Глава 1

Англия, 1878 год

— На кого это вы, Тайлер Уотли, так вытаращились, позвольте спросить?

Меган Пенуорти говорила излишне резко, но именно этого она и хотела. Ее тон соответствовал взгляду, полному надменного презрения, казалось, она просто не выносит молодого человека. На самом деле это было далеко не так: достопочтенный Тайлер Уотли очень нравился Меган.

Довольно красивый блондин с привлекательными темно-зелеными глазами, аккуратными усиками и небольшими бачками, подчеркивающими твердые линии волевого подбородка, Тайлер производил приятное впечатление. Уотли был среднего роста, так что какой-нибудь скромной и невысокой девушке вовсе не было нужды вытягивать шею, чтобы увидеть его лицо. Стройный, но без излишней худобы, Тайлер, однако, отнюдь не выглядел субтильным. В свои двадцать семь лет он считался молодым человеком с блестящими перспективами, а кроме того, был владельцем богатого поместья, унаследованного им от родни по материнской линии.

Меган нисколько не сомневалась, что из Тайлера получится отменный супруг. Она была бы не прочь женить его на себе, если бы однажды ее лучшая подруга Тиффани Роберте под большим секретом не призналась, что страстно хочет его. Именно так Тиффани и сказала: «Я хочу его, Мег».

Девушки всегда говорили друг с другом весьма откровенно, особенно если рядом не было никого, кого такая прямота могла бы шокировать. Но Тиффани тогда была так возбуждена, что совершенно не думала о том, слышит ее кто-нибудь или нет.

— Это мужчина, который мне нужен. Я никогда себя так… так… не чувствовала. Когда он улыбается мне… Знаешь, я даже не могу описать тебе своего состояния. Но клянусь, я чуть не упала в обморок.

— Наверное, ты снова чересчур сильно затянула корсет, — поддразнила подругу Меган. — Ты же знаешь, что надо оставлять хотя бы два дюйма, чтобы можно было дышать.

— О, перестань, Меган! — рассмеялась Тиффани. — Я говорю совершенно серьезно. Что мне делать, Мег, чтобы его завоевать?

Меган была на пять месяцев старше Тиффани, поэтому считалось, что она должна все знать. Однако в данной области знания Меган практически сводились к нулю, в чем она, разумеется, ни за что на свете не призналась бы. В конце концов, мужчины всегда просто из кожи вон лезли, чтобы добиться внимания Меган. Это смущало девушку и вызывало у нее некоторое недоумение, тем более что сама она никогда не пыталась их привлечь. После того как в течение последних двух лет за ней ухаживали абсолютно все достойные внимания молодые люди округи, Мегги решила, что все дело в ее внешности, хотя у нее был самый немодный во всем английском королевстве цвет волос — вызывающий ярко-рыжий цвет начищенной меди. Это было единственное, что Меган унаследовала от своего отца…

— Просто улыбайся ему и оставайся самой собой. И тогда он ни за что не устоит, — призвав на помощь весь свой здравый смысл, посоветовала Меган лучшей подруге.

И Тайлер не устоял. Через два месяца после знакомства с Тиффани, мечтавшей назвать его своим суженым, досточтимый мистер Уотон сделал ей предложение. Они собирались пожениться в день ее восемнадцатилетия, и до этой знаменательной даты оставалось меньше трех месяцев. Разумеется, свадебная церемония сына виконта состоится в самый разгар лондонского сезона и будет грандиозной.

Поскольку Меган искренне радовалась за свою подругу и считала Тайлера великолепным человеком, ее вызывающ грубая реплика могла показаться будущим супругам более чем странной. В этот ясный летний день Мегги сопровождала их в церковь на воскресную службу. Тайлера и в самом деле удивил невежливый тон Меган. Вначале ее постоянные нападки огорчали его, а потом начали раздражать, потому что он вовсе не заслуживал подобного к себе отношения. Но Тиффани очередная выходка подруги ничуть не поразила — она знала причину необъяснимой на первый взгляд неприязни Мегги к Тайлеру.

Тиффани ценила помощь подруги, которая задалась целью во что бы то ни стало убедить Тайлера, что она, Меган, настоящая ведьма. Потому что каждый молодой человек, вызывавший у Тиффани хоть малейший интерес, вместо нее всегда влюблялся в Мегги. А ведь Тиффани отнюдь не была дурнушкой. Она обладала весьма привлекательной внешностью: светлые локоны, глубокие голубые глаза. Такое сочетание считалось очень модным. При всем том миловидность Тиффани не выдерживала никакого сравнения с гипнотизирующей красотой, которой небеса наградили Меган. И поэтому Мегги с самого начала их знакомства с Тайлером делала все от нее зависящее, чтобы тот проявлял интерес только к Тиффани и ни к кому другому, с особым тщанием стремясь настроить его против себя самой.

Однако Меган применяла свою довольно нетривиальную стратегию уже так давно, что Тайлер постепенно перестал вспыхивать от ее колкостей и заикаясь произносить извинения при каждом откровенном наскоке. Более того — он даже начал огрызаться и весьма в этом преуспел.

Резко стегнув поводьями взыгравшего гнедого, запряженного в открытый экипаж, только что отъехавший от дома Тиффани, где Тайлер встретил обеих девушек, молодой человек, не глядя на Меган, спокойно произнес:

— На кого я вытаращился, как вы изволили выразиться, мисс Пенуорти? Ни на кого. И ни на что. Вернее, на абсолютное ничто, мисс Пенуорти.

Тиффани замерла. Раньше Тайлер никогда не проявлял такой грубости в разговоре с другими, тем более с леди. Девушка заметила, что его ответ задел подругу за живое: Меган покраснела и поспешно отвернулась, чтобы Тайлер не заметил, что его стрела попала в цель.

Тиффани не осуждала Тайлера: в тоне и манерах Меган было столько надменной язвительности и колкости, что ни один уважающий себя мужчина не стал бы этого терпеть и, естественно, отплатил бы ей тем же. Нет, если уж кто и виноват, так это она сама, Тиффани, потому что до сих пор не положила конец игре подруги — в глубине ее души все еще тлело сомнение: если Тайлер когда-нибудь увидит Меган такой, какая она на самом деле, он будет сражен, как и все другие мужчины, которых Меган хотя бы раз одарила улыбкой, ибо не поддаться очарованию этой улыбки было просто невозможно.

Но настало время все поставить на свое место. Теперь Тиффани была уверена, что Тайлер ее любит. И уж если она не сможет его удержать сама, значит, она недостойна его или, вернее, он недостоин ее. Непременно следует поговорить с Меган сразу же после проповеди, а может, и до нее. Во всяком случае, до того как Меган, пережив обиду, разозлится всерьез. Последнее очень беспокоило Тиффани: когда ее подруга злилась — что, к счастью, бывало весьма редко, — она становилась совершенно непредсказуемой.

Тиффани поймала удачный момент, как только они приехали в приходскую церковь на краю Тидэйл-Виллидж: Тайлер покинул девушек, чтобы засвидетельствовать свое почтение леди Офелии и трем ее дочерям. Графиня Веджвуд, Офелия Тэккерей, была обладательницей самого высокого титула в округе и царствовала над более мелкими землевладельцами. Даже Меган не могла остаться равнодушной к высокому положению графини Офелии и никогда не упускала случая попасть на глаза знатной даме. Леди Офелия была полновластной хозяйкой в приходе, и ее приглашения ценились чуть ли не на вес золота. Получить такое приглашение стало для Меган вожделенной мечтой, и она делала все возможное, чтобы эта мечта стала наконец явью.

Вот и сейчас Тиффани едва удержала Меган, ринувшуюся было вслед за Тайлером. Бросив на подругу нетерпеливый и раздраженный взгляд, та упрямо вздернула подбородок и спросила:

— Надеюсь, Тиффи, ты не станешь выговаривать мне по поводу того, что произошло в экипаже?

— Что ты, Меган, напротив, — бесстрашно заявила Тиффани. — Я знаю, почему ты так себя ведешь, и очень тебе за это благодарна. Пожалуй, вначале ты мне здорово помогла. Но теперь… теперь мне кажется, что я могу удержать Тайлера и сама и он уже не падет ниц при виде твоих очаровательных ямочек на щеках.

Меган заморгала, а потом вдруг разразилась громким смехом, отнюдь не свойственным истинным леди, и нежно обняла подругу.

— Ты совершенно права. Думаю, дерзить дражайшему Тайлеру просто вошло у меня в привычку.

— Тогда сегодня же покончи с ней. Меган усмехнулась:

— Прекрасно! Но… если я вдруг стану с Тайлером любезной, он может решить, что со мной не все в порядке, как ты думаешь?

— Я думаю, он больше не будет мне намекать, чтобы я перестала с тобой встречаться.

Синие, как полуночное небо, глаза Мегги сверкнули, затем сузились:

— Черт побери, он на это намекал? Когда?

— Да не раз! Но не стоит винить бедного Тайлера, ведь при нем ты всегда стараешься показать себя с самой худшей стороны. Тайлера удивляет наша дружба: он считает, что у нас слишком разные характеры и между нами нет ничего общего.

— Много он понимает, черт побери! Да мы с тобой сделаны из одного теста! — обрезала Меган, но тут же прикусила губу и с тревогой взглянула на подругу:

— Но ведь он не будет на этом настаивать после свадьбы?

— Ты же знаешь, Тайлер вовсе не склонен к диктаторству, — успокоила ее Тиффани. — Но даже если он и поставит подобное условие, это ничего не изменит: боюсь, мисс Пенуорти, что твоя подруга останется рядом с тобой на всю жизнь.

Меган улыбнулась, и на щеках ее появились очаровательные ямочки, придающие лицу особую прелесть — открытость и обаяние. Тиффани на секунду замерла, хотя ей и раньше нередко доставались подобные улыбки. Но каждый раз, когда Меган вот так улыбалась, казалось, что та преподносит ей чудесный дар, и в эти мгновения ради своей любимейшей подруги она готова была сделать все на свете. Очевидно, джентльмены, стоящие возле церкви, чувствовали то же самое, ибо на полуслове оборвали свои разговоры и, не скрывая восторга, уставились на Меган. Некоторые из них даже вознамерились вновь попытать счастья, поухаживав за несравненной красавицей округи.

Тиффани взяла Меган под руку и повела ее к церковной двери, где Тайлер все еще беседовал с дамами из семейства Тэккерей.

— Я чувствую, что сегодня мне повезет, Мег, и мы наконец-то получим долгожданное приглашение, — улыбаясь, шепнула Тиффани Мегги. — Я ни минуты в этом не сомневаюсь! Ты просто потрясающе выглядишь в новом поплиновом платье. Как тебе к лицу синий цвет! Наверняка старуха будет сражена!

— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросила Меган. Господи, как же Тиффани хотелось, чтобы это проклятое приглашение не имело для Мегги такого большого значения! Но — увы… И дело было совсем не в том, что графиня, похоже, знала всех и вся в Девоншире и на ее вечера съезжались гости даже из самых отдаленных мест, так что на этих приемах всегда можно было ожидать новых интересных встреч. Разумеется, столь широкие возможности привлекали Меган, как и любую другую девушку, мечтающую познакомиться с мужчиной своих романтических грез, поскольку в кругу своих личных знакомых она такового до сих пор не нашла.

Но главное все же заключалось не в этом — в конце концов через пару месяцев Меган предстоит ее первый лондонский сезон, где она сможет выбрать достойного претендента. Нет, причина была совсем в другом. Графиня Веджвуд потратила немало времени на то, чтобы приглашение в ее дом рассматривалось как своего рода достижение определенного успеха в обществе, и добилась своего. Если ваше имя никогда не появлялось в списке ее гостей, считалось, что вы не на должной высоте, а может, и того хуже — с вами произошло что-то неладное, например, какой-нибудь семейный скандал, слухи о котором еще не утихли. Каждая более или менее заслуживающая внимания семья в округе уже получала приглашения леди Офелии, пусть даже всего один раз, как это было с семейством Тиффани. Родители ее тогда к графине поехали, но Тиффани, переживая за подругу, осталась дома, сославшись на нездоровье. Эту уловку она до сих пор держала в секрете, иначе Меган стала бы добиваться приглашения графини с еще большим рвением, а рвения этого было и так предостаточно.

Обе подруги не сомневались, что леди Офелия просто ждет, когда Меган исполнится восемнадцать. Однако после дня рождения Мегги прошло уже два месяца, а сквайр Пенуорти и его дочь так никакого приглашения и не получили.

В ответ на вопрос подруги Тиффани сжала ей руку, моля Бога, чтобы Меган не слишком вознеслась в своих надеждах — ведь тогда разочарование будет еще горше. Но за последний месяц им впервые представилась возможность личной встречи с леди Офелией. Может быть, единственное, что в данный момент требовалось, — это всего лишь напомнить графине, что Меган Пенуорти — ее соседка…

— Значит, в следующее воскресенье, мистер Уотли, — говорила леди Офелия в тот момент, когда подруги присоединились к группе, стоявшей у входа в церковь. — Будет совсем небольшой вечер, человек сорок. И обязательно приезжайте вместе со своей милой невестой.

Графиня приятно улыбнулась Тиффани, на миг задержала взгляд на Меган, повернулась и вошла в церковь.

Это было открытое оскорбление, оскорбление преднамеренное. Семнадцатилетняя Алиса Тэккерей, младшая дочь графини, даже хихикнула, перед тем как последовать за матерью. Ее сестры — Агнес и Энн — просто посмотрели на Меган, не скрывая презрения и злорадства.

На какую-то минуту Тиффани пришла в ужас, а потом ее охватил гнев. Да как они смели?! Все знают, что они с Меган самые близкие подруги, что Меган повсюду сопровождает Тиффани и Тайлера, так как является их компаньонкой. Похоже, Тэккерей для большего эффекта заранее спланировали этот акт неуважения, чтобы таким коварным путем дать Меган понять, что она никогда не получит желаемого ею приглашения. Тиффани подозревала, что знает тому причину: Мегги слишком хороша собой, чтоб быть принятой в доме, где есть три дочери на выданье, куда менее привлекательные, чем она.

Тайлер тихонько кашлянул, как бы напоминая девушкам о том, что они вместе с ним стоят у церкви. Тиффани наконец решилась взглянуть на Меган и увидела, как сильно подействовало на подругу оскорбительное пренебрежение семейства Тэккерей, даже сильнее, чем она предполагала: лицо Меган стало таким же белым, как ленты на ее шляпке, а большие синие глаза наполнились слезами, которые Меган изо всех сил старалась сдержать. От жалости у Тиффани перехватило дыхание, и она разозлилась еще больше, поскольку ничем, кроме сочувствия, помочь не могла.

