Она заговорила так, словно не было этой паузы для взаимного изучения.

– Командир звена… Однако я не уверена, что это будет лучше для вас, как бы ни было полезно для армии.

Она пристально посмотрела сквозь стену надувного модуля, проверяя его реакцию.

– Никаких комментариев, солдат Джела?

– Я никогда не думал быть командиром звена, капитан. Это – неожиданная случайность…

Она рассмеялась.

– Да, наверное. Я смотрела ваш послужной список. Похоже, вам всегда удается подняться, несмотря на все ваши усилия!

Джела напрягся…

– Отставить, солдат. Спокойно. Поймите, что вы находитесь здесь под наблюдением. За вами следят камеры. Вас проверяют на самые разные инфекции. Не нужно дразнить техника – он слишком для этого ординарен.

Джела стоял в растерянности, понимая, что идет быстрая передача информации, и что идет она в обход иерархии подчинения.

– Сядьте, – сказала наконец капитан. – Пожалуйста, сядьте и делайте пока то, что можете. Когда обстоятельства позволят, мы поговорим.

Джела смотрел, как ее взгляд отмечал камеры, датчики, даже мониторы у него на ноге. Он сел медленнее, чем поднялся.

– Поговорим там, где нам обоим будет удобнее. Через несколько дней, когда вы полностью восстановитесь после вашего похода, командир звена.

Она отдала честь, словно эти два последних слова были одновременно приказом и решением, и вышла.

Капитан третьего ранга больше не появлялась в изоляторе Джелы – в изоляторе, который он начал считать тюремной камерой после того, как на корабле за его стенами начался отсчет третьего дня. А к концу шестого корабельного дня он уже был уверен, что это так и есть, пусть даже названо иначе.

Он достаточно побывал на гауптвахтах, чтобы заметить сходство: его регулярно проверял тюремщик, он делал зарядку, когда приказывали, он ел то, что приносили, и спал, когда выключали свет.

Конечно, у него был переносной компьютер, и его изредка навещали, хотя в заключении иногда у него бывало больше посетителей, чем здесь. И еще: как правило, в его тюремной камере не было такого предмета роскоши, как собственное зеленое растение.

Оказалось, что «инопланетное растение» подвергалось такому же тщательному исследованию, как и он сам. Более того, оказалось, что многие из датчиков, закрепленных на нем, были продублированы на дереве.

А больше всего досаждало, что дерево можно было видеть – он даже получил приказ наблюдать за ним и докладывать обо всем необычном, – но нельзя было трогать, говорить с ним или успокаивать в этой обстановке, наверняка новой и пугающей.

Вскоре после визита капитана третьего ранга вместо единственного медтехника с его странными предостережениями – или угрозами – появились сменяющие друг друга забавные надзиратели.

Забавным было то, что каждый действовал по какому-то печатному руководству. Они не отдавали честь, не общались с ним, только руководили упражнениями и обследованиями. Одеты они были во врачебные халаты без эмблем, имен, званий или номеров.

Чего на них не было – это масок, и видны были эти дурацкие татуировки, которые входили в моду, так что в конце концов каждый из них поддавался идентификации. С тем же успехом они могли громко называть свое имя, звание, ясли и генетические группы…

Потому что оказалось, что все его новые смотрители относятся к ускоренным, искусственно выращенным, селекционированным так называемым Х-Артикулам, которые могут работать усерднее и дольше, потребляя меньше пищи, чем даже эффективные М. Кроме того, они получали одинаковую подготовку, одинаковые инструкции и одинаковую жизнь. Они разговаривали друг с другом на урезанном и упрощенном искусственном диалекте и, казалось, считали всех солдат, кроме новейших вариаций искусственно выведенных, существами низшего по сравнению с ними класса непосвященных.

Несмотря на это презрение и склонность к контактам только с себе подобными, конструкторам пока не удалось добиться желанной взаимозаменяемости, которая превратила бы эти артикулы – X и Y – в некоего супербойца, каким его представил себе какой-то комитет бюрократов: физически безупречного, идентичного остальным, а самое главное – послушного приказам. Как он слышал, именно это стало главным недостатком серии М: ее представители оказались слишком независимыми, слишком разными и чересчур склонными полагаться на свое суждение. И Джела мог бы добавить, что слишком часто они оказывались правы.

Итак, он обнаружил, что находится под опекой гордой, но все же ущербной серии X. Как-то ночью он с раздражением проснулся, когда один из его охранников попытался войти в комнату, не потревожив его. Они же одной крови, черт подери! Неужели он сам мог бы счесть их настолько небрежными… Ну, вообще-то да. Мог бы.

– Вы, птенцы Веретена, совершенно не дорожите сном ваших братьев, да? – произнес он в считавшейся темной ночи лазарета.

Его наградой стала не слишком неожиданная вспышка света: женщина с вытатуированным на правой щеке красным копьем, пересекающим синий клинок, отреагировала, увы, совершенно предсказуемо.

– Командир звена! – выдохнула она.

Он застал ее врасплох. А захоти он, то мог бы столь же просто ее убить. Он разорвал бы прозрачные стены и сомкнул пальцы на ее горле прежде, чем она успела бы понять, что он не спит.

– Командир звена, – снова повторила она, справившись со спазмом в горле, но не успев успокоиться. – Мониторы время от времени надо проверять вручную, и калибровка…

– Калибровку с тем же успехом можно провести с дистанционного пульта, – отозвался он, позволив своему голосу зазвучать резко. – Было бы хорошо, если бы такие вещи делались во время корабельного дня, потому что кто может знать, что может сделать внезапно разбуженный человек, черт знает сколько времени проторчавший в одиночку на почти безжизненной планете?

– Командир звена, я…

– Хватит. Калибруйте. Я снова засну сегодня ночью – и смогу проспать часть завтрашнего дня…

Что было маловероятно, как признался он самому себе, но не имело значения, поскольку он больше не подчинялся распорядку корабля.

Эту странность он счел слишком мелкой, чтобы обращать на нее внимание медтехников любого сорта, хотя ему она показалась интересной. Казалось, теперь он подчиняется двойным часам. Одни – обычные корабельные часы, к которым привыкает любой космический путешественник. А вторые… вторые соответствовали дневному циклу той планеты, на которой он высадился, хотя придерживался планетного времени он настолько недолго, что, казалось бы, должен был с него уже уйти.

Техник Артикула X закончила не слишком усердную проверку его сенсоров, воспользовалась своим фонариком, чтобы заглянуть к нему в бокс и убедиться, что он еще не позеленел и не покрылся листьями, а дерево – зеленое и с листьями. После этого она ушла, не сказав ему больше ни слова, оставив его бодрствовать. И, возможно, именно в этом состояла ее цель. Джела заложил руки за голову и стал думать о планете деревьев, ее море и о других вещах, которые никак не мог бы запомнить по своему пребыванию на ней. Несомненно, когда его подобрали, он был близок к полному истощению и находился на грани безумия. Возможно, техники все-таки правы в своей озабоченности.

Джела был пилотом, из Артикула М, со свойственной всем представителям этого Артикула нелюбовью к ничегонеделанию. Чтобы себя занять, он стал вычислять и прикидывать. Проанализировав новым ощущением времени обратный полет на корабль-матку, Джела решил, что ветер как раз сейчас будет менять направление и дуть ему в лицо, если встать на вершине холма над высохшим морем.

Установив этот факт, он рассчитал все свое путешествие в соответствии со своими воспоминаниями: недолгий перелет от корабля-матки, уничтожение корабля противника, потом почти механическое прокладывание курса к ближайшей планете, посадка… Может, от воспоминаний этого жуткого перелета сейчас зашкалило какие-нибудь датчики-шпионы. Потом он шел. И живо вспомнилось, как шли деревья в долгий поход с горного склона к далекому морю.

И эту мысль он быстро отодвинул, поместив в категорию тех, которыми ни с кем делиться не следует. В эту категорию сейчас входила чуть ли не половина всех его мыслей.

