Глава 4

На следующее утро Аманда с завидным усердием занялась своей внешностью и осталась весьма довольна результатом своих трудов.

И без того длинные ресницы стояли торчком под толстым сдоем черной туши, веки до самых бровей блестели, покрытые вечерними розовыми тенями, а скулы были щедро размалеваны пурпурными румянами. Предвкушая ужас Пьера от того, как она воплотила его совет — “не злоупотреблять косметикой”, Аманда коварно улыбнулась и жирно обвела контур серых глаз сурьмой и в довершение лиловой помадой нарисовала ротик-бантик, далеко заходящий за естественную линию ее губ.

— Может, я перестаралась? — спросила она у матери.

— Да, поработала на славу!

— Вот и отлично! — Взбив напоследок морковного цвета волосы (на этот раз Аманда не пожалела ярко-оранжевого лака), она надела золотые босоножки на высоченном каблуке.

С одеждой для новой роли у Аманды возникли затруднения: только в самый последний момент она откопала то, что нужно, в сундуке у Мэнди со старыми платьями, оставленными для рождественских шарад, — зеленый атласный жакет, который Аманда живо переделала в вульгарную блузку, и ярко-красную шелковую юбку.

— Ну вылитый какаду! — рассмеялась Маргарет Герберт. — Хотела бы я видеть лицо Пьера!

— Или прочитать его мысли! — усмехнулась дочь и, обняв мать, поспешила к перекрестку, где ее ждал Пьер.

Он, как всегда элегантно одетый — в темно-синих слаксах и шелковой белой рубашке в синюю полоску, нетерпеливо постукивал по капоту взятого напрокат “форда”.

— Опаздываешь, — проворчал он. — Не хотели отпускать?

— Да нет. Сказала графине, что мой дедушка попал под автобус.

— Как оригинально! Имей в виду: вздумаешь лгать мне, придется быть изобретательнее.

— Вам я лгать не собираюсь, — заверила его Аманда.

— Весьма разумно с твоей стороны! — Чертыхнувшись, Пьер сел за руль, не обращая на Аманду ни малейшего внимания.

— Если я вроде как ваша невеста, — возмутилась она, — вы могли бы быть полюбезнее и хотя бы открыть мне дверцу.

— Я начну играть свою роль только тогда, когда ты будешь выглядеть достойным образом. В жизни не видел такого костюмчика!

— Ну что я могу поделать! Денег у меня мало и…

— Да у половины моих знакомых девушек тоже мало денег, — оборвал он ее, — но они почему-то не выглядят как елочные игрушки! И разве я не просил тебя не злоупотреблять косметикой?

— Я без нее как-то чудно себя чувствую.

— Зато с ней ты выглядишь еще чуднее. Ладно, садись в машину, а потом я с тобой разберусь.

Аманда взглянула на себя в боковое зеркало и еле сдержала улыбку. Ну что же — начало игры отличное!

— А где ваш друг? — спросила она, когда они поехали по узкой сельской дороге.

— Уехал вчера вечером.

— Почему?

— Потому что не одобряет моей затеи, вернее, твоей роли в ней.

Друг Пьера стремительно вырос в глазах Аманды, но она постаралась не подавать вида.

— Что вы имеете в виду под моей ролью? — резко спросила она. — Если вы задумали всякие глупости…

— Замолчи! — взорвался Пьер. — У нас с тобой деловая сделка, ни больше, ни меньше. Хотя я бы предпочел и того меньше, — добавил он, мрачно взглянув в ее сторону. — Сначала я думал сразу отвезти тебя к нам, но, если мать увидит тебя в таком виде, она решит, что я свихнулся. Придется заехать в Париж и купить что-нибудь приличное из одежды.

— Поосторожнее с выражениями, — обиделась Аманда. — Я не позволю разговаривать со мной с подобной манерой.

— В подобной манере, — поправил Пьер. — У вас в школе проходили грамматику?

— Дерьмовый предмет! Зато у меня были пятерки по труду.

— Полезный навык, — одобрительно заметил он. — Знаешь, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты потрудилась не употреблять такие слова, как “дерьмо”. Леди не ругаются.

— Вы бы только послушали леди Аманду. На днях она назвала меня…

— Не желаю ничего слышать, — оборвал ее Пьер. — Теперь ты работаешь на меня, так что о ней забудь.

Аманда кивнула и, взглянув на себя в зеркальце, достала из сумочки большую щетку и начала взбивать челку.

— Прекрати сейчас же! — приказал Пьер. — Ты уже и так взбила ее до чертей!

— Джентльмены не ругаются, — передразнила его Аманда, и Пьер рассмеялся.

— Прости, Мэнди. Я забыл, что ты крутая.

— Да, и хочу половину денег на счете прямо сейчас.

— Ты что, не доверяешь мне?

— Я никому не доверяю.

— Тебя кто-то обидел?

Она кивнула и начала плести душещипательную историю.

— Отец бросил нас, когда мне было всего три года, а отчим мой был алкаш.

— Мой отчим был алкоголик, — машинально поправил ее Пьер.

— Как, и ваш тоже? — невинно удивилась она.

— Что? Да нет, просто я хотел.., черт! Я…

— Джентльмены не…

— ..ругаются, — закончил за нее Пьер. — Ладно, если ты перестанешь вставлять свои словечки, я не буду ругаться.

— Я не могу говорить так, как вы от меня хотите.

— Хотите, — мрачно сказал он.

— Да катитесь вы! — вспыхнула она. — Раз вы не можете принимать меня такой, как я есть, давайте на том и порешим. И вообще, в наше время все эти ваши грамматические штучки не имеют значения. Важно то, что у тебя вот тут. — И она постучала себе по лбу. — А с этим у меня полный порядок.

— Не сомневаюсь, — заверил ее Пьер, — и с критикой в мой адрес согласен. У тебя восхитительная манера выражать свои мысли, и если у мамы возникнут вопросы, я скажу ей, что так говорят в Глостершире.

— Значит, будете принимать меня такой, как я есть? — спросила Аманда.

— Да. За исключением пустячка — мы поменяем твой гардероб и прическу.

— Как Элизе в “Моей прекрасной леди”? — оживилась она. — Я на днях смотрела по ящику, ну прямо затащилась!

Пьер что-то буркнул себе под нос, и Аманда умолкла, решив, что, пожалуй, можно сделать перерыв. Кроме того, если она переиграет, он может испугаться и откажется от ее услуг, а она пока еще не хотела ставить точку.

— Ты, конечно, не говоришь по-французски? — вдруг спросил он.

— Боюсь, что нет. — Аманда обворожительно улыбнулась и взмахнула ресницами, с удовлетворением заметив, как Пьер поморщился.

— А ты не могла бы отклеить эти дурацкие коровьи ресницы? — робко поинтересовался Пьер.

— Нет, это мои собственные!

— Ты хочешь сказать, они настоящие?

— Так и есть. Длинные, правда? Пьер был откровенно смущен.

— Послушай, ты на меня не обижайся, но у тебя и без всей этой ваксы очень красивые глаза.

— Мне так приятно это слышать! — Аманда жеманно улыбнулась и опустила глаза, чтобы скрыть свою радость, а Пьер тихо выругался по-французски. Вот бы посмотреть на его физиономию, если бы она ответила ему на его родном языке! — А сколько мы пробудем в Париже? — спросила она, когда они подъехали к аэропорту Хитроу и Пьер сдал машину-Ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы ты выглядела менее.., менее цветисто.

— Ну и зануда же вы! — капризно сказала Аманда, когда они входили в аэровокзал.

— Что поделаешь! Надо, чтобы ты хотя бы выглядела так, чтобы я мог в тебя влюбиться.

Проигнорировав его последние слова, она спросила:

— А в какой гостинице мы остановимся?

— У меня в Париже квартира. — Когда они подошли к столу регистрации, он попросил:

— Будь любезна, твой паспорт.

Понимая, что, как только он увидит паспорт, игра будет закончена, она покачала головой.

— Спасибо, я уж как-нибудь сама. Я не тупица. Дайте мне мой билет.

Он неохотно согласился, и Аманда после регистрации, опередив Пьера, благополучно прошла паспортный контроль и вздохнула с облегчением только тогда, когда убрала паспорт в сумочку. Хорошо бы все обошлось и в другой раз!

Однако не обошлось, но Аманда, сделав вид, что обнаружила затяжку на колготках, ухитрилась намного отстать от Пьера, и он не увидел, как она предъявляла паспорт.

Машина Пьера (“мазерати” цвета шампанского) была припаркована прямо на стоянке в аэропорту, и через несколько минут они уже ехали по Елисейским полям.

Теперь Аманде не надо было изображать восторг при виде знаменитой улицы или удивление, когда они затормозили у шикарного дома недалеко от площади Согласия. “Неплохо для бедного плейбоя”, — посмеивалась про себя Аманда, пока они поднимались в лифте на третий этаж и входили в богато обставленную квартиру.

Стены холла и гостиной были обиты георгианским зеленым шелком, окна задрапированы портьерами такого же оттенка, мягкими складками спадавшими на мозаичный паркет, устланный китайскими коврами. Антикварная мебель представляла разные эпохи: наполеоновский письменный стол, столы и стулья времен Директории, канапе с позолотой в стиле Людовика XVI с пуховыми бархатными подушками лимонного цвета.

Пожилая экономка с бесстрастным лицом отвела Аманду в ее комнату, где также царило смешение стилей: инкрустированный туалетный столик и стулья, кровать красного дерева в стиле ампир; палевое дамасское покрывало перекликалось с тканью, которой были обтянуты стены. Под ногами палевый палас с толстым ворсом во всю спальню, включая овальную ванную комнату, где стояла ванна из розового мрамора с кранами в виде золотых дельфинов, — все отвечало последнему слову моды.

"Да, Пьер не скупится, чтобы ублажать своих подружек”, — думала Аманда, пытаясь представить его высокую, стройную фигуру в этом уютном уголке любви. Вернувшись в спальню, она осторожно выглянула в коридор. Там никого не было, и, влекомая любопытством, она вошла в спальню напротив.

Ну вот эта больше соответствует его вкусу! Стены и ковер цвета ночного неба, такой же потолок, усеянный крошечными потайными светильниками; если смотреть на него с огромной кровати с жемчужно-серыми атласными простынями, легко представить, что лежишь под звездами! А можно и воспарить к ним, если его талант любовника под стать его чувственной внешности. Отогнав поскорее подобные мысли, Аманда вышла из спальни.

— Может, когда все облазишь, все-таки составишь мне компанию? — позвал ее из гостиной Пьер.

— Сию минуточку! — нараспев протянула она.

Пока Аманда пила свежесваренный кофе, вошла экономка и спросила, будут ли они ужинать дома.

— Приготовьте нам какую-нибудь закуску, — распорядился Пьер. — Я не знаю, когда мы вернемся. — Он поставил чашку и встал. — Нам пора, Мэнди. Нужно сделать массу покупок, а я еще не решил, с чего начать. Понятия не имею, как одевать женщин!

"Зато отлично знаешь, как раздевать”, — отметила про себя Аманда и, встретив его взгляд, почувствовала, что именно это он мысленно и проделывает сейчас с ней. Его слова подтвердили догадку Аманды.

— Знаешь, у тебя отличная фигура, но ты слишком вульгарно ее подчеркиваешь.

— Ну что вульгарного в блузке и юбке? — невинно спросила она.

— Как сказать! В твоем случае зеленый и красный атлас вряд ли подходит для повседневной одежды, не говоря уже о сочетании цветов.

Он игриво потянул за гофрированный воротник блузки, и, когда кончики его пальцев скользнули по ее коже, она вздрогнула от нахлынувшего чувства странного возбуждения.

— Пошли, — сказал он. — Начнем с Бофур-Сент-Оноре. Если повезет, купим там все, что нужно.

— А как быть с вещами, которые я привезла с собой? — сокрушалась Аманда. — Не выбрасывать же их на улицу!

— Лучше всего — в мусорный ящик!

— Думаете, остроумно? Да знаете, сколько я заплатила за эти шмотки!

— За эти вещи, — сказал Пьер.

— Плевала я на ваши поучения! — взвизгнула она, давясь от сдерживаемого смеха: Пьер болезненно поморщился и с видом мученика сжал голову руками. — У вас что-то болит? — спросила она.

— Да, шея! А теперь заткнись!

Судя по глазам Пьера, терпение его было на пределе, и Аманда покорно, молча последовала за ним, обдумывая новые способы испытывать его терпение и впредь.

Медленно идя рядом с Пьером по известной торговой улице, Аманда без конца охала и ахала, цепляясь за все витрины, где были выставлены наименее подходящие к случаю вещи; а Пьер, с трудом сдерживая раздражение, подгонял ее. Когда он наконец остановился, Аманда заметила вывеску магазина женского платья всемирно известного кутюрье.

— Какая древняя пыльная лавка! — притворилась Аманда, отвернув нос от изысканного платья, выставленного в витрине, и пытаясь подтащить Пьера к следующей, где висело нечто невообразимое белого цвета в многочисленных оборочках. — Вот это мне больше нравится.

— К твоему сведению, это ночная сорочка.

— Она слишком красивая, чтобы в ней спать.

— Прежде чем лечь в постель, ее можно и снять, — негромко сказал он по-французски, и Аманда, работая под дурочку, невинно улыбнулась.

Наконец на этой же улице они зашли в дорогой магазин женского платья, и Аманда сразу ринулась в торговый зал, оставив Пьера с помощником продавца.

— Вот это клевое, да? — крикнула она, показывая на пурпурное платье из тафты, которое лишь усугубляло дикий цвет ее волос.

Пьер подбежал к ней: впервые за последние несколько часов, проведенных в ее обществе, он утратил выдержку.

— Ты что, дальтоник? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Пожалуйста, позволь мне самому подобрать тебе вещи.

— Слушаюсь, сэр! — громко ответила Аманда.

— Пьер, — прошипел он.

— Слушаюсь, сэр Пьер.

— Просто Пьер, — с раздражением повторил он и вернулся к помощнику продавца.

Со смиренным видом Аманда смотрела, как они вдвоем подбирают ей вещи, потом пошла в примерочную. У Пьера был изысканный, сдержанный вкус. Выбранные им платья надо было носить с непринужденностью истинной леди, и чтобы испортить впечатление, Аманда неуклюже вышагивала, нарочито виляя бедрами. Но, судя по блеску глаз Пьера, ей не удалось скрыть линии своего тела под шелковыми складками и шифоном.

— А можно я сама что-нибудь выберу? — спросила она, когда он попросил завернуть покупки.

— Давай! — добродушно сказал он. Одарив его одной из самых сладких своих улыбок, она подошла к вешалке и вытащила ярко-красную юбку от одного костюма и жакет в белую и розовато-лиловую клетку от другого.

— Блеск! Увидели бы меня в этом в Кингз-Роуд, позеленели бы все от зависти!

— Эти вещи не подходят друг к другу! — в ужасе вскричал продавец.

— Ну и что?

— Это два разных комплекта, мадемуазель, а не один, и поэтому покупка обойдется вам в два раза дороже.

— А как вам вот это? — Аманда извлекла платье в красно-белую полоску.

— В нем ты будешь выглядеть как тент на пляже, — съязвил Пьер. — Повесь на место и довольствуйся тем, что у тебя есть.

Аманда молча повиновалась, и они вышли на улицу; покупки обещали доставить на дом в течение часа.

— Я бы хотела прикупить еще косметики, — радостно сообщила Аманда и с удовлетворением отметила, как Пьер поморщился.

— По-моему, у тебя ее и так более чем достаточно.

— Но не самой модной гаммы.

С многострадальным видом он повел ее в известный парфюмерный магазин, где при их появлении им на помощь вышла холеная дама, преисполненная чувства собственного достоинства.

— Я бы хотел купить этой.., юной леди полный комплект самой модной косметики, — заявил Пьер.

Дама с изумлением взирала на размалеванное лицо Аманды. Потом стала выдвигать многочисленные ящики и выкладывать на прилавок баночки, флакончики и тюбики, тут же объясняя, как чем пользоваться.

— Мы берем все, — нетерпеливо сказал Пьер, протягивая кредитную карточку.

— Эй, погодите! — остановила Пьера Аманда. — А духи вы что, мне не купите? Пьер заскрежетал зубами.

— Какие ты предпочитаешь?

— Что-нибудь сексуальное. Пьер и продавщица обменялись затравленными взглядами.

— Наши духи весьма изысканные, — сказала дама, натянуто улыбаясь, — а вам, мадемуазель, я бы порекомендовала “Фам”.

— Нет, спасибо. Хочу такие же, как у леди Аманды. Она говорит, они самые дорогие в мире, и у них фантастический запах.

— Может, “Джой”? — спросила продавщица.

— Точно!

— Ну что же, Аманда хотя бы пахнет лучше, чем выглядит, — пробормотал Пьер и разрешил добавить к покупкам еще и духи.

Но “Мэнди” не так просто было унять.

— Такого маленького пузырька надолго не хватит. А у вас что, больших нет?

Продавщица, весьма довольная, достала большой флакон, а Пьер, крайне недовольный, расплатился и выпроводил Аманду из магазина, пока она его совсем не разорила.

— А куда мы еще пойдем? — спросила она.

— Домой, а то я стану банкротом!

— В таком случае вы можете жениться на леди А., — сострила “Мэнди”.

— Да я лучше буду продавать шнурки! Когда они вернулись домой, коробки с платьями уже доставили, и Пьер в изнеможении рухнул в ближайшее кресло. Аманду же, напротив, новые красивые платья и косметика привели в хорошее настроение: она прикидывала на себя все платья подряд и порхала по комнате, восторженно расхваливая покупки.

— А мы сегодня пойдем куда-нибудь? — весело спросила она. — Мне бы хотелось покрасоваться.

— У тебя сегодня и так был трудный день.

— Да вовсе я не устала!

— Хорошо, — вздохнул он. — Я закажу столик в ресторане и приглашу Люсьена составить нам компанию.

— Он вроде на вас сердится?

— Думаю, уже нет. В любом случае ему будет интересно взглянуть на результат моих трудов. Поэтому следи за своим поведением. Перед вечером немного отдохни, а ровно в восемь жди меня здесь.

— Вся разодетая, как куколка, в самом лучшем прикиде! — согласилась она и, заметив, как он болезненно сморщился, поклялась, что еще не один раз насолит ему сегодня вечером!

Глава 5

В начале девятого Аманда вбежала в гостиную. Пьер вряд ли успел обратить внимание на платье или ощутить аромат вылитых на нее духов; он, не отрываясь, в ужасе смотрел на ее ярко-зеленые веки.

Чертыхнувшись по-французски, он схватил ее за руку и потащил в ванную: взял полотенце, намылил его как следует и начал изо всех сил тереть ей лицо.

— На твою косметику я истратил целое состояние, а ты, черт побери, даже не умеешь ею пользоваться! — разбушевался Пьер.

— А мне моя прежняя даже лучше нравилась. — Она попыталась освободиться. — Вы делаете мне больно!

— Скажи спасибо, что я шкуру с тебя не содрал!

"Почти содрал”, — согласилась Аманда, но промолчала, зная, что злоупотребила его терпением.

Пьер взял Аманду за подбородок и придвинул ее лицо так близко к своему, что она, боясь посмотреть ему в глаза, зажмурилась.

— Ты хороша и без косметики, — сказал он по-французски. — Жаль только, мозгов у тебя маловато. С такими и в постели делать нечего!

Аманда открыла глаза, заблестевшие от гнева. “Значит, я настолько глупа, что со мной нельзя даже переспать, вот как? Ну погоди, Пьер Дюбрей! Когда я с тобой разделаюсь, ты будешь валяться в ногах у глупой маленькой “Мэнди” и умолять ее выйти за тебя замуж!"

Пораженная этой неожиданной мыслью, Аманда вдруг поняла, какой великолепный урок преподнесет Пьеру, если он на самом деле увлечется “Мэнди” и попросит ее руки. Но эту рыбу нужно ловить с большой осторожностью: он слишком умен, чтобы заглотнуть обычную наживку.

По-своему истолковав причину ее гнева, Пьер отпустил “Мэнди” и сказал уже по-английски:

— Извини, я сделал тебе больно.

— Вы сделали это нарочно!

— А ты не размалевывайся, как клоун. Немедленно приведи себя в порядок.

Через пять минут Аманда была готова: чуть-чуть подкрашены губы и слегка подведены глаза, вид мрачный и скромный. С волосами она ничего поделать не могла (впрочем, пока и не хотела!), и они горели, как спелая морковка.

Внимательно оглядев ее, Пьер повел “Мэнди” к машине. Чтобы не выйти из роли, Аманда изображала бурный восторг при виде Сены, собора Парижской богоматери, старинных улочек, взбирающихся уступами до самого Монмартра.

— А пробки здесь ну прямо как в Англии! — фыркнула она, когда машина, замедлив ход, еле-еле поползла по улице.

Не обратив внимания на ее реплику, Пьер сказал, показывая рукой на заполненные посетителями уличные кафе:

— Вот это излюбленное времяпрепровождение парижан.

— А чем у нас хуже? — огрызнулась она. — Можно подумать, одни французы умеют развлекаться!

— Разумеется, не только французы. — Больше он не вступал в разговоры, а молча поставил машину в переулке, вымощенном булыжником, и повел “Мэнди” по узкой улочке к ресторанчику с ярким желто-белым полосатым навесом.

Аманда постаралась скрыть свое разочарование: она надеялась, что ее ждет изысканный ужин. Но Пьер явно не хотел рисковать и боялся в ее обществе столкнуться со своими знакомыми, кроме Люсьена, который был в курсе дела. Когда они подошли совсем близко, Аманда поняла, что ошибалась: на скромной вывеске красовалось название одного из самых престижных ресторанов Парижа.

Люсьен уже ждал их за столиком в дальнем углу продолговатого зала. Когда они подошли, он поднялся, оценивая Аманду взглядом. Он что-то шепнул Пьеру по-французски (Аманда не расслышала), тот пожал плечами и представил ее по-английски:

— Познакомься, Люсьен. Мэнди Джоунс, бывшая горничная очаровательной леди Аманды!

— Очень приятно, — Люсьен галантно поднес руку Аманды к губам и, когда они сели, спросил, понравился ли ей Париж.

— Я пока что мало чего видела, — живо ответила она. — Мы ходили за покупками.

— Как тебе не стыдно, Пьер! — упрекнул Люсьен друга. — Мог хотя бы сводить Мэнди к “Максиму” пообедать.

— Туалеты Мэнди были для нас важнее, — ответил Пьер. — Я истратил на нее кругленькую сумму.