Глава 1

Небрежно облокотись на мраморную полку, поигрывая стаканом с виски, у камина стоял высокий интересный мужчина. Его задумчивый вид и атлетическая фигура резко контрастировали с элегантным французским будуаром, позолоченной мебелью и изящными безделушками.

— Ты на самом деле хочешь, чтобы я женился на Аманде Герберт? — В голубых глазах Пьера Дюбрея промелькнуло удивление. — Да ведь я в последний раз ее видел, когда ей было всего тринадцать!

— Это был бы идеальный выход из весьма щекотливого положения, — ответила мать.

— Я не виноват, что титул Генри по закону перейдет ко мне, — горячился Пьер, — и тебе не удастся уговорить меня взять в придачу его уродину дочку!

— Может, с годами она похорошела. Когда ты ее видел, она была гадким утенком.

— И речи быть не может, мама. Знаешь, я всегда считал, что разговоры о свадьбе всего лишь шутка.

— В какой-то мере да, но во всякой шутке есть доля истины. Подумай сам: Аманда — единственный ребенок в семье, родители заботятся о ее будущем и их волнует, где она будет жить.

— Не вижу никакой связи. В деньгах у нее недостатка не будет. — Пьер пригладил черные волнистые волосы и, взглянув на мать, помрачнел.

— Дело не только в деньгах, — возразила мадам Дюбрей. — Поместье Гербертов веками принадлежало их семье, а теперь, раз у них нет сына, оно переходит тебе, и, когда отец умрет, Аманде придется оставить отчий дом…

— Я все равно не соглашусь связать свою жизнь с девушкой, которую совсем не знаю.

— Ну вот и познакомься. Жаль, что ты в прошлом году не приехал на ее совершеннолетие.

— Мы же были в Калифорнии.

— Если бы захотел, вполне бы успел вернуться. Ну ради меня — поезжай к ним на выходные. Иначе как ты составишь о ней мнение?

— Мнение о ней я составил восемь лет назад. — Чувственный рот Пьера с полной нижней губой упрямо сжался. — Тогда она была маленькая дурнушка, а теперь, вне всякого сомнения, дурнушка большая!

— А Маргарет пишет, что она хорошенькая.

— Интересно, а что еще может сказать мать о своей дочке? — усмехнулся Пьер. — Ты бы только посмотрела на ее дивные глазки, мама. Она так бы и впилась в меня ими, если бы ей удалось их сфокусировать.

Мать невольно улыбнулась.

— Говорят, косоглазие теперь лечат.

— А фигуру? Да рядом с ней палка покажется статуэткой!

— Помилосердствуй, ей же было всего тринадцать! А теперь она расцвела! Маргарет уверяет, что Аманда красавица и умница. Окончила колледж, работает в журнале.

— Синий чулок! Час от часу не легче. — Пьер засунул руки в карманы брюк, обтянув мускулистые бедра. — Послушай, мама, я отлично тебя понимаю, но, повторяю, я не просил титул Генри, не говоря уже о его пресловутом особняке. Мой дом здесь — в этом замке на Луаре.

Он подошел к окну и с гордостью оглядел зеленые ухоженные лужайки, за которыми тянулись стройные ряды виноградников. В профиль Пьер казался моложе своих тридцати трех лет: кожа гладкая, без морщин, подбородок твердый, резко очерченный. Судя по живому блеску глаз и чувственному изгибу рта, это был азартный человек, любящий играть чувствами людей, но не из тех, кто позволяет играть своими.

— Я потратил двенадцать лет жизни, чтобы здесь, на Луаре, создать один из лучших сортов вин, — уже спокойно продолжал он, — да и наша винодельня в Нейпа Вэлли набирает обороты. Ну зачем мне еще дом и земля в Англии?

— Чтобы завещать своим детям.

— Когда у меня появятся дети, они будут жить и работать здесь, вот на этом клочке земли. — Он повернулся к окну. — Пойми, люди не шахматные фигуры, ими нельзя манипулировать, и я не намерен связывать свою жизнь с девушкой, которую не люблю. — Лихорадочный румянец на лице матери (верный признак тахикардии) заставил его смягчиться. — Знаешь, мама, пожалуй, пока есть время, я загляну к Генри и объясню ему, как можно тактичнее — даю слово! — что такой повеса, как я, не пара его очаровательной дочери.

— А может, ты еще не понравишься Аманде, — прервала его мать, хотя выражение ее лица говорило обратное.

— В таком случае честь будет удовлетворена и твоя совесть успокоится! — торжественно изрек сын. — Пожалуй, я приглашу с собой Люсьена. Вдруг они понравятся друг другу!

Мадам Дюбрей рассмеялась.

— Что ж, тогда Аманде повезет. Твоя беда, Пьер, в том, что ты слишком красив и по этой причине крайне избалован!

— Ну раз так, постараюсь не выпадать из образа и не буду тебя слушаться! — Пьер наклонился и поцеловал мать в лоб. Его черные кудри оттенили ее седину. — И больше ни слова об этой дурацкой свадьбе, договорились?

— А ты поедешь к ним на выходные?

— Поеду. Хотя бы для того, чтобы Генри и Маргарет перестали считать цыплят, которым не суждено вылупиться — на меня пусть не рассчитывают!

Мать улыбнулась, а когда сын ушел, вздохнула. “Ох уж эти дети! — думала она с нежностью. —Сколько с ними хлопот!”

Глава 2

— Ты это серьезно? — Аманда тряхнула рыжеватой копной волос. — Чтобы я вышла замуж за Пьера Дюбрея?! Да я его с детства не видела!

— Тогда он тебе очень понравился, — заметила мать, — и с тех пор он вряд ли сильно изменился. Через неделю он приезжает, так что сама во всем убедишься.

Аманда не забыла свою детскую любовь к троюродному брату: он как-то приехал к ним отдохнуть на каникулы, а заодно и познакомиться с поместьем, уготованным ему в наследство.

— Я помню, вы с папой поговаривали о нашей свадьбе, но я думала, вы шутите.

— Да, шутили, но… — Маргарет Герберт открыто взглянула дочери в лицо. — Это было бы весьма кстати, дорогая моя. Ты ведь любишь этот дом, и если вы с Пьером понравитесь друг другу, он останется твоим. — Она помолчала. — Если ты полюбишь Пьера, само собой разумеется. Хотя он так хорош собой и умен, что многие женщины спят и видят, как бы его заполучить. — — Особенно замужние, — уточнила Аманда. — Я так полагаю, они его слабость.

— Ты не должна верить всему, что прочтешь в прессе. Тем более во французских журналах: они обожают скандалы. Между прочим, Элиана пишет, что Пьер отзывается о тебе с большой нежностью.

"Не говоря уже о моих деньгах”, — подумала Аманда, но, чтобы не огорчать мать, сказала:

— Разве влюбляются только в красивых и умных? Даже науке пока неизвестно, что привлекает людей друг в друге. Говорят, это связано с половыми аттрактантами, феромоном и…

— Пощади мои уши! — прервала ее мать. — Ведь ты же не научную статью пишешь!

— Кстати, мне нужно закончить статью. На прошлой неделе я задержала работу, так Лиз меня чуть не съела.

— Я еще не закончила разговор, — попыталась настоять на своем Маргарет Герберт.

Но Аманда, вскочив на длинные стройные ноги, уже подлетала к двери. Выйти замуж за Пьера Дюбрея? Да она скорее всю жизнь будет одна! Если она кого не переносит, так это бабников — а Пьер в этом деле не имеет равных!

Она улыбнулась, вспомнив, как разнюнилась, когда он приехал к ним на две недели на каникулы: она ходила за ним тенью, как влюбленный щенок, и впадала в восторг, если он удостаивал ее улыбкой. Ну что же, хотя бы с этим глупым увлечением покончено. И все же она опять вернулась к мыслям о свадьбе.

Несколько лет назад мать сказала, что Пьер поправил семейное состояние, подорванное отцовским неумением вести дела. Аманда была убеждена, что Пьера привлекают не ее прелести, а весьма солидное наследство. Ведь он — истинный француз, а они славятся тем, что женятся на деньгах и заводят любовниц на стороне.

Однако интересно взглянуть на его физиономию, когда он увидит, как она изменилась. Аманда улыбнулась, вспомнив, какой невзрачной и угловатой была тогда. Но теперь тощая жердь превратилась в стройную и гибкую лозу, жесткая поросль морковного цвета — в золотисто-рыжую пышную гриву, зубы выровнялись, косоглазие вылечили. Словом, если раньше она вызывала жалость, то теперь — зависть и восхищение!

— Ну и когда приезжает наш красавчик? — спросила она, открывая дверь.

— В пятницу. И будь с ним полюбезнее, моя дорогая! Элиана — одна из самых близких моих подруг.

— Да ты ее сто лет не видела!

— Только потому, что она проводит много времени в Калифорнии с Пьером. Аманда, ты, в конце концов, дашь мне договорить?

— Потом, ма. Сейчас мне некогда. Наступила пятница, статья дописана и отослана, и Аманда, хотя она и не признавалась в этом даже самой себе, с нетерпением ждала встречи с человеком, в которого была когда-то по-детски влюблена. С некоторым удивлением она узнала о том, что Пьер приезжает с приятелем, и ей впервые пришло в голову, что, пожалуй, Пьер, так же как и она, побаивается встречи с ней.

Она как раз раздумывала над этим, когда в гостиную вбежала Мэнди (девушка, которую приглашали помогать по дому, когда приезжали гости) и доложила, что приехали два француза.

— А ты успела их разглядеть? — спросила Аманда.

— А то! Они оба такие обалденные, особенно ваш кузен. Во всяком случае, я почти уверена, что это он — видели бы вы, как граф молотил его по спине! — Мэнди мечтательно закатила глаза. — Я бы работала здесь целыми днями, если бы знала, что он будет тут поблизости. — Спохватившись, она прикрыла рот рукой. — Извините! Я не хотела…

— Все в порядке, — сказала Аманда. “Да у меня мороз по коже, как подумаю об этом хлыще, терпеливо поджидающем папин титул и все прочее”. Отогнав неприятную мысль, она выключила фен. — Мне бы хотелось взглянуть на гостей тайком, прежде чем нас представят. Постарайся узнать, куда они пойдут, когда распакуют вещи, а я попробую их увидеть.

— Будет сделано! — весело отрапортовала Мэнди и убежала, а через четверть часа вернулась с сообщением, что гости пьют чай на террасе.

Облачившись в темно-зеленое платье и такой же шарф (чтобы замаскироваться), Аманда, крадучись, спустилась по черной лестнице и обошла дом с тыла.

Низко пригибаясь к земле, кошачьим шагом она обогнула террасу и увидела за столом двух мужчин. Они были увлечены беседой, и, подойдя совсем близко, Аманда притаилась среди зарослей рододендронов, настолько густых, что ее нельзя было заметить даже с расстояния нескольких шагов.

Чтобы получше их рассмотреть, Аманда осторожно отогнула ветку.., и чуть не задохнулась! Перед ее глазами возник самый красивый мужчина из всех, кого ей доводилось видеть. В том, что это был Пьер, не могло быть и капли сомнения, и детская любовь, которая, как она думала, растаяла в тумане забвения, вновь ожила. Ее захлестнула волна чувственности, исходящей от высокого гибкого тела и выразительных черт мужественного лица. Медленно, словно стараясь вобрать в себя, Аманда рассматривала тонкий аристократический профиль, большой, красиво очерченный рот, высокие скулы, придававшие загорелому лицу некоторую надменность, и изогнутые черные брови над глубокими голубыми глазами.

С незнакомым до сих пор чувством незащищенности Аманда еще полюбовалась им, потом нехотя перевела взгляд на его собеседника.

Кроме роста и телосложения он был полной противоположностью Пьеру — яркий блондин с волосами медного оттенка и светло-карими глазами, с мягкими чертами лица и, как решила Аманда, с податливым, легким характером.

По правде говоря, оба представляли собой достойные образцы мужской фауны и без труда могли привести в трепет любую женскую особь. Кроме того, оба отличались отменным вкусом:

Пьер был одет в голубых тонах, подчеркивающих цвет его глаз, а его друг, соответственно, в коричневых.

— Я так и не понял, зачем ты меня сюда притащил, — говорил друг Пьера на французском с характерным парижским прононсом (несмотря на быструю речь, Аманда все прекрасно понимала).

— Полюбоваться на меня в роли послушного сына и быть свидетелем обручения с очаровательной Амандой.

— Твоего обручения? Вот рассмешил! Да еще не родилась та женщина, которая способна заставить тебя расстаться с холостяцкой жизнью!

— Именно так я и сказал матери, да разве она станет слушать! Чтобы ее успокоить, я согласился приехать и познакомиться с Амандой, а заодно представить и тебя, мой друг, одной из самых красивых юных леди в Англии.

Аманда довольно улыбнулась. А еще говорят, что, если подслушивать, ничего хорошего о себе не узнаешь! Но радость ее была недолговечной.

— Боюсь, тебя ждет разочарование, старик, — сказал Пьер. — Если Аманда и сейчас такая же уродина, как и в тринадцать лет… — Он вздохнул и закинул ногу на ногу. — Но мать не переупрямишь!

— А может, она похорошела?

— Ну и куда же, по-твоему, подевались ее кривые зубки и косые глазки?

— Тяжелый случай! — согласился Люсьен. — Что будешь делать?

— Со свойственным мне шармом и тактом я дам понять ее родителям, что хотя и нахожу их дитя прелестным созданием, но в обозримом будущем не имею ни малейшего желания жениться на ком бы то ни было.

— Сказать женщине, что ты не создан для семьи, опасно для жизни, — заметил Люсьен. — Это все равно что размахивать красной тряпкой перед носом у быка! Женщин не пугают трудности: чем труднее тебя заполучить, тем с большим упорством они тебя преследуют.

— А что, если… — Пьера осенила новая мысль. — А что, если сказать, что я ухожу в монастырь?

— Надеюсь, не в женский? — расхохотался Люсьен.

Пьер усмехнулся, а Аманда в своей зеленой засаде обдумывала изощренные пытки, которым подвергнет эту самовлюбленную свинью. Значит, кривые зубки и косые глазки?! Погоди, дай только срок! Да я разорву все твое холеное тело на кусочки!

— Кроме шуток, Пьер, — заговорил опять Люсьен. — Если эта бедняжка на самом деле такая страшная, пожалуй, лучшее, что ты можешь сделать, — не лезть в это дело.

— Да как ты не можешь понять, я уже и так влез в это дело! Ясно одно: чем быстрее пройдут выходные, тем лучше.

Раздался скрип отодвигаемого стула по каменному полу, и сквозь листву Аманда увидела, что Пьер встал из-за стола. В полный рост, с широкими мускулистыми плечами, он был еще внушительнее, в отличной спортивной форме. “Я разглядываю его, как кусок говядины на прилавке”, — пришло в голову Аманде, и она чуть не рассмеялась. Но ведь именно так он расценивает ее! С той лишь разницей, что дает понять, что покупать не собирается ни при каких обстоятельствах! Впрочем, она сама сказала матери то же самое.

Люсьен тоже поднялся, и они не спеша пошли через террасу в гостиную, оставив Аманду в раздумьях среди рододендронов.

Если быть до конца честной, надо признать, что в тринадцать лет она не была Мэрилин Монро, но и с Мисс Дракулой ее тоже никто бы не спутал! Неожиданно ей пришла в голову отличная мысль (она даже рассмеялась): заставить этот великолепный кусок мяса взять назад свои слова. Вот именно! Она преподаст Пьеру Дюбрею урок, который он запомнит на всю жизнь!

Убедившись, что все спокойно, Аманда выбралась из кустов и побежала в спальню матери. Леди Герберт сидела у туалетного столика и вплетала длинные светлые пряди в шиньон. Увидев в зеркале порозовевшее от возбуждения лицо дочери, Маргарет Герберт повернулась к ней.

— В чем дело, дорогая?

— Я слышала, как Пьер говорил со своим другом. — И, не переводя дыхания, Аманда пересказала все, что подслушала, и даже несколько обиделась, когда мать перестала возмущаться и от души рассмеялась.

— Так тебе и надо — нечего подслушивать! Между прочим, Пьер прав. Ты была на редкость нескладным подростком.

— Но ведь и не Медузой Горгоной, как он меня обрисовал! — возмутилась Аманда.

— Вряд ли молодой человек (сколько ему тогда было — двадцать четыре или двадцать пять?) может разглядеть лебедя в гадком утенке. — Широко расставленные серые глаза матери (такие же, как и у Аманды) оглядели волнистые золотисто-рыжие волосы, нежный овал лица и высокую стройную фигуру дочери. — А ты превратилась в настоящего лебедя, и Пьер очень скоро в этом сам убедится. Спорю, он будет валяться у тебя в ногах!

— Может, еще и лизать их? Напрасный труд Я не намерена любезничать с этим напыщенным, высокомерным…

— Неотразимым и сексуальным…

— Мама!!!

— Да-да! Он именно такой! Пусть мне пятьдесят, но я же не слепая Я понимаю, ты расстроена, моя милая, но не должна во всем винить его. И вообще, стоит вам увидеть друг друга, все встанет на свои места.

— Ты бы послушала, что он говорил! — обиженно сказала Аманда.

— Понимаю, но отнесись к этому с юмором. Представь, как он удивится, когда тебя увидит. Ведь смысл этого визита как раз и состоит в том, чтобы вы познакомились поближе. — Тут мать остановилась, заметив характерный блеск в глазах дочери. — Аманда! Что ты задумала? Мне не нравится выражение твоего лица.

— Пьеру это еще меньше понравится, — сказала дочь, возбужденно шагая по комнате. — Я придумала отличный способ с ним расквитаться.

— Не желаю больше ничего слушать! — сказала графиня и встала, чтобы достать платье. — Не желаю!

— Придется, мамуля. Мне нужна твоя помощь.

— Аманда, я против!

Но Аманда смотрела такими умоляющими глазами, что решимость матери дрогнула, и она села.

— Ну что ты еще придумала? Аманда быстро объяснила суть дела, и хотя сначала Маргарет Герберт слушала с явным не одобрением, постепенно, как и надеялась Аманда, чувство юмора взяло верх над благоразумием.

— Если все получится, будет забавно, — неохотно согласилась мать, — хотя и не представляю, как тебе все это сойдет с рук.

— А почему нет? Разве я не была ведущей актрисой в школьном театре?

— Как ты можешь сравнивать! Это же не школьный спектакль!

— Весь мир подмостки, — продекламировала Аманда. — Послушай, ма, я просто хочу его немного попугать. Сначала пусть увидит меня страшной, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске.

— Знаешь, вообще-то неплохо придумано, — согласилась мать, надевая платье — Тогда позвони папе и скажи, что у меня корь.

— Корь? Это обязательно? — Посмотрев на дочь, Маргарет Герберт покорно подняла трубку домашнего телефона. — Генри? Случилось нечто ужасное! У Аманды корь.

— Я так и знал! — загремел в трубке голос графа. — И у конюха корь, а она каталась с ним верхом дня два тому назад. Послушай, а разве Аманда не переболела корью в ту зиму, когда мы ездили в Сент-Мориц?

Прижав ухо к трубке, Аманда отчаянно жестикулировала, взывая к изобретательности матери.

— Тогда у нее была коревая краснуха, Генри, — солгала жена.

— Ну и ну! — проворчал граф. — Значит, знакомство с Пьером отменяется, если, конечно, он еще не переболел корью.

— Болел или не болел, не имеет значения:

Аманда не может видеться с ним в таком жутком виде.

— Глупости! Что он, сыпи не видел? Аманда отчаянно затрясла головой, и мать сказала:

— Нет, Генри. Пока ей не станет лучше, она не может встретиться с ним.

— Упрямая девчонка! Ума не приложу, в кого она такая уродилась.

— В твою мать, надо думать, — ответила жена.

— Тогда сама поговори с Пьером, — продолжал граф, не обращая внимания на ее реплику. — Скажи, что, если захочет, может уехать сразу после ужина.

— По-моему, это не слишком любезно, дорогой. Пусть решает сам.

Положив трубку, Маргарет заговорщически улыбнулась.

— Знаешь, эта игра мне начинает нравиться.

— Я так и знала! Теперь позвони Пьеру. На этот раз графиня была намного увереннее в себе, и Аманда, с любопытством слушала низкий сексуальный голос Пьера.

— Как жаль! — говорил он с едва заметным акцентом. — А я так хотел познакомиться с вашей очаровательной дочерью!

— Аманда тоже очень расстроена, — отвечала хозяйка, добавив после выдержанной паузы:

— Но ведь вы можете хотя бы одним глазком взглянуть друг на друга.

— Одним глазком?

— Да, мой милый мальчик. — Графиня, как и дочь, с трудом сдерживала смех. — Если через полчаса вы будете в розовом саду и посмотрите в окно на втором этаже, Аманда помашет вам рукой.

— Отличная мысль! А потом, с вашего позволения, мы с Люсьеном вернемся в Лондон. Учитывая недомогание Аманды, присутствие гостей в доме обременительно.

— Ну что вы! Мы так рады, что вы приехали! Пожалуйста, останьтесь на ночь, Пьер, а утром поедете. Жаль только, что вы зря потратили время.

— Ну что вы! Ведь я же увижу Аманду хотя бы в окне, — сказал Пьер таким фальшивым тоном, что Аманда отодвинулась от телефона, чтобы он не услышал ее смех.

— Через полчасика он увидит нечто такое, что я в свои тринадцать покажусь ему сногсшибательной красоткой, — сказала Аманда, когда мать положила трубку.

— Ну и что же ты придумала?

— Пока не знаю, но это будет зрелище не из приятных!

— Но за ужином ты должна предстать в лучшем виде, — настаивала мать.

— Я же обещала, не волнуйся!

Через двадцать минут, приоткрыв шторы спальни, Аманда увидела Пьера, входящего в розовый сад. Казалось, он не замечал ярких цветов с их дурманящим ароматом: все его внимание было приковано ко второму этажу. Аманда подошла поближе к окну и раздвинула шторы.

Как она и рассчитывала, он в ужасе отшатнулся, и Аманда сжала кулаки, чтобы сдержать истерический смех. Медуза ей явно удалась!

Оранжевые лохмы торчали из-под фиолетового шарфа, намотанного на мертвенно-бледное, покрытое крупной сыпью лицо (спасибо тальку и губной помаде “Макс Фактор”!). Изо рта торчали большие кривые зубы: по сравнению с ними Большой Каньон казался мелким овражком; очки с толстыми линзами в темной оправе, отражавшие лучи заходящего солнца, придавали лицу завершающий штрих.

— Эта корь так некстати! — проскрипела Аманда, словно резанула ножом по стеклу. — Надеюсь, когда я поправлюсь, мы еще встретимся во Франции.

— Я на днях улетаю в Калифорнию, — с трудом выдавил из себя Пьер.

— Увидимся, когда вернетесь.

— Это будет не скоро, может через полгода.

— Неважно! Я ведь могу прилететь к вам сюрпризом. — Аманда радостно заржала и высунулась из окна, чтобы продемонстрировать грудь. Он назвал ее палкой, и, чтобы сразить Пьера наповал, она подложила себе подушку и теперь могла соперничать с беременной коровой!

— Пьер, а вы болели корью? — проскрипела она.

— Я? А что?

— Если болели, можете подняться ко мне. Корью нельзя заболеть дважды.

— Никогда не болел корью, — поспешно отозвался Пьер. — И пожалуйста, не стойте так долго у окна, а то еще простудитесь.

— Как это мило, что вы такой заботливый! — восторгалась Аманда. — Как бы я хотела быть сейчас рядом с вами!

— Я тоже, — солгал Пьер, отступая назад.

— А что вы сейчас будете делать? — спросила она, облокотившись “грудью” на подоконник, чтобы он мог оценить ее по достоинству.

— Погуляю в лесу до ужина, — ответил Пьер упавшим голосом. — До свидания, Аманда. Желаю вам скорейшего выздоровления.

Стремительно развернувшись, Пьер быстро зашагал прочь, словно за ним гнались злые духи, а Аманда рухнула на стул и смеялась до слез.

Глава 3

Отдышавшись, Аманда выплюнула “зубы” из апельсиновой корки, которую она искусно пристроила под губами, и вытащила из волос оранжевые перья, а Мэнди, трясясь от смеха, тщетно пыталась запихнуть их в безнадежно испорченную метелку для пыли.

— Ты видела, какое у него было лицо? — давилась от смеха Аманда. — Какой у него был перепуганный вид?

— Думаю, вы до конца дней будете сниться ему в кошмарных снах! — хихикала Мэнди. — Жаль, урок нельзя продолжить.

Серые глаза Аманды загадочно блеснули.

— Может, еще и продолжим. Как это ты говоришь — “нельзя так просто снять его с крючка”. — Обмакнув пальцы в очищающий крем, Аманда быстро стерла с лица губную помаду.

— Что это вы задумали? — спросила Мэнди.

— Пока ничего. Только размышляю. Промокнув лицо салфеткой, Аманда подбежала к окну, как будто ответ на ее вопрос таился в розовом саду. Но внизу лишь пестрели цветы да виднелась фигура Пьера, быстрыми шагами направлявшегося в сторону леса.

— Придумала! — закричала Аманда и отвернулась от окна. — Ну, а теперь слушай меня внимательно!

Аманда изложила свой план, а Мэнди только охала и ахала от восторга и сгорала от нетерпения помочь своей хозяйке.

— Обалденная идея! Только вдруг не получится?

— Получится! Но надо спешить, а то я его упущу.

Через две минуты Мэнди, давясь от смеха, выбежала из комнаты, облаченная в халат Аманды, а Аманда быстро надела темно-синее платье и белый передник горничной. На этот раз она загримировала себя совсем по-другому, не как клоуна, но опять не пожалела ни губной помады, ни румян, ни туши для глаз. Особенно основательно поработала над волосами: взбила мягкие пряди в пышную копну так, что они стояли дыбом, а потом щедро облила лаком с золотыми блестками, что придало им морковный оттенок.

Оглядев себя в зеркале, Аманда осталась весьма довольна результатом. Высокая (173 сантиметра без каблуков), стройная, но с упругой грудью, она была полной противоположностью Мэнди, которая была на голову ниже и с плоской грудью. Униформа горничной тесно облегала фигуру, что весьма соответствовало плану Аманды. В приподнятом настроении она бегом спустилась по черной лестнице и помчалась к лесу.

После жаркого дня в лесу было приятно и прохладно, и Аманда, крадучись, как тигрица, преследующая свою жертву, направилась к опушке, куда, как она заметила из окна, пошел Пьер.

Он сидел на бревне, спиной к ней, и швырял камешки в росший неподалеку бук.

При виде Пьера сердце у Аманды тревожно забилось, и она чуть было не отказалась от своего плана. Но, вспомнив все обидные слова в свой адрес, Аманда собралась с духом, одернула узкое платье и игривой походкой направилась к Пьеру.

От треска сломавшегося под ногой Аманды сучка Пьер резко повернулся и оглядел ее всю оценивающими глазами. Аманде стало неловко в тесном платье Мэнди. (Вот коротышка! Была бы хоть чуть-чуть повыше!) Громче, чем это принято, она сказала:

— Здрасьте, сэр!

— Здравствуй! — Не вставая с места, Пьер продолжал рассматривать ее с откровенным и бесстыдным восхищением.

"Ну и манеры”, — подумала Аманда, бросив на него испепеляющий взгляд. Словно почувствовав насмешку, Пьер не спеша поднялся, и Аманда, глядя на него, растерялась от незнакомого до сих пор ощущения собственной слабости. Даже босиком она не привыкла смотреть на мужчин снизу вверх; сейчас, в туфлях на плоском каблуке, как и подобает горничной, она оказалась именно в таком унизительном положении.

— Вы не прочь, если я тут поваляюсь? — спросила Аманда и, не дожидаясь ответа, плюхнулась в траву.

— Добро пожаловать! — ответил он, одарив ее чарующей улыбкой, и опять уселся на бревно, вытянув ноги. — Работаешь в доме Гербертов? — заметил Пьер, кивнув на униформу.

— Да. Только что улизнула от этой злой сучки!

— Какой сучки? — с удивлением спросил он.

— От леди А., от кого же еще? Опять не в дурах: заболела корью и не смогла встретиться со своим альфонсом, а тот специально приехал…

— Альфонсом? — Пьер прищурился.

— Ну да! Тот француз, который хочет заграбастать ее денежки. Правда, навряд ли ему это удастся. Она видела его через окно, и ей не больно-то он и понравился. Говорит, отпусти он чуть длиннее волосы, вполне бы сошел за девушку!

— Вот как! — Несмотря на загар, было заметно, что Пьер покраснел, и Аманда с трудом сохраняла невозмутимый вид.

— А одет-то как! — хихикнула она, входя в роль. — Леди А, говорит, что он вырядился будто на званый ужин, а не на загородную прогулку.

— Понятно. — Пьер нервно сжал губы и с силой швырнул камень в бук.

— Так что по всему видать, — продолжала безжалостная Аманда, — он вряд ли чего добьется. Она назвала его голубеньким мальчиком!

Ну это уже слишком! Пьер, как ужаленный, вскочил с бревна.

— Пожалуй, мне пора, — небрежно сказала Аманда, но, как только она встала, Пьер схватил ее за плечи. От его прикосновения по телу разлилась приятная истома, и, разозлившись на саму себя, Аманда поспешила высвободиться.

— Не бойся, — ласково сказал он. — Я тебя не обижу. Мне просто хочется знать твое мнение.

— Какое еще мнение?

— А ты тоже считаешь, что я женоподобный?

— Вы, сэр? — Аманда широко раскрыла глаза, изображая испуг. — Вы что.., ой! Вы что, тот самый француз, что приехал к леди Аманде?

— Тот самый, и я жду твоего ответа.

Запрокинув голову, Аманда не спеша рассматривала Пьера с выражением глубокой сосредоточенности.

— Ну и что? — нетерпеливо повторил он. — Каков твой приговор?

— Я думаю, вы обалденный! — прямо сказала Аманда. — На самом деле, очень даже привлекательный. Ой! — Аманда зажала рот рукой. — Вы ук, не разболтайте, что я туг вам наговорила, а не то я потеряю работу.

— Я никому ни слова! — Пьер сжал кулаки. — Мне плевать, что обо мне думает Аманда. Да и что она могла разглядеть, с ее-то косыми глазками!

"Ну нет, я-то не слепая, со злостью думала Аманда. Во всяком случае, прекрасно вижу, что ты за свинья!” Как быстро он отошел от оскорблений в свой адрес! Еще бы — ведь столько женщин валяются у его ног, чему же тут удивляться?

— Ты давно здесь работаешь? — неожиданно спросил Пьер. — Такой красивой девушке не место в деревне.

— Знаю. — Она опять захихикала. — Только работу в наше время найти нелегко.

Пьер усмехнулся с видом дьявола-искусителя.

— Пожалуй, в этом я тебе помогу.

— Как?

— А вот мы сейчас все и обсудим.

— Если вы намекаете на то, что я думаю, сэр, — раскипятилась Аманда, — лучше сразу утопитесь в озере!

— Да я просто сделал тебе комплимент!

— Сомнительный комплимент, мне такой ни к чему. Понятно, куда вы клоните! Пьер изобразил искреннее раскаяние.

— Извини, пожалуйста. Просто я хотел сказать, что ты очень красивая юная леди. У меня не было никаких дурных намерений, честное слово! Я предпочитаю иметь дело с утонченными женщинами.

— Как же вы тогда собрались жениться на леди А.?

— Я и не собирался! Да я скорее стану монахом, чем свяжу жизнь с этой уродиной. — Пьер нервно ходил взад-вперед по опушке. — Дело в том, что, пока я не женюсь, мать не оставит меня в покое.

— Эдак она вас изведет! — мрачно заметила Аманда.

— Сомневаюсь. — Вдруг Пьер остановился и пристально взглянул на Аманду.

— Чего это вы на меня уставились? — подозрительно спросила она.

— Ты только что подала мне отличную мысль.

— Какую еще мысль? Он все смотрел на нее.

— Если я найду “временную” невесту, это положит конец планам матери.

— Это точно. Только когда вы станете свободным, она опять заведет ту же песню.

— У меня хотя бы будет передышка. Похожу в женихах, пока не уеду в Калифорнию (я обычно живу там несколько месяцев), а когда вернусь, сделаю вид, что по-прежнему страдаю от любви. — Он усмехнулся. — Пожалуй, ничего лучшего не придумать. Осталось только найти подходящую девушку.

— Вы такой красивый, — саркастически заметила Аманда, — что с этим проблем не будет.

— Ты права. Я ее уже нашел!

— Кого?

— Тебя.

— Вы что, спятили! — Аманда оценила идею фиктивного обручения по достоинству, но не могла понять, зачем Пьеру понадобилась помощь совершенно незнакомого человека. — У вас, наверное, вагон французских красоток, которые с радостью вам помогут, — продолжала Аманда.

— Верно, — согласился Пьер. — Но как потом от них избавиться — вот в чем проблема! Женщины так и норовят заполучить меня в полную собственность, — небрежно добавил он, и Аманде пришло в голову, что, будь у нее с собой булавка, она бы не удержалась и пустила ее в ход!

— А почему это вы так уверены, что со мной проблем не будет? — спросила она.

— Даже если они и возникнут, я знаю, как с тобой справиться. — И он игриво потрепал ее по щеке. — Послушай, ну что ты теряешь?

— Хотя бы работу! Если я уеду, мне ее не видать как своих ушей.

— Да она тебе и не понадобится. Я хорошо заплачу за эту услугу. Тысяча фунтов тебя устроит? Плюс несколько приятных недель в моем обществе?

— Вы о себе много воображаете, — насмешливо заметила Аманда, оглядывая его с ног до головы. — Согласна, вы и впрямь красавчик, но не в моем вкусе.

— Значит, нам обоим ничего не угрожает! — весело сказал он.

— Вот как? Да вы сами только что сказали, что я красивая.

— Так оно и есть. — И он чарующе улыбнулся. — Но ведь я же сказал, что предпочитаю более утонченных женщин. Послушай, со мной ты будешь в полной безопасности, да еще и деньги заработаешь, ну почему бы тебе мне не помочь?

У Аманды возникло большое искушение согласиться: она предвидела многочисленные варианты развития событий, но больше всего ее радовала возможность поставить Пьера в дурацкое положение, когда в конце концов она раскроет свой секрет.

— Ну ладно, — согласилась она. — Только я хочу две тысячи.

— А не многовато ли будет за каких-то два месяца работы?, — Целых два месяца? — ужаснулась Аманда. Она могла притворяться пару дней, ну неделю, но не два месяца. — Я на такой срок не согласна, — заявила она. — Об этом и речи быть не может!

— Ну хотя бы один месяц, — быстро уступил он. — Нужно время, чтобы мать поверила, что я влюблен… Поэтому тебе придется пожить у меня в замке.

— Тогда гоните три тысячи.

— Послушай, каждый раз, как ты открываешь рот, цена растет и растет.

— А когда вы открываете рот, удлиняется срок работы. Да и жить в доме с вашей матерью тоже мало радости: придется держать ухо востро.

— Да ты скоро привыкнешь! Вот увидишь — тебе там понравится.

— Мне понравятся деньги, которые я получу. Но зачем нужно так долго жить у вас в замке?

— У меня там дела.

— А вы разве не землевладелец? — невинно поинтересовалась Аманда и заметила, что Пьер еле сдерживает улыбку.

— Я виноградарь.., винодел, — объяснил он. — И сейчас в хозяйстве много работы: нужно следить за погодой, за ростом винограда… Может, придется побыть там недель пять. Ни пенни больше не дам, — заявил он, заметив, что Аманда собралась открыть рот. — Решай.

— Согласна, — мрачно сказала она. — Но половину я хочу сейчас, а остальное, когда дело будет сделано.

— Да, партнер ты суровый.

— Под стать вам. Только не думайте, что я стану партнером в постели, — отрезала она.

— Это нам не грозит, — успокоил ее Пьер. — Давай скрепим сделку рукопожатием.

Аманда не спеша протянула ему ладонь, а Пьер свободной рукой приподнял ее лицо и внимательно посмотрел в глубокие серые глаза.

— По-моему, для начала тебе нужно смыть всю штукатурку, — посоветовал он.

Аманда чуть было не съязвила в ответ, но сдержалась: раз уж она решила продолжать этот фарс, нужно разыгрывать его правдоподобно. Отличный рассказ может получиться для женского журнала!

— Итак, завтра утром едем во Францию, — сказал он, отпуская ее руку.

— Так скоро? — Аманда заволновалась.

— Леди Аманда больна, и Герберты не прочь, чтобы я поскорее уехал. Не бойся! У тебя все получится.

