Сара опять поджала губы.

— Я часто жалею, что вынуждена была отказаться от карьеры, но Дэвид постоянно бывает за границей, и ему нравится видеть меня рядом.

— Чем же вы заполняете остальное время?

— Занимаюсь благотворительностью и нашими домами.

У них три дома и почему-то нет детей, подумала Кэсси. Надо бы порасспросить Джастина.

— А что вы делали до замужества? — спросила она в надежде, что Сара расскажет о себе и Майлзе.

— Работала в компании «Англиа Телевижн». Потом я познакомилась с Майлзом и переехала с ним в Оксфорд. Майлз был блестящим оратором, и его лекции пользовались у студентов огромным успехом. Он очень любил свою работу и не помышлял ни о какой другой жизни.

— Оксфорд чудесное место, — пробормотала Кэсси, надеясь вызвать Сару на дальнейшую откровенность.

— Я предпочитаю Лондон или Париж. — Изящная ручка сделала неопределенный жест. — Университетская жизнь скучна и однообразна — разумеется, если ты сам не занимаешься научной работой. Я готова была на стенку лезть от тоски, но тут на сцене появился Дэвид, а мне в конце концов стало ясно, что мои чувства к Майлзу изменились. — Сара слегка повернулась на стуле и посмотрела Кэсси прямо в глаза. — Надо сказать, что для него это был большой удар. Он умолял меня остаться, обещал даже переехать в Лондон и найти себе другую работу, но я убедила его не делать этого. Я же понимала, что он будет глубоко несчастлив вдали от своих студентов и университета.

Версия Сары несколько отличалась от той, какую она слышала от Джастина. Оно и понятно, ведь Саре незачем выставлять себя в невыгодном свете. Ее поступок выглядел куда менее предосудительным, если принять на веру, что она бросила Майлза не по материальным соображениям, а полюбив другого человека.

— Вы, наверное, удивились, когда Майлз решил заняться издательским делом, — сказала Кэсси, тщательно скрывая свою заинтересованность.

— О да, конечно. И я очень рада его успехам на этом поприще. А если бы Майлз еще и женился, я была бы просто счастлива. Тогда мне бы не пришлось корить себя за то, что я от него ушла… Боюсь, однако, что он по-прежнему любит меня. Только этим и можно объяснить его агрессивность и непостоянство в отношениях с женщинами. — Хрупкая рука Сары легла на плечо Кэсси. — О Боже, что это я разоткровенничалась! Сама себя не узнаю! Пожалуйста, забудьте все, что я тут наговорила.

— Уже забыла, — успокоила ее Кэсси, прекрасно сознавая, что Сарина откровенность не более чем игра. — Не в моих привычках помнить светскую болтовню.

Сара поднялась со стула, ее вспыхнувшие щеки выдавали, что колкость не прошла незамеченной.

— Надеюсь, Майлз вполне оценил, какое сокровище нашел в лице своей секретарши, — сказала она и поплыла назад в зал, окутанная облаком шифона от Валентине и нежным ароматом знаменитых духов Джордже.

Кэсси вновь осталась наедине со своими мыслями, и вновь очень ненадолго. Буквально через минуту к ней подошел высокий худощавый мужчина, темноволосый, с седеющими висками, и, коротко поклонившись, представился:

— Меня зовут Жак Фурье. — В его голосе был слышен легкий французский акцент. — Я работаю с Дэвидом.

— А я здесь с его шурином, — весело ответила Кэсси.

— Но сейчас, его здесь нет, насколько мне известно. Я слышал, он повез кого-то из гостей в больницу. — Темные глаза Фурье шарили по ее телу, пока беззастенчиво не остановились на груди. — Льщу себя надеждой, что его потеря обернется приобретением для меня. Я хотел подойти к вам сразу же после его ухода, но Майлз меня опередил.

— Я работаю у него.

— Счастливчик! У него такая красивая сотрудница.

— Скорее, секретарша.

