Пролог

В горах Шотландии

1716 год

Жизнь клана закончилась со смертью его предводителя Макиннеса. Он лежал на доске, завернутый в свой лучший плед и усыпанный ветками падуба, его когда-то сильные руки, казалось, сжимали рукоять меча. Скоро он отправится в свой последний путь, чтобы обрести покой на церковном дворе. Скорбные стенания волынок, играющих «похоронную песнь Маконесов», отдавались эхом в холодном тумане долины, далеко разнося печальные вести. Старейшины клана Олд Тэм, Алисдэр и Дугал подняли доску с телом вождя с похоронных дрог и понесли к церкви, пошатываясь под его весом.

В некогда могущественном клане Макиннесов (или Маконесов, как назывался клан на гэльском языке) не осталось воинов, чтобы перенести его предводителя к месту последнего пристанища. Шестеро сыновей вождя и сотни родственников остались лежать на поле битвы, когда восстание шотландских горцев было жестоко подавлено. Непоколебимая преданность клана Макиннесов своему лорду и его неизменная верность Маккиннону и законному королю Шотландии обошлись ему очень дорого. Не было больше ни мужей для женщин клана, ни отцов для их детей, и не осталось родственников, чтобы жениться и родить сыновей. А Маккиннон, который гнил сейчас в тюрьме, не мог прийти на помощь своим союзникам. Не было еды в горной долине, и ее нельзя было достать ни за какие деньги, да и шотландских гиней тоже не было, чтобы ее купить. А стада прекрасного скота с высокогорных пастбищ стали добычей англичан и кланов-предателей, сражавшихся на их стороне. Клан Макиннесов потерял все богатства и лишился всех земель, кроме тех, что окружали замок Маконес. Древний замок, родной дом Макиннесов, с незапамятных времен переходящий от поколения к поколению, все, что у них осталось. Лето восстания уничтожило клан.

Одно короткое лето мятежа и бесконечная осень возмездия.

Остатки некогда могущественного клана, босые и дрожащие в холодном тумане, смотрели, как старики подняли вождя на плечи. Два мальчика, еще не достигшие десятилетнего возраста, и один израненный воин, переживший пятьдесят второй день рождения, гордо вытянувшись во весь рост, заиграли традиционный коронек, погребальную песнь шотландских горцев, в честь погибшего предводителя. Скорбная процессия последовала за старейшинами. Погибшего лорда перенесли на церковный двор, и все оставшиеся в живых мужчины и женщины клана знали, что к весне рядом с ним в могилы лягут многие из них. Если в ближайшее время кто-то не примет решительных мер, следующее собрание клана Макиннесов будет сборищем призраков.

Глава 1

Форт Огастес

недалеко от Килкемина, Шотландия

1716 год

Он ненавидел Шотландию всеми фибрами своей души. Нежные лавандовые и глубокие пурпурные краски сумерек, скрывающих сверкание глубоких вод Лох-Несса и окутавших долину, вместо ощущения благоговейного трепета и величия вызывали у Нейла Клермонта, седьмого графа Дерроуфорда, приступ тошноты.

Майор лорд Клермонт – так теперь стал называться Нейл, вступив в Королевские инженерные войска его величества, – стоял один на вершине недостроенной стены с бойницами, куда он приходил каждый вечер в течение последних четырех месяцев и наблюдал, как солнце опускается за холмы и горные утесы. Нейл использовал эффектные шотландские сумерки в качестве своего личного барометра, системы мер его неуклонно убывающей терпимости к свежему воздуху и сверкающим горным озерам и ручьям. И с каждым днем его отвращение к огромным вересковым пустошам и далеким горам становилось все сильнее. Он ненавидел и Лох-Несс, и пустоши, и узкие горные долины, окружающие их. Он ненавидел отцветающий вереск, покрывающий пустоши, и почти непроходимые тропы и тропинки, выдающие себя за дороги в этом захолустье. У него вызывали брезгливость деревни и маленькие крытые соломой лачуги, усеивающие пейзаж, но больше всего Нейл Клермонт презирал горные кланы, населяющие эти недоступные места. Эти гордые, дикие горцы и их упорный отказ подчиниться превосходящей военной силе были причиной того, что Нейл проводил вечера, стоя на стене крепости, вместо того чтобы работать над своими планами и чертежами в уютном кабинете лондонского особняка.

– Вы представляете собой прекрасную мишень для этих диких горцев, майор, стоя тут в одиночестве в красном мундире.

Нейл оглянулся и увидел на строительных лесах сержанта Марсдена, прячущегося за стеной, чтобы его не достали камни и стрелы или случайная пуля. Нейл пожал плечами. На вересковых пустошах не было ни одного дерева и ни одного укрытия в пределах видимости.

– Думаю, я в безопасности, – ответил он. – Я не вижу ни одного свирепого горца, по крайней мере, за стенами. – Он выразительно посмотрел на босых прачек и проституток, маячивших во дворе, на большинстве которых была одежда из клетчатой ткани мрачных цветов, указывающих на принадлежность к разным кланам.

Марсден ухмыльнулся:

– Вы же не хотите лишить ваших бедных солдат женского общества?

– Разумеется, нет, – сказал Нейл. – Во всяком случае, до тех пор, пока вы платите этим женщинам достаточно, чтобы они ночью не перерезали вам горло. – Незачем было говорить сержанту о том, что, даже если он не принимал щедрые подарки, предлагаемые шотландскими женщинами каждую ночь, он испытывал к ним жалость, видя их отчаянное положение, и всегда бросал несколько гиней в корыта для стирки, когда при обходе стены форта проходил мимо прачек.

– Это не так уж сложно, майор. Тем более что это всего лишь немного хлеба и эля. И совсем не трудно кое-что сэкономить из нашего дневного рациона, чтобы оплатить двух или трех шлюх за ночь.

Нейл, стиснув зубы, взглянул на босых, нечесаных, грязных женщин, слоняющихся по форту.

– Представь, сколько ты мог бы получить за целую буханку, – проворчал он.

Марсден опять ухмыльнулся:

– За такое количество хлеба я мог бы купить их всех. Мне кажется иногда, будто я снова оказался на Стрэнде. Но это… – Сержант посмотрел на своего командира, потом на небо и махнул рукой, как будто обнимал всю Шотландию. – Это ничуть не похоже на Лондон, не так ли, майор? Я никогда не дышал таким свежим воздухом и не видел ничего подобного в Лондоне. Ни навозной кучи, ни жалких домишек в пределах видимости, только вереск и горы.

– Просто обернись. – Нейл скривился, глядя на кучу навоза и открытые уборные в углу форта.

Гордясь конструкцией Огастеса, Нейл часто думал о том, что недостроенный форт легко можно принять за оскорбительную рану или болячку на чистых первозданных полях, так же как и тех солдат, что разместились в его казармах. Хотя он и гордился тем, что генерал Уэйд доверил ему строительство дорог и фортов в шотландских горах, все-таки в первую очередь Нейла интересовало само строительство, а не его причины. Он был архитектором и инженером, а не солдатом, и его угнетал тот факт, что его присутствие в Шотландии принесет многим мужчинам, женщинам и детям страдания, разорение и нищету. Чем-то эти горцы, выскребающие себе пропитание из бесплодной, каменистой земли, непригодной для земледелия, напоминали Нейлу мальчишек-бродяг, копошащихся в грязи возле пристани и вылавливающих хоть что-то съедобное со дна Темзы во время отлива. Он презирал способ, каким бродяги были вынуждены находить себе пищу среди городских отходов, и неизменную грязь и бедность в их лачугах. Но в отличие от многих богатых аристократов Нейл не находил ничего веселого в том, чтобы устраивать охоту на несчастных мальчишек и топтать их лошадьми, избавляя таким способом от земных страданий. Он считал, что пугать, убивать или калечить слабых и беспомощных ради развлечения или по любым другим причинам бесчестно. Отчаянная, безысходная нищета. И в Шотландии, и в Лондоне было полно нищих. Нейл содрогнулся, не в силах оторвать взгляд от женщин, бродящих по грязной площадке для парадов. Это зрелище преследовало его повсюду. Он глубоко вздохнул и вспомнил о Лондоне и сотнях чертежей, над которыми раньше работал. О планах, как улучшить город, как сделать его красивым. В Лондоне Нейл знал, что делать, как составить план, с чего начать…

Он разочарованно вздохнул. Лондон – это город. Город, где только часть населения жила в ужасных условиях. Но здесь… Здесь почти каждый за границами Эдинбурга ходил босой и голодный. А из-за того, что Нейл уступил требованию деда и получил офицерский чин, он оказался в ловушке, там, где быть не хотел. Его долг перед королем и страной и восстание в Шотландии не дали ему возможности продолжить обучение архитектуре у сэра Кристофера Рена. То, что он занимался массовым строительством фортов и дорог, ведущих в глубь Шотландии, должно было бы удовлетворить его потребность построить лучший мир, но Нейл не хотел строить его на земле, которую он ненавидел.

Он хотел перестроить свой дом. Он хотел перестроить Лондон. Он хотел воплотить свою мечту – создать новый Лондон, с великолепными зданиями и соборами, и превзойти своего учителя. Он хотел разбивать парки и площади и окружать их аккуратными рядами домов на маленьких участках земли, куда можно было бы переселить бедняков из их грязных трущоб. Нейла очень беспокоило, что, пока он стоит на недостроенной зубчатой стене форта Огастес, его великолепные планы нового Лондона пылятся в кабинете его городского дома.

Он смотрел на местных босоногих женщин и думал о лондонских портных и той сумме, которую тратил на любовницу, чтобы она ходила в шелках и атласе. Дебора постоянно жаловалась, что ей нечего надеть, в то время как эти шотландки, у которых действительно не было ничего, носили свои рваные пледы с такой гордостью, будто это были горностаевые мантии.

Каждый раз, глядя на женщин в форте, Нейл с грустью думал о будущем Деборы, мечтал о том, чтобы поскорее вернуться в Лондон и уберечь ее от попыток найти другого покровителя или, того хуже, оказаться выброшенной на улицу. Он постарался обеспечить ее, оставив приличную сумму своему адвокату, чтобы она могла удовлетворять все свои капризы, пока он торчит в глуши Каледонии, но Дебора ничего не понимала в финансах. Она уже промотала состояние своего покойного мужа, и Нейл хотел удостовериться, что она не истратила все, что он оставил на ее содержание. Дебора была расточительной и избалованной, и ей нравилось, что Нейл потакал всем ее прихотям. А если адвокату придется ограничить Дебору в расходах – Нейл знал свою любовницу слишком хорошо и не сомневался, что она тут же отправится искать более щедрого покровителя. А что, если новый любовник окажется жестоким или таким же мотом, как она сама? Как он сможет защитить ее от этого?

Он заперт в Шотландии, зависит от честности своего адвоката и понятия не имеет, сколько времени понадобится Деборе, прежде чем она окажется в таком же ужасном положении, в каком оказались эти женщины. Дебора не понимала, что между жизнью богатой любовницы и отчаявшейся шлюхи существовала огромная разница и разница эта заключалась в деньгах. Деньги просачивались сквозь нежные, белые, тщательно наманикюренные пальцы Деборы как вода, в то время как ее шотландские подруги из форта Огастес продавали свои тела и свое будущее за кусок хлеба и эль – за объедки со стола своих врагов. Даже на таком расстоянии Нейл видел, что некоторые женщины были беременны, и их вид злил и печалил его. Скоро у этих женщин прибавится голодных ртов, хотя они уже сейчас едва могут прокормить самих себя.

Нейл в отчаянии запустил руку в волосы. Иногда ему казалось, что вся Шотландия создана лишь для того, чтобы оскорблять его чувства. Он спустился с лесов, чтобы присоединиться к сержанту в их ночном обходе строительства. Работы на внешней стене проводились в спешке, и в одной из секций все еще оставалась дыра, через которую мог пройти целый строй солдат, а кусок стены позади уборных был слишком низким, и его легко могли преодолеть люди, имеющие веревки и лестницы. Хотя врагов пока не было видно, Нейлу тем не менее не нравилось такое положение вещей. Он не ревновал своих солдат к женскому обществу и не осуждал этих женщин за их способ зарабатывать на жизнь, но и не доверял им, хотя и жалел. Нейл не мог оставить форт без охраны. Он не общался с местными женщинами и потому не был уверен, что эти женщины были их союзниками, но главное – он не мог утверждать, что женщины, приходившие в форт каждый день, были теми же самыми, кого пустили сюда вчера или позавчера. Они вели себя дружелюбно, потому что готовы были продать себя любому, кто сможет им заплатить, но Нейл знал, что видимость не всегда соответствует действительности. История изобиловала примерами падения фортов из-за предательства изнутри, но Нейл не мог убедить своего командира, генерал-майора сэра Чарлза Оливера, что проститутки и прачки не глупы и не слепы, а также все слышат и при необходимости могут рассказать своим соплеменникам о том, что увидели и услышали. Сэр Чарлз позволил группе шотландских женщин свободно входить в форт Огастес и не желал даже слышать о том, что эти шлюхи могли представлять угрозу для безопасности форта. Но Нейл всегда был настороже. Дыра в стене обеспечивала легкое проникновение врагам со стороны пустошей. А горцы – народ отчаянный.

Вместо того чтобы продолжать безжалостное преследование горцев, вместо того чтобы строить форты для уничтожения кланов и их вождей, король Георг должен был согласиться на мирные переговоры. Шотландская армия и ее союзники были разбиты наголову, запасы провизии подходили к концу, урожай сожжен, а скот забит. Кланы голодают уже сейчас, а до зимы еще несколько месяцев. В преследовании горцев не было никакого смысла. Георг мог бы купить лояльность всех шотландских горцев несколькими возами хлеба, сыра и эля.

– Как вы думаете, сэр? – Спросил Марсден, когда Нейл закончил свою инспекцию. – Сэр?

Оторвавшись от своих мыслей, Нейл взглянул на сержанта.

– Прошу прощения?

– Я спросил, что вы думаете, сэр.

– Я думаю, что эта страна чертовски бедна, чтобы быть красивой. Я думаю о том, что меня уже тошнит от вида голодных женщин и детей, торгующих своим телом ради куска хлеба.

Сержант опустил глаза и смущенно переступил с ноги на ногу:

– Я имел в виду стену, сэр. – Я спрашивал, что вы думаете о строительстве стены.

– А, это. – Нейл смутился. – Я думаю, мы должны поставить двух дополнительных часовых у проема и усилить патруль у нижней стены.

Марсден простонал:

– Сегодня ночью?

– Конечно, сегодня, – ответил Нейл.

– Но, майор, сегодня же праздник!

– Какой праздник?

– Сэр Чарлз приказал отпраздновать завершение строительства внешней стены.

– Внешняя стена не закончена, – напомнил Нейл сержанту. – В ней проем в четыре фута шириной, и мы уже две недели ждем, когда доставят камень из Эдинбурга.

– Знаю, сэр, но сэр Чарлз назначил празднование еще несколько недель назад.

– Но я говорил ему, что мы не уложимся в график. – Нейл стиснул зубы. – Я сообщил ему о состоянии стены сегодня утром. Он ничего не говорил о празднике. Проклятие! В стене огромная дыра. Это не повод для праздника.

– Сэра Чарлза не волнует, закончена стена или нет. Его волнует только его график. Только о нем он докладывает генералу Уэйду. А его график говорит, что стена закончена.

– Он лжет генералу Уэйду о своих достижениях в рапортах, а потом назначает празднование для солдат, не уведомив об этом меня? – Нейл был в ужасе.

Марсден кивнул:

– Он заказал дополнительные бочонки вина и эля уже пару месяцев назад. Они прибыли с последним обозом, и сэр Чарлз прятал их в кладовой все это время. Он приказал не трогать их до праздника. – Хотя сержант старался изо всех сил, ему не удалось скрыть своего возбуждения. – Это будет настоящий праздник, сэр! С едой, напитками и музыкой. Сэр Чарлз пригласил нас всех, а некоторые женщины даже принесут бочонки с медом.

Нейл удивленно поднял брови. Неужели шотландские женщины, нищие до такой степени, что вынуждены продавать себя за кусок хлеба, принесут бочонки драгоценного меда для английского праздника?

– А что насчет стражи?

– Сегодня не будет никакой стражи.

– Господи! – От волнения волосы у Нейла встали дыбом. – Этот дурак что, никогда не слышал о троянском коне? Он разве никогда не читал классиков? Он не знает, что нужно бояться данайцев, дары приносящих?

Сержант Марсден почесал голову:

– Вот на это я не могу ответить, сэр. Я не знаю, известно ли сэру Чарлзу обо всех этих данайцах и такой породе лошадей. Да я и сам ничего не слышал ни о каких троянцах.

– Я говорю не о настоящих лошадях. Я говорю о большом деревянном коне, в котором прятались греческие воины.

– Наши часовые не сообщали ни о каких воинах, ни греческих и никаких других.

Нейл помассировал затылок, чтобы прогнать тупую боль.

– Я имел в виду мифологических, из истории…

– Какой истории?

– Греческой, – терпеливо разъяснил Нейл. – Классические греческие мифы и легенды, о которых этот идиот Чарлз Оливер, очевидно, не имеет ни малейшего понятия. Конечно, он никогда не читал классиков, – продолжал Нейл, вспоминая тощего, прыщавого юнца, каким был их командующий в школьные годы. – Спотти[1] Оливер и по-английски-то едва мог читать. Он недостаточно умен, чтобы изучать классиков. Он недостаточно умен, чтобы вообще что-либо изучать. Вот почему его отец купил ему офицерский чин. Единственное, в чем Спотти что-то понимает, это выпивка и мода. Он генерал-майор армии его величества, – вздохнул Нейл. – И этот болван едва может сидеть в седле! Он не знает ничего о военной стратегии. Об армии он не знает даже того, что нужно держать вражеских женщин за стенами гарнизона и что нужно ставить часовых, зато он знает, как заказать вино и эль и как устроить пирушку! – Нейл закончил свою обличительную речь и обратился к сержанту: – Сэр Чарлз все еще разговаривает с каменщиками из Эдинбурга?

– Нет, сэр. Сэр Чарлз отпустил их час назад.

– Хорошо, – кивнул Нейл. – Мне нужно немедленно с ним поговорить, и лучше сделать это сейчас, пока он один.

– Это невозможно, сэр, – возразил сержант Марсден. – Сэр Чарлз удалился в свои личные апартаменты и приказал его не беспокоить.

Нейл бросил взгляд в сторону квартир офицеров, потом в который уже раз взглянул на проституток в гарнизоне. Спотти Оливер пользовался репутацией привередливого модника и убежденного сноба. Хотя женщины в форту Огастес были не во вкусе его командира, Нейл понимал, что во время войны даже Оливеру пришлось несколько снизить уровень своих притязаний. Он повернулся к сержанту, вопросительно подняв брови.

Сержант Марсден покачал головой:

– Понимаете, генерал Оливер беседует со своим портным.

– Что? – Нейл не верил своим ушам.

– Когда я последний раз видел его, сэр Чарлз примерял новый мундир для сегодняшнего праздника.

Глава 2

Замок Маконес

Они все смотрели на нее. Все старейшины клана, составлявшие когда-то тайный совет ее отца. Сначала она думала, что ошибается, что все события последних дней сделали ее излишне чувствительной, Джессалин Макиннес не могла больше не обращать внимания на странные взгляды, какими смотрели на нее старые воины, собравшиеся вместе в огромном зале. Их осталось трое – Олд Тэм, Алисдэр и Дугал. Те самые трое, которые сегодня утром с трудом несли на своих плечах тело ее отца. Снова взглянув на них, Джессалин прикусила губу и наморщила лоб. Они пристально наблюдали за ней. Она не могла винить их за это. Ее отец был мертв вот уже два дня, и все ее родственники – особенно старейшины – имели право знать, чего можно ожидать от нового главы клана. Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сражались вместе с ее отцом. Она была женщиной. Старейшины, вероятно, считали, что она слишком юна, слишком неопытна, слишком женщина, чтобы стать главой клана Макиннес. И в душе она соглашалась с ними. Она не знала, что это такое – быть главой. Джессалин натянула на плечи старую шаль, выпрямилась и осторожно одернула юбку, надеясь, что она волшебным образом удлинится, чтобы прикрыть ее босые ноги. Все женщины и дети клана были босы, потому что не было ни сапожника, ни кожи, чтобы изготовить обувь. Ее отец потратил последние гинеи на сапоги, оружие и провизию, готовясь к битве с сассенаками.[2] А кожу, которую не использовали для обуви и щитов, конфисковали войска короля Георга, когда напали на их деревню. Как дочь Макиннеса, Джессалин с радостью отдала всю обувь, чтобы воины ее клана были хорошо экипированы для битвы. Она была не против ходить босиком, но теперь она была Макиннес, а потому считала, что главе клана неприлично дрожать от холода. Ее отец никогда не дрожал. И она тоже не будет. Сосредоточившись на этой проблеме, Джессалин наморщила лоб и прикусила губу в отчаянной попытке не поджать пальцы ног от жгучего холода, исходящего от каменного пола. Теперь в ее жизни не было места женской слабости. Она не могла себе позволить плакать и причитать, как делали это ее родственницы. Она не могла рвать на себе волосы и рыдать, пока глаза не покраснеют и не опухнут, а горло не заболит от крика. Она не могла оплакивать своего отца так, как ей хотелось. Она должна быть сильной. Она должна стать такой, какой ее хотели видеть эти люди. Она должна доказать себе и всем, что достойна оказанной чести и справится с ответственностью, которую унаследовала от своего отца. Она должна стать настоящей Макиннес. И чтобы стать ею, она должна сделать то, что делали до нее поколения вождей после смерти своих предшественников. Она должна спрятать свою скорбь, проявить силу и возродить традиции, созвать совет старейшин и составить план выживания.

Джессалин встала со своего места, собираясь выйти из зала.

Эндрю Маккарран, хранитель истории клана, остановился на середине рассказа об одной из великих и славных битв против Кэмпбеллов и посмотрел на Джессалин:

– Я расстроил вас, миледи? Или рассердил пересказом этой истории?

Члены клана, собравшиеся вокруг камина послушать рассказы Эндрю, повернулись и посмотрели на нее, и Джессалин вспомнила, что, если ее отец вставал посреди рассказа, это означало его разочарование или недовольство повествованием.

– Нет, – поспешно заверила она Эндрю. – Я просто собиралась принести мою маленькую грифельную доску. Пожалуйста, продолжайте. Я скоро вернусь.

Но Эндрю не мог продолжать свое повествование. Он украдкой бросил взгляд на старейшин. Если глава клана покинет зал, она может невольно узнать о планах, которые они так тщательно скрывали. Если леди Джессалин уйдет, ее родственницы захотят последовать за ней, а если кто-то проговорится, Эндрю не осуществит миссию, наложенную на него старейшинами, – отвлекать внимание леди Джессалин.

Но леди Джессалин не знала об этом, и, чтобы удержать ее, Эндрю обратился к своей восьмилетней внучке Ханне:

– Пойди принеси с женской половины грифельную доску нашей госпожи.

Когда Эндрю обратился к Ханне, Джессалин посмотрела на культю, оставшуюся на его руке вместо кисти. Несмотря на то что другие его раны зажили, Эндрю был для всех постоянным напоминанием о потерях клана Макиннес в последнем мятеже. Он потерял правую руку, пытаясь защитить Гарри, своего первенца, от английского меча. Но это его не спасло. Его сын погиб на поле битвы и был похоронен с прижатой к груди рукой отца. Ханна потеряла отца, Эллен – мужа, а Эндрю Маккарран, прекрасный фехтовальщик, всю жизнь изготовлявший палаши, выковывая их из стали и обращая против врага, занял место барда, убитого в сражении, и теперь стал сказителем клана.

– Прямо сейчас? – заныла Ханна. – Почему Джесси не может сходить сама?

Эллен, мать Ханны, вздохнула:

– Леди Джессалин теперь предводитель нашего клана, вот почему. И не к лицу ей бегать и приносить себе что-то, когда полно других, кто может сделать это за нее.

– Но история… – настаивала Ханна.

– Иди, – прошипела Эллен. – Делай, что тебе сказано. – Ханна нахмурилась и посмотрела на Джессалин:

– Но дедушка рассказывает о том, как старый вождь нас спас. А все говорят, что Джесси…

– Ш-ш, дитя! – прервала ее Эллен, приказывая дочери замолчать.

Но ящик Пандоры уже был приоткрыт. Мысль вырвалась наружу и повисла над мужчинами и женщинами, собравшимися вокруг камина, как ядовитые испарения.

– Что тебя так беспокоит, малышка? О чем все говорят? – Джессалин опустилась на колени перед девочкой и погладила ее по голове.

– Леди Джессалин, она всего лишь ребенок. Она не знает… – начала мать Ханны.

Джессалин подняла глаза на Эллен:

– Я не согласна. Думаю, Ханна осмелилась сказать правду, потому что еще не научилась притворяться. – Она повернулась к девочке. – Ну а теперь, Ханна, пожалуйста, не бойся и расскажи, что обо мне говорят.

– Они говорят, что клан в беде и старый вождь умер, а ты должна учиться, прежде чем занять его место.

– Это правда, – кивнула Джессалин.

– Ну, если ты новый вождь, мне кажется, тебе нужно не письма писать, а дослушать рассказ дедушки.

– Почему? – Джессалин прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Потому, что это важно, а дедушка еще не закончил. – Ханна потянулась и, взяв руку Джесси, крепко сжала ее. – Потому, что ты – новый предводитель клана и ты должна слушать и учиться. Разве ты не хочешь услышать конец истории? Ты не хочешь узнать, как древнему вождю удалось спасти наш клан?

Это было именно то, что ей нужно было знать.

– Да, – ответила Джессалин. – Очень хочу. Вот поэтому я и собиралась принести мою грифельную дощечку. Я буду делать заметки, пока твой дедушка рассказывает, и попытаюсь составить план, как вернуть клану Макиннес его былое величие.

Ханна улыбнулась:

– Тогда, если дедушка согласен подождать минутку-другую, я сбегаю принесу тебе твою дощечку.

Примерно часом позже, когда Джессалин старательно переписывала составленный ею план действий, Олд Тэм, Алисдэр и Дугал сошлись около двери, ведущей во внутренний двор, чтобы обсудить свой план.

– Девочка выглядит не слишком хорошо, – без всяких околичностей заявил Олд Тэм.

– Она тяжело переживает смерть Каллума, – согласился Алисдэр.

Дугал кивнул:

– Боюсь, ей будет трудно нести такое бремя.

Не желая терпеть несправедливость, Олд Тэм поджал губы и прищурился, глядя на Дугала.

– Я сказал, что она не очень хорошо выглядит, Дугал, – повторил Тэм. – Я не говорил, что она не справится. Она Макиннес. Она справится или умрет, но сделает все, что в ее силах. Это я тебе обещаю.

– Я знаю, что она Макиннес, – проворчал Дугал. – Она дочь Каллума Макиннеса до мозга костей. Этого я и боюсь, – добавил он. – Разве ты не заметил, друг? У девочки в чем только душа держится, и она бледна, как белый вереск.

Тэм украдкой взглянул через плечо на девочку, о которой шла речь.

Склонившись над дощечкой, Джесси Макиннес сидела, окруженная женщинами и детьми клана. Она была одета в черную сорочку и тартан, небольшой прямоугольный шотландский плед с цветами клана Макиннес, такой же потрепанный, как и шаль. Несмотря на то, что огонь в очаге горел не сильно, влажный торф все же давал немного тепла. Тэм заметил, что Джесси собрала своих домочадцев, чтобы дети и немощные старики могли погреться у огня. Он улыбнулся, втянув воздух ртом через свои оставшиеся четыре зуба, потом запустил руку под шапку и почесал лысеющую макушку. Они поступили правильно, признав Джессалин главой клана. В этом нет сомнения. Она достойна старого Каллума – тот тоже нужды своих людей ставил выше собственных. Малышка Джесси всегда была достойна своего отца, всегда думала сначала о своем клане, а уж потом о себе. Именно поэтому они с Алисдэром и Дугалом держали в тайне от нее свои планы.

Старый Макиннес был чрезмерно предан Стюарту, и эта преданность слишком дорого, ему обошлась, но зато никто и никогда не мог обвинить Макиннеса в глупости. Он знал, на что шел, когда решил поддержать короля в его справедливых притязаниях на трон Шотландии. Он отдавал себе отчет, что такое английское вторжение, и понимал его опасность для образа жизни горцев. Каллум Макиннес сражался за Якова Стюарта только ради независимости Шотландии. И он с самого начала знал, что шансы на победу невелики. Старый вождь смотрел, как его сыновья и родичи погибают на поле брани, и осознание того, что он сам привел их к такому концу, наполнило его печалью и зажгло в нем решимость обеспечить выживание своего рода. А это значило, что нужно позаботиться о Джессалин, потому что она единственная из его семи детей осталась в живых.

Теперь Каллум был мертв, и старейшины клана должны были позаботиться о Джессалин – даже если бы им пришлось делать это тайно. Это был их долг. Старый Макиннес завещал им это на смертном одре.

– Значит, договорились, – подвел итог разговору Алисдэр. – Сделаем, как приказал старый вождь.

– Договорились. – Три старых воина пожали друг другу руки.

– И как мы это сделаем?

Олд Тэм поправил свою шапку, выпрямился во весь рост и молча направился к двери. Алисдэр и Дугал последовали за ним.

– Мы поступим так, как всегда поступали, – ответил он, когда они оказались за стенами замка. – Мы начнем с разведки.

Дугал улыбнулся, в его здоровом глазу сверкнули веселые искорки.

– И куда мы направимся?

Олд Тэм чуть не подпрыгивал от ликования, когда объяснял свой план товарищам.

– Сначала по дороге вокруг озера и по горной долине въедем в деревню Килкемин.

Алисдэр присвистнул:

– В Килкемине англичане строят форт.

– Да, – кивнул Тэм. – А где еще мы сможем найти здорового и красивого мужа для нашей госпожи?

Алисдэр фыркнул:

– В любом другом месте, но не в Килкемине. Вся Шотландия, кроме Килкемина. Да даже союз с Кэмпбеллами был бы лучше для нас и для девочки, чем брак с одним из солдат короля Георга.

– Я не собираюсь отдавать девочку Кэмпбеллам. – Дугал поморщился, произнося ненавистное имя. – Я не отправлю нашу невинную Джесси в это змеиное гнездо предателей! Ты что, забыл Гленкоу? – Ни для кого не было секретом, что клан Макиннес когда-то находился под защитой могущественных Кэмпбеллов, но после резни в Гленкоу кланы поссорились и теперь стали злейшими врагами. Маккиннон приютил Макиннесов, и ныне они были в вассальной зависимости от него.

– Но ты хочешь выдать ее за англичанина! – возмутился Алисдэр. – Кэмпбеллы по крайней мере горцы! И уж точно шотландцы!

– Ба! – воскликнул Олд Тэм. – Изменники и убийцы, шотландцы хуже, чем англичане. Шотландцам, которые плюют на собственную честь, убивая своих земляков, и переходят на сторону англичан, вообще нельзя доверять. Сегодня Кэмпбеллы в союзе с королем Георгом, а завтра – кто знает… – Олд Тэм пожал плечами. – Лучше взять англичанина и сделать из него хорошего горца, а потом попытаться заключить союз с Кэмпбеллами или с кем-то вроде них. Кроме того, именно этого хотел наш вождь. – Алисдэр покачал головой:

– Что-то я не слышал, чтобы Каллум говорил такое!

– Ты не слышал, – ответил Тэм, – потому что он не хотел этого. Он знал, что ты будешь против, и не хотел тратить время и остатки сил на споры. Он послал тебя и Дугала привести клан из убежища и пригласить священника, потому что брак уже был подготовлен, похищение спланировано и выбран муж.

– И как давно ты знаешь об этом? – с любопытством спросил Алисдэр.

– Старый вождь сообщил мне свою волю как раз накануне смерти, – объяснил Тэм. – Несмотря на нашу преданность «королю за морем», Каллум поддерживал контакты с его сторонниками – включая Вигов, – даже когда он скрывался, даже накануне своей смерти. Каллум не доверял горским Вигам, но зато доверял маркизу Чизендену.

– Маркизу Чизендену? – Дугал выдохнул это имя таким тоном, который можно было бы назвать благоговейным.

Каждый в горах знал о богатстве и репутации английского «делателя королей». Хотя Чизенден был известен своим невысоким мнением о шотландских аристократах с равнин, он проявлял удивительную терпимость и уважение к горцам.

– Да, – подтвердил Тэм.

– Каллум верил Чизендену?

– Да, – повторил Тэм. – Потому что, прежде чем стать маркизом Чизенденом, он был графом Дерроуфордом, а граф Дерроуфорд был родственником Каллума. Первая жена Чизендена была младшей сестрой отца Каллума.

Алисдэр поскреб подбородок:

– Я и забыл.

– Наша Хелен Роуз умерла много лет назад. Я был подростком, когда это случилось, а Каллум вообще был еще ребенком, – пояснил Тэм. – Но маркиз Чизенден был просто без ума от нашей красавицы. Он нежно любил ее, и, когда она умерла при родах, Чизенден был раздавлен горем. А когда и ребенок умер… Семья не знала даже, сможет ли Чизенден, или Дерроуфорд, как его тогда звали, пережить эту трагическую утрату. Но он выжил, а поскольку он был рыцарем и графом, все ждали, что он снова выполнит свой долг. Маркизу ничего не оставалось, как снова жениться, и, хотя, как я слышал, вторая маркиза прекрасная женщина, сильной страсти между ними нет.

– Наша родственница умерла, и узы крови, связывавшие нас, умерли вместе с ней, – вздохнул Алисдэр. – Так какое дело английскому маркизу Чизендену до нашей новой госпожи?

– Ты не понял? – удивленно спросил Дугал. – Маркиз Чизенден – важный человек при английском дворе. Он принадлежит к Вигам и друг ганноверского узурпатора. Он поможет нам, и, поскольку мы его союзники, конфискации и карательные рейды против клана Макиннес прекратятся.

– Это понятно, – мрачно заметил Алисдэр. – Но я не одобряю союза, который означает продажу нашей малышки старому английскому маркизу.

– Не Чизендену, – прервал Олд Тэм, – Чизенден все еще женат на своей маркизе.

– Тогда кто? – удивился Алисдэр.

– Его внук, – ответил Дугал. – У маркиза Чизендена есть внук. Брачного возраста, и он здесь, в Шотландии. Если быть точным, в Килкемине. – Дугал не мог сдержать своего возбуждения.

Алисдэр взглянул на Тэма, приподняв бровь. Тэм ответил на невысказанный вопрос Алисдэра коротким кивком.

– Да. Новый граф Дерроуфорд.

– Новый граф Дерроуфорд? Это тот самый…

– Да, – подтвердил Олд Тэм с гордостью в голосе. – Он сейчас занимается постройкой форта Огастес, который будет огораживать высокая толстая стена. Готов поклясться, наш граф настоящий гений в том, что касается строительства. Он бы уже закончил эту стену, если бы не задержка поставки камня из Эдинбурга. – Тэм снова почесал макушку под шапкой и подмигнул: – Нам повезло, что камень не привезли. Законченная стена создала бы нам некоторые трудности, когда мы захотели бы проникнуть внутрь.

Алисдэр недоверчиво хмыкнул:

– И что ты намерен делать? Пройти пешком весь путь до Килкемина? Втроем? А потом постучать в двери и вежливо попросить впустить нас в форт?

– Ба! – хитро прищурился Дугал. – Мы не пойдем пешком. Мы поедем верхом.

– На чем? – У Алисдэра были все причины для скепсиса. После восстания у клана Макиннес не осталось ни одной лошади.

– На них. – Олд Тэм указал куда-то за левое плечо Алисдэра, где тишину нарушал приглушенный стук обмотанных тряпками копыт.

Алисдэр и Дугал одновременно обернулись и увидели двух дочерей Тэма, Магду и Флору, сидящих верхом на двух мохнатых пони.

– Вы привели только двух лошадей, – проворчал Тэм, расстроенно хлопнув себя шапкой по ноге. – Вы что, забыли все, чему я вас учил? А на чем же поедет Алисдэр?

– Мы привели шестерых лошадей, – объявила Магда. – Кроме тех, на которых сейчас сидим.

Онемев от изумления, мужчины молча смотрели, как она потянула веревку и позади нее показались три пони, судя по клейму, принадлежавшие Мунро.

– Мы ничего не забыли, папа. – Она кивнула в сторону сестры, которая также держала на веревке трех пони. – Алисдэр может выбрать любую.

– Были сложности? – спросил Олд Тэм, невероятно довольный своими дочерьми.

Магда покачала головой, снимая с плеч плед с цветами клана Мунро.

– С Мунро? О! Я давно знаю, что Мунро больше внимания уделяют своему виски, чем скоту или женщинам. Теперь я увидела, что это правда.

– Нет ничего плохого в том, что мужчины уделяют внимание виски, – заметил Алисдэр.

– Ха! Конечно, нет, если они в первую очередь уделяют внимание его приготовлению, а не употреблению. – Магда поежилась.

– Никто не видел нас, – сообщила Флора. – И никто не спрашивал, имеем ли мы право находиться на землях Мунро. Мы увели большую часть их животных.

Тэм рассмеялся и подтолкнул Дугала локтем в бок:

– Видишь, я говорил тебе, что нам надо напасть на Мунро, а не на Сазерлендов! Мунро всегда теряли свой скот, а граф Сазерленд душу вытрясет из управляющих за свои земли и собственность. – Потом он повернулся к старшей дочери. – Если вам удалось запросто украсть у Мунро восемь лошадей, так что же случилось с мальчишкой, которого я послал с вами?

– Он выбрал себе пони и кружным путем гонит скот, – ответила Флора.

– Скот? – Дугал поднял брови.

– Да, – кивнула Магда, – Корову, теленка и вола. Я послала с ним Йена, но дорога опасная, и ему нужно запутать следы, чтобы Мунро не преследовали нас – если они, конечно, очухаются и вздумают нас искать.

– Господи, помоги парнишке! Если его поймают с чужим скотом на участке земель Сазерлендов, ему не поздоровится. – Дугал торопливо перекрестился.

– Он умный парень. Его не поймают, – уверенно заявила Магда.

Алисдэр в предвкушении потер, руки:

– Значит, завтра вы будете жарить говядину! – Флора покачала головой:

– Нет.

– Что значит «нет»? – удивился Алисдэр.

– Теленок слишком мал, чтобы сажать его на вертел, – объяснила Флора. – Но у нас будет молоко, сливки и масло для наших овсяных лепешек. И вообще завтра мы будем похищать наших женихов.

– Женихов? – Олд Тэм выразительно посмотрел на своих дочерей. – Ты хотела сказать – жениха? Одного жениха для нашей новой госпожи?

– Нет, – поправила Магда. – Мы хотели сказать – женихов. Одного для нашей госпожи, одного – для Флоры и одного – для меня. Поэтому мы и привели столько лошадей.

– Ты уверена, что, когда мы пролезем в дыру в стене и похитим нареченного нашей Джесси, мы все бросим и будем искать вам в мужья парочку симпатичных англичан? Ты нас дураками считаешь? – заорал Алисдэр.

– Я считаю вас горскими воинами, – парировала Магда. – Меня всегда учили, что один горец стоит целой армии англичан. Несмотря на то, что наше восстание потерпело крах, у нас есть шанс доказать это. Вы можете быть тощими и дряхлыми, но вы горцы, и вас трое. Мы помогали вам составлять планы, украли лошадей и позаботились о некоторых необходимых и полезных деталях. Так что, пока вы будете похищать жениха для Джесси, мы с Флорой найдем женихов для себя.

Олд Тэм чуть не зарычал от гнева:

– Хватит болтать чепуху! Слезайте с лошадей и отправляйтесь домой.

– Нет, – в один голос ответили Флора и Магда.

– Мы украли этих пони. Они наши. Они не поскачут в Килкемин без нас.

Магда подобрала поводья своего пони, развернула его в сторону форта Огастес и погнала вперед.

Тэм быстро схватил за гриву пони Флоры, чтобы удержать его и не дать своей младшей дочери последовать примеру сестры.

– Эти лошади принадлежат нашей новой госпоже, – напомнил он ей. – Я послал вас украсть лошадей, чтобы мы могли использовать их в самой важной для нас миссии.

– Ты хотел сказать – самой секретной миссии, отец? – Флора пристально посмотрела на Тэма. – Интересно, что скажет Джесси, когда узнает, что вы хотите привезти ей жениха без ее ведома, да еще в то время, когда она оплакивает своего отца?

Олд Тэм молча разглядывал утоптанную землю под своими ногами, потом посмотрел на дочь:

– Я следую приказу нашего старого вождя и служу его наследнице так, как он мне завещал. Не понимаю, что Джесси может в этом не понравиться? И я знаю – вы любите Джесси слишком сильно, чтобы причинить ей боль. Вы не посмеете болтать ей всякий вздор.

– Ты прав, – улыбнулась Магда. – Мы ничего не будем ей «болтать», если поедем вместе с вами. – Она победно улыбнулась сестре, которая ждала ее в отдалении. Потом повернулась к отцу, уверенная в его капитуляции.

– У нас нет времени искать для вас мужей! – запротестовал Тэм. – Вы сами найдете их себе.

– А где мы будем их искать? – фыркнула Магда. – В клане Мунро?

– У нашего старого вождя было шестеро сыновей, – ответил Дугал.

– Да, – согласился Алисдэр. – Пятеро из них ухаживали за вами. Они были хорошие ребята. Родственники.

– Да, были. И они хотели жениться на нас, но не успели сделать этого до того, как ушли на войну, а с нее уже не вернулись. И какое теперь имеет значение, кто за нами ухаживал? – подъехав к ним, спросила Флора, и слезы заблестели в ее карих глазах. – Они мертвы. Как и все другие хорошие молодые шотландцы, за которых мы могли бы выйти замуж. Как и все наши родственники.

– Но мужчины в Килкемине англичане!

– И что? – спросила Магда. – Они молодые, крепкие и здоровые.

– И если англичанин достаточно хорош, чтобы стать мужем главы клана Макиннес, два других прекрасно подойдут и для нас, – добавила Флора, упрямо вздернув подбородок.

Олд Тэм бессильно опустил руки.

– Ладно, – произнес он. – Но потом не говорите, что я вас не предупреждал. Два безродных английских солдата – это не то же самое, что английский граф из знатной и влиятельной семьи.

– Рискнем, – заявила Флора. – Потому что мы не желаем умереть старыми девами.

Глава 3

Нейл лежал на спине, уставясь на неструганые деревянные брусья, пересекающиеся на потолке его комнаты, и громко проклинал свою самонадеянность и свой несдержанный язык. В яростном порыве он повернулся на бок и попытался встать на ноги, но обнаружил, что не может – стальные наручники, обхватывавшие его запястья, были пристегнуты к металлическому остову кровати. Ему удалось расстегнуть свой мундир, стряхнуть его с плеч и наполовину снять с одной руки, после чего он понял, что из-за наручников раздеться не сможет. Он был связан, как рождественский гусь, в то время как незаделанная дыра в стене взывала о помощи. И ему некого было винить в этом, кроме самого себя. Он сознательно изводил Спотти Оливера, намеренно испытывал его власть как командира, а четырехфутовая дыра в стене манила его, как сирены заманивают моряков, завлекая их в неизвестность. Необходимость вернуться к своим обязанностям – продолжить патрулирование у стены, которую он трудолюбиво строил, – терзала его, как блохи в матрасе, но он был слишком зол, чтобы при помощи логики доказать этому идиоту, напыщенному рябому самовлюбленному хлыщу и, к несчастью, его командиру, его ошибку. И в результате Нейл оказался прикованным к кровати, как какой-то разбойник. Он набрал в легкие побольше воздуха и вновь разразился потоком страшных проклятий. Ему надо было действовать иначе. Не стоило врываться к Оливеру и вести себя как слон в посудной лавке. Нужно было принять его приглашение на праздник, потом как можно скорее откланяться и организовать охрану стены, как он делал это каждый вечер без ведома Чарлза Оливера. Но он испортил все, потому что не терпел дураков – особенно таких заносчивых, как Спотти, – и не сумел держать свой рот закрытым, оставив свое мнение при себе.

– Расслабься, старик, и не отказывай себе в удовольствии, – сказал тогда Спотти. – Отпразднуй завершение плода своих долгих трудов.

– Плод моих трудов еще не закончен, – процедил Нейл сквозь стиснутые зубы. – Наружная стена недостроена, и форт все еще остается незащищенным. Я не вижу причин привлекать к этому внимание, устраивая вечеринку.

– Чепуха. Я послал рапорт генералу Уэйду и проинформировал его о завершении строительства наружной стены. – Спотти разглядывал себя в полированном серебряном зеркале, играя длинным золотым шнурком, прикрепленным к эполету его мундира. – У нас есть прекрасная причина откупорить бутылки.

– Твой рапорт преждевременен, Чарлз.

– Сэр, – поправил его Спотти, небрежно теребя золотой шнурок и стряхивая невидимую ворсинку с идеально сшитого мундира.

– Что?

– Сэр. Ваш рапорт преждевременен, сэр. Ты можешь превосходить меня по знатности в свете, но здесь, в армии его величества, я твой командир.

– Дерроуфорд, – не остался в долгу Нейл. – В армии его величества или вне ее, я – граф Дерроуфорд, а ты всего лишь сэр Чарлз Оливер. Пока я в армии, ты действительно мой командир, но в любом случае ты ниже меня. Старший офицер понял бы, что соблюдение графика постройки важнее, чем беседа со своим портным. И старший офицер знал бы, что четырехфутовая дыра во внешней стене форта – это, черт побери, совсем не причина для веселья!

– Вы ведете себя дерзко, сэр! – Шея и уши Чарлза побагровели, а голос дрожал от ярости. – Ваша дерзость и неподчинение вынуждают меня наказать вас. Вы не будете принимать участия в празднике, разговаривать с друзьями, общаться с женщинами и пить виски вместе со всеми.

Нейл едва сдержал улыбку. По-видимому, Спотти решил, что запрет участвовать в празднике станет для Нейла наказанием. Что ж, он не будет его разочаровывать.

– И это все?

– Сэр, – прошипел Спотти.

Нейл даже не старался скрыть презрение:

– И это все, сэр?

– Нет, не все. – Оливер побагровел от ярости. – Дерроуфорд, вы не только отстраняетесь от участия в празднике, но и будете содержаться под домашним арестом до моего дальнейшего распоряжения.

– Я не согласен, – ответил Нейл.

– Что?!

– Я отказываюсь находиться под домашним арестом, пока внешняя стена форта остается неохраняемой и незащищенной.

– У вас нет выбора. Либо вы пойдете к себе добровольно, либо я прикажу заковать вас в кандалы и доставить в тюрьму, – заявил Оливер.

– Здесь нет тюрьмы, – насмешливо напомнил ему Нейл. – Я должен был построить оборонительные укрепления и обеспечить солдат казармами. Тюрьма в моем списке стоит на последнем месте.

– Здесь командую я! А твое дело строить то, что я прикажу! – проорал Спотти.

– Я начну строительство тюрьмы, как только закончу наружную стену, – заверил его Нейл. – Когда она будет построена, можете меня туда посадить. А до тех пор рекомендую вам дать мне указание поставить охрану по периметру стены форта.

– К-к-как вы смеете, сэр?! – брызжа слюной, прошипел Чарлз. – Ваша дерзость что, не имеет границ, Дерроуфорд?

Нейл хмыкнул:

– Похоже, нет.

Он не думал, что Оливер может рассвирепеть еще сильнее и стать еще багровее, но вскоре обнаружил, что ошибался. Генерал-майор сэр Чарлз Оливер был дураком, тщеславным и могущественным дураком – самым опасным из всех разновидностей дураков, – и уже зашел слишком далеко.

– Марсден! Стенхоп! Стража! – взревел Оливер. – Немедленно отвести майора Клермонта в его комнату и не спускать с него глаз! Если понадобится, приковать его к кровати!

Это оказалось необходимо. Нейл не любил ограничения – особенно вынужденные. Через некоторое время он смог повернуться на кровати настолько, насколько позволила длина цепи, и прислушался к знакомому рокоту голосов сержанта Марсдена и капрала Стенхопа за дверью. Похоже, они были здорово навеселе. Вся казарма гудела – пирушка была в самом разгаре. Нейл напрягся, пытаясь разобрать слова, как вдруг разговор прекратился.

У него волосы встали дыбом, когда он услышал за стеной звук тяжелых тупых ударов.

– Сержант! Капрал! – крикнул Нейл. – Вы там? Что случилось? Вы в порядке? – Едва он успел выкрикнуть эти слова, как дверь с грохотом распахнулась и отлетела в сторону на толстых кожаных петлях.

– Ничего с ними не случилось, дружок. Ничего такого, чего не смогут исправить несколько часов сна.

– Черт побери, вы кто? – спросил Нейл, когда на пороге появился крупный краснолицый старик, одетый в поношенный плед.

Горец улыбнулся, продемонстрировав черные дыры, окружающие его четыре последних зуба.

– Несколько месяцев назад я был твоим злейшим врагом, но сейчас, думаю, могу назвать себя твоим надежным защитником.

– Как вы проникли сюда? – Нейл должен был это спросить, хотя уже знал ответ.

– Я прошел через дыру в стене. Очень мило с вашей стороны оставить ее открытой для нас, ваше лордство. – Он окинул взглядом Нейла, ожидая его реакции. – Вы Нейл Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд, не так ли?

– Да, это я. – Нейл разразился потоком проклятий и рванул цепь, приковавшую его ногу к железной кровати. – Что вы собираетесь делать?

Горец вошел в комнату:

– Сначала я освобожу вас от цепей, а потом препровожу на свадьбу.

– На свадьбу! – усмехнулся Нейл, натягивая цепи. – Я не собирался ни на какую свадьбу.

– Осмелюсь возразить, ваше лордство, я здесь, чтобы заставить вас пойти.

– Кто тебя послал?

– Вы узнаете об этом позже, – ответил горец. Нейл покачал головой и начал снова:

– Хорошо, и на чьей же свадьбе я должен присутствовать?

– На своей, ваше лордство, – заявил старик, вынимая боевой топор из складок ветхого пледа.

– Ты сумасшедший?

– Вовсе нет, ваше лордство. – Старик мгновение смотрел на Нейла сверху вниз. – Но я, знаете ли, спешу, и, хотя мне не хочется признавать это, я уже не тот, что был прежде. И поскольку я уверен, что вам понадобятся все ваши конечности, может быть, вам лучше не смотреть. – С этими словами он поднял топор.

Но Нейл не внял предупреждению. Он сурово посмотрел на горца, потом покосился на мелькнувший в воздухе топор в последней попытке видеть лицо убийцы до своего последнего мгновения на земле. И он преуспел в этом – он видел его лицо до того момента, как старик повернул топор и ударил его обухом по голове.

– Упрямый, – с уважением заметил старик, разрубая цепи на запястьях Нейла. – Упрямый и храбрый. Мне нравится это в мужчинах.

Джессалин сразу заметила их отсутствие. Они шептались о чем-то весь вечер, то и дело поглядывая на нее, а когда она отвлеклась, Олд Тэм, Дугал и Алисдэр украдкой улизнули. И от ее внимания не ускользнуло, что две дочери Тэма – Магда и Флора и юный Йен Маккарран тоже исчезли сразу после похорон ее отца. Родственники могли иметь секреты от нее, но Йена видели направляющимся в сторону земель Сазерлендов. Джессалин вовсе не обязательно было слышать, что планировали старейшины клана, но она знала, что они обсуждают вылазку к их ближайшим соседям. А поскольку Джессалин не придавала большого значения краже, она не видела особого вреда в том, чтобы освободить Сазерлендов от скота, – его они получили уже после того, как английские солдаты разогнали последних лошадей и коров из стад Макиннесов. По мнению Джессалин, это было не воровство, а возвращение утраченного имущества. Она не возражала против вылазки, но ей не нравилось, что все решили за ее спиной. Она была главой клана, а глава не сидит праздно, когда ее клан отправляется куда-то без ее ведома. И как только Эндрю закончит свой невероятно многословный рассказ, она исправит их оплошность и последует за ними.

Она подсчитала время, прошедшее с тех пор, как она в последний раз видела Олда Тэма и двух его товарищей. Они опередили ее на час, а может, и больше. Но она могла бы успеть их перехватить. Они старые и медлительные, а она знала короткую дорогу к границе Сазерлендов. Джессалин неловко поерзала в кресле, поймала взгляд Эндрю и неторопливо отложила грифельную дощечку. Рассказ продолжался слишком долго, и теперь ему пора было уступить желанию госпожи и завершить эпическое повествование.

Джессалин шла, прикрывая от сквозняка огонек свечи рукой, по лабиринтам коридоров под главной башней. Как и в большинстве старинных замков, в замке Маконес было множество потайных комнат, и запутанная сеть коридоров и лестниц, и много железных дверей, сделанных, чтобы запутать и сбить с толку врага. Почти все подвальные коридоры заканчивались в старом донжоне и погребах. Другие вели к наружным стенам, но Джессалин шла по тайному тоннелю, ведущему за стены замка прямо к землям Сазерлендов. Ее предок построил его много лет назад, чтобы встречаться с дочерью Сазерленда, а потом использовал ход, чтобы похитить ее и объявить своей невестой. Дверь в коридор и тайная комната были заперты, и только вождь и его жена имели ключи. Джессалин вытащила из-за корсажа две серебряные цепочки. На каждой висел серебряный ключ. Она сняла цепочки и отперла оба замка в толстой, окованной железом двери. Зажав ключи в кулаке, Джессалин толкнула дверь и, войдя в коридор, тщательно заперла ее за собой. В конце коридора были еще две запертые двери, сделанные из толстого, твердого дуба. Та, что слева, вела наружу, а правая – в комнату тайных встреч вождя. Хотя тайный совет знал о существовании этого коридора, никто, кроме ближайших членов семьи вождя, не знал, какой коридор ведет туда и где он заканчивается. В мирное время секретный покой использовался как уединенная спальня вождя, а во время войны он становился убежищем от врагов и изменников. Джессалин узнала о коридоре вскоре после смерти матери. Отец передал ей ключи, ранее принадлежавшие ее матери, особо указав на необычный серебряный ключ, и показал ей тайный проход и дверь, ведущую в комнату. Он не показал ей саму комнату, а она не просила об этом. Скорбь ее отца была так сильна, воспоминания такими нежными, что секретная комната казалась слишком личным местом, чтобы водить в нее других. Он дал ей ключ и показал дорогу – этого было достаточно. Много лет она носила ключ на серебряной цепочке на шее. Теперь у нее было две цепочки – одна тонкая, другая толстая – и оба ключа. Матери и отца. Джессалин отперла левую дверь и вошла в переход, ведущий в пещеру, скрытую в холмах, отделяющих ее земли от земель Сазерлендов. Она осторожно открыла еще один замок на последней двери и повесила ключи на шею, спрятав их под поношенным платьем. Погасив свечу и поставив ее в нишу, она прошла остаток коридора в темноте. Вход в пещеру загораживали густые заросли, скрывавшие его от взглядов чужаков уже больше ста лет. Джессалин нащупала ключи под тонкой тканью платья. Они подходили друг другу так, как будто их создали для того, чтобы они были вместе. Она унаследовала один после смерти матери, а второй через семь лет после этого. Семь лет. Семеро детей. Теперь ее семья погибла. Ее родители и братья воссоединились в смерти. Она была единственной дочерью. Не похожей на них. Одиночкой. Аутсайдером. Она одна осталась в живых. И теперь превратилась в главу клана Макиннес и сегодня должна была заработать уважение своего клана, став именно тем предводителем, в каком они нуждались. Олд Тэм, Алисдэр и Дугал старались защитить ее, организовав набег на клан Сазерлендов без ее ведома, но Джесси не могла позволить старейшинам клана нянчиться с собой. Она ускорила шаги и вскоре достигла выхода из пещеры. Пробравшись через кусты, она сбежала с холма по тропинке, протоптанной коровами, и вступила на землю Сазерлендов.

Джессалин, оказавшись на земле Сазерлендов, к своему удивлению, не нашла там своих людей. Она поискала хоть какие-нибудь следы старейшин клана, но ничего не нашла. Она была совершенно уверена, что знает, куда направились ее родственники, но, как выяснилось теперь, ошиблась. Никакого сомнения – старики отправились куда-то по своим делам, но вот куда? Ближайшими соседями Макиннесов были Мунро и Сазерленды, но Макиннесы редко нападали на Мунро, потому что у них практически нечем было поживиться. Лишь несколько косматых пони, которых Макиннесы и не пытались украсть, потому что не могли их прокормить. Единственной ценностью, которой обладали Мунро, был рецепт приготовления лучшего в Шотландии виски. Но поскольку Мунро всегда были готовы поделиться своим виски с соседями, не было причины у них красть, а по наблюдению Джессалин, мужчины ее клана в изобилии имели виски Мунро. Оставались Сазерленды. Если только… Джессалин посмотрела в южном направлении и увидела блики на воде там, где воды Лох-Несса омывали земли Макиннесов. За узкой полоской земли лежал Килкемин. Джессалин покачала головой – идея показалась ей смехотворной. Такого просто не может быть. Три старика, к тому же пешие, не решились бы на такое. Но ее родичей не было там, где она ожидала их увидеть. Хотя Джессалин считала более вероятным, что ее родичи будут пить вместе с Мунро, а не нападать на них, Олд Тэм, Дугал и Алисдэр могли думать по-другому. Мунро были легкой мишенью для опытных воинов, но старейшины Макиннесов были старыми и усталыми. Возможно, они больше не хотели никого задирать. В любом случае она ошиблась. Она так была уверена, что ее клан устроил набег на Сазерлендов, что начисто забыла о Мунро.

Если ее старейшины устроили вылазку против Мунро, ома найдет их и присоединится к ним в битве, но сначала ей нужно добыть лошадь. Бросив взгляд на пещерные конюшни Великого Сазерленда, Джессалин уже точно знала, где ее найти.

Четверть часа спустя она осторожно направила свою «одолженную» лошадь по неровной каменистой тропе, по которой ездить было опасно, потому что она проходила вдоль границы земель Мунро, пересекала угол поместья Сазерлендов и углублялась в земли Макиннесов. В давние времена клан Макиннес расставлял вооруженных дозорных вдоль всей дороги, чтобы отпугнуть воинственных соседей и непрошеных, гостей, но сейчас тропа не охранялась. У Макиннесов не осталось ничего, что можно было бы украсть, а Мунро не пытались защищать то, что имели. Только Сазерленды были достаточно богаты для набегов, но могущественный Сазерленд не видел необходимости охранять заросшую тропу, отделявшую его земли от Соседей. Кто из них наберется храбрости на него напасть?

Джессалин, глубоко вздохнув, прикусила губу. Она посмела украсть у Сазерленда одного из самых лучших его жеребцов, и ее родичи, вероятно, сделали то же самое. Она срезала изгиб дороги и оказалась лицом к лицу с другим всадником. У нее перехватило дыхание, а сердце уже начало барабанить по ребрам, когда вдруг она узнала в наезднике одного из своих пропавших родственников.

Юный Йен Маккарран сидел верхом на коняге, носящем клеймо Мунро. Он крепко держался за гриву пони, а вокруг его талии были обмотаны две длинные веревки, к которым он привязал корову и бычка. Рядом с матерью бежал теленок.

Когда Йен узнал Джессалин, его лицо побелело, потом покраснело, потому что новая глава клана застала его на месте преступления. Он стыдился не того, что украл животных, а того, что его поймали. Если бы на месте Джессалин оказался кто-нибудь из Мунро или Сазерлендов, его ждала бы смерть.

Джессалин стало жалко мальчишку, когда она увидела его огорченное лицо. Ей захотелось обнять его и утешить. Она хотела показать, как высоко ценит его смелость, но знала, что, сделав это, только унизит его еще сильнее. Йен едва ли бы согласился, чтобы его госпожа обращалась с ним как с ребенком. Он участвовал в набеге со старейшинами клана, и это приравнивало его к взрослым мужчинам. Поэтому и Джессалин должна была обращаться с ним соответственно.

Подъехав ближе, она улыбнулась ему и кивнула на корову с теленком:

– Ты молодец. Твой отец был бы доволен. А теперь скажи мне, где остальные, и уезжай поскорее, пока Мунро не обнаружили пропажу.

Юный Йен открыл рот, но ничего не сказал.

– Йен Маккарран, твоя госпожа желает знать, куда отправились ее родичи, и ты обязан мне ответить, – отчеканила Джессалин. – Они на земле Мунро?

Йен помотал головой:

– Олд Тэм и другие не нападали на Мунро. – Джессалин удивленно подняла брови:

– Но ты же едешь на пони Мунро и ведешь их скот? – Йен вдруг улыбнулся, забыв о том, что он молодой воин на пороге зрелости. Сейчас это был просто гордый десятилетний мальчишка.

– Набег на Мунро совершили Магда, Флора и я, – объявил он. – Мы захватили девять пони, корову, теленка и этого отличного молодого быка.

Магда и Флора с детства были ее лучшими подругами. Значит, они тоже участвовали в заговоре? Джессалин скрыла свое удивление и обиду.

– Где Магда и Флора? – спросила она. – И где остальные пони?

– Магда и Флора поскакали вперед, чтобы привести их к старейшинам.

Джессалин нахмурилась:

– Я проехала по землям Сазерлендов и не видела их там.

– Это потому, что они туда не ездили, – ответил Йен. – Они поехали на юг.

Джессалин повернулась на юг и увидела лунные блики на водной глади Лох-Несса.

– Но на юге нет ничего, кроме озера и Килкемина. – Едва произнеся это, она уже знала, куда отправились старейшины. В английский форт в Килкемине. Она повернулась к Йену: – Скажи мне, что они этого не делали.

– Они там, – подтвердил Йен.

Джессалин судорожно сглотнула и машинально натянула поводья. Ее охватили тревожные предчувствия. Ее родичи, три старика и две молодые девушки, задумали нападение на английский форт. Джессалин развернула жеребца к югу и погнала его вперед.

– Возвращайся в деревню! – приказала она Йену. – Забирай скот и уезжай. Старайся, чтобы тебя не заметили. Я поеду за ними.

– Я поеду с тобой.

– Нет, – ответила Джессалин. – Возвращайся в деревню!

– Ты никогда не догонишь их! – крикнул Йен ей вслед. «Может, и нет, – согласилась она про себя, посылая лошадь в галоп. – Но я должна попытаться». Она вздохнула. Члены ее клана, похоже, выжили из ума – они снова хотят навредить британцам, и, если она не может остановить это безумие, ей остается только присоединиться к ним и разделить это безумие вместе с ними.

Глава 4

Она гнала своего жеребца, несясь по пустошам бешеным галопом в отчаянной попытке перехватить своих родичей до того, как они проникнут в английский форт, но при этом понимала, что потеряла слишком много времени и ее поездка потеряла смысл. Она взглянула на небо. Из-за облаков выглянула луна, и темнота, защищавшая ее, отступила.

– Уже недалеко. – Джессалин нагнулась в седле и похлопала коня по шее, поощряя его двигаться дальше. Напряженно всматриваясь в ночь, она резко выдохнула, только сейчас обнаружив, что перестала дышать, увидев в лунном свете очертания приближающихся всадников.

Это возвращались ее родственники. Джессалин остановила лошадь и, закрыв глаза, от всего сердца возблагодарила Господа за то, что ее родичи в безопасности – по крайней мере сейчас. Она выпрямилась в седле, крепко сжав поводья и стиснув зубы, и приготовилась вмешаться, если вдруг появятся алые мундиры и раздастся звук выстрелов и лязг сабель. Но погони не было. В форте Огастес было тихо. Очень необычно. До Джессалин доносились только глухой стук копыт, негромкий разговор да хриплые стоны и вздохи усталых путников.

Усталых путников с пленниками.

Не веря своим глазам, Джессалин встала на стременах и потянулась вперед, чтобы лучше видеть. Она стиснула челюсти, чтобы сдержать стон. После подавления восстания и, начала строительства форта Огастес разнеслись слухи, что англичане устроят в нем тюрьму для якобитов. Содержание в тюрьме вождей горных кланов на земле, некогда принадлежавшей им, должно было послужить хорошим уроком для остальных кланов. Джессалин слышала, как ее отец и старейшины гневно осуждали наглость и несправедливость этого решения. Ее не удивило, что Олд Тэм, Дугал и Алисдэр отважились на тайную вылазку, чтобы освободить несчастных горцев из форта Огастес. Это ее разозлило. Не то чтобы Джессалин не чувствовала сострадания к своим соотечественникам, но ей были нужны ее старейшины. Они были нужны клану Макиннес. Теперь она поняла. Олд Тэм, Алисдэр и Дугал совершили тайную вьшазку за ее спиной потому, что знали – она никогда не позволит им рисковать своими жизнями в такой легкомысленной авантюре.

Во главе кавалькады скакал Олд Тэм, ведя за собой пони, на спине которого лежал какой-то тюк. Следом за ним ехали Алисдэр, Магда, Дугал и Флора. У Алисдэра и Дугала не было поклажи, а вот у женщин была. Магда и Флора вели за собой лошадей, к спинам которых были привязаны завернутые в одеяла тюки. Глаза не обманули Джессалин. Ее родичи действительно спасли из английского плена шотландских воинов.

Джессалин вздохнула и поскакала им навстречу.

Олд Тэм натянул поводья, узнав в женщине, сидящей верхом на крупном сером жеребце, свою госпожу.

– Добрый вечер, малышка Джесси. – Он сделал знак своим сообщникам и подождал, пока они встанут рядом с ним. Затем снял шапку. – Вижу, ты узнала о нашем секрете…

– Да. – Джессалин старалась сдержать гнев, и ответ получился коротким и резким. – Нам нужно поговорить.

– Не здесь, Джесси. – Тэм взглянул на гневное лицо Джессалин и сделал вид, что с тревогой оглядывается назад. – Надо спешить, а то англичане снарядят за нами погоню.

