Глава 7

Несмотря на усталость из-за смены часовых поясов, Майлз решил проработать все скопившиеся на столе документы. Было уже начало восьмого, когда он наконец зевнул, потянулся и поднялся из-за стола.

— У вас жуткий вид, — заметила Кэсси.

— Я действительно вымотался, — устало улыбнулся он. — Слава Богу, не придется вести машину самому. Боюсь, усну за рулем.

Забрав свой блокнот, Кэсси вышла в приемную и заперла его в ящик стола. Не хватало еще, чтобы другая секретарша увидела его и удивилась ее непонятным иероглифам!

— Вы всегда запираете свой блокнот? — услышала она за спиной низкий голос Майлза и, резко обернувшись, увидела, что он стоит в дверях кабинета.

— Я… я привыкла… с тех пор, как начала работать у господина Ньюмена, — на ходу придумала она.

— Вы просто образец для подражания.

Он подождал, пока она накинула пальто и взяла коробку с бокалами для шампанского — их брали напрокат у старшего официанта «Ла Сорпрезы». Коробка была легкая, но нести ее вместе с зонтиком и сумкой было довольно неудобно, и Кэсси разозлилась, что Майлз не сделал ни малейшей попытки помочь ей, когда они вдвоем шли к лифту. Может, он хотя бы подвезет ее до дому на своей машине? Ведь Гилмор живет в Хэмстеде, так что им по пути.

— Ах, черт! — он вдруг остановился. — Я забыл портфель. Не ждите меня.

Ничего не ответив, прижимая коробку к бедру, Кэсси шагнула в лифт, спустилась на первый этаж и вышла под проливной дождь. У подъезда стоял темно-зеленый «даймлер» с шофером. Она бросила на машину завистливый взгляд, зная, что поймать такси в такую погоду будет очень непросто. Кэсси не ездила в издательство на своей машине, так как поставить ее было некуда. Места для парковки радом со зданием предназначались для начальства, а все остальные стоянки были платными. Обычно она добиралась до работы и с работы до дому на такси, стараясь не попадаться на глаза сотрудникам. На ее жалованье можно позволить себе такую роскошь лишь изредка, но не каждый день.

Как она и думала, поймать такси не удалось. Коробка все больше оттягивала руку, а когда порыв ветра вывернул наизнанку зонтик и волосы насквозь промокли от дождя, Кэсси впервые почувствовала себя по-настоящему неприкаянной и одинокой. Сумасшедшая дура! Променяла Нью-Йорк, друзей, родных на этот ужасный Лондон!

Мимо проскочило пустое такси — она даже не успела поднять руку, чтобы остановить его. Ну просто заклятье какое-то! Тихо выругавшись в весьма крепких выражениях, она замерла на кромке тротуара, полная решимости не прозевать следующую машину.

РЯДОМ притормозил темно-зеленый «даймлер», опустилось затемненное стекло, и в окошке появилось лицо Майлза.

— Вы похожи на едва не утонувшую крысу, — насмешливо сказал Гилмор. Пропустили свой автобус?

Кэсси и не заметила, что стоит у автобусной остановки, однако тут же придумала правдоподобное объяснение:

— Автобусы набиты битком. Придется идти на метро.

— Незачем. Я подвезу вас до дому.

Она помедлила: стоит ли принимать его предложение? — но очередной порыв сильного ветра буквально втолкнул ее в машину. Теперь надо захлопнуть дверцу, а мокрые замерзшие пальцы, как назло, не слушаются. Кэсси была просто в отчаянии, и тут Майлз выручил ее: протянул руку и закрыл упрямую дверцу. На долю секунды Кэсси ощутила тяжесть его бедра и увидела его профиль — резкие складки у крыльев узкого носа, изогнутые черные брови и густые темные ресницы, — а в следующий миг он уже откинулся на спинку сиденья и шофер тронул машину с места.

— Вы живете на Примроуз-Хилл, верно? — спросил Майлз.

— Да. Но я выйду у «Ла Сорпрезы». Нужно вернуть бокалы, которые мы брали напрокат.

