65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД

Кэйзин Не-Зейм оказалась дотошной учительницей — и очень упорной. Голова Присциллы уже была до отказа набита новыми сведениями. А надо было выучить еще так много!

Она спешила, чтобы не опоздать на свой урок пилотирования с капитаном.

Капитан! Она нырнула в лифт и набрала код, который соответствовал сердцевине корабля и внутреннему мостику. Сотрясаемая бурей информации, она в течение последних шести часов не вспоминала о капитане.

Он оказался целителем — плетельщиком душ, хотя прежде ей никогда не приходилось слышать, чтобы мужчина овладел этим искусством. Он был постоянно открыт, постоянно чувствовал, постоянно знал…

Знал ее эмоции. С самого начала он прочитал ее, прикоснулся к ее чувствам и знал ее так же близко, как… Правящая Сестра.

Нет! Так не делают. Это неприлично, это богопротивно! Способность читать души дается Богиней, через Ее избранников. Неясыть, которая умерла, была такой избранницей, а Присцилла Мендоса — ее добровольным вместилищем. Использовать силу сознательно, без божественного направления…

Дверь открылась, и Присцилла вышла в коридор. Она нырнула в первую попавшуюся подсобку и замерла с отчаянно бьющимся сердцем.

«Богиня, помоги мне! — мысленно взмолилась она. — Помоги! Я заблудилась…»

Дерево, Вихрь, Комната Спокойствия, Наблюдательный пост — за последний день она прибегла ко всему. Она, которая была ничем и никем, — если не считать того, что когда-то в ней жила Святая.

Забыв о времени, она закрыла глаза и заглянула в Глубинные Покои, где в давнем прошлом пела душа Старейшей.

Неясыть?

Эхо мысли окружила тишина. Там не было никого, кроме Присциллы.

А Присцилла магией не владеет.

Магия действовала! Она уцепилась за эту мысль и открыла глаза. Три — нет, четыре раза магия действовала! И в обещании, которое она дала Лине, не было примеси неуверенности. Она не станет отгораживаться от капитана. Она будет держать Балахон наготове, чтобы приглушить сильную вспышку и как можно лучше защитить его от боли.

Прозвучал сигнал времени, и она ахнула.

Тарлин Скепелтер, направлявшаяся в подсобку 28, чтобы сменить вышедший из строя сенсор, стала свидетельницей интереснейшего зрелища: новый второй помощник со всех ног неслась прочь от нее, в сторону внутреннего мостика.

— Нет! Совершенно бессмысленно!

Она поняла это прежде, чем он это сказал, и едва успела пригасить вспышку направленной на себя ярости. Сидевший рядом капитан стремительно подался вперед и провел всей своей большой кистью по пульту. В следующую секунду он уже вскочил на ноги и навис над ней.

— Ты злишься, Присцилла?

Она поморщилась от такой громкости и заставила себя удержать Балахон на месте.

— Да.

— Ну, так злись! Ты можешь пилотировать гораздо лучше! Горди, и тот мог бы пилотировать лучше! Из всех непростительно небрежных, бездарных попыток пилотирования, что мне приходилось видеть…

— И надо полагать, вы смогли бы лучше — если бы половина вашего внимания была не на пульте, а на том, чтобы следить за отголосками!

— А я тебя просил следить за отголосками? Я сказал вам, чтобы вы следили за пультом, пилот! Если вы не можете сосредоточить на нем все ваше внимание, то мы сейчас же отменим все занятия! Я не допущу, чтобы корабль подвергался опасности из-за того, что пилот думал о чем-то, помимо текущей ситуации!

Он стал жужжащим пламенем ярости. Присцилла подсознательно отмахнулась от него, хотя при этом ее власть над собственным гневом ослабела.

— А я не просила, чтобы меня сажали за пульт с открытым настежь эмпатом! Что я должна была делать? Забыть о том, что переливается? А как насчет…

— Да! Именно это ты и должна была делать! Проклятие… — Он снова плюхнулся в кресло второго пилота и вскинул руки вверх. — Присцилла, разве я хрустальный? Неужели ты считаешь, что я разобьюсь при первом же контакте с вполне заслуженной злостью на себя?

Она молчала, кипя раздражением и не пытаясь его сдержать.

Капитан вздохнул. Теперь он излучал не столько гнев, сколько чувство досады, за которым ощущались призвуки интереса-восхищения-тепла-дружбы.

