– Слушай, как ты думаешь, далеко тот архипелаг, с которого приходит катер с товарами в Вольный город? – Спросил Роберт.

– А зачем он тебе нужен?

– Как зачем, туда же приходят космические челноки, может и нам удастся воспользоваться этим.

– Ну ты даешь! – Изумился Керон. – Ты сидишь в кресле второго пилота настоящего космического рейдера, заметь, своего рейдера, и мечтаешь о месте на челноке, непонятно на каких условиях. И еще неизвестно, что по этому поводу думают те, кто заправляет всем этим бизнесом.

– Ты что хочешь подняться на орбиту на этой старой развалине?

– Не только на орбиту. Я собираюсь на ней вообще убраться отсюда. И если хочешь знать, не такой уж он и старый. Мне доводилось путешествовать и на более древних конструкциях.

– Да, но за ними следили, ремонтировали и они не лежали в болоте по несколько веков. Ты его даже поднять не можешь высоко. Завис в десяти метрах от поверхности и радуешься.

– Все он может, – уверено отмахнулся Керон, – а подниматься над джунглями я не хочу чтобы нас не засекли радары, прежде, чем я пойму, как этой штукой управлять.

– Ты первый раз управляешь таким кораблем?!

– А что, я разве говорил тебе, что был хозяином или пилотом такого корабля? Я говорил, что просто летал на таком корабле, но ты не беспокойся, они все одинаковые, почти…

Рейдер сильно круто клюнул носом, при этом кабина глубоко ушла в болотную воду, а во все стороны, далеко полетели брызги. Керон рванул рукоятку на себя и выровнял аппарат.

– Ну вот, теперь хоть что-то видно, – показал он пальцем на вымытые от грязи толстенные стеклоблоки с таким видом, будто специально сделал этот трюк, чтобы помыть остекление центрального поста. – Я еще немного потренеруюсь и рванем отсюда подальше.

Роберт ничего не ответил. Он только потуже затянул на своей грудной клетке пристежные ремни и решил не мешать тонкому таинству тренировки.

Третья база Люиса.

В обширной комнате, глубокого, бетонированного бункера за одним единственным, огромным, как взлетно-посадочная площадка столом, сидел чрезмерно упитанный майор и сосредоточенно доедал свой четвертый бутерброд. На столе, прямо на свежих картах орбитальной разведки, лежала половинка белого, свежайшего батона, выпеченного из натуральной муки высшего качества и приличный ломоть хорошо прокопченного, розоватого мяса. Хайнс Парн, а лощенного майора звали именно так, любил поесть и всегда с удовольствием это делал. Усмирить такое количество плоти, каким обладал Хайнс уже не представлялось возможным и он уже давно смирился с ее постоянными требованиями, потакая ее малейшему капризу. Из оставшихся на столе продуктов, бутербродов можно было соорудить еще много. День обещал быть обыденно-приятным, как и большинство остальных.

Вдруг, неожиданно сухо щелкнули стопорные запоры единственной в помещении, бронированной двери. Хайнс, пораженный такой наглостью, поднял удивленные глаза на медленно отходившую, по металлическим направляющим дверь. Никому из подчиненных не позволялось тревожить своего начальника во время, когда он изучал свежие снимки с орбиты.

На пороге появился перепуганный на смерть сержант, с криво оторванным клочком бумаги в дрожащей руке. Его болезненно-худое, желтое лицо, уже давно требовало бритвы и заботы врача-диетолога.

– Прошу прощения, господин майор, – дрожащим голосом начал сержант, но тут же осекся под тяжелеющим прямо на глазах взглядом майора.

Тот размеренно прожевал только что откушенный кусок, со знанием дела проглотил и прочистив глотку заорал непривычно тонким, для своей комплекции голоском.

– Что вы себе позволяете?! Совсем распустились!.. Всех отправлю на контракты! Зажрались тут, понимаешь!

Лицо сержанта из болезненно-желтого, мгновенно стало безжизненно-пепельным. Было видно, что он ужасно жалеет, что потревожил своего командира и этого больше никогда не повториться. Майор неожиданно резко выскочил из своего глубокого кресла и сильно размахнувшись, подтвердил свои слова размашистым ударом по столу. Сержанту стало совсем худо. Он мысленно попрощался с жизнью, живо представив себя с тяжеленным автоматом в руках, в глубоком тылу неприятеля, где каждый куст несет таит смерть и все стволы нацелены именно в твою спину.

Покончив с формальностями, которыми, как искренне полагал майор, Хайнс никогда не следовало принебрегать, он перешел к делу:

– Что случилось? – Спросил он, при этом его лицо приобрело выражение отдаленно напоминающее человеческое.

Не очень веря в свою счастливую звезду, сержант не отойдя еще как следует от перепуга попытался доложить еще раз, но это ему далось невероятным напряжением воли:

– Господин майор, – начал он борясь с непонятно откуда взявшейся икотой, – пять минут назад системы слежения обнаружили в контролируемом нами районе неопознанный корабль. Судя по размерам, корабль не боевой. Скорее всего какой-то транспортник. На запросы не отвечает.

– Где это? – Осведомился майор.

Сержант с готовностью назвал квадрат, до боли мечтая о том времени, когда он не будет самым молодым в своей смене.

– Это же совсем рядом с площадями этих наркоманов. Хайнс имел в виду обширные плантации наркопроизводителей, которых на базе недолюбливали, но поделать с таким положением вещей ничего не могли.

– Точно, их аппарат, – более уверено добавил майор после паузы, необходимой для того, чтобы его зажиревшие мозги смогли сделать очередные несколько тактов.

– Нет это не они, – с отчаянной дерзостью разрушил доходяга сержант авторитетное мнение. – Мы сразу с ними связались, но они говорят, что аппарат им не принадлежит и они никого сегодня не ждут.

– Что они там делают?

– Вы не поверите, ломают свои кораблем джунгли.

– Ну кто еще может ломать своим кораблем джунгли? Да врут они все, – цеплялся за свою выстраданную теорию майор. – Знаем мы этих наркоманов – надышаться там своим дерьмом, а потом делают всякие глупости и ничего толком объяснить не могут.

– Это точно не они, – возразил сержант, но уже не так уверено. – С остальными соседями связывались? Что они говорят? – Никто ничего не знает.

– Везет же мне на всякие пакости, – пожалел себя Хайнс. – Поднимайте штурмовики, пусть отправят этого гада обратно туда, откуда он здесь взялся, а еще лучше, пусть его больше вообще не будет.

Два раза сержанту повторять не нужно было. Он так быстро освободил помещение, что аж тонкий пластик карт зашелестел на столе.

Майор расстегнул верхние пуговицы на своем шикарном мундире и помассировал себе широкий, как у быка затылок. Немного успокоившись, он опять плюхнулся в свое кресло и широким, большим штыком мастерски соорудил себе еще один бутерброд.

Шесть человек со шлемами в руках, одетые в противоперегрузочные костюмы, бежали к ангарам через взлетно-посадочное поле, на ходу застегивая оставшиеся застежки на своей специфической одежде.

– Если это опять учебная тревога, то я им сделаю, – пообещал самый старший с виду пилот.

Кого именно касалось это обещание, и что конкретно предполагалось сделать он не уточнил. Бежавшие рядом с ним два пилота, видимо члены одного экипажа, только ехидно улыбнулись, не сомневаясь в намерениях своего командира.

– Смотри, чтобы не было как в прошлый раз, – предупредил своего напарника командир другого экипажа. – Нельзя же так откровенно подрезать…

– Надо же как-то развлекаться, – не определенно отшутился командир первого экипажа. – Взлет через четыре минуты. Да, не забудь, ты Принт как всегда ведомый. Все.

Два экипажа пилотов разделились и вбежали каждый в свой ангар. Через полторы минуты со свистом запустились двигатели и две хищные, вооруженные до зубов машины, синхронно вырулили из своих берлог на взлетку. Как и было сказано, точно через четыре минуты, они без разбега снялись с места и заложив крутой разворот, почти вертикально ушли в безоблачные, нереально голубые небеса. Еще несколько секунд можно было наблюдать их стремительно удаляющиеся силуэты, но вскоре, только два белоснежных следа сконденсировавшейся влаги, свидетельствовали о том, что машины пошли на задание.

– Все, вроде бы разобрался, – сообщил Керон, повышая мощность на выходе реакторов.

Генераторы антигравитационных полей дружно взвыли, с легкостью подбрасывая массивный корабль над поверхностью планеты. Древний старичок с легкостью поднимался все выше и выше, находясь при этом в горизонтальном положении.

Керон запустил планетарно-маршевую установку рейдера, слегка при этом переборщив. Роберту на грудь опустилась невероятная тяжесть, глубоко вдавив его в пилотское кресло.

– Ты полегче, – простонал он, но Керону было не до него.

– Ничего себе, – восхитился он неожиданной резвости корабля. – Маршевая установка в превосходном состоянии. Только бы выбраться на орбиту.

Рейдер быстро набирал скорость, оставляя за собой непривычно темный след в атмосфере – в тонкую черту инверсионного следа, подмешивалась сдуваемая с рейдера пыль, в которую превращалась грязь, на быстро прогревающейся стали корпуса.

У Керона было превосходное настроение. Он даже несколько раз выкрикнул что-то воинственное. Под брюхом рейдера кончились непролазные заросли заболоченных джунглей и понеслись бирюзовые волны спокойного моря. Достаточно было нескольких слов системы, чтобы от этого настроения не осталось и следа:

– Капитан, – пробубнила необычно встревоженная барышня, – встречным, нашему курсу, на большой скорости движутся две боевые машины. Наши курсы пересекутся через три с половиной минуты. Попробуйте изменить курс, может мы их и не интересуем и это всего лишь совпадение.

Керон мигом рванул рукоятку вправо, заложив немыслимо крутой вираж, при наличии большой массы незакрепленного груза в грузовом отсеке. Рейдер сильно качнуло в сторону и Керону пришлось продемонстрировать все свое мастерство, чтобы выровнять корабль на новом курсе.

– Ну что там? – Ничего не получилось, – с грустными нотками в голосе отреагировала девушка на экране. – Они то же изменили курс. Их интересует именно ваш корабль. Расчетное время пересечения новых курсов – две минуты. Советую опять изменить курс.

– Они нас засекли… – Прошипел сквозь зубы Керон, закончив фразу отборными ругательствами.

– Быстро сработано, – без энтузиазма подтвердил Роберт. Мы же в воздухе не больше десяти минут. Интересно, откуда они летят?

– С той базы наемников, на которую я попал с самого начала. Судя по всему это их территория.

– Что будем делать?

– Если бы это был мой корабль, я имею в виду мой старый челнок, то я попробовал бы уйти в подпространственный переход прямо отсюда, из атмосферы, только бы набрал достаточную скорость, но на этом сарае скорее всего такой номер не пройдет. Помнишь чем это кончилось у бывших хозяев?

Керон развернул рейдер и быстро набирая высоту направил его строго от побережья

– Если нам суждено быть сбитыми, я не хочу, чтобы это была опять та местность, – объяснил он свой маневр. Нас ведь все там так хорошо знают. Пусть это будет совершенно новое место. Я не знаю, будет ли слушаться меня эта штука, но я предлагаю рискнуть и попробовать сделать прыжок.

Он выдвинул из под основной клавиатуры, управляющей всеми режимами рейдера в реальном пространстве-времени, панель, на которой располагалась ее точная копия, отличавшаяся только другими обозначениями на клавишах и предупреждающе-алой окраской. Над клавишами засветилась небольшая бегущая строка на которой вспыхнуло предупреждение: «ВНИМАНИЕ! ИСПОЛЬЗОВАНИЕ УСТРОЙСТВА РАЗРЕШЕНО ТОЛЬКО ПЕРВОМУ ПИЛОТУ КОРАБЛЯ!».

– Ты знаешь, как это делается?

– Конечно знаю, к тому же я и есть первый пилот этого корабля. Керон коснулся клавиатуры и набрал первые пришедшие в его голову координаты. Точка «прицеливания» могла оказаться любой материальной точкой в любой из пятнадцати галактик, расположенных в сфере, с радиусом около сорока световых лет или просто в пустом пространстве, занимавшим весь остальной объем между этими галактиками. Он смело бы выбрал и другие координаты, но не был точно уверен, хватит ли топлива на то, что бы достичь тех мест, так что пришлось слегка подумать, потратив на это драгоценные секунды.

– До пересечения новых курсов одна минута ровно, – с нотками сожаления объявила блондинка с экрана. – Они запрашивают опознавательный код.

– Рано хоронить. Пошли им целую тучу кодов, все какие только могут быть. Вдруг какой-нибудь да и подойдет?

Роберт сидел и отрешенным взглядом наблюдал за тем, что делает Керон. Он почему-то точно знал, что ничего сделать уже нельзя, к тому же если сказать честно, то ему уже и не хотелось ничего делать.

Керон тем временем закончил определять необходимые для тунельного перехода мощность и режимы работы реакторов. Все было в норме, проверять результат было некогда, но выданные компьютером цифры очень были похожи на настоящие.

– Ну держись, – предупредил он Роберта и коснулся клавиши запуска.

Роберт напрягся всем телом, но ничего не произошло.

– Тридцать секунд до пересечения курсов. Генераторы полей формирующих подпространственный тунель нельзя запускать в непосредственной близости от материальных объектов, – продиктовала система абзац из учебника пилота.

– Сука! – Сорвался Керон. – Ты меня доведешь. Как я его могу включить?!

– Это возможно только в случае ввода в устройство шестизначного кода, который указан в паспорте этого корабля либо обратитесь к представителям компании, которая проводила последнюю предпродажную подготовку. До пересечения курсов пятнадцать секунд.

Роберт оторвал взгляд от мониторов и посмотрел в бескрайнюю ширь ослепительно голубого неба. Кармант поднялся уже достаточно высоко, чтобы осветить все это великолепие, но еще не дошел до того уровня, когда небосклон, по которому он путешествует теряет свою чистоту и выгорает под безжалостными лучами, чтобы возродиться в своем насыщенном великолепии только под вечер. Никакого движения не наблюдалось, хотя радар четко показывал, что штурмовики летят встречным курсом, с небольшим отклонением на север.

– Ничего, сейчас появятся, – безжалостно развеял последнюю надежду Керон.

В подтверждение его слов две крошечные точки промелькнули в правой половине лобового стекла кабины. На чистой бирюзе неба больше ничего не происходило.

– Заходят на круг, – пояснил Керон, – еще раз резко увеличивая скорость. – Сейчас зайдут сзади и грохнут нас, только мы им так просто не сдадимся. Пусть постараются. Каторжане не всегда легкая добыча. А ты почему еще здесь сидишь?!

– А что делать? – Дуй в тот отсек, в котором мы спали. Там лежат скафандры. Те, в которых мы осматривали реактор. Один неси их сюда, другой надевай на себя. По дороге собери все оружие и припасы, что остались. Смотри аккуратно, все время за что-то держись, потому, что я больше прямо лететь не буду.

Роберт отстегнул ремни и пулей бросился выполнять поручение. Лучше было что-то делать, чем просто сидеть и ждать развязки, пусть даже это и было бесполезно, глупо, но в конце концов, именно отчаянная борьба до конца, когда уже становится понятно, что ничего изменить нельзя, так характерна природе людей.

Когда Роберт добежал до впервые ставшего правильно госпитального отсека, корпус рейдера содрогнулся от первого попадания ракеты заградительного огня. Керон мигом отреагировал на это, резко бросив громадный аппарат вниз и влево. Роберт не видел, как оставшаяся серия ракет, прошла рядом с корпусом, так как его бросило на переборку и только чудо и хорошая физическая форма помогли ему сохранить целой голову, хотя правому плечу, на которое пришелся удар досталось прилично.

Отдышавшись он лежа на полу влез в лежавший ближе к нему скафандр и наскоро защелкнул замки. Прихватив с собой шлем, второй скафандр, оба плазмомета и изрядно похудевший мешок с остатками купленных в Вольном городе пайков, о ползком выбрался в коридор. Керон в это время заложил очередной из своих виражей с сильным набором высоты. Роберт полетел по коридору, как с горы, в направлении грузового отсека. Ему удалось развернуться, чтобы удар о преграждающий коридор люк пришелся на ноги, но Керон без предупреждения резко бросил машину в пике и Роберт заскользил в обратном направлении, не выпуская при этом из своих рук ничего из того, за чем его послали.

По корпусу рейдера, где-то в районе реакторного отсека прошла целая серия удачных попаданий ракет. Можно было только себе представить, как это выглядит со стороны. Как разлетаются в пыль массивные, керамические пластины тепловой защиты, как плавится и рвется в бесформенные куски жаропрочная сталь корпуса.

Роберт, с целой охапкой вещей влетел в отсек центрального поста как раз в тот момент, когда Керон опять резко взял штурвал на себя. Может эта счастливая случайность и спасла ему жизнь. Он только больно ударился о первое по ходу движения кресло и схватился за него мертвой хваткой.

– Ничего себе, – только и простонал он. Керон бросил на своего друга сочувственный взгляд.

– Дыши глубже, – посоветовал он, – и крепче держись за это кресло, а еще лучше, залезай в свое. Сейчас здесь самая жара.

Два штурмовика сбросив скорость, шли по пыльному следу рейдера, и хладнокровно, как на тренировке, делали залп за залпом. Подобравшись поближе они перестали использовать ракеты и перешли к более серьезному импульсному оружию, эффективное применение которого в атмосфере было возможно только на близком расстоянии, из-за больших потерь пучков электромагнитного излучения, во-первых, и дороговизны проведения такого выстрела, во-вторых. Из установленных под крыльями штурмовиков излучателей вырывались короткие импульсы едва заметного при свете дня, синеватого излучения. Не каждый выстрел достигал цели. Позади рейдера, на почти спокойной, морской глади, вырастали высокие столбы плотного пара, образуя настоящую аллею, по которой следовала своеобразная похоронная процессия. Конечно же, не все залпы приходились по морской поверхности.

Рейдер содрогался после каждого попадания. Панели теплоизоляции бесследно испарялись, обнажая оплавленную поверхность стального корпуса – для более результативных выстрелов расстояние было еще слишком велико. Керон как мог старался не допустить его сокращения. С упорством обреченного цепляясь за жизнь, он бросал рейдер в крутые виражи, набирал высоту, срывал рейдер в пике, надеясь на ошибку преследователей, но таковой пока не было. За штурвалами боевых машин сидели профессионалы, отдавшие своему делу не один десяток лет жизни, прекрасно изучавших свое смертельное занятие не на тренажерах, а на самом деле.

– Знаешь, жизнь большая стерва, – подытожил Керон свой жизненный опыт, использовал для этого паузу между грохотом разрывов, терзавших реакторный отсек рейдера и гулко отзывающихся по всему корпусу, – и что самое обидное, у нее есть одна отвратительная особенность – повторяться.

– Что значит повторяться? – Не понял Роберт.

– Все это уже со мной было, к тому же совсем недавно. именно после такого случая я и попал на этот проклятый Отстойник.

– Ну тогда я спокоен, – соврал Роберт. – Я уже попрощался с жизнью и стараюсь вспомнить хоть какую-нибудь молитву Безвредного, но раз ты говоришь, что такое с тобой уже было, и ты до сих пор живой, то волноваться нечего.

У Роберта было отвратительно на душе. Его душил страх, постепенно сменяющийся отрешением безисходности, но он пытался подбодрить друга.

– Возьми штурвал, – попросил Керон, не обращая внимания на его рассуждения. – Мне тоже нужно одеть скафандр. – Делай счет и поворачивай по очереди вправо и влево, чтобы мы сохранили направление полета, но этим гадам было труднее с нас попасть. Попробуй.

Роберт взялся за дублирующий штурвал. Керон бросил свой и принялся натягивать на себя непослушный скафандр.

– Раз, два, три, – считал Роберт, – вправо. Раз, два, влево. Раз, вправо. Раз, два, три, влево.

Громадная машина послушно подчинялась движениям его руки, легко закладывая вираж за виражом. Было слышно, как пересыпаются от борта к борту сорванные со своих креплений контейнеры.

– Классно получается, – похвалил Керон и едва успел схватиться за кресло, после очередного непредсказуемого виража Роберта. – Ты петляешь, что надо. Если будет возможность, то когда-нибудь я тебя еще и прямо летать научу, – пообещал он надевая шлем и пристегиваясь к своему креслу. – Одень шлем и включи переговорное устройство – сейчас в этом корабле безопаснее лететь в скафандрах.

– Куда мы летим? Я вижу ты упорно идешь одним курсом. Если бы ты кружил на месте, то мы наверняка бы протянули дольше.

– Посмотри на экран радара. Видишь кривую черту прямо у нас по курсу, за которой орнамент картинки не такой однородный. Это береговая линия. Мы проскочили это море и уже почти добрались до нее. У меня появилась одна идея, но пока это еще только идея, если нам дадут возможность и не собьют раньше, то я тебе скажу что делать.

По корпусу пришлась целая серия точных попаданий и гул металла заглушил последние слова Керона.

– Разгерметизация контура реактора, – бесстрастно сообщила блондинка с экрана, когда гул стих, – через двенадцать минут ручной контроль станет невозможен. Советую его заглушить, пока это возможно.

– Вижу, – рявкнул Керон, глядя как стремительно растет температура в прилегающих к зоне реакции отделениях реактора. – Только несколько минут, – взмолился он, – мы уже почти прилетели.

– Точно сказано, – подтрунил Роберт, которому неожиданно стало все равно, – «почти прилетели». Еще чуть-чуть и прилетим окончательно.

Керон пропустил замечание мимо ушей. Тонкая черта горизонта вдруг стала расширяться буквально на глазах, наливаясь темно-зеленым цветом.

– Добрались, – показал Керон на приближающуюся стену джунглей, подобравшуюся вплотную к лазурным волнам моря.

Две стихии разделяла тонкая полоска выбеленного солнцем и морской солью песка. За широкой прибойной полосой сразу начинались непроходимые с виду заросли.

Керон развернул рейдер и пошел параллельно береговой линии быстро снижаясь. Прекратив снижение на отметке в пятьдесят метров. Слева в иллюминаторах быстро проносились джунгли, под брюхом терзаемого стервятниками корабля, проскакивали темные и более светлые пятна моря, при одном взгляде на которые, специалист-океанолог точно бы определил глубину, водную растительность и еще много чего, что знают только специалисты. Керон же мог только догадываться, всецело полагаясь на свой жизненный опыт и робко надеясь на интуицию. Среди этих отмелей он искал достаточно глубокое место, способное полностью скрыть корпус рейдера, лежащее по возможности как можно ближе к линии прибоя. Он даже встал со своего кресла и почти перестал маневрировать, получая по корпусу целые серии результативных попаданий, старательно всматриваясь в обманчивую водную гладь.

– У вас есть восеми минут на то, чтобы заглушить реактор, – сообщила блондинка.

– Есть! – Крикнул Керон, указывая на темный лоскут водной глади. – Застегивай как следует свой шлем и бегом к шлюзу, через который мы попали на этот корабль. Бери с собой оба плазмомета – они важнее, припасы я прихвачу, если получится… Откроешь первый люк и жди меня. Да, и держись там за что-то, – раздался голос Керона в наушниках шлема Роберта, когда он уже бежал по раскачивающемуся из стороны в сторону коридору, – я сейчас буду имитировать катастрофу, если конечно они эти двое, не съиммитируют ее для нас раньше и по настоящему.

Едва Роберт успел добежать до шлюза и открыв его ухватиться за внутренний поручень, как рейдер затрясло, как в лихорадке. Керон по широкой дуге возвращался к выбранному им глубокому месту, дергая штурвал в разные стороны, демонстрируя этим неустойчивость, с которой корабль держится в воздухе. С виду все выглядело натурально и даже очень трагично. В области реакторного отсека не осталось ни одного квадратного метра, по которому бы не пришелся выстрел импульсного оружия. Сквозных пробоин то же прибавилось, особенно сверху. Не заметить их было трудно, даже с большого расстояния, на котором осмотрительно держались штурмовики – из пробоин валил густой, черный дым. В реакторном отсеке рейдера полыхал настоящий пожар, хотя гореть там особенно было нечему, один сплошной металл, который сейчас во всю испарялся и плавился.

Сделав разворот и имитируя как крайне неустойчивый полет, что впрочем после каждого попадания становилось делать все легче и легче, рейдер завис над выбранным местом в десятке метров над поверхностью. Дождавшись еще нескольких попаданий по корпусу, Керон ударил по фиолетовому клавишу аварийной остановки реакторов, но ожидаемого результата это не дало. Активность в обеих рабочих зонах продолжала расти, катастрофически быстро разогревая реакторы.

– Ну, давай! – Крикнул в отчаянье Керон, несколько раз подряд ударив по предательскому клавишу.

После последнего удара магнитные поля, удерживающие сильно перегретую плазму в активной зоне снялись. С сильным хлопком, который услышал Керон даже в скафандре, реакция прекратилась. Тут же рейдер, лишившись поддержки рухнул в воду и даже на мгновенье не задержавшись на поверхности, стремительно пошел ко дну. Керон еще мельком взглянул на показания температуры в околоактивных зонах, перепроверяя, действительно ли ему удалось прервать реакцию. Она замерла на отметке немногим менее восьми тысяч градусов. Схватив узел с припасами он побежал к шлюзу.

Оба штурмовика зависли над местом трагедии. Пилоты и стрелки любовались результатом своей тяжелой, пятнадцатиминутной работы. Медленно оседала целая туча, поднятых при падении водных брызг, в центре которой клубился густой пар, в который мгновенно превращалась попадавшая в реакторный отсек вода. На мельчайших капельках, взбитой в пыль воды, то появлялись, то исчезали, крохотные, но необычно яркие, рожденные Кармантом радуги.

– Неплохая работа, – прокомментировал зрелище командир ведущего штурмовика. – Я вами доволен. Так быстро завалить такую громадину не всегда удается.

– Хорошо, хоть у него не оказалось оружия, – поддакнул сидящий рядом с ним стрелок.

Рейдер действительно был великоват, по сравнению со штурмовиками. Он был раз в восемь больше.

– Все убираемся отсюда, – скомандовал командир. – В любой момент могут рвануть реакторы. Даже если там и кто-то остался в живых, то это не на долго. Все, уходим на базу. Соедините меня с оператором.

Штурмовики развернулись и быстро набирая скорость легли на обратный курс. Из прибрежных вод поднимался все выше и выше густой столб пара.

Керон бежал сквозь непроглядный дым, заполнивший центральных коридор. Правой рукой он скользил по правой стене, боясь пропустить ответвление, ведущее к шлюзу. Наконец рука, затянутая в неприспособленную для человеческой кисти перчатку, провалилась в пустоту.

– Роберт, ты здесь? – Закричал задыхаясь Керон.

– Я в шлюзе, – последовал незамедлительный ответ в наушниках шлема.

– У нас получилось, – сообщил облегченно Керон, вваливаясь в шлюзовую камеру. Запирай люк, выходим.

Роберт на ощупь нажал нужные клавиши. Люк с шипением встал на свое место и в камеру хлынула морская вода, вытесняя при этом коктейль из воздуха и дыма. Когда вода поднялась выше шлемов, все стало прекрасно видно. Вода была кристально чистой, даже не верилось, что такое может быть.

– Как ты думаешь, какая здесь глубина, – осведомился Роберт, – нас не раздавит?

– Не думаю. Я прикинул, здесь должно быть не больше сорока метров. Хотя это и самое глубокое место на этом побережье. Знаешь сколько я его искал?

– Зачем? – Затем, чтобы эта громадина скрылась под водой полностью и ни у кого не возникло желания, спуститься и посмотреть, что же у него внутри.

Наконец камера заполнилась водой полностью и автоматически открылся выходной люк. Море поразило друзей неожиданно ярким светом, ослепительной белизной песка, устилавшего крошечными барханчиками дно и длинными нитями каких-то растений, которые извивались, послушно подчиняясь движению воды и от этого казались живыми гораздо больше, чем это принято думать о растениях. Высоко вверху удивительными всполохами сверкала и переливалась водная поверхность.Друзья ступили на песок дна.

– Не давит? – Осведомился Керон.

Роберт только отрицательно мотнул головой. На удивление, двигаться было легко, даже несколько легче, чем до этого в скафандре по кораблю. Тяжести более сорока метров воды над головой не ощущалось – фирма изготовитель туфту не предлагала. Они побрели к берегу, прочь от погибающего корабля, оставляя на донном песке две цепочки следов. Далеко в стороне, вокруг реакторного отсека рейдера продолжала кипеть вода.

Ласковые, отражающие бирюзовое небо волны, нежно, но размеренно накатывались на материковую твердь, напоминая растянутую на миллионы лет любовную игру, абсолютно не похожих друг на друга, и вместе с тем неразрывно связанных между собой, двух стихий.

Над волнами показались шлемы скафандров.

– Давай быстрее в лес, – отстегивая шлем сказал Керон. – На этом берегу нас видно с десяти километров. Два раза повторять Роберту не следовало.

Поднимая брызги они побежали к спасительным зарослям. Разнежевшаяся под палящим светилом огромная черепаха, повернув в сторону голову, с удивлением рассматривала двух блестящих существ, в панике покидающих гостеприимные, теплые воды. Что это могло значить, ну а тем более, как на это следует реагировать она не знала, поэтому просто осталась на месте. Такое себе ходячее ископаемое, живой символ презрения вечности к суетности бытия. Когда «блестящие» пронеслись мимо, не обратив на нее никакого внимания и скрылись в зарослях, она тут же позабыла об их существовании – в вечности нет места ни для кого больше, кроме ее самой.

Не останавливаясь, без боязни пораниться о густой кустарник, друзья вломились в заросли. Роберт повалился на первое попавшееся свободное место. Керон подошел и тяжело опустился рядом. Тенистый полумрак, резко контрастировал с залитым светом, устланым белоснежным песком берегом. Глаза медленно привыкали к недостатку света. Роберт прислушался. Где-то далеко было слышно приближающийся вой штурмовика.