Они бежали. Руул перемещал линии силы с такой скоростью, что они сливались в единую прядь события, где все вероятности сплавлялись в единую цель. Он надеялся, что она будет сохранять их жизнеспособность, пока они переключаются с уровня на уровень, а сам сосредоточился на рисунке линий, выбирая эту, отвергая ту, с ослепительной стремительностью сортируя последствия.
      Вот она! Он ухватил одну из линий и выдернул их обоих на седьмой уровень, схватил другую и переключился на третий, потом скользнул на пятый. Линии пели вокруг них, пока малые вероятности сдвигались, больные исцелялись, мертвые воскресали, вода превращалась в вино.
      Однако Тень по-прежнему их преследовала. Солнца застывали там, куда она падала, планеты содрогались на своих орбитах. Ткань пространства истончалась, сами линии силы начинали расползаться.
      Руул выбрал тонкую линию, описывающую тупиковую вероятность, прошел по ней до конца, опустился на четвертый уровень и вернулся обратно прямо сквозь излохмаченные края Тени.
      Это был смелый шаг – чуть ли не чересчур смелый. Холод прикоснулся к нему, обжигая его суть, подобно тому как поцелуй заморозка заставляет почернеть цветок. В самом ядре своего существа он услышал ееотчаянный крик.
      Он вслепую выбрал одну из линий, еще одну, третью, переместился – и упал на колени на шелковистый ил. Ее хрупкое тело легло ему на руки.
      – Любимая?
      Ее веки затрепетали, ошеломленные янтарные глаза открылись.
      – Ты не должен рисковать собой! – выдохнула она. Он засмеялся – коротко и горько – и опустил ее на мягкий ил.
      – Я рискую собой и раню свое сердце, – сказал он. – Быстро сделай необходимое, чтобы восстановить свою сущность. Мы не смеем…
      Она подняла худую руку и прижала прохладные пальцы к его губам.
      – Тише. Что это за место?
      Он поднял голову, моргая на ослепительную местную звезду, – и заморгал сильнее, когда ветер бросил пыль ему в лицо. Повсюду вокруг них царило запустение: скалы, ветер, песок. В трех шагах справа от места их отдыха лежал огромный побелевший ствол. Культи, оставшиеся от когда-то мощных ветвей, наполовину ушли в ил.
      – Родной мир шшушщдриады, чтоб мне стать простым человеком! – проговорил он и заглянул в ее милые глаза. – Плетение готово, любовь моя? Айлохин скоро явится следом за нами.
      – Я готова, да, – тихо ответила она и взяла его руку, так что их пальцы переплелись.
      Он склонил голову и поцеловал изящную ручку.
      – Тогда мы переходим, – сказал он и приготовился, отметив, что поцелуй Тени нанес ей больший ущерб, чем ему…
      – Нет! – Ее воля гулко отдалась в нем, закрепив на физическом уровне. – Здесь. В этом месте. В это время. На этом уровне.
      Он посмотрел на нее с растущим ужасом, поднял голову и еще раз посмотрел на простирающуюся вокруг пустыню. Безжизненная, покрытая пылью, лишенная самомалейшей искорки жизни.
      – Я не смогу одержать победу здесь, – прошептал он. Она рассмеялась: звонко, весело и ласково.
      – Конечно, не можешь! – сказала она. – И я тоже не могу.
      – Любимая…
      Он протянул к ней руки, одновременно расширяя свое сознание, пытаясь найти подходящую линию…
      Его чувства наполнил пустой шум. Он целиком вернулся в мертвый мир, к умирающему солнцу и пыльному ветру.
      – Нас нашли, – сообщил он, и его дама улыбнулась.
      – Великий айлохин приходит к нам, – пробормотала она. – Помоги мне встать.
      Он поднял ее на ноги и поддерживал, пока она восстанавливала равновесие.
      – Встань позади меня, – сказала она, – и передай себя мне.