— Я не открыт настежь, Присцилла. В этом нет необходимости. Тебя ясно слышно и без этого. И к тому же я не кретин. Я могу изменять уровень восприятия, если атмосфера станет настолько напряженной, что мои мысли начнут разбегаться. Кроме того, я пилот! Я успел поработать с десятками разных людей. Один из лучших пилотов, с которыми мне доводилось работать, пребывал в состоянии ужаса на протяжении всей вахты. Еще одна почти все время почти спала, каким бы отчаянным ни было положение, но при этом ее реакции были идеально точными. Однако стоило только спросить ее, почему она сделала то или это — и она впадала в панику… — Он чуть повернулся и адресовал ей примирительную улыбку. — Я не хрустальный, друг мой. Даю тебе слово.

Присцилле страшно хотелось потянуться к нему, ухватиться за его тепло, закутаться в него. Она тряхнула головой.

— Я… Лина сказала, что… целители всегда открыты, если не считать экстренных ситуаций. На… Меня учили оставаться закрытой, за исключением тех случаев, когда требуется плетение души, а по выполнении долга возвращаться в Спокойствие.

Его реакцией стало недоумение, смешанное с возмущением.

— Тогда как же ты занимаешься любовью?

— Это не для того!

Капитан передернул плечами.

— Прости меня, Присцилла. Похоже, наша подготовка была очень разной. Однако для этих уроков, пожалуйста, знай, что я могу о себе позаботиться — за исключением захлопывающихся у меня перед носом дверей! Ты приходишь сюда учиться пилотировать. Когда мы встретимся в следующий раз, я буду рассчитывать на то, что ты сосредоточишься исключительно на пилотировании. Если ты решишь пребывать вне Спокойствия, то не старайся подавить любую вспышку раздражения или радости. Если хочешь быть закрытой, то, пожалуйста, позаботься о том, чтобы уйти за свою Стену раньше, чем придешь сюда.

Он встал.

— На сегодня урок окончен. Увидимся завтра, Присцилла.

ТРЕАЛЛА ФАНТРОЛ, ЛИАД

Таам Оланек находил путь к истине тяжелым. Даже показания такого безупречного свидетеля, каким был господин дэа-Гаусс, оказались недостаточными, чтобы избавить его от затруднений.

Из чувства милосердия Нова сидела молча, хотя они обсуждали основные факты снова и снова. Она нашла в себе силы выполнить эту задачу, вспоминая те бесчисленные случаи, когда Шан дурил ей голову. Когда очарование этих эпизодов померкнет, она сможет начать перечисление тех моментов, когда Шан своим поведением доводил их отца до полной ярости.

Всему миру было известно, насколько непредсказуем Тоделм йос-Галан. Обвинения были бы бесполезны, конечно. Напоминать Шану о его роли Главы семейства йос-Галан — значило вызывать его на новый взрыв возмутительных поступков, специально рассчитанных, казалось, на то, чтобы заставить ее краснеть.

Но никто и никогда не осмелился бы утверждать, что Тоделм йос-Галан не является человеком стопроцентно порядочным.

И в то же время она понимала, что на месте Таама Оланека любой скорее предположил бы, что Шан наконец скатился до бесчестья, чем поверил, будто Клан Племиа нанес удар Клану Корвал.

— Эта Мендоса, — говорил тем временем Оланек господину дэа-Гауссу, — кажется, я не до конца все понял. Кто она, сэр? Какова ее роль в этих событиях?

Итак, они наконец перешли с Шана на более глубокие вопросы. Нова попыталась уверить себя, что имеет место прогресс. Вполне удовлетворительный.

Господин дэа-Гаусс откашлялся.

— Леди Мендоса родом из высокого Дома на планете Синтия, в секторе Тардом. Вахтенный журнал корабля говорит, что клан Племиа в лице Сав Рида Оланека — или тех, по отношению к кому он является лордом — причинил ей значительный ущерб. Собираются сведения, которые это подтвердят. Однако я не сомневаюсь в том, что записи «Исполнения долга» соответствуют действительности.

Он выжидательно замолчал.

Делм Племиа наклонил голову (чем заслужил молчаливое одобрение Новы). Человек более слабый, видя господина дэа-Гаусса в подобном настроении, обязательно пробормотал бы «конечно». Племиа просто стал ждать дальнейших пояснений.

