Отвечать надо по полной программе. Таня появляется с двумя конвоирами, она выходит из милицейского "рафика". Андрей идет к груде ящиков, контейнеров, к толпе, с любопытством наблюдающей за Таней. Город маленький, все всё знают, событие такое не каждый день бывает! Что-то уже успели присочинить, что-то и от правды слышится... Но Плетнев должен сделать так, чтобы и она его увидела. Делает резкое движение, когда их взгляды, наконец, скрещиваются. Прошлое вдруг становится для него драматически осязаемым - больше ничего не будет. В будущем только звенящая пустота. Он продолжает смотреть на Таню...
      Раздается ее истошный крик: "Заберите меня! Заберите меня от него! Пусть уйдет! Скажите ему, я не хочу его видеть! Пусть оставит меня в покое! Скажите, пусть уйдет! Пусть уйдет! Скажите, я ненавижу его! Пусть уйдет, скажите... Скажите!!!"
      Она корчится, рвется из рук конвоиров, которые тащат ее к вагону. А он все стоит и смотрит... Меньшиков принимает обращение Тани не к нему - к другому. "Скажите ему..." - повторяет она, как будто бы он не слышит ее крика. Для нее он больше не существует как реальное лицо. Может быть, его уже вообще нет среди живых?
      Актер продолжает эту явившуюся Андрею мысль, когда приходит в дом к Николаю. Мертвым голосом, лишенным малейшего оттенка каких-то чувств, он заговорит с соперником и убийцей. В этом эпизоде, пожалуй, впервые на протяжении двухсерийной картины у Меньшикова складывается настоящий дуэт с актером Александром Негребой, играющим Николая.
      Приземистый, плотный, широкоплечий, с лицом, изрядно опухшим от возлияний, уже начавший раздаваться нездоровой полнотой, Николай с первой минуты знает, что убьет Андрея. Не из ревности, такие, как Колька, не знают, что такое ревность. Убьет, потому что слишком много знает про него, про Таню этот странный мужик. Надо убирать его, пока не поздно...
      И Плетнев явился в эти низкие, грязные комнатки тоже для того, чтобы убить Николая. Он весь во власти этой идеи, ни на что не отвлекается, только пристально рассматривает Кольку... Что же нашла в нем Таня? Взгляд Андрея разбивается о тупую, непоколебимую тупость, какую-то явную одноклеточность бандита. Единственное, что можно прочесть в его светлых, злых глазках,- удовлетворение. Андрей сам пришел сюда, и сейчас Николай получит удовольствие от расправы с человеком, который ненавистен ему уже в силу полнейшей их противоположности. Нормальная реакция хама и преступника... Главное, не затянуть с убийством...
      "Зачем она приходила?" - Андрей несколько раз повторяет свой вопрос ровным, бесцветным голосом. Как будто идет запись. Ни гнева, ни злости, ни заинтересованности в ответе... Говорит монотонно и настырно... Знать, зачем Татьяна была у Николая, ему, в общем, не нужно. Была - и была. Теперь это не имеет значения. Ему интересен Николай - вот она, его мадам Смерть...
      Николай отвечает по-разному. То говорит, что сам не знает... То злорадно выкрикивает: "Я драл ее здесь! Да!" После, когда Андрей все тем же ровным голосом сообщает, что убьет его, Николай вовремя выхватывает нож и всаживает в грудь Андрея.
      Любитель кровавых сцен, Хван очень подробно снял гибель Андрея, все же успевшего в последний момент вытащить припрятанную гранату и взорвать себя, Николая и приятеля хозяина дома. Кровавая пена на губах героя ("Мы клали Меньшикову в рот малину со сливками, поэтому он так старался во всех дублях",- рассказывал режиссер о том, как снималась сцена смерти), потом медленно оседающее тело. Шепот... Смерть...
      Но... после всего этого живой и невредимый Андрей Плетнев бодро гулял по почему-то пустому нью-йоркскому аэровокзалу. Заказывал водку бармену и задумчиво пускал по гладкому, скользкому пластику стойки обручальное кольцо, закружившееся волчком. Кстати, по словам Хвана, эту деталь придумал Меньшиков, одолжив для этого у режиссера его кольцо...
