Калле почувствовал, что у него по спине побежали мурашки. Это произошло в ту самую минуту, когда он услыхал голос Редига, такой нежный и ласковый, но вместе с тем таивший опасные и отталкивающие нотки.
      - Похоже, ты вовсе не рад нам, старый друг? - замурлыкал нежный голос.
      Дядя Эйнар схватился дрожащими руками за калитку.
      - Ну да, - сказал он, - ну да, естественно, я рад… Но вы явились так неожиданно…
      - Не так уж неожиданно. - Бледнолицый улыбнулся. - Ну да, когда ты смылся, ты забыл оставить нам свой адрес. Разумеется, по рассеянности! К счастью, ты прислал письмо Лоле с довольно-таки отчетливым почтовым штемпелем на конверте. А Лола - девушка понятливая. Если поговорить с ней по душам, то она не из тех, кто станет что-либо утаивать…
      Дядя Эйнар тяжело дышал. Перегнувшись через калитку к Бледнолицему, он спросил:
      - Что ты сделал с Лолой, ах ты…
      - Спокойствие, спокойствие! - Нежный голос прервал дядю Эйнара. - Не горячись! Во время отпуска необходимо спокойствие, отдых и отключение от всех забот. Потому что, насколько я понимаю, ты, как видно, устроил себе небольшие каникулы.
      - Да, в общем, да… - ответил дядя Эйнар. - Я приехал сюда, чтобы немного отдохнуть.
      - Понятно! В последнее время тебе пришлось так тяжело работать, не правда ли?
      Все это время разговор вел Бледнолицый. Тот, кого Калле назвал Мордоворотом, стоял молча и улыбался. Но улыбка эта, как понимал Калле, была далеко не дружественной.
      «Встреть я его на пустынной улице, я бы насмерть перепугался, - подумал Калле. - А впрочем, еще вопрос: не страшнее ли встретить Бледнолицего - Ивара Редига?»
      - А ты, собственно говоря, чего явился сюда, Артур? - спросил дядя Эйнар.
      «Артур! Вот тебе и раз - ведь его зовут Ивар? Хотя у всех этих негодяев и бандитов всегда целая куча разных имен…»
      - Ты сам чертовски хорошо знаешь, зачем я явился, - ответил Бледнолицый. Голос его стал немного тверже. - Поедем с нами на машине, немного прокатимся, а заодно обсудим наши дела.
      - Нечего мне с вами обсуждать! - горячо возразил дядя Эйнар.
      Бледнолицый приблизился к нему.
      - Только без этого… - мягко сказал он. Что он держит в руке? Калле пришлось наклониться, чтобы получше разглядеть.
      «Нет, ну и дела!» - прошептал Калле.
      На этот раз стоять под дулом пистолета настал черед дяди Эйнара. Ну и странные же привычки у некоторых! Запросто расхаживают с пистолетами среди бела дня!
      Прежде чем Бледнолицый продолжил свою речь, рука его ласково погладила блестящую сталь.
      - А если хорошенько подумать? Может, все-таки поедешь с нами?
      - Нет! - воскликнул дядя Эйнар. - Нет! Мне не о чем с вами разговаривать. Убирайтесь, иначе…
      - Иначе ты вызовешь полицию, да?
      Оба гостя, стоявшие у калитки, расхохотались.
      - О нет, милый Эйнар, на это ты, верно, не пойдешь! Ты ведь примерно так же, как и мы, не хочешь вмешивать в эти дела полицию!
      Бледнолицый снова расхохотался - странным, отвратительным смехом.
      - Подумать только, как это тебе удалось все так здорово обтяпать, Эйнар! Должен признать - идея что надо! Небольшой отпуск здесь, в этом маленьком городке, глубочайшее инкогнито, пока не улягутся все страсти… Это куда умнее, чем попытка тут же смыться за границу. Башковитый ты мальчик!
      С минуту помолчав, он продолжил:
      - Но ты, однако, малость переиграл. - На этот раз голос его был уже отнюдь не нежным. - Никогда не следует обманывать своих компаньонов. Многие, кто пытался это сделать, еще в молодые годы покончили счеты с жизнью. Не дело это, чтобы трое кашу заварили, а слопал один!
      Бледнолицый, перегнувшись через калитку, рассматривал дядю Эйнара с таким выражением ненависти на лице, что Калле, сидевший на макушке дерева, даже вспотел от страха.
      - Знаешь, чего мне больше всего хочется? - сказал Бледнолицый. - У меня желание всадить тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, долговязый ты, трусливый верзила!
      Казалось, дядя Эйнар снова начинает обретать самообладание.
      - А что толку? - сказал он. - Тебе что - так уж хочется обратно в тюрягу? Подстрелишь меня - и через пять минут полицейская ищейка уже тут как тут. Чего ты этим добьешься? Неужели ты думаешь, что я таскаю эту дребедень с собой? Нет уж! Лучше спрячь свою игрушку, - он указал на револьвер, - и поговорим разумно. Будете вести себя порядочно, я, может, и захочу поделиться с вами.
      - Твоему благородству просто нет границ, - с явной издевкой произнес Бледнолицый. - Так ты, может, захочешь поделиться?… Жаль, что эта блестящая идея пришла тебе в голову чуть поздновато. Чертовски поздно! Видишь ли, Эйнар, теперь не хотим делиться с тобой мы. Даем тебе время на размышление - не будем мелочиться - ну, скажем, пять минут, а потом ты выкладываешь нам весь хлам. Надеюсь, ради твоего же собственного блага. Ты меня понял?
      - А если я этого не сделаю? Я не таскаю с собой побрякушки, и если ты меня тюкнешь, то никто не поможет наложить на них лапу.
      - Эйнар, дружище, уж не думаешь ли ты, что я только вчера родился? Есть средство заставить говорить людей, которые не желают образумиться, средство отличное. Я ведь знаю, что ты задумал. Знаю абсолютно точно, вижу насквозь твою прогнившую черепушку. Думаешь, тебе удастся надуть нас еще раз?! Думаешь, сможешь отвлечь нас своей болтовней о дележке, а потом тихонечко удрать отсюда и отряхнуть прах отечества с ног прежде, чем мы успеем тебе помешать. Скажу одно! Мы тебе помешаем, да так, что ты этого вовек не забудешь! Мы остаемся здесь, в городе! И будем частенько попадаться тебе на дороге. Стоит тебе выйти за калитку сада, как твои старые дорогие друзья уж тут как тут! И когда-нибудь нам, верно, представится случай поговорить с тобой без помех; как по-твоему?
      «Он улыбнулся зловещей улыбкой», - так, кажется, пишут в книгах», - подумал Калле, разглядывая физиономию Бледнолицего. Занятый своими мыслями, Калле наклонился вперед, чтобы лучше видеть, и… в тот же миг обломил веточку клена. Раздался хруст… Дядя Эйнар быстро оглянулся: что случилось, откуда этот хруст? Калле похолодел от страха.
      «Только бы они меня не увидели! Только бы не увидели!… Если увидят - все кончено! Они от меня избавятся».
      Калле понимал: если его обнаружат, ему грозит страшная опасность. Невероятно, чтобы такой тип, как Бледнолицый, проявил милосердие к свидетелю, которого угораздило целых десять минут подслушивать их разговор. К счастью, никто из почтенной троицы не стал дознаваться, кто помешал их беседе. Калле облегченно вздохнул. Сердце его только вернулось было на свое место, как вдруг он увидел зрелище, заставившее его сердце снова упасть.
      Внизу по улице двигалась какая-то фигурка. Маленькая фигурка в красном тренировочном костюме - явно с чужого плеча. Это была Ева Лотта. Она весело размахивала мокрым платьем и насвистывала свою любимую песенку:
 
 
      - Жила-была девчонка, звалася Юсефин…
 
 
      «Только бы она меня не заметила, - молил Калле, - только бы не заметила… Если она скажет: «Привет, Калле!» - все пропало!»
      Ева Лотта подошла ближе.
      «Ясное дело, заметит… Ясное дело, она смотрит на мою наблюдательную вышку! Ой, ой, и зачем только я залез сюда?!»
      - Привет, дядюшка Эйнар! - поздоровалась Ева Лотта.
      Дядя Эйнар всегда радовался при виде Евы Лотты, но сейчас почти что пришел в восторг.
      - Как хорошо, что ты здесь, Ева Лотта! - сказал он. - Я как раз собирался пойти спросить, готов ли у твоей мамы обед. Так что пошли вместе.
      Он помахал рукой стоявшим у калитки.
      - До свидания, ребята! - попрощался он. - К сожалению, я должен отчалить!!!
      - До свидания, дорогой старина Эйнар, - попрощался с ним и Бледнолицый. - Будь уверен: мы еще увидимся!
      Ева Лотта вопросительно взглянула на дядю Эйнара.
      - А ты не приглашаешь своих друзей к нам пообедать? - удивилась она.
      - Нет. Им, видишь ли, некогда. Дядя Эйнар взял Еву Лотту за руку.
      - В другой раз, маленькая фрекен, - пообещал Мордоворот.
      «Теперь… дело идет о… - подумал Калле, когда Еве Лотте предстояло пройти мимо клена. - Ой! Ой!»
 
 
      - Жила-была девчонка, звалася Юсефин…
 
 
      Ева Лотта запела и по привычке бросила взгляд на развилку клена, где была наблюдательная вышка Белой Розы. Прямо в ее веселые голубые глаза смотрел Калле.
      Долгие годы ты была доблестной воительницей Белой Розы. Ты участвовала во многих кровопролитных битвах индейцев с бледнолицыми. Приходилось тебе бывать и разведчицей союзников в минувшей мировой войне… И научиться двум вещам: никогда ничему не удивляться и держать язык за зубами, когда это необходимо. А теперь вот там, на развилке клена, сидит твой соратник, предостерегающе приложив палец ко рту, и на его лице написано лишь одно слово: «Молчи!»
      Вместе с дядей Эйнаром Ева Лотта молча проходит мимо, напевая:
 
      - Всего-то у нее и было, что швейная машина,
      Швейная машина-шина-шина,
      Швейная ма-ма-ма-шина…
 

 
      «Что вы думаете, господин Блумквист, об этой примечательной беседе?»
      Калле лежал на спине под грушевым деревом у себя в саду, и этот вопрос задавал ему его воображаемый собеседник, снова бравший у него интервью.
      - Ха! Как сказать! - усмехнулся господин Блумквист. - Прежде всего ясно, что в этой криминальной драме мы имеем дело не с одним мошенником, а напротив, с целой троицей. И предупреждаю вас, молодой человек (воображаемый собеседник был весьма молод и неопытен), предупреждаю вас! В ближайшем будущем произойдет немало событий. Самым благоразумным было бы держаться по вечерам дома. Тут явно предстоит борьба не на жизнь, а на смерть, и тому, кто не привык встречаться с отбросами общества и всяческими подонками, грозит страшная трепка нервов!
      Сам-то господин Блумквист уже так привык встречаться с отбросами общества и всяческими подонками, что его нервам не грозила никакая опасность. Вынув трубку изо рта, он продолжал:
      - Понимаете, эти два господина, Крук и Редиг… да, полагаю, не надо говорить, это само собой разумеется, что это не настоящие их фамилии, - так вот, эти две страшные личности, верно, заставят дядюшку Эйнара узнать, почем фунт лиха. Гм, Эйнара Линдеберга, или Бране, как он иногда себя называет. Откровенно говоря, его жизнь - в опасности!
      - А на чьей стороне в этой битве вы, господин Блумквист? - почтительно осведомился собеседник.
      - На стороне общества, только на стороне общества, молодой человек! Как всегда! Даже если это будет стоить мне жизни.
      Великий сыщик печально улыбнулся. Ради общества он уже тысячи раз бывал на краю смерти, так что одним разом больше, одним меньше - роли не играет.
      Его мысль неустанно работала:
      «Хотелось бы знать, чего им надо от дядюшки Эйнара?»
      И теперь это был уже не господин Блумквист, а просто Калле, ужасно растерявшийся юнец Калле, считавший, что все вместе взятое просто чудовищно…
      Внезапно он вспомнил про газету! Ту самую, которую дядя Эйнар купил сразу же после своего приезда, когда они сидели в Кондитерском саду. Газета была надежно спрятана в левом ящике письменного стола. Но Калле так и не позаботился о том, чтобы изучить ее.
      «Непростительное упущение», - попрекнул он самого себя и помчался в комнату.
      Он вспомнил, что дядя Эйнар сразу кинулся читать страницу, где были « Последние новости». И теперь надо было только вычислить, что именно могло его здесь заинтересовать. « Попытка создания новой атомной бомбы» - едва ли! « Жестокое нападение на пожилого человека» - посмотрим, может, это? Нет, речь шла о юношах лет двадцати, напавших на пожилого господина, отказавшегося дать им сигареты. Вряд ли дядя Эйнар мог быть в этом замешан. « Крупная кража драгоценностей в Эстермальме» - Калле присвистнул и мгновенно прочитал заметку.
 

      «В квартире близ улицы Банергатан произошла крупная кража драгоценностей. В квартире, принадлежащей известному стокгольмскому банкиру, в ночь на субботу никого не было и воры могли действовать совершенно беспрепятственно. Предполагается, что им удалось проникнуть через дверь кухни с помощью отмычки. Драгоценности стоимостью приблизительно около 100 000 крон хранились в сейфе, который в какое-то время, скорее всего между двумя и четырьмя часами той же ночи, был похищен из квартиры. Взорванный и ограбленный сейф был обнаружен в субботу после полудня в трех милях к северу от города. Криминальная полиция, комиссия по борьбе с преступлениями, которой субботним утром срочно, по тревоге, доложили о происшедшем, еще не напала на след преступников. Полагают, что по меньшей мере двое, а возможно, большее количество лиц участвовали в этой краже, которую считают одним из самых дерзких ограблений, когда-либо имевших место в нашей стране. Криминальная полиция предупредила все полицейские участки в стране, особый надзор учрежден во всех портах и пограничных пунктах, так как, возможно, преступники, желая сбыть, краденое, будут вынуждены бежать за границу. Среди украденных драгоценностей особо примечательны: необычайно дорогой платиновый браслет с бриллиантами, множество бриллиантовых колец, брошь с четырьмя большими алмазами в золотой оправе, колье из восточных жемчужин и старинный золотой кулон с изумрудами».

 
      - Ну и дубина же я, стократ дубина, - возмутился Калле. - И как я не понял? Лорд Уимси и Эркюль Пуаро уже давным-давно раскрыли бы эту кражу. Ну и ну! Стоило лишь как следует прочитать газету!
      Он взял в руки маленькую жемчужину. Как можно узнать, восточная она или нет? И вдруг его словно молотом ударила новая мысль. «Я не таскаю с собой эти побрякушки», - сказал дядя Эйнар. Нет, конечно же, нет! А он, Калле Блумквист, знает, где все это спрятано: и браслет, и бриллианты, и изумруды, и платина, и еще всякое разное, как оно там называется! Конечно же, все это - в развалинах замка. Ну да - в развалинах! Дядя Эйнар не осмелился держать краденое у себя в комнате. Ему надо было спрятать драгоценности в надежном месте. А подземелье развалин замка было прекрасным местом: туда никогда никто не ходит.
      Голова Калле разламывалась от обуревавших его мыслей. Скорее к развалинам замка и попытаться найти драгоценности, пока дядя Эйнар не явился и не забрал их оттуда! Ой-ой, да ведь ему еще надо следить за дядей Эйнаром и за двумя грабителями, чтобы в нужный момент арестовать их! Где ему взять время на все это? А тут еще война Роз в самом разгаре! Нет, с такой работой ему одному, без помощника, не обойтись! Даже сам лорд Питер Уимси, если бы ему пришлось работать одному, не справился бы… Нужно посвятить в эту историю Андерса и Еву Лотту и просить их помочь. Конечно, они только и делают, что смеются над его детективными увлечениями, но на этот раз ведь все совсем иначе.
      Тихий внутренний голос подсказывал ему, что в этом случае необходимо искать помощников в полиции, и он знал, что голос прав. Но если сейчас идти в полицию и все рассказать, поверят ему там или нет? Скорее всего, высмеют, как это обычно делают взрослые. У Калле уже был прежний горький опыт его детективной деятельности. Никто не желал верить, что можно добиться чего-нибудь, если тебе всего-навсего тринадцать лет! Нет, пожалуй, лучше подождать, пока наберется чуть побольше вещественных доказательств.
      Калле осторожно положил жемчужину в ящик. Смотри-ка, там ведь и отпечаток пальца дяди Эйнара! Кто знает, когда он может пригодиться! Калле радовался своей предусмотрительности и тому, что раздобыл его. « Полиция еще не напала на след преступников», - было написано в газете. Ну-ну, вечная история! Но, может быть, им хоть отпечатки пальцев удалось взять на месте преступления?! Да, отпечатки пальцев!! Если взломщик еще раньше был не в ладах с полицией, то отпечатки его пальцев наверняка есть в полицейской картотеке. И тогда их надо только сравнить с теми, что обнаружены на месте преступления, - яснее ясного! Тогда можно с уверенностью сказать: «Этот взлом совершил Хромой Фредрик!» Только, разумеется, если отпечатки его пальцев найдены. Но может случиться, что отпечатков пальцев грабителя в полицейской картотеке нет! И тогда большой радости от всех этих дел ждать нечего, способ этот уже не применишь!
      А тут сидит Калле с отпечатком большого пальца дяди Эйнара на клочке бумаги, очень отчетливым и хорошим отпечатком… И в голове у Калле медленно рождается идея. А что, если немножко помочь этим несчастным полицейским, поскольку они еще не напали на след преступников. А что, если дядя Эйнар и в самом деле участвовал в этой краже со взломом на Банергатан! Абсолютной уверенности в этом у Калле, разумеется, не было, но вещественные доказательства и улики заставляли думать, что это именно так. Возможно, у Стокгольмской полиции есть непреодолимое желание получить этот маленький клочок бумаги с оттиском большого пальца дяди Эйнара?
      Взяв бумагу и ручку, Калле написал:
 

«Стокгольм, криминальная полиция…»

 
      Затем он некоторое время грыз ручку. Теперь необходимо было написать так, чтобы они поверили, будто пишет взрослый человек! А иначе они, эти дурни, пожалуй, бросят письмо в корзину для бумаг. И Калле продолжил письмо:
 

      «Поскольку это исходит из газет, у вас, на Банергатан, произошла кража со взломом. Так как вами, возможно, зафиксированы какие-нибудь отпечатки пальцев, я посылаю вам таковой - в надежде, что он совпадет с каким-нибудь из обнаруженных вами. Дальнейшие разъяснения могут быть высланы вам бесплатно.
Карл Блумквист, частный сыщик. Стургатан, 14, Лильчёпинг».

 
      Он немного поколебался, прежде чем написать «частный сыщик». Но потом подумал, что стокгольмская полиция никогда его не увидит и с тем же успехом может пребывать в уверенности, что письмо написано господином Блумквистом, частным сыщиком, а вовсе не Калле, тринадцати лет от роду.
      - Вот так! - сказал Калле и лизнул конверт. - А теперь быстрее к Андерсу и Еве Лотте.
 

 
      Андерс и Ева Лотта сидели на чердаке пекарни, в штаб-квартире Белой Розы. Уютнее этого убежища не придумаешь. Кроме штаб-квартиры, чердак служил еще и складом товаров и местом хранения отслужившей свой срок мебели. Тут стоял белый комод, недавно выселенный из комнаты Евы Лотты, в углу были свалены старые стулья; был там и ободранный, видавший виды обеденный стол, который отлично подходил для игры в пинг-понг в дождливые дни. Но как раз теперь у Андерса и Евы Лотты не было времени для игры в пинг-понг. Они были чрезвычайно заняты изготовлением «секретных бумаг». По мере того как бумаги были готовы, Андерс складывал их в жестяную коробку - величайшее сокровище Белой Розы. В ней хранились священные реликвии прежних войн Белой и Алой Розы: мирные договора, секретные карты военных действий, камни, испещренные диковинными письменами, и множество других предметов, которые лишь непосвященному показались бы старым хламом. Однако для воинов Белой Розы содержание коробки представляло собой ценность, за которую можно, не задумываясь, пожертвовать жизнью и пролить кровь. На шнурке вокруг шеи предводитель Белой Розы днем и ночью носил ключик от этой коробки.
      - Куда запропастился Калле? - спросил Андерс, положив только что сфабрикованный документ в ящик.
      - По крайней мере час тому назад он сидел на развилке клена, - сказала Ева Лотта.
      В тот же миг на чердак взлетел Калле.
      - Кончайте с этой мурой! - переводя дух, сказал он. - Немедленно заключаем мир с Алыми. В худшем случае пойдем на безоговорочную капитуляцию.
      - Ты что, спятил? - спросил Андерс. - Мы ведь только начали…
      - Ничего не поделаешь! Есть вещи поважнее, и придется посвятить им все наше время. Ева Лотта, ты очень любишь дядюшку Эйнара?
      - Люблю, еще что! - ответила Ева Лотта. - Почему это я должна так уж жутко его любить?
      - Потому, что он все-таки кузен твоей мамы.
      - Ну и что с того. Не думаю, чтобы мама сама его любила, - ответила Ева Лотта. - А раз так, то и мне вовсе ни к чему им увлекаться. А почему ты спрашиваешь?
      - Значит, ты не очень расстроишься, если услышишь, что дядюшка Эйнар мошенник?
      - Ну, Калле, отвяжись наконец! - сказал Андерс. - Это ведь Хромой Фредрик стибрил церковную кружку с деньгами, а не дядюшка Эйнар!
      - Заткнись! Прежде чем говорить, прочти-ка сначала вот это, а потом возникай сколько влезет, - сказал Калле, выкладывая газету.
      Андерс и Ева прочли заметку: « Кража драгоценностей на Эстермальме».
      - А теперь послушайте, - предложил Калле.
      - Как ты себя чувствуешь, ты вообще-то здоров? - заботливо поинтересовался Андерс. Грязным указательным пальцем он ткнул в другую заметку: « Бешеный бык сеет панику». - Может, по-твоему, это тоже дядюшка Эйнар?
      - Сказал: заткнись! Ева Лотта, ты видела этих двух хмырей, только что стоявших у калитки? Они болтали с дядей Эйнаром? Так вот. Это его соучастники, а дядя Эйнар их каким-то образом надул. Они называют себя Крук и Редиг, а живут в гостинице. Драгоценности же спрятаны в развалинах замка.
      Слова лились из уст Калле потоком.
      - В развалинах замка? Но ты ведь сказал, что они живут в гостинице? - не понял Андерс.
      - Крук и Редиг, да! А драгоценности, балда ты этакая, - это ведь изумруды, и платина, и бриллианты, понятно? Господи, Боже ты мой; когда я думаю об этом!… Нет, невозможно! Драгоценности по меньшей мере на 100 000 крон валяются там, внизу, в подземелье!
      - Откуда ты знаешь? - крайне недоверчиво спросил Андерс. - Тебе что, дядя Эйнар сказал?
      - Кое-что можно, верно, вычислить и самому, - заявил Калле. - Когда нужно разрешить какую-либо криминальную загадку, всегда нужно считаться с вероятностью того, что могло произойти.
      На мгновение в Калле проснулся суперсыщик Калле Блумквист, который немного задрал нос. Но он тут же испарился, а на чердаке остался просто Калле, оживленно жестикулирующий и опасающийся, что не сможет убедить друзей в своей правоте. Но в конце концов, после долгих разговоров, ему это все же удалось. Когда он рассказал всю историю - и про ночной визит к дяде Эйнару, и про найденную в развалинах жемчужину, и про то, как он, сидя на дереве, подслушал разговор грабителей, то даже Андерс пришел в восторг.
      - Помяните мое слово: этот парень, когда вырастет, станет сыщиком, - одобрительно сказал он.
      И тут же его глаза засветились.
      - О, какая удача! Ну и дела! Какие виды на будущее! Мы должны немедленно этим заняться. У нас нет времени на войну Роз.
      - Вот, значит, в чем причина, - сказала Ева Лотта. - Значит, именно поэтому мне так трудно оставить в покое коробки с печеньем… У меня точь-в-точь такие же длинные вороватые пальцы, как у дядюшки Эйнара. Что значит быть в родстве с преступником! Но его нужно выгнать из нашего дома немедленно! Подумать только, а вдруг он стянет столовое серебро!
      - Успокойся! Потерпи еще немного, - осадил ее Калле. - Можешь мне поверить, у него сейчас есть более важные заботы, о которых приходится думать, нежели столовое серебро. Он в жутком капкане, потому что Крук и Редиг будут охранять его как зеницу ока.
      - Вот почему он лег после обеда… А сказал, что плохо себя чувствует.
      - Будь уверена в том, что он плохо себя чувствовал, - уверенно заявил Андерс. - Но теперь нам прежде всего надо заключить мир с Алыми. Ты, Ева Лотта, поднимешь белый флаг, пойдешь к ним парламентером и все уладишь. Хотя они, разумеется, подумают, что мы просто спятили.
      Ева Лотта послушно привязала к палке белый носовой платок и торжественно отправилась к гаражу Сикстена, где ее предложение о безоговорочной капитуляции было встречено с удивлением и недовольством.
      - Вы что, заболели? - спросил Сикстен. - Надо же! И это сейчас, когда мы только-только начали.
      - Мы сдаемся на милость победителя, - заявила Ева Лотта. - Вы победили! Но мы вас скоро опять обольем грязью, и тогда - только искры полетят!
      Сикстен, очень недовольный, составил акт о капитуляции, условия которого были для Белой Розы крайне жесткими. А именно: половину денег, полученных на неделю, надо было отдать на покупку карамелек для Алых. Далее, при встрече на улице с кем-нибудь из Алых Белым Розам предписывалось трижды глубоко поклониться и сказать: «Знаю, что нога моя недостойна ступать по той же самой земле, по которой ступаешь ты, о господин!»
      Ева Лотта подписала договор от имени Белых Роз, торжественно пожала руку предводителю Алых и понеслась обратно на чердак пекарни. Пробегая через садовую калитку, она не могла не заметить одного из «друзей» дяди Эйнара, стоявшего прямо напротив.
      - Слежка идет вовсю, - отрапортовала она Андерсу и Калле.
      - Эта война будет почище войны Роз, - удовлетворенно отметил Андерс. - Ну, а ты, Калле, как ты думаешь, что теперь будем делать мы?
      Хотя в обычных случаях предводителем всегда был Андерс, он счел, что в данном исключительном случае следует подчиниться Калле.
      - Прежде всего надо отыскать драгоценности! Необходимо пойти к развалинам. Но кто-то должен остаться здесь - следить за дядюшкой Эйнаром и теми двумя!
      Калле и Андерс вопросительно посмотрели на Еву Лотту.
      - Никогда, - решительно заявила Ева Лотта. - Ни за что! Я хочу быть с вами и искать драгоценности. И вообще, дядюшка Эйнар лежит в кровати и придуривается, будто он больной, так что, верно, пока нас нет, ничего не случится.
      - Можно положить у его дверей коробок спичек, - предложил Калле. - Если коробок будет лежать на прежнем месте, когда мы вернемся, значит, дядюшка Эйнар никуда не выходил.
 

* * *

 
      - С киркой и лопатой шагаем мы, ребята… - пел Андерс, когда уже через час они торопливо шли по узкой тропке к развалинам.
      - Если встретим кого-нибудь, скажем, что идем копать наживку для рыб - червей, - предупредил Калле.
      Но им никто не встретился, а развалины, как обычно, были пустынные и заброшенные; кроме жужжания пчел, не слышно было ни звука.
      Вдруг Андерса словно ударило - неожиданная мысль пришла ему в голову.
      - Как же мы, черт возьми, попадем в подземелье? Ведь ты говорил, Калле, что драгоценности - там. Да, как же ты сам попал туда в тот день, когда нашел жемчужину?
      В жизни Калле настал великий миг.
      - А как вообще проходят сквозь запертые двери? - высокомерно ответил он, вытаскивая отмычку.
      Андерс был потрясен больше, чем ему хотелось бы в этом признаться.
      - Фантастика! - только и сказал он.
      Но эти слова Калле воспринял как высочайшую похвалу.
      Дверь распахнулась на своих железных петлях. Вход был свободен. И, словно свора гончих псов, рванулись вниз по лестнице Калле, Андерс и Ева Лотта.
      Через два часа Андерс, рывший землю, отбросил лопату.
      - Да, теперь пол подземелья все равно что хорошо вспаханное картофельное поле. Но мне никогда, нигде, кроме как тут, не доводилось видеть, чтобы драгоценности так блистали своим отсутствием, - сказал он. - Ну, что будем делать?
      - А ты думал, мы их так сразу и найдем? - спросил Калле.
      Но и он почувствовал, что мужество и надежда покидают его. Они перерыли каждый дюйм пола в огромном пространстве подземелья, расположенного под лестницей.