В общем, на этот раз я поговорила сначала с Лео, и он сказал, что скучает. Шелли вернулась с похорон тети:
      с наследством, которое, по его мнению, она должна была бы получить, ничего не вышло. Впрочем, через неделю-другую ей снова придется туда поехать, потому что тетя оставила ей кучу всякого барахла.
      Лео спросил, послала ли я уже в журнал одну из своих фантазий. Я сказала, что обдумываю эту идею, но мне нужно сперва немного прийти в себя. Он рассмеялся и ответил, что у Жака есть кое-что мне сказать.
      Жак взял трубку, и я извинилась, что звоню в такую поздноту. Он заверил меня, что он бы рассердился, если бы я не позвонила, и назвал меня своей "маленькой глупышкой". Я улыбнулась, но промолчала.
      Он, по его словам, знает от Лео, зачем я звоню, но все уже предусмотрел. В том лифчике, в котором я была у них прошлым вечером, в белом кружевном, он спрятал один из своих рождественских подарков для меня.
      Я попросила подождать у телефона, пока его ищу, но он сказал, что Лео срочно нужно звонить.
      Шелли ждет его звонка с заправочной станции откуда-нибудь с дороги за пределами штата. Мне кажется, сейчас ему не очень хочется быть с нею. Я положила трубку и стала искать лифчик у себя в ящике шкафа.
      Этот белый с кружевами - один из самых любимых у Жака. Он имеет проволочную поддержку, и моя грудь особенно хорошо от этого смотрится. Наконец я отыскала лифчик... слава Богу, у меня руки не дошли его постирать!
      Внутри чашечки я нащупала вкладыш - размером с пачку сигарет, но тоньше. Мне повезло, что мама ничего не обнаружила. Когда я открыла пакетик, то увидела, что содержимое его завернуто в страницу, вырванную из журнала "Мир плоти". На картинке был изображен парень, сложением похожий на Жака. Он стоял на коленях перед изумительно красивой блондинкой. Ни разу еще в этом журнале такие красивые мне не встречались. На фото она была почти голой, и на плече у нее сидел попугай. Парень целовал ей пальцы ног и, похоже, совсем потерял голову. Рукой Жака внизу было приписано: "С мыслью о тебе, девушка моей мечты".
      Внутри лежали четыре таблетки транквилизатора, две сигареты с травкой, четверть грамма коки и серебряная палочка. Совершенно новая и блестящая. Я так возбудилась, что почти позабыла о времени. Тут я услышала, как мама встревожено спрашивает, все ли у меня в порядке.
      Я тут же выключила все лампы, кроме одной, засунула вкладыш обратно в лифчик и быстро спрятала его под матрац. Расстелив куртку Донны у себя на коленях, я сделала вид, что уснула за работой. Через секунду пришла мама, нежно разбудила меня, думая, что я сплю, и велела мне быстрее ложиться в кровать. Как же блестяще я играла роль невинной спящей девочки!
      Я поцеловала маму, пробормотала что-то сонным голосом и, после того как она удалилась, подождала еще минут сорок, прежде чем встать с постели. Разложив все "гостинцы" на одеяле, я некоторое время играла с ними в темноте и только потом, заложив щель под дверью полотенцем, решилась снова зажечь свет. Правда, зажгла я один лишь ночник: так было больше интима, потому что верхний свет чересчур ярок.
      Наркотики привели меня в состояние задумчивое и одновременно радостное: грезы мои были и сладостно-порочны, и столь же сладостно невинны... Подробнее я расскажу тебе о них попозже... сейчас я такая сонная... Еще бы, две таблетки транквилизатора, "полоска" коки, а в довершение всего половинка сигареты с травкой. От всего этого получился, конечно, перебор, но будь я проклята, если не нахожусь наверху блаженства!
      Наверно, стоит перелистать номера "Мира плоти", пока на дворе окончательно не посветлеет. Потом я расскажу тебе или про свою идею, которую я намереваюсь отослать в журнал, или про какую-нибудь новую фантазию, которая придет мне в голову, в то время как я перелистываю страницы журналов.
      Спокойной ночи, спокойной,
      Л.
      Канун Рождества, 1987
      Дорогой Дневник!