      Зрители недоумевали - вроде Андрей погиб?! Киноведы задумчиво рассуждали о специфическом колорите фильма, об "отчуждении творца от творения", космическом холоде одиночества и еще об откровенных заимствованиях режиссера у зарубежных киноклассиков...
      Попытаюсь через несколько лет после выхода картины приподнять занавес. Хван не раз заявлял, что его задача как режиссера - поломать сценарий, над которым он работает. Правда, в связи с этим закономерно было бы спросить: зачем тогда браться за постановку? Неужто все кинодраматурги в глазах Хвана всего только поставщики сырья на кухонный стол, где он печет свои кровавые пироги? Соответственно неурядицы возникли у него в процессе работы с Петром Луциком и Алексеем Саморядовым. Споры были достаточно серьезными, но, как известно, в подобной ситуации режиссер - владыка. Сопротивляться бесполезно. Литераторам остается довольствоваться гонораром и появлением своего имени в титрах картины. Нередко - разорванными отношениями с режиссером...
      В истории создания "Дюбы-дюбы" возникли еще и дополнительные сложности.
      Роль друга Андрея, Виктора, играл Григорий Константинопольский. В прошлом он окончил Саратовское театральное училище, потом стал слушателем Высших режиссерских курсов в Москве. Снимал довольно удачно рекламные ролики, клипы. По сценарию "Дюба-дюба" заканчивалась диалогом Виктора, приехавшего в Нью-Йорк и отставшего намеренно от группы соотечественников. Ему хочется в баре помянуть друга, с которым должен был быть здесь, да нет больше друга... Просил поставить ему музыку и, покачиваясь, напевал: "Дюба-дюба... Дюба-дюба"
      Реквием по погибшему Андрею.
      Поначалу Хвана такой финал как будто устраивал. Но зимой 1991 года Константинопольский уехал в Германию. Оттуда позвонил Хвану и сообщил, что решил там остаться. Режиссер заметался...
      Именно в это время он настойчиво требовал в "АСКе" командировку в Америку, на съемки в Нью-Йорке с Константинопольским в роли Виктора. Кроме того, остались еще несколько сцен с участием Виктора. Хван собрался было уже переделать сценарий, как вдруг Константинопольский вернулся в Москву. Что-то было снято. Но Григорий опять подался в Германию и опять в телефонном звонке сказал, что не вернется. Хван заволновался пуще прежнего: как расстаться с поездкой в Нью-Йорк? Может быть, мы снимем там Меньшикова, решил он... Услышав об этом, я, естественно, удивилась, зная сценарий: "В качестве кого? Ожившего Плетнева? Он ведь не Джекил и Хайд?.."
      В итоге Хван вместе с Меньшиковым улетели в Нью-Йорк, там сняли несколько вошедших в картину проходов Плетнева по городу и сцену на аэровокзале.
      Я уже упоминала, что через полтора года работы над фильмом Хван все еще не намеревался заканчивать съемки и собирался в Крым. Но... Сидя рядом с режиссером в самолете, летевшем из Нью-Йорка в Москву, Олег сказал, что в середине июня, точнее, 16-го, уезжает в Лондон, где начинает репетировать спектакль "Когда она танцевала". И пробудет в Англии полгода.
      Оставалось смириться и начать монтаж фильма. Монтаж длился с июня до февраля 1992 года. Читая эти строки, полагаю, кинематографисты хватаются за голову: мыслимы ли такие сроки!
      Режиссер ссылался на контракт Меньшикова, одним из условий которого было: актер сам озвучивает свою роль. Но и по возвращении Меньшикова, 24 декабря 1991 года, озвучание все еще не начиналось.
