Вместо наступления в восточном направлении от Амфиссы по холмистой местности, которая была благоприятна для действия противника, он повел свою армию обратно через Цитиниум и Элатею, затем повернул на юг через незащищенный теперь перевал Парапетами и обрушился на армию противника в Херонесе. Этот маневр в большой мере обеспечил ему победу в последовавшем бою. Эффект его был дополнен искусной тактикой. Филипп хитростью выманил афинские войска с занимаемых ими позиций, делая вид, что отступает, а когда они вышли на равнину, нанес контрудар и прорвал их фронт. В результате боя при Херонес Македония установила свое господство над Грецией.
      Смерть помешала Филиппу расширить свои завоевания в Азии, и эта задача выпала на долю его сына. Александр получил в наследство не только план и образцовую армию, созданную Филиппом{4}, но и концепции большой стратегии. Другим наследством,- имевшим важное значение, были плацдармы в Дарданеллах, захваченные Филиппом в 336 г. до н.э.
      Если проанализировать маршруты походов Александра (см. рис. 2), то мы увидим, что они представляют собой зигзагообразную линию с резкими поворотами. Изучение истории этих походов приводит к заключению, что причины такой изломанности маршрутов были скорее политические, чем стратегические, но политические в смысле большой стратегии.
      Ранние военные действия Александра были прямыми, лишенными гибкости. Это объяснялось, по-видимому, тем, что, во-первыx, в юном Александре, воспитанном в духе вознесения почестей и воспевания величественных побед, было больше черт гомеровского героя, чем в других великих полководцах прошлого{5}, и, во-вторых, вероятно, тем, что он был настолько уверен в превосходстве своей армии и в собственных качествах полководца, что считал излишним предварительно нарушать стратегическое равновесие своих противников. Он оставил потомству свой опыт, приобретенный в области большой стратегии и тактики.
      Двинувшись весной 334 г. до н. э. с восточного побережья Дарданелл, он сначала направился на юг и разгромил войска прикрытия персов на р. Граник. В этом бою персы были приведены в замешательство силой и стремительностью вооруженной пиками кавалерии Александра, однако у них хватило сообразительности решить, что если они смогут сосредоточить свои силы и убить беспримерно храброго Александра, то его вторжение будет парализовано в самом начале. Им чуть было не удалось достичь этой цели.
      Затем Александр двинулся на юг, к городу Сарды, являвшемуся политическим и экономическим ключом к Лидии, а оттуда - на запад, к Эфесу, восстановив в этих греческих городах прежнюю демократическую форму правления и права, с тем чтобы наиболее экономичным образом обеспечить безопасность своего тыла.
      Теперь он возвратился к побережью Эгейского моря и двинулся сначала в южном, а затем в восточном направлении через Карию, Ликию и Памфилию. Этим маневром Александр преследовал цель подорвать персидское господство на Эгейском море, лишив персидский флот свободы маневра путем захвата его баз. Захватив морские порты, Александр лишил флот противника основного источника получения живой силы.
      К востоку от Памфилии на побережье Малой Азии фактически не было портов. Поэтому отсюда Александр снова повернул на север, к Фригии, и на восток, к Анкире (современная Анкара), закрепив свою власть и обезопасив тыл в центральных районах Малой Азии. Затем в 333 г. до н.э. он повернул на юг и вышел через Киликийские ворота непосредственно к Сирии, где Дарий III сосредоточивал силы для оказания сопротивления. Здесь из-за неудовлетворительной работы разведки и вследствие ошибочного предположения, что персы будут ожидать его на равнине, Александр в стратегическом отношении оказался в невыгодном положении благодаря более искусному маневру противника. В то время как Александр двигался прямо, Дарий, поднявшись к верховьям Евфрата, вышел через Аманицийские ворота в тыл Александру. Александр, который всегда придавал большое значение базам, оказался отрезанным от них. Однако, отойдя назад, он вышел из затруднительного положения в сражении при Иссе благодаря более совершенной тактике и более совершенному оружию. Ни один великий полководец не использовал с таким успехом внезапность непрямых действий, как Александр в этом бою.
      После этого он снова пошел окольным путем, продвигаясь вдоль морского побережья Сирии, вместо того чтобы наступать на сердце персидской державы Вавилон. Требования большой стратегии явно диктовали ему необходимость следовать этому курсу. Хотя Александр лишил персов господства на море, он еще не уничтожил Персидской империи. Поскольку эта империя продолжала существовать, она могла создавать угрозу его тылу, а также Греции и особенно Афинам. Его наступление в Финикии привело к полному поражению персидского флота; остались главным образом финикийские корабли, большая часть которых перешла на его сторону, а остальные суда, находившиеся в Тире, были захвачены после его падения. И даже после этого Александр продолжал двигаться в южном направлении - на Египет. Эти действия труднообъяснимы с точки зрения морской стратегии. Можно лишь предполагать, что они были предприняты из предосторожности. Однако этот шаг Александра следует считать обоснованным, если иметь в виду его политическую цель захватить Персидскую империю и вместе с тем укрепить свою собственную. Именно для решения этой задачи он предполагал использовать Египет, имевший огромное экономическое значение.
      Наконец, в 331 г. до н.э. Александр снова двинулся па север, в направлении Алеппо, затем повернул на восток, переправился через Евфрат и вышел к верховьям Тигра. Здесь, около Ниневии (современный Мосул), Дарий сосредоточил большую новую армию. Александр рвался в бой, но все же не пошел прямо на врага. Переправившись через Тигр в верхнем течении, он двинулся по восточному берегу, вынудив Дария сменить позицию. И снова в сражении при Гавгамелах (обычно называемым сражением при Арбелах, ближайшем, хотя и находившемся на расстоянии 100 км городе) Александр и его армия показали абсолютное превосходство над армией противника, которая оказалась наименее серьезным из всех препятствий на пути Александра к достижению цели большой стратегии. После этого сражения последовал захват Вавилона.
      Последующие действия Александра, пока он не вышел к границам Индии, в военном отношении являлись "очищением Персидской империи от остатков противника", в политическом же отношении - укреплением его собственной империи. В своем обходном движении Александр прошел Юкское ущелье и Персидские ворота, встретившись с индийским царем Пором на р. Гидасп, показал образцы в применении непрямых действий, свидетельствовавшие о зрелости его стратегического искусства. Например, укрыв воинов в кукурузе и широко развернув армию вдоль западного берега, Александр ввел противника в заблуждение относительно своих намерений. Демонстративные шумные передвижения кавалерии Александра сначала вводили Пора в заблуждение, а затем ввиду их многократного повторения притупили его бдительность. Таким образом, приковав Пора к определенной позиции, Александр оставил основные силы перед фронтом Пора, а сам лично с отборными войсками, пройдя 30 км вверх по реке, переправился через нее. Путем такого неожиданного обхода Александр поколебал дух самого Пора и боеспособность его армии. В последовавшем сражении Александр незначительной частью сил своей армии сумел разгромить почти всю армию противника. Если бы этого предварительного ослабления противника не произошло, то не было бы ни теоретического, ни практического оправдания тому, что Александр подвергал изолированную группу своих войск опасности разгрома.
      В длительных войнах преемников Александра, после его смерти приведших к распаду империи, имеются многочисленные примеры использования непрямых действий и их решающего значения. Военачальники Александра были способнее, чем маршалы Наполеона, и боевой опыт привел их к более глубокому пониманию значения экономии сил. Хотя многие проведенные ими сражения заслуживают внимания, однако данная книга содержит анализ только основных войн древней истории, а из войн диадохов лишь последняя война, в 301 г. до н.э., определенно может быть отнесена к их числу. Этот вывод вряд ли можно оспаривать, так как в книге " Древняя история" Кембриджского университета говорится: "В результате этой войны борьба между центральной властью и представителями династий закончилась и распад греко-македонского мира стал неизбежным".
      К 302 г. до н.э. Антигон, претендовавший на место Александра, наконец подошел вплотную к достижению своей цели, Опираясь на свою фригийскую сатрапию, он постепенно завоевал всю Малую Азию, от Эгейского моря до Евфрата. Выступавший против него Селевк с трудом удерживал Вавилон; у Птолемея остался только Египет, Лисимах укрылся во Фракии, а Кассандр, наиболее грозный из соперничающих полководцев и являвшийся главной помехой на пути осуществления мечты Антигона, был изгнан из Греции сыном Антигона Деметрием, который по многим своим качествам напоминал Александра. На предложение о безоговорочной капитуляции Кассандр ответил гениальным стратегическим ударом. План действий был разработан на совещании Кассандра с Лисимахом, которые хотели привлечь и Птолемея. Последний в свою очередь установил контакт с Селевком через посыльных, пересекших Аравийскую пустыню на верблюдах.
      Чтобы не допустить вторжения Деметрия в Фессалию, Кассандр оставил в своем распоряжении всего 31 тыс. солдат из имевшихся у него 57 тыс., передав остальных Лисимаху. Последний переправился через Дарданеллы и устремился на восток, в то время как Селевк двинулся на запад, в сторону Малой Азии, причем в его армии было 500 боевых слонов, полученных из Индии. Птолемей двинулся на север, в Сирию, но, получив ложное донесение о смерти Лисимаха, возвратился в Египет. Однако наступление противника сразу с двух сторон к центру империи вынудило Антигона срочно отозвать Деметрия из Фессалии, где Кассандру удалось остановить Деметрия, пока угроза стратегическому тылу Кассандра в Малой Азии не заставила его отойти, точно так же как позднее такой же маневр Сципиона вынудил Ганнибала возвратиться в Африку.
      В сражении при Ипсе во Фригии стратегия Кассандра завершилась решительной тактической победой его союзника - Лисимаха, причем Антигон был убит, а Деметрий спасся бегством. Следует отметить, что в этом сражении боевые слоны оказались решающим оружием, а тактика победителей была основана на непрямых действиях. После того как кавалерия отступила, усиленно преследуемая Деметрием, слоны отрезали Деметрию путь для отхода назад. Затем, вместо того чтобы атаковать пехоту Антигона, Лисимах деморализовал ее угрозой атаки и обстрелом из луков, и она начала рассеиваться. Лишь после этого Селевк перешел в атаку, нанося удар как раз туда, где находился сам Атигон.
      В начале войны обстановка складывалась в пользу Антигона. Однако редко фортуна когда-либо так резко менялась. Боеспособность армии Антигона была подорвана Кассандром путем применения непрямых действий. Такие действия Кассандра поколебали уверенность Антигона, подорвали моральное состояние его войск и гражданского населения и тем самым ослабили силу их сопротивления.
      Глава III.
      Римские войны - Ганнибал, Сципион и Юлий Цезарь
      Следующим конфликтом, оказавшим решающее влияние на европейскую историю, была борьба между Римом и Карфагеном. Основным периодом в этом конфликте были войны Ганнибала, или так называемая вторая Пуническая война. Эта война распадается на несколько этапов, или кампаний, причем каждый этап имел решающее влияние на ход войны в целом.
      Первый этап начался походом Ганнибала в 218 г. до н.э. из Испании через Альпы в Италию. Завершающим моментом этого этапа, по-видимому, является сокрушительная победа у Тразименского озера весной следующего года, в результате которой Рим, если бы Ганнибал принял решение ударить по нему, мог бы рассчитывать только на мощь крепостных стен и силу сопротивления гарнизона.
      Первоначальный выбор Ганнибалом длинного и трудного сухопутного пути вместо короткого морского обычно объяснялся кажущимся "господством Рима на море". Однако нелогично распространять этот термин в современном понимании на эпоху, когда корабли были примитивны, а их способность перехватывать противника в море незначительна. Вообще же римское превосходство на море в те времена ставилось под сомнение в одном из сочинений Полибия, который, рассматривая непосредственно Тразименское сражение, указывает на беспокойство римского сената о том, как [45-46] бы карфагеняне не захватили "господство на море". Даже в заключительный период войны, после того как римляне одержали ряд побед на море и лишили карфагенский флот всех его баз в Испании и закрепились в Африке, они оказались бессильными предотвратить высадку экспедиционной армии Магона в Генуэзской Ривьере или же помешать возвращению Ганнибала в Африку. Кажется более вероятным, что непрямое наступление Ганнибала по суше было предпринято с целью поднять кельтов Северной Италии против Рима.
      Далее мы должны отметить, что и сам этот сухопутный марш не был прямым, благодаря чему были достигнуты значительные результаты. Римляне направили консула Публия Сципиона (отец Сципиона Африканского) в Марсель с задачей преградить путь Ганнибалу на р. Рона (см. рис. 6). Однако Ганнибал не только внезапно переправился через эту труднопреодолимую реку в верхнем ее течении, но и прошел еще дальше на север, выбрав более далекий и трудный путь через Изерскую долину, вместо того чтобы двигаться по более прямым, но зато легко блокируемым противником дорогам, проходящим вблизи Ривьеры. Полибий пишет, что, когда тремя днями позже Сципион Старший прибыл в район переправы, он "удивился, что противника нет, так как был убежден, что Ганнибал никогда не рискнет пойти этой (северной) дорогой в Италию". Быстро приняв решение и оставив часть армии на месте, он поспешно переправился морем обратно в Италию, как раз вовремя, чтобы встретить Ганнибала на равнинах Ломбардии. Однако Ганнибал воспользовался здесь преимуществом местности, удобной для действий его более сильной кавалерии. В результате он добился победы в сражениях на реках Тицина и Требия. Эти победы обеспечили Ганнибалу приток рекрутов и поступление провианта в "большом изобилии".
      Став хозяином северной части Италии, Ганнибал остался здесь на зиму. Весной следующего года, предвидя дальнейшее наступление Ганнибала, новые консулы Рима повели свои армии в направлениях: один - к Римини, расположенному на побережье Адриатического моря, другой - к Аррецию, в Этрурии. Эти пункты контролировали восточную и западную дороги, по которым Ганнибал мог продвигаться к Риму. Ганнибал принял решение идти по этрурийскому маршруту, но, вместо того чтобы двигаться по одной из обычных дорог, сначала провел тщательную разведку, в результате которой "выяснил, что все дороги, ведущие в Этрурию, длинны и хорошо известны противнику, кроме одной, кратчайшей, которая проходила через болота и позволяла внезапно напасть на Фламиния. Такие действия были в духе Ганнибала, и он выбрал этот путь. Однако, когда в войсках распространилась весть о том, что командующий собирается вести их через болота, солдаты забеспокоились..." (Полибий){6}.
      Обычный полководец всегда предпочитает известное неизвестному. Ганнибал был не обычным полководцем и поэтому, подобно другим великим полководцам, предпочитал действовать в самых опасных условиях, но только не вести бой с противником на им самим выбранной позиции.
      В течение четырех дней и трех ночей армия Ганнибала "шла по дороге, покрытой водой", сильно страдая от усталости и бессонницы, теряя большое количество людей и еще больше лошадей. Но, выйдя из болот, Ганнибал обнаружил, что армия римлян все еще пассивно стоит лагерем под Аррецием. Ганнибал не пытался прямо нанести удар. Вместо этого, пишет Полибий, "он рассчитывал, что если обойдет лагерь и выйдет римлянам в тыл, то Фламиний, частично из боязни недовольства населения, частично из простого раздражения, не сможет пассивно наблюдать за тем, как Ганнибал будет опустошать страну, немедленно бросится вслед за ним и обеспечит ему благоприятные условия для атаки".
      Этот маневр в тыл противника был рассчитан на психологическое воздействие, основанное на тщательном изучении характера Фламиния. За этим последовало практическое осуществление плана. Двигаясь по дороге на Рим, Ганнибал организовал величайшую в истории засаду, увенчавшуюся успехом. В туманное утро следующего дня армия римлян, стремительно преследуя Ганнибала вдоль окаймленного высотами берега Тразименского озера, неожиданно подверглась нападению с фронта и с тыла и была уничтожена. Те, кто изучает историю и помнит эту победу, обычно не замечают психологического момента, сделавшего ее возможной. Однако Полибий в своих комментариях но поводу этого сражения пришел к следующему выводу: "Как корабль без рулевого со всем своим экипажем становится добычей противника, так и с армией на войне: если вы перехитрите ее командующего, то зачастую вся армия может оказаться в ваших руках".
      Вопрос о том, почему после победы у Тразименского озера Ганнибал не пошел на Рим, является тайной истории, и всевозможные объяснения являются лишь предположениями. Наиболее очевидным, но не исчерпывающим объяснением служит отсутствие тяжелой осадной техники. Несомненно лишь то, что Ганнибал пытался все последующие годы подорвать влияние Рима на его итальянских союзников и сплотить их в антиримскую коалицию. Победы являлись лишь моральным стимулом для достижения этой цели. Тактическое преимущество всегда оказывалось обеспеченным, если Ганнибалу удавалось вести бой в условиях, благоприятных для его превосходной кавалерии.
      Второй этап войны римляне начали непрямыми действиями, которые по своей форме больше отвечали характеру греков, чем римлян. Эта форма действий и подражание ей, зачастую плохое, вошли в историю под общим названием "стратегия Фабия". Стратегия Фабия не только заключалась в уклонении от боя с целью выиграть время, но и ставила своей задачей подорвать моральное состояние противника и еще больше - моральное состояние его потенциальных союзников. Следовательно, стратегия Фабия - это главным образом вопросы военной политики или большой стратегии. Фабий слишком хорошо понимал военное превосходство Ганнибала, чтобы отважиться на завоевание победы в бою. Стремясь уклониться от боя, он поставил себе целью мелкими стычками измотать нервы захватчика и одновременно не допустить пополнения армии Ганнибала рекрутами из итальянских городов и ее базы Карфагена. Основное условие для успеха этой стратегии, с помощью которой осуществлялась большая стратегия, заключалось в том, что .римская армия должна была постоянно держаться на высотах, с тем чтобы свести к нулю решающее превосходство Ганнибала в коннице. Таким образом, этот этап превратился в дуэль между формами непрямых действий Ганнибала и Фабия.
      Постоянно нависая над противником, перехватывая отставших солдат и отряды фуражиров, лишая армию противника возможности пользоваться какой-либо постоянной базой снабжения, Фабий оставался неуловимой тенью на горизонте, заставляя тускнеть блеск триумфального шествия Ганнибала. Таким образом, Фабий, предохранив себя от поражения, свел на нет влияние предыдущих побед Ганнибала на итальянских союзников Рима и удержал их от перехода на сторону противника. Кроме того, эта война партизанского типа подняла моральный дух римских войск и в то же время ослабила моральный дух карфагенян, которые, оказавшись так далеко от родины, еще более остро осознавали необходимость быстрого окончания войны.
      Однако война на истощение является обоюдоострым оружием, даже если им искусно пользоваться, так как она тяжело отражается и на тех, кто к ней прибегает. Такая война особенно изнурительна для народных масс, нетерпеливо ожидающих быстрого ее окончания и всегда склонных предполагать, что только боем можно добиться победы над противником. Чем больше римляне приходили в себя от потрясения в результате победы Ганнибала, тем сильнее они стали сомневаться в мудрости действий Фабия, который дал им возможность опомниться. Их затаенные сомнения разжигались честолюбивыми горячими головами в армии, которые критиковали Фабия за его "трусость и безынициативность". Это привело к беспрецедентному решению назначить в качестве второго диктатора Минуция, являвшегося, с одной стороны, первым помощником Фабия, а с другой - его главным критиком. Вскоре Ганнибал использовал возможность завлечь Минуция в ловушку, из которой тот с трудом выбрался благодаря вмешательству Фабия.
      После этого критика действий Фабия на некоторое время затихла. Однако, когда шестимесячный срок пребывания Фабия в должности истек, ни он, ни его политика не оказались достаточно популярными, чтобы обеспечить продление его полномочий. На консульских выборах одним из двух консулов был избран взбалмошный и невежественный Теренций Варрон, который способствовал назначению Минуция. Кроме того, сенат принял резолюцию с требованием, чтобы консулы дали Ганнибалу бой. Такое решение оправдывалось разорением, которому подверглась Италия, причем сенат подкрепил его практическими мероприятиями по сформированию для кампании 216 г. до н.э. самой большой армии в составе восьми легионов, какой никогда еще Рим не имел. Однако римлянам пришлось дорого заплатить за избрание полководца, наступательный дух которого не был уравновешен здравым смыслом.
      Второй консул, Эмилий Павел, хотел выждать и маневром добиться более благоприятных условий, однако такая осторожность не удовлетворяла Варрона. Замысел Варрона и его публичное обещание сводились к нападению на противника там, где он будет обнаружен. В результате Варрон использовал первую благоприятную возможность, чтобы дать Ганнибалу бой на равнине вблизи Канн. Павел доказывал, что нужно попытаться завлечь Ганнибала на местность, более удобную для действий пехоты, но Варрон не посчитался с этим и использовал свой день командования войсками, для того чтобы войти в тесное соприкосновение с противником. На следующий день Павел задержал войска в укрепленном лагере, рассчитывая на то, что недостаток запасов скоро заставит Ганнибала отступить. Варрон же, указывает Полибий, "больше чем когда-либо загорелся стремлением дать бой". И это чувство разделялось большинством воинов, которых раздражала дальнейшая отсрочка. "Ибо для людей нет ничего более невыносимого, чем неопределенность; когда решение принято, людям ничего иного не остается, как терпеливо переносить все те тяготы, которые, к несчастью, выпадут на их долю".
      На следующее утро Варрон вывел римскую армию из лагеря, чтобы дать бой, причем именно такой бой, какого хотел Ганнибал. По традиции пехота обеих сторон была расположена в центре, а кавалерия - на флангах, но Ганнибал построил свои войска по-новому. Он выдвинул вперед менее стойких галлов и испанцев, которые составили центр боевого порядка пехоты, а африканскую пехоту отвел назад и расположил на флангах. Таким образом, галлы и испанцы явились естественным магнитом для римской пехоты, которая не преминула их атаковать. После атаки римлян галлы и испанцы, в соответствии с замыслом, отошли назад. В результате первоначальный боевой порядок пехоты Ганибала - полумесяц, обращенный к противнику выпуклой стороной, - изменился, стал превращаться в вогнутый. Римские легионеры, окрыленные очевидным успехом, постепенно так тесно сгрудились в образовавшемся проходе, что с трудом могли использовать оружие. Им казалось, что они прорвали фронт карфагенян, тогда как на самом деле они все больше охватывались противником. В благоприятный момент африканские ветераны Ганнибала устремились с обеих сторон навстречу друг другу, сжимая скучившихся римлян с флангов.
      Этот маневр был повторением, но только с более точно рассчитанным замыслом, маневра во время морского сражения у о-ва Саламин. Он по своей форме напоминает японскую борьбу "джиу-джитсу" , основанную на применении неожиданных приемов{7}.
      Тем временем находившаяся па левом фланге тяжелая кавалерия Ганнибала прорвалась через боевой порядок вражеской кавалерии и, обойдя римлян с тыла, рассеяла скованную нумидийской конницей кавалерию противника, находившуюся на правом фланге. Предоставив преследование римской кавалерии нумидийцам, тяжелая кавалерия карфагенян, прорвавшись в тыл, нанесла окончательный удар римской пехоте, которая уже была окружена с трех сторон; большая скученность римлян не позволяла им оказать эффективное сопротивление. С этого момента сражение превратилось в резню. Согласно Полибию, в армии римлян из 76 тыс. человек в сражении пало 70 тыс. Среди них был Павел, в то время как Варрону, по иронии судьбы, удалось спастись от им же вызванной катастрофы.
      Сокрушительный разгром римлян при Каннах вызвал временный распад итальянской конфедерации, по не смог сломить самого Рима, где Фабий сплачивал народ для оказания длительного сопротивления. Риму удалось устоять главным образом благодаря твердой решимости и настойчивости, нашедшим свое выражение в применении стратегии уклонения от боя любой ценой. Этому способствовали также отсутствие у Ганнибала осадной техники и подкреплений, а также неустойчивость его положения в качестве интервента в примитивно организованной стране. (Когда позднее Сципион вторгся в Африку, он заявил, что более развитая экономика Карфагена облегчила ему возможность реализовать свои планы.)
      Второй этап войны окончился в 207 г. до н. э. применением еще одной формы стратегии непрямых действий, когда консул Нерон тайно снял свои войска с позиции перед фронтом Ганнибала и после форсированного марша сосредоточил их против брата Ганнибала, который только что прибыл с армией в Северную Италию. Уничтожив эту армию в сражении на р. Метавр, а вместе с ней и надежду Ганнибала на получение подкреплений, с помощью которых он рассчитывал добиться победы, Нерон вернулся в свой лагерь раньше, чем Ганнибал понял, что лагерь покинут войсками.
      После этого война в Италии зашла в тупик. Наступил третий этап войны. В течение пяти лет Ганнибал упорно оборонялся в Южной Италии, и ряд римских полководцев отступил для того, чтобы залечить раны, полученные в результате слишком прямых ударов по логову льва.
      В 210 г. до н. э. в Испанию был направлен Дублин Сципион Младший. Перед ним была поставлена трудная задача, учитывая значительно превосходящие силы карфагенян, - спасти от поражения армии, которыми командовали его отец и дядя, отомстить за их смерть и удержать, если удастся, небольшой плацдарм Римской империи, сохранившийся в северо-восточной части Испании. Используя высокие темпы продвижения, превосходство в тактике и искусную дипломатию, он перешел от оборонительных действий к наступательным. По существу это явилось косвенным ударом и против Карфагена, и против Ганнибала, ибо Испания была для Ганнибала важной стратегической базой, где он обучал свои войска и откуда получал пополнения. Искусно сочетая внезапность с точным расчетом времени, Сципиоп, перед тем как разгромить карфагенские войска и переманить на свою сторону их союзников, лишил их главной базы в Испании - Картахены (Новый Карфаген).
      По возвращении в Италию в 205 г. до н. э. Сципион был избран консулом и теперь был готов приступить к осуществлению давно задуманного им второго и решительного этапа непрямых действий - наступлению на стратегический тыл Ганнибала - Карфаген. Фабий, уже старый человек с установившимися взглядами, высказался в защиту общепринятых приемов, настаивая на том, чтобы Сципион нанес сначала удар по Ганнибалу в Италии. "Почему ты не хочешь нанести удар прямо по Ганнибалу, а намерен идти этим длинным окольным путем? Почему ты думаешь, что когда ты переправишься в Африку, то Ганнибал обязательно последует за тобой?" - спрашивал Фабий Сципиона.
      Сципион получил от сената разрешение переправиться в Африку, но ему было отказано произвести дополнительный набор войск. В результате весной 204 г. до н.э. он отправился в экспедицию, имея всего лишь 7000 добровольцев и два впавших в немилость легиона, которые были направлены для несения гарнизонной службы в Сицилии в наказание за поражение при Каннах. Высадившись в Африке, Сципион встретил противодействие только со стороны кавалерийского отряда, который Карфаген имел в своем распоряжении. Искусно проведенным отходом он завлек этот отряд в западню и уничтожил его. Этим Сципион не только выиграл время для упрочения своего положения в Африке, но и произвел сильное впечатление, которое побудило римские власти оказать ему более активную поддержку и ослабило влияние Карфагена на его африканских союзников, за исключением наиболее мощного из них - Сифакса.
      Затем Сципион попытался захватить порт Утику, чтобы использовать его в качестве своей базы. Однако это ему не удалось, так как он пытался овладеть им без длительной осады, по примеру ранее захваченной им Картахены. Через шесть недель он был вынужден снять осаду Утики, так как Сифакс выставил против него армию численностью 60 тыс. человек, составляющих только часть вновь формируемых Гасдрубалом Гисгоном карфагенских войск. При подходе объединенных армий противника, значительно превосходивших его силы в количественном отношении, Сципион отошел на небольшой полуостров, где создал укрепленную оборонительную линию по типу укреплений Веллингтона{8} в Торриж-Ведраш (см. рис. 4). Здесь он сумел сначала усыпить бдительность обложивших его войск, а затем отвлечь их внимание ложной подготовкой удара по Утике с моря. После таких отвлекающих действий он ночью нанес внезапный удар по обоим лагерям противника.
      Дезорганизующее и деморализующее действие этого неожиданного удара было усилено еще тем, что Сципион сначала атаковал менее организованный лагерь Сифакса, в котором большое количество шалашей, сделанных из легко воспламеняющегося камыша и циновок, было расположено за пределами укреплений лагеря. Во время паники, вызванной поджогом этих шалашей, римлянам удалось ворваться внутрь лагеря. Войска Гасдрубала, считавшие, что пожар возник случайно, так как с наступлением ночи в римском лагере, находившемся на удалении свыше 10 км, все было спокойно, открыли ворота своего лагеря и бросились на помощь Сифаксу. Воспользовавшись этим, Сципион проник через открытые ворота в лагерь войск Гасдрубала, избежав необходимости штурмовать укрепления. В результате обе армии карфагенян были разгромлены и потеряли половину своего состава.
      Если при анализе этой операции мы формально перешли из области стратегии в область тактики, то фактически мы имеем дело со случаем, когда стратегия не только проложила путь к победе, но и привела к ней. Победа явилась лишь последним актом стратегического маневра, ибо резня без особого сопротивления не может считаться сражением.