Глава 1

Келси решила продать себя как можно дороже. Место, которому суждено было стать свидетелем сделки, выглядело вполне прилично. Девушка отметила царящую в помещении чистоту и элегантность. Гостиная, куда ее сразу же провели, могла бы украсить любой известный ей особняк. Дорогое поместье в престижном районе Лондона деликатно именовалось «Домом Эроса». Это было царство порока.

Келси Лэнгтон не могла поверить, что она уже здесь. У самых дверей ее начало подташнивать от ужаса. Между тем она пришла сюда по своей воле. Никто не затаскивал ее силой, а она не визжала и не отбивалась.

Именно это и представлялось самым невероятным. Она сама со всем согласилась… Во всяком случае, с тем, что другого выхода нет. Семья нуждалась в деньгах, причем в немалых, иначе все могли оказаться на улице.

Если бы у нее было побольше времени!.. Брак по расчету представлялся куда более приемлемым вариантом. Но дядюшка Элиот, похоже, прав. Он заявил, что ни один состоятельный человек не станет жениться впопыхах. Супружеская жизнь — дело достаточно серьезное, чтобы кидаться в нее сломя голову.

Зато любовницу мужчины заводят, повинуясь минутному импульсу. При этом они прекрасного сознают, что любовница обходится ничуть не дешевле, а зачастую и гораздо дороже законной супруги. Существенное различие заключается в том, что от поспешно заведенной любовницы можно так же быстро и избавиться, избежав юридических проволочек и обязательного скандала.

Выход заключался в том, чтобы стать чьей-нибудь любовницей. Не женой. Келси знала многих, кто не задумываясь предложил бы ей руку и сердце; проблема заключалась в том, что никто из них не был достаточно богат, чтобы погасить долги дядюшки Элиота. Несколько юных красавцев ухаживали за ней в Кеттеринге еще до того, как случилась трагедия. Единственный человек с приличным достатком женился на своей дальней родственнице.

Все произошло очень быстро. Накануне вечером она спустилась на кухню, как всегда делала перед сном, чтобы согреть себе молока. Молоко помогало быстрее уснуть. Сон стал для Келси проблемой с того момента, когда она и сестренка Джин перебрались к тете Элизабет.

Бессонница не имела никакого отношения ни к тете, ни к жизни в новом доме. Элизабет была единственной сестрой их матери и любила своих племянниц, как родных дочерей; добрая женщина встретила девушек с распростертыми объятиями и окружила вниманием и заботой, в которых они так нуждались. Нет, причина бессонницы заключалась в другом: Келси терзали кошмары, яркие воспоминания и навязчивая мысль, что она могла предотвратить трагедию.

Несколько месяцев назад тетушка наконец заметила темные круги под глазами Келси. Тогда же она и порекомендовала племяннице пить перед сном теплое молоко.

Молоко действительно помогало…. в большинстве случаев. Оно стало ежевечерним ритуалом; обычно Келси никого не тревожила, поскольку в это время кухня уже была пуста. Но прошлой ночью…

Прошлой ночью на кухне оказался дядюшка Элиот. Вместо позднего ужина перед ним стояла бутылка спиртного. Келси никогда не видела, чтобы он выпивал более одного стакана вина, официально разрешенного тетей Элизабет к обеду.

Тетя относилась к выпивке осуждающе, и в доме, естественно, крепких напитков не держали. Как бы то ни было, Элиот где-то раздобыл бутылку и уже успел ее наполовину прикончить. Это подействовало на дядюшку самым невероятным образом. Он плакал. Тело его сотрясали беззвучные рыдания, плечи жалобно вздрагивали, а из глаз на стол капали слезы.

«Неудивительно, — подумала Келси, — что тетя Элизабет не держит в доме алкоголя…»

Но, как ей предстояло вскоре узнать, отнюдь не спиртное явилось причиной такого горя. Повернувшись спиной к двери и пребывая в полной уверенности в том, что никто его не потревожит, дядюшка собирался уйти из жизни.

Позже Келси нередко задумывалась, хватило бы ему мужества довести свой замысел до конца, если бы она в тот вечер незаметно удалилась. Он никогда не производил впечатления отважного мужчины. Обыкновенный общительный и жизнерадостный человек. Но именно появление племянницы подсказало дядюшке выход из свалившихся на него проблем. Ни при каких других обстоятельствах он не пришел бы к такому решению и уж совершенно точно — ничего подобного не пришло бы в голову Келси.

— Что случилось, дядя Элиот? — испуганно пролепетала девушка.

Он резко обернулся и увидел застывшую в дверях племянницу. На ней был ночной халат с высоким воротником, в руках она держала лампу, которую всегда брала с собой, когда отправлялась на кухню. Элиот не сразу пришел в себя. Затем голова дядюшки снова свалилась на руки, и он забормотал что-то неразборчивое, так что ей пришлось несколько раз переспрашивать.

Слегка приподняв голову, дядюшка произнес:

— Уходи, Келси, не надо, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

— Все в порядке, — мягко ответила она. — Может, мне стоит сходить за тетей Элизабет?

— Нет! — вырвалось у него так резко, что Келси вздрогнула. Уже спокойнее дядюшка добавил:

— Она не любит, когда я выпью… и… она ничего не знает.

— Не знает, что вы пьете?

Он медлил с ответом, но Келси решила, что именно это дядюшка и имел в виду. Членам семьи было известно, что дядюшка готов пойти на любые крайности, лишь бы уберечь жену от расстройств.

Элиот — крупный мужчина с резкими чертами лица и почти полностью поседевшими к пятидесяти годам волосами — никогда не отличался привлекательностью, даже в молодости, тем не менее Элизабет, более красивая из сестер, вышла за него замуж. Насколько было известно Келси, тетя до сих пор испытывала к мужу нежные чувства. За двадцать четыре года совместной жизни детей у них так и не появилось, может быть, поэтому тетушка Элизабет так любила племянниц.

Однажды мать обмолвилась, что тетя Элизабет и дядя Элиот много раз пытались завести ребенка, но ничего не вышло.

Конечно, Келси не полагалось слушать подобные разговоры, однако мама не сообразила, что она стоит достаточно близко. Келси много чего довелось услышать за свою жизнь. Как сокрушалась мама по поводу того, что Элизабет вышла за Элиота, простака без гроша за душой, в то время как за ней толпами бегали богатые красавцы… А Элиот, кроме всего прочего, занимался торговлей.

Но это касалось исключительно. Элизабет. Она всегда была защитницей невезучих, что, очевидно, и повлияло на ее выбор. А может, и нет. Мама частенько говаривала, что любовные поступки не поддаются объяснению, а сама любовь неподвластна ни логике, ни даже воле человека.

— ..Не знает, что мы разорены.

Келси растерянно сморгнула, ибо с того момента, когда она задала свой вопрос, прошло уже много времени. Подобного ответа девушка не ожидала. По правде говоря, она с трудом могла этому поверить. Дядюшкино пристрастие к выпивке вряд ли могло послужить причиной крушения семьи. Келси не раз наблюдала, как многие джентльмены, равно как и леди, напивались на вечерах, которые ей довелось посещать. Поэтому она решила ему не перечить.

— И вы, значит, устроили небольшой скандал?

— Скандал? — Теперь растерялся дядя. — Да, конечно, скандала не избежать. Элизабет никогда не простит мне то, что у нас заберут дом.

Келси обомлела, но в очередной раз сделала неверный вывод:

— Вы проиграли дом?

— Нет, с чего бы я стал делать такие глупости? Думаешь, я хочу закончить, как твой отец? А может, мне и впрямь стоило попробовать… Был бы хоть малейший шанс на удачу. А теперь нет даже его.

Келси окончательно растерялась и смутилась. Напоминание о грехах отца, а также о том, к чему они привели, заставило ее густо покраснеть.

