Калле Блюмквист-сыщик

— А разве вы сами для разнообразия никогда не отращивали себе небольшие усы, а потом сбривали, когда они вам надоедали? И я сбрил свои, когда они мне надоели. Я же не виноват, что несчастный старик умудрился умереть как раз накануне.

— Так, — отметил комиссар. — Могу еще сказать, что вчера в вашем доме произвели обыск. И у вас в шкафу, в самом дальнем углу, были обнаружены зеленые габардиновые брюки. А вы, наверное, слыхали, что полиция уже две недели ищет человека в зеленых габардиновых брюках?

Молодой человек стал еще бледнее, но ответил все так же надменно:

— Я берусь отыскать по крайней мере пять человек только среди моих знакомых, у которых есть зеленые габардиновые брюки. И я никогда не слышал, что это преследуется.

Комиссар опять покачал головой.

— Молодой человек, как вам только не надоело!

Нет, ему не надоело лгать. И у комиссара даже чуть не лопнуло терпение, которым он так славился среди своих товарищей по службе. Братец Клас был очень упрям. Да-да, по странному стечению обстоятельств его действительно звали Клас! Ева-Лотта окрестила его правильно.

Драматические события в Усадьбе прервали войну Роз. Мамаши опять были охвачены страхом, детям опять было строго-настрого приказано сидеть дома. Да ребята и не сопротивлялись, настолько их потрясло то, что случилось.

Все рыцари Алой и Белой розы собрались в саду булочника и вспоминали те ужасные минуты в Прериях. Все опять хвалили находчивость Калле. Ну разве не здорово он тогда это придумал? Калле и Андерс знали, что Алые близко,видели, как они залегли в кустах; Калле стрелой побежал прямо к ним и отдал четкое и ясное приказание:

— Убийца в Усадьбе. Бегите за полицией! А один пусть пойдет и проколет шины, его машина стоит на дороге у поворота.

Прошли еще сутки с тех пор, как начался допрос братца Класа, и терпение комиссара истощалось все больше.

День выдался дождливый, Бенка был парень тихий и не очень воинственный, зато совсем другими качествами отличался его кумир — боевой и энергичный Сикстен. За него Бенка был готов в огонь и в воду. Пример Сикстена помогал Бенке быть вполне приличным рыцарем Алой розы. Но в такой дождливый день можно со спокойной совестью заняться чем-нибудь дома, и Бенка сел приводить в порядок свои марки, с любовью разглядывая их чуть близорукими глазами.

У него была довольно полная коллекция шведских марок, и он как раз собирался вклеить в альбом несколько новых, когда взгляд его упал на скомканный конверт. Бенка нашел его недавно в канаве около дома Лисандеров. Конверт украшала совсем новая марка; в его коллекции такой еще не было.

И вот Бенка достает конверт из коробки для ненаклеенных марок и разворачивает его. Адрес напечатан на машинке: «Еве-Лотте Лисандер». Ну да, ведь Ева-Лотта последнее время получала столько писем. Бенка заглянул внутрь. Пусто, конечно! Он еще раз полюбовался маркой: красивая… А вот откуда отправлено письмо, не узнаешь, так как его опустили в почтовый ящик поезда и на конверте стоит только штемпель почтового вагона. Зато число видно хорошо.

Вдруг Бенку осенило. А что, если это тот самый конверт, из-за которого столько было шуму и который полиция уже сколько времени разыскивает? Надо вспомнить — в тот день, когда Белые розы сидели в беседке и Сикстен послал его оскорбить их, кажется, тогда Ева-Лотта и получила шоколад. Ну да, точно, в тот самый день! Тогда он и конверт нашел. Какой же он идиот, что раньше не рассмотрел получше!

Две минуты спустя Бенка был у Сикстена, который сидел дома и играл в шахматы с Йонте. Еще ровно через две минуты они были у Евы-Лотты, которая сидела на чердаке с Калле и Андерсом, читала «Веселые картинки» и слушала, как дождь шумит по крыше. И еще через две минуты все они ввалились в полицию. Однако потребовалось десять минут, прежде чем промокшая до нитки компания сумела объяснить дяде Бьорку и комиссару, что произошло.

Комиссар рассмотрел конверт через лупу. Очевидно, буква "т" на пишущей машинке была с дефектом: на каждом "т" он видел какую-то нашлепку.

— Ребятишки — как собачонки, — заметил комиссар, когда дети ушли. — Во все суют нос и роются во всяком мусоре, а нет-нет, да и принесут что-нибудь полезное.

Да, конверт оказался в высшей степени полезным! У братца Класа и в самом деле нашли машинку, и, когда на букве "т" обнаружили тот же дефект, который был виден на конверте, комиссар решил, что припер преступника к стенке.

Но братец Клас продолжал глупо и упорно отпираться.

Сикстен сделал новую карту с надписью «Копайте здесь» и передал ее однажды вечером рыцарям Белой розы, собравшимся в саду булочника.

— Ага, «копайте здесь»! — сказал Андерс, когда Сикстен сунул карту ему в руку. — А что твой папаша скажет, когда и мы тоже начнем уродовать его газоны?

— Постой, с чего ты взял, что это газон? — спросил Сикстен. — Вы только точно следуйте карте, и я вам ручаюсь, что папка ничего не скажет. А мы с Бенкой и Йонте пока сбегаем искупаемся.

Белые розы отправились в сад почтмейстера. Здесь они отмерили ровно столько шагов, сколько полагалось по карте, и очутились на старом, заброшенном огороде.

Друзья с жаром, принялись за работу и радостно вопили всякий раз, когда лопата стукалась о камень. Но каждый раз их ждало разочарование, и приходилось копать снова и снова. Наконец, когда почти весь участок был перекопан, Калле вдруг воскликнул:

— Есть, вот она!

И он вытащил облепленную землей коробку, которую Алые вероломно спрятали в самом дальнем углу.

Андерс и Ева-Лотта побросали свои лопаты и кинулись к Калле. Ева-Лотта заботливо вытерла коробку носовым платком, а Андерс достал ключ, висящий у него на груди. Коробка показалась им странно легкой. А вдруг Алые подобрали ключ и сперли часть их сокровищ? Чтобы проверить это, они открыли коробку.

Но никаких тайных бумаг и сокровищ там не оказалось. В коробке лежала только бумажка, на которой было написано мерзким почерком Сикстена:

«Копайте, копайте! Продолжайте в том же духе! Вам осталось прорыть всего лишь несколько тысяч километров, и вы попадете в Новую Зеландию. Можете там и оставаться!»

Белые розы задыхались от ярости. А за кустами послышался восторженный хохот, и из-за кустов появились Сикстен, Бенка и Йонте.

— Негодяи, куда вы дели наши бумаги? — крикнул Андерс.

Сикстен хлопнул себя по коленкам и долго еще хохотал, прежде чем ответить.

— Слепые курицы! — сказал он. — Сдались нам ваши паршивые бумажонки. Да они лежат у вас в комоде вместе с прочим хламом. Эх, вы, ничего не слышите и не видите!

— Куда им, они ведь копают, — заметил Йонте с довольным видом.

— Ну и здорово же вы копаете! — восхищался Сикстен. — Вот папка обрадуется, что ему не надо больше на меня ворчать за этот старый огород! Мне что-то неохота было приниматься за это дело в такую жару.

— Где уж, ты ведь так усердно Мумрика откапывал, что у тебя, наверное, до сих пор пузыри на руках не прошли, — предположил Калле.

— Это вам даром не пройдет, господа, — посулил Андерс.

— Да уж будьте уверены! — подхватила Ева-Лотта.

Она встряхнула испачканный носовой платок и сунула его обратно в карман.

Но что это — на самом дне кармана лежало что-то еще. Какая-то бумага… Ева-Лотта вынула ее и посмотрела. Вверху стояла надпись: «Вексель». Ева-Лотта рассмеялась.

— Нет, вы видали что-нибудь подобное, — воскликнула она. — Вот он, этот самый вексель! Выходит, он был у меня в шкафу все время, пока они там в Прериях ползали за ним по кустам! Ну, что я говорила — есть что-то в этих векселях ужасно глупое.

Она рассмотрела бумагу поближе.

— «Клас», — прочла она. — Совершенно верно. А он, кстати, очень красиво расписывается.

После чего Ева-Лотта скомкала вексель и бросила его в траву, где бумагу подхватил легкий летний ветерок.

— Теперь уж его арестовали, так что все равно, какая у него подпись.

Калле ахнул и бросился сломя голову за драгоценной бумажкой. Он с упреком посмотрел на Еву-Лотту.

— Вот что я тебе скажу, Ева-Лотта, — сказал он, — ты плохо кончишь, если будешь вот так вот кидаться бумагами!

— Дод-а зоз-дод-рор-а-вов-сос-тот-вов-уе-тот. А-лол-а-я Рор-о-зоз-а,неуверенно произнес Сикстен. — Ведь до чего простой язык, если разобраться!

— Да, это ты теперь говоришь, когда знаешь, в чем дело, — возразил Андерс.

— И вам еще надо научиться говорить во сто раз быстрее, — добавил Калле.

— А не то чтобы сегодня один слог, а завтра другой, — сказала Ева-Лотта.Надо тарахтеть, как из пулемета.

Все рыцари Белой и Алой розы собрались на чердаке, где Алые только что прослушали первый урок разбойничьего языка. Дело в том, что, поразмыслив хорошенько, Белые розы поняли, что посвятить Алых в тайну этого языка — их гражданский долг. Учителя в школе всегда проповедовали, как важно знать языки. Как же они были правы! Что бы делали Андерс, Калле и Ева-Лотта тогда в Усадьбе, если бы они не знали разбойничьего языка? Калле думал над этим несколько дней и наконец сказал Андерсу и Еве-Лотте:

— Мы не имеем права допускать, чтобы Алые прозябали в таком ужасающем невежестве. Они же пропадут ни за грош, если когда-нибудь столкнутся с убийцей!

И Белые розы открыли у себя на чердаке курсы по изучению разбойничьего языка.