Они не замедлили.

— Создается впечатление, что идет учет меланти, связанных с этими событиями. Леди Мендоса по происхождению землянка, так что может потребоваться некоторое время, чтобы все разъяснилось. Было отправлено сообщение Дому Мендоса с информацией о ситуации, какой она была к моменту моего возвращения на Лиад. Ответа я пока не получил. Тем временем леди Мендоса готова идти дорогой клана Корвал, так что я говорю и от ее имени.

— Ее положение? — продолжал расспросы Оланек. — Некоторые меланти должны быть очевидны, сэр. Например: здесь говорится, что она служит по частному контракту. Могу я из этого заключить, что капитан йос-Галан распространяет покровительство всего Клана Корвал на свою любовную игрушку?

Нова вынуждена признать, что такой вопрос закономерен для того, кто не знаком с привычкой Шана спасать всех бездомных собачек и кошек галактики. И в нем определенно не было ничего настолько неуместного, чтобы господин дэа-Гаусс возмущенно выпрямился и резко втянул в себя воздух.

— В момент моего отлета, — ледяным тоном сообщил он Племиа, — леди Мендоса служила на «Исполнении долга» стажером — вторым помощником и пилотом второго класса. Именно она несла вахту в тот момент, когда произошло нападение на «Долг», и именно она предотвратила повреждения и гибель людей. То, что она почтила капитана йос-Галана своей дружбой, не вызывает сомнения. Леди Фаалдом также является объектом ее дружеских чувств. Личность, о которой мы говорим, не может дарить бесчестного отношения.

Великие боги, вот это хвала! Нова с трудом удержалась, чтобы не воззриться на поверенного Клана Корвал.

Таам Оланек сделал примирительный жест. Яркая эмаль кланового кольца отбросила яркий блик.

— Я не хотел проявлять неуважения ни к леди, ни к капитану, сэр. В целях достижения полной ясности такой вопрос задать следовало. Вы сами упомянули о сложностях меланти.

Господин дэа-Гаусс слегка кивнул.

— Меланти фигурирует совсем в другом плане, сэр. Несомненно, ответ Дома Мендоса разъяснит ситуацию. Есть ли еще какие-то вопросы, требующие ответа? Не могу я служить вам еще чем-нибудь?

Оланек резким поворотом кисти убрал записи со своего экрана и вздохнул.

— Полагаю, что оставшиеся вопросы лучше будет задать моему родственнику. Элдема, я отправлюсь на «Даксфлан» и выясню, что делалось, а что — нет. Я прошу, чтобы в интересах Кланов Корвал и Племиа меня сопровождал господин дэа-Гаусс.

— Я, — негромко проговорил старый поверенный тоном предостережения, — глаза и уши Клана Корвал.

— Я прошу о вашем присутствии именно поэтому, сэр. Вы имеете репутацию человека дальновидного и мудрого советчика. В столь сложной ситуации разумно предусмотреть, что Клану Племиа может понадобиться и то, и другое ваше качество.

— Клан Корвал, — спокойно сказала Нова, — возражений не имеет.

Господин дэа-Гаусс на короткое мгновение встретился с ней взглядом и при этом почти улыбнулся. Он сдержанно кивнул Оланеку, выражая свою готовность служить.

— Я готов отправиться в путь по слову Племиа.

65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД

Присцилла приближалась к нему с грацией пилота, протянув изящную руку. На ее лице загоралась улыбка радости. Едва дыша, он ждал, переполненный головокружительной радостью. Она не воздвигла Стены, не закрыла дверей — и это было ее выбором, сделанным свободно! Он подставил лицо ее ласковому прикосновению, целуя ресницами ее ладонь. Его сознание потянулось к ней, выходя за защитные барьеры.

Изумленный вздох закончился тихим смехом.

— Шан…

Ее рука легла на его другую щеку, повернув его лицо навстречу любящему взгляду. Чувство пело между ними, поднимаясь к невыносимым высотам. Он ощущал стремительное биение своего сердца и знал, что ее пульс не отстает от его собственного.

Она поцеловала его.

Одно отчаянное мгновение он стоял совершенно неподвижно, захваченный отраженным восторгом, а потом ощутил ее вопрос — и его губы ответили ей. Он притянул ее тело к себе, а их песни стали переплетаться между собой, создавая единую мелодию.

И тут пронзительно заверещал будильник.

Она вздрогнула — и исчезла, хотя он пытался удержать ее.

— Присцилла!

Его разбудил собственный крик, хотя будильник создавал гораздо больше шума. Резко повернувшись на сбившейся постели, он гневно ударил ладонью по выключателю и упал обратно на подушку, крепко зажмурив глаза от усиливающегося освещения.

— Дьявол, дьявол, дьявол, ДЬЯВОЛ!

Заиграла музыка: «Праздничные радости» Артелмы, со страстью исполненные на омнихоре его братом Вал Коном.

— Дьявол! — еще раз с чувством бросил Шан и направился в освежитель.

Спустя некоторое время он прошел через столовую, возвращав ясь из кабинета суперкарго. Этим утром Кен Рик был немного резок. Наверное, еще не успокоился из-за того, что господина дэа-Гаусса неожиданно отозвали на Лиад.

Присцилла с Расти сидели за угловым столиком, наклонив друг к другу головы. Чувствуя, как у него от ревности сводит желудок, Шан взял себе чашку кофе и спелую страфлодыню.

«Целитель! — с издевкой сказал он себе. — Ты не можешь управлять даже собственными чувствами! А что такого ты прочел в ней, что дало бы тебе право на ревность? Дружелюбие? Короткие вспышки восхищения, оцененной эмоциональной поддержки, желания?..»

Он судорожно вздохнул и решительно вгрызся в сочный плод. «Такие чувства человек может испытывать к кому угодно. Старайся взять себя в руки, Шан».

— Привет, кэп! — приветствовала его из дверей камбуза БиллиДжо. — Вы ведь позавтракаете по-настоящему, правда? Нельзя дожить до ленча на одном яблоке!

Он улыбнулся ей, минуту поболтал о работе камбуза, согласился взять сладкий рогалик, которым она твердо решила его накормить, и снова налил себе кофе. Из столовой он ушел через боковую дверь, решительно не глядя в сторону уединенного столика в углу.

На капитанском экране мигал сигнал о полученном сообщении. Он положил рогалик на край бара и, усаживаясь в кресло, нажал кнопку «Прием».

От сестры узколучевых сообщений больше не было, отметил он. Хотя бы эти страхи можно забыть. Продолжая пить кофе, он просматривал список сообщений. Ничего срочного. Так, письмо от Дорты Кэйл. Может быть, на этот раз сделка состоится. А это что такое?

Узколучевое послание с Синтии, адресованное господину дэа-Гауссу?

Хмурясь, он сделал запрос, обнаружил, что это — ответ на отправленное сообщение, и вызвал текст, начиная смутно припоминать все обстоятельства. Кажется, Присцилла принадлежит к влиятельному семейству? Господин дэа-Гаусс пожелал ознакомить их с положением дел.

«Дэа-Гауссу на торговый корабль „Исполнение долга“. От дома Мендоса, Круг реки Синтия. На запрос касательно Присциллы Делакруа и Мендоса. Дочь Дома, носящая это имя, год рождения (по местному календарю) 986, год ухода к Богине (по местному календарю) 1002. Конец сообщения».

Он уставился на экран. «Уход к Богине»? Умерла?! Он представил себе Присциллу мертвой, и у него чуть не остановилось сердце. Он резко тряхнул головой.

— Не глупи, Шан.

Он очистил экран и запросил занесенные в банк данных личные данные Присциллы вместе с теми, которые были автоматически затребованы с переписи землян.

На экране параллельно появилось два набора цифр: шифр сетчатки, отпечатки пальцев, группа крови, генная карта.

Женщина, назвавшаяся Присциллой Делакруа и Мендоса, действительно была Присциллой Делакруа и Мендоса: это можно было утверждать с точностью до 0,999.

Мендоса с Синтии… Он вспомнил холодную волну отчаяния, бледное как мел лицо Присциллы, руку, которой она его отстраняла:

— Вы не должны спрашивать…

Но господин дэа-Гаусс, чтоб он был проклят, спросил. И присланный ответ оказался хуже, чем полное отсутствие ответа.

Он испытал сильное искушение уничтожить сообщение. Однако он понимал, что это — слабость. И глупость. Если в течение разумного периода времени ответа не будет получено, господин дэа-Гаусс просто пошлет еще один запрос.

Ну, из нее получился удивительно деятельный труп. Он сделал глоток кофе, глядя в никуда. Спасти капитана. Спасти корабль… Что она могла сделать, о космос?

Он со вздохом допил кофе.

Самым легким и простым объяснением было бы — сбежала. Легко можно поверить, что Присцилла разочаровалась в жесткой социальной структуре, где вся власть принадлежит священничеству.

Значит, так. Юная Присцилла сбегает, а ее семья, чтобы не потерять лица, объявляет ее умершей. В конце концов, какой у них выбор? Местные записи отражают этот «факт».

Однако земная перепись, которую не волнует местная политика, по-прежнему числит Присциллу Делакруа и Мендоса в числе живых, весьма даже живых.

Просто. Спокойно. Даже логично. Если не считать того, что что-то не сходится.

— Она может быть преступницей, — громко сообщил он пустой комнате. — Я так не думаю. Лина в такое не поверит. Господин дэа-Гаусс, не обладающий и каплей эмпатии, в такое не поверит. А, дьявол!..

Любой путешественник может с уверенностью утверждать, что местные преступления бывают самыми разнообразными и любопытными. То, что на одной планете считается уголовным преступлением, на другой не заставит побледнеть даже самую добрую из добропорядочных бабуль.

Остракизм. Преступление, которое наказывается таким образом, должно быть самым серьезным.

От мира к миру среди самых серьезных преступлений есть различия. Но они не так уж велики.

Умерщвление родича. Изнасилование. Похищение ребенка. Убийство. Манипулирование сознанием. Порабощение. Богохульство.

Убийство? Она, безусловно, была готова причинить Сав Риду Оланеку тяжелые телесные повреждения. Он сохранил яркие воспоминания об их первом собеседовании с его бурей ярости, ужаса и смертельной усталости. Убийство исключить нельзя.

Умерщвление родича?

Похищение ребенка?

Манипулирование сознанием? Порабощение? Она — эмпат, и очень сильный. Эти преступления тоже возможны.

Богохульство?

Он вздохнул. Прекрасное слово — «богохульство». Может означать все что угодно.

Необходимо получить точное определение ее преступлений: это нужно для корабля и для Клана. Корвал обязан ей многим. Жизненно необходимо знать человека, перед которым у клана долг, — знать досконально. Находясь на борту «Исполнения долга», Присцилла Мендоса продемонстрировала изящество и силу меланти. Однако она не возникла из небытия два месяца назад, как бы ему этого ни хотелось. Необходимые действия может предпринять капитан «Долга» или же их может предписать господин дэа-Гаусс — ради блага Клана Корвал. В обоих случаях желания и склонности Шана йос-Галана никакой роли не играют. Существует необходимость.

Проклиная эту необходимость, он набрал новый код и повернулся, чтобы отдать нужные распоряжения рубке.

65-й КОРАБЕЛЬНЫЙ ГОД

— Присцилла? — виновато прервал ее Горди. — Привет, Расти. Присцилла, я тут подумал: ты не можешь научить меня быть драконом?

Расти возмущенно нахмурился. Она ощутила искру его раздражения, но не стала на него реагировать.

— Драконы возможны, — признала она, оценивая сияние предвкушения, которое буквально источал мальчик, — но они очень трудны. Для них нужны умения и дисциплина.

И душа святого? В течение последних суматошных недель Лина приложила немало труда, демонстрируя, как в этой огромной вселенной положено вести себя эмпатам. В этих уроках постоянно фигурировало понятие меланти. А души — нет. Рядом с ней шумно вздохнул Горди.

— Но ведь ты-то умеешь это делать, правда?

Умеет ли она? Дракон был заклинанием Внутреннего Круга, но душа Неясыти была древней. Она знала путь…

Перед ее мысленным взором открылась последовательность действий. Внутреннее ухо уловило первый шорох кожистых крыльев. Она вздохнула и повторила действия в обратном порядке.

— Да, — признала она, испытывая глубокое изумление, — я умею. И если ты действительно хочешь научиться, я могу начать тебя обучать. Но между Деревом и Драконом лежит очень много занятий, Горди. И нет никаких гарантий, что ты это сможешь освоить.

— А Расти может быть драконом? — спросил Горди, видимо, пытаясь определить диапазон.