      Не могу не рассказать о том, как однажды мне довелось присутствовать в тон-студии, где шло озвучание "Дюбы-дюбы". С одной стороны, оставалось, мягко говоря, удивляться полному отсутствию самодисциплины у режиссера, постоянно покидавшего студию и останавливавшего работу. С другой - еще больше поражаться терпению Меньшикова не только по отношению к этим паузам, но и чисто профессиональному. Его партнер по озвучиваемому эпизоду, актер одного из московских театров, человек, видимо, не очень опытный в кино, никак не мог синхронно произнести свой текст, всего несколько коротких фраз. Начинали снова и снова, но что-то замкнулось, партнер Олега никак не мог справиться с собой. Продолжалось все это более часа. Меньшиков был предельно спокоен, доброжелателен, помогал коллеге, ни разу не посетовав, не упрекнув...
      ...Когда была сделана одна из первых сборок "Дюбы-дюбы", картина длилась более трех часов. Хван показал этот вариант мне и моей коллеге, известному американскому киноведу Анне Лоутон, автору ряда работ о советском кинематографе, профессору Джорджтаунского университета в Вашингтоне. Миссис Лоутон прекрасно владеет русским языком. Пишу об этом в связи с тем, что ни я, ни она ровно ничего не поняли из увиденного, несмотря на то, что читали сценарий. Очевидно, режиссер не мог разобраться в отснятом огромном материале, из которого потом долго выкарабкивался, в общем, на мой взгляд, так и не совладав с ним. Середина становилась концом, потом конец - серединой... Почему живой Плетнев появлялся в финале, объяснить Хван не мог.
      Выход на экран "Дюбы-дюбы" был достаточно шумным. После удачного дебюта короткометражной ленты от режиссера ждали откровения. В этот момент внимание было обращено на новую режиссерскую генерацию, Хвана называли одним из ее лидеров. И потому готовились к потрясениям... Однако триумф не состоялся, даже рьяно защищавший фильм критик Андрей Шемякин в рецензии на "Дюбу-дюбу" написал: "На премьере фильма в Доме кинематографистов, однако, возобладало недоумение..."32
      На вопросы критиков и зрителей в связи с ожившим героем: "Не означает ли вся эта история некий сценарий Андрея Плетнева, представленный на экране его фантазией?" или: "Где же в картине грань между реальным и ирреальным?" - Хван задумчиво повторял: "Каждый увидит в моем фильме то, что он хочет увидеть..." Фраза, донельзя обтекаемая, не дающая, разумеется, ответа. Вернее, уводящая от него... Она свидетельствовала, что режиссер вообще не очень был занят смысловой структурой своей картины. Или это было вне его возможностей? У Андре Моруа есть рассказ, как таким же образом, повторяя нелепую, бессмысленную фразу в ответ на вопросы зрителей, художник добился огромной известности. Спрашивавшие боялись выглядеть глупцами и принимали его слова как нечто сверхинтеллектуальное...
      Удивляет другое. Критики, писавшие о "Дюбе-дюбе" (отклики в основном были негативными), прошли мимо работы Олега Меньшикова, лишь изредка упоминая о сделанном непосредственно актером. Между тем он придал картине значительность, серьезность, внес острую современную ноту, заговорив о трагической обреченности того, кто пытается осуществить себя в призрачном мареве конца века.
      В 1993 году "Дюба-дюба" представляла Россию на Международном Каннском кинофестивале во Франции, где заняла последнее место по рейтингу среди конкурсных лент. Никаких наград, естественно, фильм не получил. Французская пресса писала о том, что смысл картины остался за пределами разумения и внятности. Будь режиссура на уровне игры Меньшикова, быть может, российский актер мог бы составить конкуренцию западным исполнителям... Но к чему предаваться предположениям о том, что уже невозможно вернуть?
      Впереди Меньшикова ждала большая, серьезная работа на зарубежной сцене, где его партнершей должна была стать знаменитая Ванесса Редгрейв.
      ИНТЕРМЕЦЦО. В АВГУСТЕ 1991 ГОДА
      ЛОНДОНСКИЕ ГАЗЕТЫ ПИСАЛИ...
      В августе 1991 года в Москву приехала Ванесса Редгрейв, известная английская актриса театра и кино, дочь знаменитого актера Майкла Редгрейва. У нас Редгрейв видели в картине Микеланджело Антониони "Блоу ап", позже она снималась в фильме Евгения Евтушенко "Похороны Сталина". Было еще несколько картин с ее участием, показанных вне конкурса на московских международных кинофестивалях, в том числе "Айседора", посвященная великой танцовщице Айседоре Дункан.
