Хотя Аманда и старалась проследить логику его поступков, она все равно не могла понять, зачем ему понадобилось выдумывать помолвку с Элен, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить об этом, но Пьер опередил ее:

— Когда мама сказала, что к нам приедет Элен, я уже знал, кто ты на самом деле.

— Что??? — Аманда онемела от удивления. Вот этого она никак не ожидала и теперь вообще ничего не могла понять.

— В ночь, когда я ушел от тебя, — продолжал он, — мама сказала, что ей звонила Маргарет Герберт. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.

— И все рассказала?

— Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Герберт по поводу “милой, но совершенно неподходящей девушки”, в которую я влюбился, а твоя мама, пожалев мою, открыла всю правду. — Пьер вышел из холла, словно уже не боялся, что Аманда попытается убежать. — Знаешь, ты могла бы догадаться. Неужели ты думала, что твоя мать позволит тебе дурачить мою до бесконечности?

— А я и не собиралась до бесконечности. Просто хотела, чтобы ты сделал “Мэнди” предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.

— Ты что, хотела посмеяться надо мной и “сойти со сцены”?

— Что-то вроде этого, — сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. — Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Элен, — продолжала она, — только объясни мне, ради Бога, как ты ухитрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Дюбрей сказала, что она приедет, я прилипла к тебе, как пластырь.

— А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!

— Ну ты и хитер! Да, этот раунд ты, бесспорно, выиграл!

— Но это не был нокаут! Понимаешь, я хотел тебя проучить. Не забывай, я же собирался взять “Мэнди” с собой в Калифорнию, а когда узнал, что она Аманда Герберт, для меня это был гром среди ясного неба. — Его глаза потемнели от обиды и грустных воспоминаний. — Я так разозлился, что был готов трясти твою красивую головку до тех пор, пока не вывалятся все зубы!

— Бедный Пьер! — пожалела его Аманда, но в уголках ее рта пряталась лукавая улыбка.

— Знаешь, я потом оценил комизм ситуации и от души повеселился: решил поиграть с тобой в твою же игру. А тут как раз приехала Элен (я не знал, что она приедет, но ее приезд сыграл мне на руку. Вообще-то, это была ее идея, чтобы я попросил тебя стать моей любовницей после нашей с ней свадьбы. Ты бы видела, какое у тебя тогда было лицо!

— Ты бы лучше посмотрел на свое, когда я тебе отказала! — съязвила Аманда.

— Меня доконал не твой отказ, а то, что ты собираешься выйти замуж за Люсьена…

Он умолк, Аманда тоже молчала. Ее переполняло счастье, но она боялась в него поверить. А еще она боялась, что так хочет Пьера, что выдает желаемое за действительное.

Пьер отошел к окну и смотрел на горизонт, а она любовалась его головой, мягкими черными волосами, осанистой фигурой. В стильных брюках и плотно облегающей рубашке, он словно сошел с обложки журнала “Космополитан”. Нет, даже если она его видит в последний раз, он навсегда останется в ее сердце!

Видит в последний раз?! Что за безумная мысль! Разве он только что не сказал, что ее любит? Что любил ее и в облике “Мэнди” и женился бы на ней, если бы был уверен, что “Мэнди” его любит?

Аманда вскочила и подбежала к нему. Он заметил ее только тогда, когда в окне отразились ее руки: она обняла Пьера и прижалась к нему.

— Я использовала Люсьена как буфер, — прошептала она. — Надеюсь, он меня простит. Но я всегда любила только тебя. Тебя, и никого больше.

Пьер повернулся к ней лицом и обнял ее, привлекая к себе так крепко, что Аманда ощутила его напряжение. Она гладила его спину, плечи, и он словно оттаял, но только чуть-чуть, еще не веря, что она рядом, что любит его…

— Я так ревновал тебя к Люсьену! — простонал он, прижавшись губами к ее виску. — Ты не знаешь, сколько ночей я не спал, представляя тебя в его объятиях, вот как мы с тобой сейчас!

Он прижал ее еще сильнее, и его разгоряченное тело было выразительнее всяких слов. И какие могли быть слова, когда их губы слились в долгом поцелуе? А его сильные гибкие руки, по которым она так тосковала, скользили по ее телу, гладя и лаская все потайные уголки.

