Когда я подошел к Марти, рядом со мной возник мужчина с лицом совы.
      – Вы супруг дамы? – спросил он.
      Я не стал его поправлять, посчитав более важным сразу заняться ею. Марти сидела или, скорее, полулежала за низким столиком. Я сделал попытку поднять ее на ноги и даже встряхнул, но напрасно: на этот раз она действительно была в отключке.
      – Она сказала, что ожидает вас. Честное слово, сэр, если б я знал, что она доведет себя до такой кондиции, я бы не позволил ей здесь засиживаться.
      – Давно она здесь?
      – С двух часов.
      – И все это время никуда не отлучалась?
      – Конечно, нет. Неужели вы думаете, что я позволил бы ей выйти из гостиницы в таком виде? Она уже была, прошу прощения, подшофе, когда пришла сюда. Она хотела заплатить по золотой карте, мистер Карлайл, но я позволил ей взять пару порций бренди в кредит, потому что хотел избежать сцен.
      – Всего две порции бренди?
      – Ну, возможно, чуть больше… Я говорил, она была не совсем трезва, когда появилась у нас.
      Клиффорд, по крайней мере, так было написано на его служебной бирке, приколотой к лацкану, сверлил меня взглядом, словно старался как можно лучше запомнить мою физиономию. Из нагрудного кармана его пиджака торчали очки.
      Говорят, когда человек тонет, у него в голове вмиг прокручивается вся его жизнь. Я понял, что начал тонуть, как только узнал об убийстве Лу Олли. В голове моей сразу же начали всплывать случаи, когда меня допрашивали, и допрашивали в связи с событиями, не имевшими ко мне никакого отношения, – но я имел какое-то отношение к Лу Олли. Я имел отношение к Марти, жене его босса. Очень скоро копы заподозрят, что я знаю, почему убит Лу Олли, и я не мог их в этом винить. Это произошло на моем пороге. Почему? Почему? Почему?
      Когда бармен принял меня за мужа Марти, я понял, что могу ухватиться за спасательный круг. Если бы он сообщил полиции, что миссис Карлайл встречалась здесь с детективом, прибывшим с места убийства, я бы точно пошел ко дну. Страх на моем лице сменился признательностью, и бармен воспринял это как благодарность за его личное участие. Я решил включиться в игру.
      – Сколько я вам должен, Клиффорд? – спросил я, вытаскивая из кармана двадцатифунтовую купюру.
      – Я веду учет, – ответил он, раскрывая свой блокнотик.
      Взглянув на цифры, я прибавил еще одну такую же бумажку.
      – Сдачу оставьте себе, – тихо сказал я.
      Клиффорд поклонился и посмотрел на меня, ожидая распоряжений. Что же мне делать дальше, думал я, глядя в свою очередь на него. Наверно, лучше всего убраться отсюда побыстрее. Я обернулся и увидел, что у выхода из бара стоят менеджер гостиницы и портье, – бежать прямо сейчас неразумно.
      – Я могу побыть рядом с ней, пока вы сходите за своей машиной, – предложил Клиффорд.
      Голова судорожно соображала. Представляю себе реакцию Жанин, если я притащусь к себе с Марти, перекинутой через плечо. Она уже дома, и дети тоже. Бросить Марти на этого Клиффорда? Ну уж нет.
      – Мне бы не хотелось никого утруждать, – сказал я ему, – но, может быть, найдется номер, где она могла бы отлежаться, пока не придет в себя.
      Клиффорд сорвался с места и помчался к своему боссу и портье. Спустя минуту, которая прошла в тайных переговорах, все трое подошли ко мне.
      – Никаких проблем, мистер Карлайл, – мягким голосом сказал менеджер. – Прошу вас только пройти со мной и зарегистрироваться. Клиффорд и портье помогут миссис Карлайл подняться наверх. Мы всегда рады служить членам семьи Карлайл.
