– Снимай рубашку.
      Мэтью вскинул голову и уставился на Финни как на сумасшедшую.
      В середине следующего дня Финни появилась в кабинете мужа. Всю ночь она не спала, но чувствовала себя бодрой. До самого утра она составляла список необходимых трав, а утром вручила его дворецкому. Тот посмотрел на нее с надеждой, быстро оделся и вышел из дома. Через час с небольшим он вернулся с пакетом трав, которые удалось разыскать. В следующий раз принесет остальные, и тогда у Финни будет все, что ей требуется.
      – Что ты сказала? – переспросил Мэтью.
      – Я сказала: снимай рубашку.
      Готорн, сидевший за письменным столом, откинулся в кресле. Ярости и отчаяния, так испугавших накануне Финни, не осталось и следа. Он изогнул бровь и скривил в усмешке губы.
      – Ну-ну, миссис Готорн. Неужто вы передумали и решили выполнить свой супружеский долг?
      Она покраснела, но оставалась спокойной.
      – Мне нужно осмотреть твои шрамы… все до единого.
      Она сказала это просто, без обиняков. Почти по-деловому. Мэтью изменился в лице. На нем снова появилась ярость.
      – Нет! – Он вскочил и бросился к двери. Финни загородила ему дорогу.
      – Пожалуйста, – ласково, но настойчиво промолвила Финни. – Я могу тебе помочь. – Она положила ладонь на его больную руку. – Разумеется, если ты мне позволишь.
      Он посмотрел на нее затравленно, словно волк, попавший в капкан. На его лице появились настороженность, страдание и… надежда: вдруг Финни в самом деле поможет?
      В камине потрескивал огонь. Время текло мучительно медленно.
      Не дождавшись ответа от Мэтью, Финни принялась расстегивать на нем рубашку.
      За все это время Мэтью не проронил ни слова, лишь смотрел на Финни, не сводя с нее глаз. Она едва в обморок не упала, когда увидела, сколько у него на теле рубцов.
      Только бы он не заметил, что она в шоке! Какой же она была дурой!
      Размышляя всю ночь, миссис Готорн пришла к выводу, что вылечит его. В Африке ей приходилось видеть всевозможные раны. От снадобий знахаря они затягивались прямо на глазах. Но таких ран, как у Мэтью, она не встречала.
      Они шли от плеча и спускались по руке до самой кисти. Осколки стекла не задели левую руку, и потому все полагали, будто у Мэтью изуродовано только лицо. Шрам, протянувшийся от брови к скуле, был всего лишь поверхностным порезом. Но рубцы на теле… Казалось, Мэтью волокли по битому стеклу. Рваные, медленно заживающие раны. Какое ужасное зрелище!
      Финни с трудом сдерживала волнение. Тело его завораживало своей красотой и, так же как обезображенное лицо, казалось высеченным из мрамора. Так и хотелось к нему прикоснуться. Финни вздохнула, чтобы унять возбуждение.
      Этот мужественный человек вызывал восторг и уважение. Никому и в голову не приходило, сколь велики его страдания. Другой на его месте давно бы пал духом.
      Не успела Финни опомниться, как Мэтью вырвал рубашку из ее рук.
      – Полюбовалась уродом? – отрывисто бросил он.
      – Нет! – воскликнула она, схватив его за руку.
      Боль снова огненной лавой разлилась по телу. Мертвенная бледность покрыла его лицо.
      – Прости, – сказала Финни и убрала руку.
      Мэтью рухнул в кресло и закрыл глаза. В кабинете воцарилась тишина и стало нестерпимо душно. Беспомощность и чувство вины угнетали Финни. Она не могла найти нужных слов, однако первым заговорил Мэтью.
      – По-моему, чеснок не поможет, – тихо промолвил он.
      Она вздохнула.
      – Мне все известно. Если бы даже Куинси не пичкал меня, как он выражается, твоими удивительными снадобьями, я все равно догадался бы, что творится что-то неладное, ибо дом провонял чесноком.
      – О Мэтью! – сказала она, опустившись на колени. – Я не подумала, когда схватила тебя за больную руку.
      – Я побывал у лучших врачей Бостона. Они говорят, что мне нужно больше отдыхать и тогда раны затянутся.
      – Чушь!
      Мэтью, прищурившись, спросил:
      – О чем ты?
      – Ерунда все это. Раны затягиваются, но одновременно от бездействия слабеют мышцы.
      Лоб Мэтью прорезали морщины.
      – Я лечился у лучших докторов.
      – Да, у тех, которые заштопали тебя и оставили все как есть.
      Мэтью отпрянул от нее.
      – Прости, – извинилась Финни.
      – Не стоит. Ты одна говоришь правду. Они утверждают, будто от удара по голове у меня поврежден мозг.
      – Глупости.
      Он взглянул на нее, и в нем вновь вспыхнул огонек надежды, но тут же погас.
      – У меня все плывет перед глазами. Покалывает в правом боку, бывает, что я не могу двинуть рукой. Она висит, словно плеть.
      – Но не всегда же так. Вчера я видела, как ты взял карандаш.
      – Взял. Ну и что толку? Даже прямой черты не смог провести!
      Мэтью с горечью рассмеялся.
      – Разве ты не понимаешь, Мэтью? Возможно, карандаш не так послушен тебе, как раньше, но ты взял его и пытался рисовать. Значит, не все так плохо и руку можно вылечить.
      В нем снова вспыхнул огонек надежды.
      – Если бы рука перестала слушаться тебя в результате травмы мозга, на ее выздоровление нечего было бы рассчитывать, что бы ты ни делал, как бы ни старался.
      Финни говорила убежденно, хотя понятия не имела о подобных травмах. Но она знала, как заживают раны, и о том, как легко организм приходит в негодность, если его не тренировать. Она должна быть уверена, чтобы Мэтью не сомневался в ее правоте.
      Финни поднялась с колен и взяла у него рубашку.
      Мэтью сидел во вращающемся кресле с подголовником. Финни повернула кресло, и солнечные лучи коснулись изувеченного тела Мэтью. Финни дотронулась до его ран, Готорн вздохнул. На сей раз она не причинила ему боли. Его тело было горячим, и Финни захотелось прильнуть к нему и забыть обо всех своих страданиях. Лишь в объятиях Мэтью она могла бы обрести покой.
      Она осторожно пощупала раны на плече, чтобы определить, насколько они глубоки. Его тело расслабилось, и Финни слегка надавила на рубцы, потом еще и еще. И всякий раз по его руке пробегала дрожь.
      Раны были глубокие, мышцы и сухожилия порваны.
      В этот момент раздался стук в дверь.
      – Кто это? – сердито спросил Мэтью, но Финни, не дожидаясь ответа, в мгновение ока оказалась у двери.
      – Вы все достали? – торопливо спросила она, увидев Куинси.
      Тот протянул ей несколько сине-зеленых веток и с гордой улыбкой промолвил:
      – Да, мэм. Вот ветви эвкалипта.
      – Замечательно! А теперь, будь добр, принеси горячей воды и поставь в ванной.
      На лице Куинси появилось недоумение.
      Мэтью вскинул бровь:
      – Нельзя узнать, зачем тебе горячая вода?
      – Ты примешь ванну.
      Куинси и Мэтью переглянулись, и дворецкий быстро вышел из кабинета Мэтью, многозначительно посмотрев на Финни.
      – Знай я, что ты согласишься искупаться со мной, я бы давно уже показал тебе свои шрамы, – произнес он с лукавой улыбкой.
      Но через полчаса, когда он стоял перед ванной с горячей водой, ему было не до смеха.
      – Зачем ты разделся? – крикнула Финни, войдя в ванную. В руке она держала чашу, наполненную маслом эвкалипта.
      – Чтобы залезть в ванну.
      Она покраснела и невольно вспомнила о золотистых волосах на груди и животе, теряющихся за поясом его брюк.
      – Что-то не так? – спросил он, и его голос гулко разнесся по ванной.
      У миссис Готорн на лбу выступили бусинки пота, но не от жары, причина была другая.
      – Нет, ничего. Я просто не сообразила.
      Финни вылила в воду эвкалиптовое масло, и в воздухе распространился резкий аромат.
      Кашлянув, Мэтью взглянул на нее и непослушными пальцами стал расстегивать брюки, что стоило ему немалых усилий. Финни как ни в чем не бывало подошла к нему и принялась помогать, будто это было для нее делом привычным.
      – И как только американцы переносят зиму?! – сказала она, расстегивая первую пуговицу. – Снег, снег, снег… – Финни принялась за вторую и заметила: – Если верить твоим словам, снег сойдет.
      К тому моменту когда Финни расстегнула последнюю пуговицу и брюки упали на пол, Мэтью справился с охватившим его смущением.
      Миссис Готорн замолкла. Мэтью был словно изваян из камня. Шерстяные кальсоны плотно обтягивали ноги. Взгляд Финни скользил по его телу, пока не натолкнулся на несомненное доказательство его желания обладать ею. Финни быстро подняла глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее.
      – Я подброшу дров в камин, – сказала она, – а ты лезь в воду.
      Он задержал ее руку в своей:
      – Мне и так жарко.
      Кровь прилила к ее щекам. Он обладал способностью вгонять ее в краску.
      – Смущение тебе к лицу, – тихо произнес он, проведя пальцем по ее щеке.
      – Красный цвет, видимо, твой любимый, – задыхаясь, проговорила Финни.
      Взяв прядь ее волос, Мэтью ответил:
      – Да.
      Он хотел привлечь ее к себе, но Финни сказала:
      – Лезь в ванну, Мэтью, – и легонько шлепнула его по рукам. Боже, как она желала, чтобы эти руки ласкали ее!
      – Я бы предпочел поцеловать тебя.
      Миссис Готорн отпрянула назад, чтобы он не мог ее схватить.
      – Ты просто боишься лезть в кипяток.
      Мэтью повернулся лицом к ванне и распустил ремешок кальсон. Они упали к его ногам, и ее взору предстали узкие точеные бедра. Совершенной формы, без единого шрама.
      Словно завороженная Финни смотрела, как он залезает в ванну и по его телу пробегает дрожь.
      – А-а! Ты что делаешь, хочешь сварить меня живьем? – заорал Мэтью.
      Она подошла к ванне и сунула в воду палец. Взгляды их встретились.
      – Вода как вода, – смущенно произнесла Финни. И помолилась, чтобы Бог дал ей силы.
      Ванна была большой, такой она еще не видела, но Мэтью в ней не помещался, из воды торчали колени.
      – Ну и что дальше?
      – Посиди в воде.
      – И какая мне от этого польза?
      – Мышцы расслабятся.
      Мэтью что-то буркнул в ответ и опустился ниже. Вода заплескалась у его подбородка.
      – Посиди с полчасика.
      Финни хотела уйти, но он схватил ее за руку. Глаза его горели. Мэтью уговорил ее посидеть рядом с ним, и Финни едва сдерживала слезы, глядя на этого гордого, мужественного человека, на чью долю выпало столько страданий.
      Сначала он сидел терпеливо, затем поминутно стал спрашивать, не пора ли ему вылезать из ванны.
      Финни поднялась.
      – Куда ты?
      – Пойду приготовлю чай.
      – Не надо. Тут и так чертовски жарко.
      – Это травяной чай. Он полезен тебе.
      Насупившись, он пытливо уставился на нее, но ни слова не сказал, когда она направилась к двери.
      – Посидишь еще пятнадцать минут и можешь вылезать, – с порога сказала Финни. – Но ни секундой раньше.
      На кухне Куинси уже разложил все травы.
      – Где Мэри? – оглядевшись, спросила миссис Готорн.
      – Видимо, она поднялась к себе, сказала, что очень утомилась.
      Финни поняла, в чем дело. Узнав, что все снадобья, которые они готовят, предназначены для Мэтью, девочка то придумывала себе какие-то дела, то ссылалась на усталость, только бы избежать встречи с отцом.
      Финни вздохнула. Она знала: всему свое время.
      Она взяла снадобья, мази и отправилась к Мэтью.
      – Молю Бога, – вслед ей промолвил Куинси, – чтобы вам удалось его вылечить.
      – Я о том же его молю, – произнесла Финни.
      Войдя в комнату, Финни застыла на месте. Мэтью стоял спиной к ней, обернув вокруг себя полотенце, и пытался двигать больной рукой.
      Финни сразу заметила, что движения у него стали немного раскованнее.
      – Я вернулась, – с улыбкой проговорила Финни.
      Мэтью обернулся. Его глаза сияли, как у ребенка, которому дали леденец.
      – Посмотри! – Он подвигал больной рукой.
      – Прекрасно! – воскликнула Финни.
      Вдруг Мэтью решительно направился в ванную.
      – Пожалуй, я еще немного посижу в воде.
      У Финни отлегло от души, и она счастливо рассмеялась. Какой удивительный человек!
      Мэтью подошел к ванне и сбросил с бедер полотенце. Финни обомлела. У нее пересохло во рту.
      – Не надо! – выпалила она и отпрянула от двери.
      – Почему? – спросил Мэтью, повернувшись к ней.
      Финни ничего не ответила, словно не слышала. Она глаз не могла отвести от него. Высокий, мужественный, красивый. Его обнаженное тело возбуждало ее. В Африке ей приходилось видеть голых мужчин, но они не вызывали у нее никаких чувств.
      – Хорошего понемножку, – с трудом произнесла Финни. – Ванна – самая легкая процедура. Теперь мне придется потрудиться над твоими мышцами и шрамами.
      Он снова пошевелил рукой.
      – Ладно. Не буду лезть в ванну. Что я должен делать, скажи?
      Она указала на полотенце. Усмехнувшись, Мэтью поднял его и обернул вокруг бедер. С легким вздохом разочарования миссис Готорн налила в чашку чай.
      – Выпей.
      – Ты уверена, что это чай?
      – Разумеется.
      Мэтью выпил чай.
      – Дальше что? – Он вернул ей чашку.
      Финни показала на огромное кресло в спальне:
      – Устраивайся в нем поудобнее.
      Спальня была огромной, с паркетным полом, устланным персидскими коврами, и стенами, обитыми панелями из ценных пород дерева. В камине ярко пылало пламя. Убранство поражало воображение. Финни энергично массировала его тело, втирая мазь в больные места.
      На лице Мэтью появилось умиротворение. Таким спокойным она еще ни разу его не видела. Финни невольно залюбовалась им, и на нее нахлынуло желание, когда взгляд ее скользнул по его груди с нежной порослью золотистых волос.
      – Все?
      Финни вскинула голову и поймала на себе пристальный взгляд.
      – Все, – быстро проговорила она. – А теперь залезай в воду. Но прежде выпей еще чашку чая.
      Финни подняла с пола полотенце и стерла с ладоней мазь. Хотела подняться со стульчика, но Мэтью удержал ее за руку.
      Он подался всем телом вперед, обернутое вокруг бедер полотенце соскользнуло, и обнажились колени, упругие бедра и ноги, поросшие золотистыми волосами. Глаза Финни скользнули вверх и встретились с его синими пронзительными глазами.
      – Спасибо, – сказал Мэтью с волнением в голосе. – Спасибо, Финн.
      – Пустяки, Мэтью, – тихо произнесла Финни, коснувшись его щеки. – Ты выздоровеешь.
      Мэтью приник губами к ее ладони. У Финни захватило дух.
      Она говорила себе, что надо уйти, убежать без оглядки, но Мэтью приподнял ее со стула, и она оказалась возле него.
      Он осторожно привлек ее к себе, так, что она ощутила его обнаженную плоть, и повернул ее лицо к себе.
      – Боже, Финн! – простонал Мэтью, слегка касаясь губами ее плотно сжатых губ и пытаясь пробиться через них языком. Финни чувствовала, как Мэтью хочет ее, и горячая волна разлилась по ее телу. Она вспомнила ту ночь, когда Мэтью своими ласками довел ее до исступления. Какое блаженство испытала она, когда его язык коснулся ее лона! Мэтью покусывал ее маленькое ушко, потом добрался до шеи и наконец стал расстегивать рубашку. Финни задрожала, когда на нее градом обрушились поцелуи, и обняла Мэтью за шею и в предвкушении блаженства приоткрыла рот.
      – Приласкай меня, Финн! – простонал Мэтью.
      Финни и сама страстно желала этого.
      Мэтью ласкал ее так же неистово, как и в ту ночь. И у нее не было сил противиться ему. Она снова потеряла контроль над собой и готова была отдаться, забыв обо всем на свете, взлетев на вершину блаженства.
      Мэтью гладил ее шелковистую грудь, теребил соски, покусывал их. Неожиданно Финни вырвалась из его объятий.
      – Финн, – прошептал он, – не надо. Прошу тебя.
      – Ты слишком далеко зашел, – задыхаясь, проговорила она, вскочив на ноги. Сердце у нее бешено колотилось. – Тебе пора в ванну, и пробудь в ней подольше. – Финни помчалась к двери. – Не забудь допить чай.

      Финни выскочила из дома вся красная и, застегивая на ходу пальто, промчалась по Мальборо-стрит и кратчайшим путем добралась до общественного парка. Она подставила голову ледяному ветру, пытаясь привести мысли в порядок, но его холодное дыхание лишь обожгло ей лицо.
      «О Изабель! Почему тебя нет со мной? Почему жизнь сложилась так, а не иначе?»
      Если бы можно было повернуть время вспять! По-новому перекроить жизнь! Финни закрыла глаза. У нее сердце обливалось кровью.
      На ледяной дорожке, ведущей к пешеходному мосту, Финни поскользнулась.
      – Финни!
      Вздрогнув, она обернулась и увидела догонявшую ее Мэри.
      – Подождите меня! – крикнула девочка.
      – Я полагала, ты у себя в комнате. Что ты делаешь в парке?
      – Мы с вами постоянно ходим сюда.
      – Да, но одной тебе не следует выходить.
      Необходимо найти для Мэри гувернантку. Сама она просто не успевает следить за ней. Эта мысль вертелась в голове, пока они в полном молчании не вышли к замерзшему озеру. Отчаяние охватило Финни. Она не находила выхода из создавшегося положения.
      Из-за туч вырвался луч солнца, и лед заискрился всеми цветами радуги.
      Миссис Готорн направилась к озеру неторопливым, но уверенным шагом.
      – Финни?! – робко окликнула ее Мэри, но та, видимо, не услышала и ускорила шаг, только бы убежать от мыслей о Мэтью, о его дочке, о своей дочке, ее дорогой Изабель, которой уже нет в живых.
      Финни почти бежала по гладкой ледяной поверхности, раскинув руки и запрокинув голову. Ветер трепал ее волосы. На миг Финни охватило волшебное чувство свободы. Исчез страх, пропала тревога.
      Она была уже у противоположного берега, когда к ней подбежала Мэри, примчавшаяся через пешеходный мост. Лицо ее выражало страдание, по щекам текли слезы.
      – Не надо так делать! – вскрикнула девочка, и ее звонкий голос разнесся в бодрящем морозном воздухе.
      Финни сошла со льда и, взяв руки Мэри в свои, опустилась перед ней на колени.
      – Почему, Мэри?
      Девочка попыталась вырваться.
      – Скажи: почему не надо так делать?
      – Потому что опасно! – сквозь слезы выкрикнула Мэри.
      – Тут не опасно. Тут все катаются на коньках.
      Финни пыталась вытащить девочку на лед, но та вырывалась и кричала:
      – Нет, опасно. Я знаю! Я видела, как упала моя мама и друг моего папы Рейнолдс ее поднимал.
      Миссис Готорн оцепенела.
      – Она ушиблась?
      – Разбила колено, – срывающимся голосом произнесла Мэри и вытерла варежкой слезы. – Рейнолдсу пришлось ее поцеловать, чтобы боль прошла. Так мама сказала. – Девочка замолкла. – И не один раз. – В ее глазах Финни прочла отчаяние. – Не будь мы на льду, ничего подобного не случилось бы.
      Теперь Финни поняла, почему девочку так страшил лед. В тот день мир, должно быть, перевернулся.
      – Ах, Мэри! Нельзя убежать от того, что тебя страшит, – ото льда, от детей, которые тебя дразнят. От отца.
      Девочка снова попыталась вырваться, но Финни крепко держала ее.
      – Твою маму не вернешь, отец жив и по-прежнему любит тебя.
      – Не любит!
      – Ты ошибаешься. Он обожает тебя.
      – Почему вы так думаете? – с вызовом спросила Мэри.
      – Вижу это по его глазам, когда он на тебя смотрит. Он только не знает, как показать тебе свою любовь.
      Отчаяние во взгляде Мэри сменилось надеждой.
      – Вы в этом уверены?
      – Уверена. Его любовь к тебе безгранична. Да и ты любишь отца. Так помоги мне его лечить.

* * *

      – Пора вставать!
      Финни вошла в спальню к Мэтью. Мэри робко шла следом, неся на подносе чай и всевозможные снадобья, которые приготовила собственными руками.
      – Уйди! – едва слышно проговорил Мэтью, уткнувшись в подушку, и натянул на голову одеяло.
      – Извини, не могу, – возразила Финни. Она раздвинула тяжелые бархатные портьеры, и яркие лучи солнца залили комнату. – Нам предстоит сегодня немало сделать.
      – Делай, а я человек конченый.
      – Ну-ну. Вот бы уж никогда не подумала, что ты так легко сдаешься.
      – У меня нет сил, – со вздохом проговорил он.
      – Разумеется, есть.
      Наступило молчание.
      – Мэтью? – Финни, встревожившись, подошла к постели.
      – Я не могу пошевелиться.
      – Как это – не можешь?
      – Все тело болит, – со стоном посетовал Готорн.
      У нее отлегло от сердца. «Ничего страшного», – подумала Финни и, смеясь, сказала:
      – Ты вчера переусердствовал.
      Мэтью зарычал и сбросил с себя одеяло. Боль исказила его лицо.
      – Да я едва жив! Я калека!
      Эта вспышка ярости ошеломила Финни. Только теперь она вспомнила про Мэри и обернулась. Ее пальцы, вцепившиеся в ручки подноса, побелели от напряжения. На лице проступил ужас. Она обратилась в бегство, но зацепилась подносом за дверной косяк, и чашки со снадобьями с грохотом попадали на пол. Мэри опустилась на колени и стала их подбирать. По щекам ее текли слезы.
      – О Боже, Мэри! – прошептал Мэтью.
      Услышав голос отца, девочка вскрикнула и бросилась прочь.
      – Видишь, что ты натворил! – с укором произнесла Финни.
      – Почему ты не сказала, что она здесь?
      – Откуда мне было знать, что ты будешь рычать как медведь?
      – Зачем ты ее привела? Ведь я говорил, что она боится меня. Теперь убедилась?
      Финни сжала голову ладонями:
      – Я просто не подумала.
      – Проклятие! – в гневе вскричал Мэтью. – А ты вообще когда-нибудь думаешь? Я что-то не замечал.
      – Прости, – пробормотала Финни. – Но Мэри не зря боится тебя. Не твоего шрама, нет. Она уверена, что ты разлюбил ее!
      – Да в ней вся моя жизнь! – резко обернувшись, крикнул Мэтью.
      – Но это известно только тебе. Я пробовала убедить Мэри, что ты по-прежнему любишь ее. Она не верит. Ты сам должен подобрать ключ к ее сердцу. Иди к ней. Прямо сейчас.
      Потирая больное плечо, Мэтью не спускал с Финни испытующего взгляда.
      – Давай, Мэтью.
      Он тяжело дышал.
      – Не стану отрицать, она боится тебя. Но повторяю: не твоего шрама. А твоего гнева и вспышек ярости.
      Мэтью накинул поверх пижамы халат и выскочил из спальни.
      «Боже мой, что я натворила! – ужаснулась Финни. – Лучше бы ему не ходить сейчас к Мэри».
      И Финни бросилась следом за ним:
      – Мэтью, успокойся! Ты прямо-таки кипишь от злобы и еще больше испугаешь Мэри.
      Но стоило Мэтью увидеть девочку, которая стояла у окна в коридоре с куклой в руках, как злость будто рукой сняло, а глаза засветились любовью.
      – Мэри, – промолвил он тихо.
      Девочка вздрогнула и обернулась.
      – Прости, что испугал тебя.
      Тень пробежала по лицу Мэри.
      – Я люблю тебя, малышка, и очень жалею, что не сказал тебе об этом давно.
      Финни так хотелось, чтобы Мэри бросилась в отцовские объятия, обвила его шею ручонками.
      Однако этого не случилось.
      Малышка настороженно смотрела на отца. А Финни досадовала на себя за свою глупость.
      – Мэри, – промолвил Мэтью, – я не знаю, что мне делать.
      Девочка еще крепче прижала куклу к груди.
      – Ночью шел снег. Помнишь, куда мы ходили после снегопада?
      Глаза Мэри блеснули и снова померкли. Мэтью между тем продолжал:
      – Идем в общественный парк.
      Мэри не проронила ни слова.
      На его губах заиграла улыбка.
      – Будет весело, обещаю тебе.
      Мэри нахмурилась:
      – Но ведь у тебя все болит. Ты только что сам сказал!
      Мэтью рассмеялся, бросил взгляд на Финни и заговорщически улыбнулся Мэри.
      – Я приму ванну со снадобьями Финни, и боль как рукой снимет. А потом отправимся в парк. Согласна?
      – Согласна, – прошептала наконец девочка после долгого молчания.
      Готорн протянул руку к Мэри, но тут же отдернул ее – Мэри от него отшатнулась. Сделав вид, будто ничего не заметил, Мэтью, проглотив обиду, с улыбкой сказал: