Пройдя безопасную зону и оставив позади поле битвы с колоннами, мы обнаружили еще одну запертую дверь. Стучаться в нее, конечно, было бессмысленно. Рядом по полу растеклась мерцающая, ядовитая слякоть, а над ней, на выдававшейся из стены консоли, лежала голубая магнитная карточка.

— Особенно перспективным я бы такое положение не назвала, — заметила Арлин.

У меня зеленая жижа тоже никогда энтузиазма не вызывала, но, поскольку в голове еще стояла адреналиновая муть, я вызвался в качестве добровольца сходить за карточкой.

— Жди, — сказал я. — Мне сейчас совсем не повредит маленькая пробежка по зеленце — как раз чтобы сердце в норму пришло.

— Нет, Флай, тебе сейчас отдых нужен!

Забота Арлин тронула меня до глубины души. Я особенно оценил ее, когда, все-таки настояв на своем, направился по светящейся слизи в сторону выступавшей из стены консоли. Хлюпавшая под ногами отрава замедляла движение и понемногу проедала толстые подошвы. Я наступил на что-то твердое и почувствовал, что под моим весом оно начало двигаться. Из-под слоя жидкости послышались механические звуки, затем последовало нечто более существенное — часть пола вдруг стала подниматься.

Худшее, что я мог сейчас сделать, это поскользнуться. Мне совсем не хотелось упасть в ядовитую мерзость. Я смог устоять и увидел, что поднимавшаяся ячеистая металлическая платформа двигалась точно в направлении светившихся вверху голубых огоньков. Я уже собрался было двинуться дальше, как мимо проскочила Арлин, повернулась и, сделав шаг вправо, встала прямо под блестевшие огоньки.

Как только она там оказалась, произошла странная вещь: у нее из-под ног поднялась еще одна ячеистая металлическая секция, над которой тоже мерцали голубые-огоньки, похожие на звезды, которые, как я надеялся, в скором времени мы снова увидим. Я подошел к Арлин и встал рядом на замечательное приспособление для перехода через ядовитое болото. Интересно, существовали такие же устройства в других помещениях?

Когда мы достигли «острова» на противоположной стороне омута, Арлин сказала:

— Кажется, мы похожи на крыс в лабиринте.

— Больше того, — поддержал ее я, — ни один человек никогда не додумался бы до такого абсурда, разве что безумный какой массовик-затейник, изобретающий игры для развлечения незваных гостей.

— Если бы речь шла только об играх, нам не о чем было бы беспокоиться. Тебе не кажется, что пришельцы весь Деймос перелопатили? — Арлин протянула руку к консоли и взяла голубую магнитную карточку.

Скоро мы нашли дверь с аккуратным голубым косяком; карточка оказалась ключом именно к ней — дверь тут же распахнулась. Как только мы вошли внутрь, я завопил от радости, увидев свою добрую знакомую — ракетную установку с массой мини-ракет, и автоматический пистолет АБ-10.

В углу валялось тело беса.

— Как думаешь, он сдох естественной смертью? — спросила Арлин.

— Нет, скорее неестественной.

— Слушай, — она внезапно сменила тему. — Если бесы настолько сообразительны, что могут разговаривать, почему же они не пользуются оружием?

Вопрос что называется был на засыпку. Я и сам ломал голову над этой загадкой. — одной из многих, что не давали мне покоя.

— Не потому ли, что так было бы несправедливо, — предположил я.

— Что-что?! — Брови Арлин взлетели вверх. — Должно быть, я ослышалась; ты, вроде, брякнул, что бесы не пользуются оружием, потому что чересчур справедливые?

— Ну, может быть, я не совсем правильно выразился. Скорее, я хотел сказать, что если бы они им пользовались, результаты эксперимента, который, возможно, над нами проводят, чтобы проверить наши способности к выживанию в экстремальных условиях, могли бы быть необъективными. Тот Разум, который, как мне кажется, всем здесь заправляет, немного бы узнал о наших возможностях. А о том, как мы помираем, он уже имеет полное представление.

Арлин погрузилась в размышления.

— Ох, не нравится мне все это, Флай, — наконец-то прошептала она. — У меня такое чувство, будто за нами постоянно следят.

— Думаешь, я параноик?