      Он отступил назад, один раз глубоко вдохнул полный песка воздух, закрыл телесные глаза и сосредоточился. Перед ним золотым сиянием в эфире находился канал. Он открыл двери своего сердца – и отправил свою суть к ней потоком зеленой жизни.
      Пустой шум искажал галактику. Умирающее солнце вспыхнуло, стремительно пройдя через радугу цветов, становясь большим и оранжевым. Последний порыв пыльного ветра умер.
      Тень упала на землю.
      «Глупый малыш! – было послание айлохина. – Ты рассчитывал убежать от МЕНЯ?»
      Холод стал еще более пронзительным, так что даже свет замерз на своем пути – и Руул Тайазан почувствовал вкус забвения. Его госпожа, смелая и стойкая, закрывала их щитами, и за ними потаенно собралась его энергия.
      «У тебя нет ответа тому, кто подарил тебе жизнь?»
      Мысль айлохина ударила в ее щиты, словно ураган комет, – однако они устояли. Они устояли. И она по-прежнему оставила их подлинный образ скрытым, демонстрируя тупое упрямство, выжидая.
      «Так погибни же, неудачное и изменившее дитя!»
      Упала тьма. Звезды с воплем замерзли на своих путях. Линии вероятности и силы ссохлись, растворяясь в черноте. Руул Тайазан почувствовал, как начало рассыпаться его тело. Золотой канал, который соединял его, суть с сутью, с той, кто определял вселенную и все то хорошее, что было во всех уровнях сущего, – это золотое соединение стало рассыпаться, истончаться…
      Во тьме уничтожения его дама убрала свои щиты.
      Копье чистого света ударило по темноте. Звезды запели осанну, туман рассеялся, а линии образовались вновь, связав вселенную и все живущее сетью вероятностей. Руул Тайазан почувствовал, как его сердце вновь начинает ритмично биться, и сделал глоток теплого сладкого воздуха.
      Тьма двинулась вперед, свет повторил удар. Огонь пролился замерзшими языками пламени в месте соединения их полей.
      Тьма ударила еще раз. Свет ушел от удара, повернулся – и ударил сам! Айлохин взвыл и отступил, сворачивая свою темную энергию в один толстый канат забвения.
      Его госпожа, спокойный и тонкий клинок света, закрыла канал, соединявший их.
      Руул Тайазан вскрикнул, когда собрался и обрушился удар айлохина, увидел, как отважный клинок поднялся его отразить…
      … и раскололся на кошмар и лед.
      Он вскрикнул снова – и сущность его расплелась, а сознание расплескалось темными каплями слез.

      – Она сумасшедшая, – сообщил Тор Ан широкой спине Джелы.
      Солдат хмыкнул, выдвигая кадку с деревом из угла – готовясь, как понял Тор Ан, доставить его мастеру дэа-Силу, кто бы он ни был и где бы ни находился. Как они будут перемещать дерево – это совсем другой вопрос, потому что если в апартаментах ученого имелись грузовая тележка или санки для багажа, то они явно притворялись рабочим столом, креслом или кошкой.
      –  Сумасшедшая, –повторил он еще раз с большей энергией.
      Джела, поставив дерево так, как его, по-видимому, это устраивало, выпрямился и повернулся к нему лицом.
      – Вы сказали это так, будто в сумасшествии есть нечто плохое, – заметил он.
      Тор Ан возмущенно посмотрел на него – и солдат тихо засмеялся, приглаживая воздух между ними своей широкой рукой.
      – Я не тот, кому следует жаловаться на состояние разума ученой, – сказал он. – Сами подумайте: я здесь для того, чтобы выкрасть ряд уравнений, могущих спасти галактику от врага, которого мы явно не в состоянии одолеть.
      Тор Ан поперхнулся.
      – Это точно? Мне казалось… солдат отводили на более удобные оборонительные…
      Джела вздохнул.
      – Солдат отводят для обороны Внутренних миров, потому что Внутренние миры подкупили Высшее командование, – сказал он с искренностью, в которой невозможно было усомниться. – Внутренние миры рассчитывают откупиться от судьбы, которая постигла Звездное Кольцо, но на самом деле купили они (ценой бесчисленных жизней и бессчетного числа планет) максимум несколько лет. Процесс декристаллизации, судя по моим сведениям, ускоряется. Можно подумать, что их метод – каким бы он ни был – имеет кумулятивное действие, так что чем большее пространство враг декристаллизует, тем большее он способендекристаллизовать.
      Тор Ан отвел взгляд. Кошка сидела на кухонном столе. Он вытянул палец – и получил вежливое прикосновение носа.
      – Значит, мы все сумасшедшие? – растерянно пробормотал он, почесывая кошку за ухом.
      Джела рассмеялся: низким, басовитым, уютным смехом.
      – Ну, давайте посмотрим. Мы ведем сражение, стараясь уничтожить врага, которого нельзя победить… – последовала пауза, словно он серьезно взвешивал достоинство своего заявления, а потом он заключил: – Да, пилот. Мы все сумасшедшие.
      Тор Ан вздохнул.
      – Что будем делать? – спросил он, слушая, как кошка мурлычет под его пальцами.
      – Если у вас нет идеи, которая с большей вероятностью поведет нас по дороге к победе, чем та, которую подала нам ученая, то я предлагаю выполнить ее приказ.
      Тор Ан на секунду вернулся мыслями к саду позади его дома. Сейчас ему больше всего хотелось бы сесть под пьятой, медленно съесть ее плод, и, возможно, задремать, проснувшись чуть позже под одеялом упавшей листвы – укрытым, любимым и защищенным.
      «Исчезло навсегда», – подумал он. Но если существует вероятность – пусть исчезающе малая, – что он сможет сохранить чьи-то дерево и сад, то разве не стоит пойти на риск?
      И нельзя сказать, чтобы у него были какие-то другие планы.
      Он неохотно перестал почесывать кошку и взял запечатанный конверт, оставленный ученой на столе. Взвесив конверт на ладони, он убрал его во внутренний карман и снова повернулся к Джеле.
      Солдат придирчиво осмотрел его – точь-в-точь как Мелни в его детстве, когда проверяла, что он правильно застегнул рубашку, – и поднял вверх широкий палец.
      – У вас нет одного очень важного аксессуара, пилот. Прошу вас, мгновение.
      Он прошел по комнате, двигаясь нелепо легко для столь массивного мужчины, порылся в рюкзаке ученого и вернулся, держа на своей большой ладони дисциплинарный браслет – точно такой же, какой носила ученый тэй-Нордиф. Тор Ан нахмурился.
      – В чем проблема? – спросил Джела.
      Не слишком хорошо пряча отвращение, Тор Ан взял браслет и начал вертеть его в руках, ища тончайшие волоски проводов, которые пройдут сквозь его кожу и свяжут его с…
      Он поднял взгляд и посмотрел в бесстрастные черные глаза солдата.
      – На самом деле – две проблемы, – четко ответил он. – Первая: вы не кобольд. Вторая: в этом браслете нет кодирующих проводов. Он не будет работать.
      – Ну что ж, – совершенно спокойно отозвался Джела, – тогда он точно такой же, как у ученой тэй-Нор-диф, не так ли? А что до меня, то я кобольд, совершенно точно. – Подушечкой большого пальца он потер керамические нити, вплетенные ему в грудную клетку. – Если это понадобится, наказывайте меня, пилот. Я положусь на вашу рассудительность.
      Тор Ан вздохнул и подбородком указал на дерево:
      – А как мы будем транспортировать вот это?
      – Я его понесу, – ответил Джела.
      – Понесете? Но оно же должно весить…
      – Я сильный, пилот. Не беспокойтесь. Я ношу это дерево с тех пор, когда оно было ниже, чем я.