– Па, ты же знаешь, что англичане не… – влезла в разговор Магда.

– Цыц, девчонка! – прикрикнул на нее Тэм. – Наша вылазка была успешной, но это не значит, что англичане не станут преследовать нас. Мы окажемся в безопасности, когда доберемся до нашей деревни. Едем.

– Но, па!

Джессалин удивленно подняла бровь, переводя взгляд с отца на дочь и обратно.

– Ты слышала своего отца, – с угрозой произнес Дугал. – Поехали.

– Ну, Джесси? – устало проговорил Тэм, понукая своего пони и ожидая, что Джессалин сделает то же самое. – Мы скрестим мечи сейчас, или это подождет?

– Это подождет, – отрезала Джессалин. – Пока мы не вернемся домой. – Она повернула лошадь и последовала за остальными через пустошь, направляясь к почти невидимой тропе, ведущей в деревню Гленонгейз.

Ждать пришлось недолго. Едва всадники на рассвете въехали во двор замка Маконес, Джессалин напустилась на Тэма. Ярость, сдерживаемая всю ночь, дошла до точки кипения, и Джессалин было уже все равно, что во дворе полно родичей, приступивших к работе.

– Тэм Макиннес! Мы что – потеряли разум? Что вы наделали? – Конь под Джессалин нервно заплясал и забил копытом, когда она махнула рукой в сторону его сообщников.

– То же самое сделала ты, если судить по твоей лошади, – невозмутимо ответил Тэм.

– Но я не нападала на английский форт! – напомнила Джессалин.

– Да, – согласился Тэм. – Ты просто залезла к Сазерлендам и сделала их своими врагами.

Не обращая внимания на слова Тэма и толпу, собирающуюся во дворе, чтобы поглазеть на перепалку между госпожой и старейшиной, Джессалин повернулась к Магде и Флоре и пристально посмотрела на них.

– Магда! Флора! Не могу поверить, что вы присоединились к своему отцу в его безумии!

– Это не безумие, – возразила Магда.

– Вы впятером отправились в английский форт, чтобы освободить воинов из других кланов? Кто там у вас? Макмилланы? Гордоны? Стюарты? Вас ведь могли убить! – Голос Джессалин дрожал от гнева и страха.

– Мы были в меньшей опасности, чем ты, когда отправилась к Сазерлендам, – ответила Флора, глядя на коня Джессалин. – Нам ничто не угрожало.

– Не угрожало? – Джессалин взглянула на лица Олда Тэма, Алисдэра, Дугала, Магды и Флоры – она любила их, и они были родственниками. Они были все, что у нее осталось. Она содрогнулась от этой мысли. – Конечно, угрожало! Форт Огастес кишит английскими солдатами! Что если бы вас поймали? А если бы за вами устроили погоню? Я могла бы вас потерять!

– Ты нас не потеряла, – ответила Флора. – Мы здесь, Джесси, целые и невредимые.

– Но надолго ли? – усомнилась Джессалин. – Что если они нас выследят? Что если они приедут сюда?

– Не приедут, – вступила в разговор Магда. – Мы сделали все как надо. Никто не видел, как мы вошли в форт и как из него вышли.

– Ты держишь нас за дураков, Джесси? Мы устраивали подобные вылазки еще до твоего рождения. Мы составили план и выполнили его, – весело хихикая, сообщил Олд Тэм. – И мы победили.

Джессалин нахмурилась, глядя на него:

– Что вы называете победой? Я не вижу ни живности, ни муки, ни овса. Я не вижу ни сахара, ни патоки, ни одеял, ни возов с припасами.

– Мы привезли то, за чем ездили, – широко, улыбаясь, ответил Олд Тэм и посмотрел на тюки, лежащие на лошадях. – Это и есть наша победа.

– Пленные горцы? – Джессалин не смогла скрыть недоверия в голосе и приложила все силы, чтобы не сорваться на крик. – Вы рисковали головами ради спасения горцев, которых мы не можем прокормить? На что вы рассчитывали? Держать их в заложниках, пока кланы их не выкупят?

– Нет, девочка, – вступил в разговор Дугал, чтобы защитить Тэма и успокоить Джесси. – Мы привезли не заложников. Мы привезли мужей.

– Мужей? Чьих мужей? – ошарашенно произнесла Джессалйн.

– Твоих, – ответил Дугал.

Захваченная врасплох заявлением Дугала, Джессалин покачнулась и чуть не свалилась с коня.

– Моих?!

Олд Тэм соскочил со своего пони с ловкостью и быстротой, которых трудно было ожидать в его преклонные года, и успел подхватить Джессалин прежде, чем она упала.

Он бросил веревку, которую держал, и протянул руки, чтобы помочь ей спешиться:

– Успокойся, девочка.

Джессалин проигнорировала его протянутые руки и соскользнула с коня без его помощи. Она гордо посмотрела Олду Тэму в глаза:

– Мне не нужен муж. – Джессалин кивнула на пленников: – Тем более трое. Отпустите их.

Олд Тэм покачал головой:

– Прости, девочка, но я не могу этого сделать.

– Даже если это тебе приказывает твоя госпожа? – спросила Джессалин.

– Даже в этом случае. – Тэм переступил с ноги на ногу и опустил глаза.

– Вы захватили троих мужчин без моего ведома, в надежде, что я выйду за одного из них? Но я не могу прокормить и тех, кто живет в замке. Так что отпусти их, Тэм. Мне не нужен муж.

– А нам нужен, – вмешалась Магда. – Только один из них для тебя, Джесси. Два других для Флоры и меня. Мы захватили мужей для нас всех.

Джессалйн знала, что должна была бы наказать своих родичей, но, глядя на Магду и Флору, в глазах которых светились возбуждение и надежда, она не смогла этого сделать. Джессалйн видела, что молодые женщины затаив дыхание ждут, что решит их новая госпожа. Она глубоко вздохнула, посмотрела на Олда Тэма и сказала:

– Поскольку наши традиции разрешают похищение с целью брака, Магда и Флора могут оставить мужчин, которых они выбрали себе в мужья, если те согласятся жениться. Но, Тэм, я хочу, чтобы ты освободил мужчину, похищенного для меня. Это мое последнее слово.

Тэм залез рукой под шапку и почесал лысину.

– Я уже говорил тебе, что не могу этого сделать, малышка Джесси.

– Почему?

– Потому что я дал клятву твоему отцу у его смертного одра. Я поклялся, что выдам тебя замуж, и я должен сдержать свое слово.

– Я в трауре. Моего отца едва успели похоронить, Тэм. У меня еще будет время найти себе подходящего мужа – позднее. И у тебя все впереди. Ты проживешь еще много лет, чтобы увидеть меня замужем, – настаивала Джессалин.

– Нет, девочка, – возразил Тэм. – Ты не поняла. Я не обещал прожить настолько долго, чтобы видеть, как ты выйдешь замуж. Я обещал Каллуму, что выдам тебя немедленно за конкретного мужчину. Вот за этого мужчину. – Тэм снова взял веревку и подтянул пони ближе. Он вынул из ножен кинжал и разрезал ремни, связывавшие руки и ноги англичанина, и сдернул с него одеяло. – Этот человек должен быть твоим мужем. Твой отец давно договорился об этом.

Она ожидала увидеть плед горца, но первое, что заметила, – это сапоги. Дорогие, тщательно начищенные черные кожаные сапоги! Джессалин машинально отступила на шаг. С тем же успехом ее отец мог устроить ее брак с водяным или лешим, потому что в следующий момент она увидела алый мундир армии короля Георга.

– Это англичанин! Отец никогда бы не согласился на такое!

– Но, Джесси, он это сделал. И, девочка, ты знаешь, что это традиция. Ты знаешь, как заключаются браки.

– Каллум Макиннес так не делал. – Джессалин отрицательно покачала головой. – Мой отец никогда бы не предложил свою наследницу в жены своему врагу, особенно если этот враг – простой английский солдат.

– Да, – подтвердил Тэм. – Не предложил бы. В обычных обстоятельствах. Но сейчас обстоятельства изменились, девочка, и как вождь клана Каллум сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить свою наследницу и свой род. Он испустил свой последний вздох, отдавая распоряжения о твоей свадьбе.

Как бы ей ни хотелось продолжать спорить, Джессалин не сомневалась, что Олд Тэм говорит правду. Она знала, что ее отец умер сразу после того, как вручил гонцу связку каких-то важных бумаг. Чего она не понимала, так это того, почему он не отдал ее в жены шотландцу – горцу или южанину из долины. Джессалин была уверена, что любой из них больше бы ей подошел.

– Лучше бы я вышла за кого-нибудь из соседнего клана. Почему он не выбрал из них?

– И из каких же наших соседей ты бы предложила ему выбирать? Из кланов, поддержавших восстание и голодающих так же, как мы? Или из тех, что, предав свою родину, примкнули к английскому королю? – спросил Тэм.

Джессалин нахмурилась.

– Вот теперь ты думаешь как настоящий вождь горного клана. Теперь ты понимаешь, о чем думал Каллум.

– Нет, – возразила Джессалин. – Я не понимаю, почему глава клана Макиннес предпочел английского солдата своим соотечественникам.

– Не волнуйся так. – Тэм протянул руку и разгладил хмурые складки на лбу Джессалин кончиком мозолистого пальца. – Это не так уж трудно понять. Каллум думал, что лучше захватить благородного врага и сделать из него верного шотландца, чем выдать свою дочь за мужчину из клана, который может оказаться в худшем положении, чем наш, или послать ее в змеиное гнездо убийц и предателей. – Тэм подмигнул ей. – Кроме того, это не простой английский солдат. – Он взял Джессалин за руку и повел вокруг пони, чтобы она могла взглянуть на своего нареченного. – Это его светлость Нейл Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд, внук маркиза Чизендена и офицер инженерных войск его величества короля Георга. Он отвечает за строительство дороги к форту Огастес и самого форта.

У Джессалин перехватило дыхание.

– Чизенден? – Все в Шотландии знали, как могущественен маркиз Чизенден. Лицо Джессалин выражало благоговейный ужас, когда она завороженно смотрела на графа, лихорадочно обдумывая следующий шаг. – Мы не можем удерживать здесь внука маркиза Чизендена. Его дед наверняка захочет его вернуть… Допустим, мы потребуем за него выкуп и пошлем маркизу наш ультиматум, а он придет к выводу, что лучше напасть на нас и освободить своего внука, нежели расстаться со своим золотом.

– Джесси, – прервал ее Тэм. – Тебе нет нужды беспокоиться. У меня имеются все необходимые для свадьбы документы. – Он похлопал себя по груди. – Все должным образом подписано и запечатано твоим отцом и твоим нареченным. – Я беспокоюсь не о брачных документах. – Джессалин подняла глаза на Тэма. – Меня волнует, что мы держим внука маркиза Чизендена привязанным к лошади лицом вниз, да еще связав его, словно откормленного гуся. Мы должны его освободить, – объявила Джессалин. – Сейчас же!

– Но, Джесси…

– Немедленно!

Тэм, пожав плечами, поднял ноги графа Дерроуфорда и с усилием перекинул их через спину пони. Он поморщился, когда граф грохнулся на землю с глухим стуком.

– Тэм!

– Ты же хотела его освободить?

– Но не так! – Джессалин обежала пони и, опустившись на землю, осторожно уложила голову графа к себе на колени. Она посмотрела на его лицо, и ее потрясла, его мужественная красота. Это нельзя было назвать по-другому. Седьмой граф Дерроуфорд был очень красивым мужчиной. Даже в такой ситуации у него было лицо ангела – помятого и побитого, но все же ангела. Джессалин, наклонив голову набок, с интересом разглядывала красивое лицо графа в нескольких дюймах от острых копыт пони. Свежая кровь сочилась из раны на виске, стекая в густые темные волосы. Не в силах сдержать порыв, Джессалин провела пальцами по его подбородку и обнаружила на нем небольшую ямочку и колючую щетину. Она нежно стерла кровь с его виска подолом своей юбки, потом подняла глаза и пронзила Тэма обвиняющим взглядом:

– У него течет кровь. – Тэм, сдаваясь, поднял руки:

– Не смотри на меня так, девочка. – Он показал ей на измазанный в крови живот пони. – У него текла кровь до того, как я снял его с лошади.

– Что ты сделал с ним в форте, Тэм? – спросила она. – Ты наверняка что-то сделал. Не могу поверить, что такой сильный мужчина мог подчиниться тебе добровольно.

– Он и не подчинился, – ухмыльнулся Олд Тэм. – Он был прикован к кровати как пленник, но не съежился от страха, увидев меня.

– Прикован? – Джессалин была потрясена.

– Да, – ответил Тэм, почесав подбородок. – Он бросил вызов своему болвану-командиру, и его за это приковали к кровати. Он мне не подчинился, и я стукнул его по голове. – Тэм показал на другую сторону лба графа, где образовались небольшая шишка и кровоподтек. – Обухом моего топора, – быстро добавил он, увидев взгляд Джессалин. – Я мог оставить следы на его запястьях, когда перерубал цепи, но я не трогал лицо. Я хотел, чтобы он хорошо выглядел, когда ты увидишь его. – Олд Тэм пожал плечами. – Наверное, какой-то камень отскочил и ударил его по голове, но он не издал даже стона! Я уверен, он станет отличным шотландцем, девочка, и достойным супругом главы клана Макиннес.

Глава 5

Нейл открыл глаза и заморгал. Он смотрел снизу вверх на соблазнительные розовые губки, оказавшиеся так близко от него, что он мог различить их прекрасную фактуру, и ощущал их зовущую теплоту. Его голова лежала на коленях женщины. Он вдохнул ее запах, определив его как притягательную смесь страсти и полевых цветов. Он знал, что если немного повернет голову, то почувствует и ее интимный запах. Но он не стал шевелиться и в немом восхищений смотрел, как розовый кончик языка скользит между соблазнительными губками, увлажняя их. Его тело напряглось от такого зрелища, и он застонал. Он не впервые просыпался в таком положении, любуясь столь роскошным зрелищем, и теперь молил Бога, чтобы и не в последний, но настойчивая пульсация в голове и тупая боль не давали ему сосредоточиться. Он застонал снова, на этот раз от боли, и вздрогнул, когда она откинула его волосы со лба.

– Нет, – тихо запротестовал он. – Не надо.

Она не обратила внимания на эти слова и снова погладила его.

Он зажмурился, стиснул зубы и, глубоко вздохнув, поднял руку, чтобы ее остановить.

– Нет, Дебора. Перестань! Я бы хотел отблагодарить тебя, но, боюсь, сейчас не смогу.

Она отдернула руку, как будто обжегшись.

Поняв, что ранил ее чувства, Нейл хотел взять ее за запястье, но промахнулся, и его рука опустилась на ее волосы. Он нежно накрутил шелковые пряди на пальцы, притянул ее к себе, его рот коснулся ее рта, и тут он вдруг обнаружил, что ее губы крепко сжаты.

– Не надо, дорогая, не будь такой недотрогой, – нежно пробормотал он. – Ты знаешь, что ты для меня бесконечно желанна, душечка, но боль в голове убивает меня! Похоже, я выпил слишком много того, что мы там пили вчера. – Ему удалось выдавить кривую улыбку и коснуться языком ее губ.

Она испуганно открыла рот от такого интимного прикосновения, и он воспользовался этим, чтобы скользнуть языком в ее рот.

Несмотря на боль в голове и болезненную пульсацию в паху, Нейл знал, что совершил ошибку. На вкус она была сама сладость и невинность, и, хотя он дразнил и мучил ее своим языком, чтобы заставить вступить в восхитительный любовный танец, она не уступила его приглашению. Она с готовностью принимала его поцелуй, но не отвечала на него. Она просто не знала как. Было совершенно очевидно, что женщину, которую он держал в объятиях, никто никогда не целовал так, как он. Нейл резко оборвал поцелуй, отпустил ее и, разжав кулак, смотрел, как ее волосы струятся по его пальцам. Они были темно-рыжего цвета, не медные и не каштановые, а что-то среднее между этими оттенками. Но они определенно не были белокурыми и не принадлежали его любовнице.

– Кто вы? – спросил он, подняв голову, чтобы увидеть ее лицо. – Потому что вы, черт возьми, уж точно не Дебора.

– Кто такая Дебора? – задала она встречный вопрос нежным, музыкальным голосом.

– Моя любовница.

Его голова снова ударилась о землю с громким стуком, когда девушка столкнула его со своих коленей и вскочила на ноги.

– Эй-эй, парень! – Высокий крепкий горец, тот самый, что огрел его по голове, возник перед ним и пнул его в лодыжку. – Не говори о любовницах в присутствии своей невесты.

– Моей – кого? – Нейл рывком сел, потом вскочил на ноги.

– Твоей невесты, – ответил горец. – Ты что, не знаешь?

– Это какая-то ошибка. – Нейл пошатнулся, потряс головой, как будто пытаясь избавиться от наваждения, и тихо застонал, поскольку боль ударила в голову с новой силой. – У меня нет никакой невесты. И нет никакой жены!

– Конечно, ее нет – пока, – захихикал горец и кивнул молодой женщине, стоящей рядом с ним, подобрав подол юбки. – Наверное, я стукнул его по голове чуть сильнее, чем хотел.

– Ты ударил меня довольно сильно, старик. Я помню это. И я помню все остальное! – Это была ложь. Нейл помнил обрывки вчерашнего вечера, но, кажется, пропустил самые важные его моменты. Но разумеется, он не собирался сообщать ему об этом. – Я помню тебя. – Он посмотрел на горца сердитым взглядом. – И я уж точно никогда не забыл бы ее. – Он улыбнулся девушке.

Она не улыбнулась в ответ и отвернулась от него, когда краска стала заливать ее безупречной красоты лицо. Она хмуро покосилась на горца и отпустила подол юбки.

– Он тоже ничего не знает об этом. Так, Тэм? Поэтому вы и похитили его, – упрекнула она.

– Нет, Джесси, – возразил Тэм. – Я сказал ему, что пришел доставить его на свадьбу, и я похитил его, потому что так принято у Макиннесов. Мы бы похитили его, даже если бы ты знала его с рождения, и он годами ухаживал за тобой, и дарил подарки и букеты цветов. Такова традиция.

Нейл нетерпеливо ерошил рукой волосы, пока старик и девушка обменивались репликами на непонятном языке, и вдруг замер, увидев кровь на своих пальцах, железные наручники на запястьях и свисающие с них звенья цепей. И он сразу вспомнил предыдущую ночь. Он шагнул к старику и рявкнул:

– Где, черт возьми, я нахожусь? Что вы сделали с моими людьми? И что вы собираетесь сделать со мной? – Он выпалил свои вопросы старому горцу, но тут вперед вышла девушка, которую он только что так страстно целовал.

Джессалин не отступила, когда граф Дерроуфорд навис над ней грозным монументом. Она медленно вздохнула, позволяя ему высказать свои гнев и заботу о своих людях и о своем будущем прежде, чем спокойно ответить:

– Вы в горах, в деревне, очень далеко от форта Огастес. – Джессалин сказала себе, что эта маленькая ложь защитит ее родичей от гнева графа и его соотечественников, и молча попросила прощения у Бога. Она беспощадно отбросила мысль о том, что на самом деле не хочет, чтобы граф Дерроуфорд узнал, что форт, который он строит, и его любовница находятся всего в нескольких часах пути отсюда. Когда она решит, что ему можно доверять, она расскажет ему правду. А пока она пообещала Богу признаться в этом грехе на утренней мессе. – Я не знаю, сколько человек под вашим командованием. – Джессалин положила руку на рукав его алого мундира. – Но мои старейшины заверили меня, что набег на ваш форт был бескровным и никто из ваших людей не пострадал.

– Где они? – прорычал он.

– Здесь, сэр, – ответил Марсден, завернутый в одеяло. – И я думаю, что они захватили и Стенхопа тоже.

Из-за его спины донесся приглушенный ропот. Нейл повернулся на звук и обнаружил, что со всех сторон окружен горцами. Здесь были старик и девушка, и еще два старика, и две рыжеволосые молодые женщины, сидящие на косматых коротконогих пони. Женщины держали в поводу пони, на спине которых лежали завернутые в одеяла тюки. Вокруг них стояли около тридцати крестьян – стариков, женщин и детей, – оборванных и босых.

Нейл, прищурившись, посмотрел на пледы, скрывающие его товарищей, и перевел взгляд на девушку:

– Это мои люди?

– Да.

– Что вы собираетесь с ними делать?

– У меня нет никаких планов на их счет, – честно ответила Джессалин. – Но их выбрали в мужья две мои родственницы, Магда и Флора. – Она кивнула на пламенно-рыжих женщин на лошадях. – Они собираются выйти за них замуж, если у них нет законных жен и если они согласятся на это. Если они захотят остаться, их поженят как можно скорее. Если же они откажутся, их освободят и отвезут в пустошь. До тех пор, даю вам слово, с ними будут хорошо обращаться. – Она кивнула своим родственницам. Нейл пронаблюдал, как Магда и Флора увезли Марсдена и Стенхопа, потом снова повернулся к Джессалин. Он посмотрел на ее губы и подумал, что, наверное, они влажные после его поцелуя.

– А что будет со мной? – спросил он. – У вас есть планы относительно меня?

– У меня – нет, – загадочно ответила Джессалин. – Но я не могу сказать того же о моем отце.

– Что это значит?

– Это значит, что он собирался тебя женить, – вставил Тэм.

– Понятно, – ответил Нейл обманчиво спокойным голосом. – И что дает вам право принуждать меня к женитьбе? Кто дал вам право похищать меня из постели, увозить в горы и угрожать браком? – Он пронзил Джессалин суровым взглядом.

Отказываясь от помощи Тэма и не желая поддаваться пугающему высокомерию графа и его суровому взгляду, Джессалин ответила сама:

– Вы, сэр.

Нейл удивленно поднял бровь. Она напоминала ему кого-то, но он был уверен, что не видел ее раньше. Увидев ее и поцеловав, он совершенно точно знал, что теперь никогда не забудет ее.

– Правда? Умоляю, скажите мне, каким дьявольским образом я умудрился сделать это, если никогда не видел нас раньше?

– Вы согласились с предложением моего отца. Вы подписали брачные документы.

– Я не знаю вашего отца, – заявил Нейл. – Я не договаривался с ним, не соглашался жениться на его дочери и не подписывал никаких документов.

– Олд Тэм утверждает, что подписывали. – Джессалин кивнула на Тэма.

Нейл посмотрел на старика:

– Простите, что говорю об очевидном, но он похититель. Не думаю, что стоит доверять его словам.

Горцы возмущенно зароптали и подступили ближе, окружив его, и Нейл услышал угрожающий шорох металла о кожу, когда полдюжины кинжалов покинули ножны и нацелились на него. Нейл едва успел заметить это, как молодая женщина встала между ним и вооруженными горцами.

– Если бы вы были кем-то другим, а не графом Дерроуфордом, внуком маркиза Чизендена, и женихом, которого мой отец выбрал для меня, вы были бы уже мертвы, – произнесла она. – А потому запомните хорошенько, что за обвинение горца во лжи он с полным правом может отрезать вам язык.

Нейл взял ее за плечи и, мягко отодвинув в сторону, внимательно оглядел горцев.

– Представьте соответствующие документы или отрежьте мне язык. Но покончите с этим поскорей, потому что я не из тех, кто спокойно относится к угрозам или прячется за женскую юбку.

– Тихо, – прошептала Джессалин. – Вы с ума сошли? Вы не понимаете, что нельзя их дразнить?

– Это верно, парень. Думай, что говоришь, – согласился Дугал, держа руку на рукояти своего кинжала, и окинул взглядом настороженные лица оставшихся в живых воинов клана, оценивая их реакцию.

Нейл улыбнулся и придвинулся к Джессалин. Он вдохнул цветочный запах ее волос и увидел, как взметнулись тонкие прядки около уха от его дыхания.

– Не думаю, что мне стоит волноваться о потере языка, – сообщил он ей на ухо очень громким шепотом. – Если я, как вы говорите, тот, кого ваш отец предназначил вам в мужья, мне он еще понадобится. Чтобы произнести мои клятвы перед священником и для других, гораздо более приятных целей.

Олд Тэм рассмеялся, сняв напряжение:

– Уберите кинжалы. Парень прав. Мы не лишим его ни жизни, ни языка, и ему определенно понадобится и то и другое. Парень не сумасшедший. Он просто очень хитрый. Хитрый, как лиса, и напрашивается на драку. Он думает, что мы ошиблись на его счет и он сможет победить горстку стариков, женщин и детей. Он ошибается. Но это не важно, поскольку брачные документы у меня при себе. Я могу доказать, что мы его не обманываем. – Тэм достал свернутый лист пергамента из-за пазухи и протянул графу.

Нейл посмотрел на алую печать. Документ был открыт аккуратно, и восковая печать осталась цела. У него все сжалось внутри, когда он развернул пергамент. Он взглянул на дату и быстро пробежал глазами текст. Старый горец говорил правду. Брачное соглашение Нейла имело юридическую силу. Он никогда не встречал Каллума Макиннеса и знал, что никогда не договаривался с ним о браке с его дочерью, но подпись внизу под текстом принадлежала ему. На печати красовался герб графа Дерроуфорда, а она никогда не попадала в чужие руки с тех пор, как он унаследовал этот титул.

– Ты отрицаешь, что на документах твоя печать? А подпись сделана твоей рукой? – спросил Олд Тэм.

Нейл кивнул:

– Да. На этом документе действительно моя печать и моя подпись. – Он посмотрел на Тэма. – Похоже, я должен принести вам извинения за то, что назвал вас лжецом.

– Да, – согласился Тэм, зная, что эта короткая фраза была сейчас единственным, что молодой лорд мог сказать.

Услышав его извинения, крестьяне, окружившие графа, убрали оружие и отступили, давая ему больше свободы. Джессалин медленно выдохнула, только сейчас поняв, что все это время не дышала. Но облегчение оказалось преждевременным.

– Похоже, я должен извиниться и перед вами, мисс Макиннес. – Голос графа был полон сарказма. – Я явился к вам ни с чем. Знай я, что мы вот уже четыре месяца помолвлены, я бы пришел с кольцом и подарком.

– Четыре месяца? Этого не может быть! Мой отец умер всего два дня назад. – Джессалин заметила ярость на его лице и услышала оскорбительные нотки в его голосе, но его ярость бледнела в сравнении с тем потрясением, которое она испытала, узнав, что ее отец устроил ее брак с этим английским лордом не на смертном одре, а за целых четыре месяца до смерти! Каллум Макиннес продал ее своим врагам всего через несколько месяцев после неудавшегося восстания! Он держал это в секрете до самой смерти и, только умирая, взял слово с Олда Тэма, Дугала и Алисдэра похитить для нее жениха.

Нейл сунул пергамент ей под нос и ткнул пальцем в верхнюю строчку:

– Вы умеете читать?

– Конечно, – огрызнулась она.

– Посмотрите на дату, – потребовал он окинув ее с ног до головы ледяным взглядом. – Я не думаю, что тот факт, что меня назначили ответственным за строительство форта Огастес и в то же время обручили с шотландской красоткой, – простое совпадение! Оказывается, мы обручены с того момента, как я приехал в эту Богом забытую страну! А согласно этому, – его голос дрожал от ярости, когда он снова ткнул пальцем в брачный контракт, – мы должны обвенчаться сразу же, как только я вступлю на землю Макиннесов,

Она повернулась к Тэму за подтверждением.

– Да, девочка. – Тэм махнул рукой, и один из детей помчался в замок. – Отец Мори ждет вас в часовне.

Джессалин глубоко вздохнула.

– Я не знаю, было ли совпадением подписание брачного контракта и ваш приезд в Шотландию, милорд, да мне это и не интересно, – ответила она надменным тоном. – В отличие от вас у меня не было выбора, ставить или нет свою подпись под этим контрактом. Меня интересует только одно – собираетесь ли вы жениться на мне?

Нейл смотрел на гордую молодую женщину, которая бросила ему вызов и теперь ждала ответа.

– Я не обсуждал контракт и не помню, чтобы подписывал его, так что не вижу причин связывать нас до конца наших дней. Я освобождаю вас от этой сделки. – Нейл сложил пергамент, приготовившись его порвать.

– Ты не можешь ее освободить, – вмешался Тэм. – И тебе не поможет, если ты уничтожишь этот экземпляр. Этот принадлежал вождю, но есть еще и другой. Он хранится у доверенного лица в Лондоне.

– В Лондоне? – хором спросили Нейл и Джессалин.

– Да, – ответил Тэм. – У кого-то, кто очень близок к его светлости.

Это заявление поразило Нейла в самое сердце. Он, прищурившись, посмотрел на горца:

– Насколько близок?

– Очень близок.

Нейл понял, что его предал человек, которого он любил и которому доверял больше всех на свете. Его дед.

Маркиз Чизенден. Он не знал, почему Чизенден выбрал именно этот клан, но Нейл не сомневался, что его дед по каким-то неизвестным причинам решил заключить союз с шотландцами и договорился с отцом этой женщины. Его дед обманул его. Продал его. Нейл крепко зажмурился, вспомнив кипу бумаг, которую Чизенден прислал ему на подпись в последние часы перед его отъездом в Шотландию. Обычные бумаги, уверил его дед, извиняясь, что беспокоит его распоряжениями относительно управления его домом и имениями, в то время как он наверняка хочет провести оставшиеся часы в компании своей любовницы. Хитрый старый лис знал, что внук доверяет ему безоговорочно, знал, что Нейл так жаждет провести вечер с Деборой, что ограничится просмотром только первого документа. Очевидно, дед подсунул два экземпляра проклятого брачного соглашения в эту кипу бумаг.

– Мой дед, – потрясенно выдохнул он.

– Чизенден, – подтвердила Джессалин.

– Да, Чизенден, – процедил Нейл сквозь зубы. – Сей коварный господин создал эту невыносимую ситуацию, чтобы заставить меня сделать то, что я постоянно отказывался сделать раньше. Жениться и произвести на свет наследника. Похоже, мисс Макиннес, мой дед, «делатель королей», всемогущий маркиз Чизенден, считает вашу родословную самой подходящей для нового поколения Клермонтов. – Нейл повернулся к старому горцу: – Полагаю, он знает о моем похищении?

– Разумеется, – кивнул Тэм. – Он знает все наши обычаи. Он знает, что Макиннесы всегда похищали невест для вождей клана.

Нейл вопросительно поднял брови.

– Поскольку новый вождь – женщина, понятно, маркиз знал, что мы похитим для нее мужа. – Логика была железная.

– О да, конечно, – ответил Нейл, и в голосе его звучала ирония. – Это разумно. И мой дед, должно быть, наслаждается своей выходкой. Я просто вижу, как он сидит в своем кабинете и читает мои письма о том, как сильно я презираю нищету и упрямство горцев. Зная мои вкусы и пристрастия, он понимал, насколько мне будет отвратителен вид красивой босой женщины в драном пледе. Дед наверняка сложится пополам от хохота, узнав, как он ловко меня провел, заставив на ней жениться.

Джессалин нахмурилась. После слов этого наглеца перспектива брака с ним показалась ей не более привлекательной, чем чума.

– Я ничего не знала о планах моего отца, но он дал клятву, и я обязана выполнить условия контракта, на котором стоит его подпись.

– И я тоже. – Он повернулся к ней. – Меня обвели вокруг пальца, но я дал слово и сдержу его. И согласно этому, – он взмахнул брачным контрактом и оглядел ее критическим взглядом, – я согласился жениться на вас, как только моя нога ступит на землю Макиннесов, так что предлагаю вам облачиться в наряд, приличествующий леди и жене английского пэра.

Брошенные им злобные слова ужалили ее в самое сердце: Стоя босиком на грязной утоптанной земле двора замка, Джессалин едва сдержала порыв посмотреть, не грязные ли у нее ноги. Она выпрямила спину и гордо вздернула подбородок. Горячие слезы стыда жгли ее веки, но она сдержала их так же безжалостно, как проигнорировала саднящую боль в сердце, когда узнала, что родной отец предал ее. Горец – любой горец – донял бы жертву, которую она принесла, отказавшись от всех своих туфель, чтобы ее родичи могли сшить себе сапоги для битвы. Горец был бы горд, узнав, что она поставила благополучие клана выше своих интересов. Горец был бы горд заполучить дочь Каллума Макиннеса и новую госпожу клана Макиннес в жены.

Но английский граф, выбранный ее отцом, не испытывал к ней ничего, кроме презрения, потому что она стояла перед ним босая! Джессалин давно поняла, что ее будущий муж предпочитает свою любовницу главе клана Макиннес. И уж конечно, он предпочтет женщину в туфлях.

– Мне нет необходимости выходить замуж за графа, чтобы получить титул и стать леди, милорд, – гордо заявила Джессалин. – Я леди по рождению.

– Так и ведите себя соответственно, – огрызнулся Нейл, сознавая, что он не прав, что его гнев должен быть направлен на маркиза и на самого себя, а вовсе не на девушку. Но он просто не мог сдержать разочарование и обуздать свой проклятый темперамент. – Я не собираюсь стоять перед священником и обмениваться брачными клятвами с оборванной, босоногой, дикой шотландской мисс.

– Тогда у нас, несомненно, возникнут сложности, милорд, – процедила Джессалин. – Потому что я – глава клана Макиннес, и я отказываюсь стоять перед Богом и моим отцом-исповедником и оскорблять их обоих, обмениваясь брачными клятвами с грубым английским графом, одетым в алый мундир убийцы и солдата армии короля Георга!

– Вы силой похитили меня из военного лагеря, – сердито возразил Нейл. – У меня нет другой одежды, кроме той, что на мне. Мне больше нечего надеть, кроме моего алого мундира.

– Вот именно!

– Господи! – Нейл почувствовал себя совершенным болваном, разглядывая грязные босые ноги, окружавшие его. – Неужели ни у кого в этом отвратительном месте нет подходящей пары туфель?

Он увидел ответ на свой вопрос, когда поднял глаза и встретил ее ненавидящий взгляд. Но она была слишком горда, чтобы вслух сказать это. Нейл едва сдержал улыбку, увидев, кроме ярости, вспышку упрямой гордости в ее глазах. У нее синие глаза, ярко-синие, окруженные золотыми крапинками, и они потрясающе красивы – даже когда она в гневе.

Особенно когда она была в гневе.

– Это традиция, – объяснила она. – Это горский обычай. – Она не лгала. Ходить босиком – для горца самое обычное дело в теплое время года, но в клане Макиннес это было не принято. До восстания, лишившего их всего, включая обувь, вождь и его семья всегда имели прекрасную одежду и обувь. – Мы не можем все быть британскими графами и иметь богатого деда, который бы купил нам офицерский чин, чтобы мы могли носить красную форму и дорогие кожаные сапоги. – Ее тон по язвительности не уступал его. – Наши предки-горцы научили нас, что не стоит судить о людях по виду одежды и обуви, которую они носят. – Она посмотрела ему в глаза. – Или не носят.

– Леди Джессалин.

Джессалин обернулась на звук голоса и увидела, что через двор к ней приближается ее исповедник.

– Да, святой отец?

– Женщины и дети трудились все утро, готовя еду для празднования вашей свадьбы. Вы собираетесь их разочаровать? Или может, попросить людей проигнорировать муки голода, терзающие их желудки, пока вы спорите со своим женихом? – укоризненно спросил отец Мори, которому Джессалин подчинялась с детства.

– Я не хотела обидеть женщин и детей, отче, – сказала она. – Но я действительно не желаю обмениваться святыми клятвами с человеком в английском мундире.

– А я отказываюсь жениться на женщине, которая слишком упряма, чтобы надеть обувь!

Отец Мори позволил себе легкую улыбку:

– Хотя и не по вашей воле, но вы двое получили редкую возможность забыть о вековых оскорблениях, недоверии и непонимании и построить новый мир для ваших детей. Я не верю, что вы, – он выразительно посмотрел на Джессалин, – позволите эгоизму и упрямой гордости поставить под угрозу будущее клана. И, – он повернулся к графу, – я не думаю, что вас так переполняет английское высокомерие, что вы не можете разглядеть, что скрывается под красивой внешностью вашей невесты. Я уверен, что вы оба согласитесь на компромисс.

Джессалин молча кивнула, а ее жених подозрительно спросил:

– Какой компромисс?

– Свадьба, – ответил отец Мори. – Которая позволит вам пойти на взаимные уступки. – Священник кивнул в сторону старейшин клана: – Выполняйте свои обязанности, друзья. Отведите его в замок и, когда он будет должным образом облачен для свадебной церемонии, принесите мне его сапоги.

Глава б

В том, что касается свадьбы, ему не следовало доверять священнику. Особенно шотландскому священнику! Ни один горец никогда не принимал близко к сердцу интересы англичан, и отец Мори не был исключением. Что вообще священники знают о браке, кроме того, как провести службу? Они-то дают обет безбрачия, чтобы избежать незавидной участи, которая ожидала его. Вот почему Нейл стоял дрожа рядом со своей невестой у алтаря в холодной часовне замка Маконес босой, с голыми ногами, одетый лишь в рваный кусок пледа, который даже не доставал ему до коленей и едва прикрывал его зад.

Он украдкой взглянул на свою невесту. Она не производила впечатления женщины, выходящей замуж, чтобы сразу стать графиней Дерроуфорд. Она выглядела совершенно несчастной, стоя рядом с ним в белом платье, слишком коротком для нее, и в его начищенных черных сапогах. Кусок пледа, который она носила раньше поверх платья, был обмотан вокруг его талии, а сапоги от лучшего лондонского сапожника закрывали ее маленькие ножки. Он видел только носки сапог, потому что он был высоким мужчиной, а она казалась такой маленькой рядом с ним! Нейл почувствовал, как у него пересохло во рту и комок застрял в горле, когда он представил, как мягкие голенища его сапог обхватывают ее бледные стройные икры.

Низкий тревожный ропот заполнил часовню. Нейл осознал это, когда его маленькая невеста с силой толкнула его локтем в бок.

– Ваше сердце в смертельной опасности.

– Что? – На секунду он удивился, не прочитала ли она его мысли, но острый удар ее локтя говорил о другом.

Нейл посмотрел сверху вниз на свою невесту. Его ребра и так уже болели после нескольких часов тряски на лошади. Ему совсем не требовалось дополнительное неудобство.

Она тоже посмотрела на него:

– Если вы не ответите отцу Мори, у вас появится украшение в виде зияющей дыры в груди там, где находится ваше жестокое сассенакское сердце. Потому что если вы опозорите меня здесь, перед кланом, после всех трудностей, через которые прошли мои люди, чтобы организовать эту свадьбу, я сама вырву его.

Потрясенный страстностью ее свирепого шепота, Нейл повернулся к священнику, чтобы узнать, что же отец Мори сделал, чтобы так расстроить вспыльчивую горскую красавицу. Он сосредоточился на словах священника, и его поразил их смысл.

– Нейл Эдвард Джеймс Льюис Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд, четырнадцатый виконт Клермонт, девятнадцатый барон Эшфорд, перед Богом и людьми берешь ли ты леди Джессалин Хелен Роуз Макиннес, главу клана Макиннес, в законные жены?

Нейл никогда не считал себя трусом, но инстинкт самосохранения толкал его распахнуть двери часовни и сбежать. Он прямо-таки физически ощущал запах своего страха и чувствовал, как кровь уходит из его лица. И очень старался подавить желание как-нибудь незаметно удалиться. Он был слишком молод для брака! Слишком богат. Слишком самонадеян. Слишком англичанин, в конце концов! И слишком пресыщен для такой невинной шотландской девушки, как его невеста. Он глубоко вздохнул и открыл рот, чтобы объяснить всем этим шотландцам, что хотя он человек слова, но совершил ошибку, поставив свою подпись под брачным контрактом.

Отец Мори одобрительно кивнул, когда короткий ответ эхом отразился под сводами часовни.

– Леди Джессалин Хелен Роуз Макиннес, глава клана Макиннес, перед Богом и людьми берешь ли ты Нейла Эдварда Джеймса Льюиса Клермонта, седьмого графа Дерроуфорда, четырнадцатого виконта Клермонта, девятнадцатого барона Эшфорда, в законные мужья?

– Да, – тихо ответила она. Отец Мори повернулся к Нейлу:

– Теперь обменяйтесь подарками. Ты должен подарить ей что-нибудь, дружок. Что-нибудь в знак того, что ты признаешь ваш брак.

Нейл уставился на священника. Он уже расстался со своим мундиром, своими сапогами и своей свободой. Что еще он мог отдать? Он опустил глаза на кольцо с печаткой на среднем пальце левой руки. На нем красовался его герб.

– Нет, сын мой, – остановил его священник. – Этот подарок будет предназначен только для твоей невесты. Это должно быть что-то такое, что никогда не вернется к тебе.

У него не было ничего ценного, ничего, что можно было бы подарить, кроме… Вспомнив о тяжелом меховом кошеле, привязанном у него на талии, Нейл положил руку на кошель, куда перекочевало содержимое его кошелька, которого он лишился вместе с алым мундиром.

Он наклонился к священнику и прошептал:

– Деньги – это подходящий подарок?

– Да, – просиял отец Мори, – самый подходящий и самый приятный. Дай его своей невесте, – прошептал он в ответ.

Нейл наклонился и отвязал кошель. Он снял его с пояса и протянул Джессалин. Отец Мори покачал головой:

– Открой его, дружок. Пусть клан увидит, что ты даришь ей.

Нейл засунул сумку за пояс, взял руки Джессалин и, повернув их ладонями вверх, сложил в форме чаши. А потом он открыл кошель и высыпал содержимое в ее ладони.

Джессалин изумленно открыла рот, когда тяжелые золотые соверены и кроны, шотландские доллары и серебряные гинеи наполнили ее руки и посыпались через край на каменный пол часовни. Она никогда в жизни не видела столько английского золота и серебра! И теперь ее новый муж дал ей все это. Он подарил ей целое состояние в золотых и серебряных монетах, чтобы показать, что принял условия брака. Слезы жгли ее глаза, когда она подняла лицо, чтобы на него посмотреть.

Дерроуфорд встретил ее взгляд. Легкая улыбка тронула его губы, а в глазах мелькнуло что-то, чего она не могла определить. Она смотрела на него как завороженная. У него зеленые глаза – зеленые, как хвоя лиственницы весной, и Джессалин удивилась, что не заметила этого раньше.

– Ты должна предложить ему что-то взамен, дитя мое, – напомнил отец Мори. – Что-нибудь в знак того, что ты намерена чтить условия брачного контракта.

Джессалин оторвала взгляд от Дерроуфорда и повернулась к священнику. Когда святой отец повторил свою просьбу, она прикусила губу. Она уже отдала Дерроуфорду свой тартан[3] и свой клан. У нее больше ничего не осталось. Ничего, что могло бы сравниться с его невиданным по ценности подарком. У нее не было ничего из тех вещей, что невеста традиционно дарит жениху. Все, что она имела, – это обветшавший замок, рваная одежда и ее родичи. Ее отец продал все имевшиеся в семье хорошие ткани и домашнюю мебель, картины, гобелены, серебряную и оловянную посуду, которые они спрятали от английских захватчиков, чтобы купить еду прошлой зимой. А после летнего восстания не осталось зерна и скота. Она заложила все, что у нее было, и отослала свои драгоценности в Эдинбург для продажи, чтобы купить для отца место упокоения на освященной земле пресвитерианской церкви. Не осталось ничего, кроме медной печати, принадлежавшей вождю клана, и серебряных ключей от его тайной комнаты – тех, что она носила на серебряной цепочке на шее. Ключи! Она может подарить ему серебряный ключ, который носил ее отец. Но она не сможет дать ему ничего, пока держит в руках золото.

Она оглянулась в поисках решения, и Олд Тэм пришел ей на помощь:

– Я сохраню это для тебя. – Тэм широко улыбнулся и протянул свою шапку, чтобы Джессалин высыпала в нее деньги.

Она ссыпала монеты в шерстяную шапку Тэма и извлекла из-под ворота платья две серебряные цепочки. На каждой висел маленький серебряный ключ. Повернувшись К Дерроуфорду, Джессалин сняла ту, что потолще. Она закрыла глаза и на секунду сжала цепочку в кулаке. Он заметил легкое сожаление на ее лице, когда она разжала пальцы и протянула ему цепочку. Он не стал брать цепочку из ее рук. Он опустился на колени и наклонил голову, чтобы она надела свой подарок ему на шею.

У него мелькнула мысль, что она может передумать. Но она удивила его, надев на него цепочку и осторожно спрятав ее ему под рубашку, чтобы ключ оказался у самого сердца. Он почувствовал нежное легкое прикосновение ее пальцев к своей груди и тепло ключа, улегшегося на свое место. Нейл улыбнулся при мысли о его предыдущем месте – между ее грудей – и, наклонив голову, впитывал запах ее духов и тепло ее тела. Ему захотелось прикоснуться к ней – приподнять ее подбородок, заглянуть в глаза и повторить все обещания, которые он только что произнес перед священником и ее кланом. Но на этот раз он готов был произнести их от всего сердца.

– Благодарю вас за этот подарок, – произнес он тихо, очень тихо, так, чтобы услышала только она. – Я понимаю, какое это для вас сокровище.

Она взглянула на него, и его поразила надежда в ее синих глазах. Он открыл было рот, чтобы убедить ее, что ее вера в него не будет обманута, но в этот момент отец Мори заговорил.

– Вы обменялись клятвами и дарами, – провозгласил священник, – перед Богом и людьми по уставу Святой римской церкви и законам Шотландии, и я объявляю вас мужем и женой. Поздравляю, друг мой, и добро пожаловать в семью! – Отец Мори похлопал его по спине. – Мой желудок уже урчит, а свадебный пир давно готов!

Назвать завтрак, последовавший после церемонии, свадебным пиром было очень большим преувеличением. В понимании Нейла это едва ли вообще можно было назвать едой, и никто, кроме голодающих шотландских горцев, не осмелился бы назвать это пиром. Когда члены клана Макиннес приветствовали восторженными возгласами овсяную кашу, сдобренную диким медом, молоком и сливками, Нейл не разделил их радости. Каша была единственным угощением. Не было ни колбасы, ни яиц, ни кролика, ни оленины, ни баранины или рыбы. Только каша, и даже мед и сливки не смогли перебить слегка пригорелого вкуса овса. Но люди, казалось, этого не замечали. Все ели с удовольствием, склонившись над своими мисками, прикрывая их руками, как будто опасаясь мародеров. Так делали все, кроме его невесты – главы клана.

Она сидела на стуле, прямая как стрела, положив одну руку на колени. Она не пыталась защитить свою еду. В сущности, она разделила свою порцию между своими родственницами, отдав им львиную долю своего завтрака, оставив себе лишь крохи. Нейл с удивлением наблюдал, как его невеста тщательно выскребла стенку миски и, положив немножко каши в рот, закрыла глаза и вздохнула от удовольствия. Он бросил виноватый взгляд на собственную миску. Она была полна. За исключением одной ложки щедрая порция овсянки и кусок сот с сочащимся из них медом в его тарелке остались нетронутыми. Он с детства ненавидел кашу, и единственная ложка, которую он проглотил, чтобы утихомирить урчащий пустой желудок, не изменила его мнения о ней. Он обнаружил, что каша и сейчас так же отвратительна, как казалась в детстве, и он так же, как в детстве, не может заставить себя ее съесть. Но похоже, никто больше его мнения не разделял. Восторженное выражение на лице его невесты сказало ему, что она наслаждается этой тарелкой вареного овса так, как он наслаждался дорогим бренди и неторопливым исследованием женского тела. Он сжал губы, когда она дочиста выскоблила миску, неохотно отставила ее, а потом слизнула крошечную капельку меда с губы кончиком языка.

Погрузив ложку в свою миску, Нейл разломил кусок сот и смешал сладкую жидкость с кашей. Он подождал, пока его невеста договорит с ребенком, сидящим слева от нее, и, осторожно подтолкнув ее локтем, поставил свою миску перед ней.

Джессалин повернулась и удивленно взглянула на него:

– Вы разве не голодны? – Нейл не ответил на ее вопрос.

– Не знаю, как это делается в Шотландии, – пожал он плечами, – но предполагается, что это свадебный завтрак, а в Англии принято, чтобы жених и невеста делили еду и ели из одной тарелки.

Джессалин бросила виноватый взгляд на свою пустую миску, и ее щеки залились румянцем.

– Я не знала…

– Откуда же вам знать? – Он одарил ее обворожительной улыбкой, показавшей его белые зубы и очаровательные ямочки на щеках. – Если только у вас нет другого мужа-англичанина, о котором вы забыли упомянуть.

Он дразнит ее. Джессалин смотрела на него несколько мгновений, пока поняла это. Легкая улыбка играла на ее губах, когда она ответила:

– Это вполне возможно. Мы с вами помолвлены вот уже четыре месяца, и никто, кого я знаю, не сообщил мне об этом. Поскольку мой отец, несомненно, хотел богатого зятя, а потому согласился на англичанина, я могу с тем же успехом быть помолвлена с десятком англичан. Скажите, лорд Дерроуфорд, сколько человек в Англии богаче и могущественнее вас?

– Двое. Мой дед богаче и влиятельнее меня. И еще король. – Он склонил голову набок и внимательно посмотрел на нее. – Но они оба женаты. – Он подтолкнул к ней миску и протянул свою ложку. – После вас, графиня.

Джессалин посмотрела на миску с кашей:

– Но как же вы? Вы едва притронулись к еде и наверняка голодны.

Нейл узнал озабоченное выражение на ее лице. Теперь оно была его женой – что бы ни случилось, – и, хотя он ненавидел ложь, он бы не ранил снова ее гордости, показан свое отвращение к овсяной каше.

– Вовсе нет. Я прекрасно пообедал перед тем, как меня арестовали, и вон тот ваш друг, – он кивнул через стол на Олда Тэма, – прибыл, чтобы доставить меня на нашу свадьбу.

Она еще немного помедлила и запустила ложку в кашу:

– Если вы уверены… – Он улыбнулся:

– Абсолютно уверен. По правде говоря, я сомневаюсь, что смог бы съесть еще хоть крошку.

От удрученного выражения лица Джессалин у него вдруг что-то сжалось в груди. Нейл сдержал гримасу отвращения и глубоко втянул воздух в легкие:

– Полагаю, я мог бы постараться съесть еще немного.

Удовольствие, от которого ее лицо как будто засветилось изнутри, было ему вознаграждением за то, что он проглотил ложку горелой каши с медом, которую она положила ему в рот. Он взял у нее ложку и зачерпнул кашу из миски.

– Ваша очередь, – напомнил он ей.

– Да. – Когда они ели из одной миски и касались губами и языками одной и той же ложки, а она бросала на него взгляды из-под ресниц и улыбалась застенчивой нерешительной улыбкой, он понял, как непривычны для нее эти интимные жесты. Нейл смотрел, как изгибаются ее соблазнительные розовые губы, и чувствовал, как тепло ее улыбки пронизывает его с головы до пят. Прежде чем он осознал, как это получилось, он съел половину ненавистной овсянки, а она доела остальное.

– Может быть, это сасс… английская традиция, но вот так разделить свадебный завтрак – прекрасное начало для брака, – заявила Джессалин, когда они выскоблили миску дочиста.

– Уверен, это должно служить символом того, что мужчина и женщина делятся всем в течение их брака, – высказал свое мнение Нейл.

– В болезни и в здравии, в богатстве и в бедности. – Джессалин – поморщилась, глядя на деревянную миску. – Это прекрасная традиция, милорд, но, боюсь, больше делить нечего… Мы очень бедны.

Нейл кивнул на свой подарок невесте. Золотые кроны, соверены и серебряные гинеи лежали на столе, чтобы все члены клана могли их видеть.

– Теперь уже не так бедны, миледи. Графство Дерроуфорд дает огромную прибыль. Я очень богатый человек, и теперь вы, как графиня Дерроуфорд, тоже очень богатая женщина.

– Я – глава клана Макиннес, милорд Дерроуфорд, и, став моим мужем, вы стали вассалом этого клана. Боюсь, вы увидите, что английский титул не много значит для горцев-якобитов.

– Возможно, нет, – согласился он, – но, кажется, мои монеты произвели не меньшее впечатление, чем наш свадебный пир.

Она не смогла сдержать улыбку:

– Да, милорд, это так. – Он посмотрел на ее губы:

– Нейл.

– Простите?

– Мне дано при крещении имя Нейл, – объяснил он. – Как графиня Дерроуфорд, вы можете и… – он понизил голос и окинул взглядом сидящих вокруг горцев, – и даже обязаны так меня называть. Особенно когда мы наедине.

– Мы в Шотландии, милорд, а не в Лондоне. Здесь я – Макиннес, а вы муж главы клана, – напомнила она.

– Нейл, – повторил он. – Макиннес приобрела мужа, Нейла Клермонта, графа Дерроуфорда. – Он не отрываясь смотрел ей в глаза.

– Нейл, – произнесла она наконец.

– А ваше имя? – спросил он, как будто не слышал ее имени, когда они произносили клятвы.

– Макиннес из клана Макиннес, – ответила она. – Как мой муж, вы имеете право называть меня так.

Он придвинулся ближе и прошептал:

– И…

– И должны помнить, что мои люди ждут, что я пойду по стопам отца и буду Макиннес.

– Естественно, – признал он. – Когда мы среди членов вашего клана, вы должны быть Макиннес. Я понимаю это. Но кем вы будете, когда мы окажемся наедине?

– Собой, – ответила она.

– Собой, – повторил Нейл ровным голосом. Значит, они снова вернулись к этому. Пока он изо всех сил старался контролировать кипящее чувство обиды и гнева на своего деда и самого себя, она решила в очередной раз продемонстрировать свою власть и втоптать его гордость в грязь. – Все дело в том, кто мой противник – глава клана Макиннес или графиня Дерроуфорд. Так как же, черт возьми, мне вас называть? Графиня? Вождь?

– Пока мы в Шотландии, – ответила она, – и когда мы наедине, вы можете называть меня Джессалин.

– А если мы покинем Шотландию? – Он задал этот вопрос из любопытства,

Она посмотрела на него так, будто мысль, что он может увезти ее из Шотландии, никогда не приходила ей в голову.

– На шотландской земле или нет, я все равно буду Макиннес, однако я постараюсь хорошо сыграть роль английской графини Дерроуфорд.

Это означало, что ему повезет, если он переживет свое пребывание в Шотландии или свой брак с главой клана Макиннес. Ему повезет, если он не проснется однажды с шотландским кинжалом в горле. А если он окажется достаточно безрассудным, чтобы привезти свою невесту домой, чтобы познакомиться со своими родственниками в Англии, ему придется постоянно ожидать удара в спину и следить за каждым своим шагом.

Он был женат меньше часа, а безграничные возможности обмана и предательства уже предстали перед ним во всей полноте. Дед, изображавший свою любовь к нему, обманул его, предал его доверие и хитростью заставил жениться на шотландской красотке, которая хотела этого брака не больше его самого, у которой были причины ненавидеть его и все, что с ним связано, и которая, несомненно, будет рада от него освободиться. Он и не ждал другого. Честно говоря, он вообще ничего не ждал.

– Сомневаюсь, что вам придется слишком долго беспокоиться о том, как должна вести себя графиня Дерроуфорд, – резко ответил Нейл. – Если только вы не захотите быть вдовствующей графиней Дерроуфорд. – Он говорил это шепотом, предназначавшимся только для ее ушей, но в голосе его был слышен сарказм. – Вы, разумеется, понимаете, что если я решу вернуться в Англию, то наверняка буду сразу же арестован за дезертирство со своего поста в форте Огастес. А если Чарлз Оливер и его солдаты обнаружат меня здесь, да еще и женатым на вас, меня немедленно вернут в Англию и повесят.

Джессалин побледнела:

– Я не знала… Я никогда не думала…

Он удивленно поднял бровь, потому что в ее голосе прозвучала неподдельная тревога.

– Не беспокойтесь, – процедил он. – Моя вдова будет хорошо обеспечена. Ни вы, ни ваш клан не будете ни в чем нуждаться.

Его уколы, похоже, достигли цели, потому что она расправила плечи, как будто готовилась к битве.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

– Единственное, что я могу. – Нейл глубоко вздохнул, оттолкнулся от стола, встал и протянул ей руку. – Жить так долго, как получится. Меня купили, как племенного жеребца. А если подходить с этой точки зрения, у нас, англичан, есть еще одна старинная и весьма привлекательная свадебная традиция: она называется «медовый месяц» и начинается сразу после свадебного пира.

Она помедлила мгновение, потом положила руку на его большую ладонь и поднялась со стула.

– У нас в Шотландии тоже есть такой обычай, – призналась она, краснея. – Но мы предпочитаем дождаться захода солнца.

Нейл покачал головой:

– Ваш клан назвал это, – он обвел рукой остатки их свадебной еды, – пиром. А поскольку наш английский обычай требует, чтобы медовый месяц начинался сразу после пира, думаю, мы могли бы уединиться… – Он понизил голос до соблазнительного шепота: – Там, где вы привыкли уединяться, и уделить внимание делу, ради которого я был куплен.

– Мы в Шотландии, – напомнила она. – Шотландские законы и шотландские традиции имеют здесь превосходство над английскими.

– Почти вся Шотландия на военном положении. Вся, как я подозреваю, кроме этого крошечного участка, но я английский солдат. Моя обязанность насаждать английские законы в силу моих возможностей.

– Я не думаю… – Джессалин наморщила лоб и прикусила губу, в первый раз в жизни действительно не зная, как поступить.

– Ш-ш… – Он нежно прикоснулся пальцем к ее нижней губе. – Вам нет необходимости думать. Это часть брачного контракта. Часть старинной и почитаемой традиции обеспечивать продолжение рода.

Глава 7

Скрежет тридцати деревянных ложек, выскабливающих дочиста тридцать мисок, вдруг прекратился, и тридцать пар глаз уставились на них, когда Нейл поднял Джессалин со стула. Его пальцы сжались на ее руке, когда он повернулся к лестнице.

– Подождите! – воспротивилась Джессалин. – Я не могу уйти вот так.

– Почему нет? – Он, прищурившись, посмотрел на нее и только сейчас заметил, с каким трудом она передвигает ноги в его сапогах. Он удивился – как же ей удавалось идти, когда они возвращались из часовни?

– Эти люди – моя семья. Я не могу уйти из-за стола, не поблагодарив их за то, что они сделали все, чтобы отпраздновать мою свадьбу.

Нейл улыбнулся, ослабил пальцы и признал, что она права и ее действия продиктованы долгом и признательностью, а не приступом девичьей стыдливости. Он стоял рядом с ней и ждал, пока она благодарила мужчин и женщин клана на шотландском языке, а потом повторила это для него на английском.

Когда Джессалин закончила свою речь, Нейл посмотрел на нее, откашлялся и обратился к присутствующим:

– Прежде чем моя нев… – Он быстро понял свою ошибку и поправился: – Макиннес и я начнем наш медовый месяц, позвольте мне присоединиться к ее благодарности за вашу необычайную щедрость в приготовлении этого свадебного пира. Со своей стороны, я бы хотел поблагодарить вас за ваше великодушное отношение ко мне. – Его сарказм не ускользнул от них, и несколько мужчин рассмеялись, когда он почесал безобразную шишку на голове там, где Олд Тэм тюкнул его обухом боевого топора. В его голове все еще, казалось, стучал барабан, но этим горцам незачем было знать об этом. – И за ваше внимание к чувствам Макиннес, когда вы доставили меня вовремя на нашу свадебную церемонию. – Еще несколько смешков раздалось за столом. Он криво улыбнулся. – Вы все были здесь, когда я прибыл, – продолжал он, – так что я не буду делать вид, будто стремился к этому браку, но даю вам слово, что стану достойным мужем для вашей госпожи.

Одна из старух пробормотала что-то по-шотландски, и снова раздались смешки.

– Что она сказала? – спросил Нейл.

– Она сказала, – Джессалин покраснела, – что ни один мужчина не стремится к браку. Они с нетерпением ждут только брачной постели.

– Да, – добавила старуха по-английски. – И я еще не видела ни одного, кто бы не начал сыпать обещаниями, чтобы заполучить в постель такую красотку, как наша малышка Джесси.

Нейл вспыхнул.

– Уверен, вы совершенно правы, мадам. Такое мнение существует. – Он выдавил улыбку, чтобы успокоить собравшихся, и взял Макиннес за руку. – И это моя награда за то, что я вытерпел церемонию и узаконил брачное соглашение.

– Не так быстро. – Олд Тэм преградил Нейлу дорогу. – Я знаю, что это твоя свадьба, но ты муж новой главы нашего клана, и никогда не поздно узнать, как ты должен выполнять свои обязанности.

– Если вы отойдете в сторону, я выполню свои обязанности, – сквозь зубы процедил Нейл, – для которых мне не требуются инструкции.

– Не эту обязанность, – хмыкнул Тэм. – Твои обязанности как мужа главы клана.

– Мне кажется, это и есть обязанность мужа главы клана, – буркнул Нейл. – Причем первостепенная обязанность.

– Да, – согласился Тэм. – Но не единственная. У тебя есть другие, более важные дела, которым следует уделить внимание.

– Например?

– Например, поддержать вот этих молодцов, – он помолчал для создания драматического эффекта, потом широко развел руки, чтобы Нейл мог увидеть сержантов Марсдена и Стенхопа в приятной компании Магды и Флоры, – которые согласились жениться на моих прекрасных девочках и стать моими зятьями.

Джессалин изо всех сил старалась вести себя так, как должна была бы вести себя Макиннес. Она хотела всем показать, как страстно желает увидеть, что ее родственницы счастливо вышли замуж. Выдернув руку из руки Нейла, она бросилась вперед, чтобы обнять Магду и Флору. Его сапоги ей очень мешали, и она бы упала, если бы он не предугадал ее движение и не протянул руку, чтобы ее поддержать.

– Я всегда надеялась, что вы будете моими сестрами. – Помня об англичанах, окруживших ее, она говорила по-гэльски. – И я хочу, чтобы вы были счастливы. Я помню, как мы мечтали о будущем, когда были юны и беззаботны.

– Да. – Флора улыбнулась воспоминаниям. – Мы обе хотели выйти замуж за твоих братьев. Я – за Гарри или Чарли, а Магда – за Коннора. А твой отец всегда хотел выдать тебя за богатого, красивого лорда.

– И мы все собирались поехать в Эдинбург и заставить тамошних лордов и их дам позеленеть от зависти, глядя на наше счастье и богатство, – добавила Магда.

У Джессалин в глазах блеснули слезы при воспоминании о шести братьях и всех других молодых родичах, погибших во время восстания, и о чудесных мечтах о будущем, погибших вместе с ними.

– Это было очень давно, – вздохнув, произнесла она. – Тогда мы могли позволить себе верить в мечты.

– Да, – согласилась Магда. – Наши жизни изменились почти до неузнаваемости. Когда-то давно ты была дочерью Макиннеса и сестрой будущего Макиннеса. Теперь ты сама Макиннес. Прошлое умерло, Джесси, вместе с нашими милыми мальчиками, а мы должны продолжать жить, как сможем.

– Я сделала то, что должна была сделать, то, что велел мне сделать отец, чтобы спасти клан и наш образ жизни. У меня не было выбора. У вас он есть. – Джессалин посмотрела Флоре в глаза, потом взяла за руку Магду. – Вы уверены, что хотите этого?

– Да, – решительно ответила Флора.

– Они хорошие ребята, Джесси, – ответила Магда. – Они, конечно, отличаются от твоих братьев и от красавца лорда, за которого ты только что вышла. Они простые люди и служат в сассенакской армии не потому, что ненавидят шотландцев, а потому, что ненавидят Лондон и хотели поскорее убраться оттуда. Мы не желаем закончить свои дни старыми девами. Мы хотим детей. Ты дашь нам свое разрешение?

– Да. – Глаза жгли невыплаканные слезы, а в горле застрял ком, когда Джессалин смотрела на англичан, которых, Магда и Флора выбрали себе в мужья, и англичанина, выбранного для нее отцом. Они действительно были ее сестрами, поняла она. Она никогда бы не попросила их и не заставила силой взять в мужья англичан. Она бы никогда не попросила и не приказала им выбрать в мужья шотландцев из других кланов, даже если бы знала, что свадьба поможет клану выжить. Она бы вообще никогда не заставила их выйти замуж. Магда и Флора знали это. Но теперь они сами выбрали мужей-англичан так же, как ее отец сделал это за нее, чтобы защитить клан от английского нашествия. – У вас есть мое согласие и мое благословение. С этого дня мы будем сестрами, как всегда и хотели.

– Да, конечно, – согласилась Флора. – Только теперь все мы будем женами английских солдат.

– Ну что? – Дав женщинам время поговорить с глазу на глаз, Олд Тэм повернулся к Макиннес и потребовал ответа: – Ты даешь согласие на бракосочетание и обещаешь обеспечить невест приданым? – спросил он по-английски.

– Да, – кивнула Джессалин.

– Не так быстро, – вмешался Нейл.

Джессалин и Тэм одновременно повернулись и уставились на Нейла так, будто у него вдруг выросли рога.

– Парень, ты муж Макиннес, – предостерег его Тэм. – Но не Макиннес. В этом деле у тебя нет права голоса.

– Но я должен, – ответил Нейл Тэму, но при этом смотрел на свою жену. Слезы у нее на глазах, когда она говорила с женщинами, задели его гордость и заставили ответить: – Я понимаю, что, будучи Макиннес, моя жена – глава этой семьи. Я не собираюсь влиять на решения, касающиеся ее клана, но, клянусь честью, я не меньше глава, чем она. И это касается не только клана Макиннес. Я отвечаю за этих людей. Я их офицер, и они не попали бы в такую ситуацию, если бы не охраняли меня. Я не позволю – не могу позволить – им жертвовать своим личным счастьем и жениться на женщинах, навязанных им, только потому, что они оказались возле моей двери, когда меня похищали. – Он пристально смотрел на свою жену, призывая ее понять его точку зрения. – Миледи, если вы воспользовались возможностью успокоить свою совесть, спросив своих женщин, хотят ли они выйти замуж за этих мужчин, предоставьте и мне такую возможность. Ваши женщины – часть вашей семьи, и вы несете ответственность за их благополучие. Я испытываю те же чувства к этим солдатам.