— Я же не говорю, что не согласна с тобой. Просто мне не нравятся намеки на то, что вторжение на спутники Марса затеяно лишь для того, чтобы попрактиковаться, в войну поиграть, что это лишь пролог к чему-то еще…

— К чему именно?

— Вот это, Флинн Таггарт, нам как раз и надо выяснить во что бы то ни стало.

Арлин взяла АБ-10, а я — свою любимую игрушку, которая убивала минотавров и запросто открывала любые двери.

До другого лифта мы добрались без приключений — его нетрудно было найти по электронной схеме. Легкость, с которой нам это удалось, объяснялась, наверное, тем, что в очистной зоне нам здорово досталось. Должно быть, существовала все же высшая справедливость, в силу которой периоды предельного напряжения чередовались с минутами относительного спокойствия. Войдя в кабину, мы обнаружили, что действует только кнопка следующего уровня; все остальные отключены. Видимо, лифт предназначался лишь для сообщения между двумя этажами. Арлин возликовала, вспомнив о нашем споре, но я расставил точки над «i», напомнив, что идею пари не поддержал.

Выйти из лабиринта можно только спускаясь вниз, в очередной раз повторил я себе и нажал кнопку. Что бы ни говорила моя подруга, я считал своим долгом вызволить ее из этого ада. В настоящий момент чувство долга совпало с инстинктом самосохранения, как и наши с Арлин пути — обоим нам ничего другого не оставалось, как все глубже погружаться на дно преисподней.

— Не нравится мне это место, — призналась Арлин, когда мы вышли в просторный холл, где росли вьющиеся растения телесного цвета, напоминавшие плющ или виноград.

— Что именно не по душе? Ряды черепов или увитые плющом стены? Я, наоборот, считаю, что мы здесь должны себя чувствовать почти как дома.

Мы обошли разросшиеся заросли стороной; растения выглядели так, будто готовы обвиться вокруг наших шей и задушить насмерть.

— Флай, — прошептала Арлин, — а вон еще лифт.

Она указала рукой влево, в просвет между побегами плюща, и я не без удивления обнаружил, что стена там отсутствовала — на ее месте лишь вилась «растительная» жизнь.

— Молодец, — откликнулся я.

На другом конце холла, помимо лифта, присутствовало кое-что еще: наши старые приятели — розовые демоны, а в придачу к ним бесы.

Мы отпрянули, а бесы принялись пересвистываться и катать слизь для огненных шаров. Моя подруга спокойно, тоном профессионала, от которого мороз по коже продирал, прошептала:

— Флай, сейчас потребуется ракетная установка.

Готовясь к новой схватке, я обернулся, чтобы уточнить обстановку, и увидел немного впереди пару гигантских летучих тыкв, запертых в клетке. Я чем угодно мог бы поклясться, что еще минуту назад на том месте ничего подобного не было! Клетку эту, наверное, только что сверху опустили.

Если бы в ней сидели демоны, не стоило бы переживать; однако расстояние между прутьями решетки было более чем достаточным, чтобы тыквы беспрепятственно палили своими смертоносными шаровыми молниями.

Почему дурацкие летающие головы заперты в клетку, никто бы, наверное, объяснить не взялся. Но их присутствие гарантировало нам точно такую же степень безопасности, как угроза со стороны засевших за забором пулеметчиков.

Воздух с треском раскололся; электрический разряд впился тысячами иголочек в голову и шею, волосы мгновенно встали дыбом. Голова Арлин стала похожа на большой, взъерошенный мяч. Сосредоточившись на единственной задаче — вскочить и стрелять по врагу, — я все же услышал ее крик:

— Девятку беру на себя! — Это означало, что Арлин собиралась расправиться с полоумными бесами и розовыми, которые находились по другую сторону вьющихся зарослей, слева от нас — в сторону девятки на часовом циферблате.

Приходилось то и дело скакать из стороны в сторону и пригибаться, чтобы не напороться на огненные шары, опалявшие искрами то же самое пространство, что и электрические парикмахеры — шаровые молнии. Очень хотелось, чтобы расстояние между бесами и тыквами сократилось как можно сильнее — в этом случае огненные шары бесов достигли бы тыкв, а те, в свою очередь, сократили бы численность бесов шаровыми молниями.

