Мрак, повсюду мрак! И лишь то тут, то там сквозь какую-нибудь щель пробивается полоска света. Но пока еще горит карманный фонарик, а им это просто необходимо. Так трудно пробиваться вперед. Иногда путь в подземных переходах преграждают огромные валуны. Сыро, скользко и холодно. Подумать только, вдруг придется провести здесь целую ночь!? Много ночей!
      Андерс, Калле и Ева Лотта держатся за руки. Калле освещает стены, покрытые пятнами сырости и плесени.
      - Подумать только, как несчастны были те, кто сидел здесь под замком в старые времена, - говорит Ева Лотта. - И сидел, быть может, много долгих лет!
      - Но их, по крайней мере, кормили, - говорит Андерс.
      Маленькой булочки хватает ненадолго, и он страшно голоден. А дома у них как раз обедают…
      - Сегодня у нас на обед котлетки, - вздыхая, говорит Ева Лотта.
      Калле ничего не говорит, он только бродит по подземелью, он страшно зол на самого себя: и зачем он полез в эту криминалку? Сидели бы теперь дома, на чердаке пекарни, и вели войну с Алыми, и катались на велосипеде, и купались, и ели на обед котлетки и много чего другого… Вместо того чтобы бродить во мраке и не сметь даже думать о том, что случится с ними дальше в их страшной беде…
      - Лучше нам вернуться обратно, туда, откуда мы пришли, - говорит Ева Лотта, - хватит, насмотрелись. Видели все, что можно увидеть, а всюду одно и то же. Все одинаково мрачно и мерзко повсюду и везде.
      - Давайте только пройдем до конца этого прохода, - предлагает Андерс. - А потом вернемся.
      Ева Лотта ошиблась. В подземелье, оказывается, не всюду одно и то же. Этот ход кончается лестницей. А лестница означает связь между двумя этажами. Это - маленькая, узкая винтовая лестница, ступеньки которой стерты множеством ног. Андерс, Калле и Ева Лотта стоят, не произнося ни слова. Они не верят глазам своим. Калле неудержимо мчится вверх, освещая ступеньки карманным фонариком. Но лестница крепко-накрепко заколочена. Она вовсе не предназначена для того, чтобы кто-то спускался вниз, в подземелье. И явно не предназначена для того, чтобы кто-то поднимался оттуда наверх… Калле хочется прошибить головой эти деревянные стены, так, чтобы обломки закружились во мраке.
      - Мы должны выйти! Мы должны выйти отсюда, говорю я! - Голос Андерса звучит дико и безумно. - Я не выдержу больше ни минуты.
      Он хватает огромный камень. Калле помогает ему.
      - Раз, два, три - давай!… - командует Андерс.
      Дерево трещит.
      - Еще разок!
      - Вот увидишь, Калле, мы прорвемся! - Андерс чуть не всхлипывает от волнения.
      Последний раз изо всех сил… Трах! Деревянные обломки разлетаются во все стороны. Мусор этот убрать легко. Андерс высовывает голову в дыру и просто воет от радости. Лестница ведет в нижний этаж развалин.
      - Калле и Ева Лотта, сюда! - орет он.
      Но Калле и Ева Лотта уже там. Они стоят и смотрят на свет, на солнце, словно на великое чудо. Ева Лотта кидается к оконной отдушине. Внизу под ними раскинулся маленький городок. Она различает реку, водонапорную башню и церковь. А там, вдали, - красная крыша пекарни! И тогда, прислонившись к стене, она разражается громким плачем.
      «До чего чудн ые они - эти девчонки, - думают Калле и Андерс. - Раньше, когда были внизу, в подземелье, она не плакала, а теперь, когда опасность миновала, из глаз ее, как фонтан, брызжут слезы!»
 

* * *

 
      Алые же между тем начитались про «Мандраку» и до потери сил наигрались в пинг-понг. И вообще-то через час в Прерии начнется футбольный матч.
      - Да ну их! Ждать больше не будем, - говорит Сикстен. - Думаю, они эмигрировали в Америку. Бежим!!
      Они съезжают вниз по веревке - Сикстен, Бенка и Юнте, - переправляются через реку по доске, положенной Евой Лоттой. Наконец-то дяде Эйнару представляется случай, которого он ждал уже несколько часов.
      Черный лакированный «вольво» стоит, припаркованный в нескольких сотнях метров от дома пекаря. В машине сидят двое мужчин, двое нетерпеливых, нервозных мужчин. Они просидели тут так долго, изнывая от жары. Часы медленно ползли вперед, и время от времени, через определенные промежутки, появлялся их старый друг Эйнар и докладывал:
      - Щенки все еще там торчат! А что, по-вашему, я должен делать? Не могу же я свернуть им всем шею, как бы мне этого ни хотелось!
