Преступные идеи существуют. Национализм относится к их числу. Национализм — идея (идеология, явление) вовсе не древняя, не пещерная, как принято считать. Это буржуазная идея, неотъемлемая от класса буржуазии. Само собой напрашивается историческое отступление.
      Лексикологические исследования, проведенные на родине слова nation, во Франции, показали, что слово это не появляется в его современном смысле ранее второй половины 18 в. До этого нация неразличимо смешана с монархией, а монархия — это прежде всего персона монарха. Населяли монархии не граждане, но подданные «сюжеты» монарха. Дореволюционный (до 1789 г.) традиционный мир игнорировал «родины» и «нации» (взятые в смысле политических мифов и коллективистских идей) — он знал лишь «национальности», этнические ветви и расы как натуральные единицы, лишенные специальной политической ценности. Вот что писал по этому поводу идеолог и духовный отец европейских новых правых философ Джулиус Эвола (1898–1974 гг.): "Этот принцип политического суверенитета (в данном случае — французского абсолютизма. — Э. Л.) представлял собой первичный элемент, нация же — элемент вторичный, из первого следующий. Единство языка (французский язык, как известно, образовался из двух языков: "д'ой" и "д'ок", каковые сами являлись суммами языков. — Э. Л.), территории, «естественные» границы, относительное этническое единообразие — все это не существовало вначале и было результатом процесса формирования, каковой продолжался в течение веков, спровоцированный политическим центром и через роялистские и федеральные отношения с ним".
      Таким образом, идеология национализма, которая почитает «родину» и «нацию» верховными ценностями, почти мистическими, почти наделенными своей собственной жизнью и имеющими абсолютные права на индивидуума, лжет. «Родина» и «нация» есть всего лишь результаты творческой деятельности предыдущих идеологий (в случае Франции — французского абсолютизма).
      И "патриотические чувства" и "национальные чувства" связаны с мифологией буржуазной эпохи. Слово «патриот» было неизвестно до Французской революции. Оно появилось в первый раз в 1789–1793 гг. для обозначения тех, кто защищал революцию от монархии и аристократии. Точно так же в европейских революционных движениях (буржуазных) 1848–1849 гг. понятия «народ», «нация» и «патриотизм», с одной стороны, и «революция», «либерализм», «конституция» (то есть тенденции антимонархистские и республиканские) — с другой, были связаны, и часто неразрывно. Потому в этом климате буржуазной революции понятия «родина» и «нация» приняли политический смысл и ценность мифа, каковой выяснился позднее в деталях в открыто националистических идеологиях 20 в. (включая идеологию германского национал-социализма и итальянского фашизма).
      Окрасившись политически от вываривания в одном тазу с «революцией», «антимонархизмом» и «республикой», национализм в его чистом экстремистском виде есть на самом деле идеология без идеологии, без политики. Принадлежность (всегда приблизительная, замечу, с натяжкой) к одной крови или к одной этнической группе не есть факт политический. Потому так расплывчаты и обыкновенно аполитичны определения нации и национализма. Морис Баррес, французский писатель-националист начала века, предложил свое, следующее: "Нация — это обладание старинным кладбищем и сила воли сохранить это бесценное наследство нетронутым". Поэтично, конечно, но и только. Бесспорно, что в национализме важнейшую роль играют сентименты, эмоции, исторические в их числе, но более всего сентимент принадлежности к одной группе. Потому следует искать объяснение феномена национализма не в политике, но в психологии группы. Вот что пишет по этому поводу фрейдист Эжен Энрикес: "…опыт доказывает, что группа существует только в том случае, если она может отличать себя от чужого (чужих), который есть прежде всего и всегда враг: враг внешний, с которым группа ведет войны, враг внутренний, тут мы сталкиваемся с феноменом козлов отпущения, открытая гражданская война или назревающая гражданская война (классовая борьба, наблюдение над "внутренним врагом")… Это ИМЕННО ВРАГИ ПОЗВОЛЯЮТ ГРУППЕ СУЩЕСТВОВАТЬ". Эту важнейшую истину прекрасно понимал крупнейший националист всех времен и народов Адольф Гитлер. Герман Раушнинг свидетельствует, что на вопрос: "Должна ли еврейская раса быть полностью уничтожена?", Гитлер ответил: "Нет… напротив, если бы еврей не существовал, нам следовало бы его выдумать. Нам необходим враг видимый, а не только невидимый враг". Ибо идеология национализма есть ПСИХОЛОГИЯ ГРУППЫ, созданной на основе жесткого отбора по принципу крови и наследственности. Это буржуазия превратила групповые инстинкты в идеологию.
