Джоанна ЛИНДСЕЙ
      СЕРЕБРЯНЫЙ АНГЕЛ
      ТОМ 2
      Глава 25
      В коридоре, неподалеку от входа в спальню дея, ее ожидал евнух, который неподвижно сидел, скрестив по-турецки ноги. При виде Шантель он мгновенно вскочил, и девушка узнала в нем Кадара. Непонятно было, удивила ли его поспешность, с которой она выскочила из комнаты.
      - Я отведу вас к моему хозяину, - просто сказал нубиец.
      Она кивнула. Хорошо хоть он не задает вопросов. Хаджи непременно начнет расспрашивать. Предчувствуя неприятный разговор, Шантель по дороге в гарем едва передвигала ноги.
      Кадар привел ее в апартаменты Софии, где главный евнух, ожидая ее возвращения, коротал время в приятной беседе. Увидеть ее так скоро он явно не ожидал.
      - Значит, он и в самом деле был страшно нетерпелив, Шахар?
      Шантель, съежившись, застыла в дверях, неприятно удивленная раздавшимся при ее появлении смехом Софии. Пытаясь хоть как-то скрыть смятение, она перебирала пальцами жемчужные бусы на своей шее. А не поможет ли этот жемчуг уйти от ответа на заданный вопрос?
      - Не могли бы вы вернуть это лалле Рахин и поблагодарить ее от меня?
      Хаджи-ага взял жемчуг, но на уловку Шантель увернуться от разговора не поддался.
      - Все было нормально, Шахар? Чтобы избежать встречи с его проницательным взглядом, девушка пониже опустила голову.
      - Мне бы не хотелось говорить об этом. Это главному евнуху было понятно. Он решил, что Шахар взволнована сейчас из-за потери девственности.
      - Хорошо. Можешь идти к себе и отдыхать. Возможно, мы сможем поговорить попозже.
      Лучше всего, конечно, чтобы этого разговора не было вовсе, но сейчас по крайней мере следовало поторопиться с уходом, пока Хаджи не передумал и не спросил еще чего-нибудь. По дороге в свою комнату Шантель начала бить дрожь. Войдя, она первым делом приказала Адамме уйти, затем, не раздеваясь, бросилась на постель. Дрожь усиливалась.
      Боже, что же она наделала? Не будет ли следующим, кто появится в ее дверях, палач? Стоит ли эта дурацкая невинность жизни? Конечно, нет. Ведь у нее уже был случай убедиться, что она в состоянии пережить эту потерю. Тогда, на корабле, она была уверена, что ее изнасиловали. И что же? Было стыдно и противно, но конца света не произошло. А сейчас может произойти, по крайней мере для нее уж точно. Он так разгневался! "...если она станет сопротивляться и рассердит Джамиля... Были женщины, которых казнили и за менее серьезные проступки". Другие женщины Джамиля, или Рахин тогда говорила о женщинах вообще? Если первое, то ее слова имеют сейчас прямое отношение к Шантель. Она сделала то, что, как ее предупреждали, не следовало делать ни в коем случае. Она отказала своему господину и хозяину в праве обладать ее телом. "..если она станет сопротивляться и рассердит дея..." Она сопротивлялась и рассердила!
      Глупо, так глупо! Если бы можно было сейчас вернуть время назад, она бы исправила произошедшее. Значит, он, по-твоему, жестокий, бессердечный варвар! Значит, ты его презираешь? А чем грозит это тебе самой, подумала? Но уже невозможно не только вернуться в прошлое, но и просто пойти к дею. Выйти из гарема она имеет право только тогда, когда он сам ее призовет, а ему вряд ли захочется видеть ее еще раз. Зачем Джамилю та, которая считает его отвратительным, если так много женщин буквально обожают его?
      Наверное, и сейчас одна из них лежит с ним в постели. Шантель, несмотря на свою наивность, смогла понять, что означает твердая выпуклость между его ног, которую она ощущала, сидя на коленях дея. Он не будет долго ждать, чтобы удовлетворить свою страсть. Из-за того, что ему не удалось уже сделать это в результате ее дурацкого сопротивления, он, конечно, страшно зол на нее.
      Даже если он и не прикажет ее убить, а только как-то накажет за сегодняшнее, вряд ли ей доведется увидеть дея еще раз. Ведь она прямо в лицо осмелилась сказать, что именно ему отказывает как мужчине. Видимо, ей действительно суждено погибнуть в этом ужасном дворце жалкой, всеми забытой и покинутой. Девушка горько заплакала.
      Через полчаса, когда в ее комнату влетела Рахин, слезы, однако, просохли. Шантель просто выплакала их и забылась в каком-то полусне. Неожиданно разбуженная шумным появлением матери дея, она никак не могла понять, что происходит.
      - Глупое дитя! За все время, что я здесь, мне еще не приходилось встречаться с таким полнейшим отсутствием элементарного инстинкта самосохранения, - кричала мать дея. Но увидев, как побледнела нашедшая в этих словах подтверждение своим страхам Шантель, она перешла на более спокойный тон:
      - Не дрожи так. Ты пока не умрешь, если ты это хотела услышать. Джамилю вообще можно будет сказать, что ты тяжело заболела. Со временем он перестанет сердиться, поскольку ничто ему не будет напоминать о твоей дерзости.
      - Я.., я не могу пойти на это.
      - Не говори ерунды, Шахар. Может, ты и в самом деле такая наивная дура, но я-то нет. Разве тебя не предупреждали? Однако ты вздумала отказать Джамилю в том, что ему принадлежит по праву. Он так взбешен, что забыл обо всем и ускакал из дворца. Ускакал! А все из-за того, что ты почему-то вообразила себя слишком хорошей для дея Барики!
      - Это не так, - попробовала возразить девушка.
      - Не так? Ты не считаешь себя лучше других? Но почти все женщины гарема приходили к моему сыну невинными, и ни одна из них не вела себя с ним, как ты. Что, твоя девственность более ценна?
      - Нет. Конечно, нет.
      - Так почему же ты с ней так носишься? - опять закричала Рахин, гнев которой усилился при мысли об угрожающей сейчас Джамилю опасности. - Ты забыла, что ты здесь не в гостях, а навсегда. Единственный мужчина, который может коснуться тебя, - мой сын. Если ты думаешь, что ему захочется этого после сегодняшнего, то ошибаешься.
      - Я понимаю, - прошептала Шантель.
      - Да? Тогда ты должна понимать и то, что больше не сможешь украшать своим присутствием этот дом. Естественно, без тебя придется обойтись и двору фавориток, куда ты имела все шансы перебраться. Остается кухня. Посмотрим, не покажется ли она тебе более привлекательной.
      - В этом и будет заключаться мое наказание?
      - В этом отныне будет заключаться твоя жизнь, да и то лишь при том условии, что Джамиль забудет о твоей дерзости. Впрочем, ему еще надо вернуться во дворец. Если с ним что-то случится, твоя жизнь пойдет в уплату за то, что ты толкнула его на безрассудство.
      ***
      Дерек как одержимый скакал по полю. Не сдерживаемый хозяином Чистокровный получил наконец возможность показать, на какую резвость он способен в галопе.
      Граф не позаботился даже о том, чтобы одеться, успев лишь автоматически сунуть ноги в сапоги для верховой езды. Тем более он не подумал о панике, которую вызовет его внезапный отъезд. Ему было просто необходимо вырваться как можно быстрее из дворца, убежать прочь все равно куда. Нужен был перерыв в исполнении ставшей вдруг тяжелой для него роли брата. Сейчас он был снова только Дереком, который хочет вдохнуть свежего воздуха, ощутить, как развеваются на ветру его волосы, почувствовать под собой вздрагивающий круп несущегося вперед благородного животного. Только это могло ему помочь не сделать то, о чем он потом будет постоянно сожалеть. Он ведь уже чуть было не приказал вернуть Шахар, чтобы взять ее силой.
      Черт бы побрал силу воли этой девчонки! Об нее разбились весь его опыт, все врожденное искусство обольщения. Черт бы побрал Джамиля, сумевшего внушить ей такое отвращение! Ведь она наслаждалась поцелуями, таяла в его руках, отдавала себя в его власть, делала то, что хотел он. Дерек не мог обмануться в своих ощущениях: в те моменты, когда девушка теряла над собой контроль, и проявлялась ее истинная натура. Забывая о недоверии и ненависти, Шахар превращалась в по-настоящему страстную женщину.
      Вот только мгновения эти продолжались недолго. Малейшая неосторожность с его стороны тут же рождала бешеное сопротивление, и она заранее отказывалась от тех удовольствий, которые могла бы получить. Эта раздражительная красавица буквально переполнена общеизвестным английским свойством - ни за что никому не уступать. Разве смогла бы на ее месте так упорно держаться представительница какого-либо другого народа? Конечно, нет. Только англичан как раз безнадежная ситуация заставляет собрать все их силы в кулак.
      Поле закончилось. Перед Дереком расстилалась пустыня. Он заставил жеребца перейти на шаг, а потом и вовсе остановился, наслаждаясь видом бескрайнего песчаного моря, такого красивого сейчас, при свете луны. Граф наконец сумел если и не успокоиться до конца, то по крайней мере придать своим мыслям более упорядоченный ход. И тут он вдруг понял, что сердится не только на Шахар, но на самого себя. Он ведь и сам осуждал в других эту похотливую нетерпимость, которая обуяла его сегодня. Чего же ждать от девушки? Ее реакция была вполне естественной. Тем более если принять во внимание, что она девственница. О, если бы он имел возможность объяснить, что заботится не только о собственном удовлетворении, но и о ее пользе. Тогда бы она непременно ответила на его ухаживания, может быть, даже почувствовала благодарность.