      Я ушла на застекленную террасу, чтобы не слышать звуков рождественских гимнов, которые целое утро играет на пианино мама. Мне нравится Рождество, но голова у меня и так гудит, так что выносить еще и музыку у меня нет сил. Папа поймал меня в тот момент, когда я выходила, и пригласил на танец свою "любимую маленькую дочурку". По-моему, мы с ним уже целую вечность не танцевали.
      На меня разом нахлынули воспоминания обо всех тех вечеринках в "Грэйт Нозерн", на которых мы с папой кружились в бесконечных вальсах: в голове полный ералаш от полотнищ с праздничными приветствиями, хрустальных бокалов и буфетных стоек. Папа вальсировал со мной как опытный танцор, так что в животе у меня все сладко замирало - и мы смеялись, смеялись, смеялись...
      А сегодня утром мы протанцевали с ним в гостиной. Огоньки на рождественской елке уже были зажжены, так что мама могла печь с соответствующим праздничным настроением. Передо мной проносились красные, зеленые, синие и белые огоньки. Я старалась смотреть папе прямо в глаза, чтобы у меня не закружилась голова, и видела, как они лучатся. Вот в уголке глаза появилась слезинка и медленно поползла по щеке. Мало-помалу мы замедлили кружение, папа крепко обнял меня и прижал к себе, словно боясь чего-то.
      Из кухни вышла мама и, увидев нас, сказала:
      - Знаете, для меня это лучший подарок к Рождеству, какой вы могли мне сделать.
      Как много странного происходит в жизни. Я имею в виду свою собственную. Всего за несколько часов до того, как мы танцевали с папой, я была у себя в комнате - и совсем, совсем в другом мире. От души надеюсь, что мне никогда не придется выбирать между двумя этими мирами. Каждый из них делает меня счастливой, но по-своему.
      Я пришла сюда для того, чтобы описать свою фантазию, но здесь, на террасе, слишком прохладно, да и вид, который отсюда открывается, слишком красив, чтобы думать о своих грезах. По крайней мере, в данный момент.
      Схожу-ка я лучше в бар к Норме и выпью чашечку горячего кофе. Может быть, там найдется свободное местечко, чтобы немного посидеть одной.
      Скоро вернусь.
      Л.
      Канун Рождества, 1987
      (Я уже вернулась)
      Дорогой Дневник!
      Как только я вошла в бар, Норма тут же налила мне чашечку кофе. Прекрасно. Я сказала ей, что хотела бы немного поработать - сделать письменные задания, которые нам дали в школе. Поэтому мне лучше было бы посидеть в кабинке в дальнем углу зала, а не у стойки.
      Взяв свой кофе, я собиралась уже идти, как вдруг заметила пожилую женщину. Она сидела одна недалеко от буфета и была поглощена чтением книги, название которой бросилось мне в глаза: "Покров невинности". Казалось, для нее ничего не существовало вокруг. На ее конце стойки я увидела тарелку с остатками вишневого пирога и несколько чашечек из-под кофе, которым она явно злоупотребляла.
      Я посмотрела на улыбающуюся Норму и выразительно покачала головой: ну и старушенция! Такое милое, приятное лицо, а таскается по закусочным, чтобы выпить кофе, съесть пирог и прочесть душещипательную книжку. Я прошла мимо нее в свою кабинку и удобно расположилась там. Но только я собралась начать описывать тебе свою фантазию, как обещала, когда в дверях кухни появилась Шелли Джонсон.
      Жена Лео гораздо симпатичнее, чем мне казалось. Стараясь не выдать своего интереса, я посматривала в ее сторону, отмечая про себя каждое ее движение, улыбку, прислушиваясь к интонации ее голоса. Меня разрывали противоречивые чувства: то мне казалось, что я ни в чем ей не уступаю, то, наоборот, что она не оставляет мне, как говорится, никаких шансов. Но вот я услышала, как она бросила что-то насчет Лео. Вроде того, что его никогда не бывает дома, а как только заявляется, тут же тащит меня в койку. Что ж, я победила. Я чувствовала себя как последняя сука из-за этих своих мыслей, но мы с ним делаем это регулярно и довольно давно... И лично я собираюсь продолжать это и дальше, если она не хочет.