      При быстром разложении сверхнациональных идеологий вынужденно образуется идеологический вакуум. И так как населению, чтобы жить вместе и не развалиться на тысячи бандитских укрепленных городов и деревень, насущно необходимо обосновывать и скреплять совместное существование цементом идеологий, этот вакуум немедленно повсюду заполняется простейшей (неидеологической) формой идеологии — национализмами. Для возникновения национализма, таким образом, необходимы два элемента: идеологический вакуум и наличие буржуазии. Но особой буржуазии: незрелого, юного, плохо развитого, ограниченного, но энергичного класса. Воинственного, мстительного класса, бывшего при прежнем режиме политически угнетенным. Именно такие национальные буржуазии существовали в странах Восточной Европы к моменту распада монархической идеологии сразу в нескольких империях: Австро-Венгерской, Российской, Оттоманской. Именно такому классу мы обязаны появлением в Европе 20-х и 30-х годов агрессивно-национальных, фашистских и полуфашистских режимов. (См. мою статью "Больна была вся Европа" в «Известиях» от 14 сентября 1990 г.) Подобный мстительный, незрелый и энергичный класс существовал в СССР к 1985 г. Напомню много раз высказанное мной, но необходимое в тексте. В СССР не существует классической буржуазии (еще): финансовой, индустриальной и земельной, но благодаря общедоступному высшему образованию создался за годы Советской власти многомиллионный класс буржуазии знания. Его капиталом служат не фабрики, финансы и земли, но знания. (Подробно о советской буржуазии знания я писал в «Курантах» за 25 октября 1990 г. и в "Советской России" за 5 мая 1991 г.) Мощный, злой, накопивший множество не использованных сил за годы вынужденного политического безделья, он кипел, набирал температуру и был готов к извержению, как вулкан.
      Их час пришел. Оказавшись в благоприятном климате перестройки, советская многонациональная буржуазия изверглась и конвульсирует в затянувшейся на несколько лет революции. Эта революция закономерно приняла на окраинах огромной страны и в центре ее различные формы. Центральвая (назвать ее русской было бы ошибочно) буржуазия тяготеет к модели революции либерально-демократической. (Причины для этого: и национальная сборность ее, и большее в сравнении с окраинными буржуазиями развитие. То есть она тяготеет к более «прогрессивной» модели общества.) Окраинные буржуазии, темпераментные, нетерпеливые и нетерпимые, некоторое время покричав о демократии, скатились к национальным революциям. В Москве еще грузно и тяжело отмирала коммунистическая система, а буржуазии Прибалтики и Кавказа уже мчались, буйные, от эскалации к эскалации по пути национальных революций. Едва попробовав идеологию «демократии», они тотчас отказались от нее, сохранив ее лишь в пропагандистском словаре как модное камуфляжное слово. Дело в том, что буржуазии республик практически поняли, что демократия возможна только в сытых странах, что экономика только там может заменить политику, где она могущественная экономика и может, накормив народ досыта, погрузить его "в жаркий сон после обеда" (В. Шекспир). Дабы благодарные за послеобеденные сны массы выбрали в первый раз и выбирали бы впоследствии вечно «кормильцев», давателей сытых благ — буржуазию в свои лидеры, — Тер-Петросянов, Гамсахурдиа, Ландсбергисов и сотни и тысячи других на меньшие посты. У «советских» национальных буржуазии не оказалось ни умения, ни возможностей создать такие экономики, то есть накормить до отвала массы. А им, дабы вырвать власть из рук ослабевшего класса партократов, нужна была мгновенно действующая идеология. Единственная мгновенная идеология (как "инстант-кофе") — это национализм. Ее строить не нужно, ее достаточно «включить», возбудить в массах. Сломя голову взявшись «освобождать» и присоединять Нагорный Карабах, армянская радикальная буржуазия поступила не так уж эмоционально, как принято считать, но традиционно расчетливо: создала внешнего врага и мобилизовала армянскую нацию на общее дело. В результате этой нехитрой манипуляции власть была вручена возбудившимся (при виде трупов «наших» погибших от «их» пуль) народом буржуазии, выгодно патриотичной на фоне традиционно интернациональных ком-партократов. Реакция на трупы принадлежит к области психопатологии. Политики тут ноль целых ноль десятых. Прибалтийские буржуазии (прибалты, как известно, кичатся своей «западностью» и выдают ее за синоним «прогрессивности», «цивилизованности» и даже "интеллектуальности") также, по сути дела, отказались от демократической идеологии и мобилизовали нации тем же легким путем, вызвав в них ненависть к "поработителям"-русским. Ведь строить демократию (пусть и несправедливую, но сытую) — это гигантский труд. Возбудить в своей нации ненависть к чужим — невеликий труд. Одной любовью к траченным молью национальным костюмам и захиревшему языку (не по вине русских, но в результате общемирового процесса универсализации культуры) не вызвать общенационального сплочения. Нужны более сильные эмоции. А их вызывают трупы. Нужны трупы. Закономерно, что все «республики» неуклонно следуют шаблону ультранационального мышления, сформулированного отрицательно гениальным Адольфом Гитлером в книге "Моя борьба": "Широкие народные массы состоят: не из профессоров и не из дипломатов. Небольшое абстрактное знание, которым- они обладают, направляет их сентименты скорее в мир чувствования… во все времена движущая сила наиболее важных изменений в этом мире может быть найдена меньше в научном знании, вдохновляющем массы, но скорее в фанатизме, доминирующем их, и в истерии, которая бросает их вперед". Истерию в гигантских дозах можно было наблюдать в последние годы на прибалтийских и кавказских похоронах.