      Рассказать правду, к сожалению, он не может ни при каких обстоятельствах. Мысль о том, как трудно будет сломить ее сопротивление без этого, привела его в отчаяние. Он ведь так жаждет ее. Еще неизвестно, как долго он сможет сдерживать себя. Удастся ли выдержать до конца? Правда, в его распоряжении есть множество других женщин, с которыми он может переспать в любую минуту. Но ему-то нужна именно Шахар! Вряд ли какая-то другая сможет полностью удовлетворить его, пока он не получит ее. К черту полумеры! Придется ждать.
      Пока он может встретиться со своими тремя сестрами по отцу и многочисленными племянниками и племянницами. Заодно и проверит, насколько удается ему роль Джамиля. Они уже давно ждут приглашения. Почему бы ему не принять их сейчас, а не переносить это на потом? Шахар в любом случае необходимо побыть в одиночестве, чтобы как следует подумать над тем, стоит ли сердить дея. Если страх породит в ней покорность, он не будет препятствовать ее выражению, однако и еще сильнее запугивать девушку не собирается. Потом он сумеет доказать ей, что бояться вовсе не стоило.
      Решив так, Дерек повернул коня в сторону города. Не проскакав и нескольких ярдов, он заметил впереди силуэты двух своих охранников. Граф усмехнулся. Настроение наконец улучшилось: как далеко здешним лошадкам до английского скакуна, потомка победителей множества соревнований. Наслаждение от того, что он заставляет других глотать пыль его коня, было в крови Дерека.
      Раскаяния, которое по идее он должен был чувствовать из-за своего безрассудного поступка, граф не испытывал. Ему требовалось побыть наедине со звездами и с собой, чтобы уравновесить свою горячность бесстрастным спокойствием ночного неба. Об опасности, которая ему угрожала, он заботился меньше всего. Был даже момент, когда ему хотелось встретить убийцу и испытать боль. Но сейчас, успокоившись и собравшись, он уже полностью избавился от этого вызванного нервным срывом желания. Настораживало то, что он вообще мог так думать. Это означало, что впервые в жизни влечение к женщине оказалось сильнее его рассудительности.
      Дерек придержал поводья. Сейчас, подъехав поближе к всадникам, он увидел, что они одеты в какие-то серые балахоны, а не в зеленую униформу, обычную для дворцовой охраны. Граф нахмурился, предчувствуя недоброе. Неужели именно сейчас исполнилось его желание встретить хоть нескольких из врагов Джамиля? Страха он не испытывал, но приходилось сожалеть, что, отправившись в эту рискованную прогулку, он не захватил хоть какое-нибудь оружие. Охваченный горячкой, он совершенно не мог тогда ни о чем думать. Совершенно непростительная глупость для человека, столько раз пересекавшего Ла-Манш в качестве шпиона Маршалла. Старина Марш пришел бы в ужас, узнай он о такой оплошности своего агента и друга.
      Всадники приближались, не сдерживая своих коней, и это было явным подтверждением того, что следует готовиться к схватке. Видимо, самым правильным сейчас было бы оторваться от них. Догнать его белого жеребца шансов у них не было никаких. Но Дерек не тронулся с места.
      Решение было принято в ту самую долю секунды, когда кривая сабля, рассекая воздух, приближалась к его голове. Граф уже сообразил, что нападавшие не догадались атаковать его с двух сторон одновременно, и это несколько повышало его шансы. В самый последний момент он резко склонил голову, и первый всадник, разрубив воздух над ним, по инерции проскакал дальше. Второй, тут же появившийся на его месте, попытался в прыжке выбить Дерека из седла. Граф встретил его ударом ноги в грудь, таким сильным, что тело бедняги на мгновение зависло в воздухе. Отчаянно пытаясь сохранить равновесие и одновременно силясь вздохнуть разбитой грудью, он выронил из рук свое оружие.
      Его временная неспособность к нападению позволила Дереку вновь сосредоточить внимание на первом убийце. Тот как раз развернулся для нового нападения. Через мгновение, когда их разделяли лишь несколько ярдов, Дерек резко поднял Чистокровного на дыбы и ослабил поводья в самый момент столкновения. Раздавшийся вслед за этим хруст подтвердил, что копыта жеребца достали врага. Пострадала и лошадь нападавшего. Животное, споткнувшись, присело на передние ноги, и убийца перелетел через его голову. Судя по всему, подняться ему пока было не под силу. Он распластался на земле и громко кричал от боли, прижав руку к правому плечу.
      Теперь можно заняться и вторым. Но, обернувшись в его сторону, Дерек только улыбнулся: неясные контуры врага маячили уже далеко от места схватки. Граф спешился, поднял оброненную им кривую саблю и подошел к лежащему на земле. Испуганный молодой убийца что-то лепетал, моля о пощаде. Дерек, впрочем, и не думал его пока убивать. Гораздо полезнее привезти покушавшегося во дворец и передать Омару. Кто знает, может быть, именно этому известно больше, чем тем, кого удалось захватить при попытках убить дея и его гонцов ранее.
      Молниеносным движением граф ударил рукояткой сабли по покрытой тюрбаном голове. Бормотание смолкло. Дерек направился к доставшейся ему в качестве трофея лошади, которая уже поднялась на ноги и послушно стояла в стороне, пощипывая травку. Осмотр показал, что животное ранено при падении, но не настолько сильно, чтобы быть не в состоянии доставить пленного в город. Дерек решил, что воспользуется этим. Ну а если расчет не оправдается, то он просто привяжет захваченного убийцу к Чистокровному и приволочет его этим более варварским способом. В конце концов, почему он должен церемониться с тем, кто только что покушался на его собственную жизнь?
      Глава 26
      Никто из рабынь не знал точно, почему Шахар вдруг оказалась среди них. Кто-то встретил ее со злорадством, иные с сочувствием, третьи просто старались избегать общения с новенькой. Сама она по их реакции поняла только то, что наложницу королевского гарема до сих пор работать на кухню не отправляли никогда. Услышанные обрывки разговоров свидетельствовали также о том, что все здесь считают совершенно недоступным пониманию ее нежелание стать фавориткой дея. Каждая женщина во дворце готова была сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как-то угодить ему. Неудивительно поэтому, что необычным в глазах окружающих выглядело не столько наказание, которому ее подвергли, сколько причина, его вызвавшая.
      В лучшем случае ее считали чудачкой, совершившей из-за глупых капризов немыслимый проступок. О Боже, это же абсурд какой-то! Ничего плохого, как полагала сама Шантель, она не сделала. Правда, еще два дня назад она сама сожалела о своем поступке. О, как она была напугана, когда ее провели по похожим на пещеры бесчисленным кухонным помещениям и она увидела главную повариху, которой отныне ей предстояло подчиняться. Крупная властная женщина, взглянув на нее, презрительно отвернулась, пробормотав только, что вряд ли дождется какой-либо помощи от такой бледной и тощей работницы.
      Но еще более сильный страх девушка испытала раньше, после той короткой перепалки с Рахин. Мать дея сказала, что жизни Джамиля угрожает опасность из-за его внезапного отъезда из дворца. Почему это опасно, Шантель не знала, но с ужасом осознавала, что причиной его отъезда была она, а значит, и отвечать в случае несчастья с ним придется ей. Очевидно, если Джамиль не вернется, ее казнят.
      О том, что с деем ничего не случилось, Шантель, естественно, сообщить никто не догадался, и в ту страшную ночь она не сомкнула глаз. О счастливом исходе ночного приключения Джамиля она узнала на следующий день от служанки второй его жены Науры. Та, пробегая через кухню, не преминула громко объявить, что ее хозяйка приглашена вечером к господину. Новость вызвала почему-то сильное возмущение у Шантель. Она даже сама удивилась такой реакции, объяснив ее в конце концов тем, что, как оказалось, она попусту промучилась всю ночь. Рахин могла бы по крайней мере еще вечером сообщить, что жизни девушки больше ничто не угрожает. Это же элементарная порядочность, и то, что она не собиралась отменять наказания, оправданием не является.
      Мысль о том, что ее раздражение связано еще и с намерением Джамиля провести ночь с одной из его жен, девушка тут же прогнала прочь. Он может устраивать мерзкие оргии с кем угодно, лишь бы от нее самой не требовали участия в них. Сделал ее кухонной рабыней и веселится, предаваясь привычному разврату! Конечно, Рахин была права - о Шахар в этом дворце скоро забудут.
      Ну и хорошо. Это же как раз то, о чем она мечтала, разве нет? Ей же хотелось быть кем угодно, только не наложницей. Беда только в том, что первые дни здесь она уже побывала в положении наложницы, и ее появление на кухне вызывает у многих ревнивое злорадство. Слава Богу, хоть не у всех. Мать Адаммы, например, которую Шантель вчера встретила, оказалась такой же милой и приветливой, как и дочь.
      Файоло, как звали нигерийку, была очень красива и выглядела почти ровесницей Адаммы. Она не смущаясь поведала, что ее изнасиловали в тринадцать лет, именно тогда на нее стали обращать внимание дворцовые стражники. То, что рабыни, работающие на кухне, имели доступ и в другие части дворца, было приятной новостью для Шантель, которую она взяла на заметку. Правда, главная повариха вскоре разочаровала ее, проворчав, что девушка, по распоряжению Рахин, подобной свободы передвижения лишена.