— Я не желаю быть драконом, — безапелляционно объявил тот. — Меня вполне устраивает быть связистом. Тебе никуда не надо идти, парень?

— Сейчас — нет. Через двадцать минут мне надо будет помогать Кен Рику. Присцилла, а почему не все могут научиться этой драконьей штуке? Дерево-то легкое!

— Конечно. — Дерево, Комната Спокойствия — это могли усвоить все. Более серьезную магию? Лина не имеет иной души, кроме своей собственной. — Дерево — это очень простое заклинание, Горди. В нем только хорошее. А в Драконе есть и то, и другое: это и щит, и оружие. К нему нельзя прибегать по пустякам. Можно прожить целую жизнь и ни разу не попасть в такое положение, когда возникнет необходимость призвать Дракона.

Он нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что дракон — это и хорошо, и плохо? Это — такая же чушь, как река Паллина!

— Парадокс — это мощная магия. Река силы — это базовый парадокс. Дракон невероятно сложен, Горди. Надо научиться уравновешивать добро и зло, силу, которая охраняет, и силу, которая пожирает. Надо быть осторожным, чтобы огонь не пожрал твою волю, или примитивная сила не победила твое… сердце. И нельзя… парить… слишком близко к солнцу.

Беспокойство Расти проникло сквозь словесную сеть. Она отодвинулась от стола и улыбнулась им обоим.

— А еще нельзя опаздывать на занятия по пилотированию, которые ведет капитан. Поговори со мной попозже, Горди. Если ты не остынешь. Расти, спасибо тебе, друг. Боюсь, что за главной трапезой мы не увидимся. Следующие две вахты у меня плотно расписаны.

Он присвистнул:

— Ничего себе занятие по пилотированию!

— Зато я сегодня не занимаюсь с Кэйзин Не-Зейм, — ухмыльнулась она. — Настоящий отдых!

Хохот Расти провожал ее до самой двери.

Ей удалось добраться до причала шаттлов раньше него. На несколько секунд.

— Доброе утро, Присцилла. Как всегда, вовремя.

— Доброе утро, капитан.

Он резко остановился и отвесил ей такой поклон, какой должен был бы оказаться невозможным из-за висящей у него на плече сумки.

— Второй помощник, пусть сегодня к вам придет успех. Я вижу, что попал в немилость.

— Можно подумать, вы бы очень огорчились, будь это действительно так! — парировала она, принимая первые лучи его ауры с чем-то похожим на жажду.

Еще пару недель назад она бы изумилась собственному нахальству. Просто невероятно, насколько быстро она привыкла полагаться на чувство, которое не может принадлежать ей.

— Очень огорчился бы, — ответил он, жестом приглашая ее пройти к причалу впереди него. — Подходящий денек для короткого полета на шаттле, правда?

Это хотя бы звучало разумно. «Долг» в настоящее время находился в нормальном пространстве и неспешно приближался к Дайен в системе Ирроби.

— Если, по мнению мастер-пилота, дополнительное время за управлением шаттла необходимо, — ответила она.

— Однако какая ты сегодня важная! Повторение — мать учения, как говаривал дядя Дик. Шевелись, Присцилла. Опаздывать не годится.

Он уронил сумку рядом с креслом второго пилота и уселся, закрепляя паутину безопасности и одновременно разглядывая показания приборов. Присцилла пристегнулась в кресле пилота, ощущая его радостное возбуждение, словно свое собственное: чисто школярский восторг от возможности провести день без учителей и надзирателей, предвкушение чего-то еще, наложившееся на его привычную жизнерадостность. И проблески чего-то еще, что она сначала приняла за его хорошо сдерживаемую нервную энергию, но теперь оценила как нечто более острое — почти тревогу.

— Пульт мне, пожалуйста, — пробормотал он, снуя пальцами по клавиатуре.

Она послушно переключила управление шаттлом на пульт второго пилота и откинулась на спинку кресла, наблюдая за его работой.

Сигналы вспыхивали и гасли. Раздавались звонки, гудки и жужжание: он проводил предполетную проверку с такой скоростью, которая показалась бы головокружительной любому, кто не был пилотом. Из отсека был откачан воздух, люк внешней оболочки «Долга» открылся — и они, кувыркаясь, отлетели от корабля. Шан тихо рассмеялся, выполнил быструю цепочку маневров, столь же стремительно отключил экраны и приборы — и вернул управление ей.

— Экран, пожалуйста.

Она послушалась, запоздало встревожившись.

«Долг» оказался нелепо далеко, огромный, как луна — в левом нижнем углу сетки координат. Четыре крохотные планетки Ирроби безмятежно висели ниже.

Шан указал на вторую планету.

— Я хочу оказаться там, если тебе не трудно. Через… — тут он быстро взглянул на часы на пульте — … восемь часов мы должны сесть в порту Свунакет. Займись.

Он развернул кресло, расстегнул сетку безопасности и потянулся за сумкой. Под его руками она превратилась в переносной компьютер. Демонстрируя полную незаинтересованность ее действиями, он углубился в работу.

Присцилла сжала зубы, проглотив едкое замечание, и взялась за решение скучной задачи: надо было определить, где именно они находятся в отношении того места, куда пожелал направиться капитан.

ДАЙЕН

— Порт Свунакет, капитан. Пилот сожалеет о том, что приземление состоялось на пять минут раньше указанного времени.

Он поднял голову и рассеянно заморгал. Поскольку в последние два часа его аура представляла собой ровную картину сосредоточенного внимания — примерно такую же, как при игре в шахматы, — то эта уловка ее с толку не сбила.

— Все еще кипишь, Присцилла?

Рассеянность сменилась широкой улыбкой. Она заставила свои губы не изгибаться.

— Это был отвратительный трюк!

— Я прекрасно помню, как такой устроил мне отец, — сочувственно сказал он. — И не только этот. В большинстве случаев совершенно не по-сыновнему. Кстати, ты прекрасно справилась, особенно когда мы попали в турбулентность. Эти дивные градины! Право, местная погода прекрасно мне подыграла!

Смех захватил ее врасплох, наполнив ее живот, грудь, голову и сердце — и, наконец, всю кабину.

— Вы — ужасный человек!

Шан со вздохом принялся упаковывать переносной компьютер.

— Тетка моего брата, моя старшая сестра — а теперь еще ты! Я склоняюсь перед вашим коллективным разумом, Присцилла.

— Еще бы! — Она встала, и сеть безопасности со щелчком втянулась обратно в пазы. — Пилот ждет дальнейших распоряжений капитана.

Он отставил сумку с компьютером в сторону и с явным удовольствием потянулся.

— Капитану в настоящее время услуги пилота не нужны, спасибо. Однако ему хотелось бы, чтобы второй помощник сопровождала его в некое место в городе, где надо будет делать кое-какие дела.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Какие именно дела?

— Ну-ну, Присцилла! Я же купец! Мне ведь надо хоть изредка торговать, правда? Хотя бы, чтобы поддерживать иллюзию.

Он адресовал ей ироничный поклон.

— И мне понадобится твоя поддержка — здесь. Я буду идти на положенном расстоянии позади тебя. Место, куда мы направляемся, находится на Тралута Сиамн. Название фирмы «Фашольт и дочери». — Он помахал своей крупной кистью. Блеснуло кольцо мастер-купца. — Веди меня!

Она остановилась в тени арки и выглянула на улицу. Шан следовал чуть позади.

В лучах масляно-желтого маленького солнца сновали или прогуливались женщины, поодиночке и парами. Позади каждой, на почтительном расстоянии в три шага, шел мужчина или мальчик — а порой и двое. Одна немолодая женщина прогуливалась, опираясь на руку молодого мужчины: оба в роскошных одеждах и дорогих украшениях, в сопровождении процессии из шести мальчиков, поразительно красивых в строгих туниках и брюках.

Присцилла проводила их хмурым взглядом. Мальчики распространяли вокруг себя одинаковое довольство. «Игрушки, — подумала она. — Ухоженные — и, возможно, даже обласканные — любимцы».

— Ну, Присцилла?

Его голос звучал очень тихо. Она прочла в нем озорство — и нечто более серьезное.

Она обернулась и гневно посмотрела на него.

— Предполагается, что вы мне принадлежите?

Он кивнул.

— Но не горюй. — Он привычно пощупал ткань своей рубашки, прихватив ее двумя пальцами, потом постучал по кольцу мастера и причудливой серебряной пряжке на поясе, провел рукой по обтянутому мягкой тканью бедру. — Ты явно меня балуешь.