Гилмор отдал шоферу необходимые распоряжения, а затем нажал кнопку, чтобы поднять стеклянную перегородку, отделяющую их от водителя.

— Не мешало бы приобрести для офиса набор таких бокалов, — сказал он.

— Позаботьтесь об этом, ладно?

Кэсси молча кивнула, борясь с искушением ответить: «Да, сэр». Нет смысла заводить его лишь потому, что она промокла, замерзла и тосковала по Нью-Йорку. Впрочем, дело не только в этом. Она злилась еще и оттого, что Гилмор с самого начала не предложил подвезти ее домой.

Мало-помалу Кэсси отогрелась, успокоилась и снова почувствовала себя человеком. Раскрыв сумку, она достала пачку бумажных платков и принялась вытирать мокрые от дождя лицо и руки.

— Возьмите мой, он удобнее. — Майлз протянул ей внушительных размеров белый льняной платок с вышитой в углу монограммой.

Кэсси с удивлением вскинула брови, и от Майлза это не укрылось.

— Подарок Джеммы, — усмехнулся он.

— А-а! — Кэсси приложила платок к лицу и, заметив, что на нем остался след от губной помады, поспешила извиниться: — Я его выстираю и верну вам.

— В этом нет необходимости. — Он взял у нее платок и сунул его в карман. — Экономка привыкла к помаде на моих платках!

— Она и живет вместе с вами? — чувствуя себя полной идиоткой, спросила Кэсси.

— Да, и ее муж Джек, мой шофер, тоже. Меня это вполне устраивает. У них отдельная квартира над гаражом.

— Значит, у вас свой дом?

— Вас это удивляет?

Она пожала плечами.

— Я привыкла думать, что холостяки живут в квартирах.

— Тогда вы еще больше удивитесь, узнав, что у меня три дома — два из них, что в Котсуолдзе, я хочу соединить в один.

— Вы надеетесь когда-нибудь пожить там?

— Разумеется. Когда все будет готово, я смогу приезжать туда на выходные.

— То есть когда вы не будете колесить по всему миру, развлекать авторов и их агентов в «Савое» или «У Гарри» и выступать с лекциями! Вам все-таки необходимо чуть сбавить обороты.

— Слушаюсь, босс.

Кэсси про себя улыбнулась. Знал бы он, насколько близок к истине!

— Когда был жив Генри Барлоу, мы с ним делили нагрузку пополам, продолжал Гилмор.

— Если его дочь решит работать в фирме, вы могли бы поделить работу с ней.

— Все еще не теряете надежды уговорить меня остаться, в случае если она возглавит компанию? — сухо спросил он.

— Только потому, что люблю свою работу и не хочу ее менять.

— Когда — и если — я уйду отсюда, я заберу вас с собой. Лучшего шефа вам все равно не найти!

Кэсси невольно рассмеялась.

— Вы очень высокого мнения о своих достоинствах!

— Я не выношу притворства ни в каком виде, Кэсси, да и вы, думаю, тоже.

Она подавила болезненные уколы совести, вспомнив, что совсем недавно Майлз назвал ее стервой. Ну, допустим, не ее, а Кэтрин Барлоу. Но это ведь одно и то же, разве не так? Отличается ли на самом деле та, кого она изображает, от богатой девицы, привыкшей вести беззаботную светскую жизнь в Нью-Йорке?

— Вы единственный ребенок в семье? — прервал ее мысли Майлз.

— Нет. У меня есть еще три старших брата. — Строго говоря, это не совсем так. Сыновья Лютера не были ей родными по крови, но от этого она любила их ничуть не меньше.

— Я вижу, у нас с вами много общего. Хотя у меня не братья, а сестры. Расскажите еще что-нибудь о себе, тогда мы увидим, есть ли у нас другие общие черты.

В эту минуту они подъехали к ресторану, и Кэсси торопливо потянулась за коробкой. Спасение подоспело в самый нужный момент!

— Джек поможет вам занести коробку, — сказал Майлз.

— В этом нет необходимости. Я хотела еще купить недорогого вина, а потом пойду домой. Дождь, слава Богу, перестал.

— Не говорите глупостей. Мы вас подвезем. Вино тяжелее, чем пустые бокалы.

Желая поскорее отделаться от него, Кэсси угодила в собственную ловушку и не видела из нее никакого выхода. В довершение всего Майлз вдруг увязался за нею в винный магазинчик, стал осматривать прилавки и давать советы. Он знал толк в винах и, исходя из ее возможностей, неизменно останавливал свой выбор на недорогих, но отменных сортах. Кэсси сама была помешана на винах и, поскольку не была стеснена в средствах, выбирала самые лучшие марки. Теперь же, когда радом был Майлз, она вынуждена была следовать его советам и покупать вино по его вкусу. Ну что ж, всегда можно отдать его Питу и Джулии для очередной непритязательной вечеринки. — Очень мило с вашей стороны, что вы решили мне помочь, — сказала она, когда машина подъехала к ее дому, и уже хотела попрощаться, но, к ее ужасу, Майлз настоял на том, что сам занесет в холл коробку с покупками.

Кэсси вся напряглась в ожидании ехидных замечаний, когда он вслед за ней вошел в гостиную. По сравнению с двухэтажной нью-йоркской квартирой родителей теперешнее ее жилище казалось захудалой норой, и тем не менее обычной секретарше оно было явно не по средствам.

— Очень недурно, — одобрительно прокомментировал он, ставя коробку с вином на маленький столик. — Неудивительно, что вы просили прибавку к жалованью.

Хотя его замечание носило скорее всего шутливый характер, Кэсси невольно почувствовала себя жалкой попрошайкой. Глупо, конечно. Ведь секретарь, работающий с такой самоотдачей, с какой в его представлении работала она, имеет полное право на каждое пенни из тех, что от него получает.

— Дом принадлежит одному богатому родственнику, который работает за границей. Он сдает его мне за символическую плату. — Это объяснение, к которому она прибегала при новых знакомствах, сейчас пришлось как нельзя кстати.

— А мебель? — спросил он, окидывая взглядом комнату.

Кэсси молчала, прикидывая в уме, как ответить. Меблировка-то новая, сразу видно. Дело в том, что Кэсси получила у квартирного агента разрешение убрать на время старую хозяйскую мебель и украсить комнаты самым лучшим из того, что можно найти в фирменном магазине Чарлза Хэммонда, декоратора сельского особняка принцессы Дианы.

— Незадолго до отъезда в Бразилию мой двоюродный брат заново обставил весь дом. Что еще вы хотели бы узнать? — добавила она, решив, что лучшая защита — это нападение.

— Я от природы любопытен, — извиняющимся тоном объяснил он. — Надеюсь, вы ничего не имеете против?

В обычной ситуации Кэсси бы и внимания на это не обратила (любопытство — штука совершенно естественная), но сейчас она боялась ненароком выдать себя.

— У вас, как я вижу, есть скрытые таланты, — заметил он, глядя на стоящий у стены книжный шкаф в стиле регентства.

— Скрытые таланты? — переспросила Кэсси.

— Поваренные книги. Это еще одно ваше хобби или они принадлежат отсутствующему родственнику?

Кэсси едва удержалась от улыбки. Совсем недавно она научилась жарить мясо на гриле и варить картошку в мундире. До этого ее кулинарное искусство не простиралось дальше гренков и яиц всмятку. А кулинарные книги не последовали за мебелью только потому, что они помогли заполнить бреши на полках.

— А какое мое первое хобби? — в свою очередь спросила она.

— Китайские табакерки.

— Ну, это скорее из области моих интересов, а не хобби, — поспешно сказала Кэсси, надеясь, что Гилмор не заметил, как она уже дважды попала впросак, не понимая, о чем он говорит. — Такие дорогие вещи мне совершенно не по карману.

— И поэтому вы собираете книги по кулинарии!

— Люблю готовить по новым рецептам, — спокойно ответила она.