      Эта картина была снята в 1968 году режиссером Керолом Рейшем. В фильм вошла история странного, почти безумного брака Дункан и Сергея Есенина. Русский поэт в этом фильме был беспробудным пьяницей, хамил, носил вывороченный мехом наружу полушубок, строил дикие гримасы... То есть представление западного мира о диком русском поэте...
      Через двадцать три года Ванесса Редгрейв задумала вновь сыграть Айседору, теперь уже на сцене в пьесе Мартина Шермана "Когда она танцевала".
      Шерман избрал локальный материал: один день из жизни невероятной супружеской пары - Дункан и Есенина.
      Сергей Александрович говорил только по-русски, других языков не знал и не спешил овладеть ими. Айседора не знала русского, хотя жила в России, создала свою студию, верила в социализм и называла себя "первой коммунисткой". Общаясь, муж и жена прибегали к помощи... переводчика. Поскольку супруги были наделены нелегким нравом и жизнь в их доме протекала очень непросто, то переводчики не задерживались: случалось, вообще покидали необычную семью, проработав один день.
      Такая ситуация разыгрывается в пьесе Шермана:
      Париж, Айседора, Есенин, молоденькая переводчица, в доме толпится тьма разноязычных гостей. Ссоры, примирения Айседоры и Сергея... Предощущение близкого разрыва.
      Задумывая спектакль, его создатели решили пригласить на роль Есенина русского артиста. В мае 1991 года Ванесса Редгрейв приехала в Москву с продюсером, чтобы найти исполнителя. 23 мая они смотрят спектакль "Калигула" в Театре имени Моссовета. 24 мая встречаются с Олегом Меньшиковым, который понравился им. 25 мая (кстати, это день рождения матери Олега, Елены Иннокентьевны) подписывают с Меньшиковым контракт.
      В середине июня, а именно, 16-го, актер улетает в Лондон. Там начинает репетировать, параллельно занимаясь с педагогом английским языком, хотя играть ему предстояло на русском, как было задумано драматургом.
      На Западе, в отличие от России, репетиционный период короток, спектакль окончательно гранится уже на сцене с ориентацией на зрительскую реакцию. Так было и с постановкой пьесы Мартина Шермана. Семь недель плотных, насыщенных репетиций, после чего в первой декаде августа премьера в театре "Глобус".
      Спектакль шел полгода, восемь раз в неделю (семь вечерних представлений и одно дневное). Имел успех. Перед католическим Рождеством все закончилось, срок контракта истек. 24 декабря 1991 года Олег Меньшиков возвращается домой.
      Мы никогда не увидим этот спектакль.
      Олег рассказывал мне, что, начиная работу в Англии, он перечел Есенина. Перечел и то, что было написано о нем, открывая для себя совершенно иного человека, нежели тот, о котором рассказывали нам в школьные годы. Трагически противоречивый, нежный и безудержно резкий, слабый, ранимый и способный все сокрушить вокруг себя, когда рука и воля разгуляются... Тоскующий о подлинной близости с любимой женщиной, с друзьями и теряющий их, часто по собственной вине. Одинокий, как любой талантливый художник. Мятущийся, отвергнутый той, которая, по свидетельству многих, была им безнадежно и всегда любима, красавицей Зинаидой Райх...
      Вряд ли все это можно было передать, воплотить в английской пьесе, написанной в расчете на актрису-приму, которая должна была главенствовать на сцене. Есенин был несколько отодвинут в тень великой женщины.
      ...Спектакль был сыгран и ушел, оставив память на страницах газет и журналов, довольно хрупкую и лаконичную. Тем не менее эти строки что-то сберегли. Я благодарна моей подруге, английскому киноведу Биргит Боймер, преподавателю Бристольского университета, которая помогла мне собрать английскую прессу с отзывами на спектакль "Когда она танцевала".