– Позволяю, – кивнула Джессалин и предупредила: – Если вы будете говорить так, чтобы я слышала.

Нейл благоразумно удержался от замечания, что она говорила со своими женщинами на языке, которого он не понимал.

– Большое спасибо за ваше великодушное разрешение, – проговорил он, насмешливо склонившись к ее руке и коснувшись губами пальцев. От этого прикосновения у нее перехватило дыхание, а по телу пробежала дрожь, но он не знал, было ли это отвращение или желание. Отвращение, решил он, или девичий страх, потому что, когда он отпустил ее руку, она отошла от него подальше и подала знак женщинам сделать то же самое.

Оба солдата отсалютовали Нейлу, и сержант Марсден заговорил:

– Просим прощения, сэр, что не смогли защитить вас от нападения и что мы не в мундирах.

Нейл ответил на приветствие и обратился к Марсдену.

– Это было не нападение, – сообщил он. – Мое похищение было заранее спланировано и очень грамотно осуществлено. Оставив дыру в стене без охраны, генерал Оливер сыграл им на руку. Вы вряд ли могли бы воспрепятствовать моему похищению. – Он пожал плечами, потом посмотрел на узкие клетчатые штаны, которые были на Марсдене и Стенхопе. – Что касается формы, забудьте об этом. Как видите, я и сам одет не в мундир.

Нейл видел, как его подчиненный старается скрыть свою реакцию на наряд своего командира – шотландскую юбку до коленей, голые ноги.

– Этот наряд оставляет мало простора воображению, да, сержант? Что ж, считайте, что вам повезло. Вам пришлось лишиться своих форменных брюк и заменить их шотландским вариантом, но по крайней мере на вас есть штаны. Я же чувствую себя одним из тех греческих солдат, о которых говорил на днях.

– Тех, что приносят дары, сэр?

– Да, – ответил Нейл, притопывая босыми ногами по холодной земле. – Кроме даров, они известны еще и тем, что оголяли свои зады и некоторые интимные части своего тела. К счастью для себя, греки не жили в Шотландии. Они жили в гораздо более теплом климате, и им не приходилось беспокоиться о том, как бы не отморозить себе что-нибудь существенное.

Марсден расслабился настолько, что пихнул Стенхопа под ребра и ухмыльнулся своему командиру:

– Думаю, в этом нам повезло – обменять брюки на брюки и сохранить сапоги.

– Не говори «гоп», – предупредил Нейл. – Вы еще можете их потерять. Я не думаю, что в этой деревне есть хоть одна приличная пара обуви – исключая нашу. Мои сапоги, – он пошевелил босыми пальцами, – уже стали частью моего брачного контракта.

– Мы слышали, – улыбнулся Стенхоп. – Примите наши сердечные поздравления, командир. И вы тоже, мадам, – добавил он, осознав, что женщина в белом платье и в черных сапогах и есть невеста его майора.

– Благодарю, капрал, – ответил Нейл. – Должен ли я также поздравить вас или принести соболезнования в связи с вашей предстоящей женитьбой?

Стенхоп опустил глаза и пнул носком сапога камешек:

– Я согласен, сэр.

– А вы, сержант? – спросил Нейл.

– Я согласился жениться на мисс Флоре, сэр.

– Мисс Флора? – Нейл поднял бровь. – А я думал, что ты выберешь мисс Магду.

Марсден покачал головой.

– В нашей семье я ношу брюки. Я предпочитаю мисс Флору, – заявил он. – Я не потерплю жену-командиршу.

– А ты, Стенхоп? Что ты думаешь насчет женитьбы на мисс Магде и жизни среди всех этих горцев?

– Думаю, мисс Магда и я прекрасно подойдем друг другу, майор. Я жил среди горцев в форту Огастес и считаю, что, если понадобится, мог бы построить здесь себе дом. Я не ланировал служить в армии всю жизнь, и, кроме того, мы с сержантом Марсденом не можем вернуться в форт Огастес без вас. Если мы вернемся, сэр Чарлз исполосует наши спины и пустит наши кишки на подвязки за то, что мы позволили вам покинуть вашу комнату.

– Вы не позволяли мне ее покидать, – заметил Нейл. Стенхоп покачал головой:

– Для сэра Чарлза это не имеет значения. После того как он выдаст нам все, что, по его мнению, нам причитается, его уволят из армии без пенсии, если он не повесит нас раньше.

Нейл взглянул на Марсдена.

Марсден кивнул.

Хуже всего, что капрал Стенхоп и сержант Марсден были правы. Нейл не сомневался, что Оливер не успокоится, пока не вздернет их на виселице. Нейл ничего не знал о планируемом похищении и о ждущей его невесте, но Оливеру на это наплевать. Чарлз никогда не поверит, что Нейл не принимал участия в планах своего деда. Годы вражды и школьные обиды сделали Спотти слепым во всем, что касалось Нейла. Но хотел он того или нет, Нейл был ему нужен. Он был архитектором и главным инженером форта Огастес. Он спроектировал его и заложил первый камень. Спотти не сможет, закончить форт без него, а завершение строительства форта было единственным, что мог сделать Чарлз Оливер, чтобы сохранить благоволение фельдмаршала Уэйда. Внезапное исчезновение Нейла, происшедшее сразу после их жестокого спора, повлечет за собой множество проблем. Чарлз поверит в то, во что захочет поверить, и граф готов был биться об заклад, что Оливер решит, будто это Нейл сам спровоцировал свое заключение под стражу с единственной целью – совершить побег и выставить командующего фортом Огастес некомпетентным дураком. И хотя Макиннес заверила его, что их деревня находится высоко в горах, он не мог этого знать наверняка. Он надеялся, что она говорила правду. Он надеялся, что деревня укрыта так надежно, что Оливеру понадобится несколько месяцев, чтобы ее отыскать. Он был уверен, как и в том, что завтра взойдет солнце, что генерал-майор сэр Чарлз Оливер будет выслеживать их и не успокоится, пока не найдет.

Нейл глубоко вздохнул. Его не особенно прельщала такая перспектива, но выбор у него был небогатый. Если он не выполнит свои обязанности старшего офицера и не прикажет Марсдену и Стенхопу взять назад торжественные клятвы, данные ими женщинам Макиннес, никаким другим способом он не сможет заставить их отказаться от так называемого семейного счастья. В то же время причина, по которой он был похищен и привезен в горы – его свадьба и медовый месяц, – будет отложена на какое-то время. Потому что ему придется участвовать еще в двух свадьбах. Он посмотрел на Марсдена и Стенхопа, своих товарищей по оружию, своих друзей, своих братьев.

– Не уверен, что вы поступаете правильно, – вздохнул он. – Честно говоря, мне не нравится сама эта идея. Но вы взрослые люди, и вы сделали выбор. Поэтому, что бы ни случилось, раз уж мы здесь, мы будем вместе.

Глава 8

– Исчез? Что значит – исчез? – Генерал-майор сэр Чарлз Оливер застегнул верхнюю пуговицу на алом мундире и подмигнул своему отражению в полированном серебряном зеркале, четко произнося каждое слово. Он хотел бы наорать на этого идиота адъютанта, но адская боль в голове делала процесс общения очень болезненным и не позволяла дать волю гневу. – Я отдал вам приказ, лейтенант. Я послал вас привести майора Клермонта. Он под арестом в своей комнате.

– Его там нет, сэр.

– Он должен быть там, – настаивал Оливер. – Он прикован к кровати.

– Он был прикован к кровати, но теперь он исчез. – Адъютант вытянулся в струнку и, держа обрывки железной цепи, ожидал реакции генерала.

– Проклятие! – прорычал Оливер. – Приведите его охранников! Найдите Марсдена и Стенхопа и немедленно доставьте их ко мне.

– Они тоже исчезли, сэр. Я проверил их кровати и обыскал бараки. Никто их не видел. Ни сержанта Марсдена, ни капрала Стенхопа не было на посту, когда утром стража пришла их сменить.

– Черт бы его побрал! Клермонт сбежал! – заорал Оливер, забыв о похмелье, забыв обо всем, кроме того, что его обманул Нейл Клермонт, этот проклятый богач, этот всезнайка, этот сукин сын граф Дерроуфорд. – Сержант Марсден и капрал Стенхоп наверняка сговорились с ним. Я должен был догадаться, что его возражения против праздника были хитрой уловкой. Он специально устроил скандал, чтобы заставить меня заключить его под стражу и он не мог участвовать в пирушке. Я в этом уверен. Не сомневаюсь, что он на пути в Лондон! Найти его! Я хочу, чтобы его повесили за дерзость!

– П-повесить, сэр? – испуганно пролепетал лейтенант.

– Да, повесить! – рявкнул Оливер. – По-ве-сить. Так в армии поступают с дезертирами.

– Мы нашли следы нескольких пони, прошедших внутрь через дыру в стене, и эти следы ведут прямо к квартире майора Клермонта. Я не думаю, что майор сбежал, – отважился высказать свое мнение лейтенант. – Я думаю…

– Мне плевать, что ты думаешь! – Оливер вырвал кусок цепи из руки лейтенанта и швырнул на пол. – Я командующий фортом Огастес. Здесь я думаю! А вы выполняете мои приказы. Это понятно?

– Понятно, сэр, но я полагаю, что мой долг сообщить о моих находках и…

– Ты обнаружил, что майор Клермонт исчез из своей комнаты, – сказал Оливер. – После того, как я абсолютно ясно приказал держать его под арестом до дальнейших распоряжений. Это все, что мне нужно знать.

– Но, сэр, я не ду… не думаю, что майор Клермонт покинул свою комнату по доброй воле. Я уверен, что его похитили.

– Вздор! – засмеялся Оливер. – Похитили? Абсурд! Кто захочет похищать какого-то майора инженерных войск армии его величества, когда здесь находится командующий, генерал-майор? И вообще кто мог набраться храбрости войти колонной в укрепленный британский форт, чтобы похитить одного из нас?

– Этот форт недоукомплектован, а мы строим его на враждебной территории, сэр.

– Мы – армия завоевателей, лейтенант. Мы победили. Ты видел хоть одного врага? – Он открыл окно и окинул взглядом форт и группу шотландских шлюх, доивших коров.

– Нет, сэр.

– Конечно, ты не видел. – Оливер повернулся к лейтенанту. – Это потому, что здесь нет врагов. Мы покорили их. Мужчин, женщин и детей. Вплоть до их рыжих коров. Я считаю абсурдом думать, что колонна всадников могла пройти через расставленные по периметру посты.

– Прошлой ночью не было постов, сэр. Не было вообще никакой охраны, – напомнил лейтенант.

– Почему не было?

– Вы же приказали всем принять участие в праздновании, сэр.

– Я приказал всем, кроме тех, кто на посту, принять участие в праздновании, – надменно поправил его Оливер.

– Нет, сэр. Вы издали приказ, что каждый военный обязан принять участие в празднике. Майор Клермонт возражал и не хотел оставлять стену без охраны. Вот почему…

– Майор Клермонт отсутствует без разрешения. Я приказал взять его под стражу за неподчинение старшему по званию. И в данный момент я считаю майора Клермонта дезертиром. Я хочу, чтобы вы доложили об этом фельдмаршалу генералу Уэйду, лейтенант, и в своем рапорте отметили проступок майора. Понятно?

Лейтенант щелкнул каблуками и отдал честь. По мнению генерала Оливера, дело было решено. Судьба майора Клермонта определена. Но по мнению лейтенанта, дело было далеко не закончено. Он напишет отчет, какой приказано, и передаст его генералу, но он также пошлет ему письмо с подробным описанием событий и обнаруженных улик похищения.

– Да, сэр. – Он постарался, чтобы голос не выдал его чувств.

– Хорошо. – Генерал улыбнулся. – Вы свободны, лейтенант.

– Есть, сэр.

– Да, и еще, лейтенант, – окликнул Оливер, когда адъютант был уже на пороге. – Представьте мне ваш рапорт и будьте готовы выехать через час. Я хочу, чтобы Клермонта нашли! Никто не знает точно, куда он мог податься, но держу пари, сейчас он со всех ног удирает в Лондон или, демонстративно не подчиняясь моему приказу, покинул форт, чтобы проверить работу эдинбургских каменщиков. В любом случае я возглавлю поиски майора Клермонта и двух других дезертиров, и, когда они вернутся в Лондон, их будут ждать трибунал и веревка.

Лейтенант кивнул. У него было меньше часа, чтобы написать отчеты и письмо, найти самого быстрого курьера.

– Перед Богом и людьми по канону Римской католической церкви и по законам Шотландии объявляю вас мужем и женой.

Нейл слушал, как отец Мори завершил церемонию и связал узами брака сержанта Марсдена и Флору Макиннес. После трех свадеб в течение одного дня, включая его собственную, он знал наизусть слова церемонии и большую часть латинской мессы. Невероятный подвиг для человека, который гордился тем, что не был ни на одной свадьбе за всю свою взрослую жизнь. Действительно, до этого дня он успешно игнорировал все светские обязательства, связанные с браком. И где-то в записях пари в его лондонском клубе лежал список тех его друзей, кто спорил, сколько лет пройдет, пока граф Дерроуфорд появится на какой-либо свадьбе, тем более на собственной. Двадцать восемь. Надо не забыть вписать дату в книгу пари, когда он вернется в Лондон.

Если только вернется. Если он вообще доживет до этого дня. Хитрость этих стариков оказалась весьма успешной там, где все другие провалились. Им удалось привести его к алтарю, где он поклялся в верности незнакомке и пожертвовал всеми мечтами о будущем.

Нейл почувствовал, как чья-то рука дотронулась до его рукава и, опустив взгляд, увидел, что это Макиннес. Он стоял справа от женихов, а она слева от невест, но сейчас новобрачные разделились на пары, и его невеста незаметно встала у его локтя.

– Вот и все, – тихо произнесла она, когда сержант Марсден с Флорой и капрал Стенхоп с Магдой повернулись лицом к собравшимся, прежде чем выйти из часовни.

Похоже, она смирилась с этими свадьбами, так же как и он, и даже выглядит счастливой, подумал Нейл, следуя за двумя парами и священником и осторожно поддерживая под локоть Макиннес, чтобы она могла передвигаться в его сапогах.

– Они поженились. Теперь я должна выделить невестам приданое.

Когда они вошли во двор старого замка, Макиннес нахмурилась, увидев монеты, все так же лежащие на деревянном столе. Нейл заметил, что губы ее двигались, когда она смотрела на деньги.

– Что вы делаете? – спросил он. – Молитесь, чтобы они не исчезли?

– Считаю, – ответила она. – И молюсь. Молюсь, чтобы их оказалось достаточно.

– Сколько еще вам нужно? – резко спросил он. – Потому что это все, что было при мне в момент похищения. К сожалению, я сделал большую глупость, отдав вам деньги вместо обручального кольца, так почему бы вам не сказать точно, во что мне обойдется ваше кольцо и мои услуги производителя?

– Хотела бы я это знать! – огрызнулась она. – Так же, как я хотела бы знать, во что это обойдется мне. Я не покупала вас и, если бы у меня был выбор, не тронула бы ни одного пенни из вашего щедрого подарка, но у меня нет других денег. Чтобы одарить Магду и Флору приданым, мне придется взять несколько этих Иудиных монет, и я пытаюсь решить, какая сумма будет честной и в то же время щедрой. Они должны быть равными. Я не могу дать одной сестре больше, чем другой. – Она наморщила лоб и прикусила губу – жест, по которому Нейл уже узнавал ее неуверенность. – Было бы гораздо проще, если бы вы просто дали мне несколько монет, вместо того чтобы выставлять напоказ свое богатство и топить меня в нем. Когда ваши монеты лежат у всех на виду, как я могу решить, сколько это будет – честно и щедро? Если я дам им слишком много, люди будут считать, что я кичусь вашим богатством, а если слишком мало – меня обвинят в скупости и скажут, что я не ценю жертву, которую они принесли ради благополучия клана. – Хотя она говорила тихо, Нейл слышал в ее голосе злость и отчаяние.

– Жертву? Какую жертву эти женщины принесли ради благополучия клана?

– Они вышли замуж за англичан.

– За англичан, которых сами же и похитили. За англичан, которые из-за своей преданности мне невинно пострадали. Никто не спросил их, хотят ли они стать мужьями двух изголодавшихся по мужчинам шотландских девиц!

– Вы же их спросили, – резонно возразила она. – Не более часа назад. И они сказали, что согласны.

– Они так ответили потому, что я их офицер, – отчеканил Нейл. – Они согласились жениться потому, что им не повезло – они стояли на страже у моих дверей, когда ваши люди явились за мной. Они согласились потому, что, если бы вернулись в форт Огастес без меня, их бы сурово наказали или даже повесили. Они согласились потому, что вы предложили им выбирать между женитьбой на ваших женщинах и сомнительной свободой в пустоши.

– У них был выбор! – настаивала она. – Они могли выбрать свободу.

– И как долго, по-вашему, смогли бы продержаться в пустоши двое безоружных английских солдат? В окружении горных кланов? Без лошадей, и к тому же в красных мундирах? – спросил он, подводя Макиннес к столу, чтобы она могла сосчитать монеты. Он тоже бросил взгляд на них и понял, что там больше ста фунтов золотом. – Когда вы будете одаривать своих женщин, не забудьте об их мужьях. У них было меньше шансов в этой ситуации, чем у меня.

Джессалин долго смотрела на монеты. Ей ужасно не хотелось признавать правоту графа. Она медлила потому, что никогда не видела столько денег и до сих пор ей не приходилось их делить. Она медленно провела рукой по монетам и наконец выбрала по соверену, кроне и гинее для каждой из сестер.

– Нет необходимости скаредничать в такой момент. – Волна теплого воздуха пощекотала ее шею и щеку, и мурашки пробежали по спине, когда Нейл наклонился и прошептал ей на ухо: – Дайте им больше.

– На эти деньги весь клан должен прожить всю осень и зиму, – возразила она. – Если зима будет суровой, боюсь, этого может не хватить.

– У вас будет достаточно денег, – напомнил он. – Мое имя тому гарантия. – Он накрыл ее руку своей и прижал к столу. – Помните, эти женщины – часть вашего клана. – Он, кажется, насмехается над ней? – Они ваши друзья и ваша семья. Они рисковали жизнью, чтобы помочь захватить для вас богатого жениха. Нравится вам или нет, но теперь вы принадлежите к английской аристократии. Поделитесь своим богатством, графиня. Одарите ваших женщин, не скупясь, за их своевременное вторжение в вашу жизнь и за их жертву ради благополучия клана. Вы можете себе это позволить.

Даже его насмешка была обольстительной. Джессалин потрясло открытие, что его голос и его прикосновение непонятным образом воздействовали на нее, даже когда он не был особенно вежлив или очарователен. Он был красив как дьявол, и этот дьявол ее искушал.

– Правда могу?

– Доверьтесь мне, – шепнул он. – Поверьте, у меня много денег. Вы теперь богатая женщина.

Джессалин быстро добавила еще по два соверена, кроны и гинеи для каждой из сестер. Она сгребла в кучку одну горсть монет и преподнесла ее Магде, а другую отдала Флоре. Они держали в руках столько денег, сколько никогда в своей жизни не видели. Дочери Олда Тэма удивленно открыли рты от невероятной щедрости Джессалин и ее готовности разделить с ними свадебный подарок ее мужа. А в глазах Тэма блеснули слезы – он был растроган тем, как новая госпожа почтила его дочерей.

– Ни один мужчина не должен начинать семейную жизнь в невыгодном материальном положении по сравнению со своей женой или ее семьей. – Нейл протянул руку и взял по такой же сумме, как Джессалин, и отдал деньги Марсдену и Стенхопу. – Это уравняет вас. – Он пожал руки обоим мужчинам, потом повернулся к своей жене. Пока Макиннес отдавала приданое своим родственницам, он позаботился о своих людях. Формально деньги принадлежали Джессалин, но Нейл был уверен, что все члены клана понимают, откуда они взялись.

Он ожидал увидеть гнев на лице жены и был удивлен ее серьезным, задумчивым выражением.

– Невозможно стать такой богатой в один день, всего лишь обменявшись клятвами с мужчиной.

– Возможно, – ответил он. – И, честно говоря, этот способ использует большинство охотников за приданым, но это срабатывает лишь тогда, когда ты обмениваешься клятвами с правильным человеком.

Она склонила голову набок и посмотрела на него из-под ресниц таким взглядом, который у другой женщины выглядел бы явным заигрыванием, но для нее был совершенно естественным.

– А вы – правильный человек?

– Это зависит от того, чего вы ищете, – ответил он. В его голосе сквозила горечь. – Если вы стремитесь к союзу с Англией, богатству, титулу и прославленному имени отца своих детей…

– Я бы хотела детей, – мечтательно протянула она. – Трех или четырех.

– Тогда я правильный человек для вас, по крайней мере, на время. Во всяком случае, ваш отец и мой дед считали так же. Но вы должны знать, что до вступления в армию у меня была своя жизнь в Лондоне. У меня есть там обязательства и свои планы.

Планы, в которых нет места ей и ее детям. Он не сказал этого, но она услышала это в его голосе. Хорошо, и что из этого? У нее тоже есть свои планы. Планы, не включающие сассенакского мужа.

– Согласна.

– Что? – Он смотрел на нее, не веря своим ушам. Она радостно улыбнулась. Слишком радостно.

– Союз с Англией, богатство, титул и знатное имя отца для моих детей. Отсутствующий муж. Что еще может желать женщина? Особенно босоногая, оборванная, дикая шотландская мисс?

Нужно было быть глухим, немым и слепым, чтобы не заметить ярость в ее голосе, когда она швырнула ему в лицо эти слова.

– Я пытался сформулировать ваши желания, – произнес он. – Потому что если вы ищете большего, чем то, для чего я был куплен, брак со мной наверняка принесет вам разочарование.

– Это богатство исходит от вас! Скажите, милорд Дерроуфорд, что не было разочарованием для меня? Предательство моего отца? Моя тайная помолвка? Моя свадьба? Свадьбы моих родственниц? До восстания, когда мы были зажиточным кланом, за свадьбой последовало бы настоящее торжество с вином, элем, виски и тостами за наше здоровье. Потом были бы музыка, и танцы, и речи. Мы надели бы платья, обшитые серебром, и члены клана получили бы подарки на память о нашей свадьбе, и наши мужья-горцы тоже дарили бы нам подарки. Мы бы посмотрели наши свадебные подарки перед гостями, а потом пошли бы в наши новые дома, где женщины встречали бы нас солью и необходимыми в хозяйстве подарками. Наши мужья перенесли бы нас через порог, а потом нетерпеливо ждали, пока женщины разденут нас и уложат в постель, осторожно развязывая все ленточки на наших ночных рубашках в приготовлении… – Она помолчала и смущенно покраснела. Потом откашлялась и заговорила снова: – Но такая свадьба невозможна для меня, так что мне придется испытать еще одно разочарование!

– Полагаю, мы это выясним.

Захваченная врасплох, Джессалин не была уверена, что правильно его поняла. У нее перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось.

– Что?

– Нам пора удалиться.

– Прошу прощения?

– Брак со мной может оказаться разочарованием для вас в чем угодно, – пояснил он, – но я никогда не был разочарованием в постели. – Он вдруг подхватил ее на руки. – Нам пора удалиться в нашу спальню и начать исполнять тот старомодный и привлекательный шотландский обычай, который вы называете медовым месяцем.

Глава 9

– Сейчас? – Это было все, что она могла сказать, потому что сердце ее учащенно забилось в ответ на обещание и властность в его голосе. Мужчина, подхвативший ее на руки, явно был человеком, с которым приходилось считаться, – человеком, которому она не могла приказывать и с которым не знала, как себя вести. Хотя у нее не было интимного опыта с мужчинами, она не была в абсолютном неведении о том, что происходит за закрытыми дверьми спальни. Она выросла, слушая сплетни своих родственниц, обсуждавших удачи и провалы своих мужей в постели, и у нее были отец и шестеро братьев, разводивших скот. Она знала, что мужчины устроены не так, как женщины, и имела представление, в чем их отличие. Но до сегодняшнего утра она никогда не ощущала мужских губ на своих губах. И хотя она сознавала необходимость своего замужества, как единственного средства спасения клана, ее тревожила мысль о том, что незнакомый мужчина, за которого она только что вышла замуж, получил право распоряжаться ее телом. Потеря контроля над единственной вещью, принадлежавшей только ей, пугала ее. Что он будет с ней делать? Что он может сделать? А если он решит ее побить, придет ли кто-нибудь из ее родичей ей на помощь? Посмеют ли они вмешаться? Встать между мужем и его законной женой? Даже если она глава клана Макиннес? Она слышала о таких вещах. Она слышала перешептывания про некоторых вождей кланов, которые били своих жен. Такое иногда случалось и в ее клане. Однажды слышала, как ее отец приказал одному из воинов не бить свою жену слишком жестоко. Она не знала, что сделала жена, чтобы заслужить подобное наказание. Вообще-то она не была трусихой, но что, если она нечаянно даст своему мужу повод ее побить? Кто остановит его? Кто защитит ее?

– Возможно, мне придется позвать на помощь.

Она не сознавала, что высказывает свои мысли вслух, пока Нейл не ответил:

– Мне не потребуется помощь. – Он крепче прижал ее к себе и понес к дверям замка. Двери замка были открыты. Массивные дубовые брусья, когда-то преграждавшие вход, давно вывалились из своих железных петель. Ничто не преграждало ему пути.

– Вероятно, нам нужно подождать, – предложила Джессалин голосом, дрожащим от обычной девичьей паники. – У вас был долгий и трудный день…

Черт побери! Нейл изо всех сил старался не показать своего гнева, когда молодая жена подвергла сомнению его способности как любовника, и его выносливость.

– Я в порядке, – буркнул он.

– Но вы, я думаю, устали. И ваша голова наверняка болит. Топор Олда Тэма оставил на вашем виске шишку размером с птичье яйцо.

– Вам не стоит беспокоиться, миледи. Да, у меня есть небольшая рана – рана, которая болит просто чертовски. Но она не помешает мне раздеть и уложить в постель мою жену без чьей-либо помощи. – Он посмотрел на ее пунцовое лицо, на голубую жилку у основания шеи, которая билась, как сумасшедшая. – Вы беспокоитесь о моем благополучии, миледи, или, может, вы передумали? Может, вы решили отменить условия контракта, подписанного вашим отцом?

– Конечно, нет! Я знаю свой долг. По отношению к моему отцу и моему клану. – Джессалин уже не скрывала страха. – Я просто не хотела бы, чтобы сегодня меня раздевали и укладывали в постель.

– Тогда вам не следовало стоять рядом со мной перед лицом Бога и вашего клана и обещать любить, уважать, подчиняться и почитать меня во всем.

– Я никогда… – пролепетала она.

– «Почитать тебя моим телом», – процитировал он. Зачем он это говорит? Почитание его ее телом было той частью брачных клятв, которая лишала ее уверенности в себе, заставляла сомневаться в своей способности выполнить свой долг по отношению к клану. И к мужу. Она заерзала в его руках, пытаясь освободиться.

– Опустите меня на пол. Это недостойно.

– Это и не должно быть достойно, – сообщил ей Нейл, крепче сжимая руки. – Это должно быть романтично. Это же ваша свадьба, помните? И муж в ваших мечтах переносил вас через порог.

– Я мечтала о воине-горце.

– Я – гораздо лучше! – Она ткнула его локтем, в грудь. – Осторожнее. Вы же не хотите, чтобы я уронил вас на ваш очаровательный зад? – прошептал он, и от его теплого дыхания зашевелились волосы у нее над ухом. – Это и правда было бы не слишком достойно. И совершенно точно испортило бы вашу мечту.

– Какую мечту? – спросила Джессалин. – Это не мечта. Это кошмар.

– О нет, миледи, вот тут вы ошибаетесь, – хмыкнул он, переступая порог и входя в темный коридор замка. Он пересек холл и стал подниматься по лестнице. – Все, что было до этого, кошмар. А вот это – мечта. Это – вознаграждение тем, кто вытерпел кошмар.

– Для вас – возможно, но не для меня. – Она облегченно вздохнула, когда он успешно преодолел крутые каменные ступени, потом снова задрожала, когда поняла, что он стоит перед дверью спальни ее отца. От отчаяния она попыталась с ним договориться: – Если вы меня отпустите, я обещаю не кричать на весь замок.

– Я хочу, чтобы вы кричали, – ответил он таким тоном, что у нее начало покалывать кожу. – И я намерен сделать все возможное, чтобы вам помочь. Подождите только, пока мы войдем внутрь.

– Мои люди придут на помощь, когда я закричу.

– Несомненно, – пробормотал он. – А как же иначе?

– Вы не верите мне? – дрожа, пролепетала она.

– Я верю вам, миледи. – Он прижал ее к стене, удерживая своим телом, чтобы она не ускользнула, пока он справляется со щеколдой.

– Тогда вам придется согласиться, что вы не оставили мне выбора. – Воспользовавшись тем, что он отвлекся на дверь, Джессалин открыла рот, чтобы закричать. Но Нейл оказался проворнее. Он прильнул к ее губам, пил ее дыхание, целовал ее до тех пор, пока ее гневный крик не превратился в нежный вздох.

– Вы никогда раньше не целовали мужчину? – спросил он, когда дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и громкое эхо пронеслось по тихим залам, возвещая об их прибытии.

– Целовалась, – ответила она. – Сегодня утром. – Нейл застонал от подобной невинности и, накрыв ее рот своим, внес жену в комнату. Он положил Джессалин на покрывало и тоже лег на постель, упираясь руками, чтобы не вдавить ее своим весом в пуховую перину. Когда она оказалась под ним, Нейл отпустил ее губы, чтобы прошептать:

– Это я целовал вас сегодня утром. А вы меня не целовали. Кто-то не слишком добросовестно вас обучал.

– Хорошо, – гневно произнесла она, слегка грассируя на шотландский манер, чем доставила ему удовольствие. – Вопреки тому, что вы, сассенаки, о нас думаете, мы вовсе не дикари в любви. Я могу быть несведущей в поцелуях, но я научусь.

– Я к вашим услугам, – галантно ответил он, целуя ее снова, уделяя на этот раз больше внимания пухлой нижней губке. Он наслаждался ее мягкостью, проводя по ней языком, касаясь бесчисленных крошечных неровностей, лаская и поглощая металлический вкус крови там, где она прикусывала губу. Он дразнил свою невесту, искушая ее открыть рот и разрешить ему проникнуть внутрь.

Она уступила соблазну и приоткрыла губы, позволяя ему углубить поцелуй. Он подчинился, целуя ее яростно, потом нежно, потом страстно, затем снова скользнул языком между ее зубами, исследуя сладостную, горячую глубину ее рта с умелым искусством. Когда он неторопливо прикасался к глубинам ее рта в соблазнительной имитации любовного танца, Джессалин последовала его приглашению и ответила на поцелуй. Ее несомненный талант и энтузиазм взволновали Нейла так сильно, что его это даже удивило, и он занимался любовью с ее ртом, обучая ее всему, что знал об изящном искусстве поцелуя.

Она проявила себя отличной ученицей, быстро совершенствуясь, повторяя его движения и изобретая собственные, и прошла путь от новичка до эксперта за время между двумя ударами сердца. Взрыв чистого удовольствия, который он испытал, когда она продемонстрировала свой новообретенный опыт, чтобы его соблазнить, потряс его до глубины души, угрожая отнять и способность дышать, и его вдруг ослабевший самоконтроль. Под своим пледом он был тверд как скала и вдруг вспомнил, что уже больше четырех месяцев не держал в объятиях женщину. Кровь стучала у него в висках, и руки дрожали от напряжения, когда он старался удержать себя над ней, хотя его тело стремилось опуститься на ее мягкость, найти нежные складки между ее бедер и войти в ее теплую глубину.

Нейл заставил себя притормозить. Он оторвался от ее губ, когда ее нежный вздох капитуляции достиг его сознания, и напомнил себе, что, несмотря на успехи в поцелуях, она еще девственница. Встав на колени, он посмотрел на свою невесту. Макиннес. У него перехватило дыхание, а сердце, казалось, застряло в горле от соблазнительного зрелища. Ее платье задралось, открывая нежные белые ноги. Ее бедро охватывала потрепанная голубая лента, подвязывавшая ее чулок. Он чуть-чуть выглядывал над краем его сапога. Чулок? Он сглотнул. На ней были чулки. Она же была босой? Он вспомнил, как оскорбил ее этим. Вспомнил, как она поджимала пальцы, стоя на холодной земле двора. Когда она успела надеть чулки? И где она их взяла? Он посмотрел внимательнее. Это были его чулки! Она надела его чулки, подвязав их голубой лентой. Его чулки и его сапоги.

Нейл с трудом вздохнул – его поясница болела так, как будто кто-то ударил его кулаком по почкам. Кровь Христова! Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы возбудить его страсть. Он попытался успокоить свое возрастающее желание. Его мышцы были напряжены, а самообладание грозило вот-вот его покинуть. С рассыпавшимися по подушке волосами, с губами, распухшими от его поцелуев, с порозовевшей кожей на груди там, над вырезом платья, и с серебряной цепочкой на шее, мерцающей на розовом фоне кожи, она не выглядела невестой. Она не выглядела невинной. И она не казалась непреклонной, властной главой клана Макиннес. Она выглядела голодной, распутной и очень красивой, гораздо более красивой, чем раньше. Нейл зажмурился, стараясь прогнать этот образ. Впервые в своей жизни он захотел использовать свой талант художника для написания ее портрета. Он хотел сначала нарисовать ее. Он хотел сделать эскиз на бумаге, а потом написать ее образ красками на холсте. Он хотел заполнять холст за холстом. Как да Винчи, как Тициан. Он хотел заполнить очень много холстов портретами Джессалин Макиннес. Нейл провел кончиками пальцев по ее платью. Она задрожала в ответ, и ее соски напряглись под его легким прикосновением. Он резко вдохнул воздух. Такая она была опасна. Опасна для его душевного спокойствия. И гораздо более опьяняюща, чем самый дорогой бренди.

Он хотел ее вот такую. С задранной юбкой, в его черных кожаных сапогах, с потрепанной голубой лентой на ноге. Он хотел сдвинуть ее юбку вверх, на талию, и лечь обнаженным между ее бедер. Он хотел коснуться ее, ощутить ее вкус. Хотел погрузиться глубоко в ее лоно.

Нейл, расстегнув брошь, закреплявшую тартан, обернутый вокруг его груди и плеч, сорвал плед, стянул через голову рубашку и расстегнул ремень, удерживающий плед на бедрах. Ткань скользнула по его животу и упала к ногам.

Глаза Джессалин удивленно расширились, когда Нейл обнажил свое тело. Она быстро закрыла глаза, но любопытство заставило ее открыть их снова, и от мощи его мужской красоты у нее перехватило дыхание. Он был высокий и стройный, с широкими плечами, узкими бедрами и прекрасно вылепленными грудью и животом. Рельефные мускулы перекатывались под кожей немного темнее ее собственной. Густые темные волосы, покрывавшие его широкую грудь, переходили в узкую линию, которая змеилась вниз вокруг пупка и дальше, сливаясь с другими кудрявыми волосами, из которых гордо торчала еще одна часть его тела. Вид этой «части» подействовал на нее завораживающе. Ее кожа стала горячей, а тело как будто обрело собственную волю. Соски болезненно напряглись, и ей пришлось крепко сжать бедра, чтобы скрыть непонятную влагу, вдруг появившуюся в самом центре ее. Она хотела прикоснуться к нему – ласкать ту его «часть», – узнать, такой же ли он разгоряченный, как и она. Глубоко вздохнув, Джессалин облизала вдруг пересохшие губы и протянула руку…

Выражение ее лица – как у котенка, обнаружившего миску сметаны, – и то, как ее розовый язычок мелькнул между губами, как будто она уже попробовала угощение, оказалось для Нейла последней каплей. Он перестал бороться с желанием и, наклонившись, прильнул к ее губам горячим, жадным поцелуем. Он ласкал ее грудь сквозь ткань платья, проводил ладонью по затвердевшим бугоркам, по поношенной ткани ее белья. Он приподнимал пальцами ее одежду в поисках наслаждений, которые, он знал, спрятаны там под путаницей волос у основания ее бедер. Достигнув мягкого треугольника, он скользнул пальцами между нежными складками плоти. Она была напряженной, влажной и готовой.

Как и он. Стиснув зубы от желания, струившегося по венам, Нейл втиснул колени между ее ног, начиная атаку чувственного убеждения – давление его коленей, умелые прикосновения пальцев и жадные поцелуи, – чтобы убедить Джессалин ему открыться. Она сделала это с готовностью, и Нейл быстро накрыл ее тело своим. Он хотел заниматься с ней любовью. Хотел возбудить ее еще сильнее и подарить ей все удовольствия, какие дарят любовники, но его тело предало его! Он не мог стереть из памяти тот распутный образ, который жег его мозг. Он колебался, боролся с собой, ждал ее ответа, пока звук, вздох, запах не соединились, чтобы столкнуть его в пропасть. И тогда он понял, что не может больше ждать. У него не осталось сил, чтобы думать о ее наслаждении. С разочарованным стоном Нейл положил ей руки на бедра, заставил работать свои напряженные мышцы и рванулся вперед, погружаясь в ее глубину.

Острая, неистовая боль, последовавшая за невероятным наслаждением, застигла Джессалин врасплох. Закрыв глаза от резкой боли, она хотела отпрянуть от него – от источника этой боли, – вырывая у него свой рот, чтобы его удивительные поцелуи не принесли ей новой боли. Он сжал ее в своих объятиях, прижал к себе, чтобы своим весом ее успокоить.

– Тише, тише, – бормотал он ей на ухо и поглаживал по голове, как будто она была норовистой кобылой. – Не двигайся, – прошептал он, стараясь удержать ее от движений, борясь с неукротимым желанием выйти из нее настолько, чтобы насладиться божественным ощущением и войти опять. Снова и снова. – Худшее уже позади.

Худшее позади. Значит, должно быть что-то еще, но ей уже было все равно. Она не настолько глупа, чтобы позволить ему продолжать эту пытку. Удовольствие, которое приносили его поцелуи и умелые пальцы, не возместит боль, которую он ей причинил. Не важно, что худшее уже позади. Она хочет, чтобы это закончилось совсем.

– Нет, – ответила она, отодвигаясь от него как можно дальше.

– Проклятие!

Он знал, что ей больно, и хотел остановиться. Но она все вырывалась, и ему оставалось только выйти и отпустить ее, оставив их обоих неудовлетворенными, или устремиться вперед и найти освобождение хотя бы для себя, если уж не для нее. Он хотел поступить благородно, но сделал только то, что мог сделать. Подняв ее бедра, Нейл начал двигаться в ней. Сначала медленно, потом все быстрее, пока наконец не вскрикнул от наслаждения, бормоча что-то в подушку во время извержения семени внутри ее, а потом наконец расслабился.

Она не была уверена, но ей показалось, что он выкрикнул ее имя. Джессалин тронула его за плечо:

– Милорд?

Он не ответил, но его учащенное дыхание замедлилось. Придавленная его весом, Джессалин попробовала снова:

– Милорд Дерроуфорд? Нейл? Это все? Все закончилось?

Он глубоко вздохнул, крепко обнял ее за талию и – захрапел!

Ослабевшая и необъяснимо разочарованная его неромантическим отношением к тому, что должно было стать восхитительной брачной ночью, Джессалин впилась зубами в его плечо. Удовлетворенная тем, что оставила на нем свой след, она скатила мужа с себя и повернулась на бок, оставив его храпеть лицом в подушку.

Глава 10

На следующее утро Нейл проснулся отдохнувшим и свежим, несмотря на то что его тело было покрыто синяками, а все мышцы ныли от боли. Он перевернулся на бок и, дотянувшись, с удивлением обнаружил, что лежит в постели один, обнаженный и почему-то на одеяле, а не под ним. Потянув одеяло, обмотанное вокруг талии, и ощутив пронизывающий утренний холод, он сообразил, что ночью каким-то образом натянул на себя покрывало, чтобы не замерзнуть. И когда яркое воспоминание о брачной ночи мстительно вернулось, чтобы его терзать, он понял все.

Впервые в своей взрослой жизни он разочаровал партнершу в постели. И не просто партнершу, но ту, которую он поклялся любить, уважать, лелеять и почитать своим телом до конца дней, – свою жену, Джессалин Макиннес. Женщину, которая станет матерью его детей. Центр кровати притягивал его взгляд как магнит, и Нейл не мог отвести от него глаз. Ему было стыдно признать, что он усугубил свой провал тем, что заснул сразу после того, как эгоистично лишил девственности свою жену. Он хотел бы думать, что был прекрасным любовником для нее, но там, на одеяле, было доказательство – темно-красные пятна крови. Он даже ее не раздел! Он лишил ее девственности, повалив одетой на неразобранную постель, как какую-то дешевую шлюху. Нейл провел рукой по лбу. Головная боль, мучившая его со встречи с Олдом Тэмом, ушла, но он не мог сказать того же самого, вспоминая о прошедшей ночи. Дьявол, да одного воспоминания о жене, лежащей под ним, было достаточно, чтобы его тело восстало от желания. Он окинул взглядом бедно обставленную спальню, надеясь найти Джессалин и попытаться возместить разочарования этой ночи. Но он был один. Его жена исчезла. Кроме следов крови на покрывале, не было никаких признаков, что Макиннес вообще ночевала в этой спальне.

Он вскочил на ноги. Каменный пол спальни оказался холодным как лед, и Нейлу пришлось переступать с ноги на ногу, пока он искал чулки и сапоги. Но и те и другие исчезли. Его жена, очевидно, забрала их с собой, когда ушла, – вместе с его одеждой. Все, что осталось, – это аккуратно сложенный тартан и его ремень.

После более чем получасовых усилий Нейл пришел к выводу, что никогда не сможет заложить складки на этом чертовом куске пледа и закрепить его ремнем на талии так, как это делали вчера старые горцы. После восьмой попытки Нейл расстроенно обмотал плед вокруг талии, как обычное полотенце, и закрепил его ремнем. Он уже перестал надеяться, что его жена или кто-то другой из членов клана появится здесь с едой или его одеждой, и теперь, когда он был относительно, пусть и неправильно, одет, он был намерен найти и то и другое.

Он прошел через комнату и, распахнув дверь, обнаружил на пороге старуху – ту самую, которая вчера отпускала колкости насчет женитьбы и постели. Увидев его, старуха рассмеялась.

Нейлу было не так смешно.

– Я очень надеюсь, что вы принесли мою одежду. – Она покачала головой.

Его желудок громко заурчал, и Нейл вспомнил о завтраке.

– Стейк и пирог с почками?

Она непонимающе смотрела на него.

– Понимаете, – почти кричал он, – завтрак! Еда! Пища! – Он подумал о своем голоде и в отчаянии добавил: – Каша.

Ее морщинистое лицо просветлело, когда он упомянул кашу, но она покачала головой:

– Нет.

– Тогда какого черта вы тут делаете? – возмутился он. – Пришли смеяться надо мной?

– Я пришла за доказательством, – сказала она.

– Доказательством чего? Что я все еще здесь? Голодный и, если не считать этого обрывка тряпки, почти голый?

– Нет, – ответила она; проходя мимо него. – Я пришла за простыней. – Она остановилась у кровати, откинула одеяла и тупо уставилась на нетронутую белую простыню, покрывающую пуховую перину. Потом покачала головой и презрительно прищелкнула языком, как будто решила, что он недостаточно мужчина, чтобы сделать Макиннес своей женой.

– Не здесь. – Нейл подошел к ней, выхватил у нее из рук одеяла и бросил на кровать. – Вон там! – Он показал на темные красные пятна на покрывале. Она наклонилась над кроватью, чтобы лучше их рассмотреть, и Нейл сдернул покрывало с постели и сунул ей под нос. – Уверяю вас, мадам я выполнил свой долг и лишил девственности вашу госпожу.

– О-о, ага, – ответила она с напускной скромностью, которая почти так же сбивала с толку, как тот любопытный взгляд, каким она вдруг посмотрела на него. – И к тому же поверх одеял. Вместо того чтобы сделать это под ними, как правильно и должно. Я не знала, что сассенаки такие похотливые.

– «О-о, ага», – передразнил ее Нейл. – Не менее похотливые, чем самый распутный шотландец. Всю ночь напролет.

– Тогда малышке Джесси действительно повезло. Подожди, пока остальные женщины увидят это. – Она взмахнула покрывалом.

Нейл застонал. Он совсем не был уверен, что «малышка Джесси» после такой ночи будет считать, что ей повезло. Особенно когда ее родичи будут трясти «доказательством» перед ее носом. Он знал, конечно, что когда-то давно было обычным делом вывешивать, испачканные простыни наутро после свадьбы, но этот глупый обычай вряд ли существовал сейчас в Лондоне, и он понятия не имел, что шотландские кланы все еще придерживаются этой традиции.

– Это необходимо? – спросил он.

– О, ага, – кивнула она. – Очень важно. Клан будет разочарован, если не увидит доказательство. – Увидев выражение его лица, она добавила: – Они могут подумать, что что-то не так с нашей госпожой или с тобой. А наша малышка Джесси не хотела бы этого.

Нейл с трудом сдержался, чтобы не заскрипеть зубами. Нет, конечно, «малышка Джесси» не захочет, чтобы ее клан был разочарован. Она сама могла быть разочарована, но была слишком горда, чтобы позволить клану найти изъян в том, как ее муж выполнил свои сексуальные обязательства.

– А где Макиннес? – спросил он.

– Она во дворе, занимается делами.

– Вы можете сказать ей, что я хочу ее видеть? – Старуха пожала плечами:

– Сказать-то я могу, но не могу обещать, что она придет. Она занимается очень важными делами.

– Такими же важными, как забота о муже?

– Если бы ты был моим мужем, я бы сказала «нет». Но ты муж Джесси, а она…

– Макиннес, – закончил Нейл. – Знаю. – Он взглянул на женщину. – Я как раз собирался идти ее искать, когда вы вошли. Думаю, нет причин, чтобы я не мог сделать этого.

– Ты не можешь идти так, – фыркнула она, ткнув пальцем в его импровизированный килт.

– Почему нет?

– Так неправильно.

– Тогда покажите мне, как должно быть.

Она покраснела до корней волос и отступила на шаг.

– Я не могу. Это должна делать жена! Или любовница.

– Давайте проверим, правильно ли я понял, – произнес он, расхаживая по комнате. – Моей жены здесь нет. И даже если я хочу ее увидеть, она слишком занята и может не прийти мне помочь. Моя одежда исчезла, и я не могу пойти к моей жене, пока не надену правильно шотландский наряд, который я понятия не имею, как надевать. А вы, шотландская женщина, по-видимому, теперь моя родственница и наверняка в таком возрасте, что годитесь мне в матери, и вы не можете помочь мне одеться лишь потому, что считаете это обязанностью моей жены. И это означает, видимо, что я должен просидеть весь свой медовый месяц в спальне полуголый, пока кто-нибудь не принесет мне мой мундир или моя жена не придет меня одеть.

– Да.

– Ну так черта с два! – крикнул он. – К черту ваши приличия! Я иду искать мою жену.

Появление Нейла во дворе несколькими мгновениями позже произвело фурор среди крестьян. Особенно потому, что Давина шла за ним по пятам, гордо размахивая «доказательством», как дворянин своим гербом. Женщины клана, собравшиеся посмотреть, есть ли на простыне пятна девственной крови Макиннес, воспользовались возможностью не только полюбоваться испачканным кровью покрывалом, но и великолепно сложенным мужским телом, которое так хорошо подчеркивал тартан, обмотанный вокруг талии сассенака – мужа Джессалин.

Разговаривая со старейшинами в дальнем углу двора, Джессалин взглянула на женщин, которые собрались во дворе и кудахтали, как куры вокруг червяка, и заметила своего мужа, идущего через двор в нескольких шагах впереди Давины. Она узнала ткань, которую Давина держала в руках. Это было шерстяное покрывало с кровати ее отца. Когда она в последний раз его видела, оно было обмотано вокруг талии ее мужа. Теперь покрывало было у Давины, а на ее муже был кусок тартана, в котором он был вчера. Но не должным образом сложенный и надетый, а обмотанный вокруг талии как примитивная набедренная повязка. Учитывая, сколько скрывал этот предмет одежды, он мог с тем же успехом идти по двору совершенно голым. И она была не единственной, кто это заметил. Она видела, как Сорча, вдова одного из ее двоюродных братьев, протянула руку и дотронулась до Нейла, когда он проходил мимо нее. Он, похоже, этого не заметил, но женщины все видели. Они не могли оторвать от него глаз, и Джессалин решила, что ей придется пойти и напомнить многим из них, что это ее муж и им лучше держать свои глаза и руки при себе. Она открыла рот, глядя на дерзкую выходку своего мужа и своих родственниц, и ее удивление было настолько сильным, что обратило на себя внимание троих старейшин.

– Что за чертовщина надета на парне? – спросил Тэм, глядя на неправильное одеяние графа. Он пристально посмотрел на Джессалин. – Ты забыла об обязанностях жены, девочка? Ты не показала своему мужу, как надо надевать плед?

Джессалин покачала головой. Она не забыла о своих обязанностях. Она забрала его английскую одежду и сапоги в надежде, что он останется в спальне. После первой брачной ночи ей нужно было время, чтобы удалиться от него.

– Я не показала ему, как надевать плед, потому что не думала, что он встанет так рано. – Это была не вся правда, но это была та ее часть, которую она способна была признать перед тремя заговорщиками, выдавшими ее замуж за англичанина, а теперь осуждающе смотревшими на нее, потому что она не выполнила первейшую обязанность жены. Они были шотландскими воинами, ее старейшины. Они должны быть на ее стороне, но они сочувствовали ему. Потому что все они были мужчинами.

– Что вы здесь делаете? – Когда Нейл подошел к ней, Джессалин была настолько зла на старейшин за то, что они приняли сторону Нейла, что задала вопрос гораздо резче, чем следовало.

Нейл краем глаза заметил, как кто-то дотронулся до него. Он мрачно посмотрел на старуху, державшую испачканное покрывало, и растущую толпу людей, указывающих на «доказательство» и перешептывающихся на языке, которого он не понимал, потом перевел злой взгляд на Макиннес.

– Я, очевидно, возглавляю парад женщин, которым было поручено продемонстрировать доказательство того, что вы были девственницей, пока не легли со мной в постель. – Он протянул руку, взял покрывало за угол и поднял его вверх. – Макиннес взошла на брачное ложе чистой, как новорожденный младенец! – проорал он, размахивая покрывалом. – Она закапала кровью все покрывало, когда я взял ее, и она больше не девственница! Вы видели достаточно, дамы? – презрительно поинтересовался он. – Или вам требуются еще доказательства моей английской дикости?

Женщины бросились врассыпную, как стайка испуганных цыплят.

Нейл опустил покрывало и с довольной ухмылкой повернулся к жене.

Джессалин слышала недовольство в его голосе, но проигнорировала его. Она должна быть сильной перед лицом непреодолимого искушения. Она не могла позволить себе растаять от взгляда ясных зеленых глаз или очаровательных ямочек.

– Как вы посмели появиться передо мной в таком виде? – возмутилась она. – И как вы посмели пугать моих женщин?

– Я посмел, – процедил Нейл сквозь зубы, – потому что вместо того чтобы проснуться рядом с нежной и послушной женой наутро после свадьбы, я был вынужден просить у Давины кусочек хлеба.

– И… – поторопила она, ожидая извинений, которые, по ее мнению, он должен был принести ей после неудавшейся брачной ночи.

– И вы можете хоть до посинения быть Макиннес, но я ваш муж, и, нравится вам это или нет, у жены есть некоторые обязанности, которые вы, я надеюсь, будете исполнять!

– И какие же это обязанности, милорд? – ласково спросила она. Слишком ласково. Она не ожидала, что Нейл напомнит ей о ее обязательствах.

– Я хочу, чтобы вы согревали мою постель ночью, – отчеканил он. – И все еще были там, когда я проснусь, а когда я встану, то буду накормлен и должным образом одет.

– Это все, милорд? – Сарказм струился по ее губам, словно мед.

– Нет, – ответил он. – Не все. Вы должны быть нежной и уступчивой, если я решу заниматься с вами любовью по утрам. А сейчас я замерз, голоден и сгораю от желания – впрочем, не обязательно в таком порядке. Я провел большую часть утра, пытаясь завязать этот проклятый плед. – Он показал на тартан на своей талии. – И похоже, никто не знает, куда подевались мой мундир и сапоги!

Ему все-таки удалось стереть презрительную улыбку с ее лица.

– Это я забрала вашу одежду, – прошипела Джессалин. – Нравится вам это или нет, но вы муж Макиннес, и вы будете одеваться так же, как мы. Я не могу позволить вам, или сержанту Марсдену, или капралу Стенхопу носить английскую форму на нашей земле. – Увидев знакомое воинственное выражение на его лице, она решила смягчить свой отказ объяснением: – Посмотрите вокруг, милорд. Здесь женщины и дети. До вашего приезда они видели англичан только тогда, когда они приезжали сюда в красных мундирах и брюках, как ваши, чтобы убивать, жечь и грабить! Они издевались над женщинами и детьми, убивали наших родичей, забивали и уводили скот. Одного вида ваших мундиров вполне достаточно, чтобы воскресить воспоминания о тех ужасных днях.

Нейл видел, как она поежилась, и понял, что вид его мундира в ее памяти воскресил те ужасные дни.

– Люди Гленонгейза изо всех сил старались выжить и оставить позади эти воспоминания, – продолжала Джессалин. – Поэтому я не вправе рисковать их спокойствием или вашей безопасностью, позволив вам расхаживать тут в вашем мундире и сапогах.

– Весьма откровенно. – Нейл согласно кивнул. Он был готов признать поражение в битве за свой мундир, если его будут одевать в приличную одежду и относительно регулярно кормить. Его желудок громко заурчал, и он улыбнулся Джессалин. – Тогда почему бы вам не показать мне, как правильно завязывать эту штуку… – он провел рукой по пледу, – чтобы мы могли наконец позавтракать. Я голоден.

Его мальчишеская улыбка не произвела на его жену того действия, на которое он рассчитывал. Джессалин отшатнулась, как будто он ударил ее.

– Пусть кто-нибудь из мужчин покажет вам, – проворчала она. – Я не могу.

– Почему? – поинтересовался он. – Старуха, которая приходила за «доказательством», заявила, что это должна делать моя жена. – Он внимательно посмотрел на нее. – Моя жена – вы.

– Я не могу, – повторила она, не желая объяснять, почему не может прикоснуться к нему, не может сложить ткань на его обнаженном теле. Она не может выполнить столь интимную задачу, пока не почувствует себя женой, а не шлюхой, которую он купил на ночь.

– Я понимаю, почему вы не можете позволить мне носить мой мундир, но это… – Он развел руками. – Этого я не понимаю. Разве хорошая шотландская жена каждое утро не помогает мужу одеваться?

– Да.

– Ну и? – настаивал он. – Займитесь этим. – Придвинувшись к ней, он поднял руки. – Чем скорее вы это сделаете, тем быстрее мы сможем поесть. Я голоден.

Джессалин густо покраснела. Она чувствовала жар его тела, ее пальцы жаждали прикоснуться к нему. Но не здесь. Не перед всей деревней. Не так. Он не смеет требовать от нее внимания и заботы, которые вправе ожидать от своей жены. Она не могла прикоснуться к нему, потому что помнила, как он похвалялся своей доблестью в спальне и какой пустой оказалась его похвальба. Ее муж как любовник оказался не на высоте, и Джессалин выводила из себя мысль, что она все равно не способна сопротивляться жару, запаху и классической красоте этого человека. И поскольку она не была уверена в том, что сможет справиться с желанием к нему прикоснуться, Она решила использовать гнев, чтобы удержать его на расстоянии.

– Вы голодны. Я голодна. Мы все здесь голодны. Оглянитесь вокруг, мой ненаблюдательный лорд Дерроуфорд. Вы видите какую-нибудь еду? Вы разве видите женщин, готовящих завтрак? – Она махнула рукой в сторону пустых столов, все еще стоящих во дворе. – Здесь нет никакой еды.

– Но вчера… вечером… – ошарашенно произнес он. – Свадебный пир. Овсянка.

– Это были наши последние запасы, – призналась Джессалин. – Женщины отдали все, что имели, чтобы приготовить угощение. Мы будем голодать до тех пор, пока не добудем еду.

Нейл огляделся. Женщины, рассматривавшие испачканное кровью покрывало, теперь собирались его стирать, а старики и мальчишки сидели на грубо сколоченных табуретах и скамьях у крытых соломой лачуг, окружающих двор замка, и что-то строгали. Он вздохнул. Деревня стояла рядом с озером и густым лесом. Наверняка в озере полно рыбы, а в лесу – дичи. И уж конечно, мужчины клана Макиннес – даже старики и дети – умеют охотиться и ловить рыбу. Почему Макиннес позволяет им средь бела дня выстругивать какие-то палки, когда в деревне нечего есть?

– Почему мужчины клана не охотятся? – спросил он. – Почему они не ловят рыбу и не стреляют дичь вместо того, чтобы заниматься непонятно чем?

– Вы невоспитанный, надменный сассенак! Вы все еще не поняли, какой урон нанесли нам ваши солдаты? – вскричала она. – Эти мужчины и мальчики не сидят без дела. Они выстругивают копья и дротики, чтобы охотиться и ловить рыбу и обеспечить клан едой.

– Копья? – Нейл произнес это слово так, будто никогда его раньше не слышал.

– Да, копья, – прошипела Джессалин. – Англичане конфисковали все наше оружие и инструменты, необходимые, чтобы его изготовить. Все, что у нас осталось, – это наши кинжалы.

Нейл негромко присвистнул от удивления. Интересно, как его соплеменникам удалось сделать невозможное – разоружить клан шотландских горцев?

– Вы хотите сказать, что во всей деревне нет ни одного ружья или сабли?

– Конечно, нет, – фыркнула Джессалин. – Нам удалось спрятать несколько ружей, палашей и боевых топоров, но ружья не могут стрелять без пороха и пуль, а палашами и топорами не слишком удобно ловить кроликов и птичек. Поэтому нам нужны дротики и силки.

Нейл посмотрел на темные, поблескивающие воды озера.

– Кажется, здесь глубоко. Слишком глубоко, чтобы ловить на удочку.

– Да, очень глубоко, – согласилась Джессалин. – До восстания рыбаки клана каждое утро выплывали на лодках на середину озера и забрасывали сети, но ваши солдаты порвали и сожгли наши сети и разломали лодки. Все, что у нас осталось, – только крючки и удочки. – Она пожала плечами. – Английская армия уничтожила практически все, что у нас было, включая наши средства к существованию, с такой тщательностью и такой жестокостью, каких я и представить себе не могла. – Ее голос дрогнул. – Они перестреляли почти всех коров, овец и свиней, и гусей и кур, а потом штыками закололи оставшихся. Они пощадили нас, потому что хотели, чтооы мы смотрели на это безумие. Они пощадили нас потому, что боялись, как бы общественность в Лондоне не начала протестовать против убийства ни в чем не повинных женщин и детей. – Ей даже удалось иронично усмехнуться. – Тихая, безысходная смерть от голода проходит незаметно.

– Мне так жаль. – Он хотел утешить ее, обнять за плечи и прижать к себе, но она отшатнулась от него, и его руки безвольно упали. – Вероятно, вам следовало бы послать кого-то в Эдинбург купить припасы…

– Я уже это сделала, – отрезала она. – Но наши желудки останутся пустыми, пока посланец не вернется. Если только нам не удастся поймать что-нибудь к ужину.

Нейл нахмурился, вспомнив выражение ее глаз, когда она ела горелую кашу. Он вспомнил, как его руки скользили по ее талии и острым выступающим костям. Она не может себе позволить пропустить еще одну трапезу. Она уже и так слишком худая.

– Мы могли бы поймать несколько кроликов или рыбу, – предложил он, – но этого вряд ли хватит, чтобы накормить всю деревню. Так что у нас остается только один выход.

– Какой?

– Мы где-нибудь купим или обменяем что-нибудь на еду.

– За исключением Сазерлендов и Мунро, ни у кого из наших соседей нет лишней еды, а даже если бы и была, нам нечего предложить взамен.

– У вас есть деньги, – напомнил он. – Вы можете им заплатить.

– Я не буду платить Сазерлендам и Мунро за хлеб и скот, который они у нас украли!

– Тогда нам нужно просто пробраться к ним и украсть все, что необходимо клану. – Он ждал, что Джессалин ответит что-нибудь, но она молчала, и тогда Нейл проследил глазами за ее взглядом туда, где ее плед был намотан, вокруг его талии. Он подвинул серебряный ключ, который она повесила ему на шею, в сторону и лениво поскреб волосы на груди, потом повел широкими плечами и потянулся, наблюдая из-под ресниц, как Джессалин пожирает его взглядом. Он улыбнулся и переступил с ноги на ногу. Плед опустился чуть ниже, и он знал, что только его выступающее мужское достоинство не дает ему свалиться совсем. Ему не нравилось демонстрировать себя так бесстыдно, но идея спать одному нравилась еще меньше. И он бы прошел нагишом через всю деревню, если бы это заставило ее обратить внимание на него и на тот кусочек рая, который он мог ей предложить. В конце концов было бы только справедливо, если бы она узнала его так же хорошо, как он узнал ее.

Дыхание Джессалин участилось, когда она остановила свой взгляд на узких бедрах своего мужа. Она забыла о гневе. Забыла о голоде и рези в животе. Она забыла обо всем, кроме полоски ткани, без которой Нейл оказался бы совсем голым. Тартан на его талии опустился опасно низко. И хотя злобный чертенок женского любопытства хотел, чтобы ткань соскользнула с его бедер по длинным ногам на землю, Джессалин, затаив дыхание, молилась, чтобы она осталась на месте.

– Правильно, жена? – повторил он, касаясь ее руки.

– Что? – Она отдернула руку и отвела глаза.

– Я сказал, если наши соседи отказываются продать нам еду, чтобы мы могли выжить, пока наш человек не вернется из Эдинбурга с провизией, мы последуем традиции клана Макиннес.

– Что вы знаете о наших традициях? – огрызнулась она.

– Я знаю о традициях Макиннесов больше, чем большинство сассенаков. Особенно об освященной веками традиции красть то, что необходимо вам для жизни. – Он приподнял бровь. – Ведь именно так я получил в жены Макиннес.

– Вы думаете обо мне как о своей жене после одного дня и ночи брака? – тихо спросила она, пытаясь увидеть правду в его зеленых глазах.

– Да, – ответил Нейл с шотландским акцентом. – Как и священник, поженивший нас, и женщины, которые провели чрезмерно много времени, изучая «доказательства» брачной ночи.

– Вы все можете так думать, – ответила она. – Но я отношусь к этому по-другому. Вы взяли мою девственность, но вам не удалось сделать меня достойной вашей гордости и заставить меня считать себя вашей женой.

– Напротив, – возразил Нейл. – Думаю, вы очень даже считаете себя моей женой. Моя неудача и моя репутация удостоверяют это. – Он наклонился к ней и прошептал: – В первую брачную ночь невеста не должна испытывать разочарование. И не должна считать супружеское ложе пыткой. В первую брачную ночь невеста должна чувствовать, что ее нежат и лелеют, как любовницу.

– Вам легко это говорить, – пробормотала она себе под нос. – Но это всего лишь слова.

– Что-что?

– Я сказала… – она гордо вздернула подбородок, – что вы провалились во всех отношениях, милорд.

– Да, – согласился он. – Я потерпел неудачу в нашу брачную ночь, и поэтому у вас такое прекрасное настроение. – Он погладил след от укуса на левом плече.

– Я не… – Она виновато посмотрела на багровый синяк на его плече – там, где она укусила его в отместку за боль и разочарование, которые она вытерпела.

– О нет; именно так, – возразил он. – Но, моя дорогая Макиннес, мы можем это исправить. Заворачивайте меня в этот тартан и прикасайтесь ко мне когда угодно и как вам угодно.

– Нет, спасибо, милорд, – резко ответила она. – Одного раза вполне достаточно.

– Вы отказываетесь выполнять свои супружеские обязанности?

– Я выполнила свой долг перед кланом, – ответила она, – выйдя за вас замуж. Это все, что от меня требовалось.

– А как же долг обеспечить клану наследника? – Она удивленно посмотрела на него.

– Цель брака, – напомнил Нейл, – освятить союз мужчины и женщины и произвести законного отпрыска для наследования в противоположность бастардам, которые наследовать не могут. Вы сказали, что хотите детей. Троих или четверых, как мне помнится.

Джессалин подняла подбородок еще выше:

– Я абсолютно уверена, что выполнила свои обязательства. Вы кажетесь здоровым, и у меня нет сомнения, что я уже забеременела.

– Тогда, полагаю, созерцание меня одетого – или, вернее, раздетого таким образом – не должно вас тревожить. – Он лукаво ухмыльнулся.

– Вы не должны так одеваться, – возразила она, глядя, как неловко он завязал одежду. – Тэм, или Алисдэр, или Дугал, или кто-нибудь другой из мужчин помогут вам надеть тартан. Они покажут, как правильно это делать.

Нейл усмехнулся:

– О нет, дорогая! Ежеутреннее надевание моего тартана – это ваша работа, и я не могу позволить своей жене уклоняться от исполнения ее супружеских обязанностей. Я женился не на Тэме, не на Алисдэре, и не на Дугале, и ни на ком другом, – он почти повторил ее фразу. – Я женился на вас.