Желание мое вскоре исполнилось. Арлин открыла огонь из АБ-10. В ответ бесы стали метать в нее огненные шары, которые летели прямехонько в их розовых приятелей. Это надо было видеть! Пока розовые пережевывали бесов, прилагавших все усилия, чтобы поджарить противника огненными шарами, я — дабы не отставать от них — ракетами превратил клетку с чудовищными тыквами в духовку, где благополучно испекся тыквенный пирог.

— Все в порядке? — крикнул я, и по тому, как Арлин затрясла головой, понял, что ей никогда раньше не доводилось бывать так близко от разрывавшихся ракет.

— Все в порядке будет, когда перестанет звонить звонок промеж глаз, — отозвалась она.

— Ты права, от этих игрушек в голове потом долго звон стоит, что правда — то правда.

Когда мы протиснулись между стеной и опаленными прутьями клетки в пустую, серую комнату, меня все еще продолжали беспокоить огромные блоки живой плоти, которые мы заметили из кабины лифта.

— Здесь многие помещения использовались для переработки руды и очистки жидких отходов, — пояснила Арлин. — Будь очень осторожен, некоторые виды оборудования опасны для жизни.

Она была права: откуда-то поблизости доносились механические звуки, от которых бросало в дрожь. Интересно, что это такое?

Я не увидел в цехе никаких платформ, лифтов или лестниц. Головоломку решила Арлин, бросив взгляд вверх.

— Батюшки! — вырвалось у нее. — Да это же пресс для дробления рудной породы!

Потолок помещения опускался прямо на нас. Не стремительно, но достаточно быстро.

— Кажется, что-то подобное я уже видел в кино, — пробормотал я и скорехонько отскочил назад, туда, откуда мы пришли.

— Напоминает Эдгара Алана, правда? — сказала Арлин. Мы успели вовремя убраться восвояси — иначе от нас остались бы только мокрые пятна.

— И что теперь?

— Неприятно говорить, Флай, но другого пути отсюда нет. Если только где-нибудь потайная дверь обнаружится или что-нибудь в этом роде. Хорошо бы ее найти, не то нас ложками от пола не отскребешь.

Потолок ударил в прикрепленную в самом низу стены панель, потом стал неспешно подниматься на прежнее место.

— Попробуем-ка найти какой-нибудь обход вокруг этого дурацкого пресса, — задумчиво произнесла Арлин. — Хотя я твердо уверена, что единственный путь в девятый сектор, где сквозь заросли плюща виднелся второй лифт, здесь. Я это точно помню еще с тех времен, когда проходила здесь практику. Знаешь что, друг, я быстро проскочу под прессом и разведаю, что к чему — мне ведь эти места лучше, чем тебе, известны.

От мысли, что Арлин «проскочит» под движущимся потолком, пока я, стоя в безопасности, буду «охранять» ее, стало жутко. Но предложение заключало здравую идею.

Зажав в одной руке фонарь, девушка бросилась под пресс, когда он едва поднялся. Оказавшись на противоположной его стороне, она стала осторожно шарить рукой по гладкой поверхности стены.

— Ну, как ты там? — Голос мой прозвучал достаточно громко, чтобы Арлин расслышала вопрос.

— Никак не найду переключатель, — отозвалась она.

Я, как бессменный часовой, беспокойно вышагивал перед камерой в духе Эдгара Алана По и — вы не поверите — как-то ненароком задел индикатор, видимо, среагировавший на мое движение, потому что прямо перед Арлин настежь распахнулась дверь. Это была чистая удача. Слепой случай пришел нам на помощь.

Потолок достиг верхней точки и снова начал спускаться. Я пригнулся и, как полусредний нападающий, понесся по прессовочной прямо к двери, которая уже начала закрываться точно с такой же скоростью, с какой двигался потолок.

Дверь вела в комнату, которую мы видели, когда спускались с предыдущего уровня. Тогда мы успели разглядеть непонятные поднимавшиеся и опадавшие кубические и прямоугольные массы плоти, чем-то похожие на дробилки для руды.

Оказалось, что розоватые блоки не просто состояли из плоти — плоть эта была живой. Двадцать пять розовых, вздымавшихся и опадавших блоков занимали все помещение и вызывали не столько отвращение, сколько ощущение совершеннейшей никчемности. При движении они издавали высокое, жалобное всхлипывание, подобно тому, как иногда хнычут новорожденные дети, которым неможется.

— Что это еще, черт возьми, такое? — задал я риторический вопрос.

— Интересно, может эта дрянь перемещаться? — спросила в свою очередь Арлин.

— Ну и ну, что же это они такое делают? — добавил я.

Арлин подошла поближе к одному из блоков и стала опускаться на корточки и подниматься в такт движениям розоватой массы.

— Знаешь, Флай, — это мышечная ткань. Человеческая мышечная ткань.

Я подошел к другому блоку.

— А здесь сердца, печенки и еще какие-то внутренности. Следующие пять блоков состояли из серой, губчатой массы, как бы пронизанной складками, бороздками и морщинами.

— Если только моя милая бабуля много лет назад мне говорила правду, — произнес я, — тогда то, что я вижу — это мозги, А.С.

— Ну, и дела, — прошептала Арлин и в ужасе отпрянула. — Интересная картинка складывается… мышцы, мозги, внутренние органы — у тебя есть по этому поводу какие-нибудь соображения, Флай?

— Несколько. Ни одно из них, правда, не вселяет оптимизма.

— Они занимаются выращиванием человеческих тканей?

— Это было бы далеко не самым худшим вариантом… Арлин уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

— Что же тогда ты называешь худшим вариантом? Я невесело усмехнулся.

— Они выращивают человеческие существа. Им нужны эти ткани, потому что они хотят сами создавать генетическим путем солдат-зомби, которые действовали бы более умело, чем те уроды, которыми они командуют сейчас.

Мы еще пару минут смотрели, как блоки опускаются и поднимаются. Потом Арлин встрепенулась.

— Капрал!

— Слушаю, рядовой.

— Прошу разрешения положить конец этим исследованиям.

— С удовольствием разрешаю. Ты что-нибудь надумала?

Арлин действительно надумала. На стене с дверью, через которую мы сюда попали, висело несколько чадящих факелов. Мы вынули их из гнезд, а стоявшим рядом маслом, которым они были пропитаны, облили все блоки розоватого желе. Затем отошли в противоположный конец комнаты, и я торжественно протянул девушке зажигалку — в конце концов, блестящая идея принадлежала ей.

Когда мы покидали помещение, над блоками весело потрескивало пламя. Я, правда, опасался, что кости уцелеют — тогда эти твари станут выращивать зомби в образе скелетов!

Миновав коридор, мы свернули за угол, и я буквально остолбенел. Арлин налетела на меня сзади и тоже замерла, оше-ломленно уставившись на открывшуюся картину.

Полукругом, спинами к нам, расположились пятнадцать демонов, бубнивших что-то в унисон. Впечатление было такое, будто они хором толкают речь. Справа от них виднелась знакомая бочка с зеленой гадостью.

— Не слышала еще рассказ про то, какую шутку я отмочил с этими бочками? — шепотом спросил я и услышал в ответ.

— Давай-ка быстренько мотанем обратно за угол.

Я последовал за Арлин, а потом высунулся и, тщательно прицелившись, мягко спустил курок.

Казалось, мир взорвался. Огненная волна успела обжечь мне глаз и руку еще до того, как я отскочил назад. Грохот взрыва напрочь заглушил вопли демонов.

Когда дым рассеялся и последние ошметки красновато-розовой плоти монстров попадали на гладкий пол, Арлин одобрительно кивнула.

— Да, зрелище впечатляющее, — потрясенно произнесла она.

Как выяснилось позже — устроившиеся полукругом демоны молились.

Неожиданно из дыма и пламени прямо перед нами возник князь ада. По всем признакам он пребывал в состоянии крайнего бешенства, потому что, ничего не соображая, ломился через руины, расчищая себе путь и отбрасывая в стороны оторванные члены демонов вместе с кусками обрушившейся каменной кладки. Это был потрясающий экземпляр минотавра, подлинное произведение искусства, безобразие которого только подчеркивалось безудержным гневом.

Князь ада прорычал что-то похожее на вызов и стал метать в нас свои смертоносные молнии из приспособлений, прикрепленных к запястьям.