      – Но…
      – И нам пора идти, – продолжил Джела, приближаясь к предмету обсуждения и сгибая руки. – Невежливо заставлять ученого вел-Анбрека ждать.
      Он опустился на одно колено, обхватил руками кадку, напрягся – и поднялся на ноги, держа дерево на руках.
      – Я за вами, пилот, – сказал он так, словно не испытывал ни малейшего затруднения.
      Тор Ан в последний раз инстинктивно осмотрел комнату. Не слишком прибранную комнату, по правде говоря. Удачи нигде не видно было. Первое вызвало у него раздражение (он был аккуратным юношей), а второе опечалило: ему хотелось бы еще раз погладить кошку – на счастье.
      Ну что ж. Он поплотнее надвинул на руку непривычный и раздражающий браслет и опустил рукав куртки.
      Джела стоял с расслабленным тупым лицом, держа дерево так, словно оно практически ничего не весило. Тор Ан вздохнул, прошел вперед, открыл дверь и вышел первым.
 
      – Подгадали по-пилотски, – резко бросил ученый вел-Анбрек, – с точностью до последней доли секунды. – Он поспешно двинулся прочь, так что полы одеяния начали хлопать его по ногам. – Неплохо бы нам уйти с арены до начала.
      – До начала чего? – спросил Тор Ан, решительно догоняя ученого и пристраиваясь рядом с ним.
      Быстро оглянувшись, он убедился, что Джела не отстает, хотя и двигается своим флегматичным «кобольдов-ским» шагом.
      – А, так она не рассказала вам всего, да? Ну, это и правильно. Теперь сюда, и поживее!
      Они быстро пошли гуськом по коридору, который оказался настолько узким, что плечи Тор Ана касались обеих его стен. По центру тянулся одиночный керамический рельс: подсобный тоннель, решил Тор Ан. Он еще раз быстро оглянулся и увидел, что Джела идет боком и что его продвижение в этой тесноте несколько замедлилось. Шедший впереди ученый быстро свернул направо, в очередной туннель.
      Прозвучал сигнал тревоги – пугающе громкий.
      Тор Ан споткнулся – хорошо, что тесные стены на давали упасть. И еще хорошо, что на этот раз он не принял этот звук за сигнал о грозящей кораблю гибели. Теперь он знал, что означает этот сигнал, – и его кровь застыла.
      – Ученая тэй-Нордиф! – ахнул он.
      Старик оглянулся на него, но не замедлил своих шагов.
      – Идемте, пилот! Это важнее одного-единственного ученого – или даже целой башни, полной ученых, которые слепы и ничего не видят, кроме собственного комфорта и мелочных дрязг. Сюда!
      Он нырнул в коридор, уходящий налево, как раз в то мгновение, когда прозвучал второй сигнал. Открыв дверь, он поманил их внутрь.
      – Крепче ухватитесь за поручень! Лифт грузовой. Поездка была ужасной, и Тор Ан не мог понять, как
      Джела ее перенес, не имея свободной руки, чтобы держаться. Сигнал оповещения раздался в третий раз во время короткого и резкого подъема, а потом вел-Анбрек повел их по туннелю, как две капли воды похожему на тот, по которому они прошли внизу. Рельс в полу был раскатан до блеска.
      – Сюда! – скомандовал ученый, проходя в очередную дверь.
      Коридор за нею оказался темным, воздух затхлым, рельс запылился, давно не используемый. Разлетались насекомые, колыхалась потревоженная шагами паутина. Ученый остановился, приложил руку к участку гладкой стены, ничем не отличающемуся от стены впереди и сзади, и стал ждать. Тор Ан подошел к нему, а спустя мгновение у него за спиной остановился Джела. Но ученый продолжал стоять, прижимая ладонь к стене, и на ней внезапно возник узор из золотистых пятнышек – потом она и вовсе исчезла.
      Вел-Анбрек прошел в образовавшийся проем. Тор Ан помедлил, но потом вспомнил о тэй-Нордиф, которая в этот момент рисковала жизнью, чтобы им открылся этот шанс, и шагнул за старым ученым в неизвестность.
 
      Места быстро заполнялись. Многие ученые пришли с чашками и выпечкой в руках. Шум становился громче, раздавались удивленные восклицания: третий вызов случился почти сразу же после двух других. Иногда шум взметался сильнее: те, кто успел выпить первую чашку или две утреннего чая, вспоминали, что вызов, лишивший башню Первого председателя тэй-Палина, был всего лишь последним из многих.
      Мэйлин тэй-Нордиф стояла на площадке для доказательств, склонив голову и спрятав руки в рукава мантии, и пыталась понять, не сходит ли она с ума. Она почти готова была допустить, что вино, которое накануне вечером так заботливо уговаривала ее выпить дэа-Сан, оказалось отравленным. Однако она не помнила яда, чтобы вот так действовал… Но полно! Что она знает о ядах и их действии? Она изучала межпространственную математику, совсем недавно стала полноправным членом башни Озабэй, чего очень давно положила себе добиться. Ни одна из других, меньших башен, не удовлетворила бы ее гордости: это должна быть башня Озабэй, Первая – или Странствия до конца жизни.
      И вот она добилась цели, которую продиктовала ей ее гордость, опровергла работу всей жизни мастера и получила вожделенное место в единственной математической башне, о которой стоит говорить, – и только тут увидела, что ее разум оказался вовсе не тем остро отточенным инструментом, которым она всегда его считала, а довольно посредственным клинком, который стремительно раскололся о скалу жизни в башне.
      Эти обрывочные мысли, одолевающие ее сейчас, в момент испытания… Ведь полиция порта не потребовала от нее, чтобы она посмотрела на некое исковерканное и избитое тело, которое она затем назвала телом своей матери? Стараясь дышать глубоко и ровно, чтобы успокоиться, она сказала себе, что не только прекрасно помнит свою мать, но та по-прежнему жива и работает в Женской ветви Дома Нордиф, которой поручено вести бухгалтерию и учет товаров купеческой ветви. Ее мать была старшим управляющим по дебиторским задолженностям, уважаемой и респектабельной женщиной из уважаемого и респектабельного Дома. Именно поддержка и ободрение матери дали ей смелость заняться наукой и пойти наперекор тетушке Тилфрат, которая желала, чтобы Мэйлин осталась и служила Дому, как то делала ее мать, и мать ее матери, и…
      И конечно же,подумала она, леденея от ужаса, пока шум собирающихся зрителей начал приближаться к некоему подобию тишины, конечно же,она никогда, никогда не позволяла… чтобы кобольд…
      Она судорожно вздохнула, надеясь успокоить сжимающие желудок спазмы, и прогнала эту мысль. Такие вещи были сродни кошмарным снам – и, как кошмарные сны, были всего лишь болезнью воображения. Она не безумна и не развратна. Она встретит то, что должно произойти, с уверенным разумом и уверенным клинком, и по праву преодолеет этот вызов. Ее работа изящна и чиста. Ее не уличат в ошибке.
      – Тишина, ученые!
      Голос Первого председателя тэй-Вел форда прозвучал совсем рядом. Она подняла голову и заставила себя открыть глаза. Напротив нее на площадке для доказательств стоял ученый, которого она сразу не признала. Она мысленно перебрала своих знакомцев по трапезной… О, конечно! Ученый вен-Орлуд, который специализируется по предпереходным пространственным координатам, так, кажется? И что такой человек может найти в ее работе, чтобы доказать или опровергнуть?
      – Ученый вен-Орлуд, – объявил Первый председатель так громко, чтобы его услышали даже на задних рядах, – требует, чтобы ученый тэй-Нордиф доказала утверждение, сделанное в ее Диссертации странствий номер три, относительно того, что переменная векторизация внутри вселенского метакристалла может помешать правильному сложению полей энергии.
      Тэй-Нордиф почувствовала, как по ее позвоночнику пробежал разряд.
      «Но позже я сама опровергла этот факт! Как можно требовать, чтобы я доказывала ошибку, которую я позднее исправила?»
      – Это – истинное доказательство, а не просто вопрос личной чести, – продолжил Первый председатель. – Будут использованы клинки – и результат будет определять дальнейшее членство. Ученые, приготовьтесь защищать истину.
      – Это мошенническое доказательство!
      Голос взлетел к высокому своду, ударился о стены и отразился от них – и к этому моменту Мэйлин тэй-Нордиф опознала его как свой собственный.
 
      Они оказались в помещении, которое когда-то было холодильной камерой. Кое-где сквозь исцарапанные ламинированные стены видны были ячейки испарителей и пожелтевшая пена. При виде их Тор Ан впал в некоторое недоумение.
      – Простите меня, ученый, – сказал он вежливо, когда прошло какое-то время, а их провожатый не двигался с места. – Это не похоже на апартаменты, соответствующие чести одного из величайших мастеров вашей башни.
      Ученый вел-Анбрек невесело улыбнулся:
      – Быстро сориентировались, – туманноответил он. – Хорошо.
      Тор Ан нахмурился.
      – Ученый, я должен настоять на том, чтобы вы привели меня к мастеру дэа-Силу, дабы я мог вручить дар ученой тэй-Нордиф, как она меня просила.
      – Терпение, пилот. Вы увидитесь с мастером дэа-Си-лом… О! Как я слышу, уже очень скоро.
      Тор Ан заподозрил, что все ученые безумны, и постарался набраться терпения, поскольку безумен его провожатый или нет, но совет он подал правильный.
      – Сударь… – начал он снова и замолчал, когда стена прямо напротив него исчезла в облаке золотистого пара, пропуская портшез, бесшумно двигающийся на воздушной подушке.
      У сидящего в портшезе были великолепные седые волосы, заплетенные в толстую косу и перевязанные простой красной бечевой. Он наклонялся вперед – его плечи сутулились под весом мантии, – а худые руки лежали одна на другой на ручке управления.
      На середине комнаты он чуть шевельнул ручкой, и поступательное движение кресла остановилось, хотя оно не опустилось на пол.
      Медленно, словно спускающаяся на плечо коса была для него почти непосильным грузом, старый ученый поднял голову.
      У него был высокий лоб, глубокие глаза, благородный нос. И время смело начертало свои следы на его лице. Тор Ан поклонился, инстинктивно, а потом выпрямился, чтобы встретить внимательный взгляд ученого.
      – Какой воспитанный юноша! – сказал старик высоким и чистым голосом. – И по этому признаку я вижу, что он не ученый башни Озабэй.
      Вел-Анбрек выступил вперед и положил руку на страхующую поперечину кресла.
      – Это – тот самый пилот, Лиад. Тот, о котором я говорил.
      – Пилот? – Тонкие губы изогнулись в улыбке. – Кажется, ему слишком мало лет. – Тут рука поднялась, демонстрируя Тор Ану пустую ладонь. – Я не хочу вас оскорбить, пилот. Когда достигаешь определенного возраста, сама галактика начинает казаться ребенком.
      – Я не оскорблен, – заверил его Тор Ан и почувствовал, как под улыбкой ученого, на мгновение ставшей заметнее, у него разгораются щеки.
      – Я рад это услышать, потому что не стану от вас скрывать, пилот: мне пришлось бы плохо, если бы мы встретились на поле чести.
      – Лиад!.. – нетерпеливо перебил вел-Анбрек.
      – Да-да, мой друг. Я трачу драгоценное время. Дай мне еще дюжину мгновений, чтобы я мог умолять тебя пересмотреть твою позицию.
      – У меня никогда не было вкуса к приключениям, – ответил второй ученый, снимая руку с поперечины и демонстративно отступая на пару шагов. – Я останусь и сделаю то, что можно сделать здесь.
      Старик вздохнул.
      – Ну, так тому и быть. Будь здоров, мой старый друг, так долго, как это будет возможно.
      Вел-Анбрек поклонился.
      – Отправляйтесь и вершите великие дела, мастер.
      Он резко развернулся и зашагал прочь. Стена растворилась перед ним и снова восстановилась у него за спиной, выглядя не менее солидно, чем Джела, терпеливо стоящий чуть позади и держащий на руках дерево.
      Тор Ан моргнул. На мгновение ему показалось, что у коры отрасли уши, но…
      С радостным мяуканьем из кадки с деревом выпрыгнула кошка Удача и поскакала, восторженно подняв хвост, к портшезу. Не колеблясь, она перескочила через страховочную перекладину на колени к мастеру дэа-Силу.
      – Ну-ну. – Старик протянул палец и получил полный энтузиазма толчок носом. – Вы должны представить мне это славное существо, пилот.
      – Это кошка ученой тэй-Нордиф, сударь, – вежливо ответил Тор Ан, испытывая неожиданное облегчение при виде животного. – Она зовет ее Удачей.
      – Да неужели? Да будет она права в своей оценке! Тор Ан вздохнул, сунул руку в карман куртки и извлек документы, которые ученый поручила его заботам.
      – С вашего разрешения, сударь, – проговорил он. Темные мудрые глаза мастера вежливо посмотрели ему в лицо. – С вашего разрешения, – повторил Тор Ан, делая шаг вперед. – Ученая тэй-Нордиф направила эти сведения вам.
      – А!
      Мастер серьезно посмотрел на конверты, а потом протянул руку. Испытывая огромное облегчение, Тор Ан отдал их, после чего повернулся и указал на неподвижного Джелу с его ношей.
      – А еще ученая тэй-Нордиф делает вам подарок, сударь.
      Наступила короткая пауза. Старик рассеянно почесывал кошке подбородок. Документы лежали у него на колене, не вскрытые и, похоже, забытые, а он смотрел мимо Тор Ана на подношение ученой тэй-Нордиф.
      – Подарок в виде солдата Артикула М поистине щедр, – проговорил наконец мастер дэа-Сил. – Полагаю, что не видел подобного со дней моих странствий. Прошу вас, представьте меня, пилот.
      Тор Ан потрясенно воззрился на Джелу. Солдат слегка улыбнулся и наклонил свою гладкую голову.
      – Мое имя – Джела, сударь, – сказал он своим непринужденным тоном. – Я прав, предполагая, что вы намеревались нанять пилота йос-Галана, чтобы он вас отсюда увез?
      – Совершенно правы. А я прав, предполагая, что военные наконец опомнились и готовы воспользоваться моими открытиями?
      – К сожалению, нет, – серьезно ответил Джела. – Я сотрудничаю с независимым отрядом специалистов. Наша задача – освободить вашу работу и использовать ее, чтобы помочь максимально большой части галактики спастись от шериксов.
      – Достойная задача, с которой я полностью согласен. Я охотно присоединюсь к вашему отряду специалистов. Прошу вас, оставьте этот маскировочный предмет, чтобы мы могли отправиться.
      – Это не маскировочный предмет, – возразил Джела, – а член команды.
      – Да? Любопытно. Прошу вас, М. Джела, поместите вашего сотрудника на грузовой лоток позади кресла. Я почту за честь взять его с собой.
      Джела чуть поколебался, а потом прошел за кресло и поставил дерево на лоток, надежно закрепив ремнями.
      – Превосходно! – сказал мастер дэа-Сил, в последний раз почесав кошку под подбородком и положил обе руки на рычаг управления. – Позвольте мне показать вам черный ход.
      Он развернул кресло и двинулся к стене, сквозь которую вошел. Джела следовал за ним. Тор Ан остался стоять на месте, прижимая к бокам сжатые кулаки.
      – А как же ученая тэй-Нордиф? – спросил он возмущенно.
      Джела оглянулся на него поверх широкого плеча. Его лицо оставалось бесстрастным.
      – Наша первая цель, – терпеливо сказал он, – добыть уравнения. Никто из нас не важнее, чем это.
      Тор Ан возмущенно сверкнул глазами.
      – Это вашапервая цель! – огрызнулся он. – Я не вхожу в вашу группу специалистов и не брошу госпожу тэй-Нордиф на…
      Джела поднял руки, демонстрируя ему две широкие пустые ладони.
      – А как, – негромко спросил он, – вы собираетесь вывести ее с арены, если предположить, что ей удалось продержаться настолько долго?
      Тор Ан открыл было рот – и снова его закрыл.
      – Вот именно, – сказал солдат устало. – Пойдемте, пилот. Вы нужны на своем мостике.

      Абсолютная тишина заполнила зал. Ученых на скамьях настолько потряс ее выкрик, что они потеряли дар речи. Мэйлин тэй-Нордиф безрадостно подумала, что на их месте любой был бы потрясен. Ей следовало бы пасть ниц перед Первым председателем, попросить прощения у того, кто бросил ей вызов, – и позволить поединку продолжиться. Ныть или спорить было некрасиво и недостойно той, что добилась наконец давно желанного места.
      – И в каком отношении, – осведомился Первый председатель с опасной мягкостью, – является этот вызов мошенническим, ученая? Вы отрицаете, что были автором работы, которая стала предметом вызова?
      – Нисколько, – поспешно ответила она, пока другая сторона не перехватила инициативу, и тогда невозможно было бы предсказать, к какой катастрофе это приведет. – Она откашлялась. – Однако я возражаю против вашего постоянного манипулирования учеными этой башни, Первый председатель, и я требую от вас объяснений!
      Ужаснувшись, она прижала ладонь к губам, но страшные слова уже были произнесены – и, вибрируя, повисли в наэлектризованном воздухе.
      –  Вытребуете от меня… – выдохнул тэй-Велфорд и улыбнулся. – Ученый, вы чего-то не поняли. Это от вас требуется, чтобы вы объяснили некие утверждения, включенные в работу, на которую имеется ссылка в должным образом поданном Прошении о Доказательстве, заполненном одним из ваших коллег. Я рассмотрел прошение и сопровождающие его документы и нашел, что вызов не лишен оснований. Поэтому вы призваны защищать свою работу здесь и сейчас, в присутствии всех ваших коллег.
      – Здесь не нужно пускать в ход клинки, Первый, – рассудительно сказала она. – Я сама заметила ошибку и позже ее исправила. Если вы мне позволите…
      Он отвернулся от нее и повысил голос, чтобы его было слышно даже на самых далеких рядах:
      – Ученая тэй-Нордиф просит отменить вызов. Похоже, она не имеет мужества защищать свою собственную работу. Что вы скажете, коллеги? Эта башня построена на строгих принципах! Неужели мы допустим…
      – Если эта башня построена на принципах, – с ужасом услышала Мэйлин громкий голос своей предательницы, – тогда эти стены рушатся вокруг нас! – Она повернулась, по очереди простирая руку к каждой секции зала. – Я призываю ученых, которые здесь собрались, провести подсчеты! – крикнула она. – Сколько ваших коллег пали при доказательствах за последнюю дюжину семестров? И сколько из них стояли между Ала Бином тэй-Велфордом и его конечной целью – местом Первого председателя?
      Теперь по рядам пронесся ропот изумления. Некоторые из ученых вскочили на ноги, другие достали плашки для счета и личные дневники.
      – Проведите подсчеты! – снова призвала она, пытаясь справиться со странным, фальшивым убеждением, будто знала тэй-Велфорда под другой личиной и прекрасно понимала его цели, в которые не входила ни слава башни, ни охрана ученых и их работ. – Сложите потери на этой площадке с тех пор, как среди вас появился этот человек! Задумайтесь над его целями!