      Итак, "нам необходим враг видимый". Первое, что сделала «новая» «освободившаяся» Грузия, включилась в войну с Южной Осетией и в военные потасовки с Абхазией и Аджарией. Возродившийся чеченский народ претендует на осетинскую территорию. Появились и внешние враги: у Гамсахурдиа оспаривает власть заявляющая себя более «демократической», чем он, группировка. То есть произошел раскол внутри самой грузинской буржуазии. Грузины убивают грузин. Те же процессы с незначительными вариациями можно наблюдать в Молдавии. Набухает национальной ненавистью самая опасная из республиканских буржуазии — украинская. Она, так же как и буржуазии кавказские и прибалтийские, не способна заменить политику экономикой и потому идет неизбежно по тому же пути: экзальтируются опасные традиции (вызываются тени господ Винниченко, Петлюры, Бандеры, "украинской освободительной армии", закрываются русские школы и пр.). По завету Адольфа Гитлера будет рано или поздно открыто атакован физически хорошо "видимый враг", живущий рядом «москаль», — враг одновременно внешний и внутренний. Так как на Украине проживает, если не ошибаюсь, девять миллионов русских и, наверное, столько же полукровок, то украинская независимость обещает быть куда более кровавой, чем хорватская…
      Кстати говоря, в хорватской национальной армии есть подразделения, открыто заявляющие о своей принадлежности к классической "национал-социалистической" идеологии. Есть и иностранные добровольцы, мускулистые молодые люди с военными стрижками, хвастливо повествующие о своей принадлежности к европейским крайне правым партиям. Есть (об этом недавно поведала "Ле Монд") среди них и французы. Президент Хорватии Фране Тучман — историк и наверняка читал "Майн Кампф", читали ли президенты бывших советских «республик», не знаю, однако это и не важно. Там, где нация, кровь, язык и государство сливаются в одно, неизбежно рождается Монстр, опасный для окружающих народов и для народа, который его породил. Можно создать такого Монстра сознательно, возможно зачать его в известном смысле «случайно». В свое время в Германии Адольф Гитлер создал яростного Монстра намеренно и на научной основе. Своим гипертрофированным ультранационализмом Германия дала в 1933–1945 гг. пример, до какого крайне преступного предела может дойти национальный режим. Разумеется, национализмы в «республиках» с несколькими миллионами населения не могут быть так опасны, как национализмы больших народов. Украинский национализм, по всей вероятности, разбудит, разозлив его, мощный русский национализм, «включит» его.
      Возникает вопрос, а что же реально дает бывшим советским народам адаптация национализмов? Ведь объективно речь не идет об освобождении от колонизации другим народом. Ведь до национального вождя Гамсахурдиа первыми вождями Грузии были не Ивановы, но Шеварднадзе. Что? Дает эмоции. Чувства испытываются в хороводах людьми в национальных костюмах на литовских и армянских площадях. Совместная истерия вокруг гробов. Совместные чувства на манифестациях. Множество эмоций в тысячах газетных статей, в лозунгах, в решениях парламентов.
      А помимо эмоций? На сегодняшний день у «освободившихся» наций не прибавилось ни национальной культуры, ни национального благосостояния. Напротив, драматически уменьшилось и ухудшилось в качестве и то и другое. Экономики кавказских «республик» разорены перестройкой и независимостью. Экономики прибалтийских в чуть лучшем состоянии. Однако растет страшный показатель негативных достижений национализмов, а именно: количество трупов и беженцев.
      Может быть, народы, попавшие под власть националистических режимов, ожидает светлое экономическое будущее, экстраординарный расцвет? Нет. Все прогнозы и иностранных и национальных специалистов ничего хорошего не обещают. Шапкозакидательская эйфория, когда грозились перейти к капитализму в 500 дней, сменилась пессимистическими предсказаниями дистанции в 30–40 лет. Экономисты-мечтатели грезят о возвращении к уровню благосостояния 1985 г.
      Однако есть в каждой республике группа населения, бесспорно профитировавшая от национализма. Это буржуазный класс, его наиболее энергичная часть. Подавленные при Советской власти национальные буржуазии, свергнув бюрократов-профессионалов, захватили политическую власть. Их существование кардинальным образом изменилось. Сонное прозябание сменилось активной жизнью. Политическими деятелями внезапно сделались бывшие профессора, музыканты, плей-бои, шахматисты, кинематографисты, журналисты, писатели. (Непрофессионалы всегда опасны… Но это к слову.) Застольные тамады, торговцы апельсинами, артисты филармоний и парикмахеры сделались национальными гвардейцами и разгуливают в хаки-формах. К ним можно прибавить национальные интеллигенции в полном составе, получившие возможность участвовать в обсуждении национальной жизни в прессе, на радио и телевидении. Жизнь этих людей возбудительна. Они «гуляют» в полном смысле этого слова. Сколько таких людей, чрезвычайно удовлетворенных национализмами в каждой «республике»? Очевидно, десяток тысяч. Основное же население — невольные участники, втянутые в водоворот чужих страстей.
      Французский журналист, побывавший в Тбилиси в здании грузинского парламента, рассказывал о чрезмерной вооруженности окружавших его лиц. "Все это было похоже на голливудские съемки фильма о мексиканских бандитах". Трудно сказать, что думает по поводу происходящего большинство грузинского народа и думает ли, есть ли просветы в коллективном припадке истерии? Не появилась ли еще ностальгия по спокойным временам, когда коррумпированные чиновники тихо себе разъезжали в персональных ЗИЛах? Я лично допускаю, что мексиканский вариант пиратской демократической республики может нравиться части кавказской молодежи. Вспомним Константина Леон-тьева: "О степени блаженства отдельных лиц можно только догадываться… войны и революции ничего не доказывают. Многие веселятся бунтом". В Ливане вон веселились же бунтом, воевали лихие тридцать семь различных милиций, каждая за свое справедливое дело, целых шестнадцать лет. И молодежь, называя себя «Рокки» и «Рэмбо», умирала бездарно и благородно за крошечные племенные коллективы "национал-христианской маронитской партии 4-й секции Бейрута" или "социалистической партии друзов секции Рамаллах".
      Сегодня национальные буржуазии бывших советских «республик» «гуляют». Как преступные подростки, вырвавшиеся наконец из-под сурового надзора семьи. Трупов будет все больше, все больше вдов и сирот, коллективная эй-форическая истерия неминуемо перейдет в коллективный упадок сил. Увы, до этого еще далеко. История учит нас, что да, ведомые преступными идеологиями народы могут быть преступными (германский, японский) и даже долгое время… Может ли существовать мирный, непреступный национализм? Категорически нет. Ибо с исчезновением «врага» национализм теряет смысл, умирает. Недаром специалисты часто называют национализм «временной» идеологией. В самом деле, найдите на карте мира страны (помимо ядовитых режимов, выросших на развалинах Восточной Европы, СССР и Югославии), где бы восторжествовали и правили националистические идеологии? Я знаю только одну такую страну: Израиль. Однако ультранационалистическая идеология сионизма держится в этой стране более сорока лет только благодаря ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫМ историческим причинам. Напомню, что самые мощные государства современного мира: Соединенные Штаты Америки, Китай, Великобритания, Франция — есть государства многонациональные, многоплеменные, в которых национальности объединены по принципу политического суверенитета и подчиняются ему.
      Истерия, возбуждаемая националистическими лидерами, размахивающими руками у микрофонов, кричащими с балконов и со ступеней парламентов бывших советских «республик», продолжается. Истерия у открытых гробов продолжается. Хороводы ряженых в национальных костюмах были бы трогательны, если бы не были так опасны. Говорить этим дядям "остановитесь, не будьте расистами", "не возбуждайте народ против народа — это преступление" — бесполезно. Не подействует. Эти дяди наслаждаются тем, что происходит. Об этом они мечтали долгие годы в профессорских кабинетах, на кухнях и в тюремных камерах. Они не уйдут с балконов и из парламентов сами, по доброй воле. Эти дяди понимают только силу. Такой силы сегодня нет. Захватившие власть в центре «демократы» смотрят на преступные буржуазии окраин снисходительно, как либеральный отец на преступных подростков, надеясь, что они успокоятся. Напрасная надежда. Мотивы их поведения — идеология безнадежно преступна. Необходимо создать мощное межнациональное движение, способное изгнать преступную идеологию и ее носителей. Возродить советский народ. Ведь три четверти населения СССР высказались за совместное жительство. Следует выполнить народную волю. Надо забыть о компартии, перестать мстить ей. Она умерла давно, беззубая, сама, задолго до 24 августа 1991 г. Довольно пинать мертвое тело. Очнитесь. Гигантские Монстры рычат на ваших границах — НАЦИОНАЛИЗМЫ.
       Советская Россия. 1991. 2 ноября

МАЗОХИЗМ — ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА
СССР ВРЕМЕН ПЕРЕСТРОЙКИ