      "Глоб" (11 августа 1991 г.), Бенедикт Найтингейл:
      "Олег Меньшиков, гибкий и искусный русский артист, играет эксгибициониста Есенина, все время разговаривая на своем языке".
      "Квик" (8 августа 1991 г.), Майкл Биллингтон:
      "У Олега Меньшикова Сергей, раскачиваясь на люстре, проделывая балетные экзерсисы, то ли дразнит Айседору, то ли объединяется с ней душой, увлеченный жизнью ради любви к ней".
      "Индепендент" (8 августа 1991 г.), Пол Тейлор:
      "В постановке Аллана Аккермана Редгрейв создает прекрасный портрет, балансируя между фарсом и моментами мучительной опустошенности. Это, например, сцена, когда харизматический, по-детски требовательный Есенин читает свою поэму, мелодраматически сжимая кулаки..."
      "Дейли телеграф" (8 августа 1991 г.), Роберт Кор-Ленгтон:
      "Айседора сконцентрирована на своем поэте-любовнике Сергее Есенине, сыгранном советской звездой Олегом Меньшиковым, который гениально говорит по-английски и чьи атлетические прыжки на подмостках исполнены презрения ко всему, кроме его таланта".
      "Файндейл тайм" (11 августа 1991 г.), Алистер Макклей:
      "Сергей, сыгранный советским актером Олегом Меньшиковым, по-настоящему сводит с ума, полный юмора и дерзости; странный, шумный, остроумный, фантастически парящий - сыгран прекрасно... То, как он, вальсируя, целует Айседору, поглаживая ее рукой,- истинная театральная магия".
      "Тайм оф сандей" (11 августа 1991 г.), Кеннет Херрош:
      "В этих печальных обстоятельствах жизни с Есениным Ванессе кажется сверхъестественным ее возлюбленный хулиган, отважно сыгранный Олегом Меньшиковым".
      "Сандей экспресс" (11 августа 1991 г.), Клайв Ф. Хиршхорн:
      "Поселившись в Париже в 1923 году, Айседора стремительно выходит замуж за невозможного русского поэта, превосходно сыгранного Олегом Меньшиковым".
      "Сандей телеграф" (11 августа 1991 г.), Джон Кросс:
      "Сомневаясь в соответствии героини Редгрейв Айседоре Дункан, не сомневаюсь в искренности советского актера Олега Меньшикова, играющего Есенина".
      "Скрин" (23 августа 1991 г.), Патрик О'Коннор:
      "Вершина Меньшикова во втором акте, когда он играет на гитаре и поет чистым баритоном, а хмурая Редгрейв мгновенно переходит к улыбке".
      "Уотс' он" (14 августа 1991 г.), Клер Байлен:
      "Олег Меньшиков - маниакально завораживающий поэт, жестокий, подобный ребенку, согласный вместе с Дункан пуститься в плавание. Но после возникающей между ними трещины вам трудно поверить, что он хочет выиграть свой раунд... Но актер играет с таким невероятным шармом, что вам хочется помочь ему..."
      "Обсервер" (11 августа 1991 г.), Майкл Коренев:
      "Есенин, сыгранный с пленительной силой Олегом Меньшиковым (он умеет говорить по-английски), моложе Айседоры на восемнадцать лет, разрушенный алкоголем. Кульминационный момент - чтение им (по-русски) его стихотворения о тонущем щенке "Песнь о собаке". Это горькое воспоминание о трагедии, пережитой Айседорой в 1913 году, когда двое ее детей утонули в машине, упавшей в Сену".
      "Сандей тайм" (11 августа 1991 г.), Джон Питер:
      "Это диалог двоих. Мы в 1923 году, когда сорокалетняя Айседора выходит замуж за русского поэта Есенина (Олег Меньшиков), ненасытного, взрослого, хищного ребенка, существующего в постоянном сексуальном перевозбуждении, использовавшего свое незнание иностранных языков как оружие и щит..."
      В российской печати, в газете "Культура" от 28 декабря 1991 года, появилось несколько цитат из других рецензий на этот спектакль.
