Июнь

Ясный, жаркий день.

Генерал Стессель в 6? часов утра сделал гарнизону вторую ложную тревогу.

Сегодня узнал, что 30 мая поручики 25-го стрелкового полка Бицоев и Злобинский с отрядом охотников произвели усиленную вылазку в расположение японцев.

Выбив японцев из двух рядов окопов, наши стрелки пошли было в атаку на третий ряд, но здесь их постигло несчастье: поручики Бицоев и Злобинский, энергично ведя наступление, были оба смертельно ранены. Отряд по приказанию подполковника Бутусова после жаркой перестрелки вернулся обратно на позиции.

Какую цель преследовала эта вылазка, я, несмотря на все мои расспросы, не мог себе выяснить. Думаю, что каких-либо определенных задач для отряда поручика Бицоева и подполковника Киленина, начальника передовых позиций, намечено не было. А между тем эта, почти бесцельная вылазка, стоила нам потери двух выдающихся храбрых офицеров и нескольких охотников.

Вот что пишет «Новый край» об этом деле.

ДЕЛО НА ПЕРЕДОВОЙ ПОЗИЦИИ

«30 мая сборная рота охотников 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка в 120 человек под начальством поручика Бицоева, при младших офицерах: поручике Злобинском и подпрапорщике Сидорове была отправлена в распоряжение подполковника Киленина на наш правый фланг с целью произвести вылазку.

31 мая, около 6 часов вечера, эта рота охотников начала наступление на левый фланг противника, поддерживаемая на левом своем фланге ротой охранной стражи. Цепь дозоров шла впереди и на обоих флангах, охраняя движение отряда. Однако окопы японцев оказались так хорошо маскированы, что были открыты лишь на расстоянии нескольких десятков шагов, когда их пехота открыла огонь. Тотчас же поручиком Бицоевым выслана была цепь. Первые же выстрелы врага оказались роковыми для поручика Злобинского, находившегося в цепи. Он упал, раненный в грудь.

Раздалась команда «УРА», охотники бросились вперед и выбили японцев из окопов. Их было человек 50-60. Они бежали, расстреливаемые нашими стрелками. Охотники двинулись вперед и вскоре наткнулись на вторую линию окопов. Здесь было до двух рот японцев. Неприятель открыл сильный, но беспорядочный огонь по наступавшим. Поручик Бицоев, шедший впереди, упал, смертельной раненный в живот. Потеряв второго офицера, на мгновение стрелки остановились. Подпрапорщик Сидоров с резервом подходил, но еще не знал, в чем дело.

Однако остановка длилась несколько секунд. Оставшийся впереди старшим фельдфебель второй роты Роман Аров крикнул «УРА», и шестьдесят человек ринулись вперед, неся с собою смерть врагу. Японцы не выдержали удара русского штыка, и две роты побежали перед горстью храбрецов. Их преследовали жестокими залпами. Заняв вторые окопы, охотники хотели идти дальше, но, получив приказание подполковника Бутусова не втягиваться в бой, вынуждены были отступить. Поручик Бицоев прожил еще минут десять. Он простился с командой, просил их передать привет товарищам и, произнеся следующие слова: «Пусть японцы знают, как умеют наступать русские», тихо скончался.

Как только наши охотники начали отходить, японцы перешли в наступление и открыли жестокий огонь. Но отсутствие у противника дисциплины огня ярко сказалось. При наступлении, кроме офицеров в роте 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, были ранены: смертельно младший унтер-офицер 3-й роты Иван Сагалата — в живот, он вскоре умер; в правое плечо — ефрейтор 1-й роты Егор Киселев и при отступлении стрелок 2-й роты Михаил Жбанов — в левое ухо, причем пуля вышла около левого глаза. Легко раненный 4-й роты стрелок Самусенко остался в строю. При лучшей дисциплине огня и при отсутствии боязни русского штыка — японцы легко могли уничтожить весь отряд.

С поля сражения поручика Злобинского вынес его вестовой, стрелок 4-й роты Василий Трусов. Кое-как перевязав рану, поручик Злобинский с трудом шел. Вскоре обессилев от потери крови, он не мог двигаться. Тогда Трусов побежал к роте охранной стражи, выпросил двух человек, и они понесли раненого офицера. Уже совсем стемнело, и японцы были близко. Сначала Василий Трусов хотел уложить своего барина в рощице, чтобы дать отдохнуть, но побоялся, что стоны будут услышаны и их заберут. Сделав носилки, солдатики уложили офицера и потащили дальше, спотыкаясь о камни и плутая в темноте.

Не скоро добрались они до перевязочного пункта. Здесь поручику Злобинскому сделали перевязку и утром отправили на носилках в Артур».

Рано утром 1 июня я выехал с командой, снабженной носилками, вперед. Верстах в пяти-шести от Артура я встретил тела поручика Бицоева и младшего унтер-офицера Сагалата и раненого ефрейтора Киселева. Их сопровождала команда 28-го Восточно-Сибирского стрелкового полка при офицере. Верстах в десяти я увидел поручика Злобинского, которого несли на носилках китайцы, и раненых Жбанова и одного охранника. Заметив китайцев, я решил возвратиться с ранеными. Вдали слышалась сильная канонада. Очевидно, на передовых позициях шел бой.

Поручик Злобинский чувствовал себя не дурно. Вскоре к нам присоединился доктор Александров.

Пройдя версты три-четыре, мы остановились, так как поручику Злобинскому сделалось хуже. Пульс настолько упал, что пришлось дать валериановых капель. Доктор Александров мрачно качал головой и заявил мне, что боится не донести поручика Злобинского до ближайшего перевязочного пункта полка. Так оно и случилось. Злобинский вскоре впал в бессознательное состояние и в 11 часов, верстах в четырех от Артура, скончался.

Мир праху несчастных героев, принесших на алтарь отечества не только свою молодость и жизненные силы, но и самую жизнь. Да будет им пухом чуждая земля, обильно уже орошенная кровью верных сынов России.

От раненых я почерпнул все приведенные выше сведения.

Вскоре после отступления поручика Бицоева японцы в свою очередь пошли в атаку на наши позиции, но уже сразу двумя батальонами. Наступление их, однако, не увенчалось успехом и было отбито нашим огнем. Подробностей этой стычки пока никаких не знаю.

Около полудня 14 японских миноносцев подошли к наблюдательному пункту у бухты Тахэ, никем не занятому, и начали его усиленно обстреливать.

При появлении в море крейсера «Новик» и наших миноносцев японцы прекратили стрельбу и ушли к северу.

Слыхал, что генерал-лейтенант Стессель получил от генерал-адъютанта Куропаткина выговор за то, что он, еще до появления японцев под крепостью, просит уже подкрепления. Но генерал Куропаткин, очевидно, не принял во внимание того обстоятельства, что гарнизон Порт-Артура с самого начала был более чем недостаточен. Поэтому увеличение его численности явилось бы не «подкреплением», а только необходимым «пополнением» .

Прошел слух, что с севера на японцев наступают три русские дивизии.

Жарко и душно.

Упорно держится слух, что генерал Куропаткин уже начал свое наступление с севера в составе трех дивизий.

Днем шел маленький дождь.

В крепости все тихо.

О японцах ничего не слышно.

С утра шел сильный дождь. К полудню, однако, погода прояснилась.

Наш минный транспорт «Амур» ходил куда-то ставить мины и, наткнувшись не то на камень, не то на затонувший пароход, получил пробоину, кажется, впрочем, незначительную.

Сегодня благополучно вернулся из Инкоу посланный туда под командой лейтенанта Долгобородова наш миноносец «Лейтенант Бураков». Им привезено известие о большом сражении у Ляодуна, которое окончилось для нас, как говорят, не вполне счастливо. Наши потери доходят будто бы до трех тысяч человек.

Сегодня с нашего поста у бухты «10 кораблей» сообщили, что у местных китайцев найдена масса вещей, взятых ими, по всей вероятности, с русских военных судов.

По расследованию дела оказалось, что один из наших миноносцев, потерпевших аварию, был взорван своей же командой, но очень небрежно, и вследствие этого он не затонул, а остался сидеть на камне. Китайцы-рыбаки, найдя его недалеко от берегов, начали понемногу разворовывать оставленное на нем имущество. В числе прочих вещей, найденных рыбаками, была секретная книга флагов и много различных документов. Все эти вещи были у китайцев немедленно отобраны.