      Я пошел за ним, и дежурный администратор протянул мне бланк для регистрации. Перед тем как подписать бумагу, я спросил:
      – Скажите, миссис Карлайл останавливалась у вас прежде?
      – Один раз, примерно месяц назад. Она оказалась почти в такой же ситуации, и ваш отец прислал за ней своего шофера на «роллс-ройсе».
      – А-а, тогда… – сказал я, уверенно рисуя подпись за Карлайла. – Если нам понадобится доктор… сами видите, миссис Карлайл нехорошо…
      – Не волнуйтесь, сэр, мы умеем хранить тайны наших клиентов.
      Я убедился в этом уже в следующую секунду, когда, обернувшись, увидел, как Клиффорд и портье затаскивают Марти в служебный лифт. Уверен, что никто из гостей не видел этой картины, тем более что в баре и прилегающем к нему холле лампы светили неярко. Я присоединился к ним. Бережно уложив Марти на кровать в комнате 111, мужчины притормозили у дверей, прежде чем покинуть нас. Понятно: играешь роль Чарли Карлайла, не забывай, что у него туго набитый кошелек и людям это нравится. Я выудил две десятки из своего тощего бумажника и вложил каждому из них в руку.
      – Благодарю вас, – сказал я, – и буду признателен тем больше, чем меньше народу узнает об этом недоразумении.
      – Не беспокойтесь, – заверил меня Клиффорд. – Можете на нас полностью положиться. Хотите, чтоб я распорядился насчет кофе?
      – Да, – сказал я. – Отличная мысль, но не раньше, чем через час. Сначала ей нужно поспать.
      После их ухода я вдруг вспомнил, почему я здесь. Образ Лу Олли в луже крови не выходил у меня из головы. По спине вновь забегали мурашки. Я приблизился к Марти. Мне показалось, что она лежит в неудобной позе. Я расстегнул пуговицы на кожаном пиджаке. От нее крепко пахло бренди. Бросив пиджак на пол, уложил ее поровнее и поправил подушку. Спала она, шумно вздыхая и ворочаясь с боку на бок. Я сидел в кресле напротив. Отдаленный гул вентиляции действовал лучше снотворного. Я ослабил узел галстука, сбросил ботинки и провалился в сон.
      Проснувшись, я увидел, что Марти открыла глаза, приходя в сознание. Я заглянул в эти зеленые озера, и меня, как тогда, в Тарне, поразило отсутствие в них какого то ни было выражения. Ее возвращение к жизни было поразительным. Как механическая кукла, включенная поворотом ключа, она пришла в себя мгновенно.
      – Это вы, – четко проговорила она. Ничто в ее голосе не выдавало алкогольного опьянения, только немецкий акцент проступал сильнее. – Вы знаете, что сами виноваты? – продолжила она, разглядывая стандартную обстановку комнаты. – Если б вы явились в бар к двум, как я просила, я бы сейчас ехала в поезде.
      – О чем это вы? – спросил я.
      – Я наконец ушла от Чарли.
      – Не считали, сколько раз вы уже это делали? – пошутил я.
      – Вы даже не представляете себе, как сложно уйти из семьи Карлайлов. Они не выпускают из рук то, что им принадлежит.
      – Скажите мне лучше – вы знаете, что произошло у дверей моего офиса?
      – С какой стати я должна что-то знать? И вообще, из-за вас я весь день проторчала в этом баре.
      – Лу Олли пристрелили какие-то парни на мотоцикле.
      Холодные изумруды, которыми она глядела на меня, медленно обратились к потолку. Ни удивления, ни вздоха, ни тем более шока или крика, – только длинная пауза, в течение которой она осмысливала новость.
      – Думаете, это касается меня?
      – А вы думаете, не касается?
      – Почему вы задаете мне такой вопрос?
      – Я вынужден. Мы договорились встретиться в четыре у меня. Без пяти четыре у входа в мой офис убивают телохранителя вашего мужа. Не видите здесь связи?
      – Какая же тут связь? Я планировала встретиться с вами в два, а не в четыре, потому что в три я хотела сесть в поезд. А что касается этого борова Олли… чтоб пристрелить его, давно уже очередь выстроилась. Он собирал дань с полулегального бизнеса, который контролирует семья.
      – А у моей конторы за минуту до вашего прихода он оказался совершенно случайно?
      – Но я не собиралась приходить. Я позвонила вашей секретарше и попросила передать, что буду ждать вас здесь.
      – Она передала мне это уже после убийства.
      – Ну и что? Вы считаете, я все это подстроила?
      Она встала с кровати и пошла к дверям, видимо, в поисках мини-бара. Как раз в это время принесли кофе, и она, вернувшись обратно, села в кресло. Горничная молча поставила поднос и поглядела на меня.
      – Спасибо. – Я устало полез за бумажником.
      – Простите, сэр, багаж леди остался внизу. Может быть, перенести его сюда?
      Я утвердительно кивнул.
      Когда она вышла, я налил нам по чашке кофе. Через пару минут в комнату внесли два чемодана последней модели фирмы «Луи Вюиттон».
      – Решили привести меня в чувство? – усмехнулась Марти, отхлебнув кофе.
      – Привести в чувство? – едва не поперхнулся я. – Хотел бы я узнать ваш секрет. День напролет накачивается в баре, а потом хоть бы что, будто лимонад пила, а не бренди.
      – Очень просто, – гордо ответила она. – Прекрасный обмен веществ. Проживу до ста лет.
      Она допила кофе, и я налил ей еще одну чашку.
      – Мне нужно добраться до Лондона, – сказала она. – В Манчестере мне от Чарли не отвязаться – слишком много общих знакомых.
      – Послушайте меня внимательно, Марти. Живите хоть двести лет и поезжайте куда вашей душе угодно, но сейчас ответьте на мои вопросы, – нетерпеливо произнес я. – Почему я понадобился вам именно сегодня днем? Может, вы желали, чтоб меня взяли на ту же мушку, что и Олли?
      – Дейв! – хохотнула она. – Я перед вами как на ладони. Мне незачем причинять вред вам или кому бы то ни было.
      – Зачем вы хотели меня увидеть?
      У меня самого были для нее новости, но сначала необходимо узнать, почему все-таки телохранитель ее благоверного наглотался пуль за две минуты до нашего рандеву.
      – Мне нужны деньги, чтоб начать жизнь сначала.
      – Чего-чего?!
      – Мне нужны наличные. Я вам все верну.
      – Назовите сумму.
      – Пары тысяч хватит, чтоб устроиться в Лондоне. Я все верну, будьте уверены.
      – У вас потрясающее чувство юмора!
      – Просто я подошла к делу основательно. Мне нужно будет снять квартиру, и с меня, естественно, потребуют задаток. Когда Чарли отдаст все, что мне причитается, вы получите ваши денежки обратно.
      Я не знал, что сказать.
      – Не сомневаюсь, господин Сыщик, что у вас припрятано кое-что в загашничке. Если вы действительно хотите насолить Чарли, помогите мне. Его от злости на куски разорвет, когда он поймет, что я не собираюсь к нему возвращаться.
      На это у меня хватило улыбки. Еще минуту назад я думал о серьезном допросе свидетельницы – теперь меня больше волновал мой банковский счет. Я нервно повел плечами. Марти приняла это за отказ и с удвоенной силой принялась отстаивать свою позицию:
      – В Лондоне я найду отличную работу. Пол Лонгстрит наверняка возьмет меня к себе.
      – Тот самый Лонгстрит?
      – Да, он старинный приятель папы. А если вы одолжите мне денег, я не буду зависеть от него целиком, пока он что-нибудь для меня подыщет.
      – Если не ошибаюсь, он владелец клубов, где исполняют танцы живота или что-то в этом роде? Собираетесь танцевать?
      – Дейв, неужто вы подумали, что я собралась в стриптизерши?