Сжав руку Тиффани, Меган устремила на подругу взгляд, полный недоумения и боли.

— За что? — еле слышно прошептала она.

Тиффани была настолько взбешена, что не стала притворяться.

— Да за то, что ты слишком хорошенькая, черт побери! А ей надо выдать замуж этих своих цыпочек-простушек, но ни один мужчина на них и не взглянет, если ты окажешься рядом.

— Но ведь это так… так…

— Эгоистично? Мелко? Ты совершенно права, Мег, только…

— Ладно, Тиффи, пусть! Мне сейчас надо побыть одной… Меган не закончила фразу и резко отошла.

— Меган, подожди! — позвала Тиффани, но та бегом бросилась с церковного двора, потому что не могла больше сдерживать слезы. Стоявший неподалеку мистер Покок как бы невзначай протянул ей носовой платок, но Меган пронеслась мимо, видимо, даже не заметив столь благородного жеста.

— Думаю, нам придется поспешить за ней, потому что до поместья добрая миля пути, — озабоченно проговорил Тайлер.

— Мы с Мег часто гуляем здесь, так что не стоит беспокоиться. Разумеется, мы за ней пойдем, но совсем по другой причине, — рассеянно ответила Тиффани. Перед ее глазами все еще стояла Меган: то, как она, спотыкаясь, побежала от церкви, потом остановилась, поискала в сумочке носовой платок и снова, как слепая, пошла вперед, даже не воспользовавшись им.

Тиффани взглянула на жениха, и выражение его лица насторожило ее.

— Не вздумай выказывать удовлетворение по поводу происшедшего, Тайлер Уотли! Меган вовсе не заслужила такого к себе отношения со стороны этой ужасной женщины.

— Позволь мне не согласиться…

— Не позволю! Завтра же ты заметишь, как резко она переменится, так что лучше уж я скажу обо всем сейчас. Меган третировала тебя по одной-единственной причине: она изо всех сил старалась тебе не понравиться. И делала это исключительно из любви ко мне, потому что знала, как… как ты мне нужен, и ей очень не хотелось видеть мои страдания, если б вместо меня ты сосредоточил все свое внимание на ней.

— Да я эту девицу едва выношу! — возмутился Тайлер.

— Когда ты увидел Мегги в первый раз, ты ведь этого не чувствовал, правда? — парировала Тиффани.

— Ну-у… пожалуй… нет. Неужели ты хочешь сказать, что она так вела себя со мной намеренно?

— Именно! И если тебе угодно злиться, то злись на меня, потому что я могла бы остановить Мег раньше. Но… но в то время я еще чуточку боялась, что если ты увидишь, какая она на самом деле добрая и славная…

— И избалованная, и своевольная…

— Если и избалованная, то совсем немного, да иначе и быть не может — ведь ее отец такой добрый, такой щедрый! И между прочим, Тайлер, у меня своеволия не меньше, чем у Меган.

— Верно, но у тебя оно выглядит даже милым.

— Благодарю! Но ты должен понять Мегги. Она прекрасно знает, какое впечатление производит на мужчин. И выбрала по отношению к тебе столь неприятную тактику поведения только как единственный способ предотвратить страдания очередного поклонника от безнадежной к ней любви.

— Но, дорогая, я вовсе не хотел бы иметь жену, обладающую подобной внешностью. Ради всего святого, никоим образом! — Вид у Тайлера был такой, словно его и впрямь пугала такая перспектива. — Этой девице нужен мужчина очень крепкого телосложения, со слабым характером или вообще без такового, и прежде всего неспособный испытывать муки ревности. Лично я просто не смог бы вынести того, что все мои знакомые влюблены в мою жену. Ну одного или двух я бы еще стерпел, — с улыбкой добавил он. — Но всех!.. Нет уж! Я бы впал в совершенное отчаяние.

— Ты говоришь так, словно для Мег не остается никакой надежды. Но какой мужчина не почувствует хотя бы укола ревности, когда дело касается его собственной жены?

— Ну-у… честно говоря, я полагаю, что мужская ревность особой роли не играет, если муж не сомневается, что жена его по-настоящему любит. Но Меган придется приложить немало усилий, чтобы постоянно поддерживать в супруге уверенность в ее чувствах к нему.

Тиффани не очень-то понравился такой односторонний сценарий.

— Ну а если по той или иной причине она сама начнет ревновать мужа? Ему тоже придется поддерживать в ней эту уверенность?

— Конечно же, нет! Ведь он на этой девице женился, верно?

— Пока еще нет! — проворчала Тиффани. Тайлер растерянно заморгал, увидев, как его невеста резко одернула подол платья и быстро направилась к экипажу.

— По-моему, мы только обменялись мнениями, правда? — нагнав ее, спросил он с явным смущением.

— Ничего себе обменялись мнениями! Думаешь, я не поняла, что ты говорил о Мегги, а наставлял меня?

— Вовсе нет! — горячо запротестовал Тайлер. — Случай с твоей подругой совершенно особый, Тиффани, потому что она сама особенная, то есть… Разумеется, я считаю, что ты тоже отличаешься от других, ну, ты же понимаешь, что я имею в виду. С тобой я никого не могу сравнить!

— Ладно, Тайлер, я тебя прощаю.

— Спасибо и на этом!

Глава 2

— Ты опять ешь? — спросила Тиффани, незаметно проскользнувшая в столовую.

Дворецкий Пенуорти — Кребс — появился следом, чтобы закрыть за нею двери. Вид у него был раздраженный: Кребс никогда не успевал встретить Тиффани у входа и никак не желал с этим смириться. Впрочем, когда дело касалось Тиффани, протокол никогда не соблюдался — так повелось сразу же после их с Меган знакомства.

Появляясь в доме подруги каждый раз с разного входа, Тиффани неизменно озадачивала Кребса, и это стало для нее своего рода развлечением, которое доставляло ей истинное удовольствие. Даже если дворецкому везло и он замечал, как неугомонная мисс Роберте подъезжает к дому, то и тогда девушка ухитрялась его обмануть. Кребс стремглав бросался к кухонным дверям, а Тиффани, потихоньку обогнув особняк, возникала со стороны стоявшей за ним конюшни, откуда бедняга дворецкий никак ее не ожидал. Тиффани могла войти в дом и прямо через французские окна в гостиной. А если Кребс подстерегал ее именно со стороны гостиной, то ехидный вопрос Тиффани: «Есть кто-нибудь дома?» — раздавался совсем с другого конца особняка, например, с лестницы на второй этаж. Однажды, зная о приезде молодой гостьи заранее, Кребс предусмотрительно оставил распахнутыми все три двери, ведущие в холл на первом этаже, где и стал поджидать Тиффани, которой никак не удалось бы миновать его. Но… Тиффани проникла в дом через окно столовой. После такого поражения Кребс не удостаивал ее разговора целых две недели.

Меган решила, что дворецкий Робертсов тоже может стать объектом развлечения, коим Кребс служил Тиффани. Но этот любезный и милый старик при каждом неожиданном появлении Мегги лишь сердечно улыбался и неустанно желал ей всего самого наилучшего. Разумеется, забавного Меган в этом не находила и никакого удовольствия от своих проделок не получала.

Мегги зевнула, прикрыв рот салфеткой, и бросила ее на стол.

— Ну почему «опять»? Честно говоря, я сегодня еще не ела и при этом совсем не голодна.

— Хорошо, только, пожалуйста, допей свой чай, — сказала Тиффани, садясь рядом с подругой. — Я тоже охотно выпью чашечку, так что составлю тебе компанию. — А потом, словно замечание Мег ее нисколько не удивило, как бы между прочим добавила:

— Ешь первый раз за день? А ты знаешь, который час?

Меган пожала плечами, долила чаю в свою чашку и передала ее Тиффани, которая тут же положила в нее сахар. Сама Меган пила только несладкий чай, но для ее подруги на столе всегда стояла сахарница: за одиннадцать лет дружбы девушки отлично изучили слабости друг друга. Кребс был весьма наблюдателен и обладал способностью предвосхищать некоторые вещи. Поэтому он тут же отправился на кухню и попросил Кору принести еще одну чашку.

Кора была дочерью поварихи. Главной заботой этой миловидной девушки была ее пышная фигура, втиснуть которую в довольно узкие, как того требовала мода, наряды позволял только натуго затянутый корсет. Видимо, поэтому Коре всегда было трудно дышать. Ее форма горничной была сама простота — с узким лифом турнюр и шлейф, которые вошли в моду, сменив давно надоевшие всем кринолины. Многие леди считали обязательным, чтобы их прислуга одевалась в том же стиле, что и они сами, но, разумеется, подешевле. Даже служанки, выполнявшие грязную работу, щеголяли в юбках со шлейфом. А чтобы шлейф не мешал, скажем, убирать комнаты, были придуманы специальные хитроумные завязочки, коими он и подбирался на время работы, а потом его снова выпускали.

Подождав, пока Кора, вежливо поклонившись, покинула комнату, Меган со вздохом призналась:

— Я слишком долго спала.

Это показалось Тиффани более чем удивительным, поскольку Меган никогда не была соней и вставала рано.

— Что это с тобой приключилось? Проспать второй раз в жизни! Я еще понимаю, когда это случилось впервые — ведь мы полночи прождали появления призрака лорда Бекона. Помнишь, в том разрушенном особняке, где, как говорили, бродит его дух. Какое же нас постигло разочарование… — Тиффани не договорила, не став вдаваться в воспоминания, и участливо спросила:

— Плохо спалось?

— Мало сказать — плохо! — уныло ответила Меган.

— Черт побери! Я ведь чувствовала, что мне надо было остаться ночевать у тебя! Но я решила, что ты уже забыла о своих переживаниях и не будешь изводить себя ненужными мыслями, хотя все еще злишься.

Меган усмехнулась:

— По-твоему, злость — прекрасное средство от бессонницы?

— Ну по крайней мере это лучше никчемных страданий.

— Я с тобой не согласна, Тиффани. В сложившейся ситуации… поверь мне… — запинаясь, проговорила Меган.

— Ну что ж, ладно, — просто ответила Тиффани. — Надеюсь, сейчас тебе лучше, чем после моего отъезда?

— Ненамного.

Вчера Тиффани выскочила из экипажа, чтобы пройти пешком рядом с Меган, у которой к этому времени слезы уже высохли. Тайлер же тактично держался на расстоянии, чтобы девушки могли спокойно поговорить. Тогда Тиффани еще не поняла, что Мег уже перестала себя жалеть и теперь вся кипит от злости. Чтобы как-то ее подбодрить и развеселить, она предложила подруге вернуться и укусить леди Офелию за нос. Меган отнеслась к этой шутливой идее вполне серьезно, но потом решила, что такое наказание будет слишком слабым. Тиффани тут же согласилась, сказав, что графиня не стоит того, чтобы затевать из-за нее такой скандал, к тому же большого удовлетворения подобная месть не даст.

Сейчас Тиффани от души радовалась тому, что Меган больше не терзает себя мыслями о пережитом унижении и вместо этого преисполнена праведного гнева. Так-то оно гораздо лучше! Одно только плохо: больше всего Мег бесило то, что она зря потратила столько сил и времени на предприятие, с самого начала обреченное на провал. Она чувствовала себя полной идиоткой. Такой же идиоткой чувствовала себя и Тиффани, потому что не сумела заранее предугадать неминуемо печальный конец. Но кто мог предположить, что в этой старой негодяйке леди Офелии столько злобы и что она способна нанести Меган такой удар!

— Не надо было мне тебя слушать! — с жаром воскликнула Тиффани. — «Возвращайся домой. Со мной все в полном порядке. Можно подумать, меня раньше не унижали!» — вот что ты мне сказала.

Меган грустно усмехнулась:

— Да уж, что верно, то верно.

— Не понимаю, как ты можешь над этим смеяться? Лично я ничего забавного здесь не нахожу.

Тиффани до сих пор из себя выходила, вспоминая, как в юности их общие с Мегги подруги одна за другой перестали появляться в доме Пенуорти — по мере того как Меган постепенно превращалась в красавицу. Все объяснялось очень просто — рядом с Мегги остальные девушки выглядели непривлекательными простушками; они это прекрасно понимали и, разумеется, не могли допустить такого невыгодного для себя сравнения. Некоторые из них оказались настолько ничтожными и мелкими, что пытались унизить Меган на людях. Должно быть, они считали, что красота Мегги расцвела так ярко не сам по себе, а нарочно — чтобы им досадить.

Меган и сама не понимала, как ей удается смеяться над тек что приятельницы отвернулись от нее. Вероятно, это была своего рода самозащита, потому что боль и обида так до конца и н проходили, они остались где-то глубоко в душе, чтобы в один прекрасный день выплеснуться наружу. Вчера как раз и был это «прекрасный день»: оскорбительное поведение графини Веджвуд всколыхнуло прежние горькие воспоминания Мегги.

— Уж лучше смеяться, чем снова плакать, верно? — задумчиво произнесла Меган, уставясь на недоеденный кусочек сосиски, которым она в этот момент размазывала по тарелке джем — Боже мой, разумеется! Ты совершенно права! Хочешь поговорим об этом?

Обе девушки знали, что теперь беседа переключится с не давнего происшествия на старые раны.

— Да нет! Знаешь, как подумаю, сколько у нас с тобой был» приятного и радостного в прошлые годы, мне даже становится жалко, что все эти девицы не испытали ничего подобного.

— Ты, Мег, нашла удивительно правильные слова. Думаю и мне их жаль. В конечном счете они превратились в таких зануд — и вполне по заслугам. А с другой стороны, жалеть и; нечего.

Меган усмехнулась:

— Да мне их не очень и жалко, просто приятно сказать о( этом вслух.

Обе рассмеялись, так как, честно говоря, тема не стоила и вы еденного яйца. И Тиффани быстро перевела разговор на другое:

— Мне кажется, ты не только поздно завтракаешь, но и не проехалась с утра верхом. А это значит, что у тебя весь день будет скверное настроение.

Обычно Меган завтракала очень рано, вместе с отцом, а по том ездила верхом на своем любимом коне, которого звали Сэр Эмброуз. После прогулки девушка сама чистила его. Конюху это не дозволялось, хотя он и ухаживал за тремя остальными лошадьми. Сэр Эмброуз был предметом особой гордости Меган. Конюх мог лишь задать ему корма, хотя и это девушке нравилось делать самой. Любому, кто знал, что Меган часами пропадает в конюшне, сразу было ясно, что она без ума от лошадей.

