Танки могли бы продолжать наступление, но они, как и другие гусеничные машины, составляли лишь небольшую часть каждой так называемой танковой дивизии. Предметы снабжения и многочисленные пехотные подразделения перевозились на больших и тяжелых колесных машинах, которые не могли передвигаться вне дорог и даже по дорогам, если их поверхность превращалась в грязь. Как только показывалось солнце, песчаные дороги быстро просыхали, и тогда наступление возобновлялось. Однако совокупное влияние всех этих задержек серьезно мешало осуществлению стратегического плана.

Внешне это не было заметно из-за относительно быстрого продвижения танковой группы Гудериана по автостраде к Смоленску. 16 июля немцы заняли Смоленск. Расстояние свыше 100 миль между Днепром и Десной было покрыто за неделю. Однако продвижение танковой группы Гота на северном фланге задерживали болотистая местность и начавшиеся проливные дожди. Это, естественно, грозило срывом плана Гитлера по окружению русских армий, так как давало последним больше времени для сосредоточения сил в районе Смоленска. Когда между замыкавшими кольцо окружения немецкими группировками оставался промежуток всего в 10 миль и немцы считали, что в западню попало полмиллиона русских, наступающие войска встретили такое сильное сопротивление на обоих флангах, что оно казалось просто непреодолимым.

Большей части русских войск удалось вырваться из окружения, а половинчатый успех немцев наводил на мысль, что путь на Москву, до которой оставалось еще более 200 миль, был по-прежнему закрыт значительными силами, которые непрерывно пополнялись за счет подкреплений, формируемых из недавно мобилизованных контингентов. Немцы же не могли предпринять новое наступление из-за трудностей, связанных с переброской подкреплений по плохим дорогам.

Это грозило новой задержкой, но отнюдь не такой длительной, какой она оказалась на деле. Наступление на Москву возобновилось лишь в октябре. Два лучших летних месяца были упущены из-за остановки армий Бока на Десне. Причины этого следует искать в нерешительности Гитлера, а также в действиях армий Рундштедта южнее Припятских болот Планы фашистского командования были сорваны Советской Армией в ожесточенных оборонительных боях летом и осенью 1941 года. Упорная оборона Бреста и Киева, Одессы и Севастополя, Смоленска и Тулы, Москвы и Ленинграда золотыми страницами вошла в летопись история Советского государства. Подробнее см. "История второй мировой войны 1939-1945". Т. 4, 1975, гл. 3. — Прим. ред

На Южном фронте немцы первоначально не имели превосходства в силах. Успех Рундштедта зависел от преимуществ, обусловленных внезапностью нападения и высокими темпами наступления, а также от лучшей подготовки командных кадров. Главные усилия Рундштедт сосредоточил на своем левом фланге вдоль Буга. Этот план позволял максимально использовать его ограниченные сады и все преимущества того, что исходный рубеж его войск проходил по одной из сторон львовского выступа. Таким образом, немцы планировали нанести удар с естественного клина, который оставалось лишь вогнать глубже в оборону противника, чтобы создать угрозу коммуникациям всех русских войск в районе Карпат.

После того как 6-я армия Рейхенау форсировала р. Буг, в прорыв, в направлении на Броды и Луцк, были брошены танковые войска Клейста.

Но даже при таком стремительном начале наступления войска Рундштедта оказались не в состоянии добиться столь же быстрого продвижения, как армии Бока на левом фланге центрального участка фронта. Гудериан настаивал на том, чтобы продолжать преследование отступающего противника и не давать ему времени сосредоточить силы. Он был убежден, что сумеет быстро достичь Москвы, если не будет упущено время, и что такой удар парализует сопротивление России. Гот и Бок разделяли его взгляды, но Гитлер вернулся к собственной первоначальной идее. По его приказу танковые войска изымались из группы армий "Центр" и направлялись на фланги. Танковая группа Гудериана должна была повернуть на юг, чтобы помочь сломить сопротивление русских армий, действовавших против Рундштедта на Украине, а танковой группе Гота предстояло повернуть в северном направлении, чтобы помочь Леебу в наступлении на Ленинград.

Наступление на Москву возобновилось 30 сентября. Казалось, теперь для немцев почти нет никаких препятствий на пути к Москве. Однако бои под Вязьмой завершились лишь в конце октября. Немецкие армии были измотаны, и, по мере того как ухудшалась погода, передвижение войск становилось все более затруднительным. Кроме того, стало известно, что на подступах к Москве появились свежие русские войска.

Большинство немецких генералов стояли за то, чтобы прервать наступление и занять выгодные позиции на зиму. Они вспоминали печальный опыт Наполеона. Многие из них начали перечитывать мрачный отчет Коленкура А. Коленкур (1773-1827) — французский дипломат, приверженец Наполеона, автор мемуаров о разгроме армии Наполеона в России в 1812 году. — Прим. редо событиях 1812 года. Однако в верхах продолжали господствовать другие взгляды. Правда, на этот раз они не совпадали полностью с позицией Гитлера, которого угнетали возрастающие трудности и перспектива вести войну в зимних условиях. 9 ноября он мрачно заметил: "Признание того факта, что ни одна из сторон не способна уничтожить другую, приведет к компромиссному миру". Бок настаивал на продолжении наступления. Браухич и Гальдер соглашались с ним. На совещании высшего командования 12 ноября Гальдер заявил: "Есть основания надеяться, что сопротивление русских в ближайшее время будет сломлено".

Разумеется, Браухич, Гальдер и Бок не могли согласиться с требованием приостановить наступление на Москву, поскольку раньше им стоило немалых трудов убедить Гитлера в необходимости взять Москву, а не добиваться успеха на юге. Наступление на Москву было возобновлено 15 ноября. Однако после двух недель боев на местности, покрытой грязью и снегом, наступление захлебнулось.

Даже Бок начал сомневаться в целесообразности попыток продолжать наступление, хотя непосредственно перед этим он заявлял: "Исход будет зависеть от последнего батальона". Браухич был болен и находился далеко в тылу. Он по-прежнему настаивал да том, чтобы продолжать наступление любой ценой, боясь, что неудачи немецких войск вызовут гнев Гитлера.

2 декабря была предпринята новая попытка наступления. Отдельные подразделения немцев проникли в пригороды Москвы, однако в целом наступление было остановлено в лесах, окружавших столицу.

Это послужило сигналом к началу крупного контрнаступления русских, которое подготовил и возглавил Жуков. Русские отбросили измотанные в боях немецкие войска и обошли их с флангов, что создало критическое положение. Захватчики — от генералов до солдат — с ужасом вспоминали об участи, постигшей Наполеона при отступлении из Москвы. В этом критическом положении Гитлер запретил любое отступление, за исключением местных отходов на самое кратчайшее расстояние. И, если учесть ту обстановку, он был прав. Это решение обрекло его войска на передовых позициях на ужасные страдания: у немцев не было ни одежды, ни снаряжения для ведения зимней кампании в России. Но если бы они начали общее отступление, оно могло бы перерасти в полный разгром охваченных паникой войск.

Рундштедт занял Крым и Донбасс, но без танков Гудериана его наступление к кавказским нефтепромыслам сорвалось. Войскам Рундштедта удалось взять Ростов-на-Дону, но русские вскоре выбили их оттуда. Когда Рундштедт выразил намерение отойти, чтобы занять выгодную оборонительную позицию на р. Миус, Гитлер запретил ему это. Рундштедт ответил, что не может выполнить приказ фюрера, и попросил освободить, его от командования войсками. Гитлер дут же заменил его, но сразу же после этого фронт был прорван, и Гитлер вынужден был согласиться с необходимостью отступить. Это произошло в первую неделю декабря, одновременно с отпором, который получили немцы под Москвой Битва под Москвой, развернувшаяся в конце 1941 — начале 1942 года, явилась событием огромного всемирно-исторического значения. Разгром Красной Армией в этой битве отборной группировки немецко-фашистских войск развеял миф о непобедимости вермахта, знаменовал полное крушение гитлеровских планов "молниеносной войны" против СССР. "Победа под Москвой означала, что советский народ под руководством партии сумел, преодолеть трагические последствия внезапного нападения фашистской Германия, изменить в ходе тяжелого единоборства соотношение сил. Она показала, что война, несмотря на неудачное для советских войск начало, будет неизбежно выиграна Советским Союзом" (История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 5. Кн. 1, стр. 242). (Подробнее о битве под Москвой см. История второй мировой войны 1939-1945 гг. Т. 4. 1975; Д. Муриев . Провал операции "Тайфун". М., 1972.) — Прим. ред

На той же неделе Браухич обратился к Гитлеру с просьбой освободить его от занимаемого поста по болезни. На следующей неделе то же сделал Бок. Несколько позже, после того как Гитлер отверг его предложение об отходе на северном участке фронта, у Ленинграда, ушел в отставку Лееб. Таким образом, все четверо высших командующих были отстранены от занимаемых должностей.

Гитлер не назначил преемника Браухичу, а воспользовался возможностью и взял в свои руки непосредственное руководство сухопутными войсками. К концу года он отделался и от Гудериана, главного исполнителя его прошлых победоносных кампаний (Гудериан без разрешения Гитлера отвел свои измотанные в боях войска).

Одним из главных факторов, приведших к провалу вторжения, была неправильная оценка немцами тех резервов, которые Сталин мог подтянуть из глубины России. В этом отношении немецкий генеральный штаб и его разведывательная служба в такой же мере, как и Гитлер, были введены в заблуждение. Эта роковая ошибка кратко зафиксирована в дневнике Гальдера в середине августа 1941 года: "Мы недооценили силы России: мы рассчитывали, что у нее 200 дивизий, но сейчас мы уже выявили 360 дивизий".

Это в значительной степени перечеркнуло успехи, достигнутые в начале кампании. Немцам теперь пришлось иметь дело со свежими армиями, вступившими в борьбу. Советская система массовой мобилизации успешно действовала в районах, недосягаемых для немецких армий.

Следующей (после неправильной оценки ресурсов России) крупной ошибкой было то, что Гитлер и немецкое высшее командование весь август потеряли на споры, в каком направлении должно развиваться наступление. Это было поразительное "затмение мозгов" высшего германского командования.

На более низком уровне, в частности у Гудериана, было более ясное представление о том, что надо делать: наступать на Москву, оставив на долю пехотных армий уничтожение дезорганизованных войск противника, через боевые порядки которых прошли танки. Только так в 1940 году Гудериан выиграл битву за Францию. Это было связано с большим риском, но, по убеждению Гудериана, привело бы к захвату Москвы до того, как русские армии второй линии смогли бы прикрыть ее.

Гитлер потерял шанс на победу и потому, что мобильность его армии основывалась на использовании колесных, а не гусеничных машин. На размытых грунтовых дорогах России колесный транспорт останавливался, хотя танки и могли двигаться дальше. Если бы бронетанковые войска были обеспечены гусеничными транспортными средствами, они смогли бы, несмотря на распутицу, достичь жизненно важных центров России к осени.

ГЛАВА 14. РОММЕЛЬ В АФРИКЕ

В 1941 году ход войны в Африке претерпел ряд поразительных поворотов, которые расстраивали планы то одной, то другой стороны, но не имели решающего значения. Это была война стремительных маневров, напоминающая движение качелей с резким взлетом и столь же стремительным скольжением вниз. Год начался с того, что англичане выбили итальянцев из Киренаики. Затем в борьбу вступили немецкие войска под командованием генерала Роммеля, и буквально через пару месяцев англичане были выброшены из Киренаики (у них остался лишь небольшой плацдарм, который они удерживали в небольшом порту Тобрук). Два последовавших один за другим удара Роммеля в направлении Тобрука были отбиты. Получили отпор и обе попытки англичан деблокировать осажденный гарнизон Тобрука. После пятимесячной паузы, во время которой стороны накапливали силы, англичане предприняли более мощное наступление. Сражение с переменным успехом продолжалось около месяца, пока окончательно измотанные остатки армии противника не были вынуждены отступить снова к западной границе Киренаики. В последнюю Неделю года Роммель нанес на границе ответный удар, который послужил предзнаменованием еще одной драматической неудачи англичан в ходе их наступления.

Первый удар Роммеля в конце марта 1941 года и последующее развитие успеха вызвали тем большее потрясение, что англичане исключали возможность столь раннего наступления противника. Получив предупреждение о том, что немецкие войска начали прибывать в Триполи, Уэйвелл 2 марта направил комитету начальников штабов в Лондоне оценку обстановки, где подчеркнул, что немцам, прежде чем предпринять серьезное наступление, понадобится накопить силы численностью до двух дивизий или более. Далее Уэйвелл приходил к выводу, что имеющиеся у немцев трудности "делают маловероятной возможность такого наступления до конца лета".

В противоположность этому в посланиях Черчилля высказывалось беспокойство по поводу того, что немцы не станут ждать традиционного накопления сил. Черчилль говорил о необходимости предпринять контрнаступление и сверхоптимистично оценивал возможности находившихся в этом районе английских войск. 26 марта английский премьер-министр телеграфировал Уэйвеллу:

"Мы, естественно, встревожены быстрым продвижением немцев к Эль-Агейле. Они привыкли продвигаться вперед всякий раз, когда не встречают сопротивления. Я полагаю, что вы ждете, пока черепаха достаточно далеко высунет свою голову, чтобы затем отрубить ее. Крайне важно дать им поскорее почувствовать, чего мы ст[ac]оим по качеству" W. Churchill . The Second World War. Vol. III, p. 178

Однако качество было явно недостаточным и в технике, и в тактике. Хотя обескровленная 2-я бронетанковая дивизия, занимающая передовой район, имела три танковые части, по сравнению с двумя у Роммеля и обладала количественно благоприятным соотношением по пушечным танкам, значительную их часть составляли захваченные итальянские танки М-135, которые использовались вместо крейсерских и находились в чрезвычайно потрепанном состоянии. Шансы на успех таких случайно собранных бронетанковых войск еще больше падали из-за указания Уэйвелла, что "в случае нападения противника" они должны отходить, "ведя сдерживающие действия". При первом же нажиме Роммеля 31 марта они оставили позиции в дефиле восточнее Эль-Агейлы и открыли ему путь для выхода на просторы пустыни, где он мог воспользоваться широким выбором различных дорог для выполнения своих задач. Это вызвало замешательство у англичан, поскольку они были не в состоянии осуществлять такое напряженное маневрирование. В последующие дни Роммель не давал им передышки, и большая часть английских танков вышла из строя не в боях, а из-за поломок или вследствие полного израсходования горючего.

Не прошло и недели, как англичане отступили более чем на 200 миль от позиции, которую занимали на западной границе Киренаики. Меньше чем через две недели они отошли на 400 миль к восточной границе Киренаики и западной границе Египта (за исключением сил, оставшихся в осажденном Тобруке). Решение удерживать Тобрук и сохранить эту позицию "как занозу в боку противника" оказало значительное влияние на ход кампании в Африке в последующие двенадцать месяцев.

Быстрый развал обороны, естественно, способствовал тому, что офицеры и солдаты английских войск переставали верить в свои силы и в то же время преувеличивали возможности противника. Вдали от района боев было, конечно, легче составить представление об ограниченных силах противника и его стратегических трудностях. Черчилль, взвесив все данные, 7 апреля телеграфировал из Лондона Уайвеллу:

"Вы должны удержать Тобрук с его оборонительными сооружениями, возведенными итальянцами, до тех пор, пока (или если) противник не подтянет значительные силы артиллерии. Трудно поверить, чтобы он сумел это сделать в ближайшие несколько недель. Выставив заслон против Тобрука и продвинувшись к Египту, он подвергся бы большому риску, поскольку мы можем подвезти подкрепления морским путем и создать угрозу его коммуникациям. Поэтому Тобрук, видимо, является таким пунктом, который нужно удерживать до конца, не помышляя об отступлении. Буду рад узнать о ваших намерениях" W. Churchill . The Second World War. Vol. III, p. 178

Уэйвелл и сам решил удерживать Тобрук, сколько будет возможно, но, прилетев туда из Каира 8 апреля, сообщил, что обстановка значительно осложнилась, и высказал сомнения в отношении перспектив обороны этой позиции. Черчилль на совещании с начальниками штабов составил еще более категоричное послание Уэйвеллу, в котором заявлял, что "немыслимо, чтобы крепость Тобрук была оставлена". Послание Черчилля еще не было отправлено, как от Уэйвелла пришло сообщение о том, что он принял решение удерживать Тобрук, а также сформировать подвижный отряд на границе, чтобы отвлечь противника, ослабив его давление на Тобрук, и в то же время попытаться "воссоздать старый план обороны в районе Морса-Матруха". Благодаря упорной обороне Тобрука дальнейшего отступления не произошло. Осада была снята лишь через восемь месяцев.

Основную часть гарнизона Тобрука составляла австралийская 9-я дивизия под командованием генерала Морехода, которая благополучно отошла из района Бенгази. В дополнение к ней морем прибыли 18-я пехотная бригада (из состава австралийской 7-й дивизии) и подразделения 1-го и 7-го танковых полков, насчитывавшие около полусотни танков.

Роммель начал наступление 11 апреля, нанеся несколько прощупывающих ударов. 14 апреля главные силы атаковали противника на среднем участке южного фаса внешнего обвода обороны, в 9 милях от порта. Неплотная оборона была прорвана, и передовой танковый батальон продвинулся на 2 мили в северном направлении. Затем он был остановлен огнем артиллерии обороняющихся и оттеснен назад, потеряв 16 танков из 38, принимавших участие в этой атаке. Небольшое число танков свидетельствовало о слабости сил Роммеля. 16 апреля, итальянцы предприняли атаку, которая была быстро отбита. В результате контратаки австралийского батальона около 100 итальянцев сдались в плен.

Итальянское верховное командование в Риме, обеспокоенное глубоким продвижением Роммеля, обратилось к немецкому верховному командованию с просьбой воздержаться от авантюристических действий и от намерения вторгнуться в Египет. Гальдер был в не меньшей степени заинтересован в сдерживании любых действий в Африке, которые могли бы потребовать подкреплений за счет немецких войск, занятых на главном театре военных действий и готовившихся в то время к нападению на Россию. К тому же он испытывал инстинктивное отвращение к склонности Гитлера поддерживать таких динамичных командиров, как Роммель, которые но хотели действовать по шаблонам, разработанным в генеральном штабе. Заместитель Гальдера генерал Паулюс вылетел в Африку, чтобы "помешать этому солдату окончательно сойти с ума", как язвительно записал Гальдер в своем дневнике. Изучив обстановку, Паулюс сделал некоторые замечания Роммелю и санкционировал новый штурм Тобрука.

Штурм был предпринят 30 апреля, когда из Европы для подкрепления 5-й легкой дивизии прибыли передовые подразделения 15-й танковой дивизии, но не ее танковый полк. На этот раз удар был нацелен на юго-западный угол оборонительной позиции и предпринят под покровом ночи. К рассвету 1 мая немецкая пехота прорвала оборону на участке шириной около полумили. В прорыв были введены танки, которые устремились к Тобруку, находившемуся в 10 милях. Однако, пройдя примерно с милю, они неожиданно наткнулись на минное поле. Из 40 танков 17 были выведены из строя, пять взлетели на воздух, остальные, после того как под огнем были починены траки, благополучно отошли. Вторая волна танков и пехоты повернула в юго-восточном направлении вдоль тыльной стороны внешнего обвода обороны, чтобы нанести противнику удар во фланг. Англичанам удалось остановить противника артиллерийским огнем с позиций за минным полем и контратакой 20 танков. Успеху этой контратаки способствовало упорное сопротивление нескольких австралийских постов. Что касается итальянских войск, то они медлили в ходе атаки, но зато довольно быстро отошли, когда англичане перешли в контратаку.

На следующий день у немцев осталось всего лишь 35 боеспособных танков из первоначально имевшихся 70, и штурм был отложен. В ночь на 3 мая Мореход предпринял контратаку силами резервной пехотной бригады, но она тоже не удалась. Планы обеих сторон были расстроены. Юго-западный угол внешнего обвода обороны остался в руках Роммеля, но было очевидно, что у него не хватит сил взять Тобрук, и Паулюс, перед тем как покинуть Африку, запретил любые попытки возобновления штурма. Так началась осада, продолжавшаяся до конца года. Две попытки Уэйвелла оттеснить Роммеля и деблокировать осажденный гарнизон окончились неудачей.

Первая из этих попыток предпринятая в середине мая, была пробной, и это нашло отражение в ее кодовом наименовании — операция "Бревити". Большие надежды возлагались на вторую попытку в середине июня -операцию под кодовым названием "Бэттлэкс". Результаты этих попыток не могли компенсировать весьма рискованные меры, предпринятые по инициативе Черчилля для обеспечения успеха этих операций: в Египет были посланы большие подкрепления танков в то время, когда войска, оборонявшие Англию, были плохо вооружены, а Гитлер еще не начал военных действий против России. К тому же перевозка этих подкреплений осуществлялась по Средиземному морю под угрозой нападения военно-воздушных сил противника.

Готовность Черчилля пойти на такой двойной риск ради успеха в Африке и сохранения английских позиций в Египте поразительно контрастировала со взглядами Гитлера и Гальдера, которые пытались сократить численность немецких войск на Средиземноморском театре военных действий В этом нет ничего "поразительного". Группировка Роммеля, усиленная двумя-тремя танковыми дивизиями, могла в 1941 году достигнуть намеченной цели, однако все гитлеровские резервы поглощал советско-германский фронт. Стремление немецко-фашистского руководства сократить численность своих войск на Средиземноморском ТВД объясняется именно "советским фактором". — Прим. редВ октябре в Киренаику для изучения обстановки был прислан генерал фон Тома. Он пришел к выводу, что для успеха вторжения в Египет необходимо и достаточно иметь там четыре немецкие танковые дивизии. Однако Муссолини не желал принимать помощь от немцев в таких масштабах, а Гитлер не хотел предоставлять столько войск. Небольшой корпус Роммеля, из двух дивизий, был направлен туда лишь после поражения итальянцев и имел задачу удержать Триполи. Даже когда Роммель показал, как далеко он может продвинуться, имея столь небольшие танковые силы, Гитлер и Гальдер по-прежнему не желали предоставить даже небольшие подкрепления, которые, по всей вероятности, могли бы сыграть решающую роль. Этим отказом немецкое командование лишило себя шансов завоевать Египет и изгнать англичан из района Средиземного моря, пока они имели там слабые силы. Ведь в конечном итоге немцам пришлось послать в Африку гораздо больше войск и понести значительно большие потери.

В то же время в Англии, несмотря на ее скудные ресурсы, был собран в апреле конвой судов для переброски крупных сил бронетанковых войск в Египет. Конвой был почти готов к отплытию, когда 20 апреля от Уэйвелла пришла телеграмма, где он, подчеркивая серьезность создавшейся обстановки, просил срочно прислать дополнительное, количество танков.

Черчилль сразу же внес предложение В памятной записке для начальников штабов Черчилль в резкой форме писал в тот же день: "Судьба войны на Среднем Востоке, возможность потери Суэцкого канала, смятение или дезорганизация огромных сил, которые мы создали, в Египте, исчезновение всех перспектив американской помощи через Красное море — все может зависеть от нескольких сотен танков. Их нужно, если это только возможно, доставить туда любой ценой" (W. Churchill . The Second World War. Vol. III, p. 218) -Прим. авти получил согласие начальников штабов на то, чтобы пять быстроходных судов, перевозивших танки, повернули у Гибралтара на восток и направились кратчайшим путем через Средиземное море. Это позволило бы сэкономить почти шесть недель на перевозку танков. Черчилль настоятельно требовал увеличить число танков, направляемых в Египет, и предлагал также послать туда 100 новейших крейсерских танков. Начальник имперского генерального штаба генерал Дилл возражал против такого сокращения числа танков в метрополии, поскольку они были необходимы для обороны в случае вторжения противника.

Операция "Тайгер" была первой попыткой провести конвой через Средиземное море после появления в этом районе в январе немецкой авиации. Благодаря туманной погоде конвой избежал потерь от воздушных налетов. Одно судно с 57 танками затонуло, наткнувшись на мину в сицилийских проливах, четыре остальных судна благополучно достигли Александрии 12 мая, доставив 238 танков (135 танков "матильда", 82 крейсерских и 21 легкий танк), что в четыре раза превышало количество танков, которые сумел собрать Уэйвелл для обороны Египта.

Однако еще до прибытия этого крупного подкрепления, воспользовавшись тем, что Роммель был отброшен под Тобруком и, как сообщали, испытывал острую нехватку средств материального обеспечения, Уайвелл решил нанести удар в районе египетской, границы наспех собранными силами под командованием бригадного генерала Готта. Это была операция "Бревити". Первоначально Уэйвелл намеревался захватить приграничные позиции — на побережье, которые, как ему было известно, защищались небольшими силами, и разгромить занимавшие их войска до того, как противник сумеет их усилить. Уэйвелл надеялся сделать даже больше и в телеграмме Черчиллю от 13 мая сообщал: "В случае успеха я рассмотрю вопрос о немедленном переходе к совместным действиям сил Готта и тобрукского гарнизона с целью отбросить противника на запад от Тобрука".

Для создания ударного кулака были выделены 2-й танковый полк, насчитывавший 21 только что отремонтированный крейсерский танк устаревшего образца, и 4-й танковый полк с 26 танками "матильда", которые имели толстую броню и относительно малую скорость. Официально они считались пехотными танками. 2-й танковый полк при поддержке моторизованной пехоты и артиллерии должен был обойти укрепленные позиции противника с фланга, продвинуться в направлении Сиди-Азиза и блокировать дорогу, по которой противник мог получить подкрепление или отойти. 4-й танковый полк при поддержке 22-й моторизованной бригады должен был начать штурм укреплений противника.

Рано утром 15 мая после марш-похода протяженностью 30 миль англичане внезапной атакой захватили позицию на вершине перевала Халфайя, оборонявшуюся итальянцами, и взяли в плен несколько сотен человек. Семь английских танков "матильда" вывела из строя артиллерия противника. Англичане быстро захватили еще две позиции, Бир-Ваид и Мусаид, но, прежде чем они достигли Ридотта Капуццо, фактор внезапности был исчерпан. Немецкая боевая группа, включившись в боевые действия, нанесла англичанам фланговый удар, и наступление было дезорганизовано. Форт хотя и удалось захватить позже его пришлось оставить. К тому времени из-за угрозы контратаки был отменен фланговый маневр в наступлении на Сиди-Азиз. Тем не менее на офицера, командовавшего войсками противника в районе границы, кажущаяся мощь наступления произвела настолько сильное впечатление, что он решил начать отвод своих войск.

Таким образом, к наступлению темноты обе стороны начали отход. Однако приказ об отступлении немецко-итальянских войск Роммель быстро отменил и оперативно подтянул к полю танковый батальон из района Тобрука. Готт решил отойти к Халфайе. Его войска уже находились на марше, когда он получил приказ от вышестоящего начальника прекратить отвод войск. Утром немцы увидели, что поле боя пусто. Это их несказанно обрадовало, так как у танкового батальона, посланного им в поддержку, кончилось горючее и он смог бы начать действия-только в конце дня.

Отступившие из района Халфайи английские войска оставили там лишь небольшой заслон. Немцы быстро воспользовались тем, что позиция этого гарнизона оказалась открытой, и 27 мая внезапным ударом с нескольких сторон по сходящимся направлениям вновь захватили перевал. Это был большой успех. Захват перевала создавал серьезные препятствия для следующего, более мощного наступления англичан — операции "Бэттлэкс". Кроме того, во время возникшей паузы в боевых действиях войска Роммеля подготовили "ловушки" для английских танков у Халфайи и других передовых позиций, закопав в землю батареи 88-мм пушек, которые весьма эффективно были превращены из зенитных в противотанковые.

Эта чрезвычайная мера имела огромное значение для исхода предстоящего боя. К тому времени почти две трети немецких противотанковых пушек все еще составляли старые 37-мм пушки. Разработанные за пять лет до начала войны, они значительно уступали английским 40-мм танковым и противотанковым, были малоэффективны в борьбе против английских крейсерских танков и беспомощны против танков "матильда". Даже новые 50-мм противотанковые пушка, которых у Роммеля теперь насчитывалось около 50 штук, могли пробить толстую броню танка "матильда" лишь с очень близкого расстояния. И только снаряд 88-мм пушки на колесном ходу мог пробить 77-мм броню танка "матильда" с расстояния в 2 тыс. ярдов. В войсках Роммеля было всего 12 таких пушек, но одна четырехорудийная батарея размещалась на Халфайе, а другая — у гряды Хафид (оба эти пункта англичане намеревались захватить в начале своего наступления).

Это направление удара было выгодно для Роммеля, так как англичане к началу наступления превосходили его войска во многих отношениях, в особенности по количеству танков, которые являлись основным средством ведения боевых действий в пустыне. Из Германии Роммель не получил новых подкреплений, и, когда начались бои, у него было всего около 100 пушечных танков, причем больше половины из них находились в войсках, блокировавших Тобрук. В то же время прибытие конвоя "Тайгер" позволило англичанам развернуть в бою около 200 пушечных танков, что давало им на начальном этапе боя преимущество в танках в соотношении 4 : 1. Многое зависело от того, как сумеют они использовать это преимущество, чтобы уничтожить силы противника в пограничной зоне раньше, чем Роммелю удастся подтянуть остальные свои танки (5-й танковый полк) из отдаленного района Тобрука.