      По комнате раскатился ее взрывоопасный смех. Она закинула голову, чтоб выпустить еще один залп, но мне удалось ее остановить.
      – Вам надо бы завести регулятор громкости, а то слишком бьет по ушам.
      – Меня просят об этом сколько себя помню, но, простите, ничего не могу поделать. Вы действительно думаете, что я готова раздеваться перед сальными взглядами богатеньких мужчин, а они в свою очередь готовы платить за такой лакомый кусок, как я? Честное слово, Дейв, спасибо за комплимент.
      Смеясь, она поднялась с кресла и начала расстегивать молнию на спине.
      – Сами-то желаете полюбоваться?
      – В нынешних обстоятельствах я бы отложил удовольствие на неопределенный срок.
      – А, понимаю, строгая подруга! Дейв, вы заслуживаете большего.
      Ей удалось справиться с молнией, и серебряно-голубое шелковое творение дизайнера плавно соскользнуло на пол, приземлившись рядом с кожаным пиджаком. Она осталась в белье, менее дорогом, зато более соблазнительным.
      – Ха! Кажется, мне удалось смутить великого детектива Кьюнана. Даже покраснел!
      – Ничего подобного! – запротестовал я.
      Я отреагировал на картину как здоровый мужчина, но в мои планы не входило обсуждать с ней этот вопрос.
      – Прикройтесь, пока здесь кто-нибудь не появился. Я зарегистрировался под именем Чарльза Карлайла. Как мы будем объясняться, если он вдруг сюда нагрянет?
      – Ай-ай-ай! Хорошие мальчики так не поступают, Дейв. Но впрочем, это к лучшему. Мужья и жены имеют право видеть друг друга голенькими, – сказала она, закинув руки назад, чтоб расстегнуть бюстгальтер.
      Я тоже встал с кресла.
      – Не уходите, – снова засмеялась она. – Я раздеваюсь, чтоб принять душ.
      Двигаясь в сторону ванной, Марти сняла лифчик и бросила им в меня.
      – Если не боитесь гнева своей подруги, можете потереть мне спинку. Мне от этого двойная польза будет – проверю, не возвращается ли на станцию поезд с моим либидо.
      Я не напрасно истолковал эту фразу как шутку, потому что, войдя в ванную, Марти заперла дверь. Услышав щелчок замка, я вытащил свой телефон и набрал номер Жанин.
      – Что случилось, Дейв? – сразу спросила она. – Здесь была полиция, тебя ищут.
      – Сам хотел бы знать, что случилось. Что сказали?
      – Хотят допросить в связи, как они выразились, с несчастным случаем возле твоего офиса. Не уверена, что тебя хотят арестовать, но один из этих типов собирался вышибить дверь в твою квартиру. Его остановило только то, что я представилась как журналист центральной газеты.
      – Пусть попробуют. Дверь-то стальная, со специальным креплением.
      – Не уходи от вопроса. Что происходит? Небось опять эта Марти?
      – С чего ты взяла?
      – Потому что «Карлайл Корпорейшн» выступила с официальным заявлением о том, что человек, застреленный у твоей двери, не имеет отношения к их компании.
      – Ах вот оно что. Существенное заявление.
      – Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб сделать соответствующий вывод…
      – И промахнуться, – перебил я ее. – Поверь мне, Марти ни в чем не замешана, так же как и я, но ей может грозить опасность. Очень тебя прошу, сходи в мою квартиру и вытащи из холодильника пакет с мороженым горошком. Там деньги.
      – Деньги? Так значит, у моего партнера имеются замороженные активы?
      – Так, небольшая сумма на черный день.
      – Весело! И что дальше?
      – Можешь встретиться со мною на железнодорожной станции в Стокпорте примерно через час?
      – Не понимаю, почему я не могу сесть на поезд в центре, как все нормальные люди, – ворчала Mapти, пока мы катили в такси по Дидсбери-роуд к Стокпорту.