      Конечно, Шелли имела в виду нечто совсем другое, но у меня не было к ней жалости. Ведь иначе я никогда больше не смогла бы видеться с Лео, а этого мне меньше всего хотелось.
      Тем временем пожилая женщина встала с табурета перед стойкой и двинулась к выходу. Было видно, что каждый шаг дается ей с трудом, и мне захотелось встать и помочь ей... Однако меня опередила Шелли.
      Норма принесла мне еще кофе и рассказала, что эта женщина бывает здесь довольно часто, хотя ей и трудно ходить. Конечно, специальная инвалидная трость помогает, но все равно, как я могла заметить, дело это для нее непростое.
      В Твин Пикс, по словам Нормы, довольно много пожилых людей, у которых нет никого, кто мог бы о них позаботиться. Им в сущности некуда деться... если, правда, не считать Монтаны. Большинство не хотят ехать в этот соседний штат, предпочитая оставаться здесь. Им тут спокойно. И большей частью они вполне счастливы.
      Я начала обдумывать услышанное. Ведь это целая проблема. Я бы сделала для таких вот стариков куда больше, чем просто помочь одному из них дойти до двери! 0-го-го. Прежняя отзывчивая Лора, готовая услужить всем и каждому. Такой я не была с тех пор, как училась в начальной школе. Сейчас я так и горела желанием сделать хоть что-нибудь для тех людей, о которых рассказала Норма.
      Заплатив по счету, я оставила Норме записку, где поделилась своим желанием обсудить с нею, как лучше помочь этим старикам, и просила ее звонить мне, когда будет время. Надо попробовать, чтобы меня подвезли до Джонни. Там за окном я вижу машину Эда Хэрли. Надеюсь, он едет в том направлении.
      Скоро поговорим.
      Лора.
      Р. S.
      Канун Рождества. Поздний вечер. Потом я расскажу поподробнее, но там, в баре, я слышала, как Норма говорила с кем-то по телефону грустным голосом.
      Занимаясь с Джонни, я невольно подслушала, как Бенжамин разговаривал с шерифом. Потом он рассказал мне всю историю, потому что она его очень расстроила.
      Норма вряд ли мне вскоре позвонит. Дело в том, что Хэнк, это ее муж, который никогда мне особенно не нравился, вчера ночью задавил на хайвее человека, возвращаясь, очевидно, от канадской границы по 21-у шоссе.
      В общем, ему придется отбывать срок за наезд со смертельным исходом. Честно говоря, я даже рада, что он на какое-то время исчезнет. Норма всегда выглядит такой печальной, когда они вместе. Конечно, мне жаль Норму. Но не Хэнка.
      3 января 1988
      Дорогой Дневник!
      Рождество получилось довольно интересным. Папа взял три дня отгулов и, сам того не подозревая, тем самым сделал для меня задачу получения кайфа чрезвычайно трудным делом. Чтобы получить возможность удалиться к себе в комнату и хоть немного побыть одной, я должна была притвориться, что у меня началось предменструальное недомогание.
      Поднимаясь по лестнице, я даже остановилась, услышав, как папа произнес
      - Ничего не понимаю. Это ведь Новый год... Я взял отпуск... Почему ей непременно хочется остаться в одиночестве?
      Тут до меня донесся мамин голос, такой добрый и вместе с тем мудрый голос
      - Пойми, она подросток. А родители для подростков - это все равно, как чума, Леланд... Нам еще повезло, что она провела вместе с нами столько времени. Она уходила всего на каких-нибудь три часа в канун Нового года и вернулась до полуночи, чтобы отметить это событие дома.
      Мама прекрасно справлялась с ролью адвоката, так что я могла спокойно идти к себе, где меня ждало уединение и заслуженное право на свою "полоску". Она лечит любые раны.
      Как мама и сказала, я отсутствовала три часа - и мы превосходно провели предновогодний вечер с Бобби. С половины девятого до половины двенадцатого. По примеру других парочек (всего их было около тридцати) мы пошли с ним на зеленое поле для гольфа, но играли там в другие игры: захватив одеяла и "горячительного", в основном алкоголь, хотя мы с Бобби предпочли сигаретку с марихуаной, все лежали на траве и любовались звездами.