      Но вот Эйнар появляется снова, почти бегом. И он что-то несет под курткой.
      - Все в порядке! - шепчет он и прыгает в машину.
      Мордоворот дает полный газ, и «вольво» на страшной скорости мчится к северной заставе города.
      Трое в автомобиле думают лишь о том, чтобы как можно скорее покинуть город. Они смотрят вперед и видят только дорогу, которая приведет их к богатству, свободе и независимости. Если б они бросили хоть беглый взгляд в сторону, то увидели бы, возможно, троих ребят - Андерса, Калле и Еву Лотту, которые, только-только вынырнув из-за угла, с удивлением и ужасом смотрели вслед своим врагам, исчезающим вдали.
 

 
      - Несчастный мальчишка, где ты болтаешься? - спросил бакалейщик Блумквист. - И чем занимался? Снова бил стекла?
      Ведь папа Калле Блумквиста уже, наверное, раз сто выходил на крыльцо, высматривая своего отпрыска. И вдруг увидел его на углу улицы вместе с Андерсом и Евой Лоттой.
      - Папа, пусти меня! - закричал Калле, когда отец схватил его. - Мне нужно немедленно бежать в полицию.
      - Знаю, - сказал папа. - Полицейские сидят у нас в саду и ждут тебя. Это плохо кончится, Калле!
      Калле не мог понять, почему полицейские сидят и ждут его. Но ему было вполне достаточно, что они ждут. Он помчался так, как никогда не бегал в своей короткой жизни. Андерс и Ева Лотта понеслись следом.
      Там на зеленых качелях сидели - Боже, благослови! - Бьёрк, а рядом двое других полицейских.
      - Арестуйте их, арестуйте! - дико закричал Калле. - Скорее!
      Бьёрк и двое полицейских вскочили.
      - Арестуйте похитителей драгоценностей! - Калле был так возбужден, что еле мог говорить. - Они только что умчались на машине! Ой, скорее!
      Ему не пришлось повторять свои слова дважды. Бакалейщик Блумквист, семенивший на улицу за ним, увидел лишь, как Калле и его обоих соратников затолкнули в полицейскую машину, куда сели и трое полицейских, следовавших за ними по пятам. Господин Блумквист схватился за голову. Его сына засадили в тюрьму в такие молодые годы! Ужасно!
      Единственное утешение, что девчонка пекаря, видать, ничуть не лучше! Да и сапожников парень тоже ни в чем не уступает своим дружкам!
      Полицейский автомобиль мчался на север со скоростью, заставлявшей законопослушных граждан городка негодующе качать головами. Калле, Андерс и Ева Лотта сидели сзади, рядом с комиссаром Стенбергом. На поворотах их швыряло то в одну, то в другую сторону. Ева Лотта только удивлялась, сколько можно выдержать в один и тот же день и ни разу не упасть в обморок. Калле и Андерс непрерывно трещали, перебивая друг друга, пока комиссар не сказал, что хочет выслушать их по очереди. Калле дико размахивал руками и пронзительно кричал:
      - Один из них бледный, а другой мерзкий, а третий дядя Эйнар! Но Бледнолицый, собственно говоря, еще хуже, чем Мордоворот, да и дядя Эйнар тоже такой же мерзкий! Бледнолицый называет себя Ивар Редиг, но его наверняка зовут Артур, а того урода они называли Горбоносый, но, может, зовут его Крук, а фамилия дяди Эйнара и Линдеберг и Бране. И спит он с револьвером под подушкой, и зарыл драгоценности в развалинах замка под лестницей, а стоило взять у него отпечаток пальца, как горшок с цветами упал, вот невезуха, и тогда он стал целиться в меня из револьвера… А потом я сидел на развилке клена и слышал, как Горбоносый и Редиг угрожали ему смертью, а потом они связали его и бросили в подземелье в развалинах замка… дядя Эйнар - дурак, что пошел туда с ними, но драгоценности уже исчезли, потому что мы спрятали их на чердаке пекарни, но теперь, к несчастью, они, наверное, забрали их с собой, потому что нас заперли в подземелье, и, Боже мой, сколько там всяких ходов, но мы вышли оттуда, да, а теперь, дяденька, вы все знаете, так что езжайте, ради Бога, как можно быстрее!
      По лицу комиссара нельзя было сказать, что он все знает, но он подумал, что устроит позже специальный допрос и выяснит все детали.
      Полицейский криминальной службы взглянул на спидометр: более ста километров в час, повышать скорость больше нельзя. А Калле считал, что машина движется слишком медленно.
      - Перекресток, комиссар, нам налево или направо?
      Полицейский так резко затормозил, что машину занесло в сторону.
      Андерс, Калле и Ева Лотта, нервничая из-за задержки, кусали себе пальцы.
      - Досадно! - произнес комиссар. - Полицейский Бьёрк, вы ведь знаете все дороги, как по-вашему, куда они подались?
      - Трудно сказать, - ответил Бьёрк. - Они могут выехать на автостраду, которая ведет к границе, любым путем.
      - Минуточку! - произнес Калле и вылез из автомобиля.
      Вытащив из кармана брюк записную книжку, он, подойдя к дороге, ведущей налево, стал внимательно разглядывать землю.
      - Они поехали этой дорогой, - пылко воскликнул он.
      Бьёрк и комиссар тоже вылезли из машины.
      - Откуда ты знаешь? - спросил комиссар.
      - У их машины новая покрышка на правом заднем колесе, вот тут я срисовал ее узор. И посмотрите сюда, на дорогу!
      Он показал отчетливый отпечаток на широкой проезжей части.
      - Точь-в-точь такой же узор!
      - А знаешь, ты - здорово башковитый… - высказался комиссар, пока они бежали к машине.
      - О, это самая обыкновенная рутинная работа! - произнес суперсыщик Блумквист, но тут же вспомнил, что гораздо больше хотел быть просто Калле. - Это случайно пришло мне в голову, - абсолютно скромно добавил он.
      Скорость, с которой они мчались, была теперь просто опасна для жизни. Никто не произносил ни слова. Все глаза были прикованы к ветровому стеклу. Крутой поворот… Машину занесло в сторону…
      - Вот он! - воскликнул Бьёрк.
      В ста метрах от них виднелся автомобиль.
      - Это он, - определил Калле. - Черный, лакированный, марки «вольво».
      Полицейский криминальной службы Сантессон делал все, что мог, чтобы выжать из машины еще большую скорость. Но черный «вольво» несся вперед, опережая своих преследователей. Чье-то лицо мелькнуло у заднего стекла. Грабители поняли, что за ними гонятся по пятам.
      «Еще несколько минут, и я упаду в обморок, - подумала Ева Лотта. - Никогда раньше я сознания не теряла…»
      Скорость - сто десять километров! Во всяком случае, полицейский автомобиль медленно, но верно нагонял черный «вольво».
      - Ложитесь, ребята! - внезапно скомандовал комиссар. - Они стреляют.
      Он столкнул детей на пол машины. Самое время! Через ветровое стекло просвистела, пробив его, пуля.
      - Бьёрк! Вы сидите удобнее, чем я. Возьмите мой револьвер и пошлите этим подонкам ответный выстрел. Пусть заткнутся.
      Комиссар протянул револьвер коллеге, сидевшему впереди.
      - Они стреляют, черт побери, как они стреляют! - прошептал лежавший на полу автомобиля Калле.
      Полицейский Бьёрк высунул руку в боковое окно. Он был не только отличный гимнаст, но и классный стрелок. Он тщательно прицелился в правое заднее колесо «вольво». Оно находилось теперь на расстоянии не более 25 метров. Раздался выстрел, и секунду спустя черный «вольво», забуксовав, съехал вниз, в придорожную канаву. Полицейский автомобиль уже поравнялся с ним.
      - Теперь быстрее, прежде чем они выскочат из тачки! Малышне оставаться в машине, на полу!
      Миг, и полицейские окружили помятый «вольво»… Ничто на свете не могло бы заставить Калле лежать в машине. Ему нужно было встать. Чтобы все видеть!
      - Дядя Бьёрк и этот полицейский криминальной службы, который ведет машину, держат револьверы наготове! - докладывал он Андерсу и Еве Лотте. - А толстый комиссар рывком открывает дверцу; ой, как они дерутся! А вот Редиг, и у него, похоже, револьвер! Бах! Дядя Бьёрк как дал ему, он даже револьвер уронил! Слышите, о, до чего же здорово! А вот и дядя Эйнар, но у него револьвера нет, он просто дерется. А теперь… вы даже не поверите… теперь они надевают наручники этому подлецу и Редигу тоже. А где же Горбоносый? Они вытаскивают его из машины. Он наверняка потерял сознание. Ой, ну до чего здорово! А теперь, вы не поверите…
      - Прекрати! - оборвал его Андерс. - Мы тоже не слепые и сами можем кое-что увидеть!
      Сражение кончилось. Перед комиссаром стояли дядя Эйнар и Бледнолицый. Горбоносый лежал рядом на земле.
      - Кого я вижу! - развеселился комиссар. - Неужели это Артур Берг? Вот уж в самом деле приятный сюрприз! Какая радость!
      - Радоваться надо вам, - сказал Бледнолицый.
      Что-то мерзкое сверкнуло в его глазах.
      - Признаюсь, это так! - подтвердил комиссар. - Что скажешь, Сантессон, мы схватили самого Артура Берга!
      «Какая память, все имена помнит», - подумал Калле.
      - Послушай, Калле! - закричал комиссар. - Подойди на секунду сюда! Тебе, может быть, приятно будет услышать, что благодаря тебе мы поймали одного из самых, самых опасных преступников в стране.
      Даже Артур Берг слегка приподнял брови при виде Калле, Андерса и Евы Лотты.
      - Мне нужно было последовать моему первому порыву и пристрелить этого пащенка, - спокойно сказал он. - Никогда не стоит проявлять человеколюбие, от этого одни беды!
      Мордоворот открыл глаза.
      - А вот еще один старый знакомый и постоянный клиент полиции! Как же так получилось, Крук? Разве вы не собирались завязать, став честным малым? Кажется, вы так говорили, когда мы встречались в последний раз!
      - Да, - подтвердил Горбоносый. - Но я решил раздобыть небольшой капиталец для старта. Должен заметить, комиссар, чтобы стать порядочным, нужны деньги!
      - А вы? - Комиссар обратился к дяде Эйнару. - Вы впервые встали на этот путь?
      - Да! - ответил тот, злобно взглянув на Калле. - Во всяком случае, раньше я не попадался! Я и теперь вышел бы сухим из воды, если бы не этот суперсыщик! Суперсыщик Калле Блумквист!
      Он выдавил на губах некое подобие улыбки.
      - А теперь посмотрим, где похищенное. Сантессон, взгляни в машину! Надеюсь, оно там.
      Да, «оно» лежало там, в жестяной коробке.
      - У кого ключ? - спросил комиссар.
      Дядя Эйнар неохотно протянул ему ключ. Все застыли в напряженном ожидании.
      - Ну-с, посмотрим! - сказал комиссар и повернул ключ. Крышка коробки откинулась.
      Сверху лежал листок бумаги, а на нем крупными буквами стояла надпись «Секретный архив Белой Розы». Комиссар разинул от удивления рот. С другими произошло то же самое, и в неменьшей степени - с дядей Эйнаром и его подельщиками. Ненавидящим взглядом окинул дядю Эйнара Артур Берг.
      Комиссар порылся в коробке, но там ничего, кроме бумаг и камешков, а также разной другой чепуховины, не было.
      Первой захихикала Ева Лотта. Ее громкое озорное хихиканье послужило сигналом для Андерса и Калле. Их буквально распирало от смеха. Они хохотали так, что согнулись почти вдвое. Они хохотали втроем до тех пор, пока, застонав, не схватились за животы.
      - Ради всех святых, что это с ребятами? - смущенно спросил комиссар. Затем, повернувшись к Артуру Бергу, сказал: - Вот как, вы уже успели сплавить краденое? Но, полагаю, нам удастся вытрясти из вас все.
      - Не надо… вовсе не надо все вытряхивать, - с трудом выдавил из себя Андерс, икая от хохота. - Я знаю, где оно. Оно в самом нижнем ящике комода на чердаке пекарни.
      - Ну, а где ж они взяли это? - спросил комиссар, указав на жестяную коробку.
       - В самом верхнем ящике комода!
      Ева Лотта внезапно перестала смеяться и упала на край канавы.
      - Мне кажется, девчушка потеряла сознание, - сказал полицейский Бьёрк, поднимая Еву Лотту. - Да и не удивительно!
      Тут Ева Лотта с трудом открыла свои голубые глаза.
      - Нет, это вовсе не удивительно, - прошептала она. - Ведь я сегодня ничего не ела, кроме одной-единственной булочки.
 

 
      Суперсыщик Блумквист лежал на спине под грушевым деревом. Да, да, теперь он и вправду был суперсыщиком, а не только просто Калле! Это было написано даже в газете, и он держал ее в руках. «Суперсыщик Блумквист» - гласил заголовок, затем следовала фотография. На фотографии, разумеется, был изображен вовсе не тот зрелый человек с резко очерченными чертами лица и проницательным взглядом, как можно было ожидать, судя по заголовку. Однако лицо, выглядывавшее из газеты, было поразительно похоже на лицо Калле, но тут уж ничего не поделаешь! Фотографии Евы Лотты и Андерса также красовались в газете, хотя и немного ниже.
      - Заметили ли вы, молодой человек, - спросил господин Блумквист своего воображаемого собеседника, - что вся первая страница посвящена лишь этому незначительному случаю с похищенными драгоценностями, делу, которое мне удалось недавно распутать, когда у меня нашелся часок свободного времени!
      О да, его воображаемый собеседник, разумеется, это заметил и не находил слов, чтобы выразить свое восхищение.
      - Верно, вы получили солидное вознаграждение, господин Блумквист? - предположил он.
      - Да как сказать! - воскликнул господин Блумквист. - Разумеется, мне достался изрядный куш. Гм, я имею в виду, что я получил значительную сумму денег, но я тут же поделил их с фрекен Лисандер и господином Бенгтссоном, оказавшими мне немалую помощь в выслеживании преступников. Короче говоря, мы поделили десять тысяч крон, которые банкир Эстберг предоставил в наше распоряжение.
      Его воображаемый собеседник всплеснул руками от удивления.
      - Ну да, - сказал господин Блумквист и с видом небрежного превосходства выдернул травинку, - видите ли, десять тысяч крон - тоже деньги. Но должен сказать вам, молодой человек, я работаю не ради презренного металла. Единственная моя цель - искоренение преступности в нашем обществе. Эркюль Пуаро, лорд Питер Уимси и ваш покорный слуга… Да, нас все еще несколько человек на свете, не желающих допустить, чтобы уголовный мир одержал вверх!
      Воображаемый собеседник чрезвычайно верно подметил, что общество в большом долгу перед господами Пуаро, Уимси и Блумквистом за их самоотверженный труд на службе Добра.
      - Прежде чем расстаться, молодой человек, - сказал суперсыщик, вынув трубку изо рта, - я хочу сказать вам еще одну вещь! В преступлении нет смысла. «Честность - превыше всего» - это однажды сказал мне Артур Берг. И надеюсь, он осознает это, в какой бы тюрьме он сейчас ни сидел! Во всяком случае, у него много лет впереди, чтобы разобраться в этом вопросе. И подумать только, дядя Эйнар, гм… Эйнар Линдеберг, такой еще молодой человек - и уже вступил на преступное поприще! Да послужит эта кара к его же благу! Потому что, как я уже говорил: «В преступлении нет смысла».
      - Калле!
      Ева Лотта просунула голову через дыру в заборе.
      - Калле, чего ты тут валяешься и пялишь глаза на небо? Перелезай к нам в сад, а? Мы с Андерсом собираемся в город!
      - Прощайте, молодой человек! - произнес суперсыщик Блумквист. - Меня зовет фрекен Лисандер, и, кстати, она именно та молодая дама, с которой я намереваюсь вступить в брак.
      Воображаемый собеседник поздравил фрекен Лисандер с таким выбором супруга.
      - Да, но фрекен Лисандер, разумеется, об этом еще не знает, - признался суперсыщик и поскакал на одной ножке к забору, где его ждали вышеуказанная фрекен вместе с господином Бенгтссоном.
 

* * *

 
      Был субботний вечер. Все дышало глубочайшим покоем, когда Калле, Андерс и Ева Лотта медленно брели по Стургатан. Каштаны уже давно отцвели, однако в маленьких садиках щеголяли своей красотой розы, и левкои, и львиный зев. Дети выбрали дорогу вниз, к кожевенному заводу.
      Хромой Фредрик был уже пьян и стоял там в ожидании полицейского Бьёрка. Калле, Андерс и Ева Лотта немного задержались, чтобы послушать рассказы Фредрика о его жизни. Но потом они двинулись дальше, к Прерии.
      - Смотрите-ка, вон Сикстен, и Бенка, и Юнте, - внезапно сказал Андерс, и глаза его заблестели. Калле и Ева Лотта придвинулись ближе к своему предводителю. И таким образом Белые Розы прошествовали прямо навстречу Алым.
      И они встретились. Согласно мирному договору, предводитель Белой Розы должен был три раза поклониться Алым и произнести:
      - Знаю, что нога моя недостойна ступать по той же самой земле, по которой ступаешь ты, о господин!
      И предводитель Алых уже крайне требовательным взглядом взирал на предводителя Белой Розы.
      Тогда Андерс, открыв рот, сказал:
      - Сопливый мальчишка!
      Предводитель Алых, похоже, остался доволен. Но, сделав шаг назад, сказал:
      - Это означает войну!
      - Да, - согласился предводитель Белой Розы и, драматическим жестом ударив себя в грудь, сказал: - Теперь снова начнется война Алой и Белой Розы, и тысячи тысяч душ пойдут на смерть во мраке ночи!…