— Как много одежды! — оторвавшись от ее рта, сказал Пьер, и Аманда, выполняя невысказанную просьбу, чуть отстранившись от него, расстегнула блузку и сбросила ее, потом скинула юбку. Ее возбужденная грудь сама вырывалась из кружев бюстгальтера, и Аманда расстегнула и отбросила его, оставив на себе лишь треугольник шелка, скрывающий ее женское естество, изнемогающее от желания.

Она хотела снять трусики, но Пьер остановил ее и дрожащим пальцем провел по ее животу под кружевом. Ее словно пронзило током, и, почувствовав ее дрожь, он прижал горячую ладонь к ее атласной коже.

Как змея сбрасывает кожу, Аманда уронила трусики на пол и стояла перед ним во всей нагой красоте, не стыдясь своего желания. Они смотрели друг на друга, и она увидела в его голубых глазах пламя страсти. Пьер сорвал с себя рубашку, на пол полетели пуговицы, скинул брюки, и наконец темноволосый Адонис легко поднял ее на руки и понес к кровати.

Аманда обняла его за шею и не отпускала, пока он сбрасывал покрывало и укладывал ее на простыню.

Простыня холодила ей спину, а сверху бушевал огонь: Пьер прижался к ней так близко, что их тела слились.

— Аманда, лежи тихо, — попросил он. — Я так давно мечтал об этом, я хочу, чтобы этот миг .длился вечно.

Но разве она могла слушаться, если каждый ее нерв и каждая клеточка тянулись к нему? Душой она уже давно принадлежала ему и хотела принадлежать и телом и ждать больше не могла.

— Я люблю тебя, — шептала она, лаская его мягкие темные волосы. — Пьер, я так тебя люблю!

Она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже в ее горячую мягкость. Стоная от желания, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать внутри себя и сберечь каждую каплю его животворящей влаги.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, — тяжело дыша, сказал он, и они вознеслись на вершину блаженства, где нет ни мыслей, ни времени. Их души и тела плыли, слившись в одно целое, в море эйфории.

В полном изнеможении они лежали в объятиях друг друга, и Пьер, умиротворенный и счастливый, прижал Аманду к себе, словно вручая ей свою жизнь.

— Пожалуйста, больше не играй со мной, — прошептал он. — Я хочу стать тебе другом, а не соперником.

— Так и будет, — заверила она и, вспомнив, что могла так его и не встретить сегодня, ужаснулась. — Если бы мы не остановились в одном отеле, я бы тебя больше никогда не увидела.

— Ничего подобного. Как только я укротил бы свое уязвленное самолюбие, то приполз бы к тебе на коленях.

— Но ведь ты собрался ехать во Францию, даже не попрощавшись!

— Когда ты не пришла ко мне на ленч, я был уверен: ты меня настолько презираешь, что не хочешь даже видеть. И я так на себя разозлился, что решил лететь домой и там все обдумать.

— А я-то была уверена, что только женщины бегут к маме! Он засмеялся.

— Можно подумать, ты придумала что-то новенькое!

— Нет! — Аманда осторожно, одним пальчиком погладила его живот. Он напрягся, и она опустила руку ниже, но Пьер схватил ее. — Нет? — шепнула она.

— Сначала ответь на мой вопрос.

— Какой?

— Ты выйдешь за меня замуж, Мэнди-Аманда, и будешь моим наказанием и светом моих очей?

— Да, да, да! — закричала она. Он радостно засмеялся, и она легла ему на грудь.

— Мы осчастливим трех человек, — прошептал он.

— А еще двое потеряют головы от счастья, — добавила она.

— Еще двое?

— Ты и я!

— Сколько тебе нужно времени, чтобы купить приданое?

— Столько, сколько тебе, чтобы получить разрешение на брак.

— Значит, тебе не нужна пышная свадьба и толпа гостей?

— Мне нужен только ты, — тихо сказала она. — Свадьба пусть будет как можно скорее и гостей как можно меньше.

— А медовый месяц — как можно дольше, — ответил Пьер, неторопливо лаская Аманду. — Не будем спешить…