Глава 11

– Ты очень отважный, парень, если так дразнишь ее, – сказал Нейлу Олд Тэм, когда Джессалин резко повернулась и поспешила через двор к замку.

Нейл взглянул в лицо старому воину:

– А почему бы ее и не подразнить? Самое худшее, что может случиться, так это то, что температура верхней части моего тела станет такой же низкой, как у замерзающей нижней.

– У нас бывают очень холодные зимы, дружок. – Тэм привычно сунул руку под шапку и почесал лысину. – Наша малышка Джесси может казаться нежной и любящей, но может стать такой же твердой и упрямой, каким был ее отец.

Нейл улыбнулся:

– Я другого и не ждал.

Тэм удивленно поднял бровь.

– Посмотрите на нее. – Нейл кивнул в сторону Джессалин, которая входила в замок. – Она – одна из самых красивых женщин, каких я видел в жизни, но она едва ли на голову выше детей, бегающих по деревне, и так голодала, что стала почти прозрачной. Но в ней нет слабости. Она бы не выжила, если бы не была твердой и упрямой, бесстрашной и гордой, как любой шотландский воин на поле битвы.

Олд Тэм услышал гордость в голосе Нейла.

– Да, она хорошая, красивая девочка.

– Хорошая, красивая девочка? – Нейл не мог поверить своим ушам. – Да насколько я могу судить, она – самое прекрасное, что когда-либо родилось в этой проклятой стране.

Нейл не осознавал, что произносит свои мысли вслух, пока не перестал наблюдать, как покачиваются бедра Макиннес. Тогда он повернулся и увидел, что Алисдэр, Тэм и Дугал, глядя на него, улыбаются во весь рот.

– Мы думаем то же самое про тебя и Англию, парень, – усмехнулся Алисдэр.

Не в силах сдержать любопытство, Дугал спросил:

– Как ты собираешься заставить Джесси выполнять ее обязанности?

– Я не собираюсь, – заявил Нейл. – И вы тоже. – Он пристально посмотрел на каждого из них. – Вы не будете пытаться убедить или заставлять ее. Вы и так уже вмешались в ее жизнь.

– Но, парень… – начал Алисдэр.

– Никаких «но», Алисдэр, – твердо проговорил Нейл. – Вы все доверяли ее отцу, и поверили его выбору, и приняли меня в свой клан. Вы помогли мне стать ее мужем, и теперь должны поверить, что Макиннес исполнила свой долг перед отцом, перед кланом, перед церковью и передо мной. Она заслужила право дать выход своему раздражению и ей нужно время, чтобы спокойно решить, как дальше будет развиваться наш брак.

– Но ты только что заявил ей, что не позволишь увиливать от супружеских обязанностей, – удивился Дугал.

– Да, – кивнул Нейл, – я так сказал, но я не буду пытаться сломить дух Макиннес. Когда она согласится исполнять обязанности жены, это произойдет потому, что она так решила, потому что она этого сама хочет.

Алисдэр покачал головой:

– Я не понимаю. Если ты не хочешь ее заставлять, не хочешь пристыдить или убедить, то как ты собираешься жить с ней дальше?

– Я собираюсь ее соблазнить, – объявил Нейл, широко улыбаясь.

Старейшины разинули рты.

– Ты – что? – ошарашенно спросил Дугал.

– Я собираюсь ее соблазнить, и, если для этого понадобится разгуливать по деревне с голым задом и позволять любой женщине в округе строить мне глазки, возбуждая ревность Макиннес, я сделаю это.

– О дружок, поверь, они будут строить тебе глазки, судя по сегодняшнему утру, – захихикал Олд Тэм. – Ты играешь с огнем.

– Знаю, – ответил Нейл. – Но и она тоже. Я. англичанин и вижу, что Макиннес все еще видит во мне врага, но я принадлежу ей так же, как она принадлежит мне. Со временем она захочет заявить о своих правах на меня. А пока я намерен делать все, что смогу, чтобы ее поощрить.

– Но ты сказал, что мы не должны пытаться ее урезонить, – напомнил Алисдэр.

– Правильно, – подтвердил Нейл. – Я сказал, что вы трое не должны любым способом влиять на ее решение. Но я не говорил, что не могу или не буду делать этого сам.

– Проклятые сассенаки! – проворчал Дугал на гэльском языке. – Всегда вывернут слова так, как им удобно.

– Нет, приятель, – успокоил Олд Тэм своего друга, – на этот раз он прав. Пока он не начал плохо обращаться с девочкой, мы не будем вмешиваться в их брак. Мы действуем вместо Каллума, а даже Каллум не вмешивался в жизнь молодых после того, как были произнесены клятвы.

Нейл не понимал языка, но уловил враждебность в голосе и в глазах Дугала. Он также понял, что Олд Тэм выполнял привычную роль миротворца. Он положил руку на плечо Тэма и попросил перевести их разговор.

– Дугал хочет быть уверен, что твои методы убеждения будут благородными, – передал суть спора Олд Тэм.

Нейл посмотрел Дугалу в глаза и покачал головой:

– Боюсь, мои методы будут скорее корыстными, чем благородными. – Он саркастически хмыкнул. – После брачной ночи я почти уверен, что единственное, чем мне удалось произвести впечатление на Макиннес, – это сумма моего свадебного подарка, и я намерен извлечь из этого выгоду. – Он повернулся к Тэму: – Вчера вы говорили, что уже сообщили о моем похищении маркизу Чизендену?

– Да, – осторожно ответил Олд Тэм.

– А Макиннес сказала мне, что сегодня утром послала человека с деньгами в Эдинбург, чтобы купить провизию.

– Да.

– Как неудачно, – огорчился Нейл. – Потому что нам понадобится послать еще одного к маркизу с письмом о… – Он замолчал, увидев настороженность на лицах трех стариков. – Вы можете прочитать это послание перед тем, как я его запечатаю. – Когда они согласно кивнули, Нейл продолжил: – О дополнительных припасах. В добавление к муке, сахару, соли, патоке, овсу, сушеному мясу и рыбе нам понадобятся скот и лошади, куры, гуси, рыбацкие лодки, сети и… – Он посмотрел на мужчин, ожидая их предложений.

– Хороший шотландский кузнец, – высказал свое мнение Алисдэр.

– Нам еще понадобятся ружья, порох и пули и другое оружие для охоты и для защиты… – продолжил перечисление Нейл.

– Даже маркиз Чизенден не сможет прислать нам ружья, – возразил Алисдэр. – Это нарушит королевский эдикт против вооружения враждебных горных кланов.

– Со вчерашнего дня клан Макиннесов нельзя считать враждебным кланом, теперь он союзник маркиза Чизендена, а значит, и Короны, – напомнил Нейл. – И, – он понизил голос до едва слышного шепота, – вы не могли знать, когда планировали мое похищение, что я буду заключен под стражу и Стенхоп и Марсден будут стоять около моей двери, но, похитив нас троих, вы дали повод Оливеру разыскивать меня за побег, а капрала и сержанта – за помощь, оказанную мне. Командующий фортом Огастес не успокоится, пока нас не найдет.

– Ты не мог сбежать, – усмехнулся Олд Тэм. – Мне пришлось рубить твои цепи.

– Но смогут ли они доказать, что освободили меня вы, а не Марсден и Стенхоп? – спросил Нейл.

– Конечно, смогут. Мы не стали скрывать следы наших пони, когда проходили через дыру в стене. Мы замели следы только тогда, когда добрались до пустоши. Любой дурак сможет увидеть следы копыт и понять, что тебя похитили.

Нейл фыркнул:

– Генерал-майор Оливер – дурак. Но это не имеет значения, потому что он видит только то, что хочет видеть. А он захочет увидеть, что я сбежал.

– Почему? – спросил Дугал.

– Потому что он ненавидит меня. – Три старика дружно вздохнули:

– Мы этого не знали.

– Вы не могли знать о вражде между Чарлзом Оливером и мной, – уныло произнес Нейл. – Даже мой дед не знал о степени этой вражды. Но я знаю. Генерал-майор Оливер не успокоится, пока снова не закует меня в кандалы или не повесит на ближайшем дереве. Вот почему нам нужны ружья. Мы должны иметь возможность защитить замок и деревню – от Оливера и от любого, кто захочет отобрать то, что у нас есть.

Олд Тэм опять запустил руку под шапку и почесал лысину. Этот его жест, как уже понял Нейл, означал волнение.

– К счастью, о моей неприязни к Шотландии знают все. У нас будет несколько недель на подготовку, прежде чем Чарлз поймет, что я не укрылся в своем уютном лондонском доме, и начнет обыскивать горы. – Нейл потер руки. – Так что еще нам понадобится?

Три старика переглянулись.

– Если у вас больше нет идей, – продолжил Нейл, – почему бы не спросить женщин?

Алисдэр повернулся и, поймав взгляд своей жены, сделал ей знак подойти, чтобы узнать, что женщинам клана нужно доставить из Эдинбурга.

– Веретена и ткацкие станки, – ответила Давина, подойдя к ним с корзиной белья. – И отрезы ткани, иголки, булавки и пуговицы, а еще мыло, и кожу, сапожника.

Нейл подозрительно нахмурился при последнем слове:

– Мне говорили, что это шотландская традиция – ходить босиком.

– Да, летом это так и есть, – ответила она. – Но правду сказать, как и англичане, мы предпочитаем носить обувь и чулки в холодные зимние месяцы.

Нейлу понравился ее честный ответ, и он улыбнулся, поджимая замерзшие пальцы.

– Я заинтригован! – Он понизил голос до шепота: – И вот еще что. Макипнес должна верить, что на деньги, подаренные мной, куплено все, кроме личных вещей, которые я сам собираюсь купить для нее. Она должна думать, что ее человек в Эдинбурге умеет торговаться лучше всех в Шотландии, потому что я не хочу ранить ее гордость. А появление личных подарков мы объясним тем, что я послал моему деду письмо с требованием прислать приданое для моей жены. Договорились?

– Ты надеешься купить расположение нашей малышки Джесси английскими побрякушками и нарядами? – фыркнул Дугал.

– Я хочу ухаживать за ней так, как должен был бы ухаживать до свадьбы, – отрезал Нейл. – А любая женщина оценит хорошие платья и драгоценности.

– Но не наша Джесси. Ты достиг бы большего, если бы подарил ей артель каменщиков, чтобы отремонтировать замок, а не какие-то там стекляшки.

– Тогда мне повезло. – Нейл улыбнулся. – Потому что так получилось, что я очень хороший архитектор. У меня гораздо лучше получается строить, ремонтировать и укреплять здания, чем добиваться любви женщины. И раздобыть бригаду каменщиков, чтобы помочь отремонтировать замок моей дамы, – это подвиг, который я с легкостью могу совершить. – Он заметил, как старики обменялись довольными взглядами. – Особенно потому, что ни вы, ни маркиз Чизенден не будете мешать бригаде каменщиков и кирпичам прибыть сюда, как это случилось в форте Огастес.

– Ты хочешь отстроить этот ветхий замок, чтобы завоевать сердце Джесси? – спросил Олд Тэм.

– Если это понадобится, – ответил Нейл. Его слова стали сигналом к действию.

– Алисдэр, пойди присмотри за Джесси, – распорядился Тэм. – А ты, Дугал, пошли Йена, чтобы он перехватил Раналда, пока тот не уехал в Эдинбург.

Нейл поднял бровь:

– Я думал, он уже уехал. – Олд Тэм пожал плечами:

– Давина, принеси перо, пергамент и воск для печати от отца Мори, чтобы граф мог послать письмо своему деду.

Олд Тэм подождал, пока все отправятся выполнять его распоряжения, и повернулся к Нейлу. Он положил руку ему на плечо:

– Ты беспокоил меня вчера, парень, и я сомневался, что Каллум сделал правильный выбор, заключив союз с таким богатым и могущественным англичанином, как маркиз Чизенден, но сегодня я могу с гордостью сказать, что он принял верное решение.

– Что заставило вас изменить обо мне мнение?

– Каждый сассенак, которого я знал, использовал бы силу, чтобы добиться своего. Было бы очень просто для такого сильного парня, как ты, сломить дух Джесси, но ты показал, что готов унизиться сам, лишь бы защитить ее.

– Я могу быть сассенаком и знать ее всего один день, но мой дед научил меня распознавать достоинства людей и их слабости. Макиннес заслуживает мужа, который построит для нее замок. – Нейл опустился на колени, взял камешек и начал обводить маленький женский след, пока не прокопал вокруг него желобок. – Ее сила духа, ее смелость, ее храбрость, ее сочувствие и преданность клану – вот то, что больше всего восхищает меня в ней.

– Когда англичанин отдает должное шотландцу, – произнес Олд Тэм, – он становится человеком, заслуживающим моей дружбы и доверия. – Он протянул Нейлу руку. – А когда мужчина признает силу женщины, он становится человеком, достойным завоевать ее сердце.

Глава 12

Лондон

Маркиз Чизенден взял утреннюю почту с серебряного подноса, стоящего на массивном дубовом столе своего кабинета. Он просмотрел карточки и приглашения, рассыпанные на подносе, и тут взгляд его упал на свиток пергамента. Он сразу узнал печать и дрожащей рукой сломал воск и развернул документ. В свитке было несколько листков. Сердце Чизендена готово было выскочить из груди от нетерпения, и он облегченно вздохнул, узнав: почерк внука. Он прошептал благодарственную молитву, прочтя письмо и длинный список инструкций Нейда. Его внук был в ярости. Это было видно из его письма. Он был просто в бешенстве. Но мальчик выполнил свой долг как джентльмен, каким его воспитали. Он принял на себя ответственность и написал деду, чтобы сообщить об этом.

Маркиз улыбнулся – он испытывал гордость за единственного внука.

– Кто привез письмо? – спросил он Кингсли, дворецкого, который терпеливо ждал у дверей кабинета. – Когда оно пришло?

– Посланец из Шотландии доставил его три четверти часа назад, сэр, когда вы беседовали с королевским секретарем.

– Где он? – спросил лорд Чизенден.

– На кухне, сэр. Мне послать за ним?

Маркиз взглянул на часы и отрицательно махнул рукой:

– Нет необходимости отрывать человека от обеда. Я поговорю с ним там.

– Сэр? – Кингсли ловил ртом воздух.

– И нет необходимости стоять тут и открывать рот как рыба, выброшенная на берег, Кингсли. То, что я не наносил визита на кухню с тех пор, как был еще ребенком, не значит, что я не знаю о ее назначении и месте ее нахождения. Я еще не совсем в маразме и способен найти кухню в собственном доме. – Маркиз сложил письмо и убрал его в карман камзола. Потом он стряхнул ворсинку с лацкана, одернул жилет и пошел к выходу, продолжая разговор на ходу: – Я поговорю с кухаркой. Пусть приготовят мою карету, а ты пошли во дворец гонца с просьбой о срочной аудиенции у его величества и первого лорда-казначея сэра Роберта Уолпола. Пригласи леди Чизенден и моего секретаря и попроси миссис Минго собрать всех слуг, как только я вернусь после встречи с королем. Еще мне нужно будет поговорить с поверенным графа Дерроуфорда. Пусть он придет в мой кабинет после того, как я поговорю со слугами.

– Неприятности, милорд? – нахмурился Кингсли.

– Вовсе нет. Совсем наоборот. Его светлость прислал инструкции из Шотландии, и нам предстоит потрудиться.

Стены дома, казалось, вибрировали от возбуждения, когда маркиз Чизенден шел по обшитым декоративными панелями коридорам и залам на кухню. Горничные, лакеи и прочие слуги переполошились, когда их хозяин появился на территории, на которую не вступал больше шестидесяти лет. Стоило маркизу появиться на пороге, как суета и суматоха мгновенно улеглись. Кухонные служанки и поварята замерли на бегу, чуть не повалив друг друга, чтобы выразить уважение человеку, которого многие из них никогда не видели даже в лицо. Кухарка вытерла пот со лба, колени ее подкосились, и она, схватившись рукой за пышную грудь, стала нащупывать рукой стул, чтобы не упасть, когда лорд Чизенден вошел в просторную кухню.

– Я пришел поговорить с человеком из Шотландии.

– Е-его з-здесь нет, – пролепетала кухарка.

Маркиз показал на пустую миску на столе:

– Кингсли сказал, что отослал его на кухню поесть.

– Он съел две миски мясного рагу, ваша светлость, а потом ушел спать на конюшню, – сообщила кухарка.

Маркиз нахмурился, его густые темные брови сошлись на переносице.

– Я не могу поверить, что слуги маркиза Чизендена не предложили человеку, проехавшему сотни миль с письмом для меня, удобную постель в доме!

– Мы предлагали, милорд, но он отказался. Он сердечно поблагодарил меня за еду и вовсю расхваливал мое рагу, но и слышать не захотел о постели в спальне. Сказал, что лучше будет спать на улице, чем прогонит кого-то с его кровати или нарушит обычный распорядок жизни в доме. – Кухарка пожала плечами: мысль о том, что кто-то может предпочесть компанию лошадей в конюшне теплой пуховой перине, была выше ее понимания.

– Он шотландец, – засмеялся Чизенден. – Ему, вероятно, не нравится спать среди множества сассенаков в незнакомом доме. Но он тактичный человек и, похоже, неплохой дипломат. Я должен найти его и пожать ему руку. – Он похлопал кухарку по руке и направился к двери. – Я попросил Кингсли, чтобы миссис Минго собрала всех слуг в бальной зале. Когда я переговорю с посланцем из Шотландии, мы с леди Чизенден побеседуем с персоналом. – Он кивнул на сияющие кастрюли и сковороды на плите. – Если ваши обязанности позволят, я бы хотел, чтобы вы и ваши помощники тоже присоединились к нам.

– Конечно, ваша светлость. – Кухарка присела в реверансе.

– Мне редко представляется возможность сказать это, – произнес маркиз, – но я благодарю вас за преданность и за вашу работу. – Он повернулся и, прежде чем кто-либо успел ответить, вышел из кухни.

Проходя мимо стойл в конюшне, Чизенден сказал старшему конюху:

– Я пришел, чтобы поговорить с шотландцем.

– Он вон там, ваша светлость. – Конюх показал на чердак.

Чизенден кивнул и быстро пошел вперед. Он не останавливался, чтобы обменяться приветствиями с конюхами или полюбоваться роскошными лошадьми, за которыми они так старательно ухаживали. Он не останавливался, пока не дошел до лестницы на сеновал. Посмотрев наверх, лорд Чизенден вытер ладони о свои безупречно скроенные бриджи и забрался по приставной лестнице на чердак.

Он нашел шотландского гонца, одетого в потрепанный плед, спавшим на душистом сене. Он не стал толкать его ногой, а опустился на колени и потряс парня за плечо.

Шотландец мгновенно проснулся и вскочил на ноги, готовый к схватке.

– Тише, дружок, – спокойно проговорил лорд Чизенден на шотландском наречии, подзабытом за долгие годы. – Никто здесь не причинит тебе вреда. – Он выпрямился во весь рост и внимательно посмотрел на посланца, который оказался юношей, едва переступившим порог взрослой жизни. Рассматривая черты лица парня, лорд Чизенден решил, что у того есть причина, проснувшись, сразу ринуться в атаку. У него были синие глаза с золотыми искорками. Такие глаза были отличительной чертой клана Макиннес – золотые искры в синих глазах воскресили в памяти яркое, болезненное воспоминание о Хелен Роуз. Но сходство гонца с этой женщиной ограничивалось только цветом глаз. От угла правого глаза по щеке до подбородка лицо юноши пробороздил тонкий безобразный шрам. Чизенден повидал достаточно боевых шрамов, чтобы узнать оружие. Кто-то рассек его щеку саблей. Поскольку парень был шотландцем, любой лондонец решил бы, что шрам появился в результате выяснения отношений между соседними кланами, но лорд Чизенден прекрасно знал, что произошло на самом деле. Шотландцы не носят кавалерийских сабель, и маркиз готов был биться об заклад, что эта сабля была в руках всадника-англичанина. Чизенден протянул руку:

– Я маркиз Чизенден. Вы привезли письмо от моего внука, графа Дсрроуфорда.

Шотландец несколько мгновений смотрел на протянутую руку, потом неохотно, ее пожал.

– Раналд Маккарран. У меня нет этого письма. Я отдал его человеку, который открыл мне дверь.

– Я знаю. Этот человек мой дворецкий, Кингсли. Он передал мне письмо, и я его уже прочел. Но есть кое-какие детали, которые я бы хотел обсудить с тобой.

Раналд пожал плечами.

– Тут я вам не помощник, сэр, – протянул он. – Его светлость сам запечатал письмо, а я его не вскрывал.

Лорд Чизенден улыбнулся:

– Это так. Печать графа Дерроуфорда была неповрежденной. Я хочу поделиться кое-какой информацией из этого письма с тобой, Раналд, потому что мне нужен твой совет, чтобы как следует выполнить инструкции моего внука. Ты живешь в горах и только что проехал через всю Шотландию и Англию, поэтому ты гораздо лучше меня понимаешь ситуацию, с которой мы столкнулись теперь. – От слов маркиза Раналд расправил плечи и выпятил грудь:

– Да, ваша светлость.

– Итак, – маркиз потер руки, – расскажи мне, Раналд, как поживает мой внук? Расскажи мне о его похищении и свадьбе. Как все прошло?

– Он был не слишком счастлив, когда разрубали цепи.

– Какие цепи?

– Цепи на его руках. Олд Тэм сказал, что его светлость был прикован к кровати в его комнате в форту.

Чизенден потер лоб рукой. Нейл был вторым по рангу офицером в форте Огастес. Только один человек мог приказать заковать его в кандалы. Его командующий генерал-майор сэр Чарлз Оливер. Но Нейл и сэр Чарлз знали друг друга много лет. Еще мальчиками они вместе учились в школе. Разумеется, Нейл не давал сэру Чарлзу повода сажать его под арест и приковывать цепями, как раба. Если только… – Лорд Чизенден стал массировать правый висок. Надо не забыть поговорить о сэре Чарлзе с генералом Уэйдом, как только он выполнит поручение внука. – Он говорил, кто его приковал?

– Я не знаю, сэр. Я не слышал, но Олд Тэм сказал, что у его дверей была охрана.

– Во время похищения кто-нибудь пострадал? – спросил маркиз.

– Его светлость получил порез на щеке, скорее всего от камня, отлетевшего от копыт пони, и шишку на голове, когда Олд Тэм ударил его боевым топором, по он не пострадал. Как и ни один из его охранников и вообще никто в форте Огастес.

– Хорошо, – кивнул маркиз. – А как выглядел мой внук, когда ты в последний раз его видел?

– Сначала он был очень зол на Олда Тэмаи других старейшин, но немного успокоился после того, как Тэм показал ему брачный контракт, подписанный его рукой.

Маркиз нахмурился, вспомнив о роли, которую сыграл в подписании его внуком этого документа.

– Он признал его законную силу? Он упоминал мое имя? Он вообще что-нибудь говорил обо мне?

– Он был очень зол на вас, сэр.

– Но он без возражений согласился на церемонию? – Раналд улыбнулся:

– Нет, сэр. Возражений было очень много. Его светлость отказывался жениться на грязной, босой шотландке, а наша Джессалин отказывалась выходить замуж за человека в сассенакском мундире. Была бурная перепалка. Они оба очень упрямы, и отцу Мори пришлось указать им на их ошибки. Если бы он этого не сделал, они могли бы и не пожениться. Но они все-таки обвенчались, и мы прекрасно отпраздновали свадьбы.

– Свадьбы? – Маркиз был заинтригован.

– Его светлости и двух англичан-стражников, которые женились на дочерях Олда Тэма, Магде и Флоре.

– Они похитили и охранников тоже?

– Да. Магда и Флора захватили английских солдат и убедили их обменяться клятвами.

– Они сами захотели жениться?

– Они-то очень хотели, – ответил Раналд. – Только его светлость и наша малышка Джесси артачились.

– Расскажи мне об этом, – потребовал лорд Чизенден. – Все, что помнишь.

Раналд охотно рассказал все, не утаив ни одной детали, и закончил на том, как он отправился в Эдинбург, а оттуда в Лондон.

– Ты неделю провел в седле, – заметил маркиз, когда Раналд завершил свое повествование. – Поездка в Гленонгейз с конвоем и тяжело груженными повозками, да еще скот и погонщики с собаками, по главной дороге через всю Англию и Шотландию наверняка займет месяца полтора.

Раналд замотал головой:

– Вы не должны рассчитывать, что мы доберемся до Гленонгейза меньше чем за месяц, сэр. Нам придется остановиться в Эдинбурге, чтобы нанять каменщиков. Это займет день или два, а потом мы поедем из Эдинбурга по самой короткой дороге. Такой большой и богатый караван привлечет внимание сассенаков… – Раналд смутился, – английских солдат и вражеских кланов.

Маркиз задумался, тщательно взвешивая слова Раналда.

– Я пошлю вперед доверенного человека купить еды и припасов, чтобы уберечь клан от голода, пока не прибудет основная провизия. Он также может нанять в Эдинбурге каменщиков и плотников и заплатить им столько, чтобы они ехали отдельно. Когда ты приедешь в Эдинбург, ты сможешь проехать через город, не останавливаясь ради покупки припасов, и не привлечешь к себе внимания, если сочтешь это необходимым. – Он похлопал Раналда по плечу. – Отдыхай. Ты хорошо потрудился. Ты заслужил отдых. Если передумаешь насчет постели в доме…

– Не передумаю, – перебил его Раналд. – Но за предложение спасибо.

– Ну, так тому и быть, – ответил маркиз. – А если тебе что-то понадобится, когда будешь готовиться к отъезду, тебе стоит только попросить.

Раналд согласно кивнул, очень надеясь воспользоваться щедрым предложением маркиза, как только представится возможность полюбоваться лошадьми в огромной конюшне его светлости.

Глава 13

Двери открывались одна за другой, и стражники молча расступались, когда маркиз Чизенден торопливо направлялся в королевские апартаменты дворца Сент-Джеймс. Хотя маркиз Чизенден был главным вдохновителем Закона о престолонаследии, по которому княгиня София Ганноверская должна была унаследовать трон после доброй королевы Анны, и Акта об объединении Англии и Шотландии, он не мог предвидеть смерти княгини. София умерла раньше королевы Анны, поэтому ее сын Георг Людвиг стал курфюрстом Ганноверским, а после смерти Анны взошел на трон Англии. Чизендена называли «делателем королей», но сам он не питал иллюзий насчет короля. Георг плохо говорил по-английски и практически не интересовался ни Британией, ни ее народом. Страной руководил кабинет министров, куда вошли Чизенден, сэр Роберт Уолпол и Чарлз Таунсенд, составлявшие правительство вигов. Несмотря на то что король предпочитал Ганновер Лондону, мятеж в Шотландии требовал его вниманиями королевский штандарт развевался над дворцом, сообщая, что король находится в своей лондонской резиденции,

– Король со своей любовницей. – Сэр Роберт Уолпол, первый лорд казначейства, вышел навстречу Чизенденну. – Его величество скоро присоединится к нам. – Он протянул руку для приветствия. – Есть новости?

Маркиз пожал руку старому другу и единомышленнику:

– Гонец из Шотландии прибыл чае назад с сообщением о похищении и свадьбах.

– Свадеб было несколько? – Уолпол удивленно поднял брови.

– Да, – кивнул Чизенден. – Два человека, назначенные охранять моего внука, были похищены вместе с ним. Они предпочли жениться на девушках, захвативших их, лишь бы не возвращаться в форт Огастес без графа.

– Они заслуживают похвалы за верность твоему внуку.

– Это правда, – согласился Чизенден, – но преданность Нейлу была не единственной причиной, почему сержант Марсден и капрал Стенхоп решили остаться в деревне и разделить его судьбу. – Маркиз подошел ближе и понизил голос: – Что-то неладно с Оливером.

– О чем ты?

– Нейл сообщил, что их школьное соперничество обострилось. В момент его похищения он был под домашним арестом за то, что подверг сомнению решения Чарлза.

Уолпол усмехнулся:

– Твоя забота очень полезна для пего, Чизенден. Могу представить, как Нейл обрадовался, когда Оливер не обеспечил каменщиков, что вызвало задержку строительства, или когда Оливер решил солгать генералу Уэйду и устроить праздник в честь окончания стены задолго до ее возведения.

– Согласно его письму, поначалу недовольство Нейла было вызвано тем, что Оливер уделял своему портному больше внимания, чем безопасности форта. Похоже, генерал-майор Оливер прервал переговоры с гильдией каменщиков для консультации со своим портным. Он отказался поставить охрану по периметру, чтобы защитить незаконченную стену, и когда Нейл возразил против его решения, Оливер ответил тем, что приказал двум солдатам арестовать его, приковав к кровати в его комнате, и встать на страже у двери.

– Поэтому клан похитил двух охранников, – сделал вывод Уолпол. Первый лорд казначейства покачал головой. – Мы рассчитывали на самонадеянность и невежество сэра Чарлза, когда рекомендовали его на этот пост.

– Мы рекомендовали его потому, что, несмотря на звание генерал-майора, Оливер на редкость бездарный офицер и командующий. Он совсем не заботится о строительстве форта и дорог. Мы выбрали его потому, что можем контролировать его действия. – Чизенден помолчал. – Наше будущее связано с Шотландией и, поскольку мы не хотим видеть горцев и их кланы уничтоженными, нам нужен был кто-то, для кого личные дела важнее покорения кланов. Шотландии нужны дороги, чтобы принести ей процветание, а нашему правительству нужны форты, чтобы защищаться от возможных мятежей горцев. Что нам не нужно, так это вражда с Шотландией и недовольство королем-иностранцем здесь, в Англии. Нейл знаком с Оливером с детства. Он знал, чего от него ожидать, но я никогда не поощрял враждебность Оливера к моему внуку.

– Я согласен, что Оливер стал помехой. Он завидует богатству Дерроуфорда и его положению в обществе. – Уолпол сцепил руки за спиной и начал ходить по комнате.

– Чарлз Оливер приказал приковать своего офицера к кровати, как раба!

Уолпол услышал ярость в голосе Чизендена.

– И не просто офицера, – продолжил он невысказанную мысль маркиза, – а внука второго человека в государстве! Единственного наследника маркиза Чизендена. Какая наглость! – Уолпол улыбнулся. – Однако этот неприятный опыт оказался благодеянием для молодого графа.

– Объяснитесь, – потребовал Чизенден.

Уолпол подошел к французскому секретеру и взял пачку бумаг из стопки.

– Вчера вечером я получил последний отчет от генерала Уэйда. – Он протянул бумаги Чизендену, чтобы тот их прочел.

Маркиз пробежал глазами рапорт, посланный лейтенантом Оливера генералу Уэйду.

– Как видишь, нам повезло, что похищение произошло в нужное время, и Тэму Макиннесу пришлось рубить цепи на руках Нейла. Теперь мы можем доказать, что граф Дерроуфорд и его стражники были увезены из форта против их воли.

– Доказать кому? – спросил Чизенден.

– Военному суду.

– Почему мы должны доказывать, что Нейл был похищен? Мы-то знаем, что его похитили. Мы сами это организовали.

– Это я знаю, – подчеркнул Уолпол. – Но ты, я и генерал Уэйд – единственные, кто понимает, почему королю понадобился союз с якобитским горным кланом. Генерал-майор Оливер понятия не имеет, что мы тайно устроили женитьбу твоего внука на главе клана Макиннес. Он уверен, что граф дезертировал, и будет неотступно преследовать его. Он хочет одержать верх над Нейлом.

– Кровь Христова! Спотти Оливер знает, что Нейл никогда бы не унизился до дезертирства! Он знает, что Нейл никогда не доставит ему такой радости. И я сам повешу его голову на воротах Тауэра, если он будет продолжать преследовать моего внука! – взорвался Чизенден.

– Уверен, что именно о такой участи генерал-майор Оливер мечтает для Нейла. – Первый лорд казначейства криво улыбнулся. – Ты сказал – Спотти Оливер?

– Школьное прозвище, – небрежно отмахнулся маркиз. – В подростковом возрасте генерал-майор сэр Чарлз Оливер был известен своей прыщавостью так же, как и недостатком ума.

Уолпол расхохотался:

– Тэм Макиннес не потрудился скрыть следы вторжения в форт Огастес. А потому любой дурак догадается, что дело здесь нечисто.

– Любой дурак, кроме командующего фортом Огастес. – Чизенден снова пробормотал проклятие.

– Мы сами его выбрали, – напомнил Уолпол.

– Клан в отчаянной нужде. Нейл просит прислать припасов и каменщиков. Если я пошлю их… Сколько времени, по твоему мнению, пройдет, пока даже такой тупица, как Оливер, поймет, что для того, чтобы найти Нейла, нужно всего лишь проследить, куда из Лондона и Эдинбурга направляются повозки с провизией?

– Мы постараемся распустить слухи, что все, что вы с леди Чизенден покупаете для графа, предназначено для его нового дома в Лондоне, чтобы сбить его со следа, но… – Сэр Роберт пожал плечами. – Король и генерал Уэйд узнают о намерениях Оливера. Нейлу никогда не предъявят обвинения в дезертирстве или предательстве, и даже если Оливер поймает его, он будет освобожден, как только прибудет в Лондон.

– Если прибудет в Лондон. – Чизенден нахмурился. – Что помешает Оливеру пристрелить Нейла на месте? Что помешает ему устроить суд в Шотландии и сразу его повесить?

– Мы.

Оба лорда повернулись и увидели на пороге короля под руку с его фавориткой. Маркиз Чизенден и первый лорд-казначей склонились в низком поклоне, когда их сюзерен вошел в комнату.

– Мы не можем поощрять изменнические действия или позволить молодому графу поднять на нас руку, но мы прикажем, если его схватят, немедленно доставить графа Дерроуфорда к нам, – объявил король. Он пристально посмотрел на лорда Чизендена. – Мы пошлем генерала Уэйда с личной инспекцией в форт и объявим, что хотим сделать графа примером общения с нашими врагами. А вы обеспечите нас достаточной суммой, чтобы мы могли выплатить награду за его возвращение живым. Тогда никто не посмеет ему повредить. – Король Георг посмотрел на обоих лордов. – Согласны?

– Согласны, – ответили они хором.

– Хорошо, – улыбнулся король. – Ну а теперь начните с самого начала и расскажите нам все.

– Мой дорогой Льюис, что случилось? Вы больны? Кингсли сказал, что вы вернулись из дворца и приказали иемедленно собрать всех слуг и позвать меня. – Маркиза Чизенден вошла в бальную залу, сопровождаемая шелестом шелков и кружев и запахом лаванды и роз. Ее торопливая походка, беспокойство в голосе и беспрецедентное использование личного, имени в присутствии слуг ясно говорили о том, что ее что-то тревожит.

– Я в совершенном порядке, моя дорогая, – произнес маркиз, подойдя к жене. – Я собрал всех слуг потому, что получил письмо из Шотландии.

Боясь услышать страшное известие, маркиза прижала руку к сердцу:

– У вас новости о мальчике? Говорите скорее. Он не…

– О нет, моя дорогая. – Маркиз взял руку жены и нежно ее пожал. – С мальчиком все в порядке. Можно сказать, все отлично. Он нашел себе жену.

– Не могу поверить! – воскликнула маркиза.

– Это правда. Сегодня, днем из Шотландии прибыл гонец с новостями и письмом от Нейла. – Маркиз повернулся к слугам, выстроившимся в три длинных ряда поперек бальной залы согласно их должности и сроку службы. – Леди Чизенден и я пригласили вас сегодня, чтобы поделиться отличной новостью – наш внук и наследник, граф Дерроуфорд, женился на прекрасной девушке. Они поженились в Шотландии неделю назад. Леди Дерроуфорд – дочь старого друга нашей семьи. – Он перехватил внимательный взгляд жены и, секунду помедлив, продолжил: – Покойного вождя клана Макиннесов, Каллума Макиннеса. Новая графиня Дерроуфорд известна в Шотландии как леди Джессалин Макиннес и унаследовала после смерти своего отца титул главы клана. Многие из вас знают, что граф Дерроуфорд находится в Шотландии в составе инженерных войск его величества под командованием генерала Уэйда. Поскольку он занят постройкой так необходимых в Шотландии дорог и фортов, он пока не сможет приехать со своей женой в Лондон, а потому просит прислать ему необходимые хозяйственные припасы и подарки для его невесты. – Маркиз вынул из кармана письмо Нейла и начал зачитывать список провизии: – Пшеничная мука, рожь, сахар, соль, патока, ячмень, овес, горох, бобы, сыр, соленая, сушеная и копченая рыба, яблоки, груши, айва, персики, сушеные финики, инжир, чернослив, изюм, пряности, солод, хмель, пиво, эль и вино, чтобы прокормить пятьдесят душ в течение зимних месяцев. – Он взглянул на экономку и кухарку. – Миссис Минго, вы и кухарка будете отвечать за то, чтобы шотландская кухня графини Дерроуфорд была должным образом обеспечена. И еще, миссис Минго, графине понадобятся постельное белье, рулоны ткани и разные домашние вещи – матрасы там, посуда – все, что может потребоваться в замке. Не думайте о расходах. Его светлость распорядился совершить набег на чердаки своего лондонского дома, и мы с леди Чизенден сделаем то же самое. Пошлите кого-нибудь в дом графа и заручитесь поддержкой его экономки. Скажите миссис Петри, что мы хотим все это начать завтра же утром. За неделю мы должны собрать все необходимое и подготовить к отправке в Шотландию.

Миссис Минго кивнула:

– Будет сделано, сэр.

– Детская, миссис Минго, – добавила маркиза. – Поскольку граф и графиня – молодожены, нам следует подготовиться к появлению наследника и отправить мебель для детской.

Маркиз увидел влажный блеск в глазах жены и улыбнулся ей. Это было так в духе Шарлотты – подумать о вещах для детской. Она нежно любила детей и мечтала иметь их целую дюжину. Но этому не суждено было сбыться. Чизенден знал, что она винила себя в том, что только один раз смогла забеременеть и родить ребенка, один только раз. Он знал, что она думала, будто он винит в этом ее. Но правда была в другом. Он не любил ее, когда они поженились. Он был слишком угнетен горем и все еще страстно влюблен в Хелен Роуз, чтобы оценить то счастье, что нашел в Шарлотте, которая оказалась прекрасной женой. Теперь они отлично подходили друг другу, и за пятьдесят един год, прошедший после того, как они обменялись брачными клятвами, он успел убедиться в том, что очень любит ее и полагается на ее мнение. Он испытывал глубокую и неизменную привязанность к своей второй жене и уважал ее и, хотя не забыл Хелен Роуз, давно уже знал, что привязанность к Шарлотте превратилась в любовь. У Шарлотты получилось то, что не удалось Хелен Роуз. Обе жены подарили ему сыновей, но Шарлотта выжила после родов, и ее сын вырос, женился и прожил достаточно долго, чтобы произвести на свет Нейла. За это маркиз Чизенден вечно будет ей благодарен. И его будет терзать сознание того, что воспоминания о трех годах, прожитых в любви с Хелен Роуз, останутся яркими страницами в его жизни и никогда не исчезнут из его памяти. Шарлотта заслуживала лучшего. Она заслуживала быть любимой так, как он любил свою шотландскую жену. Чизенден вздохнул, взял жену за руку и нежно пожал.

– Совершенно верно, моя дорогая. Молите Бога, чтобы мы с вами увидели новое поколение Клермонтов в детской.

Он откашлялся и снова обратился к письму внука, отдавая необходимые распоряжения и поручения слугам в соответствии с их должностями и способностями и гордясь тем, что знает сильные и слабые стороны каждого из них. Это знание оказывало ему неоценимую службу многие годы. Оно помогло ему стать «делателем королей», одним из самых могущественных людей в Англии. Он просмотрел список оружия Нейла. Он очень хотел послать Нейлу сабли и ружья, но предпочел держать эту информацию при себе, пока не сообщит о своих планах королю. Дочитав письмо до конца, он снова повернулся к жене:

– А вот здесь, моя дорогая, требуется ваша помощь. Нейл просит вас подобрать наряды для его невесты, включая туфельки, подходящие к каждому платью. Он просит, чтобы вы заказали туфли самых модных фасонов и всех цветов радуги. Они могут быть простыми или причудливыми – по вашему выбору, но они должны быть самого лучшего качества. И вы должны заказать, – маркиз помолчал для большего эффекта, – по паре на каждый день в году. – У стоящих в зале слуг одновременно вырвался удивленный вздох – ни у кого из них в жизни не было больше трех пар обуви за раз. Король, назерное, мог бы позволить себе подобную экстравагантность, по никто не слышал, чтобы английский граф когда-нибудь вытворял такое. – И чтобы и было ни одной одинаковой пары.

Леди Чизснден удивленно подняла брови и выразила вслух то, что было в мыслях всех присутствующих в зале:

– Он хочет, чтобы я заказала триста пар дамских туфель?

– Точнее, триста шестьдесят четыре, – уточнил маркиз. – И одну пару сапог – сияющие черные кожаные сапоги, точно такие же, как Нейл заказал для себя в Лондоне, только меньшего размера.

– Льюис, я не понимаю. Кичиться богатством – это так не похоже на мальчика. Что он задумал?

Маркиз улыбнулся, и на мгновение все в зале увидели того молодого человека, в которого леди Хелен Роуз Макиннес и леди Шарлотта Вудсон влюбились полвека назад.

– Вы же всегда утверждали, мадам, что у леди не бывает слишком много туфель.

– Никогда не думала, что придется согласиться с этим, – откровенно призналась она, – но, оказывается, я ошибалась. Никто не носит триста шестьдесят пять пар туфель.

Маркиз наклонился к жене и тихо, чтобы не слышали слуга, произнес:

– Клан, должна быть, в отчаянном положении, иначе Нейлу не потребовалось бы, столько припасов. Макиннесы – якобиты, моя дорогая, а наши войска очень жестоко обошлись со сторонниками. Стюарта после разгрома восстания. Вы же читали, как Нейл описывал бедных женщин, работающих прачками в форте. Им платят, но они голодают. Представьте же, как трудно тем, кто не получает английских монет. Горцы разорены полностью. Члены этого клана наверняка тоже голодают и ходят босиком. В добавление к титулу графини Дерроуфорд жена Нейла еще и глава своего клана. Нейлу не важно, будет ли она носить все эти туфли. Важно, что он может их ей подарить.

– Отлично, – кивнула маркиза. – С завтрашнего дня каждый сапожник в Лондоне будет день и ночь шить туфли.

– Тогда вам понадобится вот это. – Чизенден достал из кармана еще один кусок пергамента. Он осторожно развернул листок, на котором красовался изящной формы женский след – такой маленький, что поместился на его ладони. Он улыбнулся жене, и они обменялись понимающими взглядами. – Ее ножка не больше вашей.

Лицо леди Чизенден осветила улыбка, и ей теперь нельзя было дать ее семидесяти лет.

– Как удобно! Когда наш внук привезет в гости свою жену, я смогу брать у нее туфли взаймы.

– В таком случае рекомендую вам выбирать цвет и фасов в соответствии с вашими туалетами и платьями, которые составят гардероб нашей новой внучки.

– Ее гардероб! – воскликнула леди Чизенден. – К какому портному мне обратиться? К моему или к портному Деборы?

Маркиз вопросительно взглянул на нее:

– Дебора?

Леди Чизенден нахмурилась:

– Вам совершенно не обязательно повторять имя вдовы Шеридан, как будто вы никогда не слышали его, Льюис, и не знаете о ее роли в жизни Нейла.

– Разумеется, я слышал ее имя, дорогая. Но я не думал, что вы тоже слышали его и, будучи леди, сможете его произнести, – проворчал он.

– Ой, бросьте, – отмахнулась она. – Я взрослая женщина, Льюис, и, несмотря на то что мой внук всегда был очень скрытным джентльменом, я в курсе его отношений с Деборой Шеридан. Я слышала, что она очень экстравагантна и что Нейл относится к ее недостаткам весьма снисходительно. Я знаю, что она живет в доме на Бонд-стрит, который он снял для нее, и счета ее портного огромны. – Она посмотрела на мужа.

– Вы знаете об амурных делах Нейла больше, чем я ожидал.

– Люди сплетничают, Льюис. И очень часто при мне. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Какой вопрос, дорогая?

– Должна ли я нанять моего портного, чтобы сшить гардероб для нашей новой внучки, или мне нанять для этого портного Деборы?

Чизенден пожал плечами:

– Он ничего не сказал в письме о портном, так что, боюсь, вам самой придется это решить.

– И он ничего не написал о ее размерах и цвете волос, – пожаловалась маркиза. – Только мужчины думают, что можно заказать платья и белье для женщины, не имея представления ни о ее росте, ни о цвете волос, и при этом подобрать подходящие фасоны и цвета. – Маркиз наклонился к жене:

– Он приложил ее описание, но сравнил ее размеры со своей любовницей. Я не обнародовал эту информацию потому, что по глупости пытался защитить ваши чувства. Он пишет: «Макиннес меньше Деборы во всех отношениях. Она ниже ростом и тоньше в талии и бедрах. Ее ноги стройнее и изящнее, а грудь, хотя и не такая пышная, как у Деборы, упругая и очаровательно округлая. Волосы у нее длинные, пышные, кудрявые и темно-рыжие. Не тициановские и не каштановые, но что-то среднее. У нее светлая кожа и синие глаза». У нее ярко-синие глаза с золотыми точками в глубине. Знак Макиннесов. У леди Джессалин глаза Макиннесов.

Маркиза уловила напряженность в голосе мужа, увидела знакомую грусть на его лице и поняла, что он опять вспомнил свою первую жену. А из описания Нейла следовало, что новая графиня Дерроуфорд скорее всего сверхъестественно похожа на портрет пятидесятилетней давности другой графини Дерроуфорд, который висит в кабинете маркиза.

– Это все, что я должна знать, чтобы заказать платья и туфли, – мягко проговорила она. – Теперь скажите, что вы собираетесь делать с его любовницей?

Чизенден выпрямился, отогнал нежные воспоминания и вопросительно посмотрел на жену:

– Делать? Почему я должен что-то делать с его любовницей? Нейл перед отъездом в Шотландию сделал необходимые распоряжения о ее содержании.

– А он порвал их любовную связь?

– Этого я не знаю, – признал лорд Чизенден.

Леди Чизенден нахмурила брови, удивляясь наивности своего мужа.

– Неужели вы верите, что Дебора Шеридан добровольно отойдет на задний план? Как только она услышит, что Нейл женился, она устроит скандал. Она не откажется так, легко, ни от нашего внука, ни от его состояния.

– У нее не будет выбора. Я пошлю за управляющим Нейла. Я хочу, чтобы он купил дом, который Нейл снял для нее, и передал ей сумму, о которой они с Нейлом договорились. Это поможет ей вести привычный образ жизни, пока она не найдет себе нового покровителя.

– А если она не захочет его искать?

– Ей придется. У Нейла теперь есть, графиня… Ему не понадобится любовница.

Его нерушимая вера, что Нейл будет честен и верен, как и он сам, была одной из тех черт в его характере, которые так нравились леди Чизенден. Маркиз знал, что неверность существует в других семьях, в других домах, но не мог представить такого в своей семье. Лорд Чизенден, похоже, не сомневался, что поверенному Нейла удастся откупиться от Деборы, но леди Чизенден была совсем не так уверена в этом. Вдова была известной мотовкой и потратила много усилий, чтобы завлечь Нейла в свои сети и наложить лапу на его деньги. Большинство мужчин, включая ее мужа и внука, поступали честно и думали, что другие поступают так же, но маркиза Чизенден не страдала иллюзиями. Она не очень верила, что управляющий Нейла сделает ту работу, для которой был нанят, и искренне сомневалась, что любовница ее внука окажется настолько честной и порядочной, что безропотно сдаст свои позиции. А если так, то будет нелишним нанести вдове дружеский визит и-откровенно с ней поговорить.

Она похлопала мужа по руке.

– Вы позаботитесь о других деталях, Льюис, дорогой, – произнесла она. – Я же позабочусь о туфлях, платьях, домашней утвари и детской.

«И о любовнице», – добавила она про себя.

Глава 14

– Что у нас тут? – Нейл остановился перед толстой железной дверью, подергал ее, пытаясь открыть, но потом заметил два прочных замка. Оба были заперты.

– Тэм, вы знаете, куда ведет эта дверь?

– Она ведет в тайные покои. – Тэм встал за его спиной.

– Правда? – Лицо Нейла осветилось мальчишеской радостью. – Потайная комната? Думаю, мы сейчас это узнаем. Мне нужно проверить эту часть тоннеля, но дверь заперта. У вас есть ключ? – Он повернулся к Тэму.

Они вдвоем провели все утро, разбирая на доски заброшенные фермерские домики за стенами замка, и собрали все обугленные, но еще крепкие брусья во внешнем дворе, где их можно было использовать для укрепления старых стен замка, когда прибудут каменщики из Эдинбурга и начнут работу. В подвальных коридорах было холодно, темно и пахло плесенью. Нейлу хотелось поскорее закончить осмотр и выйти на солнечный свет. Он задрожал от холода, когда промокший от пота тартан начал высыхать на прохладном сквозняке тоннеля.

– Если это та комната, о которой я думаю, то у тебя есть ключ от нее, – произнес Тэм, указывая на ключ, раскачивающийся на цепочке у Нейла на шее. – Госпожа носила его под платьем вместе со своим ключом, пока не отдала тебе.

Нейл нащупал ключ и посмотрел на замки. Два замка. Два ключа. Одинаковые ли они? Может один ключ открыть оба замка? Или требуются оба ключа, чтобы открыть дверь в эту тайную комнату? Он сиял с шеи цепочку и вставил ключ з замок. Повернув его, Нейл услышал щелчок. Его ключ открыл первый замок. Откроет ли он и второй? Он был уже готов попробовать, как Тэм прошептал:

– Кто-то, идет.

Нейл, инстинктивно выхватив ключ из замка, повернулся и отошел от двери, чтобы встретить незваного гостя, и повесил цепочку с ключом на шею.

– Не забудь про свой килт, парень, – напомнил Тэм, указывая на узел на животе Нейла, сползший опасно низко на бедра. – Ты же не хочешь устроить представление нашему гостю?

Нейл прислушался к эху босых ног, шлепающих по каменному полу. Шаги были слишком легкими и быстрыми для мужчины. Он подтянул узел пледа на талии.

– Я хочу устроить представление только для одной женщины. Думаете, она заинтересуется?

– Да, – хмыкнул Тэм. – Она могла бы прийти сюда, потому что наблюдает за тобой все это время. Но только тогда, когда уверена, что ты ее не видишь.

– Правда? – с сомнением в голосе спросил Нейл.

Его план заставить свою жену ревновать потерпел неудачу. После двух недель брака Макиннес все еще оказывала ему сопротивление. Он стал больше уважать твердость духа шотландских горцев, но ему так и не удалось вызвать жену на битву характеров, даже после того, как он проходил две недели без рубашки, без сапог и без штанов. Все другие женщины в деревне бросали работу, чтобы поглазеть на него, когда он шел мимо, но Макиннес, казалось, вообще его не замечала. Она успешно избегала завязывания его килта по утрам и ни разу после свадьбы не легла с ним в постель. Нейл спал в постели главы клана, и все давно поняли, что глава клана спит отдельно.

– Да, уверен. И не она одна, – проворчал Тэм. – По крайней мере, одна часть твоего плана сработала.

Нейл обернулся: Сорча Макиннес приближалась к нему по коридору, соблазнительно виляя бедрами и держа в плошке сальную свечу. Он застонал, увидев ее.

– Я заметила, как вы с Тэмом спустились сюда, и подумала, что факелы на стенах старые и высохшие и вам не хватит света, – объяснила она, подойдя к нему. – Я принесла свечу.

Нейл отпрянул от вони свечи, сделанной из протухшего сала.

– В этом не было необходимости, – покачал он головой.

– Нет, была, – упрямо возразила она. – Мы не можем допустить, чтобы муж нашей госпожи на ощупь блуждал в потемках. – Она протянула ему плошку, держа ее на уровне груди, чтобы он мог насладиться видом ее пышного бюста.

– Спасибо, – Не глядя на выставленную напоказ соблазнительную грудь,'Нейл, взяв свечу, поставил ее в нишу над их головами напротив факела, укрепленного в такой же нише.

– Света достаточно? Может, принести еще? – Сорча взяла Нейла за руку и, лаская, пробежала пальцами вверх до локтя откровенно недвусмысленным жестом.

Нейл выдернул руку и отступил на шаг:

– Нет, благодарю. Одной вполне достаточно. – Ничуть не смущаясь его отказом, Сорча облизала губы и, захлопав ресницами, рванулась в новую атаку:

– Те доски наверняка очень тяжелые, а вы так много работали сегодня. Вы, должно быть, очень сильный и здоровый. Я никогда не видела молодого красивого сассенакского графа, который мог бы поднять такие тяжелые бревна.

– Ты вообще никогда не видела сассенакских графов, – многозначительно напомнил ей Тэм. – Ни молодых, ни старых.

Сорча недовольно накинулась на Олда Тэма:

– Я не спрашивала твоего мнения, старик, так что я не буду обращать внимания на твои слова.

– Я заслужил право высказывать свое мнение всегда, когда захочу, – гордо ответил Олд Тэм.

– Это касается только мужа госпожи и меня. – Сорча придвинулась к Нейлу и взяла его под руку. – И это вообще не твое дело, старик.

– Когда молодая вдова одного из моих родственников начинает выставлять себя напоказ перед, мужем: главы клана, это становится моим делом.

– Почему это я не должна выставляться перед ним, если ему это нравится? – возразила Сорча, – Джесси очень ясно дала понять, что не хочет его.

– Она хочет меня. – Нейл демонстративно освободился из привлекательных объятий вдовы. – Она может не показывать этого, но она меня хочет. Почти так же сильно, как я хочу ее… – Он посмотрел; на Сорчу. – И даже если бы это было не так, я не ищу себе любовницу и не продаюсь. Я муж главы вашего клана.

– Ты сам говорил, что тебя привезли: сюда как племенного производителя!

– Для Макиннес, – холодно уточнил он. – И больше ни для кого. Я не буду обслуживать ни тебя, ни любую другую женщину. Что касается вас всех, считайте, что я кастрат. Я давал свои клятвы серьезно. Я не флиртую с родственницами, и не имеет значения, насколько они доступны и привлекательны.

Сорча посмотрела на его обнаженную грудь:

– Какая жалость! – Она прищелкнула языком. – И все впустую, потому что Джесси холодная…

– Да неужели? – с иронией спросил Нейл.

– И очень, очень упряма. Она не будет согревать твою постель и завязывать твой килт еще очень долгое время, и, если ты продолжишь так презрительно относиться к остальным привлекательным женщинам, к зиме ты станешь настоящим кастратом.

Эхо донесло еще одни шаги в тоннеле – злые, резкие шаги, которые могли принадлежать только одному человеку. Нейл повернул голову на звук, и его глаза встретились с глазами Макиннес. Она окинула его обжигающим взглядом, и Нейл подумал, что, если бы взгляды могли убивать, и он и Сорча уже лежали бы бездыханные. Даже на таком расстоянии он видел, что Макиннес готова к схватке, и в первый раз после своего смехотворного вызова Нейл почувствовал, что еще не все потеряно. Его план работал! Ей очень хорошо удавалось скрывать свои чувства, но ревность скрыть было невозможно. А именно этого он и добивался.

– Может быть, – рассмеялся Нейл. – Но только не сейчас. – Он взял руку Сорчи, поднес ее к губам и поцеловал загрубевшие пальцы. – Вы, моя дорогая родственница, стали ответом на мои молитвы. – Он может погибнуть к зиме, но точно не станет жертвой холода. Ради этого он мог бы поставить на коп свою жизнь.

Джессалин подошла и встала перед ними. Граф Дерроуфорд стоял у двери, ведущей в потайные покои вождя. Олд Тэм был справа, а Сорча стояла лицом к нему. Джессалин шагнула к Тэму.

Когда она заговорила, ее голос был холодным и властным:

– Тэм, я бы хотела поговорить с лордом Дерроуфордом и Сорчей наедине.

Тэм сиял шапку и, слегка поклонившись ей, вышел. Джессалин подождала, пока его шаги затихнут, и обратилась к Сорче:

– Все женщины во дворе вяжут из папоротника снопы, чтобы крыть крыши домов. Что ты делаешь здесь?

Будучи на голову выше, Сорча уперла руки в бока и нахально посмотрела на Джессалин:

– Я увидела, что его лордство и Олд Тэм спускаются сюда, и подумала, что его лордству понадобится еще свеча. – Она кивком указала на сальную свечу. – Я принесла ее.

Во дворе, где работали женщины, не было необходимости в свечах – там сияло солнце. Чтобы принести Нейлу и Тэму свечу, Сорче пришлось пойти в замок и взять ее там. Это был уже третий раз, когда Джессалин заставала вдову своего кузена глазеющей на Нейла. Поощрял ли он это? Он сам устроил встречу с ней здесь или она по собственному желанию притащилась за ним? Джессалин переводила взгляд с Нейла на Сорчу. Она вошла в тоннель как раз вовремя, чтобы увидеть, как он целует молодой вдове руку. Она бы скорее откусила себе язык, чем задала этот вопрос, но ничего не могла с собой поделать. Она должна была знать.

– Его светлость просил тебя ему помочь?

Сорча покачала головой так, что ее густые кудрявые темные волосы рассыпались по плечам и заструились по спине:

– Нет. Я просто подумала… – Джессалин перебила ее:

– А я думаю, было бы лучше, если бы ты вернулась к своим обязанностям и помогла остальным.

Когда Джессалин отругала ее, нахальное выражение на лице Сорчи сменилось мятежным. Она открыла рот, чтобы заговорить, потом одумалась и, резко повернувшись, пошла по коридору, ведущему к наружному двору.

Нейл вопросительно поднял бровь:

– Вы не хотите объясниться? – Джессалин пожала плечами.

– Тогда, возможно, мне следует сказать, что Сорче не слишком понравилось ваше предложение, – заметил Нейл. – Не похоже, чтобы она очень торопилась оставить нас наедине.

– Ей не должно нравиться мое предложение, – сердито ответила Джессалин. – Она должна ему подчиняться.

– Или…

– Она будет наказана.

– Кем?

– Мной, – ответила Джессалин с сильным шотландским акцентом. – Здесь, в горах, вождь имеет власть над жизнью и смертью членов своего клана. И это не меня она не хотела покидать, а вас.

Нейл поджал губы.

– Понятно, – тихо произнес он. Он начал немного лучше понимать настроение Макиннес. За последние две недели он заметил, что ее английский стал почти правильным и четким, когда она старается контролировать эмоции, но у нее проявляется сильный шотландский акцент, когда она взволнована или расстроена. – Скажите, вождь Макиннес, вы бы наказали свою родственницу за неподчинение вам или за то, что она предложила мне небольшое утешение?

– Свидания с супругой или супругом вождя наказываются изгнанием из клана или смертью.

– Свидание? С Сорчей? – Нейл снова удивленно поднял брови. – Так вы думаете, я этим занимался?

– Вы стояли перед дверью, которая ведет к комнате тайных свиданий вождя.

– Что? – Нейл удивленно заморгал. – Я не уверен, что правильно расслышал. Вы сказали – «к комнате свиданий вождя»?

– Да, – буркнула Джессалин.

– Существует комната для свиданий, спрятанная в глубине замка?

– Да, и она принадлежит вождю.

– Вы – вождь, – сказал он. – Эта комната ваша. Если я даже не подозревал о ее существовании, как вы можете обвинять меня в организации свидания с вашей родственницей?

– У вас есть ключ от нее, – возразила она, указывая на цепочку у него на шее.

– У вас тоже.

– Я никогда не пользовалась своим ключом, – призналась она.

– И я тоже, – ответил он. – Только попробовал открыть замок.

– Вы открывали дверь, когда Сорча была здесь? – потрясение спросила она.

– Ревнуете?

– К Сорче? Не будьте смешным!

Но она ревновала. Нейл видел это по вспышкам огня в ее синих глазах, слышал в ее голосе. Ему очень хотелось поддразнить Макиннес этой ревностью к родственнице, но он решил не делать этого. Не стоит давать ей повод наказывать Сорчу. В ее теперешнем вспыльчивом настроении неизвестно, как далеко она может зайти.

– Я попробовал первый замок, – объяснил он. – Но до того, как появилась ваша родственница. Я оставил свои попытки, как только услышал ее шаги в тоннеле. Вы уверены, что за этой дверью есть комната и эта комната предназначена именно для таких целей? – Он многозначительно посмотрел ей в глаза.

Джессалин проигнорировала подтекст в его вопросе.

– Да, там есть комната. И она использовалась именно для этих целей.

– Откуда вы знаете? – удивленно спросил Нейл. – Вы же ее никогда не видели.

– Об этом мне рассказал отец. Я знаю, кто построил ее и зачем.

– Значит, это недавняя постройка? – Джессалин покачала головой:

– Нет. Мой предок построил ее больше века назад, чтобы он мог тайно встречаться с дочерью своего врага.

– И успешно?

– Разумеется, – ответила Джессалин. – Тот Макиннес прошел по тоннелю к границе земель своего врага, похитил его дочь и женился на ней без ведома и согласия ее отца.

Нейл подпер указательным пальцем подбородок и изобразил глубокую задумчивость:

– Прошло сто лет, и существование тоннеля и тайной комнаты наверняка уже всем известно…

– Нет. Только старейшины – тайный совет вождя – знали, что эта комната существует. Но возможно, о ней знают Флора, Магда или жена Алисдэра, Давина.

– А враг вашего предка все еще враг клана Макиннес или вражда между кланами превратилась в дружбу?

– Никогда клан Макиннес не будет дружить с этим кланом убийц!

Нейл улыбнулся, услышав ненависть в голосе Джессалин.

– Тогда мне нет нужды беспокоиться, что вы будете встречаться здесь с вашим врагом.

Джессалин была потрясена тем, что графу хватило дерзости улыбаться после того, как он посмел предположить такое!

– Разумеется, нет! – процедила она. – Мне не понравилось это с вами, и я не собираюсь делить постель с другим мужчиной и позволять ему делать со мной такое снова.

Нейл сдвинул брови, и глубокие морщины на лбу исказили совершенную красоту его лица.

– Знаете, это ведь не всегда неприятно.

– Для мужчин, вы хотите сказать?

– И для женщин, когда все делается правильно. – Он протянул руку и убрал прядь волос от уголка рта Джессалин. – Ах, девочка! – Его подражание шотландскому акценту звучало так чувственно! – Я не сделал этого правильно в первый раз и очень вас обидел. Вы не нашли вообще ничего приятного в той ночи?

Джессалин, передернувшись от отвращения, опустила голову и стала внимательно разглядывать свои ноги.

– Ас чего бы? – Она покраснела от воспоминания. – Это было стыдно, безнравственно и больно.

«И одиноко», – подумала она. Ей казалось, что это должна быть ночь единения, когда двое становятся одним целым. Но она не ощутила близости, которой ожидала. После столь интимного акта она чувствовала себя одинокой, покинутой и использованной. Она лежала без сна, стараясь сдержать слезы отчаяния и разочарования, и смотрела, как он спит.

Нейл поморщился – ее откровенность ударила его в самое сердце. Он обещал ей восхитительное посвящение в мир любви и похвалялся своей способностью подарить ей блаженство, но реальность обернулась разочарованием. Он и сам разочаровался в себе. Он приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза и прочитать ее мысли.

– Разве не было совсем ничего, что бы понравилось вам в тот вечер? Кроме денег и свадебного пира? – Ему удалось выдавить кривую улыбку при воспоминании о сияющих глазах Джессалин Макиннес, когда она смотрела на золотые и серебряные монеты, и ее голодном взгляде, каким она уставилась на его нетронутую миску с кашей.

Он видел, что она серьезно отнеслась к его вопросу.

– Мне понравилось, как вы смотрели на меня, когда я лежала в постели. – робко произнесла она.

– Что-нибудь еще?

Она утвердительно кивнула:

– Мне нравилось чувствовать вашу кожу под моими пальцами.

– И? – поторопил он ее.

– Мне нравилось, как вы меня целовали. – Она густо покраснела.

Он облегченно улыбнулся, и на этот раз его глаза улыбались тоже.

– С этого мы и начнем. – Он наклонился, запустил пальцы в рыжие волосы и, прижав жену к себе, накрыл ее рот своими губами.

Глава 15

Джессалин вздохнула. Ничего не изменилось. Его поцелуй был таким же нежным, чудесным и ласковым, каким она помнила его с их брачной ночи. Его поцелуи помогали ей справляться с обязанностями главы клана с момента, когда она открывала глаза утром и закрывала их поздно вечером. Она забывала о терзавших ее бесчисленных проблемах и помнила только о губах, исполнявших магический танец. Она не могла думать. Не могла сформулировать ни одной разумной мысли. Она могла только чувствовать. А его поцелуи заставляли ее испытывать наслаждение, даже когда его не было рядом.

От него невозможно было отстраниться. Все ее чувства побуждали прижаться к мужу как можно теснее, и Джессалин подчинилась им. Она шагнула к нему и обнаружила, что крепко вцепилась в его обнаженные плечи. На этот раз граф Дерроуфорд ее не разочаровал. Он был воплощением нежности и доброты. Он подхватил ее на руки в тот момент, когда ноги перестали ей повиноваться. Он целовал ее все жарче и обнимал все крепче, и чувства уже не умещались в ее сердце. Его поцелуй был всем, о чем она когда-либо мечтала, всем, на что когда-либо надеялась. Он был одновременно чувственный и сладостный, соблазнительный и жадный, жаркий и убеждающий… Он уговаривал и требовал, просил и ждал от нее ответа, и Джессалин раскрылась ему навстречу. Она приоткрыла губы, когда он попросил впустить его в жаркие глубины ее рта. Она задрожала, когда его язык в первый раз несмело коснулся ее языка. Она встретила его язык своим, отвечая на каждое прикосновение, вспомнив все то, чему научилась во время своего первого урока поцелуев, и, начав собственное, тщательное исследование, она прижала ладони к его теплой, твердой груди.

