ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Молл?

Молли лежала поперек кровати; ее голова покоилась на пояснице у Лайэма. Лайэм вытянулся на животе, зарывшись лицом в подушку. Еще минуту назад она думала, что он спит.

И это было бы неудивительно. Он, наверное, совершенно измучен. Она и сама устала до мозга костей.

Но что это был за день любви! Она никогда бы не поверила, что за несколько коротких часов сможет столько раз кончить. Или что существует столько разных способов и столько разных положений для того, чтобы мужчина и женщина могли заниматься любовью.

Казалось, Лайэм наслаждался тем, как шокировало ее каждое новое и необычное предложение и как потом он без труда склонял ее к желаемому — словно в насмешку над ее первоначальной реакцией. Как быстро он рушил все барьеры, показывая ей пути к наслаждению, какое ей и не снилось, — стоило ей только преодолеть смущение, которое она испытывала каждый раз, когда он смотрел на ее тело каким-то новым и все более восхищенным взглядом.

Он действительно превратился в дьявола-искусителя, подчиняя ее своей воле и провоцируя на самые смелые и восхитительные действия.

В последний раз Лайэм отнес ее в душ, там всю ее вымыл, потом вручил ей гель и губку и поручил оказать ему аналогичную услугу.

Сначала она стеснялась, как бывало каждый раз, когда ей приходилось иметь дело с очередным новым предложением Лайэма. Но вскоре вошла во вкус.

Каким это оказалось увлекательным занятием! Возникло пьянящее, головокружительное ощущение собственного могущества, когда его стоны дали ей понять, сколько удовольствия доставляют ему ее манипуляции.

— Прекрати, — выдохнул он наконец, прислонившись спиной к прохладным мокрым плиткам. — Прекрати сейчас же.

Но это ее не остановило. Если раньше он был ее дьяволом-искусителем, то сейчас таким дьяволом для него стала она, и ее губы были требовательными и нежными, подчиняя его желания ее воле. И пока их хлестали струи горячей воды, а ванная комната наполнялась паром, Лайэм проиграл-таки эту битву плоти. Молли добилась своего.

— Молл? — позвал он, возвращая ее к действительности.

Она вздрогнула и подняла на него глаза:

— Что?

Он пристально смотрел на нее из-под полуопущенных век.

— Как ты думаешь, почему все вокруг считают, что ты в меня влюблена?

Молли оцепенела, потом вымученно засмеялась.

— Я не знала, что все так считают. Ты ведь не Рокси имеешь в виду? У нее в глазах так позеленело от ревности, что она уже ничего не видела.

— Я это понимаю. Но Деннис, похоже, тоже так думает. А сегодня утром даже мама намекнула на это.

Молли поперхнулась от неожиданности.

— Вот как?

— Да, она сказала, что ты меня очень любишь и что если я когда-нибудь посмею тебя обидеть, то мне придется иметь дело с ней.

Молли была тронута, но и приведена в смятение. Может, прямо сейчас признаться во всем, сказать Лайэму правду? Но еще неизвестно, как он отреагирует, когда узнает, что таинственный мистер Икс — это он сам. Даже если сначала почувствует себя польщенным, то потом может и рассердиться. Может подумать, что она просто дурачила его.

Лайэму будет неприятно узнать, что она смеялась над ним или лукавила. Что она, вообще-то, и делала. Хотя при этом у нее никогда не было злого умысла.

Нужно было думать и о том, как бы он реагировал, если бы узнал, что она все эти годы сохла по нему. Даже Рокси понимала, что если бы она призналась Лайэму в вечной любви и преданности, то он бежал бы без оглядки. То же говорила и его мать. Лайэма привлекали энергичные женщины, умеющие добиваться своего, а не маленькие мышки, годами чахнущие от неразделенной любви.

Нет, сказать ему правду она не могла. Потому что в этом случае рисковала потерять уважение Лайэма и самого Лайэма тоже. Пока ей, кажется, удалось завоевать его благосклонность, но и это неплохо для начала.

— Ну конечно я тебя люблю, Лайэм, — небрежно призналась она. — И всегда любила.

— Да, но влюблена-то ты в этого мистера Икс, — пробурчал он. Его недовольство вселяло в Молли надежду. Он поднял голову и с раздражением уставился на нее. — Ты ведь все еще влюблена в него, верно?

Она не знала, что сказать. Пора действительно избавиться от этого проклятого мистера Икс раз и навсегда. Он теперь только мешает ей.

Но как это сделать?

— Ну так как? — Лайэм продолжал сердито смотреть на нее.

Невероятно, но она покраснела. Лайэм увидел в этом подтверждение своих подозрений и нахмурился.

— Ради всего святого, что есть в нем такого, чего нет во мне?

Теперь Молли смутилась.

— Ну… ничего такого, по-моему.

— Значит, нет никакой причины, почему бы тебе не разлюбить его и не влюбиться в меня, так?

Молли потеряла дар речи.

— Что… что ты такое говоришь?

— Что я говорю? — Он наклонился и обнял ее. — Я говорю, что схожу по тебе с ума, Молл. И не успокоюсь, пока не добьюсь того же от тебя. — Он, крепко сжав ее лицо в ладонях, впился в ее рот с такой жадностью, что у нее перехватило дыхание. — Я знаю, что могу заставить тебя захотеть меня физически, — пробормотал он, когда вновь позволил ей дышать после того, как она чуть не задохнулась. — Но этого мне мало. Я хочу, чтобы ты забыла о мистере Икс. Я хочу, чтобы ты любила меня так, как никогда не любила никого другого.

— Но я уже так и сделала, Лайэм. Любила тебя так, как никогда не любила никого другого.

Его голова резко дернулась назад.

—Что?

— Неужели ты думаешь, что я уже делала с каким-то другим мужчиной то, что делала сегодня с тобой?

Он нахмурился.

— Но я думал… полагал, что… В наше время многие девушки девственны, но это совсем не значит, что они невинны. Я подумал… когда мы были в душе… Господи, Молл, — потрясенно сказал он, — для новичка ты чертовски хорошо это делала.

— Может быть, у меня просто был чертовски хороший учитель, — пробормотала она с усмешкой. — И может быть, ты прав относительно мистера Икс. Мои чувства к нему могли быть лишь увлечением, фантазией. Откровенно говоря, я о нем ни разу не вспомнила, пока была с тобой.

— Значит, ты больше не влюблена в него?

— Наверно, нет.

Его торжествующая улыбка вызвала смятение в ее душе.

— В таком случае это и будет моим очередным проектом — сделать так, чтобы ты в меня влюбилась.

Молли изо всех сил старалась не смотреть на него слишком пристально. Или не заплакать.

Почему он так слеп, глух, невнимателен? Он же умный и опытный мужчина!

Она попыталась взять себя в руки, не дать воли чувствам. Здравый смысл требовал от нее быть осторожной, не давать надеждам вознестись слишком высоко. Лайэм может быть без ума от нее в данный момент, но это еще не значит, что он по-настоящему любит ее. Не исключено, что это одна из его преходящих страстей, временная одержимость. Он наверняка был в какой-то момент без ума и от Рокси, и от всех других своих женщин.

— И как ты собираешься это делать? — спросила она с игривой улыбкой.

Он выпятил губы и задумчиво хмыкнул.

— Пока еще точно не знаю. Ты гораздо загадочнее, чем я представлял себе. Вовсе не та простая, понятная девушка, которую, как я думал, я так хорошо знаю. И к тому же намного, намного испорченнее, чем можно было предположить, — добавил он с некоторым блеском в глазах.

— Правда? — Она засмеялась. — Ну а ты в точности такой, как я всегда воображала.

— Это значит хороший или плохой?

— О, определенно хороший. И плохой. Жуткий эгоист, как ты и говорил, но, к счастью, не в постели.

— Я больше не буду эгоистом, — поклялся он. — Я собираюсь измениться.

Она усмехнулась.

— А солнце будет всходить на западе.

— Вот увидишь. А потом, не тебе так говорить. Преображенная Молли — это совсем не мисс Сладкая Конфетка. Ты буквально потрясла меня, когда не уступила Рокси.

— А та, прежняя Молли просто стояла бы и даже не пикнула.

— Эй, не умаляй ее достоинств. Она мне на самом деле очень нравилась. Она была милая.

Молли подняла брови. Да, но ты же в нее не влюбился, огорченно подумала она.

— Она была зануда!

— Она была очень милая, — запальчиво возразил он.

— Ее больше нет. Я избавилась от нее навсегда!

— Ты ошибаешься, — сказал он, понизив голос, который стал мягким и даже сентиментальным. — Она никуда не делась, она прячется под твоими новыми рыжими волосами, за твоей недавно приобретенной самоуверенностью. Думаю, что именно поэтому мои чувства к тебе так отличаются от того, что я испытывал раньше к девушкам. Потому что ты сама совсем другая. Ты мне всегда нравилась, Молл. Ты не тщеславная кошечка. И ты очень честная. Ты никогда не врала мне, не пыталась мной манипулировать. Ты из тех девушек, кого мужчина с гордостью приведет к себе домой и познакомит с матерью. Такая девушка, с которой мужчина захочет…

Она с силой прижала пальцы к его губам, ощущая, как ее захлестывает паника.

— Молчи! Ничего не говори, Лайэм. Ничего! Он застонал, потом отвел ее пальцы и поцеловал их дрожащие кончики.

— Я знаю, что тороплю тебя. Я бываю таким, когда на что-то нацеливаюсь. Ясно, что так вести себя нельзя. Лишь вчера ты была девственницей и была влюблена в другого мужчину. Я могу понять, что ты еще не совсем разобралась в своих чувствах. Но я тоже умею быть терпеливым, — горячо заявил он. — И очень целеустремленным. Ты обязательно будешь моей, Молл. Борись со мной, если хочешь. Я обожаю хорошую борьбу. Но к Новому году ты станешь моей невестой, с кольцом на пальце и с настоящей любовью ко мне в сердце.

Она смотрела на него широко открытыми глазами. И чуть не призналась ему во всем, но удержалась. Потому что знала, что должна увериться в нем, должна дать ему побороться за нее и за ее любовь. Справедливость требовала, чтобы после стольких лет страданий и тоски, выпавших на ее долю, она не стала для него слишком легкой добычей.

Мужчины не ценят то, что им легко достается. А Лайэм должен ценить ее. Она этого заслуживает.

— К Новому году? — переспросила она, лихорадочно соображая. До Нового года десять месяцев. Десять месяцев ему на погоню за ней, на ухаживание — на то, чтобы завоевать ее. Эта мысль всколыхнула все ее чувства. — Что ж, до той поры я, наверно, успею понять, что такое мое чувство к тебе — настоящая любовь или просто увлечение. После фиаско с мистером Икс я хочу быть уверена…

— Ты будешь уверена, любимая. Не беспокойся. Я об этом позабочусь!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Праздник был в полном разгаре — многолюдная и разноликая толпа собралась в доме Делани отпраздновать канун Нового года и помолвку Лайэма с его давней приятельницей и соседкой Молли Маккрэй.

Счастливые виновники торжества были одеты как приличествует случаю. Гордый будущий жених был просто великолепен в стильных темно-синих брюках, синей рубашке с открытым воротом и шелковой спортивной куртке кремового цвета. Будущая невеста выглядела изумительно в открытом вечернем платье из изумрудно-зеленого атласа, а ее длинную, элегантную шею украшало потрясающей красоты золотое колье с изумрудами — рождественский подарок влюбленного жениха, один из многих, которыми он осыпал ее за последний год.

Лайэм совершенно избаловал Молли, задарив ее дорогой одеждой и украшениями, цветами, шоколадом и духами. Он научил ее ездить на своей новой «мазде» и купил бы ей машину, если бы она ему позволила. Еще были фантастические вылазки вдвоем, уик-энды в романтических местах, призванные обольстить и смягчить даже самое жестокое сердце.

А Молли не была жестокой. И Лайэм это знал.

Но завоевать ее оказалось на удивление трудным делом. Он никогда не был абсолютно уверен в ее чувствах. Она держала его в постоянном напряжении, часто опаздывала на свидания, а иногда даже осмеливалась и отменять их. С ней он никогда ничего не знал наверняка, и это одновременно раздражало и интриговало его.

И только в том, что касалось занятий любовью, он был уверен в своей власти над ней. Здесь она была словно глина в его руках, таяла при малейшем прикосновении, быстро возбуждалась и всегда была готова, независимо от того, как часто он хотел ее и где именно.

Она никогда не говорила «нет», даже если была опасность, что их увидят. Выбор таких рискованных мест — укромный уголок за скалами на берегу или последний ряд пустого кинотеатра — смягчал ощущение неуверенности, которое она ему внушала. В эти моменты, когда она бывала готова пойти на любой риск ради того, чтобы быть с ним, он почти чувствовал, что любим. Без сомнения, сексуально она жаждала его, не могла ему отказывать. Но любовь ли это?

Она никогда не говорила, что любит его. То есть не говорила этого прямо.

Вплоть до самого Рождества, когда он преподнес ей обручальное кольцо, каким могла бы гордиться Элизабет Тейлор. Это был огромный желтоватый алмаз бриллиантовой огранки, оправленный в золото. Но все решили слова, которые он при этом произнес.

— Я заплатил за него целое состояние, Молл, — сказал он. — Но никакое состояние ничего для меня не значит без тебя. Выходи за меня замуж, любовь моя. Я очень тебя люблю и думаю, что ты тоже меня любишь. Тебе не обязательно это говорить, если ты не хочешь, но мне было бы приятно хотя бы раз услышать это от тебя.

Молли пристально посмотрела на него и вдруг разрыдалась. Он крепко прижал ее к себе и услышал те слова, которые страстно хотел услышать весь год.

— Конечно, я люблю тебя. Разве ты этого еще не знаешь? Я люблю тебя, Лайэм. Люблю… Люблю…

Сейчас он посмотрел на нее через толпу в гостиной, и взгляды их встретились. Она улыбнулась ему, ее зеленые глаза сияли. Эта улыбка не так уж отличалась от ее прежних улыбок, но сегодня в ее глазах светилась любовь. И почему он раньше этого не замечал?

Лайэм собирался пересечь комнату и присоединиться к ней, когда кто-то вдруг прикоснулся к его локтю.

— Привет, красавчик. Если бы я не была замужем, то уж потягалась бы с Молли.

Это была Джоан, подруга Молли, из библиотеки.

Лайэм улыбнулся.

— Вам пришлось бы очень постараться. Джоан кивнула.

— Вы правы. Молли замечательная девушка, и я очень за нее рада. Вы не знаете, как вам повезло.

— Ну, думаю, что знаю…

— Она ведь так давно вас любит.

Лайэм уже собирался сказать, что ничего об этом не знал, но потом остановился. Именно в этот момент он увидел, что Джоан витает где-то в ином мире, улыбаясь чему-то своему.

— Я все еще помню тот день, когда она пришла в библиотеку и рассказала мне о мистере Икс. Вы, должно быть, помните мистера Икс, Лайэм, — добавила она, подняв на него глаза.

— Даже слишком хорошо, — сухо сказал Лайэм, поднося к губам бокал, который держал в руке.

Джоан тихо засмеялась.

— Я чуть не лопнула со смеху, когда она мне рассказывала об этом, особенно когда сказала, что вы ни о чем не догадались. Это действительно очень смешно, хотя и довольно типично для мужчин — не видеть дальше собственного носа. Но я полагаю, что вы с тех пор немало посмеялись вместе над этой историей.

— Какой историей?

— Ну, что мистер Икс — это вы.

Бокал Лайэма замер на полпути ко рту, а сам он уставился на Джоан поверх бокала. Она сморщилась и застонала.

— Святые небеса, так вы не знали! А я всегда считала, что она рассказала вам. О Господи!

Вот так неожиданность! Мистер Икс — это он сам! Голова у него шла кругом от этой новости и всех возможных ее интерпретаций. Молли любила его с самого начала. Но она и лгала ему, смеялась над ним, манипулировала им. Она — интриганка, как и предупреждала Рокси.

Горечь и отвращение заслонившие все другие чувства, отразились у него на лице.

— Вы даже не смейте так думать, — предостерегающим тоном сказала Джоан. — Не смейте! Эта девочка вас любит. Нет, она вас боготворит. И всегда боготворила. А вы разве это замечали? Да ничего подобного! Вы преспокойно жили себе своей красивой, необременительной жизнью, бросая ей крохи с вашего стола, когда вам хотелось. Вам не было никакого дела до ее чувств. Вы принимали ее как должное и разбили ей сердце.

— Но это не…

— Да замолчите же и послушайте! — резко бросила Джоан. — Что такого, если она хотела сохранить чувство собственного достоинства, придумав мистера Икс? Что такого, если это ее немного развеселило? У нее в жизни было не слишком много радости. Отдайте ей должное, Лайэм. Когда у нее появился шанс, она сделала все, чтобы не упустить его. Она изменилась ради вас, лгала ради вас, боролась за вас. И завоевала вас, клянусь Богом, — завоевала вашу любовь и уважение. Посмотрите на нее, Лайэм. Она красивая и очень храбрая женщина, одна на миллион. Не смейте говорить ей, что я рассказала вам о мистере Икс. Не отнимайте у нее гордость. Пусть она и дальше думает, будто вы верите, что был у нее однажды в жизни некий мистер Икс, потому что ей это, может быть, нужно. Может быть, она… Боже мой, она идет сюда. Обещайте мне, Лайэм. Обещайте, что ничего ей не скажете.

— Обещаю, Джоан, — честно ответил он. — И спасибо вам… за то, что заставили меня увидеть наконец правду.

Лайэм смотрел, как его невеста идет к ним и нежная улыбка освещает ее чудесное лицо. Он почувствовал невероятное волнение, когда до него дошел смысл того, что сказала Джоан. Молли всегда любила его. О, какой жестокой бывает иногда жизнь. И какой прекрасной.

Он понимал теперь, почему так сильно ее любит. Потому что она очень любит его. Должно быть, он это ощущал на каком-то подсознательном уровне, знал, что дать ей уйти было бы самой непростительной глупостью с его стороны. Он поклялся, что никогда не даст ей уйти. Никогда!

— О чем это вы тут шепчетесь, словно двое заговорщиков? — спросила она, переводя взгляд с одного на другую. — У тебя был очень серьезный вид, Джоан. И у тебя тоже, любимый.

Сердце Лайэма чуть не выскочило из груди. Никогда еще слово «любимый» в ее устах не звучало так ласково и трогательно. Он обнял ее за тонкую талию и привлек к себе.

— Мы очень серьезно обсуждали вопрос о том, что значит иметь детей сейчас, в наше время, не правда ли, Джоан? Мы пришли к мнению, что это трудное дело, но я все равно готов рискнуть.

Он увидел блеск радостного удивления у нее в глазах.

— Я как раз собиралась поговорить с тобой о детях. Я… мне хотелось бы завести ребенка как можно скорее, но я не знала, как ты на это посмотришь…

Нет, подумал он. Она все еще не уверена в нем. Это у нее от тех лет, когда он не замечал ее. Вот почему она поддерживала неуверенность и в нем. Она защищала себя, заставив его доказывать снова и снова, что он любит ее. Он понимал теперь, что предстоит еще очень много сделать, чтобы она наконец почувствовала абсолютную надежность его любви.

Он ободряюще улыбнулся ей и ласково прижал к себе.

— А что значит это «как можно скорее»? Она смущенно засмеялась.

— Как насчет девяти месяцев после свадьбы?

— А как насчет шести? — ответил он вопросом на вопрос, опять прижимая ее к себе. — Свадьба намечается на март.

— Я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать, — изрекла Джоан и отошла от них.

Лайэм засмеялся.

— Мне нравится твоя Джоан. Пожалуй, надо будет пригласить ее в крестные матери к нашему первому ребенку.

— К нашему… первому ребенку?

— Ты ведь не думаешь, что у нас будет только один ребенок? Все знают, что такие дети получаются ужасно избалованными.

—Да…

Он поцеловал ее. Потом поцеловал еще раз.

— Давай сбежим куда-нибудь, а? — пробормотал он в ее дрожащие губы.

— Куда? Надолго мы уйти не можем, а гости заполонили весь ваш дом, проникли даже к тебе в спальню.

— А как насчет твоей?

Молли вздрогнула от неожиданности.

— Моей? Но она… там только односпальная кровать.

Лайэм взял ее за руку и потащил из комнаты.

— Односпальные кровати как раз и созданы для влюбленных…

Наступление полуночи было встречено аплодисментами, громкими криками, свистками и гудением клаксонов. Люди высыпали из домов на улицу. Все целовались, смеялись, поздравляли друг друга. «С Новым годом, с новым счастьем!» — слышалось со всех сторон.

Девять месяцев спустя у мистера и миссис Лайэм Делани родился ребенок. Мальчик. Обе бабушки были в восторге и одобрили его имя. Сэксон. Но их радость не шла ни в какое сравнение с радостью матери. У нее на руках лежал ребенок Лайэма, и это избавило ее наконец от последних остатков сомнений, которые назойливо одолевали ее, шепча ей, что это не ее он на самом деле любит, а созданный ею миф, ту новую Молли, которая отчасти была фальшивой.

Но за долгие, мучительные часы родов, когда она выглядела совсем не лучшим образом, когда она плакала, ругалась и обливалась потом, она поняла, что мужчина, который держал ее руку в своей и вытирал ей лицо, действительно любит ее, Молл. Она видела это в его заботе, его терпении, его нежности. Но лучше всего она видела это в его глазах, потрясающих синих глазах.

Его глаза были полны настоящей, непритворной любви к ней.

Лайэм любит именно ее, Молли, — простую, надежную девушку, которая всю жизнь любила его.

Она больше никогда не будет в этом сомневаться, а он никогда не даст ей повода для сомнений.