      "Дейли телеграф":
      "Меньшиков с молодым задором успешно разрушает стойкий стереотип. Он отходит от стандартной трактовки образа русского поэта. Актер играет красиво, вдохновенно, его герой предстает одухотворенной, поистине незаурядной личностью".
      "Индепендент":
      "...нашли актера, демонстрирующего новый, необычный подход к подаче сценического материала..."
      "Гардиан":
      "...русский актер и в комических, и в полных истинного драматизма сценах демонстрирует возвышенный настрой своего героя. Благодаря тонкой игре становятся понятными истоки духовной близости обоих художников. Меньшиков находит выразительные средства, с помощью которых показывает, что они кроются не только в сходстве темпераментной натуры Сергея с неистовым энтузиазмом Айседоры, но в значительной степени в том, что оба они товарищи по новому революционному искусству".
      "Тайм аут" (лондонская газета):
      "Действие пьесы происходит в Париже, в те времена, когда Айседора Дункан была женой русского поэта, которого с демоническим обаянием играет Олег Меньшиков".
      Любопытно, что даже в самой "сердитой" по английским меркам статье, опубликованной в газете "Дейли экспресс", к актеру нет никаких претензий автора беспокоит лишь одно: не станет ли появление "русской звезды" в отдельных сценах "слегка неодетым" причиной для закрытия "железного занавеса".
      По свидетельству английской прессы, зал замирал, когда Меньшиков читал стихи Есенина или пел, аккомпанируя себе на гитаре, старинный русский романс, чтобы вымолить прощение у любимой... Именно эта во многом необычная постановка по результатам опроса критики признана лучшей, что подтвердилось высокой оценкой Питера Брука, Аль Пачино, Лайзы Миннелли.
      И в заключение мнение нашего соотечественника, поэта Андрея Вознесенского:
      "В Меньшикове есть шик профессионала высшей лиги. Я видел его игру в Лондоне в "Есенине и Айседоре". Спектакль стал гвоздем сезона. Драма некоммуникабельности двух великих любовников (один был удушен пеньковой веревкой, другая - шелковым шарфом) решена беспощадно просто. На англоязычной сцене поэт (Олег Меньшиков) говорит только по-русски. Айседора (Ванесса Редгрейв) отвечает только по-английски. Каким надо обладать магнетизмом и чем-то сверх техники, чтобы заставить зал, не дыша, слушать стихи и исповеди на чужом языке! "Семерых ощенила сука" - стихи непереводимы не только из-за незнания языка: как будто в России поэта понимали! Незагримированный, темноволосый, кареглазый артист, шутейно качаясь на люстре через всю сцену, подобно маятнику, понял непереводимый смысл судьбы любого поэта: непонимания и сверхпонимания. Я пришел на спектакль, приглашенный Ванессой, ушел - ошеломленный Меньшиковым".
      Полученная Меньшиковым весной 1992 года премия Лоренса Оливье, почитаемого в Британии актером всех времен и народов (формулировка премии Меньшикову - "за исполнение роли второго плана"), вызвала в Англии новую волну интереса к русскому артисту. Он получает предложение сыграть осенью в спектакле "Игроки" по Гоголю Ихарева. Играть на этот раз на английском языке. Он проходит еще один курс занятий языком, играет Ихарева, зрители не догадываются, что перед ними россиянин. В одной из рецензий мелькнуло забавное замечание, что Ихарев говорит с "валлийским акцентом"...
      Меньшиков в создавшейся ситуации несомненно мог бы продолжить свою зарубежную карьеру. В Англии, во всяком случае, в этом плане для него не было бы проблем. Но он приехал в Россию - работать дома.
      Осенью 1995 года, когда Олег выступал перед зрителями в Тольятти, его спросили:
      - Вы много работаете за рубежом. Где вам легче работается, здесь или там?