      Мы с Бобби находились чуть в стороне от других, но все же достаточно близко, чтобы слышать, спокойно покуривая травку, как они дают друг дружке новогодние обещания и загадывают желания по звездам, горевшим в кебе над нашими головами.
      Бобби повернулся ко мне и дал сигарету. Я набрала в рот дыма и, помнится, подумала: "Вот сейчас он скажет что-то серьезное... я прямо-таки чувствую это". Он вынул у меня изо рта сигарету, втянул в себя дым, подержал немного, поглядел вверх на звезды, выпустил... и снова повернулся ко мне лицом.
      - Лора?
      - Да, Бобби. - Внутри у меня постепенно разливалось приятное тепло: с травкой все-таки ничто не сравнится.
      - Лора, мне жаль, что часто все у нас идет как-то не так... В наших отношениях то есть... Мне бы хотелось, чтоб мы с тобой оба... ну, не знаю.
      - Продолжай, Бобби. Я вся внимание. Давай же!
      - Конечно, я не могу говорить за тебя. Но я, например, чувствую, что мы иногда так близки... Даже когда мы и не спим вместе. Просто близки, и все...
      Я повернулась на бок и подложила руку под голову. Мы с ним не разговаривали уже целую вечность. Сейчас мы оба были слегка под балдой.
      - Давай-давай говори. Я с тобой согласна.
      - Но бывают такие разы, когда все по-другому... черт его знает почему. Получается так, что я стараюсь изо всех сил... делаю все, что только способен сделать Бобби Бриггс... но на меня это как-то не действует. Ну, действует, но не так, как надо бы...
      Мне очень хотелось понять его, и я решила попробовать.
      - То есть ты хочешь сказать, - рискнула я предположить, - что в тебе как бы живут разные люди, да? Один ходит в школу, делает какие-то там дела по дому, работает часть дня и все такое прочее. А другой занимается совсем иными вещами: кого-то любит, о ком-то заботится. И вот он, этот другой, вроде как дремлет, да?
      - Н-да... н-да... ты, в общем, уловила, что я хотел сказать. Но вот почему? В этом вся штука.
      Он протянул мне окурок - оставалось всего на один раз затянуться.
      Я решила, что лучше, если остаток сигареты будет зажат у него между пальцев. Мне нравился запах его кожи. Я набрала в рот побольше дыма и стала слушать.
      - Понимаешь, - продолжал он, - мы с тобой вместе, потому... что мы как бы этого ожидали. Тебе ясно, про что я говорю?
      Я кивнула головой. Мне действительно было ясно.
      - Ну, вот я и не хочу, чтобы мы были вместе только из-за нашего уговора... из-за Лео и всего, что связано со "снежком", понимаешь? Иногда я думаю, что для нас с тобой это не имеет значения. Но бывает, мне кажется: предложи кто тебе выбрать между "снежком" и мной, ты... В общем, я бы тогда не выиграл, а проиграл.
      Я поглядела на узор одеяла, на котором мы лежали, стараясь в темноте рассмотреть его. Но мне были видны только какие-то неясные тени вместо черных и красных квадратов шотландки. Я же знала, что они там есть! Дрожащими пальцами я даже попыталась их нащупать. Только после этого я перевела взгляд на Бобби.
      Да, сказала я, иногда кока для меня предпочтительнее. Но это касается не только его, а вообще кого бы то ни было. И не потому, что я хочу обидеть его или кого-то другого. Просто порой мне кажется, что могу составить компанию только себе самой, - из-за того, что происходит в моей жизни. А другим я не интересна, да и никогда не стала бы интересной.
      Он ответил, что понимает мое состояние, во всяком случае, ему так кажется. Но ему бы хотелось узнать: в коке ли тут заключается все дело или нет?
      На что я спокойно возразила, что по-настоящему пристрастилась к коке, так как с ней мне не надо было думать о главной "проблеме". И травку я тоже полюбила по этой причине.
      Я помню, что несколько раз повторила:
      - Пойми, я ничего больше не могу тебе рассказать. Ничего, Бобби. Если ты захочешь бросить меня из-за этого, что ж, я понимаю. Твое право. Но все равно не могу - ни тебе, ни кому-нибудь еще.
      Конечно, я знала, что кока - тоже проблема. Но разве могла она идти в сравнение с БОБом?