— Ты ошибаешься: я покаталась верхом. Только не утром, а ночью, — медленно произнесла Меган, снова уставившись на сосиску.

— Не может быть!

— Часа в два ночи.

— Ты, наверное, шутишь!

Меган серьезно посмотрела на подругу:

— Мне это было крайне необходимо! Клянусь! Иначе бы я просто сошла с ума!

— Ты брала с собою ливрейного лакея?

— Жалко было его будить.

— Да как ты могла, Мегги!

— Но меня никто не видел, — оправдывалась Меган, только теперь осознавая, какой поднялся бы шум, если б кто-нибудь узнал, что юная леди совершенно одна отправилась посреди ночи на верховую прогулку. — Кроме того, я жалела Сэра Эмброуза и все время держалась у края дороги, потому что было ужасно темно. И ничего не случилось. Зато, вернувшись домой, я почти сразу же заснула. — Тиффани с молчаливым осуждением смотрела на нее, и Меган добавила:

— Эта прогулка вообще была для меня очень полезной, потому что помогла заснуть. Понимаешь, когда я в третий раз скакала до деревни и обратно, то…

— Третий?!

— Ну да. А всего я сделала пять кругов. Ничего страшного — я ведь сказала тебе, что ехала только по краю дороги, никуда не сворачивая. И у Сэра Эмброуза настроение было вполне подходящее для галопа, как и у меня.

Глаза у Тиффани стали круглыми от изумления.

— Ну так вот, — спокойно продолжила Меган, — во время третьего круга мне пришла в голову прекрасная идея насчет того, как утереть нос леди Офелии и каким образом это сделать лучше всего.

На лице Тиффани отразилась усталость.

— Ты не передумала откусить ей нос?

— Передумала! — торжествующе улыбнулась Меган. — Я собираюсь построить особняк в два раза больший, чем у нее, и сама стану принимать у себя гостей со всей округи. Вот это и будет для нее наказание.

— И как же ты предполагаешь это осуществить?

— Очень просто! Я выйду замуж за герцога.

— О, тогда понятно! И какого же герцога ты имеешь в виду?

— Конечно же, герцога Ротстона! — заявила Меган. — Ведь, кроме него, у нас нет ни одного знакомого герцога.

Тиффани резко выпрямилась: произнесенное вслух имя герцога придало затее подруги реальные очертания. Настолько реальные, что Тиффани испугалась, не задумала ли та всю аферу всерьез.

— Но мы же его совсем не знаем! Вспомни: когда мы в Черринг-Кросс пили чай у его бабушки, его самого там не было. И единственной причиной, по которой мы с тобой оказались в его поместье, было весьма поверхностное знакомство твоего отца с вдовствующей герцогиней. Он написал ей письмо, прося совета относительно покупки лошади к твоему двенадцатилетию.

— Это была судьба — герцогиня пригласила нас, чтобы мы выбрали лошадь из конюшни герцога.

— Судьба? Да у них же сотни лошадей! Она была просто рада-радехонька избавиться хотя бы от одной!

— В Черринг-Кросс скрещивают лошадей, — наклонившись к подруге, шепотом сказала Меган, так как слово «скрещивают» леди не должна произносить вслух. — Поэтому вполне естественно, что герцогиня с удовольствием одну из них продала нам. — Меган снова выпрямилась и произнесла:

— Вот видишь, у нас с ним уже есть одна общая черта — мы оба любим лошадей.

— Мы?! Ты имеешь в виду себя и герцога? Боже правый, Мегги! Неужели ты говоришь серьезно?

— Абсолютно! — Меган улыбнулась. — Только представь себе, Тиффи, — продолжала она, — к церкви подъезжает великолепный экипаж, на нем герб рода Ротстонов.

А неподалеку стоит чертова графиня Офелия в окружении своих все еще не пристроенных дочурок. И тут… из экипажа выходит твоя подруга в сопровождении самого красивого мужчины, какого только можно себе представить! Разумеется, я великодушно пожелаю графине доброго дня и даже представлю ей своего супруга — герцога. О, я буду настолько великодушна, что даже не соблаговолю обратить внимание на то, как она от изумления откроет рот, а ее цыпочки просто остолбенеют!

— Именно так и случится! — засмеялась Тиффани, на минуту поддавшись радостной игре воображения. — Да, это будет заслуженное и достойное возмездие! — Но тут же вздохнула:

— К сожалению, это невозможно…

— Возможно! — спокойно возразила Меган. — Я приложу все силы для того, чтобы осуществить свой план.

На лице Мегги появилось выражение такого неистового упрямства, что Тиффани даже слегка испугалась.

— Постой, Мегги, — попыталась она урезонить подругу. — Мне кажется, ты витаешь в облаках. Если уж тебе хочется выйти замуж непременно за титулованную особу, мы найдем какого-нибудь милого виконта. Может быть, даже графа. Да, да, именно графа, и тогда ты станешь равной по положению леди Офелии! И не качай головой, черт побери!

— Тиффани, если я и опущусь так низко, что выйду замуж только ради титула, то этот титул будет очень высоким.

— Тогда не опускайся!

— А я уже на это решилась. И чем больше я об этом думаю, тем больше меня привлекает идея стать герцогиней.

— Вечно ты делаешь меня козлом отпущения… — проворчала Тиффани. — Послушай, Мег, я вполне допускаю, что где-то в твоей родословной и был граф…

— Точно, был. Четыре поколения назад. А еще один или два барона, я точно не помню…

— Возможно, возможно! Но как бы там ни было, ты сама — всего лишь дочь простого сельского сквайра. Герцоги же, если захотят, могут жениться даже на особах королевской крови. Но на дочерях сквайров они не женятся.

— А вот Ротстон женится! Почему бы и нет? — не уступала Меган. — Он и так богат до невероятности, значит, деньги его не интересуют. И ему вовсе незачем жениться на титулованной особе — у него самого очень высокий титул. Если захочет, он может жениться и по любви — любой герцог может, черт побери, делать то, что ему заблагорассудится! А моя родословная и в самом деле дает основания считать меня вполне подходящей партией. Разумеется, он может найти для себя кого-то получше, чем дочь сквайра, но уверяю тебя, он этого не сделает. Потому что влюбится в меня, безумно влюбится, поняла? И ты сама прекрасно знаешь почему. Да-да, именно из-за моей проклятой смазливой физиономии. До сих пор красота не приносила мне ничего, кроме огорчения, но теперь… теперь я наконец-то использую ее, чтобы завоевать герцога!

В словах Меган было столько горечи и боли, что Тиффани, прежде чем задать следующий вопрос, решила осторожнее выбирать слова.

— Ну, а как же ты сама?

— Что значит — ты сама?

— Вдруг ты его не полюбишь?

— Непременно полюблю!

— А если не сможешь, Мег? Если он окажется низким человеком, к тому же гадким уродом, и полюбить его будет просто невозможно?

— Такого не может быть! Ведь он герцог!

Тиффани улыбнулась столь наивной уверенности подруги.

— Но вполне вероятно, что ты при первой же вашей встрече где-то в глубине души почувствуешь: герцог Ротстон тебе совершенно не подходит, ты будешь с ним несчастна. Даже и тогда ты не откажешься от своей затеи?

Последовала долгая пауза. Наконец Меган решительно заявила:

— Откажусь!

"Слава Богу!» — вздохнула про себя Тиффани и, сразу почувствовав себя увереннее, продолжила:

— Знаешь, а ведь он действительно может оказаться крайне непривлекательным внешне.

— Ничего подобного! Ты что, забыла, как шепнула нам тогда горничная, что герцог очень хорош собой?

— Да она просто хотела произвести на нас впечатление!

— Не говори ерунды — в тот день мы и так преисполнились благоговения перед герцогиней, ее богатством, ее совершенно потрясающим домом… Так что никакой нужды в дополнительном впечатлении не было, это видел каждый — настолько мы ошалели.

— Это совсем разные вещи! — возразила Тиффани. — И потом… Господи, неужели ты и в самом деле мечтаешь о таком дворце? В нем и жить-то страшно.

— Ты шутишь? — возмутилась Меган. — Ведь Черринг-Кросс — самый великолепный особняк, какой только можно себе представить!

— Ну ты уж и скажешь! Он совсем не похож на жилой дом, это просто какой-то грандиозный мавзолей, занимающий целых шесть акров! Там одна конюшня больше твоего дома, а ведь его отнюдь не назовешь маленьким!

— Знаю. Но там… там все было такое огромное! — мечтательно произнесла Меган.

— Огромное? Да просто гигантское! Мне кажется, в этом особняке человек может заблудиться да так и умереть, потому что его никто не найдет.

Девушки взглянули друг на друга и расхохотались.

— Так уж и умереть, Тифф?

— Может, я и преувеличиваю, но такой вариант вполне возможен. — Они снова засмеялись. Потом Тиффани уступила:

— Ладно, сдаюсь! Наверное, твоя красота действительно способна покорить герцога настолько, что он сделает тебе предложение. Но… ты уверена, что тебе это необходимо, Мег?

— Абсолютно! Эмброуз Сент-Джеймс может начинать считать свои последние холостяцкие деньки, их у него осталось совсем немного.

— Эмброуз?.. О Боже! — сообразила Тиффани. — Я и забыла, что ты назвала своего коня в его честь.

Меган лихо подмигнула:

— Вот именно!

Девушки снова рассмеялись, но на сей раз их веселье было прервано появлением Кребса, объявившего о прибытии достопочтенного Тайлера Уотли.

Меган одарила гостя сияющей улыбкой и учтивым приветствием:

— Доброе утро, Тайлер. О, вы сегодня прекрасно выглядите! Подождите меня буквально минуту — я только надену шляпку, и мы сразу же можем ехать.

Меган прошествовала мимо, так и не получив от Тайлера никакого ответа: ее улыбка так потрясла мистера Уотли, что он потерял дар речи и, открыв рот, застыл словно изваяние. Тиффани спрятала за чашкой собственную улыбку, весьма ехидную; ее позабавила реакция Тайлера и приятно удивило то, что эта реакция не вызвала у нее никакой ревности к подруге.

— Если ты не хочешь, чтобы Меган снова начала вести себя с тобой так же скверно, как раньше, тебе придется за собой последить, — как можно ласковее прощебетала Тиффани.

Тайлер наконец закрыл рот и, сунув руки в карманы, проворчал:

— Боже! Не завидую я тому мужчине, который добьется ее руки. Нет, не завидую! Как мне его жаль!

— Такого мужчину уже выбрали! Будем надеяться, что он добьется не только ее руки, но и завоюет сердце. Тайлер удивленно поднял брови:

— Должно быть, я пропустил что-то важное, происшедшее между вчерашним и сегодняшним днем.

— Да ничего особенного! Однако тебе, наверное, и в голову не пришло, что ты пожалел герцога?

Глава 3

— Ну, мистер Браун, это уж чрезмерная предосторожность! Боже мой, идти пешком! Если б Фреди меня видел, он бы лопнул от смеха.

Мортимер Браун смерил шагающего рядом с ним верзилу презрительным взглядом. С тех пор как они покинули Кент, он только и слышал от этого несносного типа разного рода жалобы и причитания. Правда, его предупредили, что так и будет…

— Вам не пришлось бы идти пешком, если б вы взяли не эту, а другую лошадь, как я и предлагал.

— Ты слышишь. Цезарь, как тебя оскорбляют? — обратился Девлин к коню.

Мортимер мрачно взглянул на жеребца, которого вел под уздцы Девлин, — ему показалось, что Цезарь всхрапнул в знак согласия, — и, вздохнув, терпеливо начал пояснять такие, казалось бы, очевидные истины.

— Одно дело — путешествовать ночью, как мы до сих пор и делали, мистер Джеффриз. Ночью нас никто не видит. А вот днем вид мужлана, скачущего на великолепном породистом жеребце, несомненно, привлечет к нам ненужное внимание и вызовет неприятные вопросы. Согласны? Ведь вы здесь вовсе не для того, чтобы обращать на себя излишнее внимание посторонних, а наоборот — чтобы исчезнуть, скрыться.

— А вы здесь, наверное, для того, чтобы загнать меня в гроб, — огрызнулся Девлин. — Разве вы не заметили, что деревни-то уже не видно, а на дороге нет ни живой души?

— Не было ни одной души, но теперь она появилась. Сдается мне, вы не только тупой, но и слепой.

Не удостоив внимания экипаж, появившийся из-за поворота, Девлин резко остановился и бросил на Мортимера угрожающий взгляд. Подобный взгляд, исходящий от высоченного крепкого мужчины, мог напугать кого угодно, только не Мортимера, которого выбрали в сопровождающие этому верзиле отнюдь не из-за трусливого нрава. К тому же мистер Браун все распоряжения получил от единственного человека, которого Девлин боялся и почитал. Поэтому Мортимер чувствовал себя спокойно и уверенно. По крайней мере пока.

— Нам сказали, что владения сквайра находятся где-то поблизости, — пояснил Мортимер. — Вот когда мы туда доберемся, вы оседлаете этого роскошного жеребца. А до сей поры будьте любезны помнить, что вы — всего лишь конюх, не более…

— Специалист по скрещиванию лошадей, — резко оборвал его Девлин. — Это вам следует помнить! Кроме того, я этих лошадей объезжаю и тренирую.

— Да вы же ни черта в этом не смыслите!

— Именно поэтому вы и едете со мной, чтобы я не опростоволосился.

— Нет, не поэтому!

— Именно поэтому я согласился на ваше малоприятное общество, — не смущаясь возражений, продолжал Девлин. — Если уж мне придется жить в конюшне, то главным там буду я, иначе всей этой идиотской затее придет конец.

Мортимер открыл было рот, чтобы снова возразить, но тотчас же понял, что сейчас это не имеет смысла. Он лишь кивнул и настойчиво произнес:

— Экипаж приближается, и скорее всего в нем находится кто-то из местной знати, так что надвиньте на глаза шляпу, чтобы скрыть лицо.

— Ну, Браун, это уж слишком! — возопил Девлин тоном, ясно свидетельствующим о том, что его терпению пришел конец. — Да мы здесь чуть ли не на самом краю света, черт побери! Откуда этим деревенским недотепам меня знать? Клянусь, я съем гнусные сапоги, которые вы заставили меня напялить, если кто-нибудь раскроет мое идиотское инкогнито.

— Пригнитесь хоть немного!

— Нет! — отрубил Девлин. — Хватит с меня и того, что я иду пешком. Пешком, Бог тому свидетель! На моих плечах проеденная молью куртка, а на ногах такие истасканные сапоги, что их даже нищим отдать стыдно. Кроме того, я вспотел. Вспотел, мистер Браун! Все, больше я вам ни одной уступки не сделаю. Ни одной!

— Вспотел в белой батистовой сорочке, — пробурчал себе под нос Мортимер. — Фу-ты ну-ты, до? чего мы нежны и благородны…

— Что это вы там бормочете?

— Ничего, мистер Джеффриз, ровным счетом ничего, — отвечал Мортимер. — Но если наше предприятие провалится, мы по крайней мере будем знать, по чьей вине это произошло.

— Это уж точно!

Ответ Девлина звучал малоутешительно.

На дороге из Тидэйла часто можно было встретить верховых, и даже если всадник шел пешком, ведя лошадь под уздцы, ничего необычного в этом не было. Поэтому Меган удивило вовсе не появление двух мужчин, вышагивающих рядом с оседланными лошадьми, — ее поразили сами лошади, особенно чистокровный черный жеребец, которого она заметила еще издали. Тайлера конь тоже привел в полный восторг; молодой человек с жаром воскликнул:

— Бог мой! В жизни не видел такого племенного производителя!

Тиффани и Меган с улыбкой переглянулись: мистер Уотли ни за что не осмелился бы произнести неподобающее для слуха молодых леди слово «производитель», если бы не был так потрясен видом благородного коня. Когда экипаж подъехал ближе, элегантные линии роскошного черного жеребца восхитили Меган, Тиффани и Тайлера еще больше. Воистину, никому из них до сей поры не доводилось лицезреть столь великолепное животное.

У Меган, безумно любившей лошадей, даже дыхание перехватило. Девушка очень гордилась тем, что ее лошадь самая красивая в округе, если не во всем Девоншире. Но рядом с этим чистокровкой ее Сэр Эмброуз сразу же померк, и, как ни странно, Меган даже не почувствовала зависти, настолько прекрасен был черный жеребец. Она представила себе, как великолепен он будет в галопе, если только наездник сумеет с ним справиться. В обществе считается, что леди не пристало ездить верхом на жеребцах, Ужасная несправедливость! Меган с радостью купила бы для себя этого черного коня. Она уже начала было размышлять о том, как уговорить отца сделать столь дорогую покупку, но сразу же отказалась от этой затеи. Конечно, отец всегда покупал для Меган все, что она ни попросит — правда, в пределах разумного, — но в данном случае это никакого значения не имело: совершенно ясно, что хозяин ни за какие деньги не расстанется с таким красавцем. На его месте она ни за что бы не продала столь замечательного коня.

Тайлер остановил экипаж. Теперь жеребец стоял прямо перед ними, и Меган могла наслаждаться его видом вблизи — просто глаз не отведешь! Она машинально приподнялась, чтобы выйти и рассмотреть коня более основательно, но услышала, как Тиффани засмеялась и прошептала: «Ты ведешь себя неприлично!» Это вернуло девушку к действительности — истинная леди не может позволить себе подойти к чужой лошади и разглядывать ее. Во всяком случае, на это нужно разрешение хозяина. Да и то… А, была не была! Меган быстро повернулась, чтобы обратиться за таким разрешением к владельцу прекрасного коня. И в ту же секунду начисто забыла о черном жеребце…

Этот человек стоял в стороне, весь потный и запыленный. Меган подумала, что в жизни не видела более красивого мужчины. Нисколько не заботясь о том впечатлении, которое произведет, она оглядела его столь же тщательно, как до этого рассматривала коня. Высокого роста, широк в плечах, прекрасно сложен, чисто выбрит — так что видна каждая линия его точеного загорелого лица. Меган казались красивыми даже его рука, медленно потянувшаяся к голове, чтобы снять шляпу, и растрепанные, черные как смоль волосы. И тут девушка встретила взгляд самых изумительных на свете глаз — эти ярко-бирюзовые глаза неотрывно смотрели прямо на нее.

Взгляд был как удар — Мегги сразу же осознала всю недостойность своего поведения и поспешила отвернуться, благодаря Всевышнего за широкие поля своей шляпы, которые скрыли от посторонних ее внезапно вспыхнувшие щеки. Так уставиться на мужчину! Мегги просто поверить не могла в то, что она позволила себе мгновение назад. Единственное для себя оправдание она находила в том, что слишком увлеклась созерцанием дивного коня, а потом внезапно перевела взгляд на его владельца и была поражена красотой этого человека.

Однако она не могла себе простить того, как смотрела на абсолютно незнакомого ей мужчину. Меган никогда так бесстыдно не разглядывала даже джентльменов, которых хорошо знала.

Впрочем, хозяина коня вряд ли можно было назвать джентльменом: плохо одет, держится скованно и неловко; на нем даже нет шейного платка, без которого не выйдет из дома ни один истинный дворянин. Он явно не принадлежит к благородному сословию, благодарение небесам! Значит, круг ее знакомых останется в неведении относительно ее немыслимого поведения. Возможно, будут пересуды в одной-двух тавернах, но это Мегги как-нибудь переживет. Боже, да что на нее нашло?

К счастью, Тиффани ничего не заметила, и Тайлер тоже — он все еще разглядывал чудо-жеребца, а хозяин коня рассказывал о достоинствах и благородных кровях своего любимца. Меган не прислушивалась к их разговору, ей хотелось как можно быстрее отсюда исчезнуть, чтобы никогда больше глаза ее не видели этого человека, который стал свидетелем ее недопустимого поведения.

— ..как будто у меня хватит денег, чтобы его купить! — прозвучал его низкий голос. Тон был довольно нелюбезный.

— У кого же их хватило? — поинтересовался Тайлер.

— Новый хозяин жеребца — сквайр Пенуорти. Меган вздрогнула и повернула голову, но, к своему ужасу и негодованию, вновь была так поражена красотой незнакомца, что на мгновение забыла о его невероятном заявлении. Бирюзовые глаза не отрываясь смотрели на нее, и девушка едва не пришла в отчаяние — ее словно парализовало. Меган понадобилось все ее самообладание и долгие пять секунд, чтобы взять себя в руки.

— Не может быть! — наконец произнесла она. — Отец обязательно бы мне об этом сказал.

— А кто такой ваш отец, чтобы говорить о покупке?

— Сквайр Пенуорти, разумеется.

Теперь надолго замолчал незнакомец. Затем, слегка поджав нижнюю губу, он небрежно сказал:

— Вот как? Не знал, что его решение обзавестись фермой для разведения породистых лошадей и для начала приобрести вот этого племенного производителя каким-то образом должно вас касаться.

Он был прав: решения отца и в самом деле мало ее касались. Но в данном случае речь шла о лошадях, а мистер Пенуорти прекрасно знал, что это слабость Меган и что ее крайне заинтересует покупка новых лошадей. Он непременно бы ей обо всем рассказал, разумеется, в более деликатной форме. Он бы не стал употреблять такие грубые слова, как этот мужлан, которому, по-видимому, доставляет удовольствие нагло произносить при леди «племенной производитель». Даже Тайлер почувствовал себя неуютно, услышав запретное словосочетание, забыв, правда, что лишь несколько минут назад употребил его сам.

Бирюзовые глаза по-прежнему неотступно смотрели на Меган, завораживая ее читавшимся в них откровенным плотским вожделением. Незнакомец медленно, сантиметр за сантиметром, исследовал взглядом ее лицо и фигуру, так же медленно, как до этого делала сама Меган. Преднамеренно, нисколько не сомневалась девушка, взгляд за взгляд. Самое ужасное было в том, что Меган ничего не могла сказать: ведь тогда он заявит, что просто отвечает комплиментом на комплимент. Впрочем, вряд ли подобный взгляд можно считать комплиментом, настолько он был оскорбительным: ни один джентльмен не позволил бы себе ничего подобного, как бы его на это ни провоцировали. А то, что этот наглец отнюдь не джентльмен, он уже доказал со всей очевидностью и продолжает доказывать. Если, конечно, ему не пришло в голову, что Меган льстит такое пристальное внимание к ее персоне. О Боже, а ведь он именно так и мог подумать, наблюдая за ее неосторожным поведением!

— Значит, вы просто доставляете этого жеребца на новое место? — с ноткой надежды выдавила из себя девушка. — А потом уедете?

Странная интонация в голосе Меган не ускользнула от внимания Тиффани, и она удивленно взглянула на подругу. Мужчина, стоящий рядом с экипажем, очевидно, тоже уловил что-то необычное в ее тоне. На какой-то миг он даже слегка смутился, но тотчас же улыбнулся. Улыбка была недоброжелательная и какая-то непристойная. Она словно ошпарила Меган — и не без причины.

— Видите ли, мисс, я занимаюсь скрещиванием лошадей, а этого производителя везу потому, что никто, кроме меня, с ним справиться не может. Вы ведь понимаете, что его прежний владелец не смог бы вот так запросто отдать такого красавца на сторону, не будучи уверен, что тот попадет в хорошие руки? Никогда бы не смог! К тому же я еще лошадей и выезживаю, а потом тренирую их, так что, выходит, я самый подходящий для этой работы человек. У меня к лошадям особый подход — я с ними обращаюсь как с женщинами: в основном нежно, когда нужно — твердо, а если какая лошадка чересчур взыграет — могу и шлепнуть ее по крупу.

«Для чего я все это говорю? — удивился сам себе Девлин. — Просто для того, чтобы увидеть, могут ли щеки этой девицы вспыхнуть так же ярко, как ее огненные медно-золотистые волосы? Рыжим не идет, когда они краснеют. А этой, черт бы ее побрал, все к лицу!»

Тут он заметил, что сопровождающий молодых особ джентльмен явно кипит от возмущения и порывается выразить его в гневной тираде. Девлин был бы несказанно удивлен, если б тому удалось остаться спокойным. Не желая излишних недоразумений, он бросил на благородного блондина наивный и смиренный взгляд, словно пребывал в полном неведении и недоумении относительно причин столь внезапной ярости сего джентльмена. Ответом ему был не менее выразительный взгляд, который недвусмысленно говорил: «Разве можно ожидать хороших манер от грубого, неотесанного конюха?"

Однако дочь сквайра, очевидно, вновь почувствовав себя на высоте, даже не пыталась скрывать своего гнева.

— Поехали, Тайлер! — процедила она сквозь зубы. — Я заставлю отца уволить этого человека еще до того, как он увидит нашу конюшню.

Блондин хлестнул кнутом лошадей, и экипаж тронулся. До Девлина донеслись его слова:

— Я уверен, что он вовсе не хотел тебя оскорбить, просто его слова оказались слишком грубыми для леди.

— Ну разумеется, не хотел! Так я и поверю!

— Она права! — пробормотал Мортимер прямо над ухом Девлина; оба смотрели вслед удалявшемуся экипажу.

— Неужели вы снова заговорили? Щеки Мортимера вспыхнули.

— Да, я на время потерял дар речи. Никогда не видел такой красивой девушки. А вот вы… вам просто нет оправдания! Вы лишились не дара речи, а рассудка, разрази вас гром! Ведь это же была дочь того самого сквайра, который пока и ведать не ведает, что мы собираемся гостить в его конюшне и что он купил великолепного породистого жеребца! Что, если девушка поедет прямо домой и пожалуется на вас отцу, а?

Девлин помрачнел: он об этом и не подумал, хотя следовало бы.

— Значит, нам придется устроить небольшие скачки — посмотрим, кто доберется до дома сквайра первым. Как вы считаете, кому достанется победа? — отбросив неприятные мысли, обратился он к Мортимеру.

— Что ж, отличное решение! — ответствовал мистер Браун. — Наверняка маленькая мисс окажется в проигрыше! Но скажите на милость, зачем вам понадобилось ее оскорблять?

— Просто я старался соответствовать образу.

— Образу кого? Конюха, который ухаживает за великолепными чистокровными лошадьми и по роду своей работы все время имеет дело с благородными особами, а поэтому должен знать, как себя вести в обществе порядочных леди? Или образу ночующего в канаве безродного бродяги, который понятия не имеет о хороших манерах?

Девлин рассмеялся:

— Мне кажется, что в присутствии этой маленькой принцессы я буду в большей безопасности, соответствуя именно образу уличного бродяги.

— В большей безопасности? — недоуменно переспросил Мортимер.

— Точно! — ответил Девлин и, так как сомнения Мортимера все еще не рассеялись, добавил:

— Действительно, вы были правы, мистер Браун. Я и впрямь лишился рассудка и до сих пор его не обрел.

— А на нее и правда стоило посмотреть, согласны? — мечтательно произнес Мортимер.

— Особенно тем, кому нравятся ярко-рыжие! Мортимер фыркнул:

— Вам они, конечно же, не нравятся.

— Слава Богу, нет. Если б нравились, я мог бы оказаться в безнадежной западне. Однако, мистер Браун, теперь я склонен думать, что наше с вами совместное пребывание в этом забытом Богом уголке сможет оказаться не лишенным некоторого удовольствия.

— Надеюсь, вы не собираетесь заводить интрижку с этой маленькой мисс?

— Да вы с ума сошли! Разумеется, нет. Разве вы не заметили, что мы с ней только что объявили друг другу войну?

Глава 4

Арнольд Пенуорти в третий раз поднял глаза от письма, которое держал в руке, и снова внимательно взглянул на Девлина: с того момента, как он вскрыл конверт, почтенный сквайр так и не успел разглядеть сего джентльмена. Затем мистер Пенуорти опять углубился в чтение. У сквайра были теплые, дружелюбные карие глаза, и даже в этот момент, невзирая на его явное волнение из-за просьбы, содержащейся в письме, взгляд его оставался приветливым.

Когда Девлин вошел, чтобы передать мистеру Пенуорти письмо, тот поднялся из-за конторки, и молодой человек почувствовал себя настоящим гигантом: достопочтенный сквайр оказался коротышкой, на дюйм или два ниже своей дочери, да к тому же еще и с брюшком — кругленький, словно бочонок эля. Меган совсем не походила на отца. Девлин знал толк в корсетах, коих на своем молодом веку поснимал с леди немало, поэтому он мысленно предположил, что подобными тесными приспособлениями мисс Пенуорти не пользуется — у нее и без них стройная фигурка с осиной талией.

Мисс? Девлин точно не знал. Возможно, она замужем, так как выглядит вполне взрослой. И вполне вероятно, что ее супруг — блондин, который был с нею сегодня. Но как бы там ни было, спрашивать об этом Девлин не собирался.

— Здесь нет никаких объяснений, зачем надо, чтобы я спрятал вас у себя в конюшне, — вдруг заметил сквайр.

Девлин задумался над ответом, наконец, решив не лукавить, без обиняков сказал:

— Дело в том, что один мой приятель жаждет оторвать мне голову.

Густая рыжая бровь сквайра поползла вверх.

— Приятель, говорите? Девлин кивнул.

— И даже не просто приятель, а мой лучший друг. Произошло чистое недоразумение, а он вместо того, чтобы спокойно во всем разобраться, сгоряча решил во что бы то ни стало свести со мной счеты. И потому все, кто нас знает, решили, что будет лучше, если я на какое-то время исчезну.

— Понимаю, — изрек сквайр, хотя явно ничего не понял. И снова углубился в письмо.

Единственной общей чертой во внешности отца и дочери был цвет волос. Правда, шевелюра старого джентльмена не имела огненно-рыжего оттенка — видимо, с возрастом она поблекла, и к тому же в ней появилось изрядно седины. А еще у него на лице были веснушки — уйма веснушек возле носа и на щеках. Чтобы хоть немного скрыть их, мистер Пенуорти мог бы отпустить бакенбарды, однако никаких бакенбардов он не носил.

Интересно, подумал Девлин, есть ли такие веснушки где-нибудь на теле мисс Пенуорти — на ее нежных, цвета слоновой кости щеках он не приметил ни одной.

Черт побери, как же ее зовут? Спрашивать ему не хотелось.

Сквайр продолжал читать письмо очень медленно и тщательно. А Девлину не было до этого никакого дела — в мыслях он снова оказался на той пыльной дороге, где повстречал рыжеволосую дочь сквайра, и сейчас пытался объяснить самому себе причину своего недавнего идиотского поведения.

Вопреки совету Мортимера Девлин, заметив приближающийся экипаж, не стал прятать лицо под полями шляпы, но глаза все-таки опустил, чтобы придать себе по возможности смиренный и покорный вид. В тот момент Девлин был рад, что так поступил, но теперь следовало признаться, что предпочтительнее было бы сначала хорошенько разглядеть эту красотку издали, вместо того чтобы, подняв глаза, внезапно оказаться с нею лицом к лицу. Любому потребовалось бы время, чтобы привыкнуть к такому сиянию и не выглядеть при этом круглым дураком. Хорошо еще, что ни она, ни ее спутники не заметили, как у него от изумления и восторга отвисла челюсть. Все трое так долго глазели на Цезаря, что Девлин хоть и с трудом, но успел закрыть рот. Правда, свой первый вопрос им пришлось повторить дважды — он его даже не слышал, настолько был поражен ослепительной рыжей красотой.

Цезарь всегда производил нечто вроде сенсации, но и Девлин не мог жаловаться на недостаток внимания. И вдруг он, к великому своему неудовольствию и с огромным недоумением, увидел — впервые в жизни! — что его персону полностью проигнорировали, отдав предпочтение коню! Черт с ним, с этим смазливым блондином, но девушки!.. Это его по-настоящему задело. Только после долгого созерцания Цезаря рыжая мисс уделила внимание ему, Девлину. Но какого рода внимание! Она оглядела его с головы до ног с тем же интересом и тщательностью, с какими до того изучала Цезаря, словно Девлин тоже был призовым жеребцом! С одной стороны, такой дьявольски наглый взгляд оскорбил его — у него возникло ощущение, будто он находится на аукционе перед самым началом торгов. А с другой стороны, невинное и откровенное желание, которое он прочитал в глазах девушки, вызвало у него небывалый прилив страсти.

Для Девлина подобное чувство было довольно редким. Большой любитель женщин, он при всем том относился к ним с такой невероятной легкостью и с таким подчеркнутым спокойствием, что был пресыщен ими и никак не ожидал, что в нем вдруг проснется что-то похожее на страсть. Кроме того, женщины — и молодые, и не очень — сами стремились удостоиться его внимания. Так было постоянно, сколько Девлин себя помнил. Естественно, такой похотливый интерес слабого пола избаловал молодого человека.

Однако во внимании, проявленном к Девлину со стороны этой рыжеволосой красавицы, не было никакой похоти, что, впрочем, отнюдь не объясняло причину его странной реакции на ее поведение. Почему-то оно сильно задело его, даже оскорбило. Девлин понимал, что скорее всего девушка не хотела его обидеть, но, как бы то ни было, решил все-таки преподать ей урок, ответив столь же бесцеремонным разглядыванием. Но не испытал ожидаемого чувства взятого реванша: прекрасная и соблазнительная форма ее груди, стройная тонкая талия вызвали в его теле такую жаркую волну желания, что у Девлина перед глазами поплыл туман…

Девлин с трудом сдерживал себя, сидя в предложенном ему кресле как на иголках и настораживаясь при каждом шорохе за дверью, — любой звук наводил его на мысль о ее возвращении. Вдруг она сразу же бросится к отцу и потребует, как грозилась, чтобы его, Девлина, тут же уволили? При такой рыжей шевелюре, размышлял молодой человек, эта особа наверняка все делает немедля, не задумываясь, со всей страстью…

Девлин подавленно вздохнул. Нет, здесь он оставаться не может. Одна из причин, вынудивших его удалиться в деревню, заключалась в том, что ему была необходима какая-то перемена обстановки, чтобы избавиться от скуки повседневной жизни. Временное пребывание здесь виделось ему как своего рода каникулы, отдых: отодвигаются в сторону всякие заботы и волнения, человек расслабляется и просто наслаждается покоем. А теперь? О каком покое может идти речь, если рядом будет находиться эта рыжая красотка! Девлин уже сейчас весь превратился в комок нервов, каждую минуту ожидая, что она вот-вот войдет. Какой идиотизм! Наверное, придется поискать где-нибудь другое убежище… Но тогда она решит, что одержала над ним верх! Ну уж нет, этому не бывать!

Карие глаза сквайра снова дружелюбно уставились на Девлина. А у нее глаза темно-синие, цвета полуночного неба. И дружелюбия в них нет ни на йоту.

— Эта лошадь, ради которой вы якобы приехали сюда, наверное, очень дорогая. Я действительно должен купить ее? — спросил сквайр.

Девлин почувствовал облегчение — можно отвлечься от тревожных мыслей, поговорив наконец о деле.

— Нет, сэр. Цезарь не продается. Просто говорите, что купили его, если вас кто-нибудь спросит. Пенуорти занервничал и нахмурился:

— Мне это не очень нравится. Я не умею лгать.

"Мне бы ваши заботы», — улыбнулся про себя Девлин.

— Вам вовсе не следует беспокоиться. В обмен на ваше гостеприимство я предоставлю вам Цезаря во временное пользование. А после моего отъезда ваше право на владение конем закончится. Чисто джентльменское соглашение. Вас это устраивает?

— Значит, Цезарь в самом деле будет в моем распоряжении? И если я так скажу всем любопытствующим, то это не будет ложью?

— Это будет абсолютной правдой, сэр. Сквайр облегченно вздохнул и улыбнулся:

— Вот Меган удивится! Девлин вздрогнул:

— Меган?

— Моя дочь, — пояснил сквайр. — Она необычайно любит красивых породистых лошадей. Ее собственная лошадь…

— Должен вас предупредить, сэр, что я уже имел случайную встречу с вашей дочерью, — перебил его Девлин. — Я ей сразу же не понравился, хотя, клянусь жизнью, ума не приложу почему. Обычно я не произвожу такого впечатления на леди.

Еще раз искоса взглянув на Девлина, сквайр хмыкнул:

— Охотно верю, весьма трудно представить, что вы вызываете у них неприязнь.

— Вероятно, ей надо сообщить, что я привез Цезаря и поэтому уволить меня нельзя.

— Уволить? Она сказала что-то подобное? Неужели вы ей так антипатичны?

— Мне так показалось.

— Ну что ж! Поскольку вы действительно сопровождаете эту лошадь, а я ее только что купил, ни о каком вашем увольнении и речи быть не может. Между прочим, я и не могу вас уволить, поскольку вы у меня не работаете.

Тут сквайр снова нахмурился, решив, что последняя фраза была лишней, и сменил тему разговора.

— — Признаться, я избаловал дочь. Похоже, я просто не в состоянии ей ни в чем отказать. Однако на сей раз я буду тверд. Не каждый день ко мне обращаются с просьбой такие люди, — закончил свою тираду сквайр, указывая на письмо.

Девлин был абсолютно уверен в согласии старого джентльмена, но из вежливости все-таки спросил:

— Значит, договор вас устраивает, сэр?

— Абсолютно, мистер Джеффриз. — Сквайр улыбнулся. — Рад буду вам услужить.

— Мне, разумеется, не надо вам напоминать, что все следует держать в полнейшей тайне? Истинную причину моего пребывания в вашем доме не должны знать даже ваши близкие.

— Не беспокойтесь. Здесь живем только мы с Меган.

— Значит, она не замужем? — Девлин готов был поклясться, что злосчастный вопрос вырвался у него сам по себе. — Я хочу сказать, что, возможно, у вас есть зять, которого удивит ваш внезапный интерес к лошадям и решение ни с того ни с сего завести племенную ферму.

— О нет! Пока никакого зятя у меня нет. Хотя, думаю, долго ждать не придется. Как это вы сказали — племенную ферму? Значит, мне придется купить лошадей?

— Всего лишь несколько кобыл… А что вы имели в виду, когда сказали, что вам долго ждать не придется? Она помолвлена?

— Кто?

— Ваша дочь.

Брови сквайра сошлись на переносице — ему было трудно сосредоточиться сразу на двух темах.

— Мгм… Моя дочь… Насколько мне известно, она пока ни с кем не помолвлена. Нет, не помолвлена, я в этом уверен. Если бы такое произошло, она бы мне обязательно сказала, как вы считаете?

— Разумеется!

— Однако вы ведь ее уже видели. Согласитесь, Меган весьма недурна собой. Скоро она поедет в Лондон, где состоится ее первый выход в свет. Да, думаю, после этого мне долго ждать не придется.

Меган Пенуорти в Лондоне? Теперь уже брови Девлина сошлись на переносице, хотя их владелец об этом и не подозревал.

— Вернемся к нашим кобылам, сэр, — резче, чем ему хотелось, произнес Девлин. — Они будут в вашем распоряжении, как и Цезарь, все время, пока я здесь. Но вам ни о чем беспокоиться не придется. Чтобы наладить племенную ферму, требуется время, причем гораздо большее, чем я намереваюсь здесь пробыть. Понимаете, мы просто создадим небольшую видимость. Возможно, на самом деле даже не понадобится проводить никаких скрещиваний. Но держать здесь кобыл необходимо, чтобы ни у кого не вызвать подозрений.

— Своя племенная ферма, — вслух размышлял сквайр, качая головой. — Никогда об этом даже и не думал, знаете ли. Меган очень удивится!

"Она и так уже удивлена», — невесело подумал Девлин. Видимо, девушка с самого начала ему не поверила; из-за этого у нее и родилась враждебность к нему. Правда, он сам невольно тому способствовал. Впрочем… Он ведь ей прямо сказал, что решение сквайра завести племенную ферму никак не должно касаться его дочери. Стало быть, нет никаких причин, по которым дорога Меган пересечется с дорогой только что нанятого сквайром конюха. Во всяком случае, Девлин приложит все усилия, чтобы этого не произошло, будьте уверены!

Он поднялся:

— Если у вас больше нет ко мне вопросов, я хотел бы откланяться.

— Мы устроим вас в главном здании.

— Очень вам признателен, сэр, но это выдало бы цель моего пребывания здесь. Я не могу быть принят в качестве гостя — в этом случае мой все еще разъяренный друг весьма быстро меня разыщет.

— Ну что ж! Если вам что-нибудь понадобится, скажите мистеру Кребсу. Это мой дворецкий, он обо всем позаботится.

— Папочка! Я…

Вопреки ожиданиям Девлина Меган не ворвалась в комнату как ураган, а вошла совершенно спокойно и без всякого предупреждения. Очевидно, она полагала, что молодой человек уже покинул их дом, так как, обнаружив его присутствие, сразу замолчала и вся напряглась. Глаза ее стали ледяными.

К своему стыду, Девлин понял, что взгляд, каким эта рыжеволосая колдунья смотрела на него в первый раз, не имел ничего общего с вожделением, о котором он подумал. А сейчас с ее стороны и вовсе не было проявлено ни малейшего интереса к Девлину, но, несмотря на это, тело его отреагировало на эту чертовку такой же горячей волной желания, как и там, на дороге…

— Ты рано вернулась, дорогая, — промолвил сквайр. — Это мистер Девлин Джеффриз. Кажется, вы уже встречались?

— Да, встречались. — В воздухе явно повисли слова «к несчастью». — Прости, что помешала, папа, но мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

— Конечно, конечно! — согласился сквайр. — Мистер Джеффриз как раз собирался уходить.

— Уходить? — Меган взглянула на Девлина. — Возвращаетесь туда, откуда прибыли?

Снова в ее голосе прозвучала нотка надежды, и, как и в тот раз, этот простой вопрос больно задел Девлина.

— Не совсем так, мисс Пенуорти. Я иду устраиваться здесь, в доме.

— Тогда будьте любезны подождать в холле, — резко проговорила Меган и распахнула перед Девлином дверь. — Уверена, что через пару минут отец непременно захочет поговорить с вами еще раз.

— Я? — удивился сквайр.

Приблизившись к девушке, Девлин одарил ее широкой улыбкой.

— Разумеется, я подожду, — спокойно ответил он, а затем, подойдя к Меган почти вплотную, тихо, чтобы слышала только она, прошептал:

— Подожду вас, чтобы вы сами показали мне, как пройти к конюшне.

Взгляд Меган недвусмысленно говорил, что она либо укажет ему выход, либо пошлет к дьяволу. Не захлопнись за ним дверь кабинета так быстро, Девлин бы расхохотался. Он оказался в холле; прямо перед ним стоял дворецкий, устремивший на него вежливо-вопросительный взор.

— Меня просили подождать, — сообщил Девлин. Услужливый дворецкий тут же указал ему на одну из скамеек, стоящих по обе стороны парадной двери в конце холла. Девлин улыбнулся. — Благодарю, мистер Кребс. Я постою здесь. Уверен, долго ждать мне не придется.

И Девлин остался стоять в холле, прислушиваясь, не донесутся ли из-за двери кабинета повышенные голоса.

Глава 5

Как только за Девлином захлопнулась дверь, Меган ринулась к конторке, за которой снова восседал сквайр, и потребовала от него разъяснений.

— Значит, племенная ферма?

— Тебе эта идея не нравится?

— Идея, папочка, великолепная, только почему ты ничего не говорил об этом раньше?

— Может, я хотел сделать тебе сюрприз? Меган пропустила мимо ушей вопросительную интонацию в тоне отца.

— Ничего себе сюрприз! Я оказалась в идиотской ситуации. Вот это для меня точно сюрприз, черт подери!

Сквайр никогда не делал Меган замечаний по поводу ее лексики, мало подходящей для истинной леди, поскольку при посторонних его дочь крепких выражений не употребляла. К тому же, честно говоря, она научилась им от него самого. И все же иногда поведение Меган смущало добрейшего сквайра. Как жаль, что столь дорогая его сердцу супруга не дожила до этих дней и не может видеть, в какую экстравагантную особу превратилась их тихая прелестная крошка!

— Этот жеребец наверняка стоит целого состояния! — не сдавалась Меган, но, живо представив себе Цезаря, немного смягчилась:

— Он твой?

— Теперь мой.

— И ты в самом деле собираешься использовать его как племенного производителя?

— Для этого я его и купил. Но на такие вещи потребуется время, — предупредил сквайр.

— Да, я знаю. Но ведь такого коня нельзя спаривать со старой кобылой. Нам надо будет купить самых лучших…

— Я уже приобрел нескольких. Их скоро пригонят. И поверь мне, я купил их по очень выгодной цене.

— Ты у меня молодец! Конечно, придется расширить конюшню, но, наверное, у тебя уже есть на это свой план.

— Расширить конюшню? — нерешительно переспросил отец.

— Кроме того, лошадей надо будет непременно регулярно выезживать. В этом я смогу помочь. А Цезарем я займусь особо. Боже, не могу дождаться, когда наконец сяду на него!..

— Послушай, Меган…

— Нет, это ты послушай, папочка! — предупредила возможные возражения отца Меган. — Ты же знаешь, тебе не о чем беспокоиться: я буду очень осторожна и не стану ездить на нем там, где меня может кто-нибудь увидеть.

Меган не умолкая давала отцу все новые и новые заверения. Стоящий по другую сторону двери Девлин язвительно усмехнулся и возмущенно потряс головой. Верхом на Цезаре? Эта девица? Ну уж нет! Интересно, а когда же она наконец соберется потребовать, чтобы его, Девлина, немедленно уволили?

А в кабинете мистеру Пенуорти наконец-то удалось остановить словесный поток Меган.

— Тебе придется обратиться к Джеффризу.

— Что?!

— Он знает этого жеребца, знает его темперамент. А что, если конь не объезжен? И вообще я купил его вовсе не для этого.

Наступила тишина. Меган долго смотрела на отца, а потом взорвалась:

— Проклятие! Не объезжен? Допустим. Но в любом случае твоего Джеффриза я ни о чем спрашивать не стану. И если уж мы заговорили об этом человеке, то для такого важного дела, папа, он совершенно не годится. Тебе просто придется найти кого-нибудь другого…

— Он предупредил меня, что не понравился тебе. Не могу понять почему, по-моему, очень милый молодой человек и к тому же чертовски хорош собой.

— Прежде всего он чертовски груб!

— Но, дорогая, у него прекрасные рекомендации, просто великолепные рекомендации.

— Наплевать мне на его рекомендации, даже если их дала ему сама королева…

"Ты не так далека от истины», — подумал про себя сквайр.

— Его наглые манеры просто оскорбительны. Я хочу, чтобы ты его уволил.

— Этого я сделать не могу.

— Нет, можешь! Просто отправь его туда, откуда он приехал. Разве трудно найти ему замену? Если ты не хочешь, я могу заняться этим сама.

— Ты не станешь делать ничего подобного, девочка. И я этого человека не уволю. Так что давай сей разговор прекратим.

— Па-ап… — проворковала Меган тем вкрадчивым голоском, который всегда помогал ей добиваться от него всего, чего ей хотелось.

— Хватит, хватит. При совершении этой сделки мне было поставлено жесткое условие: мистер Джеффриз должен постоянно находиться при Цезаре. Если не будет его, не будет и этого коня.

— Чистый абсурд! Сквайр пожал плечами:

— Ничего не поделаешь! Прежний владелец Цезаря хочет, чтобы коню был гарантирован самый лучший уход, который, по его мнению, способен обеспечить именно мистер Джеффриз — он ему полностью доверяет.

— О Боже правый! Неудивительно, что этот мужлан так нагло себя ведет — он прекрасно знает, что никто не посмеет его уволить.

— Лично мне мистер Джеффриз симпатичен. Он разбирается в лошадях, знает все, что нужно для их разведения… — Тут в голосе сквайра появилась некоторая озабоченность. — Мне не хотелось бы выставлять его, Меган. Но если он совершил какой-то неблаговидный поступок, совершенно для нас неприемлемый…

— Да нет, ничего особенного, — поспешила заверить отца Меган. — Просто… просто он мне не понравился, как он сам изволил выразиться.

— Он для нас не гость, — подчеркнул отец. — И ты вовсе не обязана развлекать его в гостиной. Скорее всего тебе и видеть-то его доведется совсем редко.

— Раз уж от него нельзя отделаться, придется довольствоваться хоть этим весьма небольшим утешением.

Меган обошла конторку и поцеловала отца в щеку, давая понять, что не очень расстроилась. Но на самом деле она была просто выбита из колеи. Сама мысль о том, что этот Девлин Джеффриз все время будет находиться где-то рядом, раздражала и волновала ее ничуть не меньше, чем до этого то же обстоятельство тревожило молодого человека. И надо же было при продаже коня поставить такое идиотское условие! Если бы только Цезарь не был таким чудом…

Выйдя из кабинета, Меган наткнулась на Девлина. Хотя девушка только что о нем думала, она совершенно забыла о том, что велела ему подождать в холле.

Меган инстинктивно подняла руки, и они уперлись в тонкий белый батист его рубашки. Меган ощутила под пальцами крепкие мускулы. Щеки ее вспыхнули, как от ожога, — пусть случайно, но она прикоснулась к мужчине, что само по себе было вне всяких приличий! Меган поспешно отскочила, но впопыхах наступила на шлейф платья, отчего пополз вниз турнюр; стараясь сохранить равновесие, девушка еще больше запуталась в складках ткани и едва не упала. Когда ей наконец удалось освободить из-под края юбки соскользнувшие в довершение ко всему туфли, Меган услышала, что Девлин не стесняясь громко хохочет.

— Случается, женщины падают к моим ногам. Но при этом не пытаются от меня спастись.

— Не сомневаюсь, что падают — в обморок. От ваших намеков, — резко парировала Меган. Потом подняла на него глаза.

Уж лучше бы она этого не делала! Девлин стоял так близко к ней и был таким красивым, что у Меган перехватило дыхание. Глаза, Боже милостивый, какие же у него дивные глаза! Их непередаваемый сине-зеленый цвет великолепно контрастировал с волнистыми черными волосами…

Прошло около минуты, прежде чем оба одновременно осознали, что просто стоят и смотрят друг на друга. Меган первая отвела взгляд; лицо ее вспыхнуло, и она даже не заметила, что молодой человек тоже покраснел.

— Допустим, что падают они именно в обморок, — немного придя в себя, продолжил пикировку Девлин. — Только не от моих вульгарных намеков, мисс Пенуорти, которые я себе позволяю крайне редко. Я сторонник прямоты. Хотите в этом убедиться?

— Разумеется, нет!

— Очень жаль! Розовое вам очень к лицу.

Конечно, Девлин имеет в виду ее предательский румянец. Деревенщина! Он просто в восторге, что заставил ее покраснеть! Меган отважилась снова поднять на Девлина глаза и бросила на него презрительный взгляд. Лицо ее противника выражало столь явное удовлетворение, если не полный триумф, что Меган, поняв причину столь торжествующего самодовольства, покраснела еще больше, что несколько порадовало Девлина.

— Ага, я вижу, что к вам наконец возвращается память, правда, несколько медленно, — почти промурлыкал он. — Вы проиграли. Пора расплатиться.

— Расплатиться?

— Покажите мне вашу конюшню. Я для этого вас здесь и ждал.

Его тон показался Меган неприятным, в нем был какой-то сексуальный смысл, словно Девлин имел в виду часть ее тела, а вовсе не конюшню.

— Она не в глухом лесу, а находится прямо за домом. «Покажите мне конюшню»! Да ее может найти любой дурак. Так что для вас это не составит никакого труда.

— Я и забыл, что вы очень любите отравлять людям настроение.

— А я что-то не помню, чтобы мы с вами заключали пари.

О каком проигрыше идет речь?

— Неужели? Будь ваша воля, вы моментально указали бы мне на дверь. Вы бросили мне вызов, я его принял и одержал победу!

— В таком случае должна сказать, что вы меня обманули, скрыв известные только вам определенные и весьма своеобразные условия продажи коня.

— А я должен сказать, что раз уж от меня не отделаться, придется достойно принять свое поражение.

Слова Девлина показались Меган подозрительно знакомыми.

— Вы подслушивали под дверью? — выдохнула она. Девлин отвесил ей полный издевки поклон:

— Не упускать же такой удобный случай.

— Чего же еще можно ожидать от человека с манерами свиньи ! — процедила сквозь зубы Меган.

Девлин удивленно поднял брови. Меган не сомневалась, что он всего лишь притворяется, поскольку губы его по-прежнему кривились в ехидной усмешке.

— Очень стараюсь опуститься до этого уровня, но думаю, что все еще не достиг его.

Меган не стала докапываться до смысла этого замечания. Она решительно направилась мимо Девлина, но тот повернулся и преградил ей путь к отступлению.

— Ну что, в конечном счете вы все-таки убедились в моей прямоте, — тихо произнес он, неожиданно уперев руки в стену за спиной Меган. Девушка оказалась в своеобразной клетке, и теперь ей было никак не избежать его хрипловатого шепота. — Сейчас мы совсем одни. Не хотите обследовать меня руками так же, как делали это глазами?

Меган издала бессильный стон ярости, но вырвавшийся из ее уст звук оказался отнюдь не таким громким, как ей хотелось бы, — лишь слабый намек на бушевавшие в ней чувства. Меган удалось поднырнуть под правую руку Девлина, и она тотчас же стремглав ринулась к лестнице в конце холла.

Девлин засмеялся ей вслед и язвительно заметил:

— Вот это и впрямь были манеры свиньи, дорогая Меган! Чувствуя себя в безопасности, Меган остановилась и прошипела:

— Между этой вашей вульгарностью и прежней грубостью нет никакой разницы!

— Если уж говорить о манерах, мисс Пенуорти, то ваши отличаются интересной особенностью: вы смотрите на мужчину так, словно прикасаетесь к нему. Такое создается впечатление, мисс.

— Подонок!

— Испорченная девчонка! — огрызнулся Девлин и, отвесив ей насмешливый поклон, неторопливо направился к парадной двери, беззаботно насвистывая, словно был чрезвычайно доволен одержанной в этом раунде победой.

Меган до того разозлилась, что готова была наброситься на него с кулаками. Она едва сдержалась, чтобы не побежать следом и осуществить это намерение. Ну ничего! Пусть только он осмелится заговорить с ней еще раз!..

Глава 6

— Ты даже не представляешь, как я хочу сесть на тебя. Ты позволишь?

Девлин открыл глаза. Слова доносились через слегка приоткрытую дверь — в ней не было замка, и она вообще плотно не закрывалась. Вчера Девлин первым делом заменил в той комнате, где ему предстояло жить, обветшалую и неуклюжую койку на новую приличную кровать. Заняться дверью у него не было времени, тем более что отсутствие в ней замка нисколько его не беспокоило. Сейчас Девлин пожалел, что не позаботился об этом.

Только подумать, проснуться оттого, что в его конюшне нежно шепчутся любовники! Особенно сегодня. Накануне он заснул, представляя собственное свидание со своенравной мисс Пенуорти. Естественно, в его мечтах девушка была вовсе не своенравной, а пылкой; она не говорила ни слова и рот открывала только для поцелуев, чтобы Девлин мог почувствовать нежную бархатистость ее языка…

Внутри него словно пробежал огонь. Девлин даже застонал, как и предыдущей ночью, когда представил себе, как эта рыжая колдунья будет восхищаться его телом. Нет, подобные мысли больше не должны его посещать, по крайней мере до тех пор, пока ему не подвернется в округе какая-нибудь сердобольная особа, готовая утолить его желание, — тогда к ним можно и вернуться.

Девлин быстро перебрал в уме все реальные возможности, какие у него имелись. Во-первых, смазливенькая дочка хозяина гостиницы, которая флиртовала сейчас с Мортимером, так как Девлин не проявил к ней интереса. Мистер Браун вчера даже вернулся в ту гостиницу и остался там на ночь. А ведь элементарные правила этикета требовали, чтобы Мортимер попросил разрешения Девлина, прежде чем заявлять свои права на эту девчонку. Так… Во-вторых, горничная, которая вчера приносила сюда чистое постельное белье. Как же ее зовут? Девлин забыл, но пышные формы сей девицы напомнили ему последнюю любовницу. Эта горничная, смерив Девлина недвусмысленным взглядом, явно распустила слюни. Легкая добыча. Он мог бы овладеть ею еще вчера без единого усилия со своей стороны. Да и надо было бы, черт побери! Однако он не решился затевать интрижки со служанками сквайра. Сразу же поползут слухи, а Девлин предпочитал держать свои любовные связи в секрете.

Впрочем, молодой человек не сомневался, что найдет себе кого-нибудь по вкусу, какую-нибудь особу, которая не станет возражать против короткой интрижки, однако при нынешнем положении вещей тело его требовало, чтобы он сделал это как можно быстрее, лучше всего прямо сегодня же. Проклятая Меган Пенуорти! Да еще эти влюбленные за дверью! Их шепот подогревал и без того разгорающуюся в нем страсть. Наверняка какие-то слуги из поместья, которые пока еще не слышали, что конюшня теперь занята не только лошадьми. Черт возьми, поднялись, окаянные, ни свет ни заря! Девлин быстро взглянул на маленькое окошко и убедился, что рассвет едва забрезжил.

— Может, Сэр Эмброуз и ревнует, но мне все равно. Я могу ездить на вас обоих.

Хрипловатый смешок, последовавший за этими словами, донесся сквозь приоткрытую дверь. Девлин едва не застонал. Он попытался вспомнить, что находится за дверью, в задней части конюшни. Кажется, два стойла? В одном из них привязан Цезарь. Странно, но почему-то жеребец не выражает никакого возмущения, хотя его явно потревожили. Девлин же испытывал сейчас не просто возмущение, а настоящую ярость: мало того, что его разбудили, так еще и голос, нашептывающий всю эту любовную дребедень, кажется ему смутно знакомым. Кому же он принадлежит? Девлин никак не мог этого определить, и поэтому раздражение его достигло крайнего предела.

— Я тебя сейчас пощекочу, — снова раздался смешок. — Тебе нравится, да? Я так и думала. Сэр Эмброуз обожает, когда я его щекочу.

Девлин стрелой взвился с постели. Его охватило невероятное бешенство: он узнал и этот нежно воркующий голосок, и его обладательницу. Девлин резко распахнул дверь и замер. Никакого любовника в конюшне не оказалось — мужчина, которого он хотел превратить в лепешку, был лишь плодом его фантазии. В кругу льющегося на нее света от фонаря стояла только Меган! С ее сложенной в ковшик ладони слизывал сахар донельзя довольный Цезарь. Девушка была одета в зеленую амазонку, ее заплетенные в толстую косу медные волосы рыжим пламенем спускались до середины спины. Меган не услышала шагов Девлина: все ее внимание было сосредоточено на Цезаре, которого она угощала сахаром, ласково поглаживая и приговаривая, какой же он красавец.

Несмотря на то что сие невинное зрелище оказалось более чем далеким от той картины, которую он нарисовал в своем воображении, Девлин все же не мог подавить ярость, которая почему-то не поддавалась его контролю. Он не осознавал ее причин, так как ревность отнюдь не входила в число испытываемых им обычно эмоций. К тому же Девлин с самого начала отнес Меган к категории девственниц, а девственницы его не интересовали. Получается, что, проснувшись от звуков ее голоса, который он вскоре узнал, Девлин сделал поспешный вывод, что Меган никакая не девственница, а преспокойно дарит свое роскошное стройное тело не только какому-то счастливцу, с которым развлекается в конюшне, но еще и некоему ревнивому сэру Эмброузу. Последнее окончательно вывело Девлина из себя, особенно потому, что почти всю ночь его самого обуревали возбуждающие мысли об этой женщине.

Теперь Девлин понял, что ошибся в своих предположениях, честно говоря, весьма нелепых. Однако то, что он увидел, ничуть его не успокоило. Девлин чувствовал негодование. Впрочем, негодование — это еще слишком мягко сказано. Молодой человек был в бешенстве. Сначала он отказывает себе в удовольствии соблазнить эту девицу, потом решает, что она тут вовсю развлекается со своим любовником, имея в запасе еще одного, убедившись же, что ничего подобного не происходит, испытывает еще большую ярость. Да что же это она с ним делает?! Ни разу в жизни он не чувствовал себя таким кретином! Именно это взвинтило его до крайности.

— Что вы здесь делаете, детка? — звенящим от злости голосом ядовито спросил Девлин.

Меган не обернулась, но спина ее напряглась, и Девлин понял, что девушка узнала его. Меган небрежно опустила руку и смахнула с юбки остатки белых кристалликов сахара. Цезарю это не понравилось. Он высунул из стойла голову и потянулся за лакомством.

— Я была бы благодарна, если б вы обращались ко мне как положено.

— Значит, благодарности не будет.

— А еще лучше, не обращались бы совсем… Меган повернулась, видимо, собираясь что-то добавить, но слова замерли у нее на губах. Девушка тихо ойкнула, удивленно воззрившись на Девлина, одетого в одни полурасстегнутые кальсоны. В полной беспомощности, почти импульсивно, но с откровенным любопытством Меган скользнула взглядом по его золотистой коже, задержалась сначала на широких плечах и длинных, с сильными мышцами руках, затем на мощной груди, сужающейся книзу и переходящей в крепкий живот. В самом верху грудь Девлина была покрыта густыми черными волосами, слегка отступающими от сосков и совсем отсутствующими посередине. Они снова появлялись сразу же под пупком и тоненькой прямой линией исчезали под кальсонами. А еще ниже в ткань, натягивая ее до предела, упиралась довольно основательная выпуклость.

Меган словно завороженная уставилась на эту интимную часть тела Девлина. Он затаив дыхание неотрывно наблюдал за девушкой, под пристальным взглядом которой его возбуждение росло с каждой секундой. Черт побери, просто невероятно: эта Меган без всякого стеснения снова разглядывает его, будто изучая. Поскольку дверь в комнате не закрывалась, Девлин лег в кальсонах, хотя обычно спал совершенно голым. Последуй молодой человек своей привычке, он оказался бы сейчас перед девушкой обнаженным, потому что, вскочив с постели, дабы уничтожить воображаемого любовника Меган, вовсе не думал об одежде. Интересно, а если бы он и в самом деле был голый, продолжала бы мисс Пенуорти разглядывать его вот так же в упор? Девлин пришел к выводу, что она именно так и поступила бы.

— Если б эта дверь нормально закрывалась, вы сейчас могли бы увидеть гораздо больше, потому что обычно я сплю нагишом. Впрочем, это можно легко исправить. Хотите, я сниму кальсоны?

Меган вздрогнула; она удивленно взглянула ему в глаза и вдруг буквально остолбенела: до нее дошел смысл сказанного. Краска залила ей лицо, и девушка шарахнулась к выходу, но Девлин опередил ее. К ярости, клокотавшей в нем, теперь прибавилась страсть, которую пробудила в нем Меган. «На сей раз, — мелькнуло в голове у Девлина, — мое желание настолько необузданно, что Меган от меня не скроется». Девлин ринулся вслед за девушкой, в мгновение ока настиг ее, обнял и поцеловал. Меган не успела даже вскрикнуть, как он резко развернул ее к себе лицом, прижал к своему телу и завладел губами.

Какой-то момент Меган была в шоке, а затем ее охватил ужас. Ноги девушки повисли над полом, косу у самого основания крепко обхватили железные пальцы Девлина, поэтому бедная Мег никак не могла отразить атаку его яростных и беспощадных губ. И все равно она начала отчаянно сопротивляться, изо всех сил колотя Девлина по рукам и плечам. Ударить его в грудь ей никак не удавалось, поскольку Девлин сжал ее в своих объятиях как в тисках.

Меган совсем не нравилось то, что он с ней делал. Его рот причинял ей боль. Рука, державшая ее на весу, наверняка в любую минуту могла сломать ей ребра. Из-за того, что она так резко вырывалась из его объятий, девушка зацепилась за свои волосы и вырвала целую прядь. И что самое худшее, она совсем не могла дышать, и ей казалось, что она вот-вот задохнется.

К счастью, подчиняясь инстинкту самосохранения, Меган судорожно втянула носом воздух как раз в тот момент, когда у нее перед глазами начали мелькать черные точки, а затем продолжила борьбу, из последних сил колотя Девлина, щипля и дергая за волосы. Но несмотря на все попытки девушки освободиться, Девлин продолжал целовать ее.

Он не сразу понял, что женщина в его объятиях отчаянно сопротивляется, причем без всякого притворства. Для Девлина это было настолько же непривычным, насколько невероятным показалось ему и то, что он полностью потерял над собой контроль. С трудом осознав, что его необузданная страсть не встречает никакого ответа, он затуманенным взглядом уставился на предмет своего сумасшествия. В огромных синих глазах Меган не было ни слезинки. Он прочел в них… Настороженность? Нет, скорее страшный испуг, почти ужас.

— Вы сделали мне больно, — тихо, с явным осуждением произнесла Меган.

Боже правый! Неужели он и в самом деле причинил ей боль? Что же, черт побери, сделала с ним эта женщина?! Он никогда не вел себя так грубо.

— Простите! — Девлин действительно жалел о своем поступке, по крайней мере о том, что, сам того не желая, сделал ей больно. — Честно говоря, когда я засыпал, я все время думал о вас. А проснулся — и слышу ваш голос. Боюсь, что нежная ласка ваших прекрасных глаз лишила меня здравого смысла.

Его слова не были похожи на извинение, они скорее звучали как жалоба, даже как своего рода обвинение в ее адрес. Страх Меган мгновенно сменился яростью, которую она уже намеревалась обрушить на его голову, но Девлин спросил:

— Чем же я причинил вам боль?

Меган возмутилась: а то он сам этого не знает!

Глаза ее сверкнули, однако девушка сдержалась и решила ответить, потому что хватка Девлина по-прежнему не ослабевала.

— Вы чуть не сломали мне спину. И вырвали чуть ли не ; половину косы. Кроме того, я буду крайне удивлена, если мои губы не прилипли к зубам.

Девлину претензии Меган показались всего лишь причитаниями молодой капризной леди, которая не имеет ни малейшего представления об истинной страсти. Для мужчины, отлично владеющего искусством любовных утех, куда предпочтительнее была бы пощечина. Девлин чувствовал себя оскорбленным. Он подумал о том, что не зря всегда как чумы боялся девственниц. И еще он подумал, что Меган действительно целомудренная молоденькая девушка. Правда, ведет она себя настолько смело и бесцеремонно, что кажется, будто она напрашивается на то, чтобы с этим фактом было скорее покончено. Он уже сказал ей все, что думает, и тем самым как бы принес свои извинения. Большего Меган не заслуживает. Хорошо бы вот так же легко избавиться и от обуревавшей его страсти, но кровь бурлила в нем с прежней силой, что в какой-то мере объясняло то, почему он не желал просить у Меган прощения еще раз.

— Случайность! — отверг Девлин обвинения Меган, хотя все-таки поставил ее на пол, не имея при этом ни малейшего желания выпускать ее из своих объятий. — Вы получили все это за то, что пожирали меня глазами.

— Ничего подобного! — взорвалась Меган.

— Пожирали! Как только вы попытаетесь проделать это снова, получите то же самое, и так будет каждый раз. Может быть, в конце концов вы научитесь целоваться.

Девлину хотелось задеть ее побольнее, потому что сам он страшно мучился из-за того, что так жаждет близости с нею. Он уже пришел в себя и понял, что будет продолжать мучиться, поскольку единственное, что он мог предпринять, это поцелуи. Но не могут же они продолжаться вечно! Сказанные им грубые слова должны послужить ей хорошим предупреждением, и впредь она станет держаться от него как можно дальше.

Вне всякого сомнения, ему не справиться с собой, если мисс Пенуорти будет постоянно находиться где-нибудь рядом: он просто не выдержит, принимая гигантские дозы исходящего от нее соблазна.

— Я вас ненавижу! — вся кипя, прошипела Меган.

Девлин усмехнулся.

— О, вы меня просто убиваете. Я этого не переживу! — с пафосом произнес он, не скрывая ехидства по поводу сомнительной искренности ее слов. — Только вы почему-то до сих пор так и не попросили меня отпустить вас или я ошибаюсь? А ведь именно это надо было сделать, если вы и впрямь меня ненавидите.

— Пустите меня!

— Теперь уже поздно.

И Девлин снова впился в губы Меган. На сей раз поцелуй совсем не походил на предыдущий. Теперь Девлин все время помнил, что Меган неискушенная молоденькая девушка. И потому, призвав на помощь весь свой богатый опыт, он был безмерно нежен, легко и вместе с тем умело касаясь ее губ так, чтобы они сами раскрылись ему навстречу. И когда это произошло, он наконец насладился долгожданной наградой. Боже правый, до чего же она пьянит его!

Меган еще раза два ударила Девлина, а потом ее ладони замерли на его груди. Она расслабилась, и ее охватила сладкая истома; девушка испытывала удовольствие от прикосновения к сильному телу Девлина. Именно этого он и добивался: ему сразу же захотелось проникнуть языком как можно глубже в рот Меган, чтобы возбудить в ней ответную страсть. Однако он опасался, что это может вызвать у нее совершенно противоположную реакцию. Откуда ему знать, как это бывает у девственниц? Уж лучше сдержать свой порыв и действовать медленно и осторожно. Девлин заранее приготовился к быстрому отступлению, если Меган вдруг вздумает пустить в ход зубы. Но она была настолько несведуща, что ей это и в голову не пришло.

Меган даже не отвечала на поцелуй Девлина, просто принимая его ласки. Для него это было даже хорошо, потому что он уже с трудом сдерживал свою страсть и потерял бы голову, имей Меган хоть малейший опыт в искусстве любовных поцелуев. К счастью, она даже не ведала, как ему ответить. Впрочем, это скоро перестало беспокоить Девлина. Губы Меган были такими мягкими, чуть припухлыми от его предыдущей атаки, дыхание — сладким, покорность — очаровывающей, а ее горячее, податливое тело… «Господи, дай мне силы!"

Девлин почти потерял самообладание — он сжал бедра Меган и притянул ее к себе, дабы хоть таким образом утолить свое беспредельное желание, приобретшее в этот момент весьма реальную физическую форму. Меган застонала, и он понял, что она никогда не испытывала ничего подобного. Возбуждение дошло до предела, еще мгновение — и собственное тело перестанет ему повиноваться, он отнесет Меган к себе в постель. Хоть бы она снова разозлилась! Пусть бы отвесила ему звонкую пощечину!

Девлин оторвался от губ Меган и замер, весь дрожа от охватившего его вожделения, стараясь восстановить нормальное дыхание и вновь обрести здравый смысл.

— Надеюсь, теперь вы поняли, что такое настоящий поцелуй, — произнес он, пытаясь заслужить столь необходимую ему сейчас пощечину. — Если захотите испытать то же самое, но без одежды, непременно дайте мне знать.

После долгой напряженной паузы Девлин получил желаемую пощечину, однако должного действия она не возымела: он лишь почувствовал еще большее желание. Посему Девлин сменил тактику и прибегнул к открытым оскорблениям.

— Молодая леди пристойного поведения, увидев, что я полуодет, тотчас отвернулась бы и удалилась, вместо того чтобы восхищенно меня разглядывать. Но вы, моя дорогая, видимо, не очень-то пристойного поведения, не правда ли?

У Девлина тут же зазвенело в ушах от новой пощечины. Подумав, что он вряд ли заслужил ее, поскольку говорил чистую правду, Меган поспешно юркнула за угол конюшни и стремглав понеслась к дому.

Глава 7

Захлопнув дверь своей комнаты, она запыхавшись остановилась и крепко зажмурилась. Ее всю трясло. Потом она тихо застонала.

Он был прав, абсолютно прав. Снова она вела себя совершенно непристойно. Ей следовало закрыть глаза в ту самую секунду, как она увидела, что Девлин не совсем одет. Вместо этого она как завороженная уставилась на его великолепное тело, «пожирая его глазами», как довольно грубо выразился Девлин. Но ведь именно это она и делала! Какое легкомыслие — забыть, что Девлин все это время наблюдал за ней!

Неудивительно, что он спросил, а не снять ли ему кальсоны! Как она может осуждать его, если дольше всего разглядывала именно ту самую часть его тела? А он всего лишь прочитал ее гадкие мысли — ведь ей очень хотелось увидеть то, что там скрывается! Его детородный орган показался Меган огромным. Позже она в этом убедилась, почувствовав его даже через плотную ткань юбки, когда он был прижат к месту, где соединялись ее бедра. Это прикосновение испугало Меган, но к чувству страха примешивалось другое, до сих пор неведомое ей ощущение — разлившегося по всему телу упоительного жара, охватившего ее до самых кончиков пальцев на руках и ногах. Это было так странно и… так прекрасно, в чем Меган боялась себе признаться, как и в другом, не менее странном и приятном ощущении, возникшем где-то внизу живота, когда Девлин целовал ее второй раз.

Меган снова застонала и нервно заметалась по комнате. Этого нельзя было допускать! Ведь она хотела только одного — подружиться с Цезарем, чтобы потом спокойно на нем ездить. У нее не было ни малейшего желания видеть Девлина Джеффриза, напротив, она специально пришла в конюшню в такую рань, чтобы никого там не встретить.

Это был отличный план, но все испортил проклятый дверной замок, который не закрывался. И слишком чуткий сон новоявленного конюха. Ради всего святого, ведь она, Меган, разговаривала с Цезарем очень тихо, почти шепотом. Это никак не могло разбудить Девлина, даже если бы дверь и была открыта. Однако он заявил, что проснулся от звука ее голоса. А еще он сказал, что засыпая думал о ней. Неужели это правда? Вряд ли. Девлин наговорил ей столько оскорбительного! Но скорее всего он сделал это с умыслом, чтобы доставить себе удовольствие, увидев, как она шокирована.

Меган остановилась и невольно посмотрела в окно, выходившее во внутренний двор и на конюшню. Последняя находилась далеко за домом, но была расположена немного в стороне, так что Меган хорошо было видно двери и всех, кто в них входит или выходит. Услышав ржание лошади, Меган подумала, что сейчас появится Тимми, помощник конюха, который каждый день добирался до работы на своей старенькой кляче. Но из конюшни вихрем вылетел черный жеребец, на котором восседал Девлин.

Господи, сделай так, чтобы он сейчас уехал навсегда, взмолилась про себя Меган. Но она знала, что мольба ее не будет услышана: на жеребце даже не было седла, а на Девлине — сапог для верховой езды. Он надел лишь белую рубашку, похожую на вчерашнюю. «Хоть бы он свалился!» — снова обратилась к небесам Меган, но и это ее желание не сбылось: всадник и конь, казалось, были созданы друг для друга. Еще мгновение, и они скрылись из вида. Но не из мыслей Мег.

Проклятие! Не будь этот Девлин дьявольски хорош собой, она бы не выставила себя на посмешище как последняя идиотка. Его красота заставила ее потерять голову, чего с Меган никогда еще не случалось, ибо до сих пор ей ни разу не встретился мужчина, который бы мог лишить ее способности трезво мыслить. Конечно, она совершила непростительную глупость, когда так упорно и нагло разглядывала Девлина. Но он проявил куда большую наглость, предложив снять перед нею кальсоны. Какая дикая вульгарность! И вообще каждый раз, когда Девлин открывал рот в ее присутствии, он непременно изрекал одни пошлости, иначе он с Меган и не разговаривал. Тогда с чего он вдруг на нее набросился? Она в этом совсем не виновата. Хотя, возможно…

Разве Девлин недостаточно ясно сказал, что ее взгляд похож на физическое прикосновение? Ничего подобного! Меган не верилось, что она сама спровоцировала Девлина. Не верила она и его угрозе снова поцеловать ее, если он еще раз заметит подобный взгляд. Ну, во-первых, она в его сторону и не посмотрит, а во-вторых, он просто не осмелится. Впрочем… До чего же этот Девлин груб, настоящий мужлан, проходимец самого низкого пошиба. Конечно, такой осмелится на все! Ведь Меган даже не предполагала, что он вообще может ее поцеловать, а у него на это хватило наглости! Да, но почему она все время о нем думает?

Наверное, она выбросила бы из головы этого мерзавца, если б он не поцеловал ее во второй раз совсем не так, как в первый: у Меган даже голова закружилась, а все тело охватила такая сладкая истома… Стыдно признаться, но Меган в тот момент очень хотелось, чтобы поцелуй никогда не кончался. Она настолько обо всем позабыла, что даже не потребовала от Девлина остановиться. Он сам остановился. Ничего удивительного, ведь она совсем не умеет целоваться, и он не преминул ей открыто об этом сказать.

Вспомнив его насмешливое замечание, Меган нахмурилась. Девлин прав — в этой области у нее нет никакого опыта. Единственный поцелуй, который отважился сорвать один из ее местных поклонников, не в счет — тот молодой человек лишь слегка коснулся ее губ. Все случилось так быстро, что она даже не успела понять, приятно ей или нет.

Но ведь она собирается выйти замуж за герцога! Наверное, перед тем как они будут целоваться, надо научиться этому? Меган вовсе не хотелось, чтобы герцог тоже нашел ее неумелой и несведущей. Правда, теперь, когда Меган твердо решила, за кого она выйдет замуж, было бы нечестно поощрять других поклонников, если кто-либо из них попытается ее поцеловать, а значит, у нее нет никакой возможности освоить сию науку. Какая же она глупая! Следовало быть повнимательнее и запомнить, что и как делал Девлин, когда ее целовал. Впрочем, Меган была настолько погружена в новые для нее ощущения, что просто не сумела бы уловить, каким образом он эти ощущения у нее вызывает. Но ему она целовать себя больше ни за что не разрешит. Это исключено! Какой-то жалкий конюх! Лошадник! Как он только посмел…

Меган все еще стояла у окна, когда вернулся Девлин. Волосы его были мокрыми, рубашка прилипла к груди. Он что, ездил купаться? Только не к моему пруду, с надеждой подумала Меган. При одной мысли о том, что Девлин плавал в ее личном водоеме, она рассвирепела. Достаточно и того, что он живет в ее конюшне!

От злости Меган даже не сразу поняла, что Девлин ее увидел. Заметив наконец, что он остановил Цезаря прямо под ее окном и без всякого стеснения устремил взор наверх, девушка вопреки его предупреждению вызывающе уставилась на него. Она сделала это преднамеренно, назло, ничуть не сомневаясь, что у себя в комнате ей нечего бояться ни самого Девлина, ни его угроз. Меган довольно улыбнулась.

Но Девлин продолжал смотреть на нее: он не отвел взгляда, даже когда слез с коня и встал у входа в конюшню, бросая Меган вызов — кто кого? Неожиданно он поднял руки и стянул с себя рубашку.

Меган охнула и, тяжело дыша, рывком задернула шторы. До нее донесся хриплый хохот Девлина, который был еще оскорбительнее, чем его вчерашний шепот и наглое насвистывание. Он выиграл и этот раунд! Это просто невыносимо! Надо поговорить с отцом. Этого мерзавца Девлина следует поставить на место!

Глава 8

Возможность поговорить с отцом представилась Меган чуть позже, за завтраком. Девушка тщательно обдумала, что она скажет, и решила, что должна поведать лишь частичную правду, способную нанести существенный ущерб репутации Девлина Джеффриза, но не будет настаивать на его увольнении — ведь тогда они лишатся красавца Цезаря. И еще: надо рассказать отцу о поведении Девлина до разговора о приближающейся поездке в Лондон и планах на нынешний день. И все же Меган опасалась, что коль скоро речь пойдет об оскорбительных поступках Девлина, он, в свою очередь, тоже может выразить мнение на сей счет, изобразив ее не менее виновной, чем он сам.

В конце концов Меган, все взвесив, просто решила предупредить Девлина о своем намерении, хотя в глубине души уповала на то, что ей вообще больше не придется беседовать с ним ни на какие темы. Но как бы там ни было, она вынуждена сделать ему предупреждение — ведь этот самоуверенный болван мог подумать, что она не станет ничего говорить отцу. И у него есть для этого основания — на вопрос отца, не совершил ли Девлин что-нибудь недостойное, она ответила весьма уклончиво и не настояла на его увольнении. Проклятый конюх прекрасно об этом знал, так как подслушивал под дверью. Ну так теперь Меган его предупредит, что впредь она молчать не станет, и если он не прекратит свои домогательства, обо всем расскажет отцу.

Но невзирая на все эти рассуждения, Меган все-таки нервничала, когда после завтрака, как обычно, направилась в конюшню. Войдя, она облегченно вздохнула — здесь никого не было, даже Тимми. Только из дальнего конца доносился какой-то шум, похожий на удары молотка, но девушка, не обратив на него внимания, прошла прямо к стойлу Сэра Эмброуза.

Перед прогулкой Меган всегда слегка чистила лошадь, а по возвращении делала это более тщательно. Но сегодня ей хотелось выбраться из конюшни как можно быстрее, пока здесь не появился Девлин, и девушка решила обойтись без этой процедуры.

— Доброе утро, мисс Меган.

— Здравствуй, Тимми.

— Этот Цезарь — отличная штучка, правда? — широко улыбаясь, сказал мальчик и взобрался на ограду стойла, чтобы достать высоко висевшее седло Меган.

Вообще-то девушка никогда не требовала от Тимми никакой помощи; обычно он садился наверху, просто чтобы составить молодой хозяйке компанию, пока та ухаживает за лошадью. Сейчас присутствие Тимми успокоило Меган, она даже решила почистить Сэра Эмброуза.

— Что это ты бездельничаешь, Тимми? Я ведь дал тебе задание. Займись-ка им.

При звуке этого голоса Меган вздрогнула. Тимми моментально спрыгнул с ограды стойла и помчался на зов.

— Вас никто не просил тут командовать, — сказала Меган, поворачиваясь к появившемуся у стойла Девлину. — Разве Тимми не имеет права поговорить со мной?

— Конечно, имеет, но не сейчас, когда я дал ему задание.

Теперь, между прочим, он находится в моем подчинении.

Меган собралась было возразить, что не он работодатель Тимми, но вдруг поняла, что опять не сводит с Девлина глаз.

Она замолчала и отвернулась.

— Как? Неужели никаких возражений?

— Убирайтесь! — буркнула Меган.

— И не подумаю, — ответил Девлин (по мнению Меган, ей в пику). — В конце концов, я тут живу, хотя и временно. Нельзя же гнать человека из собственного дома, согласитесь сами.

Веселый и, как ей казалось, самоуверенный тон Девлина крайне раздражал Меган; она с трудом воздержалась от комментариев, хотя фраза «конюшня — самое подходящее для вас место» так и вертелась у нее на кончике языка. Девушка решила, что больше вообще не скажет этому хаму ни слова и до самого отъезда будет полностью его игнорировать.

Меган шагнула вперед, чтобы взять седло, но Девлин внезапно встал прямо сзади нее и, упираясь грудью ей в спину, дотянулся до седла и снял его. Меган с силой рванула седло из рук Девлина. Тот от неожиданности выпустил его, и девушку отбросило назад. Седло было тяжелым, а движения Меган — слишком резкими: она, потеряв равновесие, плюхнулась в кучу сена.

Вскрикнув от негодования, Меган оттолкнула протянутую ей руку Девлина. Опять она оказалась в дурацком положении в присутствии этого наглеца! Сколько же это может продолжаться? Он что, специально над ней издевается?

— Я только пытался вам помочь, ведь Тимми я отослал, — произнес Девдин, В его голосе не было никакой издевки, но Меган была уверена, что негодяй до ушей расплылся в ехидной улыбке. Ну нет, смотреть на него она все равно не будет, этого он не дождется!

Меган поднялась, отряхнула амазонку и потянулась за седлом. Пока она готовила лошадь к прогулке, в конюшне стояла гробовая тишина. Может, Девлин наконец ушел? Все равно, проверять это она не собирается.

— Ну хорошо, за все это время вы взглянули на меня только один раз, и то мельком, — послышался раздраженный голос Девлина. — У меня что, внезапно выросли рога?

— Полагаю, они у вас всегда были, — не удержалась Меган.

— Когда вы оскорбляете человека, надо смотреть ему в лицо!

Но Меган на него смотреть не стала, а лишь поспешила поставить этого чурбана на место:

— Вы, должно быть, совсем забыли о своем предупреждении, мистер Джеффриз, чего обо мне не скажешь. Так вот: я не имею ни малейшего желания снова провоцировать вас своими взглядами.

— Вы и так меня провоцируете, — проворчал Девлин и добавил чуть мягче:

— Взгляды бывают разными. И смотреть можно по-разному, и вы, черт возьми, прекрасно понимаете, что я имею в виду. К тому же я был до крайности взбешен, когда предупреждал вас о последствиях подобных взглядов. Поэтому вполне возможно, что в следующий раз — когда вы станете меня снова так же разглядывать — с вами ничего плохого не случится. Хотите проверить?

— Не имею ни малейшего желания.

— Как вам будет угодно. В этом проклятом пруду вода оказалась холоднее, чем я думал.

Меган, явно раздраженная, подняла на Девлина глаза.

— Между прочим, мистер Джеффриз, этот проклятый пруд — мой, так что держитесь от него подальше, буду вам крайне за это признательна, — едко заметила она.

— Тогда не разжигайте мое тело до такого состояния, что мне надо либо бросаться в холодную воду, либо немедленно тащить вас в постель.

Лицо Меган залила краска.

— Можете пользоваться моим прудом, — напряженным голосом ответила девушка.

— Не сомневался, что так вы и скажете. Меган вывела Сэра Эмброуза из стойла и направилась к выходу; довольно мирный тон Девлина немного успокоил ее.

— Упрямая тварь! — услышала Меган за спиной бормотание, явно не предназначавшееся для ее ушей, потому что, как только она обернулась, Девлин тут же громко произнес:

— Я полагал, что за седлом вы обратитесь ко мне.

— Зачем? Я прекрасно справляюсь со своим конем, сама за ним ухаживаю, чищу и седлаю его.

— Вашим конем? Глаза Меган сузились.

— А что здесь особенного?