      - Я работал за рубежом,- сказал Меньшиков,- в общей сложности сезона три. Но я не могу там работать постоянно, это однозначно. Ну другие мы, другие. Не хорошие, не плохие - просто другие люди. Если бы в пятнадцать лет уехал, подсуетился бы и привык, а сейчас уже нет... Хм... годы... Здесь многое, многое держит, и не хочется этого отдавать. Люди, которые тебя любят, люди, которых ты любишь. Там этого нет, там другое. Когда я работал в Англии, я предложил как-то: "Ребята, давайте выпьем после спектакля". Они говорят: "Отличная идея!" - и полезли за книжками своими. "Ну вот, через четверг, например". - "Какой четверг? Сегодня, после спектакля!.." Шок. Они не понимают, им все нужно распланировать. Ну разве у нас можно планировать, чтобы выпить через неделю?"
      ...Дело, конечно, не в отличии взгляда русского и англичан на запланированную "отвязку". Жесткий, практичный и трезвый ум Меньшикова верно подсказал ему, что жизнь и работа актера за рубежом, даже при самом успешном раскладе, никогда не даст ему того места на Олимпе (а Меньшиков очень честолюбив) и той любви, которую он получит, уже получает дома. И никогда не будет у него такого широкого выбора ролей, как в России, где он всем желанен... Там все равно он оставался бы, невзирая ни на какие победы, "чужаком".
      Такова судьба всех наших актеров. Даже для гениального Михаила Чехова, который в Америке был очень знаменит, довольно много снимался, преподавал, растил звезд, в том числе и обожавшую его Мерилин Монро, играл в картине Альфреда Хичкока "Завороженный" с Ингрид Бергман и молодым Грегори Пеком, писал книги... лучшее осталось в России...
      В России Олег Меньшиков сегодня звезда. Возможно, не имеющая соперников.
      - Вы - звезда? - спросили его зрители в том же Тольятти.
      - Я не знаю, что это такое...- ответил Меньшиков.- И никакого кокетства в этом нет, я не считаю себя звездой. Более того, это слово так затрепали, и такое количество у нас звезд! А их должно быть десять на страну, а никак не пятьсот, кометки там, метеоры - все нормально. Но звезды - это очень далеко, их не достать рукой. Это миры другие...
      Меньшиков называет цифру - "десять звезд на страну", и не более того. В сущности, он прав, немногие сейчас имеют право читаться в одном с ним ряду по тому, что он уже успел сделать, по масштабам признания, по его энергии, с которой он отважно начинает новое дело, организовав Театральное товарищество помощи молодым актерам.
      Еще один вопрос, заданный в Тольятти:
      - Верите ли вы в судьбу?
      - Я верю в судьбу,- сказал Олег.- Считаю, что каждый человек имеет шанс в жизни. Другое дело, что можно не разглядеть его, пройти мимо.
      Последняя цитата интересна и для характеристики Меньшикова: он как будто признает над собой власть Провидения. И тут же вскидывается, настаивает на том, что человек - сам строитель своего пути, что нужно уметь зорко находить для себя опоры.
      Он их находит, четко выстраивая завтрашний, послезавтрашний и прочие будущие дни, ориентируясь в основном на себя, свои силы. В этом смысле любопытен его ответ на вопрос "какого героя вы все еще не сыграли, но хотите сыграть?".
      Меньшиков честен и отчасти позволяет себе помечтать вслух, что для него не так привычно:
      - У меня никогда не было роли-мечты. Я не знаю, плохо это или хорошо,но никогда. Я всегда исходил из того, что мне предлагали: нравилось соглашался, не нравилось - отказывался...
      Позволю себе коротко прервать Олега Евгеньевича для небольшого комментария. Естественно, многие режиссеры очень хотели бы заполучить Меньшикова в свой фильм, само его участие в той или иной картине в последнее время сразу обеспечивает к ней серьезный интерес, причем априори, до выхода картины на экран. Но чаще всего актер отказывается. Иногда не давая себе труда сообщить об этом режиссеру. Его молчание и есть отказ, вопреки пословице. Может быть, не хочется огорчать тех, кто надеется увидеть его у себя на съемочной площадке? Среди тех, в чьи фильмы Меньшиков не пришел, немало именитых постановщиков.
      Очень рассчитывал на Олега Эльдар Александрович Рязанов, начиная работать над лентой "Привет, дуралеи". Вадим Абдрашитов предлагал главную роль в фильме "Пьеса для пассажира". Вячеслав Криштофович - в фильме "Приятель покойника". Роман Балаян - в фильме "Две луны, три солнца". Чутье вовремя остановило актера - он не стал сниматься в этих картинах, не имевших впоследствии серьезного успеха.
      Однажды Меньшиков назвал мне причину своего отказа, по-своему открывающую его нацеленность на абсолютное лидерство. "Сценарий хороший,сказал он,- но называется именем героини..." Хотя, на мой взгляд, в этом сценарии была не менее интересна мужская роль, предложенная Олегу, тем более подобных он никогда не играл. Но... первенство должно принадлежать ему без малейших отклонений.
      Продолжаю цитировать ответ Меньшикова на вопрос о несыгранных ролях:
      "...Я хотел бы сыграть Гамлета. Сейчас, кстати, идут переговоры. Хотя они уже год идут, ну, неважно, к чему-нибудь придем. Наверное, я бы с удовольствием сыграл Мекки-Ножа в "Трехгрошовой опере", позже, может быть, захотел бы сыграть Сирано... Мы все зависимы - вот буду сидеть и хотеть. "Я так хотел бы это сыграть!" Кому это нужно?"
      В Тольятти Меньшиков первый и пока единственный раз произнес фразу о зависимости актера. Обычно он настаивает на независимости, которая ему, естественно, по сердцу. Он из тех немногих в своей профессии, кому удалось этого добиться. О Гамлете - позже.
      Вернувшись из Англии, Олег уже знал, чем займется в Москве.
      "Я - БОЖИЙ КЛОУН"
      В Лондоне Меньшиков купил изданные там "Дневники" Нижинского. Точнее, "Дневник" гениального русского танцовщика, написанный им в час прогрессировавшего безумия. Меньшиков прочел и решил создать спектакль о Нижинском, отведя себе заглавную роль.
      В Советском Союзе имя Нижинского долгое время вообще не упоминалось: дягилевский балетный премьер, эмигрант, доживающий свой век где-то в Европе... На Западе же, несмотря на трагически ранний уход Нижинского со сцены, его помнили, сострадали его болезни: несколько десятилетий Нижинский провел в психиатрической больнице.
      После его смерти жена, Ромола Нижинская, издала "Дневник" мужа. Как выяснилось позже - с большими купюрами, едва ли не треть рукописи не попала в печать. Тем не менее "Дневник" переводился, не раз издавался. Его изучали искусствоведы и врачи, историки и поэты: Нижинский давал всем почву для эмоций, размышлений, философских эссе.
      О самом авторе писали книги. Снимали фильмы, танцоры пытались повторить его знаменитый "прыжок с зависанием". Кажется, это так никому по-настоящему не удалось.
      Сняться в роли Нижинского мечтал Рудольф Нуреев - не успел. Сейчас этой идеей увлечен Михаил Барышников.
      С падением советской идеологии Нижинский стал постепенно возвращаться в Россию. Нашли даже несколько документальных кинокадров, где запечатлен его танец...
      Что же увлекло Олега Меньшикова в исповеди гения? Настолько, что прочно связало его путь с Вацлавом Нижинским?
      Еще немного о "Дневнике". Он составлен Ромолой из трех записных книжек Нижинского, озаглавленных: "Жизнь", "Смерть", "Чувства". Включены и несколько его писем. Записи кажутся поначалу хаотичным потоком мыслей. Постепенно этот поток вовлекает тебя в свое русло, ты становишься почти един с ним. Нижинский все время в диалоге - с собой, с миром, с Богом. Разговаривает на равных, но с почтением и верой. Нижинский фиксирует свои размышления о Божественном начале личности, соединяя их с бытовыми зарисовками, конфликтует на страницах "Дневника" с тещей, известной венгерской актрисой Эмилией Маркуш, не одобрявшей брак дочери. Любовно пишет Нижинский о маленькой дочери Кире - с нею ему было легче всего общаться. В данном случае гений и дитя совместимы. И всюду мольба о Добре, которого недостает на земле...