Джела справился со вторыми часами, работавшими у него в голове, увидел, что скоро должно наступить время завтрака, и встал, чтобы сделать разминку. Когда в лазарет войдут техники – всем составом, как они это делали в начале каждого его дня, он будет готов к полному рабочему дню, несмотря на бессонную половину ночи.

Сигнал боевой тревоги был дан перед завтраком, и почти одновременно прозвучало предупреждение о переходе. Ни койка, ни кресло не были закреплены на полу изолятора, и дерево также не было зафиксировано. Его приказ был ясен: наблюдать за деревом, пока его не переведут на выполнение обычных обязанностей.

Джела резко придвинул койку к стене, не обращая внимания на искривления флексигласа, и запихнул дерево, по-прежнему остававшееся в его собственном коконе и прикрепленное к различным трубкам, в отгороженный таким образом угол. Плюхнувшись рядом с койкой, он обхватил основание дерева сквозь гибкие стенки бокса. Его внутренние часы отсчитывали удары до того момента, когда…

– Давай же, черт подери! Давай!

Его голос заставил пойти рябью флексигласовые стены – и это был его единственный эффект. Корабль содрогнулся знакомым передергиванием отлетающих истребителей… Однако за этим не последовало отбоя сигнала перехода. Джела по привычке провел расчеты, предположив, что близкая угроза расположена по ходу движения – иначе зачем было отправлять истребители сейчас?

Теперь корабль содрогнулся уже иначе – на этот раз менее знакомо. Возможно, сброс мин… или необычное использование маневровых двигателей?

Маневрирование действительно начиналось. Местоположение верха чуть сместилось, потом – еще раз. И снова раздался звонок перехода, словно этого сигнала еще не давали.

Он должен быть со своим звеном! Его долг…

Он сделал глубокий вдох, потом снова глубоко вздохнул, стараясь расслабиться. Вокруг него корабль погрузился в полную тишину, скользнув в переход. Тогда он подумал – и не без труда – о том, насколько сильно задержится завтрак, и о том, скольких пилотов они оставили позади, чтобы вопрос о завтраке вообще остался актуальным.

Завтрак так и не был принесен – и приближалось время обеда. Джела оставался рядом с деревом, тревожась, что в любую секунду корабль может перейти в нормальное пространство с нежелательным, смертоносным движением. Он все еще сидел около дерева, когда пришла капитан третьего ранга в сопровождении четырех запыхавшихся помощников.

– Берите свои анализы побыстрее, – приказала она. Она наполовину поклонилась, наполовину отдала честь Джеле, который постарался как можно быстрее встать.

– Командир звена, медицинский отдел извещает, что опасения по поводу вашей инфицированности после контакта с деревом сняты. Меня заверили, что у вас не отмечено физических отклонений помимо тех, какие у любого солдата категории М могли проявиться на данный момент его карьеры. Поэтому мы вскоре получим возможность обсудить тот вопрос, о котором я недавно упоминала. Также прошу вас, командир звена, приготовить свой компьютер к перемещению.

Джела подошел к рабочему столу и защелкнул устройство, с облегчением глядя, как техники закрепляют шланг на наружном замке его бокса. Через несколько секунд вся конструкция осела вокруг него, а наружный флексиглас пошел волнами. Техники вскрыли герметизацию. Спустя секунду внутренний замок со вздохом открылся и вошедшие двое техников направились к дереву. Только у одного на лице были метки.

– А дерево? Я могу взять его с собой? – спросил он у ближайшего техника, без меток.

Ответом было только неопределенное пожатие плеч. Тогда Джела рискнул навлечь на себя неудовольствие начальницы, внимательно рассматривающей экран, подключенный к телеметрии помещения.

– Капитан? Дерево – я возьму с собой и дерево, надо полагать?

Она не оторвала взгляда от экрана, а ее ответ был полон иронии:

– Да. Дерево, компьютер, сапоги – все, что вам нужно, чтобы чувствовать себя комфортно, командир звена!

Он чуть было не рассмеялся, но потом попытался понять, неужели он действительно устроил такой шум, когда ему велели оставить сапоги за пределами изолятора. Однако как солдат и пилот он заслуживал определенной вежливости и понимал не хуже их, что обращение с ним не соответствовало его статусу.

Капитан действовала быстро.

– Вы, капрал. Вы понесете компьютер и пойдете с нами до офицерской кают-компании. Вы, командир звена, можете помочь второму технику, если пожелаете, или нести дерево, если предпочтете. И мы вместе отправимся в кают-компанию, чтобы вас накормили.

В результате Джела нес дерево, а один из техников нес его сапоги и компьютер. Довольно странная процессия прошла по неестественно тихому кораблю, потом еще какое-то время суетилась в кают-компании, размещая вещи. Наконец техников отослали, и капитан прошла перед Джелой вдоль линии раздачи: ее открыли рано, явно ради их удобства.

– Итак, командир звена Джела, мы оказались там, где я надеялась не быть.

Он оторвался от своей трапезы, удивленный таким заявлением, а она одарила его улыбкой, в которой не было веселья.

– Нет, дело не в том, что я не люблю корабельной еды, какие бы слухи по этому поводу ни ходили! Совсем другое: нас – меня – вынуждают действовать, и от этого идет рябь в тех процессах, что начались куда раньше нашего рождения.

Джела на секунду задумался и подождал, проверяя, что от него действительно ждут ответа.

– Так всегда бывает с солдатами, – отозвался он осторожно. – Начиная с цветов наших флагов и мундиров и кончая именами наших отрядов и выбором планет, которые мы должны защищать, никто из нас не свободен от воздействия того, что происходило до нас. Солдатская мудрость гласит, что мы часто погибаем из-за ошибок, сделанных много поколений назад.

Капитан ела так, как будто тоже осталась без завтрака, но Джела заметил, что его слова вызвали какую-то реакцию: она отложила фрукт, который ела, и глотнула воды, одновременно поднимая руку, чтобы подчеркнуть…

– Вот такая проблема на меня и свалилась, – сказала она, пошевелив рукой так, словно хотела перейти на язык жестов.

Джела секунду следил за движениями ее пальцев, но она удержалась – либо не смогла найти подходящих знаков.

– Вы не станете повторять мои слова никому на борту этого корабля, командир звена, но у нас есть всего несколько дней, чтобы вас подготовить. Прежде всего я должна спросить: у вас есть планы относительно вашей отставки?

Он чуть не подавился и поспешно проглотил недожеванный хлеб.

– Нет, капитан, – признался он, поспешно запивая хлеб соком. – Я всегда думал, что погибну при исполнении долга либо буду казнен за нарушение дисциплины…

– Вот как? Тогда вы не обратили внимания на информацию казначея относительно времени и средств, выделяемых тем, кто хочет взять себе ферму?

Он в упор посмотрел на нее, а потом позволил себе закатить глаза.

– Капитан, солдатам Артикула М не положены большие выплаты при выходе в отставку. Да, верно, у нас некоторые уходили в отставку – кажется, я слышал про троих. Но у меня это восхищения не вызывает. Я слишком много дней смотрел, как светило заходит на пустынной планете. Все говорят, что это зрелище успокаивает и достойно того, чтобы постараться его увидеть. Меня оно отнюдь не успокаивало. Мне не по себе, когда я ничем не занят. Вы ведь видели мой послужной список! Когда я без дела, я становлюсь для армии таким же противником, как любой…

– Нет, командир звена, такое заявление непозволительно. Правда в том, что вы – такой, как вы говорите. Вы знаете, что вы – М. Вы предпочтете маршировать сутками на гауптвахте, расплачиваясь за свои развлечения, а не сидеть, глядя в стену и абсолютно ничего не делая. И часто вы информированы лучше ваших командиров, потому что спите очень мало и притом не любите это занятие.

Она помолчала, отпила глоток воды и заговорила снова:

– Но в вашем личном деле указано, что вы летали в увольнение на многие планеты, что вам удавалось выжить в ситуациях, убивавших ваших собратьев по яслям, и что вы очень быстро учитесь. Более того, когда вы оказываетесь в ситуации, которая требует от вас взять на себя командование, вы действуете очень хорошо, пока вам не приходится иметь дело с – назовем это «бременем» – решений, принятых выше вас.

Джела позволил себе сделать рукой знак согласия, сопроводив его вздохом.

– Я во всем был солдатом, капитан. Увы, некоторые из тех, кто «выше меня», усвоили другие правила и взгляды относительно солдат, долга и необходимости.

– Солдатская истина, выраженная очень прямо. На этот раз ее пальцы сделали знак согласия. Его предположение оказалось верным: чему бы ее ни учили потом, изначально она была пилотом.

Она помолчала, отодвинула тарелку, словно та ее отвлекала, и подалась к нему, тихо заговорив:

– Командир звена, я могу предложить вам на выбор несколько вариантов. В жизни солдата бывают моменты, когда есть выбор. Бывают моменты, когда он предпочтителен. Так что слушайте, вот ваши варианты. Увы, у вас для решения будет только то время, пока мы будем сидеть за этим столом. Я не стану говорить, будто мне все равно, какой выбор вы сделаете, но, полагаю, вы это поймете.

Джела слушал ее – и готов был поклясться, будто слышит звук листа, зашуршавшего на ветру. И действительно, здесь был ветерок: вентиляторы работали довольно сильно, незаметно включившись где-то во время разговора.

– Во-первых, вы можете остаться командиром вашего звена. Скорее всего его переведут, поскольку назначение этого корабля скоро должно будет измениться, но это – достойная должность, с которой вы отлично справитесь к общей пользе.

Его рука сделала знак подтверждения: «информация получена в понятной форме».

– Далее, вы можете не быть командиром звена, а согласиться на перевод в другую эскадрилью в качестве пилота. Этот выбор я предлагаю вам в том случае, если вы сочтете, что обязанности командира звена со временем вас измотают. Вас зачислят в список свободных пилотов, и у нас не будет возможности узнать, кем или куда вас направят, но на вас будут возложены только обязанности пилота, которые вы знаете и, по-моему, не находите непосильными.

И наконец, вы можете принять временное задание, рассчитанное на долгий срок, состоящее в доставке почти лишнего корабля к месту консервации, с соответствующим изменением звания. Вы станете командиром перегоняющей команды и будете отвечать за правильную консервацию корабля, чтобы в случае надобности его можно было вернуть в строй. Вы также должны будете оценивать боеготовность местных сил с точки зрения пилота в зонах вашего транзита, а также в исходной точке и в точке назначения. Для выполнения этого задания вы пройдете короткий, специализированный, опасный и весьма секретный курс обучения. Легким ваше задание не будет.

Она замолчала. Посмотрела на него. Стала ждать ответа.

Джела сделал сигнал рукой: «Проверьте меня: я повторяю информацию».

После чего он это сделал вслух, почти дословно.

– Да, – подтвердила она, – это правильно.

Он пошевелил пальцами (на языке знаков, которым пользовались пилоты, это обозначало притворную нерешительность), закатил глаза и начал смеяться. Он еще сильнее зашевелил пальцами и захохотал так, что у него на глаза выступили слезы.

– Настолько забавно?

– Да. О да!

Он вытер глаза краем салфетки.

– Капитан, у меня есть один вопрос. Я могу взять с собойдерево?

– В каком варианте?

– Если вы сделаете меня капитаном Джелой и поручите доставку корабля, я смогу взять с собой дерево?

Теперь уже она по-пилотски зашевелила пальцами.

– Если дерево останется на борту этого корабля после вашего отлета, его выбросят в космос, могу вас уверить. А капитану все-таки разрешается иметь талисман.

– Я могу узнать ваше имя, капитан?

– Если пройдете подготовку, командир звена.