хотя гордиться в ее положении было особенно нечем.

Но Элоиза невозмутимо подняла бровь:

— Попав в рабство, ты потеряла все права. Удивлена, что ты посмела спрашивать меня об этом! Думаешь, тебя освободят, дадут дом и скот? Нет, теперь ты стала собственностью. Будешь принадлежать моему мужу или любому, кому он тебя пожалует. Мне не особенно нравится слово «раб». Предпочитаю называть вас служанками, так, как именуются подобные тебе в твоей стране.