— Кем бы вы ни были, я уверен, что вы настоящее сокровище. — Француз смотрел на нее жадными глазами. — Можно мне присесть? — Вопрос был риторический, так как он, не дожидаясь ответа, занял стул, на котором только что сидела Сара. — Легче разговаривать, когда лица на одном уровне, хотя вид не такой захватывающий!

Смысл его слов был вполне однозначен, и Кэсси второй раз за вечер покраснела.

Ее смущение не укрылось от француза.

— Как отрадно, что в наше время ничем не ограниченной откровенности в одежде есть женщины, не потерявшие способности краснеть! Вы должны все мне рассказать о себе.

— Я уже рассказала вам, что работаю в «Барлоу».

— Это только начало. Я хотел бы узнать о вас побольше. Где вы живете?

— В Камден-Тауне.

— Одна?

— Да.

— Означает ли это, что вы с доктором просто друзья?

— Это означает, что я предпочитаю жить одна.

Он издал короткий смешок.

— Ко всему вы еще остры на язык. Вы давно работаете с Майлзом?

— Теперь моя очередь задать вам вопрос, — улыбнулась она, стремясь отвлечь его внимание от своей особы. — Вы давно живете в Англии?

— Три года.

— А ваша жена сегодня тоже здесь? — Кэсси обратила внимание на золотое обручальное кольцо Фурье и надеялась, что этот вопрос положит конец его комплиментам.

— Нет, она уехала в Лион навестить своих родителей, — ответил он. — Я с утра до вечера занят, так что скучать некогда. Но по ночам я чувствую себя покинутым и одиноким. Какие будут предложения?

— Купите себе одеяло с электроподогревом и собаку!

— Что называется, отбрили, — усмехнулся он. — Хотя меня это не удивляет, не зря же вы работаете с Майлзом. Он терпеть не может посредственности.

Кэсси согласно кивнула.

— Мне еще не доводилось встречать людей с таким острым умом. Он…

— Нет нужды рассказывать мне о его достоинствах. Наш банк никогда бы не поддержал «Барлоу», если бы во главе издательства стоял не Майлз, а кто-то другой.

— А я считала, что издательство возглавлял Генри Барлоу, вместе с Майлзом, — осторожно заметила Кэсси.

— Вначале так и было. Но последние шесть лет всем заправлял Майлз.

— В самом деле?

— Безусловно. — Жак Фурье развел руками. — Таких людей, как он, раз-два и обчелся, ему под силу наладить дело в любой компании. На мой взгляд, он наверняка достигнет больших высот.

Это последнее замечание не вызвало у Кэсси восторга.

— Мне кажется, ему это не нужно. Майлз вполне доволен своим теперешним положением.

— До поры до времени.

— Должно быть, вы сейчас подумали о Кэтрин Барлоу? — Кэсси вопросительно взглянула на него.

— Да. Ее планы никому не ведомы, — пожал плечами француз. — Но хватит говорить о других. Меня интересуете вы. Как насчет поужинать со мной завтра вечером?

— Завтра я занята. И, сказать по правде, буду занята все выходные и всю следующую неделю, — добавила она, не испытывая ни малейшего желания встречаться с женатым человеком.

— Меня это не удивляет. — Он слегка потрепал ее по плечу. — Может быть, через неделю?

— Я стараюсь не заглядывать так далеко вперед. Я ведь, знаете ли, часто работаю допоздна.

— Засиживаться на работе допоздна, как правило, свойственно мужчинам!

— Вы хотите сказать, женатым мужчинам? — Кэсси посмотрела на него с неприязнью.

— Извините за вторжение, — прервал их внезапно вернувшийся Майлз. — Я готов подвезти вас домой, Кэсси, если вы не раздумали уходить.

Кэсси с облегчением вскочила, следом за ней поднялся и Жак Фурье.

— Неудивительно, что Кэсси устала, Майлз, — обратился он к Гилмору. Она рассказывала мне, что по твоей милости задерживается на работе до поздней ночи.

— Равно как и то, что каждая минута доставляет мне огромное удовольствие, — перебила Кэсси, которой все меньше нравился ее новый знакомый.

Уверенным жестом Майлз положил руку на ее обнаженную спину и, холодно попрощавшись с французом, повел ее прочь.

— Если не ошибаюсь, вы изъявили желание уехать отсюда со мной? спросил он Кэсси, когда за ними закрылась наружная дверь.

— А вы подумали иначе?

Он отпер дверцу своего темно-зеленого «даймлера».

— Мне показалось, что вам приятно общество господина Фурье, вот я и подумал, может быть, вы хотите, чтобы он подвез вас домой.

— Он, между прочим, женат.

— Прошу прощения, — с деланным смирением сказал Майлз. — Я не знал, что ваше второе имя — Добродетель.

— Не вижу повода для сарказма, — осадила его Кэсси. — Возможно, вам я и кажусь старомодной, но у меня на сей счет другое мнение.

Она тотчас пожалела об этих словах, опасаясь, что Майлз истолкует их как издевку. В конце концов, разве она не видела машину Сары возле его дома в ту ночь, когда принесла ему рукопись? Ну что ж, ничего не поделаешь. Кэсси решила не извиняться и, не говоря ни слова, села рядом с ним в машину.

В полном молчании они ехали по ночному городу; Кэсси неотрывно смотрела в окно, будто никогда прежде не видела Гайд-Парка.

— У вас на лице было написано, что он вам нравится, — наконец прервал молчание Майлз, но опять вернулся к прежней теме, и Кэсси разозлилась.

— Я просто была вежлива.

— Ага, вежливо позволяли почти незнакомому человеку приставать к вам.

— Вы о том, что он положил свою руку на мою? Но это ведь смешно! Что, по-вашему, я должна была сделать? Дать ему пощечину?

— Своим поведением вы поощряли его, — проворчал Майлз.

— Мужчины вовсе не нуждаются в поощрении, когда начинают приставать с ухаживаниями, — отрезала она. — И какое, собственно, вам до этого дело? В конце концов, я не ваша собственность.

— Возможно, я бы не возражал против этого.

Автомобиль внезапно остановился, и ремень безопасности резко отбросил ее на спинку кресла. Разъяренная, Кэсси всем корпусом повернулась к Майлзу.

— Что это, черт вас возьми, значит?

— Я хочу вас, и мне невыносимо видеть, что кто-то прикасается к вам.

Пока Кэсси переваривала услышанное, он как-то по кошачьи придвинулся и буквально прижал ее к дверце машины.

— Вы околдовали меня, — хрипло выдохнул он, жадно впиваясь ей в губы и заслоняя головой слабое свечение приборной доски. — Я безумно хотел вас все эти долгие недели… Боже, как я вас хотел!

Он был охвачен неистовым желанием, это чувствовалось в его голосе, в яростно приникших к ее рту губах, в трепете рук, скользящих по ее груди, по спине. Легко и умело он расстегнул молнию на платье Кэсси и стал ласкать ее беззащитную плоть.

Она вскрикнула и попыталась отпрянуть, но ее приоткрывшиеся губы еще больше воспламенили Майлза, и она ощутила в сокровенных глубинах своего рта жгучую ласку его языка.

— Ты восхитительна, — прошептал он, покрывая быстрыми, невесомо легкими поцелуями ее нежно-розовый сосок.

Она вновь попыталась отстраниться, испуганная остротой собственного ответного желания. Она хотела Майлза, хотела так же сильно, как и он ее, хотела его близости, его поцелуев, нескромной ласки его рук, от каждого прикосновения которых все ее существо захлестывала несказанная истома, она словно безвольно плыла в безбрежном океане желания. Внезапно ее будто пронзило током, и она затрепетала в объятиях Майлза, чувствуя, как мучительно напряглось его тело.