      Он долгое время молчал. Потом поцеловал меня, Поцелуй тоже был долгим. Чуть отодвинувшись, Бобби:
      заглянул в мои глаза и тихо произнес:
      - Ты ведь не знаешь всех моих проблем. А я твоих. Обещаю, что постараюсь с пониманием относиться к тебе тогда, когда ты не расположена прыгать и плясать от радости. В общем, в такие моменты. - И добавил, что знает: мы с ним - одно целое. Во всяком случае, сейчас:
      он чувствует именно это.
      Остаток вечера был довольно странным. Не в каком-нибудь там плохом смысле, а просто совсем другим, чем наши обычные вечера вдвоем с Бобби. Часа два мы обнимались и целовались, а потом, клянусь тебе, что говорю чистую правду, он пришел ко мне.
      Без всяких околичностей, без оглядки, без обид за прошлое, не думая ни о чем, кроме того, что происходит с нами в данный момент. Просто потрясающе. Мы оба с этим согласились.
      Я поняла, что любила Бобби в этот миг. И сейчас, знаю, тоже люблю. Вот только могу ли я позволить себе эти чистые замечательные чувства и не стать жертвой мести со стороны БОБА?
      Почему, почему я всегда должна переигрывать в уме все то, что мною сделано или прочувствовано? Почему я не могу просто любить его, и все? Сопротивляться ему, целовать и тому подобное - и не думать при этом, что наказанием за мою любовь будет смерть?
      Почему у других девушек есть право на счастливую жизнь? И почему я не могу взять и рассказать ему всю правду?
      ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ ЭТОЙ ПРАВДЫ!
      А, ты вернулся.
      УМНИЦА!
      Чего тебе от меня надо?
      ТАК, ПРОВЕРКА.
      Хорошо, я на месте. Ты в этом убедился. А сейчас уходи!
      Я ВИДЕЛ В ТВОЕМ ОКНЕ СВЕТ ЦЕЛЫХ ШЕСТЬ ВЕЧЕРОВ ПОДРЯД!
      Не только ты один. Любой прохожий мог бы его увидеть.
      ЛОРА ПАЛМЕР... НЕ МЕШАЛО БЫ ТЕБЕ БЫТЬ ПОЛЮБЕЗНЕЕ.
      Этому ты меня никогда не учил!
      ЭТО ЛЕГКО СФОРМУЛИРОВАТЬ: ПРОСТО НЕ СЛЕДУЕТ ГРУБИТЬ.
      Я уже дошла до точки, БОБ. Мне все равно. Можешь делать все что хочешь.
      НО Я НИЧЕГО НЕ ХОЧУ.
      Как это прекрасно, должно быть. А теперь прочь от меня!
      ДА, НО МНЕ КОЕ-ЧЕГО ВСЕ-ТАКИ ХОЧЕТСЯ.
      Я тебя не слышу.
      НО МЫ ОБА ЗНАЕМ, ЧТО ЭТО НЕПРАВДА.
      Дневник! Я одна у себя в комнате. У меня был прекрасный день, и сейчас я сижу на кровати, положив тебя на одеяло, и пишу эти строки. Я знаю, что могу прекрасно все контролировать. Прекрасно знаю, что могу. ДА, МОЖЕШЬ ВИДЕТЬ БОБА, ПОТОМУ ЧТО ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СУЩЕСТВУЕТ. ЭТО РЕАЛЬНАЯ УГРОЗА. ТЕБЕ, ЛОРА ПАЛМЕР! И ВСЕМ ТЕМ, КТО РЯДОМ С ТОБОЙ! ТАК ЧТО БУДЬ СО МНОЙ ПОЛЮБЕЗНЕЕ. И РАДУЙСЯ, КОГДА ВИДИШЬ МЕНЯ.
      Ни за что!
      УЧТИ, ТЫ ДЕЛАЕШЬ СЕБЕ ТОЛЬКО ХУЖЕ.
      Невозможно больше терпеть! Пошел от меня к такой-то матери!
      ЗАЧЕМ ЖЕ? МНЕ И ЗДЕСЬ ХОРОШО. ПОБУДУ ЕЩЕ НЕМНОГО.
      Как хочешь.
      БУДЬ ВСЕ ЖЕ ПОЛЮБЕЗНЕЕ.
      Полюбезнее? Хи-хи! Это ты, БОБ? Как чудесно с твоей стороны, что ты забрался ко мне в душу. Что ж, двери в ней всегда открыты, сам знаешь. Может, пойдем прогуляемся в лес, а, БОБ? Ты и я. Ну, пошли. Прошвырнемся. Можешь выбирать развлечение - сегодня это твое право. Что ж ты выбираешь, секс?..
      НЕТ. ТЫ ДЛЯ НЕГО СЛИШКОМ ГРЯЗНА.
      Ошибаешься.
      ПРЕДЛОЖИ ЧТО-НИБУДЬ ЕЩЕ, ЛОРА ПАЛМЕР.
      Ничего другого ты не стоишь.
      НО У МЕНЯ К ТЕБЕ ЕСТЬ ПОСЛАНИЕ...
      Послание? От кого это?
      ОТ МЕРТВЕЦА.
      Я сошла с ума! Ты не существуешь! Все очень просто. А мне надо отправиться к доктору, потому что я страдаю галлюцинациями. Это я тебя выдумала. Мне надо успокоиться. Успокойся, Лора.
      ПОСЛАНИЕ: "ДЛЯ ТЕБЯ ПРИПАСЕНО МЕСТО... ЛОРА ПАЛМЕР".
      Прекрати!
      СКОРО ВЕРНУСЬ!
      Ну, видишь! Ты плод моего воображения, и только. О том моем сне подробностей, кроме Дневника, не знал никто. Даже Бобби. БОБА не существует в реальной жизни!
      Лора.
      7 января 1988
      НА ВЗГЛЯД ПОСТОРОННЕГО:
      Ничего не меняется:
      Я по-прежнему жертва.
      На куски раздираема.
      Хотя мне дозволяется
      Забиваться в нору
      Окровавленной.
      Я ж остаюсь.
      Я кажусь идиоткой.
      Ошибкой судьбы бестолковой.
      Но еще, вы скажите,
      Уважая
      И жизнь,
      И себя,
      И врага своего,
      Будет снова и снова
      Позволять себя мучить?
      Я ж остаюсь
      Уваженья давно
      Не осталось во мне
      Ни к врагу,
      Ни к норе,
      Ни к деревьям вокруг,
      Ни к себе в роли жертвы.
      Я жду.
      Замыкается круг.
      Пусть скорей от угроз
      Переходит к делам,
      Чтоб предать меня смерти.
      20 января 1988
      Дорогой Дневник!
      У меня появились хорошие новости. Сегодня днем я занималась с Джонни. Настроение у него было такое чудесное, а день такой замечательный и ясный, что я решила: оставаться дома - просто преступление.
      Мы тут же вышли с ним на газон перед домом - целое поле зеленой травы и цветов, за которыми ухаживают круглый год настоящие волшебники своего дела. Лучшее место для гулянья в субботний день трудно себе представить. Обычно я бываю у Джонни по понедельникам, средам и пятницам, но вчера его показывали какому-то специалисту, и Бенжамин попросил меня, в виде исключения, прийти к ним в субботу. Я согласилась.
      Между нами говоря, Дневник, для меня лично это было гораздо лучше. Дело в том, что вчера - второй раз за все эти годы! - я прогуляла школу. Вместо занятий целый день провозилась у себя в спальне, наводя порядок. Мама и папа должны были возвратиться часам к шести вечера - оба они участвовали в какой-то там конференции.
      За день я переставила всю мебель и приладила к двери новый замок, купленный накануне. Сделать это оказалось, впрочем, не так уж и трудно, поскольку замок, в сущности, был просто дверной цепочкой. Мне, правда, не хватило нескольких шурупов, но ничего, достану попозже - и тогда неприкосновенность моей личной жизни будет полностью обеспечена. Господи, если бы все всегда можно было решать так же просто! У мамы и папы я не спрашивала: нравится ли им эта затея с замком или нет. На всякий случай я выбрала простую цепочку, чтобы они думали, что я просто хочу запирать комнату, когда я там нахожусь. На самом деле это, конечно же, не так, но пока что пусть все будет как есть. До тех пор, пока я не придумаю достаточно убедительный довод, который бы их устроил и, главное, не вызвал бесконечных вопросов...