Размышляя над его словами, Аманда решила, что, если ее игра и провалится, ведь это еще не конец света. Просто придется раньше во всем признаться.

А что потом? Как они расстанутся — друзьями или врагами? Нет, об этом пока лучше не думать.

— Значит, договорились, — сказал Пьер, нарушая паузу.

— Я что-то сомневаюсь, сэр. — Она нервно хихикнула. — Я… Я вас боюсь.

— Почему?

— Ну, говорят, вы развратник и…

— Развратник? — возмутился Пьер. — Да если хочешь знать, я работаю как проклятый и… Да что я перед тобой распинаюсь? Я плачу тебе за то, чтобы ты сыграла роль, а не задавала глупые вопросы.

— Ну должна же я хоть что-то про вас узнать — а то за что же я вас полюблю?

— За мой шарм.

— Какой еще шрам? Он рассмеялся.

— Ну ты крутая! Как тебя зовут?

— Аманда, — не подумав, выпалила она и, заметив его удивление, сказала:

— Забавное совпадение, верно? Все зовут меня Мэнди.

— Отлично, Мэнди. Обещаю, что, как только мы уедем, я ознакомлю тебя со своим темным прошлым. — Он немного подумал и сказал:

— Завтра утром жду тебя на перекрестке.

— Это мне так далеко придется переть вещи? — заныла она. — Приходите лучше сегодня вечером к черному ходу и заберите их сами.

— Ладно, но чтобы нас никто не видел.

— Да, сэр, — кротко ответила она. — Чего-нибудь еще изволите?

— Нет, — властным тоном сказал он. — Хотя подожди, изволю! Не обращайся ко мне “сэр”. Меня зовут Пьер; выброси эту жуткую помаду и постарайся поменьше хихикать!

— А что я могу поделать, если вы такой смешной? — фыркнула она. — Это потому, что вы иностранец, да?

— Когда мы приедем во Францию, я уже не буду иностранцем, — ледяным тоном сказал Пьер и, не дав ей ответить, ушел, не оборачиваясь.

Глядя ему вслед, Аманда думала, куда заведет ее эта шутка и чем она кончится. Ведь она обманывает не только Пьера, но и мадам Дюбрей. И, кстати, еще неизвестно, что скажет ее собственная мать, узнав об этой сделке.

— Об этом не может быть и речи, Аманда, — строго сказала леди Герберт, когда дочь ей все рассказала. — Разыграть Пьера — это одно дело: с него давно пора сбить спесь, но вводить в заблуждение Элиану я не позволю!

— Но ведь это ненадолго! И представь, какое это будет увлекательное приключение!

— А если Пьер тоже ищет приключений? — ответила мать.

— Он последний человек, который может вскружить мне голову!

— Тем не менее он может попробовать. И вообще, не вижу смысла во всей этой затее. У тебя уже было приключение в лесу, и, по-моему, на этом следует остановиться. Сейчас же переодевайся и спускайся к ужину в нормальном виде.

— Но, мама, нужно же поставить его на место, — возразила Аманда, — а мне представилась редкая возможность сделать это.

— Запретить, к сожалению, я не могу, моя дорогая. Тебе уже двадцать один год.

— Если ты против, я не стану. Ты бы только послушала его сегодня днем! Думает, что он для женщин подарок судьбы!

— Даже если и так… — Графиня нежно смотрела на горящие гневом глаза дочери, разрумянившееся лицо и решительный подбородок. — Так ты говоришь, всего несколько недель?

— Да. — Аманда клятвенно скрестила пальцы.

— Ты не наделаешь глупостей, обещаешь?

— Мама, ты же меня знаешь!

— Я знаю только то, что ты всегда можешь обвести меня вокруг пальца, — посетовала Маргарет Герберт. — Ну и что же сказать твоему отцу на сей раз?

— Что я поехала в Скандинавию работать над книгой.

— Тебе никогда не приходило в голову заняться политикой? Ты так красиво врешь!

— Только во спасение!

— Но имей в виду, — крикнула Аманде вслед мать, когда та уже выбежала из комнаты, — если этот фарс затянется, я сама положу ему конец.

— Дай мне месяц, — умоляла Аманда, — и обещаю, вернусь со щитом.

— А Пьер?

— Он будет носиться со своим ущемленным самолюбием и может с горя постричься в монахи!

Глава 4

На следующее утро Аманда с завидным усердием занялась своей внешностью и осталась весьма довольна результатом своих трудов.

И без того длинные ресницы стояли торчком под толстым сдоем черной туши, веки до самых бровей блестели, покрытые вечерними розовыми тенями, а скулы были щедро размалеваны пурпурными румянами. Предвкушая ужас Пьера от того, как она воплотила его совет — “не злоупотреблять косметикой”, Аманда коварно улыбнулась и жирно обвела контур серых глаз сурьмой и в довершение лиловой помадой нарисовала ротик-бантик, далеко заходящий за естественную линию ее губ.

— Может, я перестаралась? — спросила она у матери.

— Да, поработала на славу!

— Вот и отлично! — Взбив напоследок морковного цвета волосы (на этот раз Аманда не пожалела ярко-оранжевого лака), она надела золотые босоножки на высоченном каблуке.

С одеждой для новой роли у Аманды возникли затруднения: только в самый последний момент она откопала то, что нужно, в сундуке у Мэнди со старыми платьями, оставленными для рождественских шарад, — зеленый атласный жакет, который Аманда живо переделала в вульгарную блузку, и ярко-красную шелковую юбку.

— Ну вылитый какаду! — рассмеялась Маргарет Герберт. — Хотела бы я видеть лицо Пьера!

— Или прочитать его мысли! — усмехнулась дочь и, обняв мать, поспешила к перекрестку, где ее ждал Пьер.

Он, как всегда элегантно одетый — в темно-синих слаксах и шелковой белой рубашке в синюю полоску, нетерпеливо постукивал по капоту взятого напрокат “форда”.

— Опаздываешь, — проворчал он. — Не хотели отпускать?

— Да нет. Сказала графине, что мой дедушка попал под автобус.

— Как оригинально! Имей в виду: вздумаешь лгать мне, придется быть изобретательнее.

— Вам я лгать не собираюсь, — заверила его Аманда.

— Весьма разумно с твоей стороны! — Чертыхнувшись, Пьер сел за руль, не обращая на Аманду ни малейшего внимания.

— Если я вроде как ваша невеста, — возмутилась она, — вы могли бы быть полюбезнее и хотя бы открыть мне дверцу.

— Я начну играть свою роль только тогда, когда ты будешь выглядеть достойным образом. В жизни не видел такого костюмчика!

— Ну что я могу поделать! Денег у меня мало и…

— Да у половины моих знакомых девушек тоже мало денег, — оборвал он ее, — но они почему-то не выглядят как елочные игрушки! И разве я не просил тебя не злоупотреблять косметикой?

— Я без нее как-то чудно себя чувствую.

— Зато с ней ты выглядишь еще чуднее. Ладно, садись в машину, а потом я с тобой разберусь.

Аманда взглянула на себя в боковое зеркало и еле сдержала улыбку. Ну что же — начало игры отличное!

— А где ваш друг? — спросила она, когда они поехали по узкой сельской дороге.

— Уехал вчера вечером.

— Почему?

— Потому что не одобряет моей затеи, вернее, твоей роли в ней.

Друг Пьера стремительно вырос в глазах Аманды, но она постаралась не подавать вида.

— Что вы имеете в виду под моей ролью? — резко спросила она. — Если вы задумали всякие глупости…

— Замолчи! — взорвался Пьер. — У нас с тобой деловая сделка, ни больше, ни меньше. Хотя я бы предпочел и того меньше, — добавил он, мрачно взглянув в ее сторону. — Сначала я думал сразу отвезти тебя к нам, но, если мать увидит тебя в таком виде, она решит, что я свихнулся. Придется заехать в Париж и купить что-нибудь приличное из одежды.

— Поосторожнее с выражениями, — обиделась Аманда. — Я не позволю разговаривать со мной с подобной манерой.

— В подобной манере, — поправил Пьер. — У вас в школе проходили грамматику?

— Дерьмовый предмет! Зато у меня были пятерки по труду.

— Полезный навык, — одобрительно заметил он. — Знаешь, я был бы тебе очень благодарен, если бы ты потрудилась не употреблять такие слова, как “дерьмо”. Леди не ругаются.

— Вы бы только послушали леди Аманду. На днях она назвала меня…

— Не желаю ничего слышать, — оборвал ее Пьер. — Теперь ты работаешь на меня, так что о ней забудь.

Аманда кивнула и, взглянув на себя в зеркальце, достала из сумочки большую щетку и начала взбивать челку.

— Прекрати сейчас же! — приказал Пьер. — Ты уже и так взбила ее до чертей!

— Джентльмены не ругаются, — передразнила его Аманда, и Пьер рассмеялся.

— Прости, Мэнди. Я забыл, что ты крутая.

— Да, и хочу половину денег на счете прямо сейчас.

— Ты что, не доверяешь мне?

— Я никому не доверяю.

— Тебя кто-то обидел?

Она кивнула и начала плести душещипательную историю.

— Отец бросил нас, когда мне было всего три года, а отчим мой был алкаш.

— Мой отчим был алкоголик, — машинально поправил ее Пьер.

— Как, и ваш тоже? — невинно удивилась она.

— Что? Да нет, просто я хотел.., черт! Я…

— Джентльмены не…

— ..ругаются, — закончил за нее Пьер. — Ладно, если ты перестанешь вставлять свои словечки, я не буду ругаться.

— Я не могу говорить так, как вы от меня хотите.

— Хотите, — мрачно сказал он.

— Да катитесь вы! — вспыхнула она. — Раз вы не можете принимать меня такой, как я есть, давайте на том и порешим. И вообще, в наше время все эти ваши грамматические штучки не имеют значения. Важно то, что у тебя вот тут. — И она постучала себе по лбу. — А с этим у меня полный порядок.

— Не сомневаюсь, — заверил ее Пьер, — и с критикой в мой адрес согласен. У тебя восхитительная манера выражать свои мысли, и если у мамы возникнут вопросы, я скажу ей, что так говорят в Глостершире.

— Значит, будете принимать меня такой, как я есть? — спросила Аманда.

— Да. За исключением пустячка — мы поменяем твой гардероб и прическу.

— Как Элизе в “Моей прекрасной леди”? — оживилась она. — Я на днях смотрела по ящику, ну прямо затащилась!

Пьер что-то буркнул себе под нос, и Аманда умолкла, решив, что, пожалуй, можно сделать перерыв. Кроме того, если она переиграет, он может испугаться и откажется от ее услуг, а она пока еще не хотела ставить точку.

— Ты, конечно, не говоришь по-французски? — вдруг спросил он.

— Боюсь, что нет. — Аманда обворожительно улыбнулась и взмахнула ресницами, с удовлетворением заметив, как Пьер поморщился.

— А ты не могла бы отклеить эти дурацкие коровьи ресницы? — робко поинтересовался Пьер.

— Нет, это мои собственные!

— Ты хочешь сказать, они настоящие?

— Так и есть. Длинные, правда? Пьер был откровенно смущен.

— Послушай, ты на меня не обижайся, но у тебя и без всей этой ваксы очень красивые глаза.

— Мне так приятно это слышать! — Аманда жеманно улыбнулась и опустила глаза, чтобы скрыть свою радость, а Пьер тихо выругался по-французски. Вот бы посмотреть на его физиономию, если бы она ответила ему на его родном языке! — А сколько мы пробудем в Париже? — спросила она, когда они подъехали к аэропорту Хитроу и Пьер сдал машину-Ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы ты выглядела менее.., менее цветисто.

— Ну и зануда же вы! — капризно сказала Аманда, когда они входили в аэровокзал.

— Что поделаешь! Надо, чтобы ты хотя бы выглядела так, чтобы я мог в тебя влюбиться.

Проигнорировав его последние слова, она спросила:

— А в какой гостинице мы остановимся?

— У меня в Париже квартира. — Когда они подошли к столу регистрации, он попросил:

— Будь любезна, твой паспорт.

Понимая, что, как только он увидит паспорт, игра будет закончена, она покачала головой.

— Спасибо, я уж как-нибудь сама. Я не тупица. Дайте мне мой билет.

Он неохотно согласился, и Аманда после регистрации, опередив Пьера, благополучно прошла паспортный контроль и вздохнула с облегчением только тогда, когда убрала паспорт в сумочку. Хорошо бы все обошлось и в другой раз!

Однако не обошлось, но Аманда, сделав вид, что обнаружила затяжку на колготках, ухитрилась намного отстать от Пьера, и он не увидел, как она предъявляла паспорт.

Машина Пьера (“мазерати” цвета шампанского) была припаркована прямо на стоянке в аэропорту, и через несколько минут они уже ехали по Елисейским полям.

Теперь Аманде не надо было изображать восторг при виде знаменитой улицы или удивление, когда они затормозили у шикарного дома недалеко от площади Согласия. “Неплохо для бедного плейбоя”, — посмеивалась про себя Аманда, пока они поднимались в лифте на третий этаж и входили в богато обставленную квартиру.

Стены холла и гостиной были обиты георгианским зеленым шелком, окна задрапированы портьерами такого же оттенка, мягкими складками спадавшими на мозаичный паркет, устланный китайскими коврами. Антикварная мебель представляла разные эпохи: наполеоновский письменный стол, столы и стулья времен Директории, канапе с позолотой в стиле Людовика XVI с пуховыми бархатными подушками лимонного цвета.

Пожилая экономка с бесстрастным лицом отвела Аманду в ее комнату, где также царило смешение стилей: инкрустированный туалетный столик и стулья, кровать красного дерева в стиле ампир; палевое дамасское покрывало перекликалось с тканью, которой были обтянуты стены. Под ногами палевый палас с толстым ворсом во всю спальню, включая овальную ванную комнату, где стояла ванна из розового мрамора с кранами в виде золотых дельфинов, — все отвечало последнему слову моды.

"Да, Пьер не скупится, чтобы ублажать своих подружек”, — думала Аманда, пытаясь представить его высокую, стройную фигуру в этом уютном уголке любви. Вернувшись в спальню, она осторожно выглянула в коридор. Там никого не было, и, влекомая любопытством, она вошла в спальню напротив.

Ну вот эта больше соответствует его вкусу! Стены и ковер цвета ночного неба, такой же потолок, усеянный крошечными потайными светильниками; если смотреть на него с огромной кровати с жемчужно-серыми атласными простынями, легко представить, что лежишь под звездами! А можно и воспарить к ним, если его талант любовника под стать его чувственной внешности. Отогнав поскорее подобные мысли, Аманда вышла из спальни.

— Может, когда все облазишь, все-таки составишь мне компанию? — позвал ее из гостиной Пьер.

— Сию минуточку! — нараспев протянула она.

Пока Аманда пила свежесваренный кофе, вошла экономка и спросила, будут ли они ужинать дома.

— Приготовьте нам какую-нибудь закуску, — распорядился Пьер. — Я не знаю, когда мы вернемся. — Он поставил чашку и встал. — Нам пора, Мэнди. Нужно сделать массу покупок, а я еще не решил, с чего начать. Понятия не имею, как одевать женщин!

"Зато отлично знаешь, как раздевать”, — отметила про себя Аманда и, встретив его взгляд, почувствовала, что именно это он мысленно и проделывает сейчас с ней. Его слова подтвердили догадку Аманды.

— Знаешь, у тебя отличная фигура, но ты слишком вульгарно ее подчеркиваешь.

— Ну что вульгарного в блузке и юбке? — невинно спросила она.

— Как сказать! В твоем случае зеленый и красный атлас вряд ли подходит для повседневной одежды, не говоря уже о сочетании цветов.

Он игриво потянул за гофрированный воротник блузки, и, когда кончики его пальцев скользнули по ее коже, она вздрогнула от нахлынувшего чувства странного возбуждения.

— Пошли, — сказал он. — Начнем с Бофур-Сент-Оноре. Если повезет, купим там все, что нужно.

— А как быть с вещами, которые я привезла с собой? — сокрушалась Аманда. — Не выбрасывать же их на улицу!

— Лучше всего — в мусорный ящик!

— Думаете, остроумно? Да знаете, сколько я заплатила за эти шмотки!

— За эти вещи, — сказал Пьер.

— Плевала я на ваши поучения! — взвизгнула она, давясь от сдерживаемого смеха: Пьер болезненно поморщился и с видом мученика сжал голову руками. — У вас что-то болит? — спросила она.

— Да, шея! А теперь заткнись!

Судя по глазам Пьера, терпение его было на пределе, и Аманда покорно, молча последовала за ним, обдумывая новые способы испытывать его терпение и впредь.

Медленно идя рядом с Пьером по известной торговой улице, Аманда без конца охала и ахала, цепляясь за все витрины, где были выставлены наименее подходящие к случаю вещи; а Пьер, с трудом сдерживая раздражение, подгонял ее. Когда он наконец остановился, Аманда заметила вывеску магазина женского платья всемирно известного кутюрье.

— Какая древняя пыльная лавка! — притворилась Аманда, отвернув нос от изысканного платья, выставленного в витрине, и пытаясь подтащить Пьера к следующей, где висело нечто невообразимое белого цвета в многочисленных оборочках. — Вот это мне больше нравится.

— К твоему сведению, это ночная сорочка.

— Она слишком красивая, чтобы в ней спать.

— Прежде чем лечь в постель, ее можно и снять, — негромко сказал он по-французски, и Аманда, работая под дурочку, невинно улыбнулась.

Наконец на этой же улице они зашли в дорогой магазин женского платья, и Аманда сразу ринулась в торговый зал, оставив Пьера с помощником продавца.

— Вот это клевое, да? — крикнула она, показывая на пурпурное платье из тафты, которое лишь усугубляло дикий цвет ее волос.

Пьер подбежал к ней: впервые за последние несколько часов, проведенных в ее обществе, он утратил выдержку.

— Ты что, дальтоник? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Пожалуйста, позволь мне самому подобрать тебе вещи.

— Слушаюсь, сэр! — громко ответила Аманда.

— Пьер, — прошипел он.

— Слушаюсь, сэр Пьер.

— Просто Пьер, — с раздражением повторил он и вернулся к помощнику продавца.

Со смиренным видом Аманда смотрела, как они вдвоем подбирают ей вещи, потом пошла в примерочную. У Пьера был изысканный, сдержанный вкус. Выбранные им платья надо было носить с непринужденностью истинной леди, и чтобы испортить впечатление, Аманда неуклюже вышагивала, нарочито виляя бедрами. Но, судя по блеску глаз Пьера, ей не удалось скрыть линии своего тела под шелковыми складками и шифоном.

— А можно я сама что-нибудь выберу? — спросила она, когда он попросил завернуть покупки.

— Давай! — добродушно сказал он. Одарив его одной из самых сладких своих улыбок, она подошла к вешалке и вытащила ярко-красную юбку от одного костюма и жакет в белую и розовато-лиловую клетку от другого.

— Блеск! Увидели бы меня в этом в Кингз-Роуд, позеленели бы все от зависти!

— Эти вещи не подходят друг к другу! — в ужасе вскричал продавец.

— Ну и что?

— Это два разных комплекта, мадемуазель, а не один, и поэтому покупка обойдется вам в два раза дороже.

— А как вам вот это? — Аманда извлекла платье в красно-белую полоску.

— В нем ты будешь выглядеть как тент на пляже, — съязвил Пьер. — Повесь на место и довольствуйся тем, что у тебя есть.

Аманда молча повиновалась, и они вышли на улицу; покупки обещали доставить на дом в течение часа.

— Я бы хотела прикупить еще косметики, — радостно сообщила Аманда и с удовлетворением отметила, как Пьер поморщился.

— По-моему, у тебя ее и так более чем достаточно.

— Но не самой модной гаммы.

С многострадальным видом он повел ее в известный парфюмерный магазин, где при их появлении им на помощь вышла холеная дама, преисполненная чувства собственного достоинства.

— Я бы хотел купить этой.., юной леди полный комплект самой модной косметики, — заявил Пьер.

Дама с изумлением взирала на размалеванное лицо Аманды. Потом стала выдвигать многочисленные ящики и выкладывать на прилавок баночки, флакончики и тюбики, тут же объясняя, как чем пользоваться.

— Мы берем все, — нетерпеливо сказал Пьер, протягивая кредитную карточку.

— Эй, погодите! — остановила Пьера Аманда. — А духи вы что, мне не купите? Пьер заскрежетал зубами.

— Какие ты предпочитаешь?

— Что-нибудь сексуальное. Пьер и продавщица обменялись затравленными взглядами.

— Наши духи весьма изысканные, — сказала дама, натянуто улыбаясь, — а вам, мадемуазель, я бы порекомендовала “Фам”.

— Нет, спасибо. Хочу такие же, как у леди Аманды. Она говорит, они самые дорогие в мире, и у них фантастический запах.

— Может, “Джой”? — спросила продавщица.

— Точно!

— Ну что же, Аманда хотя бы пахнет лучше, чем выглядит, — пробормотал Пьер и разрешил добавить к покупкам еще и духи.

Но “Мэнди” не так просто было унять.

— Такого маленького пузырька надолго не хватит. А у вас что, больших нет?

Продавщица, весьма довольная, достала большой флакон, а Пьер, крайне недовольный, расплатился и выпроводил Аманду из магазина, пока она его совсем не разорила.

— А куда мы еще пойдем? — спросила она.

— Домой, а то я стану банкротом!

— В таком случае вы можете жениться на леди А., — сострила “Мэнди”.

— Да я лучше буду продавать шнурки! Когда они вернулись домой, коробки с платьями уже доставили, и Пьер в изнеможении рухнул в ближайшее кресло. Аманду же, напротив, новые красивые платья и косметика привели в хорошее настроение: она прикидывала на себя все платья подряд и порхала по комнате, восторженно расхваливая покупки.

— А мы сегодня пойдем куда-нибудь? — весело спросила она. — Мне бы хотелось покрасоваться.

— У тебя сегодня и так был трудный день.

— Да вовсе я не устала!

— Хорошо, — вздохнул он. — Я закажу столик в ресторане и приглашу Люсьена составить нам компанию.

— Он вроде на вас сердится?

— Думаю, уже нет. В любом случае ему будет интересно взглянуть на результат моих трудов. Поэтому следи за своим поведением. Перед вечером немного отдохни, а ровно в восемь жди меня здесь.

— Вся разодетая, как куколка, в самом лучшем прикиде! — согласилась она и, заметив, как он болезненно сморщился, поклялась, что еще не один раз насолит ему сегодня вечером!

Глава 5

В начале девятого Аманда вбежала в гостиную. Пьер вряд ли успел обратить внимание на платье или ощутить аромат вылитых на нее духов; он, не отрываясь, в ужасе смотрел на ее ярко-зеленые веки.

Чертыхнувшись по-французски, он схватил ее за руку и потащил в ванную: взял полотенце, намылил его как следует и начал изо всех сил тереть ей лицо.

— На твою косметику я истратил целое состояние, а ты, черт побери, даже не умеешь ею пользоваться! — разбушевался Пьер.

— А мне моя прежняя даже лучше нравилась. — Она попыталась освободиться. — Вы делаете мне больно!

— Скажи спасибо, что я шкуру с тебя не содрал!

"Почти содрал”, — согласилась Аманда, но промолчала, зная, что злоупотребила его терпением.

Пьер взял Аманду за подбородок и придвинул ее лицо так близко к своему, что она, боясь посмотреть ему в глаза, зажмурилась.

— Ты хороша и без косметики, — сказал он по-французски. — Жаль только, мозгов у тебя маловато. С такими и в постели делать нечего!

Аманда открыла глаза, заблестевшие от гнева. “Значит, я настолько глупа, что со мной нельзя даже переспать, вот как? Ну погоди, Пьер Дюбрей! Когда я с тобой разделаюсь, ты будешь валяться в ногах у глупой маленькой “Мэнди” и умолять ее выйти за тебя замуж!"

Пораженная этой неожиданной мыслью, Аманда вдруг поняла, какой великолепный урок преподнесет Пьеру, если он на самом деле увлечется “Мэнди” и попросит ее руки. Но эту рыбу нужно ловить с большой осторожностью: он слишком умен, чтобы заглотнуть обычную наживку.

По-своему истолковав причину ее гнева, Пьер отпустил “Мэнди” и сказал уже по-английски:

— Извини, я сделал тебе больно.

— Вы сделали это нарочно!

— А ты не размалевывайся, как клоун. Немедленно приведи себя в порядок.

Через пять минут Аманда была готова: чуть-чуть подкрашены губы и слегка подведены глаза, вид мрачный и скромный. С волосами она ничего поделать не могла (впрочем, пока и не хотела!), и они горели, как спелая морковка.

Внимательно оглядев ее, Пьер повел “Мэнди” к машине. Чтобы не выйти из роли, Аманда изображала бурный восторг при виде Сены, собора Парижской богоматери, старинных улочек, взбирающихся уступами до самого Монмартра.

— А пробки здесь ну прямо как в Англии! — фыркнула она, когда машина, замедлив ход, еле-еле поползла по улице.

Не обратив внимания на ее реплику, Пьер сказал, показывая рукой на заполненные посетителями уличные кафе:

— Вот это излюбленное времяпрепровождение парижан.

— А чем у нас хуже? — огрызнулась она. — Можно подумать, одни французы умеют развлекаться!

— Разумеется, не только французы. — Больше он не вступал в разговоры, а молча поставил машину в переулке, вымощенном булыжником, и повел “Мэнди” по узкой улочке к ресторанчику с ярким желто-белым полосатым навесом.

Аманда постаралась скрыть свое разочарование: она надеялась, что ее ждет изысканный ужин. Но Пьер явно не хотел рисковать и боялся в ее обществе столкнуться со своими знакомыми, кроме Люсьена, который был в курсе дела. Когда они подошли совсем близко, Аманда поняла, что ошибалась: на скромной вывеске красовалось название одного из самых престижных ресторанов Парижа.

Люсьен уже ждал их за столиком в дальнем углу продолговатого зала. Когда они подошли, он поднялся, оценивая Аманду взглядом. Он что-то шепнул Пьеру по-французски (Аманда не расслышала), тот пожал плечами и представил ее по-английски:

— Познакомься, Люсьен. Мэнди Джоунс, бывшая горничная очаровательной леди Аманды!

— Очень приятно, — Люсьен галантно поднес руку Аманды к губам и, когда они сели, спросил, понравился ли ей Париж.

— Я пока что мало чего видела, — живо ответила она. — Мы ходили за покупками.

— Как тебе не стыдно, Пьер! — упрекнул Люсьен друга. — Мог хотя бы сводить Мэнди к “Максиму” пообедать.

— Туалеты Мэнди были для нас важнее, — ответил Пьер. — Я истратил на нее кругленькую сумму.

— Я вовсе не просила вас на меня тратить денег, — возмутилась Аманда.

— Тратить деньги.

— Какая разница? Деньги они и есть деньги, — вспыхнула она. — Не хочу, чтобы ваш друг думал, будто я какая-то вымогательница.

— Что же, недалеко от истины. Ты круто торговалась о цене за роль, которую тебе предстоит сыграть.

— А кто вас заставлял соглашаться?

— Может быть, выпьем? — тактично вмешался Люсьен. — Шампанское, Мэнди?

— Ага! Люблю шипучку!

Пьер приподнял бровь, но Люсьен добродушно улыбнулся и подозвал официанта. Потом мужчины заговорили между собой по-французски, а Аманде пришлось сделать вид, что ей скучно. Жаль, что она не сказала, что работала по найму в семье во Франции, тогда бы и она могла поддержать разговор.

А разговор был интересный: о политической обстановке в Европе, о предстоящих выборах в Южной Америке, о состоянии дел на бирже…

Как она поняла из разговора, Люсьен работал на бирже, а по тому, как он говорил: “наше отделение в Рио”, “головная компания в Нью-Йорке”, она решила, что он весьма обеспеченный молодой человек. Впрочем, разве могли быть у Пьера бедные друзья? Что ни говори, а деньги к деньгам.

Раздумывая над этим, она удивилась, почему же Пьер не стремится жениться на некрасивой, но богатой Аманде Герберт. Впрочем, он настолько самоуверен, что не сомневается: он может получить и деньги, и красивую жену.

Она взглянула на Пьера. Да, он действительно так хорош собой, что может свободно выбирать из всех богатых наследниц в Европе. Если бы она не подслушивала вчера в кустах, она и сама бы в него влюбилась. От такой неприятной мысли она невольно поморщилась, и, заметив это, Люсьен перешел на английский.

— Простите, пожалуйста. С нашей стороны было бестактно говорить по-французски.

— А джентльмены часто бывают бестактны, — съязвила она. — Они уверены, что имеют на это право.

Люсьен покраснел от смущения, а Пьер криво усмехнулся.

— Старик, я забыл предупредить тебя о язычке Мэнди. Он у нее острее, чем ум!

— А вы выглядите намного лучше, чем ваши манеры! — парировала она.

— Послушайте, вы оба, — попытался примирить их Люсьен, — кажется, вы играете в жениха и невесту, а не в войну!

— Люсьен прав, — согласился Пьер — Мэнди, хватит меня провоцировать!

— Да ты сам ее провоцируешь! — сказал Люсьен по-французски. — Сидишь, не обращаешь на бедняжку никакого внимания, а потом удивляешься, что это она не в духе.

Аманда кашлянула, прикрыв рот рукой, чтобы спрятать улыбку, и подумала — будь у Пьера такой же добродушный характер, как у его друга, всего этого фарса могло и не быть. Они влюбились бы друг в друга и осчастливили бы обе семьи! Хотя неизвестно, хватило бы выдержки у человека со столь сомнительной репутацией, и она бы всю жизнь сомневалась, не подогреваются ли его чувства к ней ее наследством.

— Пора ужинать, — прервал ее мысли Люсьен. — Вы, наверное, голодны.

— Ужасно! — согласилась она, с укоризной взглянув на Пьера.

— Какая же ты зануда! — возмутился он. — Жаль, что я затеял все это чертово дело! Аманда шумно отодвинула стул.

— Отлично. Давайте мне мои деньги и…

— Хватить шантажировать! — взорвался Пьер. — Мы заключили сделку, и если ты ее нарушишь, не получишь ни цента. Понятно?

— Да, сэр. А если вы не станете обращаться со мной прилично, я…

— Замолчи! — оборвал ее Пьер. — Решай, что будешь есть.

— Вы не против, если я вам помогу? — вмешался Люсьен.

Она кивнула; он положил перед ней меню и, пододвинувшись поближе, стал рассказывать про фирменные блюда.

Аманда заметила, какие у него длинные и пушистые ресницы, значительно темнее, чем волосы, и подумала, что Люсьен тоже весьма привлекательный мужчина. Если бы она не решила расквитаться с Пьером, то с удовольствием познакомилась бы с Люсьеном поближе. Заметив, что Пьер наблюдает за ними, Аманда нарочно облизнула кончиком языка губы и одарила Люсьена обворожительной улыбкой.

Глаза Люсьена вспыхнули, какое-то мгновение он сидел неподвижно, а потом слегка отодвинулся.

— Что, черт побери, с тобой происходит? — раздраженно спросил его Пьер по-французски. — Ты так на нее смотришь, будто никогда в жизни не видел девушку.

— С таким темпераментом не видел.

— Послушай, держись от нее подальше, пока дело не сделано. Потом — она в полном твоем распоряжении.

Аманда вся кипела от негодования. Да знает ли Пьер, что он собственными руками роет себе могилу? Ну ладно, сейчас она ему покажет! Повернувшись к Люсьену, Аманда снова улыбнулась, и у него опять вспыхнули глаза.

— Вам перевести еще что-нибудь из меню, — спросил он, — или вы уже сделали свой выбор?

— Я, пожалуй, съем гамбургер и картофельные чипсы.

Люсьен опешил.

— Я.., боюсь, здесь этого нет.

— Ни фига себе! Ну и ресторан! В Англии вам везде дадут гамбургер и чипсы. А может, махнем отсюда в “Макдоналдз”?

У Пьера был такой вид, словно его сейчас хватит удар, и Люсьен поспешил вмешаться:

— Мэнди, это один из лучших ресторанов в Париже, и я уверен, что, когда вы попробуете здешнюю еду, вам понравится. Давайте я помогу вам что-нибудь выбрать?

Он заказал ей и себе слегка обжаренную гусиную печень с пюре из щавеля и котлеты из молодого барашка, запеченные в слоеном тесте. Пьер взял, как это принято у французов, дыню на закуску, бифштекс и после длительных переговоров с официантом заказал “Шато Марго” урожая 1970 года.

Когда Аманде налили стакан великолепного красного вина, она решила, что это весьма подходящий повод лишний раз досадить Пьеру. Сделав маленький глоток, она с отвращением передернулась.

— Фу, какая гадость! Хочу кока-колу.

— Нет, ты будешь пить вино, — заявил Пьер.

— Нет, не буду! Это же чистый уксус!

— Тебе так только кажется, потому что ты не привыкла к хорошему вину. Бокал вина за обедом тоже входит в твои обязанности. Мама удивится, если ты откажешься от вина.

— Тогда пусть не удивляется, если меня вырвет! Люсьен расхохотался, а Пьер был настолько зол, что не нашел ничего забавного в очередной выходке “невесты” и с брезгливым выражением лица отвернулся.

— А сколько мы будем жить у вашей матери? — поинтересовалась Аманда.

— Я уже сказал. До тех пор, пока она не убедится, что я не собираюсь жениться на Аманде.

— Вы что, думаете убедить ее в том, что женитесь на мне? — удивилась “Мэнди”. — Ну какая из меня леди? И никакие шикарные платья тут не помогут.

— Кто сказал, что вы не леди? — возразил Люсьен. — Вы леди, и притом очень привлекательная.

— А вот ваш друг с этим несогласный.

— Не согласен, — поправил Пьер.

— А я что говорю? — с недоумением спросила Аманда. — Ведь несогласный?

— Да, Пьер, на этот раз у тебя достойный оппонент, — усмехнулся Люсьен.

— Очень смешно, — мрачно пробурчал Пьер. — Знаешь, это “стихийное бедствие” начинает серьезно действовать мне на нервы.

— Значит, пора кончать, — сказала Аманда. — Я же сказала, что с удовольствием все брошу хоть сейчас.

— А я тебе говорю, что мы должны довести начатое до конца. — Он зло смотрел на нее. — Самый лучший для тебя выход — в присутствии моей матери не открывать рот.

— Прикажете перейти на язык жестов? — спросила Аманда, но тут подали сыры, и Пьеру не удалось достойно ответить.

Пока Пьер выбирал сыр, Люсьен поймал взгляд Аманды и наклонился к ней.

— Не обижайтесь на Пьера, — прошептал Люсьен. — Просто он очень устал.

— От чего же?

— Перетрудился. Три года мотается из Калифорнии во Францию — вот и результат.

Значит, Пьер действительно работает! Аманде очень хотелось расспросить Люсьена поподробнее, и она дала себе слово, что так и сделает при первой же возможности.

— Хорошо, что она хотя бы за столом ведет себя прилично, — сказал Пьер по-французски. — Наверное, нахваталась манер в доме Гербертов.

— В наши дни у большинства людей сносные манеры, — ответил Люсьен.

— Эта девушка не из большинства. Это нечто! Знал бы, в каком виде она собиралась идти со мной на ужин.

— Но ведь ты сам ее выбрал, — напомнил ему Люсьен. — Вполне мог попросить кого угодно, хотя бы Мариетт. Она бы с восторгом согласилась.

— А потом впилась бы в меня, как клещ. От этой я хотя бы без хлопот избавлюсь!

"В этом ты прав, — злорадно думала Аманда. — Как только начнешь есть у меня с руки, только ты меня и видел!” С разгоревшимися глазами она подняла бокал и нарочно отставила мизинец.

— Не делай так! — взорвался Пьер.

— Чего не делай?

— Не отставляй мизинец! Держи его вместе с остальными пальцами.

— Вот так, Мэнди, — показал Люсьен, сжимая ножку своего бокала всеми пальцами.

— Благодарю, — вежливо сказала она. Он неожиданно покраснел, а Аманда догадалась, что, по всей видимости, произвела на него большее впечатление, чем думала. Хотя для него она иностранка и, может, его просто забавляет ее речь. Чего никак не скажешь о Пьере. Но Пьер более жесткий и проницательный человек. Она опять улыбнулась Люсьену. Ей никогда не нравились блондины, но в этом определенно что-то есть.

Опустив ресницы, она перевела взгляд на Пьера. У них не было ничего общего, и Аманда не могла себе представить, как они стали друзьями. Может, именно потому, что совсем разные? Хотя, с другой стороны, возможно, у них намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. А вдруг Пьер намного добрее, чем хочет казаться, а Люсьен, наоборот, жестче!

— Ну как вино, начинает нравиться? — спросил неожиданно Пьер.

— Сахару не хватает.

Пьер поперхнулся, и, когда заговорил, его голос дрожал: он из последних сил старался не сорваться:

— Кларет не может быть сладким. Красных сладких вин почти не бывает.

— Тогда, если вы не против, я лучше буду пить белое.

— Отлично. У нас есть свое белое вино, так что маме будет приятно.

— Слушай, перестань третировать бедняжку, — посоветовал ему Люсьен. — Она и так старается.

— Вот это-то меня и пугает, — ответил Пьер на родном языке. — Мама наверняка удивится, что я нашел в этой кретинке, которую якобы люблю!

— Она знает твою слабость к хорошеньким мордашкам, а у Мэнди на редкость красивое лицо. Поэтому не смотри на бедную девочку так, словно готов ее придушить!

— Ты прав, — вздохнул Пьер. — Иначе плакали мои денежки!

Аманда чуть не поперхнулась от смеха. Чем дальше разворачивалась эта комедия, тем забавнее становилась и тем интереснее обещала быть развязка.

— А что на сладкое? — спросила она. — Пирог с патокой?

— Вряд ли. Давайте попробуем блинчики “сюзет”. Это такие тонкие блинчики с фирменным соусом “Гран Марнье”.

— Какой еще кран?

— С апельсиновым ликером, — любезно пояснил Люсьен, пряча улыбку.

— Звучит неплохо, — хихикнула она. — Люблю апельсины!

На этот раз Люсьен не сдержался и, улыбаясь, заказал блинчики им обоим, а Пьер с мрачным видом потягивал кофе с коньяком.

Какое-то время они молчали, и Аманда из-под ресниц рассматривала Пьера. В мягком свете зала его кожа казалась еще смуглее, а волосы еще темнее; Аманда подумала, что, хотя они и дальние родственники, он — иностранец, со страстью, свойственной французам — как в гневе, так и в любви. Но вряд ли любовь имеет большое значение в его жизни. Судя по всему, его интересует именно страсть. Она пыталась представить себе Пьера в роли любовника и не без смущения поняла, что ей это совсем нетрудно. Он, конечно, требовательный, пылкий и весьма искушенный любовник, умеющий как получать удовольствие, так и дарить.

Когда они вышли из ресторана, было уже за полночь, и у Аманды, уставшей целый день играть “Мэнди”, на свежем воздухе закружилась голова.

— Что, вино ударило в голову? — спросил Пьер.

— Нет, просто устала.

Он вдруг взял ее под руку, проводил до машины и помог сесть.

Люсьен наклонился, чтобы попрощаться с Амандой:

— Удачи тебе, Мэнди, и не бойся мадам Дюбрей. Вот увидишь: с ней намного легче иметь дело, чем с ее сыном!

— С любым намного легче иметь дело, чем с ним! — дерзко ответила она, а Люсьен улыбнулся.

— t— Приезжай к нам на выходные, пригласил Пьер.

— Пожалуй, приеду. Хотя бы для того, чтобы поддержать Мэнди!

— Это меня надо будет поддерживать! — Пьер с недовольным видом уселся за руль.

— Неужели я на самом деле такая ужасная? — спросила Аманда, когда они свернули на ярко освещенный бульвар.

— Только чуть-чуть ужаснее всех остальных женщин, — проворчал Пьер.

— Вам не нравятся женщины?

— Нравятся, но только в постели. В остальном я их не понимаю. Да и не хочу понимать.

— А что будет, когда вы женитесь? Если вы не научитесь понимать свою жену, что же это будет за семейная жизнь?

— Мысль глубокая, особенно в твоих устах.

— Я слышала по ящику, — нашлась Аманда. — Там много чего полезного можно узнать.

— Учту на будущее. — У перекрестка он затормозил, потом опять набрал скорость.

— Ну и как я вела себя вечером? — спросила она, чтобы сменить тему.

— Неплохо. — Он помолчал. — Чего нельзя сказать обо мне. Я был груб с тобой и прошу прощения. — Неожиданно он поднес ее руку к губам и поцеловал.

В этот вечер руку ей целовали дважды: прикосновение губ Люсьена она тут же забыла, а ощущение губ Пьера на руке как-то особенно приятно согревало. “Будь осторожна!"

— напомнила себе Аманда. Заставить его влюбиться в “Мэнди” было бы забавно, но влюбиться самой — катастрофа!

— А вдруг я не понравлюсь вашей матери? — спросила она, чтобы отвлечься от своих мыслей.

— Не волнуйся — понравишься. Она не кусается и, наверное, боится встречи с тобой не меньше твоего.

— Что вы ей обо мне сказали?

— Что ты неиспорченная, наивная и просто восхитительная!

— Все мужчины говорят так о девушках, на которых собираются жениться.

— Я еще не был в подобном положении, так что ничего не могу сказать по этому поводу.

— Я тоже. У меня было слишком много приятелей и ничего серьезного.

— Уверен, они были не прочь серьезно заняться тобой, — уточнил он, останавливая машину во дворе своего дома.

Пожав плечами, Аманда поспешно вылезла из машины: от его близости она испытывала непривычное волнение.

В лифте она старалась стоять от него как можно дальше. Легкая улыбка в уголках его рта говорила о том, что Пьер чувствует ее настроение, и как только он открыл входную дверь, она проскользнула мимо него, шепнув:

«Спокойной ночи!»

— Не так быстро, — сказал он, притянул ее к себе и поцеловал в губы.

Инстинктивно Аманда хотела вырваться, но уступила под страстным напором его губ и раскрыла свои. Тут же его язык проскользнул между ними и нежно коснулся ее неба. Она задрожала и ответила на поцелуй, а он обнял Аманду еще сильнее и, скользя руками по ее бедрам, прижал ее упругую грудь и плоский живот так крепко, что она почувствовала его возбужденную плоть.

В течение одного мучительного мига ею овладела безумная мысль отдаться ему. Пока она боролась с желанием, он пришел в себя и оттолкнул ее.

— Нет, так не пойдет, — севшим от возбуждения голосом сказал Пьер. — У меня и без тебя сложностей в жизни хватает.

— Можно подумать, у вас был шанс! — возмутилась Аманда, хватаясь, как за соломинку, за свое уязвленное самолюбие.

— Зато у тебя, Мэнди, этот шанс был.

— Ублюдок!

Он довольно засмеялся.

— Надеюсь, ты не лунатик? Имей в виду, я запираю свою дверь.

Кипя негодованием, она пошла к себе, но, как только оказалась в комнате, успокоилась и дала волю мыслям. Направление, которое они приняли, ее не порадовало: слишком остро она ощущала присутствие Пьера совсем рядом, всего лишь через коридор. Она представляла его в постели, раздетого, с литым, бронзовым от загара телом…

Час за часом Аманда без сна ворочалась в постели, и, хотя она и пыталась отрицать причину своего состояния, в конце концов ей пришлось сознаться: все ее тело сладко ноет от прикосновений его крепкого тела и сильных рук.

"Все дело в вине”, — уговаривала она себя, идя в ванную за стаканом воды. Аманда не раз встречала физически привлекательных мужчин, но ни один из них не производил на нее такого впечатления. Да что в нем особенного? Может, просто пришло время влюбиться?

Она смотрела на свое отражение в зеркале и видела возбужденный блеск глаз, затвердевшие от желания соски через прозрачную ткань ночной сорочки… Ну, конечно, в этом все и дело! Она испытывает вполне естественное для нормальной женщины влечение к мужчине: желание ласкать и принимать ласки. А Пьер в этот момент оказался рядом, вот и все.

Утешившись этой мыслью, Аманда вернулась в кровать, решительно отказываясь верить, что ее чувство к Пьеру объясняется совсем не так просто, как ей того хотелось.

Глава 6

Аманда представляла себе Шато Шармэн по старой почтовой открытке, которая стояла у нее на туалетном столике с тех пор, как она себя помнит. Но когда машина наконец свернула с дороги и остановилась у дома, она поразилась его великолепием. Аманда всегда думала, что у нее красивый дом, но он не шел ни в какое сравнение с этим сказочным замком, с его изящными башенками и витражами окон. Теперь понятно, почему Пьер не горит желанием унаследовать поместье Гербертов!

— Не волнуйся, — сказал он, превратно истолковав ее молчание. — Слушайся меня, и все будет хорошо.

Вылезая из машины, Аманда кивнула, и они молча пошли по шуршащему под ногами гравию к высокому каменному крыльцу с массивной дубовой дверью.

Дверь отворил пожилой слуга с ястребиным носом (“Мишель работает у нас с тех пор, как я себя помню”, — шепнул ей Пьер), поздоровался с господином, радостно улыбаясь, от чего его лицо еще больше сморщилось и стало похожим на печеное яблоко.

"Один-ноль в пользу Пьера”, — с одобрением подумала Аманда, заметив неподдельную радость слуги. Мишель сказал, что мадам Дюбрей скоро освободится и что ему ведено проводить мадемуазель в ее комнату.

— Я провожу сам, — предложил Пьер и повел Аманду через огромный холл с коврами на каменном полу и гобеленами на стенах.

На лестничной площадке коридор разветвлялся, и Пьер повел Аманду по западному крылу в комнату, выходившую окнами в английский сад.

— Надеюсь, тебе будет здесь удобно, — сказал он, и Аманда изобразила восторг при виде роскошной позолоченной мебели, пушистого ковра на полу и ослепительных люстр.

— Моя мать все бы отдала за такие хоромы, — возбужденно щебетала она, бегая из спальни в ванную. — Ни фига себе! Ванна в полу! Разве раньше такие делали?

— Я установил ее года два назад, — ехидно сказал Пьер.

— Поди, влетело в копеечку! И где вы только деньги берете?

— Мэнди, у тебя на мой счет сложилось превратное впечатление. Вопреки тому, что ты думаешь, я адски много работаю, и небезуспешно.

— Но ведь вы не откажетесь от богатой жены?

— А кто же откажется?

— А почему же отказали леди Аманде?

— Если мне не изменяет память, ты говорила, что это она намерена мне отказать.

— Может, она бы и передумала, если бы узнала вас поближе, — сказала Аманда, искоса глядя на Пьера.

— Давай прекратим обсуждать леди Аманду, а подумаем лучше о том, как убедить мою мать, что я влюблен в тебя.

— Уж я расстараюсь! — Аманда закружилась по комнате. — Даже не верится: я в настоящем французском замке! Жаль, меня не видит никто из слуг Гербертов.

— Забудь о Гербертах. Сейчас ты моя невеста. — Сама мысль показалась ему настолько безумной, что он потряс головой.

— Что случилось? — спросила она с невинным видом.

— Пока еще ничего. Но как подумаю, во что ввязался… — Он вздохнул. — Раньше мне казалось, что ты мягкая как воск, а ты как камень, из тебя вряд ли что вылепишь!

— Думаете, из нашей затеи ни хрена не получится?

— Ничего не получится, — терпеливо поправил он ее, — нет, должно получиться. — Он пошел к двери. — Пойду подготовлю мать к встрече с тобой.

— Вы так говорите, будто я операция какая.

— Причем серьезная! Жаль, что мне приходится ее обманывать. — Он вздохнул, отгоняя неприятную мысль. — Встречаемся через четверть часа в гостиной, это рядом с библиотекой. И вот еще что — называй меня на “ты”.

— Мне переодеться?

— Не надо.

Она оглядела себя.

— На самом деле, какая разница? Что то, что другое — просто не на что смотреть!

— Неблагодарная дрянь!

Когда дверь за ним захлопнулась, Аманда рассмеялась и подошла к зеркалу, чтобы подкраситься (на этот раз не так сильно). Ей пришло в голову, что мадам Дюбрей может узнать ее (женщины намного интуитивнее мужчин), но потом она решила, что вряд ли: ведь они не виделись так давно. Глядя в зеркало, Аманда нахмурилась: ей вдруг, как и Пьеру, перестала нравиться вся эта затея, и она впервые пожалела, что решилась на такую рискованную игру.

В дверь негромко постучали, Аманда отошла от зеркала и открыла. У порога стояла женщина средних лет с мягкими седыми волосами и большими темными глазами и смотрела на Аманду с такой прямотой, что та сразу насторожилась. Мать Пьера! Она была маленького роста, но благодаря высоким каблукам и пышной высокой прическе казалась статной; держалась просто, но с достоинством.

— Вы Мэнди? — спросила она на английском с приятным акцентом.

— Да. — Аманда сразу прониклась симпатией к женщине, которую смутно помнила с детства. — А вы, — она запнулась, — вы мама Пьера?

— Совершенно верно. Нас должны были представить официально, но я подумала, хорошо бы сначала немного поболтать.

Аманда посторонилась, и мадам Дюбрей вошла и села в кресло, а Аманда пристроилась на стуле у туалетного столика.

— Когда Пьер на днях позвонил мне и сказал, что помолвлен, я очень удивилась. Он раньше никогда не говорил о вас, и я.., я и не предполагала, что он может серьезно увлечься.

— Все получилось довольно неожиданно. — Аманда чувствовала, что надо что-то объяснить, но старалась говорить как можно меньше, чтобы вдруг не сказать что-либо противоречащее версии Пьера. — Вы же знаете, какие мужчины! Терпеть не могут, когда попадаются на крючок!

— Да, вам это, несомненно, удалось. — Она улыбнулась. — Никогда не слышала, чтобы сын говорил о девушке с такой нежностью.

— Правда? А что он сказал?

— Что вы красивая, неиспорченная, с живым чувством юмора.., и что он вас любит. — Мадам Дюбрей нервно постукивала пальцами по ручке кресла. — Теперь, когда я вас увидела, я понимаю, почему он увлекся: вы очень красивая.

Последовала пауза, и Аманде стало так стыдно, что она дурачит эту милую женщину, что она чуть во всем не призналась, но тут мадам Дюбрей заметила:

— Пьер сказал, что вы потеряли родителей и у вас нет никого из близких.

Вот, значит, как? Аманда вспомнила душещипательную историю о матери с тремя детьми, брошенной отцом, об отчиме, который всех их бил, о старенькой бабушке в инвалидной коляске, и все ее благие намерения сразу улетучились. Значит, простая, бедная семья для сноба Пьера Дюбрея не подходит?! Отлично, он заплатит за это!

— Простите мне мою бестактность, — заволновалась хозяйка дома, заметив, что Аманда нахмурилась.

— Да нет, все в порядке. Я привыкла жить сиротой. — Она взбила волосы. — Я знаю, вы не в восторге, что Пьер выбрал меня… Но я не тупая.., я постараюсь стать ему хорошей женой.

— Не сомневаюсь. Как я поняла, вы выросли в деревне и работали в.., поместье.

— Я была горничной. Чего ходить вокруг да около?! Я этого не стыжусь.

— А вы и не должны! Честным трудом можно только гордиться. — В темных глазах мадам Дюбрей блеснул лукавый огонек. — Знаете, может, вам это покажется забавным, прапрадедушка Пьера был уличным торговцем.

— А как он вышел в люди?

— Убежал с дочерью богатого землевладельца! Аманда рассмеялась.

— Готова спорить, вам жаль, что Пьер так не сделал! Уж у кого-кого, а у леди А, водятся деньжата!

— Вы о ней знаете?

— Знаю. Я… — Вспомнив, что Пьер не говорил матери, что “Мэнди” работала в семье Гербертов, Аманда изменила тактику:

— Он как-то упоминал о ней. Сказал: вы хотели, чтобы они поженились.

— Хотела. Но это все в прошлом. Он любит вас, и я рада видеть вас в своем доме.

— Вы очень добры ко мне, — совершенно искренне сказала Аманда.

— Было бы глупо с моей стороны вести себя иначе.

Аманда не могла не восхищаться умом и тактом, с которыми мадам Дюбрей принимала ситуацию, явно для нее неприятную. Она, конечно, не одобряла выбор сына, но была дипломатична, чтобы не вызвать его отчуждения. Аманда попробовала представить, как бы поступили на месте мадам Дюбрей ее родители, и усомнилась в том, что ее мать проявила бы такое же долготерпение.

— Я рада, что мы с вами поладили, — сказала Аманда. — Надеюсь, вам не будет за меня стыдно.

— Ну разумеется, нет! Даже и не думайте об этом. Будьте самой собой, моя дорогая, и очень скоро легко во всем разберетесь.

— Или совсем запутаюсь.

Мадам Дюбрей усмехнулась и направилась к двери.

— Ну, мне пора: пойду к Пьеру, а то он не знает, где я.

— А вы скажете ему, что мы познакомились?

— Непременно. У нас с сыном друг от друга секретов нет.

"Это вы так думаете”, — улыбнулась про себя Аманда и представила себе: достанется Пьеру на орехи от мамочки, когда все раскроется.

Оставшись одна, Аманда села на кровать и задумалась. Теперь, узнав мадам Дюбрей, она потеряла к Пьеру всякое уважение. У него такая умная, чуткая мать, а он боится откровенно признаться, что не намерен жениться на девушке, которую не любит. И чем больше она думала об этом, тем невероятнее казалась ей вся эта нелепая затея.

Медленно поднявшись, она еще раз взбила свою немыслимую прическу и пошла вниз.

В холле Аманда остановилась, не зная, которая из дверей ведет в гостиную. Она постучала в ближайшую и, не услышав ответа, вошла и оказалась в библиотеке.

У нее оставалось в запасе еще несколько минут, и она решила провести их за любимым делом — полистать книги. Взяв первую наугад и обнаружив, что это французский перевод Джона Китса, одного из ее любимых поэтов, Аманда уселась на подоконник за тяжелую бархатную портьеру.

Нетронутой невестой тишины,

Питомица медлительных столетий, —

Веками несешь ты свежесть старины

Пленительней, чем могут строчки эти.

Она так увлеклась стихами, что не заметила, как в комнату вошли двое. Только услышав голос мадам Дюбрей, она поняла всю неловкость своего положения: мадам Дюбрей говорила по-английски, а то, что она сказала, не позволяло Аманде обнаружить свое присутствие.

— Не спорю, Пьер, она милая девушка, но не пройдет и года, как она тебе до смерти надоест.

— А вот в этом ты как раз не права, — ответил Пьер по-французски. — Она не только красивая, но и способная, и у нее своеобразное чувство юмора. Мама, пойми, это не блажь. Она давно мне нравится.

— Жаль, что ты ни разу даже не упомянул об этом! Я бы не стала настаивать на знакомстве с Амандой. Она на самом деле такая некрасивая, как ты мне рассказывал по телефону?

— Кошмар!

Слушая рассказ Пьера о жутком видении в окне, Аманда еле сдерживала смех, удивляясь, как легко он попался в расставленную ловушку. Впрочем, он заранее был настроен на худшее!

— Бедное дитя! — посочувствовала мадам Дюбрей. — Девушка с такой невзрачной внешностью…

— И никакой привлекательности, — добавил сын. — Бывают невзрачные женщины, но тем не менее весьма привлекательные, а эта…

— Что поделаешь! — вздохнула мать (судя по упавшему голосу, она смирилась с крахом своих надежд). — Но Мэнди все равно тебе не пара. Твой образ жизни выше ее понимания, и невольно ты можешь сделать ее очень несчастной.

Последовала продолжительная пауза. Аманда была уверена, что Пьер молчит, потому что чувствует себя виноватым. А как же может быть иначе? Теперь, когда его мать согласилась с тем, что он не собирается жениться на ее избраннице, он просто обязан во всем признаться. Аманда так надеялась на это, ведь тогда и она сможет признаться. Но Пьер сказал:

— Мама, я хочу, чтобы ты поняла: я люблю Мэнди и хочу на ней жениться. Давай не будем больше говорить об этом, хорошо? Лучше пойдем к ней!

Через минуту все стихло, и Аманда наконец выбралась из своего укрытия. Она так распалилась из-за трусости Пьера, что была готова жестоко отомстить ему.

Она быстро вернулась к себе и встала перед зеркалом. В новом туалете она выглядела как настоящая леди, а так как одежду “Мэнди”, привезенную из Франции, выбросили в мусорный ящик, ей пришлось постараться испортить то, во что она была одета.

Расстегнув красную блузку до талии, она стянула ее широким зеленым поясом от другого платья. Этого ей показалось мало, и она маникюрными ножницами разрезала юбку по боковому шву чуть ли не до бедра. Для начала неплохо: у Пьера глаза на лоб полезут!

Потом она занялась прической. Зачесав волосы как можно выше спереди, она перехватила их красной ленточкой с воротника блузки. Отлично: ну чем не официантка из дешевого бара! На туалетном столике Аманда заметила большой флакон духов, которые Пьер купил ей. Отвинтив пробку, она щедро брызнула себе за уши — божественный аромат! Потом еще и еще — до тех пор, пока ей самой чуть не стало дурно!

Вполне довольная собой, она поспешила вниз.

Убийственный взгляд, которым наградил ее Пьер, когда она вбежала в гостиную, не произвел на нее никакого впечатления, но, заметив наморщенный нос мадам Дюбрей, Аманда решила компенсировать свою внешность мягкостью манер.

— Надеюсь, я не опоздала? — спросила она в воздух.

— Ну что вы! — любезно отозвалась хозяйка. — Будете кофе, Мэнди? Или вы предпочитаете чай?

— Кофе — это здорово, спасибо.

Когда Пьер подошел к ней, он чихнул и чуть не выронил чашку. Аманда с ласковым выражением лица смотрела, как он закрывает нос носовым платком.

— Ты что, черт побери, наделала? — прошептал он. — Опрокинула на голову весь флакон?

— Считаешь, многовато? — невинно спросила Аманда. — Они так обалденно пахнут, что я брызгала, брызгала и все никак не могла остановиться.

Издав нечленораздельный звук, Пьер подбежал к окну, распахнул ставни и несколько раз глубоко вдохнул.

— Мне так жаль, — извинялась Аманда перед хозяйкой. — Вам тоже нехорошо от этих духов?

— У них несколько резковатый запах. Духами надо пользоваться осторожно, дорогая моя, по капельке — чтобы создать впечатление, что это естественный аромат вашей кожи.

— В другой раз так и сделаю. — Аманда взглянула на Пьера. — Хочешь, я их смою?

— Потом, — оборвал он ее. — И заодно наденешь что-нибудь приличное.

— Пьер! — с упреком сказала мадам Дюбрей. — Не будь таким грубым.

— Просто я хотел сказать, что Мэнди очень красива и ей незачем наряжаться как.., как… — Так и не найдя слов, он замолчал.

Мадам Дюбрей пристально смотрела на Аманду.

— Когда я увидела вас в вашей комнате, вы выглядели не столь.., экстравагантно. Из чего я делаю вывод, что вы намеренно пытаетесь что-то доказать моему сыну.

— Попали в самую точку! — Аманда опять Поразилась проницательности этой женщины. — Ему давно пора понять, что, если меня доставать, я назло буду делать все наоборот!

— Понятно, Пьер?

— Яснее ясного, мама. — Он сел за стол, угрожающе сжав губы. — Может, ты сама будешь курировать Мэнди?

Мадам Дюбрей с улыбкой переглянулась с Амандой, и та опять пожалела, что не может быть самой собой. Вздохнув, она взяла пирожное с кремом.

— Как приятно видеть, что хотя бы кто-то не на диете, — заметила хозяйка.

— Мне везет. Я всегда в отличной форме: верховая езда, плавание… — Она остановилась, но слишком поздно: Пьер расхохотался.

— Говоришь, верховая езда и плавание? А как ты умудрялась совмещать их с вытиранием пыли и натиркой полов?

— Очень просто. Из-за чего же, по-твоему, я работала в деревне?

— Если вы любите плавать, у нас есть бассейн, — любезно предложила мадам Дюбрей, — а вот конюшни нет. Пьера в детстве сбросила лошадь, и с тех пор он к ним не подходит.

— Надо было сразу же опять посадить его на лошадь, — заявила Аманда.

— Не так просто со сломанной ногой, — нарочито спокойно ответил Пьер, и Аманде пришлось оставить последнее слово за ним.

— Я хотела сказать тебе, дорогой, что завтра вечером собираюсь устроить небольшую вечеринку, чтобы представить Мэнди нашим близким друзьям, — сказала мать.

Это сообщение подействовало на Пьера, как разорвавшаяся бомба: он так стремительно вскочил, что опрокинул изящный столик.

— А это еще зачем? То есть, я.., я хотел, чтобы она сначала устроилась у нас и привыкла…

— Ты так говоришь, будто я пугало, — обиделась Аманда.

Пьер только собрался ей ответить, как появился Мишель и сказал, что мсье зовут к телефону. Выходя, Пьер выразительно посмотрел на Аманду, взглядом предупреждая ее в его отсутствие не сболтнуть лишнего. Впрочем, это было и не нужно: у нее не было ни малейшего желания еще больше расстраивать мадам Дюбрей. С безмятежным видом Аманда ела пирожное и пила кофе.

— У вас красивые волосы, — заметила хозяйка. — И такого необычного цвета.

— Слишком рыжие, — сказала Аманда, радуясь возможности хоть в чем-то быть откровенной. — Как, по-вашему, может, стоит приглушить тон?

— Согласна. Хотя, если вы выберете несколько более строгий стиль, цвет не будет так.., так бросаться в глаза.

Аманда кивнула, жалея, что не может во всем признаться, и представила себе реакцию Пьера, когда она наконец это сделает. Интересно, он разозлится на нее за эту шутку или просто посмеется? А может, и то, и другое? Хорошо, если он не очень разозлится, тогда они смогут стать друзьями.

Только друзьями?! Она отогнала эту мысль, понимая, что ее пребывание здесь и без того будет мучительным, так что не стоит пока забегать вперед. Будущее в руках судьбы, остается только надеяться, что судьба будет к ней благосклонна!

Глава 7

На следующий вечер в гостиную в шелковом воздушном кремовом платье чинно вошла совсем другая “Мэнди” — не вульгарная девица, а леди, где ее с нетерпением ждали гости, чтобы наконец увидеть ту, которой удалось поймать в сети Пьера Дюбрея.

Чуть раньше к Аманде в комнату заходила хозяйка дома и со свойственным ей тактом посоветовала, во что одеться.

— Только, пожалуйста, не подумайте, что я вмешиваюсь, но ведь вы сами сказали, что не прочь, чтобы я помогла вам в выборе подходящего к случаю туалета?

— Буду очень благодарна. — Аманда открыла шкаф, и очень скоро костюм был выбран.

— У вас прекрасный гардероб, — заметила мадам Дюбрей.

— Это Пьер купил мне. Он точно знает, как я должна выглядеть.

— Потому что хочет, чтобы одежда вас украшала. — Проницательные глаза мадам Дюбрей внимательно изучали Аманду. — Надеюсь, вы не обидитесь, но, на мой взгляд, вам подошел бы более сдержанный стиль прически. Хотите, вам поможет моя горничная Генриетт? У нее золотые руки.

— Только с ножницами я ее и близко не подпущу!

— Ну что вы! А если вам не понравится, вы ведь можете переделать все по-своему.

— Вот здорово! — обрадовалась Аманда. — Спасибо вам — вы такая душка!

Вспоминая эту сцену, Аманда шла по гостиной, сопровождаемая любопытными взглядами гостей.

Пьер поспешил взять ее под руку, и Аманда, при виде его наигранной влюбленности, спрятала усмешку. Может, дать ему пока расслабиться? А то так и до язвы недалеко!

— Ты неотразима! — прошептал он. — Надеюсь, и поведение будет под стать?

Ну надо же, дождалась-таки комплимента, хотя бы сомнительного! Вот за это он свое получит! Подведя его к столику с напитками, где слуга в белом пиджаке разливал шампанское, она во весь голос крикнула:

— Кто хочет бухнуть?

Пьер похолодел от ужаса, потом нашелся и выдавил со смешком:

— Мэнди такая шутница!

Сжав ее локоть стальными пальцами, он обошел с ней гостиную, представляя “невесту” гостям; причем делал это на такой скорости, что становилось ясно: он боится, вдруг она успеет сказать что-то кроме — “Добрый вечер”.

Когда наконец он усадил ее в уголке, подальше от гостей, Аманда оценила, как ловко он выкрутился из весьма затруднительного положения. Но пусть не думает, что с ней так просто сладить. У нее еще кое-что припасено на “десерт”!

Появились новые гости, мадам Дюбрей пошла поздороваться с ними, и Пьер собрался было последовать ее примеру, но передумал, боясь оставить “Мэнди” одну. Аманда выпрямилась и, прежде чем он смог задержать ее, ринулась к буфету, где были разложены всевозможные закуски.

— Чем могу вам помочь, мадемуазель? — спросил ее жизнерадостный краснощекий мужчина на английском с заметным акцентом.

Аманда указала пальцем на хрустальную вазу с великолепной черной икрой.

— А это что еще за козявки?

Лицо у мужчины сделалось багровым.

— Бог мой! Это же икра! — Серебряной ложечкой он зачерпнул икру, положил на тарелку, добавил тонкий ломтик поджаренного хлеба, завернутого, чтобы не остыл, в салфетку, и передал ей.

Громко рассмеявшись, она опустила палец в икру и облизала его.

— Ну и дрянь! Похожа на рыбный паштет! По тяжелому дыханию над ухом она поняла, что Пьер рядом, повернулась к нему и, помахивая пальцем, испачканным икрой, спросила:

— Это ты, любимый! Хочешь лизнуть?

— И ручку тоже, — спокойно сказал он и натянуто улыбнулся краснощекому гурману. — Мадемуазель Мэнди неисправимая юмористка, Луи. Ее нельзя принимать всерьез.

Тот недоуменно взглянул на “юмористку” и отошел, а Пьер с приклеенной улыбкой взял у Аманды тарелку.

— Хочешь еще что-нибудь, любовь моя?

— Например?

— Чтобы я тебя тут же удавил.

Выйдя из образа “Мэнди”, она от души рассмеялась.

Заметив перемену, Пьер подозрительно прищурился, а Аманда, разозлившись на себя за оплошность, постаралась отвлечь его внимание: толкнув Пьера, она громко сказала:

— Смотри, кто пришел! Люсьен! Искренне радуясь приходу хоть одного знакомого, она быстро пошла навстречу Люсьену.

— Слава Богу, вы пришли! Здесь такая скука, будто все пропахли нафталином! Их бы вывесить на веревку проветриться!

— А вас нарисовать и поместить в рамку! — восхищенно сказал Люсьен.

— Все дело в новой прическе. Я рада, что вам нравится.

Генриетт, взглянув на ее волосы, сразу догадалась, что яркий цвет придает лак, и предложила его смыть. Но Аманда не хотела приводить свои волосы в естественное состояние и наотрез отказалась. Немало удивившись, Генриетт удовольствовалась тем, что гладко зачесала волосы, скрутив их в жгут и закрепив на макушке.

Решив, что такая строгая прическа не подойдет к “яркой” личности “Мэнди”, Аманда, как только за Генриетт закрылась дверь, завила на висках локоны, нечто в стиле Нелл Гвинн. И раз этой актрисе удалось поставить на колени английского короля, неужели “Мэнди” не удастся сделать то же самое с каким-то высокомерным французом?

Люсьен галантно подвел ее к канапе.

— Я не ждала вас раньше выходных, — сказала Аманда.

— Судя по тому, как Пьер пепелит меня взглядом, он тоже.

Она тряхнула головой.

— Он редкий зануда! Не понимаю, как вы можете дружить с таким снобом.

— Пьер совсем не сноб.

— Тогда почему он так жутко ко мне относится?

— Это все нервы. Ему больно обманывать мать.

— Так пусть признается!

— Если бы он мог! Раз уж он влип в эту историю, то непременно доведет ее до развязки, какой бы плачевной она ни была.

— А плачевная развязка — это, надо думать, я? Люсьен улыбнулся.

— Лично я считаю, что вы самая прекрасная развязка.

— Вы со мной заигрываете!

— А вы против?

Аманда пристально взглянула на Люсьена. В элегантном смокинге и нарядной белой рубашке он выглядел истинным франтом. Но тепло и сочувствие, исходившие от него, подсказывали Аманде, что перед ней не просто прожигатель жизни.

— Что-то вы медлите с ответом, — поддразнил ее Люсьен.

— Пытаюсь понять, какой вы.

— Не стоит. Считайте, что я ваш друг, а время покажет. Перейдем на “ты”, раз мы друзья.

Она отлично понимала, что случится, если Люсьен узнает, кто она на самом деле. Аманда надеялась, что эта мысль взволнует ее. Увы, несмотря на все свое обаяние, он оставлял ее совершенно равнодушной — не то что один черноволосый красавчик с голубыми глазами. Аманда ужаснулась своим мыслям. Влюбиться в развратного зловредного типа?!

— Почему ты нахмурилась? — спросил Люсьен.

— Думаю о том, что будет.

— У тебя все будет замечательно.

— Трех тысяч фунтов надолго не хватит.

— Трех тысяч?!

— Пьер обещал мне их за эту работенку. Я все думаю, что с ними делать. — Она действительно не знала, как бы такими деньгами распорядилась Мэнди.

— Надо их куда-нибудь вложить, — сказал Люсьен.

— Тоска зеленая! Лучше куплю клевые шмотки и поеду в круиз. Вот там-то и можно подловить богатого мужа! — Заметив, что Люсьен приподнял бровь, она изобразила удивление. — Думаешь, мне слабо?

— Напротив. Думаю, ты можешь заполучить любого мужчину, какого только захочешь. В тебе есть одно свойство, которое… — Он запнулся. — Когда ты с Пьером закончишь свою игру, мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе. Обещай, что не пропадешь из виду.

— Да я пока на Луну не собираюсь.

— Я надеялся, что ты останешься в Париже.

— Это еще зачем? Я не девушка для досуга, так что ничего такого и не думай. Он посмотрел на нее и сказал:

— Я думаю, что ты очень милая юная леди, и совсем не такая развязная, какой почему-то хочешь казаться.

"Хорошо, что Пьер не такой проницательный”, — порадовалась Аманда. Впрочем, понятно почему: он слишком эгоцентричен. Если вдуматься, у Пьера нет ни одной привлекательной черты характера. Через плечо Люсьена она увидела, что Пьер разговаривает с какой-то худенькой блондинкой, и ей пришлось сознаться, что внешне он на редкость привлекателен. Но ведь серьезные отношения не могут основываться на голой физиологии. Этого мало. Господи! Она опять думает все о том же — оценивает Пьера как потенциального мужа! Нет, вся эта затея — чистое безумие!

— Послушай, Мэнди, — Люсьен погладил ее руку. — Что с тобой?

— Ничего, — притворилась она. — Думаю над тем, что ты сказал.

— Отлично. И вот еще над чем подумай. Если вдруг захочешь остаться в Париже, я найду тебе работу. Просто скажи мне, что тебе больше подходит — быть моделью, секретаршей или еще кем-нибудь, — у меня есть кое-какие связи.

Продолжая прорабатывать образ “Мэнди”, она нагло уставилась на Люсьена и спросила:

— Ну а что за этим любезным предложением? Желание затащить меня в кровать, да?

— Нет, это просто уму непостижимо! Я нормальный здоровый мужчина, а ты очень привлекательная девушка, все это так. Но я искренне хочу тебе помочь. Ты не просто красивая игрушка, Мэнди, ты достаточно умна, чтобы устроиться на любую работу.

"Если бы так сказал Пьер”, — грустно подумала Аманда и тихо вздохнула, а вслух сказала:

— Я хочу одного: стать такой, чтобы Пьер захотел на мне жениться.

— Так ты в него влюбилась? — огорченно спросил Люсьен.

— Не будь идиотом! Мне просто нравится, как он живет. Может, если я научусь всем этим вашим светским штучкам, я смогу его окрутить.

От изумления Люсьен онемел; на его лице промелькнула целая гамма чувств. Наблюдая за ним, Аманда поняла, что его окрутить не представит большого труда. Только ее диковатость удерживает Люсьена от решительного шага, хотя подсознательно он наверняка чувствует, что она совсем не та, за кого себя выдает. Аманда подозревала, что и мадам Дюбрей так считает. Вот только Пьер настолько озабочен тем, чтобы обмануть мать, что обманывает прежде всего сам себя!

— Давай не будем думать о будущем. — Она пожала плечами. — В данный момент я невеста Пьера.

Прежде чем Люсьен успел ответить, Мишель распахнул дверь и объявил, что ужин подан.

Краем глаза Аманда заметила, что Пьер отошел от невзрачной блондинки и направляется к ней.

— Привет, — сказал Люсьен. — Надеюсь, ты не против, что я нагрянул без приглашения?

— Знаешь, я не слишком удивился. — Он буравил Аманду взглядом. — Ну чем не ангелочек? Пока не откроет рот и не ляпнет что-нибудь непотребное.

— То же могу сказать и о тебе, — вспыхнула Аманда.

— Значит, по-твоему, я ангел? Я польщен.

— А зря! Если и ангел, то падший! Пьер настолько опешил, что Люсьен расхохотался.

— Один-ноль в пользу Мэнди, старина! Признавай свое поражение и веди ее к столу.

— Если, конечно, ты не предпочитаешь сопровождать Мисс Плоскую Грудь, — с едкой улыбкой вставила Аманда.

— Ревнуешь! — съязвил Пьер.

— Разочарована. Я-то думала, мы приехали убедить твою мать, что мы пара голубков, а ты только и делаешь, что облизываешься на пару тощих сисек!

Пьер опустил глаза на низкий вырез платья, подчеркивающий аппетитную грудь Аманды.

— Если бы я стал облизываться на твои прелести, моя дорогая, я бы потерял голову!

— Ну а я бы тебе быстро поставила ее на место! — нашлась она, и Пьер, насмешливо улыбнувшись, протянул ей руку. — А это еще зачем? — Она наклонилась, делая вид, что рассматривает ткань его костюма.

— Хочу проводить тебя к столу! Неужели ты ничему так и не научилась в доме Гербертов?

— Научилась. Поняла, что даже конюхи и слуги получше джентльмены, чем знатные господа!

С многострадальным видом Пьер взял ее под руку и повел в столовую.

Грациозно шагая рядом с ним, Аманда обдумывала, каким именно способом испортить ему аппетит. В том, что ей это удастся, она не сомневалась, не будь она Аманда Герберт!

Столовая, хоть и небольшая, была очень уютной: с мебелью XVIII века с ручной росписью, лепным потолком, где резвились позолоченные ангелы и херувимы. На столе поблескивали два подсвечника из золоченой бронзы, изысканное столовое серебро и хрустальные бокалы; у каждого прибора — серебряная подставка с карточкой, на которой указано имя гостя.

Когда Аманда обнаружила, что сидит за столом наискосок от Пьера, она сначала расстроилась, но потом обрадовалась: ведь с такого расстояния он не сможет пинать ее под столом!

На первое был суп из мидий, и, когда подали теплые булочки, Аманда поняла, что настал ее звездный час. Пока все старательно отламывали от булочек небольшие кусочки, она с важным видом взяла нож и разрезала булочку пополам, не забыв при этом обворожительно улыбнуться Пьеру.

Сжав губы, он специально отломил кусок от своей булочки, незаметно показывая пальцем, как надо делать. Потом положил кусок в рот, а за ним поднес ложку супа.

Работая под дурочку, Аманда все резала и резала булку на мелкие кусочки, а потом опрокинула их в тарелку с супом и как следует размешала. Пожилой мужчина слева от нее следил за ней, не отрывая глаз, а у Пьера был такой вид, будто его вот-вот хватит удар.

Но и это было еще далеко не все! Филе из морского языка ее не воодушевило, зато молодой картофель, который подали на гарнир, оказался как нельзя кстати. Раздавив каждую картофелину вилкой, она сдобрила все маслом и энергично взбила.

— Так принято в Англии? — осведомился молодой человек справа от нее, прервав на самом интересном месте какую-то нескончаемую рыбацкую историю.

— Можно по-всякому, — объяснила она, — просто мне так больше нравится. — Подняв бокал с вином обеими руками, она одним глотком осушила его и аппетитно причмокнула.

Аманда разошлась вовсю и веселилась от души. Безжалостно резала мясо рыбным ножом, а рыбу мясным, использовала десертную ложку для горошка, поданного к отбивным из молодого барашка. Она даже подумала, может, стоит есть руками или бросать кости через плечо а-ля Генри VIII, но решила, что Пьер этого не вынесет, и довольствовалась тем, что смачно обгладывала каждую косточку, завернув ее в салфетку.

Большинство гостей, надо отдать им должное, не обращали на нее никакого внимания, и Пьер, понимая, что ее ничем не остановить (разве что силой вытащить из столовой), сохранял завидный стоицизм.

Решив, что она неплохо порезвилась, Аманда сделала передышку, и мороженое пралине и парниковые персики прошли относительно спокойно. Она старательно делала вид, что не понимает, о чем говорят окружающие, и удержалась от смеха, слушая анекдот на французском языке.

Когда в гостиной подали кофе, Пьер подошел к ней.

— За столом ты превзошла самое себя, — прошипел он. — Никогда не видел таких диких манер!

— Ну что я опять не так сделала?

— Проще сказать, что ты сделала так, как надо. Чем раньше ты научишься правилам хорошего тона, тем лучше. Сегодня вечером зайду к тебе и…

— Ничего подобного! Я-то знаю, чего тебе нужно!

— Не обманывай себя! — прорычал Пьер. — От одной мысли о твоих выходках меня тошнит!

Учитывая, что в планы Аманды входило влюбить Пьера в себя, последнее высказывание не привело ее в восторг, и она поклялась завтра вести себя пристойно и приступить к обольщению.

— Ну давай не будем ссориться, Пьер, — нежно сказала она, решив, что можно начать и сегодня. — Я стараюсь изо всех сил, и мне так обидно, что я тебе не нравлюсь.

— Ты мне нравишься, — быстро сказал он. — Просто мне с тобой.., очень трудно.

Аманда ничуть не удивилась. Откровенно говоря, ей тоже было отнюдь не легко. Она на самом деле переиграла сегодня. Мать была права, когда говорила, что играть на сцене намного легче, чем в жизни, и сейчас она мечтала о той минуте, когда наконец окажется одна, в своей комнате, где не надо притворяться. Но было всего десять, и уйти с вечеринки, устроенной в ее честь, она не могла.

Позволив себе зевнуть, Аманда притворилась скучающей и опять пожалела, что не додумалась сказать, что работала во Франции или хотя бы что у нее отец француз. Она подавила улыбку. Как легко у нее с языка соскакивают разные небылицы и как доверчиво Пьер их проглатывает!

В этот момент невзрачная блондинка, с которой Пьер разговаривал перед ужином, подошла к ним и, небрежно улыбнувшись Аманде, подсела к нему. Тот сразу же повернулся к ней, и Аманду взбесило не только его равнодушие к “невесте”, но и наглое заигрывание этой бесцветной девицы.

Аманда отпила глоток кофе и чуть не выплюнула обратно: он был обжигающе горячий. Наклонившись, чтобы поставить чашку, она заметила на колене Пьера руку с ярко накрашенными ногтями. Ну это уж слишком! Притворившись, что потеряла равновесие, Аманда ловко опрокинула чашку на платье девицы. Испуганно взвизгнув, блондинка вскочила со стула, и темное пятно расползлось по ее платью.

— Ой-ой! — запричитала Аманда. — Какая жалость! Хотите, вылейте на меня свой кофе, может, полегчает?

Девушка была настолько ошеломлена, что не могла ничего сказать. Вскоре с озабоченным видом появилась мадам Дюбрей.

— Ивонн, пойдем ко мне в комнату, у меня есть отличное средство для выведения пятен.

Генриетт пользуется только им.

— Пятно от кофе не выведешь ничем, — жалобным тоном сказала Ивонн, метнув на Аманду злобный взгляд. — Платье пропало.

Пропало!

— В таком случае мы с удовольствием купим тебе новое, — утешал Пьер. — Хочешь, пойдем вместе и я помогу тебе его выбрать?

Ивонн довольно улыбнулась и ушла с мадам Дюбрей, а Аманда уселась как ни в чем не бывало, заметив краем глаза, что у Пьера нервно дергается рот.

— Ну и характер у тебя! — шепнул он. — Ведь ты подстроила этот “несчастный случай”?

— Надо было вылить кофе на тебя!

— Жаль, что не вылила. Ивонн своего не упустит: могу себе представить, во сколько мне обойдется наряд, который она завтра выберет!

Аманда с удивлением взглянула на Пьера и по выражению его лица поняла, что ее выходка с кофе его всего лишь рассмешила. Какой же он бывает обаятельный и как жаль, что по отношению к ней это проявляется так редко!

Через несколько минут возвратилась мадам Дюбрей (уже без Ивонн) и сказала, что пятно сошло полностью, но платье так намокло, что Люсьен повез гостью домой.

По насмешливому взгляду Пьера Аманда решила, что он наконец пришел в хорошее расположение духа, но постепенно, когда гости стали расходиться, Пьер опять помрачнел.

Интуиция подсказывала ей, что его удручает ее неприличное поведение за столом, и, когда вечеринка закончилась, Аманда, не расположенная к словесным турнирам, решила поскорее укрыться в своей комнате.

Как только за последним гостем закрылась дверь, она устремилась к лестнице, но ее попытку к бегству пресек Пьер, встав у нее на пути на второй же ступеньке.

— Не так быстро, любимая. Ты что, не хочешь побыть несколько минут со мной наедине?

— Полагаю, мне лишь остается пожелать вам спокойной ночи, — тактично заметила мадам Дюбрей и, улыбнувшись, в полной уверенности, что голубки начнут сейчас ворковать, быстро пошла наверх.

Тьер молча повлек Аманду в гостиную и закрыл дверь.

— Я прекрасно понимаю, что ты не самая умная девушка в мире, — процедил он сквозь зубы, — но у меня есть все основания подозревать, что ты не такая кретинка, какую из себя строишь.

— О чем это ты? — настороженно спросила она.

— О представлении, которое ты сегодня устроила. Я не верю, что горничная не умеет пользоваться ножами и вилками, ну а то, что ты порезала булку в суп и раздавила картофель… — Он не нашел подходящих слов и, схватив ее за плечи, начал трясти, как пыльную тряпку. — Зачем ты строишь из себя дебилку? Что, черт побери, происходит?

Аманда лихорадочно соображала, что бы ему сказать, зная, что в противном случае он будет доканывать ее вопросами до тех пор, пока сам не найдет на них ответы.

— Ты уверен, что я дура, вот я так себя и веду. От удивления Пьер опустил руки.

— Ты права. Наверное, это я дурак. Я должен был не унижать, а помочь тебе. Наверное, я переоценил свои возможности: Пигмалион из меня не получился.

— Хотел превратить попугая в воробья? — тихо спросила она.

Пьер усмехнулся.

— Учитывая цвет твоих волос, скорее в малиновку. — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Если бы ты только знала, насколько ты красивее в более приглушенных тонах…

— А я люблю яркие! — сказала Аманда и умудрилась выдавить две-три слезинки. Заметив слезы, он вздрогнул.

— Прости меня, Мэнди. У меня нет никакого права критиковать твой вкус. Я наговорил тебе много неприятного, но ведь это для твоего же блага.

— Скажи лучше, для своего, — жалостно шмыгая носом, прошептала Аманда. — Ты только об этом и думаешь. Я для тебя ничего не значу. Просто девушка, которую ты нанял сделать работу, а когда все будет кончено, ты обо мне и не вспомнишь.

— Не вспомню? — Он нахмурился и потер пальцем подбородок. Аманда обратила внимание на синеву его отросшей щетины, и ей вдруг пришло в голову, что если он не побреется перед сном, то утром его лицо станет еще темнее. — О чем ты думаешь? — спросил Пьер, и она сгоряча так все и выложила.

Он явно не ожидал подобного ответа и рассмеялся.

— Вечером я бреюсь только тогда, когда сплю не один. Удовлетворена?

Аманда вспыхнула. Она давно уже так не краснела и разозлилась на себя.

Глядя на ее пылающие щеки, он помрачнел. — Кто бы мог подумать, что тебя так легко вогнать в краску!

— Вовсе нет! Просто вся эта дурацкая затея и… и ты такой странный…

— Ты тоже. “То вдруг дитя, то вдруг мудрец, она была…"

— Я знаю эти стихи! — гордо заявила Аманда. — Я не ходила в платную школу для знати, но кое-что усвоила.

— Ну вот опять все та же песня! Заводишься с пол-оборота! Я не говорю, что мы похожи, но при чем здесь происхождение и образование? У меня много знакомых девушек, которые учились в престижных школах, но у меня с ними нет ничего общего.

— Тем не менее рано или поздно ты женишься на одной из них. Ведь не на такой же, как я?

Пьер смутился.

— Не спорю, Мэнди. Большинство людей предпочитают сближаться с теми, кто разделяет их интересы и взгляды.

— А почему ты решил, что я их не разделяю? Ты же не даешь мне даже шанса! Ведь ты мог взять меня с собой на виноградники и объяснить, чем занимаешься. Я способная, Пьер. Я могу стать такой, какой ты захочешь. — Она нарочно подняла руки и поправила волосы, чтобы обратить внимание на свою грудь.

Судя по тому, как Пьер перевел дыхание, ей это удалось, но он справился с волнением и спокойно сказал:

— Сейчас я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему и ты играла роль моей невесты.

— А потом? — И она провела кончиком языка по нижней губе.

— Потом я… — У него сел голос. — Зачем думать о том, что будет потом, Мэнди? Чем плохо сейчас?

Он протянул к ней руки, и Аманда, прочитав на его лице то же желание, которое испытывала сама, позволила обнять себя и довести до канапе: он уложил ее и сам устроился рядом.

— Ты сводишь меня с ума, Мэнди, — страстно шептал он. — Когда я вижу твое тело, я… — Он нежно гладил ей плечо, и его рука опускалась все ниже и ниже. — Я не думаю о том, что будет завтра, — продолжал он. — Для меня есть только сегодня и важно только то, что происходит сейчас.

Его пальцы осторожно поглаживали затвердевший сосок, просвечивающий сквозь тонкую ткань платья, и она, пробормотав что-то бессвязное, повернула к нему лицо и приоткрыла губы. Пьер тут же прижался к ним, лаская ее рот языком и распаляя ее желание. Его язык проникал все глубже и глубже; поглощенная его возбуждением и переполненная своим, Аманда задрожала и прижалась к нему и, забыв обо всем, отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, пока вдруг не почувствовала, что его пальцы скользят по ее бедру, все выше и выше.

Она напряглась, инстинктивно сжала ноги и оттолкнула его руку.

— Я слишком спешу? — спросил Пьер. — Я так тебя хочу, что не могу больше сдерживаться.

Аманда отпрянула и оттолкнула его с такой силой, что он очутился на полу.

— Какого черта… — Он удивленно смотрел, как она вскочила с канапе и стала поправлять платье. — В чем дело, Мэнди?

— Ты не сомневался, что я готова на все. — Она дрожала от гнева и сгорала от стыда. — Я тебя просто поцеловала, а ты сразу подумал, что я… Меня от тебя тошнит!

Пьер поднялся, на ходу застегивая пряжку ремня из крокодиловой кожи.

— Был не прав, — небрежно сказал он. — Но ты могла всего-навсего сказать “нет”. Я не насильник.

— Приятно слышать. — Аманда чувствовала себя ужасно глупо из-за всей этой сцены, которую сама и разыграла.

— Хочу сказать в свою защиту, — продолжал он, — судя по всему, ты ничего не имела против нашей близости. Ну что же, все целы и невредимы. — Накинув пиджак, Пьер направился к двери. — Пошли спать? Каждый в свою кровать, само собой разумеется.

Молча Аманда поднялась наверх и, только войдя в свою комнату, осознала, что виновата в случившемся ничуть не меньше Пьера. Она флиртовала с ним вовсю, и он повел себя как и подобает плейбою.

"Надо впредь быть осторожнее! — думала она. — Ведь я затеяла игру, чтобы проучить Пьера, а не себя!”

Глава 8

На следующий день после вечеринки Люсьен вернулся в Париж, Пьер занимался хозяйственными делами, мадам Дюбрей благотворительностью, а Аманда, предоставленная самой себе, наслаждалась покоем: бродила по цветущему саду и часами сидела в библиотеке, скрываясь от глаз Пьера.

— Бедная Мэнди, ты, наверное, изнываешь от скуки, — сказал он днем в пятницу, столкнувшись с ней возле своего кабинета, где он подолгу сидел с управляющим.

Аманда проглотила ядовитый ответ. Пусть уж лучше ее жалеет!

— Чем ты занимаешься целыми днями? — спросил Пьер.

— Считаю травинки! А ведь могла бы заняться и чем-то полезным!

— Например?

— Убраться в доме. — Он поморщился, и Аманда еле сдержала улыбку.

— Моя невеста не должна заниматься домашней работой.

— Ну тогда разреши мне делать что-нибудь по хозяйству. Я даже еще не видела виноградники!

— Там смотреть нечего.

— Но ты проводишь там целые дни!

— Я работаю, Мэнди, а не любуюсь пейзажем.

— Ну разреши мне поработать вместе с тобой! Я люблю возиться в саду.

— Я тоже. — Он улыбнулся и протянул ей руку, показывая исцарапанные пальцы. — Вряд ли это тебе понравится.

— А я надену перчатки.

— Ну ты редкая приставала! Но все равно я говорю “нет”. — Он потрепал ее по подбородку. — Не делай такой убитый вид. Завтра приедет Люсьен, и мы вместе пообедаем в Ла-Фонтэн, там потрясающие пирожки.

Значит, Люсьен опять приезжает. Эта новость ее несколько встревожила.

— А он всегда так часто приезжает?

— Нет. Думаю, причина в тебе.

— Тогда притворись, что ревнуешь.

— Зачем?

— Ведь все уверены, что ты в меня влюблен.

— Ну да, разумеется. Хорошо, если он будет пожирать тебя глазами, я буду скрежетать зубами.

Аманда загрустила: его друг в нее влюбился, а ему хоть бы что, лишь бы съязвить! Пьер спешил по делам, а Аманда шла рядом, украдкой любуясь его черными кудрями: он старательно зачесывал их назад, но они все равно падали на лоб. Пьер еще больше загорел, кожа стала бронзовой, только у воротника виднелась бледная полоска.

Пьер был в рабочем костюме — в черных слаксах и свитере; по вечерам он всегда надевал цветные пиджаки — бордовый или синий, под цвет глаз, — и белые рубашки.

— Как ты странно оделся, — заметила мадам Дюбрей накануне вечером, когда он появился в пиджаке бутылочно-зеленого цвета и золотистой вышитой рубашке.

— В Калифорнии так ходят все, — усмехнулся он, — более того, там это некий признак консерватизма!

Его мать недоуменно пожала плечами, а Аманда в него просто влюбилась: вернее, в этом костюме он ей еще больше нравился. В ее сознании любовь и Пьер не стояли рядом. Но если быть до конца честной, надо признать, что, когда он смотрел на нее своими голубыми глазами, у нее замирало сердце.

Аманда нахмурилась: все оказалось намного сложнее, чем она предполагала. Чем дольше она играла “Мэнди”, тем сложнее становилось быть самой собой, ну а если утратить свое “я”, можно, поддавшись чувствам, стать очередной жертвой этого сердцееда. Значит, надо скорее поставить его на колени и бежать!

— Ты что такая серьезная? — спросил он.

— Думаю о будущем.

— О будущем.

— Какая разница? Ты так семантично выражаешься.

— Педантично, — усмехнулся он.

— Ну вот, опять не так сказала. — Она раздраженно передернула плечами. — Но ведь ты все равно понял, что я имею в виду.

— На этот раз — да. Но в большинстве случаев не понимаю.

Она подняла глаза и увидела, что он с явным одобрением рассматривает ее сдержанный макияж и ситцевое кремовое платье.

— Ты пришлась здесь ко двору, Мэнди. Просто удивительно. Тебя любит прислуга (Мишель так просто без ума от тебя), знаешь, а это редко бывает. Мама даже спросила, назначили ли мы день свадьбы.

Аманда с трудом скрывала радость.

— Ты поосторожнее, а то и сам ко мне привяжешься!

Она ждала ответной шутки, но, к ее удивлению, он нахмурился и его глаза потемнели.

— Ну это вряд ли. Дело в том, что я люблю другую.

От неожиданности она даже остановилась.

— И давно?

— Уже полгода.

Аманду охватило отчаяние.

— Но тогда в лесу, когда ты предложил мне эту сделку, ты говорил, что не собираешься жениться!

— В тот момент я совсем не знал тебя и не мог обсуждать с тобой подобные вещи, — ответил он. — Кроме того, Элен не хочет, чтобы о нашей помолвке узнали, пока она не кончит институт. Элен изучает архитектуру, на последнем курсе.

Аманда смотрела на него и чувствовала, как в ней растет раздражение. Да если бы она об этом знала, ни за что на свете не согласилась бы на эту безумную затею! Ее бросило в дрожь, и ей захотелось причинить ему такую же боль. Впрочем, почему это она должна страдать из-за человека, который ничего для нее не значит и тайно помолвлен с какой-то девицей? Она просто разозлилась, что он сломал ее планы.

— Ну вот, теперь ты знаешь, почему я не смогу к тебе привязаться, — прервал паузу Пьер. Она кивнула, а потом поинтересовалась:

— А зачем делать из этого секрет? Разве объявление о помолвке помешает ей учиться?

— Может, и помешает. Дело в том, что ее мать (весьма суровая дама) наверняка будет настаивать на том, чтобы она бросила учебу и вышла за меня замуж, пока я не передумал!

— Мудрая женщина! — иронично заметила Аманда.

— В данном случае она не права. Элен очаровательная девушка, и я готов ждать ее сколько угодно.

— А обо мне она знает?

— Да.

Аманда насмешливо на него взглянула.

— Хотела бы я видеть ее лицо, когда ты говорил ей обо мне.

— Элен мой рассказ весьма позабавил.

— Значит, с юмором у нее все в порядке?

— В полном.

Аманда попыталась представить себе Элен.

— И где же ты встретил девушку своей мечты?

— Мы раньше были соседи, а десять лет назад, когда умер ее отец, она с матерью переехала в Париж. До прошлого года я с ней не виделся; потом как-то встретил Элен на одной вечеринке и сразу понял, что из нее выйдет отличная жена. Вот почему я готов ждать.

"И резвиться на стороне”, — уточнила Аманда, вспомнив его разговор с Люсьеном в ее доме. Двуличная свинья! Обзавелся серьезной, воспитанной девушкой, которая не ограничивает его свободу, да еще и обеспечит ему семейную жизнь девяносто шестой пробы!

А мадемуазель, надо думать, спокойная, как танк! Ну какая нормальная женщина позволит такому мужчине, как Пьер, резвиться, будь у нее возможность его захомутать?! Чем больше Аманда думала, тем больше убеждалась в том, что, если правильно разыграет карты, она сама сможет его захомутать. А потом завяжет узлом и вернет “девушке его мечты”!

— Если бы я была помолвлена, — заявила она, — я бы держала жениха при себе.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Пьер. — Если ты положишь на что глаз, ты из себя выйдешь, но добудешь это.

— Верно. Кстати, о выходе, — добавила она, — по-моему, мне пора выходить из игры.

— Почему? — удивился он.

— Потому что ты должен во всем признаться матери. Я уверена, если ты ее попросишь, она сохранит все в тайне.

Пьер откинул со лба волосы, но вид у него стал еще более взъерошенный.

— Дело не только в этом, — признался он. — Понимаешь, мне не хочется, чтобы мама узнала, что я обманул ее. Она очень расстроится.

— Ну а как же тогда мы покончим с этой историей?

— Очень просто: уедем в Калифорнию (я туда собираюсь через месяц). Сделаем вид, что едем вместе, а недели через две я напишу письмо, что мы поссорились и расстались. Когда вернусь домой, месяца через два, расскажу маме об Элен.

— Значит, ты давно все продумал?

— Естественно.

— А как же…

— Хватит вопросов, Мэнди! Мне пора идти.

— Можно я пойду с тобой?

— Боюсь, что нет. У меня переговоры с рекламным агентством, и я не знаю, когда освобожусь.

— А зачем тебе рекламное агентство?

— Рекламировать свое вино. В наше время мало произвести высококачественный продукт, нужно поставить в известность общество.

— Ну да, всемогущие средства массовой информации… — заметила Аманда и по его изумленному взгляду поняла, что опять забылась. — А ты думал, у меня нет мозгов, а только смазливая мордашка? — съязвила она.

— Нет, Мэнди. Я знаю, у тебя большие задатки.

— Вот поэтому я собираюсь работать над собой. Пока я здесь, я успела почувствовать вкус к такой жизни. — Она приоткрыла губы и облизнула их кончиком языка. У Пьера непроизвольно дрогнул мускул на подбородке, и Аманда опустила глаза, чтобы спрятать улыбку. — Когда ты вернешься к ужину? — тихо спросила она.

— Я не вернусь. Но я помню, что обещал пообедать с тобой завтра в ресторане.

Это было слабое утешение: она не увидит его вечером, и, глядя ему вслед, Аманда вздохнула.

На следующий день она нетерпеливо ждала его у машины. Платье сиреневого цвета подчеркивало нежные черты ее лица и приглушало ярко-оранжевые волосы, которые она старательно расчесала и затянула в скромный хвостик.

Она ожидала услышать комплимент и, когда Пьер наконец пришел и, едва бросив на нее взгляд, сел за руль, была разочарована.

— Где мы встречаемся с Люсьеном? — спросила Аманда, садясь рядом.

— В ресторане. Я звонил ему вчера вечером.

По его тону она поняла, что он не склонен к разговорам, и замолчала, хотя ей не терпелось узнать, чем он расстроен.

Но когда они приехали в Ла-Фонтэн и остановились у ресторана с таким же названием, настроение Пьера заметно улучшилось. Ресторан показался Аманде слишком шикарным, особенно для такого захолустья, но ведь это Франция, где в любой дыре можно найти великолепный ресторан.

Аманду не удивило обилие посетителей, разгуливающих по тенистому саду и заполонивших столики на веранде. “Наверное, Пьеру стоит только назвать себя, и его посадят за лучший столик”, — подумала она, глядя на ослепительно белые льняные скатерти, на которые падали причудливые тени от листьев старого плюща на балках. Прекрасное местечко! Сад, снующие с подносами официанты, улыбающиеся, довольные посетители… “Ну чем не сюжет для Мане?” — подумала Аманда.

— О чем задумалась? — спросил Пьер. Вот бы посмотреть на его лицо, если бы она сказала, о чем!

— Я думаю, где Люсьен, — соврала она. — Очень хочется есть.

— Съешь булочку.

— Лучше выпью бокал вина.

— Ты же говорила, что терпеть его не можешь.

— Женщины склонны к переменам. — Она смотрела, как он заказывает бутылку шабли, заметила, как с ним заигрывает официантка и как мило он обходится с ней.

— Что-то Люсьен опаздывает, — "проворчал он, когда они приступили к второму бокалу шабли.

— Надеюсь, тебе со мной не скучно? — спросила Аманда.

— Напротив, — нехотя признался он. — У тебя своеобразное чувство юмора и необычный взгляд на вещи.

— То есть не такой, как у тебя?

— Не такой, как у большинства девушек, и совершенно непредсказуемый.

— Я думала, тебя это пугает.

— Было дело, — улыбнулся он. — Но есть и свои плюсы.

— Какие же?

— С тобой не скучно.

— Вот и Люсьен того же мнения. Пьер не успел ответить: к столику подошел Люсьен в сопровождении потрясающей брюнетки.

— Мариетт! Какой сюрприз! — Пьер встал из-за стола. — Люсьен не говорил, что придет с тобой.

— А я и сам не знал, — ответил Люсьен. — Мы встретились в “Максиме”, и, когда Мариетт сказала, что собирается в Сен-Тропез, я предложил ей заехать сюда.

— Я не буду навязывать тебе свое общество, дорогой мой, — заворковала брюнетка. — Остановлюсь в отеле. Но я не могла упустить возможность повидать тебя и познакомиться с твоей невестой.

— Вот и отлично! И никаких отелей. У нас в доме хватит места. Ты прекрасно выглядишь, — добавил Пьер, окинув ее взглядом.

"Похоже, и все остальные разделяют его мнение”, — заревновала Аманда: эта темноволосая, яркая женщина с такими же, как у Пьера, голубыми глазами сразу же оказалась в центре внимания. В белом платье, плотно облегающем ее пышные формы, она являла собой вожделенную мечту любого мужчины (и прекрасно знала об этом!).

— Сто лет тебя не видела, — томно протянула она и поцеловала Пьера в рот своими густо накрашенными губами.

Аманде очень захотелось ее ударить. Да как она смеет так его целовать в ее присутствии? В приступе гнева Аманда как следует наподдала Пьеру под столом по ноге.

— За что?! — поинтересовался он, поворачиваясь к ней.

— Ты забыл меня представить, любовь моя.

— Это я виновата, — вмешалась Мариетт (ее английский был безупречен). — Захватила Пьера врасплох. — Она протянула руку. — Мариетт Будэн, а вы — Мэнди?

— Совершенно верно. А вы и вправду заехали сюда специально, чтобы познакомиться со мной?

— Разумеется. Мне не терпелось увидеть девушку, сумевшую покорить одного из самых завидных холостяков Франции. Знаете, вам очень повезло!

— То же самое мои друзья могут сказать и ему! — не осталась в долгу Аманда.

— И будут правы, — сказал Пьер, но тут же добавил бочку дегтя, уделив все внимание Мариетт.

Сделав вид, что ей это безразлично, Аманда повернулась к Люсьену, не забывая краем глаза следить за темноволосой парой. Глаза Мариетт горели откровенным желанием, она вся подрагивала от возбуждения; в глазах Пьера Аманда ничего настораживающего не заметила.

Но это вовсе не означает, что Пьер в безопасности: он чувственный мужчина, и ему необходимо утолять свой сексуальный аппетит, а Мариетт для этого весьма подходит! Аманда, как могла, сдерживала себя, стараясь не давать воли воображению…

— Надеюсь, вы не думаете, что я приехала, чтобы отбить у вас Пьера? — словно угадала ее мысли Мариетт.

— Мэнди не ревнива, — лукаво заметил Пьер, и Аманда поняла, что он вспомнил про опрокинутый кофе. — Ей даже нравится знакомиться с моими друзьями.

— В таком случае давайте на несколько дней поедем в Сен-Тропез, — предложила Мариетт.

— Отличная мысль! Мэнди, что скажешь, любимая?

Конечно, возможность прокатиться с Пьером на юг Франции весьма заманчива, но одна мысль, что ей придется делить его с особой, которая ей крайне неприятна, все портила. “Наверное, я не в своем уме! — разозлилась Аманда. Почему я вообще ревную, если только играю роль?” Тем не менее она ревновала.

— Ну что, Мэнди? — повторил Пьер. — Как тебе эта мысль?

— Нравится. Но ведь мы приехали к твоей матери, верно?

Подумав, Пьер повернулся к Мариетт.

— Мэнди права. Боюсь, ничего не получится.

— Бедняжка, — посочувствовала Мариетт. — Ты же терпеть не можешь сельскую жизнь.

— Вовсе нет, — возразил Пьер. — В городе хорошо жить одному, ну а если заводишь семью, лучше деревни ничего не придумаешь.

— Семью? — Тщательно выщипанные бровки Мариетт поползли вверх. — Не могу представить тебя среди ревущих младенцев и мокрых пеленок.

— Значит, вы близоруки, — вставила Аманда.

— Скорее дальновидна, — съязвила Мариетт, и Пьер засмеялся.

— А ты можешь представить меня с пеленками и бутылочками? — обратился он к Аманде.

— Разумеется. Тебе нравится все выращивать, а растить детей намного интереснее, чем виноград.

— Из тебя получится замечательная мать, — тихо сказал Люсьен.

— Между прочим, она моя невеста, — недовольно заметил Пьер, и Люсьен, вспомнив о присутствии Мариетт, замолчал.

Глядя на Люсьена, Аманда вдруг подумала, что он нарочно привел с собой Мариетт, чтобы показать “Мэнди”: Пьер бабник и доверять ему нельзя. С другой стороны, проще было бы рассказать ей об Элен. А вдруг никакой Элен вообще нет? Может, она всего лишь выдумка Пьера, некий барьер, чтобы отгородиться от нее? “При первой же возможности расспрошу Люсьена”, — решила Аманда.

Возможность представилась, когда они заказывали обед: Люсьен, как и тогда в Париже, пододвинулся к ней и начал переводить меню.

— Ты знаешь Элен Блан? — шепотом спросила она.

— Элен? Знаю. Но я давно ее не видел. А почему ты спрашиваешь?

— Пьер вчера говорил о ней.

— Наверное, вспомнил Аманду. Элен тоже была влюблена в него в детстве. Но она очень симпатичная.

— А сколько ей лет?

— По-моему, двадцать с небольшим.

— Мне кажется, Пьеру она нравится, — шепнула Аманда.

— Сомневаюсь. Он недавно ее видел и сказал, что она роза без запаха.

— А Пьера привлекает запах?

— И чем экзотичнее, тем сильнее. А твой запах… — Люсьен вдохнул и пододвинулся еще ближе.

— Духи “Джой”, — прозаично заметила Аманда. — Любая девушка может так благоухать, были бы деньги.

К радости Аманды, официант негромко кашлянул, тактично напоминая о себе, и Люсьен занялся меню, оставив Аманду наедине с ее мыслями. Значит, Элен все-таки существует, а Пьер выдумал историю с помолвкой, чтобы оградить себя от “Мэнди” так же, как использует “Мэнди”, чтобы защититься от леди Аманды. Он оплел себя паутиной лжи, но она сделает все, чтобы задушить его этой же паутиной!

От этой мысли у нее разыгрался аппетит, и она приступила к пирожкам с разнообразной начинкой (от одного их вида текли слюнки). Наслаждаясь пирожками, Аманда продолжала обдумывать, как поставить на колени этого высокомерного волокиту, чтобы он попросил ее руки!

Глава 9

Через пару часов они возвращались в замок — Мариетт в машине Люсьена, а Аманда с Пьером. Когда они ехали по живописной дороге в тени развесистых буков, Аманде показалось, что она возвращается домой, и чувство это было неожиданным и тревожным.

Мадам Дюбрей отдыхала под тентом, на верхней лужайке; увидев их, она поздоровалась: с Люсьеном тепло, а с Мариетт любезно.

«Интересно, как она относится к женщинам, которых ее сын приводит в дом? — подумала Аманда. — Полный набор! То разряженная деревенщина, то синий чулок, то вообще Бог знает что! Неудивительно, что она предпочла бы Аманду Герберт с ее кривыми зубами и всем прочим!»

— Чем займемся? — спросил Пьер, когда они сидели в саду.

— Может, сыграем в теннис? — предложила Мариетт.

Пьер взглянул на Мэнди.

— Ты играешь в теннис?

— Ну я не Мартина, как ее там зовут, но мячик через сетку перекину, — с достоинством ответила она.

— Может, подождем, пока станет прохладнее? — предложил Люсьен, и Аманда догадалась, что он, как всегда, хочет ей помочь. Нет, он просто прелесть! Стоит двух таких типов, как Пьер!

— Мы с Пьером можем поиграть и вдвоем, — сказала Мариетт.

— Вот еще! — возмутилась Аманда. — Я всегда пожалуйста.

— Тогда давай играть вместе, — сказал Пьер, — а я буду бегать за нас двоих.

Мариетт помрачнела, а Аманда подумала: что за отвратительное создание! Наверное, в постели она хороша, вот только из постели ее вряд ли вытолкнешь! Отгоняя неприятную мысль, она пошла за мужчинами в комнату для игр, чтобы выбрать ракетку и теннисные туфли.

— Люсьен сказал, что вы с Пьером только что обручились, — спросила Мариетт. — Где вы познакомились?

Не зная точно, что сказал Люсьен, Аманда на всякий случай сделала вид, что не слышит, и, опередив Мариетт, направилась к теннисному корту. Она ждала, пока разыграют подачу, проверят высоту сетки, откроют коробку с мячами и попробуют их, и все никак не могла решить, как ей быть. Играть так, как умеет, слишком опасно: никто не поверит, что “Мэнди” на это способна. Что же делать? Изображать новичка и пропускать все мячи? Тоже не подходит. Наверное, надо выбрать что-то среднее.

Они размялись, Аманда нарочно пропускала все мячи, пряча улыбку, когда Пьер молча закатывал глаза.

Выиграв подачу, он с силой послал мяч через сетку. Этот гейм они выиграли без труда, и Пьер, решив, что играет практически один, старался изо всех сил.

Следующий гейм выиграли Люсьен и Мариетт, а Аманда опять была не у дел. Потом наступила ее очередь подавать мяч. Поборов желание послать мяч через сетку, она довольствовалась “дамским” вялым стилем, еле передвигаясь по корту и не забывая при этом улыбнуться Люсьену каждый раз, когда он подхваливал ее за удачный удар. Таким образом она играла три гейма подряд, мысленно благодаря Пьера за его невероятную скорость и гибкость, которые помогали ей противостоять соблазну послать ответный мяч прямо в Мариетт.

И Люсьен, и Мариетт были отличные игроки, но, если бы Аманда играла в полную силу, она бы расправилась с ними в два счета. Вот бы посмотреть на их физиономии!