      – Потому что если полиция и ваш муж ищут вас и меня, то они скорее шарят по Пикадилли, чем по Стокпорту.
      – Если вы так их боитесь, могли бы сами отвезти меня в Лондон.
      – Марти, у меня без вас дел по горло.
      Некоторое время она молчала, отвернувшись к окну. А я не переставал думать о случившемся, но не находил убедительных ответов на свои вопросы. Может, просто случайность. Хотелось бы верить, но здравый смысл протестовал. Если преступник шел следом за Олли, то моя улица могла показаться ему вполне подходящей. Не очень людная. Однако профессиональный киллер предпочел бы заранее осмотреть место, где ему предстоит работать. Для этих парней главное – возможность быстро скрыться. Выходит, преступник загодя знал, куда пойдет Олли, это значит – что? Марти было известно, что Олли ходит за ней по пятам, и она кому-то шепнула, где его ждать, или… или мой телефон на прослушке. Или сам Олли проговорился кому-то, куда направляется. Или кто-то использовал Марти как приманку, овечку, на которую можно поймать волка. Только овечки не оказалось на месте. Она три часа просидела на виду у всех в гостиничном баре, что обеспечило ей железное алиби.
      Мысли и версии бегали по кругу, пока я снова не решился взяться за расспросы, но она опередила меня.
      – Вы думаете, я виновата в смерти Лу Олли? – спросила Марти, едва я раскрыл рот, чтоб заговорить.
      – Не знаю, что и думать.
      – Не думаете, но подозреваете?
      – Если это стечение обстоятельств, то очень уж для вас удачное – почему вы оказались в «Ренессансе», а не у меня в конторе?
      – Выглядит подозрительно, правда?
      Я промолчал.
      – Дейв, когда вы сообщили мне о том, что Олли мертв, мне, конечно, следовало сделать вид, что я в шоке, и удариться в истерику. Дело в том, что меня давно уже ничем не проймешь. Когда нормальные дети радовались рождественским подаркам под елками, за мной гонялась немецкая полиция. Когда девочки из хороших семей примеряли платья к выпускному вечеру, я сбегала из приютов. К пятнадцати годам я знала, что значит сидеть за решеткой, быть битой и униженной. Еще в детстве я поняла, что неприятности происходят, когда выдаешь свои чувства.
      – Марти, не мне вас судить. Я в любом случае помогу вам добраться до Лондона.
      – Но вам приятно думать, что я виновна, ведь так? Неужели с такими мыслями вам будет проще уснуть в стальных объятиях вашей бездушной телки?
      – Вам не следует так выражаться.
      – Поехали со мной, Дейв.
      – Не могу.
      – Стареете?
      – А вам бы понравилось, если бы я, как глупый юнец, бросился вслед за красивой женщиной, поманившей меня пальчиком?
      Она засмеялась, к счастью, не в полную силу, но таксист тем не менее стал рассматривать нас в зеркале.
      – Спасибо хотя бы за то, что назвали меня красивой.
      – Можно подумать, это для вас новость.
      – Знаете, Дейв, вы мне нравитесь. Мы бы с вами поладили. Ну, хорошо, я признаюсь вам, я действительно хотела избавиться от Олли. Он висел у меня хвосте. Но о том, что его собираются прикончить, я действительно не подозревала. Клянусь, я ни при чем. Не представляю, кто конкретно стоит за этим убийством, но сам факт меня не удивляет. Лу многим досаждал.
      – Итак, вы ничего не знаете.
      – Я знаю только, что хочу покончить с Чарли Карлайлом и помочь моему упрямому отцу.
      После недолгого раздумья я решил, что в конце концов не важно, верю я ей или нет. Пусть полиция разбирается с убийством Олли, а я помогу Марти.
      – У вас есть новости по делу отца? – спросила она как бы невзначай.
      – Есть. Он обращался за помощью в Комиссию по пересмотру уголовных дел?
      – Конечно. Там сказали, что суд вынес правильный приговор. К тому же и новых улик не нашлось.