      Перелистав несколько последних номеров "Мира плоти", я поняла, что настало время послать в журнал одну из своих "фантазий". Они как раз объявили конкурс, всего на один месяц, под девизом: "Лучшая фантазия месяца". Победителю обещана премия в размере двухсот долларов. Анонимность гарантируется, хотя почтовый адрес указывать все же необходимо. Мой абонентский ящик позволяет в течение полутора месяцев бесплатно использовать его в качестве обыкновенного почтового ящика. Прекрасно, сегодня же пойду и сделаю соответствующее распоряжение. Буду участвовать в конкурсе под чужим именем, так что никакого вреда от этого мне не предвидится.
      Сегодня я как бы начинала жизнь заново Прогулка с Джонни прошла просто восхитительно, и я бы даже сказала, что испытала нечто вроде морального обновления. Мы валялись с ним на траве, глядя друг на друга, и он, лежа на пузе, требовал, чтобы я рассказывала ему разные истории - одну за одной.
      Стоило мне закончить очередной рассказ, как он тут же начинал аплодировать и настаивать, чтобы я продолжала:
      - Следующий!
      Джонни наотрез отказывался, чтобы я читала ему вслух. Ему нужны были только невыдуманные истории. Случаи из реальной жизни. Сперва единственной моей мыслью было: но это же невозможно! Разве могу я рассказывать ему про себя? Но затем я поняла, что у меня не только есть подходящие для рассказа случаи, но что я упускаю из виду, насколько умственно не развит мой собеседник. В сущности говоря, я могла бы просто перечислять Джонни, какие товары имеются в бакалейной лавке, - он все равно поверил бы, что я рассказываю ему какую-то захватывающую историю из жизни, и стал бы так же горячо хлопать. Все, что ему было надо, так это чувствовать, что с ним ведут обсуждение на равных, делятся с ним как с взрослым. Словом, говорят с ним, а не о нем.
      Беседуя, я наконец-то смогла перестать жалеть себя и припомнить некоторые из счастливейших моментов своей жизни. Впрочем, и печальнейших тоже. Каждая из историй помогала мне в не меньшей степени, чем Джонни. Ведь я убеждалась, как глубоко запали мне в душу моменты счастья, как не хватало мне их сегодня.
      Можешь себе представить, что я сполна воспользовалась этой возможностью болтать, не переставая, перемежая правду с вымыслом, пользуясь случаем, когда твой собеседник тебя не перебивает. Подумай, никаких вопросов, комментариев или рассуждений по поводу того, кто я такая и куда попаду после смерти.
      Такого слушателя, как Джонни, у нас не сыщешь.
      Глядя на его невинное лицо, выдававшее все, что он переживал в данную минуту, я как бы освежалась сама, даже получала от нашей беседы подлинное удовольствие. Он так забавно кивал головой, словно понимает меня... улыбался, вторя моей улыбке, а когда звучало слово "конец", начинал бешено хлопать в ладоши, вкладывая в аплодисменты всю свою энергию.
      Примерно в половине третьего на пороге появилась миссис Хорн. Это было просто удивительно: обычно, если она и мелькала в доме, то всякий раз нагруженная сумками и с авиабилетом, зажатым в зубах. Она позвала нас обедать. Тут я взглянула на часы и поразилась: прошло уже без малого три с половиной часа!
      Прежде чем я успела подняться с газона, Джонни схватил меня за руки и широко улыбнулся, как умел только он один на целом свете. Постояв немного с закрытыми глазами, он распахнул их и произнес первую в своей жизни законченную фразу!
      - Я люблю тебя, Лора, - сказал Джонни.
      Я могла бы до бесконечности описывать тебе, как это было восхитительно, какой огромный прыжок он совершил - не без моей помощи! Скажу только, что подобного признания в своей жизни я не получала ни от кого!
      После обеда я пошла проверить свой почтовый ящик. Надо будет хорошенько продумать свою идею. Может быть, и не стоит описывать тебе мою фантазию? Ведь если ее не напечатают в журнале, то она как бы и не существовала. Или все-таки существовала?
      Остальное попозже, Лора.
      1 февраля 1988
      Дорогой Дневник!