— Не сомневаюсь. — Майлз пересек комнату и подошел вплотную к книжным полкам. — У вас здесь собрание мэтров поварского искусства. Если хотите, могу устроить вам встречу с одним из них. — Он назвал знаменитого кулинара, который часто выступал по телевидению. — Вы могли бы обменяться с ним своими секретами.

— Вряд ли его заинтересует мой скромный опыт! — Ее взгляд скользнул по средней полке. — Но я бы не возражала спросить у него, почему мой взбитый омлет с рокфором не такой воздушный, каким должен быть. — Она заметила название блюда под фотографией на обложке и надеялась, что Майлз не обратил на него внимания.

— Из-за этих разговоров я просто зверски проголодался, хотя сомневаюсь, что дома меня ждет подобный деликатес. — Он взглянул на свои изящные плоские часы марки «Патэк Филипп». — Мне пора. Я и не думал, что уже так поздно.

Скрывая облегчение, Кэсси проводила его до двери и пожелала спокойной ночи. Ей показалось, что он не отказался бы выпить, если бы она ему предложила. Он явно постарался выжать из разговора о кулинарии все, что можно! Но Кэсси намеренно изображала простушку, она предпочитала, чтобы их отношения носили по возможности безличный характер.

То, что она собиралась осуществить, и так было достаточно трудной задачей, поэтому не стоит усложнять дело излишними романтическими эмоциями, которые только усилят чувство вины перед Майлзом.

Глава 8

На следующее утро, когда Кэсси пришла на работу, Майлз уже сидел за своим столом. Судя по пленке, которую ей предстояло расшифровать, он успел провести в кабинете немало времени. Выглядел он, как всегда, великолепно. Сегодня на нем был синий, в тонкую полоску костюм, сверкающая белизной рубашка подчеркивала смуглость гладковыбритой кожи и яркость светло-серых глаз. Однако его лицо все еще хранило выражение усталости, и складки у рта все еще казались глубокими и резкими.

Забирая у него пленку, она почувствовала аромат лосьона после бритья, такой же безошибочно мужской в своей терпкости, как и его хозяин.

— Вам удалось хоть сколько-нибудь поспать? — спросила Кэсси.

— Не слишком много. Но виноват в этом только я сам. Взял домой рукопись, начал читать и уже не смог остановиться. Я имею в виду рукопись с вашими пометками, — добавил он. — Даже не знаю, хвалить вас за проявленную инициативу или ругать за самовольство.

Кэсси встретила устремленный на нее через стол взгляд серебристо-серых глаз и почувствовала его притягательность. Она невольно напряглась, пытаясь перебороть внезапную слабость в ногах. Этот человек поистине обладал недюжинной внутренней силой!

— Пока вы будете решать, я, пожалуй, займусь пленкой, — сказала она, чтобы нарушить затянувшуюся паузу, и направилась к двери, но не успела сделать и двух шагов, как Майлз окликнул ее:

— Будьте любезны остаться, я вас не отпускал.

Его голос был спокоен, но Кэсси услышала в нем нотки гнева и готова была разорвать себя на части за эту неосторожность. Очевидно, она поняла свою независимость слишком буквально.

— Извините, — пробормотала она. — Я думала, вы уже все сказали.

— Ясно. А теперь, пожалуйста, сядьте.

Его голос был по-прежнему спокоен, и Кэсси присела на краешек стула, не понимая, что происходит.

— Это касается вашей записки. С большинством ваших замечаний я согласен. Книга очень интересная, но требует отделки, а кое-какие куски следует переписать. Местами она весьма сырая, что не так уж необычно для первого романа — хотя у некоторых писателей это вечный недостаток, — добавил он сухо. — Но я не согласен, что нужно ее издавать. Здесь я разделяю мнение Шарлотты. — Он имел в виду старшего редактора по художественной литературе.

— Но почему? — удивилась Кэсси. — Вы же сами сказали, что книга вам нравится…

— Я не сказал, что она мне нравится. Я сказал только, что согласен с вашими замечаниями. Это не одно и то же.