— У тебя отлично получается, — подбадривал ее Люсьен, когда они менялись сторонами.

— Вернее сказать, у Пьера, — поправила Мариетт. — С таким же успехом он мог играть один!

— Вот как? — Не зря же у Аманды рыжие волосы! Она сотрет эту гнусную улыбочку с лица Мариетт, чего бы ей это ни стоило. К счастью, была ее очередь подавать, и, легко размахнувшись, она отправила мяч в воздух, он перелетел через сетку и приземлился далеко за спиной Мариетт.

— Мяч закручен! — закричала Мариетт. Вид у нее был ошарашенный.

— Ничего подобного! — сказал Пьер. Аманда, пряча торжествующую улыбку, подала мяч Люсьену, ухитрившись забросить его точно на линию подачи. Люсьен отбил мяч довольно низко, и Аманда, крикнув Пьеру, чтобы он ушел с дороги, отбила со всей силой мяч Мариетт, чуть-чуть не угодив прямо в нее.

Все трое с удивлением смотрели на Аманду.

— Невероятный удар! — восхитился Люсьен.

— Случайно вышло. — Аманда пожала плечами и с этого момента подавала только на Мариетт.

Мариетт пропустила все подачи, кроме одной, и так разозлилась, что Пьер заметил, не скрывая насмешки:

— Похоже, Мэнди слишком хороша для тебя. Аманда изобразила святую невинность, а потом сделала еще два отменных удара, благодаря которым они с Пьером выиграли и сет, и матч.

Пьер поздравил ее, насмешливо улыбаясь, и заметил:

— Ты, наверное, много тренировалась. Еще чуть-чуть — и ты выиграешь Уимблдон!

Аманда уходила с корта с гордо поднятой головой.

— У меня есть занятия поважнее, чем гонять через сетку мяч взад-вперед.

— Подметать пол и вытирать пыль?

— А что в этом плохого?

— Ничего. Я с уважением отношусь к работе по дому, Мэнди, но, если у тебя есть способности, нужно их развивать.

— Значит, по-твоему, у меня есть способности?

— Есть. Лучше всего тебе удается гладить меня против шерсти.

— А хуже всего?

Она нарочно подкалывала его: ей было любопытно, проглотит ли он наживку. Но он не попался на ее уловку, а отправился к Мариетт, которая, не скрывая, переживала свой проигрыш.

— Давай охладимся в бассейне, — предложил Пьер.

Она тут же повеселела. Аманда, зная, что не выдержит картины их совместного купания, сказала, что идет к себе принять душ.

— Только не говори, что ты не умеешь плавать, — съязвил Пьер.

— Я отлично плаваю! — ответила она с вызовом и, надменно вскинув голову, удалилась.

После душа, надев модный сарафан, купленный в Париже, Аманда подошла к окну: прямо перед ней зеленели лужайки, окаймленные более темным кустарником, а вдали виднелся виноградник со стройными рядами лозы, словно коричневый ковер с густо-зеленым орнаментом. Как трогательно Пьер относится к своему делу! Жаль только, что такой же заботой он не одаривает своих женщин!

Впрочем, ему это не нужно: женщины готовы принимать его таким, какой он есть. Отвернувшись от окна, Аманда подумала: “Интересно, когда он женится, если вообще женится, будет ли он продолжать вести двойную жизнь?” Но это уже ее не касается. Сейчас ее волновало только то, что он собирается делать в ближайшие дни.

Мысль о том, что ей придется уехать отсюда, наполняла ее грустью, и чем больше она об этом думала, тем грустнее ей становилось. Она решила прогуляться. Несмотря на внушительный размер, замок был очень уютным, почти все комнаты использовались (кроме детской в западной башне). Последние дни Аманда частенько приходила сюда, ее тянуло как магнитом, как будто среди детских вещей Пьера ей удастся представить его ребенком.

Погруженная в свои мысли, Аманда вышла из дома и свернула на тенистую тропинку, которая привела ее к узкой грунтовой дороге вдоль виноградника: его-то она и видела из окна своей комнаты. Ее окружали кусты с обильными гроздьями еще твердого, мелкого зеленого винограда; глядя на них, она представила себе, как постепенно они нальются соком, и у нее даже слюнки потекли. Она бродила среди кустов винограда и мечтала, что Пьер с ней рядом. Не только здесь и сейчас, а всегда и везде.

Всегда и везде? Господи! Ну как же она ошибалась! Аманда вдруг поняла, что все чувства, которые вызывал в ней Пьер, — гнев, веселье, презрение, симпатия — неожиданно слились в одно: она его любит!

Вопреки всему она без памяти влюбилась в этого эгоиста. Это она, которая считала себя свободной, независимой женщиной восьмидесятых годов, сохнет от любви к этому типу, для которого женщина всего лишь игрушка!

Потрясенная своим открытием, Аманда в растерянности остановилась. Да, мама была права, когда предупреждала, что она затевает опасную игру. Шутки очень часто оборачиваются против самого шутника: то же случилось и с ней! В конце концов, “Мэнди” с ее неграмотной речью и оранжевыми волосами остается Амандой, а значит, должна возбудить в Пьере что-то большее, чем то унизительное вожделение, которое овладело им в ночь после вечеринки. Вот Люсьен уважает ее. Но вся беда в том, что любит-то она не Люсьена!

Аманда пошла дальше, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства. Ну чем Пьер отличается от всех прочих? Тем, что у него замок и виноградники? Или стиль жизни, так похожий на ее? Напрасно она обманывает себя: ее любовь к Пьеру не имеет ни малейшего отношения к его богатству; просто ей нужен именно он, и никто другой.

Ее мысли прервал какой-то шорох, Аманда остановилась и увидела, что чуть не наступила на маленькую серую птичку. Она трепыхала одним крылышком, второе неподвижно повисло.

— Бедняжка! — Аманда наклонилась. Птичка задрожала, и Аманда осторожно взяла ее, поднесла к лицу, бережно погладила по грудке и шептала что-то ласковое. Она так увлеклась, что, пока на нее не упала чья-то тень, не заметила Пьера.

— Что это у тебя? — спросил он.

— Птичка. У нее сломалось крылышко.

— Дай посмотреть.

— Только понежнее.

— С птицами я всегда нежен. — Он осторожно взял птичку с ладони Аманды. — Особенно с самочками.

— Откуда ты знаешь, что это самка? — спросила она, сделав вид, что не слышала первую часть реплики.

— До окраске. — Он потрогал крылышко. — Все будет в порядке. Отнесу ее к Мишелю. Он ее вылечит: у него золотые руки.

Аманда погладила крохотную головку.

— Повезло птичке, — заметил Пьер, и когда Аманда встретила его теплый взгляд, у нее тревожно забилось сердце. — Повезло, что ты шла мимо, — поспешил добавить он. — А что ты здесь делаешь? Виноград еще зеленый, есть нельзя.

— Знаю. Просто пришла посмотреть. И еще мне нравится, как здесь тихо. Так странно, будто время остановилось.

— Вот и мама так говорит. Ведь это она тебе сказала?

— Ты уверен — своих мыслей у меня быть не может? — спросила Аманда. — Или тебе нравится делать из меня кретинку?

— Конечно, нет. Хотя ты сама часто даешь повод так думать. Я никак не могу тебя понять, Мэнди.

Значит, его не обманул ее маскарад? У Аманды от радости потеплело на душе. Может, еще не все потеряно? Еще чуть-чуть, и он влюбится в “Мэнди”, и, как только это случится, она ему во всем признается.

— Давай отнесем птичку Мишелю, — сказал Пьер и так стремительно повернулся, что ей показалось, будто он от чего-то пытается убежать. Может, от своих чувств?

— Пьер, подожди! Мне надо с тобой поговорить! — Она вдруг решила положить конец игре.

— О чем? — спросил он, не замедляя шага. Аманда не успела открыть рот, как из-за кустов появилась Мариетт в небрежно запахнутом шелковом кимоно, из-под которого виднелся микроскопический купальник.

— Что это у тебя, Пьер? — полюбопытствовала она.

— Иди посмотри, — сказал он, и они вдвоем склонились над птичкой, а Аманда быстро направилась к дому, радуясь, что не успела во всем признаться.

Похоже, Пьера все-таки придется проучить, и она откроется только тогда, когда он полностью подчинится “Мэнди” и признается ей в любви. Хорошо бы это случилось поскорее!

Глава 10

Аманда открыла шкаф и осмотрела элегантные туалеты, купленные для нее Пьером в Париже. Впрочем, какая разница, что она наденет? Мариетт умудрится сделать так, что все внимание будет приковано к ней. А зачем ей подражать этой хищнице? Она играет свою роль и сыграет ее до конца.

Улыбнувшись, Аманда вынула черное вечернее платье из крепа, совершенно неподходящее к семейному ужину, но выбора у нее не было: играть так играть!

Через полчаса, глядя на себя в зеркало, Аманда твердо знала, что никогда еще не выглядела так эффектно: глубокий вырез платья подчеркивал линию груди, юбка с мягкой драпировкой облегала округлый живот и бедра, фалдами ниспадая к серебряным босоножкам на высоком каблуке.

Покрутившись перед зеркалом, Аманда поняла: не хватает последнего штриха — украшения на шею!

Она порылась в ящике и наконец извлекла, что ей нужно: кулон из стекла, талисман, который она хранила еще с детства. Аманда надела кулон и старательно спрятала дешевую застежку под волосами. На ее матовой коже прозрачная побрякушка заиграла, как бриллиант в двадцать каратов, не меньше: Мариетт лопнет от зависти! Хорошо бы еще сережки, и она вспомнила про те, которые одолжила у горничной, — длинные висячие стекляшки под бриллиант. Отлично! Вот теперь она выглядит на миллион долларов.

Взглянув на старые каминные часы, Аманда поняла, что пора спускаться к ужину; но потом решила задержаться, чтобы ее появление было еще эффектнее. Когда через пятнадцать минут она вплыла в гостиную, Пьер и Люсьен в повседневной одежде и Мариетт в брюках приветствовали ее гробовым молчанием.

— Разве мы идем на званый ужин? — саркастически поинтересовался Пьер.

— Вовсе нет, — защебетала Аманда. — Просто захотелось покрасивше одеться.

Он оглядел ее и остановил взгляд на ослепительном кулоне и стекляшках в ушах.

— Клево, да? — с лучезарной улыбкой сказала она, ни к кому определенно не обращаясь. — Это мне Пьер подарил.

Мариетт позеленела от зависти, Люсьен под впечатлением от королевского подарка не сказал ни слова, а Пьер явно обеспокоился, как бы Аманда опять чего-нибудь не натворила.

Она подбежала к нему и взяла под руку.

— Ну давай, котик, скажи своим друзьям, почему я надела эти драгоценности?

— Чтобы Мариетт хватил удар, — сказал он так тихо, что услышала только она, и громче добавил:

— Скажи сама, любимая. Вижу, тебе не терпится.

Она повернулась к гостям.

— Сегодня у нас юбилей. Две недели, как помолвлены.

— Ваш будущий муж очень щедр, — сказала Мариетт медовым голосом. — Но вам не следует так открыто носить бриллианты; вы можете стать жертвой бандитов.

Аманда наградила ее презрительным взглядом, повернулась к Пьеру и нежно прильнула, трепеща ресницами. От ее близости, сладкого запаха ее тела он напрягся, его загорелые щеки стали еще смуглее. Аманда, дразня Пьера, приоткрыла свои пухлые губы. Пьер, не отрываясь, смотрел ей в глаза и учащенно дышал.

— Ну ты и стерва! — сказал он ей на ухо. — Мэнди, это что еще за новая игра?

— Даю понять Мариетт, чтобы держалась от тебя подальше.

— У тебя отлично получается! Кроме шуток, у меня руки чешутся тебя отшлепать!

— Приятно слышать! Тебя что, это возбуждает?

— Представь себе, да.

Но тут вошла мадам Дюбрей, и Аманда оставила последнее слово за Пьером. На какой-то миг мадам Дюбрей ошеломило “великолепие” Аманды, но с завидной выдержкой она быстро взяла себя в руки.

— Как.., как прекрасно вы выглядите, моя дорогая. Вы нас всех приятно удивили.

— Благодарю, — улыбнулась Аманда, и ей опять пришло в голову, что, когда ей приходится обманывать мадам Дюбрей, весь этот розыгрыш не доставляет ей ни малейшего удовольствия.

— Вы уже видели подарок вашего сына Мэнди по случаю помолвки? — спросила Мариетт хозяйку дома.

Мадам Дюбрей тут же посмотрела на кулон, потом в глаза Аманде, и девушке показалось, что вид у нее заговорщицкий.

— Прелестная вещица, под стать невесте, — заметила мадам Дюбрей и многозначительно переглянулась с сыном. — Пожалуй, пора ужинать.

Пьер вне себя от радости, что наконец сменили тему, повел всех на террасу, где уже накрыли стол: были поданы свежая лососина и разнообразные салаты.

"Что может быть лучше?” — думала Аманда. Изысканный ужин в старинном замке, в обществе двух красивых мужчин (в одного она влюблена) и очаровательной хозяйки. Только присутствие Мариетт все портило. Мысленно она представила, как бы чудесно она жила здесь, став женой Пьера. И хотя замок прекрасный, она знала, что с Пьером ей и в хижине было бы хорошо.

— О чем задумалась? — прервал ее мечты Люсьен.

Вздрогнув, она вернулась с облаков на землю и сказала специально для Мариетт:

— Думаю, чем заняться, когда буду жить здесь постоянно.

— Ну, постоянно — это вряд ли, — возразил Пьер. — Мы будем жить и в Нейпа Вэлли.

— Вот здорово! Никогда не была в Америке!

— Значит, вы действительно собираетесь пожениться? — спросила Мариетт. — Или ваша помолвка будет длиться вечно?

— Со мной этот номер не пройдет! — фыркнула Аманда и прильнула к Пьеру. — Дорогой, ну когда же мы поженимся? Мне нужно выбрать свадебное платье и решить, кого приглашать на свадьбу.

— О гостях и речи быть не может! Я не собираюсь устраивать пышное торжество.

— Ну что ты, Пьер! — упрекнула его мать. — Почему ты не считаешься с желанием Мэнди?

— Я уверен, мама, она сделает все, чтобы мне было приятно.

— Только не тогда, когда речь идет о нашей свадьбе, — заявила Аманда. — Хочу, чтобы все было по высшему разряду.

— Обсудим это потом, — сдерживая раздражение, выдавил из себя Пьер.

Краем глаза Аманда заметила, как Мариетт криво усмехнулась: наверное, она догадывается, что у нее с Пьером не все гладко. Аманда решила исправить дело и, пододвинув свой стул поближе к Пьеру, нежно погладила его руку. Его кожа была гладкой и прохладной, и она вдруг представила себе, что лежит рядом с ним и ласкает его.

От одной только мысли у нее вспыхнули щеки, и она украдкой взглянула на Пьера, не заметил ли он ее волнения. Но ему было не до этого, он с трудом справлялся с собой: у виска дергался нерв, рот напряженно сжат. Аманду как током пронзило чувство неудержимой любви, и она была готова обнять его прямо сейчас.

Когда стемнело и на террасе зажгли свет, появились комары, и все пошли в дом, где гостей ждали кофе и вина. Вскоре мадам Дюбрей сказала, что хочет пораньше лечь спать, и, извинившись, поднялась к себе, а Мариетт предложила завести музыку и потанцевать.

Пьер охотно согласился и пригласил Мариетт, прижав ее так близко, что между ними не протиснулся бы и лист тонкой бумаги!

Аманда возмутилась, что он не пригласил ее первой, но сдержалась, зная, что если начнет их растаскивать, то сыграет на руку Мариетт, да и Пьеру тоже: совершенно очевидно — он делает это нарочно, чтобы показать, что сам себе хозяин.

— Пошли потанцуем, — сказал Люсьен, помогая ей подняться, — покажем им, как это надо делать.

— Вот под эту музыку?

— А мы сейчас заведем другую.

Он подошел к музыкальному центру, перебрал компакт-диски, выбрал один и вставил его. Тут же комната завибрировала от бодрого ритма буги-вуги пятидесятых, задрожали подвески на люстрах, и Люсьен протянул руки к Аманде.

Она включилась в зажигательный ритм. Аманда всегда любила танцевать и даже училась в балетной школе, пока не выросла до своего роста и ей не пришлось расстаться с балетом. Но она продолжала заниматься танцами и сегодня была настроена превзойти саму Джинджер Роджерс.

Ее гибкость, легкость и изобретательность воодушевили Люсьена, и он тоже был в ударе: поднимал ее над головой, закидывал за спину и наконец, после головокружительного вращения, притянул к себе, и они остановились как вкопанные.

Тяжело дыша, Аманда стояла, прислонившись к нему и чувствуя, что ее сердце бьется так же часто, как и его.

— Невероятно! — зааплодировала Мариетт. — Вы что, работали в кордебалете, Мэнди?

— А то? И еще платной партнершей в ночном клубе, пока Пьер не скупил все билеты!

Мариетт взглянула на Пьера, который не отпускал ее. Она чувствовала, что сейчас ее разыгрывают, но в то же время знала, что Мэнди не та девушка, с которой мог общаться Пьер.

— Так все-таки где вы познакомились?

— В доме Гербертов, — спокойно ответил он. — Мы как-то оба оказались там в выходные дни.

— То есть в доме, который переходит тебе по наследству?

Пьер молча кивнул и пошел менять диск. Аманда надеялась, что на этот раз он обязательно пригласит ее, но Пьер вновь привлек к себе Мариетт, и Аманда опять сдержалась.

— Не понимаю, что это с Пьером, — шепнул ей на ухо Люсьен. — Можно подумать, он до сих пор влюблен в Мариетт.

— А может, так оно и есть.

— Ничего подобного. Это все в прошлом. Их роман продолжался месяца два, не больше. Впрочем, Мариетт до сих пор не теряет надежды.

— Поэтому ты и привез ее сюда?

Люсьен покраснел.

— Просто я подумал, ты должна понять, что тебе не удастся влюбить в себя Пьера.

— А с чего ты взял, что я хочу? — возразила она, стараясь не выдать своих чувств.

— Значит, когда ты уедешь отсюда, у меня есть шанс?

— Зависит от того, что ты можешь предложить, — сказала Аманда нарочито громко, чтобы Пьер мог ее услышать. По его крепко сжатым губам она поняла, что это ей удалось, и, довольная, прижалась к Люсьену. Но не успели они сделать и пары шагов, как Пьер заявил:

— А теперь мой танец, — и резким движением отправил Мариетт к Люсьену и притянул Аманду к себе.

От прикосновения его рук Аманда вспыхнула, у нее бешено заколотилось сердце, ноги, казалось, не касаются земли. Они прижались друг к другу, им не нужна была музыка: их тела и так двигались в унисон, а страсть задавала свой ритм. Пьер наклонил голову, его щека коснулась ее щеки. Она дрожала, и ее руки сами притянули его еще ближе. Господи! Как же она хотела Пьера, ее губы ждали его губ, а тело тосковало по его рукам.

— Ты не просто стерва, — шептал он, — ты еще и ведьма, ты меня околдовала.

— А ты меня чуть не одурачил.

— Я хотел одурачить Мариетт, — сказал он.

— Это подло!

— А как же Люсьен? Мэнди, он тебе не подходит.

Неужели Пьер ревнует?! Счастье переполнило ее, но ей надо быть осторожной, и она слегка отстранилась.

— Боишься? — спросил он тихо.

— Устала, — уклонилась она. — Пора спать.

— Согласен.

— Одной, — подчеркнула она.

— А вот тут я против! — Отпустив ее, Пьер объявил:

— Мы с Мэнди пошли спать.

— Я тоже, — присоединился Люсьен.

— Да что с вами со всеми случилось? — недовольно спросила Мариетт. — Еще так рано!

— Хочешь, смотри видео, — равнодушно предложил Пьер.

— Спасибо, что-то не хочется. — С недовольной миной Мариетт поднялась вслед за всеми наверх.

"Интересно, пойдет ли Пьер провожать Мариетт, — подумала Аманда, — и если пойдет, как себя вести?” Но вдруг она заметила, что Пьер, пожелав гостям спокойной ночи, направляется за ней в западное крыло. Скрывая радость, она с невозмутимым видом шла по коридору и, подойдя к своей комнате, остановилась, чтобы попрощаться на ночь. Пьер тоже остановился.

— Спокойной ночи, Пьер, — сказала она, не поднимая глаз, и приоткрыла дверь.

— Не так быстро! — Пьер втолкнул Аманду в комнату и плотно закрыл дверь. — Нам надо поговорить.

— О чем?

— О тебе и обо мне. Пойми, Мэнди, я не твоя собственность.

Расстроенная тем, что она превратно истолковала его намерения, Аманда вспылила.

— Моя собственность? Да ты мне даром не нужен!

— Что-то не похоже, судя по твоему поведению.

— Просто я хотела достать Мариетт. И если уж на то пошло, я оказала тебе услугу. Или ты хочешь продолжить с ней роман?

— Спасибо, но я не нуждаюсь в твоих услугах! Я в состоянии сам защитить себя от хищниц, и от тебя в том числе.

— Ты.., ты самодовольная свинья!

— Потому что уверен, что тебе нравлюсь.

— Это я должна тебе нравиться, кретин! Не забывай, ты мне за это платишь! — Она заметила блеск его глаз, но слишком поздно; Аманда попятилась, но он уже схватил ее за талию. — Пусти меня!

— Подожди! Ты ведь моя невеста и, кажется, любишь меня? И один поцелуй в знак благодарности за королевский подарок не так уж и много? — Он запрокинул ее голову и наклонился к пылающему лицу Аманды.

Она замерла, хотя каждая клеточка ее тела тянулась к нему.

— Мужчины, которые соблазняют девушек против их воли, давно вышли из моды, — невозмутимо сказала она.

— Против воли? После вечеринки у меня сложилось другое мнение, а теперь я просто уверен, что не ошибся. Я прошу немногого — один поцелуй.

— Только и всего?

— Представь себе!

Чувства, накопившиеся за неделю, когда “Мэнди” без устали дразнила его, вырвались наружу. Он поймал губами ее рот и разжал языком губы. У Аманды перехватило дыхание, и она в порыве страсти прижалась к Пьеру. Ее язык затрепетал в ответной ласке. Они словно пили друг друга и все не могли напиться.

Его руки скользили по тонкому шелку, лаская ее податливое тело. Он расстегнул молнию, и платье спустилось, обнажая высокую, полную грудь. Отпустив ее рот, он наклонился и приник к ее набухшим соскам.

— Господи, какая ты красивая! — застонал он и расстегнул молнию еще ниже. Платье упало у ее ног; он поднял ее на руки, понес к кровати и осторожно положил, не отрывая восхищенных глаз от ее тела. Скинув рубашку и слаксы, он лег рядом. — Какие милые трусики, — прошептал он, а его палец скользил между ее кожей и эластиком, — но как пояс верности они не годятся!

— Зато у меня железная воля, — нашлась Аманда, и его глаза насмешливо блеснули.

— Ты, Мэнди, за словом в карман не лезешь. Он нежно целовал ее, а руки продолжали свое дело: ласкали каждый изгиб ее тела и наконец добрались до шелковистых волосков на бугорке. Аманда напряглась.

— Нет? — прошептал он.

— Нет.

— Я так хочу тебя!

— Я заметила! — И она коснулась его затвердевшей плоти у своего бедра.

— Но почему нет? — настаивал он. — Ведь мы оба взрослые люди, и ты, наверное, пьешь таблетки?

Она не пила таблетки и не собиралась докладывать ему об этом. Да если он узнает, что у нее был всего один мужчина и она спала с ним, потому что думала, что они поженятся, он умрет от смеха.

— Не отказывай мне, — умолял он и опять приник к ее губам, а руки скользили по нежной коже живота и спускались все ниже и ниже.

Он погладил мягкие волоски, и она вздрогнула от возбуждения и чуть не раздвинула ноги, хотя прекрасно понимала, что если позволит овладеть собой, то уже не сможет скрыть свои истинные чувства. Но у нее не хватило силы воли сопротивляться, и ей хотелось насладиться этим мигом, ведь он может и не повториться! Прежней Аманды, уверенной в том, что она поставит Пьера на колени, уже не существовало, и больше всего она боялась, что, как только они уедут отсюда, Аманда перестанет существовать для него.

— Пьер! — севшим от волнения голосом шептала она и дрожащими руками гладила его широкие плечи, гибкую спину, все его мускулистое литое тело, чувствуя, как он весь дрожит от возбуждения.

Его пульсирующая от возбуждения мужская плоть налилась и коснулась ее бедра. Аманду захлестнула волна желания. Господи! Как она хотела, чтобы он вошел в нее, наполнил своим семенем, заполнил каждую ее клеточку своей сутью.

"Я люблю тебя!” — молча кричала Аманда, радуясь, что у нее хватает сил сдержаться, и жалея, что нет сил оттолкнуть Пьера.

Словно чувствуя ее раздвоенность, он сильнее прижал ее к себе, приподнялся, и вот она уже была под ним, а он опирался на руки, чтобы не причинить ей боли своей тяжестью.

— Не отказывай мне, — прерывисто дыша, повторял он, и его глаза горели страстью. — Я так тебя хочу, что даже мысли путаются. Как только я тебя увидел, Мэнди, ты, как заноза, вошла в мою жизнь, и так глубоко, что мне тебя уже не вынуть!

Она так мечтала услышать эти слова, хотя здесь не было главного — люблю!

Пьер говорил только о желании, о необходимости утолить бушевавшую в нем страсть. И он думает, что, переспав с ней, ему это удастся? А если она уступит, не скажет ли он: “До свидания, Мэнди, и спасибо за приятные воспоминания”?

Аманда понимала, что именно так и может случиться, это придало ей силы противостоять натиску Пьера, и она выскользнула из-под его тела.

От удивления он замер и лишь вопросительно поднял бровь. Вместо ответа Аманда прикрылась простыней.

— Пьер, я прошу тебя, уходи.

— Ты это серьезно?

— Да.

Он не спеша поднялся. Потянулся за рубашкой и трусами, а она смотрела на его сильные мускулистые руки, смуглую кожу; потом опустила глаза ниже, и ее пальцы чуть сами не прикоснулись к его плоскому животу и возбужденной плоти, которую он не торопился прикрывать.

Заметив, что она следит за ним, он произнес:

— Жаль, что ты сказала “нет”. У нас с тобой получилась бы отличная музыка.

— Не люблю шлягеры-однодневки.

— Но это музыка восьмидесятых.

— Значит, я родилась не вовремя.

Он застегнул слаксы и, не отрывая глаз от ее груди, подошел к ней, и Аманда почувствовала, что ее выдают набухшие соски.

— И ты станешь отрицать, что меня хочешь?

— Хочу, но шлягер мне не нужен. Я хочу постоянства.

— Вот как? Маленькие девочки, которые играют по большой, могут остаться ни с чем.

— Ничего, я рискну. — Она натянула простыню еще выше. — Пьер, а тебе не наскучили шлягеры?

— Пока нет. Слушать их приятно, да и забываются они быстро: меня это устраивает.

"Ну что же, яснее ясного”, — подумала Аманда и про себя поблагодарила его за откровенность. Понемногу она успокоилась и собралась с мыслями.

— Ну а как сюда вписывается Элен? — спросила она и с удовлетворением отметила, что Пьер смутился. Посмотрим, сумеет ли он выкрутиться на этот раз!

— Никак, — помедлив, ответил он. — Она как симфония, и, если я начну слушать такую музыку, другая будет мне не нужна.

— Я тоже могу стать для кого-то симфонией.

— Не сомневаюсь.

Встретившись с ним взглядом, Аманда ничего не смогла прочесть в его глазах. Она лишь увидела, как они посветлели, и даже в полумраке комнаты в них появился серебристый блеск. Ей показалось, что его посетило какое-то озарение.

Аманда ждала, сама не зная чего, но Пьер отвернулся и быстро застегнул рубашку. Подойдя к двери, он оглянулся и спросил:

— Хочешь завтра утром пойти со мной на виноградники?

Удивленная, Аманда молчала. Он все время отказывал ей, а теперь… Может, его отношение к ней все-таки изменилось? И теперь Мэнди для него не просто хорошенькая мордашка и роскошное тело, которые легко купить, а потом так же легко выбросить? Может, он уже думает об их совместном будущем? Просто хочет сначала, подобно Свенгали, подчинить ее своей воле и потом никогда не расставаться с ней? Судя по выражению его лица, так оно и есть — Аманда с трудом сдерживала радость.

— С удовольствием, — сонным голосом ответила она и, как только он вышел, помчалась в ванную за ночной рубашкой, нырнула в постель, взбила подушку и улеглась, строя воздушные замки.

В дверь негромко постучали, и Аманда спустилась на землю. Сердце ее тревожно забилось. Неужели это опять Пьер? Она включила ночник, надела халат, глухо запахнула его и подошла к двери.

— Кто там?

Она очень удивилась, услышав голос Люсьена.

— Мэнди, можно с тобой поговорить?

— А что, утром нельзя?

— Я никогда не вижу тебя одну. Мэнди, впусти меня, пожалуйста. Я на минутку.

Сжалившись, Аманда открыла дверь, жестом приглашая его войти.

— В чем дело? — спросила она, сев на край кровати.

— Я пришел просить прощения. Сегодня и тогда, в прошлые выходные, я говорил тебе непростительные вещи.

Она не могла взять в толк, о чем он, но, видя его трагический вид, решила его успокоить.

— Я.., я все уже позабыла, — пробормотала она.

— Только так и может ответить такая славная девушка, как ты. Но это ни в коей мере не оправдывает мое поведение: я предлагал тебе помочь найти работу в Париже, а сам только и думал о том, как затащить тебя в постель!

— Не ты первый, не ты последний! — скептически заметила она.

— Поверь, теперь мои чувства к тебе изменились. Просто до сегодняшнего вечера, пока не увидел, как ты танцуешь с Пьером, я этого не осознавал. Я люблю тебя, Мэнди, и хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Женой? — Аманда от изумления не знала, что и сказать.

— Да, женой, — повторил Люсьен. — Когда закончится весь этот фарс, надеюсь, ты останешься в Париже и позволишь мне узнать тебя поближе. Я не тороплю тебя, моя дорогая. Просто не хочу, чтобы ты ушла из моей жизни.

Аманда совсем растерялась. Вид у него был такой, словно с тех пор, как они простились вечером, Люсьен прошел все круги ада. Респектабельный фасад, который он предъявлял миру, рухнул, а за ним оказался страдающий, легкоранимый человек, переполняемый чувствами, с которыми он не в силах справиться. Таким Люсьен нравился ей гораздо больше, но она знала, что полюбить его никогда не сможет. Аманде было тяжело сознавать, что она причинила ему боль. Как же глупо все получилось, она должна была предвидеть, чем это кончится. Но, ослепленная любовью к Пьеру, Аманда не заметила чувства другого человека.

— Прости, Люсьен, но я… Ты всегда будешь мне другом — добрым, верным другом, но не больше.

— Откуда ты знаешь? Может, если мы будем чаще видеться…

— Это ничего не изменит. Любовь или есть, или ее нет.

— Но любовь может возникнуть, — настаивал Люсьен. — Не отвергай меня вот так, сразу.

— Я не могу иначе. Забудь меня, Люсьен.

— Не могу. — Он подошел к ней, наклонился и нежно поцеловал. Аманда не ответила на его поцелуй. — Прости меня, Мэнди. Насильно мил не будешь. Прошу тебя об одном: помни, если я вдруг стану тебе нужен, я всегда буду рядом.

Молча она кивнула и со слезами на глазах смотрела, как он уходит.

Оставшись одна, она зарылась головой в подушку. Мысль о том, что она обидела Люсьена, отравляла приятные воспоминания о Пьере. Аманда вдруг испугалась, что ложно истолковала его поведение. Он предложил ей сходить вместе на виноградники, а не выйти за него замуж!

Впрочем, разве это не говорит о том, что Пьер хочет изменить их отношения? Ведь всего несколько минут назад она была почти уверена в этом. Глупо сомневаться в его чувствах из-за Люсьена с его обидой. Пьер влюблен в “Мэнди”. Она уверена в этом. Просто его пугает, что они такие разные.

Тяжко вздохнув, Аманда вытерла глаза. Давно пора отказаться от грубых замашек, которые она придумала для “Мэнди”, и постепенно стать самой собой. Больше никакого вульгарного хихиканья, никаких “хочете” и прочих выкрутасов. С завтрашнего дня она начнет новую жизнь и докажет Пьеру, какая она способная ученица!

И с этой приятной мыслью она улеглась поудобнее и сладко заснула…

Глава 11

На следующее утро Аманда проснулась в хорошем настроении и нежилась в постели, думая о Пьере. Она по-прежнему ощущала его поцелуй на своих губах, и тело сладко ныло при воспоминании о его ласках.

Аманда встала, приняла душ, тщательно оделась — модные брюки бирюзового цвета, легкая майка в тон — и спустилась вниз.

Пьера она встретила в холле. Улыбнувшись, она приветливо сказала:

— С добрым утром!

— Утро и на самом деле доброе. Составишь мне компанию за столом?

— С удовольствием.

Они вошли в светлую, убранную цветами комнату, которая выходила на террасу. Здесь, когда не было гостей, семья собиралась за столом, и хотя по обычным понятиям комната выглядела большой, но по сравнению с другими комнатами в замке казалась маленькой и уютной.

— Как спала? — спросил Пьер, выдвигая для нее стул.

— Отлично. А ты?

— Ужасно! Меня преследовали эротические видения.

— Надо было принять холодный душ!

— Мне бы и ледяной не помог! Она засмеялась и взяла свежевыпеченную булочку.

— Ну, есть еще один способ…

— Догадываюсь. — Он пододвинулся к ней и подмигнул:

— Может, полечишь меня сегодня ночью?

Аманда удивилась и испугалась: неужели она для него всего лишь девочка на одну ночь? У нее испортилось настроение, и уже не радовали ни солнце, ни теплый день. Она отложила булочку и молча пила кофе, едва сдерживаясь, чтобы не вылить его Пьеру на голову.

Тот с невозмутимым видом уплетал булочки с домашним абрикосовым вареньем, и его спокойствие доводило Аманду до бешенства. Неужели те минуты вдвоем с ней для него ничего не значат? Может, она просто дура и зря надеется на какое-то общее будущее?

— Между прочим, — небрежно заметил он, наливая себе вторую чашку кофе, — Люсьен и Мариетт просили меня попрощаться за них с тобой. Они уехали ни свет ни заря: ему нужно в Париж по делам, а она отправилась в Сен-Тропез.

"По делам? Неплохо придумано, — одобрила Аманда. — Интересно, что бы сказал Пьер, если бы узнал, что ко мне ночью приходил Люсьен?” Но об этом он не узнает: у нее не было ни малейшего желания портить их отношения.

— Да что с тобой? — участливо спросил Пьер. — У тебя такой вид, будто вот-вот взорвешься.

— Разве?

Пьер потянулся за очередной булочкой.

— Послушай, Мэнди, надеюсь, после сегодняшней ночи ты ничего такого не подумала? Аманда вся похолодела. Значит, она права.

— Какого такого?

— Ну, что наша помолвка — это серьезно.

— Вот еще! Как только ты мне заплатишь, я уеду. Хоть сегодня.

— Ну зачем же сегодня, дорогуша. Пока я не уехал в Калифорнию, мне нужна твоя защита.

— А как же ты обойдешься без нее там? — саркастически заметила она. — Когда все красотки западного побережья начнут тебя домогаться…

— Ну, когда все, это не страшно, — усмехнулся Пьер. — И вообще, там женщины намного раскованнее в вопросах секса. Они не используют его в качестве наживки для ловли мужа.

Проглотив обиду, Аманда решила поймать его на слове.

— Знаешь, все-таки это была безумная затея: использовать меня как прикрытие, если у тебя вроде бы и так есть прекрасная невеста.

— Никаких “вроде бы”, — заявил Пьер. — Ведь я же говорил: если мама узнает, она настоит, чтобы я сказал и мадам Ле Блан, а Элен этого не хочет, и ты отлично знаешь почему.

— Если бы она тебя любила, ей бы хотелось, чтобы о помолвке знали все.

— Сначала она хочет закончить учебу. — натянуто ответил Пьер.

"А ты хочешь врать и дальше”, — подумала Аманда, вспомнив, что говорил о Пьере и Элен Люсьен. Господи, ну какой мужчина скажет о женщине, которую любит, “роза без запаха”? У нее возникло искушение заставить его раскрыть карты, но из осторожности она сдержалась.

— И вообще, почему мы обсуждаем Элен? — спросил Пьер. — Она тебя не касается.

Аманда пожала плечами; и у нее опять затеплилась надежда. Чем больше он настаивал на этом вымысле, тем больше становилась уверенность Аманды в том, что таким образом он отгораживается от нее.

— Ты не против, если мы с тобой отложим обход виноградников? У меня скопилось много дел.

— Согласна.

Тут вошла мадам Дюбрей, и Пьер встал выдвинуть ей стул.

— Ты сегодня рано, мама.

— Я жду приезда Моник. — Мадам Дюбрей села и приветливо улыбнулась Аманде.

— Моник? — переспросил Пьер.

— Да, мой дорогой. Мадам Ле Блан. Вчера они с Элен приехали встретить новых жильцов и обговорить все условия. А потом на несколько дней заедут к нам.

Аманда с удовольствием отметила, что Пьер остолбенел от этой новости. Его ложь обернулась против него самого, и ей не терпелось узнать, как ему удастся выпутаться из ситуации, которая может оказаться весьма сложной.

— Я так рада их приезду, — продолжала мадам Дюбрей. — Жаль, что после смерти отца они уехали отсюда.

— И когда же они приезжают? — спросил Пьер.

— Сегодня утром.

— Тогда я, пожалуй, отложу дела на сегодня.

Выходя из комнаты, он взглянул на Аманду, но она сделала вид, что ничего не заметила.

"Главное, чтобы он не успел позвонить Элен и с ней обо всем договориться”, — подумала Аманда, залпом допила кофе и поспешила за Пьером.

Ни в кабинете, ни в библиотеке его не было, и она уже поднималась наверх к нему в комнату, как вдруг услышала голос Пьера на улице.

Аманда выбежала и увидела, что он разговаривает с управляющим. С невинным видом она подошла и взяла Пьера под руку.

— Мэнди, я занят. Пойди лучше позагорай.

— Я хочу быть с тобой. — Она потерлась щекой о его плечо, заметив, что управляющий добродушно улыбается.

Мужчины продолжали свой разговор, и Аманда с интересом слушала, притворяясь, что не понимает ни слова. Как только управляющий ушел, Пьер с раздражением заметил:

— Послушай, Мэнди, мне нужно срочно позвонить. Пожалуйста, займись чем-нибудь…

Но Аманда не собиралась отступать. Если он думает, что она даст ему позвонить Элен, его ждет большое разочарование.

В этот момент к замку, шурша гравием, подкатил серебристый “ситроен” и резко затормозил в нескольких метрах от них.

Пьер замер, смуглые щеки залило краской, и он какой-то одеревенелой походкой пошел к машине. Аманде даже стало его жалко.

— Как я рада тебя видеть, Пьер, — приветствовала его, выходя из машины, дородная седовласая женщина в серо-голубом платье. Выше среднего роста, с внушительным бюстом — глядя на нее, не верилось, что хрупкое создание, выпорхнувшее вслед за ней, ее дочь. Тем не менее так оно и было: Пьер, обойдя “бюст”, подошел к девушке и поцеловал в обе щеки.

— Пьер, дорогой, — радостно сказала Элен, протягивая ему руки, и Пьер поцеловал обе.

Аманда сжалась от ревности, потом начала себя успокаивать: ведь они долго жили рядом и вполне понятно, что у них дружеские отношения. Она подошла поближе, раздраженный Пьер сверкнул глазами.

— А это Мэнди, моя невеста, — сухо представил он ее и тотчас начал доставать вещи из багажника.

Пьер нес сумки, мадам Ле Блан шествовала рядом. Элен задержалась у машины с Амандой.

— Пьер о вас много рассказывал, — сказала она, приветливо улыбаясь.

— А мне о вас, — небрежно заметила Аманда. — Бьюсь об заклад, вы здорово удивились, когда узнали, что я его подловила?

— Да нет. Он мне уже давно сказал. Вновь холодок сомнения пробежал у Аманды по спине. А если Пьер говорит правду? Какой ужас! И Аманда, которая не любила ходить вокруг да около, решила сразу же все выяснить.

Она с пристрастием разглядывала Элен. Понятно, почему Пьер назвал ее розой, хотя, скорее, она похожа на розовый бутон: нежный овал лица, открытый взгляд темных глаз и мягкие волосы придавали ей юный, девичий вид. Но это только на первый взгляд. Судя по маленькому твердому рту и упрямому подбородку, Элен обладала сильным характером. Оценив противника, Аманда совсем затосковала.

— Пьер изворотливый, как уж, — усмехнулась она. — Не успокоюсь, пока не притащу его к алтарю.

— Не надо притворяться, ведь мы одни, — мягко упрекнула ее Элен.

У Аманды словно ком застрял в горле. Значит, Люсьен что-то напутал. Все-таки Пьер и Элен обручены! Ей хотелось закричать, подраться, убежать куда глаза глядят, спрятаться. Но из гордости она не шелохнулась.

— Вы вдруг так побледнели, — взволновалась Элен. — Вам плохо?

— Просто жарко. — Аманда взяла себя в руки. — Знаете, вы с Пьером та еще парочка. Вот я ни за что не стала бы скрывать свои чувства из-за того, что у меня мать любит лезть во все дыры!

— Моя мать здесь ни при чем, — возразила Элен. — Если надо, я все делаю по-своему.

— Тогда почему…

— Потому что я пока не хочу замуж. Пьер будет требовательным мужем, а вот жених он замечательный. — В ее глазах мелькнул озорной огонек. — Только ради Бога, не говорите ему об этом, а то он обидится.

— Да мне-то какое дело! — Аманда пожала плечами. — Хотя, по-моему, все это странно.

— Правда? А мне нравятся тайны — это так увлекательно и романтично.

По ее тону и легкому румянцу на щеках Аманда решила, что они любовники, и ее мучила ревность. Впрочем, что в жизни Пьера значит еще одна женщина? Да знает ли Элен, кому она доверилась? Если уже сейчас он изменяет ей, что же будет, когда они поженятся? Хотя, может, ее это вполне устраивает: лучше часть, чем ничего.

Аманда нахмурилась. Ее такой брак никогда не устроит. Если бы она вышла замуж за Пьера, у нее хватило бы воли и смелости давать ему столько свободы, чтобы он не чувствовал себя связанным и в то же время не уходил слишком далеко.

Однако ближе к делу: в первую очередь надо убрать с дороги Элен. Аманда не испытывала ни малейшего чувства вины перед ней. Верно говорят: когда в окно входит любовь, совесть выходит через дверь. Но дело не только в этом: она полюбила Пьера с первого взгляда, еще ребенком, и, хотя поняла это не сразу, твердо верила, что судьбы их неразрывно связаны.

— А что вы тут стоите? — Пьер спустился с крыльца, подбежал к ним и нежно обнял Элен за плечи. — Надевай купальник, и пошли в бассейн.

— Отличная мысль! — Элен поспешила к дому. — Знаешь, я ведь еще ни разу не видела ваш бассейн, а я…

Дальше Аманда уже не расслышала и, не желая быть третьей лишней, подождала чуть-чуть и только потом поднялась наверх переодеться.

Она хотела опередить “любящую пару”: быстро надела купальник, большие, в пол-лица, солнечные очки и, бегом спустилась в сад.

Хоть она поначалу и решила, что легко, играючи избавится от Элен, теперь ее начали одолевать сомнения. Похоже, Пьер и не слишком увлечен ею, однако Элен больше подходит для будущей матери его детей, чем “Мэнди” с ее происхождением и неграмотной речью.

Если вспомнить, что она вытворяла, чтобы вывести Пьера из себя и поставить в неловкое положение, его не приходится обвинять в том, что он боится связывать с ней свою жизнь. Правда, если бы она прошлой ночью уступила ему, он бы.., нет, одна только постель не может заставить такого мужчину, как Пьер, изменить привычный образ жизни.

Она вдруг отвлеклась, заметив мотылька, порхающего над алой розой. И тут же мотылек в ее глазах превратился в Пьера, роза в Элен.., а нектар… Господи! Аманда чуть не расплакалась. Шутка зашла слишком далеко! Она окончательно запуталась и если не добьется его любви… Но, чтобы не отчаиваться, Аманда даже не желала думать о поражении, она все-таки Герберт, и не зря носит это имя!

Герберт!! Она задалась вопросом: Пьеру трудно выбирать между Элен и “Мэнди”, а как бы он поступил, если бы пришлось выбирать между Элен И Амандой? Но если она признается сейчас, то вся ее затея просто бессмысленна. Нет, Пьер должен полюбить ее даже в образе лягушки — и она превратится в царевну, как только он ее поцелует!

Аманда подошла к бассейну: голубое зеркало воды, нагретый солнцем белый мраморный пол, зеленые и голубые пляжные кровати… — все, о чем можно только мечтать, хотя сейчас она не в силах оценить все по достоинству.

Сбросив халат, она расположилась на кровати: крошечный черный купальник едва скрывал ее аппетитные формы. Аманда жарилась на солнце, и в ее мозгу созревал один план за другим. Но скоро она убедилась, что солнцепек и щебетанье птиц не способствуют мыслительному процессу. Послышался смех: пришли Пьер и Элен.

Сквозь темные очки Аманда наблюдала за ними. Пьер наклонил к Элен свою темноволосую голову, а она подняла к нему улыбающееся лицо. Глядя на эту сцену, Аманда почувствовала непреодолимое желание положить руки на ее нежную шейку и придушить как следует!

Настроение Аманды отнюдь не улучшилось, когда она убедилась, что у Элен, хоть она и была маленького роста, в нужных местах все присутствовало в нужных количествах: через красный атласный купальник просвечивала девичья грудь, как два маленьких твердых яблока, и острые соски.

Пьер тоже представлял собой достойное зрелище. Хотя ночью он раздевался у нее в комнате, Аманда не рассмотрела его в полумраке. Теперь, при свете дня, глядя на его стройные мускулистые в черных волосках ноги и широкую развитую грудь с еще более темной порослью волос, которая стрелкой сужалась вдоль плоского живота и исчезала в крошечных плавках, Аманда почувствовала, как у нее опять тревожно забилось сердце, и перевела взгляд на зеркальную гладь воды.

Но воспоминания ночи все не оставляли ее: его обнаженное тело на ней… Как ей хотелось прикоснуться к нему сейчас, потеребить завитки волос на груди, ощутить его гладкую кожу на своих руках, губах.

Тишину опять нарушил смех. Аманда повернулась и чуть не заскрежетала зубами: Элен, закинув руки за голову, улеглась на кровати, ее трусики чуть сползли, притягивая мужской глаз. Пьер, устраиваясь между двумя девушками, задержал там взгляд.

"Гнусный котяра!” — с отвращением подумала Аманда, глядя, как Пьер облизывается, словно кот на сметану, на прелести Элен.

Не желая принимать участия в пустой болтовне, Аманда молча лежала, глядя на мир сквозь черные очки, что весьма соответствовало ее мрачному настроению.

— Послушай, ты могла бы быть чуть-чуть по-любезнее, — съязвил Пьер, когда Элен встала и подошла к краю бассейна попробовать воду.

— Вот еще! Ведь это твоя тайная любовь, а не моя.

— Мяу-мяу! Никак ревнуешь?

— Было бы кого! — огрызнулась Аманда, забыв о том, что дала себе слово быть с ним поласковей. — Знаешь, Пьер, твой порог возбудимости для меня низковат. Ты бегаешь за любым предметом с ногами — даже за роялем!

— Вот как! Понятно, почему у тебя такое мрачное настроение!

— Просто мне не нравится быть третьим лишним.

— Я не приглашал Элен. Новые жильцы приехали на месяц раньше.

— Неужели? А я думаю, она просто воспользовалась этим предлогом, чтобы приехать тебя попасти.

— Ты что, думаешь, она ревнует к тебе? — И Пьер так весело рассмеялся, что раздражение Аманды сменилось яростью.

— А если бы она увидела тебя в моей спальне прошлой ночью, разве у нее не было бы причин для ревности?!

Ее замечание нисколько не смутило Пьера.

— Бывает, мужчина любит не одну женщину.

— При чем тут любовь? — взвилась Аманда. — У тебя не глаз, а радарная установка и выносливость жеребца-производителя!

— Первую часть высказывания я оставляю без внимания, а вторую — отвергаю! — невозмутимо ответил Пьер.

Аманда вспыхнула, а Пьер язвительно улыбнулся.

— Я рад, что мы понимаем друг друга. Он взглянул на Элен и, увидев, что она по-прежнему стоит спиной к ним, кончиком пальца провел по лифчику Аманды и ловко засунул внутрь ладонь, обняв ее упругую грудь.

— У тебя что, совсем нет совести? — прошипела она, отодвигаясь от него подальше.

— Я верен себе, малышка Мэнди. Это все, что мне нужно, чтобы моя совесть была чиста.

— А сейчас тебе нужна я?

— Разве ты сама не знаешь?

— Я вообще про тебя ничего не знаю, — мрачно заметила она.

— Доверься женской интуиции.

— А если она меня подведет?

— Тогда доверься мне.

— А можно?

— Можно, только осторожно. — Он улыбнулся и, легко поднявшись, подбежал к Элен.

"Знай, сверчок, свой шесток”, — с горечью подумала Аманда. Хотя еще не вечер: она ведь не успела продемонстрировать себя с лучшей стороны.

Пьер сидел на корточках рядом с Элен.

— До сих пор боишься глубины? — поддразнивал он ее.

Элен кивнула и собралась вынуть ноги из воды, но он остановил ее.

— Не бойся, дорогая, я не буду насильно толкать тебя в воду. Хочешь, я позанимаюсь с тобой часа два, научу плавать и нырять, как утка?

— С помощью гипноза? — язвительно вставила Аманда.

Пьер посмотрел на нее и сказал:

— Когда тебе верят, можно научить почти всему.

Аманда поняла, что он намекает на прошлую ночь, когда она лежала в объятиях Пьера и не поддалась на его уговоры. Правильно сделала!

С горящими щеками Аманда прошествовала к трамплину, влезла на самый верх и, исполнив великолепное сальто, вошла в воду. Но она с тем же успехом могла плюхнуться в воду животом: Пьер и Элен были поглощены друг другом.

Аманда с мрачным видом плавала взад-вперед то на спине, то кролем, не забывая следить за парочкой на мелководье. Элен на самом деле боялась воды, и Аманда удивлялась долготерпению Пьера. Значит, в нем есть и что-то хорошее! Просто по отношению к женщинам он непостоянен и нечестен!

"А смогу ли я его укротить? — спросила она себя. — Будет ли наш брак удачным (если мне удастся притащить его к алтарю)?” Она повернулась на спину и плыла, зажмурив глаза от солнца. Разум подсказывал ей придерживаться первоначального плана; влюбить Пьера в себя и потом бросить. Но сколько Аманда ни думала об этом, она знала, что не сможет оставить Пьера.

Почувствовав волну, она подняла голову и увидела, что к ней плывет Пьер. Аманда перешла на кроль, но не успела проплыть и половины бассейна, как он обогнал ее.

— Ты, кажется, сказала Мариетт, что плаваешь так себе? — заметил Пьер, когда она настигла его под трамплином. — Ну, ты просто темная лошадка!

— Иго-го, сэр! — сострила она. — Я плаваю так же, как играю в теннис.

— То есть отлично. Где и когда ты занимаешься?

— Разве мало бассейнов и кортов? Она прислонилась к стенке бассейна, стараясь не глядеть на Пьера. Но она все равно ощущала рядом его сильные в капельках воды руки и знала, что благодаря одной только грубой силе он победит ее в любом поединке. Но только физически. А в смысле интеллекта.., еще неизвестно, кто кого одолеет.

— Если ты так же спортивна в постели, — заметил он, — кому-то здорово повезет.

— А ты можешь думать о чем-нибудь, кроме секса?

— Разумеется. Просто, как и все, предпочитаю думать о том, что мне приятно. — Он сложил руки на груди. — Твоя беда в том, что ты закомплексована. Тебе просто необходимо завести роман.

— Согласна. Вот поэтому я и хочу выйти замуж.

— Как старомодно!

Она не успела ему ответить: раздался крик, и они увидели, что Элен беспомощно барахтается в воде.

В считанные секунды Пьер оказался рядом, вынул ее из воды, и Аманда тут же подплыла и спросила, нужна ли ее помощь.

— Ведь я говорил тебе не заплывать одной так далеко, — отчитывал Элен Пьер.

— Говорил, — сказала Элен, тяжело дыша, — но я.., я хотела сделать тебе сюрприз.

— Скажи лучше — напугать до полусмерти. Позволь мне быть твоим учителем, дорогая, и самому решать, как и что делать.

Элен все еще дрожала; Пьер заботливо укрыл ее своим белым купальным халатом.

— Может, принести кофе? — спросила Аманда.

— Пожалуй, тут нужно что-то покрепче, — сказал Пьер и пошел в раздевалку, где размещались бар и сауна.

— Я такая дура, — извинялась Элен. — Когда я увидела, как вы с Пьером здорово плаваете, то почувствовала себя так глупо, что…

— Вы научитесь плавать, если поверите в свои силы, — подбадривала ее Аманда. — А в этом вам поможет Пьер.

— Я знаю. Он так уверен в себе… Пьер еще ребенком знал, чего хочет от жизни, и теперь всего добился.

— И титул на подходе, — не сдержалась Аманда.

— Без этого он легко мог бы обойтись, — ответила Элен. — Понятно, что Герберты хотят, чтобы Пьер женился на их дочери, но это безнадежная затея: ведь Пьер такой чувственный мужчина.

— И кроме того, он ведь любит вас, — сказала Аманда.

Раздались шаги, и они умолкли: вернулся Пьер с бутылкой шабли и бокалами.

— За что будем пить? — спросил он, разливая прохладное белое вино.

— За любовь! — объявила Аманда. — Она приходит, когда ее меньше всего ждешь.

— За секс, — усмехнулся Пьер, поднимая бокал. — Я всегда жду его с нетерпением.

— За брак, — добавила Элен, — который в идеале совмещает и то, и другое.

— За это, мой ангел, я выпью с особенным удовольствием. — Пьер сделал глоток, а Элен, поймав взгляд Аманды, сказала:

— Мы, французы, часто говорим о браке весьма прозаично, но не всегда имеем в виду то, что говорим.

— Это не относится к тебе, моя дорогая. — Пьер ласково коснулся ее щеки. — Своей прямотой ты отличаешься от многих. Ты единственная цельная натура, кроме мамы, из всех, кого я знаю.

Аманда поставила бокал на столик с такой силой, что чуть не сломалась ножка. С нее довольно!

— Я, пожалуй, съезжу в город, похожу по магазинам, — объявила она.

— Если ты из-за нас, то бежать никуда не надо. Когда мы захотим побыть вдвоем, мы так и скажем.

— Я собралась прокатиться не из дипломатических соображений. Просто захотелось немного позорить деньгами.

— Возьми машину, — предложил Пьер, но спохватился, заметив:

— Хотя вряд ли ты справишься с “мазерати”.

— У меня есть кое-какой опыт, — возразила Аманда: перспектива торчать на солнцепеке, поджидая автобус, ее совсем не привлекала.

— Как? Ты еще и машину водишь! — Он усмехнулся. — Тебя отвезет Гастон.

— Ты что, мне не веришь?

— Верю-верю. Ты и с “роллсом” справишься.

Она чуть было не сказала, что так оно и есть, но вовремя остановилась.

— На самом деле я каталась лишь на мотоцикле моего приятеля.

— Тем более. Гастон тебя отвезет.

Она доехала до центра городка и договорилась с шофером, что он будет ждать ее в маленьком, мощенном булыжником переулке напротив таверны. Шофер сказал ей, что эта таверна знаменита на всю округу своей великолепной кухней.

— Тогда зайду попробую, чтобы самой убедиться, — сказала Аманда, — если, конечно, будет свободный столик.

— А господин Пьер уже заказал вам столик. — Гастон улыбнулся, показав маленькие, желтые от табака зубы.

— Господин Пьер такой предупредительный, — невнятно выдавила из себя Аманда и, зная, что столик заказан и спешить незачем, решила прогуляться.

Был обеденный час, магазины закрыты, и ей оставалось лишь глазеть на витрины. Она приглядела две вещи: бутылку сливового ликера для отца и коробку для ниток с ручной росписью для матери.

Основательно проголодавшись, она вернулась к таверне, где насладилась свежей, только что из Луары, щукой, муссом из лососины, сдобренным острым козьим сыром, и замечательным местным вином “Пуйи фюмэ”.

Только мысль о том, что Пьер и Элен сейчас вдвоем, омрачала ее удовольствие. Хотя Элен и говорила, что мать следит за, ними своим недреманным оком, Аманда представила их в объятиях друг друга, и ей стало так тошно, что она не могла больше наслаждаться едой.

К счастью, магазины уже открылись, и она отправилась за подарками родителям, а на обратной дороге, заметив в витрине лавки аппетитные сыры, купила корзину с набором сыров для мадам Дюбрей.

Когда она возвращалась в замок, солнце уже садилось, окрашивая небо розовой дымкой. Аманда ехала по тенистой дороге, и у нее вдруг стало тихо и спокойно на душе, и мысли о том, что будет, перестали ее тревожить.

Нет, чувство Пьера к взбалмошной, но доброй “Мэнди” слишком сильное: он не сможет ее бросить, особенно после сегодняшнего вечера, когда она откроет ему такую “Мэнди”, какую он еще никогда не видел.

Глава 12

Вечером Аманда спустилась в гостиную в элегантном летящем платье из вуали с нежным рисунком — она выглядела так, словно сошла с полотен Гейнсборо. Судя по выражению лица Пьера, новый, более мягкий вариант “Мэнди” его несколько озадачил. Аманда, одарив его нежной улыбкой, медленно подошла к нему.

— Скучал по мне, любимый? — ласково спросила она.

— Ужасно. — По невозмутимому взгляду она поняла, что он прекрасно владеет собой, и, повернувшись к Элен, любезно осведомилась:

— Пьеру удалось еще раз затащить вас в бассейн?

— И не один! Ему удалось невозможное: теперь я могу опускать голову под воду и не боюсь, что утону!

— Пьер может научить кого угодно и чему угодно, — сказала его мать. — У него природный дар внушения.

— Во всяком случае, некоторым он может преподать хороший урок, — согласилась Элен и многозначительно переглянулась с Пьером. “Интересно, что это еще у них за секреты?” — обеспокоилась Аманда.

— Мэнди, хочешь выпить? — Пьер не слишком учтиво подвел ее к буфету, где на серебряном подносе стояла бутылка шампанского. — У тебя все написано на лице, — шепнул он. — Что это за ребячество — ревновать к Элен? Зря стараешься. Я никогда не был и не буду твоей собственностью.

— Избави Боже! Терпеть не могу собственности: она так обременяет!

Взяв бокал с шампанским, она повернулась к Пьеру спиной и села напротив Элен и мадам Дюбрей, которые оживленно обсуждали проблему сохранения исторических зданий (подходящая тема, если учесть, что Элен изучала архитектуру). Аманда смотрела на девушку и все больше падала духом: Элен так подходила Пьеру, что, несмотря на увлеченность “Мэнди”, он вряд ли сможет расстаться с Элен.

Она попыталась представить, как бы сама вела себя в аналогичной ситуации: например, если бы влюбилась в панка-рокера. Она наверняка бы противилась этому чувству, уговаривала бы себя, что это блажь и скоро пройдет… Может, именно этим и занимается Пьер сейчас?!

Выпрямившись, она вошла в свой уже ставший привычным образ и, щелкнув пальцами, подозвала Пьера:

— Эй! Ты забыл долить мне бокал!

— Извини. — Он подошел к ней с бутылкой шампанского.

Наполняя бокал, он опять переглянулся с Элен, словно давая понять, что ей нечего опасаться этой развязной девицы, которая ничего для него не значит. Заметив этот взгляд, Аманда осознала, насколько они близки. Никогда еще она не видела Пьера таким раскованным. Пытаясь побороть охватившее ее уныние, она начала рассказывать о том, как раньше работала горничной, причем обрисовала это так живо и увлекательно, что мадам Ле Блан заслушалась.

— Знаете, я бы ни одной девушке не пожелала такой работы, — заключила Аманда свой рассказ. — Некоторые мужья за спиной у жен позволяют себе черт знает что!

Пьер налил себе шампанского и натянутым голосом спросил, не пора ли к столу, а мадам Дюбрей вспомнила о корзинке с сыром, купленной Амандой.

— Как мило с вашей стороны, моя дорогая. Большое вам спасибо.

Ее голос звучал так искренне, что Аманда готова была поклясться: в ее темных глазах светились доброта и любовь. Какая из нее получится замечательная свекровь и как же не повезет Аманде, если она не станет ее невесткой!

Но чем больше она наблюдала за Пьером и Элен, тем меньше верила в свой успех. Они понимали друг друга с полуслова, и, пожалуй, ей пора отказаться от борьбы, чтобы потом не стало еще больнее. И пока они ужинали, она все больше и больше убеждалась в этом; у нее окончательно испортился аппетит, и Пьер, глядя, как она вяло ковыряет вилкой, спросил, в чем дело.

— Мне что-то не по себе, — притворилась Аманда. — Наверное, выпила за обедом слишком много вина. С вашего позволения, я, пожалуй, пойду спать.

— У вас в ванной есть аспирин, — сказала мадам Дюбрей. — А если нужно что-то посильнее…

— Нет, спасибо. Аспирин то, что нужно. Стараясь не смотреть на Пьера, Аманда вышла. Она тихо поднималась по устланной ковром лестнице, не слыша шагов за спиной, и, когда подошла к двери своей комнаты и Пьер оказался рядом, очень удивилась.

— Что ты хочешь? — спросила она, держась за ручку двери.

— Поговорить.

— Мы уже обо всем поговорили. Не обращая на ее слова ни малейшего внимания, Пьер втолкнул Аманду в комнату.

— Я сказал маме, что мы расторгли помолвку, — заявил он.

— Что?!

— Разве ты этого не хотела?

— Я хотела, чтобы ты сказал ей правду: что все это игра. — Аманда старалась не выдать своего отчаяния. — А ты сообщил, что собираешься жениться на Элен?

— Пока нет. Лучше подождать пару месяцев. — Он сел в кресло у кровати, закинул ногу на ногу, явно чувствуя себя как дома. — Наша фиктивная помолвка улучшила отношения с Элен. Она наконец согласилась выйти за меня замуж в этом году.

Итак, подтвердились худшие из ее подозрений; Аманда еле сдерживала дрожь.

— Значит, я заслужила премию, — выдавила она.

— Вне всякого сомнения. И надеюсь, она тебе понравится. — Он встал и подошел к ней так близко, что она почувствовала его дыхание. — У меня к тебе особое чувство, Мэнди, — ласково продолжал он, наматывая прядку ее волос на свой палец. — Ты меня провоцировала, дразнила, измывалась, как могла, а я все равно ничего не могу с собой поделать.

— Не можешь? — прошептала Аманда, сомневаясь, правильно ли она расслышала.

— Не могу. Не делай такой удивленный вид, любовь моя. Ты отлично знаешь, как я к тебе отношусь. Никогда в жизни так не хотел ни одну женщину и не собираюсь с тобой расставаться.

— А как же Элен?!

— То, что я женюсь на ней, к нам не имеет никакого отношения.

— Я.., я не понимаю.

— Все просто, дорогая. Мне нравится Элен, и из нее выйдет образцовая жена. Но ты открыла во мне что-то новое, о чем до встречи с тобой я даже и не подозревал.

Аманда молча смотрела на него; она была так потрясена, что даже не чувствовала боли. Боль придет потом; сейчас главное — не выдать себя:

Пьер не должен знать, что его оскорбительное предложение сокрушило все ее мечты.

— Значит, мы обе тебе нужны, — прошептала она., — Ведь так?

— Я хотел бы, чтобы была только одна ты, — поспешно сказал он, — но из этого ничего не получится. Французское общество еще более косное, чем английское, и ты сама будешь себя чувствовать как рыба, выброшенная на сушу.

— А вот твоей маме я понравилась, — возразила Аманда.

— — Мама прекрасный, добрый человек. Но.., она тоже понимает, что наш брак был бы несчастьем для нас обоих.

— Значит, Элен нужна для общества, а я для тебя?

Ответ был написан у него на лице; Аманда почувствовала, как будто ее зажимают в тиски. Наконец она увидела истинное лицо Пьера: лицемерный, эгоистичный человек, который цинично предлагает любимой женщине разделить его с другой! И только потому, что она не вписывается в его среду. Ну и анахронизм! Все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Она зажмурилась, потом открыла глаза и посмотрела в его: такие небесно-голубые, как одежды Богоматери, ну разве догадаешься, что скрывается в их глубине.

— Я люблю тебя, Мэнди, — сказал Пьер хриплым от волнения голосом и притянул ее к себе. — Чтобы доказать это, нам с тобой не нужна золотая цепь. Пусть говорят наши тела.

От его близости ее решимость таяла; дыхание Пьера согревало ей кожу, его руки говорили лучше любых слов, и у Аманды не было сил сопротивляться. Он прижался к ее губам, и ей показалось, что от одного его прикосновения она стала мягкая как воск, но она не могла ответить на его поцелуй.

Он оторвался от ее губ и удивленно спросил;

— Что-то не так, любимая?

— Все не так. Я всегда знала, что у тебя дурная слава, но мне и в голову не могло прийти, что ты предложишь мне такую… Да у тебя нет чести!

— Ты это серьезно, Мэнди? — Он был потрясен. — Я всегда был предельно честен с тобой.

— И с Элен тоже?

— Не совсем, — признался он, отводя глаза. — Но со временем она обо всем узнает и примет как должное.

— Откуда такая уверенность?

— Она умна и практична. Хочет выйти замуж за человека своего круга и в то же время сделать карьеру. Значит, ей весьма подходит не слишком требовательный муж. Не беспокойся на этот счет, моя милая, все уладится.

— Для тебя, может быть, и да. А вот Элен и я вряд ли будем чувствовать себя счастливыми.

— Обещаю, у тебя всего будет вдоволь: я куплю квартиру, вещи, дам деньги…

— Нет! — закричала она. — Нет!!! Аманда перевела дыхание, пытаясь понять, как достойно выйти из этой ситуации. Что делать? Мысли судорожно толклись у нее в голове, но она отбрасывала одну за другой. Она должна что-то сказать, что угодно, лишь бы скрыть свое унижение, не уронить себя.

— Ну ладно, — наконец проговорила она, ухватившись за одну мысль, которая показалась ей стоящей. — Все равно ты скоро узнаешь.

— Что узнаю?

— Правду. Ты очень привлекательный мужчина, Пьер, и флиртовать с тобой было приятно. Но.., если откровенно, Люсьен сделал мне предложение, и я намерена его принять.

По румянцу, залившему лицо Пьера, Аманда поняла, что для него это удар. Но удар по самолюбию: любить он просто не способен.

— Ты что, язык проглотил? — спросила она с наигранной небрежностью. — А ты думал, что я, кроме тебя, никому не сгожусь?

— Да я вообще ничего не думал о тебе и Люсьене. Я и понятия не имел, что у него на твой счет серьезные намерения.

— Видишь, как ты ошибался! Согласна, я недостаточно хороша, чтобы стать твоей женой, а вот Люсьен считает меня достойной быть его женой.

— Но ведь ты еще не согласилась? — вдруг спросил Пьер. — Ты только что сказала, что намерена принять его предложение.

Ну и наблюдательность! Но она тоже не лыком шита!

— Дело в том, что сначала мне нужно рассказать Люсьену кое-что о себе, — тщательно подбирая слова, объясняла Аманда, — но мне не хотелось бы говорить об этом, пока я здесь.

— О чем именно?

— Это касается только того, за кого я выйду замуж.

— То есть Люсьена? — саркастически заметил Пьер. — Неплохо придумано, Мэнди, только я тебе не верю. По-моему, ты все это выдумала, потому что я тебя оскорбил.

— По правде сказать, твое предложение не слишком лестное. Но я тебя уверяю: к моим чувствам к Люсьену оно не имеет ни малейшего отношения.

Пьер сощурился и пристально посмотрел ей в лицо. Собрав все силы, которые у нее остались, она выдержала его взгляд. Он первый опустил глаза, и вид у него был жалкий.

— Значит, ты его действительно любишь? — чужим голосом спросил Пьер.

— Люблю, — сказала она.

Румянец сошел с его лица, он посерел.

— Выходит, ты не зря приехала во Францию. Если бы не наша сделка, ты бы не познакомилась с Люсьеном.

— Верно. Я всегда буду благодарна тебе за это.

Аманда сама себе удивлялась: с какой же легкостью она все врет и врет. Впрочем, с тех пор как он приехал к ним, она только этим и занимается, так что вполне закономерно: расставаясь с ним, она продолжает говорить не правду.

— Да, я тебе благодарна, — повторила она, — и поэтому отказываюсь от денег, которые ты мне обещал.

— Считай это свадебным подарком, — съязвил Пьер.

— Они мне не понадобятся.

— Пожалуй, ты права.

Его голос был такой же бесстрастный, как и выражение лица. Как он не похож сейчас на того самоуверенного мужчину, который несколько минут назад вошел в ее комнату! Может, все-таки ему действительно дорога “Мэнди”? Если так, почему он женится на Элен? Злость и отвращение сдерживали ее слезы, в горле будто застрял комок.

— Знаешь, Пьер, будет лучше, если я утром уеду.

— Согласен. — Он медлил, как будто хотел еще что-то сказать, но передумал и вышел, тихо закрыв за собой дверь и унося с собой все ее надежды…

Аманде было так тошно, что она даже не могла плакать. Она разделась и легла в постель, но мысли ее были с Пьером, в его комнате на другом конце коридора.

А если бы она призналась, что она Аманда Герберт? Отказался бы Пьер от Элен и связал свою жизнь с девушкой, которая могла бы стать для него и женой, и любовницей? В конце концов, что еще нужно мужчине? При этой мысли Аманда, несмотря на свое горе, улыбнулась, а потом залилась слезами. Она сделала ставку на то, что Пьер попросит ее руки, и проиграла. Спасибо Люсьену: хотя бы с ним ее гордость не пострадала.

Аманда вдруг испугалась. Люсьен! Она, должна поговорить с ним раньше Пьера, а то он опередит ее и узнает, что она отказала Люсьену!

Аманда узнала его домашний телефон и тут же ему позвонила.

— Это Мэнди, — чуть дыша, сказала она. — Я.., я подумала, надо тебе сказать.., я завтра утром возвращаюсь домой и.., и, если хочешь, я заеду в Париж с тобой повидаться.

— Если хочу? Да я только об этом и мечтаю! А что там у вас с Пьером?

— Все кончено. Подробности при встрече.

— А во сколько ты приедешь?

— Точно не знаю. Позвоню, когда буду в Париже.

— Остановишься у меня.

— Нет, благодарю. Закажу номер в гостинице.

— Зачем? Мне можно верить, Мэнди. Честное слово!

— Пока можно.

— Ну ты и циник. Разреши мне хотя бы встретить тебя на вокзале и.., черт, не смогу. Я целый день буду на собрании, освобожусь только часам к шести.

— Тогда я приеду к тебе домой. Жди меня около семи. — И, прежде чем он успел что-либо ответить, Аманда повесила трубку.

Ей было совестно, что она использует Люсьена как прикрытие: ведь можно же было сказать, что она любит кого-то в Англии. Но теперь уже поздно. Затеяна новая игра, и придется довести ее до конца.

Глава 13

На следующее утро после бессонной ночи Аманда спустилась завтракать очень рано и удивилась, что мадам Дюбрей уже за столом. Аманда, пожалев, что вообще пришла, пробормотала “С добрым утром!” и села за стол.

— Так вы уезжаете? — спросила мадам Дюбрей.

— Да.

— Признаться, я удивлена. Я думала, вам нравится мой сын, а теперь узнаю, что вы и Люсьен…

«Ну конечно же, Пьер все свалил на меня! — с горечью подумала Аманда. — Побежал сразу оправдываться к мамочке!»

— Мы.., не хотели, — заикаясь, ответила она. — Так уж вышло!

— Вот как? — Видя замешательство Аманды, мадам Дюбрей продолжила:

— Возможно, вы просто хотите отомстить Пьеру за то, что он начал ухаживать за Элен?

— Поведение Пьера не имеет никакого отношения к моим чувствам к Люсьену, — заявила Аманда вне себя от ярости, что она не может сказать ей правду. — И вообще я не верю, что вам жаль, что так получилось. У меня с вашим сыном нет ничего общего. — Быстро выпив кофе, она выскочила из-за стола. — У вас есть расписание поездов на Париж? Мне нужно уехать как можно раньше.

— Вас отвезет Гастон.

— Лучше не надо.

— Пьер уже договорился. Он также просил меня извиниться за свое отсутствие: его срочно вызвали на один из виноградников.

— Ничего страшного. — Аманда пожала плечами. — Нам нечего сказать друг другу. Но я прошу вас попрощаться за меня с Элен.

— Непременно. Вы с ней разминулись: она ушла вслед за Пьером.

Аманда представила себе Элен вместе с Пьером среди виноградников и, пока шла в свою комнату собирать вещи, старалась не смотреть в окно на зеленые склоны. Ну и пусть он достается Элен! Ей искренне жаль ту женщину, которая рискнет связать с ним жизнь.

Она кое-как побросала вещи в чемоданы, начала закрывать их и вдруг остановилась. А зачем она берет купленные Пьером вещи? Ей от него ничего не нужно, ничего, что бы могло лишний раз напомнить о нем. Вывалив все содержимое чемоданов на кровать, Аманда взяла сумку и вышла.

Часа через четыре “мазерати” уже мчалась по оживленным улицам Парижа.

В голове у Аманды крутились строки Оскара Хаммерстайна из песенки о Париже: как хорошо быть молодым и веселым, когда сердце поет и смеется и ты сидишь с любимой в уличном кафе… Но у Аманды на сердце было пусто и тоскливо, и, когда они ехали по Елисейским полям, слезы застилали ей глаза, превращая пышную листву деревьев в зеленую дымку.

— Куда мне вас отвезти? — спросил Гастон, и она назвала адрес маленькой фешенебельной гостиницы, где обычно останавливались ее родители.

Только когда они свернули с авеню Фош, въехали в мощеный двор и Аманда увидела гостиницу “Сен-Леонар”, где ее радушно встретила хозяйка мадам Мори, она начала приходить в себя и смотреть на последние недели с Пьером как бы со стороны. От этого ее боль не утихла, но постепенно она смирялась с ней.

Мадам Мори и Аманда расцеловались, и хозяйка лично проводила ее на третий этаж в элегантно обставленный номер.

— Вы уже послали за багажом? — спросила мадам Мори, и Аманда, не желая признаваться в том, что у нее нет багажа, кивнула.

Улыбнувшись, хозяйка ушла, а Аманда раздумывала, позвонить ли матери — сообщить, что она уже в Париже. Но выслушивать мамины “А что я тебе говорила” у нее не было сил, и она сделала так, как поступила бы на ее месте любая красивая молодая женщина, — пошла по магазинам выбирать себе новые туалеты!

Несколько часов Аманда бегала по магазинам, пытаясь стереть из памяти, как они покупали для нее вещи с Пьером. На этот раз Аманда сама выбрала несколько экстравагантных нарядов, затем отправилась в парикмахерскую “Карита”, где наконец распростилась с жуткими оранжевыми волосами и стала опять золотисто-рыжей и сделала новую прическу.

Как это все-таки прекрасно — снова стать самой собой, и повеселевшая Аманда вернулась в гостиницу переодеться для встречи с Люсьеном.

Она решила надеть свободное изумрудное платье и в тон к нему жакет с высокими плечами. Такой наряд ко многому обязывал, но Аманде было не занимать ни стати, ни вкуса: волосы зачесали наверх и уложили локонами, выгодно подчеркнув стройную шею и точеный профиль, сдержанный макияж оттенял нежную кожу. “Почти как прежняя Аманда”, — подумала она, спускаясь вниз, где ее ждало такси. Почти, но не совсем: у нее погрустнели глаза и щемило сердце.

Люсьен жил на последнем этаже старинного особняка на берегу Сены, в одном из самых престижных районов Парижа. Когда Аманда вышла из лифта, он нетерпеливо ждал ее в холле; за его спиной стоял слуга.

В отличие от квартиры Пьера, забитой антикварными вещами, это было современное холостяцкое жилище с напольными скульптурами и гравюрами, но первое, на что Аманда сразу обратила внимание, — это масса книжных полок и обширная коллекция пластинок с классической музыкой. Нет, оказывается, он не просто богатый повеса, а тонкий человек. Впрочем, это было ясно с самого начала: он всегда проявлял по отношению к ней симпатию и понимание, не то что Пьер Дюбрей. Но ведь любит-то она Пьера, по нему скучает ее тело.

— Как я счастлив, что ты пришла! — обрадовался Люсьен.

Он был одет в безупречно сшитый бежевый костюм, кремовую рубашку со строгим галстуком и сам казался строгим и каким-то непривычным. С таким человеком нельзя шутить, тем более играть его чувствами.

Аманде стало стыдно: она поклялась не усугублять свою вину новым обманом.

— Ты так решительно отвергла меня, — сказал Люсьен, — что я не надеялся тебя еще увидеть.

— Не могла же я быть в Париже и не повидать тебя, — тщательно подбирая слова, ответила Аманда.

Он пожирал ее глазами: лицо, стройное тело, длинные ноги… Лучи заходящего солнца, отразившись в оконном стекле, позолотили ее волосы, и в глазах у Люсьена мелькнуло удивление. Он хотел что-то сказать, но передумал и подвел ее к креслу.

Отметив его завидное самообладание (он явно не мог понять, что все-таки случилось с “Мэнди”), Аманда из озорства вдруг решила потянуть время и посмотреть, когда он поймет, что изменилась она не только внешне.

— Хочешь шампанского? — спросил он.

— С удовольствием. Если можно, сухого.

— У меня есть бутылка “Пол Рожер”…

— Слишком крепкое на мой вкус, — возразила Аманда, сдерживая смех при виде его растерянности. — Может, у тебя найдется “Мум”?

— Представь себе, есть. Но ведь оно довольно сухое и…

— Отлично, — просияла она. Через минуту Люсьен вернулся с шампанским в ведерке со льдом и двумя высокими фужерами.

— Восторг! — сказала Аманда, поднимая фужер. — Не понимаю, как это можно пить шампанское с палочкой для коктейля.

— С палочкой?

— Ну да, чтобы не было пузырьков. Святотатство, да и только, согласен?

— Гм.., пожалуй, да.

— В конце концов, именно пузырьки делают шампанское таким праздничным. Уверена, ты тоже так думаешь.

— Да, конечно. Но удивлен, что так думаешь ты.

Затаив улыбку, она скрестила ноги и сквозь опущенные ресницы следила за Люсьеном.

— А почему вдруг ты так спешно уехала? — спросил он.

— Из-за Элен.

— Элен Ле Блан? Не понимаю.

— Она со своей матерью приехала погостить на несколько дней, и это ускорило события. Оказывается, уже полгода Элен тайно обручена с Пьером.

—Не может быть!

— Представь себе — может.

— А мне он ничего не говорил! — Люсьен был поражен. — Скрытный, черт!

— Даже его мать об этом пока не знает. Как я поняла, они собираются пожениться уже в этом году.

— Да, ловко же он маскировался! — все никак не мог успокоиться Люсьен. — Говорил, что не собирается жениться, а сам уже давно обручился с Элен… Ну, я ему все выскажу!

Аманда предусмотрительно помалкивала. Она заметила, что Люсьен пристально на нее смотрит, и нисколько не удивилась, когда он поставил фужер и подошел к ней совсем близко.

— Мэнди, с тобой что-то случилось. Ты изменилась не только внешне, ты даже говоришь по-другому.

— Неужели? — протянула она, откинув голову, и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. — Ну и как, в новом исполнении я тебе нравлюсь?

— Конечно, но ты и раньше мне нравилась. Ведь я сделал предложение Мэнди в “старом” исполнении, не забыла?

— Ну как я могу забыть? — спросила она и, заглушая боль, причиненную Пьером, протянула Люсьену руки.

Он взял ее за руки, сел рядом и начал рассматривать.

— Я ни разу не видел тебя в таком изысканном платье, и макияж у тебя совсем другой. Но дело не только в этом. Ты… Я понял! Ты поменяла цвет волос!

— Спелую морковку на переспелый гранат! Он рассмеялся.

— А вот чувство юмора у тебя прежнее, моя дорогая Мэнди.

— Аманда, — поправила его она, решив взять быка за рога. — Аманда Герберт.

— Я знал, что твое полное имя Аманда… — Он осекся. — Как ты сказала, Герберт?

— Именно так. Аманда Диана Катерина Герберт, из рода Гербертов. — Она встала и отошла к окну, чувствуя, что ей будет легче объясняться на расстоянии.

— Да, сегодня у меня день сюрпризов, — сказал Люсьен. — Наверное, для всего этого маскарада у тебя была веская причина?

— Сначала хотела просто пошутить, — призналась Аманда. — Но лучше я начну с самого начала.

И, запинаясь и прерываясь, она рассказала ему все, умолчав лишь о своей любви к Пьеру.

— Великолепная шутка! — одобрил Люсьен, выслушав ее рассказ. — И сыграла ты превосходно. Знаешь, были моменты, когда я думал, что у тебя раздвоение личности, настолько некоторые проявления характера Мэнди противоречили друг другу. Но кому могло прийти в голову, что ты Аманда Герберт… И Пьер до сих пор ничего не знает?

— Даже не догадывается!

— Имея дело с такой актрисой, как ты, никто бы не догадался! — Он подошел к ней. — Теперь я понимаю причину твоего отказа. Ты морочишь голову Пьеру, а я заявился и начал учить тебя всему подряд. Господи! Могу себе представить, как ты потом посмеялась!

В его голосе было столько чувства, что она еще больше укрепилась в своем решении не использовать Люсьена как прикрытие. У нее нет никакого права играть чувствами такого замечательного, душевного человека!

— Люсьен, я…

Раздался звонок в дверь, и вслед за ним в холле послышался знакомый голос. Аманда вся похолодела: Пьер! Что ему надо?! Она изо всех сил старалась справиться с охватившим ее волнением, а он уже вошел. С его появлением атмосфера словно зарядилась электричеством.

— Извини, что вламываюсь без предупреждения, Люсьен, — начал он, но, заметив у окна Аманду, прервался. — Как, ты здесь? — Голос звучал резко, почти грубо.

— А где, по-твоему, мне еще быть? — ответила она с вызовом.

— Старина, тебя оставили в дураках, — ухмыльнулся Люсьен.

— В дураках?

— Вне всякого сомнения. Взгляни на Мэнди. Видишь сходство?

— С кем?

— С кривозубым привидением, которое махало тебе ручкой из окна дома Гербертов? Пьер прищурился, а Люсьен расхохотался.

— Значит, Аманда и.., и…

— ..Мэнди одно и то же лицо, — помог ему Люсьен, протягивая ей руку. — Познакомься, Мэнди Джоунс, она же Аманда Герберт.

— А скоро стану Амандой Делон, — добавила она и, увидев, как засиял Люсьен, пожалела, что не откусила себе язык. Как она могла из желания разозлить Пьера невольно ранить Люсьена? Но отступать теперь поздно: что сказано, то сказано. Она подошла к Люсьену и взяла его под руку.

— Любимая, — просиял он, но Аманда быстро закрыла ему рот рукой, переводя взгляд на Пьера, смотревшего на них с каменным лицом.

— Ну и подфартило тебе, Люсьен, — пришел в себя Пьер. — Делал предложение горничной, а женишься на хозяйке!

"Знал бы Люсьен, какое предложение сделал мне ты! — с горечью думала Аманда, но Люсьен об этом никогда не узнает: она не вправе положить конец их дружбе. Раз не собирается выходить замуж за Люсьена (Господи! Как же она несправедлива к нему!), то и не станет яблоком раздора! И зачем только Пьер приехал! Внутренний голос подсказывал ей, что он явился проверить, правду ли она ему сказала.

— Надеюсь, ты на меня не сердишься за этот маскарад? — с улыбкой спросила она. — Ты сам тогда в лесу сыграл мне на руку.

— Это верно. — Голос мягкий, но рот твердо сжат.

— Ты меня прощаешь?

— Конечно.

— Ну вот, хорошо, что все хорошо кончается, — обрадовался Люсьен. — А теперь предлагаю выпить за нашу помолвку.

— И за вашу тоже, — обратилась Аманда к Пьеру. — Я сказала Люсьену. Надеюсь, ты не против?

— Вовсе нет. Да это уже не секрет. Мы в обед сообщили матушкам, так что все официально объявлено и благословение получено!

— А Элен приехала в Париж вместе с тобой? — Аманда сама на себя удивлялась: откуда только берутся силы, когда на душе такая тяжесть?

— Да. Похоже, даже самая разумная женщина перед свадьбой сходит с ума на почве тряпок и, пока не заполучит свадебное платье от Ива Сен-Лорана, даже не назначит дня свадьбы!

— Давайте вместе поужинаем в ресторане и отметим это событие, — предложил Люсьен.

— Мы с Элен ужинаем с ее тетей и дядей.

— Семейный ужин! — Люсьен взял Аманду за руку. — Я так хочу познакомить тебя с моей семьей! Но родители еще месяца три будут в Штатах.

"Спасибо и на этом”, — подумала Аманда. Достаточно того, что она водит за нос Люсьена, не хватало еще и его родителей.

— Но я с удовольствием возобновлю знакомство с твоими, — продолжал Люсьен. — Твой отец наверняка захочет узнать меня поближе.

— Не беспокойся по этому поводу, — улыбнулась Аманда. — Ты друг Пьера, значит, обязательно понравишься папе.

— Слышал? — поддразнил Люсьен Пьера. — Наконец-то я понял, как хорошо быть твоим другом.

— Да, если бы не я, ты бы не познакомился с Амандой, — заметил Пьер.

— А за это дважды спасибо. — Люсьен поднес руку Аманды к губам и поцеловал.

— Не буду мешать голубкам, — сказал Пьер, опуская фужер.

— А зачем ты приезжал? — спросил Люсьен, провожая Пьера до двери.

— Помнишь, ты спрашивал у меня адрес моего портного в Гонконге? Я хотел тебе позвонить, а потом решил заехать и сообщить о моей помолвке с Элен.

— Вот и молодец, что заехал. Однако какое совпадение: два закоренелых холостяка одновременно попались на крючок!

— Только все по-разному заглатывают крючок: кто глубоко, а кто не очень, — сказала Аманда, вбегая в холл. По тому, как Пьер нервно сжал губы, она догадалась, что ее намек понят. Чего же стоит его любовь к Элен, если он просит другую спать с ним?

— Ну так какой адрес у твоего портного? — спросил Люсьен, взяв блокнот и ища по карманам ручку. — Черт! Не знаю, куда дел ручку.

— А вот эта случайно не твоя? — спросил Пьер, доставая из кармана тонкую золотую ручку.

— Откуда она у тебя? — удивился Люсьен.

— Она была в комнате Мэнди… Аманды, — бесстрастным тоном ответил Пьер.

Аманда покраснела и отвернулась. Люсьен же нисколько не смутился.

— Наверное, обронил ее, когда заходил к Аманде сделать предложение. Ну, какой же адрес портного?

Пьер сухо продиктовал адрес и открыл дверь.

— Передай от меня привет Элен, — сказала Аманда.

— Непременно, — ответил он и, махнув на прощанье рукой, удалился.

Люсьен тут же привлек Аманду к себе.

— Я все никак не могу поверить, что ты согласилась выйти за меня замуж, любовь моя. Почему ты вдруг передумала?

— Я, как женщина, имею на это право, — игриво ответила она, слегка отстраняясь. — А что, тебе не нравится феминистка?

— Мне все в тебе нравится.

— Откуда такая уверенность? У меня есть свои принципы, и я не позволю мужчине командовать собой.

— Современные женщины помешались на эмансипации, а нам, бедным, приходится мириться с этим бедствием.

— А Пьер не хочет.

— Хочет, просто ты его недостаточно хорошо знаешь. Он тебя изрядно помучил, но ведь ты сама напросилась! Как вспомню, что ты говорила и вытворяла… — Он засмеялся. — Наверное, ночами не спала, все думала, как бы ему досадить!

— Может, хватит о Пьере? — перебила она.

— Разумеется. — Он повел ее в гостиную и усадил на канапе. — Ты мне много рассказала о “Мэнди” (это тоже вымысел?), но я почти ничего не знаю об Аманде.

— Да нечего рассказывать. Я внештатный журналист, часто езжу за границу в командировки. Иногда на полгода, — соврала она, надеясь таким образом положить начало расставанию.

— Тем приятнее нам будет вместе, когда ты вернешься, — прошептал Люсьен, нежно поглаживая ее щеку.

— Если я буду уезжать часто, тебе вряд ли это понравится, — предупредила она.

— Дорогая, зачем говорить о неприятном? — Он опять обнял ее. — Ведь мы любим друг друга, значит, решим любую проблему.

Проблема в том, что она его не любит. Аманда еще раз убедилась в этом, когда почувствовала, как руки Люсьена скользнули по ее спине на талию, а потом все ниже и ниже и прижали ее бедра к своим.

— Любовь моя, — прерывисто сказал он и приник к ее губам.

По части поцелуев он был большой мастер, что совсем не удивило Аманду. Ее удивила собственная реакция: она почувствовала непреодолимое желание оттолкнуть его и убежать прочь. Огромным усилием воли она сдержала себя.

Однако Люсьен что-то заподозрил, оторвался от ее губ и вопросительно взглянул ей в глаза.

— Аманда, ты говоришь, что любишь, но по твоему поведению этого не скажешь.

— Прости, — прошептала она. — Наверно, мне нужно время, чтобы обрести себя. Я так давно не была Амандой Герберт…

— Ах ты бедняжка! — Он приподнял ее лицо и погладил по щеке. — Тебе нужно поехать домой, побыть в родной обстановке.

"Верное замечание”, — благодарно подумала Аманда и вздохнула: жаль, что благодарность не перерастает в любовь.

— С другой стороны, можно дать и другое объяснение, — шутливо продолжал он. — Уверен, ты с самого утра ничего не ела.

— Угадал, — улыбнулась она.

— Тогда для начала давай утолим аппетит. Аманда насторожилась.

— Для начала? Если ты полагаешь, что потом будет постель, ты ошибаешься.

— Любимая, я лишь надеялся. Я тебя не тороплю.

— Приятно слышать, — сухо сказала она и подошла к зеркалу поправить волосы. — Пожалуй, завтра я поеду домой.

— И не останешься на выходные? Оставайся, я не буду тебе докучать.

Аманда согласилась, решив, что внезапный отъезд из Парижа может показаться Пьеру подозрительным. Увидев, как обрадовался Люсьен, она решила разорвать помолвку при первом же удобном случае.

— Ты слишком хорош для меня, — прошептала она.

— Глупышка, — с нежностью сказал он. — Разве ты не знаешь, как легко быть хорошим для того, кого любишь?

Она кивнула: ей тоже казалось, что легко быть хорошей для Пьера. Но он принадлежит Элен.., и любой другой женщине, на которую положит глаз.

Хоть бы он уехал в Калифорнию! Только тогда, когда он будет на другом конце света, у нее появится шанс начать жить своей жизнью.

Глава 14

Аманда села в кресло самолета, улетающего в Лондон, и надела солнечные очки, весьма позабавив этим своего соседа.

— Разве здесь яркое солнце, леди? — сказал он с канадским акцентом.

Аманда вяло улыбнулась и промолчала. Она надеялась, что за темными стеклами спрячет слезы, застилавшие ей глаза. Ей стоило большого труда сдержаться при Люсьене. Он настоял на том, что сам отвезет ее днем в аэропорт Шарль де Голль.

Люсьен очень расстроился, когда она передумала остаться у него на выходные, хотя она и старалась убедить его, что у нее неотложные дела.

— Маме позвонила Лиз (редактор, для которого я пишу) и сказала, что ей срочно нужна статья, — придумала она. — Ее кто-то подвел, и теперь у нее три пустые страницы.

— Разве в редакции нет запасного материала? — ворчал Люсьен. — Просто ты сама хочешь уехать.

— Не глупи! Ведь ты уже через неделю приедешь к нам.

— Если ты не позвонишь и не скажешь, что тебя послали на Луну! Я сегодня проснулся и подумал: может, мне вчера все приснилось? Я хотел взять выходной и…

— Я тебя предупреждала: я серьезно отношусь к своей работе, — прервала его Аманда. — Если тебя это не устраивает…

— Меня все устраивает. Просто я думал, что хоть два дня побуду с тобой наедине.

Чувствуя себя трусихой и обманщицей, Аманда поцеловала Люсьена на прощание и поспешила к таможне; успокоилась она только тогда, когда самолет оторвался от земли Франции.

Уже через час она взяла такси в аэропорту Хитроу. По дороге домой она вспоминала, какой беззаботной всего две недели назад ехала по этой же дороге с Пьером. Теперь чем ближе к дому, тем тяжелее у нее на душе. Ей предстояло справиться со своим разочарованием, успокоить родителей, расстроенных несостоявшейся помолвкой с Пьером.

Но все-таки, когда такси подъехало к крыльцу родного дома и навстречу вышли отец и мать, настроение у Аманды поднялось.

— Наконец ты дома, дорогая моя, — растроганно сказал отец. — Хорошо, что я не знал о твоей затее проучить Пьера, а то сразу бы все пресек. Он, наверное, рассвирепел, узнав правду?

Аманда покачала головой и обняла отца. На самом деле Пьер вел себя на удивление сдержанно. Впрочем, его так задело, что она предпочла Люсьена, что ни о чем другом он и думать не мог.

— Жаль, что вы не поладили, — грустно сказала леди Герберт.

— Это невозможно. Он только что обручился с Элен Ле Блан. Их семья живет по соседству. Она прелестная девушка.

— Ты ее видела?

— Да. Она с матерью приезжала в замок на выходные. Я понимаю, вы огорчены, но так уж вышло.

— Ну и ладно, — ответила мать. — Для нас главное, чтобы ты была счастлива. А теперь садись и рассказывай все по порядку. Не сомневаюсь, ты вдоволь поиздевалась над Пьером!

— Да, на славу! — Аманда рассмеялась, надеясь, что ее веселость выглядит вполне естественно, и тут же начала свой рассказ (с некоторыми купюрами: даже мама наверняка бы ужаснулась ее лихим проделкам).

— Ты заставила Пьера купить самый большой флакон духов?! — Мать старалась быть строгой, но не выдержала и расхохоталась. — Аманда, ну как ты могла!

— Легко и просто! Да он надо мной так издевался и командовал, что надо было заставить его купить ведро духов! Если бы вы только знали, как противно он… — Аманда замолчала на полуслове: в комнату вошла экономка с огромным букетом чайных роз.

— Это вам, леди Аманда, — сказала она. — Только что доставили.

— От Пьера? — спросила мать, когда экономка вышла.

— От его друга Люсьена. Я.., мы с ним в последнее время часто встречались.

— Судя по размеру букета, — усмехнулся отец, — он не прочь и впредь встречаться с тобой!

Заметив, как переглянулись родители, Аманда поняла, что ей придется рассказать и о Люсьене. Ну хоть что-нибудь!

— Между прочим, я пригласила его погостить у нас.

— Как мило, — заметила леди Герберт. — Я его с трудом припоминаю. Кажется, он пониже Пьера, да?

— Карлик, не больше метра восьмидесяти, — не моргнув глазом ответила Аманда, а сэр Герберт от души рассмеялся.

— Что, у него серьезные намерения? — спросил отец.

— Весьма серьезные: он сделал мне предложение.

Воцарилась напряженная тишина.

— Ну и как ты к этому относишься? Аманда колебалась. У нее не было желания открывать свои истинные чувства; но она знала, что ей все равно придется использовать Люсьена как прикрытие.

— Я.., я согласилась.

— Довольно поспешно с твоей стороны, — заметила мать.

— Пожалуй. Я.., мы еще не назначили день свадьбы.

— Очень мудро поступили, — согласился отец и отправился выгуливать собак.

— Пьера, наверно, позабавил такой поворот событий, — сказала мать. — Подумать только, он выступил в роли свата!

— По-моему, он очень удивился.

— Мы тоже. Но если вы счастливы…

— Я счастлива, мама.

— Что-то не похоже.

— Просто я устала. Хватит расспросов. Маргарет Герберт взяла свое вышивание и сделала стежок.

— Поверь мне, злом зла не поправишь.

— Это ты к чему?

— А к тому, что не надо из одной крайности бросаться в другую.

— Ты не думала всерьез заняться психологией? — съязвила Аманда.

— Матерям приходится заниматься ею постоянно — ответила Маргарет Герберт. — Знай, если захочешь со мной поговорить, буду рада.

— Ради Бога, мама, а чем мы сейчас занимаемся?

— Пустой болтовней, моя дорогая. Когда ты будешь готова к серьезному разговору, обещаю выслушать с пониманием и закрытым ртом.

Аманда чуть не расплакалась.

— Спасибо, мама. Учту на будущее. А сейчас я должна просмотреть почту.

— Она у тебя в комнате на письменном столе, и записи телефонных звонков там же. Вчера два раза звонила Лиз Бертон из “Современной девушки”. Просила передать: у нее для тебя есть работа.

Аманда искренне обрадовалась.

— Отлично! За все это время я очень соскучилась по работе.

Но, придя к себе, она не стала звонить Лиз, а села, поджав ноги, на подоконник и смотрела в розовый сад. Аманда с грустью вспоминала счастливое время, когда она, беззаботная девушка, размалевала лицо губной помадой, воткнула в волосы оранжевые перья из метелки для смахивания пыли и сыграла шутку, которая теперь обернулась душевной травмой.

На лужайке резвился рыжий сеттер, вскоре вслед за любимой собакой появился отец. Глядя на него, Аманда подумала, что рано или поздно здесь поселятся Пьер с Элен. С болью в сердце она представила себе их детей с голубыми глазами и кудрявыми черными волосами; Аманда, не задумываясь, отдала бы полжизни, лишь бы стать их матерью. Но этому не бывать: она должна жить своей жизнью, строить новые планы.

Аманда слезла с подоконника, позвонила Лиз и сказала, что завтра же приедет в Лондон. Чем быстрее она займется делом, тем меньше времени останется для грустных мыслей. Да, ей предстоит нелегкое время, но у нее хватит силы воли его пережить.

— Ну и куда ты меня собираешься отправить? — спросила она у подруги, входя в ее офис на последнем этаже небоскреба, выходящий окнами на мост Ватерлоо.

— В Южную Америку. Мне нужен материал о жизни женщин, причем в этот раз сделай упор на социальные вопросы и не увлекайся светской хроникой.

— Какие мы стали серьезные на старости лет!

— Верное наблюдение. На прошлой неделе крупно поцапалась с начальством и сказала: еще одна статья о поп-звездах и их любовных интригах или о нарядах из мыльных опер — и я увольняюсь.

— Вот и молодец! Давно пора заняться чем-то серьезным.

— А может, кем-то? — Лиз приподняла подрисованную бровь.

— Не суй нос не в свои дела!

— Ведь мы же подруги! Ты меня заинтриговала: то пропадаешь целыми неделями, то неожиданно являешься, похудевшая и бледная, как привидение, — значит, на горизонте появился мужчина!

— Вот пусть там и остается! — отшутилась Аманда.

— Ты что, мне не доверяешь?

— Нет!

— Ладно, поговорим о деле. Я продумаю маршрут и позвоню. Поедешь недели через три.

Аманда с удовольствием уехала бы пораньше: ее совсем не радовала предстоящая встреча с влюбленным Люсьеном. Кроме того, каждый раз, видя его, она будет вспоминать Пьера, и тупая боль, ставшая частью ее жизни, вспыхнет с новой силой.

Однако, как это ни странно, приезд Люсьена в конце недели возымел обратный эффект, из чего Аманда заключила, что лучшее средство для уязвленного женского самолюбия — внимание красивого, умного и веселого мужчины.

Без Пьера с его командирскими замашками Люсьен быстро освоился: обсуждал проблемы управления поместьем с отцом, давал дельные советы по интерьеру леди Герберт (оказалось, его тетка по матери — всемирно известный дизайнер по интерьеру) и не скрывал нежных чувств к их дочери — словом, очаровал всех. Но, несмотря на все его достоинства, он был не Пьер и не затрагивал ее души, не мог зажечь огонь в ее глазах, вызвать сладкую дрожь в теле.

— Ты уже решила? — спросил Люсьен в воскресенье днем, когда они ждали машину на террасе, перед отъездом в аэропорт.

— Что решила?

— Когда мы поженимся. У Аманды заныло сердце.

— Мы только что обручились. Я не хочу торопить события.

— А я хочу, — возразил Люсьен. — Я готов хоть завтра на тебе жениться. Ты меня покорила с первого взгляда, как только вошла с Пьером в ресторан в Париже.

— Так давно?

— Да. Когда я смотрел, как ты лихо расправляешься с Пьером, мне хотелось кричать “Браво!”. Аманда рассмеялась.

— Выходит, я оказалась лучшей актрисой, чем сама предполагала.

— Так все это была игра?

Что-то в его голосе насторожило Аманду.

— Смотря что ты имеешь в виду под “все”.

— Как ты ревновала к Ивонн, ну к той, на которую нарочно опрокинула кофе, и как поставила на место Мариетт. Похоже, она тебя здорово достала.

— К Мариетт я вообще не ревновала, — заявила Аманда. — Она мне как человек не понравилась, поэтому я с ней так и обошлась. Если ты намекаешь, что я тайно влюблена в Пьера, то это твои домыслы.

— А как он к тебе относился? Я слишком хорошо знаю Пьера: если он увидит красивую девушку, то непременно попробует затащить ее в постель!

— А про Элен ты что, забыл? — Заметив удивление на его лице, Аманда решила закрепить успех. — Для Пьера я была всего лишь средством выбраться из сложной ситуации. Не более того. — Чтобы отвлечь Люсьена, она стала играть в мяч с рыжим сеттером Скарлетт. — И вообще, почему мы все время говорим о Пьере, разве больше не о чем? — раздраженно спросила Аманда.

— Я должен быть уверен, что тебе он безразличен. Когда ты уехала из Парижа, я все думал, почему вдруг ты изменила свое решение: ведь тогда в замке ты мне наотрез отказала. Только, пожалуйста, не надо опять про женское непостоянство.

— Твое раздражение вызвано тем, что мы не назначили день свадьбы?

— Нет, дело не в этом. Просто я не люблю неопределенности.

Казалось, наступил подходящий момент открыть правду и очистить свою совесть, но внезапно появилась миссис Джоунс и доложила: пришло такси. Аманда решила рассказать Люсьену обо всем на следующие выходные.

Но все сложилось иначе: на следующее утро Люсьен позвонил ей из офиса и сообщил, что завтра улетает в Австралию.

— Меня не будет в Париже месяца полтора. У нашего партнера в Сиднее инфаркт, и мне придется его временно замещать. Ты со мной, разумеется, не поедешь? — добавил он упавшим голосом.

— Хочешь, чтобы Лиз меня придушила?

— Я бы с удовольствием сам ее придушил!

— Ну что ты, Люсьен! — Аманде стало его жалко: она не могла вот так сразу разорвать помолвку. Надо как-то его подготовить.

— Я буду чертовски по тебе скучать, — признался Люсьен.

— У тебя не будет на это времени.

— Как бы я ни был занят, для тебя у меня всегда найдется время. Может, прилетишь ко мне из Южной Америки?

— Да ты к тому времени найдешь мне замену, — пошутила она, искренне желая, чтобы так и случилось. — Говорят, австралийские девушки неотразимы.

— Знаю: блондинки, красотки и умницы. Чувствую, ты, похоже, ничуть не ревнуешь, а я с ума схожу, как подумаю, сколько вокруг тебя будет знойных самцов: бразильцев, аргентинцев… Жаль, что… — Он замолк на полуслове. — Извини, любимая, мне пора. Всего доброго. Я буду звонить.

— Знаешь, это к лучшему, что Люсьен уезжает, — сказала, услышав новость, леди Герберт. — У вас обоих будет возможность хорошенько все обдумать.

— Ты что, сомневаешься в Люсьене?

— Я сомневаюсь в другом: тот ли он человек, который тебе нужен. Я уверена, ты его не любишь, так что хватит морочить мне голову.

Теперь Аманде ничего не оставалось, как во всем признаться.

— Ты права, мама. Не люблю. И собираюсь сказать ему об этом.

— И чем скорее, тем лучше. Нельзя забыть любимого мужчину, притворяясь, что любишь другого.

— Забыть? — Аманда колебалась.

— Да, Пьера. — Мать взглянула дочери в глаза. — Он женится на Элен, и ты должна с этим смириться. А прятаться за Люсьена неразумно и недостойно.

— Неужели все так очевидно?

— Мне — да.

— А папа знает? — спросила Аманда.

— Не глупи! — Мать и дочь лукаво переглянулись, и обстановка сразу разрядилась.

По совету матери Аманда в тот же вечер села писать Люсьену. Это было самое трудное письмо в ее жизни, и после пятой попытки она сдалась и подумала: не съездить ли ей в Париж поговорить с ним? Но ведь сейчас он наверняка по уши в делах, готовится к поездке. Нет, придется попробовать еще разок. Она одолела уже половину письма, как вдруг поняла, что лучше позвонить ему прямо сейчас.

И хотя уже было далеко за полночь, она набрала его номер. У нее так стучало сердце, что она еле слышала гудки.

Люсьен поднял трубку, и по его голосу она поняла, что он не спал. Чтобы снова не струсить, она сразу приступила к делу:

— Прости меня, Люсьен, но я так больше не могу. Я не настолько тебя люблю, чтобы стать твоей женой. Я поступила жестоко, когда дала тебе слово. Прости меня, пожалуйста.

— Это я должен просить прошения, — возразил он. — Когда ты приехала ко мне в Париж, ты была на взводе, а я этим воспользовался.

— Нет, это не так.

— Ну скажем так: я задавил тебя пониманием, именно его не хватало моему другу Пьеру, когда речь шла о тебе.

— У меня с Пьером никогда не было таких доверительных отношений, — согласилась Аманда.

— Вот поэтому ты и бросилась ко мне! А теперь пришла в себя, в отличной форме, и я больше тебе не нужен.

— Люсьен, я…

— Нет, Аманда, — прервал он ее. — Не надо пустых обещаний. Мы уже давно не дети.

— Ты прав. — У нее дрожал голос. — Мне так жаль! Надеюсь, мы останемся друзьями?

— Конечно! Ты всегда будешь мне дорога.

— Люсьен! Мне так стыдно!

— Не переживай. Мы расстаемся, но в монастырь я не собираюсь. Помнишь, ты говорила о красотках-блондинках из Сиднея? Ну вот, теперь я могу заняться ими вплотную.

Аманда рассмеялась. Ей вдруг пришло в голову, что подумает Люсьен, если она попросит его не говорить Пьеру о расторжении помолвки? Но она тут же отбросила эту мысль: тогда Люсьен догадается о ее истинных чувствах к Пьеру. Впрочем, не все ли равно, знает Пьер или нет? В наше время люди быстро сходятся и расходятся, не испытывая при этом никаких взаимных обид, поэтому не надо ничего усложнять.

— Я непременно позвоню, когда вернусь из Австралии, — пообещал Люсьен. — Я еще не вычеркнул тебя из своей черной книжки!

Она засмеялась. “Милый Люсьен! — думала она с глубокой благодарностью. — Как с тобой просто! Я всегда буду помнить о тебе”.

Она положила трубку и дала волю слезам. Плакала она не из-за разрыва с Люсьеном, а из-за Пьера, сознавая: с кем бы ни пришлось разделить свою жизнь, часть ее сердца навсегда принадлежит ему.

К счастью, все последующие дни были заняты подготовкой к путешествию в Южную Америку. Первоначальные планы Лиз о грандиозном туре сорвались, и командировка свелась к восемнадцати дням. Зная, что после бесконечных пересадок и перелетов она измотается вконец, Аманда заранее напросилась в гости к родственникам на ранчо в штате Аризона.

Это была отличная идея: после сутолоки Рио, Буэнос-Айреса, Лимы и Куско она наслаждалась тишиной и покоем, нежась под щедрым солнцем Аризоны.

Набравшись сил, Аманда принялась за статьи (работа отвлекала ее от грустных мыслей). Она часами просиживала за компьютером двоюродного брата Джона. И вот, о чудо из чудес! Ее творения перекочевали в Лондон, в офис Лиз на восемнадцатом этаже.

"Отлично! Молодец!” — пришел в ответ хвалебный отзыв, а вскоре последовал и личный звонок редактора. Аманда светилась от радости: хотя бы с карьерой у нее все в порядке. Жаль только, что карьера не может заменить Пьера. Проклятие! Она же дала слово не думать о нем, но стоит ей отвлечься от дел, как он опять занимает все ее мысли.

Почувствовав состояние Аманды, но тактично не вдаваясь в его причины, Джон и его жена Аннетт уговорили ее погостить у них еще, а потом принялись знакомить со всеми неженатыми мужчинами в радиусе ста миль. Женихи были все как на подбор: статные, загорелые, ловкие, от них исходила такая энергия и жизненная сила, что Аманда не переставала удивляться. Она прекрасно проводила время в их обществе, но ни один из них не затронул ее души.

— Если я не перестану ходить по гостям, — сказала она родственникам спустя три недели, — я измотаюсь еще больше, чем в командировке.

— А вид у тебя далеко не изможденный, — заметил Джон.

— Поэтому мы приглашаем тебя отправиться с нами в путешествие. Если не согласишься, мы обидимся, — сказала Аннетт.

Глядя на ее приветливое лицо со смеющимися добрыми черными глазами, нельзя было не согласиться. Джон и Аннетт жили в полном достатке, но, к несчастью, у них не было детей; зато их многочисленные друзья имели обыкновение “подкидывать” им своих чад, и в этом доме всегда было шумно и весело, но, как поняла Аманда за время своего пребывания в гостях, здесь можно было найти и тихую пристань.

— Ну и куда же мы поедем? — спросила она.

— Сначала в Канаду. А потом сядем в наш самолет и полетим куда захочется.

Аманда сдалась. Домой она не спешила: вдали от дома она меньше будет вспоминать о Пьере.

И на самом деле, за весь следующий месяц она почти не вспоминала о нем, ей просто было не до этого: они то ловили рыбу на острове Виктория близ Ванкувера, то ездили верхом среди пшеничных полей Манитобы, то лазили по склонам Скалистых гор, а напоследок совершили путешествие на лодке по Великим Озерам.

— Все, больше не могу, — взмолилась Аманда, услышав, что Джон велел к утру подготовить самолет к вылету. — Мне пора домой.

— Ну как ты можешь уехать именно сейчас! — удивился кузен. — Ведь самое захватывающее ждет нас впереди.

"Интересно, куда на этот раз полетит ковер-самолет?” — подумала Аманда и согласилась, о чем горько пожалела уже на следующий день, когда самолет приземлился на частном аэродроме в Северной Калифорнии, и где бы вы думали? В Нейпа Вэлли!

"Ирония судьбы! — подумала она. Выйдя из самолета, она сразу заметила зеленеющие вдалеке виноградники. — Не хватало еще столкнуться нос к носу с Пьером!” Вот тогда ей придется распроститься с надеждой забыть его навсегда!

Глава 15

Аманда ничуть не удивилась, когда на вечеринке, куда отправилась с родственниками, первым, кого она увидела, войдя в огромный зал, из окон которого виднелись Калифорнийские холмы, оказался не кто иной, как Пьер. Он был, как всегда, неотразим: в темных слаксах и белом пиджаке, подчеркивающем его бронзовую кожу и волнистые черные волосы. У Аманды пересохло в горле, сердце тревожно забилось и ноги подкосились.

К счастью, она стояла рядом со столиком и оперлась на него, не в силах оторвать взгляда от высокой, гибкой фигуры Пьера, резко очерченного рта и руки с длинными сильными пальцами, медленно поглаживающими бокал с вином: вверх, вниз — так еще совсем недавно они ласкали ее тело. Неужели она всю жизнь так и будет страдать по нему?

Как и следовало ожидать, Пьер был в центре внимания длинноногих красоток, типичных калифорнийских блондинок, пожиравших его глазами. Бедняжка Элен! Ну и муженек ей достанется! Аманда помрачнела; в этот момент Пьер обернулся и заметил ее. Аманда почувствовала — он потрясен! Пьер вдруг замер, словно обратился в соляной столп!

Тряхнув волосами, она направилась к нему, радуясь, что отлично выглядит: шелковое платье от Сандры Роудс, переливающееся всеми цветами радуги, оттеняло ее роскошные рыжеватые волосы. Они заметно отросли и вились почти как у “Мэнди”, только цвет был естественный.

— Привет, Пьер, — небрежно сказала она. — По-прежнему давишь виноград в Калифорнии?

— Причем босиком, — ответил он и, ловко освободившись от многочисленных поклонниц, повел Аманду в укромное место, подальше от толпы, где можно было побеседовать под тихую музыку Мансини. — Признаться, не ожидал тебя здесь встретить, — сказал он.

— На вечеринке или в Калифорнии?

— И там, и там.

— У меня была утомительная командировка в Южную Америку, и я решила расслабиться на ранчо у родственников в Аризоне.

— Тебя занесло далековато от Аризоны.

— Не слишком, если под рукой собственный самолет.

— Те еще родственники, да?

— Лучше не бывает, — улыбнулась она. — А ты, я так понимаю, на своем любимом винограднике?

— А где же еще? После замка это мое любимое место. И Элен тоже здесь нравится.

Аманда как будто невзначай обвела взглядом зал.

— Сейчас она в Париже, готовится к свадьбе. Сначала мы не хотели пышной церемонии, но постепенно вошли во вкус, дальше больше…

— Ну и где же будет свадьба? В Елисейском дворце?

Он усмехнулся, но ничего не ответил. Возможно, боится, что она рассчитывает на приглашение? Между прочим, если он не пригласит ее с родителями на свадьбу, это будет весьма нелюбезно с его стороны. Но напрашиваться она не собиралась и все никак не могла придумать, что бы еще сказать. Ей только хотелось узнать, скоро ли Пьер станет мужем другой женщины.

Она украдкой рассматривала его из-под полуопущенных ресниц: лицо осунулось, под глазами появились морщинки (раньше она их не замечала). Ничего удивительного: в этой жизни за все надо платить, тем более за удовольствия.

— Я все хотела тебя спросить, — тихо произнесла Аманда, — твоя мама очень на меня обиделась за то, что я ее обманывала?

— Гораздо больше мама обиделась на меня — за то, что я морочил ей голову. Но ее очень позабавило, когда она узнала, как ловко ты заморочила голову мне! Я получил по заслугам, Мэнди-Аманда. Если мне не отказывает память, когда я живописал тебя Люсьену, то был весьма груб. Ты меня простила?

— Давным-давно, — небрежно сказала она и подумала, что он сделает, если она сейчас бросится ему на шею, умоляя не жениться на Элен.

— Ты, наверное, здорово посмеялась, когда я попросил тебя стать моей любовницей?

— Если откровенно, мне было противно.

— Ну разумеется, будь откровенной, — насмешливо протянул он. — Это внесет некоторое разнообразие в наши отношения, согласна?

Аманда подошла к открытому окну и вдохнула свежий ночной воздух.

— Наверное, мне должно было льстить, что я тебе нравлюсь, но мне просто жаль Элен. Она слишком хороша для тебя.

— Согласен. — У него на виске задергалась жилка. — А что ты скажешь, если узнаешь, что я собираюсь быть ей верным мужем?

— Скажу, что из тебя вышел бы непревзойденный комик!

— Я вполне серьезно.

— В таком случае я рада за Элен.

Аманда не могла смотреть ему в глаза. Какая мука быть рядом с ним! Она искала предлог, чтобы скорее уйти; Аманда глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но эффект получился обратный: она почувствовала аромат его лосьона и неповторимый запах его кожи.

— Ну а как у тебя с Люсьеном? — вдруг спросил он. — Когда свадьба? Аманда удивилась.

— Как, разве ты не знаешь?

— Как видишь, нет. Поэтому и спрашиваю.

— Мы передумали.

Он смотрел на Аманду невидящими глазами и только через какое-то время сказал:

— Извини. Я ничего не знал. Я приехал в Калифорнию через неделю после того, как ты уехала из Парижа, и с тех пор о Люсьене ничего не слышал. Единственное, что я знаю (от нашего общего друга): в их австралийском офисе возникли проблемы и он срочно отправился туда.

— Вот тогда мы и разорвали помолвку.

— Вернее сказать, ты, — уточнил Пьер. — Я ужинал с Люсьеном накануне отъезда, и он весь вечер пел тебе дифирамбы.

— Не усугубляй мои угрызения совести, — грустно улыбнулась она. — Наверное, я слишком независимая. Перспектива быть связанной узами брака меня пугает.

— Обычно этим страдают мужчины.

— Например, ты, еще в недавнем прошлом.

— А теперь вот решил остепениться.

— Хорошо, что “Мэнди” не приняла твое предложение, — съязвила Аманда, — а то бы осталась, бедняжка, не у дел!

— Ну и какие у тебя планы? — спросил он, чтобы поменять тему.

— Работать и жить в свое удовольствие.

— Ну ты и язва! — не сдержался Пьер. — Не забывай: девочки, которые любят играть с огнем, часто обжигают пальчики.

— Вот как? — И она, как “Мэнди”, часто-часто заморгала.

— Хватит! — строго сказал Пьер. — Зря стараешься.

— Ты что, окончательно поправился?!

— Угадала. Хочешь что-нибудь выпить?

— Нет, благодарю. У тебя такой вид, что того и гляди чего-нибудь подсыплешь.

Пьер молча развернулся и ушел…

У Аманды навернулись слезы, и, чтобы сдержать их, она широко раскрыла глаза, но несколько слезинок повисли на ресницах и скатились по щекам.

Пьер больше не обращал на нее внимания. Хотя Аманда тоже делала вид, что его вообще здесь нет, она не могла не видеть целый рой девиц, облепивших его, как мухи банку с медом, и откровенно позавидовала той, с которой Пьер ушел. Интересно, переспит ли он с ней? Наверное, да, зная его слабость. Он сказал, что собирается стать верным мужем, но Аманда готова поспорить на что угодно: Пьер чертовски неверный жених!

Аманда безуспешно старалась забыть Пьера, но мысль о том, что он совсем рядом, не давала ей покоя и отравляла удовольствие от путешествия по самой живописной части Калифорнии.

Когда они ехали по широким, зачастую пустым дорогам и видели указатели “Домэн Шандон”, “Крюг”, Аманде казалось, что она во Франции, только здесь все значительно больше, просторнее.

Да, эксперимент с саженцами винограда, привезенными из Старого Света, явно удался, и теперь известные виноделы из Франции перенимали новшества местной промышленности. Здесь все делали машины. На смену деревянным бочкам пришли стальные резервуары; температура регулируется термостатами, а эксперты, составляя букет вина, полагаются не только на свой “нос", но и на богатый научный опыт.

Вместе с родственниками Аманда посетила несколько виноделен, и ей стало ясно, почему Пьер так увлечен своей работой. Создать хорошее вино так же нелегко, как вырастить хорошего ребенка!

Если бы она вышла за него замуж, с какой бы радостью работала вместе с ним! Это бы еще прочнее скрепило их союз, с Элен у него так не получится: ведь у нее своя цель в жизни.

Хватит думать о Пьере, уговаривала себя Аманда, и ей становилось так грустно, что она была готова тотчас сложить вещи и вернуться в Англию. Но чтобы Пьер не подумал, что она от него бежит, Аманда решила остаться еще на неделю в надежде, что больше не встретится с ним.

Тем не менее они встретились. В ресторане “Солнечная обитель”, где меню было столь же великолепно, как и вид из окна. Похоже, Калифорния состязается с Францией не только в качестве вин, но и в превосходной кухне.

Аманда с родственниками наслаждалась ужином и видом из окна. Слегка опьянев от превосходного кларета, Аманда вскоре почувствовала себя лучше, чем когда бы то ни было. Она даже решила, что наконец-то “переболела” Пьером, как вдруг он появился с какой-то дамой, и она поняла, что заблуждается.

Какими невзрачными казались рядом с ним все другие мужчины! Просто пигмеи! Нет, она не права: кругом широкоплечие, высокие, длинноногие американцы. Но ни у одного из них нет того чувственного магнетизма, который, глядя, как Пьер идет по залу, ощущала любая из женщин, сидящих в ресторане.

Столик Пьера был отлично виден Аманде, так же как и его спутница, очень эффектная дама лет за тридцать. Пьер оживленно с ней беседовал. Иногда он улыбался, но, судя по его сосредоточенному виду, речь шла о бизнесе.

Через какое-то время освободился соседний столик. В этот момент Пьер отвлекся от разговора и оглянулся. Он сразу заметил Аманду и после минутного колебания шепнул что-то своей спутнице, встал и подошел к ней.

Натянутым тоном Аманда представила его Джону и Аннетт и по взгляду Джона поняла, что он сразу догадался, с кем их познакомили.

— Дюбрей, — повторил Джон. — Вы случайно не тот самый родственник, который унаследует титул Генри?

— Увы, это я. Щекотливое положение, но что поделаешь: закон есть закон.

— А вы будете жить в доме, когда…

— Джон! — взглянув на Аманду, одернула мужа Аннетт.

— Прости, Аманда, — извинился Джон. — Вряд ли тебе приятно обсуждать эту тему.

— А почему бы вам с вашей спутницей, когда вы поужинаете, не выпить вместе с нами чашечку кофе? — предложила Аннетт.

— Боюсь, это будет не скоро, — ответил Пьер, заметив, что кофе уже заказан. — Я, собственно, хотел пригласить вас завтра ко мне на винодельню, на ленч.

— Мы уже так на них насмотрелись, — возразила Аманда, — что…

— С удовольствием! — охотно согласилась Аннетт.

— Отлично. Буду ждать вас около одиннадцати. Тогда я успею вам все показать. — Он собрался идти, но, посмотрев на Аманду, сказал:

— И тебя я тоже жду.

Аманда молча улыбнулась: идти туда она не собиралась. Притворится, что болит голова, и наплачется вдоволь.

Однако случилось так, что ей не пришлось притворяться: после бессонной ночи у нее на самом деле раскалывалась голова, и пришлось глотать аспирин.

— Я позвоню Пьеру и скажу, что сегодня мы прийти не сможем, — предложила Аннетт.

— Пожалуйста, не звони, — попросила Аманда. — Вы с Джоном идите, а я отосплюсь.

— Пьер так расстроится! Уверена, он пригласил нас только из желания увидеть тебя. Я заметила, как он на тебя смотрел.

— Пьер смотрит так на всех молодых женщин, — тихо сказала Аманда, закрывая глаза в надежде, что Аннетт догадается уйти.

К счастью, Аннетт ушла, и Аманда, зарывшись поглубже в подушки, начала молиться, чтобы ее взял сон. Наконец она заснула, и разбудил ее часа через два телефонный звонок. Подняв трубку, она услышала голос матери.

Сначала Аманда никак не могла проснуться.

— Ты откуда? Что случилось?

— Ничего не случилось, моя дорогая. Звоню из дома. Откуда же еще? Просто хочу узнать, как ты себя чувствуешь и когда вернешься. Сто лет тебя не видела.

— Около того, если учесть, сколько я была во Франции.

— Да, кстати о Франции. — Мать засмеялась. — Вчера вечером разговаривала с Элианой.

Аманда окончательно проснулась: интуиция подсказывала ей, что именно поэтому мать и позвонила.

— Мадам Дюбрей говорила обо мне? Пьер сказал, что она не сердится, но я не знаю, можно ли ему верить.

— Значит, ты его видела?

— Столкнулась с ним нос к носу, как только сюда приехала. Знаешь, Джон и Аннетт пошли к нему на ленч, а у меня разболелась голова, и мне пришлось остаться.

— На самом деле?

— Представь себе! — (На другом конце провода молчали.) — Мама, ты где?

— Здесь, моя дорогая. — (Опять молчание.) — Просто я подумала, тебе, наверное, будет интересно: через месяц Элен выходит замуж.

Трубка выскользнула у Аманды из рук, но она поскорее опять ее схватила.

— Ну и что? — еле выдавила она.

— Не за Пьера.

— Что-то плохо слышно, — промямлила Аманда.

— Все отлично слышно, моя милая, и ты не ослышалась. Элен не выходит замуж за Пьера и никогда не собиралась.

— Не собиралась?

— Элиана сказала, что она вот уже год помолвлена с молодым врачом. Но он сначала хочет закончить учебу, а потом жениться.

— А почему же Пьер… Нет, этого не может быть! Это глупо!

— Ну если подумать как следует, не так уж и глупо.

— А что еще сказала мадам Дюбрей.., и что ты ей сказала? Давай, мама, выкладывай все.

— Успокойся, я не сказала ничего, что могло бы тебе не понравиться. Просто решила узнать, как у нее дела, и заодно спросила про свадьбу. Вот тогда она и сообщила, что Пьер даже не обручен! Остальное тебе известно.

— Но когда ты об этом узнала, ты же что-то сказала? — не унималась Аманда.

— Только то, что не правильно тебя поняла.

— А еще?

— Я.., я сказала, что вы с Люсьеном расстались. Но ведь это не секрет?

— Не секрет, — согласилась Аманда. — Пьер и так все знает. Все равно я никак не могу понять, зачем он выдумал эту помолвку с Элен.

— Где же твоя женская интуиция, моя дорогая? Послушай, что подсказывает тебе сердце.

— Обычно матери советуют дочерям совсем другое!

Мать засмеялась и повесила трубку; Аманда откинулась на подушки и лежала без сна, думая над тем, что узнала от матери. Могла быть лишь одна причина для вымышленной помолвки Пьера с Элен: убрать с дороги “Мэнди”. Но если так, зачем он просил “Мэнди” стать его любовницей?

И вдруг ее осенило:. Пьер хотел, чтобы “Мэнди” его возненавидела. Однако он крупно рисковал, думала Аманда. Пьер бы здорово влип, согласись “Мэнди” стать его подружкой! Зная богатый опыт Пьера, можно не сомневаться: он в любом случае нашел бы выход.

Так что мама напрасно надеется, что Пьер использовал Элен по той же причине, что и она Люсьена.

В мрачном настроении Аманда отправилась в душ. Вода взбодрила ее и подняла ей настроение; выйдя из душа и посмотрев на себя в зеркало, она увидела стройное рыжеволосое создание с загорелыми руками в капельках воды и острыми сосками. Они так же набухали от прикосновений Пьера. Аманда со стоном отбросила полотенце и закрыла лицо руками.

Нет, так больше продолжаться не может: ее чувства то взлетают вверх, то падают вниз, как взбесившийся лифт. Не помогли ни встречи с другими мужчинами, ни напряженная работа; так в чем же искать спасения? Вспомнив пословицу “Время лучший лекарь”, она решила возвратиться домой.

Аманда заказала билет и, узнав, что рейс в восемь утра, решила переночевать в Сан-Франциско.

Когда вернулись родственники, Аманда уже заказала номер в гостинице “У Марка Хопкинса”, сложила вещи и сидела в шезлонге, медленно потягивая прохладное вино.

— Как жаль, что ты не пошла с нами! — сокрушалась Аннетт. — Пьер нас так славно развлекал.

— Ну и что же вы делали? — Аманда диву давалась, как это у нее получается быть такой спокойной и равнодушной.

— Сначала он показал свой дом (это такая прелесть: белая вилла с обстановкой в мексиканском духе), а потом был ленч на свежем воздухе в тени деревьев с видом на виноградник.

— Судя по всему, ленч был отменный, если учесть, что уже пять часов! Джон рассмеялся.

— Мы не только ели, старушка! Пьер предложил нам продегустировать столько разных вин, что мы потом целый час приходили в себя!

— У меня до сих пор кружится голова, — призналась Аннетт, опустившись в кресло. — Ты не обидишься, если мы отложим ужин в ресторане?

— К ужину меня уже здесь не будет, — заявила Аманда. — Утром я лечу в Англию, а переночую в Сан-Франциско.

Несмотря на уговоры Джона и Аннетт, Аманда твердо стояла на своем, и через два часа, нежно распрощавшись, она уже ехала в Сан-Франциско.

Завтра в это же время она будет за тысячи миль от Пьера и тогда наконец начнет все сначала.

Глава 16

Когда Аманда увидела мерцающие над водной гладью огни Сан-Франциско, еще не было девяти; она тут же пожалела, что ей не удастся побыть здесь хотя бы дня два. Она даже хотела поменять билет, но передумала: ее тянуло на родину, к родителям, привычному покою и уюту отчего дома.

Придя в номер, Аманда приготовила ночную сорочку и туалетные принадлежности, но спать еще не хотелось, и она решила пойти в самый знаменитый бар гостиницы “На крыше у Марка”, откуда открывалась великолепная панорама города и был виден залив.

Как и следовало ожидать, свободных столиков не оказалось, а когда один в самом центре зала освободился, она решила переждать, пока не освободится какой-нибудь другой, у окна.

Аманде надоело ждать, и она чуть было не ушла, но наконец столик у окна освободился, и она с наслаждением села, заказала шампанское, надеясь расслабиться под убаюкивающий гул голосов вокруг. Пока она шла по залу, за ней следила не одна пара мужских глаз: даже в полумраке бара блестящие рыжевато-золотые волосы и стройная фигура Аманды привлекали внимание. Но ее грустный вид отпугивал желающих подсесть к ней мужчин, и она в полном одиночестве потягивала шампанское и затуманенными от слез глазами смотрела, как мигают огни Сан-Франциско.

В баре становилось все многолюднее: любители рано поужинать заходили на часок перед сном, любители закусывать поздно заходили выпить перед ужином. В зале было накурено, и кондиционеры работали на полную катушку, так что стало даже прохладно, и Аманда закуталась в шерстяную шаль, которую предусмотрительно захватила с собой.

В баре все чаще раздавались смех и оживленные голоса; приходили завсегдатаи и новые посетители, в бокалах позванивал лед, сновали взад-вперед официанты. На пианино играли старомодные шлягеры, которые раньше казались Аманде смешными, а теперь от них хотелось плакать. Не в силах справиться со своим одиночеством, она поднялась и ушла из бара.

У лифтов скопилось много народу. Наконец один открылся, и из него вывалилась веселая компания. Аманда собралась ее обойти, и тут кто-то толкнул ее плечом с такой силой, что она отпрянула назад. Аманда вновь направилась к лифту, но ей опять преградили путь. Не глядя, она шагнула в сторону и, только услышав шумный вздох, подняла глаза и увидела, что это Пьер.

— Ты? — воскликнула она.

— Ты? — повторил он и вошел вместе с ней в лифт. — Что ты здесь делаешь?

— Остановилась на ночь по пути домой. А ты?

— То же самое. — Лифт заполнялся людьми, и Пьер продвинул ее в глубь кабины. — Аннетт и Джон сказали, что ты заболела.

— Просто головная боль.

— То есть предлог, чтобы не встречаться со мной?

— Если хочешь, да.

Он хотел выйти, но передумал.

— Выпьешь со мной?

— Я устала.

— Глупости! — Он схватил ее за руку и вытащил из лифта.

— Ты что себе позволяешь?! — возмутилась Аманда.

— Хочу тебя угостить.

— А я не хочу! И вообще, я уже устала ждать, пока появится свободный столик, большое спасибо, и…

Она не договорила: с сияющей улыбкой появился стюард-официант и тут же проводил их к уютному столику, скрытому от любопытных глаз живой стеной из цветов.

— Вот что значит связи! — саркастически заметила Аманда, опускаясь в кресло.

— Просто чаевые вперед, — сухо ответил Пьер, садясь рядом. — А теперь скажи, что это вдруг ты решила вернуться?

— Ничего не вдруг, — солгала она. — Я заказала билет несколько дней назад. И вообще, кто бы говорил! Ты же не сказал Аннетт и Джону, что уезжаешь!

— Какие мы наблюдательные!

— Что, не нравится?

— Представь себе, нравится, — неожиданно для нее сказал он. — О тебе, Аманда, можно сказать все что угодно, кроме одного: с тобой не соскучишься. Знаешь, я еще ни разу в жизни не встречал такой удивительной девушки.

— Ну так я удивлю тебя еще разок: ответь, зачем ты врал мне о себе и Элен?

— Я врал?

— Хватит, Пьер! Вчера моя мать разговаривала с твоей и узнала, что вы даже не были помолвлены!

— А-а. Вот почему ты сломя голову помчалась в Лондон.

Аманда от неожиданности обомлела.

— А какая связь между моим отъездом, тобой и Элен?

— Наверное, ты узнала, что я свободен, и решила просто сбежать.

— От тебя? — фыркнула она.

— А почему и нет? В конце концов, ты ведь тоже свободна. — Он прищурил глаза, словно его поразила какая-то мысль, и стремительно встал. — Пошли отсюда, — скомандовал он.

— Ты же хотел заказать выпить?

— Ты, если не ошибаюсь, не хотела. — Схватив за руку, он молча вывел ее из бара.

Двери лифта уже закрывались, но он успел втолкнуть Аманду и вошел сам.

— Куда мы едем? — поинтересовалась она. Пьер не ответил и каждый раз, когда лифт останавливался, наклонялся к ней, будто знал, что она на своем этаже попробует выскочить. Действительно, на пятнадцатом этаже Аманда сделала попытку выйти, но он ее удержал.

— Нет, погоди! Сначала поговорим. На следующем этаже они вышли. Пьер довел ее до своего номера и, даже когда отпирал дверь, не отпускал ее руки.

— Ну зачем же прибегать к грубой силе? — проронила она с наигранным спокойствием. — Никуда я не убегу. Поговорим, раз ты этого хочешь.

Он распахнул дверь, и она невозмутимо прошла в его спальню, точную копию ее собственной, включая туалетные принадлежности на столике и пижаму, разложенную на кровати.

— Чему ты улыбаешься? — спросил он, глядя на нее.

— Забавно, как все люди похожи, когда путешествуют.

— Жаль, что мы забываем, что похожи друг на друга, — резко сказал он. — Ночная рубашка вместо пижамы, “Живанши” вместо “Джой” и Люсьен вместо Элен. — Пьер пристально смотрел Аманде в глаза. — Ты поняла, о чем я?

Она прекрасно поняла и в душе проклинала его проницательность. Меньше всего она нуждалась в сочувствии Пьера. У нее от волнения вспотели ладони; Аманда прерывисто вздохнула, и тонкая шелковая ткань блузки натянулась на груди.

Пьер, не отрывая глаз от ее груди, заметил:

— Они всегда выдают тебя, Аманда. Когда ты злишься, они маленькие и острые, а когда счастлива, полные и круглые.

— Смотри, как бы я не начала анализировать тебя, — пригрозила она, — тогда тебе не поздоровится!

— Вряд ли, Аманда. Это все в прошлом.

— В прошлом? — Она направилась к двери, и хотя он и заметил маневр, даже не попытался ее остановить.

— В прошлом, — повторил он. — Когда ты сказала, что возвращаешься в Англию и знаешь, что никакой помолвки не было, у меня с души свалился камень или, вернее, с глаз упала пелена.

— Не понимаю, о чем ты?

— Лгунья!

Пьер снял пиджак, вышел в холл повесить его в шкаф и предусмотрительно остался в холле, отрезая ей путь к отступлению. Через тонкую белую ткань рубашки просвечивали темные волосы на его груди, и Аманда поспешила отвести взгляд.

— Знаешь что? — тихо продолжал он. — Мне кажется, ты выдумала помолвку с Люсьеном так же, как и я с Элен, и по тем же причинам.

— Вот как? — с иронией заметила Аманда.

— Вот так! Сначала я использовал Элен как щит, потому что знал, что нравлюсь “Мэнди”, и хотел ее отпугнуть.

— Какая предусмотрительность!

— Не спорю. Но потом мне понадобился щит по другой причине. Понимаешь, Элен помогала мне скрыть мои настоящие чувства к “Мэнди”.

— Неужели?

— Только не говори, будто “Мэнди” не знала, что меня к ней тянет.

— Догадывалась.

— Но скоро я понял, что она нужна мне не только для постели, — продолжал Пьер, не обращая внимания на ее реплики. — Я думал, сможем ли мы жить вместе, будет ли она счастлива со мной и хватит ли у меня характера с ней справиться. Черт побери, Аманда! Ты даже представить себе не можешь, как ты меня доставала своими жуткими манерами и чудовищной речью! А чего стоило это идиотское хихиканье?

Аманда не выдержала и рассмеялась, а Пьер сокрушенно улыбнулся.

— Смейся, смейся, ведьма! Если бы ты только знала, как ты меня измучила…

— И поделом!

— Не совсем так. Тогда ночью, когда я пришел к тебе и мы занимались любовью, я…

— Мы не занимались любовью!

— Когда мы ласкали друг друга, — севшим от волнения голосом сказал он, — какая разница? Я понял, что не могу жить без “Мэнди”, несмотря ни на что.

— Вопреки убийственной речи и идиотскому хихиканью?

— Вопреки всему, — мрачно сказал он. — Я чуть было не попросил ее выйти за меня замуж, но побоялся, что она согласится не из любви ко мне, а под впечатлением от всего моего состояния.

— Ну и как же ты собирался проверить истинные чувства “Мэнди”? — спросила Аманда.

— Я хотел взять ее с собой в Калифорнию. Я думал, если нам будет хорошо вдвоем на лоне природы, в тишине и покое (здесь я именно так и живу), значит, у нас есть шанс построить семью. И еще я хотел показать “Мэнди”, что никакой я не плейбой — во всяком случае, последние пять лет.

Хотя Аманда и старалась проследить логику его поступков, она все равно не могла понять, зачем ему понадобилось выдумывать помолвку с Элен, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить об этом, но Пьер опередил ее:

— Когда мама сказала, что к нам приедет Элен, я уже знал, кто ты на самом деле.

— Что??? — Аманда онемела от удивления. Вот этого она никак не ожидала и теперь вообще ничего не могла понять.

— В ночь, когда я ушел от тебя, — продолжал он, — мама сказала, что ей звонила Маргарет Герберт. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.

— И все рассказала?

— Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Герберт по поводу “милой, но совершенно неподходящей девушки”, в которую я влюбился, а твоя мама, пожалев мою, открыла всю правду. — Пьер вышел из холла, словно уже не боялся, что Аманда попытается убежать. — Знаешь, ты могла бы догадаться. Неужели ты думала, что твоя мать позволит тебе дурачить мою до бесконечности?

— А я и не собиралась до бесконечности. Просто хотела, чтобы ты сделал “Мэнди” предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.

— Ты что, хотела посмеяться надо мной и “сойти со сцены”?

— Что-то вроде этого, — сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. — Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Элен, — продолжала она, — только объясни мне, ради Бога, как ты ухитрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Дюбрей сказала, что она приедет, я прилипла к тебе, как пластырь.

— А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!

— Ну ты и хитер! Да, этот раунд ты, бесспорно, выиграл!

— Но это не был нокаут! Понимаешь, я хотел тебя проучить. Не забывай, я же собирался взять “Мэнди” с собой в Калифорнию, а когда узнал, что она Аманда Герберт, для меня это был гром среди ясного неба. — Его глаза потемнели от обиды и грустных воспоминаний. — Я так разозлился, что был готов трясти твою красивую головку до тех пор, пока не вывалятся все зубы!

— Бедный Пьер! — пожалела его Аманда, но в уголках ее рта пряталась лукавая улыбка.

— Знаешь, я потом оценил комизм ситуации и от души повеселился: решил поиграть с тобой в твою же игру. А тут как раз приехала Элен (я не знал, что она приедет, но ее приезд сыграл мне на руку. Вообще-то, это была ее идея, чтобы я попросил тебя стать моей любовницей после нашей с ней свадьбы. Ты бы видела, какое у тебя тогда было лицо!

— Ты бы лучше посмотрел на свое, когда я тебе отказала! — съязвила Аманда.

— Меня доконал не твой отказ, а то, что ты собираешься выйти замуж за Люсьена…

Он умолк, Аманда тоже молчала. Ее переполняло счастье, но она боялась в него поверить. А еще она боялась, что так хочет Пьера, что выдает желаемое за действительное.

Пьер отошел к окну и смотрел на горизонт, а она любовалась его головой, мягкими черными волосами, осанистой фигурой. В стильных брюках и плотно облегающей рубашке, он словно сошел с обложки журнала “Космополитан”. Нет, даже если она его видит в последний раз, он навсегда останется в ее сердце!

Видит в последний раз?! Что за безумная мысль! Разве он только что не сказал, что ее любит? Что любил ее и в облике “Мэнди” и женился бы на ней, если бы был уверен, что “Мэнди” его любит?

Аманда вскочила и подбежала к нему. Он заметил ее только тогда, когда в окне отразились ее руки: она обняла Пьера и прижалась к нему.

— Я использовала Люсьена как буфер, — прошептала она. — Надеюсь, он меня простит. Но я всегда любила только тебя. Тебя, и никого больше.

Пьер повернулся к ней лицом и обнял ее, привлекая к себе так крепко, что Аманда ощутила его напряжение. Она гладила его спину, плечи, и он словно оттаял, но только чуть-чуть, еще не веря, что она рядом, что любит его…

— Я так ревновал тебя к Люсьену! — простонал он, прижавшись губами к ее виску. — Ты не знаешь, сколько ночей я не спал, представляя тебя в его объятиях, вот как мы с тобой сейчас!

Он прижал ее еще сильнее, и его разгоряченное тело было выразительнее всяких слов. И какие могли быть слова, когда их губы слились в долгом поцелуе? А его сильные гибкие руки, по которым она так тосковала, скользили по ее телу, гладя и лаская все потайные уголки.

— Как много одежды! — оторвавшись от ее рта, сказал Пьер, и Аманда, выполняя невысказанную просьбу, чуть отстранившись от него, расстегнула блузку и сбросила ее, потом скинула юбку. Ее возбужденная грудь сама вырывалась из кружев бюстгальтера, и Аманда расстегнула и отбросила его, оставив на себе лишь треугольник шелка, скрывающий ее женское естество, изнемогающее от желания.

Она хотела снять трусики, но Пьер остановил ее и дрожащим пальцем провел по ее животу под кружевом. Ее словно пронзило током, и, почувствовав ее дрожь, он прижал горячую ладонь к ее атласной коже.

Как змея сбрасывает кожу, Аманда уронила трусики на пол и стояла перед ним во всей нагой красоте, не стыдясь своего желания. Они смотрели друг на друга, и она увидела в его голубых глазах пламя страсти. Пьер сорвал с себя рубашку, на пол полетели пуговицы, скинул брюки, и наконец темноволосый Адонис легко поднял ее на руки и понес к кровати.

Аманда обняла его за шею и не отпускала, пока он сбрасывал покрывало и укладывал ее на простыню.

Простыня холодила ей спину, а сверху бушевал огонь: Пьер прижался к ней так близко, что их тела слились.

— Аманда, лежи тихо, — попросил он. — Я так давно мечтал об этом, я хочу, чтобы этот миг .длился вечно.

Но разве она могла слушаться, если каждый ее нерв и каждая клеточка тянулись к нему? Душой она уже давно принадлежала ему и хотела принадлежать и телом и ждать больше не могла.

— Я люблю тебя, — шептала она, лаская его мягкие темные волосы. — Пьер, я так тебя люблю!

Она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже в ее горячую мягкость. Стоная от желания, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать внутри себя и сберечь каждую каплю его животворящей влаги.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, — тяжело дыша, сказал он, и они вознеслись на вершину блаженства, где нет ни мыслей, ни времени. Их души и тела плыли, слившись в одно целое, в море эйфории.

В полном изнеможении они лежали в объятиях друг друга, и Пьер, умиротворенный и счастливый, прижал Аманду к себе, словно вручая ей свою жизнь.

— Пожалуйста, больше не играй со мной, — прошептал он. — Я хочу стать тебе другом, а не соперником.

— Так и будет, — заверила она и, вспомнив, что могла так его и не встретить сегодня, ужаснулась. — Если бы мы не остановились в одном отеле, я бы тебя больше никогда не увидела.

— Ничего подобного. Как только я укротил бы свое уязвленное самолюбие, то приполз бы к тебе на коленях.

— Но ведь ты собрался ехать во Францию, даже не попрощавшись!

— Когда ты не пришла ко мне на ленч, я был уверен: ты меня настолько презираешь, что не хочешь даже видеть. И я так на себя разозлился, что решил лететь домой и там все обдумать.

— А я-то была уверена, что только женщины бегут к маме! Он засмеялся.

— Можно подумать, ты придумала что-то новенькое!

— Нет! — Аманда осторожно, одним пальчиком погладила его живот. Он напрягся, и она опустила руку ниже, но Пьер схватил ее. — Нет? — шепнула она.

— Сначала ответь на мой вопрос.

— Какой?

— Ты выйдешь за меня замуж, Мэнди-Аманда, и будешь моим наказанием и светом моих очей?

— Да, да, да! — закричала она. Он радостно засмеялся, и она легла ему на грудь.

— Мы осчастливим трех человек, — прошептал он.

— А еще двое потеряют головы от счастья, — добавила она.

— Еще двое?

— Ты и я!

— Сколько тебе нужно времени, чтобы купить приданое?

— Столько, сколько тебе, чтобы получить разрешение на брак.

— Значит, тебе не нужна пышная свадьба и толпа гостей?

— Мне нужен только ты, — тихо сказала она. — Свадьба пусть будет как можно скорее и гостей как можно меньше.

— А медовый месяц — как можно дольше, — ответил Пьер, неторопливо лаская Аманду. — Не будем спешить…