На закате в город вернулись отправившиеся в погоню всадники, промокшие насквозь и продрогшие. Они повстречали на дороге Джеффа и нашли тело Келера, но не обнаружили никаких следов ни Пайка, ни Кэсси, ни Коулта.
      Из рассыпанных по земле гильз стало ясно, что произошла перестрелка. С ветки дерева свисала грубая веревка, а под ней валялся обрывок с петлей – все это озадачило искавших, поскольку Келер был застрелен, а не повешен.
      Джефф и братья Каллум продолжали поиски до тех пор, пока непогода и дождь не смыли все возможные следы.
      Тед сидел за столом и смотрел на Кэти, которая заканчивала убирать посуду.
      – Кэти, почему ты не присядешь? – спросил Тед. – Ты уже на ногах почти целых два дня.
      – Мне надо чем-то занять себя, иначе я просто сойду с ума. Отец снова слег. Он никак не мог отправиться вместе со всеми в погоню. После похищения Кэсси он заметно сдал.
      – Я только что был у него. Док Уильямс дал ему сильнодействующее снотворное, чтобы он уснул, а заодно сделал мне перевязку. Может быть, к тому времени, когда он проснется, мы получим какие-то известия и все прояснится.
      – А если известия окажутся плохими?
      – Одно мы знаем точно: все члены шайки погибли, за исключением Пайка. Возможно, что и он тоже мертв. У меня такое предчувствие, что Фрейзер расправился с обоими бандитами, а Кэсси находится где-то вместе с ним.
      Кэти налила две чашки кофе и присела к столу.
      – Мне бы твою уверенность.
      Они молча выпили кофе.
      Глаза у нее покраснели и опухли от слез. Тед потянулся через стол и взял ее за руку.
      – Они, вероятно, заблудились, Кэти. Я уверен, что они скоро объявятся.
      – Разве Кэсси может заблудиться, Тед? Ведь она удивительно легко ориентируется в любом месте. Может быть, она ранена, и ей необходима помощь, или возможно, что Пайк…
      – Или, возможно, они где-то укрылись от грозы, – твердо сказал Тед. – Я в глубине души верю, что она жива.
      – Ты говоришь прямо как Кэсси. За последний год она с упорством повторяла то же самое о тебе.
      – И разве она не оказалась права? Тебе и твоему отцу пора прекратить изводить себя понапрасну. Пойди приляг и попытайся уснуть. Я обещаю, что разбужу тебя, как только что-нибудь станет известно.
      – Я не могу спать, Тед. Я лучше немного пройдусь.
      – Можно мне с тобой?
      – Мне бы хотелось побыть одной. Ты не присмотришь за папой, пока я отлучусь?
      – Конечно.
      На улице Кэти сразу остановилась, когда увидела, что Сэм и двое братьев Джеймс сидят скрючившись под брезентом.
      Сэм мрачно взглянула на нее:
      – Есть какие-то известия?
      Кэти присела рядом:
      – Нет, дорогая. Пока еще нет.
      – Она вернется, Кэти. Я знаю, что вернется, – утешила ее Сэм. – Ты ведь знаешь, что она всегда справлялась с любыми трудностями.
      – И на этот раз она тоже выберется, – заявил Боуи.
      – Да-а, – кивнул головой Пити. Но тут его маленький рот искривился, и он начал всхлипывать.
      – О, дорогие мои! – прослезилась Кэти. Она обняла детей сразу всех вместе, они тесно прижались друг к другу вчетвером и дружно заплакали.
      Несколько часов спустя их печаль, их слезы сменила радость: в город прискакали братья Каллум с известием, что Кэсси нашлась, что она, Коулт и Джефф едут за ними следом и скоро будут здесь.
      Новость распространилась быстро, и вскоре целая толпа окружила братьев, чтобы выслушать подробности.
      – Это настоящий праздник, – заявил преподобный Маккензи. – Сэм, беги в церковь, пусть звонят в церковный колокол.
      Кэти обнималась и целовалась со всеми, кто бы ни попался ей на глаза. Счастливая новость подействовала самым благотворным образом на Джетро, который встал с постели и с нетерпением стал дожидаться возвращения дочери.
      Когда через пару часов трое всадников показались перед всеми на виду, на улицы города высыпало почти все его население.
      Люди жадно ловили каждое слово Кэсси, когда она рассказывала о своем избавлении от рук Пайка. На Коулта смотрели почти с благоговением, многие похлопывали его по плечу, когда Кэсси описывала, как смерть носилась над ее головой и как своевременно Коулт пришел ей на помощь. Джеффу также досталась его доля славы за стремление найти во что бы то ни стало сестру.
      Услышав о том, как Кэсси застрелила Пайка, едва не убившего Коулта, все еще больше обрадовались и даже дружно захлопали.
      Конец банды Пайка, наводящей страх и ужас на всю округу, стал сущим облегчением для всех, но едва ли не самым счастливым оказался президент банка, когда Коулт передал ему похищенный банковский мешок с деньгами.
      Осмотрев Кэсси, док Уильямс пришел к выводу, что у нее нет серьезных повреждений. Он перебинтовал ей запястья и дал успокоительное средство, чтобы она так не волновалась.
      Следуя совету врача, Кэсси приняла горячую ванну под внимательным присмотром Кэти, а затем отправилась в постель.
      Нет ничего приятнее, как блаженно вытянуться в своей кровати, хотя еще приятнее было спать, свернувшись калачиком, в объятиях Коулта, – это была последняя мысль Кэсси, мелькнувшая в ее сознании перед тем, как она уснула.
      Тем временем Коулт вернулся к своим обязанностям помощника шерифа и обошел весь городок. Если бы он принял все приглашения выпить, то, скорее всего он упал бы в постель не смертельно уставшим, а мертвецки пьяным.
      Кэсси проспала крепко всю ночь и на следующий день проснулась очень рано. Но когда она вошла на кухню, то там уже готовила завтрак Кэти.
      – Доброе утро, – приветствовала ее Кэти. – