19

19.02. СУББОТА

НЬЮ-ЙОРК

Сэм Килайн ехал на север по Парк-авеню, высматривая среди вечерних теней место для парковки. Он не обращал внимания на величественные многоквартирные здания, усеявшие престижный район, и на спешащих пешеходов, толкающихся на тротуарах. Он готовился к встрече с Джулией Остриан.

Двигаясь в сторону построенного из красного гранита здания Азиатского общества, он, дразня сам себя, думал о Янтарной комнате. После войны ходило множество всяких слухов...

Одни говорили, что офицеры СС заставили советских пленных спрятать Янтарную комнату, а затем расстреляли их. Другие — что СС вывезло ее по туннелю, соединявшему Кенигсберг с Берлином. Вариант совершенно невероятный, но возбужденное воображение еще и не такое подкидывало. Кое-кто считал, что хранитель замка спрятал комнату где-то за пределами Кенигсберга, а затем обманул русских, заставив их думать, что она уничтожена. А поскольку американские солдаты посылали домой всякое награбленное имущество, то ходили слухи, что немцы упрятали комнату в одной из соляных шахт в Граслебене или Меркерсе, а американцы нашли ее и тайно отправили в Штаты. Еще одна версия гласила, что ее нашли советские офицеры и под большим секретом доставили в кремлевские катакомбы, где с ней могло случиться все что угодно.

Сэм мысленно представил почти сто квадратных метров поверхности, покрытых янтарем. Он не был религиозным человеком, но тихо молился о том, чтобы Джулия Остриан обладала сведениями о Янтарной комнате. До ее дома оставалось всего два квартала.

Он решил, что, если она не расскажет добровольно все, что знает, он добьется этого другим способом. Очевидно, она была слишком богата для подкупа. Но может быть, он сможет обмануть ее. Или запугать. Кроме того, существовала возможность того, что она прислушается к доводам разума. Но это представлялось ему крайне сомнительным. Богатые мыслят иначе. Он как раз занимался тем, что мысленно отклонял все предвзятые мнения, готовя себя к препятствиям, которые, как он ожидал, начнет нагромождать Джулия Остриан, и едва не упустил поразительное зрелище...

Он снизил скорость, но тут же решил, что, должно быть, ошибся. Вначале он увидел женщину, напоминавшую Джулию Остриан — длинные золотисто-каштановые волосы, стройное тело. Но она мчалась по Парк-авеню так, словно за ней гнался истребитель МиГ, и то, как она огибала препятствия и увертывалась от людей, говорило ему, что она видит, куда направляется. По давней привычке он быстро охватил взглядом ее лицо — большие глаза, тонкий нос, надменный профиль. Рот с полными розовыми губами был слегка приоткрыт, а темные брови подняты, образуя совершенные дуги ужаса и гнева. Она металась по улице в разные стороны, пытаясь поймать такси.

Она не могла быть Джулией Остриан. Та была слепая.

Но он вспомнил прочитанное этим утром. Она занималась подъемом тяжестей и регулярно занималась в гимнастических залах роскошных отелей, в которых останавливалась по всему свету... Это было частью ее профессионального режима, поддерживающего выносливость мышц, необходимую для великолепного исполнения больших и трудных пьес наподобие Третьего концерта Рахманинова.

Но кто гонится за ней? И почему?

И тут он увидел ее преследовательницу — черноволосую женщину в темно-сером брючном костюме. Она почти сливалась с городским пейзажем, настолько незаметна была ее одежда в вечерних тенях. Ее выдавала скорость. Она петляла среди прохожих, казалось, оставляя в воздухе след, как реактивный самолет.

Похоже, что она скоро догонит Остриан...

Ужас и ярость гнали Джулию, когда она старалась скрыться от женщины, убившей ее мать, убившей Ориона. И теперь жаждущую убить ее. Внутри все свело. В висках стучал страх.

Беги. Беги.

Быстрее. Быстрее.

Ее охватило замешательство. Слишком многое привлекало внимание.

Она так долго была слепой, что обычные защитные функции организма оказались недостаточно развитыми и не срабатывали в ней.

Спеши! Ты должна бежать быстрее!

Слишком много уличных знаков. Гудящих такси. Раздраженных лиц.

Тротуары. Шагающие ноги. Бетонные парапеты. Уличные фонари. Плачущие дети. Собаки на поводках, выведенные на вечернюю прогулку. Сердитые взрослые, ругающие ее, когда она наталкивалась на них, яростно пытаясь оторваться от убийцы.

Она не может остановиться, чтобы поймать такси. Пора кончать со всем этим. У нее даже нет наличных денег.

Быстрее! Быстрее!

Она страстно мечтала о мире зрячих людей. Теперь у нее не было времени, чтобы жить в нем.

Произошло слишком много перемен. В ее голове все спуталось... Орион убит. Сейчас нельзя думать об этом. Сейчас она должна бежать. Бежать без устали.

Она резко прибавила скорость. Легкие болели. И повсюду, куда она бросала взгляд, на нее обрушивались ошеломляющие перемены. Они были в одежде, в странных прическах и даже в облике некоторых зданий, хотя в этой части Парк-авеню большинство сооружений отличались утомительным однообразием. На мгновение она вспомнила, каким она видела дом 740 по Парк-авеню — он был в строительных лесах и затянут сеткой. Это было одно из самых впечатляющих строений Манхэттена, но она ясно помнила, каким оно было темным и скучным до того, как оказалось закрыто лесами. Теперь его известняк угольного цвета был отчищен до блестящего серого, присущего викторианской эпохе, и оно возвышалось, сияя, там, где она помнила лишь угрюмость лесов.

Не останавливайся. Не думай. Беги. Беги. Беги.

И ей нужно было привыкнуть ко всему этому. Сразу же.

Пот катился с нее градом. Она обернулась. Убийца приближалась. Ужас пронесся по жилам. Сейчас ее застрелят.

Не останавливаясь, Джулия рванула через Семидесятую улицу вопреки сигналу светофора. Раздались гудки. Визг покрышек тормозящих автомобилей. Она лавировала между машинами.

— Дура набитая! — заорал водитель пикапа.

— Чтоб тебе провалиться, идиотка! — вопил кто-то другой.

Но она проскочила и устремилась на восток к Лексингтон-авеню.

— Джулия Остриан! — услышала она мужской голос со стороны улицы.

Она не повернулась. Все внимание было приковано к ногам.

Беги. Беги. Беги. Дыши!

Мышцы дрожали от напряжения. Она замедлила бег. Она уже не могла выдержать этого...

— Джулия Остриан!

Она проигнорировала обращение, но бросила взгляд через плечо. Ей не следовало терять времени, но ей нужно было контролировать обстановку. Кажется, она вырвалась вперед. Убийца, видимо, потеряла время на переходе через улицу.

— Джулия Остриан! Я Сэм Килайн. Я звонил вам, помните?

Сэм смотрел на нее во все глаза. Он был уверен. Это все-таки была она, и она смотрела на него через плечо. У него перехватило дыхание. Ее лицо блестело от пота, это подчеркивало красоту ее тонких черт и чувственного рта. Длинные волосы образовывали причудливый клубок золотых локонов и завитков. У нее был плоский живот и высокая грудь, а двигалась она с такой гибкой грацией, что у него возникли мысли о песчаном пляже, теплом солнце и сексе.

Обернувшись, Джулия увидела следующий за ней бордово-красный автомобиль, похожий на джип, и типа за рулем, склонившегося к приспущенному окну с пассажирской стороны. Его лицо было серьезным. У него были рыжие волосы и складка между бровями. Чужой. Но потом она заметила его глаза. Они были серыми, глубоко посаженными и понимающими. Она почувствовала неосознанный мрачный магнетизм его лица. Опасное лицо.

Она услышала, как он опять кричит:

— Сэм Килайн, вспомните! — Он показал в окно какой-то значок. — ЦРУ. Забирайтесь в машину. Я помогу вам!

Поможет ей? Ну да. Конечно. Как удобно: ЦРУ приходит на помощь? Ну-ну.

Джулия стрельнула в него взглядом, полным недоверия, и, не обращая больше на него внимания, направилась к Лексингтон-авеню. Кислород разрывал легкие. Как долго она еще сможет бежать? Привычная к физическим нагрузкам, она, тем не менее, опасалась, что для победы в этой жестокой гонке ее способностей не хватит.

Сэм сбавил скорость, чтобы держаться рядом с ней. На Джулии были синие брюки и белый блейзер, который светился, как маяк, каждый раз, когда она выбегала из тени на этой узкой улице красивых старых домов, эркеров и заборов из кованого железа.

Между тем преследовательница вновь настигала ее. Черноволосая женщина несколько раз поднимала пистолет, но каждый раз движение толпы людей на тротуарах не позволяло ей прицелиться. Обе женщины налетали на прохожих, расталкивали их, выписывали замысловатые петли между ними, сопровождаемые потоками брани.

Сэм кипел от злости, пытаясь не терять их из виду. Затем возник один из тех судьбоносных моментов, когда различные цели приводят к одному результату. Большинство пешеходов сошло с центра тротуара, чтобы переждать у домов или машин, оставив проход.

Преследовательница наконец-то обрела прямую видимость цели. Она подняла оружие.

Спина Остриан в белом блейзере впереди была прекрасной мишенью.

Сэм среагировал автоматически. Он не мог позволить, чтобы эта женщина пострадала. Он хотел найти Янтарную комнату, и Остриан могла о ней что-то знать. Как только толпа разделилась, он рванул руль вправо и влетел на своем «Дуранго» на тротуар.

Пешеходы закричали и бросились в стороны. Разносчик на велосипеде резко затормозил и перелетел через руль, а его пицца отлетела на три метра.

Джулия удивленно оглянулась. В мгновение ока она оценила произошедшее и шанс, возможно единственный, чтобы скрыться. Она схватила велосипед разносчика и укатила вниз по Семидесятой, едва дыша.

Тем временем на улице поднялся невообразимый шум. Колеса визжали. Машины гудели. Ошеломленный велосипедист поднялся и заорал проклятия вслед Джулии. А та, набрав скорость, свернула за угол на Лексингтон-авеню.

— Скиньте блейзер! — прокричал Сэм в ее яркую спину, пока она не исчезла.

Преследовательница, казалось, и не думала сбавлять темп. В то время как Сэм выскочил из «Дуранго», она подпрыгнула и весьма профессионально перекатилась через капот его машины. Когда она перекатывалась, их взгляды на мгновение встретились, и Сэм увидел искру узнавания в ее холодных и блеклых глазах. Это длилось лишь долю секунды, но в это мгновение Сэм понял, он ее тоже откуда-то знает.

Он попытался вспомнить, где видел это лицо, эти безжалостные глаза и короткие черные волосы. Но волосы вроде бы не были ни черными, ни даже короткими. Слишком правильные черты лица напоминали о ледниках. Скулы выступали, но под ними были соблазнительные ямочки. По тому, как она двигалась, он мог сказать, что у нее отличное тело. Но она умышленно сделала себя простой и незаметной, а ее одежда была свободной и неброской. Эта женщина привыкла обманывать мир. Может быть, в связи с этим он и встречал ее? Во время командировок от Компании?

Краем глаза он заметил, что кто-то достал сотовый телефон. Ушли в прошлое те времена, когда каждый житель Нью-Йорка был пассивен, слеп и нем, сталкиваясь с насилием.

Он мог достать свой пистолет и убить эту женщину. Но почему она гонится за Остриан? Ему захотелось узнать.

Как только она легко приземлилась на ноги с его стороны «Дуранго», оба его кулака нанесли по телу с обеих сторон похожий на ножницы удар «хасами-зуки».

С удивительной силой она блокировала его локтями, увернулась от удара и подняла пистолет, держа палец на спусковом крючке.

Он встал на ее пути, и она собралась убить его.

Люди вокруг них остановились как вкопанные.

Он резко рубанул ладонью по ее запястью. Пистолет упал на тротуар.

— Кто вы? Что вам надо от Джулии Остриан?

Она отклонилась назад и со звериной скоростью нанесла режущий удар «йоко фумикири» ему в грудь.

Он сдвинулся с места как раз вовремя и увернулся от прямого удара. Схватил ее за ногу, крутанул. И она упала.

Неожиданно вой сирен разорвал воздух. Полицейские машины.

— Остановите его! — крикнула женщина в толпе.

— Смотрите, что он с ней делает! — завизжала другая.

— Эй ты, придурок!

Разгневанная толпа вклинилась между ними, растаскивая в стороны. Работая локтями, он стал пробираться через толпу. Но женщина подобрала пистолет и уже убегала прочь, держа оружие низко у бедра так, чтобы оно не бросалось в глаза.

— Держите его! Не дайте ему уйти!

Руки рвали его одежду, хватали за плечи.

Он рванулся и освободился, ища глазами Джулию Остриан.

Джулии казалось, что ее легкие вот-вот разорвутся. Но она не могла остановиться. Она знала, куда ей нужно попасть, и она должна приложить все силы, чтобы оказаться там. Кто-то должен был ответить за Норму, или как ее там на самом деле зовут.

Отнюдь не страх перед убийцей гнал ее, когда она летела на велосипеде по улице с оживленным движением. Теперь она знала, что убийство матери не было простым ограблением, иначе убийца не следовала бы за ней до Соединенных Штатов, подвергая себя риску и подбираясь к ней в качестве помощницы.

Пока убийца думала, что Джулия слепа, особой нужды следить за ней не было. И если убийца знала, что Джулия видела ее и боялась быть узнанной, почему она не убила ее, как только они оказались вдвоем в квартире?

Страх, гнев и ужас от непонимания происходящего заставляли Джулию яростно крутить педали. Впереди она видела перевернутые серебряные лепестки из нержавеющей стали на верхушке здания компании «Крайслер».

Она никак не могла понять, откуда убийца узнала, что ей нужен помощник? Как узнала о службе найма?

Джулия с трудом увертывалась от автомобилей. Она направлялась на юг по Лексингтон-авеню. Проехала магазин игрушек, который теперь стал магазином для домашних животных. Проехала большой книжный магазин «Долтон», теперь превратившийся в «Холмарк». Перемены. Повсюду перемены, которые сбивают с толку.

Кольца в носу. Кольца в губах. Татуировки. Раскрашенные волосы. Узкие плечи. Странные одежды.

Но все это ее не интересовало.

Она выдохлась. Боролась со своим смятением. Боролась за жизнь. Ей хотелось упасть на тротуар и прижать лицо к холодному асфальту.

Быстрее. Быстрее. Быстрее.

Единственная верная связь с убийцей, которая приходила ей в голову, — это дядя Брайс. Именно он звонил в службу найма и привел «помощницу».

И тут она увидела цель — вход в подземку на Шестьдесят восьмой улице. Остановка у колледжа «Хантер». Задыхаясь, она все же рискнула обернуться.

Позади Майя Стерн мчалась по тротуару. Белая куртка Джулии служила ей маяком, и Стерн легко следовала за ним. Она исходила потом, рассеянно улыбаясь, наслаждаясь силой своих мышц и предвкушением убийства. Она была уже близко. Джулия потеряла время, виляя среди машин, а Стерн бежала по тротуару, на котором почти не было прохожих.

Потрясенная Джулия увидела, насколько близко оказалась убийца, — серая тень в вечерней темноте. Она бросила велосипед и помчалась по ближайшей лестнице. Подземка изменилась. Она стала чище. На выложенных плитками стенах совсем мало рисунков. И пассажиры вставляли пластиковые карточки в турникеты, чтобы пройти через них. Это означало, что метро теперь было автоматизировано.

Это не имело значения. Плевать на перемены.

Не останавливайся! Беги!

Деньги ей были не нужны. Я знаю, как это делается. Нью-Йорк — родной город...

Она проскользнула сразу же за мужчиной в длинном пальто так близко, что уловила запах лосьона «Олд-спайс». Приближающийся поезд, направлявшийся из центра, уже грохотал внизу. Турникет щелкнул и повернулся. Мужчина обернулся, удивленный тем, что она проходит за его деньги, но на ее лице он увидел что-то такое, из-за чего решил не протестовать. Он закрыл рот и, пройдя через турникет, мудро почел за благо отойти в сторону, уступая ей путь.

Она промчалась мимо него и, налетая на людей, устремилась вниз по ступенькам на платформу для поездов, идущих из центра города. Пассажиры ругались и уворачивались от нее. Сильный запах плесени, мочи и хлорной извести резко ударил в нос.

Она сбежала вниз, на свободный пятачок. Проход к поезду был свободен. Надежда переполняла ее. А затем у нее над ухом прозвучал выстрел...

Сэм Килайн бросил свой «Дуранго» на стоянке у Шестьдесят восьмой улицы, выскочил из него, побежал и увидел, как обе женщины исчезли внизу на лестнице, ведущей в подземку. С бешено бьющимся сердцем он последовал за ними.

Преследовательница остановилась за турникетами, откуда засекла белую, как воск, куртку Джулии Остриан. Она прислонилась к стене, прицелилась и выстрелила. По плавности ее движений Сэм определил высокую степень подготовленности. Для нее преследование и убийство были так же естественны, как и дыхание.

Звук выстрела как гром разорвал воздух. Но пуля не попала в цель. Теперь Джулия бежала по платформе, словно на пятках у нее висели все гончие ада. Пассажиры не могли понять, откуда прозвучал выстрел, запаниковали, большинство бросилось к выходу, и лишь немногие бросились вперед, к дальнему концу платформы.

В то время как люди бежали мимо него, Сэм пробивался вниз по лестнице. И тут убийца выстрелила еще раз.

Он услышал крик. Пуля поразила кого-то внизу.

Остриан?

Как только поезд отошел от станции, Стерн вновь бросилась вперед, расталкивая толпу людей, пытавшихся спрятаться. Она направлялась вниз, к платформе, и Сэм пробивался за ней через толпу. Ничто не сравнится с массой людей, охваченных паникой. Страх — это заразная болезнь. Она захватывает мозг и нервную систему, подавляет здравый смысл и находит выход только в бегстве. Сэм ощущал это внутренностями — болезненное стремление повернуться и бежать обратно на улицу, где безопасно, забыть об этой Остриан, забыть о Янтарной комнате. Забыть об Ирини... Никогда.

Он не любил думать об этом, но в его душе дремал спасатель. И теперь, когда он знал, что может что-то изменить, может быть, спасти жизнь, он приступил к действию. Он хотел спасти Ирини. Спасти Остриан. Он хотел вновь спасти собственное высокое мнение о себе.

Он врезался в стрелявшую, целя плечом в солнечное сплетение. Пораженный крепостью ее тела, он отбросил ее к стене.

Она отреагировала со свирепостью взбесившейся кошки. Локтем нанесла ему ошеломляющий удар в подбородок и направила пистолет на него. Словно в замедленной съемке он увидел побелевший палец на спусковом крючке.

Он увернулся. Пуля обожгла кожу на правом виске. Голова, казалось, взорвалась от грохота.

Перегруппировка заняла у него считанные секунды, но женщины уже не было. Скользящим призраком она прокладывала себе путь среди массы пассажиров, которые теперь в еще большей панике стремились выскочить на улицу.

Он увидел лежащего на платформе человека в джинсах и сумку с бахромой. Ранение в ногу. Двое пассажиров стояли рядом на коленях. А это означало, что выстрел не поразил Джулию Остриан. Она вскочила в поезд.

Сэм помчался обратно к лестнице. К станции подошел другой поезд. Из дверей вышли люди, наполнив подземку запахом теплой шерсти и усталости. Сэм пробивался сквозь толпу в поисках черноволосой женщины-стрелка. Непонятно, куда же она исчезла?

20

19.42. СУББОТА

Майя Стерн угодила в ловушку. Она видела, как Остриан вскочила в первый поезд и за ней закрылись двери. Ехать на следующем поезде не имело смысла, она не знала, где Остриан сойдет. Теперь ей нужно было выбраться из метро и немедленно позвонить Крейтону Редмонду.

Она не выполнила задание. Майя занервничала.

Но она отмела ненужные эмоции и напомнила себе о предыдущих успехах: председатель правления американской компании по производству напитков, которого, как считалось, убили террористы во время командировки в Эквадор; неудобная жена главного исполнительного директора международного банковского консорциума, которая случайно утонула в бассейне минерального источника в Нью-Мексико. Политические противники, деловые конкуренты, крупные должники, беспокойные бывшие любовники... все умерли от ее руки. Она планировала операции и поражала цели с легкостью, выработанной большим опытом. И ей щедро платили. Так что у нее были основания для уверенности в себе.

Вот и теперь с обычной бесстрастностью она влилась в поток прибывших пассажиров, продвигавшихся к выходам. Она узнала человека из Компании, который назвался Сэмом Килайном. Это было много лет назад в Берлине, и тогда у него было другое имя. По тому, как он дрался, — щадя ее, женщину, не больше, чем она щадила его, — было понятно, что он не будет особо придерживаться условностей. Он был опасен.

И это не единственная проблема. Хуже, что подземку скоро перекроют. Нью-йоркская полиция будет держать всех внутри, пока не выяснит, кто стрелял.

Килайн должен был находиться где-то на платформе, но вполне мог догнать ее. Майе нужно было быстро уходить, оставаясь при этом незамеченной. Дойдя до ступенек, ведущих наверх, к турникетам, она не стала подниматься, а обошла толпу, идущую с задней платформы.

По ходу движения она начала осторожно менять внешность. Сначала размазала косметику над глазами, пока та не стала темно-коричневой. Затем нанесла немного краски на щеки, теперь ее лицо казалось грязным. Из кармана извлекла отрезанные кончики двух детских сосок и вставила их в ноздри, что увеличило нос в размере. Она опустила челюсть и выдвинула ее на пять миллиметров вперед. И стала похожа на глупую нищенку. Такой вид маскировки был одним из многих, благодаря которым она достигла высот в своем деле. Даже родной брат теперь вряд ли узнал бы ее.

Затем Майя сбросила серый пиджак, вывернула его наизнанку и надела обратно. Теперь он был поношен, заляпан грязью и имел цвет хаки. Скрытая в толчее, она расстегнула молнии брюк, проходившие сверху донизу с обеих сторон, и сняла их, оставшись в рваных черных леггинсах. Отделила от подкладки брюк тонкую, выцветшую вязаную шапку и бросила брюки на пол. Скоро их затопчут, превратив в тряпку. Она заправила черные волосы под шапку.

На этом преображение закончилось. Она превратилась в уличную бродяжку — грязную и непривлекательную, в заношенной куртке цвета хаки, драных леггингсах и бесформенной шапке. Всего лишь одна из невидимок, населяющих любой большой город.

Она повернула обратно вместе с убывающей толпой и стала подниматься по лестнице к турникетам. Если повезет, этот Килайн будет бегать туда-сюда по улице, пытаясь найти ее. Она внимательно смотрела вокруг, убеждаясь, что никто не проявляет к ней повышенного интереса. Свежий вечерний воздух тянул толпу на улицу, как магнит. Майя успокоилась. Полиции не было видно.

И тут она увидела Килайна. Он стоял на самом верху, внимательно рассматривая каждое лицо. Что-то в его поведении заставило ее нервничать. Дело было не в том, что он изначально не считал ее противником физически более слабым, чем он сам, а в том, что он производил впечатление человека, выведенного из равновесия. Она умела мгновенно анализировать ситуацию и принимать решение, выполняя задание, но слабо разбиралась в человеческих эмоциях. Для Майи он был непредсказуемым и, следовательно, опасным.

Если он вмешается еще раз, она убьет его.

Она быстро наклонила голову и согнула ноги, чтобы стать ниже и незаметнее в толпе, поднимающейся по лестнице.