Нейл подавил стон неудовлетворенности, когда почувствовал руки жены на своей груди. На этот раз, пообещал он себе, он не будет набрасываться на нее. На этот раз он будет внимательным любовником и позволит ей задавать тон в их близости, даже если это его убьет. С этой мыслью он опустил руки и неожиданно оборвал контакт с ее губами.

– Нет, – пробормотала она. Ее дыхание было нежным и теплым на его коже.

– Хорошо, – шепнул он, резко вздохнув, и поднял руки, чтобы доказать ей, что он еще не утратил выдержку и может вести себя в ее присутствии как джентльмен.

Джессалин ощутила затрудненное дыхание мужа, почувствовала, как быстро поднимается и опускается его грудь под ее ладонями, и дрожь, пробегающую по крепким мускулам, когда он старался успокоиться.

– Нет, – снова шепнула она.

Нейл на секунду прислонился лбом к ее лбу и попытался отстраниться.

Но Джессалин не отпустила его. Она оплела руками его талию и, притянув к себе, вдохнула мужской запах, закрыла глаза и подняла лицо, мечтая вновь ощутить его губы на своих губах.

– Не надо. – Нейл медленно выдохнул и мысленно сосчитал до десяти, прежде чем заговорить.

– Вы уперлись руками в мою грудь, – сказал он. – И я подумал, вы хотите, чтобы я перестал.

– Нет. – Она открыла глаза и посмотрела на него. – Я не хотела, чтобы вы останавливались. Я только хотела прикоснуться к вам, потрогать волосы на вашей груди и почувствовать биение вашего сердца.

Он улыбнулся, взял ее кисти и опять положил их себе на грудь. Он накрыл ее ладони своими, наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

– Милости прошу, – пригласил он, двигая ее руки по своей груди.

Краска залила щеки Джессалин, и она спрятала лицо у него на плече.

– Вы же дали понять, что хотите трогать меня?

– Да, – тихо произнесла она. – Но…

– Но?

– Я не могу делать это средь бела дня. Я не могу делать это, если вы… если мы не… – Она посмотрела ему в глаза, моля его о том, чтобы он сам догадался.

– Занимаемся любовью? – В его голосе была надежда. Она покачала головой:

– Нет.

Он проглотил разочарование и попытался снова:

– Если мы не целуемся? – Она кивнула.

– Тогда поцелуй меня, Джессалин.

Ее имя на его губах прозвучало как молитва, и Джессалин страстно подчинилась его нежной власти…

Она целовала его безумно. Или это он целовал ее безумно? Он не мог бы сказать точно. Да это было и не важно. Важно было только то, что одних поцелуев вдруг стало недостаточно для них обоих. Он распустил шнуровку ее платья, зарылся лицом во впадинку между грудей и, сдвинув вырез вниз, прильнул сначала к одной розовой нежной груди, потом к другой. Лаская ее грудь, он вдыхал ее пьянящий женственный запах полевых цветов, и ртом, и зубами, и языком соблазняя и дразня ее. И он добился своего. Макиннес корчилась в его объятиях, бесстыдно прижимаясь к нему, лихорадочно работая над узлом, удерживающим его плед на талии… Он почувствовал, как ткань поддается, и через секунду тартан соскользнул на пол. Он провел дорожку поцелуев вверх от ее груди, туда, где учащенно бился пульс на ее шее, потом за ухо и по щеке к губам. Он целовал ее страстно и нежно, тщательно, лаская одной рукой грудь, а другой скользил под юбками вверх по внутренней стороне бедра к кудрявому треугольнику волос и вниз, в теплую влажную глубину, скрытую под ним.

Она удивленно открыла рот, почувствовав там его пальцы. Потом вздрогнула – явный признак удовольствия, – застонала и сжала бедра, чтобы удержать его руку. Он ответил на ее требование и продолжил ласки. Она, казалось, не осознавала своего возбуждения, своих действий и его наготы, но Нейл-то прекрасно чувствовал ее пальцы на обнаженном теле и вздрагивал, когда она одной рукой неторопливо гладила его мускулистую ягодицу, а другой обводила основание его набухшего мужского достоинства. Он стиснул зубы, его захлестнула волна невероятного наслаждения, когда его возбужденная плоть скользнула по потертой ткани ее платья. Он застонал, ощутив болезненное, страстное желание положить ее на постель и ощутить каждый дюйм ее тела, а потом пусть она лежит на нем и так же его ласкает. Нейл удивился, что ноги все еще держат его, и подумал, сколько еще он сможет противостоять желанию, сжигающему его тело.

Он был опасно близок к тому, чтобы взять ее прямо здесь, прижав к грубой каменной стене тоннеля, несмотря на то, что рядом была комната, специально предназначенная для любви. Нужно было найти эту комнату, пока он еще мог думать. Опустив палец за вырез ее платья, Нейл осторожно вытянул серебряный ключ, который она носила на цепочке, из его привычного места в ложбинке между ее грудей. Он снял с нее цепочку и показал ей.

– У вас есть ключ, и у меня есть ключ, – прошептал он. – И есть комната для занятий любовью. Давайте используем ее?

Макиннес молча смотрела на него. Ее широко открытые синие глаза потемнели от страсти. Ее полные губы распухли от его поцелуев, а нежную кожу щек оцарапала щетина на его подбородке. Ее взгляд был сосредоточен на ключе, болтающемся на серебряной цепочке в его руке. Она, казалось, оцепенела, и Нейла несказанно обрадовало открытие, что она была так же заворожена их страстными поцелуями, как и он.

– Мы обнаружили, что вам все еще нравятся мои поцелуи, – проворковал он. – И вам явно доставляет удовольствие прикасаться ко мне. Почему бы нам не проверить, нравится ли вам еще и то, как я смотрю на вас, лежащую на постели? – Молясь, чтобы в комнате свиданий вождя стояла кровать, Нейл еще раз страстно поцеловал ее и неохотно убрал пальцы из ее тайного углубления. Он взял жену за запястье, чтобы остановить эротическое блуждание ее руки, потом осторожно высвободился из ее объятий, как раз настолько, чтобы вставить серебряный ключ во второй замок на тяжелой железной двери. Замок щелкнул, и Нейл распахнул дверь. Он едва подавил разочарованный стон, обнаружив перед собой еще один темный коридор вместо долгожданной комнаты.

Взяв из ниши свечу, он вошел в этот новый коридор и протянул ей руку:

– Я предлагаю искать эту тайную комнату вместе. – Он улыбнулся ей. – Как вы считаете, дорогая?

Ласковое слово, сорвавшееся с его языка так же естественно, как утренний туман скатывается с вереска, смутило Джессалин. Она внимательно посмотрела на него, увидела зеленые глаза, красивое лицо и идеально очерченные губы, которые поцелуями доводили ее до безумия и назвали ее «дорогая», а потом перевела взгляд на широкие плечи и обнаженную грудь. Он предлагал ей руку, и Джессалин протянула ему свою и шагнула вперед, наступив на мягкую ткань. Она взглянула вниз и нахмурилась, увидев в колеблющемся свете свечи тартан клана Макиннес, который должен был находиться на его талии.

Он был обнажен. Джессалин, распахнув от удивления глаза, смотрела на него, нагого, без всякого смущения стоящего на пороге тайного коридора. Когда она увидела его обнаженным в их первую брачную ночь, она не знала еще, что «та самая часть» его тела была слишком велика для нее и что вход в ее потайное женское место причинит ей сильную боль. Тогда она не знала, чего от него ждать, но теперь-то знала, и, пока смотрела на эту «часть» его тела, та прямо на глазах начала расти. Джессалин отвела взгляд, надеясь, что «эта часть» станет меньше. Не то чтобы она была трусихой, нет. Она не боялась новой боли. Боль не имела значения. Если бы все было так просто. Больше, чем физической боли, она боялась еще одного разочарования. И еще она очень боялась, что может влюбиться в своего мужа. А как сможет она полюбить человека, которого не будет уважать и ценить? А как она будет уважать и ценить мужчину, который ее так разочаровал? Несмотря на то, что она хотела дать ему еще один шанс, Джессалин угнетала мысль, что ее красивый английский муж оказался никудышным любовником. Она сосредоточила свое внимание на пятне света за его плечом. За этим светом в конце коридора была дверь, ведущая в комнату тайных свиданий вождя. Она не могла позволить ему отвести ее в эту комнату, воспоминания о которой отец так бережно хранил в памяти. Она не могла рисковать. Только не сейчас.

– Нет. – Она отдернула руку. Нейл нахмурился:

– Я думал, вам нравятся мои поцелуи.

– Нравятся.

– И прикосновения.

– Да. – Она потупила взгляд. – Мне не нравится то, что будет потом.

– Я ошибся. – Нейл глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул. Он изо всех сил старался обуздать свою страсть, но не мог сдержать язык: – Простите, что неверно истолковал силу вашего желания, моя дорогая. Но когда вы развязали мой килт и начали меня ласкать, я, естественно, предположил, что вам это нравится настолько, что вы хотите того, что обычно следует за поцелуями и прикосновениями.

Его саркастическая откровенность привела ее в смятение. Она не могла развязать его килт! Она бы помнила это. И она прикасалась к нему так бесстыдно! Тогда она хотела продолжения. Джессалин крепко зажмурила глаза, стараясь отогнать правду, но настойчивое воспоминание об удовольствии, которое она испытала, обнаружив бархатистую твердость плоти, скрытой под килтом, терзало ее и заставляло краснеть. Она прикусила губу и смотрела из-под ресниц, как граф поставил свечу назад в нишу, поднял с пола свой тартан и, ничуть не пытаясь скрыть возбуждение своего тела, неторопливо завязал его вокруг талии.

– Я не хочу, – виновато прошептала она. – Пока нет.

– Тогда у нас проблема, моя дорогая Макиннес, – проговорил он; – Потому что есть предел моему терпению и самообладанию. Я мужчина. Я не сделан из камня, и я не могу – не буду! – продолжать поцелуи и ласки без того, что должно за ними последовать.

Джессалин вздохнула. После такого страстного и искусного знакомства с его поцелуями она уже сейчас тосковала по ним. А теперь, когда он показал ей, какими волшебными могут быть его пальцы, она тосковала по его ласкам так же, как и по поцелуям. Она не хотела спать с ним снова, но и не хотела отказываться от других удовольствий, которые он ей мог предложить. Вероятно, можно найти компромисс.

Она подошла к нему, заглянула в глаза, сказала:

– Поцелуями вы могли бы убедить меня показать, как надо надевать килт, чтобы он снова не упал к вашим ногам.

Нейл проигнорировал подставленное ею для поцелуя лицо и провокационно протянутые к нему губы и посмотрел на тартан, завязанный на его талии.

– Зачем беспокоиться обо всех этих надоевших килтах, – спросил он, – если мой способ завязывания мне прекрасно подходит?

– Но…

Она выглядела такой расстроенной и обескураженной, что Нейл уже готов был позволить ей сделать, как она хочет. Но это могло бы означать крах всех его надежд – когда-нибудь услышать от нее согласие вновь заняться с ним любовью. О, он знал, что мог бы ее завлечь, но не хотел ее соблазнять. Он хотел, чтобы она стремилась к этому так же сильно, как и он сам. Нейл поклялся себе, что позволит ей задавать тон в их занятиях любовью, но так не будет всегда. Он решил быть терпеливым, но не позволит ей диктовать условия в таком важном деле, о котором она, кстати, не имеет представления.

– Я не ронял мой килт. Это вы развязали его. И запомните – я с удовольствием буду целовать и ласкать вас и позволю складывать мой килт только в том случае, если вы захотите сами развязать его и сделать то, что всегда следует за поцелуями и прикосновениями.

Ей не понравилось, что он предъявил ей ультиматум. В конце концов, она была Макиннес, а теперь еще и графиня Дерроуфорд! Она была его женой, и, если она хотела целовать и ласкать его и чтобы он целовал и ласкал ее в ответ, он должен быть более уступчив. Клятвы, данные им в церкви, кое-чего стоили.

– Вы обещали, – упрекнула она.

– И вы тоже, – парировал он. – Любить, уважать, подчиняться и почитать меня своим телом. Но пока что вы обманываете мои ожидания во всех отношениях.

Она попыталась снова:

– Мне нравятся поцелуи.

– Мне тоже, – прошептал он. – Очень нравятся.

– Значит, вы согласны снова меня целовать, если я сложу ваш килт?

Нейл покачал головой:

– Нет.

– Я не понимаю?

– Вы знаете мои условия, глава клана Макиннес, – произнес он. – Я не соглашусь на меньшее. – Он неторопливо повернулся к ней спиной, закрыл дверь и запер оба замка.

Джессалин гордо вздернула подбородок.

– Очень хорошо, – заносчиво ответила она. – Я жила без ваших поцелуев до этого. И научусь жить без них дальше.

– Как вам будет угодно. – Он невозмутимо пожал плечами. Потом разжал кулак, посмотрел на цепочку с ключом и надел ее на шею Макиннес, с удовольствием наблюдая, как ключ занял свое место в ложбинке между ее грудей. – Я свободен почти каждое утро – на случай, если вы передумаете. Вы знаете, где меня найти. Дверь будет заперта, – уточнил он, но у вас есть ключ.

Глава 16

– Ты собираешься весь день любоваться своим мужем или все-таки поможешь нам с соломой? – спросила Магда.

За вопросом последовал веселый смех дюжины женщин. Джессалин покраснела. Опустив глаза, она с такой силой сунула Магде в руки связку соломы, что та чуть не упала.

– Я вовсе не любуюсь им, – проворчала Джессалин. – Потому что нечем любоваться.

– О нет, любуешься, – подначила ее Магда. – Я совсем не виню тебя, Джесси, потому что я испытываю то же самое к Арти. – Она кивком указала на противоположную сторону двора, где Нейл и капрал Стенхоп перекрывали крышу домика, который предназначался для Магды с мужем.

Джессалин проследила за взглядом подруги и поняла, что не может оторвать глаз от этого зрелища. Она, затаив дыхание, смотрела, как Нейл балансирует высоко над ней на неструганых деревянных брусьях крыши. Предвечернее солнце освещало его тело, и в солнечных лучах он казался богом, спустившимся с небес. Порыв ветра пронесся по горной долине, и Джессалин уловила притягательный запах мужчины и сухого вереска. Ее сердце учащенно забилось. Она с наслаждением вдыхала его запах. Это было безумие. Она сто раз видела, как мужчины кроют соломой крыши, и до сегодняшнего дня от их вида за работой у нее никогда болезненно не перехватывало дыхание и не темнело в глазах от страсти.

Джессалин отругала себя за столь неприличное поведение. Лучше бы она откусила себе язык, чем позволила своей гордости тогда заявить ему, что прекрасно сможет обойтись без его поцелуев. Она не могла обходиться без его поцелуев! Она хотела их как можно больше – столько, сколько он захочет ей дать. Она мечтала быть переполненной ими. Джессалин нащупала серебряный ключ, висящий у нее на шее.

«Я свободен почти каждое утро – на случай, если вы передумаете. Вы знаете, где меня найти. Дверь будет заперта, но у вас есть ключ».

Она не могла выбросить из головы эти слова. Он произнес их всего несколько часов назад, а они уже в тысячный раз отдавались эхом в ее голове. Мысль, посеянная им, пустила корни. Она, конечно, знала, где он может быть, потому что практически не выпускала его из виду.

Джессалин вздохнула, поняв, что наблюдает за ним все утро. Она думала, что была очень умной и хитрой, поглядывая на него тогда, когда никого вокруг не было, но теперь поняла, что обманывала себя. Все знали. Она следила за своим мужем, а за ней следили члены ее клана. И несмотря на это, она не могла оторвать от него глаз.

Наверное, Магда была права. Было что-то еще, из-за чего она любовалась им, кроме его потрясающе красивой внешности и больших денег. За недели, прошедшие с их свадьбы, она с радостью обнаружила, что он не боится тяжелой работы. Как только английский граф Дерроуфорд осознал отчаянное положение клана, он энергично взялся за дело. При мысли о том, что английский лорд и солдат армии короля Георга вместе со стариками и мальчишками мастерит копья, капканы и силки для охоты и рыбалки и проводит дни, доводя орудия труда до совершенства, ее наполняла гордость. Неделю назад Нейлу удалось поймать двух кроликов и куропатку. Он охотился с Тэмом и Алисдэром на границе с землями Сазерлендов и был единственным из них, кто вернулся с добычей. Весь клан видел, как Алисдэр учил Нейла свежевать кроликов, которые затем отправились в кастрюлю вместе с пригоршней ячменя и несколькими репами, а куропатку решили зажарить на вертеле. Граф расплылся в улыбке, как десятилетний мальчишка, когда нес Давине пойманную им дичь. А когда Нейл узнал от Йена Маккаррана, что у Мунро есть куры, он вместе с Олдом Тэмом, Эндрю и Йеном Маккарраном организовал тайный набег на его курятник. Они вернулись с дюжиной жирных кур и отличным петухом. Понадобилось два дня, чтобы куры устроились на новом месте, успокоились и начали нестись, и теперь у клана были яйца и молоко, чтобы продержаться до прибытия продуктов, заказанных в Эдинбурге. А позже, когда он думал, что никто его не: видит, Джессалин подсмотрела, как Нейл на берегу смывал куриный помет и перья со своих ног и, громко хохоча, провозглашал себя «могущественным босоногим графом куриных воров». Она улыбнулась этому воспоминанию. Она и не подозревала, что английский граф способен подшучивать над собой и своим положением. И она поняла, что существует тысяча способов для того, чтобы граф мог доказать свою полезность. Вот только вчера они с сержантом Марсденом собирали камни, чтобы восстановить кузницу Эндрю Маккаррана и укрепить стену внутреннего двора, а потом отремонтировали один из пустующих коттеджей, чтобы Флора и сержант могли иметь собственный дом. А сегодня он помогал перекрывать крыши коттеджей, и она слышала, как он пообещал Давине разобрать и отремонтировать кладовые замка. Как и украденные им куры, граф, похоже, устроился довольно хорошо. Он изо всех сил старался быть полезным, и ему удалось наладить дружеские отношения со всеми ее родичами. Он нравился старейшинам, мальчишек возраста Йена забавляло его незнание тонкостей жизни в горах, а его решимость научиться всему внушала уважение. И она восхищалась его решимостью. Джессалин могла не признавать этого, но была уверена, что ему проще освоиться с образом жизни горцев, чем ей – привыкнуть к жизни в Лондоне. Нейлу Клермонту удавалось все! Она не винила его даже в попытке узурпировать ее роль главы клана Макиннес. Он относился к ее родичам с уважением. Он считал их не врагами или низшим сословием – он считал их личностями. Он даже не заикался о том, что не стоило бы им так сильно восхищаться Стюартом. Казалось, ему, наоборот, нравилась их верность королю, а когда он обнаружил, что несколько членов клана предпочли бы вождя-мужчину, он не стал поддерживать их или пытаться снискать их расположение. Он ясно дал понять каждому из них, что это его жена – Макиннес, а он всего лишь ее верный муж. Кроме его самой первой «доблести» в спальне, она не могла бы желать лучшего мужа – англичанина или любого другого. Она отругала себя за то, что все еще продолжает предаваться глупым романтическим мечтам. Она – взрослая женщина и глава клана. У нее нет причин считать себя несчастной из-за того, что отец выбрал для нее именно этого мужа. Джессалин вздохнула. Отбросить свои мечты оказалось не так-то легко. Если бы он не был таким хвастуном и проявил себя как отличный любовник, все было бы прекрасно… Если бы только она знала, как ему помочь… Если бы только вспыльчивая гордость не заставила ее ему отказать… Если бы только она могла научиться сдерживать свой язык…

Нейл привязал на крышу еще один сноп соломы и с удовольствием потянулся. Он знал, как делать соломенную крышу. Он научился этому, когда изучал архитектуру под руководством Кристофера Рена, но его знания ограничивались тогда только теорией. В Лондоне было запрещено использовать солому для крыш. Запрет этот был введен потому, что дома в Лондоне стояли слишком тесно и в случае пожара мог сгореть весь город. Таков был приказ Елизаветы, правившей в те годы. Страх перед пожаром был оправдан. Через шестьдесят с лишним лет после смерти королевы Елизаветы пожар охватил город и уничтожил его почти целиком, Нейл вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Расправив плечи, он подставил тело свежему ветру и осмотрел почти законченную крышу с гордостью и удовлетворением. Он и не подозревал до сих пор, какой это каторжный труд – крыть соломой крышу, и не знал, что вид с крыши может доставить ему удовлетворение.

Ветерок кружился вокруг нее, играя прядями рыжих волос, выбившихся из косы, и развевал юбку, очерчивая ее тело. Нейл резко вздохнул, и она в ту же секунду подняла глаза, как будто услышала его вздох. Их взгляды встретились, и Нейл заметил, что серебряная цепочка, которую она обычно носила на шее, блеснула у ее – она держала ключ в руке и рассеянно водила им по губам, иногда касаясь его кончиком языка.

Нейл оценил эротичность этого невинного жеста на расстоянии пятнадцати футов. Его сердце готово было выскочить из груди, и он осторожно переступил с ноги на ногу на потолочных брусьях, чтобы успокоить внезапное возбуждение в паху.

Ему до боли захотелось прикоснуться к ней снова. Он мечтал ощутить ее крепкую грудь под своей ладонью и ласкать ее гладкую кожу губами и языком. Он хотел заключить ее в объятия, чтобы доказать ей, что их брачная ночь была исключением из правил, что у него репутация отличного любовника и что он был бы счастлив продемонстрировать ей свое искусство. Если бы только она дала ему еще один шанс…

– Майор? Сэр?

Нейл повернулся и увидел, что Стенхоп протягивает ему очередной сноп соломы. Он не знал, как долго Стенхоп ждал, пока он не отделается от своих эротических фантазий.

Стенхоп улыбался:

– Я очень обязан вам, сэр, за то, что вы помогли мне делать крышу. Я знаю, у вас есть более важные дела. Но мы с Магдой никогда не забудем, что вы и ваша леди подарили нам этот дом.

– Это Макиннес подарила вам дом, – сказал Нейл. – Я тут ни при чем.

– Знаю, сэр, но вы вызвались починить крышу. И… ну, в общем, Магда очень послушная дочь, сэр. Она бы никогда не стала жаловаться, что мы живем с ее отцом, но она так долго ждала мужа и хотела иметь собственный дом, ну мы же молодожены и почти не знаем друг друга, и нам нужно где-то уединиться.

Нейла удивило праздничное настроение товарища. Он знал капрала Стенхопа всего несколько месяцев и до их похищения никогда не слышал, чтобы Стенхоп произносил больше двух слов за раз. Теперь же его невозможно было остановить.

– Ты говоришь так, будто весьма доволен своим положением женатого человека, Стенхоп.

– Так оно и есть, сэр. На этот счет вы и ваша леди можете быть спокойны. Мы с Магдой очень хорошо подходим друг другу. Думаю, мы сможем устроить себе тут очень хорошую жизнь, когда я научусь какому-нибудь ремеслу, кроме военного.

Нейл закончил привязывать сноп соломы и взъерошил рукой волосы:

– Ты намерен остаться в Шотландии?

– Да, сэр, – твердо ответил Стенхоп. – Как только уйду из армии. В Лондоне мне делать нечего. У меня не осталось ни семьи, ни друзей, а даже если бы и были, Чипсайд не место для Магды.

Нейл удивленно поднял бровь. Как странно, что он женился на главе клана Макиннес и ни разу всерьез не подумал о возможности прожить в Шотландии до конца своей жизни.

– Что же ты будешь делать? – Капрал пожал плечами:

– Я пока не знаю, каким ремеслом займусь, но Магда привыкла к свежему воздуху, деревьям, вереску и чистой воде. В Лондоне у нее не будет всего этого на те деньги, что я смогу заработать. А она не смогла бы жить там. – Он помолчал, потом посмотрел на своего командира. – Я знаю, вы думаете по-другому, сэр. Я знаю, что вы ненавидите Шотландию и хотите вернуться в Лондон, чтобы строить там дворцы и соборы, о которых мечтали. И для вас это правильно. Лондон – хорошее место для жизни, если есть деньги и титул. Но у меня, денег нет. И поэтому для меня любая жизнь лучше, чем жизнь в Лондоне. Нейл принял из рук Стенхопа сноп соломы:

– Деревни здесь слишком удалены для успешной коммерции, почва слишком бедна и камениста для земледелия, еды мало, дорог почти нет, лето слишком короткое, а зима слишком суровая, и горные кланы слишком горды и вспыльчивы, чтобы терпеть правление короля Георга. – Он фыркнул. – По сравнению с Лондоном Шотландия – истинный рай.

– Для меня – да, – нахмурился Стенхоп. Нейл покачал головой:

– Не понимаю, как это может быть. Капрал пожал плечами:

– Я думаю, это зависит от того, чего ты хочешь от жизни. Вы хотите оставить свой след в жизни, построив величественные соборы и площади, дороги и правительственные здания, которыми будет восхищаться весь мир. Я же просто хочу построить хорошую жизнь для своей жены и детей.

Слова Стенхопа звучали в ушах Нейла еще долго после того, как они закончили крышу коттеджа. Пока его не похитили члены клана Макиннес до женитьбы на Джессалин, он точно знал, чего хочет от жизни. Он жил тем днем, когда сможет распрощаться с армией короля Георга и с Шотландией. Он мечтал как можно скорее вернуться в Лондон и возобновить работу с Кристофером Реном. Его ждали дворцы, которые нужно было воздвигнуть, и трущобы, которые нужно было снести, и те аккуратные маленькие домики, которые он хотел построить для бедняков. Дома для таких людей, как Стенхоп, которые хотели большего, чем убогие комнатушки в Чипсайде. Но его жизнь и планы на будущее изменились из-за интриг и вмешательства его деда и троих старых шотландцев. Он женился на Джессалин и послал за подарками, которые, он надеялся, подкупят ее и заманят в его постель, но он ни разу не задумался о том, что будет после того, как он преподнесет подарки и получит за это сексуальное вознаграждение. Сейчас он был обязан ради себя и своей жены решить, хочет ли он чего-то еще, кроме брака и постельных утех. Он должен был решить наконец, хочет ли разделить с ней свою судьбу. Он исподтишка взглянул на свою жену – как она держится, как ходит. Он видел, как она откинула назад прядь волос грязной рукой и на щеке осталась черная полоска. Он наблюдал, как она старательно собирает охапки вереска и связывает его в снопы. Она прекрасна, подумал он. А еще верная и гордая. Ему нужен был Лондон, но ему так же нужна была и Джессалин. Вопрос был только в том, хочет ли он ее так же сильно, как свою мечту, и может ли он отказаться от своей мечты или совместить свою мечту и свою жену. И захочет ли она разделить его мечты.

Глава 17

Лондон

К моменту, когда карета с серебряно-голубым гербом маркиза Чизендена остановилась перед элегантным особняком на Бонд-стрит, служащие большинства модных магазинов Лондона уже перешептывались о необычных покупках маркиза и маркизы. Хотя владельцы магазинов получили огромную прибыль, было просто невозможно умолчать о невероятных суммах наличных, заплаченных за фантастическое количество товаров. Сплетни гуляли по городу, они дошли и до Бонд-стрит, обитательница одного из домов на этой улице отправилась за покупками.

Маркиза Чизенден услышала об этом от двух взволнованных портных и решила, что настала пора нанести визит. Она вышла из кареты, подошла к парадному входу, позвонила и стала ждать.

– Сожалею, – с поклоном произнес дворецкий, открывший ей дверь, – но госпожа не принимает.

– Меня она примет. – Леди Чизенден вынула из ридикюля карточку. – Я бабушка джентльмена, который платит за этот дом. – Она прошла мимо дворецкого в холл и положила свою визитную карточку на серебряный поднос, стоящий на антикварном столике возле двери.

Дворецкий бросил взгляд на карточку: «Шарлотта, маркиза Чизенден».

– Госпожа только что закончила завтрак, леди Чизенден. Могу я проводить вас в салон, пока я доложу госпоже о вашем визите?

Леди Чизенден кивнула:

– Пожалуйста, сообщите своей госпоже, что я здесь по очень важному делу и буду ждать ее появления в салоне не больше часа.

– Но, миледи, госпожа занята своим туалетом. Ей неприлично выйти сейчас.

– Содержанки редко бывают приличны. – Дворецкий уставился на нее с открытым ртом.

– Да, да. Моя репутация женщины, говорящей все, что у нее на уме, вполне заслуженна. А теперь поторапливайтесь, любезный, и скажите своей госпоже, что ей нет необходимости наряжаться. Я не желаю затягивать мой визит и торчать в ее салоне дольше, чем это необходимо. – Маркиза царственным жестом отпустила дворецкого.

Оставшись одна, леди Чизенден осмотрелась. Комната была меньше, чем салон в Чизенден-Плейс, но обставлена очень изысканно – мебель, ковры, картины итальянцев эпохи Возрождения. Она сразу же заметила руку Нейла в расстановке мебели. Вместо обычной, и принятой в свете системы, когда мебель размещается вдоль стен, диваны и кресла были собраны в удобные группы у камина и около окон вместе с маленькими столиками. Нейл использовал такую расстановку в своем городском доме и предлагал то же самое в домах, которые проектировал. Он явно устроил здесь для себя второй дом. Леди Чизенден улыбнулась. Поверенный ее внука был очень удивлен, когда она нанесла ему визит сегодня утром. Она сообщила мистеру Хитону надменным тоном, что ее внук попросил маркиза рассказать о его женитьбе Деборе Шеридан, и легко убедила его в том, что гораздо лучше, когда такую новость приносит женщина. Она сказала ему, что обычно леди так не поступают, но раз уж ее внук служит королю Георгу в глуши Шотландии, она решила сама сделать то, о чем он просит. Поверенный Нейла настаивал, что должен поехать вместе с ней, и она согласилась на это при условии, что он будет ждать ее в карете, пока она не поговорит с любовницей внука. Маркиза улыбнулась. Своим визитом сюда она убьет сразу двух зайцев. Удовлетворит сжигающее ее любопытство и защитит Нейла, его жену и будущих наследников от любых алчных поползновений, которые могут исходить от вдовы. Почему-то ей казалось, что убедить Дебору Шеридан оставить Нейла в покое будет не так легко, как уговорить поверенного ее внука передать ей документы на собственность, которые адвокат маркиза доставил ему накануне, и внушительную денежную сумму, которую Нейл выделил для Деборы, чтобы достойно закончить их связь.

– Моя госпожа просит передать вам свои сожаления, миледи, но она не сможет выйти к вам в течение часа, – объявил дворецкий, входя в салон.

– Неужели? – Маркиза приподняла свою изящно изогнутую бровь. – Как прискорбно! – Она вышла из салона, потом круто повернулась и начала подниматься по лестнице.

Дворецкий догнал ее, когда она уже была у двери в; конце коридора:

– Мадам! Вы не можете войти туда!

Маркиза посмотрела на слугу своим самым надменным взглядом, постучала в дверь, открыла ее, вошла в комнату и остановилась на пороге.

Дебора Шеридан, холодно поприветствовав ее, заявила:

– Сегодня утром я не принимаю гостей, леди Чизенден.

– Я знаю, – ответила маркиза. – Дворецкий сообщил мне, что вы заняты своим туалетом.

Вдова Шеридан улыбнулась:

– Я велела Фентону сказать это, чтобы вы ушли.

– Тогда вы лгунья, – презрительно процедила леди Чизенден. – Может, вы к тому же и трусиха?

– Иногда, – призналась Дебора.

Леди Чизенден вопросительно подняла бровь. Дебора пожала плечами:

– Вы можете называть меня как угодно.

– Это прозвучало бы довольно грубо. – Леди Чизенден внимательно рассматривала ухоженную молодую женщину, которую ее внук выбрал себе в любовницы. Несмотря на то что она была слегка разочарована тем, что ее внука привлек довольно банальный тип красоты, леди Чизенден этого не показала. Одетая в очаровательное шелковое утреннее платье, облегающее ее тело, Дебора Шеридан представляла собой тот образ, который мужчины всех возрастов, похоже, вечно будут находить привлекательным. У нее было овальное лицо и изящные черты, белокурые волосы и васильковые глаза, пышная грудь, плоский живот и округлые бедра – последний крик моды в Лондоне. Маркиза знала, что Дебора овдовела несколько лет назад, и подумала, что они с Нейлом должны быть примерно одного возраста. Она видела вдову в опере и несколько раз в модных салонах, но не знала, что Дебора Шеридан так молода – не больше двадцати, – несмотря на капризные морщинки в уголках губ и холодный взгляд голубых глаз. – Кто-то забыл научить вас, что нужно делать реверанс старшим по возрасту.

– У меня нет старших.

Леди Чизенден не моргнув глазом выслушала обидные слова.

– Возможно, нет, когда вы лежите на спине, но сейчас вы на ногах и в присутствии той, которая не будет польщена вашим вниманием и очарована вашими взглядами. – Она пристально посмотрела на вдову. – Не понимаю, что мой внук нашел в вас.

– Думаю, это очевидно. – Дебора гордо выпятила грудь вперед, любуясь собой, как павлин.

– Вы, без сомнения, привлекательны и наделены внушительным бюстом, но вы тщеславны, эгоистичны, необразованны, грубы и, несмотря на то что успели побывать замужем и быстро овдоветь, ужасно незрелы.

– А вы, похоже, чересчур зрелы. – Вдова Шеридан презрительно усмехнулась: – Такая же зрелая, как мой последний муж.

– Ваш последний муж? – удивилась маркиза Чизенден. – Не первый?

– Третий, – ответила Дебора. – Я рано вышла замуж. – Маркизу поразило столь откровенное признание вдовы Шеридан.

– Все они были стариками, я полагаю. – Дебора покачала головой:

– Только двое из них. Мой первый муж был необразованным шестнадцатилетним деревенщиной. Второй, почти такой же невежественный, был дядей первого. Моему последнему мужу было восемьдесят, и он был богатым торговцем сукном из Бристоля. Он оставил мне состояние, но его сын, разумеется, унаследовал дело и дом, а потом я переехала в Лондон.

– И стали куртизанкой, – заключила леди Чизенден. – Какое честолюбие! Я слышала, что вы бестолково промотали состояние, которое оставил ваш муж-торговец.

– А для чего еще нужны деньги? Разве не для того, чтобы их тратить? – Она опять пожала плечами. – Когда ты молода и красива, ты всегда можешь найти мужчин, готовых потратить на тебя свой капитал. Ваш внук очень богат и очень щедр. – Она взглянула на маркизу. – Он говорил вам, что мы поженимся, когда он вернется из Шотландии? Вы поэтому решили нанести мне визит? Он прислал вас, чтобы принять меня в семью?

Леди Чизенден аж побелела от такой перспективы.

– Нет, – не скрывая злорадства, ответила она. – Собственно говоря, я решила нанести вам визит потому, что мы принимаем в семью кое-кого другого – новую графиню Дерроуфорд. Жену Нейла.

– Что? – Дебора, изобразив потрясение, схватилась за сердце и грациозно опустилась на розовую атласную кушетку.

Леди Чизенден иронически подняла бровь, глядя на эту плохо разыгранную мелодраму:

– Я уверена, это не такой уж сюрприз для вас. Вы же ездили по магазинам и не могли не услышать сплетни, а согласно тем же сплетням, по магазинам вы ездили.

– Я слышала кое-какие злонамеренные толки, – ответила вдова хриплым шепотом. – Но я им не поверила. Я знаю, что это не может быть правдой.

– Придется поверить, – ответила маркиза, четко произнося слова. – Эти слухи вполне достоверны. Мой внук женился. Он прислал нам об этом письмо из Шотландии. Ему больше не нужны ни этот дом, ни живущая в нем любовница. – Она едва заметно улыбнулась и извлекла из сумочки связку счетов и бумаг. – Я приехала, чтобы передать вам сумму, которую мой внук согласился вам заплатить, чтобы завершить вашу связь. Здесь также прилагаются документы на этот дом и все его содержимое. – Дебора мгновенно оживилась:

– Нейл купил мне дом? Вы уверены, что он действительно намерен прекратить наши отношения?

– Это маркиз и я купили дом, чтобы кредиторы не выгнали вас на улицу или не посадили в долговую тюрьму, в случае если вам не удастся найти очередного щедрого покровителя; – пресекла леди Чизенден восторженную радость вдовы. – Я передам вам бумаги и деньги, как только вы подпишете документы, завершающие вашу связь с графом Дерроуфордом.

– Нейл составил об этом юридические документы? – Маркиза покачала головой:

– Я сама составила документы, чтобы защитить графиню Дерроуфорд в соответствии с распоряжениями грифа. Когда бумаги будут подписаны, финансовые обязательства графа по отношению к вам и вашим кредиторам закончатся. Вы сами будете отвечать за свои расходы – включая счета портного и оплату домашних слуг.

– Нет, – возразила Дебора. – Я только с ваших слов знаю, что Нейл решил прекратить наши отношения. Я не верю вам и отказываюсь подписывать любые бумаги, какие вы там насочиняли.

– Очень хорошо, – кивнула леди Чизенден. – Я собиралась выплатить вам некую сумму за прекращение ваших отношений с графом. У меня есть деньги, и я готова немедленно передать их вам и оплатить все покупки, сделанные вами до того, момента, как вы узнали о женитьбе моего внука и изменении вашего положения. Но ваш отказ признать отношения законченными и выполнить вашу часть соглашения означает, что граф больше не обязан выполнять свои обязательства. – Она открыла сумочку и стала убирать в нее бумаги.

– А как же деньги? Что с моими счетами? Кто будет по ним платить?

– Я полагаю, они будут оплачены из денег, выделенных на ваше содержание за этот месяц.

– Но агент Нейла давал мне мало денег! Я уже потратила гораздо больше моего месячного содержания.

Маркиза покачала головой:

– Вам придется обсудить это с поверенным Нейла. Я уверена, вы сможете с ним договориться о приемлемом для вас методе выплатить графу ту сумму, которую вы ему задолжали.

– Платить Нейлу? О чем вы говорите? – всполошилась Дебора. – Я хочу, чтобы поверенный предоставил мне аванс за следующий месяц, и надеюсь, что Нейл оставил достаточно денег, чтобы я могла откупиться от кредиторов, которые начнут обивать мой порог, как только узнают о его женитьбе.

Леди Чизенден поразила жадность этой нахалки и ее дерзость.

– Похоже, вы не понимаете, что никакого ежемесячного содержания больше не будет.

– Это я прекрасно понимаю. – Дебора Шеридан бросила на маркизу испепеляющий взгляд. – Если я не подпишу бумаги, я все еще буду считаться его любовницей и Нейл сможет заставить своего скаредного служащего давать мне больше денег.

– Он не будет давать вам денег вообще!

– Знаю. Он всегда жалуется, что я хочу разорить Нейла. – Она вытаращила глаза. – Такое впечатление, как будто я трачу его деньги!

– Вы больше не являетесь любовницей графа Дерроуфорда, – отчеканила леди Чизенден. – А потому он больше не желает содержать вас и оплачивать ваш расточительный образ жизни. Вы не будете получать от него ежемесячное содержание, и его поверенный не будет оплачивать ваши счета, если только он не захочет платить вам из собственных денег. Теперь ситуация вам ясна? Вы можете согласиться с решением графа и принять его деньги или разбираться со своими кредиторами и долговой тюрьмой самостоятельно. Вдова на секунду задумалась:

– Я могла бы продать дом.

– Вы не владеете ни домом, ни тем, что в нем находится.

– Вы сказали, что я буду владеть.

– Только если подпишете документы.

– Я не хочу их подписывать.

– Тогда дом и его содержимое переходят во владение маркиза и мое, – вздохнула леди Чизенден. – И вы можете считать, что ваш срок аренды уже закончился.

Глаза вдовы сузились:

– А если я беременна?

Леди Чизенден окинула взглядом стройную фигуру Деборы.

– Сомнительно, особенно после того как вы убедили графа, что бесплодны.

– Моему последнему мужу было восемьдесят, – обиженно произнесла вдова! – С ним я действительно была бесплодна, но у Нейла гораздо больше сил.

Леди Чизенден нахмурилась:

– Граф Дерроуфорд покинул Лондон пять месяцев назад, и по вас не видно, что вы беременны, но в принципе я готова допустить, что такое возможно.

Дебора победно улыбнулась.

– В случае если вы родите ребенка в сроки, когда граф мог бы быть его отцом, и если граф захочет признать этого ребенка своим, его заберут от вас. Для него будет учрежден трастовый фонд, и он будет обеспечен всем необходимым. Вы не получите никаких прав на эти деньги, как гласит параграф шестой, часть первая этих документов.

Вдова злобно уставилась на леди Чизенден.

– Вы с маркизом подумали обо всем, – прошипела она. – Кроме того, что Нейл не порвал нашу связь до своего отъезда в Шотландию. Он не присутствует сейчас здесь и может решить сохранить нашу связь, когда вернется.

Леди Чизенден покачала головой:

– Мужчины рода Клермонтов известны своей моногамией. – Заметив удивление на лице вдовы, она пояснила: – Клермонты могут беситься до брака, но не после него. Как только они произносят клятвы перед алтарем, они навсегда порывают все отношения с проститутками и со своими любовницами. Ваши отношения с графом Дерроуфордом уже закончились.

Вдова поднялась с кушетки и села за письменный стол:

– Давайте деньги и бумаги, леди Чизенден. Я подпишу. – Леди Чизенден вышла из комнаты. Дворецкий ждал ее за дверью, где она оставила его, когда вторглась в спальню вдовы.

– Попросите поверенного его светлости зайти сюда, – приказала она. – Он ждет в моей карете.

– Всемогущая жена влиятельнейшего маркиза Чизендена, вы пришли сюда, считая, что сможете меня перехитрить? Вы абсолютно уверены в себе, не так ли? – презрительно процедила Дебора.

– Нет, – спокойно ответила леди Чизенден. – Я уверена в вас.

– Я слышал, у вас был трудный день, – заметил маркиз Чизенден жене, когда они встретились в гостиной за шерри перед обедом.

Леди Чизенден взглянула на мужа и уловила едва заметную улыбку на его губах.

– Не более трудный, чем ваш, я полагаю.

– Вовсе нет, моя дорогая. – Лорд Чизенден протянул жене бокал вина. – У меня была еще одна аудиенция у короля, на которой я познакомил его с самыми последними новостями из Шотландии, потом я посетил специальное заседание совета, после чего несколько часов провел в клубе. Мой день был вполне обычным, а вот вы, я слышал, посетили банк, контору нашего поверенного, купили кое-какую недвижимость на Бонд-стрит и без сопровождения нанесли очень ранний визит обитательнице этого новоприобретенного дома.

– Вас ввели в заблуждение, Льюис. Я посетила шестерых портных, и они обещали сшить наряды для молодой жены нашего внука и подобрать к ним туфельки, и девятерых сапожников, которые согласились изготовить туфли, заказанные Нейлом, и склады четырех поставщиков мебели – и все это до того, как нанесла остальные визиты. И я вовсе не была без сопровождения. По магазинам со мной ездила моя горничная, а кроме нее, еще трое слуг и миссис Минго и миссис Петри. Я оставила обеих экономок управляться с покупками, которые я сделала, и нанесла незапланированный визит мистеру Хитону после того, как узнала, что обитательница дома на Бонд-стрит тратит слишком большие суммы на покупки. – Леди Чизенден отпила вина из бокала, наслаждаясь его превосходным качеством и характерным ореховым вкусом, и улыбнулась мужу. – Как видите, я ни на минуту не оставалась одна. Меня сопровождал мистер Хитон. Он сидел в карете и ждал, когда понадобятся его услуги.

– Почему вы не предоставили мистеру Хитону самому заняться делами, которые ему поручил Нейл, уезжая в Шотландию? – В голосе лорда Чизендена прозвучало осуждение.

– До меня дошло множество слухов о деньгах, которые она тратит на одежду, и я боялась, что мистер Хитон окажется чересчур снисходительным к ней. В конце концов, он мужчина, а она куртизанка, которая была предоставлена самой себе в течение нескольких месяцев. И я думала, что такой добрый человек, как мистер Хитон, не сможет устоять против ее напора. И мне было…

– …интересно, – маркиз усмехнулся, – посмотреть на нее и на дом, который наш внук для нее снял.

– Да, мне было интересно.

– И я полагаю, что, раз уж у меня никогда не было любовницы, вы решили воспользоваться последней возможностью и ознакомиться с жизнью людей другого круга, а заодно получше рассмотреть женщину, которую содержал Нейл.

Леди Чизенден состроила гримасу:

– Ах, Льюис, вы так хорошо меня знаете.

– Гораздо лучше, чем вы знаете нашего поверенного, – парировал он. – Человека, известного своей честностью и скаредностью. Именно за эти качества я выбрал его и порекомендовал Нейлу. Он очень привержен традициям. Бедняга, должно быть, был поражен, когда вы решили сами взяться за это дело.

– Он действительно был немного удивлен, – призналась маркиза. – Но я напомнила ему, что действую исключительно в интересах Нейла и мои муж и внук так меня уважают, что, естественно, не будут возражать против моей покупки дома на Бонд-стрит и разговора с его обитательницей. – Она старалась изобразить раскаяние, но у нее это не получалось.

– Понятно. – Маркиз поджал губы. – И сразу же после этого вы заставили незнакомого джентльмена сопровождать вас в закрытой карете в не слишком приличный дом на Бонд-стрит в то время, когда весь Лондон высыпает на улицы? – Он покачал головой и издал кудахчущий звук, означающий смех. – В высшей степени неподобающее поведение для леди. Как же ваша репутация? Теперь что же, мне придется требовать удовлетворения у мистера Хитона, чтобы пресечь сплетни? – Он не мог устоять, чтобы не поддразнить ее.

– Вот еще, глупости! Мистер Хитон никакой не незнакомый, Льюис. Он стряпчий, и он ведет наши дела вот уже двадцать пять лет. Кроме того, я просила его ждать в карете, чтобы уберечь мою репутацию – и вашу.

– Да? – Он приподнял бровь знакомым движением, которое она обожала и которое он за много лет довел до совершенства. – Как это?

– Я подумала, что это унизит и его, и мое достоинство, если он окажется свидетелем кошачьей склоки между маркизой Чизенден и проституткой.

Маркиз откинул голову и разразился хохотом:

– Нужно ли спрашивать, кто победил?

– Я, разумеется, – гордо ответила маркиза. – Я старше и опытнее, но маленькая кошка сумела нанести несколько царапин.

– Помимо того факта, что она жадная маленькая шлюшка, – как вы оцениваете ситуацию? – спросил он. – Будет ли она удовлетворена, или нам еще предстоит общаться с ней в будущем?

– Она не из тех, кто бывает удовлетворен, – вздохнула его жена. – Она еще объявится, когда растратит то, что получила. Но она подписала документы, которые я просила составить мистера Хитона, и, думаю, на сегодняшний день мы ее поприжали.

– Документы? – Маркиз навострил уши.

– Разумеется, – ответила леди Чизенден. – Юридические документы, согласно которым в обмен на определенную сумму наличными и купчую на дом на Бонд-стрит она отказывается от любых претензий, существующих или предполагаемых, к графу или графине Дерроуфорд и притязаний на их собственность и собственность их будущих наследников.

– Я поражен, – проворковал маркиз низким хрипловатым голосом, от которого она до сих пор трепетала от вожделения.

– Я была женой «делателя королей» столько лет и научилась вести переговоры, – Леди Чизенден поставила свой бокал на ближайший столик и бросила на мужа любящий взгляд.

Он не разочаровал ее:

– Тогда что ты скажешь, если мы откажемся от официального обеда и устроим поздний ужин в наших апартаментах после того, как обсудим все вопросы под одеялом?

Глава 18

Нейл взял тяжелое ведро с горячей водой из руки Давины и разрешил ей уйти, пожелав спокойной ночи. Он вылил кипяток в деревянную ванну, добавил туда холодной воды и бросил в очаг кусок торфа. Затем он развязал свой тартан, стащил его с талии и повесил на спинку стула. Перешагнув через край ванны, он погрузился в теплую, успокаивающую воду. Он с удовольствием наблюдал, как клубы пара поднимаются вверх и уплывают к потолку. После целого дня чистки и ремонта старых кладовых замка Нейл наслаждался покоем. Он закрыл глаза и блаженно вздохнул, когда горячая вода начала расслаблять его измученные мышцы.

– Вот, парень, это гораздо лучше поможет тебе снять усталость.

С недовольным стоном Нейл открыл один глаз и увидел Олда Тэма.

– Что вы здесь делаете?

Тэм бросил пренебрежительный взгляд на исходящую паром ванну и протянул Нейлу маленькую глиняную чашку.

– Я принес тебе кое-что, чтобы на твоей груди росли волосы.

Нейл подозрительно взглянул на чашку:

– У меня и так есть волосы на груди, старик. И я уверен, у вас есть более интересное занятие, чем смотреть, как я принимаю ванну.

Олд Тэм снял шапку и, бросив ее на стол, почесал лысину, потом взял с полки у очага еще одну чашку.

– Да, – сказал он. – Я пришел по важному делу.

– Какому же? – поинтересовался Нейл.

– Я пришел, чтобы понять, почему такой молодой красивый мужчина, как ты, пытается уморить себя, купаясь в корыте с холодной водой, вместо того чтобы уютно устроиться в теплой постели со своей женой.

– Кто вам сказал, что я купаюсь в холодной воде?

– По пути я встретил Давину, и она сказал, что ты тут пытаешься себя уморить.

Нейл вздохнул:

– Лучше бы Давила занималась своими делами.

– Она очень полюбила тебя, парень, – проворчал Тэм. – И она беспокоится о тебе.

– Я провел целый день, ремонтируя кладовые замка, – напомнил ему Нейл. – И поскольку это далеко не самая приятная работа, она стоит хорошей горячей ванны вместо быстрого мытья в ледяной воде озера.

– Что приводит нас ко второй причине моего прихода, – невозмутимо продолжил Тэм: – Ты крыл соломой крыши, ремонтировал коттеджи и сараи, строил стены и выгребал грязь. Если ты продолжишь наказывать себя в том же духе, к зиме ты совсем себя заездишь.

– У меня нет выбора, Тэм. Вы похитили меня из военного лагеря. Вы знаете, что очень скоро армия появится в этой деревне, чтобы меня найти. У меня мало времени. К зиме я должен сделать этот замок пригодным для жилья. Каменщики, за которыми я послал, могут прибыть в любой день, а мы еще не готовы. У нас не хватает мужчин, чтобы сделать эту работу.

– И станет еще на одного меньше, если ты и дальше будешь работать как безумный. – Он усмехнулся, глядя на Нейла. – Я не для того влезал в это дело с похищением и свадьбой, чтобы наша малышка Джесси осталась вдовой раньше, чем ее муж сделает из нее хорошую жену.

Нейл предостерегающе нахмурился, когда Тэм коснулся опасной темы.

Олд Тэм проигнорировал его взгляд. Он отодвинул ногой стул подальше от ванны, чтобы на него не попадали брызги, и уселся на него. Из складок своего пледа он достал металлическую фляжку, открутил пробку, наполнил свою чашку и осушил содержимое одним глотком.

– Давай-ка, сынок, выпей. – Тэм вытер рот рукой и наполнил вторую чашку.

Нейл поднес спиртное к губам и опрокинул напиток в горло, как это сделал Тэм. Но в отличие от Тэма он сразу же закашлялся, когда струя жидкого огня, от которой у него перехватило дыхание и выступили слезы на глазах, прошла свой обжигающий путь от рта к желудку.

– Что это еще за ведьмино варево? – задыхаясь, еле выговорил он.

– Виски, – объявил Тэм с удовлетворенной ухмылкой. – Шотландское виски. Лучшее виски в наших горах. Сделанное по древнему рецепту Макиннесов и улучшенное кланом Мунро. – Он подождал, пока Нейл справится с приступом кашля, и налил ему еще порцию. – Это вылечит все твои хвори.

Нейл покачал головой:

– Как? Убив меня?

– Доставив тебе удовольствие, – хихикнул Тэм. – Хорошее шотландское виски – как брачная ночь для девушки. Оно причиняет боль только в первый раз. Первый глоток обжигает тебя, зато все последующие – чистое блаженство. Давай, сынок, попробуй снова. На этот раз только пригуби.

Нейл сжал губы, потом сделал нерешительный глоток и обнаружил, что Тэм не солгал. Жидкость струилась по его пищеводу, как горячий мед, растворяя узлы в его мышцах и согревая внутренности.

Он посмотрел на Тэма, и удивление, наверное, отразилось на его лице, потому что старик опять захихикал:

– Сразу согревает. Я всегда ношу фляжку в моем пледе.

– Я так и знал, что существует какая-нибудь хитрость, чтобы носить плед и не мерзнуть. – Нейл криво усмехнулся.

– Да. Так мы и греемся, когда отправляемся на вылазку или воюем с соседними кланами.

– Но сегодня вы не воюете и не совершаете налет на соседей?

– Это правда, – признал Олд Тэм. – Но виски помогает и от других болезней. – Он пристально посмотрел на Нейла. – Когда ты стар и не можешь найти жену, чтобы она согрела твою постель, или когда ты молод и не можешь ее удовлетворить.

Нейл нахмурился:

– Я все думал, когда же вы доберетесь до главной темы. Сожалею, но джентльмен не обсуждает подробности своей интимной жизни с собутыльниками.

– Насколько я заметил, утебя нет интимной жизни, – проговорил Олд Тэм. – Твоя постель пуста, и не похоже, что ты сможешь скоро исправить ситуацию. – Он помолчал немного. – Итак, если тебе нужны инструкции…

Нейл насмешливо фыркнул.

– Вопрос не в отсутствии знаний, возможности или желания ее удовлетворить, – ответил он, протягивая старейшине свою чашку за очередной порцией. – Вопрос в подходящем случае.

Брови Олда Тэма удивленно изогнулись:

– Вы поженились правильно и законно.

– Да. – Нейлу удалось изобразить шотландский акцент. – Мы поженились правильно и законно.

– Так что же?

– Ну, я пообещал своей жене незабываемую брачную ночь и не выполнил обещание.

– Ты не смог?

– Я смог. – Нейл зачерпнул пригоршню воды и вылил себе на голову. Потом он стер воду с лица и тряхнул головой, разбрызгивая капли во все стороны, открыл глаза и многозначительно посмотрел на Олда Тэма. – А она – нет.

– Это объясняет, почему она постоянно не в духе, – задумчиво произнес Тэм. – Она стыдится.

– Стыдится? Меня? – Реакция Нейла была мгновенной. Он сунул пустую чашку в руки Тэма и вскочил так резко, что вода из ванны выплеснулась на пол. Он не мог поверить своим ушам. Он молод, здоров, красив, он пэр Англии. Он граф с титулом и родом, восходящим к Вильгельму Завоевателю, и его состояние больше, чем у самого короля. И она его стыдится?

– Не тебя. – Тэм снова дал ему выпить, неторопливо наполнив обе чашки, и протянул ему его тартан. Парень имел полное право гордиться – и злиться. – А поступка своего мужа. И его места в клане. Она не может уважать мужчину, который не хочет или не может держать свое слово. А горцы не похваляются тем, чего не могут сделать.

– Я не хвалился, – проворчал Нейл, вытираясь тартаном, как полотенцем, прежде чем завязать его на талии. – Я пытался ее убедить, что, несмотря на то что ее свадьба была для нее разочарованием, брачная ночь такой не будет. – Нейл запустил пальцы в волосы, бормоча что-то, пока разбирал спутанные пряди. – Это чудо, что я вообще тогда что-то смог! Благодаря вашему боевому топору у меня на лбу появилась шишка размером с куриное яйцо и дико разболелась голова. Меня похитили, привязали к спине лошади и протащили через всю Шотландию, бросили на землю, угрожали, отобрали одежду и заставили повторять брачные клятвы перед толпой враждебных свидетелей, а потом еще ждали, что я буду на что-то способен по первому требованию! У меня ужасно болело все тело и… – Он зажмурился от стыда.

– И…

– Как любовник я оставлял желать лучшего. – Нейл разозлился на себя за такой неудачный подбор слов. – Мне едва удалось лишить ее невинности до того, как я заснул от усталости. – Он открыл глаза и зло посмотрел на старика. – Я никогда в своей взрослой жизни не разочаровывал женщину – до той ночи, которая была самой важной. – Он тихо выругался. – Я надеялся, что подарки, которые я заказал в Лондоне, что-то изменят, но они еще не прибыли. Я работал, как раб, в деревне и в замке – совершенствовал постройки и делал ремонт, который мог бы поручить другим, надеясь заслужить ее расположение! Я делал все, что только мог придумать, чтобы облегчить ей бремя ответственности, и всю прошлую неделю я каждое утро ждал ее у дверей… – Его голос прервался, он схватил чашку и выпил виски одним глотком. – Я не могу придумать, что еще можно сделать, кроме ремонта замка, и даже в этом случае у нас так прискорбно мало мужчин, что, когда приедут каменщики… – Он уставился на пустую чашку. – Кто, вы сказали, сделал этот напиток?

– Клан Мунро. А что?

– То самые Мунро, на которых мы напали?

– Да. – Тэм кивнул. – Они не против воровства. Потому что им гораздо больше нравится делать виски, нежели ухаживать за лошадьми, коровами или цыплятами.

– А они продают это виски в Эдинбург или Лондон?

– Продавать «воду жизни» чужеземцам? – Олд Тэм хмыкнул. – Разумеется, нет. Только горцам. Не нам. Много лет назад вождь Мунро женился на дочери пивовара Макиннес, чтобы узнать секрет его изготовления, и до последнего восстания Мунро не требовали с нас платы, потому что наши кланы были родственными. – Тэм пожал плечами. – Но теперешний вождь Мунро во время восстания поддерживал сассенаков, чтобы у него не отобрали его земли, зерно и вино. И после восстания нам приходится его красть, потому что мы не можем его покупать. У нас нет денег.

Нейл улыбнулся, готовый от счастья расцеловать лысую голову Олда Тэма.

– Вот оно! Вот ответ!

– Ты о чем?

– Как нам выжить, Тэм! Я заказал много провизии, чтобы клан мог пережить зиму, и у меня хватит денег, чтобы поддерживать его в последующие годы. Но король твердо решил открыть горы для всех желающих, и, если кланы не смогут себя прокормить, они обречены. Но нужно время, чтобы восстановить посевы и стада, и пройдут годы, даже десятилетия, прежде чем клан Макиннес начнет обеспечивать себя сам. Если у нас не будет чего-нибудь на продажу. Чего-нибудь вроде этого. – Он наполнил свою чашку и поднял ее за здоровье Тэма.

– Мы не можем продавать то, что принадлежит Мунро.

– Почему же? – спросил Нейл. – Мы же едим то, что принадлежит Мунро?

– Большинство животных, которых мы у него украли, раньше первоначально принадлежали Макиннесам, – защищаясь, ответил Тэм.

– Так же и с рецептом виски. – Нейл улыбнулся. – Мы займемся этим, заплатим Мунро за разрешение его продавать и за его приготовление.

– Достаточно. – Тэм поднял руку. – Бедняжка Джесси. – Он сочувственно прищелкнул языком. – Неудивительно, что она так не в духе. На этот раз ты бросишь попытки произвести впечатление на свою жену перестройкой замка и начнешь впечатлять ее своими способностями любовника.

– Как? – спросил Нейл. – Скажите мне – как?

– Ты начнешь со встреч с ней в комнате вождя. – Тэм похлопал Нейла по плечу. – И сделаешь то, что велит природа.

– Ей это неинтересно.

– Ей интересно, – заверил его Тэм. – Но она боится нового разочарования. Неудивительно, что она не призналась Магде и Флоре, потому что любому видно, что мои дочери очень довольны своими мужьями. Так довольны, что через несколько месяцев я стану дедушкой двух малышей.

Нейл удивленно посмотрел на него. А вдруг и ему удалось? После одного-единственного раза?

– А может, Макиннес тоже…

– Нет. – Олд Тэм как будто прочитал его мысли. – Пока нет.

Он дважды обманул ее ожидания, но не собирался признаваться в этом Тэму.

– Почему вы так уверены?

– Давина, – объяснил Тэм. – Джесси не встречала тебя первые три утра этой недели у двери комнаты вождя потому, что пришли ее месячные.

Нейл нахмурился:

– Она не встречала меня и ни в какое другое утро.

– Она пыталась. Все три последних утра. Но она не могла ждать тебя весь день. Я старался дать ей как можно больше времени, но всегда что-то требует внимания вождя, и она уходила заниматься своими обязанностями к тому времени, когда ты приходил. Я пришел сюда сегодня, потому что подумал, что тебе пора это знать.

Нейл зацепил ногой скамейку около очага, подтащил к себе и рухнул на нее. Ему показалось, что из легких вдруг улетучился воздух, а сердце начало бешено колотиться.

– Я ждал каждое утро, думая, что Макиннес… – Он зарылся лицом в ладони и покачал головой. – Я понятия не имел…

Олд Тэм толкнул Нейла в и лечо ребром фляжки.

– Ну, теперь-то ты знаешь, И теперь есть кое-что более важное для тебя, чем ремонт замка. Ты можешь начать прямо сейчас, произнеся тост за будущее клана.

Нейл взял чашку и позволил Тэму снова наполнить ее.

– За клан!

– За клан!

Олд Тэм осушил свою чашку и улыбнулся, когда Нейл сделал то же самое. Он посмотрел на молодого графа, а потом дружески толкнул его в бок.

– Когда мои девочки поженились, я дал им время побыть наедине с их мужьями, и они отблагодарили меня хорошими новостями. Теперь я делаю то же самое для тебя и Джесси. – Он встал со стула, слегка покачиваясь от выпитого виски. – Не беспокойся о замке, каменщиках и виски. Думай только о своей жене и о себе. Я позабочусь обо всем остальном и не позволю нарушить ваше уединение, которое тебе нужно, чтобы подарить Джесси малыша.

Она хотела радоваться за них. Она и была рада за них. Магда и Флора были ее самыми близкими подругами. Конечно, она была счастлива за них. Так почему же она не могла перестать плакать? Потому, подумала она, сердито вытирая слезы кулачками, что боялась. Боялась показать свою зависть. Боялась, что не сможет разделить радость своих подруг, не отравив ее горьким привкусом ревности. Потому что в первый раз в своей жизни Джессалин хотела иметь то, что было у Магды и Флоры.

Ее ежедневно донимал образ мужа – образ, который ее своенравное воображение воспроизводило в мельчайших деталях день за днем, ночь за ночью и не давал ей покоя. Она рисовала его себе таскающим камни и бревна с Олдом Тэмом, ловящим рыбу в озере с Йеиом, терпеливо держащим корзину, пока Ханна собирала яйца из-под кур, которых он помог украсть у Мунро, и стоящим на крыше коттеджа Магды в развевающемся на ветру тартане Макиннесов, когда он чинил ее вместе с Арти, мужем Магды. Но чаще всего она вспоминала его, прислонившимся к двери комнаты тайных свиданий вождя. Она вспоминала его поцелуй и его искусные пальцы на своей коже, и то, как килт упал к его ногам, и его зеленые глаза, и как на щеке его играла ямочка, когда он саркастически улыбнулся и сказал, что по утрам свободен.

Джессалин сползла по стене. Она сидела на холодном каменном полу, поджав колени к груди и опираясь спиной о толстую железную решетку двери. Она натянула юбку на ноги в тщетной попытке защититься от сырости и холода, исходящих от камня. Она крепко зажмурилась, пытаясь отогнать стоящий перед глазами образ мужа – опьяняющее ощущение его губ на своих губах, сплетение языков и предчувствие чего-то еще более захватывающего, более опьяняющего, чего-то, что она еще не испытывала.

Утренний воздух в тоннеле был ледяным, но ей было очень жарко. Джессалин вздохнула. Она спускалась сюда четыре утра кряду, сидела на холодном полу и ждала его появления и была горько разочарована, почти так же сильно, как восемь дней назад, когда, проснувшись утром, обнаружила, что у нее начались месячные. Она знала, что это означает, и поняла, что перенесла боль и разочарование брачной ночи зря. Ей не повезло так, как Магде и Флоре. Два дня назад Флора шепотом поведала ей потрясающую новость, а сегодня утром и Магда сказала ей о том же. Каждая из них ждала ребенка. А Джессалин – нет. И она не могла перестать плакать об этом. Она страдала от чувства вины, что не может радоваться счастью своих лучших подруг. Ей было стыдно из-за того, что она хочет иметь ребенка, как и они, и ужасно, эгоистично боялась, что их жизни и их дружба теперь изменятся до неузнаваемости. Пропасть, появившаяся между ними, когда она оказалась во главе клана, и увеличившаяся, когда они все трое вышли замуж, наверняка станет непреодолимой.

Предстоящее материнство Магды и Флоры накладывало на нее, как на главу клана, еще большую ответственность. Ее свадебные деньги когда-нибудь закончатся, и Джессалин преследовала мысль, что она должна обеспечить клан едой и жильем. Сможет ли она купить достаточно торфа для очагов, одеял для постелей и еды для кастрюль? Сможет ли она вынести страдания членов ее клана? Сможет ли она выдержать смерть еще кого-то из родственников от голода и холода? И что же делать с мужчиной, за которого она вышла замуж? Он обещал ей защиту и богатство, которые превзойдут ее самые буйные фантазии. Сможет ли она рассчитывать на него, когда это действительно понадобится? Или он подведет ее так же, как в их первую брачную ночь?