      Большая комната с холодным полом стала ее тюрьмой, а соломенный тюфяк спальней. Интересно, знает ли об этом Джамиль? Конечно. Он сам скорее всего и послал ее сюда, успев отдать распоряжение, прежде чем выскочить из дворца. Ведь если бы выбирать наказание было поручено Рахин, Шантель вероятнее всего избили бы. Уж слишком рассержена была на нее тогда мать дея. Нет, безусловно, только Джамиль мог загнать ее на кухню, рассчитывая, что это удручит ее больше любого другого наказания. Он думает, что девушке будет трудно лишиться окружавших ее в гареме комфорта и заботы, и она станет покорной. Ха! Как бы не так! Благодаря его наказанию она добилась того, к чему стремилась. Теперь она почти вне досягаемости для него. Ну конечно, не совсем так, но он ведь непременно забудет о ней через , некоторое время. Как Шантель могла убедиться, огромное количество женщин вокруг буквально молятся, чтобы дей обратил на них внимание. Зачем ему снова мучиться с упрямой Шахар?
      Не само ли Небо послало ей помощь? Конечно, работа на кухне не самое приятное занятие, но благодаря своему пребыванию у тетушки Элен Шантель с ней знакома. Они же готовили себе пищу сами. Ворчливая, всегда готовая накричать и сделать выговор повариха, безусловно, не родная тетя и, наверное, не лучший начальник. Но самые тяжелые задания и смертельная усталость не очень большая плата за уверенность, что тебя не позовут для постельных утех ненавистного господина. Ради освобождения от страха Шантель готова смириться и с насмешками окружающих, и с их враждебностью, и с обрекающими на тяжкий труд понуканиями главной поварихи. К тому же из кухонь гораздо проще убежать, чем из гарема, где охраняется каждая дверь. Впрочем, до этого пока далеко. Прежде следует освоиться здесь, дать другим привыкнуть к своему присутствию, а уж избавившись от всеобщего внимания, можно будет строить и планы спасения.
      Вчера был обычный рабочий день, и на кухне было полно рабынь помимо Шантель. Тем не менее у нее не было ни одной свободной минутки. Приготовление пищи для наложниц и фавориток дея заняло все ее время без остатка. От Файоло девушка узнала, что только на кухне, где готовят еду для евнухов, работы так же много, как у них. А лучше всего тем, кто работает на кухне лаллы Рахин. Они готовят пищу только для одной матери дея. А вот евнухов в три раза больше, чем женщин, за которыми они наблюдают.
      - А стражники и рабы? - поинтересовалась девушка. - Разве их не больше, чем евнухов?
      - Во много раз, - ответила нигерийка. - Но пищу для них готовят самую простую, а это занимает гораздо меньше времени.
      Сегодня Шантель узнала, как много требуется для того, чтобы приготовить одно сложное блюдо всего на десять человек. Называлось оно мишуй. Ее разбудили до рассвета и послали помочь Файоло подготовить для жарки молодого барашка.
      До сих пор девушке приходилось иметь дело только с готовым, разделанным уже мясом, принесенным с рынка. Сейчас же подготовка началась с того, что Файоло всадила нож в сонную артерию живого барашка. При одном виде брызнувшей крови Шантель почувствовала тошноту, и желудок ее освободился от съеденного на завтрак. Хорошо хоть, что после этого у нее оказалось немного времени, чтобы прийти в себя - надо было подождать, пока из тушки вытечет вся кровь. Но затем настала очередь следующей операции: нигерийка прорезала отверстие на сгибе задней ноги барашка, и его натянутая кожа ослабла. Борясь с новыми позывами тошноты, Шантель отвернулась; Файоло тем временем дула в проделанную дырку, пока воздух не достиг передних ног туши и не сделал ее туго надутой.
      Нигерийка пожалела девушку и сама освежевала барашка, но тут вмешалась главная повариха, которая лично проследила за тем, чтобы Шахар приняла участие, в извлечении и промывании внутренностей, а затем в очистке черепа и копыт. В результате Шантель вырвало еще дважды под добродушный смех окружающих. Наконец туша барашка была готова. Ее насадили целиком на вертел и начали жарить, поворачивая на медленном огне и сдабривая солидными порциями оливкового масла.
      Для того чтобы барашек покрылся хрустящей корочкой и стал сочным, потребовалось часов пять. Это, однако, вовсе не означало, что у Шантель появилась передышка. Ее немедленно направили помогать резать верблюжатину для тадркина - блюда, представляющего из себя толстые куски тушеного мяса, которое обычно ели руками. Файоло в это время занималась кускусом - кушаньем из манной крупы и цыпленка, к которому подавали два отдельных соуса: одним смачивали манную лепешку, другим поливали блюдо целиком. Соусы готовились тут же: их доводили до пастообразного состояния, смешивая овощи и добавляя специи.
      Но больше всего времени ушло у Шантель на помощь главной поварихе в приготовлении бетилы, которой надлежало завершиться пиру десяти. За всю свою жизнь девушка даже не слышала о блюде, состоящем из такого огромного числа компонентов. Требовалось целых три фунта сливочного масла, тридцать яиц, шесть голубей, двенадцать унций сахара, четыре фунта муки, фунт миндальных орехов и еще в определенных пропорциях корица, имбирь, стручковый перец, лук, шафран и кориандр. Все это в конце концов превращалось в огромный слоеный пирог, состоящий из ста четырех коржей, покрытый разнообразной начинкой.
      Бетилу готовили целый день. Шантель подключили к изготовлению коржей, правда, только после полудня, когда одна из выполнявших эту работу рабынь потеряла от духоты сознание. За несколько часов напряженного труда под наблюдением главной поварихи Шантель получила от нее всего лишь два замечания, оба справедливых: два раза у нее в руках ломался тонкий корж, и она пыталась незаметно отбросить его в сторону. Файоло, вся работа которой в тот момент заключалась в наблюдении за жарящимся барашком, попыталась было поменяться с ней местами, но уж тут последовал гораздо более строгий окрик начальницы. Поначалу Шантель отнесла желание главной поварихи побольше загрузить ее работой сегодня на счет злобного характера великанши. Выяснилось, однако, что причина была иной. Девушка неожиданно услышала, как одна из работающих рядом женщин, хихикая, рассказывала о специальном распоряжении Науры. Оказывается, вторая жена дея строго-настрого приказала, чтобы в приготовлении всех заказанных для ее пира блюд обязательно участвовала Шахар. Пир Наура устраивает для дея, а присутствовать на нем, помимо него самого, должны только жены и фаворитки.
      Первое, о чем пожалела Шантель, узнав обо всем этом, было то, что в руках у нее нет пузырька с ядом. Но к тому времени, когда пир начался, ей хотелось уже только одного - добраться поскорее до своего тюфяка. Девушка с трудом передвигала ноги, ее волосы и одежда насквозь пропитались потом, глаза закрывались сами собой, голова кружилась то ли от жары, то ли от голода. Возможность перекусить у кухонных рабынь появилась лишь к вечеру, когда они закончили готовить пищу для всех обитательниц гарема. К этому времени Шантель слишком устала, чтобы притронуться к пище.
      Прямо на кухне она не упала только потому, что после приготовления блюд, заказанных Наурой, главная повариха не стала заставлять ее участвовать в оставшейся работе, а отпустила спать. То ли в душе этой крупной ворчливой женщины шевельнулась жалость, то ли она просто поняла, что сделать еще что-то Шахар уже не в состоянии. Впрочем, самой Шантель было не до обдумывания причин. Собрав остаток сил, она с, трудом доплелась до тюфяка и, коснувшись его, мгновенно забылась.
      Последняя мысль, мелькнувшая в ее мозгу, прежде чем она погрузилась в тяжелый сон, была о второй жене Джамиля. Не доставило бы Науре большее удовольствие, если бы на ее пиру подали не несчастного барашка, а зажаренную на вертеле Шахар? Возможно, жена дея даже сама бы согласилась приготовить такое блюдо. Да и гости с удовольствием бы помогли, в первую очередь Джамиль.
      Глава 27
      - С такой вытянутой физиономией, Хаджи, тебя даже страшно впускать, произнесла вместо приветствия удивленная Рахин, взглянув на появившегося в дверях старинного приятеля. - Неужели Джамилю не понравился устроенный Наурой сюрприз?
      - Он казался довольным.
      - Но не настолько, чтобы говорить об улучшении настроения?
      - Да нет, он был в отличном расположении духа, - проговорил главный евнух и кряхтя уселся на подушку рядом с Рахин.
      Мать дея вздохнула. Из-за того, что Хаджи не давал вразумительных объяснений своего недоумения, она уже начинала сердиться.
      - Ну так рожай поскорее. Что там случилось такого неожиданного?
      - Он спросил, почему Шахар не присутствует на пиру вместе с другими.
      - Что? - вскрикнула Рахин. - Но он же должен знать, что наложница не может считаться фавориткой, если не заслужила такого права в его постели.
      - Он, конечно, знает это, Рахин. Но вся нынешняя ситуация совершенно необычна, согласись. Никогда раньше новая рабыня не возвращалась девственницей после вызова к дею. Похоже, он почему-то считает, что сама его встреча с Шахар изменила ее статус, независимо от странного результата.
      - Вопреки всем обычаям?
      - Сдается, что да.
      - Но разве он не понимает, сколько возмущений и обид это вызовет у других женщин? Ты хоть пытался объяснить ему?
      - Конечно.
      - И?
      - Он сказал, что сегодня же вечером устранит препятствие для повышения ее статуса.
      - О нет! - простонала Рахин. - А о нас он подумал? Неужели он может считать, что я никак не накажу девушку, которая так рассердила его. Он же как безумный выскочил тогда из дворца, рискуя жизнью. Только по милости Аллаха и благодаря собственному опыту он вернулся невредимым. И что же, следовало оставить Шахар нежиться в комфорте в ожидании его следующего вызова? Он должен бы знать меня лучше!