Дядюшка Элиот, похоже, этого не заметил, и девушка промолвила:

— Я ничего не понимаю, дядя. Кто и почему должен забрать этот дом?

Он снова уронил голову на руки; стыд не позволял ему смотреть Келси в глаза. Тихим голосом дядюшка начал свой рассказ. Ей приходилось наклоняться и с отвращением вдыхать перегар виски, иначе она просто не разобрала бы большей части повествования. Под конец Келси не могла вымолвить ни слова.

Все было хуже, гораздо хуже, чем она только могла представить, более того, все поразительно напоминало случившееся с ее родителями, хотя их реакция была совершенно противоположной. Но Элиот не обладал достаточной силой воли, чтобы принять удар, затянуть пояс и начать все сначала.

Восемь месяцев назад, когда Келси и Джин перебрались жить к тете Элизабет, она была слишком потрясена утратой родителей, чтобы обращать внимание на что-либо еще. Ей даже не пришло в голову задуматься, почему дядя Элиот почти все время проводит дома.

Теперь выяснилось, что тетя с дядей посчитали лишним ставить племянниц в известность о том, что дядя Элиот потерял работу, на которой держался двадцать два года, и теперь не в состоянии найти ничего нового. Между тем они продолжали жить так, словно ничего не произошло. И даже взяли в дом два лишних рта, в то время как сами едва сводили концы с концами.

Келси не сомневалась, что тетя Элизабет даже приблизительно не знала размера их долга. Элиот жил в долг, что было обычной практикой в среде мелкопоместных дворян. Но столь же обычной практикой являлась и расплата с кредиторами, прежде чем дело попадет в суд. Не имея никаких источников дохода, Элиот делал все новые и новые долги. Наступил момент, когда обратиться стало не к кому. Положение стало безвыходным.

Нависла угроза над домом тети Элизабет, принадлежавшим нескольким поколениям семьи Келси. Тетя Элизабет унаследовала его как старшая сестра. Теперь кредиторы собирались забрать его за долги. Через три дня.

Вот почему Элиот решил напиться до бесчувствия, надеясь, что опьянение придаст ему решимости покончить с жизнью. Того, что должно было произойти в течение ближайших дней, он вынести не мог. Он был обязан обеспечить своих близких, во всяком случае, жену. А вместо этого…

Разумеется, самоубийство — не выход из создавшегося положения. Келси содрогнулась от ужаса, когда представила, как тяжело было бы тете вынести одновременно и похороны, и отчуждение имущества. Они с Джин уже пережили одно выселение. Однако в тот раз им было куда идти. Сейчас… Келси просто не могла этого допустить. Теперь ответственность за сестру несла она. Она отвечала за правильное воспитание Джин и за нормальную крышу над ее головой. А значит…

Келси не могла вспомнить, как зародилась идея выставить ее на аукцион любовниц. Кажется, Элиот первым упомянул о том, что не раз думал, как бы повыгоднее отдать ее замуж, но так долго оттягивал нужный разговор, что время уже ушло. Вопрос требовал серьезного подхода и за три дня не решался.

Возможно, язык дядюшки развязался под действием винных паров; так или иначе Элиот продолжал бубнить и поведал племяннице историю своего друга. Много лет назад с ним приключилось такое же несчастье. Он должен был потерять все, но его дочь спасла семью, продав себя старому распутнику, который выложил за ее девственность хорошие деньги.

Затем, не переводя дыхания, Элиот вспомнил старого приятеля, у которого он пытался выяснить, не заинтересует ли его молодая невеста. Ответ был таков: «С женитьбой ничего не выйдет, а вот от новой любовницы я не откажусь. Приплачу тебе несколько фунтов, если она захочет…"

Таким образом от жен разговор перешел на любовниц и на то, как хорошо готовы платить состоятельные лорды за свеженькую девушку, которой могли бы похвастать перед друзьями.

Дядюшка умело заронил семя, намекнув Келси на возможный выход из положения и не попросив напрямую о жертве. Разговор о любовницах и без того поверг ее в шоковое состояние. Но еще больше девушку тревожило положение в целом, и главное, как это все повлияет на Джин. Келси с отчаянием поняла, что шансы сестры на достойное замужество могут запросто свестись к нулю.

Возможно, ей и удастся найти работу, однако заработная плата вряд ли позволит им вырваться из нищеты, тем более что теперь на Келси ляжет забота о всей семье. Она не могла представить, чтобы тетя Элизабет стала где-нибудь работать, а дядюшка Элиот наглядно продемонстрировал свое ничтожество и доказал, что полагаться на него нельзя.

Именно видение просящей милостыню сестренки и побудило Келси прошептать окаменевшими от ужаса губами:

— Знаете ли вы человека, который согласился бы… хорошо заплатить, если я стану его любовницей?

Элиот встрепенулся. Казалось, с души его свалилось огромное бремя.

— Нет, такого человека я не знаю, но в Лондоне есть дом, который посещают состоятельные господа. Там тебе могут предложить хороший выбор.

Келси застыла, все еще сомневаясь в правильности своего решения. От волнения ее слегка подташнивало, и все же другого выхода, похоже, не существовало. Элиота прошиб пот, прежде чем она согласно кивнула.

Он тут же принялся успокаивать племянницу, как будто что-то еще могло ее успокоить.

— В этом нет ничего плохого, Келси, поверь мне. Женщина может заработать таким образом приличные деньги, а потом, если у нее достанет сообразительности, остановиться… и даже выйти замуж, если ей того захочется.

В его словах не было ни капли правды, и они оба это знали. Подобный поступок напрочь перечеркивал для Келси возможность удачного замужества. Позорное пятно пристанет к ней до конца жизни, навсегда закроет путь в приличное общество. Но в этом случае по крайней мере у сестры может быть достойное будущее.

По-прежнему пребывая в шоковом состоянии, Келси с трудом произнесла:

— Сами расскажете обо всем тете Элизабет.

— Нет! Нет! Она не должна ничего знать. Она никогда этого не допустит. Уверен, ты сумеешь придумать разумную причину своему отсутствию.

Как? Ей придется заботиться и об этом тоже? Когда она с трудом заставляет себя осмыслить весь ужас ее нынешнего положения?.. Келси захотелось самой допить стоящую на столе бутылку виски.

Пришлось придумать следующее. Келси объявила тете Элизабет, что получила письмо от подруги из Кеттеринга: Анна очень серьезно заболела. Доктора не надеются на благоприятный исход. Разумеется, Келси должна ехать ухаживать за подругой. Сопровождать ее вызвался дядюшка Элиот.

Элизабет ничего не заподозрила. Бледность Келси объяснялась тревогой за подругу. И даже Джин, благослови ее Господь, не стала донимать сестру расспросами, поскольку не знала подруги с таким именем. С другой стороны. Джин сильно повзрослела за прошедший год. Семейные трагедии обладают свойством прерывать детство, иногда насовсем. В какой-то момент Келси захотелось, чтобы ее двенадцатилетняя сестренка о чем-нибудь ее спросила. Однако Джин все еще пребывала в трауре.

Но как объяснить, что из Кеттеринга она уже не вернется? Об этом надо будет думать потом. Не известно, доведется ли ей вообще еще раз увидеть сестру и тетю Элизабет. Осмелится ли она на такое, если вскроется правда? Келси знала только одно: с этого момента все для нее пойдет по-другому.

Глава 2

— Идемте, дорогая, пора.

Келси уставилась на высокого тощего человека, стоявшего в дверном проеме. Ей велели называть его Лонни. Это было единственное имя, которое ей назвали вчера, в момент передачи. Он являлся владельцем дома и должен был продать ее по наивысшей цене.

Ничто в облике Лонни не указывало на плотоядного греховодника. Он одевался как обычный лорд. Приятно выглядел. Изъяснялся вежливо, во всяком случае, при дядюшке Элиоте. Правда, как только дядюшка уехал, речь Лонни утратила изысканность, что свидетельствовало о его истинной сути. Как бы то ни было, он по-прежнему оставался заботлив и внимателен.

Он объяснил Келси, что за нее будут заплачены огромные деньги. Условия договора не позволяют ей разорвать отношения по собственной воле. Купивший ее господин получает гарантию, что за свои деньги он будет пользоваться девушкой, пока ему не надоест.

С последним ей пришлось согласиться, хотя это походило на рабство. Келси предстояло жить с человеком, независимо оттого, нравится он ей или нет, хорошо он с ней обращается или плохо, до тех пор, пока он сам не потеряет к ней интерес.

— А если я все-таки порву отношения? — осмелилась она на вопрос.

— Думаю, дорогуша, вы не обрадуетесь, когда узнаете, что произойдет в этом случае. — От тона собеседника Келси стало не по себе. Затем он добавил уже спокойнее, словно она заранее знала все подробности:

— Я выступаю гарантом всех заключенных через меня сделок. И не могу допустить, чтобы моя репутация пострадала из-за каприза девчонки, которой вдруг разонравились условия контракта. Если бы такое происходило, у меня не осталось бы ни одного клиента.

— И много вы уже совершили сделок?

— Это четвертая. Большинство попавших в аналогичную ситуацию людей успевают вовремя выдать своих дочек за богатых господ и таким образом решают свои материальные проблемы. К сожалению, ваш дядюшка не сумел вас выгодно пристроить. На мой взгляд, на любовницу вы не тянете.

Келси не знала, воспринимать ли это как комплимент или как оскорбление, и ответила просто:

— Дядюшка объяснил, что для устройства женитьбы у нас не оставалось времени.

— Да, но все равно жаль. Ладно, пора спать. Завтра вечером вас представят. Мне еще надо разослать уведомления господам, которых это дело может заинтересовать. Одна из моих девушек одолжит вам подходящую для такой встречи одежду. Любовница должна походить на любовницу, а не на сестру. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. — При этом он окинул ее критическим взглядом. — Ваш ансамбль смотрится вполне прилично, дорогая, но он больше подходит к вечернему чаепитию в саду. А может, вы привезли одежду с собой?

Келси пришлось отрицательно покачать головой. Ее по-настоящему смутило то, что она, оказывается, похожа на… леди.

Лонни вздохнул.

— Ладно, что-нибудь придумаем, не волнуйтесь. — С этими словами он проводил ее из гостиной в комнатку наверху, где ей предстояло провести ночь.

Как и весь дом, комната была обставлена со вкусом, и Келси вежливо произнесла:

— Очень мило.

— А вы ожидали увидеть нечто вульгарное? — Лонни улыбнулся, прочитав ее мысли. — Я выдерживаю стиль, дорогуша. Давно доказано, что люди охотнее расстаются с деньгами, если это происходит в привычной обстановке. — Он рассмеялся. — Низшие сословия не в состоянии оплачивать мои услуги. Их денег не хватает даже на то, чтобы переступить порог.

— Понятно, — пробормотала Келси, хотя на самом деле окончательно запуталась. Она слышала, что мужчины готовы заниматься этим в любом месте. Доказательством сему служили множество заведений с дурной репутацией, разбросанных по всему Лондону. Похоже, ей просто довелось попасть в дорогое место.

Прежде чем оставить ее одну, Лонни еще раз подчеркнул:

— Надеюсь, вы в самом деле понимаете суть заключаемого вами соглашения и то, чем оно отличается от подобных сделок?

— Да.

— И то, что лично вы не получите ничего, кроме тех подарков, которые пожелает сделать вам ваш любовник?

Келси кивнула, но Лонни, очевидно, хотел полной ясности.

— Мы начнем с суммы, необходимой для погашения долгов. Ее получит ваш дядя. Все, что сверху, делится между ним и мною, как организатором сделки. Вы не получите ни пенни.

Келси знала условия и неустанно молилась, чтобы за нее заплатили побольше. Семья должна на что-то жить, пока дядюшка не найдет новую работу. В противном случае ее жертва будет означать лишь временную отсрочку катастрофы. По дороге в Лондон Элиот клятвенно обещал ей устроиться на работу.

Между тем Келси тревожил размер дядюшкиного долга, и она поинтересовалась:

— Вы в самом деле считаете, что найдутся люди, которые заплатят такую сумму?

— О да! — уверенно ответил Лонни. — А на что еще им тратить свои тысячи? Скачки, женщины и карты — вот главные статьи расходов наших набобов. Я с радостью удовлетворяю два запроса из трех и готов потакать любому их пороку, кроме убийства.

— Любому пороку? Лонни рассмеялся.

— Вы будете поражены, дорогуша, когда узнаете, чего могут пожелать эти лорды… и леди. Одна графиня приезжает сюда как минимум два раза в месяц и платит за то, чтобы я знакомил ее со знатными лордами, которые бы отходили ее плетью. Без увечий, разумеется, но в остальном обращались бы с ней, как с недостойной рабыней. Она приезжает в маске, никто никогда не видел ее лица. Господа, которых я к ней посылаю, уверены, что это одна из моих девочек. Я бы и сам с удовольствием оказал ей эту услугу, выглядит она не менее аппетитно, чем вы, детка, но ей нужно другое. Ее заводит то, что она их прекрасно знает, а они не подозревают, с кем имеют дело. Потом она встречается с ними на вечеринках, танцует, играет в карты и при этом вспоминает об их грязных страстишках.

Келси густо покраснела и на время лишилась дара речи. Чтобы люди вытворяли такие вещи, да еще платили за это деньги… Вот уж что никогда бы не пришло ей в голову!

Взглянув на нее, Лонни презрительно процедил:

— Пора привыкать к подобным разговорам, детка. И хватит по каждому поводу заливаться краской. С этого дня твоя работа заключается в том, чтобы удовлетворять желания мужчин, которые платят тебе за удовольствие, понятно? С любовницей мужчина позволяет себе то, чего никогда не сделает с женой. Для этого и существуют любовницы. Я пришлю к тебе одну девочку, она тебя просветит. Похоже, твой дядюшка решил не утруждать себя лишними объяснениями.

Спустя некоторое время в комнату Келси действительно заглянула хорошенькая девушка по имени Мэй. Она принесла ей прозрачный халатик и принялась рассказывать об интимной жизни. Беседа затянулась на несколько часов. Мэй коснулась всего, начиная от способов предупреждения беременности и заканчивая самыми невероятными способами ублажения мужчины. Она рассказала, как их надо возбуждать и как добиваться от них желаемого. Пожалуй, Лонни предпочел бы, чтобы последнего Келси не знала, но Мэй, судя по всему, прониклась к ней сочувствием и поделилась своими секретами.

Услышанное мало походило на краткую беседу о любви и замужестве, которую провела с Келси мать, когда девушке исполнилось семнадцать лет. Тот разговор произошел более года назад. Со свойственной ей прямотой мать объяснила, откуда берутся дети, после чего резко перешла на другую тему, словно они не были до кончиков пальцев смущены предыдущей.

На прощание Мэй дала совет:

— Не забывай, что тебя скорее всего купит женатый мужчина. Любовница нужна ему по той простой причине, что жена его не удовлетворяет. Хочешь верь, хочешь нет, но встречаются типы, которые никогда не видели своих жен голыми. Между тем любой тебе скажет… любой из моих знакомых, во всяком случае… что мужчины обожают разглядывать обнаженных женщин. Подари мужчине радость, которой его лишили дома, и он будет тобой восхищаться.

И вот время пришло. Келси, в рубиновом платье с глубоким вырезом, едва не дрожала от страха.

Открыв дверь, Лонни бросил на девушку одобрительный… весьма одобрительный взгляд. То, что он явно остался доволен, ничуть Келси не обрадовало.

К лучшему или нет, но сегодня должно было решиться ее будущее. При помощи человека, который согласится заплатить за нее больше других. При этом совсем не обязательно, чтобы и он ей понравился. Это она прекрасно понимала.

Лонни спускался по лестнице рядом с ней. Услышав гул голосов, Келси сообразила, что внизу собралась целая толпа. Она замедлила шаг, и Лонни пришлось тянуть девушку за собой. Хуже всего было то, что они направлялись не в гостиную, где можно было бы в привычной обстановке познакомиться с гостями и хоть немного с ними побеседовать, а к огромному игральному залу.

Когда Келси окончательно застыла, Лонни прошипел ей в ухо:

— Эти люди собрались вовсе не из-за тебя. Они пришли поиграть или получить другие удовольствия. Но я давно заметил, что чем больше зрителей, тем солиднее ставки. Для большинства это очередное зрелище, что тоже неплохо влияет на бизнес.

Прежде чем Келси сообразила, что сейчас произойдет, он поднял ее и поставил на стол, успев шепотом предупредить:

— Стой здесь и старайся выглядеть соблазнительной.

Соблазнительной! Легко сказать, когда ее парализовало от страха и унижения. Поскольку большинство собравшихся, как сказал Лонни, пришли по другой причине, ему пришлось сделать небольшое объявление:

— Прошу минуту внимания, господа! У нас состоится весьма необычный аукцион.

Слово «аукцион» всегда вызывает интерес. Так произошло и на сей раз. Спустя несколько секунд в зале воцарилась полная тишина.

— Те, кто вполне удовлетворен своей интимной жизнью, могут спокойно продолжать игру. Аукцион не для вас. Но людям, стремящимся к новизне, я предлагаю воплощение… зардевшейся от смущения прелести. — В зале послышались смешки, поскольку лицо Келси и в самом деле стало одного цвета с ее платьем. — Не просто попробовать, господа, но приобрести в собственность на неограниченно долгое время. С учетом подобной привилегии торг начнется с десяти тысяч фунтов.

Мужчины возбужденно загудели. Провозглашенная Лонни сумма заметно накалила атмосферу.

— Даже моя старуха на столько не тянет, — выкрикнул кто-то, и зал взорвался хохотом.

— Не одолжите ли мне десять тысяч, Питер?

— Изготовлена из чистого золота, а?

— Пять сотен и ни фунта больше! — донесся пьяный выкрик.

Лонни терпеливо выслушал с десяток подобных реплик, после чего положил им конец:

— Поскольку сей маленький бриллиант разыгрывается на аукционе, купивший ее человек сам решит, как долго он намерен ею владеть. Месяц, год, вечность… выбор останется за ним. Этот пункт будет специально оговорен в договоре продажи. Так что смелее, джентльмены! Кто станет счастливчиком? Кто первым отведает лакомый кусочек?

Келси была окончательно шокирована. Когда ей сказали, что ее «представят» господам, она вообразила, что ее действительно познакомят с каждым в отдельности и она получит возможность переговорить с ними, после чего решившие участвовать в аукционе передадут Лонни свои предложения.

Ей и в голову не могло прийти, что все будет происходить столь откровенно. Боже милосердный, да если бы она знала, что ее выставят на продажу посреди целой толпы мужчин…

Неожиданно сквозь гул голосов пробился чей-то выкрик:

— Я плачу стартовую цену.

Келси испуганно посмотрела в зал и увидела испитое, усталое лицо. Ей показалось, что она теряет сознание.

Глава 3

— И зачем, спрашивается, надо было тащиться в такую даль? — проворчал лорд Персиваль Алден. — У Анджелы ничуть не хуже, от Уайта до нее рукой подать, и девочки там привыкли к нормальному беспутству.

Дерек Мэлори засмеялся и подмигнул своему кузену Джереми. Все трое вошли в фойе.

— Разве бывает нормальное беспутство? По-моему, это определение само себе противоречит.

Временами Перси говорил весьма неожиданные вещи, но он, как и Николас Эден, еще со школьной скамьи являлся ближайшим другом Дерека. За это ему и прощались двусмысленные высказывания. Последнее время Ник все реже общался со старыми приятелями, а после того, как кузина Дерека Регина прочно приковала его к себе брачными узами, старался избегать совместного посещения злачных мест. Дерек с радостью принял Ника в семью, хотя твердо верил, что до тридцати лет жениться не следует. Ему же до намеченного срока оставалось еще пять долгих лет.

Два его младших дяди. Тони и Джеймс, собственным примером демонстрировали глубокую мудрость этого утверждения. В свое время они были самыми прославленными повесами Лондона, кутили напропалую, жгли свечу с двух концов и завели семьи лишь после тридцати. Незаконнорожденный сын Джеймса — Джереми, которому недавно стукнуло восемнадцать, в счет не шел, поскольку был зачат вне брака, как, впрочем, и сам Дерек. Кроме того, дядя Джеймс лишь несколько лет назад узнал о его существовании.

— Это как сказать, — со всей серьезностью отреагировал на замечание Джереми. — Я предаюсь распутству, как и все прочие, и считаю это нормальным.

— Ты понял, что я имел в виду, — откликнулся Перси и с тревогой оглядел фойе и лестницу, словно ожидал увидеть самого дьявола. — Это место облюбовали извращенцы.

Дерек пренебрежительно поднял золотистую бровь.

— Я нередко сюда заглядываю, Перси, чтобы поиграть и уединиться с обитательницей одной из комнаток на втором этаже. Должен сказать, ничего необычного здесь не заметно. Да и люди приходят почти все знакомые.

— Я не утверждаю, что сюда ходят только извращенцы. Мы же, например, тоже здесь!

— Хочешь сказать, что мы нормальные? — не удержался Джереми. — Клянусь дьяволом…

— Успокойся, старик, — едва сдерживая смех, вмешался Дерек. — Похоже, наш друг настроен совершенно серьезно.

— Именно так, — для пущей убедительности кивнул Перси. — Говорят, здесь можно удовлетворить любой, самый дикий каприз. После того как я увидел у входа экипаж лорда Эшфорда, я готов в это поверить. Не иначе, здешние девушки любят, чтобы их приковывали цепями.

При упоминании имени Эшфорда благодушное настроение Дерека и Джереми пропало. Им уже доводилось сталкиваться с этим типом. Несколько месяцев назад трое друзей прогуливались по берегу, когда из окна таверны раздались дикие женские вопли.

— Уж не его ли я не так давно избил до бесчувствия? — поинтересовался Джереми.

— Позволь сделать небольшое уточнение, приятель, — откликнулся Перси. — До бесчувствия этого малого избил Дерек. Причем так разошелся, что нам не дал даже подойти. Хотя, если не ошибаюсь, после того как Эшфорд потерял сознание, ты пару раз его пнул. Верно?

— Приятно слышать, — пробурчал Джереми. — Здорово же я, очевидно, набрался, если забыл такие детали.

— Мы все тогда были хороши. И слава Богу, а то бы точно прикончили этого негодяя.

— Лучшего он и не заслуживал, — пробормотал Дерек. — Мерзавец окончательно спятил. Нормальный человек не способен на подобную жестокость.

— Полностью с тобой согласен, — сказал Перси и шепотом добавил:

— Я слышал, что без крови он не может даже… ну, ты меня понял.

Дерек разразился хохотом. Лучший способ поднять настроение — послушать Перси.

— Опомнись, дружище! Мы в самом скандальном борделе города. Здесь не пристало церемониться с выражениями.