Хочешь услышать про всякие чудные вещи? Знаешь, я только теперь поняла: когда я ходила сама в то место, куда меня водит БОБ, то, помнишь, я тебе говорила... ну, насчет того, что иногда я нюхала там свои трусики и мне хотелось сунуть голову какой-нибудь девочке между ног, чтобы почувствовать ее запах... (Господи, бывает, что об атом легко говорить, а бывает - ну прямо невмоготу) Так вот, в такие моменты я представляла себе Роннетту. Кроме Донны, она единственная из девочек, кого я видела голой... года два или даже больше тому назад мы участвовали в одном школьном спектакле, где нам с ней вдвоем надо было по ходу представления переодеваться... ну вот мы и оказались голыми, стоя друг перед дружкой и улыбаясь... в общем, меня к ней что-то, по-видимому, привлекало, наверное, глаза, печальные и в тоже время холодные. Мне нравилось смотреть на ее обнаженное тело... все это, в общем, было странно и непривычно. Понятия не имею, что она думает обо мне... сомневаюсь, что стоит об этом спрашивать. Мне надо только одно - слухи, что мы с Роннеттой "встречаемся", не упуская ни малейшего шанса для наших свиданий. Мама тогда, я знаю, тут же бросилась бы к Хэйвордам (может, даже прямо в больницу побежала бы), а папа решил бы, что мы с ней просто обсуждаем какую-нибудь новую игру... может, очередная разновидность гонки за консервной банкой! Какое мне дело!!!
      Боже, я поймала кайф! Пишу - и не ногу остановиться. Получается, наверное, не меньше тысячи слов в минуту. Надеюсь все-таки, что ты сможешь хоть что-нибудь разобрать в моих каракулях, потому что, видит Бог, писать медленнее я не в силах. Такого наркотика я раньше еще не пробовала - мечта! Чувствуешь себя сильной, уверенной, умной и чертовски знающей, доложу я тебе. Вчера ночью никто, представляешь, ни разу не спросил, сколько мне лет. Да, черт подери, я, оказывается, могу кое-что значить сама по себе... Мы только входили в дом, а я уже сразу почувствовала, как внутри у меня все струны дрожат от нетерпения.
      И тут же поняла, что Бобби был прав, когда говорил, что вечеринка будет классная. Смотрим, в одном углу гостиной что-то толпится народ - наверняка какая-нибудь хреновина, тем более что и Лео тоже там, и весь внимание. Ну, мы с Бобби туда протиснулись. Надо же посмотреть.
      Глядим, а там на софе лежит одна девка с задранной юбкой и вызывает любого на спор, что никто не сможет ее удовлетворить. Говорит, если только такой найдется, тогда она готова выложить сто баксов. Для начала пусть пятеро попробуют.
      Тут на меня нашло. Я же все-таки уже немного освоилась, как ты помнишь, и, кроме того, была, с одной стороны, на взводе, а с другой - полностью расслабленная... Огляделась по сторонам - и на моем лице, наверное, можно было ясно прочесть, чего мне хочется, потому что Бобби сразу же схватил меня за руку и попытался легонько оттащить. Я ему сказала, что если для него это не слишком неприятно, то я была бы не прочь попытать счастья. Он только поглядел на меня и ничего не ответил, - наверное, по выражению моего лица понял, что переубедить меня в таком состоянии ему не удастся... мне кажется, он подумал, что даже начинать разговор на эту тему сейчас не стоит...
      Тогда я спросила у нее позволения сперва шепнуть ей на ухо несколько слов, прежде чем... принять окончательное решение.
      Она ответила, что с удовольствием разрешает мне сделать это и очень хочет услышать рядом с собой мой голос... Я наклонилась и шепнула, что пусть она не боится - я ручаюсь, что со мной ей будет хорошо... Считай, что сто баксов уже потрачены.
      Потом я подняла голову и спросила ее, расслабилась ли она уже или нет. Она сказала, что у нее какое-то странное чувство, будто я совершенно, точно знаю, что делаю... Тут я слегка отодвинула ее в, сторону, легла рядом с ней на кушетку и поцеловала прямо в губы... нежным, мягким поцелуем.
      Прежде чем я прикоснулась к ее телу, она захотела, чтобы мне стало известно ее имя... Я же ответила, что буду называть ее любым именем, которое ей нравится. Сама я к этому времени почувствовала, что возбудилась, - вот уж меньше всего думала, что способна на такое... но это даже помогало, потому что наши чувства совпадали и все сходилось как нельзя лучше.