      Я долго перебирала в уме все свои связи и пришла к выводу, что необходимо, по крайней мере, составить список инициалов всех тех, с кем я за эти годы имела дело. Итак,
      Б.
      Б.Б
      Л.Д.
      Р.П.
      Д.С.Л.
      Т.Т.Р.
      Д.М.Ж.
      С.Д.М.
      Д.Г.
      Г.Н.
      Ж.Р.
      Д.Л.
      М.П.
      М.Ф.
      Р.Д.
      Т.Т.О
      К.М.Я.
      С.Р.
      А.Н.
      М.Н.
      Ж.Х.
      М.Д.
      И.Н.
      М.Ф.
      С.С.
      Б.Г.Д.
      Л.Д.
      И.Х.
      (и еще несколько неизвестных, оставшихся невидимками тогда в лесу)
      Т.П.С.
      М.Т.
      Г.А.
      И.С.
      М.В.А.
      Ц.С.
      Д.М.И.
      А.В.Н.
      М.С.Р.
      Д.Д.
      С.Ц.
      Г.П.
      В.Е.
      9 февраля 1988
      Дорогой Дневник!
      Со мной случилось нечто весьма странное.
      Вчера вечером я улизнула из дому, чтобы повидаться с Лео и Жаком в его лесной хижине. К тому же там должна была в это время находиться Роннетта, и я буквально сгорала от нетерпения с ней встретиться. Уже целую вечность мне не удавалось поговорить о своих делах с подругой. Донна не в счет - она все равно в этом ничего не поймет. А тут требовалось поговорить по душам позарез требовалось!
      Я отправилась к парням пешком, но потом решила, что это слишком долго (капитальный просчет с моей стороны!), и вышла на 21-е шоссе в надежде, что кто-нибудь подбросит меня на попутной машине всего пару миль, а оттуда до хижины рукой подать.
      Я подождала на дороге минут пятнадцать, прежде чем увидела двигавшуюся в мою сторону калымагу наподобие той, в какой ездит Лео. Проголосовала, грузовик, естественно, притормозил, дверь кабины распахнулась. Внутри сидело четверо абсолютно пьяных молодых парней:
      как я поняла, они успели накачаться в городе, откуда возвращались. Один из них протянул мне бутылку пива, которую я охотно приняла. И не из-за того, что мне очень уж этого хотелось, - просто я боялась, что могу ненароком кого-нибудь из них обидеть.
      Я сказала, где мне надо сходить, и, когда мы приблизились к этому месту, докончила свою бутылку и начала нервно соскребать с нее этикетку. Мне стало ясно, что грузовик не собирается останавливаться.
      - Почему вы не замедляете ход? - спросила я водителя. - Ведь скоро моя остановка?
      - Не придуривайся, - ответил он. - Голосуешь на дороге в такое позднее время, да еще в этих обтягивающих задницу джинсах и в футболочке с твоими сиськами!
      Клянусь тебе. Дневник, ничего "обтягивающего" специально я не подбирала. Моя единственная ошибка заключалась в том, что я не захотела идти лесной тропой и вышла на этот проклятый хайвей. Совсем одна! Признаю, что совершила глупость, но в тот момент... я ни о чем вообще не думала.
      Обогнув по шоссе Твин Пикс, мы подъехали к какому-то захудалому придорожному мотелю. Мне даже показалось, что там вообще никого нет, а заведение закрыто по причине полной непригодности. Но оказалось, что у парней зарезервированы две комнаты, в первую из которых они меня и втащили в прямом смысле слова. Я запомнила ее номер: 207, Решила, что если придется звать на помощь, то, по крайней мере, буду точно знать, куда. Признаюсь, уверенности в том, что я выберусь оттуда целой и невредимой, у меня не было.
      Набившись в комнату, они стали буянить со страшной силой. Орали как оглашенные и ругались самыми скверными словами. Мне даже подумалось, что если бы я смогла в тот момент незаметно встать и броситься бежать, то наверняка никто из этих перепившихся подонков не догнал бы меня. Но как только я осторожно попыталась подняться, трое из них сразу же набросились на меня.
      - Постой, малышка! Куда это ты собралась? - загоготали они.
      А один, самый противный из всей компании, предложил: