Роб Коэн приподнял бровь.
      — Ты зеваешь третий раз за последние пять минут. Вы, холостые парни, ведете веселую жизнь.
      Но Гарри пристально взглянул на Гаррета.
      — Значит, ты работал вечером?
      Гаррет пожал плечами.
      — Не мог уснуть. — Он сделал для Гарри резюме вывесок Северного Берега. — Пустая трата подошв: я ее не нашел.
      — Может, тебе повезло. Твоя сегодняшняя гексаграмма номер сорок четыре «Встреча»: "Женщина сильна; не следует жениться на такой женщине".
      По спине Гаррета пробежал неожиданно холодок. Он удивился. Пророчества "Я Чинг" обычно оставляли его равнодушным. Он вспомнил о Чувстве бабушки Дойл. Однако заставил себя хлопнуть Гарри по плечу.
      — Не беспокойся, Така-сан. У меня нет намерений в ближайшее время жениться на какой-нибудь женщине.
      И слишком поздно понял, что ответил неверно. Миндальные глаза Гарри оставались серьезными.
      — Ты знаешь, что текст нельзя толковать буквально. В чем дело?
      Холод глубоко внутри.
      — Ничего. — Ложь? Он не был уверен. В груди так сжимало, что трудно стало дышать. — Вероятно, я слишком суеверен, чтобы такое предсказание мне не понравилось, когда я ищу женщину. — Он торопливо сменил тему. — Вот описание часов, кольца и брелока Моссмана, которое отправляется в ломбарды.
      Гарри прочел.
      — Хорошо.
      Напряжение схлынуло.
      — Что ты собираешься делать сегодня утром?
      — Думаю, один из нас займется культами, другой отправится в Китайский бассейн. Разыграем? Проигравшему культы.
      Гаррет выбрал решку. Монета упала орлом. Направляясь в Китайский бассейн, Гарри улыбался.
      Гаррет взял досье по делу Адейра и стал читать рапорты Фея и Сентрелло, чтобы узнать, какими культами занимались они. В полудесятке рапортов содержалось только одно официальное название — Святая церковь Асмодея. Остальные значились под именами руководителей. Группы различались по размеру, организации и объекту преклонения. Одни поклонялись сатане или дьяволу. Другие занимались колдовством и вуду. Одна группа называла себя неодруидами. Во всех, однако, по слухам, в церемониях использовалась кровь. Немногие признавали это, однако настаивали, что берется кровь животных или небольшое количество добровольно отданной крови членов группы. Анализ образцов крови на алтарях подтвердил ее животное происхождение. Один из немногих человеческих образцов оказался А положительным, как и у Адейра, но расследование не подтвердило ни у одного из членов группы возможности встретиться с Адейром, а более тщательный анализ образца крови показал множество отличий в составляющих: кровь не принадлежала Адейру.
      Тем не менее Гаррет попросил в отделе регистрации проверить современное состояние этих групп, потом позвонил сержанту Деннису Ковару из отдела мошенничества.
      — Денни, какие жалобы поступали за последний год на нетрадиционные церкви и культы?
      Ковар рассмеялся.
      — Сколько времени сможешь слушать? Мне не нужно поднимать тяжести: каждый день приходится возиться с текущим досье. Все родители и соседи требуют крови этих групп.
      — А как сами группы? Они используют кровь?
      На другом конце наступило молчание, немного погодя Ковар ответил:
      — А что тебе нужно? — Он молча слушал ответ Гаррета, потом сказал: — На эти группы жалоб немного. Они не просят денежных пожертвований. Стараются держаться незаметно. Но поговори с Анджело Чиарелли. Официально он в отделе наркомании, но работает все время под крышей. Он передавал мне информацию об одном мошенническом культе, а также занимался поиском детей для отдела пропавших без вести. Возможно, он тебе поможет.
      Звонок в отдел наркотиков и обещание передать просьбу Гаррета.
      — Вы понимаете, мы не можем звонить ему ежедневно, и он очень занят своей работой, чтобы выполнять поручения других отделов.
      Гаррет вздохнул.
      — Ему не надо работать над моим случаем. Хотел только получить возможную информацию о культах, употребляющих кровь в ритуалах.
      — Мы с вами свяжемся.
      Он даже позвонил в общество защиты животных и поинтересовался жалобами на жестокое обращение с животными и купил несколько нелегальных газет. Когда около двух в отдел вернулся Гарри, они за кофе с пончиками обменялись сведениями.
      Разговоры в Китайском бассейне не дали ничего интересного. В подпольных газетах было несколько реклам культов, но никаких прямых контактов.
      — Надо подыскать свежего выпускника академии — умного парня, который смог бы подобраться к ним, — сказал Гаррет. — Есть также несколько жалоб на жестокое обращение с животными, которыми стоит заняться.
      — А что с Чиарелли?
      — По-прежнему ничего нового из отдела наркотиков. Вот все новое, что есть в регистрации о культах, которыми занимались Фей и Сентрелло.
      К чему это все, со вздохом думал Гаррет. Ведь они даже не знают, куда пошел Моссман. А без этого культы — всего лишь одна из версий. Надо проверять передвижения Моссмана — тяжелая однообразная работа.
      Но ее нужно делать. Следующие четыре дня они занимались культовыми группами, перечисленными в деле Адейра, теми, которые давали объявления в подпольных газетах, и теми, с которыми установил связь их новобранец. Посещали людей, сообщавших о жестоком обращении с животными. Гаррету не понравилось большинство членов культов, некоторые с первого же взгляда, но знакомство с ними было интересным: женщины одновременно привлекали и отталкивали его; среди них были и люди, которых на улице можно принять за обычного бизнесмена, и такие, которые, казалось, сбежали из голливудского фильма ужасов. Но ни в одной группе не было высокой рыжеволосой женщины.
      В ломбардах не появлялись вещи Моссмана.
      Они отыскали четырех девиц, которые присоединились к группе Моссмана в понедельник вечером: у всех четырех оказалось неопровержимое алиби на вечер вторника. Занимались они и поисками убежища Винка О'Хара. Все вечера Гаррет проводил на Северном Берегу, продолжая поиски рыжей певицы. Во вторник, 6 сентября, через неделю после смерти Моссмана, Гаррет нашел ее.

      Определение «высокая» недооценивало рост певицы. В туфлях с четырехдюймовыми шпильками, в сатиновых джинсах, рубашке, в стетсоновской шляпе, завершавшей городской ковбойский наряд, рыжеволосая возвышалась над посетителями "Варваров сегодня"; она шла между столиками и пела сентиментальную мелодию Кенни Роджерса. Ее волосы, черные в тени, вспыхивали на свету темным пламенем; они свисали по спине до самой талии и обрамляли поразительное лицо с твердыми челюстями. Глядя, как она на своих длинных ногах легко передвигается между столиками, Гаррет вспомнил, как коридорный описывал женщину в отеле "Марк Хопкинс". Это та самая женщина. Двух таких в Сан-Франциско быть не может. Нужно будет дать что-нибудь Бархат, поблагодарить ее за находку.
      Проститутка позвонила сегодня в отдел. Ни его, ни Гарри не было, но она оставила сообщение:
      — Если все еще ищешь рыжую, заходи в "Варвары сегодня" после восьми вечера.
      И вот они с Гарри здесь, здесь же и рыжеволосая.
      — Красивая, — сказал Гарри.
      Гаррет согласился. Очень красивая. Он подозвал официантку.
      — Ром и коку для меня, водку с лимонным соком для моего друга. Как зовут вашу певицу?
      — Лейн Барбер.
      Гаррет наблюдал за певицей. Теперь он не удивлялся, что Моссман все время смотрел на нее. Большинство присутствующих мужчин не отрывались от нее взглядами, пока она пела. Гаррет сумел оторваться, только чтобы заметить это.
      Официантка принесла выпивку. Гаррет вырвал страницу из блокнота и написал записку.
      — Когда номер кончится, не передадите ли это мисс Барбер? Я бы хотел угостить ее.
      — Передам, но должна вас предупредить, что вы в длинной очереди ожидающих такой же чести.
      — В таком случае, — Гарри достал свою карточку, — передайте ей это.
      Девушка поднесла карточку к освещенному месту.
      — Копы! Если вы на работе, то почему пьете?
      — Пытаемся не выделяться. Передайте карточку, пожалуйста.
      Спустя три песни выступление кончилось. Лейн Барбер исчезла в разрезе занавеса за пианино. Через пять минут она вновь появилась в платье без бретелек, с обнаженными плечами; платье плотно облегало ее и держалось только милостью Бога и двух пуговиц. Она прошла между столиками, улыбаясь, но отрицательно качая головой многочисленным мужчинам, пока не дошла до Гарри и Гаррета.
      В руке она держала карточку.
      — Это официально или просто способ привлечь внимание?
      — Боюсь, что официально, — ответил Гарри.
      — В таком случае я сяду. — Гаррет почувствовал, как под столом ее ноги коснулись его, когда она садилась. Она улыбнулась Гарри. — Конничи ва, сержант Такананда. Я всегда наслаждалась, посещая Японию. Это прекрасная страна.
      — Я тоже слышал об этом. Сам я там никогда не был.
      — Жаль. — Она повернулась к Гаррету. — А вы…
      — Инспектор Гаррет Микаэлян.
      Она рассмеялась.
      — Подлинно ирландский полицейский. Замечательно.
      Глядя на нее вблизи, Гаррет с удивлением понял, что на самом деле назвать ее красивой нельзя. Но двигалась, говорила и одевалась она так, что от нее исходил какой-то непреодолимый магнетизм. Ей казалось не больше двадцати-двадцати одного года.
      — Ну, и из-за чего этот, к несчастью, официальный визит? — спросила она. — Нарушение правил движения? Не может быть: я больше недели никуда не ездила.
      — Вы всю неделю работали? — спросил Гарри.
      Она кивнула. Странно, пламя свечи отразилось красным в ее взгляде. Гаррет никогда раньше такого у людей не видел. Он, очарованный, смотрел на нее.
      — Помните ли вы разговор в прошлый понедельник, вечером, с мужчиной примерно тридцати лет, вашего роста, если вы босиком, в красном пиджаке с черными бархатными лацканами и воротником? Он был с четырьмя мужчинами, все старше его.
      Она с сожалением покачала головой.
      — Я за вечер говорю с десятками мужчин, сержант. Каждый вечер. Мне нравятся мужчины. Но боюсь, никого в особенности не смогу вспомнить.
      — Возможно, это поможет. — Гаррет показал ей фотографию Моссмана.
      Она наклонила карточку, чтобы на нее упал свет, и серьезно смотрела на нее.
      — Да, я вспоминаю его. Впрочем, мы в сущности и не разговаривали. Я флиртовала с ним немного, когда пела: он хорошо выглядел; уходя, он подошел и сказал, что ему понравилось мое пение. — Она помолчала. — Вы из отдела убийств. Он подозреваемый или жертва?
      Хладнокровная женщина, и соображает быстро, подумал Гаррет.
      — Жертва, — ответил он. — Кто-то вечером во вторник перерезал ему горло. Он приходил сюда во вторник?
      — Да. Попросил меня выйти, но я отказалась. Я не назначаю свиданий женатым мужчинам.
      Гарри сказал:
      — Нам нужно точно знать, что он говорил и делал во вторник. Когда он пришел?
      — Точно не знаю. Он уже был здесь во время моего первого выступления в восемь. Оставался весь вечер, мы поговорили, но совсем немного. Я не хотела подавать ему надежд. В конце концов сказала, что не хочу встречаться с ним. Бармен, Крис, подтвердит, что мы сидели здесь, в конце бара. Примерно в половине первого он ушел.
      Гаррет делал записи при свете свечи.
      — Больше вы его не видели?
      — Нет. Большинство мужчин не понимает, как реагировать на отказ, но он понял.
      — Вероятно, вас приглашают многие. Вы соглашаетесь?
      Она улыбнулась.
      — Конечно, если мужчина мне нравится. Я не выдаю себя за монашку. А вам какое дело?
      — И куда вы обычно идете: к нему или к себе?
      Глаза ее сверкнули красным в огне свечи, но ответила она спокойно:
      — К нему.
      Гаррет переменил тему, чувствуя ее нарастающую враждебность. Если понадобится, об Адейре можно будет спросить позже.
      — Простите; это не имеет отношения к делу. Сообщите, пожалуйста, ваше имя и адрес: вдруг нам понадобится еще раз поговорить с вами.
      — Конечно. — Она назвала адрес — квартира вблизи Телеграфного холма.
      — Вы постоянно живете в городе? — спросил Гаррет.
      — Я много путешествую, но это моя домашняя база.
      — Вы местная уроженка, как Гарри, или иммигрант, как я?
      — Да, — ответила она, и, когда они удивленно подняли брови, улыбнулась. — Женщины гораздо интереснее, когда в них что-то загадочное, не так ли? Оставьте мои загадки со мной, если только вам не обязательно нужна эта информация. — Она взглянула на часы. — Мне пора выступать. Прошу прощения.
      Она встала и грациозно пошла к пианино. Гаррет со вздохом смотрел ей вслед. Не похожа она на кровожадную ведьму из культа.
      Гарри улыбнулся ему.
      — По-прежнему считаешь, что она замешана в двух убийствах?
      Она начала страстную песню, которая приятно возбуждала гормоны Гаррета.
      — Я бы предпочел аресту свидание с ней, — признался он.
      — Она, похоже, готова отвечать и не скрыла, что встречалась с Моссманом. И все же…
      — И все же, — согласился Гарри. — Заранее никогда нельзя сказать, поэтому лучше проверить.

      Лежа без сна в полутемной спальне, Гаррет слышал, как закричали туманные горны. За годы жизни здесь он научился распознавать их: двойной сигнал с Майл Рокс, одиночный, через каждые двадцать секунд, вой с мыса Дьявола. Надвигается туман, подумал он.
      Он перестал прислушиваться, когда к горнам присоединились гудки машин на мосту Золотые Ворота. На столике рядом с кроватью светился циферблат часов, но Гаррет подавил желание взглянуть на него. Зачем смотреть, сколько он пролежал без сна?
      Он сел, обхватив закрытые одеялом колени. В чем дело? Почему его беспокоит то, что все разговоры с менеджером "Варвары сегодня", с соседями певицы вчера вечером и сегодня не дали никаких зацепок, чтобы связать ее с убийством?
      — Хотел бы я, чтобы все наши служащие были бы так же ответственны, — сказал менеджер. — Они никогда не опаздывает, всегда вежлива, даже с самыми назойливыми клиентами, никогда не пьет, не обманывает. С Лейн никогда не бывает неприятностей.
      Соседи высказали такое же мнение. Один из них сказал:
      — Ее почти не видно. Весь день она спит, с работы возвращается, когда мы уже спим. Если приводит с собой кого-то, я об этом не знаю, потому что никогда никакого шума не бывает. Иногда она уезжает, и может пройти неделя, прежде чем я пойму, что ее нет в городе.
      — Когда-нибудь видели ее друзей? — спросил Гаррет.
      — Иногда. Мужчины, уходят утром, всегда очень хорошо одеты… не грязные, волосатые типы в джинсах.
      Все расспросы создавали картину идеальной соседки и служащей. Так что же его так беспокоит? Может, именно это. У него врожденная подозрительность к людям, которые стараются держаться незаметно, стать невидимыми. Даже если учесть разницу между профессиональным имиджем и частной жизнью, он не мог согласовать такой жизненный стиль с сексуальной, холодной, образованной молодой женщиной из "Варвары сегодня". Женщина сильна, говорит "Я Чинг". Не следует жениться на такой женщине. Берегись тех, что кажутся слабыми и невинными.
      И все же он не мог представить себе, что она втыкает иглу в яремную вену Моссмана… сведения о ней этого не позволяют.
      — Я должен знать больше, — сказал он вслух в темноту.
      Как бы в ответ послышался хриплый звук диафона с моста Золотых Ворот.
      Гаррет решил, что нужно поговорить с владельцем квартиры. И еще раз с персоналом "Варвары сегодня". Проверить, совпадает ли их мнение с тем, что он уже слышал.
      Приняв решение, он успокоился и лежал, вслушиваясь в разноголосицу ночных звуков. Ритмичный хор усыпил его.

      На женщине за защитной дверной решеткой купальный халат и шлепанцы. Они, мигая, всматривалась через решетку в удостоверение Гаррета.
      — Полиция? Так рано?
      — Простите за раннее посещение, миссис Армор, но мне надо задать вам несколько вопросов о ваших жильцах. — Он на ногах уже много часов, отыскивая владельца дома, в котором живет Лейн Барбер.
      Миссис Армор, нахмурившись, открыла решетку и по крутой лестнице провела в солнечную кухню, которая над слоем тумана выходила на море и залив.
      — Какие именно жильцы и что они сделали?
      — Не думаю, чтобы Лейн Барбер что-нибудь сделала. Она просто знает человека, случай с которым я расследую.
      Хмурость исчезла. Хозяйка села за стол, вернувшись к тостам и кофе: очевидно, звонок Гаррета прервал ее завтрак.
      — Кофе, инспектор? — Он кивнул, она налила ему чашку. — Я рада, что у мисс Барбер нет неприятностей. Я бы очень удивилась, если бы они у нее появились.
      — Миссис Армор тоже? — Гаррет добавил сливок и сахара. — Вы ее хорошо знаете?
      — Не близко, но она один из моих лучших жильцов. У меня в этом районе несколько домов, большинство арендуют беспокойные молодые люди, сегодня они здесь, завтра нет. Посмотрели бы вы, в каком состоянии они оставляют квартиры. Ужасно. Но мисс Барбер платит за квартиру очень регулярно, а когда я с рабочими прихожу в ее квартиру для ремонта — я его делаю каждые несколько лет, — у нее всегда безупречный порядок. Она очень заботится о квартире.
      Гаррет перестал помешивать кофе.
      — Каждые несколько лет? И сколько же времени она у вас живет?
      Миссис Армор поджала губы.
      — Посмотрим. Мне кажется, я ремонтировала ее квартиру трижды. Значит, не меньше десяти лет. Нет… четыре раза. Она здесь уже двенадцать лет. Мой старейший квартиросъемщик.
      Двенадцать лет? Гаррет мигнул.
      — Сколько же ей было, когда она поселилась?
      — Она была совсем молоденькой, двадцати — двадцати одного года. Я помню, она сказала, что поет в клубе.
      Гаррет смотрел на нее. Певице было двадцать один двенадцать лет назад? Он ясно помнил ее лицо в свете свечи: оно не принадлежит тридцатилетней женщине. Впрочем уровень образованности скорее соответствует тридцати, чем двадцати. Может, пластическая операция?
      — А что сделал этот ее друг? — спросила миссис Армор.
      Какое-то время Гаррет пытался понять, о чем спрашивает женщина.
      — О… он умер. За время жизни тут мисс Барбер были ли у вас с ней какие-нибудь неприятности? Может… странные запахи в квартире, или соседи жаловались на незнакомых людей? — Это версия культов. Ему пришло в голову, что она живет среди непостоянного населения, прежние соседи могли знать то, что неизвестно нынешним.
      — Странные запахи? Как марихуана? — Миссис Армор негодующе выпрямилась. — Конечно, нет! Никогда не слышала ни слова жалобы на нее.
      Гаррет не мог поверить в такое совершенство. Очевидно, однако, что миссис Армор не добавит грязи к ногам девушки, поэтому он поблагодарил ее за помощь и направился на Брайант Стрит.
      Когда он вошел, Гарри сказал ему:
      — Тебя просили позвонить в отдел наркотиков.
      Гаррет снял куртку.
      — Надеюсь, это по поводу Чиарелли.
      Он позвонил после совещания. Да, о Чиарелли. Сержант Вудхью сказал:
      — Для вас организована встреча с ним. Приходите в гараж в двенадцать тридцать.
      Гаррет повесил трубку.
      — Будем надеяться, Чиарелли нам поможет.
      — Может быть. Но моя сегодняшняя гексаграмма гласит: "В превратностях судьбы проявлять настойчивость и упорство", а твоя: "Успех в малых делах. Вначале повезет, в конце катастрофа".
      Гаррет скорчил гримасу.
      — Спасибо. То, что нужно.
      Он думал о разговоре с хозяйкой квартиры о возрасте Лейн Барбер. Странная женщина, эта рыжая. Он проверил ее в отделе регистрации: ничего ни по городу, ни по штату. Ничего даже в материалах ФБР. Даже нарушений правил движения. В сущности у нее даже водительских прав нет. Тут он нахмурился. В разговоре она упомянула о машине. Шутила?
      — Как ты думаешь, может ей быть тридцать три? — спросил он Гарри. — Выглядит она намного моложе.
      — При таком освещении сам Мафусаил сошел бы за подростка: там специально так устроено. Иначе как проститутки могли бы подцепить клиента? — Гарри вопросительно поднял бровь. — А почему тебя интересует ее возраст? Часть загадки?
      — Может, в ней слишком много загадочного. — Гаррет решил, что при первой же возможности задаст женщине несколько прямых вопросов, чтобы разрешить эти загадки.

      В уоки-токи сержанта Вудхью послышался негромкий голос:
      — Начинаем.
      Неожиданно старый склад наполнился полицейскими из отдела наркотиков. Гаррет держался за Вудхью. В голове его звучали слова сержанта: Это имитация. Пытаемся помешать продаже партии наркотиков. Чиарелли, под именем Деместа, будет тут. Вы один из наших. Когда Чиарелли побежит, бегите за ним.
      Участники сделки разбежались, как тараканы на свету. Гаррет торопливо разглядывал их в поисках того, кто соответствовал бы описанию Чиарелли: высокий тощий парень в старом армейском мундире. Чиарелли он не видел. В суматохе и полутьме они вообще почти ничего не мог разглядеть.
      Но тут Вудхью указал и рявкнул:
      — Взять Деместу!
      Тут Гаррет увидел армейский мундир, выцветший, с пятнами на месте сорванных нашивок. Человек в мундире сбил с ног полицейского и исчезал в грудах товаров, загромождавших помещение. Гаррет бросился за ним.
      Чиарелли выпрыгнул через разбитое окно в дожде осколков стекла. Пытаясь уберечься от порезов, Гаррет выругался. Посмотрите, как этот коп прыгает через окно, сардонически подумал он. Смотрите, как он ломает ногу.
      Но он каким-то образом приземлился, не искалечившись, и успел заметить, как его добыча убегает через путаницу рельсов и исчезает в проходе между двумя складами. Гаррет устремился следом. Вначале удача? Дьявол! Больше похоже на катастрофу целый день.
      Из узкой двери показалась рука, схватила Гаррета за пиджак и увлекла в здание.
      — Давай быстрее, парень, — сказал Чиарелли. — Тебя интересуют культы?
      Гаррет кивнул, слегка отдуваясь.
      — Два человека умерли оттого, что им проткнули вену и высосали кровь. Мы считаем, что это может быть культ.
      — Как убийство Зебры? Боже! — Чиарелли вздрогнул и перекрестился. — Значит, тебе нужны культы, в которых для ритуалов используют кровь?
      — Верно. Можешь помочь?
      Чиарелли вздохнул.
      — Ты знаешь, я на самом деле этим не занимаюсь, разве что в группе пользуются наркотиками, но… Предположим, я кое-что слышал. Давай бумагу и ручку.
      Гаррет протянул ему свою ручку и блокнот.
      Чиарелли писал со скоростью телетайпа и одновременно очень быстро говорил, сообщая ту информацию, которую не успевал записать.
      — Иногда просто адреса, без имен. Рассказывали странные истории о доме в районе Джиери. Крики и запах горелого мяса. — Каждую запись он сопровождал аналогичными комментариями. Закончив, вернул блокнот. — Поможет?
      Гаррет взглянул на записи, поразительно разборчивые, учитывая скорость, с какой они писались.
      — Надеюсь. Спасибо. — Он начал поворачиваться.
      — Минутку, — сказал Чиарелли. — Должно выглядеть убедительно, иначе я пропал.
      — Скажешь, что убежал от меня.
      Тот покачал головой.
      — Недостаточно. Ты не выглядишь так, будто гнался за мной все время.
      — Как же тогда быть? — Гаррет увидел кулак Чиарелли и отступил, тряся головой. — Эй, не нужно…
      Но кулак уже пришел в движение. Он погрузился в живот Гаррета. Гаррет опустился на четвереньки, все закружилось в водовороте боли и света. Желудок возмутился таким обращением и выбросил все, что оставалось от ланча, на грязный пол.
      Волосатая рука помогла ему встать. Боль стихала. В тумане появилось лицо Чиарелли.
      — Спокойнее. Через несколько минут все пройдет, — жизнерадостно сказал он.
      Гаррет схватил бы Чиарелли за горло, если бы мог, но он стоял, прислонившись к стене, и все его силы уходили на дыхание. Он не мог даже выругаться, только тяжело дышал и стонал.
      — Прости, парень, но должно выглядеть по-настоящему.
      Чиарелли не стоит беспокоиться об этом, с горечью подумал Гаррет.
      — Пока, парень. — Чиарелли исчез за дверью.
      Гаррет еще несколько минут стоял у стены, потом медленно пошел назад.
      При виде его Гарри воскликнул:
      — Гаррет! — Схватил его за руку. — Что случилось? Что с тобой?
      Гаррет прислонился к тележке, держась за живот.
      — Подонок ждал меня в засаде. Я думал, никогда не доберусь назад.
      — Значит, ты дал ему уйти? — сказал Вудхью.
      Несколько задержанных фыркнули. Гаррет взглянул на них.
      — В следующий раз я за ним не побегу. Заставлю его хромать… вечно… куском свинца.
      Гарри помог ему сесть в машину.
      — Отлично сыграно, — прошептал он.
      Гаррет садился в машину, вспоминая усмешку Чиарелли.
      — Интересно, кто здесь играет?
      На пути назад он молчал. И только когда они расстались с людьми из отдела наркотиков и вернулись к себе, он передал Гарри свой блокнот.
      — Нужно в отделе регистрации проверить этих людей и установить, кто живет в этих домах.
      Гарри озабоченно смотрел на него.
      — Ты уверен, что все в порядке? Может, тебе лучше пойти домой и отдохнуть?
      — Все в порядке. У нас много работы. — Он начал снимать пиджак и сморщился от боли в мышцах.
      Гарри подтолкнул его к двери.
      — Иди домой, Я скажу Серрато, что случилось.
      — Я не хочу домой. Все в порядке, — возразил Гаррет.
      — Не может быть в порядке человек, который отказывается от свободного времени. Я сержант, а ты всего лишь инспектор, так что пользуюсь положением и приказываю тебе, понял? Или сказать, чтобы тебя отвели домой в наручниках?
      Гаррет вздохнул.
      — Я пойду, папа-сан.
      Он оставил блокнот с записями Чиарелли Гарри и пошел к машине. Вставил ключ в зажигание, но не стал сразу включать двигатель. Хоть ему и было больно, домой идти не хотелось. Надо сдать квартиру с ее сладкими и горькими воспоминаниями и найти себе другую. Может, одну из квартир в районе Телеграфного холма, о которых говорила миссис Армор.
      Тут он понял, чего ему действительно хочется. Он хочет снова увидеть Лейн Барбер, поговорить с ней при дневном свете и найти ответы на все увеличивающееся количество вопросов. Тут он включил мотор.

      Гаррет пять раз принимался звонить, прежде чем она подошла к двери. Он понял, что она, должно быть, спит и найдет его посещение несвоевременным и назойливым, но продолжал нажимать на звонок. Наконец она открыла дверь, закутанная в халат, щурясь на свету, и он обнаружил, что даже при дневном свете ей не дашь тридцати. Больше того, она казалась моложе обычного: спящий ребенок, на щеке отпечаталась сеточка от сгибов простыни.
      Она, щурясь, смотрела на него.
      — Вы ведь тот детектив мик. А что… — Тут, как будто ее мозг проснулся с опозданием, лицо ее выровнялось. Он видел, как за маской вежливости исчезает раздражение. — Чем могу быть полезна, инспектор?
      Почему ей понадобилось скрывать оправданное недовольство? Неужели полиция заставляет ее нервничать? Может, именно для того, чтобы наблюдать ее реакцию, увидеть, как она избегает стычек, он и нажимал так настойчиво на звонок.
      — Мне жаль, что я вас разбудил, — солгал он. — У меня несколько важных вопросов.
      Она из-под руки смотрела на него, потом отступила.
      — Входите.
      Двигаясь с тяжелой медлительностью человека, которому отчаянно хочется спать, она провела его в гостиную. Плотные занавеси закрывали дневной свет, в комнате стояла искусственная ночь. Лейн включила лампу и знаком пригласила Гаррета сесть на освещенное кресло. Сама, однако, села в тени. Сознательный маневр?
      — Не могли подождать, пока я приду в клуб? — Усталость таилась в спокойных модуляциях ее голоса.
      — К тому времени у меня работа кончится. Я стараюсь не работать по вечерам, если могу этого избежать: полицейский бюджет не выдерживает перерасхода.
      — Понятно. Что ж, спрашивайте, инспектор.
      Лицо ее в полутьме казалось расплывчатым пятном, и Гаррет внимательно вслушивался в голос, чтобы через него разгадать ее; к своему удивлению, он обнаружил, что голос звучит совсем не так, как должен бы. Голос странно не соответствовал всему остальному.
      — Вы можете вспомнить, о чем говорили с Моссманом вечером во вторник?
      Она помолчала, прежде чем ответить.
      — Нет. Мы флиртовали и ни о чем серьезном не говорили. Боюсь, я не обращала внимания на его слова. Мне они не казались важными.
      — Мы надеялись, что в его словах может скрываться указание, куда он ушел после "Варвары сейчас". Он не упоминал никого из друзей в городе?