      Я раздвинула ее ноги и сказала, что слышала прозвучавшие в ее горле слова.
      "Да", - прошептала она. Я улыбнулась и спросила, что, собственно, означает это ее "Да" - ведь она же так мне и не ответила...
      Глубоко вздохнув, она поднесла пальцы ко рту - тут толпившиеся вокруг ребята начали подначивать: "Валяй! Валяй!"
      Я услышала, как кто-то из стоявших позади выронил на пол стакан и задыхающимся от возбуждения голосом проговорил:
      - Во дает! Ну и девка, мать твою! Гляди, что она с ней делает? Та сама ж ее просит, гад буду!
      Я понимала, что она хочет мне что-то сказать. И все делала так, чтобы она попросила меня, крикнула что-нибудь. Я знала: ей хочется... чтобы парни в комнате услышали ее слова. Я сказала, что все на нее смотрят. И что смогут сами убедиться, собственными глазами. Некоторые из парней в возбуждении встряхивали кисти рук, чтобы остудить потные ладони. Я чувствовала, что ее желание растет, мне надо только его не спугнуть... Она уже вся дрожит, и тут я еще раз сказала ей, какая она красивая. Бум! Она хватает меня... тянет за волосы... зовет:
      "Лора, Лора... ты меня с ума сводишь!"
      Один верзила все старался протиснуться к нам, и я сказала ему, чтобы он минутку обождал... он уже совсем склонился над ней, но тут увидел, что ей позарез надо какое-то время побыть только со мной.
      Ока схватила меня за волосы и сказала:
      - Я уже почти два года не могла такого испытать... Приходи сюда, прошу, если только я тебя не испугала.
      К этому моменту мне показалось, сейчас самое время об этом упомянуть, что я стала немного отходить от сладкой эйфории... Тот верзила опять подошел и посмотрел мне прямо в глаза.
      - Малышка, - обратился он ко мне и продолжил после небольшой паузы: Мне просто захотелось посмотреть на тебя поближе, какая у тебя кожа и все остальное. - Он улыбнулся.
      - Никогда не видел, что столько парней могут так завестись, глядя на нее, а на самом деле представляя себя на твоем месте.
      Я ответила, что рада, если ему понравилось... я вообще-то не хотела, чтоб все так дружно ушли с вечеринки, и все из-за меня... мне даже не верится, что это сделала я... наверное, я сошла с ума... все, наверное, решили, что я зашла немного...
      Он тогда засмеялся и говорит:
      - Да ничего страшного. Никто никуда не разбежался. Ребята просто вышли немного постоять на газоне, слегка проветриться, а то у них в голове все время крутится одна и та же пленка с твоим изображением... Сейчас опорожнятся - и придут.
      Тем временем девица, наконец, встала с софы, подошла ко мне и поцеловала грудь в том месте, где у меня на платье, возле шеи...
      И еще сказала, что надеется на встречу и хочет, чтоб я знала: она мой должник...
      Потом подошел Лео и поблагодарил. По его словам, я была украшением их вечеринки, и ребята еще долго будут говорить про то, что видели...
      Да, странные бывают знакомства все-таки.
      Хочу обязательно побывать у Лео в ближайшее время; и посмотреть, какие из моих мыслей кажутся ему особенными... и потом, может, он мне кое-что покажет из тех: вещей, на которые намекал Бобби... Похоже, в ту ночь, по крайней мере, я своего Бобби несколько шокировала. Сама не пойму, что это на меня вдруг нашло... Но мне этого страшно захотелось... захотелось попробовать, а тут как раз такой случай представился.
      Мне все равно, что я была - да и остаюсь - под кайфом... Главное, что мне было хорошо. Можешь не сомневаться, что я снова повторю это.
      Лора.
      14 декабря 1986
      Дневник...
      Прошлой ночью мне приснился БОБ. Неприятный сон. Тут виновато мое отношение к нему: я пряно ненавижу, как он надо мной измывался... заставлял чувствовать себя отвратительной и испорченной из-за того, что мне хотелось любви или просто нежности... Он топтал мою гордость и самоуважение так долго... Несмотря ни на что, мне удавалось быть красивой и ласковой, потому что это совсем просто... почта так же, как получать хорошие отметки в школе. Никто не хотел меня... я даже не притворялась, будто мне известно, что такое секс.
      Он погубил меня, разве не так? Во сне он появился перед окном дома Лео и увидел меня. Во сне все выглядело более отвратительно, чем было прошлым вечером на самом деле. Он стоял там и снова и снова жестами показывал мне, какая я есть.
      Потом мы очутились с ним возле дерева, и он сказал:
      "ТЫ НИЧЕГО ЭТОГО НЕ СУМЕЛА БЫ СДЕЛАТЬ, ЕСЛИ БЫ НЕ Я".
      Я ответила, что он ошибается. Я научилась всему, что он видел, сама, когда бывала одна, чтобы уметь получать удовольствие и залечить раны, нанесенные им мне.
      На это он сказал: "АХ, ТАК! ТОГДА ЗАЧЕМ ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЛЕО СВЯЗАЛ ТЕБЯ? МОЖЕТ, ДАЖЕ ПРОГЛОТИЛ ТЕБЯ СВЯЗАННУЮ? СДЕЛАЛ СВОЕЙ РАБЫНЕЙ? Я ЗНАЮ, ТЫ ХОЧЕШЬ ИМЕННО ЭТОГО... ЭТО ТО, ЧЕМУ ТЕБЯ УЧИЛ Я, МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА! Я НАБЛЮДАЛ, КАК ТЫ ЛЕЖИШЬ С ПАЛОЧКОЙ И ИГРАЕШЬ САМА С СОБОЙ... ПРИ ЭТОМ ТЫ ДУМАЛА О СКВЕРНОМ ЛЕО, А НЕ О ХОРОШЕМ МАЛЬЧИКЕ БОБИ, КОТОРЫЙ ПЛАЧЕТ ВСЯКИЙ РАЗ, ПОСЛЕ ТОГО КАК ЕГО ИЗНАСИЛУЕТ ТАКАЯ ШЛЮШКА, КАК ТЫ".
      И тут я проснулась. Пристыженная. Ужаснувшаяся. Виноватая. И явственно представила его стоящим у края моей кровати.
      "ТЫ ЗАБЫЛА, ЛОРА, ЧТО Я ЗНАЮ ВСЕ, ВИЖУ ВСЕ, ПОЯВЛЯЮСЬ ВСЮДУ, ГДЕ ЗАХОЧУ... Я МОГУ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ О ТОМ, ЧТО ТЫ СЧИТАЕШЬ СВОИМИ СЕКРЕТАМИ, КУДА БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТЫ САМА! ТЫ СТАЛА НЕОСТОРОЖНОЙ, ВЕДЬ ТАК? ПОЗВОЛИЛА МНЕ НЕМНОГО ПЕРЕДОХНУТЬ ОТ СВОЕГО ЗЛОВОНИЯ... НИЧЕГО, САМОЙ ЖЕ ПРИШЛОСЬ ЗВАТЬ МЕНЯ ОБРАТНО... ВОНЮЧКА! ЧТО-ТО ТЫ В СВОИХ ЗАПИСЯХ СТАЛА НЕ СЛИШКОМ ЛЕСТНО ОБО МНЕ ОТЗЫВАТЬСЯ, НЕ НАХОДИШЬ? НАДО БУДЕТ ЭТО ПОПРАВИТЬ, НАДО БУДЕТ ЗАСТАВИТЬ ТЕБЯ ЛЮБИТЬ МЕНЯ ТАК, КАК РАНЬШЕ. Я ЕЩЕ ПОМНЮ ЭТО... СКОРО И ТЫ ВСПОМНИШЬ".
      После этих слов он исчез. Обязательно надо будет сделать что-нибудь хорошее, и сегодня же?
      Да кто он такой, гнида поганая, чтобы иметь право так меня ненавидеть?
      Я хочу умереть и забыть обо всем. Нет сил больше все это терпеть! Только я начинаю получать удовольствие от жизни, как тут же появляется кто-нибудь и заставляет меня чувствовать, до чего же я грязная. Потом приходит другой, целует меня по настоящему - я чувствую, что желанна, я снова горю от возбуждения.
      Мне надо знать, правильно ли я поступаю в тот или иной момент. Не могу позволить, чтобы именно БОБ был тем, кто научил меня время от времени страстно желать, чтобы меня связывали.
      Я не хочу, чтобы мне причиняли боль. И никогда этого не хотела. Все, чего мне хочется, - это просто играть в игры, где по ходу дела иногда требуется произносить грязные слова. Грязные, но не подлые, как думает БОБ. И если меня наказывают, то наказанием служит секс, а не боль.
      БОБ ничего из этих мыслей мне в голову не вкладывает. Не желаю и не допущу, чтобы он это делал. Это мои личные мысли, и ничьи больше.
      Теперь я уже не могу больше заниматься сексом без того, чтобы меня не мучил страх. Страх, что придет БОБ, подсмотрит и станет врать про меня всем и каждому.
      Если кто-то, кто меня любит, прочтет эти строки через много лет, то, пожалуйста, пусть он постарается не ненавидеть меня. Я только чувствую, как я чувствую, вот и все. Я никому не приношу зла и не хочу этого. Каждый день я стараюсь быть лучше и лучше - такой, какой, по-моему, хотел бы видеть меня окружающий мир.
      Но что я могу поделать! Я Лора. Я печальна. Господи, я снова печальна! Почему? Мне так не хватает смеха и общества моих друзей, которым все равно, какие сны снятся мне по ночам. Они не испытывают ко мне ненависти за то, что иногда поздно ночью я вижу кошмары, когда одна моя рука покоится между ног, и, сгорая от стыда, я хочу лишь, чтобы пальцы второй руки спустили курок.
      БОБ, запрещаю тебе снова появляться здесь, во сне или наяву. Тебя никто не приглашает! Ненавижу тебя!
      Я так одинока. Лора.
      10 января 1987
      Дорогой Дневник!
      За завтраком я пыталась поговорить с папой, но он все время сидел как на иголках, словно у него секунды не было, чтобы лишний раз подумать. Тоже мне, времени у него нет выслушать дочь, когда ей снятся сны про самоубийство, будь они прокляты. Ни один из родителей не может толком со мной поговорить... Что это такое? Уж не сон ли?
      Тут отец сбросил с себя одежду и заорал:
      - Сон, сон... Проклятье! А ну-ка встряхнись... Значит, твоя мать видела фотографии, где ты лижешь у других женщин интимные места, и на фото видно, что ты еще и удовольствие получаешь. Так, говори?!
      Никогда еще я так не пугалась, как в эту самую минуту.
      Я даже не осознала, что сплю... Сплю ли? Вот дерьмо, как же все это странно. Как странно. Был ли здесь БОБ? Был ли БОБ внутри?.. Не хочу даже думать об этом.
      Л.
      3 февраля 1987
      Дорогой Дневник!
      Нет кокаина. Кончился. Как отвратительно я себя чувствую... как будто постоянно находишься в вакууме. Над моим телом надругались; в голове у меня постоянно крутятся одни и те же мысли, видения, образы мамы и папы страшные и угнетающие меня картины. О, если бы она знала все, что произошло.
      Интересно, поверили бы мне или нет, если бы я рассказала все, что знаю про него... Можно было бы вызвать полицию, чтобы они устроили на него засаду, но ему это стало бы известно, как становится известным все, что происходит в моей голове. Мой мозг для него игрушка. И своими ручищами он перебрасывает его, как мячик. Мне надо рассказать про него всем и заставить их поверить. Просто рассказать...
      "РАССКАЗАТЬ ИМ ЧТО, ЛОРА ПАЛМЕР? РАССКАЗАТЬ ИМ. ЧТО Я УВОЖУ ТЕБЯ И ТЫ НИКОГДА НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ? ЧТО ТЫ НИКОГДА НЕ КРИЧИШЬ И НЕ ЗОВЕШЬ НА ПОМОЩЬ? РАССКАЗАТЬ ИМ, ЧТО СО МНОЙ ВИДИШЬСЯ ТОЛЬКО ТЫ, И НИКТО ДРУГОЙ? НИКТО НЕ ПОВЕРИТ ТЕБЕ, ЛОРА ПАЛ-МЕР... Я СЛИШКОМ ОСТОРОЖЕН".
      Господи... вот опять это случилось... Он снова проник на страницы моего дневника... Ведь это же совсем не то, что я хотела написать! Я схожу с ума от страха при мысли, что БОБ нашел лазейку, позволяющую ему хозяйничать в моем дневнике, как будто это он вкладывает в мою голову слова за несколько секунд до того, как я записываю их в дневнике в качестве моих собственных.
      Какого выкупа ты от меня хотел бы, БОБ?.. Может быть, что-нибудь из того, чем владеет моя семья? Я готова дать тебе все, лишь бы в обмен ты согласился навсегда оградить меня от своего присутствия.
      Ну, давай обсудим возможный обмен, БОБ... На что ты готов меня обменять?
      "Я СОГЛАСЕН, ДАВАЙ МЕНЯТЬСЯ".
      На кого это?
      "В ТАКИХ ДЕЛАХ НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ НАВЕРНЯКА... Я ВЕДЬ МОГУ И ПЕРЕДУМАТЬ".
      Так я и думала!
      Л.
      2 апреля 1987
      Дневник!
      Мне нужен наркотик. Позарез. Иначе я пропала.
      Во что бы то ни стало надо связаться с Бобби. Куда он к черту запропастился, когда он мне нужен? До чего же все великолепно. Я, Лора Палмер, отличница в школе, образцовая жительница Твин Пикс... и я пристрастилась к наркотикам, пусть недавно, но без них уже не могу.
      И все-таки я к этому не готова... Меня по-прежнему страшит мысль, что БОБ где-то рядом и ждет.
      Если он в лесу, то сейчас за мной явится, потому как, мать твою, не позже чем через полчаса я должна нюхнуть приличную порцию. Я вижу эту белую полоску порошка, она зовет меня, как может звать к себе только любовник. Как бы я хотела, чтобы БОБ пошел на обмен. Если он исчезнет, я попытаюсь найти других людей и предостеречь их, чтоб они остерегались "ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПРОНИКАТЬ В ТЕБЯ И ПОКИДАТЬ ТВОЕ ТЕЛО ПОДОБНО ВЕТРУ, КОТОРОГО ОБЫЧНО НЕ ЗАМЕЧАЮТ, ПОКА ОН НЕ ПРОБЕРЕТСЯ ПОД ТВОИ ОДЕЖДЫ ЧЕЛОВЕКА, СУЮЩЕГО КУЛАК В ТО МЕСТО У ЖЕНЩИНЫ, КОТОРОЕ ТЫ, КАЖЕТСЯ, ТАК ПОЛЮБИЛА, ЛОРА ПАЛМЕР... И НЕЧЕГО ТЕБЕ ПРЕДАВАТЬСЯ ПУСТЫМ ГРЕЗАМ... ТЫ НЕ ПОЛУЧИШЬ ТОГО, ЧЕГО ХОЧЕШЬ. УЖ Я ОБ ЭТОМ ПОЗАБОЧУСЬ.
      ЗАПОМНИ, ЛОРА ПАЛМЕР, Я МОГУ МАНИПУЛИРОВАТЬ ТВОЕЙ СОВЕСТЬЮ, ТАК ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ЧУВСТВОВАТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ПРИКАЖУ ТЕБЕ Я НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ: НАСТАЕТ ЧАС ТВОЕЙ ГИБЕЛИ? НЕ ВИДИШЬ, ЧТО СНОВА ГОТОВА УСТУПИТЬ МНЕ? БЕРИ МЕНЯ ОБРАТНО К СЕБЕ, И ТОГДА НЕ ПРОИЗОЙДЕТ НИКАКОГО НЕСЧАСТНОГО СЛУЧАЯ В ТЕЧЕНИЕ СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ, ЕСЛИ КТО-ТО И ПОСТРАДАЕТ. ТЫ СМОЖЕШЬ УЛЫБНУТЬСЯ. ЗНАЯ, ЧТО ВСЕ ЭТО ИЗ-ЗА ТЕБЯ. ЭГОИСТКА. НАРКОМАНКА С ЛЕСБИЯНСКИМИ НАКЛОННОСТЯМИ!"
      Да пошел ты ко всем матерям!
      Может, пойти к Лео и. попробовать раздобыть "снежок" у него? Разживусь порцией - и тогда снова обрету свободу. Снова смогу быть госпожой своих мыслей. Я, и только я! Они принадлежат мне. Остается только где-то достать "снежок"... И надо, чтоб кто-нибудь меня подбросил до Лео... Да катись все куда подальше, пешком дойду. Вот встану сейчас, спущусь вниз по лестнице и выйду через парадную дверь, как ни в чем не бывало. Достану "снежок" - и мне станет лучше. Я опять смогу думать. Заявлюсь к Лео, и все будет о'кей.
      Беру тебя с собой. Дневник.
      Лора.
      2 апреля 1987
      Дорогой Дневник!
      У Лео собралась компания женского пола, и никто не мог открыть мне дверь.
      О, Господи... Деньги... Вот дерьмо!.. Может, он даст мне наркотика, а расплачусь я потом. Или... Погода, кажется, Лео выходит из дома.
      Скоро все расскажу, Л.
      Лео будет великодушен насчет денег за наркотик. Я надеюсь, надеюсь, надеюсь.
      2 апреля 1987
      Вернулась от Лео и счастлива!
      Он достал что надо, и все чудесно. Как раз достаточно, чтобы понюхать... Голова снова начала соображать... Я чувствую, как кровь побежала по жилам. Лео я сказала, что у меня это не тяга, как у этих чудиков-наркоманов, а просто я ужасно долго не сплю... Погоди!