Генерал-лейтенант Стессель сообщил обо всем происшедшем адмиралу Витгефту.

Сегодня из газеты «N. Ch. Daily News» мы получили следующие официальные сообщения о потерях японцев при их атаке Цзиньчжоусской позиции.

Японский генеральный консул говорит:

«Все наши потери в битве 13 мая при Цзиньчжоу — Наншань были 4204 человека, из них убито 749, включая 33 офицера, раненых же 3455, включая 100 офицеров. Генеральный штаб не понес никаких потерь».

Наши потери, как в настоящее время известно, были: около 1000 человек нижних чинов и 27 офицеров убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Таким образом, потери японцев при «атаке» Цзиньчжоусской позиции были в четыре раза больше, чем наши при ее «обороне».

В 2? часа ночи наши приморские батареи открыли огонь по миноноскам и большому пароходу, по-видимому минному транспорту, шедшему от Ляотешаня.

Стрельба скоро прекратилась.

Проезжая поздно ночью по Новому Городу мимо знаменитого нашего ресторана «Звездочка», я был очень удивлен, увидев, что ресторан весь освещен, слышится музыка, хохот и крики...

Оказывается, это кутят наши морские офицеры...

Тут же видны были и «дамы полусвета», застрявшие на время осады в Порт-Артуре.

Удивительно неунывающая и беззаботная публика наши милые моряки!..

Впрочем, не праздновали ли наши моряки авансом вперед будущий свой прорыв с эскадрой во Владивосток, о котором в последнее время так много говорят в крепости?!

В 4? часа дня на внешнем рейде на наши тралящие суда напали японские миноноски. На помощь к нам подоспели несколько миноносцев. Завязалась перестрелка. Вскоре, однако, она прекратилась и японцы скрылись за горизонтом.

Днем видал очень эффектный взрыв мины, которая была расстреляна ружейными выстрелами с нашего катера.

Вечером осматривал в доке повреждения миноносца «Решительный», полученные им при столкновении с «Бесшумным». У миноносца сильно попорчена носовая часть.

Всем в городе «УЖЕ ИЗВЕСТНО», что завтра утром наша эскадра выходит в море с намерением прорваться во Владивосток. Ввиду этого на внешнем рейде все время идет усиленное траление.

В ночь на 10 июня несколько японских миноносок пробрались под самый берег Электрического утеса и занялись расстановкой мин у нас на рейде. Наши сторожевые миноносцы, стоявшие в бухте Тахэ, этого не заметили. Капитан Жуковский, командир батареи Электрического утеса, видя на рейде подозрительные миноносцы, донес об этом в порт, но стрельбу по ним открыть не решился, так как был отдан приказ из порта, что охрана рейда возложена в эту ночь на наши миноносцы.

Рано утром я поспешил на батарею Электрического утеса, чтобы быть свидетелем выхода нашей эскадры. Я приехал вовремя. Суда с 6 часов утра начали выходить из порта на внешний рейд, где под Золотой горой становились на якорь. Всего их было одиннадцать.

Паровые катера усиленно тралили вокруг нашей эскадры. Вдруг раздается оглушительный взрыв и в каких-нибудь 100 саженях от броненосца «Цесаревич» взрывается целый куст мин. Клубы черного дыма медленно поднимаются и расходятся в воздухе...

Не успел еще рассеяться дым от первого взрыва, как раздается два новых взрыва, но уже гораздо меньшей силы, около крейсеров «Диана» и «Аскольд».

Почти одновременно с этим, совершенно самостоятельно, взрываются целых четыре мины в море, против «Белого Волка».

Причины этих взрывов были для меня совершенно непонятны, так как море в это время было совершенно спокойно и ветру не было.

Счастье было для нашей эскадры, что она при своем выходе не наткнулась на эти мины, поставленные почти против самого прохода, иначе мы опять легко могли бы увидеть новую ужасную катастрофу, подобную недавней трагической гибели броненосца «Петропавловск».

Паровые катера продолжали траление рейда до 12 часов дня, но мин больше найдено не было.

В это время на горизонте появились 18 японских миноносцев, которые, очевидно, следили за нашей эскадрой.

Только в 2 часа дня эскадра, после напутственного молебна, начала сниматься с якоря. Вперед ее шли паровые землечерпалки и катера и усиленно тралили.

