Кантра заморгала, фокусируя взгляд на Джеле. У него хватило совести демонстрировать ей спокойное, равнодушное лицо. Джела был мужчиной благовоспитанным, хоть и солдатом.
– Ну, ладно, – сказала она, с удовольствием отметив, что голос ее остался таким же спокойно-равнодушным, как взгляд Джелы. – Вы двое решили цепляться за это безумие. Но остается тот факт, что я слова не давала.
– А вот это совершенно верно, – признал Джела. – Ты своего слова не давала. – Он повернул руки, демонстрируя открытые мозолистые ладони. – Возможно, дама решила, что мы все – члены одной команды. Но если ты твердо решила не рисковать собой – а я соглашусь, что это предприятие не лишено риска, – то больше говорить не о чем. Я попрошу тебя об одолжении: высади меня и дерево в таком месте, откуда мы смогли бы найти пассажирский транспорт на Землетуман. Мне бы не хотелось привлекать к нам внимание прилетом на зафрахтованном корабле.
Она чуть было не ответила ему таким же взрывом хохота, но подавила это желание и устремила на него взгляд, который постаралась сделать максимально серьезным и суровым.
– Я могла бы это сделать, – сказала она. – Как я понимаю, у тебя есть план, который позволит тебе получить эти уравнения – по слухам, надежно запертые в башне Озабэй?
– Есть.
Кантра вздохнула.
– И что это за план?
Он наклонил голову, картинно изображая раздумье, а потом состроил виноватую улыбку – такую фальшивую, на какую он только был способен.
– Это – моя кампания, – сказал он. – И мое слово. Насколько я это понимаю, вам этого знать не обязательно. Пилот.
Это было сказано достаточно уважительно – и в любом случае оставалось чистой правдой. Тут не было ничего, что превратило бы ее досаду в гнев. Так она сказала себе и резко вздохнула.
– Бывал на Землетумане? – осведомилась она, заставляя свой голос звучать спокойно и вежливо.
– Никогда, – ответил он тем же тоном. – Я редко бывал в Центре.
– Вполне понятно. Тогда ты, возможно, не знаком с Башнями?
Джела повел широкими плечами, склоняя голову набок.
– Они попадались мне в отчетах, технических книгах и тому подобном. Каждая Башня представляет одну науку и включает разделы этой науки, содержащие спорные идеи.
Недурно, признала Кантра. До опасного упрощенно, но недурно.
– А вот эти спорные идеи, – сообщила она, – очень часто становятся поводами для кровавых дуэлей ученых – и кое-каких вещей похуже. Стоит создать достаточно бесспорную теорию (ценность которой либо никто не оспаривал, либо критики проиграли спор) – и ученого переводят в Высокую башню, где он неприкосновенен как мастер.
Джела нахмурился и пошевелил пальцами в знаке пилотов «продолжай».
– Так вот, – сказала она, – башня Озабэй – это пространственная математика. Названа в честь некого Озабэя тэй-Бендрила, который принес пилотскому братству точные цифры, сделавшие возможными переходы. До тэй-Бендрила пилотам приходилось выбирать кружные пути, и для облета Ветви нужна была вся жизнь… или две. Тебе это преподавали с другими премудростями пилотирования, как и мне. Но чего тебе наверняка не давали, так это сведений, что Башни закрыты и укреплены – и что чужаков они не любят. Но не это твоя первая проблема.
Она замолчала. На лице Джелы отражался только вежливый интерес, чтоб он был проклят, этот солдат! Ну что ж, этот курс проложила она. Он не просил у нее советов.
– Твоя первая проблема, – продолжали она, – в том, что это – ЗЕМЛЕТУМАН, что глубже в Центр уже не попадешь – окажешься на другой стороне Спирали. Поставь сапог на Землетуман без разрешения или лицензии, и у тебя сотрут память – это если повезет. А не повезет – отдадут какому-нибудь Достопочтенному.
Джела повел плечами и адресовал ей ухмылку – немного более естественную, чем в прошлый раз.
– Ну так я предъявлю разрешение.
– Если оно окажется достаточно убедительным, а у начальника порта будет хорошее настроение, то ты получишь местного гида, который будет ходить рядом с тобой все время, пока ты будешь заниматься своим законным делом, и напоминать тебе, когда ты нарушаешь правила.
Он рассмеялся.
– Пилот, ты ведь знаешь, что тень при мне не останется.
– Потеряй или убей прикрепленного к тебе гида – и ты мертвец! – рявкнула она, сама себе удивляясь. – И уж точно идиот.
Молчание затянулось до счета «три».
– Рано или поздно я стану мертвецом, но мне не хотелось бы считать себя идиотом, – серьезно сказал Джела. – Скажи мне, почему я не могу просто ускользнуть и ходить незаметно?
«Потому что это – Землетуман!» – захотелось ей закричать. Но она сдержалась.
– Пойдем со мной, – предложила она вместо этого и вышла из кабины, не проверяя, следует ли он за ней.
Она прошла по короткому коридору в свою каюту.
Дверь открылась со стуком, который отражал ее настроение – и Кантра сосредоточилась на дыхании, беря себя в руки. Войдя в каюту, она широко открыла дверцу шкафчика.
Секунду она была одна в зеркале из полированного металла – стройная женщина в торговом кожаном костюме, светлыми волосами, ровно подрезанными на уровне упрямого подбородка, резковатыми чертами лица, золотистой кожей и глазами, похожими на прохладный зеленый туман. Ни лицо, ни глаза, ни поза не выдавали ни малейшего волнения – как и удовлетворения, с которым она это отметила.
Едва слышный шум сзади – и к ее отражению присоединилось второе: широкие плечи и тонкая талия, что очень хорошо подчеркивал кожаный костюм. Черные волосы ежиком. Черные глаза, ничего не выражающие. Лицо смуглое и правильное, чуть более узкое, чем обещали плечи, с твердыми губами и сильными бровями. Его макушка немного не доставала до ее плеча, хотя держался он прямо и гордо.
Она подбородком указала на свое отражение:
– Это, – объявила она, – норма Центра, выращенная из сертифицированного фонда, хорошо зарекомендовавшего себя на протяжении числа поколений большего, чем у тебя есть время услышать, а у меня – назвать.
– Так, – негромко сказал Джела.
– Так, – повторила она и указала на его отражение: – А
вот это– биоконструкт со специально подобранной генетической структурой.
– Так, – снова повторил он и встретился с ее взглядом через зеркало. – Ты говоришь, что на Землетумане не привыкли видеть артикульных солдат?
– Я говорю, что все, что не относится к нормам Центра, существует на Землетумане как имущество, – уточнила Кантра и повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо с высоты своего роста. – Тебе не удастся стать на Землетумане незаметным – и это еще до того, как ты начнешь таскать с собой это проклятущее дерево. Там просто нет
никого,кто бы выглядел так, как ты, – если не считать немногочисленных домашних охранников, которых кто-то из Достопочтенных мог бы перекупить у военных в качестве курьеза.
Его взгляд дрогнул, желваки шевельнулись на скулах: настолько это его задело. Кантра подняла руку и дотронулась до его плеча, постаравшись, чтобы этот жест получился легким и дружеским. А когда он снова посмотрел на нее, она улыбнулась.
– Тебе понадобится агент, – сказала она. – Все спланируй, дай себе время…
Он засмеялся – очень тихо – и выскользнул из-под ее руки.
– Как раз времени, – сказал он, отворачиваясь, – у меня нет.
Она нахмурилась, глядя ему в спину.
– Ты считаешь, что детей очень скоро поймают? Мне показалось, что у них в запасе есть несколько достойных уловок.
Джела на мгновение замер, словно что-то решая, а потом медленно повернулся, чтобы снова оказаться к ней лицом.
– Загвоздка не в этом, – сказал он, и ее слух отметил полную откровенность, неприкрашенную правду. Он резко вздохнул и перевел взгляд на свои широкие, умелые руки. – Проблема во мне. Я стар.
– Стар? – Она воззрилась на его сильную, массивную фигуру. – Сколько тебе может быть лет?
– Сорок четыре года плюс сто пятнадцать и одна двенадцатая дня, – ответил он. – По общему календарю.
Он сделал еще один глубокий вдох и, подняв взгляд, прямо посмотрел ей в глаза.
– Сорок пять – это запрограммированный лимит, – добавил он твердо.
Кантра почувствовала, как у нее по кишкам пробежало что-то холодное и когтистое.
– Запрограммированный лимит, – повторила она и закрыла глаза.
Ей вспомнилась дама Руула Тайазана: как она пристально смотрела на Джелу, резко заявляя, что им всем осталось очень мало времени.
И одним гораздо меньше, чем другим.
Гнев дрожал в ней – гнев на драмлиз. Они так щедро разбрасывались обещаниями. Они ведь знали –
знали,что человеку, вокруг которого они воздвигли свои воздушные планы, осталось жить меньше пяти месяцев. По общему календарю. И при всех чудесах, которые могла вершить эта парочка, они не задержались на то мгновение, которое и нужно было для того…
– Установка первой помощи, – проговорила она сдавленным голосом и открыла глаза, чтобы встретиться со спокойным взглядом Джелы. – Мы положим тебя в установку первой помощи, – пояснила она, когда он только лениво выгнул черную бровь. – Доведем тебя до оптимального состояния, а потом ты сможешь без спешки спланировать свою кампанию.
– Пилот…
Она подняла руку.
– Я знаю, что ты недружен с установкой, но признайся: она бывает полезной. Ты видел, что она сделала для Далей, клянусь Глубинами! Ты видел, что она сделала для меня. Забирайся в нее, а я проложу для нас курс…
– Кантра!
Он не повысил голоса, но в нем оказалось достаточно энергии, чтобы прервать ее на полуфразе. Она почувствовала, как сокращаются мышцы ее лица, и в ужасе поняла, что не знает, что именно ему продемонстрировала.
Заставив ее замолчать, Джела не спешил заполнить каюту собственными словами. Он просто стоял на месте, склонив голову набок, и смотрел на нее. И, по правде говоря, с его лицом тоже происходило что-то странное.
А потом он шевельнулся, сделав один осторожный шаг вперед и демонстрируя пустые ладони. Не шевелясь, она смотрела, как он сжимает ее кисть своими широкими руками.
Кожа у него была теплой, руки – нежными. Он поднял голову, пристально вглядываясь в ее лицо черными глазами. Его лицо было абсолютно открытым.
– Ты помнишь, когда установка первой помощи не сработала? – спросил он, словно они обсуждали, какой груз лучше взять на борт. – Гарен пришлось везти тебя к Дяде для очистки рецепторов, потому что установка первой помощи не лечит редактирование генов. Дело ведь было в этом, правда? Потому что установка могла только вернуть тебя к исходной программе.
Боль. Мысли, мечущиеся по зловонному кроваво-красному туману, а потом прохлада: в дружелюбной темноте возвращается разум. Крышка открылась, она выкатилась наружу – и с воплем рухнула на пол, когда боль снова ее захватила…
– В спецификацию входит спусковой механизм, – отозвалась она, внезапно ощутив глубочайшую усталость. – Верно.
– Верно, – мягко подтвердил Джела. – Это заложено в проекте, Кантра. Солдат Артикула М списывают в возрасте сорока пяти лет. – Он улыбнулся неожиданно и искренне. – Так надежнее.
– Надежнее, – прошептала она, и ее свободная рука помимо ее воли поднялась, крепко стиснув ему плечо.
– Руул Тайазан, – сказала она спустя мгновение. – Он спросил, как бы ты хотел умереть.
– Именно, – оживленно ответил Джела. – И если мы с деревом хотим освободить работу достойного математика, целиком опубликовать ее
ипогибнуть в бою, то мне не стоит слишком долго раскачиваться.
Она чуть улыбнулась и отступила назад, сняв руку с его плеча и высвободив вторую из его ладоней. Его спокойные черные глаза смотрели на нее.
– Если в твои планы не входит погибнуть в порту Землетумана, – сказала она, поворачиваясь, чтобы закрыть дверцу шкафа, – и перед этим увидеть, как твое дерево сломали и сожгли, то ты заручишься помощью агента, который будет выполнять твои распоряжения, как я тебе и велела.
У себя за спиной она услышала его вздох.
– Придется вести прямую атаку, – терпеливо проговорил он. – Я не знаю, как нанять такого агента, о котором ты говоришь. И у меня нет времени его готовить.
Стоя лицом к шкафчику, она закрыла глаза, снова услышав, как резкий голос крошечной дамы перечисляет условия службы Джелы: «Ты, пилот и шшушшдриада отправитесь на планету Землетуман»…
Это не ее война, будь все проклято! Она не давала клятвы на такое безумство.
«Плати свои долги, малышка, – прошептал призрак Гарен из давно ушедшего времени. – Иначе ты сама с собой жить не сможешь».
Глубины свидетели – ее вообще не было бы в живых, если бы не Джела – и, коли на то пошло, – если бы не дерево.
Кантра вздохнула, едва слышно, открыла глаза и повернулась к нему лицом.
–
Ееготовить, – уточнила она и твердо встретила его взгляд, неплохо изображая женщину, которая приняла разумное решение. – Я могу тебя порекомендовать.
3. «Крыло света»: Выполнение расчетов
Завопила сирена, и тело Тор Ана отреагировало раньше, чем он полностью проснулся. Оно рванулось к пульту – и было отброшено назад сетью безопасности. Корабль с содроганием и всхлипом вывалился из перехода.
Прежде чем задремать, Тор Ан пристегнулся к креслу – разумная мера для пилота, который летит в одиночку, даже в относительно свободных от пиратов местах.
Разумная предосторожность спасла его от сильного удара. И от еще одного, когда корабль снова дернулся, словно протестуя против внезапного изменения состояния.
Тор Ан уже полностью проснулся и, плавно натягивая сдерживающую сеть, сумел добраться до пульта и внимательнее присмотреться к экранам.
Пульт был заблокирован и оставлен включенным – что было обычной процедурой для переходов, – и на главном экране видно было плотное и незнакомое скопление звезд. По центру экрана бежала ярко-синяя надпись: «Переход прерван. Конечные координаты недоступны».
Тор Ан заморгал, потянулся к пульту, включил экраны, вызвал последнюю введенную цепочку перехода и хмуро уставился на веселенькие желтые координаты родной планеты. Чувствуя себя полным идиотом, он активировал библиотеку, вызвал Звездное Кольцо и цифра за цифрой сравнил набор библиотечных координат с выведенными на навигационный экран.
Цифры совпали, как тому и следовало быть, и благодаря этой мысли он почувствовал себя немного лучше. Значит, он все-таки не сделал неловкой ошибки при вводе и не забыл набор координат, которые умел назвать по памяти чуть ли не раньше, чем научился произносить собственное имя.
С другой стороны, корабль, отправленный в переход, заданный верным набором конечных координат, не должен был выходить из перехода, пока не достигнет места, соответствующего данным координатам.
– Если только, – сообщил Тор Ан пустому мостику, – в навигационном мозге не появились мертвые участки или корабельная самопроверка не выявила опасного состояния. Или если пираты не вынудили тебя выйти раньше.
Он осмотрел экраны, отметив отсутствие пиратов. Он вывел данные вахтенного журнала – но не обнаружил зарегистрированного там опасного состояния. Мертвые секторы в навигационном мозге… Он вздохнул. Существовал только один способ определить, не в этом ли причина.
Снова подавшись к пульту, он включил программу диагностики, нажав клавишу старта сильнее, чем это было строго необходимо. Замигали огоньки пульта. Экраны на мгновение погасли, а потом снова зажглись, отражая ход проверки и приблизительное время ее окончания.
Тор Ан отстегнул сеть и встал. Он мог сделать еще одну полезную вещь – и, учитывая возраст его корабля, ее сделать следовало. Если в стабилизаторах направления перехода появился люфт, корабль мог выйти из перехода самопроизвольно. Ему, правда, казалось, что такое событие должно было быть зарегистрировано в вахтенном журнале, но корабль был
по-настоящемустарым, с причудами и капризами, а для этого класса свойственно было появление спорадических нестыковок между центром корабля и функцией вахтенного журнала.
В два шага он пересек крошечный мостик, открыл дверцу ниши-хранилища, достал пояс с инструментами, обернул его вокруг талии и направился к двери, застегивая пояс на ходу.
Спустя некоторое время он снова сидел в кресле пилота, глотая высококалорийную плитку и проверяя отчет о диагностике. И в данном случае его не слишком радовали ничем не прерываемые строчки со словами «функционирует нормально». Дочитав отчет, он откинулся в кресле, сжимая в руке забытую плитку.
Стабилизаторы прошли проверку. Элемент синхронизации (сложный и капризный прибор, склонный к поломкам) работал безупречно. Все, что возможно было проверить, было проверено и оказалось в норме – за исключением одной вещи.
Нормально работающие корабли самопроизвольно не выпадают из перехода и не сообщают, что конечные координаты – правильно введенные! – «недоступны».
– Ну что ж, – произнес он вслух. – Ясно, что это – проблема структуры пространства.
«Проблемой структуры пространства» в клане Алкиа было принято называть «то, что случилось, но не поддается объяснению». Поскольку число таких событий в жизни очень ограничено, эта фраза была шуткой – или саркастическим упреком от старшего младшему, которого подозревают в излишней лени и недостаточно тщательной работе.
Однако он
провелтщательную проверку – а толку?
– Проверь еще раз, – посоветовал он себе чуть раздраженно, – или поверь данным.
Кусая губу, он опустил взгляд, хмуро заметил у себя в кулаке плитку и швырнул ее в ящик утилизатора. После этого он застегнул сеть безопасности, включил пульт, разбудил навигационный мозг и ввел в него координаты Звездного Кольца.
– Хватит глупостей, – сказал он своему кораблю. – Пора домой.
И запустил переход.
Кантра вылила в кружку остатки чая, поставила завариваться новую порцию и побрела обратно в комнату, которую снисходительный домохозяин считал гостиной. Сейчас она служила рабочим кабинетом, заваленным составными элементами дюжины или больше текущих проектов, как его, так и ее.
Ее проекты на этот момент были переведены на пар-ковочную орбиту и ожидали разрешения начальника порта. Они разыгрывались для этого уникального шоу М. Джелой, который сгорбился над своими игрушками с настроением в равной степени упрямым и мрачным. Самоподогревающаяся миска с обедом – или, может быть, с завтраком – стояла у его локтя. Вермишель затвердела, вкусный и питательный соус давно пересох. Он время от времени обращал внимание на свою кружку, и Кантра стала следить, чтобы она была наполнена горячим, сладким и свежим чаем.
Кантра отпила глоток чая и вздохнула. Она готова была признать, что в его словах был резон. Если информацию можно стащить издалека, то было бы сверхъестественно глупо рисковать командой корабля и идти за ней. Но дело в том, что она считала – основываясь, скажем, на прошлых исследованиях, – что Башни Землетумана хорошо защищали свои мозги, а башня Озабэй делала это еще лучше других. Она дала ему все, что знала по этому вопросу (и ее сведения, когда она привела в порядок свои воспоминания, оказались весьма внушительными). И она указала ему на логику, которая стояла за заточением Лиада дэа-Сила – на случай, если он сам не догадался.
Тем не менее он пожелал проверить это сам – и теперь проверял, используя интересную комбинацию военных и контрабандных приспособлений. Кантра говорила себе, что должна была бы радоваться такой осторожности. Однако для нее неумолимый ход времени оказался неприятным раздражителем.
Она села в кресло, которое в последнее время называла своим домом, положила ноги на стол, с трудом найдя на нем пустое место. Закинув ногу на ногу, она посмотрела на дерево, стоявшее в причудливом художественном горшке в углу, под специальной лампой, которую Джела для него устроил, а потом перевела взгляд на часы. Осталось недолго. Она пила чай, смотрела на Джелу, который был гораздо интереснее пустой стены, и ждала.
Ее чай как раз закончился, когда часы наконец разразились коротенькой мелодией, обозначающей местный час, а Джела вздохнул, пошевелил плечами и откинулся в кресле, продолжая смотреть на свои шпионские устройства.
– Удача? – спросила она, хотя, судя по его виду, «разведка боем» дала ему только то, что Кантра говорила с самого начала.
Он снова вздохнул и наконец встретился с ней взглядом. Его глаза были усталыми и довольно безрадостными.
– Надо идти самим, – сказал он.
Он набрал Телмейр.
Он набрал Кэнт.
Он набрал Поршел и Браз, Джиниверк и Ориэль.
Он порылся в библиотеке и развернул на полу мостика звездные карты, прижав их углы гаечными ключами. Отыскав координаты для сферы из шести пунктов в сфере влияния Звездного Кольца, он ввел их в навигационный мозг, пристегнулся в кресле пилота, инициировал переход и стал ждать с застывшим лицом и напряженной спиной.
Корабль принял задание. Тор Ан вздохнул, и его мышцы начали было расплавляться в облегчении…
И «Крыло Света» содрогнулось, с воем сирен упав в реальное пространство. Тревожные огни зажглись на пульте, а на главном экране опять возникла ярко-синяя надпись:
«Переход прекращен. Конечные координаты недоступны».
Он был старательным юношей, и его хорошо обучили. Не обращая внимания на холод в животе и ледяной пот на лице, он снова проверил карты, уточнил цифры и снова начал переход.
И опять его корабль ушел в переход и почти мгновенно вернулся в нормальное пространство.
«Переход прекращен. Конечные координаты недоступны».
Он отключил пульт, убедился, что шиты поставлены, неспешно отстегнул сеть и встал. Напомнил себе, что уже довольно давно не ел – насколько давно, он не был готов сказать с достаточной точностью, если не считать того, что не спал он еще дольше.
– Ошибка пилота, – сказал он пустому мостику. – Я сменяюсь с вахты, чтобы поесть, принять душ и поспать. Если на корабле ничего не случится, я вернусь через пять корабельных часов и повторю все действия с самого начала.
Он был приучен держать слово и знал, как важна дисциплина. На корабле не случилось никаких происшествий, которые бы потребовали его вмешательства, и он вернулся на мостик со свежими силами почти через пять корабельных часов.
Вернувшись на вахту, он снова внимательно исследовал звездные карты, найдя шесть последовательностей координат для сферы портов, находящихся в непосредственной близости от Звездного Кольца.
Встав, он перешел на свое кресло, пристегнулся, ввел координаты, дважды их проверил – и запустил переход.
«Крыло Света» прыгнуло, дрогнуло – упало.
«Переход прекращен, – гласило сообщение на главном экране. – Конечные координаты недоступны».
Кантра проснулась в то время, которое себе назначила – надо было опередить Джелу, который никогда не спал больше четырех часов подряд.
Хотя этап «встать» был не менее важен, чем «проснуться», Кантра еще чуть полежала на левом боку, уютно прижавшись спиной в широкой и надежной груди Джелы. Его рука лежала у нее на талии, ее пальцы прятались в его некрепко сжатом кулаке. Он спал тихо, этот Джела, и крепко – на что, Глубины свидетели, он имел полное право. Если подумать, сколько он работал в последние дни, урезав четыре часа сна до двух (или, как она подозревала, в некоторых случаях до нуля), то оставалось только удивляться, как он еще на ногах держится, не то что способен разделять с ней долгое наслаждение, которому они недавно предавались. Последний раз из слишком малого числа.
Она тихо вздохнула и потянулась, медленно и лениво: удовлетворенная женщина, переворачивающаяся во сне. Джела ответно пошевелился, инстинктивно убрав руку. Освободившись, она выждала три удара сердца, прислушиваясь к его тихому, неспешному дыханию. Удостоверившись, что он не проснулся, она осторожно встала с кровати и выскользнула из комнаты.
Резкий свет в большой комнате был нерегулируемым, рабочие столы стояли непривычно прибранными. У Джелы остались пара плиток с данными, рамки и несколько таинственных миниатюрных устройств, о которых она не стала спрашивать. Ее стол был пуст, если не считать блокнота и ручки. Взяв ручку, она сделала короткую запись, вырвала листок из блокнота и выложила его на видном месте на столе Джелы. Ее последние инструкции второму пилоту. Ей хотелось, чтобы они были более успокаивающими, но лгать Джеле было бесполезно. И не время.
Выполнив этот последний долг, она повернулась к третьему помещению, последнему в квартире: небольшой холодной нише размером примерно с гостевую каюту на «Танце». Более чем достаточного размера для смерти.
Что-то зеленое затрепетало на краю ее поля зрения. Это должно было быть проклятое дерево Джелы – оно же ее союзник шшушшдриада. Скоро оно ни тем, ни другим уже не будет. Колыхание началось снова, сильнее – и она прекрасно знала, что там, где стояло дерево, не было ни сквозняка, ни отдушины.
Вздохнув, она повернулась и подошла к нему. Дерево стояло под софитом со специальным спектром, который ему устроил Джела. Изменение освещения пошло ему на пользу, если судить по числу и размеру плодов на тощих ветках.
При ее приближении танец листьев оживился, а одна из веток начала заметно сгибаться под весом ореха. Кан-тра сардонически на него посмотрела.
– Прощальный подарок? – спросила она, и собственный голос показался ей резким.
В ее голове сформировалась картинка: под ней засверкала вода, а по волнам стремительно пронеслась тень огромного зверя. Она почувствовала ноющую боль глубоко в костях плеч, пустоту в животе – но упрямо продолжала снижаться к воде. Каждый взмах был мукой. А там, впереди – скалы, деревья и другие! Она сделала могучее усилие, но кончики ее крыльев уже цепляли воду, и она поняла, что до скал не доберется…
От группы танцующих на фоне скалистых склонов отделился большой темный дракон, летя мощно и быстро, пролетел над ней, резко развернулся, ушел вниз и скользнул между нею и водой, поднимая ее вверх, вверх вдоль скалистого обрыва – и на крону дерева. Поднялась отягощенная плодами ветвь, приветственные песни наполнили слух, и она с благодарностью приняла предложенный дар.
Кантра моргнула – и образ исчез.
– Обещания, – начала она срывающимся голосом, – обещания – это штука опасная. Нельзя обещать, если не можешь сдержать слово. Иначе сам себя простить не сможешь. – Ветка согнулась, резко и настойчиво. Она со вздохом подняла руку. – Ну что ж, будь по-твоему. Но не говори, что я тебя не предупреждала.
Орех тяжело упал ей в руку, и она обхватила его пальцами.
– Спасибо, – тихо сказала она.
Она заперла за собой дверь, а потом привалилась к ней плечами, закрыв глаза.
– Ты обещала ему, что его подстрахуешь, – вслух произнесла она и задрожала на холодном воздухе.
На самом деле, при всех ее отважных словах, она была не уверена втом, что
сможетего подстраховать. Нет, она достаточно хорошо помнила все уроки, хотя потерявшей форму и вкус к своему делу элантазе не помешала бы на последнем этапе подготовки к заданию определенная смесь психотропных средств. Тем не менее известно было, что все можно сделать не только за счет транса. Химия – вещь полезная, но никоим образом не обязательная. Для первой части операции.
Вторая часть – воскрешение, если таковое состоится… Ее всегда учили, что для этого этапа нужна именно химия. Не говоря уже о присутствии сказчика, которого у нее тоже не было. Рассказывали о случаях, когда элантаза возвращалась домой с настолько выжженными мозгами и в таком отчаянном состоянии, что химия уже помочь не могла. И к такой элантазе даже не было смысла приводить сказчика. По мнению Директоров, которым не свойственно было разбрасываться кадрами, в этом случае лучше было сломать перегоревшим шею, пока они не восстановились и не причинили вреда кому-то, кому не следовало.
Вроде того, как сделал Плиний.
Кантра вздохнула. Ей не хотелось умирать, хотя она ожидала именно этого. Но может быть, подумала она, почувствовав, как горло перехватывает судорогой, – может быть, она и не умрет. Ей всего лишь нужно проводить отвлекающие маневры в течение месяца или меньше, по общему календарю. Может быть, в конце задания от нее останется достаточно, чтобы спонтанно регенерировать…
А может быть, нет.
«Не то чтобы ты никогда раньше этого не делала, – сказала она себе, ощущая в руке тяжелый вес подарка, полученного от дерева. – Ты родилась не на Краю и не для той жизни, которой тебя научила Гарен. Кем бы ты ни была раньше, ты превратилась в кого-то другого – и во что-то другое. Это будет точно так же».
Она была пилотом-окраинником, была «дочерью» Гарен, и обе эти личности были одинаково реальны – или нереальны. Человек, который восстанет из обломков души пилота, будет не менее – и не более – реальным, чем оба предыдущих.
В кабине появился запах – раньше она его не замечала. Приятный запах: зеленый, мятный и успокаивающий. Кантра открыла глаза, разжала пальцы и посмотрела на орех, лежащий на ее ладони.
Аромат исходил именно от него – и с каждым мгновением становился все более манящим. Она вспомнила прошлые пробы плодов дерева и почувствовала, как у нее потекли слюнки.
«Ну, хуже от этого не станет», – решила она.
И если быть честной с самой собой, то это может даже помочь, поддержав уровень отваги.
Она приложила палец к коробочке, соображая, как лучше ее вскрыть при отсутствии таких сильных пальцев, как у Джелы, или таких необычных способностей, как у Руула Тайазана, но коробочка раскрылась просто под ее прикосновением, испустив еще более манящий аромат.
Вкус оказался лучше, чем ей помнилось: терпкий и пряный. Вздохнув, она съела второй кусочек. Мышцы ее расслабились, стало теплее. Доев все дольки и аккуратно отправив кожуру в утилизатор, она уже чувствовала себя спокойной и сосредоточенной. Это было хорошо: она прошла стадию тревоги и перешла к действиям.
Открыв ящичек кроватной тумбочки, она извлекла оттуда широкий браслет, украшенный несколькими кнопками из драгоценных камней, застегнула его на запястье и подвинула, чтобы он сидел плотно, не соскальзывая.