Она должна уйти. Она должна встать и заняться делом. Она должна войти в спальню отца и потребовать, чтобы муж ее утешил. Потребовать, чтобы он выполнил свой долг и целовал до тех пор, пока сводящее с ума отчаяние не отступит. Раньше все, что ей было нужно, – это забыть обо всем и сосредоточиться на ласках и поцелуях, которых она так жаждала. Теперь ей было нужно, чтобы он подарил ей ребенка, и как можно скорее. Она готова пожертвовать его ласками и чудесными поцелуями, если это будет означать, что он подарит ей ребенка. Но как? Она может приказать ему сделать это, а он в ответ засмеется. Наверняка есть какой-то способ, который поможет ей выполнить эту задачу, не отступая – не признавая поражения и не позволяя ему праздновать победу в их борьбе характеров… Если бы только она могла найти его… Что хорошего в звании вождя клана, если она не имеет власти? Зачем быть главой клана, если она не может заставить своего сассенакского мужа выполнять свои супружеские обязанности? Джессалин прикусила губу и вытерла вновь набежавшие слезы. Неужели ей судьбой предназначено идти по стопам отца? Неужели заботы, жертвы и огорчения раньше времени сведут ее в могилу? Разве это все, что нужно вождю клана? Неужели никто никогда не разделит с ней ее ношу? Неужели мучительное одиночество никогда не закончится?

Глава 19

Она ждала его. Нейл ускорил шаги. Он увидел ее издалека, сидящую на полу спиной к железной решетке с поджатыми к подбородку коленями. Он нахмурился. Он представлял, как она поднимет глаза и улыбнется ему или побежит навстречу, приветствуя его горячими поцелуями и раскрытыми объятиями, но она на него не смотрела. Даже не показала виду, что услышала его шаги. Подойдя ближе, он заметил подрагивание ее плеч и узнал звук, раздающийся эхом по коридору. Она плакала. У него свело желудок, а сердце застряло в горле. Его гордая глава горного клана плакала так горько, как будто ее сердце было разбито.

Оглушенный и растерянный, он замедлил шаги, а потом неслышно отошел в тень. От ее слез ему стало неловко, тревожно, захотелось сделать все, чтобы она перестала плакать. Возможно, потому, что слезы были такими неожиданными и личными. Его любовница лила слезы по малейшему поводу. Она использовала слезы или угрозу заплакать, чтобы выманить у него побольше подарков. Совесть Нейла терзало сознание того, что у Макиннес было гораздо больше поводов для слез, чем у его любовницы, но до сих пор она не пролила ни слезинки. Она не плакала, когда узнала, что клятва ее отца обязывает ее выйти замуж за человека, которого она не знает, – человека, который носит форму ее врагов. Она не плакала, когда произносила клятвы, дающие ему право распоряжаться ее телом и всем, чем она владеет. Она даже не подала виду, что плакала утром после их свадьбы, оттого что была зла и расстроена.

Но теперь она плакала. И от этого зрелища сердце Нейла разрывалось на части. Ему захотелось подхватить ее на руки и прижать к груди. Прижать крепко-крепко и пообещать, что все будет хорошо. Он хотел перестроить ее замок и заботиться о ее клане. Он хотел… ее. Женщину, которую он начал узнавать и восхищаться ею, – женщину с огненными волосами, неуемной гордостью и отважным сердцем.

Он глубоко вздохнул, вышел из тени и направился к ней, весело насвистывая. Макиннес подняла голову и, посмотрев в его сторону, отвернулась на мгновение, чтобы стереть слезы со щек, а потом, вскочив на ноги, расправила плечи и повернулась к нему лицом.

– Вы хотели меня, миледи? – произнес он первое, что пришло в голову. Она гордо вздернула подбородок:

– Нет, не хотела.

Нейл прикусил губу, чтобы не улыбнуться, когда увидел, каким гневом вспыхнули ее глаза.

– Значит, я ошибся. – Он небрежно пожал плечами. – Я мог бы поклясться, что Тэм сказал… – Он замолчал. – Впрочем, не важно. – Он отступил назад, как будто собираясь уходить. – Простите меня за вторжение.

– Подождите!

Он остановился в ожидании.

– Раз уж вы здесь, – начала она, – есть кое-что, что вы могли бы для меня сделать…

– Все, что угодно.

Как только Нейл произнес это, он понял, что сказал это от всего сердца. Он смотрел на нее, не отрывая взгляда от ее лица и невероятных сине-золотистых глаз. Если она прикажет ему идти к черту, он пойдет. А если она попросит его остаться… Если она попросит его остаться… на этот раз он не оплошает.

– Я хочу родить ребенка.

От ее слов Нейл чуть не задохнулся. Он закрыл глаза и вознес молчаливую благодарственную молитву небесам. Рай. Она дарит ему рай, и он должен сделать все, что только может, чтобы ее отблагодарить.

– С удовольствием, миледи.

– Да, я знаю. – Она поморщилась, прикусив губу, и потеребила складки юбки. – Я готова обойтись без поцелуев и прикосновений, чтобы вы могли получить свое удовольствие и подарить мне ребенка.

– Я не могу принять от вас такую жертву, – ответил Нейл холодно.

Его сарказм не достиг цели, и она ответила:

– Это не жертва. Я сама хочу этого. Просто сделайте это быстро и как можно безболезненнее.

Она казалась спокойной, бесстрастной и абсолютно не подозревала об оскорблении, которое ему нанесла. Но ее побелевшие костяшки пальцев и появившийся шотландский акцент выдали ее.

– Я был бы счастлив подарить вам ребенка, миледи, – ответил Нейл, тщательно выговаривая каждое слово. – Но я не могу сделать это быстро.

– Почему? – потребовала она ответа.

Он снова закрыл глаза и вознес еще одну молитву небесам – на этот раз прося прощения за ту маленькую ложь, которую собирался сказать:

– Зачатие ребенка требует времени.

– Вовсе нет! – усмехнулась Джессалин. – Флора и Магда уже носят детей, а они вышли замуж в один день с нами.

– Я имел в виду не дни, недели или месяцы, – уточнил Нейл. – Я говорил о времени, проведенном вместе. Я хотел сказать, что для того, чтобы зачать ребенка, мужчина и женщина не должны спешить. Спешка в таком деле обычно приводит к неудаче.

– Но Магда и Флора… – Нейл посмотрел на нее, прищурившись.

– Магда и Флора делили постель со своими мужьями каждую ночь после свадьбы. Они были вместе со своими мужьями много раз. А мы с вами были вместе только один раз и то очень недолго.

– О-о.

Она выглядела такой подавленной, что Нейл готов был скорее откусить себе язык, чем задать этот вопрос. Но он все же спросил:

– Вы все еще хотите ребенка, миледи?

Она опустила глаза, прикусила губу и выглядела так, будто вот-вот разрыдается снова, но потом решительно кивнула и твердо ответила:

– Да.

Он подошел к ней и приподнял ее подбородок, чтобы прочитать выражение ее глаз:

– Тогда я предлагаю не тратить время даром. – Нейл, лаская, провел большим пальцем по ее скуле и отпустил ее лицо. Он снял с шеи свой ключ, вставил его в замок и повернул. Потом посмотрел на Джессалин и протянул руку: – Ваш ключ, миледи.

Джессалин вытянула серебряную цепочку из-под платья, сняла ее через голову и подала ему.

Нейл вставил ключ во второй замок и поворачивал, пока не услышал щелчок, возвещающий, что замок открылся. Он навалился плечом на тяжелую железную дверь.

Она легко поддалась и отошла в сторону. Нейл вытащил оба ключа из замков и передал их Джессалин, потом наклонился и, подхватив ее на руки, перенес через порог в другой коридор, закрыл дверь и снова запер оба замка.

Нейл постоял немного, чтобы глаза привыкли к темноте второго коридора.

– Там в стенах есть скрытые ниши, – прошептала Джессалин. – И свечи. Поднимите меня выше, и я достану одну.

Нейл покачал головой:

– Свечи не нужны. Я достаточно хорошо вижу. – Он нес ее по коридору и наконец увидел несколько дверей в его конце. – Которая? – спросил он.

– Та, что справа.

Нейл повернулся направо, подождал, когда Джессалин отопрет замки, и толкнул дверь. Он задержался на пороге, пока Джессалин не положила ключи на полку, вырезанную в нише у двери, и не зажгла масляную лампу. Она изумленно охнула, когда лампа осветила комнату. Та была роскошно обставлена – о такой роскоши Джессалин вот уже больше года не могла и мечтать.

Комната тайных свиданий вождя представляла собой шотландский аристократический будуар, достойный самой королевы. Три стены были покрыты венецианскими зеркалами разнообразных форм и размеров в позолоченных рамах, изысканными гобеленами и серией рисунков обнаженных тел, несомненно, принадлежащих руке да Винчи. По полу были разбросаны атласные подушки, а сам пол был покрыт толстым пушистым ковром такого же глубокого синего цвета, как и бархатное покрывало на огромной кровати, занимающей большую часть комнаты. Спальня была шедевром архитектурного гения. В левую стену был встроен большой каменный очаг, заполненный бревнами и лучиной для растопки. У стены справа стоял дамский туалетный столик с невероятным набором всевозможных украшенных драгоценностями гребешков, щеток, шкатулок для брошей и шпилек и красивых стеклянных бутылочек с духами и косметикой. На фоне расписной ширмы красовалось шелковое кресло с откидной спинкой, заваленное толстыми меховыми накидками, а рядом с кроватью возвышался массивный комод. Верхний ящик его был выдвинут, демонстрируя великолепное шелковое, атласное, украшенное вышивкой белье.

Нейл перешагнул через порог и, подойдя к постели, положил свою жену в центр синего бархатного покрывала.

Джессалин взглянула на него, в глазах ее была паника;

– Мои ноги! Они гря… Я сидела на полу. Я не могу!

Он сразу все понял. Она ходила босиком, и ее ноги наверняка были грязными. У Нейла сжалось сердце. Макиннес так долго не видела подобной роскоши, что теперь боялась ее испортить.

– Конечно, можете, – прошептал он, наклонясь к ней, чтобы зарыться лицом в ее шею. – Это комната тайных встреч главы клана. Вы – глава клана. И у нас тайная встреча.

– Да, – пробормотала она, выгибая спину и подставляя себя его ласкам. – Так и есть. Я – глава, и у нас встреча.

– Да. – Он прижался губами к пульсирующей точке у основания ее горла, поднялся до подбородка, потом к уголку рта, потом опять вниз по скуле, пока не поймал зубами мочку ее уха.

Губы Джессалин со вздохом открылись. Воспользовавшись моментом, Нейл поймал рот жены, накрыв ее губы своими, и целовал долго и страстно, пока…

Она закрыла глаза и ответила на его поцелуй. Она соблазняла и дразнила его языком, когда они вступили в извечную игру, наступая и отступая, давая и беря, сдаваясь на милость друг друга. Она следовала за ним, пока он не ослабил контроль и не последовал за ней. Они играли в эту игру снова и снова, вовлекая друг друга в восхитительное преследование, углубляя поцелуй с каждым касанием языка, дразня и мучая друг друга такими жадными, горячими и страстными поцелуями, что Нейл в конце концов был вынужден их прекратить.

Его руки дрожали от напряжения, когда он отстранился от нее, перекатился на бок и лег, подперев голову рукой.

Джессалин открыла глаза:

– Что случилось, милорд? – Нейл судорожно вздохнул:

– Ничего не случилось, миледи.

– Тогда почему вы остановились?

Он улыбнулся ей, и его улыбка показалась ей прекраснейшим зрелищем, какое она когда-либо видела. Его улыбка была нежной и чувственной и невероятно соблазнительной.

– Я остановился, чтобы вы могли даровать мне позволение продолжать.

Она улыбнулась в ответ и потянулась к нему. Нейл покачал головой:

– Я хочу услышать, как вы скажете это.

– Позволение даровано вам, милорд. – Нейл вопросительно поднял бровь.

– Я даю вам позволение подарить мне ребенка. – Нейл придвинулся так близко, что его губы почти касались ее губ.

– Есть кое-что еще, моя госпожа, – пробормотал он, имитируя шотландский акцент. – Вам предоставлена эта великолепная потайная спальня, чтобы использовать ее для вашего удовольствия. Будет очень стыдно не применить ее для этой цели.

– Вы можете дать мне и удовольствие, и ребенка?

– Да, – кивнул он. – Я могу дать вам наслаждение, о котором вы не, могли и мечтать. Если вы мне позволите. Даруйте мне позволение сделать это, моя очаровательная госпожа Макиннес, и я обещаю: вы никогда не пожалеете о нем.

– Только если вы пообещаете не делать мне больно.

– Даю вам слово чести.

– Позволение даровано, милорд, – робко прошептала она.

– И еще одно, – произнес он.

– Еще позволение, милорд?

– Да, – кивнул он со своей невероятно красивой улыбкой. – У вас есть мое позволение удовлетворить ваше любопытство. Целуйте меня. Прикасайтесь ко мне. Делайте со мной что хотите.

– Вы уверены?

– Абсолютно уверен.

Она поцеловала его, и ее поцелуй был таким горячим и нежным, что мог бы соблазнить и ангела. Но Нейл не был ангелом, и ему не требовалось большего искушения. Джессалин притянула его к себе и прижалась к его груди, наслаждаясь жаром его тела и страстностью поцелуя. Ее затвердевшие соски прижались к нему. Нейл застонал. Поощренная его ответом, Джессалин позволила своим рукам ласкать его плечи и спину. Нейл опять застонал. Его язык сплетался с ее языком, показывая, чего он хочет. Джессалин продолжила свое исследование. Она опустила руки ниже, пока не достигла мягкой потрепанной ткани, покрывающей его ягодицы. Его мышцы напряглись и задрожали под ее руками, и Нейл, обняв ее крепче, приподнял над постелью и, прижимаясь к ее бедрам, дал ей ощутить его пульсирующую плоть. Он оторвался от ее губ и стал покрывать горячими поцелуями ее лицо, шею, горло и, наконец, мочки ушей.

– Ах, Джессалин, – прошептал он ей на ухо. – Я хочу ощутить тебя и погрузиться в тебя. – Его руки снова начали дрожать. – Я так сильно хочу тебя.

– И я тоже хочу тебя, Нейл, – прошептала в ответ Джессалин.

Нейл приподнялся на локтях, чтобы увидеть ее лицо:

– Ты уверена? – Джессалин улыбнулась:

– Абсолютно уверена.

Это было все, чего ждал Нейл. Он обхватил ее руками и приподнял, чтобы вытянуть покрывало и верхнюю простыню из-под нее, потом снова положил на постель. Он сел на пятки, наклонился и развязал шнурки корсета, а потом завязки ее рубашки. Он спустил рубашку с ее плеч и рук. Он расшнуровал корсет и вдруг обнаружил маленькую инкрустированную ручку кинжала, торчащую из коричневых кожаных ножен на ее талии.

– Устанавливаешь новую моду для графинь, дорогая? – поддразнил он, наклоняясь, чтобы поцеловать родинку над кинжалом.

Джессалин закрыла глаза и выгнула спину, когда он прильнул губами к ткани, покрывающей ее пупок, накрыл его своим ртом и втянул в себя влажную ткань От этого восхитительного ощущения у нее по спине побежали мурашки.

Он вытащил кинжал из маленьких ножен и показал ей.

– Ты принесла оружие в постель. Ты думала, что придется им воспользоваться?

Джессалин открыла глаза.

– Надеюсь, что нет, – прошептала она. – Я не выношу вида крови.

– Я тоже, Джессалин. – Он поцеловал ее подбородок и лизнул сомкнутые губы. – Особенно моей.

– Тогда берегитесь, милорд граф. – Она открыла губы, пропуская его дальше, и пробормотала между поцелуями: – Потому что я вырежу ваше сердце, если вы снова разочаруете меня.

Нейл отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Если я разочарую вас в этот раз, миледи графиня, – пообещал он, – я сам его себе вырежу.

– Тогда он мне не нужен, – улыбнулась Джессалин. Она взяла у него кинжал и бросила на пол.

Нейл отодвинул корсет, чтобы насладиться видом ее округлых грудей.

– Ты прекрасна, – выдохнул он.

Увидев восхищение в зеленых глазах Нейла, она ему поверила. Желание затопило ее, когда он поцеловал ее грудь. Она запустила пальцы в густые волосы мужа и прижала его голову к своей груди.

– Еще, – попросила она.

Нейл повиновался. Он касался, ласкал и нежно прикусывал зубами затвердевший бутон соска. А потом он всосал его, и Джессалин подумала, что сейчас умрет от наслаждения, но все ее нервы чудесно ожили и послали крошечные электрические импульсы через кожу, и она воспламенилась от страсти.

– Теперь твоя очередь, – прошептал он, когда она легла рядом с ним, – узнать, что англичанин, превращенный в шотландца, носит под своим килтом. Развяжи мой плед. Трогай меня. – Он сел и отклонился назад, чтобы она могла дотянуться до узла на его талии.

Джессалин развязала узел, удерживающий плед Макиннесов на его узких бедрах. Ее глаза потрясенно распахнулись, когда она его увидела. Она уже видела мужа обнаженным раньше, но не как сейчас, не так близко, не стоящим на коленях перед ней на постели. Он был прекрасен. Его широкие плечи плавно переходили в узкую талию, стройные бедра и сильные ноги. Его грудь покрывали темные курчавые волосы, суживающиеся книзу в узкую линию, окружающую его пупок и простирающуюся до возбужденной плоти, торчащей из другого островка темных кудрей. Он был большой. Он был мужчиной. Он был возбужден. И он принадлежал ей. Джессалин догадывалась, что он может, снова причинить ей боль, но он обещал этого не делать. Он пообещал подарить ей рай, и она хотела принять его с распростертыми объятиями и воздать ему полной мерой за полученное наслаждение. Она положила ладони на его грудь и провела по пленительной стрелке жестких волос вниз к основанию. Его кожа трепетала под ее нежными прикосновениями, и он громко вздохнул, когда она коснулась его.

Это ощущение застало ее врасплох. Она ожидала твердости, но ощутила под пальцами изысканную нежность Он был твердым и в то же время бархатисто-мягким, и этот контраст ее поразил. Она погладила его, экспериментируя с ощущениями и движениями. Нейл дрожал от наслаждения и чуть не излился в ее руку, потому что Джессалин ласкала его столь умело, что он уже с трудом мог себя контролировать.

– Больше не надо, – пробормотал он, склоняясь к ее груди.

– Не надо? – спросила она, сжимая его медленно и нежно.

– Нет! – Нейл схватил ее за руку, чтобы прекратить пытку наслаждением.

– Тебе это не нравится?

– Я обожаю это, – простонал он. – Но существует предел тому, что я могу выдержать, прежде чем пролиться тебе в руку.

Джессалин нахмурилась. Она была разгорячена и почти не сознавала себя от желания, но совсем не хотела, чтобы он сделал это.

– Тогда скажи, что будет дальше, – попросила она.

– Я лучше покажу. – Он отпустил ее руку, снова сел на пятки и одним рывком снял с нее рубашку. Джессалин облегченно вздохнула, радуясь своей наготе. Одежда вдруг начала тяготить. Она хотела ощущать его всей кожей.

Нейл ласкал ее грудь, проводил языком по ее животу и дразнил ее, слегка покусывая. Он скользил руками по чувствительной коже на бедрах и наконец подобрался к нежным складкам, проведя по ним пальцами.

Джессалин немедленно ответила, раздвинув ноги, чтобы пустить его дальше. Ей все казалось, что она недостаточно близка к нему. Она с трудом сдерживала нетерпение. Когда он скользнул пальцем внутрь, она вздрогнула и тихо застонала от наслаждения. Нейл стиснул зубы. Ощущение теплого скольжения и ее запах кружили ему голову. Его копье болело от напряжения и готово было взорваться. Он больше не мог ждать. Он должен взять ее. Должен почувствовать себя внутри ее, почувствовать, как она его окружает, почувствовать их близость, как должны это чувствовать мужчина и женщина.

Нейл убрал свои пальцы и, положив руки на бедра Джессалин, слегка приподнял ее, наклонился и приготовился в нее войти.

– Я готова, – шепнула она и крепко зажмурилась, напрягшись перед тем, что ей предстояло вытерпеть.

– Ты была готова, – пробормотал он, – до того как сделала это.

Джессалин открыла глаза и удивленно посмотрела на него:

– Что?

– Ты приготовилась принести себя в жертву на алтарь моего эгоизма. – Нейл поцеловал кончик ее носа. – Доверься мне. На этот раз я не буду эгоистом. Я отдам столько же, сколько возьму.

Она помедлила еще немного, не решаясь ему поверить.

– Обхвати меня ногами, – прошептал он, касаясь языком ее сомкнутых губ, покрывая поцелуями лицо, и наконец накрыл ее рот таким нежным поцелуем, который не оставил никаких сомнений в удовольствии, которое он предлагал.

Когда он целовал ее так, она не могла отказать ему ни в чем. Он поднял ее выше, Джессалин обвила ногами его талию, и тогда он двинулся вперед, одним плавным движением погрузившись в ее теплую глубину.

Джессалин вскрикнула, когда он вошел в нее. Он заглушил этот звук своим ртом, и его сердце бешено забилось, когда он понял, что это был звук удивления и удовольствия, а вовсе не боли.

– На этот раз не так плохо? – Он провел губами по ее щеке, по векам и наконец опустился к губам. Он целовал ее нежно, чувственно, благоговейно и обнимал так, как будто она была хрупкой драгоценностью.

Она попробовала шевельнуть бедрами и застонала, испытав новый прилив наслаждения.

– Дальше будет еще лучше, – заверил он ее.

– Лучше, чем это? – Джессалин уже сама подняла бедра, и на этот раз Нейл понял.

– Гораздо лучше. – Он старался не торопиться, изо всех сил пытаясь не утратить контроль, и его мышцы напряглись от усилия. Джессалин положила руки ему па шею и не отпускала ее, когда он начал двигаться внутри ее тела. Сначала медленно, потом все быстрее.

Она следовала за ним, подстраиваясь под его ритм, пока они не пришли к согласию. Она целовала его, когда они двигались вместе – целовала его руки, плечи, шею, подбородок, уголок его рта. И она доверилась ему, дожидаясь, когда он проведет ее в место, которого она сама достичь не могла – место, где он станет ею, а она станет им, – где они оба станут единым целым. И вдруг она почувствовала, как он задрожал и напрягся, услышала, как он выкрикнул ее имя, и яростно рванулась ему навстречу. Весь мир, казалось, куда-то исчез, остался только Нейл и почти непереносимое чувство наслаждения, струящееся внутри ее. Слезы наполнили ее глаза и пролились по щекам, когда она прильнула к его плечу. И в момент высшего наслаждения она закричала. Нейл крепко обнял ее, стирая поцелуями слезы со щек, когда звук его имени эхом разнесся по комнате.

Глава 20

Джессалин открыла глаза, встретилась взглядом с зелеными глазами мужа и запаниковала. Одним движением она скатилась с кровати и направилась к двери.

– Эй, эй… – Нейл узнал это выражение ее лица и рванулся за ней. Он поймал жену у самой двери, обхватил рукой за талию и прижал к груди. – Не так быстро, любимая, – прошептал он, успокаивая ее. – Все в порядке. Все в порядке.

Смущенная Джессалин резко повернулась в его руках.

– Ты не понимаешь, – выпалила она. – Я должна идти. Есть работа, которую…

– Ш-ш! – Нейл прижал пальцы к ее губам, чтобы остановить поток слов, наклонился и поднял ее на руки. Он улыбнулся жене с таким выражением лица, которое можно описать только как нежное удовлетворение. – Если ты будешь стоять, то потеряешь все семя, которое я тебе дал.

– О! – Она побледнела, а глаза ее распахнулись от удивления, когда она поняла, что та жидкость, которая текла по ее ноге, содержала семя, необходимое, чтобы зародить новую жизнь. Она плотно сжала бедра.

– Не волнуйся об этом, – нежно сказал он, протягивая руку, чтобы разгладить морщины беспокойства на ее лбу. – Ты ведь не знала…

Джессалин сурово посмотрела на него:

– Я не совсем невежественна. Я знаю достаточно, чтобы понимать, что сделать ребенка не слишком трудно. Совсем юные девчонки беременеют каждый день.

Нейл поморщился от ее выбора слов и от невинной лжи, которую собирался ей сказать.

– Они – да, – согласился он. – Но тебе уже не пятнадцать лет. В твоем… – Он вовремя опомнился. – В нашем возрасте сделать ребенка не так просто, это требует немного больше усилий и очень много практики. Кроме того, – он показал на потолок, – ничего, что бы ты делала там, не может быть так важно как то, что ты делаешь здесь со мной. – Нейл пронес ее по комнате и положил на постель.

– Ты знаешь, что со мной случилось? – спросила она. Нейл нагнулся и поцеловал ее в лоб:

– Да, миледи. Вы кричали от наслаждения, а потом потеряли сознание. – Он улегся на постель рядом с ней и накрыл их обоих одеялом.

– Я раньше никогда не падала в обморок. – Она нахмурилась.

– Ты никогда раньше не переживала маленькую смерть, – хмыкнул он, прижимая ее к себе.

– Маленькую смерть?

– Да, – тихо произнес Нейл. – Французы называют то, что случилось с тобой, le petite mort. Маленькая смерть.

– Правда? – спросила она. – Ты уверен? Я думала, французы романтичны…

– Так они говорят, – пожал он плечами. – А что? Ты не веришь?

Джессалин фыркнула совсем не аристократично:

– Нет – если «маленькая смерть» – это лучшие слова, которые они смогли придумать, чтобы описать то, что случилось со мной. Горцы гораздо романтичнее. Мы бы придумали правильные слова.

– Да? – Нейл прикусил щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. – А какие бы слова использовала ты?

– Я бы назвала это «полет на небеса», – объявила она по-французски. – Может быть, французы назвали это маленькой смертью потому, что верят, будто смерть приходит именно так?

На ее груди лежал волнистый локон. Нейл провел по нему пальцем.

– Думаю, они на это надеются, – сказал он. – Это может объяснить, почему они всегда воюют с нами. Они умоляют о маленькой смерти. – Он поиграл бровями и хитро посмотрел на нее. – Так же, как и вы, миледи.

Джессалин покраснела и уткнулась лицом в его грудь. Нейл откинул волосы с ее лица:

– Что ты скажешь теперь, моя дорогая жена? Я разочаровал тебя? Нам понадобится твой кинжал?

Джессалин подняла глаза.

– Не в этот раз, – ответила она.

– Не в этот? – Нейл ухватился за ее слова. – Ты хочешь сказать, что будет еще и другой? – спросил он, имитируя шотландский акцент.

– Это будет зависеть, милорд…

– От чего?

– От того, удалось ли вам сделать мне ребенка. – Нейл провел губами по ее щеке, потом улыбнулся и прошептал:

– Об этом мы узнаем не раньше чем через месяц, миледи.

– Вы уверены, милорд? – Джессалин вздрогнула, когда его теплое дыхание пощекотало ее щеку и коснулось уха.

– Абсолютно уверен, – пророкотал он, нежно прикусывая мочку ее уха.

– Думаю, тогда нам понадобится больше практики, – храбро проговорила она.

– Это просто необходимо, – ответил он, стараясь скрыть ликование, охватившее его, и делая вид, будто всерьез размышляет над этим вопросом.

– Если я встречу тебя здесь завтра утром, ты сможешь сделать это снова?

Он задержал дыхание, боясь поверить в свое счастье:

– Сделать – что, миледи?

– Устроить мне еще один полет на небеса, милорд. – Нейл улыбнулся:

– Да, дорогая, я смогу сделать это. И такими способами, о каких ты и не подозреваешь.

– Хорошо. – Джессалин положила руки ему на грудь и приготовилась сесть. – Тогда продолжим завтра.

– Если ты так хочешь… – протянул Нейл, накрыв ее руку своей и осторожно проводя ею вниз по груди и по животу к той его «части», которая, твердая и напряженная, жаждала прикосновений. – Но думаю, нет необходимости откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. – Он положил ее пальцы на свой пенис и помог ей ощутить его твердость.

– Я не знаю…

– Вы очень многого не знаете, миледи, прошептал Нейл ей в губы. – И очень многому еще должны научиться…

Когда Нейл снова открыл глаза, он обнаружил, что его жена сладко спит, положив голову ему на плечо. Он понятия не имел, как долго они спали. Масляная лампа у двери догорела, и в тайной комнате было темно и прохладно. Нейл осторожно снял голову Джессалин со своего плеча и положил на подушку. Он подоткнул вокруг нее одеяло и, выскользнув из постели, тихо, прокрался к камину.

Нейл высек кремнем искру, чтобы зажечь лучину для растопки, и бережно лелеял языки пламени, пока они не разгорелись. В свете горящего камина он внимательно оглядел комнату и заметил некоторые детали, которые ускользнули от его внимания в пылу страсти, – он увидел, что комната была чистой! Отец Джессалин умер больше месяца назад, но в комнате тайных свиданий не было ни пыли, ни паутины. Джессалин знала об этой комнате, но утверждала, что никогда не заходила в нее, и он не сомневался, что она говорит правду. Она удивилась не меньше его, когда, войдя, обнаружила богатство и роскошь, скрытые в ней. Старый вождь дал Джессалин ключ после смерти ее матери, но расстался со своим ключом только на смертном одре. Было два замка на двери, ведущей в потайной коридор, и два замка на двери комнаты. Ключ Джессалин открывал один замок, его ключ открывал другой, так как же мог Каллум Макиннес входить внутрь без ключа, который отдал дочери?

Даже если старый вождь сам прибирал комнату после смерти своей жены, кто ее убирал и приводил в порядок после его смерти? Значит, у кого-то еще должны быть ключи. Или так, или есть другой вход в комнату – потайная дверь или лаз, где-то скрытый. Нейл снова осмотрел помещение. Пространство перед камином переходило в альков, в нем находилась шахта с системой блоков, позволявшей обитателям комнаты достать воду из колодца, но не было никакой тайной двери. Нейл проверил веревки. Блоки были хорошо смазаны и двигались бесшумно, веревки тоже содержались в отличном состоянии. Оставив пока поиски тайного хода, он достал несколько ведер воды из колодца и, наполнив водой глиняные горшки и два больших кувшина, поставил их поближе к огню. Если повезет, он найдет бадью для купания и сможет устроить Джессалин горячую ванну и преподать ей еще один урок любви. Если нет, то он хотя бы предоставит ей горячую воду, чтобы помыться. Мгновение спустя он обнаружил за расписной ширмой каменную уборную и медную ванну, достаточно большую, чтобы вместить двоих. В глубине уборной стояла большая глиняная чаша, полная сушеных цветов и трав. Нейл растер пальцами несколько сухих цветков и, наслаждаясь их дивным запахом, бросил лепестки в ванну. Любуясь прекрасной работой, он заметил, что один край ванны выше другого, и со стороны нижнего есть слив, размещенный как раз над железной решеткой канализационной трубы в полу. Он заткнул слив и переставил ширму так, чтобы она закрывала вид на уборную, по позволяла теплу от камина проникать к ванне.

– Что ты делаешь?

Нейл повернулся на тихий звук ее голоса. Джессалин смотрела на него, ее сине-золотистые глаза удивленно распахнулись.

– Я делаю все для того, чтобы глава клана Макиннес могла принять горячую ванну. – Он многозначительно подвигал бровью. – Со мной, разумеется.

Джессалин натянула простыню на грудь и, придерживая ее рукой, села в кровати:

– Неужели?

– Без сомнения, – ответил он. – Потому что я – все, что тебе нужно. Я нашел ванну… – Он похлопал по краю медной ванны и кивнул в сторону горшков с водой у камина. – И я грею воду.

– А как же ты? – кокетливо взглянула она на него. Нейл ответил ей таким же взглядом:

– А это, моя дорогая графиня, ваша забота. – Джессалин подняла руки, и простыня упала к ее ногам.

– Без сомнения. – Она передразнила его английский акцент. – «Потому что я – все, что тебе нужно…»

Зря он тратит свой талант на архитектуру, подумала Джессалин, когда он погрузился в горячую воду и посадил ее на себя. Может быть, он и обладает даром строить дома, но его настоящий талант заключался в способности убедить ее расстаться со своими запретами так же легко, как она рассталась со своей одеждой. Она вздохнула, когда он раздвинул пальцами нежные складки у нее между ног и проник внутрь. Это казалось невозможным, но за последние несколько часов Нейл Клермонт смог заставить ее забыть все принципы приличного поведения и отдаться страсти, которой он научил ее. Джессалин едва могла поверить в это, но это была она – полностью обнаженная, в ванне, и с мужчиной! Она тихо засмеялась, когда Нейл двинулся внутрь и волны побежали по ее телу, выплескиваясь на пол. Она вцепилась руками в края ванны, чтобы не упасть и иметь возможность его дразнить.

Нейл положил руки на ее стройные бедра и крепко прижал к себе, слизывая воду с ее груди. Он застонал от удовольствия, и его теплое дыхание заставило ее двигаться сильнее.

– Я не могу больше выдержать этих пыток, миледи, – пожаловался он, когда она поднялась вверх, чтобы потом плавно спуститься на его тело.

Она сочувственно прищелкнула языком:

– Конечно, не можете, милорд. Потому что я могу взять гораздо больше, если вы способны мне это дать.

– Я способен.

Прежде чем она поняла, как он сделает это, Нейл поднял ее, развернул спиной к себе и встал на колени. Он раздвинул ее мягкие складки и вошел в нее.

У Джессалин перехватило дыхание, когда он начал двигаться. Вперед и назад. Все быстрее и сильнее, пока с его последним движением вода не выплеснулась на пол и они оба не рухнули на дно ванны после взрыва страсти, затопившей их.

– Неужели я дожила до момента, когда поставила на колени английского графа? – саркастически произнесла Джессалин, когда Нейл поднялся и помог ей встать на ноги. Стоя по щиколотку в воде, она повернулась к нему лицом.

– Ваши достижения не слишком впечатляющи, – парировал он. – И все равно нет такого мужчины – англичанина или шотландца, – который с радостью не упал бы на колени ради того, чтобы насладиться вами. Но я… – Он с улыбкой провел пальцем от ее пупка к треугольнику темно-рыжих кудрей. – Я заставил главу шотландского клана, самую храбрую, самую неистовую из всех воинов, молить о пощаде.

– Такого просто не может быть! – возмутилась она. – Шотландский вождь молит о пощаде? Невозможно! Вы наверняка ошибаетесь.

Нейл ласкал ее пальцем, делая вид, что тщательно обдумывает ее слова.

– Может быть, я и ошибся, – согласился он наконец. – Поскольку дама, о которой я говорю, это лучшая из английских графинь, и она просила не о пощаде… – Он понизил голос, отчего стало казаться, будто его слова идут прямо из груди, превратившись в хриплый, соблазнительный рокот.

Джессалин затаила дыхание в предвкушении.

– Нет?

– Нет, – выдохнул он. – Она просила еще!

– Я слышала такое об английских графинях, – задумчиво проговорила Джессалин, и ее голос дрожал от нетерпения.

– Что именно?

– Им никогда не бывает достаточно, – задыхаясь, произнесла она, когда оц погрузил пальцы в ее нежные розовые складки. – Они всегда хотят большего.

Джессалин скатилась с груди своего мужа и повернулась на бок.

– О Господи! – в панике воскликнула она. – Над нами зеркало!

– М-м. – Нейл ласково водил носом по ее уху. Они перенесли свои занятия любовью на постель, и, когда Джессалин посмотрела вверх на балдахин, она покраснела при виде обнаженного отражения, в ужасе взирающего на нее.

– Я никогда не видела такого. А вы? – Он рассмеялся.

– Вы смотрели туда, когда мы…

– Я иногда заглядывал, – признался он. – Но только иногда. Как бы заманчиво ни было отражение, я предпочитаю оригинал.

Джессалин покраснела еще ярче и уткнулась лицом в его плечо.

– Невинное дитя, – пробормотал он.

– Уже не такая невинная, – проворчала она,

– Все еще достаточно невинная, чтобы не знать, что в лучших публичных, домах Лондона подвешивают зеркала над кроватями, – сказал Нейл.

Джессалин подняла голову:

– Правда?

– Только в самых дорогих и престижных.

– Я все еще не могу в это поверить, – прошептала она. – Все это богатство было спрятано здесь, когда мы умирали с голоду. – Она посмотрела на Нейла. – Мы могли бы использовать кое-что из этих вещей, чтобы купить еду и одежду…

– Не надо! – Нейл прижал палец к ее губам. – Это ваше наследство, миледи. Продать его было бы святотатством. Ваш отец сохранил это для вас и ваших детей.

– Но мы голодали… Наши родичи умирали от недоедания, когда здесь лежали такие богатства.

– Ваш отец тоже голодал, как и все, – напомнил ей Нейл. – Вы не можете винить его за то, что он защищал эти сокровища. Он продал все, что мог. Если бы он попытался продать или заложить что-то из этих шедевров… – Он показал на да Винчи и Рембрандта. – Королевские власти прислали бы солдат, чтобы обыскать замок. Они наверняка нашли бы эту комнату и конфисковали все ее содержимое, и у вас не осталось бы вообще ничего.

– Кроме вас. – Она, поцеловала подушечки его пальцев. – Красивого богатого английского лорда, которого мой отец хитростью заставил жениться на мне.

Он напрягся. И Джессалин пожалела о своих словах.

Нейл посмотрел в ее лицо. Он знал, чего она ждет. Он знал, что, отдав ему себя, Макиннес надеется услышать от него это. Но он не мог пообещать ей, что останется в Шотландии. А до тех пор пока он не узнает, будет ли Спотти Оливер мстить за его исчезновение из форта Огастес, Нейл не мог пообещать отвезти ее в Лондон. Единственное, что ему оставалось, – это сказать правду:

– Что бы там ни было, я не жалею о нашем браке. – Она вздохнула и заставила себя улыбнуться.

– Но я очень жалею, что не ухаживал за вами раньше и не смог устроить свадьбу, какую вы заслуживаете.

Она с напускным равнодушием пожала плечами:

– Мой отец болел. Долгие ухаживания были бы невозможны, и я не могла позволить себе пышной свадьбы. Члены моего клана сделали все, что могли, и все же они стыдятся, что не преподнесли нам свадебные подарки.

– В любом случае вы заслуживали лучшего, – вздохнул он. – Гораздо лучшего, чем то, что получили, и я надеюсь… – Он замолчал, прежде чем дать ей повод мечтать о будущем. – Я намерен возместить это вам.

На этот раз ее улыбка была искренней, и свет, исходивший от ее лица, горел и в глазах.

– Вы это уже сделали.

Он вопросительно поднял бровь.

– Вы подарили мне полет на небеса. – Она покраснела. – И не один раз. Это больше, чем требуется для возмещения моральных убытков.

Он покачал головой:

– Я хочу дать вам еще больше. – Она открыла ему объятия:

– Я жду вас, милорд.

Глава 21

Он проснулся от урчания и ноющей пустоты в желудке. Нейл осторожно скатился с постели и подбросил еще одно полено в огонь. Он изо всех сил старался не разбудить жену, но она пошевелилась, когда он попытался вытащить из-под нее свой плед.

Она села и зевнула:

– Что такое?

– Мой желудок, – усмехнулся Нейл. – Он разбудил меня своими жалобами.

– Вы больны? – В ее лице отразились участие и забота.

– Я голоден. Все эти занятия любовью с моей ненасытной шотландской воительницей…

– Английской графиней, – поправила она. – Шотландские вожди никогда не бывают ненасытными. Тогда как все знают, что английские графини могут быть какими угодно.

– Где вы слышали подобные сплетни? – удивился он. – Я знаю многих английских графинь и только одну шотландскую, и… – он наклонился и посмотрел ей в глаза, – и я предпочитаю шотландскую графиню.

– Почему? – спросила она.

– Потому, что она ненасытна, – поддразнил он. – Но занятия любовью не проходят даром, и я должен съесть что-то существенное, если она ожидает от меня продолжения.

Джессалин свесила ноги с кровати:

– Я принесу что-нибудь из кухни.

Боясь, что ее поход на кухню может закончиться большой миской овсянки или, того хуже, сухим овсяным печеньем, Нейл поднял ноги Джессалин и засунул их под одеяло.

– Нет, – возразил он. – Вы останетесь здесь, в тепле. Я сам схожу. – Он стянул весь тартан с кровати и начал оборачивать его вокруг талии, чтобы пойти наверх.

– Нет! Нет! Не так! – запротестовала она, поморщившись.

Нейл отбросил ткань и в отчаянии взмахнул руками.

– Тогда как? – спросил он, когда тартан соскользнул на пол.

– Возьмите ваш плед и рубашку. – Джессалин показала на комод с бельем. – И принесите мне тот кожаный ремень, что висит на крючке возле умывальниками золотую брошь с туалетного столика. Я выполнила все обязанности жены. – Она одарила его лукавой улыбкой. – Так что теперь могу сложить ваш килт.

Нейл собрал вещи, которые она просила, и подал ей.

– Вы уверены, что готовы сделать это?

– Да, – ответила она. – Поднимите руки. – Она развернула льняную рубашку своего отца и, встав на кровати, надела на него.

– Вы знаете, что они подумают, когда увидят, как я шныряю по кухне? – спросил Нейл.

– Да. – Джессалин подняла глаза, и их взгляды встретились. – Они подумают, что я опомнилась и предъявила права на своего мужа. – Она начала укладывать ткань вокруг его талии. – Подержите вот так, – попросила она и застегнула ремень, который ловко надела поверх складок килта.

Нейл повиновался.

– А теперь, – торжественно произнесла она, – смотрите внимательно.

Он следил за движениями ее проворных пальцев, когда она искусно перекинула тартан через его плечо и закрепила на груди брошью, которая раньше принадлежала ее матери.

– Вам надо побольше, – задумчиво проговорила она, закончив эту работу.

– Плед? – спросил он, испугавшись, что ему каждое утро придется бороться с дополнительными ярдами материи. Или терпеливо стоять, пока Макиннес сделает это за него.

Она засмеялась:

– Нет, брошь побольше. Эта сделана для женщины. – Она прикоснулась к золотой булавке. – Она принадлежала моей матери, но придется обойтись этой, пока мы не изготовим для вас другую. – Она вздохнула. – Я бы дала вам брошь моего отца, но…

– …ее может носить только вождь клана. Я не Макиннес. Макиннес – вы.

– Но вы мужчина.

– Я муж Макиннес, – мягко пояснил он. – И я горжусь тем, что вы решили сложить для меня килт и доверяете настолько, что отдали мне брошь вашей матери. – Он улыбнулся ей. – Для меня большая честь носить ее.

– Мои родственники могут посчитать это странным, – предупредила она.

Нейл пожал плечами:

– Я англичанин. Они и так уже считают меня странным.

Она посмотрела на него, удивленная его готовностью принять ее более высокое положение в клане. У нее были родичи и соседи-горцы, которым было трудно смириться с этим. Возможно, это объяснялось тем, что се родственники и соседи знали се с тех пор, как она была ребенком, и даже не могли представить, что именно она будет наследовать своему отцу. У нее было шестеро братьев, любой из которых больше подходил на роль вождя, чем она. Ее муж – английский граф и солдат. Как солдат, он привык подчиняться приказам старших по званию офицеров, но она давно поняла, что он прирожденный лидер и ему гораздо больше подходит отдавать приказы, нежели их выполнять. И она подумала, что он вряд ли когда-нибудь будет подчиняться приказам женщины. Она пришла к выводу, что его поведение даже более поразительно теперь, когда он знает ее так близко, ведь он получил уникальную возможность узнать все ее тайные страхи и слабости характера, которые она упорно старалась скрыть.

– О чем вы думаете, миледи? Что-то не в порядке с моим костюмом? – Он взглянул на свой килт.

– Нет, милорд, – улыбнулась она. – Вы очень красивы в этом шотландском наряде. – Она смахнула ворсинку с кружевного жабо его рубашки. – Все, что вам нужно, – это ваша сабля и ваш кошелек.

– И сапоги. – Он пошевелил пальцами босых ног. – Чтобы не отморозить ноги.

– Сапоги закроют ваши ноги.

– Для этого они и сделаны. Закрывать мои ноги и согревать их.

Она подняла на него глаза и застенчиво улыбнулась:

– Горцы не закрывают лучшие части своего тела. Они любят их демонстрировать.

– В этом климате их лучше не демонстрировать, а то можно отморозить. А вы бы не хотели, чтобы это со мной случилось, а, миледи?

– Когда наступит зима, я найду кусок тартана и сошью вам настоящие шотландские штаны, – пообещала она. – И верну вам ваши сапоги, чтобы вы не боялись замерзнуть в наши длинные, холодные шотландские ночи. – Она притянула его к себе, схватив за кружева рубашки, и прильнула к нему долгим поцелуем.

– Не думаю, что мне теперь придется беспокоиться о том, чтобы не замерзнуть в долгие холодные шотландские ночи, потому что у меня есть жена, чтобы согревать меня по ночам. – Он коснулся ее губ своими, и урчание в его животе стало громче. – Я могу умереть от голода, – пошутил он. – Но не думаю, что теперь буду страдать от холода.

Джессалин покраснела:

– Я забыла.

– Я тоже, – признался он. – Но мой пустой желудок, похоже, не забыл.

– Ну, тогда идите, – разрешила она. – Совершите налет на мою кухню и найдите еду, которая поддержит ваши силы, когда вы вернетесь к удовольствиям, ожидающим вас в моей постели.

– Мне нравится ваш образ мыслей, миледи, – пробормотал он, имитируя ее шотландский акцент. – И не беспокойтесь, я принесу достаточно еды, чтобы поддержать вас, пока вы ищете удовольствия в моей постели. – Он поцеловал ее, а потом направился к двери.

– Вас долго не будет, милорд Любовник?

– О нет, миледи. Я вернусь с охоты с едой… – он обернулся и послал ей воздушный поцелуй, – раньше, чем вы успеете соскучиться по мне.

Джессалин хихикнула, поймав его за рукав.

– Но я уже соскучилась! – заявила она. Он снял ее руку с рукава, открыл дверь.

– Не забудьте ключи, – напомнила она, указывая на нишу возле двери. – И не забудьте запереть меня здесь.

– Да, командор. – Нейл по-военному отдал честь, достал ключи и вышел в тоннель. Он последовал ее совету и прежде, чем надеть обе цепочки на шею, запер дверь.

– А вот и его светлость, – объявила Флора.

Все находившиеся во дворе замка горцы посмотрели на Нейла, который шагал по двору.

– Мы уже начали беспокоиться, парень, – проворчал Олд Тэм, когда Нейл подошел к нему. – Но теперь мы видим, что беспокоиться не о чем. Наша малышка Джесси умеет завязывать килт.

Нейл улыбнулся старику:

– Да, Тэм, это сделала она.

– У нас намечается кампания, – продолжал Тэм. – Гонцы из соседней долины час назад принесли новости. К нам приближается большой караван с живностью и множеством повозок. – Он подтолкнул Нейла в бок и понизил голос так, чтобы больше никто не услышал: – Я подозреваю, что это везут твои подарки из Лондона?

Зная, что Тэм ездил вчера к Мунро, чтобы договориться о союзе, Нейл спросил:

– Есть новости от Мунро?

Тэм почесал лысину под шапкой:

– Он ничего не имеет против Джесси, но говорит, что не объединит свой клан с нашим, пока мы не сможем предложить ему что-то более существенное, чем просто обещания.

Нейл кивнул. Он другого и не ожидал.

– Мы попробуем снова, когда придет караван. Сколько им еще ехать?

Олд Тэм пожал плечами:

– Четыре или пять часов – может, больше.

Нейл взглянул на небо, пытаясь прикинуть, сколько времени осталось до захода солнца.

– Хорошо. – Он обернулся к Тэму. – Я шел на кухню. Я пообещал Макиннес принести что-нибудь поесть и не хочу задерживаться.

Тэм весело похлопал Нейла по плечу:

– Нагулял аппетит, а, парень? Ладно, иди. Давима даст тебе все, что нужно. Я сообщу, когда прибудут гости.

Войдя на кухню, Нейл увидел Давину с подносом еды.

– Я смотрела, как вы идете по двору, милорд, и решила, что вы с Джесси наверняка проголодались, – сказала она.

– Как вы догадались об этом? |

– На вас батистовая рубашка старого Макиннеса. – Она отрезала кусок сыра и положила его на поднос, потом разрезала две буханки хлеба и наполнила миски тушеным кроликом. – И ваш килт правильно сложен.

Нейл криво улыбнулся:

– Новости здесь расходятся быстро.

Она сунула ему в руки поднос:

– Подержите это, а я налью в кружки эля.

Давина зачерпнула из бочонка две кружки эля и с тяжелым стуком поставила их на поднос От аромата свежего хлеба и пряного рагу из кролика у Нейла потекли слюнки и желудок снова заурчал – на этот раз в предвкушении сытной трапезы.

– Мне накрыть вам; здесь или Джесси ждет вас в спальне?

– Ни то ни другое.

– Значит, вы расположились в комнате тайных свиданий вождя?

Нейл поставил поднос и пристально посмотрел в глаза старухе:

– Что вам известно об этой комнате?

– Достаточно, чтобы знать, что вам понадобится это. – Она сунула руку в карман фартука, вытащила пригоршню маленьких медных колокольчиков и высыпала их на поднос.

Нейл удивленно уставился на колокольчики. Их было шесть.

– Я не понимаю. – Давина улыбнулась:

– Старый вождь, удаляясь в потайную комнату, использовал их, чтобы дать нам знать, когда ему что-то нужно. – Она показала на колокольчики. – Подвесьте один на ведро и поднимите к нам – если вы голодны. Отправьте два – если вы хотите пить, и три – если вам нужны дрова. Если вам нужно все – еда, вода и дрова, – подвесьте все шесть, и мы спустим вам: все, что нужно.

– Колокольчики. – Он взял один из них и потряс, чтобы он зазвенел. – Я никогда не думал об использовании колокольчиков, – задумчиво проговорил он.

– Сэр?

– Я архитектор, госпожа Макиннес. – Она озадаченно смотрела на него.

– Это значит, что я придумываю дома, а потом их строю.

– Как тот форт, который, я слышала, вы строили для английских солдат?

Нейл кивнул.

– Кроме этого, я строил в Лондоне дома для богатых лордов и леди, и одна из главных проблем в проектировании большого дома – как дать знать слугам, что они нужны. Я придумал несколько разных способов, но никогда не думал о системе звонков. – Он посмотрел па Давину. – Скажите мне, госпожа Макиннес, кто придумал вешать колокольчики на ведра с водой?

– Я, ваша светлость, – улыбнулась она. – Но только для потайной комнаты, потому что это было личное место вождя и он доверил мне заботиться о нем.

– Вам известно, где это. А поскольку это единственная жилая комната в замке под кухней, вы знали, что не перепутаете значение звонков. – Он улыбнулся. – Очень умно. Благодарю вас, госпожа Макиннес, за еду и за идею. – Нейл взял ее загрубевшую от работы руку и поцеловал.

– На здоровье, ваша светлость.

– Есть ли у вас еще колокольчики, госпожа Макиннес? – спросил Нейл.

– Конечно, ваша светлость.

– Олд Тэм обещал дать мне знать, когда прибудет караван. Вы предупредите меня?

– Да, ваша светлость.

– Хорошо. – Он взял поднос и направился к двери.

– Ваша светлость?

– Да?

– Вам нет необходимости нести этот тяжелый поднос через весь двор.

– Что? – Он обернулся так быстро, что чуть не уронил свою ношу.

– Вам не нужно нести поднос через двор, – повторила она. – Есть другой путь в комнату вождя. – Она пересекла кухню и открыла дверь одной из кладовок. – За бочками. – Она подошла к полке для бочек, откатила ее в сторону, и тогда открылся еще один вход в кладовку и ступеньки, ведущие вниз. – Там на двери замок.

Нейл помедлил:

– Только один замок?

– Да. Вождь всегда пользовался своим ключом, чтобы запирать дверь.

– На других дверях в потайную комнату по два замка, – сказал Нейл. – Там нужны два ключа.

– Нет, не нужны. – Давина покачала головой. – Ключ вождя открывает их все.

– Вы уверены?

– Да, – кивнула она. – Я часто видела, как вождь открывал им эту дверь и двери в тоннелях.

Нейл посмотрел на больший из ключей, висящих на его шее.

– Это единственные ключи?

– Да, ваша светлость. Они перешли по наследству от вождя, построившего тайную комнату, к нашей малышке Джесси.

– Лорд, который построил тайную комнату, может быть, и любил дочь своего врага, – задумчиво произнес Нейл, – но он ей не доверял.

Давина нахмурилась, не понимая.

– Ключ вождя открывает все замки, – объяснил он. – Но ключ дамы открывает только замки в тоннеле и на двери тайной комнаты. Если бы ее ключ был идентичен его ключу, замок и все его обитатели были бы уязвимы для врага. Он не был уверен, что однажды она его не предаст. Он всегда помнил, что она была дочерью его врага, поэтому ее обманул – он мог запереть ее в тоннеле ив тайной комнате одним поворотом своего ключа.

– Значит, он ее не любил, – протянула Давина. – Потому что настоящая любовь не может существовать без доверия. – Она посмотрела на Нейла. – Я надеюсь, вы не совершите той же ошибки, как и наш бедный влюбленный предок.

Он ничего не ответил. Он просто повернулся и скрылся за дверью.

Глава 22

– Как это понять – вы его не нашли? – возмущенно обрушился генерал-майор сэр Чарлз Оливер на молодого лейтенанта, стоящего перед ним по стойке «смирно».

– Я хочу сказать, что мы не нашли его, сэр. Мы обыскали все деревни и долину отсюда до границы и нигде не обнаружили ни майора Клермонта, ни двух солдат. Я не уверен, что майор поехал на юг.

– Конечно, он поехал на юг! – рявкнул генерал Оливер. – С чего бы ему поступать по-другому? Лондон на юге. Во время пребывания здесь, майор демонстрировал свое презрение к Шотландии и всему шотландскому. Поверьте моему слову, майор Клермонт отправился домой в Лондон.

– Я не согласен с вами, сэр. Мы потратили на поиски несколько недель и не нашли ни одного следа, указывающего на то, что, майор оставил форт по собственной инициативе и отправился в Лондон.

– Так, значит, мы опять вернулись к этому, а, лейтенант? Вы все еще ждете, что я поверю в эту абсурдную сказку, будто майор Клермонт и два солдата, назначенные его охранять, были похищены? – Генерал уставился на лейтенанта, ожидая его ответа.

– Мы нашли следы копыт в то утро, когда исчез майор Клермонт и двое солдат, сэр. Во внешней стене есть дыра, и в ту ночь она оставалась неохраняемой. Его похитили, сэр, и это самое логичное объяснение.

– Логичное? При чем тут логика? Я получил информацию из достоверного источника, что Нейл Клермонт сейчас в Лондоне и прячется под крылышком у своего могущественного деда. И мы должны его найти. Генерал Уэйд на днях прибудет инспектировать форт, и к этому времени стена должна быть закончена. Для этого необходимо присутствие Клермонта.

– Из какого источника, сэр? – Лейтенант забылся настолько, что задал вопрос. – Я бы хотел поговорить с человеком, от которого вы получали эту информацию.

– Личность моего информатора вас не касается, лейтенант.

– Вы возложили на меня ответственность за расследование исчезновения майора Клермонта, сэр. Если у вас есть информация о его местонахождении, это меня касается. – Молодой офицер стоял на своем, игнорируя субординацию.

– Я не приказывал вам расследовать исчезновение Нейла Клермонта! Я приказал вам найти его и доставить сюда! У меня есть друзья в Лондоне, – похвастался генерал. – Мои собратья-офицеры держат меня в курсе событий и городских сплетен. И сейчас весь Лондон толкует о том, что маркиза Чизепден заказала мебели и домашней утвари столько, что можно обставить целый дворец. Ходят слухи, что она заставила каждую швею и каждого сапожника работать на Дерроуфорда.

– И как это связано с его исчезновением? – Генерал-майор Оливер подошел к молодому лейтенанту и похлопал его по плечу:

– Мой дорогой друг, причина совершенно очевидна для тех, кто принадлежит к высшему обществу. Майор Клермонт покинул форт Огастес в одном мундире. Он не может вернуться ни в свой лондонский дом, ни в дом своей любовницы из страха, что его поймают и арестуют за дезертирство, так что он решил обосноваться где-нибудь в другом месте.

Лейтенант поморщился от такого оскорбительного предположения.

– Наверняка слуги майора Клермонта могли бы привезти ему штатскую одежду в его новый дом.

– И рисковать, что мы выследим их? Кроме того, Клермонт – человек богатый… – Генерал Оливер замолчал, стряхивая прилипшую ворсинку с золотого галуна своего мундира. Он посмотрел на себя в зеркало, висящее напротив его письменного стола, и машинально поправил манжеты. – Пока некоторые из нас обходятся прошлогодними костюмами, он легко может позволить себе обновить гардероб.

Лейтенант откашлялся:

– Простите, что говорю это, сэр, но майор Клермонт никогда не проявлял столько заботы о своем гардеробе, как вы, хотя и не забывал о нем. И если, как вы утверждаете, он заказал себе новый, разве он не нанял бы портных в Лондоне работать над его одеждой, а не батальон швей?

Генерал глубоко задумался, глядя на свое отражение в зеркале.

– Модистки наверняка одевают его любовницу. Он не был с ней больше пяти месяцев. Новые туалеты послужат ей щедрым вознаграждением за терпеливое ожидание графа. – Он отвернулся от зеркала и посмотрел на лейтенанта. – Да, разумеется, так и есть. Так должно быть, потому что мои источники сообщили, что сапожники изготовляют женские туфельки. Они должны быть доставлены ей как можно скорее. – Генерал Оливер щелкнул пальцами. – А когда их доставят, мы проследим за ними прямо до парадной двери Нейла Клермонта.

– Доставлены – куда, сэр? – Генерал-майор сэр Чарлз Оливер бросил на лейтенанта испепеляющий взгляд:

– Я что, должен все делать сам, лейтенант? Узнать, когда и куда должны быть доставлены заказы, – это ваша обязанность. Сделайте это, мой дорогой лейтенант, и вы обнаружите, где прячется Клермонт. Ну? Чего же вы ждете? – Он жестом указал лейтенанту на дверь. – Вы свободны. Идите! Выполняйте свой долг! Пошлите кого-нибудь в Лондон, пусть все разузнают. И держите меня в курсе. Я хочу быть во главе колонны, когда мы подъедем к двери Клермонта.

– Есть, сэр, – отсалютовал лейтенант.

Нет сомнения, генерал-майор сэр Чарлз Оливер полный идиот, решил лейтенант. Упрямый, тщеславный, самоуверенный идиот, действующий с корыстными целями. А майор Клермонт просто оказался на его пути. Лейтенант посмотрел на солдат, слоняющихся вокруг поста. Они были хорошими людьми. Хорошими солдатами и строителями. Они заслуживали лучшей участи, чем служба под командованием Оливера. Он и сам заслуживал, лучшего. И майор Клермонт заслуживал лучшего. Лейтенант посмотрел на небо. Он мог понять разочарование майора Клермонта в генерале Оливере и его желание вернуться в Лондон. Но майор Клермонт не был дезертиром. Он не мог покинуть свою комнату без посторонней помощи, и он был слишком благороден, чтобы вовлечь других людей в свой побег. У него не было ни тени сомнения, что майор Клермонт был выведен из форта силой, похищен враждебным кланом и увезен на север, далеко в горы. Но с какой целью? Генерал убежден, что майор дезертировал и вернулся в Лондон. Нет, майор Клермонт был слишком умен, чтобы совершить такое. Если бы он решил уехать, он бы не выбрал прямой путь на юг. Лейтенант вздохнул. Он восхищался Клермонтом. Он очень уважал его и не любил генерала Оливера. Но приходилось ему подчиняться. Он знал, что ему придется заняться расследованием, но ему не было нужно отправляться для этого в Лондон. Информация генерала оказалась вполне достоверной для простого совпадения. В здешних местах не велась никакая торговля уже много месяцев, а теперь большой караван в несколько миль длиной с тяжело груженными повозками и даже скотом действительно двигался в их сторону. Дозорные заметили его сегодня утром. Направляется на север. Вот о чем он хотел сообщить. Но генерал Оливер был слишком преисполнен собственной значимостью, чтобы кого-то слушать. Лейтенант вздохнул. У него опять не было другого выхода, как отправить отчет о своих наблюдениях генералу Уэйду в Лондон. А раз так, он мог бы взять несколько человек и поехать посмотреть на этот караван. Если в нем везут невероятное количество пар дамских туфель, будет лучше, если он узнает об этом раньше генерала Оливера. Потому что даже такой идиот, как этот Оливер, в конце концов обо всем догадается.

Джессалин почувствовала, как поток холодного воздуха поднял подол ее ночной рубашки и закружился вокруг щиколоток. Она повернулась и увидела, как несколько больших зеркал на стене повернулись, выпуская привидение. Она невольно отшатнулась назад и закричала, когда привидение начало к ней приближаться.

– Мак! – Нейл буквально выпрыгнул из проема, торопясь ее успокоить. Он поставил поднос с едой на ближайший столик и поспешил к ней.

Джессалин замерла, когда ее ноги уперлись в кресло. Ей некуда было дальше отступать. Она крепко зажмурилась и постаралась успокоить бешено бьющееся сердце.

– Я не хотел напугать вас. – Нейл протянул к ней руки.

Она помедлила немного, прежде чем вступить в круг его объятий и прижаться к его груди. Его сердце билось почти так же быстро, как у нее.

– Зеркало открылось, и вы стояли в тени. Я не могла разглядеть ваше лицо, но я узнала килт и рубашку и подумала, что вы привидение.

– Ни в коем случае! – Он поцеловал ее в лоб и бровь, потом наклонился и провел губами по ее губам. – Я очень даже живой и… – Он насторожился. – Вы сказали – открылось зеркало?

– Да. – Джессалин кивнула в ту сторону.

Нейл обернулся и внимательно посмотрел на проем в центре стены. Высокое зеркало в украшенной золотыми листьями раме было повернуто, нижнюю часть рамы кто-то искусно к нему прикрепил так, чтобы замаскировать дверь, скрытую за ним.

– Я прошу прощения, что прошел через зеркало и так испугал вас. Пока вы спали, я искал потайную дверь, но не смог ее найти, – повинился он. – Давина показала мне тайный ход из кухни…

– Давина знает, как сюда попасть?

– Да, – кивнул Нейл. – Она единственный человек, кому ваш отец открыл этот секрет. Она поддерживала порядок в этой комнате после его смерти.

Джессалин высвободилась из его объятий и посмотрела ему в глаза:

– Значит, у нее тоже есть ключ.

– Нет, – возразил он. – Ваш отец оставил дверь за зеркалом незапертой, чтобы Давина могла входить в комнату, но вы и я – единственные, у кого есть ключи. Что напоминает мне… – Нейл нежно погладил ее по щеке. Прядь волос зацепилась за ее ресницы, и он осторожно ее убрал. – Ваш ключ у меня.

– Я знаю, – ответила она. – Вы взяли его, когда по шли за едой.

– Нет. – Он покачал головой. – У меня ваш ключ. Ключ вождя клана. – Он вытащил тяжелую серебряную цепочку из-под рубашки и протянул ей.

– Благодарю вас, – улыбнулась она, – но я предпочитаю маленький. Я носила его многие годы.

– Вы – глава клана. Вы должны носить этот, – настаивал Нейл.

– Но я отдала его вам как свадебный подарок…

– Я знаю. И он мне этим очень дорог, но вы не знали тогда, что именно мне дарите. Это как с брошью. Вы должны носить ключ вашего отца и отдать мне тот, что принадлежал вашей матери.

Джессалин пожала плечами:

– Мне нравится маленький. А поскольку требуются оба ключа, чтобы открыть двери в эту комнату, какая разница, какой у вас будет ключ – моего отца или моей матери?

– Оба ключа не нужны.

– Разумеется, нужны, – возразила она. – На каждой двери по два замка, кроме той, что скрыта в пещере, ведущей через тоннель к землям нашего врага.

– И еще одной – за зеркалом. Ваш ключ открывает дверь, скрытую в пещере, но он не сможет открыть дверь за зеркалом. Я знаю это, потому что уже попробовал. – Он помолчал. – Ваш ключ открывает только замки на дверях, ведущих в эту комнату. Но ключ вождя отпирает и запирает любую дверь в замке.

Джессалин выглядела озадаченной:

– Но это означает, что мой отец мог приходить сюда без моей матери. Но она…

– Могла прийти только вместе с ним…

– Он ей не доверял. – Нейл покачал головой:

– Не обязательно. Вы унаследовали эти ключи от своего отца, а он унаследовал их от предыдущего вождя. То, что самый первый вождь использовал эти ключи, чтобы, уберечь замок от возможного предательства дочери своего, врага, не означает, что ваш отец поступал так же. Ваша мать могла знать о разнице между ними.

– Комната тайных свиданий вождя была их особенным местом. Моя мать любила рассказывать историю о вожде, который построил тайную комнату в замке, чтобы иметь возможность ухаживать за дочерью своего врага. Они шокировали оба клана, нарушив традиции и заключив брак не с членом своего клана. И мой отец всегда поддразнивал мать тем, что она тоже шокировала всех женщин клана, потому что сама нарушила традицию, отказавшись удалиться в родильное помещение, когда мы должны были родиться. Она настаивала, что дети вождя должны родиться в его постели. Мой отец всегда считал это забавным. Он смеялся и говорил, что каждая кровать в замке – это его кровать. А если она настаивает, что это должна быть именно та кровать, в которой он спит, почему она выбрала большую кровать в господской спальне, а не ту, в которой мы были зачаты. А моя мать отвечала, что это потому, что ее легче найти. Но после ее смерти он мог приводить… – Колени Джессалин задрожали, и она упала в кресло.

– Он этого не делал.

Джессалин бросила на него недоверчивый взгляд. Она узнала много о мужчинах и их желаниях с того момента, как вошла в эту комнату, и ей было трудно поверить, что ее отец не удовлетворял своих потребностей в течение всех лет после смерти ее матери.

Нейл поднял руки, защищаясь:

– Я не говорю, что ваш отец не завел себе любовницу после того, как умерла ваша мать. Она умерла за шесть лет до восстания, а ваш отец был нормальным здоровым мужчиной. Я уверен, что ему нужна была женщина, но, по словам Давины, ваша мать была единственной женщиной, которая когда-либо приходила в эту комнату со старым вождем.

Джессалин начала успокаиваться:

– Тогда почему он не сказал мне правду о ключах? – Нейл пожал плечами:

– Он знал, что когда-нибудь вы станете главой клана, и, вероятно, думал, что вы воспользуетесь ключами и сами все узнаете. Он понятия не имел, что вы отдадите этот ключ мне, вместо того чтобы хранить у Себя. – Он снова протянул ей ключ.

Джессалин посмотрела ему в глаза и отрицательно покачала головой.

– Вы мой муж. Ключ вождя был моим свадебным подарком. Я хочу, чтобы вы хранили его.

– Вы – Макиннес. Он может вам когда-нибудь понадобиться.

Их взгляды встретились, и это был взгляд мужчины и женщины, которые разделили радость супружеской постели.

– Вы муж Макиннес и мой защитник, воин, который представляет меня, стоит на моем месте в сражении. Я не вижу причин, почему вы не можете иметь ключ от моего замка… – Она взяла у него серебряную цепочку, надела ему на шею и подождала, когда он вернет ей маленький ключ.

– Но…

Джессалин приложила палец к его губам, чтобы остановить возражения:

– Вы можете одолжить его мне, если когда-нибудь возникнет в этом необходимость.

Нейл наклонил голову:

– Я клянусь, что никогда не предам ваше доверие, миледи.

Сердце Джессалин бешено забилось, дыхание застряло в горле, а ноги подкосились от внезапного прилива нежности к нему. Она любила его. Неожиданное осознание этого поразило ее как гром среди ясного неба. Она любила те чувства, которые он вызывал в ней. То, как он прикасался к ней. Ту непочтительность, с которой он сократил ее титул. Мак. Имя, которое он ей дал. Имя, которое никто другой не посмел бы произнести. Ей нравилась, как он произносил его. Нравилось, как его язык проникал повсюду в минуты страсти. Она любила все в Нейле Клермонте. Она любила его. И пока ее любви было достаточно.

– Я знаю.

Его удивила ее убежденность:

– Откуда?

– Потому что я… – Она чуть не призналась ему в любви. – Потому что вы сильный, добрый и хороший. Потому что вы сказали мне правду о ключе вождя, хотя могли бы держать это в секрете.

– Держать это в секрете было бы неблагородно.

– Вы англичанин, окруженный горцами, – напомнила она ему. – Хранить такой секрет в ваших интересах. Я никогда бы этого не узнала, и, если бы клан подвергся нападению, вы могли бы воспользоваться ключом, чтобы убежать и спастись.

– Убежать и спастись? И оставить вас и ваш клан незащищенными? – Он глубоко вздохнул и резко выпустил воздух из легких. – Если вы так думаете обо мне, значит, вы очень мало знаете мужчин, миледи. – Нейл огорченно взмахнул рукой и шагнул к столику, где стоял поднос.

– Напротив, – ответила она.

Подняв бровь в ответ на ее упрямство, Нейл взял с подноса миску рагу и деревянную ложку и подал ей. Потом он сел в кресло и, держа свою миску в руке, начал быстро отправлять содержимое в рот, больше заботясь об утолении голода, нежели о манерах.

– Мы обсудим это после еды.

Ее глаза сияли любовью, когда Джессалин приняла из его рук миску и села напротив него.

– Тут нечего обсуждать, милорд. – Она прожевала кусочек мяса. – Мое мнение на этот счет твердо.

– Вы составили неправильное суждение о моем характере.

– Нет. – Она улыбнулась. – Я думаю, что вы лучший мужчина из всех, кого я встречала в жизни.

Глава 23

Давина разбудила его за несколько часов до рассвета.

– Просыпайтесь, ваша светлость, – прошептала она. Нейл открыл глаза. Джессалин спала рядом с ним, а Давина стояла возле кровати.

– Я стучала в дверь тайной комнаты, ваша светлость, – извинилась Давина. – Но вы не проснулись, и Тэм послал меня сказать вам, что прибыли каменщики и караван от маркиза Чизендена из Лондона. Двор полон повозок и телег.

Он отбросил одеяла и вскочил на ноги. Давина мельком увидела его обнаженное мускулистое бедро и, опустив голову, отвела взгляд. Нейл тронул ее за руку.

– Все в порядке, – сказал он. – Я одет.

– Вы разбудите Джесси? Она ведь глава клана и сама захочет встретить караван.

– Не сейчас. – Он бросил взгляд на жену. Ее волосы были свободны от лент и рассыпались по подушкам. Одна изящная ножка и плечи были открыты холодному утреннему воздуху. Нейл наклонился и осторожно укутал ее одеялом. Ему нравилось, что она прижалась к нему во сне, а потом отбросила одеяло, когда им стало жарко. Он улыбнулся. – Пусть спит, – прошептал он. – Она так мало спала, что у меня не хватает духу ее будить. – Он провел губами по ее ресницам и отошел к Давине.

Она внимательно разглядывала его мятую рубашку:

– Судя по ее виду, вы и сами не слишком много спали.

Нейл проследил за ее взглядом и попытался разгладить самые крупные складки на своей одежде.

– Я не против того, чтобы провести бессонную ночь. Это стоило такой жертвы. – Он озорно улыбнулся Давине. – Кроме того, я не взял мой плед, потому что знал, что не смогу его завязать. К счастью, в этом не было необходимости.

Давина покраснела до корней седых волос и поспешила к лестнице.

Нейл последовал за ней. В глазах его плясали чертики.

– Вы краснеете, как девица, госпожа Макиннес, но вы же взрослая женщина, – поддразнил он ее. – Наверняка вы цените тот факт, что самая приятная особенность горского пледа в том, что его легко приспособить для нужд мужчины.

– Да, – пробормотала она. – Когда-то я высоко ценила его за это, но прошло много времени, и я вряд ли помню о том, как он спасал нас с мужем в холодные ночи.

– Что ж, придется поговорить с Макиннес, когда она проснется, о нарушении супружеского долга одним из ее старейшин.

Он не думал, что это возможно, но Давина покраснела еще гуще.

– Не стоит беспокоить вождя из-за таких пустяков, – проворчала она. – У Джесси и так хватает забот.

– Я не знал об этом. – Нейл подмигнул, продолжая свое веселое дурачество. – Я не сравнивал себя с вашим старейшиной.

– Ой, перестаньте! – Давина шутливо шлепнула его по руке. – Вы знаете, что я хотела сказать.

Нейл кивнул:

– Да, госпожа Макиннес, я знаю. Я знаю, что никогда не смогу сравниться с человеком, подобным Алисдэру Макиннесу. Лучшее, на что я могу надеяться, это быть достойным супругом для моей жены. – Он предложил ей руку. – Так что давайте освободим вождя от некоторых забот и проследим за разгрузкой каравана. Я заказал для нее полный гардероб – с туфлями на все случаи жизни. И мне понадобится ваша помощь, чтобы она не обнаружила мой сюрприз раньше времени.

Несколько часов спустя Джессалин проснулась, и почувствовала тонкий запах цветущего вереска в воздухе, и увидела бледно-желтые, украшенные жемчугом туфельки на подушке рядом с собой. Она крепко зажмурилась, потом открыла глаза и несколько раз моргнула. Вместо того чтобы растаять в тумане роскошного сна, туфли и букет никуда не исчезли. Джессалин откинула волосы с лица, села в кровати и огляделась в поисках Нейла. Он ушел, но, похоже, недавно. Вереск только что срезали. Капли росы еще сверкали на крошечных цветочках. Она взяла одну веточку, поднесла к губам и коснулась ее кончиком языка. Капелька воды оказалась холодной – такой же холодной, как зерна жемчуга, украшающие туфельки. Она провела пальцем по жемчужному рисунку сначала на одной туфле, потом на другой. Это был не сон. И туфли, и жемчуг, и вереск были настоящими.

Так же, как и кремовые шелковые чулки на комоде и шелковая нижняя юбка, лежащая на кресле вместе с таким же корсетом. Все вещи были со вкусом украшены жемчугом, еще более мелким, чем на туфлях. Джессалин внимательно осмотрела комнату и остановила взгляд на ширме, где на золотой вешалке висело желтое с золотом парчовое платье. Она взяла туфли и чулки и прижала их к груди. Платье и белье были великолепны, но туфли… Не в силах сдержать порыв, Джессалин надела туфли на ноги. Они были ей как раз впору. Она завернулась в простыню и соскочила с кровати, чтобы полюбоваться этими роскошными туфельками в зеркале, и обнаружила клубы пара, поднимающиеся от медной ванны, стоящей за расписной ширмой. Ее муж не только подарил ей великолепную одежду, но, пока она спала, вылил остатки воды из ванны и снова наполнил ее.

У Джессалин выступили слезы на глазах. Он не говорил, что любит ее, но он подарил ей туфли. Она была главой горного клана. Она знала, что не стыдно не иметь красивой одежды и обуви. Но глубоко в душе она всегда стыдилась, что ее видят с грязными босыми ногами. Английский граф Дерроуфорд это понял.

Еще раз полюбовавшись на себя, в зеркале, Джессалин сняла новые туфли и поставила их на самое почетное, место в центре комода, потом сбросила, простыню и погрузилась в горячую воду.

Во внутреннем дворе замка кипела работа. Выйдя во двор, Джессалин увидела целое стадо домашнего скота, повозки и подводы, доверху нагруженные домашней утварью и мебелью. Воздух наполняли мычание коров, блеяние овец, хрюканье и визг свиней, лай собак погонщиков и гомон кур, уток и гусей. Весь этот шум перекрывали восторженные крики членов клана Макиннес и рабочих, разгружавших многочисленные повозки и телеги, и мужчин и женщин, наблюдавших за их работой. На большой телеге в самом центре этого хаоса, раздавая приказания, стоял ее муж Нейл Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд. Джессалин с удивлением смотрела, как Давина руководит разгрузкой трех подвод, стоящих рядом с кухней, а Нейл приказывает рабочим заносить в замок мебель, рулоны ткани и ковры. Чудо произошло, пока она спала. Клан Макиннес снова стал богатым.

– Эй, ты! – крикнул Нейл одному из погонщиков. – Убери отсюда этих коров! Отгони их в загон в западной части внешнего двора. А ты спроси женщин, куда сложить прялки и ткацкие станки.

Старательно избегая всего, что может испортить ее новое платье и туфли, Джессалин пробралась к Нейлу и потеребила его за ногу.

– Что это такое? Откуда это взялось? – потрясенно спросила она.

Нейл повернулся., сочувствовав ее прикосновение. Увидев свою жену в золотисто-желтом платье, он чуть не свалился с телеги, торопясь помочь ей подняться на повозку и обезопасить ее от этой суеты.

– Все это, – ответил он, обводя рукой хаос, царящий во дворе, – припасы, которые ваш посланец купил в Эдинбурге.

– Я послала Раналда в Эдинбург купить еду и припасы только с теми деньгами, которые вы преподнесли мне как свадебный подарок.

– И я бы сказал, что он умеет талантливо торговаться.

– Да, наверное, – согласилась Джессалин. – И он, должно быть, самый выдающийся торговец во всей Шотландии, если смог купить все это. – Она пристально посмотрела на Нейла. – Вы были очень щедры, милорд, но вы подарили мне не так уж много денег. И я никогда не давала Раналду поручения покупать для меня одежду. – Она рассмотрела свои обновки.

– Нет, – согласился Нейл. – Потому что это привилегия мужа.

Она снова встретилась с ним взглядом:

– Спасибо за ванну, за вереск и за это… – Она пробежала рукой по желтому платью. – Оно роскошное.

– Не за что, миледи, – поклонился он. – Платье и правда очаровательно.

– Еще раз спасибо, милорд. – Она сделала маленький пируэт на повозке и приподняла подол вышитых юбок, чтобы он мог разглядеть туфли.

– И вы в нем выглядите просто потрясающе. – Он наклонился к ней и понизил голос до хриплого шепота: – Мне нравится платье, но вы гораздо лучше выглядели сегодня утром – обнаженная в моих объятиях. Не сомневайтесь, миледи, вам не нужна одежда, чтобы быть красивой.

Она видела восхищение в его взгляде, но очень хотела получить ответ и не могла позволить своему красавцу мужу ее отвлечь.

– Тогда, вероятно, вы могли бы объяснить вашу из ряда вон выходящую щедрость.

– Ослепленному любовью мужу нет необходимости объяснять это.

Она ничего не сказала. Она просто стояла перед ним и смотрела ему в глаза. Пока он не дрогнул…

– Ваши старейшины послали сообщение о моем успешном похищении и нашей свадьбе маркизу Чизендену. Он знал вашего отца, Мак, и он знал об отчаянном положении вашего клана.

Джессалин расправила плечи и вздернула подбородок:

– Клан Макиннес не нуждается в благотворительности маркиза Чизендена, милорд! И я тоже в этом не нуждаюсь.

– Разумеется, нет, – успокоил ее Нейл. – Вы моя жена, а клан Макиннес – моя семья.

– Ваш дед невероятно щедр к членам своей семьи. – Она не смогла скрыть уязвленную гордость в голосе.

– Да, – согласился Нейл. – Но я просто воспользовался привилегией мужа. Я попросил моих деда и бабку заказать для вас приданое. Мой дед прислал и другие подарки, чтобы достойно отпраздновать нашу свадьбу и торжественно принять вас в нашу семью.

– Не позорьте меня перед моим кланом. Вы знаете, что я не могу принять все это, – запротестовала Джессалин. – Этого слишком много!

– Как это не можете? – удивился Нейл, – Это приданое от моей семьи.

– Мое приданое не должно исходить от вашей семьи, – прошептала она. – Оно должно быть от моей семьи. – Она наклонилась, чтобы еще раз посмотреть на новые туфли.

Нейл поднял ее подбородок, заставляя ее посмотреть ему в глаза:

– Откуда вы знаете, что это не должно быть так?

– Мой дед очень щедр к членам своей семьи, но он никогда не был щедр к своим врагам. А якобитский шотландский вождь, участвовавший в восстании против короля, должен был стать его врагом. Почему же он связал свою семью с якобитским кланом? Тем более почти уничтоженным? Может быть, у него были какие-то обязанности по отношению к вождю этого клана? А если мой дед задолжал вашему отцу или клану и избрал такой способ, чтобы расплатиться, тогда у вас тем более нет никаких причин не принимать эти дары, поскольку можно сказать, что это ваш клан преподнес вам приданое.

Джессалин оглядела членов своего клана, собравшихся во дворе. Магда была занята раздачей прялок тем женщинам, которые умели прясть. Флора и Эллен отправляли мужчин в коттедж, который раньше принадлежал сапожнику. Даже Сорча была при деле. Она присоединилась к группе подростков, перегонявших гусей и уток в загон, который Нейл и Генри Марсден отремонтировали несколько дней назад. Везде, куда бы она ни бросила взгляд, ее родичи трудились – с улыбками на лицах! Нейл прав – она не может разочаровать своих людей. Благотворительность это или нет, но она не могла отказаться от щедрого дара маркиза Чизендена.

– В таком случае для меня большая честь и удовольствие принять роскошные свадебные подарки от маркиза Чизендена.

– Вот это моя Макиннес. – Нейл обнял ее за плечи и прижал к себе. – Идем, я бы хотел, чтобы ты кое с кем познакомилась.

Он спрыгнул с повозки и протянул руки, чтобы помочь ей спуститься, когда Джессалин услышала, как кто-то ее зовет.

– Джесси! Джесси!

Нейл поставил ее на землю, но продолжал поддерживать за талию, когда к ним подбежала Ханна Маккарран с черно-белым щенком колли в руках.

– Джесси! Джесси, ты должна посмотреть! Давина сказала, что они все для тебя, и там три…

– Осторожно! – Нейл перехватил Ханну, когда она с разбегу чуть не врезалась головой в его жену.

Ханна остановилась, ее глаза распахнулись при виде Джессалин в желтом платье.

– Джесси, ты похожа на принцессу! – Джессалин улыбнулась девочке:

– Спасибо, Ханна. Итак, что ты хотела мне показать?

– Ты должна пойти посмотреть трех…

– Щенков, – вставил Нейл. – Одна из собак ощенилась во время путешествия. По-моему, их там трое, и я пообещал Ханне выбрать одного, если вы и ее мать согласитесь.

– Нет. – Ханна замотала головой. – Их там четыре, но это не…

Нейл наклонился к Ханне и прошептал ей что-то на ухо.

– О! – ответила девочка. – Прости, Нейл.

– Все в порядке, малышка. – Он погладил золотистые кудри Ханны. – А теперь беги.

Джессалин вопросительно посмотрела на Нейла.

– Я сказал Ханне, что приведу тебя посмотреть на щенков после того, как мы закончим дела с каменщиками.

– С каменщиками?

– Да, миледи. – Он улыбнулся. – Вы забыли, что до того, как вступить в армию его величества, я был архитектором? Моим свадебным подарком тебе, моя дорогая Мак, будет восстановление этой дряхлой цитадели.

В глазах Джессалин сверкнули слезы.

– Я даже не знаю, что на это ответить.

– Ты и не должна ничего отвечать, кроме того, что предоставишь это дело мне. Винченцио и его помощники одни из лучших каменщиков в Европе. Нам повезло, что мы смогли их заполучить. Это не благотворительность, Мак, это необходимость, если клан собирается пережить еще не одну суровую шотландскую зиму. – Она кивнула.

– Есть еще кое-что. – Он замялся, прежде чем продолжить: – Винченцио привык получать приказы от королей и вельмож, а не от…

– Захудалых шотландских вождей? – Нейл покачал головой:

– Не от женщин. Джессалин нахмурилась:

– Я – Макиннес, но ты архитектор и мой муж. Он будет подчиняться тебе, – прошептала она. – А ты – мне.

– Сегодня ночью?

– Каждую ночь, начиная с сегодняшней, – пообещала она.

– С удовольствием, дорогая. – Он взял ее за руку. – Ты еще должна сегодня встретиться с Ханной и выводком щенят колли, так что давай представим Винченцио первой в его жизни женщине-вождю шотландского клана и покажем ему замок.

– Не весь, я надеюсь? – Нейл улыбнулся:

– Не весь. Комната тайных свиданий вождя останется нашим секретом.

Глава 24

Комната тайных встреч вождя была не единственным тщательно скрываемым секретом замка Маконес. Уже два дня после прибытия каравана со свадебными подарками маркиза Чизендена Джессалин просыпалась утром в огромной постели главной спальни замка и обнаруживала на подушке рядом с собой букет вереска и новые туфли. И сюрпризы на этом не кончались, потому что к каждой новой паре туфель прилагались платье и белье соответствующего цвета. Когда она задавала вопросы своему мужу, он загадочно улыбался, целовал ее, желал доброго утра и поспешно удалялся наблюдать за работами в замке.

Джессалин никогда не была счастливее, а жизнь клана Макиннес теперь была даже лучше, чем до восстания. Джессалин надеялась, что ее эйфория будет длиться вечно, но в полдень, когда в кухню, где она помогала женщинам сбивать масло, Йен Маккарран привел молодого человека, она поняла, что счастье кончилось.

– Я прибыл из Глен-Крейга с посланием для Макиннес, – объявил гонец.

– Я – Макиннес. – Джессалин встала и, сняв передник, протянула руку за письмом.

– Это устное послание, – пояснил он. – И я должен сообщить его только вам. – Он многозначительно посмотрел на женщин, сидящих у маслобоек.

– Идемте со мной. – Джессалин сделала знак Йену следовать за ней и повела посланца мимо рабочих, ремонтирующих замок, в комнату, которая раньше была кабинетом ее отца. Она провела молодого человека в комнату, а Йен остался у двери. Джессалин закрыла дверь, чтобы приглушить шум во дворе и чтобы никто, кроме Йена, не мог подслушать то, что будет сказано.

Молодой человек огляделся, любуясь красивой мебелью, гобеленами и картинами, висящими на стенах, и медными канделябрами с ароматными восковыми свечами. Эти свечи прибыли из Лондона от свечного фабриканта, но вскоре клан сможет сам изготовлять такие свечи из пчелиного воска и трав, собранных в саду у замка. Джессалин переполняло чувство гордости и благодарности к Нейлу и его деду, потому что гонец из Глен-Крейга видел кабинет ее отца таким, каким он и должен был быть, а неограбленным, как всего лишь два дня назад.

– Что вы должны мне передать? – спросила она.

– В вашу сторону двигаются английские солдаты, миледи, – заявил он без предисловий.

Джессалин пошатнулась и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от страха. Но она была главой клана и потому сдержалась.

– Англичане идут сюда?! – Он кивнул:

– Да. Они следуют за вашим караваном от самого Эдинбурга. Они должны быть здесь к утру. – Он посмотрел на нее. – Солдаты уже были бы здесь, но они обыскивают каждую деревню и долину на своем пути.

– Зачем? – спросила она, молясь, чтобы предчувствие ее обмануло. Она надеялась, что английские солдаты не опознают ее старейшин и Магду с Флорой.

– Англичане, – ответил юноша. – Они ищут трех англичан, исчезнувших из форта, который они строят в Килкемине.

– Почему они обыскивают горы? – Джессалин изобразила спокойствие, которого на самом деле не испытывала. – Английские солдаты уже были здесь раньше. Разумеется, они знают, что мы никогда бы не стали укрывать вражеских солдат. Клан Маконес сражался и умирал за короля в изгнании.

– Они не думают, что вы предоставили им убежище, – высказал он свое наблюдение. – В деревнях говорят, что англичане считают, будто один из наших кланов похитил их солдат и держит их ради выкупа. А тут богатый караван направляется в горы….

– Прямо к нашему порогу.

– Да.

Джессалин побледнела.

– Мой вождь хочет знать, правда ли это.

– Он предлагает свою помощь в случае нападения англичан? – спросила она.

– Он не сказал. – Юноша вздохнул, потом спросил: – Вы удерживаете английских солдат ради выкупа?

– Нет, – честно ответила она. – Не удерживаем. Вы можете передать своему вождю, что я недавно вышла замуж, и этот караван привез свадебные подарки и отчаянно необходимые нам припасы.

– Хорошо, что вы восстанавливаете свой замок. – Юноша теперь оглядел комнату совсем другим взглядом. – Сейчас, когда вы снова богаты, вы захотите защищать свою собственность.

– Да, – ответила Джессалин, правильно оценив его взгляд. – Вы можете рассказать вашему вождю о богатстве, которое увидели. И вы можете также сказать ему, что Макиннес не бедная беззащитная женщина, преследуемая своими соседями. Мой муж влиятельный человек и храбрый воин. Он сможет защитить наш клан. Было бы гораздо лучше стать его союзником, чем оставаться врагом.

– Да, миледи.

– Наша кухарка накормит вас перед отъездом. И пожалуйста, поблагодарите вашего вождя за предупреждение.

– Большое спасибо, Миледи. – Парень поклонился. – И вам не стоит беспокоиться насчет намерений моего вождя. Хотя он очень расстроится, узнав, что вы вышли замуж, он будет рад услышать, что вы больше не беззащитны, потому что, честно говоря, вы всегда ему нравились. Он ведь предлагал вам руку и сердце несколько месяцев назад, когда еще был жив старый вождь.

Джессалин открыла дверь и приказала Йену проводить посланца на кухню.

– Миледи? – Гонец обернулся.

– Да?

– Мой вождь просит, чтобы вы послали гонца в клан Мунро.

Она кивнула:

– Считайте, что это уже сделано.

Джессалин подождала, пока они не скроются из виду, закрыла дверь и рухнула в ближайшее кресло. Ее колени дрожали под юбками – не только из-за новостей, что сассенакские солдаты направляются в Гленонгейз, но и от новости, что ей едва удалось, избежать брака с вождем Грантом Глен-Крейгом. Ему было уже за пятьдесят, он был лысый и рябой, а его дыхание могло убить пару быков на расстоянии ста шагов. Она посмотрела на дверь. Шапка ее отца, украшенная двумя орлиными перьями, висела на крючке, очевидно, забытая женщинами, которые занимались его телом и убирали его личные вещи. Джессалин, сняв шапку с крючка, поднесла ее к лицу, вдыхая родной запах. Пять месяцев назад вождь горцев Грант Глен-Крейг сватался к ней, и пять месяцев назад ее отец ему отказал, предпочтя английского лорда, которого она ни разу в жизни не видела. Джессалин прижала отцовскую шапку к сердцу.

– Спасибо, па, – прошептала она. – Спасибо тебе за Нейла.

– Можешь представить мое удивление, когда после нескольких недель в Эдинбурге, где я ждал письмо из Лондона о том, что гильдия каменщиков наконец изготовила камни, необходимые для завершения строительства стены в форте Огастес, нам приказали присоединиться к каравану, идущему не в форт, а в деревню Гленонгейз в нескольких часах пути на север! – Винченцио рассказал об этом Нейлу, когда они осматривали состояние восточной стены часовни.

Главный каменщик родился во Флоренции, но провел свою юность в Лондоне, где его отец был главным каменщиком у сэра Кристофера Рена. Винченцио был подмастерьем у своего отца, а потом сам стал главным каменщиком. Нейл знал его много лет. Они познакомились у Рена, когда Нейл брал у него уроки мастерства.

– Нам понадобится укрепить северную стену. – Нейл показал на кладку. – Раствор обвалился по всей стене, и я бы хотел убрать часть восточной стены часовни и добавить еще один витраж. Что-нибудь с овечками и детишками, – предположил он, глядя на сценки, украшающие другие витражи. – Чтобы проиллюстрировать и любовь Бога, а не только его гнев. И нужно заменить переднюю часть крыши. – Он повернулся к Винченцио и застал каменщика склонившимся над своими записями. – Итак, – Нейл вернулся к сообщению друга, – вы поехали в ту деревню, прежде чем приехать сюда. Что вы там делали?

– Где? – спросил Винченцио.

– В деревне, в которую вас послали, прежде чем вы ггрибыли сюда, – терпеливо повторил Нейл. Винченцио выглядел озадаченным:

– Не было никакой другой деревни. Нас послали в Глен-Иннес, и вот мы здесь.

– Ты, наверное, ошибаешься. Деревня, в которую вас послали, расположена в нескольких часах пути от форта Огастес, а мы гораздо дальше в горах. – Теперь пришла очередь Нейла удивляться.

Винченцио рассмеялся:

– О нет, друг мой, это ты ошибаешься. Твоя деревня и Глен-Иннес – это одно и то же. Форт Огастес вон за той излучиной, за холмами. Если бы зубцы стены не грозили осыпаться под нашими ногами, мы, наверное, могли бы увидеть его со стены. Нейл? Нейл, куда ты? – Главный каменщик остался стоять с открытым ртом, когда его друг чертыхнулся и побежал в замок.

Глава 25

– Когда ты собиралась мне рассказать? – гневно воскликнул он. – Или ты предполагала дурачить меня вечно?

Джессалин вскочила, услышав ярость в голосе мужа. Он пронесся по замку, выкрикивая ее имя, желая знать, где находится Макиннес. Она встретила его на пороге кабинета своего отца, и Нейл схватил ее за локоть и втащил в комнату, захлопнув за собой дверь с такой силой, что задрожала стена.

Сердце сжалось у нее в груди. Неужели он уже услышал новости? Кто рассказал ему, что англичане идут его спасать? Она глубоко вздохнула и посмотрела ему в лицо:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь!

– Лгунья! – Улыбка Нейла напомнила оскал. Шотландский акцент выдал ее. Он становится особенно заметным в моменты страсти и сильного волнения. – Ты прекрасно знаешь, о чем я!

Джессалии отскочила от его резких слов, как будто он ее ударил. Горькие слезы жгли ее глаза.

– Я не знала. Честно, Нейл, я не знала.

Красное облако гнева поднялось вверх, как только Нейл увидел блеск невыплаканных слез в ее глазах, но снова опустилось вниз, заволакивая рассудок, когда он вспомнил, как она обманула его в то утро, когда его привезли в ее деревню. «Вы высоко в горах. Деревня очень далеко от форта Огастес».

– Гленонгейз. – Он услышал слово в своем мозгу и повторил вслух, вспомнив, как она однажды обмолвилась и произнесла настоящее название деревни. «Люди Гленонгейза не щадили сил, чтобы выжить и оставить позади воспоминания, так что я не смею рисковать их душевным покоем и вашей безопасностью, позволив вам или вашим солдатам носить военную форму». – Вот о чем я говорю. Гленонгейз. Глен-Иннес – для сассенаков, таких, как я, которые не говорят по-шотландски. Вы говорили, что деревня высоко в горах, очень далеко от форта Огастес! А на самом деле до него всего полдня верхом! Вы солгали мне, графиня!

– Я совсем не знала вас тогда!

– А что же сейчас? – прошипел он. – Как насчет прошлой ночи? Или позапрошлой? Или еще раньше? Сколько ночей вы должны были проспать на одной со мной подушке, прежде чем начать доверять мне настолько, чтобы признаться, что форт Огастес совсем близко?

Горячие слезы полились по щекам Джессалин, оставляя за собой серебристые дорожки.

– Я солгала вам, – повинилась она, – и не спрашивайте, зачем я это сделала.

– Зачем? – упрямо спросил он.

Джессалии опустила голову.

– Сначала я боялась, что, если вы узнаете, что форт Огастес так близко, вы сбежите и приведете армию, чтобы нам отомстить. А потом я боялась, что вы, меня бросите.

Нейл был так удивлен, что даже не сразу смог заговорить. Он отпустил ее локоть, и ее рука безвольно упала.

– Я женился на вас, – наконец сказал он. Как будто это объясняло все. – Я стоял в часовне перед священником и произносил клятвы.

– Да, – согласилась Джессалин. – И тогда вы сказали мне, что они временные. Что я должна знать, что у вас была жизнь в Лондоне до того, как вы вступили в армию. Что у вас все еще есть обязательства там, и ваши собственные планы.

– Я говорил вам правду, – ответил он. – Потому что вы должны были знать, что, хотя ваш клан и похитил меня и мы обменялись брачными клятвами, я все еще майор армии его величества и мое пребывание в Шотландии временно. Нравится вам это или нет, но у меня есть обязательства в Лондоне, которые я не могу отменить.

– Да! – огрызнулась Джессалин. – Например, ваша любовница Дебора!

Он был оглушен. Более оглушен, чем если бы она ударила его по голове боевым, топором Олда Тэма.

– Где вы услышали это имя?

– Вы назвали меня Деборой после первого же поцелуя!

– Правда? – Он помнил поцелуй, но совершенно забыл слова, которые говорил при этом. Он был потрясен тем, что Макиннес ревнует. Она его ревнует! К Деборе! Он вовремя спохватился и сдержал довольную улыбку. Кроме инструкций относительно условий выплаты ежемесячных пособий, о которых они договорились, и примерного сравнения размеров для портных в письме к деду, он не думал о Деборе с самого дня их свадьбы. У него не было ни причин, ни настроения думать о ней, потому что он был поглощен любовью к Макиннес.

– Да, назвали! И вы тогда сказали при всех, что она ваша любовница!

– Да, была. – Тут он не мог возразить.

– Вы были обручены со мной!

– Тогда я еще не знал, что обручен. – Он пристально посмотрел на нее. – Так же, как и вы.

– Вы бы могли это знать! – настаивала Джессалин. – Если бы вы уделяли своим документам хотя бы половину того внимания, которое уделяли Деборе.

На этот раз он улыбнулся:

– Если бы я уделял внимание своим документам, а не Деборе, я бы не женился на вас.

– Вот почему я не сказала вам правду о форте Огастес, – прошипела Джессалин. – Потому что знала, что вы предпочтете быть в Лондоне с ней, а не в Шотландии со мной.

Нейл взъерошил рукой волосы и резко выдохнул.

– Это могло быть правдой до того, как я поцеловал вас, – мягко произнес он. – Но не после этого.

– Вы поцеловали меня сразу же, как мы встретились.

– Да, – ответил он со своим лучшим шотландским акцентом. – Так я и сделал.

– Поцелуйте меня сейчас, – приказала она.

Он поцеловал ее долгим поцелуем. А когда закончил, отступил на шаг и посмотрел на нее:

– Я могу целоваться с вами и при этом злиться на вас.

– Правда? – Он кивнул:

– Я просто в бешенстве, но не потому, что вы солгали мне, а потому, что рисковали своей жизнью и жизнью вашего клана, держа меня здесь, так близко от форта. Вам нужно было уйти в горы, чтобы Спотти Оливер не мог вас найти.

– Что еще за Спотти Оливер? Я не понимаю.

– Мой командующий генерал-майор сэр Чарлз Оливер пошлет за мной войска и не остановится, пока не найдет меня, и он уничтожит любого, кто встанет на его пути. Это из-за него Тэму пришлось разрубать мои цепи. Из-за него сержант Марсден и капрал Стенхоп женились на ваших родственницах. Я не могу рисковать, подвергая опасности их жизни и вашу. Потому что когда он найдет меня, он меня повесит.

С лица Джессалин исчезли все краски.

– За что? Что вы сделали такого ужасного?

– Я осмелился поставить под сомнение его авторитет. – Макиннес облегчённо вздохнула:

– И это все? – Нейл нахмурился:

– Что случалось с мужчинами, которые во время войны подвергали сомнению авторитет вашего отца?

– Их наказывали. – Она опустила глаза, не смея встретиться с ним взглядом.

– И как же их наказывали? – настаивал Нейл.

– Изгнанием, – прошептала она. – Или смертью.

– Вот именно.

Джессалин потянулась к манишке его рубашки и уцепилась за кружева:

– Вы должны взять Олда Тэма, Алисдэра, Дугала, Магду, Флору, Марсдена и Стенхопа и отправиться к Мунро. Может быть, он и не поддерживал изгнанного короля, но наверняка не откажется пропустить вас через свои земли к холмам. Пожалуйста, Нейл, поезжайте сейчас же!

– Почему?

– Утром здесь был гонец из Глен-Крейга. Они заметили английских солдат. Они направляются сюда – в Глеионгейз. Они проследили за караваном от Эдинбурга.

– И что вы собираетесь делать? Спрятать меня в комнате тайных встреч вождя? – спросил он

Джессалин прикусила губу и, помедлив в нерешительности, покачала головой:

– Нет, Я хотела, чтобы Тэм отвез вас на земли Мунро и спрятал там.

– А теперь вы хотите, чтобы я увез его. Почему часть вашего плана изменилась?

– Я же сказала вам об этом, – ответила она. – Пожалуйста, милорд, вы должны это сделать. Вы знаете, что старейшины и Магда с Флорой – это люди, напавшие на форт Огастес. Что будет с ними, если генерал Оливер их узнает?

– Как минимум их арестуют, а как максимум – будут судить и казнят.

Джессалин затряслась всем телом. Нейл нежно сжал ее плечи, чтобы успокоить и приободрить.

– Ты сама возьмешь, Мак. Ты возьмешь людей и как можно больше воды и скота, столько, сколько вы сможете увезти и спрятать в холмах. Я останусь здесь и встречусь со Спотти Оливером.

– Мы два дня разгружали двор и перегоняли скот в загоны. У нас нет столько людей и времени, чтобы собрать припасы и отогнать скот к холмам, а я не оставлю их, чтобы их уничтожили англичане. И если ты останешься здесь, с тобой останутся капрал Стенхоп и сержант Марсден, а с ними и Магда с Флорой, а я не хочу, чтобы их кровь была на моей совести. – Джессалин решила не сдаваться. – Обыскав в поисках вас каждую деревню и каждую долину в горах, он не будет к нам милосердным.

– Он получит то, что хочет. Я буду ждать его здесь. Один. – Он посмотрел на Джессалин. – Клан будет спасен, если я скажу ему, что сбежал из своей квартиры и сам пришел сюда.

– Если я поступлю, как ты хочешь, то что я, по-твоему, найду, когда вернусь? – Голос Джессалин дрожал от ужаса. – Моего мужа, повешенного во дворе моего замка? И что будет с сержантом Марсденом и капралом Стенхопом? Если генерал Оливер схватит тебя, неужели ты думаешь, что он позволит им остаться здесь вместе с их женами? Ты думаешь, он сделает вид, что их не заметил?

– Ему придется, – настаивал Нейл. – Я сделаю это условием моей сдачи.

Джессалин печально улыбнулась. У Нейла Клермонта, седьмого графа Дерроуфорда, было сердце и храбрость воина-горца, и она полюбила его всем сердцем, преданно и навсегда, но иногда, раздражаясь, она приходила к выводу, что он слишком самонадеянный англичанин.

– Ты всерьез думаешь, что такой человек выполнит условия этого соглашения?

– У него не будет выбора. Я офицер и джентльмен. Граф и пэр королевства.

– Босоногий и в шотландском пледе. Как мало ты знаешь об английской армии и офицерах! Честь для них ничего не значит. Он хочет повесить тебя, Нейл. Он хочет мести. По мнению Спотти Оливера, ты предатель.

Она была права. Нейл знал это. Он всегда знал это. Он даже признался ей в этом в их брачную ночь, но до того как услышал эти слова из уст Макиннес, он предпочитал игнорировать тот факт, что ненависть Спотти Оливера может стоить ему жизни. Нейл, сдаваясь, вздохнул:

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Я пообещала послать гонца к Мунро, чтобы предупредить его об английских солдатах, – проговорила она, – Возьми Тэма и остальных, и уезжайте. У вас будет достаточно времени, чтобы их предупредить.

– Мы слишком часто устраивали набеги на Мунро. Что, если их вождь решит выдать нас англичанам?

– Он этого не сделает.

– Почему ты так уверена? – Джессалин улыбнулась:

– Потому, что их вождь женат, на сестре Дугала.

– Мы крали у родни Дугала?

– Да. Так сказать, окольным путем, – ответила она. – Мы воровством возвращали то, что они украли у нас.

Нейл засмеялся:

– И все мы просто одна большая счастливая семья?

– Да.

Они обменялись взглядами, и Нейл подумал в страхе, что она отсылает его в безопасное место, а сама готовится в одиночку встретить колонну английских солдат.

– Где спрячешься ты, пока я буду сидеть в безопасности за холмами?

– Я останусь здесь. Гленонгейз мой, и я не могу позволить англичанам его уничтожить.

Он посмотрел на ее лицо, исполненное решимости и безрассудной горской храбрости.

– Я пойду с Тэмом и остальными к Мунро, но я обязательно вернусь.

– Ты не должен.

– Я вернусь, – упрямо повторил он. – Ты можешь быть Макиннес, но ты моя жена и будешь матерью моих детей. Я не оставлю тебя без защиты. Я не позволю тебе встретиться со Спотти Оливером одной.

Джессалин расправила складки на платье и посмотрела на него.

– Солдаты прибудут утром, – произнесла она. – Отвезите людей в безопасное место, а я присоединюсь к вам, как только смогу.

Нейл отрицательно покачал головой:

– Я вернусь до темноты. Ждите меня в комнате тайных встреч вождя. Мы будем там в безопасности ночью и встретим вместе то, что принесет нам утро.

– Хорошо, – кивнула она.

Он наклонился и поцеловал ее.

– До вечера.

– До вечера, – пообещала она, скрестив пальцы и пряча руку в складках своих юбок, чтобы Нсйл ни о чем не догадался.

Глава 26

– Возьми себя в руки, сынок, – негромко проговорил Олд Тэм Нейлу, когда небольшой отряд клана Макиннес покинул сравнительно безопасные кусты, чтобы пересечь открытый участок вдоль границы земель Макиннесов и Мунро. – Вон едет вождь Мунро, и он недавно снимал пробу с бочек.

Нейл посмотрел в ту сторону и увидел, как Мунро и семеро членов его клана верхом на крепких горных пони выехали на поляну. Мунро было легко узнать по нависающим бровям и румяному лицу, а еще по броши, которую он носил приколотой на темном пледе, и орлиным перьям, небрежно воткнутым в шапку. К тому же он был самым старым из всех, даже старше Тэма, хотя выглядел очень моложаво Для своего возраста. Нейл прищурился, когда Мунро пришпорил своего пони и подскакал к ним. Сначала он поздоровался со своим родственником, Дугалом, потом, согласно их положению, с Тэмом и Алисдэром. Он кивнул Магде и Флоре и тут же забыл об их существовании, а на Стенхопа и Марсдена вообще не взглянул.

Наконец он подъехал к Нейлу и прорычал:

– Я Лаклан Мунро, и вы вторглись на мои земли.

Нейл принял его вызов и, не дрогнув, встретил взгляд старого вождя.

– Мы на земле Макиннесов. Если кто-то и нарушает границу, так это вы. Вы следили за нами больше часа, прежде чем вернулись назад по собственным следам, решив обнаружить свое присутствие.

Лаклан Мунро запрокинул голову и расхохотался:

– Ты, должно быть, сассенакский муж Макиннес?

– Нейл Клермонт, – ответил он. – Макиннес прислала нас предупредить, что английские солдаты направляются к землям Макиннесов и Мунро.

– Ну, Нейл Клермонт, сдается мне, что английский солдат, хотя он и носит килт, – он подчеркнул эти слова, – уже на моей земле.

– Я вам не враг.

– Это буду решать я, дружок, – проворчал Мунро. – И мы следили за вами целых два часа всего лишь из любопытства. Ты здесь наверняка для того, чтобы попросить позволения пройти со своими спутниками через мои земли. Я не могу понять, зачем тебе понадобилось столько сопровождающих, если ты приехал только для того, чтобы предложить мне еще одну сделку?

– Я здесь по просьбе Макиннес – она просит у вас позволения сопроводить старейшин ее клана и их семьи через ваши земли к холмам, где они будут в безопасности.

– А для себя ты не ищешь безопасности? – поинтересовался старый хитрец. – Из того, что я слышал, ты – именно тот, кого ищут англичане.

– Для себя я прошу позволения пересечь ваши земли дважды – туда и обратно. Макиннес ждет моего возвращения в замке Маконес.

Мунро кивнул:

– Значит, ты не выбрал путь труса и не стал прятаться за женскими юбками! – Нейл посмотрел в глаза старику.

– Я не могу утверждать, что при других обстоятельствах я не стал бы прятаться за женскими юбками, – отчеканил он. – Но я не оставлю Макиннес одну защищать ее земли от английских сабель, направленных моим врагом.

– Насчет твоего первого предложения… – Мунро помолчал для большего эффекта. – Я дал свой ответ Тэму несколько дней назад. Но тогда я не знал человека, который его сделал. И разумеется, тогда ваши обстоятельства еще не изменились и вы были очень бедным кланом. Как я понимаю, недавно вы разбогатели?

– Да, – ответил Нейл.

– Значит, Макиннес больше не будут устраивать набеги на мои стада?

Нейл пожал плечами:

– Я не могу говорить за Макиннес в этом деле, поскольку, как я понял, грабежи – это образ жизни горцев. Но я не сомневаюсь, что, когда Макиннес решит, что вернула все свои потери, она не будет посягать на имущество соседей.

Лаклан усмехнулся:

– Я слышал, Сазерленд очень переживал, когда его любимый конь исчез из конюшни.

– Конь Сазерленда временно сбежал из его конюшни, – уточнил Нейл. – После этого он был найден и возвращен на место.

Мунро с ухмылкой повернулся к Тэму:

– У парня неплохо подвешен язык. В целом я не могу сказать, что одобряю сассенаков. Но я одобряю выбор Каллума. Он напоминает мне другого графа Дерроуфорда.

Нейл вопросительно посмотрел на Олда Тэма и двух других старейшин.

– Что за другой граф Дерроуфорд?

– А ты который? – спросил Лаклан.

– Настоящий, – ответил Нейл.

Мунро нахмурился, и Дугалу пришлось быстро выступить на его защиту:

– Какой ты по счету, сынок?

– Седьмой.

– Должен быть еще и шестой, – высказался Алиедэр.

– Шестым графом Дерроуфордом был мой отец. – Мунро покачал головой и почесал грудь:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать восемь.

– Тогда это не может быть твой отец, потому что Хелен Роуз к тому времени давно умерла. Должно быть, он был пятый.

– Мой дед был пятым графом Дерроуфордом, – пояснил Нейл. – А кто такая Хелен Роуз?

– Макиннес, – ответил Мунро.

– Макиннес? – ошарашенно выдохнул Нейл.

– Да. А ты и не знал? Леди Хелен Роуз Макйннес была женой пятого графа Дерроуфорда:

«Он знает наши традиции. Он знает, что Макиннесы всегда похищали невест для вождей клана». Об этом говорил Олд Тэм, оправдывая маркиза Чизендена, когда Нейла похитили из форта Огастес. И хотя Нейл почти не помнил, как повторял тогда клятвы, сейчас память услужливо воскресила слова, произнесенные священником на их венчании с Макйннес: «Нейл Эдвард Джеймс Льюис Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд, четырнадцатый виконт Клермонт, девятнадцатый барон Эшфорд, перед Богом и людьми берешь ли ты леди Джессалин Хелен Роуз Макиннес, главу клана Макиннес, в законные жены?» Леди Хелен Роуз Макиннес. Нейл не знал о ней ничего, но теперь он понял значение портрета, висевшего на почетном месте над мраморным камином в кабинете лондонского дома его деда. И только сейчас его осенило, почему Джессалин показалась ему такой знакомой. Она обладала поразительным сходством с женщиной на портрете – у них были одинаковые синие глаза с золотыми крапинками. И Нейл догадался – только из-за леди Хелен Роуз Макйннес маркиз Чизенден пришел на помощь клану Макиннес.

– Значит, мой дед имел родственные связи с кланом Макиннес. – Это был не вопрос. Это было утверждение. Нейл посмотрел на Мунро и встретил его твердый взгляд.

– Да, – кивнул Мунро. – Маркиз был хороший человек. Англичанин, как и ты, но человек хороший. – Он перекрестился. – Я не знаю, когда это случилось, но я скорблю о его смерти вместе с тобой, сынок, и я рад, что ты стал новым графом Дерроуфордом.

Нейл опустил голову, откашлялся, обдумывая, как бы потактичнее сообщить Мунро, что его печаль о смерти пятого графа Дерроуфорда пока преждевременна.

– Старый граф Дерроуфорд еще не умер, Лаклан. – Дугал снова пришел на помощь Нейлу.

Мунро повернулся к брату своей покойной жены:

– Нет? – Дугал покачал головой.

– Тогда как этот парнишка стал седьмым графом? – удивился Мунро.

– Потому что пятый граф теперь маркиз Чизенден, – ответил Тэм.

Лаклан Мунро повернулся к Нейлу за подтверждением. Нейл кивнул, потрясенный тем, какой магической силой обладает имя маркиза на землях Шотландии.

– Возблагодарим Господа! – воскликнул вождь.

– Возблагодарим покойную королеву Анну, – поправил его Тэм, – потому что это она сделала его маркизом.

Мунро направил своего пони к Нейлу, протянул руку и похлопал его по плечу:

– Для меня честь пропустить тебя через мои земли, сынок, и еще большая честь приветствовать тебя в своем клане. Я слышал, ты собираешься основать совместное предприятие по производству и продаже лучшего во всех горах шотландского виски? Если это так, тогда к твоим услугам все члены моего клана – они помогут тебе отстроить твой замок.

Уже взошла луна и появились звезды, когда Джессалин услышала, как Нейл поворачивает ключ в замках на двери комнаты тайных встреч вождя. Сидя у огня в ожидании его возвращения, она наблюдала за игрой света на полу. Когда он открыл дверь, она, отбросив меховые одеяла, вскочила, чтобы поздороваться с ним.

Переступив через порог, Нейл закрыл за собой дверь и, прислонившись к ней спиной, посмотрел на жену. На ней была голубая ночная рубашка, сшитая из ткани такой тонкой:, что он видел кончики ее сосков и темно-розовые ореолы вокруг них, и бледно-голубые атласные туфельки в тон.

– Красивые туфли, – улыбнулся он.

Джессалин приподняла подол рубашки, чтобы он лучше смог их рассмотреть.

– Спасибо, муж мой, – поблагодарила она. – Я нашла их сегодня утром на моей подушке вместе с этой рубашкой. – Она улыбнулась Нейлу. – Я все еще продолжаю находить волшебные подарки в виде изумительных туфель на моих подушках. Сегодня утром я обнаружила туфли на подушке в главной спальне и еще одни – на подушке здесь сегодня вечером. Я подозреваю, что мой замок заколдован и здесь поработал прекрасный принц.

– Я бы не стал подниматься так высоко по лестнице титулов. – Он встречал женщин, более красивых, чем она, ухаживал за ними и делил с ними постель, но никогда не встречал женщины, которую бы хотел сильнее, чем Джессалин Макиннес. Она была его женой. Равной ему. Частью его, об отсутствии которой он и не подозревал, пока она не захватила его в плен. Джессалин, остановившись в нескольких шагах от него, облизнула пересохшие губы и ждала, когда он подойдет.

Нейл скрестил руки на груди и молча смотрел на нее. Он стоял у двери, не смея даже дышать, и ждал, что она будет делать.

Внезапно осознав, что он позволяет ей проявить инициативу, Джессалин подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она глубоко вздохнула и, распустив ленты на вороте своей ночной рубашки, сбросила ее с плеч. Рубашка соскользнула по ее рукам и ненадолго задержалась на талии, обнажив нежную грудь. Нейл изо всех сил старался сохранить над собой контроль. Он прищурил глаза так сильно, что казался хмурым и сердитым. Но Джессалин не обмануло и не испугало его видимое безразличие. Она приблизилась к нему, как тигрица приближается к своей жертве, и улыбнулась, когда мускул на его щеке начал пульсировать. Она подошла ближе, подняла руки над головой и качнула бедрами. Ночная рубашка упала на пол озерцом дорогой прозрачной ткани.

Нейл забыл обо всем. Он открыл ей свои объятия, и Джессалин вошла в них – гордая глава горного клана, обнаженная, как в день своего появления на свет. От этого зрелища у него перехватило дыхание. Нейл наклонился, чтобы поцеловать ее. Джессалин рванулась ему навстречу.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, миледи, – пробормотал он. – Но мне было очень трудно избежать гостеприимства Мунро.

– Дегустируя виски, конечно. – Она провела языком по его губам, пробуя их на вкус.

– Да, – согласился он, лаская ее тело и наслаждаясь весом ее полных грудей.

– И что ты подумал? – спросила она.

– Я подумал, что лучше заниматься с тобой любовью, чем сидеть у вонючего торфяного огня и пить виски с таким же вонючим стариком. – Он покусывал ее губы, а потом провел дорожку поцелуев от ее рта вниз к подбородку и шее, закончив ее на груди и прильнув губами сначала к одному, а потом к другому соску. Он сполз вниз по двери и опустился перед ней па колени.

– Это хорошо, – промурлыкала она, запуская пальцы в его густые темные волосы и прижимая его лицо к своему животу, – потому что я могу придумать дюжину способов заставить тебя провести время со мной гораздо приятнее, чем сидеть у вонючего костра и пить виски с вонючими стариками.

– Всего дюжину, дорогая? – удивился он. – Я совершенно точно научил тебя большему.

– Возможно, – ответила она. – Но это было так давно, что, думаю, мне будет трудно припомнить их все.

– Вероятно, мне придется преподать тебе еще несколько уроков, – задумчиво предположил он.

– Вероятно, мне понадобится даже больше. – Она игриво подвигала бровями, передразнивая его мимику.

Нейл обхватил ладонями ягодицы жены и, прижав ее к себе, опустил голову и начал ласкать языком маленькое ядрышко наслаждения, скрытое под треугольником рыжих кудрей.

– Моя леди становится немного дерзкой. Мне нравится это в женщинах.

Он дразнил и ласкал ее, пока она не выкрикнула его имя, когда ее страсть вырвалась наружу, чтобы ее освободить. Нейл поднял ее и усадил к себе на бедра, прижав спиной к двери. Джессалин обхватила ногами его талию и осторожно ввела его в себя. Нейл прижался губами к ее шее и рванулся в нее. Она была горячей, влажной, зовущей, а он был тверд как скала и был весь желание. Он входил в нее снова и снова, а она отдавала ему всю страсть, на какую была способна.

Они занимались нежной пылкой любовью всю ночь напролет, передвигаясь от двери к креслу, от кресла к кровати, от кровати к ванне и обратно. Они занимались любовью с горьковато-сладким привкусом отчаяния – ведь эта ночь могла стать их последней ночью. И когда Нейл наконец рухнул на подушку рядом с ней и закрыл глаза, он знал, что она изменила его навсегда. Он знал с непоколебимой уверенностью, что, даже если бы он прожил тысячу лет, он никогда бы не смог полюбить никого другого так сильно, как любил эту женщину. Он открыл рот, чтобы сказать ей это, но слова прозвучали нежным бормотанием, слишком тихим, чтобы она могла их услышать. Он поцеловал ее в макушку, и ее волосы зашевелились от его дыхания. Завтра, пообещал он себе, завтра он расскажет ей о своей любви и своих планах на будущее.

И вот наступило завтра. Нейл проснулся и, обнаружил, что лежит в их постели один. Неприятное чувство зародилось в нем, когда он оглядел комнату. Его белая льняная рубашка была аккуратно сложена на шелковом кресле. Его покрытый мехом кошель лежал сверху. Узкие шотландские штаны, сшитые из пледа Макиннесов, и кусок тартана лежали рядом. Перед диваном стояли его черные кожаные сапоги. Она приготовила для него брюки, потому что знала, что ее не будет рядом, чтобы сложить для него килт. Нейл вскочил с постели, оделся, как мог быстро, и поспешил к двери. Она была заперта. Он потянулся за ключом вождя на своей шее. Ключ исчез. На его месте висел женский ключ, который раньше уютно лежал в ложбинке между ее грудей. Слова, которые он вчера сказал в шутку, зазвучали в его ушах: «Что вы собирались сделать? Спрятать меня в комнате тайных встреч вождя?» Планировала ли она это раньше или придумала только сейчас, но Макиннес поступила именно так. Она заперла его в тайной комнате вождя и ушла, чтобы встретить английских солдат одной. И он ничего не мог с этим поделать.

Глава 27

– Джесси! Джесси! Они приближаются! – Йен Маккарран, крича, вбежал во двор замка. – Я их видел.

Джессалин встретила его перед недавно обновленными дверьми замка. Она была одета в темно-синее платье и такие же темно-синие туфли, украшенные золотыми пряжками с сапфирами, которые она нашла на своей подушке на второе утро после прибытия каравана. На ней была белая кружевная накидка и плед Макиннесов, обернутый вокруг талии поверх ее юбки и заколотый на плече брошью клана. Ключ, который она обычно носила на серебряной цепочке на шее, теперь был у Нейла, а ключ, который она отдала ему – ключ вождя, – был спрятан в потайном кармане юбки. Волосы она заплела в длинную косу. Шапка ее отца, украшенная веткой падуба и двумя орлиными перьями, завершала наряд.

Йен остановился в изумлении.

– Сколько их? – спросила она.

– Очень много, – ответил он.

– Ты считал их, Йен? – спросила Джессалин.

– Я пытался, – смутился парень. – Но их слишком много. И они идут очень быстро. Мне пришлось бежать, чтобы сообщить тебе.

– Они не могут прийти сюда снова!

– Что мы будем делать?

– Мы должны дать им то, что они хотят! Мы должны сказать им то, что они хотят услышать!

– Мы должны уйти. Мы должны убежать и спрятаться! – Женщины, столпившись во дворе, испуганные приближением солдат, смотрели на своего вождя – на Джессалин, ожидая ее решения.

Джессалин глубоко вздохнула:

– Я не буду приказывать вам остаться, если вы хотите убежать на холмы и спрятаться там. Но я хочу, чтобы вы поняли, что, если сбежите и спрячетесь, вы можете вернуться на пустое место. Англичане заберут все, что смогут, и уничтожат оставшееся. Они не будут более милосердны к пустой деревне, чем к населенной. И они не будут милосерднее, если мы скажем им то, что они хотят знать, или если мы будем хранить молчание. Когда они смотрят на нас, они видят не людей с сердцами, душами, желаниями и мечтами – они видят дикарей. Они видят врагов. – Она помолчала. – Англичане уже были здесь раньше. Мы пережили это, и мы переживем это опять. – Она сделала знак Давине приблизиться.

Давина пробралась через толпу женщин и встала рядом с Джессалин. Она держала большую корзину, и женщины с любопытством наблюдали, как она поставила ее на землю перед ними.

Джессалин нагнулась, достала кинжал из корзины и подняла руку, чтобы все могли его видеть.

– Мы собрали все кинжалы и ножи в замке. Возьмите все по одному для себя и для своих дочерей, матерей и сестер. Спрячьте их на себе и используйте, если возникнет необходимость защититься от любого английского солдата, который попытается изнасиловать вас или любую другую женщину в деревне. – Она подняла юбку и засунула нож за подвязку, удерживающую ее чулок, потом выдвинула корзину вперед и смотрела, как женщины подходили одна за другой и выбирали себе оружие.

– Есть еще одна вещь, о которой вы должны знать, – обратилась к ним Джессалин, когда все женщины взяли по ножу или кинжалу и стояли, ожидая дальнейших указаний. – Я глава этого клана, и я буду защищать вас до последнего вздоха, но знайте твердо – я убью любого мужчину или женщину, кто предоставит англичанам информацию о моем муже или о мужьях Магды и Флоры. Понятно?

Женщины клана Макиннес согласно кивнули.

– Хорошо. А теперь расскажите об этом всем и продолжайте заниматься своими делами как обычно. – Джессалин махнула рукой и направилась к замку.

Двумя часами позже колонна английских солдат вошла в Гленонгейз во второй раз за последние годы. Большинство солдат были пешими, и только двое мужчин сидели верхом на лошадях. Джессалин решила, что всадники руководят этой колонной, но она не знала, кто из них главный и как выглядит Спотти Оливер, пока один из них не заговорил.

– Доброе утро, дамы, я лейтенант Бертон инженерных войск армии его величества в форту Огастес. – Он кивнул женщинам, – Я бы хотел поговорить с владельцем этого замка.

Джессалин оставила безопасный круг своих людей и вышла вперед.

– Я Джессалин Маконес, глава клана Маконес. Этот замок и деревня вокруг него принадлежат моей семье в течение семи сотен лет. – Она назвала шотландский вариант своего имени, зная, что для англичан все имена звучат одинаково.

Если лейтенант и был удивлен, что главой горного клана является женщина, он ничем этого не выдал.

– Рад познакомиться, мадам.

Джессалин даже не попыталась изобразить учтивость. Она сразу же перешла к делу:

– Зачем вы здесь, лейтенант?

– Я расследую исчезновение троих солдат армии его величества.

– Вы потеряли троих солдат и хотите, чтобы мы помогли вам их искать?

– Да, мадам. – Лейтенант Бертон знал, что его ответ звучит глупо. – Мы уверены, что они были похищены горным кланом с целью выкупа.

– Я потеряла три сотни солдат, – Джессалин хотела сдержаться, но гнев, горечь и возмущение, сдерживаемые ею все эти годы, прорвались наружу и обрушились на несчастного лейтенанта Бертона, – включая отца и шестерых братьев. И я видела множество других, похищенных англичанами для наказания. Мой клан заставили покинуть нашу деревню и скрываться от банд мародеров, и все они носили такие же красные мундиры, как ваш, лейтенант. Земли и дома, которыми моя семья владела веками, были конфискованы победившим английским правительством и отданы враждебным нам кланам. Нас выгнали из дома и заставили перебраться сюда – в этот ветхий замок на древт ней земле наших предков – на расстоянии всего нескольких часов; от бараков английской армии, которая теперь наверняка не оставит нас в живых. Нас можно заставить терпеть ваше присутствие, но вы не заставите нас помогать вам в ваших поисках.

– Мадам, вы не понимаете, – возразил лейтенант Бертон. – Мы обыскиваем все деревни и долины отсюда до Эдинбурга. Это приказ, и мы должны его выполнить и найти этих людей. – Он наклонился в седле и понизил голос: – Если вы знаете что-нибудь о них, в ваших же интересах все рассказать мне.

– В моих интересах, лейтенант? – спросила Джессалин. – Как это может быть в моих интересах? Ваша армия уже была, здесь, и в тот раз мою деревню и мой замок разграбили и сожгли, а моих женщин насиловали – и все из-за того, что наша лояльность вашему английскому королю подверглась сомнению! Мы были наказаны за подстрекательство к мятежу. Как вы видите, в нашем клане остались только женщины, дети и несколько стариков. – Она посмотрела лейтенанту в глаза.

Лейтенант огляделся и перевел взгляд с толпы женщин на рабочих, ремонтирующих замок.

– Несмотря на то что вы – клан женщин, стариков и детей, я вижу здесь бурную деятельность. – Он посмотрел в глаза Джессалин. – Похоже, вы укрепляете замок.

– Приближается зима, лейтенант, и мы ремонтируем замок, чтобы подготовиться к грядущим морозам.

– И чем же, мадам? – Джессалин подняла бровь:

– Тем, что привез караван из Эдинбурга.

– Какой караван, мадам?

– Тяжело груженный, следы которого ведут из Эдинбурга прямо к нашим дверям. Он был только один, а на наших дорогах не слишком оживленное движение, чтобы вы могли его пропустить. Но разумеется, вы уже об этом знаете, лейтенант, ведь вы пришли по его следам.

– В горах не произошло ничего стоящего внимания, мадам. Тяжело груженный караван, сопровождаемый стадами скота и каменщиками, должен был привлечь наше внимание, особенно если учесть, что это произошло почти сразу после исчезновения наших солдат. Он наверняка был очень большой и богатый, – ухмыльнулся он. – Я не сомневаюсь, что он мог содержать значительный выкуп.

– В нем привезли мое приданое, лейтенант. Я недавно вышла замуж, и понадобилось несколько месяцев, чтобы мое приданое прибыло сюда.

– Понятно, – ответил лейтенант. – И откуда же взялось ваше приданое, мадам?

– От моего мужа.

– А он откуда его взял?

– Я ничего не знаю об источнике финансов моего мужа.

От игры, которую она затеяла, лейтенант начал уже уставать.

– Да бросьте, мадам, даже мне известно, что каждый горный клан знает обо всем, что происходит в других гррных кланах.

– Есть еще шотландцы из равнинной части страны, – сообщила она.

– Ваш муж оттуда?

– Договоренность о моем браке была сделана заранее. – Джессалин очень тщательно подбирала слова. – Нет ничего необычного в том, что женщины моего ранга бывают помолвлены с самого рождения. Я ничего не знаю о связях и симпатиях моего мужа, и я никогда не встречалась с его семьей.

– Но он обеспечил вас приданым?

– Он сделал это, а агент в Эдинбурге организовал покупку и транспортировку, потому что английская армия украла то, что приготовила моя семья.

– Ваш муж сторонник якобитов?

– Я не знаю.

– Вы не знаете политических симпатий вашего мужа?

– Я женщина, лейтенант. И я не интересуюсь политикой.

– Если не политика, то что интересует женщину – главу клана?

– Как выжить. – Она храбро посмотрела на лейтенанта. – Я не похищала ваших солдат, лейтенант, – заявила Джессалин.

– Вы – глава клана, мадам, вы могли бы приказать сделать это, не участвуя в похищении.

– Я не похищала ваших солдат, лейтенант, и не приказывала сделать это, и могу заверить вас, что ни один из представителей клана Маконес или любого другого клана не смог бы сделать это без санкции своего вождя.

Лейтенант Бертон изучающе посмотрел на нее, потом сделал знак кое-кому из своих людей подойти ближе.

– Я имею право обыскать это здание и все постройки. – Дети начали плакать. Краем глаза Джессалин заметила, как Ханна Маккарран, крепко сжимая в руках щенка, спряталась за юбками своей матери. Глаза Ханны вдруг стали огромными, как блюдца, и Джессалин проследила за ее взглядом – во двор замка въезжали еще трое всадников – все в ярко-красных мундирах. Мужчина, привязанный на длинной веревке к лошади, бежал за ними, стараясь сохранить равновесие и не упасть. Испарина появилась на лбу Джессалин, а волосы на голове встали дыбом от этого зрелища. Она знала, что человеком, бегущим за лошадью, не мог быть Нейл. Она знала, что Нейл в безопасности, запертый в тайной комнате, но она не знала, был ли это кто-то из членов ее клана. Она была очень испугана, и ей понадобились все силы, чтобы сдержать дрожь в руках и коленях.

– А я не могу остановить вас, – произнесла она.

– Я мог бы приказать разрушить ваш замок и деревню, уничтожить ваш скот и все запасы еды. Неужели это нужно сделать, чтобы заставить вас сотрудничать?

– Я не могу дать вам то, чего не имею, – отрезала Джессалин.

– Скажите, мадам, что будет с вашим кланом, если я прикажу сделать все то, что только что описал вам?

– Мы умрем от голода, – сухо ответила Джессалин. – Как это было после вашего прошлого визита.

Лейтенанта поразили ее слова и ее отвага. Он смотрел на горцев, в каждом из которых можно было увидеть признаки недавнего голодания, и у него сжалось сердце при мысли, что же им пришлось пережить. Он попытался снова, на этот раз стараясь повлиять на нее уговорами, а не угрозами:

– Один из людей, похищенных из форта, это Нейл Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд и внук маркиза Чизендена, одного из самых влиятельных людей в Англии. Вы, разумеется, слышали о нем?

– Я слышала о таком человеке, – кивнула она. – И если он так могуществен, как вы говорите, возможно, вам стоит заручиться его поддержкой?

– Нам сообщили, что караван, который мы выследили, двигался не из Эдинбурга, а из Лондона, и он был послан самим маркизом. Как вы объясните это, мадам?

– Я не могу этого объяснить. Я никогда не была в Лондоне. – Она слабо улыбнулась лейтенанту: – Моя семья не принята ко двору, поэтому я никогда не встречала маркиза и никогда не была осведомлена о сплетнях, которые можно услышать во дворце. Я не знаю источника ваших сообщений.

Лейтенант Бертон чуть не улыбнулся. Женщина, стоящая перед ним, была достойной соперницей в споре – умная, мудрая, смелая, верная и красивая. У него не было сомнений, что она знает больше, чем рассказала, но он также понимал, что принуждать ее бесполезно.

Лейтенант обернулся на стук копыт и застонал:

– Это мой командующий, генерал-майор сэр Чарлз Оливер. Мадам, прошу вас, если вы знаете хоть что-то о пропавших солдатах, скажите об этом мне.

Джессалин молчала.

– Мы признательны вам за содействие, мадам. – Лейтенант повернулся кругом, когда генерал подскакал к нему. Он поприветствовал генерала и снова повернулся к Джессалин. – Я благодарю вас за сотрудничество, мадам, и я знаю, что, если вы увидите кого-то из этих людей или что-то услышите, касающееся их местонахождения, вы сообщите об этом мне.

– Разумеется, лейтенант, – ответила Джессалин, улыбаясь ему, чтобы придать достоверность своей лжи.

– Ерунда! – заорал генерал-майор сэр Чарлз Оливер.

– Прошу прощения, сэр? – Лейтенант повернулся в седле к своему командиру.

– Я сказал – ерунда! Вы не добьетесь никакого сотрудничества от этих дикарей, Бертон! Если не припугнете их как следует. Они понимают только силу. Хватит этой чепухи. Мне нужна правда. – Оливер нагнулся и, схватив веревку, привязанную к седлу, дернул за нее и подтащил к себе пленника.

Джессалин пришлось прикусить губу, чтобы не открыть рот, когда она узнала в этом окровавленном, избитом человеке возницу одной из повозок каравана. Давина показывала его ей и говорила, что это один из Сазерлендов, который оставил горы и ушел в Эдинбург в поисках работы. Она пристально посмотрела на командующего. Спотти Оливер был опасен. В его глазах отражались только презрение и брезгливость. Если он найдет ключ от тайной комнаты вождя, ее муж обречен. Лихорадочно соображая, Джессалин подождала, пока генерал отвлечется на разговор с лейтенантом, и, незаметно скользнув рукой в карман, обернула цепочку два раза вокруг своего запястья.

– Мы столкнулись с караваном, когда он возвращался из Эдинбурга, – прорычал генерал. – И это варварское создание, это горное отродье оказалось весьма покладистым и вызвалось рассказать нам кое-что о людях, которые послали этот караван, и о его содержимом.

– Леди дала мне вполне удовлетворительное объяснение по поводу каравана и его содержимого, – доложил лейтенант Бертон.

– Она не дала его мне! – заорал генерал. – Я генерал-майор сэр Чарлз Оливер, командующий инженерными войсками его величества в форту Огастес, и я желаю услышать, что эта дикая горная девка может сказать.

Джессалин вскинула подбородок, расправила плечи и заговорила.

– Я дала ответ вашему лейтенанту, – отчеканила она, когда генерал обратил на нее свое, внимание.

Губы Оливера сжались в тонкую линию. Он повернулся к лейтенанту Бертону:

– Вы спрашивали ее о туфлях, лейтенант? – Лейтенант молчал.

– Я задал вам вопрос, лейтенант.

– Нет, сэр. Я не спрашивал ее о туфлях. – Генерал улыбнулся:

– Очень милые туфельки, мадам. – Он посмотрел на ноги Джессалин.

Дрожь пробежала по ее спине, когда он повторил почти те же слова, что Нейл произнес прошлой ночью.

– Вы могли заметить, что я немного знаком с красивой одеждой. – Он поправил золотую тесьму на своем лацкане и стряхнул воображаемую пылинку, чтобы привлечь ее внимание к своему отлично сшитому костюму. – По вашим туфлям видно, что они от лондонского мастера. А ваше платье слишком модное, чтобы его могли сшить в Эдинбурге. И как, интересно, вам удалось стать обладательницей таких нарядов?

Джессалин не ответила.

– Я задал вам вопрос, мадам, и я жду ответа, – произнес он обманчиво спокойным тоном и, незаметным движением направив свою лошадь вперед, сбил ее с ног и быстро спешился. Он схватил Джессалин за воротник, поднял ее на ноги и ударил по губам. Ханна Маккарран заплакала, а щенок заскулил. Джессалин слышала эти звуки, лежа в грязи. Генерал подошел и встал над ней, а женщины ее клана обступили его, отгородив от солдат. – Назад! – приказал он, выхватил саблю и направил ее острие в грудь Джессалин. – Назад или я убью ее!

Женщины расступились.

Оливер заставил Джессалин встать на колени и провел мечом по ее корсету, разрезав ткань.

– Следующий разрез будет глубже, – предупредил он. – А теперь рассказывайте о туфлях! Я хочу знать, откуда они взялись.

– Сэр! Я возражаю против такого обращения с дамой! – Лейтенант вышел вперед.

– Оставайтесь на месте, лейтенант. – Генерал бросил гневный взгляд на младшего офицера. – Я допрашиваю заключенную.

– Она не заключенная, сэр.

– Мы воюем с этими дикарями, лейтенант. Она заключенная, раз я так говорю! – Он повернулся к Джессалин. – Итак, продолжим. Откуда вы взяли эти туфли? – Генерал Оливер еще раз провел саблей по ее платью, и на этот раз полоса красных капелек проступила на ее коже, пятная белизну нижней сорочки. – Мои информаторы сообщили, что в караване было три повозки туфель, заказанных маркизой Чизенден для графа Дерроуфорда. Я хочу видеть, на что граф тратит свои деньги. Где они?

– Она не знает, сэр. – Возница бросился вперед. Оливер остановил его острием сабли:

– Что это? Еще один шотландский герой? Рассказывай, чего она не знает?

– Она ничего не знает о туфлях, – начал объяснять он. – Они были сюрпризом. Она не знает, где они спрятаны.

– Где они? – спросил Оливер.

– Я не знаю. Я был…

– Ты не знаешь. Она не знает. Какая от вас польза? – Генерал Оливер воткнул саблю в грудь мужчине, повернул рукоять, потом вытащил ее и вытер окровавленный клинок о штаны убитого. Он перерезал веревку, привязывавшую пленного к его седлу, но оставил связанными его руки. – О Боже! – с издевкой усмехнулся он. – Еще один мертвый шотландский герой. Ну, кто следующий?

Женщины закричали, а щенок начал вырываться и возбужденно залаял. Генерал-майор сэр Чарлз Оливер направил саблю на Ханну:

– Заткни эту шавку!

Ханна громко заплакала, когда щенок вырвался из ее рук и подбежал к ногам генерала. Оливер поднял ногу, чтобы пнуть собаку, но Джессалин оказалась проворнее. Она схватила серебряную шпору генерала и дернула, опрокинув его на землю. Сабля со звоном отлетела в сторону, а Джессалин воспользовалась моментом, схватила щенка и сунула его в руки Ханне.

– Беги! – шепнула она, подталкивая девочку. – Отнеси собаку моему мужу! Скорее! – Ханна побежала. Джессалин потянулась за саблей генерала и даже дотронулась до нее, но Оливер успел схватить ее за волосы. Он намотал длинную косу на руку и дернул изо всех сил.

Джессалин охнула от боли, но не закричала. Она схватила саблю обеими руками, когда Оливер поднялся на колени и потянул ее за собой.

– Брось саблю! – приказал он. – Брось, или я прикажу своим солдатам перестрелять всех мужчин, женщин и детей в этой проклятой деревне.

Джессалин не пошевелилась. Она держала саблю, направляя ее в сердце врага.

– Целься! – приказал Оливер, и солдаты направили на людей свои мушкеты. Мертвая тишина оглушала. – Вы можете убить меня, – заявил он ей. – Но вы и ваш клан погибнете.

– Тогда мы погибнем все, – ответила Джессалин.

– Сэр! Вы не можете сделать этого! – Лейтенант Бертон спешился и подбежал к своему командиру.

– Почему?

– Потому что вы убьете десятки ни в чем не повинных людей. Даже если она знает, где прячется майор Клермонт, она нам не скажет.

– Даже чтобы спасти свой клан?

– Даже так.

– Тогда, вероятно, она сделает это, чтобы спасти кого-то одного. – Оливер окинул взглядом толпу женщин и ткнул наугад. – Расстрелять ее, – приказал он, указывая на Сорчу.

Джессалин увидела ужас в глазах Сорчи и отбросила саблю в сторону.

– Так-то лучше, – хмыкнул генерал. – А сейчас, маленькая дикарка, совершим небольшое путешествие. – Он, держа ее за волосы, поволок к своей лошади, потом взял веревку, которой был привязан Сазерленд, и связал запястья Джессалин.

– Сэр, что вы делаете? – возмутился Бертон.

– Устраиваю ловушку для Клермонта.

– Откуда вы знаете, что он пойдет за вами?

– Он купил триста пар туфель, – ответил Оливер. – Ни один человек не пойдет на такие расходы, чтобы просто произвести впечатление на женщину. Он сделает это, только если любит ее. И для ее же блага ей лучше на это надеяться. – Он повернулся к женщинам. – Я уезжаю и забираю эту шотландскую мятежницу с собой. Если вы знаете, где находится Клермонт, советую его найти. До Лондона далеко, и, боюсь, на ней может не остаться живого места к моменту его появления. – Он вскочил в седло и отдал приказ солдатам: – Подождите два часа после моего отъезда, потом возвращайтесь в форт. Как только я уеду, стреляйте в любого, кто пошевелится. – Он показал на лейтенанта: – И начните с него.

Джессалин так старалась сохранить равновесие и не упасть, когда бежала за лошадью, что не слышала первых двух выстрелов.

Глава 28

Кулаки Нейла были все в крови от упорных ударов по двери и стенам, когда он уже больше не мог кричать. Наконец за дверью раздался голос Давины.

– Он забрал ее, ваша светлость! Он забрал Джесси! – рыдала она.

– Кто? – закричал Нейл.

– Генерал-майор сэр Чарлз Оливер! – Давина с отвращением выплюнула это имя. – Он застрелил лейтенанта и Сорчу и забрал нашу Джесси!

Сердце Нейла готово было разорваться от горя. «Боже, помоги мне!»

– Давно?

– Несколько часов назад! – плача, ответила Давина. Нейл стал колотить в дверь еще сильнее:

– Выпустите меня отсюда!

– Бесполезно, ваша светлость, – сказала Давида через тайную дверь. – Я попробовала уже все ключи из моей связки. Я не могу открыть ее!

– Сломайте дверь! Найдите Винченцио! – приказал он. – Делайте все, что хотите, но только выпустите меня отсюда! И поскорее!

– Да, ваша светлость! – крикнула Давида. – Я сейчас побегу за помощью.

Давида покинула коридор, ведущий в комнату тайных встреч вождя, и вышла, да кухню. На пороге она чуть не споткнулась о Ханну. Девочка, держа в руках щенка, вцепилась в юбку Давины, когда та хотела пройти мимо.

– Ты видела Нейла? – спросила она. – Я искала во всем замке, но не смогла его найти.

– Не сейчас, дитя.

– Но я должна его найти!

– Я сама пытаюсь это сделать, – заверила ее Давина.

– Это хорошо, – кивнула Ханна. – Потому что Джесси велела мне отнести щенка ему. – Она вытерла нос ладошкой.

– Ох, детка. – Давина наклонилась и вытерла слезы на лице девочки подолом своей юбки. – Я не думаю, что Джесси хотела сказать, что ты не можешь оставить щенка себе. Она просто хотела, чтобы ты унесла его до того, как генерал сделает ему больно. Ты можешь оставить маленькую собачку себе.

Ханна просияла:

– Правда, Давина?

– Конечно. Ну а теперь беги, играй.

Ханна, подпрыгнув от восторга, побежала во двор, но вдруг остановилась и повернулась к Давине:

– А это я тоже могу оставить себе? – Она протянула щенка Давине, чтобы та могла увидеть сверкание серебра на солнце. – Я знаю, что она отдала это Нейлу, когда они поженились, но сегодня утром она дала это моему щеночку. Нейл, наверное, больше не хочет его. Можно, я оставлю его себе? Давина прищурилась:

– Что это такое, детка?

– Ключ вождя, – важно проговорила Ханна. – Джесси надела его на мою собачку. Он такой красивый, а тебе он нравится?

Давина поспешила к девочке.

– По-моему, это самая красивая вещь на свете, – улыбнулась она. – Но ты не можешь оставить его себе.

– Почему? – огорчилась Ханна.

– Потому что он сейчас нужен Нейлу.

– Но я могу оставить Леди? – Ханна зарылась носом в мягкую шерстку колли.

– Да.

Ханна подумала мгновение и кивнула:

– Хорошо. – Она сняла серебряную цепочку с шеи щенка и протянула Давине.

Через минуту Давина уже была у двери в тайную комнату. Она вставила ключ в замок и наконец открыла дверь.

Нейл мерил шагами помещение и вдруг увидел, как повернулось зеркало. Он поспешил к выходу.

– Слава Богу! – выдохнул он. Давина протянула ему ключ.

Он подхватил Давину на руки и закружил по комнате.

– Вы чудесная, чудесная женщина! Где вы нашли его?

– Он был у Ханны. – Идя вслед за Нейлом через зеркальную дверь и тайный коридор к выходу, Давина поведала ему историю о, том, как Джессалин украдкой надела цепочку с ключом на шею щенка, как она сунула собаку в руки девочке и приказала Ханне отнести щенка ему.

Когда Нейл достиг уже верхней ступеньки, его осенила интересная мысль. Он развернулся и пошел обратно. Давина поспешила за ним.

– Давина?

– Сэр?

– Что вы знаете о вожде, который построил тоннель и эту комнату, чтобы ухаживать за дочерью своего врага? Макиннес говорила мне, что длинный тоннель ведет на его земли и именно по нему девушка приходила к вождю на свидания. Чьи это земли? Кто был тот враг?

– Сазерленд. – Она перекрестилась при упоминании этого имени.

– И часть его земель лежит к югу от нас, ближе к форту Огастес?

– Да, – кивнула головой Давина. – По той дороге всего около часа езды до форта Огастес. Но Сазерленд поддерживает правительство, и он наш смертельный враг. Появление любого Макиннеса на его земле карается смертью.

– Мне он не враг, – отмахнулся Нейл. – Я английский солдат, верный королю и Британии.

– Вы носите одежду Макиннесов. – Нейл посмотрел на свои брюки:

– У меня нет времени сменить одежду. Но я должен попытаться.

– Вам понадобится лошадь, а я не могу провести ее по лестнице.

– Не беспокойтесь, – ответил Нейл. – Я знаю, где смогу позаимствовать коня. – Джессалин уже однажды «позаимствовала» лошадь из конюшни Сазерленда. Это значило, что тайный вход в тоннель расположен не слишком далеко от конюшен. Он наклонился, поцеловал Давину в щеку и подтолкнул ее к двери. – Я верну ее вам, – пообещал он. – Живую и здоровую. А теперь идите. Я запру за вами дверь.

Давина прошла по длинным коридорам и, выйдя во двор, быстро отыскала Йена Маккаррана.

– Поторопись! – приказала она. – Найди старейшин и вождя Мунро и расскажи им, что случилось.

Йен замотал головой.

– Это не нужно, – возразил он. – Они уже собрались.

– Где?

– Они пересекли нашу границу час назад и прибудут сюда с минуты на минуту.

– Найди их, – распорядилась Давина. – И скажи, пусть встречают его светлость на опасной дороге. Он будет их там ждать.

Йен кивнул и умчался выполнять поручение.

Нейл запер за собой дверь в тайную комнату и поспешил к тоннелю. Он отпер еще одну дверь и вышел в коридор, ведущий к пещере, скрытой в холмах, отделяющих земли Макиннесов от Сазерлендов. Он был осторожен и сначала запер последнюю дверь, а уж потом повесил тяжелую серебряную цепочку с ключом себе на шею. Он не стал возиться со свечами, а просто касался правой рукой стены тоннеля, пока не достиг входа в пещеру. Деревянная, обитая железом дверь была укрыта густыми зарослями, которые закрывали ее от чужих глаз больше ста лет. Замок выглядел ржавым, но открылся легко, когда он повернул ключ. Он проскользнул внутрь, но на этот раз оставил внешнюю дверь незапертой. Кусты, скрывающие вход, и пещера будут для него единственным путем к отступлению, если все пойдет не так, как он задумал. Нейл продрался сквозь кусты и, сбежав вниз с холма, пересек тропинку, по которой Сазерленды гоняли скот на пастбище.

Он посмотрел на солнце. С момента, как он прокрался в конюшню Сазерленда, прошло уже около получаса. К его удивлению, конь, которого однажды увела Джессалин, стоял оседланный и нетерпеливо бил копытом. Нейл не беспокоился о возможной ловушке, он просто вскочил на жеребца и выехал из конюшни.

Он встретил вождя на тропинке. Сазерленд, высокий худощавый мужчина с белыми как снег волосами, темными глазами и глубокими морщинами на лбу, преградил Нейлу дорогу, вынуждая его остановиться. Нейл придержал коня.

– Я Уильям Сазерленд, – объявил мужчина. – А ты граф Дерроуфорд.

– Да, – ответил Нейл.

– Я восхищаюсь твоим умением разбираться в лошадях, но на тебе одежда и знаки Макинпесов. Я мог бы уложить тебя на месте за вторжение на мои земли и за кражу моей лошади. – Сазерленд вытащил из-за пояса револьвер.

– Прошу прощения, сэр, у меня нет времени на любезности, – ответил Нейл. – Я очень спешу. Если захотите, вы сможете убить меня за вторжение на ваши земли и за кражу вашей лошади сразу после того, как я убью генерал-майора сэра Чарлза Оливера за похищение моей жены. – Он заставил коня объехать Сазерленда.

– Тогда тебе может понадобиться это. – Сазерленд повернул револьвер дулом к себе и протянул его Нейлу. – Осторожно, сынок, он заряжен.

Нейл взял оружие:

– Спасибо. – Он сунул револьвер за ремень и наклонился в седле, готовый пуститься в путь.

– Нет, сынок. – Сазерленд схватил коня за уздечку. – Вот сюда. Следуй за мной. Так будет быстрее. – Он направил свою лошадь в поле. – Остальные уже ждут.

Нейл поскакал за ним:

– Кто остальные?

– Мунро, Росс, Мори, Грант Глен-Крейг, воины моего клана и другие знакомые тебе джентльмены.

Нейл посмотрел на другую сторону поля, где собралась толпа из двух или трех сотен шотландцев.

– А я думал, вы враг клана Макиннесов.

– Я союзник маркиза Чизендена и всех его родственников. – Сазерленд улыбнулся. – Включая Мунро и Мори. Грант Глен-Крейг не родственник, но он хотел жениться на Макиннес и поклялся ее защищать. Росс – мой союзник. – Он взглянул на Нейла: – Этот сэр Чарлз убил сегодня утром одного из моих людей.

– Лейтенанта?

– Нет, лейтенант – англичанин, и он всего лишь легко ранен. Как и Сорча Макиннес.

Нейл так спешил добраться до Джессалин, что даже забыл спросить о Сорче и лейтенанте.

– Как случилось, что их ранили?

– Эта шавка, генерал Оливер, приказал своим людям стрелять в каждого, кто пошевелится. Лейтенант и Сорча Макиннес пытались помешать генералу увезти Макиннес. Солдаты стреляли в них. Убитый человек был возницей из Эдинбурга и одним из моих кузенов. Генерал Оливер проткнул его саблей. – Сазерленд окинул взглядом собравшихся. – Я могу поднять еще больше людей за несколько минут, если ты считаешь это необходимым, но мне не хотелось собирать слишком большую армию, чтобы меня не обвинили в восстании против короля.

– Это и не понадобится, – покачал головой Нейл. – Мне нужен только Оливер.

– Что задержало тебя так надолго? – поинтересовался Олд Тэм, когда Нейл и Сазерленд подъехали.

– Макиннес решила меня спасти, заперев в… – Он оглянулся по сторонам, не желая выдавать секрет жены. – Заперев меня. Понадобилось время, чтобы найти ключ.

Сазерленд усмехнулся:

– Ты же архитектор, сынок. Ты должен знать, что во всех замках есть тайные комнаты. Это ни для кого не секрет.

– Секрет в том, где они находятся, – проворчал Мунро. Сазерленд быстро представил Нейла вождям кланов.

– Остальных джентльменов ты знаешь. – Нейл кивнул и всем пожал руки:

– Правительство в Лондоне и сторонники короля в изгнании все еще находятся в состоянии войны. Это бесспорно. Наше нападение на форт Огастес – на командующего фортом Огастес – могут расценить как предательство. Я намерен забрать мою жену и наказать ублюдка, который ее похитил, но я не могу просить вас рисковать своими жизнями. У вас есть жены и дети.

– Да, есть, – ответил вождь клана Росе. – Именно поэтому тебе и не надо просить.

– Мы собрались, чтобы спасти одну из наших, – пояснил Мори. – То, что она жена нашего союзника, накладывает на нас определенные обязательства.

– Если спасение Джессалин Макиннес от мерзавца, который воюет с женщинами, измена, я с радостью пойду на виселицу! – крикнул Грант Глен-Крейг.

Нейл посмотрел на него. На вид никак не меньше пятидесяти, лысый и рябой. И как Нейл уже обнаружил, лучше стоять против ветра, когда он открывает рот, чтобы заговорить.

– Я благодарен вам, джентльмены! – растроганно сказал он. – А теперь вперед, в форт Огастес, чтобы ее спасти!

– Он убьет вас, – презрительно процедила Джессалин. – Но только если я не успею сделать это сама.

– Он может попытаться. Но у него ничего не получится. Кроме того, я уже выиграл битву с Нейлом Клермонтом. Когда он заявится в форт Огастес спасать тебя, это будет расценено как предательство. Да еще перед генералом Уэйдом. – Оливер уперся локтем в позвоночник Джессалин. Он волок пленницу на веревке первую пару миль, а потом кинул ее поперек седла, как мешок с зерном, и получал большое удовольствие, унижая ее. – Это все, чего я добиваюсь. Я хочу, чтобы генерал Уэйд и король поняли, что Клермонт изменник. Впрочем, он и есть изменник. Я хочу, чтобы они увидели его союзником шотландских дикарей. Я хочу, чтобы они увидели его таким, каким его вижу я.

Она до крови закусила губу, но не проронила ни звука, несмотря на боль в спине.

– Здесь нет никаких случайностей, – продолжал рассуждать Оливер. – Он знал, что генерал Уэйд должен приехать инспектировать форт. Он должен был это знать. Вот почему он задержал каменщиков. Неспособность Клермонта закончить возведение стены в срок и его бегство, сначала в Лондон, а потом в убогий шотландский замок в горах, чтобы ты согревала ему там постель, – это все дешевые уловки. Он инсценировал свое похищение и доставку выкупа, чтобы взбаламутить людей и помешать им закончить строительство. Он хотел выставить меня некомпетентным и неспособным командовать.

– Нейлу не было нужды выставлять вас некомпетентным и неспособным командовать, – огрызнулась она. – Вы делаете это сами.

– Будь осторожна, когда говоришь со мной! – Оливер резко дернул ее за косу.

– Любой дурак может раздавать приказы, – презрительно усмехнулась Джессалин. – У вас это хорошо получается. Вы приказываете людям подчиняться, а когда они этого не делают, просто убиваете их. Вы ненавидите графа Клермонта потому, что он такой, каким вы никогда не будете. Он лидер. Люди идут за ним, потому что хотят этого сами, а не потому, что им кто-то приказал. Вы просто завидуете ему!

– Я? Завидую Клермонту? Ошибаешься. Это он всегда завидовал мне – даже ненавидел, еще с тех пор, как мы учились вместе в школе, потому что я всегда был красивее его.

По мнению Джессалин, такого просто не могло быть, чтобы кто-то был красивее Нейла Клермонта, а тот факт, что Спотти Оливер так считал, ее насмешил.

– Это было до или после того, как вас прозвали Спотти?

Оливер отпустил ее косу. Ее голова упала вперед, ударившись о бок лошади. Генерал Оливер подвинулся в седле и изо всех сил двинул ее в челюсть коленом.

– Твой язык доведет тебя до беды, особенно если ты будешь говорить о вещах, о которых ничего не знаешь!

– Я знаю одно – вы никогда не сможете быть красивее Нейла, – сказала она, – потому что ваша душа слишком черна и уродлива.

– Э, да Клермонт, оказывается, недаром выбрав себе в защитницы шотландскую шлюшку. Где он нашел тебя? – Он снова сгреб рукой ее косу и тянул до тех пор, пока не заставил ее посмотреть ему в лицо.

Джессалин догадалась, что, несмотря на все заявления о своей «прекрасной информированности», генерал-майор сэр Чарлз Оливер понятия не имел, кто она такая. Он считал ее шлюхой Нейла.

– Это я нашла его, – гордо заявила она. – Здесь, в форту Огастес.

– Это невозможно, – усмехнулся Оливер. – Я поимел каждую смазливую шлюху в форту. Тебя среди них не было. Я бы заметил.

– Неужели, генерал? Вы думаете, что заметили бы меня? Вы не видели даже тех женщин, которые работают в форту каждый день. Вы, генерал, глупый и самовлюбленный человек. И ваши подчиненные знают это, потому что вы, оставив форт недостроенным, устроили праздник. В отличие от вас Нейл Клермонт смотрел на женщин в лагере и видел нас такими, какими мы были, а не какими казались. Когда он смотрел на нас, он видел не горных дикарей и не шотландских шлюх, он видел женщин, у которых есть сердце, и душа, и ум. Он пытался вас предостеречь, когда говорил, что не следует позволять мам свободно входить в форт и делать все, что мы хотим, разве не так? Он пытался вас предупредить, что ваш драгоценный форт под угрозой, но вы пренебрегли его советами. – Джессалин узнала подробности вылазки и похищения Нейла от Магды и Флоры, которым сообщили об этом их мужья. – Вы оставили стену без охраны – и организовали пирушку для всех солдат, потому что боялись, что они могут предпочесть командование Нейла вашему. Вы пытались купить верность ваших солдат, потйму что боялись влияния Нейла Клермонта.

Оливер побагровел от ярости:

– Он покупает все, что хочет! Свой офицерский чин в армии и право строить форт Огастес он тоже купил! Даже шлюх он купил, чтобы они смеялись над моим лицом.

– И вы ненавидите его за это, потому что знаете, что он может купить и продать и вас, если захочет.

– Я не продаюсь! – заявил Оливер. – Скажи-ка мне, во сколько обошлось Клермонту купить тебя?

– Вы ведь знаток моды, – парировала Джессалин, – вот и скажите мне сами. По вашим словам, он заплатил мне королевский выкуп туфлями, – она улыбнулась, произнося эти слова. – Он подарил мне туфли, потому что у меня их не было. Он не покупал мое тело. Ему это было не нужно. Я с радостью отдала ему все, что он пожелает.

– Я нахожу смешным то, что в результате он будет побежден какими-то туфлями. Он, который вообще не интересовался модой, погибнет из-за того, что был настолько глуп, чтобы купить триста пар туфель за раз! Все, что мне нужно было сделать, чтобы его найти, просто проследить путь этих туфель – прямо до твоей двери.

– Но вы и тут умудрились свалять дурака, – злорадно процедила Джессалин. – Вы ведь все еще его не нашли.

– Теперь мне и не придется этого делать. Он сам меня найдет, потому что у меня есть ты, – захихикал Оливер. – А после того как я одержу над ним победу, я позволю ему прожить так долго, чтобы он мог наблюдать, как я буду развлекаться с тобой. А потом я его повешу. Медленно и болезненно. Уверен, тебе это понравится так же, как и мне.

Джессалин проигнорировала его угрозы.

– Мне понравится смотреть, как вы будете стоять перед генералом Уэйдом, – не осталась она в долгу. – После того как вы солгали, сообщив ему о завершении строительства стены. Как вы думаете, что он скажет, когда приедет инспектировать форт и увидит эту огромную дыру?

Они подъехали к форту, и Оливер крикнул часовому, приказывая открыть ворота.

– Вижу, что после нашего последнего посещения вы поставили часовых. Что? Неужели сегодня не будет никакой вечеринки в честь генерала Уэйда? – язвительно заметила она. – А почему? Вы разве еще не закончили стену?

– О чем это ты болтаешь? – прошипел он.

– О вашей некомпетентности, – охотно пояснила Джессалин. – Нейл Клермонт не дезертировал со своего поста. Он был похищен. Сержант Марсден и капрал Стенхоп были увезены вместе с ним – силой. Но вас обуяла зависть, и вы не желали понимать этого. Вы преследовали троих верных королю солдат, убили невинного человека, приказали своим войскам стрелять в безоружных женщин и детей и похитили члена горного клана, преданного королю Георгу. Я бы сказала, что вы получите то, чего добиваетесь и чего заслуживаете. Уверена, вы произведете неизгладимое впечатление на генерала Уэйда.

– Ах ты, сучка! – Он сбросил ее с лошади. Она рухнула на землю и от удара чуть не потеряла сознание. Он не стал ждать, пока она встанет на ноги, и за косу поволок ее через двор. – Мне жаль, что ты никогда не узнаешь, придет ли он сюда потому, что любит тебя, или потому, что ненавидит меня, – процедил он, натягивая поводья, чтобы остановить коня и спешиться.

– Это очень просто, – ответила она. – Когда Нейл Клермонт придет за мной, это будет потому, что он любит меня и ненавидит вас. И я не против посмотреть на это, потому что я знаю, что, после того как Нейл Клермонт придет сюда, он не оставит вас в живых.

Глава 29

– Откройте ворота, – закричал Нейл, – по приказу Нейла Клермонта, майора инженерных войск его величества!

– Не могу, сэр, – откликнулся часовой.

– Это вы, рядовой Миллер? – спросил Нейл. – Вы знаете меня. Я построил форт Огастес, складывая его по камешку, и будь я проклят, если не разрушу его тем же способом. А теперь открывайте эти чертовы ворота, потому что я не буду повторять дважды.

Нейлу показалось, что прошло целое столетие, пока скрип и скрежет железных петель не возвестили о том, что рядовой Миллер наконец-то решился открыть ворота. Нейл въехал в форт во главе своих шотландских союзников, а рядом с ним ехали старейшины клана Макиннес и вожди Сазерленд и Росс. За ним следовали вожди Мунро, Мори и Грант Глен-Крейг, их воины и люди из других кланов, присоединившиеся к ним по пути в форт.

Он окинул взглядом плац и увидел свою жену в кандалах, перед квартирой генерала. Один их конец был прикован к столбу, а другой – к ее лодыжке. Она стояла, опираясь всем своим небольшим весом на свободную ногу, и Нейл увидел, что ее шелковые чулки цвета слоновой кости были изорваны в клочья, а закованная нога сильно распухла.

Он улыбнулся. Если Спотти Оливер ожидал увидеть главу горного клана несчастной и униженной, то он наверняка был разочарован. Макиннес была одета, как и подобает вождю горцев и графине Дерроуфорд, – в темно-синее платье и такие же синие туфли, украшенные золотыми пряжками с сапфирами, которые он положил на ее подушку на второе утро после прибытия каравана. Корсет ее платья был в грязи и в пятнах крови. Он был разрезан в нескольких местах, и Нейл видел темно-коричневые линии и дыры, уродующие ее рубашку. То, что осталось от белой кружевной накидки и пледа Макиннесов, заменяло ей теперь юбку, которой она прикрывала изодранное платье. Плед был весь изрублен – похоже, мечом, – но брошь клана, скалывающая его на плече, осталась на месте. Ее волосы были заплетены в косу, достававшую почти до земли. Ее лицо было грязным и исцарапанным, и она в кровь искусала нижнюю губу. Вид ее был ужасен, но она была жива! И как показалось Нейлу, она еще никогда не была такой красивой. Он кивнул Тэму, тот вытащил из-за пояса свой боевой топор и протянул ему.

Нейл спешился и подошел к Джессалин. Сунув руку за пазуху, он вытащил шерстяную шапку и два орлиных пера.

– Вы потеряли вашу шапку, миледи, – улыбнулся он. В глазах Джессалин блеснули слезы.

– Значит, вы нашли ключ? – Она прикоснулась к ключу, висевшему на серебряной цепочке на его шее.

Нейл поцеловал ее в губы.

– Как трогательно! – насмешливо пропел Оливер. – Как слезливо сентиментально! Вижу, ты пришел за своей смазливой шлюхой.

Горцы, толпившиеся на плацу, возмущенно зароптали, услышав это оскорбление, и вытащили топоры и кинжалы, готовые отомстить за надругательство над главой клана Макиннес.

На щеке Нейла задергался мускул, когда генерал-майор сэр Чарлз Оливер перешагнул через порог и направился к ним. Он был одет в чистый, с иголочки, мундир с сияющими медными пуговицами и отделанный золотой тесьмой. Его сабля висела на боку, из-за пояса торчал револьвер. Сапоги были начищены до блеска, а воротник и перчатки сияли белизной.

– Я пришел за моей женой, – поправил Нейл. – Леди Джессалин Хелен Роуз Макиннес, глава клана Макиннес и графиня Дерроуфорд, союзник и верный сторонник его величества короля.

– Твоя жена? – презрительно усмехнулся Оливер. – Неужели так в Шотландии называют шлюх?

Нейл рванулся к генералу, но Джессалин схватила его за плед и удержала:

– Нет, милорд, не надо!

Нейл оглянулся и посмотрел на нее. Ее сине-золотистые глаза были огромными и сияли любовью к нему.

– Пожалуйста, – попросила она. – Он меня не тронул.

– Я бы этого не сказал. – Нейл прикоснулся к ранке в уголке ее рта и провел пальцами по багровому синяку и припухлости на челюсти. – Он вас ударил.

– Это ерунда, – ответила она. – Милорд, он похитил меня, чтобы заставить вас сюда прийти. Он знал, что вы примчитесь за мной. Он хотел этого. Он хотел, чтобы вы найали на форт и у него была причина вас арестовать.

Спотти Оливер мог получить все, что хотел, как только Нейл благополучно заберет Джессалин из форта Огастес. Нейл был намерен дать своему командиру серьезный повод его арестовать – если тот останется в живых. Потому что как только Нейл убедился, что его жена в безопасности, ему оставалось только убить генерал-майора сэра Чарлза Оливера за то, что он причинил ей боль.

– Отодвиньте ножку, миледи. – Джессалин повиновалась.

Нейл поднял топор и ударил по цепи.

– Милые туфельки, – мягко сказал Нейл, глядя на безнадежно испорченные синие туфли.

– Я потеряла одну пряжку, – пожаловалась она с вымученной улыбкой.

– Не важно, – отмахнулся он. – У вас дома еще триста шестьдесят две пары.

– Но мне нравятся эти, – заявила его жена.

– Тогда мы обыщем весь вереск, пока не найдем пропавшую пряжку. Простите за наручники, – вздохнул он. – Но мы снимем их, как только окажемся дома. Вы можете идти?

Она попыталась, но ее лодыжка не смогла выдержать ее вес. Нейл хотел поднять ее на руки, но Джессалин воспротивилась:

– Я Макиннес. И я не хочу, чтобы он видел, как меня несут.

Сердце Нейла переполняла гордость за ее отвагу и силу. Он ужаснулся, вдруг осознав, как был близок к тому, чтобы ее потерять. Он положил ей руку на талию и посмотрел на Оливера.

– Все кончено, генерал. Я получил то, зачем пришел.

– Вы без мундира, майор.

Нейл окинул взглядом свой наряд:

– У меня больше нет мундира. Я надел то, что у меня есть.

– За то, что он одет в форму неприятеля, собрал эту армию и вторгся на территорию, принадлежащую королю Георгу, сопровождаемый вооруженными врагами, я объявляю: майор Нейл Клермонт, седьмой граф Дерроуфорд, совершил военные действия и виновен в измене королю и Британии! – торжественно провозгласил Оливер. – Арестуйте его!

Полдюжины английских солдат и столько же горцев выхватили оружие и двинулись вперед. Нейл, стоя между ними, обратился к солдатам:

– Вам не нужно оружие. – Он посмотрел сначала на солдат, потом на горцев. – И вам тоже. Я не совершил никакого предательства ни по отношению к королю, ни по отношению к Англии. Я собираюсь сдаться генералу Уэйду. Я представлю ему полный рапорт, касающийся событий, происшедших в форту Огастес, и приму любое наказание, какое генерал Уэйд или король решат наложить на меня за то, что я явился сюда, чтобы защитить мою жену от офицера короны. Но я не поднимал армию. Люди, которых вы видите перед собой, – это друзья, родственники и союзники клана Макиннес и короля Англии. Я пришел за моей женой, которую забрали из ее дома силой. У меня есть право защищать мой дом и мою семью. Как и у этих людей и у всех вас. – Нейл пристально посмотрел на солдат: – Посмотрите на мою жену, джентльмены. Посмотрите, как с ней обращался командир этого форта. Любой из вас на моем месте поступил бы так же. Как сказал Грант Глен-Крейг: «Если спасение Джессалин Макиннес от мерзавца, который воюет с женщинами, измена, я с радостью пойду на виселицу».

– Клермонт! Ты не будешь рапортовать генералу Уэйду! Ты не уничтожишь ни мою репутацию, ни мою карьеру! Фортом Огастес командую я! Я сам решу, что показать генералу Уэйду!

– Вы это уже сделали, – Горцы расступились, пропуская вперед фельдмаршала и главнокомандующего всеми войсками, замками и фортами на севере Британии. – И из того, чему я сейчас был свидетелем, я заключаю, что майор Клермонт имеет право, если захочет, получить удовлетворение за оскорбление, нанесенное ему и его жене, выбрав себе секундантов и встретившись с вами на поле чести.

Нейл покачал головой:

– Я бы хотел получить удовлетворение, сэр, убив его на дуэли за обиды, нанесенные моей жене и мне, но я думаю, что отдать генерала Оливера под трибунал за его преступления в Эдинбурге и в Лондоне будет полезнее для нашей страны и для народа Шотландии. Люди должны знать, что Англо-шотландская уния была принята для блага обеих стран. Они должны убедиться, что английское правосудие одинаково справедливо и к англичанам, и к шотландцам.

Генерал Уэйд согласно кивнул:

– Пусть так и будет. – Он повернулся к солдатам и показал на Оливера: – Арестуйте генерала Оливера!

Нейл наклонился к Джессалин и прошептал ей на ухо:

– Идем домой, любовь моя.

– Нет! – Оливер выхватил револьвер из-за пояса и выстрелил.

Сила выстрела развернула Нейла вокруг оси. Солдаты и горцы схватились за оружие, но Джессалин оказалась ближе и проворнее. Она вытащила револьвер из-за пояса Нейла, когда он упал на землю, и выстрелила в Спотти Оливера.

Генерал-майор сэр Чарлз Оливер рухнул как подкошенный.

Отдачей от выстрела Джессалин отбросило назад, но она не выпустила револьвера из рук, когда упала на землю и подползла к мужу. Ярко-алая кровь струилась из раны на его плече.

– Нейл! Нейл! Он убил тебя? Не умирай! Не сейчас, когда я знаю, что ты меня любишь! Я Макиннес из клана Макиннес, и я приказываю тебе открыть глаза и посмотреть на меня.

Он послушался. Он смотрел в эти удивительные сине-золотистые глаза, чтобы запомнить их навсегда.

– Я люблю тебя, Мак.

Она наклонилась и осыпала поцелуями его губы, его щеки, нос, скулы и глаза.

– О, мой дорогой муж, я думала, что потеряла тебя, а я ведь так тебя люблю!

Он попытался сесть, но Джессалин его удержала.

– Мак, жена моя, сердце мое, любовь всей моей жизни, помоги мне подняться.

Она попыталась положить его голову себе на колени, но обнаружила, что не может ее поднять. Она попыталась снова – и опять неудачно.

– Почему? – прошептала она.

– Потому что ты ранена, любовь моя. У тебя течет кровь.

Она проследила за его взглядом и увидела на своей руке кровь. Лицо Нейла начало расплываться перед ее глазами…

– Ну-ка, девочка, позволь мне помочь тебе. – Сильные руки подхватили ее.

Джессалин подняла глаза, узнала цвета Сазерлендов и потеряла сознание.

– Я попала ему в самое сердце, правда? – Она зажмурилась от боли, потом открыла глаза и повернулась к Нейлу.

Военный врач закончил перевязывать ее рану и занялся Нейлом. Генерал Уэйд и вожди кланов столпились в квартире доктора и наблюдали за его работой.

Джессалин лежала на кровати, а Олд Тэм и английский кузнец снимали кандалы с ее ноги.

– Я видела, как он упал, – настаивала она, от шока став очень разговорчивой. – Я знаю, что попала в него.

Успокоенный тем, что ее рана оказалась неопасной, оттого что пуля прошла через мякоть его плеча, когда он склонился над ней, и впилась в ее руку, Нейл покачал головой:

– Ты попала в него, любовь моя, но не в сердце.

– Но я целилась в сердце, – упорствовала она, как будто промахнуться было для нее невозможно.

Она выглядела такой разочарованной, что Нейлу пришлось приложить все силы, чтобы не засмеяться:

– Ты попала чуть ниже.

– Я не понимаю, – проговорила она. – Куда я его ранила?

Нейл наклонился и прошептал ей на ухо ответ.

– О!

Генерал Уэйд лукаво улыбнулся:

– Так что, как видите, моя дорогая леди Дерроуфорд, вы отомщены.

– Пожалуйста. – Она оглядела всех мужчин, собравшихся в комнате. – Пожалуйста, никому не говорите, что мой выстрел сделал такое. Обещайте мне, что не скажете.

– Почему, моя девочка? – спросил Сазерленд.

– Потому, что я Макиннес, и мой клан не захочет считать меня вождем, если люди узнают, что я так плохо целюсь.

– Обещаю, моя дорогая, – пробормотал генерал Уэйд. – Несомненно.

Мужчины дружно поклялись, что будут хранить молчание, но женщины в форту не давали никаких обещаний. Поэтому еще до наступления темноты разлетелись слухи, что, если генерал Оливер выживет после своего ранения, его голос станет гораздо тоньше и ему больше не понадобятся женщины.

Глава 30

Три месяца спустя

Джессалин скрутила кружевной носовой платочек в тугой маленький узелок, потом развернула его и скрутила снова.

– Расслабься, любовь моя. – Нейл положил ладонь на ее руки и с трудом извлек скомканный кусок кружева из ее пальцев. – Я и не знал, что ты можешь быть такой нервной. Помни что ты глава клана Макиннес, женщина, которая прошлой ночью опять заставила английского лорда встать на колени. А этот человек, всего лишь король, и к тому же немец.

– Я нервничаю не из-за встречи с королем Георгом, – возразила она. – Меня волнует встреча с твоими родственниками.

Нейл улыбнулся, поднял ее подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза:

– Тебе незачем беспокоиться об этом. Они уже давно тебя любят.

– Но твой дед – «делатель королей», и я слышала, что твоя бабушка не менее влиятельна… Какая еще женщина смогла бы заставить сшить триста шестьдесят пять пар туфель всего за один месяц?

– Неужели это говорит моя бесстрашная Макиннес? – засмеялся он.

– Нейл, я серьезно! А вдруг я сделаю что-то не так? Что, если мои манеры недостаточно хороши для лондонского общества? Что, если, я наступлю на свой шлейф и упаду или возьму не ту вилку? Что, если король меня не поймет? Мне невыносима мысль, что я могу опозорить твою семью.

– Не беспокойся, – улыбнулся он. – Все будет в порядке.

Генерал-майор сэр Чарлз Оливер оправился от своих ран и предстал перед военным судом. Некоторое время он находился под арестом в тюрьме Холируд-Хаус в Эдинбурге, ожидая суда за убийство Гордона Сазерленда и попытку убийства лейтенанта Джозефа Бертона, Сорчи Макиннес и графа и графини Дерроуфорд.

Сразу же после военного суда в Эдинбурге король потребовал объяснения у графа и графини Дерроуфорд относительно инцидента в форту Огастес, и, когда зажили их раны, Нейл и Джессалин поехали в Лондон. Они прибыли рано утром, и, хотя дом Нейла был обителью холостяка, они отправились именно туда, а не в дом к маркизу и маркизе Чизенден, чтобы подготовиться к дневному приему у короля.

В доме маркиза царил хаос. Дед и бабушка Нейла устраивали бал в их честь, и поэтому Нейл отклонил предложение остановиться у них. Дом, в котором кипит подготовка к главному событию сезона, не место для отдыха. А его жене нужен отдых. Он беспокоился о ней. Проблема заключалась в том, что Джессалин в панике – ее так пугала встреча с его родственниками и представление ко двору, что она заперлась в ванной и безутешно разрыдалась.

Нейл нежно сжал ее руку:

– Пора.

Джессалин гордо вскинула подбородок, когда лорд-камергер объявил ее:

– Леди Джессалин Хелен Роуз Макиннес, глава клана Макиннес и седьмая графиня Дерроуфорд.

Она оставила Нейла и вышла вперед. Аккуратно сделав реверанс королю, Джессалин повторила слова, которые заучивала несколько дней.

– Ваше величество, я стою перед вами как глава шотландского клана Макиннес и прошу позволения поклясться в вассальной верности вам, моему сюзерену, в год от Рождества Христова одна тысяча семьсот шестнадцатый.

Король Георг протянул ей руку, и Джессалин, опустившись на колени, поцеловала ее.

– Встаньте, глава Макиннес, наш самый верный и возлюбленный союзник, – проговорил король.

Джессалин встала, снова склонилась в реверансе и осторожно отступила. Все было кончено. Она осталась жива.

Джессалин вздохнула с облегчением, а ее муж сиял от гордости.

Маркиза Чизенден скользила по мраморному полу бальной залы, лавируя между танцующими. Она спешила туда, где стоял ее муж, разговаривая с первым лордом казначейства. Бал, посвященный свадьбе Нейла и Джессалин, был в самом разгаре, и Чизенден-Плейс чуть не лопался по швам, переполненный сливками лондонского общества. Маркиза разослала пять сотен приглашений, и почти все, кто их получил, присутствовали на этом главном событии сезона. Шарлотта знала здесь каждого. Она сама составляла список гостей и была абсолютно уверена, что имени молодой белокурой потаскушки, которая вошла в ее дом под руку с виконтом Гамильтоном, в нем не было.

Она подошла к мужу, тронула его за рукав, чтобы привлечь внимание, и встала на цыпочки, чтобы шепотом сообщить ему эту новость.

– Что?! – Он изумленно посмотрел на жену, – Вы уверены, что это она?

– Разумеется, я уверена, – ответила маркиза. – Я видела ее раньше и сейчас находилась достаточно близко, чтобы ее узнать. Кингсли сказал, что ее привел виконт Гамильтон.

– Какое бесстыдство! – заявил маркиз громко, так, чтобы его могли услышать. – Как посмел это щенок привести ее сюда!

Лорд Чизенден похлопал жену по руке:

– Не беспокойтесь, моя дорогая, я прослежу за этим.

– Слишком поздно, – обреченно произнесла Шарлотта, – Смотрите.

Маркиз повернулся к танцующим и увидел, что пары уже выстроились для танца.

– Бог мой, она окажется рядом с Нейлом раньше, чем мы успеем ее остановить!

Маркиза вздохнула:

– Я знала, что она не отпустит его так легко.

– Извините, моя дорогая, но мы уже не успеем вмешаться. Нам придется просто доверить мальчику самому разобраться с этим как можно быстрее и благоразумнее. – Он взял жену за руку и успокаивающе пожал ее.

– У этого платья чертовски низкий вырез.

– Я думала, вам это нравится, милорд. – Джессалин присела перед мужем в глубоком реверансе, когда музыканты заиграли вступление танца.

– Нравится. – Нейл поклонился ей и тут же воспользовался возможностью насладиться великолепным зрелищем, которое открывало ее декольте. – Как и всем остальным мужчинам в этом зале. В этом-то и проблема.

– Никто не обращает да меня внимания, – хмыкнула Джессалин. – Только вы все время нависаете над моей грудью.

– И я намерен продолжать в том же духе. – Нейл посмотрел на жену, и даже его сияющая улыбка не могла скрыть беспокойства в его глазах, когда он заметил яркие пятна румянца на щеках Джессалин. – Вы уверены, что чувствуете себя хорошо? Вы выглядите так, как будто у вас лихорадка. – Он протянул руку, чтобы прикоснуться ладонью к ее лбу, но Джессалин мягко отвела ее в сторону.

– Разумеется, я в лихорадке. – Она засмеялась. – Я танцевала всю ночь.

– И вы совсем недавно были больны, – напомнил ей Нейл.

– Я не была больна, – возразила Она. – Я выздоравливала после пулевого ранения.

– Это то же самое… – начал он.

– И вы тоже, – оборвала его Джессалин.

– Я мужчина, – ответил Нейл.

– А я Мак…

– …иннес из клана Макиннес, – закончил он за нее. – Я знаю. И если я правильно помню, госпожа Макиннес, вы обещали мне отдыхать.

Она улыбнулась ему:

– Еще один танец. – Он покачал головой.

– Но пожалуйста, Нейл…

Он посмотрел на жену, и от сияния любви, которое он увидел в ее синих глазах, у него перехватило дыхание. Когда Джессалин смотрела на него так, он не мог отказать ей ни в чем, и они оба знали об этом.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Последний танец, и мы удалимся в нашу спальню.

– Где, я уверена, отдыха будет в избытке. – Джессалин округлила глаза, давая ему понять, что она точно знает, почему ее вид кажется ему лихорадочным.

– Дерзкая девчонка! – засмеялся Нейл. – Продолжай в том же духе, и я гарантирую, что ты не получишь ничего, кроме отдыха.

– Ха! – Она подошла ближе, следуя фигурам танца, повернулась к следующему партнеру и унеслась прочь прежде, чем ее муж успел придумать достойный ответ.

Нейл протянул руку следующей женщине в ряду, машинально поклонившись ей, как требовала фигура танца.

– Здравствуй, любовь моя.

Он узнал страстный голос и уронил ее руку, как будто она его обожгла.

– Дебора? – изумился он. – Я не помню, чтобы видел твое имя в списке гостей. Что ты здесь делаешь?

– Я должна была прийти, – прошептала она. – О, Нейл, я так скучала по тебе и я так злилась на тебя, что ты не пришел со мной повидаться. – Она подошла к нему так близко, как только осмелилась, жеманно надула губки и выдавила несколько слезинок из глаз.

Нейл отступил назад и едва не столкнулся с другим танцующим гостем.

– Нашему общению пришел конец, Дебора. Я уверен, маркиза совершенно ясно дала тебе понять, что у меня нет желания видеть тебя снова. – Маркиз за бокалом вина недавно рассказал Нейлу о визите маркизы к его бывшей любовнице.

– Я не поверила ей, – надула губки Дебора.

– А надо было, – сердито ответил Нейл. – Она говорила правду.

– Но ведь все женатые мужчины заводят любовниц, почему же ты должен поступать по-другому? – Она была так уязвлена, что уже не владела собой. Вот-вот придется менять партнеров, и она знала, что, как только это случится, Нейл прикажет выгнать ее на улицу. Быстро приняв решение, она выпустила руку Нейла, испустила душераздирающий стон и грациозно упала в обморок, которому могла бы позавидовать любая актриса на лондонской сцене. Нейл не сделал никакой попытки ее поднять, и Дебора лежала у его ног посреди озера бледно-голубого атласа. Несколько зрителей этой сцены вскрикнули в тревоге, музыка резко оборвалась, а танцующие остановились, чтобы не наступить на нее.

– Подобная театральность – очень дурной тон, Дебора, – тихо проговорил он, стараясь, чтобы его услышала только она. – Даже для тебя.

– Нейл? – Джессалин подбежала к нему. – Что случилось? С ней все в порядке? – Она хотела опуститься на колени, но Нейл удержал ее от бурного проявления заботы об этой женщине. – Нейл! Пусти. Она…

– Она в порядке, – процедил он. – Не так ли, Дебора?

Джессалин посмотрела на мужа, и во взгляде ее был вопрос.

– Ты сказал – Дебора? Он кивнул.

– Твоя любовница? – уточнила Джессалин.

– Бывшая любовница, – ответил Нейл. – Наше близкое общение закончилось в тот день, когда я уехал в Шотландию.

– Неправда! – Дебора открыла глаза и резко села.

– Разумеется, закончилось, – произнес Нейл. – Потому что я давал свои брачные клятвы всерьез. Потому что я всем сердцем люблю мою жену и потому что я никогда намеренно не сделаю ничего, что могло бы причинить ей боль.

Глаза Джессалин заблестели от счастья.

– Ты продолжал содержать меня! Даже после того, как женился на этой. – Она с презрением выталкивала из себя эти слова.

Джессалин пристально посмотрела на Дебору, потом перевела взгляд на Нейла.

– Это правда?

– В какой-то степени правда, – признал он. – Я попросил маркиза заняться завершением моей связи с Деборой и убедиться, что она будет хорошо обеспечена до того момента, пока не найдет себе другого покровителя. Я послал письмо с Раналдом, когда ты отправила его в Эдинбург.

Джессалин улыбнулась мужу:

– Ну и правильно. Я бы не хотела, чтобы ходили слухи, будто ты проявил скупость по отношению к своей любовнице и позволил ей голодать, пока она не найдет другого мужчину. – Она посмотрела на Дебору. – У моего мужа потрясающее чувство долга, и оно распространяется на всех, кого он знает. А теперь вставайте, мадам. Вы позорите себя, лежа на полу.

Дебора вскочила на ноги:

– Как смеешь ты указывать мне?! – Она злобно уставилась на Джессалин. – Я англичанка, а ты всего лишь шотландская дикарка!

– Да, – согласилась Джессалин. – Я не отрицаю, что я шотландка по рождению и кто-то наверняка назовет меня горной дикаркой. Но я также английская графиня Дерроуфорд, и я выше вас по положению в обществе и в сердце моего мужа. Идите домой, мадам. Вы ничего не добьетесь, оставаясь здесь. Ваше присутствие оскорбляет меня, моего мужа, мою семью и джентльмена, который привел вас сюда.

– Но… – попыталась возразить Дебора.

– Прекрати, – посоветовал Нейл, отворачиваясь от бывшей любовницы и подавая руку жене. – Мое терпение и великодушие закончились.

– Идем, Дебора, делай, что сказал граф. – Виконт Гамильтон обнял ее за талию и повел к выходу из бальной залы. – Мои глубочайшие извинения, сэр. Я и представить не мог… – Он коротко поклонился Нейлу, а потом повернулся к Джессалин: – И вам, миледи. Только полный идиот мог бы принять вас за горную дикарку.

Джессалин вздохнула, уютно прижавшись к мужу:

– Это был трудный день.

– Да, – согласился Нейл. – И я горячо надеюсь, что другого такого не будет.

– Не все было так плохо, – справедливости ради возразила она. – Я стала «возлюбленным союзником» короля. И даже смогла удержаться и не воткнуть свой кинжал в Дебору.

Нейл засмеялся:

– Меня поразило твое самообладание, и я благодарен тебе за то, что ты не метнула свой кинжал в Дебору или в меня, особенно если вспомнить, что ты сделала со Спотти Оливером.

Джессалин приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо:

– Но, Нейл, я совсем не виню тебя за появление на балу Деборы.

– Я мог бы избежать этого, если бы поговорил с ней заранее, когда мы только приехали в Лондон.

Джессалин задумчиво посмотрела на него:

– Я в этом не уверена.

– Неужели? – Он передразнил ее шотландский акцент.

– Я раньше тебя ревновала к ней.

– Но не теперь, надеюсь? – Он притянул ее к себе и поцеловал в кончик носа.

– Нет, – тихо произнесла она. – Сейчас мне ее жаль.

– Ты шутишь? – удивился он. Джессалин говорила серьезно:

– Нет, я так чувствую.

– Почему?

– Потому, что она потеряла тебя, Нейл. Потому, что она больше никогда не насладится твоими поцелуями и не почувствует тебя внутри себя. Потому, что я не могу представить, как бы я смогла без этого, жить.

Ее слова глубоко запечатлелись в его сердце, и слезы благодарности блестели в его глазах, когда он перевернул ее на спину и стал показывать, как сильна его любовь к ней.

Десять дней спустя Джессалин стояла у окна малой столовой и разглядывала сад маркизы Чизенден.

– Вы встали очень рано, моя девочка. Ваша рана все еще беспокоит вас?

Джессалин обернулась и увидела, что маркиз Чизенден остановился рядом с ней. У него были темные, почти черные глаза, тонкие губы, орлиный нос и подвижные выразительные брови. Он не был красив такой классической красотой, как Нейл, но Джессалин знала, что в молодости он разбил немало сердец.

– Нет, милорд. Она полностью зажила.

– Что вы думаете о саде моей жены? – спросил он.

– Он великолепен.

– Но…

– Он действительно прекрасен, – ответила она.

– Но не так очарователен, как фиолетовый и белый вереск, цветущий на холмах вокруг Гленонгейза, правда?

Она вопросительно посмотрела на него.

– Вы закрутились в таком водовороте раутов, балов и официальных приемов, что у меня не было времени познакомиться с вами поближе. – Он улыбнулся. – Полагаю, Нейл в своей студии?

– Да, – кивнула Джессалин. – Он не хотел упустить утренний свет.

– Что он там делает? – спросил маркиз. Джессалин поморщилась:

– Пишет мой портрет.

– А Шарлотта?

– Бабушка еще спит, – ответила Джессалин, называя маркизу так, как нравилось леди Чизенден.

– Тогда вы не смогли бы уделить немного внимания старику?

– Разумеется, да, – улыбнулась она. – У меня еще не было возможности поблагодарить вас за мое приданое и за все, что вы сделали для меня и для клана Макиниес.

– Не нужно благодарностей, – твердо произнес он.

– Но, сэр…

Маркиз предложил Джессалин руку:

– Идемте со мной, и я вам все объясню. – Он привел ее в свой кабинет и закрыл за ней дверь. – Посмотрите. – Он показал на портрет над каминной доской.

Джессалин изумленно открыла рот, когда увидела этот портрет. Это было как посмотреться в зеркало. Женщина на портрете была похожа на нее как две капли воды. У них были одинаковые глаза, волосы и даже цвет лица и фигура. Это было невероятно.

– Она была первой шотландской графиней Дерроуфорд. Моя жена, леди Хелен Роуз Макиннес. – Он улыбнулся Джессалин: – Она была вашей двоюродной бабкой. Младшей сестрой вашего деда и тетей вашего отца. По-моему, вы носите ее имя.

– Да, – пролепетала Джессалин. – Но я не знала…

– Она умерла много лет назад. – Маркиз вздохнул. – В этом марте исполнилось уже пятьдесят два года. Она умерла, давая жизнь нашему сыну. Он пережил ее всего на две недели. Уверен, ваш отец не помнил ее. Он был младенцем, когда она умерла, а большинство членов клана Макиннес не знали о моем родстве с ними. Но Каллум был вождем, поэтому ему рассказали. Он знал. – Он повернулся к Джессалин. – Я двадцать два года ждал возможности заплатить мой долг благодарности клану Макиннес за Хелен Роуз. Я был так взволнован, когда Каллум написал мне и спросил, не могу ли я помочь спасти его клан, и был очень обрадован предстоящей женитьбой Нейла на вас. Я хотел снова стать частью клана Макиннес. Все могли забыть Хелен Роуз, но я ее не забыл. – В его черных глазах блеснули непролитые слезы. – Я любил ее со всей пылкостью юности, и даже сейчас я храню как сокровище память о времени, проведенном с ней.

– Ей нравилось жить в Лондоне? – спросила Джессалин.

– Она была счастлива, когда мы были вместе. Но я был молод, ужасно амбициозен и часто уезжал из дома. Думаю, она очень старалась полюбить Лондон, но страшно скучала по Шотландии. Я видел это в ее глазах, слышал в ее голосе. – Он повернулся к портрету. – Мне надо было отвезти ее домой. Но Шотландия была тогда такой дикой, и я боялся за нее… – Он помолчал. – Большинство той мебели, домашней утвари, картин, канделябров, гобеленов и посуды, что я послал вам, принадлежало Хелен Роуз. Это было ее приданым. Вы думали, что я был чересчур щедр, но на самом деле я только заплатил свой долг, вернув вам то, что принадлежало вашей семье.

– Льюис? – Маркиза Чизенден открыла дверь кабинета. Она ожидала увидеть его одного и уже хотела уйти, услышав, что он с кем-то разговаривает, но его слова заставили ее остаться и слушать, и терпеть боль, когда он рассказывал, как любил свою первую жену.

– Ваше присутствие здесь – это почти как возвращение Хелен Роуз. Та же красота, смелость, верность и отважное сердце. Я вот уже неделю наблюдаю за вами и иногда забываю о том, что вы Джессалин. Я жду, что вы посмотрите на меня с любовью и страстью в глазах, как это делала она, но потом вспоминаю, что теперь я уже старик, а вы любите Нейла, вы его жена. И тогда я понял, что не имеет значения, как сильно я любил ее, потому что настало время ее отпустить. – Какой-то звук привлек его внимание. Маркиз взглянул на дверь своего кабинета и увидел, что она открыта. Он присмотрелся и обнаружил за дверью Шарлотту. И тогда он заговорил о ней. – У меня есть жена, которая смотрит на меня с любовью и страстью в глазах – даже через пятьдесят один год! И пришла наконец пора признаться ей, что я люблю ее так же сильно, как любил Хелен Роуз, и даже еще сильнее. У нас был сын, и есть внук, и мы прожили вместе прекрасную жизнь. Мне понадобилось время, чтобы понять, что я любил ее все эти годы. – Маркиз подошел к письменному столу, достал из ящика шкатулку и протянул ее Джессалин. – Эти драгоценности принадлежали Хелен Роуз, – пояснил он. – Возьмите их и носите в память о ней и с мыслью, что когда-нибудь они будут украшать вашу дочь.

Джессалин взяла шкатулку.

– Я буду беречь их. – Она шагнула к старику и поцеловала его в щеку.

Маркиза Чизенден тихонько закрыла дверь кабинета. Слезы ручьями лились по ее лицу. За пятьдесят один год их брака он никогда, кроме моментов страсти, даже не намекал, что любит ее. Сегодня он впервые сказал это вслух.

Эпилог

– Теперь, когда ты стала богатой женщиной, ты собираешься меня оставить? – Нейл смотрел, как его жена открыла шкатулку и с восторгом разглядывает драгоценности, которые подарил ей его дед.

– Разумеется, нет. – Она лежала на диване в его студии, позируя ему для эскизов.

– Тогда о чем ты думаешь?

– Я думала о Лондоне и гадала, сколько времени пройдет, пока я научусь его любить. – Она взглянула на выполненный из дерева и бумаги макет собора, построенный Нейлом.

– Не старайся очень сильно его полюбить, – посоветовал он, – потому что ты не будешь видеть его слишком часто…

– Я думала, ты хочешь строить дворцы, и соборы, и недорогие дома для простых людей. Я думала, что тебе нравится идея перестроить Лондон.

– Так и есть, – спокойно ответил он. – Но я понял, что могу, построить кое-что гораздо более важное в Шотландии.

Джессалин села и посмотрела на него:

– Что же это?

– Дом, семья, любовь и вся жизнь с тобой.

– О Нейл… – Она заплакала. – Ты же ненавидишь Шотландию!

– Я ненавидел ее раньше, – признался он. – Но это было до того, как я на тебе женился. Лондон не привлекает меня так, как раньше, потому что мой дом теперь в Шотландии.

– Ты уверен? – спросила она. – Потому что я уверена, что смогу полюбить Лондон, если очень постараюсь.

Он улыбнулся:

– Уверен. Я подал в отставку, но согласился работать под руководством генерала Уэйда над завершением строительства форта Огастес. А когда этот проект будет завершен, я закончу твой портрет и повещу его над кроватью в комнате тайных свиданий вождя. Потом я займуеь замком. Там предстоит большая работа, если мы хотим подготовить его к визиту короля следующим летом. Я придумал систему звонков, чтобы вызывать слуг, которую я бы хотел опробовать и…

– Король приедет в наш замок? Будущим летом? Но я буду…

– Ты уже совершенно оправишься, я надеюсь, – Нейл наклонился и поцеловал ее, – после рождения нашего первого ребенка.

– Ты знал? – потрясенно спросила она.

– Я догадался.

Джессалин взяла в ладони его лицо и заглянула в его удивительные зеленые глаза.

– Ты уверен, что хочешь жить в Шотландии? – Нейл улыбнулся.

– Совершенно уверен, – ответил он с великолепным шотландским акцентом. – Мне очень нравится быть мужем Макиннес. Я люблю и уважаю людей Гленоигейза. Я заслужил свое место в клане и с нетерпением жду возможности помочь горцам расти.

– И как ты собираешься помогать им расти?

– Ну, – протянул он, – у нас будет куча детей, и я организую совместное предприятие с Мунро.

– Мунро?

– Да, – кивнул он. – Мы будем продавать лучшее во всей Шотландии виски.

– Шотландия – бедная страна. Кому ты собираешься его продавать?

– Англичанам, французам и всему остальному миру. – Его глаза горели от возбуждения.

– У вас ничего не получится, – вздохнула Джессалин. – Никто, кроме шотландцев, никогда не любил виски.

– Никто за пределами Шотландии никогда его не пробовал, – уточнил Нейл. – Но когда люди ощутят вкус тончайшего запаха вереска, смешанного с медом, они будут покупать его бочками. К тому времени, когда у нас появятся внуки, шотландское виски из Гленонгейза сделает тебя очень богатой женщиной.

– Ты уверен? – лукаво спросила она.

– Абсолютно уверен! – произнес он. – Вот подожди и увидишь.

И она ему поверила.

1

Презрительное прозвище. Букв: рябой, прыщавый (англ.) – Здесь и далее примеч. пер.

2

Sassenach – презрительное прозвище англичан (шотл.).

3

Tartan – клетчатая шерстяная материя, плед, одежда шотландских горцев из такой ткани (англ.).