На горизонте в это время видны были два крейсера и до 18 миноносок.

Выйдя в открытое море, эскадра наша начала выстраиваться в кильватер, имея во главе «Новика», за ним шли «Диана», «Аскольд» и т. д. Миноносцы шли слева. Как только эскадра вытянулась в кильватер, японские миноноски открыли огонь по нашим миноносцам. Через час перестрелка эта кончилась. Около 5 часов дня наша эскадра начала понемногу скрываться за горизонтом.

Все мы еще раз послали нашим морякам лучшие пожелания и облегченно вздохнули. Всякий из гарнизона ясно сознавал, что Артур ежедневно может быть атакован японцами с суши. Тогда положение нашего флота было бы совершенно безвыходным.

Около 9 1/4 часов вечера с моря вдруг донеслась страшная канонада...

Всех охватило страшное волнение...

Я тотчас поспешил на Электрический утес, и тут, с его вершины, глазам моим представилась картина, которую я, верно, никогда не забуду...

Был тихий вечер.

Эскадра наша в нестройной кильватерной колонне возвращались к Артуру. Японцы ее преследовали, все время атакуя своими миноносцами ее арьергард.

Слышен был рев орудий большого калибра.

Первые наши суда, достигнув внешнего рейда, кинули якоря, так как было слишком рискованно ночью входить через проход, загроможденный потопленными судами и брандерами. Остальные суда в беспорядке последовали их примеру.

Когда эскадра стала уже на якорь у подошвы Золотой горы, японцы повели снова лихую, отчаянную минную атаку. Я лично видел, как два атакующих миноносца развивали такую скорость хода, что уголь не успевал сгорать в топках и выкидывался светящимся снопом из их труб. Можно было наблюдать, как эти две светящиеся точки, далеко видные в море, быстро приближались к нашей эскадре, которая буквально ревела от своей ускоренной стрельбы из больших и малых орудий. К этому реву на море присоединялось громыхание береговых батарей. Канонада была невероятная, и тихая летняя южная ночь как бы усиливала ее своей тишиной...

После такой ужасной и безнадежной стрельбы миноносцы как будто исчезали, но спустя немного времени появлялись снова.

И так продолжалось целую ночь...

Японцы вели одну атаку отчаяннее другой, а наша эскадра отстреливалась да отстреливалась. Миноносцы же наши ночь провели у перешейка.

С разбитыми нервами и усталый физически от бессонной ночи я покинул Электрический утес около 5 часов утра.

Сегодня выяснилось, что японцы в течение минувшей ночи атаковали нашу эскадру девять раз. По словам моряков, они каждый раз пускали в атаку по 4 миноносца, хотя я лично видел их только по два.

Не имея возможности, вследствие адского огня эскадры, подойти к ней достаточно близко, японцы все же пустили издали несколько мин, но без всякого результата. Девять из них сегодня выловили у нас на рейде.

Около 5 часов утра бешеные атаки японцев прекратились и наша эскадра начала входить на внутренний рейд.

Причину своего возвращения в Порт-Артур моряки объясняли тем, что вблизи Квантуна они неожиданно встретили японскую эскадру, которая своей численностью значительно превосходила нашу. Ее сопровождало до 30 одних только миноносцев. Вообще же каких-либо более точных сведений о составе японской эскадры, мне собрать не удалось, так как показания участников боя были крайне разноречивы. Ясно только то, что все признали ее перевес и решили повернуть обратно.

Во время беспорядочного отступления броненосец «Севастополь», взяв неверный курс, вышел из кильватерной колонны и, попав на непротраленное место, наткнулся на мину и получил большую пробоину до 140 кв. футов. Это новое повреждение опять заставило его на неопределенное время выйти из строя. Правда, моряки уверяют, что его исправление займет не более 3 недель, я же думаю, на основании прежних примеров, что оно затянется намного дольше.

Да не в этом дело: теперь вообще не время чиниться!

Японцы высаживают свои десанты в г. Дальнем, и нам нужно во что бы то ни стало препятствовать этому, а без флота здесь ничего не поделаешь.

Моряки же наши не унывают и утешаются тем, что и они своей стрельбой потопили в минувшую ночь до 3 японских миноносцев.

Факта этого, впрочем, проверить пока никто не мог.

Сегодня на сухопутном фронте наши охотники отбили у японцев стадо коз; после этого они успели еще напасть на японский батальон и, как говорят, нанесли ему значительные потери. У нас ранено три охотника.

В море японцы весь день не показывались.

Около 4 часов утра японцы появились у берегов Электрического утеса на расстоянии 1200 сажен и начали ставить мины на нашем внешнем рейде.

Когда их заметили, они уже находились в мертвом углу обстрела, и батарея Утеса не могла по ним открыть огня. Стреляли только соседние батареи, кажется, однако, безрезультатно.

Сегодня получил секретный пакет от адмирала Григоровича и массу писем от разных лиц для пересылки их через Чифу в Россию. Поэтому целое утро пришлось провозиться вместе с одним преданным мне китайцем над поспешным снаряжением шаланды.

На горизонте были видны 3 крейсера и около 28 неприятельских миноносцев. Еще рано утром пронесся слух, что японцы предприняли новое наступление на наш правый фланг, оборона которого была поручена 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Около 7 часов утра слух этот подтвердился и в то же время выяснилось, что наступление японцев происходит при деятельной поддержке части их флота. Ввиду этого в море были высланы крейсера «Диана» и «Паллада». При появлении их у Крестовой горы японские суда быстро ушли от наших берегов и скрылись за горизонтом.

По свидетельству многих участников боя 13 июня, главный ход действий представляется в следующем виде.

Наступление японцев, обрушившихся на наш правый фланг, было 4 раза подряд отбито нашими охотниками. При пятой атаке охотники, не получая ниоткуда подкрепления, не выдержали отчаянного натиска, дрогнули и, покинув свои позиции, стали в беспорядке отступать.

При самом начале отступления наших охотничьих команд подъехали к месту боя генералы Стессель и Кондратенко, которые стали успокаивать бегущих и приводить их в порядок.

Вскоре оба генерала уехали на левый фланг наших позиций, к генералу Фоку, и таким образом не дождались самого критического момента отступления, когда оно уже превратилось в паническое бегство.

Между тем начальник отступающего отряда подполковник Киленин, обещавший когда-то начальству втянуть японцев в горную войну, внезапно почувствовал сильное нервное расстройство и, покинув вверенный ему отряд, уехал сперва на перевязочный пункт, а потом в Артур к генералу Кондратенко, для объяснений.

Встретив на дороге военного инженера подполковника Крестинского, который только в первый раз ехал на позиции ставить фугасы, он ему и передал командование своим отрядом.

Положение подполковника Крестинского было ужасное: он не знал ни местности, ни частей войск и ни разу не бывал на передовых позициях. А между тем количество бегущих и поодиночке, и целыми взводами все росло и росло. Беспорядок был полный и грозил принять ужасающие размеры.

К счастью, вместе с отступающими частями прибыли несколько офицеров, а именно: подполковник Шишко, Малыгин и др. Благодаря их содействию подполковнику Крестинскому удалось кое-как остановить отступление и занять некоторые прилегающие высоты.

Это отступление могло бы иметь еще более печальные последствия, но, к счастью, японцы опять не стали нас преследовать, а, заняв определенные пункты, тотчас, по своему обыкновению, стали на них укрепляться.

К вечеру на смену нашим охотничьим командам пришли свежие части.

Здесь нелишним будет отметить ошибку генерала Кондратенко, который до сих пор почему-то посылал на передовые позиции не целые части войск, представлявшие собой вполне определенные тактические единицы, а вновь составленные, разношерстные отряды, так называемые «сводные команды». Эти «сводные команды» представляли собой какие-то мешаные части, не имевшие никакой сплоченности, так как офицеры не знали нижних чинов, а те, в свою очередь, совершенно не были знакомы ни друг с другом, ни со своими начальниками.

Вот таких-то команд и было особенно много в 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерала Кондратенко.

Единственно энергии и распорядительности подполковника Крестинского мы обязаны в этот день тем, что беспорядочное бегство нашего отряда правого фланга было быстро остановлено и не повлекло за собой особенно тяжелых последствий.

С утра идет сильный дождь.

Японцы, заняв новые позиции, находятся теперь от Артура верстах в десяти.

Потери наши, насколько выяснилось до сих пор, были: 8 офицеров раненых, из них двое очень тяжело, и до 200 нижних чинов убитыми и ранеными.

Японские миноноски ночью опять побывали под крепостью. Вестей с севера никаких нет.

Рано утром береговые батареи открыли огонь по появившимся перед крепостью японским миноноскам.

Одна из них неосторожно приблизилась, говорят, на 1000 шагов к подошве Золотой горы и была потоплена огнем батареи Плоского мыса.

Сегодня с двумя товарищами я ездил осматривать передовые позиции нашего правого фланга.

Погода была великолепная. Шедший ночью дождь освежил воздух и прибил всю пыль.

Дорога, по которой мы ехали, вела к г. Дальнему и проходила среди удивительно красивой местности

По мере приближения к позиции мы встречали массу отдельных наших рядов, живописно расположившихся в чаще деревьев. Передовая позиция вблизи Лунвантанской долины была занята тремя «сборными командами», то есть сводными, надерганными по распоряжению генерала Кондратенко, из всей 7-й стрелковой дивизии.

Отряд этот был совершенно предоставлен самому себе, так как ему не было дано ни диспозиций, ни каких-либо определенных указаний.

Кроме того, и сама его позиция вблизи Лунвантанской долины была выбрана очень удачно.

Я вполне был согласен с офицерами, которые ею были крайне недовольны.

Действительно, впереди позиций нашего отряда возвышались горы, занятые японцами. Стоило только японцам поставить на этих горах пару горных орудий, и они били бы нашу пехоту сверху вниз совершенно безнаказанно.

Ввиду того, что наши солдатики состояли в «сборных командах», они не имели ни ротной кухни, ни двуколок, ни артельщика и уже трое суток были без горячей пищи. Несмотря на все это, настроение духа среди пехотных офицеров было самое бодрое.

Здесь, между прочим, я встретил капитана Гемельмана, бывшего участкового начальника. В качестве любителя сильных ощущений он вольным туристом разъезжал по передовым позициям.

Он также принимал участие в бою 13 июня, во время которого лично угостил наступавших японцев несколькими камнеметными фугасами.

Целый день льет дождь. Туманно и сыро. Улицы обратились в сплошные реки.

На душе смертельная тоска...

Воображаю, как скверно себя чувствуют наши солдатики, находящиеся на передовых позициях...

Всю ночь свирепствовала ужасная гроза и дождь лил как из ведра. Я в первый раз в жизни слышал такие оглушительные раскаты грома и видел такой ослепительный, почти беспрерывный блеск молнии.

Во время грозы на передовой позиции одной из рот 26-го Восточно-Сибирского стрелкового полка что-то почудилось. Часовой начал стрелять, а рота в панике, покинув палатки и траншеи, бросилась в бегство. Офицерам после долгих усилий едва удалось остановить и успокоить бегущих.

Трудно описать те тяготы на передовых позициях, какие приходится переносить нашим войскам, да еще в такую погоду.

В крепости тихо. Ужасная, гнетущая тоска.

Скучающая публика слоняется или по бульвару, или по порту.

У всех на языке один и тот же вопрос: «Ну, что нового?»

Ходят самые невероятные слухи о каких-то столкновениях армии генерала Куропаткина с японцами.

Объезжал наши передовые позиции.

Войска на них поустроились. Везде видны висящие на солнце для просушки шинели, сюртуки, рубахи и прочая амуниция.

Сегодня ночью хотели сделать вылазку в японское расположение, но о ней так много было разговоров, что слух мог легко достичь японцев. Ввиду этого вылазки отменили и поступили, по моему мнению, вполне правильно.

Говорят, что японцы сделали сегодня в полдень, как раз во время нашего обеда, внезапное наступление на наш левый фланг, но были отбиты.

Среди высшего нашего начальства, по слухам, все время идут большие нелады.

Чудный ясный день. Небо безоблачно.

Ветра почти нет.

Ночью, около 2 часов, один японский миноносец подходил почти до нашего бонного заграждения. Очевидно, он имел какие-нибудь замыслы против крейсера «Баян», который незадолго до этого был поставлен на наружном рейде за потопленным пароходом «Барри».

Крейсер «Баян» должен был защищать наружный рейд от постоянных нападений японских миноносцев, дерзости которых за последнее время положительно нет границ.

Сегодня вторично благополучно пришел из Инкоу наш миноносец «Лейтенант Бураков» под командой лейтенанта Долгобородова. Привезены новости, которые в значительно преувеличенном виде циркулируют в публике.

Так, сообщают, будто бы адмирал Скрыдлов в своем набеге на берега Японии одержал блестящие победы: потопил два японских транспорта, один с осадной артиллерией, другой — с японским наместником для Маньчжурии; два других парохода с углем взял в плен и привел во Владивосток.

Говорят еще, будто адмирал Скрыдлов расстрелял одного нашего морского офицера за неисполнение его приказаний.

Об армии генерала Куропаткина сообщают, что она находится в блестящем состоянии и насчитывает в своем составе до 120 батальонов.

В «Новом крае» объявлены следующие рыночные цены на продукты первой необходимости на 21 июня 1904 года: куры от 1 руб. 40 коп. до 1 руб. 60 коп. штука. Яйца куриные от 5 руб. 20 коп. до 5 руб. 50 коп. сотня. Масло коровье от 80 коп. до 1 руб. фунт. Маргарин от 50 коп. до 70 коп. фунт. Рыба свежая 25-30 коп. фунт. Макароны 30-35 коп. фунт. Томат-пюре 30 коп. фунт. Шпинат 6 коп. фунт. Лук зеленый 6 коп. фунт. Лук репчатый 20-30 коп. фунт. Бураки 6 коп. фунт. Морковь 4 коп. фунт. Картофель 18-20 коп. фунт. Крупа манная 25 коп. фунт. Перловая 25 коп. фунт. Мясо говяжье 25 коп. фунт. Свиное мясо 25 коп. фунт. Телятина и баранина 35 коп. фунт. Хлеб белый 14-15 коп. фунт. Черный хлеб 5-6 коп. фунт.

Японские миноносцы ночью опять побывали под крепостью. Береговые батареи по ним стреляли, но, кажется, без успеха.

С утра слышны были раскаты артиллерийской канонады на правом фланге наших передовых позиций. Бой шел целый день. Принесено около 50 раненых.

Результатов боя и подробностей пока никаких не знаю.

Утром, во время боя на передовых позициях, я встретил генерала Стесселя, который ездил верхом по городу и осматривал его санитарное состояние.

Около 6? часов дня пошел сильный дождь.

Часть банковых деятелей уехала сегодня на шаланде в Чифу. Я сегодня тоже отправил восьмую шаланду с секретными бумагами и корреспонденцией к нашему консулу в Чифу, г-ну Тидеману.

С раннего утра на правом фланге слышались раскаты орудийной канонады.

Я поехал на Крестовую батарею, откуда была видна стрельба наших канонерок и крейсера «Новик», а также и разрывы шрапнели под горою Куинсаном.

Здесь я узнал, что мы атаковали позицию на Куинсане, которая недавно была нами потеряна. Теперь, ввиду выяснившегося большого ее значения, мы решили напрячь все свои силы, чтобы вернуть ее обратно. Наша канонерка «Бобр», помогая нам в этом, энергично обстреливала японские позиции. Но скоро она попортила установку своего 9-дюймового орудия и поневоле должна была прекратить дальнейшую стрельбу.

Японцы появились в море на 7 миноносках и 2 канонерках, но держались от крепости на расстоянии верст 12-14.

К вечеру стали ходить слухи о больших наших потерях, до 400 человек, и о взятии нами у японцев 4 орудий и 2 пулеметов. Более же точных результатов сегодняшнего боя выяснить не удалось.

Слыхал, что обостренное отношение между начальствующими лицами Порт-Артура все усиливается.

Сегодня, после долгих розысков, мне удалось достать одну из прокламаций японцев, которые они во множестве разбрасывали, начиная с 7 июня, вблизи наших передовых постов у деревень Инчензы, Хоумучиньи, Цозысу и др. Прокламация напечатана на прекрасной бумаге, чудным шрифтом, но с ошибками, которые при переписке нарочно мною сохранены.

ВОЗЗВАНИЕ К СОЛДАТАМ РУССКОЙ АРМИИ

Война, в которой вы принимаете участие, самое незаконное, а государство, которое вы принуждены защищать, самое дерзкое и безчеловечное.