Сикстен имел устойчивую двойку по английскому, ему бы день и ночь зубрить английскую грамматику — до переэкзаменовки оставались считанные дни, — но он считал разбойничий язык куда более важным.

— Английский язык почти все убийцы знают, — заявил он, — от него большой пользы не получишь, а без разбойничьего языка капут.

Вот почему трое Алых часами сидели среди мусора на чердаке и упражнялись с трогательным усердием.

Урок был прерван приходом булочника Лисандера. Он держал в руке тарелку со свежими булками. Отдав их Еве-Лотте, он сообщил ребятам:

— Недавно звонил дядя Бьорк и сказал, что Мумрик вернулся.

— Кок-рор-а-сос-о-тот-а! — восторженно произнесла Ева-Лотта и впилась зубами в булку. — Пошли в полицейский участок!

— Кок-рор-а-сос-о-тот-а! Так-то так, — сказал булочник. — Только вы теперь поосторожнее с этим Мумриком, слышите?

Все рыцари Алой и Белой розы заверили, что будут просто ужас до чего осторожны. И булочник медленно направился вниз.

— Кстати, могу вам сообщить, что этот самый Клас сознался, — добавил он, прежде чем уйти.

Рыцари Белой и Алой розы побежали в полицейский участок за Мумриком.

— Мумрик…— Бьорк медлил с ответом. — А Мумрика здесь нет.

Друзья вытаращили глаза от удивления. Как же так?

Он ведь сам позвонил и сказал, что Мумрик вернулся. Дядя Бьорк серьезно посмотрел на них.

— Ищите высоко над землей, — провозгласил он торжественно. — Пусть птицы небесные укажут вам дорогу! Спросите галок, не видели ли они достопочтенного Мумрика.

Юные лица роз так и расплылись в улыбке. Йонте воскликнул, захлебываясь от восторга:

— Кок-рор-а-сос-о-тот-а! Борьба продолжается!

— Борьба продолжается, — решительно заявил Бенка.

Ева-Лотта одобрительно посмотрела на Бьорка: о, форма ужасно шла ему! Полицейский Бьорк напустил важность на свое мальчишески задорное лицо.

— Дядя Бьорк, — сказала Ева-Лотта, — не будь вы такой ужасно старый, вы могли бы тоже участвовать в войне Роз.

— Ага. И вы бы тогда стали Алой розой! — подхватил Сикстен.

— Ну уж нет — Белой! — возразил Андерс.

— Избави бог, — отозвался Бьорк. — Где уж мне такими опасными делами заниматься. Тихая, спокойная работав полиции больше всего подходит такому старикану, как я.

— Что вы, иногда надо и рисковать! — сказал Калле и выпятил грудь.

Через пару часов Калле развалился в своей любимой позе под грушей и принялся размышлять над тем, что такое рисковать. Он так усердно размышлял и разглядывал летние облака, что почти не заметил, как воображаемый собеседник тихонечко подошел к нему и сел рядом.

«Я слышал, господин Блюмквист опять поймал преступника», — льстиво произнес он.

Калле Блюмквиста вдруг взорвало.

«Неужели? — сказал он и сердито уставился на назойливого собеседника, от которого никак не мог избавиться. — Не болтайте ерунды! Никого я не поймал. Все это сделала полиция, потому что это ее дело. Никаких убийц я не ловил и ловить не собираюсь. И вообще я бросаю все это дело, одни только неприятности себе наживаешь!»

«Но я думал, что господину Блюмквисту нравится рисковать», — сказал воображаемый собеседник, и, если говорить правду, в голосе его звучала обида.

«А я и без того сколько угодно рискую, — возразил знаменитый сыщик. — Если бы вы только знали, молодой человек, что такое война Роз!»

Внезапно размышления его были прерваны — твердое недозрелое яблоко треснуло его по голове. Со свойственной знаменитому сыщику сметливостью Калле мигом сообразил, что недозрелое яблоко вряд ли могло упасть с грушевого дерева, и огляделезг вокруг, чтобы обнаружить виновника.

Возле забора стояли Андерс и Ева-Лотта.

— Проснись, о спящий! — крикнул Андерс. — Мы идем искать Мумрика!

— Знаешь, что мы думаем? — сказала Ева-Лотта. — Наверное, дядя Бьорк спрятал его на вышке в городском саду. Там же всегда полно галок!

— Кок-рор-а-сос-о-тот-и-щощ-а! — восхищенно воскликнул Калле.

— Алые нас убьют, если мы его первые найдем, — предупредил Андерс.

— Ничего! — ответил Калле. — Иногда надо рисковать!

Он многозначительно взглянул на своего воображаемого собеседника. Понял ли тот теперь, что можно не быть знаменитым сыщиком и все-таки рисковать? И Калле украдкой помахал на прощание рукой симпатичному молодому человеку, который теперь смотрел на него более восхищенно, чем когда-либо.

Калле помчался к Андерсу и Еве-Лотте, бодро стуча голыми загорелыми ногами по садовой тропинке. А воображаемый собеседник исчез. Исчез тихо и незаметно, словно унесенный легким летним ветерком.