      Я протянул ей письмо Деверо-Олмонда.
      – Негодяй высшей пробы. Он ничем не помог вашему отцу. Дилетант. Он и себя не смог бы защитить, случись что…
      – Вы с ним виделись?
      – Сегодня утром. Он готов взять свои слова обратно, и вам придется с этим смириться.
      – Здорово. Деверо-Олмонд – единственный, кто вообще проявил хоть какую-то готовность помочь нам с отцом, а теперь и он нос воротит.
      – Он никогда не смог бы грамотно защищать вашего отца. Когда я поинтересовался, сколько дел об убийстве у него на счету, он лопнул как мыльный пузырь. Не понимаю, почему ваш отец остановил на нем свой выбор.
      – Не понимаете?
      – Как только я собрался выяснить, почему Винс Кинг взял себе в защитники этого осла, вход в мою контору перекрыли телом Олли…
      – А мое пьяное тело тоже нарушило ваши планы? Хватит, Дейв. Оставим Деверо-Олмонда в покое.
      Покопавшись в сумке, она вытащила клочок бумаги и записала на нем номер телефона.
      – Вот. По этому номеру вы сможете найти меня в ближайшие два дня, если, конечно, решите покончить с госпожой Жанин Фригидность.
      Я не стал отвечать на грубость. Взял клочок и вложил в свой бумажник.
      Такси остановилось у железнодорожной станции в Стокпорте. На ступеньках у входа стояла Жанин. Рядом резвились Ллойд и Дженни. Увидев нас, она помахала рукой, состроила улыбочку и не стала задавать вопросов, ответы на которые я приготовил заранее, сидя в такси.
      – Вот. Я подожду в машине, – отрывисто проговорила она, вкладывая мне в ладони целлофановый пакет с деньгами, подхватила детей, потянувшихся было ко мне, и потащила их к своей «фиесте».
      – Похоже, мадам потребует детального объяснения, – сказала Марти, собираясь расхохотаться, но я грозно посмотрел на нее, и она закрыла рот.
      Пересчитав деньги в пачке, я вручил ей две тысячи двадцатифунтовыми банкнотами. В руках у меня осталось только сто фунтов.
      – Надеюсь, вы не будете бедствовать, – сказала она.
      – Не буду, – буркнул я.
      – В таком случае давайте все, что есть. Верну, как только смогу, – улыбнулась она, протягивая руку за оставшимися бумажками. – Если вы мне не позвоните, я сама свяжусь с вами, чтобы сообщить адрес.
      – Не стоит. Мне не придется врать, если у меня будут его выпытывать.
      – Мистер Предусмотрительность! Мы что, шпионы?
      – По-моему, вам пора купить билет.
      – Не терпится наладить отношения с мисс Уайт? Еще одну минуту.
      Я послушно потянулся к ней, и она меня поцеловала. Когда я оторвался от ее губ, послышался взрыв смеха, да такой, что люди на станции, позабыв о своих заботах, переключили все свое внимание на нас.
      – Я имею право знать, что происходит? – холодно спросила Жанин, после того как уложила детей спать.
      – Ровным счетом ничего, – незамысловато ответил я. – Ничего, что тебе следовало бы знать.
      – Может, и не следовало бы, но я узнаю. Этот убитый Олли как-то связан с Марти Кинг?
      – Понятия не имею и не хочу выяснять.
      – Тем не менее ты распрощался со своими сбережениями, чтоб помочь ей улизнуть.
      – Кстати, по поводу сбережений. В холодильнике было не меньше пяти штук.
      – Скажи спасибо, что хоть кто-то о тебе заботится. Я кое-что припрятала и отдам только тогда, когда получу ответы на мои вопросы.
      – Отложила как гонорар журналиста? Я думал, вы делаете наоборот. Чтоб получить ответы на свои вопросы, тебе следует подкупить меня редакционными деньгами, а не моими собственными.