— Но роман наверняка обречен на успех, — настаивала она. — Как вы объясните свое нежелание издать его?

— Я не обязан ничего объяснять, по крайней мере вам, — язвительно заметил он. — Тем не менее я это сделаю.

Он подался в ее сторону, положив на стол переплетенные в замок сильные, красивые руки. Ногти, как всегда, чистые, ухоженные, на выглядывающих из-под манжет сильных запястьях темнеет пушок волос. Интересно, какие они на ощупь — мягкие и нежные или жесткие и непослушные? Не отвлекайся, сказала она себе и стала сосредоточенно слушать.

— Издательство «Барлоу» никогда не боялось риска, связанного с выпуском спорной литературы, но всегда избегало любого рода сенсаций. Эйприл Дэвис, — так звали автора, — раньше была так называемой «девушкой по вызову», и какое-то время у нее была связь с одним из наиболее уважаемых представителей нашей церкви. Когда он отказался платить ей «пособие» за ребенка, рожденного, как она утверждала, от него — что, кстати, было опровергнуто анализом крови, — она продала собственноручно состряпанную историю дешевой воскресной газетенке. Его карьера пошла под откос, брак распался, и вся жизнь была разрушена. Выглядит все это не очень красиво, согласны? И создает книге отнюдь не самую лучшую предварительную рекламу. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я против?

Кэсси это знала и злилась, что он счел необходимым снова повторить всю историю. К рукописи было приложено письмо, где Эйприл Дэвис вкратце рассказала о своем прошлом, ведь издательство могло забыть о том давнем скандале и попасть в неловкое положение.

— То, о чем вы говорите, произошло пятнадцать лет назад, когда Эйприл было всего девятнадцать. Теперь она преуспевающая деловая женщина и заботливая мать и пытается стать писательницей. Судя по приложенным к рукописи вырезкам — заметьте, из солидных газет, а не из бульварных листков! — она собирается вскоре выйти замуж за известного промышленника. Если он простил ей прошлые грехи, компания «Барлоу», несомненно, может сделать то же самое, — закончила Кэсси свою взволнованную тираду.

— Говоря о «Барлоу», вы, конечно, имеете в виду меня? — Майлз внимательно посмотрел на нее.

— А разве это не так?

— О нет. Я никогда не позволяю моему частному мнению влиять на принципы, на которых зиждется работа издательства. Однако, согласно правилу, установленному Генри Барлоу, мы никогда не издаем книг, вызывающих у нас чувство стыда.

— Только узколобый ханжа может увидеть в рукописи "Эйприл что-то, чего нужно стыдиться! — Кэсси вспыхнула, не в силах справиться с охватившим ее негодованием. — Да, книга действительно откровенная, но с занимательным сюжетом и вызовет интерес у миллионов читателей. Я уж не говорю о том, что из прибыли от ее продажи вы сможете субсидировать издание настоящей, серьезной литературы!

— У вас все? — услышала Кэсси ледяной голос Майлза.

— Вы не терпите критики, верно?

— Особенно от вмешивающихся во все секретарш, не обладающих издательским опытом. — Его губы сжались в тонкую полоску, показывая, что дискуссия закончена. — А теперь, если вы в состоянии продолжить работу для своего узколобого шефа, было бы неплохо перепечатать записанные на пленке письма, чтобы отправить их с дневной почтой.

В ярости от его слов, Кэсси пулей выскочила из кабинета, едва не хлопнув дверью. Только решимость продолжать свою работу удержала ее от этого. Она чувствовала, что любая дальнейшая вспышка темперамента с ее стороны может оказаться последней каплей, которая переполнит чашу, ведь терпение Майлза явно было уже на пределе.

Кэсси связалась с машинописным бюро и тихим голосом, чтобы не услышал Майлз, сказала в трубку:

— Работа, которую вы мне принесли, готова. Можете ее забрать. — Это означало, что находящуюся у нее магнитофонную запись надо срочно перепечатать.

— Работа должна быть сделана немедленно? — спросили на том конце провода.