      - Не исключено, что, обдумывая все прочее, он просто упустил из виду возможность ее наказания...
      - Возможность! - взвизгнула Рахин. - Да это же естественно, что провинившаяся девушка должна быть наказана. Меня удивило, что он сам об этом не распорядился.
      - А не означало ли это, что нам не следовало торопиться? Джамиль не наказал ее, а ведь буквально накануне он показал, насколько скор на расправу и при меньшем проступке. Это должно было по крайней мере заставить нас сомневаться...
      - Однако тогда ты был полностью согласен с моим решением!
      - Да, да. Я не отказываюсь. К тому же что сделано, то сделано. Да и на кухне она пробыла всего два дня. Что уж такого страшного могло с ней случиться за это время?
      - Но он ничего не знает. Или ты осмелился все-таки сказать ему, куда я ее послала? Хаджи покачал головой.
      - А может, Шахар ему тоже ничего не скажет? - спросил он с надеждой.
      - Не рассчитывай на это, Хаджи. Я должна поговорить с ним об этом сама.
      - Не глупи, Рахин. Зачем трясти кувшин, если он и без того закипит? Если она расскажет ему, это и так произойдет очень скоро. Какой смысл тебе вызывать на себя его гнев раньше времени? Ведь ты действовала прежде всего исходя из его интересов. А вдруг эти несколько дней сделают девушку более покладистой? Тогда он скорее должен благодарить, а не сердиться на тебя.
      - Дай-то Бог, - вздохнула Рахин. - Но меня тревожит еще и то, что с той самой минуты, как увидел ее, Джамиль прямо перестал быть самим собой. Он стал совершенно непредсказуем в своих поступках.
      - В данное время это совсем неплохо, - заметил главный евнух. - Если даже мы не знаем, что он может сделать в следующий момент, то его враги и подавно. Он уже удивил их в позапрошлую ночь.
      - К сожалению, Омар ничего не смог узнать от этого головореза, которого Джамиль приволок с собой. Я до сих пор вздрагиваю, как только подумаю, что они могли убить его. У него ведь даже не было оружия, Хаджи! Ну разве раньше он уезжал из дворца без оружия?
      - Это лишь подтверждает лишний раз, как сильно он увлекся этой девушкой. До какой степени он расстроился из-за нее! Думаю, впредь нам надо держать себя с ней предельно внимательно.
      - Я с удовольствием прослежу за тем, чтобы у нее было все, что она захочет, если она заслужит того, - сказала с заметным раздражением мать дея. Но я не собираюсь менять мою линию поведения с женщинами гарема, даже если сам дей решил изменить свою.
      Хаджи только покачал головой, размышляя о ее упрямстве. Но без него Рахин не была бы Рахин.
      - По-моему, для начала тебе следует позаботиться о том, чтобы сохранять свое прославленное самообладание, когда дело касается этой девушки. Похоже, она единственная, кроме твоего сына, кто способен вывести из себя мать дея.
      Главный евнух улыбнулся, услышав в ответ нечто напоминающее рычание. Но его собеседница быстро взяла себя в руки, и раздражение тут же уступило место обычным заботам.
      - Полагаю, ты не сидел без дела и уже распорядился, чтобы ее отвели в бани?
      - Конечно. Пир наверняка продолжится еще несколько часов.
      - Мы снова вынуждены творить чудеса. Что ж, попробуем. Какого цвета одежду ты для нее подобрал?
      - Голубого. Это успокоит ее нервы и смягчит его раздражение, если ему вновь суждено возникнуть, да избави нас от этого Аллах.
      Губы Рахин наконец шевельнулись в некоем подобии улыбки.
      - И раз уж ты сумел так прекрасно позаботиться обо всем этом, пойду-ка я за своими сапфирами. Они должны подойти к выбранному тобой наряду. Будем надеяться, что к следующему разу, когда дей призовет ее к себе, у Шахар будут уже собственные драгоценности.
      - Ну вот, хоть твое отношение к происходящему слегка улучшилось, Рахин.
      - Будем просить Небо, чтобы и ее тоже.
      Но Небо их мольбы, как видно, не услышало, в чем они убедились уже через несколько минут. На полпути от хаммама они увидели спешащую им навстречу рабыню.
      - Поспешите, лалла! - выкрикнула она, тяжело дыша от быстрого бега и чуть не плача от страха. - У Кадара едва хватает сил, чтобы сдерживать англичанку, не причиняя ей вреда!
      - Сдерживать? Зачем?
      - Она дерется с ним, лалла! Рахин помрачнела.
      - Неужто какой-то дурак сказал ей, что ее хочет видеть дей?
      Испуганное выражение лица рабыни было самым красноречивым ответом.
      - Не стоит их винить, Рахин, - рассудительно сказал Хаджи, лицо которого, впрочем, тоже стало мрачнее тучи. - Ведь помимо всего прочего, это большая честь - принимать участие...
      - Весь гарем знает, почему ее отправили на кухню! Здесь ничто невозможно сохранить в тайне. - Мать дея усилием воли заставила себя успокоиться и, вздохнув, заговорила уже своим обычным тоном:
      - Ладно, не будем вешать нос. Что сделано, то сделано. Есть надежда, что она будет посговорчивее на этот раз. - Затем, обращаясь непосредственно к Хаджи, она добавила:
      - Лучше принеси побыстрее что-нибудь, что может успокоить ее. В любом случае мы должны подготовить ее к встрече с Джамилем. Стоять и молчать нам некогда. Иди, встретимся в хаммаме.
      Рахин продолжила свой путь. К счастью, был уже вечер, и поэтому в банях сейчас находились лишь несколько служительниц. То, что предстало ее глазам, очень походило на любовные объятия. Правда, Шахар стояла спиной к Кадару, но он обвил ее руками, прижимая к своей груди, и склонил голову к самому ее уху, что-то нашептывая. Иллюзия, однако, сразу исчезла, когда Рахин повнимательнее взглянула на руки евнуха, с явным усилием сдерживающие запястья девушки: они все были в мелких царапинах. Два глубоких красных следа от ногтей виднелись и на черной коже его щеки. Лицо самой Шахар пылало. Она явно изо всех сил пыталась вырваться, не слушая успокаивающие слова, которые шептал ей Кадар.
      - Так, значит, мы опять надумали бунтовать, не так ли?
      Шантель посмотрела прямо в лицо матери дея и, нисколько не смущаясь читавшимся на нем осуждением, огрызнулась:
      - Идите к черту, мадам.
      - Ого! - Рахин щелкнула языком. - Но я думаю, нам не стоит продолжать обмен подобными аргументами. Последствия сопротивления твоему хозяину тебе известны. Ничего не изменилось.
      - Моего так называемого хозяина здесь нет. Но будь он здесь, можете мне поверить, черт побери, я бы...
      Завершить слишком опасную фразу не дал Кадар, так сдавивший грудь Шантель своими ручищами, что у той перехватило дыхание. Подойдя вплотную, Рахим приподняла пальцами подбородок девушки. Сузившиеся от ярости фиалковые глаза, смотревшие на мать дея, досказали то, что их обладательница не смогла выразить с помощью слов.
      - Как я вижу, ошибки ничему не научили тебя. Неужели ты не хочешь вернуться в более приятные для жизни условия?
      - Нет! Никогда! - выкрикнула Шантель. - Вы же сказали, что он забудет обо мне, - добавила она, как бы уличая собеседницу.
      - Боюсь, что я приняла желаемое за действительное, - парировала мать дея.
      - А что случится, если я окажу ему сопротивление и на этот раз?
      - Честно говоря, не знаю, дорогая. Ты уже достаточно испытала его терпение. А Джамиль не из тех, кто привык долго ждать того, чего он хочет.
      - Это тоже нехорошо, - произнесла девушка с таким мастерским сарказмом, что даже Рахин хмыкнула. Шантель же продолжала глумиться:
      - Но я теперь просто не пойду. Скажите ему, что я упала в котел с тушеным мясом и утонула.
      - Не будь смешной, дитя. Ты же прекрасно знаешь, что у тебя...
      - Нет выбора? - перебила Шантель. - Как бы не так! Вы говорите это, потому что должны доставить меня к нему. Но клянусь, как только он положит на меня свою лапу, его глаза я тоже украшу синяками.
      - Тоже? - произнесла ошеломленная Рахин, внимательнее приглядываясь к евнуху. Тот попытался изобразить на лице некое подобие улыбки. - Значит, Кадар, то, что я вижу у тебя под глазами, - это и есть "украшение" от Шахар?
      Нубиец стоически промолчал. Но за него говорила подозрительная припухлость, отчетливо заметная на одной стороне лица, правда, "синяком" ее благодаря черной коже назвать, пожалуй, было нельзя. Удивленная мать дея повернулась к девушке.
      - Ты все еще полна неожиданностей, Шахар! И сюрпризы твои сами по себе не кончатся, насколько я понимаю. Я права?
      - Конечно, - ответил из-за ее спины главный евнух. Услышанного для него было достаточно, чтобы понять, что Рахин уже догадалась о сделанном им. Хаджи все-таки решился опоить девушку, прежде чем отправить ее к дею. Вообще в таких случаях мать дея была противницей применения наркотических средств. Да, собственно, в этом и не было необходимости с тех пор, как на трон взошел Джамиль. Чтобы окончательно доказать ей, что иного выхода не было, главный евнух продемонстрировал еще один метод успокоения - страх.
      - Поскольку мы в любом случае обязаны доставить ее к Джамилю, - мрачно произнес Хаджи, - не стоит ли нам дать ей попробовать вкус палочных ударов по пяткам?
      Угроза, как он и предполагал, не помогла. Шантель, устремив на него неподвижный взгляд, закричала:
      - Ну так давайте же, вперед! Я согласна на все, что вы сделаете со мной, черт побери! Все, что вы можете придумать, не будет хуже, чем подчиниться этому чудовищу, которому вы все здесь поклоняетесь, этому двуличному растлителю, этому кровавому ти...
      Конец слова застрял у нее в горле вместе с вуалью, которую засунул в него в качестве кляпа Хаджи. Шантель при этом с такой силой стиснула зубы, что, окажись у нее во рту не ткань, а стекло, она в момент бы разгрызла его и порезалась. Но в этот раз единственным пострадавшим оказался главный евнух. Девушка резко отпрянула назад, пытаясь высвободиться, и чуть не упала. Удерживая равновесие, она дернула ногой, угодив ею в голень Хаджи. Тот вскрикнул от боли и повалился на спину.
      - Ты ублю.., ублюдок, - выплюнула Шантель оскорбление вместе с остатками вуали и медленно закрыла глаза. Затем вдруг снова открыла их и прошипела:
      - Черт бы вас всех... - Ресницы опять опустились.
      Рахин в тревоге схватила руку главного евнуха: было очевидно, что глаза девушки закрываются помимо ее воли.
      - Ради Аллаха, какую дозу ты подлил ей? Это средство еще никогда не действовало так быстро! Хаджи тоже встревожился.
      - Не большую, чем необходимо.
      - А ты учел, что она такая хрупкая?
      - Хрупкая? - Хаджи нахмурился, поглаживая ушибленную ногу. - Сейчас мне кажется, что я слишком поторопился, приняв ее худобу за признак слабости. По сравнению...
      - Простите за то, что перебиваю вас, хозяин, - вмешался в разговор Кадар, почувствовавший, что тело Шантель совершенно ослабло в его руках, - но я слышал от одной кухонной рабыни, что эта девушка готовила сегодня пищу для пира дея от рассвета до самого заката. Когда я пришел к ним, чтобы забрать Шахар, она спала в уголке без задних ног, несмотря на то, что не менее дюжины женщин шумели, болтая и расхаживая по комнате.
      - О Аллах, и после этого она смогла бороться со мною, будто демон, - с оттенком восхищения произнес Хаджи. - Откуда у нее взялись силы?
      - Она англичанка! - сказала Рахин так, будто это было ответом на все вопросы.
      Главный евнух с раздражением вздохнул, уловив гордость, прозвучавшую в словах старой подруги.
      - Англичанка она или нет, не думаю, что она очень долго останется без сознания, несмотря на изнеможение. Воля этой девушки слишком сильна, чтобы не справиться с обычной усталостью, даже усиленной моим успокаивающим средством. Сейчас нам лучше всего действовать решительно и, пока она не сопротивляется, помыть ее и приготовить к встрече с деем.
      Хаджи кивком головы дал указание Кадару, и тот понес Шантель в ближайшее помещение, в котором имелась ванна. За ним поспешили служительницы хаммама и насмерть перепуганная Адамма со своими косметическими принадлежностями в руках.
      - Подготовить нам ее сейчас, конечно, легче, - сказала Рахин, - но ты уверен, что Джамиль не рассердится, когда поймет, в каком состоянии ее привели?
      - Мы дадим ей кофе покрепче, он слегка нейтрализует действие зелья, предложил Хаджи, сам не очень веря в то, что говорит.
      - Думаешь, это поможет?
      - Должно, - ответил главный евнух, молясь про себя, чтоб так оно и оказалось в действительности.
      Уверенности, прозвучавшей в его ответах, хватило по крайней мере на то, чтобы успокоить Рахин, и ее мысли приняли другое направление.
      - Что ж, воспользуемся заодно этой возможностью, чтобы наконец избавить ее тело от оставшихся волос. Слава Аллаху, что в прошлый раз Джамиль не успел зайти так далеко, чтобы обнаружить этот грех...
      - Рахин, - перебил ее главный евнух, - он зашел так далеко. Он сам спрашивал меня, как она сумела сохранить свои кудряшки между ног.
      - И ты рассказал ему?
      Хаджи кивнул. Судя по его виду, главный евнух был смущен.
      - Дей при этом весело смеялся!
      - Смеялся оттого, что ему было весело? - Брови Рахин удивленно приподнялись.
      Главный евнух нахмурился, посчитав реакцию на свое сообщение слишком легкомысленной.
      - Да, так как ему было весело, - повторил он. - А потом особо предупредил меня, чтобы ее серебряные кудряшки были оставлены в покое.
      - Но это же запрещено, - вымолвила Рахин, искренне недоумевая по поводу того, что могло развеселить Джамиля.
      - Нет ничего, что было бы запрещено дею, - напомнил Хаджи.
      - Но другие женщины увидят это, когда будут мыться с ней рядом.
      - Естественно, и сами начнут отращивать волосы, стремясь не отстать от новой фаворитки. Мать дея вздохнула.
      - И ты в самом деле думаешь, что Шахар станет его первой икбаль?
      Хаджи на мгновение задумался, поджав губы.
      - Если Джамиль в гневе не убьет ее раньше, чем переспит с ней, так и будет, - уверенно ответил он затем.
      Глава 28
      В длинном широком коридоре, по которому они шли, Шантель пришлось крепко поддерживать под оба локтя. Казалось, что ноги ее двигались по какому-то собственному, не имеющему отношения к хозяйке, разумению, но саму девушку это нисколько не беспокоило. Спроси ее сейчас, куда они идут, она бы не смогла ответить и на этот вопрос. В данный момент ей это было совершенно безразлично. Мысли перескакивали с одного незначительного предмета на другой, а порою и вовсе тонули в какой-то вязкой тьме - в эти мгновения Шантель в буквальном смысле слова спала на ходу.
      Кофе, который силком влили ей в горло, взбодрил ее лишь настолько, чтобы она вышла из состояния полного забытья и стала способной двигаться. Сопровождающие довольно сильно потрясли девушку у дверей спальни дея и несколько раз повторили, что они пришли. Но и это не вызвало у нее ни страха, ни интереса. Когда ее опускали на колени, Шантель попыталась было вспомнить, кто такой Джамиль, но лишь до того, как ее голова коснулась пола. Почувствовав опору, она вновь погрузилась в сон.
      Дерек полагал, что Шахар не поднимает головы, ожидая, пока выйдут Хаджи и Кадар. Но прошло уже несколько минут с тех пор, когда они, кланяясь, удалились из комнаты, а девушка оставалась совершенно неподвижной. Граф вздохнул, подумав, что придется начинать все сначала - медленно и осторожно добиваться каждой уступки с ее стороны. Но, с другой стороны, было бы глупо надеяться, что сегодня он сможет начать с того состояния, на котором завершилась их первая встреча, как бы ни хотелось этого его телу.
      - Ты можешь подняться, Шахар.., а в дальнейшем тебе вообще не обязательно опускаться передо мной на колени. Я скажу об этом Хаджи.
      Такой привилегией из всех женщин гарема пользовалась лишь Шила. Даруя ее Шахар, Дерек, конечно, надеялся хоть на какой-то ответ. Но девушка оставалась неподвижной.
      - Шахар, - снова позвал он. Реакция была та же. Лишь после еще одного более громкого оклика она проявила признаки жизни - Что? - проговорила Шахар совершенно безразличным тоном, поднимаясь. Вставала она, видимо, слишком поспешно и, не удержавшись, снова упала. Дереку это показалось странным. Еще больше он изумился, когда услышал, как не сумевшая встать девушка залилась смехом и воскликнула:
      - О, что же это со мной происходит?
      Дерек молча подошел и, подав руку, помог ей встать. Она приняла помощь немедленно, удивив его еще больше, и вновь засмеялась.
      - Сердечно благодарю вас, сэр.
      - Не стоит. Добро пожаловать, - растерянно ответил граф, вглядываясь в ее лицо. - С тобой все в порядке?
      - Не может быть лучше, - промолвила почти весело девушка, да еще и улыбнулась при этом.
      У Дерека перехватило дыхание. Он протянул руку и нежно повел пальцем вокруг ее рта. Но Шахар, почувствовав прикосновение, отвернула голову.
      - Да что вы... Вы сами-то понимаете, что делаете? - раздраженно произнесла она, дергая плечом, чтобы сбросить его руку.
      Он отступил на шаг, но тут же вынужден был вернуться, так как девушка вновь покачнулась. Заняв наконец устойчивое положение, она забыла о недавнем раздражении и снова засмеялась.
      - Однако мне... Я какая-то неуклюжая сегодня, так? По-моему, мне необходимо сейчас сесть...
      Она стала обводить комнату взглядом, покачиваясь почему-то при этом в разные стороны, и Дереку приходилось пребывать в постоянной готовности, чтобы в случае необходимости поддержать ее. Вдруг глаза ее остановились на нем, и она, склонив голову поближе, доверительно зашептала:
      - Очень не хотелось бы говорить вам об этом, сэр, но вам совершенно необходимо срочно пригласить мебельщика. Ни единого стула... Как же так? Куда, я вас спрашиваю, я могу себя усадить?
      Дерек, брови которого совсем сошлись от удивления, решился проверить мелькнувшую догадку.
      - А может, тебе для этого подойдет кровать?
      - Ни в коем случае! - с прежним возмущением произнесла Шахар. - Что скажет об этом тетушка Элен?
      Это было последней каплей. Схватив девушку за руку, он буквально бросил ее на кровать. Она лишь негромко взвизгнула, а уже через мгновение закрыла глаза и поудобнее устроилась на мягком матрасе. Склонившись, Дерек смотрел на ровно задышавшую Шахар почти с испугом.
      - О нет, не засыпай, - бормотал он, тряся ее за плечи. - Посмотри на меня! - резко скомандовал он через несколько секунд и, когда она наконец очнулась, спросил:
      - Ты знаешь, кто я такой?
      С полминуты девушка рассеянно глядела на него, как бы изучая, потом произнесла:
      - Да.
      Все это графу не нравилось.
      - Так кто же я?
      - Ты - та кровожадная холодная рыба, которая осуждает невинных женщин на судьбу, худшую, чем...
      Сказано это было совершенно безразличным тоном, без малейших признаков враждебности. И все-таки он положил руку на рот девушки, заставив ее замолчать. Боже, будь сейчас на его месте Джамиль, он бы не задумываясь ударил ее еще до того, как она произнесла слово "кровожадная", не обращая внимания на состояние Шахар.
      Глаза ее между тем опять закрылись. Он отошел, неслышно ругаясь и стараясь взять себя в руки. Затем снова схватил ее и начал трясти.
      - Что, черт побери, ты приняла, рассчитывая облегчить то, что тебе предстоит? - спрашивал он, уже не пытаясь скрыть гнев. - Отвечай же, будь все проклято!
      Шантель растерянно моргала.
      - Приняла?
      - Не пытайся водить меня за нос, женщина! Я хочу знать, что ты выпила и кто дал тебе зелье! Вопросы, судя по всему, ее рассердили.
      - Вы обвиняете меня в том, что я пьяна, сэр? Я должна поставить вас в известность, что...
      Дерек буквально зарычал, отбегая от кровати. Из-за распиравшей его ярости он лишь с большим трудом вспомнил несколько жестов из знакомого ему с детства языка немых. Когда это наконец удалось, он послал одного из телохранителей за главным евнухом.
      В ожидании Хаджи граф ходил по комнате, изрыгая поток самых нелестных эпитетов в адрес окружающих и себя самого. Его разгоряченный взгляд то и дело упирался в Шахар. Ее это, впрочем, нисколько не тревожило, поскольку она опять спала. У Дерека было чувство, похожее на то, что испытывает человек, к которому предательски подкрались сзади и, обхватив шею, лишили возможности сопротивляться. Как же она смогла решиться ускользнуть от него таким способом? А если бы на его месте сейчас был Джамиль? О Боже! Да он бы приказал содрать с нее кожу за такую наглость! Да и с ее сообщников тоже ведь кто-то помог ей в этой дурацкой затее. Он еще больше рассердился на Шахар, представив, какому риску она себя подвергла. Упрямая маленькая дура!
      Вбежавший в спальню запыхавшийся Хаджи взглянул на распластавшуюся Шантель, тело которой наполовину свесилось с кровати, затем на смертельно бледное лицо дея и повалился на колени.
      - Необходимо было сделать это, мой господин. Клянусь! Она была буквально вне себя, и мы боялись, что она что-нибудь с собой сделает. Я дал ей совсем немного зелья, лишь для того, чтобы она успокоилась. Я же не знал, что она к тому времени уже утомилась так сильно...
      - Значит, она не сама придумала это?
      - Нет, Джамиль, нет. Вся ответственность лежит на мне...
      - А почему она была вне себя, как ты выразился? Только сейчас, когда был задан этот вопрос, Хаджи решился перевести дыхание. Дей отвел от него свой тяжелый, неподвижный сейчас взгляд. Но раздраженное выражение его лица все равно не предвещало ничего хорошего. Главный евнух знал, как скор бывает на расправу Джамиль, когда сердится, а в последнее время его гнев вызывали самые незначительные проступки. Хаджи очень опасался, что как раз ответ на заданный вопрос и станет той каплей, которая переполнит чашу терпения господина.
      - Вам не понравится причина, - начал старик, пытаясь хоть этим предупреждением смягчить ожидаемую реакцию.
      - А я и не рассчитываю на то, что понравится. Рассказывай тем не менее... Впрочем, погоди. Я и сам могу догадаться.
      Он бросил еще один злобный взгляд на девушку и позвал слугу. Тот, к счастью, появился немедленно.
      - Принеси коньяка, и побольше. - Заметив удивление, мелькнувшее в глазах Хаджи, Джамиль добавил:
      - Мне необходимо немного выпить. - В том, что это ему действительно необходимо, у Дерека не было сомнений.
      Боже, расчет на то, что страх сделает Шахар более покладистой, обернулся вовсе неожиданным результатом. А может, она просто больше не боится его? Наверное, ему следовало все-таки просто наказать ее, не очень строго, конечно, а не отпустить тогда в гарем просто так. Не возомнила ли она из-за того, что ей ничего не сделают за сопротивление дею? Но, проклятье, он чувствовал, что вообще не в состоянии отдать распоряжение даже о самом незначительном наказании для нее. Ведь он, если быть справедливым, не имел права винить девушку за ее отвращение к нему: оно было естественным после того, что проделал в ее присутствии Джамиль. То, что с ней встречался не Джамиль, а Дерек, значения не имело - она этого просто не знала.
      - Сукин сын! - произнес он неожиданно для самого себя вслух.
      - Мой господин?
      - О, поднимайся, Хаджи, - стараясь исправить свою оплошность, заговорил Дерек. - Ты уже слишком стар, чтобы елозить по полу на коленях.
      Растерянный главный евнух встал, теперь уже совершенно не понимая настроения Джамиля. Ко всему прочему, еще и коньяк. До этого нынешний дей никогда не прикладывался к спиртному. Вот его сводный брат Махмуд грешил этим. Об этом все знают, так же как и то, что под влиянием выпивки он часто приказывал казнить совершенно невинных людей. Мустафа тоже иногда выпивал, когда состарился, но всегда умеренно. Однако сам Джамиль? То, что дей затребовал коньяк в количестве, способном довести его до бессознательного состояния, удивляло даже необычностью самого поступка. Старый евнух опасался, что Джамиль находится на грани нервного срыва, грозящего при его характере самыми непредсказуемыми последствиями. Да и не странно ли услышать от совершенно непьющего человека, что он нуждается в коньяке...
      - Позвольте мне привести Шилу, мой господин. Она сможет облегчить...
      - Нет, - резко оборвал его Дерек. - Я хочу сейчас только эту. - Он махнул рукой в сторону Шахар. При этом он автоматически взглянул на девушку. Вид ее неподвижного, раскинувшегося на кровати тела вызвал в нем новый приступ злости. - Значит, она даже не смогла дождаться встречи со мной, чтобы продемонстрировать свое глупое упрямство. Хаджи? Ты знал, что англичанки так упрямы? - спросил он, поворачиваясь к главному евнуху, и хрипло рассмеялся, увидев его смущенное лицо. - Ах да, конечно. Я чуть не забыл, что ты все эти годы провел рядом с самой упрямой из англичанок, не так ли?
      Защищать Рахин Хаджи не стал, думая совсем о другом.
      - Присутствие Шахар раздражает вас, мой господин. Давайте я заберу ее.
      - Она останется.
      Последние слова были произнесены тоном, не оставляющим возможности возразить.
      - Конечно, мой господин.
      - А ты можешь идти. Только расскажи мне сначала, что же все-таки натворила моя маленькая икбаль такого, что вы опасались за ее состояние.
      Слова дея, из которых выходило, что упрямая англичанка превратилась в фаворитку, обескуражили старого евнуха. Но уточнять, как следует к ним относиться, он не стал. Очевидно было, что Джамилю сейчас не до вопросов. Возникшую в разговоре паузу, к счастью, разрядило появление слуги. Раб внес поднос, на котором стояло несколько бутылок коньяка, ловко наполнил из одной из них имеющийся там же бокал и исчез. Произошедшее в следующий момент совсем удивило Хаджи. Дей мгновенно опустошил содержимое бокала и налил новую порцию.
      - Ну так, я жду. Рассказывай. Главный евнух прокашлялся, понимая, что от ответа не отвертеться.
      - Она начала прямо-таки драться, когда узнала, что вы призываете ее.
      - С кем же она дралась?
      - С одним из моих рабов, которого зовут Кадар. На лице бедняги отлично видны следы ее сопротивления. Но клянусь, он сам действовал в отношении нее со всей возможной осторожностью. Практически он просто не позволял ей драться.
      - А ты не подумал, что было бы лучше сообщить об этом происшествии мне, а не накачивать ее всякой дрянью? Уж если она решила с кем-то подраться, то противником ее предпочитаю быть я сам.
      - Но, мой господин! - воскликнул испуганный Хаджи. - В этом случае мы вынуждены были бы ее наказать...
      - Черта с два я ей что-то сделаю! - выпалил забывшийся на мгновение Дерек, затем более спокойно добавил:
      - Не обращай внимания, Хаджи, и дай этому Кадару что-нибудь, чтобы он забыл о сегодняшних неприятностях.
      - Он ничего не возьмет, мой господин, - удивил его своим возражением старик. - Ему нравится эта девушка.
      Дерек не взорвался лишь потому, что успел напомнить себе, что речь идет не о полноценном мужчине, а о евнухе. Но и после этого, к его удивлению, он не мог избавиться от раздражения при мысли о том, что кто-то еще может быть неравнодушен к его Шахар.
      - Она ему нравится? - переспросил он и, помолчав с полминуты, приказал:
      - Пришли его ко мне, Хаджи.
      - Прямо Сейчас, мой господин? - переспросил на всякий случай главный евнух, очень опасаясь, что именно бедный Кадар станет сегодня главным объектом гнева дея.
      - Да, прямо сейчас.
      - Как прикажете.
      Дерек как раз успел опустошить второй бокал коньяка, когда в дверь постучал молодой евнух. Граф приказал войти, и на пороге появился чернокожий гигант. Кадар старательно прятал глаза, но страха в его поведении не чувствовалось. Он поклонился в знак уважения дею, но не распростерся на полу, как сделали бы на его месте многие другие. Впрочем, граф на это особого внимания не обратил. Его сейчас интересовало лицо евнуха.
      - Клянусь Аллахом, она прямо маленькая дикая кошка, не так ли? - произнес он, рассмеявшись, чем удивил встретившегося наконец с ним глазами Кадара.
      - Маленькая англичанка, мой господин?
      - Да, маленькая англичанка.
      Улыбка сохранилась на губах Дерека и тогда, когда он покачал головой и более строго сказал:
      - Не она ли поставила тебе этот синяк под глазом?
      - Она совсем не хотела этого делать, - быстро отреагировал евнух.
      - О, не сомневаюсь. Наверное, не собиралась она оставлять и эти следы коготков на твоей щеке?
      - Это действительно так... Дерек нетерпеливо прервал его.
      - Тебе не следовало бы защищать ее передо мной. Твое прощение ничего не значит. Но мне приятно, что ты пытаешься сделать это. Дело в том, что я хочу лично тебе поручить ее защиту.
      - Не понимаю, мой господин.
      - Надеюсь, я смогу уговорить Хаджи-агу передать тебя Шахар. Как ты к этому отнесешься?
      - Служить маленькой англичанке? - просиял Кадар. - Это мое самое большое желание. Благодарю вас!
      - Я бы не торопился с благодарностями на твоем месте. Сомневаюсь, что это легкая работа - служить такой своенравной женщине. Но я не слугой к ней направляю тебя. Для этого найдутся другие. Твоя служба будет заключаться именно в том, чтобы с ней не случилось ничего плохого, когда она не со мной.
      "А когда она с вами?" - чуть было не спросил Кадар, но вовремя сдержался.
      - Пока я жив, она будет вне опасности, - заверил он вместо этого.
      - Как раз это я и хотел услышать от тебя. Но имей в виду, защищать ее надо будет и от нее самой.
      - Мой господин?
      - Она паниковала сегодня. Мне бы не хотелось, чтобы это повторилось. Очень скоро она с радостью будет встречаться со мной, примет она и здешнюю жизнь и даже будет счастлива. Надеюсь, мы поняли друг друга?
      Задачу Кадар понял прекрасно. Сомневался он в возможности выполнить ее. Как убедить маленькую англичанку принять любовь дея, если это не удалось до сих пор никому, в том числе и самому Джамилю Решиду?
      Глава 29
      Просыпаться Дереку не хотелось. Он с удовольствием поспал бы еще, но что-то давило на его тело. Минуту-другую он пытался в полудреме представить, что бы это могло быть, но ответ не приходил. Граф приподнял голову и тут же, стараясь сохранить нахлынувшее приятное ощущение, опять осторожно опустил ее на подушку: первое, что он увидел, были лежащие на его груди серебряные локоны Шахар.
      Девушка мирно спала, впервые забыв в его присутствии о своих страхах и ненависти. И лежала она не свернувшись калачиком рядом, а обнимая его: голова покоилась на груди Дерека, согнутые в коленях ноги сжимали его икры, одна ладонь - рядом с головой, другая - под его спиной. Сам он во сне раскинул руки, и левая сейчас находилась чуть ниже ее грудей. Граф боялся шевельнуться, боялся даже дышать, чтобы не разбудить ее. Он не сомневался, что, проснувшись, Шахар тут же нарушит эту идиллию.
      Вчера вечером он поначалу не собирался спать с ней. После ухода Кадара Дерек, пожалев девушку, прикрыл ее покрывалом и снял с нее драгоценности, чтобы они не беспокоили ее. Когда он притронулся к Шахар, она даже не пошевельнулась, и можно было легко снять с нее и все остальное. Но раздевать женщину в таком состоянии граф посчитал недостойным себя.
      Он долго сидел возле нее на кровати и просто рассматривал ее лицо, пока не вспомнил, что в комнате они не одни. У изголовья постели, как всегда, на страже стояли нубийцы. Телохранители замерли в неподвижных позах, ничем не напоминая о своем присутствии. Граф не сомневался, что, будучи глухонемыми, они не могли понять, о чем он говорил с Шахар. Но глаза-то у них есть! А еще у них есть язык жестов, с помощью которого они могут общаться между собой и, со всеми, кто его понимает. Понимающим же является практически любой, выросший во дворце. Все это и натолкнуло Дерека на мысль остаться здесь на ночь. Джамиль никогда бы не отправился в другую спальню, предоставив свою не угодившей ему наложнице. Это было очевидно. Можно было бы, конечно, отослать Шахар в гарем. Но граф, несмотря на все раздражение, которое он периодически испытывал от ее присутствия, был просто не в состоянии расстаться с ней.
      Приняв окончательное решение, он еще довольно продолжительное время не ложился, собирая в кулак всю свою волю. Решился он расположиться рядом с ней только тогда, когда почувствовал, что способен пересилить свое желание. Коньяк в этом, конечно, был плохим помощником. Хотя Дерек и опустошил целую бутылку, к концу вечера он чувствовал себя практически трезвым. Утром это пошло ему на пользу - никаких признаков похмелья не ощущалось. Но ночью граф довел себя чуть ли не до бессознательного состояния. Он чертовски долго проворочался в бесполезных попытках уснуть. Дремота, лишь коснувшись его век, мгновенно улетучивалась, как только он вспоминал о лежащей рядом красавице. Забылся Дерек только под утро. Зато сейчас, проснувшись, он наслаждался приятным ощущением близости Шахар.
      Но счастье было недолгим. Забывшись в какой-то момент, он шевельнулся, чтобы обнять девушку, и она проснулась. Стон вырвался из груди графа, когда он увидел раскрывшиеся на мгновение глаза Шахар. В них не было ничего, кроме ужаса.
      Шантель при пробуждении испытала, конечно, совсем не такие чувства, как Дерек. О событиях вчерашнего вечера она не помнила и поняла только, что ее щека лежит на обнаженной груди какого-то мужчины. Вскоре она сообразила, кто находится с ней в постели, но вспомнить, как она сама оказалась здесь, так и не смогла. Испугавшись еще больше, девушка замерла.
      - Так ты проснулась?
      Неужели она выдала себя? Ведь она старалась не проявлять своего присутствия даже малейшим движением. Перестаралась, наверное, пытаясь затаить и дыхание.
      Рука Джамиля погладила ее по голове.
      - Я знаю, что ты проснулась, Шахар. Нет смысла притворяться.
      Шантель подняла голову и посмотрела ему в глаза, надеясь прочесть в них ответ на мучивший ее вопрос.
      - Мы?.. Ты сделал?..
      - Тебе не пришлось бы спрашивать, если бы я сделал, - сказал он, слегка улыбаясь.
      - Я вам не верю, - тут же возразила девушка, думая, что он хочет воспользоваться провалом в ее памяти.
      - Но ты одета, в чем сама можешь убедиться. Неужели ты думаешь, что я одел тебя после того, как мы позанимались любовью? Разве это не доказательство? Она взглянула на свою грудь; все пуговицы жилетки были аккуратно застегнуты. Чувствовала она и шаровары на своих прикрытых покрывалом ногах. Шантель вновь взглянула ему в глаза, на этот раз с удивлением.
      - Тогда что же я делаю здесь? Дерек улыбнулся.
      - В моей комнате или в моей постели?
      - О Боже!
      Раздавшийся смех Дерека, видимо, напомнил ей, что ее щека все еще лежит на его груди. Девушка отдернула голову и села.
      - Я не понимаю...
      В следующую секунду Шантель почувствовала, что уже лежит на спине. Дерек склонился к ней, правда, не так близко, чтобы испугать ее этим.
      - А ты и не можешь что-либо понять, Шахар, потому что ничего не помнишь. Правильно? Чем же ты, черт побери, занималась вчера, что устала до такой степени?
      Похоже, что он в самом деле не знает. Если быть справедливой, это возможно. На кухню ее мог послать и сам дей, но позаботилась о том, чтобы у нее вчера не было ни секунды для отдыха, его вторая жена, а не он. За день до этого у Шантель все-таки была возможность ненадолго вздремнуть, чтобы компенсировать бессонную ночь. А вчера... Интересно было бы выяснить, знала ли Наура, что Джамиль собирается пригласить Шахар, до своего распоряжения главной поварихе? Впрочем, оно могло быть и очередным проявлением злобного характера второй жены. Связано ли это каким-то образом с тем, что произошло в банях?
      Девушка постепенно приходила в себя, но вместе с памятью возвращался и страх, уже осознанный и такой сильный, что сводило скулы. Не будь она вчера на пределе физических и духовных сил, ее поведение, конечно, было бы совсем другим. Разве не ужасно то, что она прямо дралась, противясь приказу Джамиля? О Боже! Ее вполне могли бы подвергнуть серьезному наказанию - избить или даже... Рассуждения снова привели ее к однажды уже сделанному выводу: девственность не стоит жизни.
      А как отнесся к ее выходке он? Должен был сильно разгневаться, потребовать объяснений. Но почему же тогда она проснулась не закованной в цепи со следами побоев на спине, а удобно лежащей в его кровати, да еще используя вместо подушки грудь дея? Она пристально посмотрела ему в лицо, стараясь понять, о чем он думает сейчас. Но прочесть что-либо в этих глубоких зеленых глазах было не так легко. Их взгляд напоминал Шантель о первой встрече с деем, о том, что он способен сделать с противящимися ему. Но ведь он только что улыбался, даже смеялся. Вряд ли его нынешнее состояние столь же опасно, как тогда. С другой стороны, последний вопрос прозвучал довольно резко. А что она может ответить? Если Джамиль вчера не определил для нее наказание, то он знал о предшествующих двух днях, заполненных тяжелейшей работой. Зачем тогда спрашивать о причинах переутомления? Просто игра? Шантель решила, что бессмысленно жаловаться на предыдущее наказание. Уж лучше узнать, что ей угрожает теперь.
      - Вы сердитесь?
      Казалось, что дей только и ждал, когда она заговорит. Выражение его лица стало спокойным, глаза потеплели.
      - Очень! - сказал он притворно сердито.
      - Однако я не чувствую боли от ударов на своей спине.
      Дерек ухмыльнулся.
      - Возможно, это потому, что тебя не били.
      - Пока?
      - Нет, маленькая луна, - заговорил улыбающийся Дерек, и его низкий голос зазвучал мягко и нежно. - Было бы преступлением повредить такую бархатистую кожу.
      Его мягкая ладонь погладила ее руку. Он бережно поднес ее пальцы к своим губам и стал медленно целовать их один за другим. По телу девушки побежали мурашки.
      - Ты не забыла, как я учил тебя целоваться? Положи свой пальчик мне в рот, Шахар.
      Не дожидаясь, когда она выполнит эту просьбу, Дерек сам взял ее средний палец губами и начал посасывать его. Какие странные приятные ощущения это вызывало! Но именно это и встревожило Шантель, которая быстро отдернула руку.
      - Хорошо, согласен, - прошептал он, ближе склоняясь к девушке. - Язык подойдет нам больше.
      Она попыталась отгородиться руками, но они оказались на его плечах как раз тогда, когда их губы сомкнулись. Она почувствовала, как шевелится его горячий язык. Однако воспрепятствовать его дальнейшим намерениям было не так трудно. Шантель просто крепко стиснула зубы. Дерек отстранился. На его лице одновременно читались и досада и удовольствие.
      - Вижу, что все забыла, - сказал он скорее сожалея, чем браня за новую вспышку строптивости. - Но надеюсь, ты помнишь все-таки, где находишься, моя дорогая, и что я могу в любой момент насладиться и другим способом.
      Девушка обвила рукой его шею и сама притянула к себе его голову. Рот ее был приоткрыт. Его задела промелькнувшая в глазах Шахар усмешка, позволившая предположить, что все это лишь реакция на его полупрозрачную угрозу. Но само ее прикосновение мгновенно оттеснило все на второй план.
      - Я.., мне так приятен твой.., твой порыв, но... Мысли совсем исчезли, когда и другая ее рука приблизилась к нему, и он почувствовал на своей щеке ее теплую и нежную ладонь. Тихий стон вырвался из груди Дерека. Он поймал ее рот губами. Поцелуй был нежным и долгим. Ощутив, что и ее язык отвечает наконец на ласки, граф уже ни о чем не помнил. Все отступило. Не мог он думать, конечно, и о ее невинности. Дерек сгорал в пламени охватившей его страсти и осознавал лишь то, что, если не последует ее порыву, он просто умрет.
      Под нежным напором дея Шантель буквально таяла. Тело сделалось ватным, не было сил шевельнуться, в груди пылал огонь. Состояние это ее настораживало, но она уже не хотела, не могла избавиться от него. Было так обезоруживающе приятно! Ей так хотелось, чтобы это не прекращалось никогда.
      Ощущение реальности начало возвращаться, когда девушка почувствовала, что руки Джамиля уже гладят ее обнаженную кожу пониже жилетки. Но Боже, какие нежные и теплые были они! Приятное тепло ощущалось и когда вдруг соприкоснулись их животы, их ноги. Оно исходило и от его губ, парализующих ее.
      Неожиданно губы эти оказались на ее грудях и стали покрывать их еще более жаркими поцелуями. Сосок был уже у него во рту, и он то мягко нажимал на него языком, то отпускал. Ощущения стали еще более приятными и еще более сильными. Видимо, слишком сильными - в девушке пробудился страх. Находящаяся почти в шоке Шантель попыталась оттолкнуть руками голову Джамиля.
      - Не надо! - пролепетала она.
      В ответ раздался какой-то низкий звук, очень похожий на рычание. Ужас парализовал девушку, и все же она была полна решимости сопротивляться, если он не оставит в покое ее груди.
      Но Дерек и сам понял, что опять своей неосторожностью перечеркнул то, что с таким трудом возбудил в ней. Слишком многого, а главное, слишком быстро хотел он добиться от такой невинной и наивной девушки. Однако понимание этого не могло, к сожалению, унять настоящую боль, которую он ощущал от того, что он еще не овладел ею.
      Он лежал лицом вниз, касаясь Шантель лишь лбом. Ее тело вновь стало напряженным, а она опять сделалась холодной и неуступчивой. И все же ему стоило неимоверных усилий сдерживать желание взять ее прямо сейчас, чтобы прекратить эту пытку. Ведь все равно рано или поздно это должно произойти. Какого же черта ждать и так мучиться!
      Нет. Нельзя допустить, чтобы она еще сильнее возненавидела его. Она нужна ему нежной и страстной, так же желающей его, как и он ее. Без этого, в чем не сомневался Дерек, он очень скоро почувствует, что сам себя обманул. И все же как трудно остудить пыл сердца и обуздывать требования тела!
      Руки Шахар не сильно, но настойчиво упирались ему в плечи, предупреждая малейшее сближение. Она старалась оказаться подальше от него. Ему неудержимо хотелось быть к ней как можно ближе. Если исходить из той роли, которую исполнял Дерек, значение имели лишь его желания. Но в том-то и дело, что, исполняя эту роль, он не мог не оттолкнуть ее еще сильнее. Этого ему не хотелось. К тому же Шахар единственная из женщин гарема не знала настоящего дея, и только с ней он мог немного расслабиться, вести себя как Дерек, а не как брат. Но, к сожалению, не до конца. Женщины болтливы и очень любят обмениваться своими впечатлениями, а Джамиль, конечно, всегда в центре их разговоров. Присутствуя при них, Шахар не может не понять разницы в поведении дея с ней и с другими, может поделиться своими наблюдениями с кем-то еще. Допустить этого нельзя ни в коем случае.
      - Шахар, я стараюсь изо всех сил забыть о моем праве сделать с тобой все, что мне хочется, и в любой момент. Но имей в виду, если ты сама не поможешь мне в этом и не станешь относиться ко мне спокойнее и терпимее, мне придется им воспользоваться.
      Шантель убрала руки, но то быстрое проявление покорности только огорчило Дерека. Ведь оно еще было и доказательством того, что девушка более чем чего-либо другого опасается настоящей близости с ним. Задевалось, таким образом, мужское самолюбие графа. Интересно, как далеко она может зайти, чтобы отсрочить неизбежное? Как долго он сам сможет сдерживать себя, пытаясь получить ответ на этот вопрос?
      Дей немного приподнялся, устремив на нее взгляд своих изумрудных глаз.
      - Я надеюсь, что ты просто не хочешь заняться со мной любовью при свете дня и вовсе не считаешь мои прикосновения к тебе оскорбительными. Правильно?
      Понимая, что он опять сердится, девушка побоялась принять прозвучавшую в вопросе подсказку. Тем более не смогла она сказать правду. Ведь даже не сами прикосновения смущали ее. Шантель пугало то, что она при этом ощущает. Она совершенно не понимала, что с ней творится, когда к ней прикасается дей; почему ей вдруг становится так приятно, когда он целует ее; отчего его пальцы и губы будто обжигают ее кожу; зачем, наконец, дана мужчине такая власть над ней.
      - Ты не отвечаешь на мой вопрос.
      Девушка с трудом сдержала подступившие слезы. Эта его новая манера разговаривать обезоруживала ее; от заданных спокойным тоном вопросов невозможно было уйти, отвечать на них - страшно.
      - Пожалуйста, позвольте мне вернуться к себе.
      - Нет, мы еще поговорим. Ты и я должны обсудить то, что меня интересует, например, отчего ты со мной так мила и горяча в один момент, и так холодна и недоступна в следующий.
      - Я не хотела.., я не была такой.
      - В том-то и дело, что была, Шахар. И я сейчас хочу разгадать этот секрет. Возможно, мне и самому тогда будет легче сдерживать мой пыл. Как видишь, мне это сейчас удается не всегда, по крайней мере не до такой степени, как бы тебе хотелось. Поэтому расскажи мне о своих ощущениях. Мне в самом деле важно знать это.
      Не столько сами слова, сколько то, как они были произнесены, подсказали девушке, что ей следует сказать правду. Да и не какие-то там секреты хочет он у нее выведать. Она знала это теперь точно. Шантель вдруг поняла, что ему и в самом деле необходимо понять, почему она вдруг оказывается не в состоянии продолжать начатую уже любовную игру.
      - Я боялась.
      - Чего? - спросил он совсем нежно. - Разве ты еще не поняла, что я не хочу причинить тебе боль?
      - Но я боялась не боли.
      - Чего же тогда?
      - Мне было горячо.
      Несколько мгновений он удивленно смотрел на нее.
      - Неужели твоя кожа и впрямь столь чувствительна, Шахар? Мои прикосновения обжигают тебя?