      – Не отвлекайся, Дейв. Полицейские, которые приезжали сюда, уверены, что ты замешан в убийстве Олли.
      Когда я рассказал ей правду, она расстроилась: никаких сенсаций, ничего такого, о чем можно было бы написать.
      – А деньги, Дейв? – спросила она.
      – Хотелось бы получить их обратно. – Эти деньги я заработал, выполняя деликатные поручения моих клиентов. Недавно Инсул Пэррис заплатил мне наличными за то, что я спас его от шантажистов.
      – Ты уверен, что никого не убивал, Дейв? – спросила Жанин, роясь в своей сумке.
      – Кого я хотел бы убить, так это тебя, – ответил я. – Выражалась бы поаккуратнее, Марти Кинг обо мне бы и не вспомнила после того случая в Тарне.
      – Не уверена, Дейв. Тебя не так просто забыть.
      – Можешь взять эти деньги себе и зашить в подушечку в своем новом доме.
      Жанин вытащила из сумки небольшой сверток и бросила его на стол, словно кусок раскаленного угля, обжигающего руку.
      Я уже засыпал в своей кровати, когда меня разбудил звонок Пэдди.
      – Ты участвовал в сегодняшней перестрелке? – спросил он.
      – Нет.
      – Держись подальше от Карлайлов. Брэндон – волк матерый. У него такой же нюх, как у профессиональных уголовников. Он хитер и осторожен. Никто не знает, что он может выкинуть, если ему не понравится, что кто-то копается в его прошлом.
      – Хорошо, папа, я сделаю, как ты говоришь, – с благодарностью ответил я.
      Но прежде чем забыться сном, я все-таки подумал: чего-то он не договаривает. Я ведь копаюсь в прошлом Кинга. Какая же тут связь с Брэндом Карлайлом.

      На следующий день около десяти утра полиция осчастливила меня визитом. Селеста провела инспектора криминальной полиции Каллена и младшего следователя в чине сержанта в мой кабинет. Как только они вошли, я вытянул руки вперед в ожидании наручников. Каллен был в неизменном сером костюме из универмага «Си-энд-Эй». Его гражданский наряд мог бы счесть образцовым любой обыватель, но не я, неисправимый сноб в том, что касается одежды. С тех пор, как мы виделись в последний раз, он пополнел, что в первую очередь следует отнести к повышению по службе. Я всегда считал Брена Каллена другом, хотя знал, что профессиональный долг он ставит выше личных отношений. Он немного не от мира сего, и мне это нравится. Взять хоть его отношение к одежде. Ему по средствам сшить костюм в ателье, но он считает это излишней роскошью. Главное для него – чтоб одежда была чистой и новой, а то, что к его длинному туловищу, коротким ногам и выступающему брюшку нельзя подобрать стандартный костюм – ему наплевать. Я не раз советовал ему носить спортивные укороченные куртки и слаксы, но не таков Каллен – положение обязывает носить тройки, значит, он будет их носить.
      Его сухопарый помощник, сержант Манро, выглядел на фоне упитанного начальника еще тоньше. На мой взгляд, он пал жертвой последней моды. На нем был коричневый облегающий пиджак, застегнутый на все четыре пуговицы. Ежик на голове выкрашен в ярко-желтый цвет. Добавить синюю шапочку с помпоном – и готов персонаж для мультфильма.
      – Хотите, чтоб я проконсультировал вас, как прилично одеваться? – саркастически начал я.
      – Все шутишь, Дейв? Дождешься, что я надену на тебя браслеты.
      – Что тебе мешает сделать это прямо сейчас? В дверях моей конторы убили человека, значит, я виновен. Разве не по такой логике работают твои ребята?
      – Представь себе, нет. Нам известно, что ты знал Лу Олли, а он знал дорогу к твоему офису.
      – Дай-ка подумать… тебе поведал об этом бывший сотрудник криминальной полиции Тони Хэффлин?
      – Он самый.
      – Подозреваю, что он сообщил тебе также, что я затаил злобу на Олли, потому что тот меня избил?
      – Он намекал на что-то похожее, – кивнул Каллен.
      – Женщина, сэр… – встрял Манро.
      – Я помню, сержант, – буркнул Каллен, махнув перед носом ладонью, будто отгонял назойливую муху. – Да, Дейв, – продолжил он, – похоже, в лице мистера Хэффлина ты обрел друга до гробовой доски.
      – Я рад, что не понравился ему. Не выношу продажных копов.
      Манро взглянул на меня со злостью. Каллен успокоил его своей фирменной ленивой усмешкой.
      – Не сердитесь, сержант. Поскольку Дейв занимается той же профессией, что и мы, но без погон, он не упустит случая поддеть настоящего полицейского. Правда, Дейв?
      Я пожал плечами.
      – Наш бывший коллега затратил немало слов и сил, чтоб впутать тебя в это дело, – по крайней мере, не меньше, чем потребовалось для доказательства его непричастности к убийству. На твое счастье, этот Олли совал свое рыло куда не следует и заслужил неприязнь многих людей. К тому же мистера Олли не назовешь джентльменом: не любил платить по карточным долгам. Говорят, за ним осталось около ста тысяч.
      – Значит, вы не захватили с собой даже дубинки? Мне рассказывали, что вчера кто-то пытался взломать дверь в моей квартире.
      Манро заволновался.
      – Дейв, это не для распространения, но нам с тобой хорошо известно, какое впечатление производит имя Кьюнан в определенных кругах. В нашем управлении есть люди, которые называют тебя Каналья Дейв, с большой буквы «К».
      – Но тебе-то… простите, вам, мистер Каллен, известно, что я не таков.
      – Я пришел сказать, что тебе не обязательно бежать из страны прямо сейчас.
      – Благодарю вас.
      Каллен обменялся взглядом с Манро. Я понял, что разговор еще не окончен.
      – Ты можешь нам помочь, – сказал Каллен.
      – Конечно, – проговорил я, навострив уши.
      – Ты связан с женой Чарли Карлайла профессионально или как-нибудь еще?
      – Как-нибудь еще?
      – Дейв, всем известно, какой ты сластолюбец.
      – Канальи!
      – Ты не ответил.
      – Нет.
      – Если нет, – сказал он, глядя мне прямо в глаза, – пусть так все и остается. Послушай моего совета, не приближайся к ней на пушечный выстрел.
      – Не много ли ты на себя берешь.
      – Работа у меня такая, Дейв. Мы давно уже не поем с тобой в одном хоре. Где она?
      – Кто?
      – Та единственная, которая может сказать нам, причастен ли ее муж к убийству Олли. Не притворяйся, что ты с ней не знаком.
      Мне показалось, что сейчас я снова иду ко дну.
      – Миссис Карлайл попросила меня помочь в деле ее отца, Винса Кинга, который утверждает, что отбывает пожизненный срок по ложному обвинению.
      – Ага! Ну и как? Дело продвигается?
      – Немного. Дело непростое, много затрат, а миссис Карлайл сейчас не при деньгах, поэтому мы приняли решение отложить расследование до лучших времен.
      – До лучших времен. Не смеши меня, Дейв. Будто я не знаю, как ты работаешь.
      – Я нанимаю людей, в том числе из бывших копов, и мне им нужно платить.
      – Ладно, будем считать, что ты Лучший Предприниматель Года. Так что с миссис Карлайл?
      – Я объяснил, в чем заключается моя с ней связь. Все.
      – Все? Не поверю, что она не положила глаз на такого крепкого парня, как ты. Дейв, не забывай, я знаю тебя. Хэффлин сказал, что ты увез Марти из гольф-клуба «Тарн», Я не удивился, что она обратилась за помощью именно к тебе.
      – Послушайте, я здесь занимаюсь законным частным бизнесом, а вы отнимаете у меня рабочее время…