— Да, как можно скорее. Большую часть желательно к полудню. Остальное потом.

Ожидая курьера, Кэсси вовсю барабанила по клавишам компьютера, сожалея, что это не голова Майлза. Разумеется, печатала она полную бессмыслицу, но по крайней мере он-то будет думать, что она усердно трудится над его письмами.

В половине двенадцатого, после того как из бюро доставили более половины отпечатанных писем, Кэсси вошла с ними в кабинет Майлза. К этому времени она уже успокоилась и даже изобразила некое подобие улыбки.

— Рад, что вы остыли, — заметил Гилмор, иронически улыбаясь. — Я специально оставил вас в одиночестве, надеясь, что вы придете в себя. Вы не очень-то считаетесь с мнением начальства, не так ли?

— Во всяком случае, не люблю слепо принимать что-либо на веру.

— Но реагировать на замечания можно по-разному.

— Вы правы. — Кэсси разыграла смущение. — Сегодня утром я не сдержалась, прошу меня извинить. Мне казалось, вы не хотите, чтобы я все время вам поддакивала, потому так и получилось.

Углы его крупного рта чуть заметно дрогнули.

— Но это не значит, что всякий раз, когда вы со мной не согласны, нужно охаживать меня дубиной по голове!

Матово-белое лицо Кэсси залилось краской, мало того, она прекрасно сознавала, что Майлз с неподдельным интересом разглядывает ее.

— Вы совершенно правы, так что мне остается лишь упасть на колени и пообещать, что больше это не повторится.

Он неожиданно рассмеялся.

— Не стоит давать невыполнимых обещаний! Вы так же не способны промолчать о своем несогласии со мной, как я — не выйти из себя, если вы зайдете слишком далеко. Но по крайней мере мы можем это понять и не дуться друг на друга.

— Договорились!

Кэсси была искренне рада, что все кончилось благополучно, и не только потому, что теперь она может продолжать спокойно работать с Майлзом, но и… Ей очень не хотелось признаваться себе в этом, однако природная честность все-таки заставила ее признать, что она получает большое удовольствие, работая с ним, несмотря на вечное лавирование и двойную игру, и его уход из компании, если он выяснит правду, будет для нее серьезным ударом.

Кэсси еще размышляла о сложившейся ситуации, когда вновь услышала голос Майлза:

— Я хочу попросить вас об одной услуге, Кэсси. Шеймус О'Мара только что закончил новую книгу, но опасается доверять ее и почте, и курьерам. Сегодня во второй половине дня он прилетает в аэропорт Хитроу из Корка по пути в Нью-Йорк и хочет передать мне книгу лично. Я объяснил ему, что в это время у меня совещание правления, которое нельзя отменить, и что книгу заберете вы. Когда я был в отъезде, вы уже имели с ним беседу и произвели на него прекрасное впечатление.

— Удивительно, что он помнит, — улыбнулась Кэсси. — Похоже, он был тогда порядочно навеселе.

— Для Шеймуса это в порядке вещей, — ответил Майлз. — Если он порежется, из него потечет ирландское виски. К счастью, на его книгах это не отражается.

— Мне будет интересно встретиться с ним.

— Вот номер его рейса. Проверьте, вовремя ли прилетает самолет. —Майлз протянул ей листок бумаги. — Возьмите такси. За счет издательства, разумеется.

— В этом нет необходимости. Я возьму свою машину.

— Как хотите. — Он пожал плечами. — Только не забудьте наполнить бак.

За бензин мы заплатим.

Кэсси хотела приехать пораньше, а потому решила пожертвовать ленчем и перекусить в аэропорту. Движение на шоссе было очень интенсивное, тем не менее она без задержек добралась до Чизуика. Но когда она остановилась на красный свет у въезда на эстакаду, «тойота» вдруг задрожала, мотор чихнул раз-другой и заглох.

Она стала лихорадочно включать и выключать зажигание — машина не заводилась. Вспыхнул зеленый свет, и тут же послышался нетерпеливый гудок стоявшего сзади «форда». Кэсси высунулась из окна.