— Кэсси, — прошептал он, лаская губами сосок и заставляя ее вздрагивать от сладостной пытки.

— Пожалуйста, Майлз! — вскрикнула Кэсси. — Пожалуйста, не надо.

— Я бы никогда не посмел взять тебя силой, — еле слышно сказал он, отодвигаясь.

Его голос был спокоен, но в полутьме машины Кэсси успела заметить в прищуренных глазах Майлза отблеск еще не потухшей страсти, откровенное, ненасытное желание, заставившее ее отчетливо осознать всю уязвимость и беспомощность своей наготы.

Дрожащими пальцами она застегнула молнию и запахнула жакет. Казалось, каждая клеточка ее тела, каждый нерв были болезненно напряжены.

— Простите меня, Кэсси. Я очень сожалею обо всем, — неуверенно произнес он. — Не знаю, что на меня нашло.

— По-моему, это называется похоть, — сказала она, удивляясь, что может говорить так спокойно, хотя внутри бушует ураган.

— Перед вами трудно устоять, Кэсси. — В его голосе слышалось напряжение, он еще далеко не пришел в себя. — Но до сегодняшнего вечера я и не подозревал, что настолько уязвим.

— Спасибо по крайней мере, что вы не ставите случившееся в вину мне, — язвительно сказала она.

Майлз смущенно заерзал и провел пальцем по краю воротника.

— Прошу прощения за те мои слова насчет Жака. Считайте, что они вызваны ревностью.

— Неужели похоть может быть причиной для ревности?

— Ваш гнев вполне справедлив, — спокойно признал он. — Я не могу оправдать свое поведение. Могу лишь пообещать, что больше это не повторится, и вам нет нужды сидеть здесь и придумывать, как бы повежливее отделаться от меня.

У Кэсси и в мыслях этого не было, но, понимая, что в обычных обстоятельствах ее реакция была бы именно такой, она решила подыграть ему.

— Вы очень догадливы. Похоже, вы умеете читать чужие мысли.

Он пожал плечами.

— Вполне предсказуемая реакция, принимая во внимание наши служебные взаимоотношения и, как вы наверняка думаете, вытекающие отсюда неудобства.

— По-моему, именно вы, а не я, установили весьма недвусмысленные правила, которым нужно следовать на работе, — напомнила она.

— Только потому, что вы мне ужасно понравились с самой первой минуты, — признался Майлз.

— Полагаю, это должно мне польстить?

— Сразу видно, что вам наплевать.

Кэсси молчала, не уверенная, так это или не так. С одной стороны, конечно, ей было приятно сознавать, что она желанна, хотя, с другой стороны, ее оскорбляло, что Майлз относится к ней как к сексуальному объекту, нимало не заботясь о ее собственных чувствах.

— Не утруждайте себя ответом, — сухо бросил Гилмор, включая зажигание. — Он ясен без слов. Если судить по тому, как уверенно он вел машину, Майлз снова обрел привычное равновесие. С какой легкостью он переключается, подумала Кэсси, завидуя этой его способности. Внутренне она по-прежнему вся трепетала, губы хранили вкус его поцелуев, тело не могло забыть его прикосновений. Много раз ее целовали мужчины более красивые, чем Майлз, но никогда раньше она не испытывала столь противоречивых чувств. Никогда не бывала в таком смятении.

Кэсси посмотрела на него.

— Может быть, нам все-таки поужинать завтра в «Ле Гаврош»? Как вы думаете?

— С меня вполне достаточно получить от женщины по носу один раз, мягко сказал он. — Я никогда не делаю второй попытки.

— А если б мы с вами оказались вдвоем на необитаемом острове? Как тогда? — в шутку спросила Кэсси.

— Я бы предпочел, чтобы это было у Северного полюса.

— Почему?

— Не было бы недостатка в холодном душе!

Она засмеялась и выскользнула из машины.

— Доброй ночи, Майлз. До завтра. — Однако, подойдя к дверям своего дома, она увидела радом в темноте высокую фигуру Гилмора.

— Испугались, что можете поддаться соблазну и скажете «да», если я проявлю настойчивость? — усмехнулся он.

К сожалению, это было слишком похоже на правду.

— Зачем терять время на девушку, что отвергла вас, когда полно таких, которые ни в чем не откажут? — спросила она в ответ.

Он рассмеялся.

— Затем, что вы всегда готовы дать отпор и никогда не лезете за словом в карман. Мне это очень нравится в вас. — Он легонько погладил ее по щеке. — Это и многое другое. — Он наклонился и коснулся губами ее лба. —Доброй ночи, мисс Злючка. Приятных сновидений.

Уже на пороге спальни Кэсси услышала шум отъезжающей машины, но и позже, в наступившей тишине, все еще видела в воображении мчащегося сквозь ночь Майлза, начисто забывшего об их ссоре и переключившего свои мысли на что-то другое. Завидная способность — мысленно сосредоточиться на том, что наиболее важно, и отбросить все второстепенное. А так как его отношения с женщинами никогда не длились долго, то, очевидно, именно они подпадали под эту вторую категорию.

Несомненно, такая судьба ждет и ее, если она надумает встречаться с ним вне работы. Его явно интересует только одно — секс. И он этого вовсе не скрывает. А если б скрывал, Кэсси посчитала бы его лицемером. Почему же она тогда разозлилась на Майлза? Может, потому, что сама влюбилась в него? Она с досадой тряхнула головой. Господи! Она даже не уверена, что он ей нравится. Хотя «нравится» и «люблю» зачастую совершенно разные вещи, так как любовь порой бывает вне всякой логики и доводов рассудка.

— Не может быть, чтобы я в него влюбилась, — сказала вслух Кэсси. Это просто невероятно.

Да нет, увы, вероятно. Это факт.

— Нет, это невероятно, — повторила она и отправилась на кухню подогреть молоко. Разве можно отдать свое сердце человеку, бегущему от настоящей любви и связанных с ней обязательств? Да, он не прочь переспать с ней и, что куда серьезнее, уважает ее ум и способности — редкий случай, как сам он сказал. Вполне возможно, что интимная связь между ними — если бы она возникла! — продолжалась бы дольше, чем другие его интрижки, но это отнюдь не значит, что Майлз согласился бы на брак. И ведь, как нарочно, именно с этим человеком она готова была, не задумываясь, связать свою жизнь!

Обхватив ладонями чашку с горячим молоком, Кэсси уютно устроилась в гостиной, в одном из кресел. Что ей известно о Майлзе, кроме сплетен и того немногого, что она случайно услышала от него самого? У него три сестры, все они замужем, а родители доживают свои дни во Франции, в курортном местечке Экс-ан-Прованс. В тех редких случаях, когда он упоминал о своей семье, в его словах сквозила неподдельная нежность, и Кэсси знала, что каждые несколько месяцев он навещает своих стариков. Скорее достаточно обеспеченный, чем богатый, Майлз принадлежал к числу тех, у кого за спиной была учеба в привилегированной частной школе и в Оксфорде, поэтому, не в пример многим, ему незачем было лезть из кожи вон, доказывая, что он чего-то стоит.

Что побудило его отказаться от столь дорогой для него университетской карьеры и броситься в крысиные гонки коммерческого бизнеса? Как объяснить эту страстную увлеченность работой, которая исключала для него всякую возможность связать свою жизнь с женщиной?

На все это был лишь один ответ. Сара. Он до сих пор любил ее, в этом все дело. Как еще он мог доказать, что, останься она с ним, он смог бы обеспечить ей ту самую жизнь, ради которой она ушла к другому?

Отставив пустую чашку, Кэсси уныло побрела в спальню. Что же делать? Бороться за Майлза или же перебороть свою любовь к нему? Так ничего и не решив, она в конце концов заснула.