      БОБ исчез. Я больше не ощущаю его присутствия. Может, это потому, что я в кайфе. Может, я сумасшедшая и сама его придумала... Нет уж, мать твою. Я была бы действительно сумасшедшей, если бы всерьез считала, что его выдумала... Нет, он существует. Я знаю, что это так. Знаю. Никогда бы не смогла и не стала придумывать такого злодея, как человек, о котором я веду речь.
      Я начинаю становиться тем существом, которым, по словам БОБА, и должна была стать. Падшей женщиной, которую третируют, которой не доверяют. Потерянная, она живет только сексом и наркотиками, благо они всегда под рукой. И неизменно приносят мне тот кайф, на который я рассчитываю... И никаких сюрпризов. Ты что, не видишь, что убиваешь меня, БОБ? Ты к этому стремишься?
      Как хотелось бы мне вернуть те дни, а ведь прошел всего год или только чуточку больше, когда я возвращалась домой и почти не помнила, что со мною было... Единственное, что я знала: в иные ночи, вернувшись, я много плакала и пряталась за дверью ванной, сгорая от стыда. Я помню, однако, что ты говорил мне тогда, дерьмо поганое! Я не забыла, как еще совсем маленькой боялась крови от твоих порезов. Ты еще говорил: из-за того, что у меня идет кровь, я обязательно навлеку на себя беду. Говорил, что у хороших девочек кровь между ног не течет. Говорил, что я не дитя божье! Да было ли вообще хоть что-то нормальное, что ты признавал во мне и позволял это почувствовать? Я росла - и ты всегда был где-то рядом, всегда напоминал мне, какая у меня дурная кровь и дурное естество. Ты был тем голосом, который я слышала... сукин ты сын.
      Лео хочет видеть меня насчет денег... надеюсь, наша сделка пройдет гладко, безболезненно и без шума. Я просила Лео: если объявится Бобби, пусть передаст, что мне срочно надо с ним связаться.
      На сегодняшний вечер нам требуется найти нового торговца... У нас уже ничего нет, если не считать личного тайничка Лео. Но это же личное, значит, только для него. Если бы у меня голова не была забита дерьмом, то сегодня ночью можно было бы и обойтись, но не получается. Мне нужна новая доза. И больше ничего, черт возьми. Друг мой, белая полоска! Все напоминает мне о тебе. Еду ли я по шоссе, вижу ли снежный буран или просто щепотку рассыпанного детского талька - проклятье, даже дома нет спасенья от этого наваждения.
      Надеюсь, мы все-таки его раздобудем. Другого выбора нет. И так я уже несколько ночей не сплю, все из-за этой сделки с БОБОМ, дерьмо поганое... Не могу спать. Это слишком опасно.
      "ТАК ВОТ, ЛОРА ПАЛМЕР, УЖЕ ДВА, НЕТ, ТРИ ДНЯ, КАК ТЫ НЮХАЕШЬ... СУКА, НАРКОМАНКА ВОНЮЧАЯ... Я ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ".
      Иди ты к такой-то матери, БОБ! Да, я такая, как ты всегда обо мне и говорил. Грязная, похотливая сучка, которая трахается с кем попало, чтобы оплатить наркотики. Ты победил. Ты причинял мне страдания, которых у меня не должно было быть, а когда они появились, утверждал, что я сама виновата... Ты самый мерзкий, злобный обманщик, который влез в мою жизнь, когда тебя никто не звал и прав тебе таких никто не давал. Какого хрена ты от меня хочешь? Ты все время ловчишь, никогда не свяжешься с тем, кто сильнее тебя и может дать тебе сдачи. Сначала возьми и побори того, кто сильнее, тогда я признаю, что ты победил. Я даже пойду за тобой. Без всяких возражений.
      Лора Палмер полагает, что ты мошенник.
      Л.
      24 июня 1987
      Дорогой Дневник!
      Сейчас поздний вечер, но я никому не считаю нужным докладываться или предупреждать, где я и даже что со мной. Просто не хочется обо всем этом думать. Не желаю ничего про себя выслушивать ни от кого... слишком много лжи во мне накопилось, как будто это раны - следы от пуль... я медленно истекаю кровью. Пройдут годы, прежде чем я смогу осознать последствия. Начну чувствовать слабость. Провалюсь в наркотическую бездну. Мир секса обещает блеск и власть. Я думала, что ищу силу, но, оказывается, обращалась не к тем людям, к каким следовало.
      Часть моего я, способная решать, что хорошо, а что плохо, отнята у меня. Стоит мне принять такое решение, как не проходит и секунды, чтобы я тут же не начинала сомневаться в нем и проклинать себя: да как я вообще смела думать, что в состоянии отличить хорошее от плохого?.. Мне давным-давно следовало бы научиться помнить о тебе. И тогда я скорей всего избавила бы себя от наиболее грустных моментов в своей жизни... от самых дурных снов и вдобавок от нескольких сот отчаянных попыток возродить в себе лучшие стороны своего я. Того самого, которое от души приветствовало тебя. Того, которому ты обязан своим существованием.
      От всей души надеюсь, ты получил то, что тебе было надо.
      Я не могу быть хорошей. Во всяком случае, не сейчас. Я позабыла дорогу к ответственности, знакомую мне прежде. А как просто было по ней шагать!
      Троя я прогнала. Несколько раз стеганула по заднице - и он убежал. Между прочим, тот же самый метод, которым пользовался ты, БОБ, чтобы заставить меня удирать.
      Троя больше нет. Да я и не заслуживаю его. Впрочем, и он тоже не заслуживает такой жизни! Каждый день которой начинается и заканчивается тесным деревянным стойлом. Это своего рода напоминание, что он не свободен и у него есть хозяин.
      Итак, я отпустила своего пони. Одна из последних моих надежд исполнилась... прежде чем я расквитаюсь со всем своим дерьмом. Особого значения это не имеет, но все же.
      Надеюсь, Трои понял, почему я его прогнала от себя. Я так боюсь, что все, к чему я прикоснусь, рискует каким-то образом войти в контакт с БОБом. Не беспокойся, я собираюсь продумать вопрос о смерти. Чувствую, что ты уже решаешь за меня, как и когда. Подонок!
      Лора.
      12 ноября 1987
      Дневник
      Надеюсь, Господь прочтет это: мне может понадобиться его помощь.
      Несомненно, моя жизнь кончена, я больше не верю себе... и никому... все пропало?
      Лео и Бобби зашли за мной на конюшню, потому что сама я с трудом могла передвигаться. Бобби сказал, что он звонил ко мне домой и сказал родителям, что он забирает меня на ужин, куда нас неожиданно пригласили... и вернемся мы поздно.
      Должна признать, что с его стороны это весьма мило и трогательно. Что я и сказала Лео и Бобби с заднего сиденья машины, где я переодевалась (снова спасибо Бобби, что он принес мне кое-что из одежды Донны, которая, как он заметил, обо мне беспокоится). Это меня удивляет - не то, чтобы я сомневалась в верности Донны и ее дружбе, но сейчас я во всем склонна видеть руку БОБА. Ребятам я сказала, что сейчас меня мучает беспокойство и лучше всю ночь никуда не отлучаться, а быть в каком-нибудь одном месте. Я это совершенно серьезно, и если они согласны, то можно вернуться обратно и забыть про коку до завтрашнего дня. В ответ Бобби рассмеялся, а Лео похлопал меня по руке, как будто я говорящая кукла, щебечущая одно и то же. Как будто у меня за спиной нитки, за которые можно дергать. С чего это они взяли?
      - Не думаю, чтобы это было безопасно для тебя, - ответил Лео.
      Мы проехали мимо Мидл Тауна и углубились в Лоу Таун. Никогда еще не видела я такой темной ночи. На Луну и намека нет. Даже Лео и то забеспокоился, хотя я уверена, он все равно будет моим защитником, пока я с ним. Все что мне нужно сейчас - это иметь или порошок, или деньги, чтобы его купить. Мой любимый белый друг! Очередная ложь, но, по крайней мере, я смотрю ей прямо в глаза и говорю себе, что так оно и есть. Счастье, пусть временное, все-таки лучше, чем позволять друзьям, семье, любовникам с ужасом наблюдать, как близко подошла я к грани самоуничтожения. Не приближайтесь ко мне. Для вас это уже небезопасно. Я ручаюсь за это.
      Тут мы подъехали к узкой боковой дороге без всяких указателей. Тем не менее, нам показалось, что именно здесь надо сворачивать, потому что никакой другой дороги, куда ни глянь, в обозримом пространстве не было. Бобби остановил машину, вместо того чтобы ехать к дому, который был нам нужен. Лео подначивал его, говоря: "Давай, давай, Бобби, помчались!" Я тоже хотела чем-то привлечь его внимание, но он, честно, пребывал в другом измерении. Лицо у него было такое, как будто он находился в "Зоне Сумерек".
      Как только он пришел в себя, он погнал машину, невзирая на кромешную тьму, скрывавшую дом, куда мы ехали. Там, я надеялась, кокаина будет под самую завязку. Да и выпивка может найтись, если только я смогу изобразить на лице улыбку... "Покажи-ка им свои зубы", - подумалось мне.
      Лео поглядел на меня так, словно вдруг засомневался:
      а правильно ли мы делаем, что едем в дом, где никого не знаем, а карманы у нас набиты тысячами долларов. Я откинулась на спинку сиденья и притихла, неожиданно осознав, что мое переодевание в данных условиях было просто смехотворно... И всегда-то у меня так в Лоу Тауне с моими нарядами, которые только навлекают на меня беду. А тут еще эта тьма, о которой ничего не говорилось ни по радио, ни в вечерних выпусках газет. Они даже не сказали, что будет отключено электричество.
      - Интересно, - говорю я, - сколько времени понадобится полиции добраться сюда после телефонного вызова?
      Бобби залез во внутренний карман пиджака и достал отцовский пистолет. Он слегка отблескивал, и я сказала Бобби, что он, наверное, совсем потерял свои дерьмовые мозги, если таскает эту штуку с собой. Тогда я была уже совершенно уверена, что у меня болит не живот: это запрятанный глубоко внутри страх интуитивно требовал, чтобы мы развернулись и гнали отсюда ко всем матерям, пока не очутимся дома.
      Но машина не развернулась и даже не замедлила ход. Дорога выглядела совершенно безжизненной, впереди не было видно ни одного дома. И вообще ни хрена... ну, может, один-два человека за все время и попались... еще одна причина, почему нам следовало тихо удрать, пока оставался шанс сделать это всем вместе.
      Ни с того ни с сего Бобби резко тормознул. Наш грузовичок дважды крутанулся на месте, взметнув целый Столб пыли, который высветили фары, и, наконец, замер. Все мы были слегка ошарашены. Мне показалось, я кого-то увидела.
      - Я не хотел его сшибить, - сказал Бобби.
      Мы все выскочили из машины и медленно шагнули в темноту.
      Неожиданно кто-то схватил меня сзади и начал душить. Сразу мелькнула мысль: неужели я так вот и умру... здесь в Лоу Тауне, когда, наверное, из-за аварии, отключился свет, хотя почему-то никто этого не признает, умру, пытаясь раздобыть наркотики, точнее кокаин, а ни один из моих сопровождающих, крепких, здоровых парней не знает, что какой-то хрен меня душит! Все кончено, подумала я... здесь мне и лежать, в этой проклятой земле. За место на кладбище все уплачено. До последнего цента.
      Тут тиски на моей шее ослабели, в глазах у меня помутилось, и я потеряла сознание.
      Очнулась я в доме этого дилера со страшной головной болью - я даже подумала, не аневризма ли у меня. В комнату вошли Бобби и Лео, и Бобби покорно опустился рядом со мной. По лицу было видно, что его беспокоит моя голова. Озабоченный вид Бобби заставил меня вспомнить, как все случилось. Стараясь вложить в свои слова как можно больше сарказма, я спросила:
      - И в чью это дерьмовую голову пришла такая блестящая мысль - душить меня, пока я не вырублюсь? Никто не ответил.
      Тогда, выходит, так всегда в Лоу Тауне встречают девочек? - В ответ опять молчание. - Классно, - заключила я.
      Самый толстый из четырех жирдяев достал из-за пазухи пистолет и навел прямо на меня. Взглядом я дала ему понять, что он явно перебарщивает... достаточно было бы сказать мне "Заткнись" или "Отвали". Я бы вполне поняла. А он взвел курок и приставил свою хреновую пушку к моему лицу.
      - Прошу прощения, красотка. Не так уж часто бывает, что под платьем скрывается такая девочка. - Он посмотрел на меня и лизнул свою пушку. Клевые у тебя титьки.
      - Я знаю, - ответила я.
      Не могу сказать, чтобы его объяснение причины, зачем потребовалось меня душить, имело хоть какой-нибудь смысл. Однако его извинение было принято: как бы то ни было, уж лучше это, чем дырка в голове. Я протянула ему руку и поблагодарила за то, что он меня не убил. Это бы мне весь вечер испоганило.
      В комнате повисло молчание. Мою руку он так и не пожал.
      Медленно, с явным удовольствием уголки его рта поползли вверх, пока на лице не застыла гнусная ухмылка. "Нажрись дерьма и подохни!" - говорила она. Такое в своей жизни я видела раньше только раз. Я поняла, что перемирие не состоялось. Теперь, уже четыре револьверных дула были приставлены к разным местам моего лица, что не позволяло мне терять бдительности и нарушать этикет молчания.