- Ему небось весело, - хмуро буркнул Расмус.
      - Он явится поблагодарить вас, как только сможет, - заверил их Йоаким. - А пока могу ли я предложить вам по порции мороженого?
      Понтус хихикнул.
      - Спасибо, - хмуро буркнул Расмус, - не надо нам никакого мороженого!
      Йоаким посмотрел на него и рассмеялся:
      - Вот как, значит, не надо? Ну что ж… во всяком случае, спасибо вам. Если бы вы знали, как рад папа!
      Расмус враждебно посмотрел на него:
      - Я уже слышал это! Здорово было б, если бы все так радовались!
      - О чем ты? - спросил Йоаким. - Кто это не радуется?
      - Не твое дело, - ответил Расмус. - Но, во всяком случае, она не хотела, чтоб Ян ее поцеловал, она сопротивлялась.
      Когда он это произнес, в голове у него мелькнула одна мысль… Только бы с Крапинкой не получилось так, как с фру Энокссон, когда они хотели помочь ей перейти улицу: сначалаона хотела, а потомсопротивлялась.
      На лице Йоакима появилось странное выражение.
      - Устами младенца глаголет… - сказал он. - Ну как, не хотите мороженого?
      - Не-а, спасибо! - сказал Расмус. - Эх ты, со своим «Каталогом дешевой распродажи»!
      И тут Йоаким ушел.
      - Он, верно, пойдет на террасу, - предположил Понтус.
      Городской парк расположен высоко, и там есть терраса, затененная высокими дубами с шишковатой корой. Под дубами стоят две скамейки, и если сидишь там, то у тебя под ногами расстилается весь Вестанвик со старой ратушей, старой церковью и достопочтенным учебным заведением. В это время года вид сверху по-настоящему красив, и совершенно не удивительно, если Йоаким идет на террасу.
      - Мне кажется, я видел, что Крапинка совсем недавно пошла туда, - сказал Понтус.
      Расмус окинул его долгим взглядом, а потом надел цепочку на Глупыша.
      - Чепуха, - сказал он. - А что, если мы тоже прошвырнемся туда и посмотрим, какой оттуда вид? Мы так давно там не были!
      На самом деле он и не помнит, чтобы когда-нибудь пристально интересовался этим видом, но именно теперь он весьма склонен любоваться видами природы.
      И поэтому они втроем - Расмус, Понтус и Глупыш - идут на террасу.
      Они не приближаются бесцеремонно и не доходят до самого края террасы, потому что уже издалека видно: обе скамейки заняты. Когда случается такое, остается только одно: пробраться ползком за дубы и подождать, пока скамейки освободятся.
      На одной скамейке сидит особа в розово-клетчатом хлопчатобумажном платье, а на другой - особа в светло-сером костюме, и они с достойным удивления упорством любуются открывающейся перед ними картиной. Теперь, когда в садах цветут яблони и сирень, весь Вестанвик в самом деле так красив! Но все-таки это вовсе не тот пейзаж, на который надо смотреть до бесконечности. Когда-нибудь, по крайней мере, надо повернуть голову и поглядеть, кто сидит на соседней скамейке. Но нет, эти особы ничего подобного делать не собираются.
      - Как ты думаешь, что у меня здесь? - спросил Расмус и выудил из кармана джинсов маленькую фотографию.
      Снимок плохой, и с большим трудом можно разглядеть, что там изображено, но то, что написано на фотографии, прочитать можно, и они оба читают: «Она - единственная!»
      - Он, может, именно так и думает, - говорит Понтус, глядя в глаза Расмусу.
      И Расмус решительно кивает:
      - Подержи немного Глупыша. Я скоро вернусь.
 
      Как разнообразна жизнь, когда тебе одиннадцать лет. Один день ты представляешь Объединенное акционерное общество «Металлолом», другой - «Спасательный Корпус Жертв Любви».
      И если кто-то считает, что те, кто сидит в засаде за дубами, представляют Объединенное акционерное общество «Металлолом», то они ошибаются. Все вовсе не так. Нет, это - «Корпус Спасения Жертв Любви», который только что совершенно тихо и деликатно положил маленькую фотографию на скамейку рядом с Крапинкой. А теперь они - Расмус и Понтус, а может, и Глупыш - любуются открывшимся им видом. Но не обширным горизонтом над Вестанвиком - его им не видно. Они видят только скамейку, на которой уже сидят вместе Крапинка и Йоаким. И еще им видно, что руки Крапинки обвивают шею Йоаки-ма. «Корпус Спасения» может быть доволен. И так оно, верно, и есть.
      Однако Понтус испытывает какое-то чуточку странное неприятное чувство. Подумать только, а что, если тебя самого в один прекрасный день угораздит выглядеть так же смешно, как эта парочка на скамейке! И сам не заметишь, как это произойдет! Понтус беспокойно качает головой:
      - Только бы никогда не стать такими!
      Но Расмус успокаивает его. Расмус уверен:
      - Не-а, даже и не думай! Мы никогда не станем такими!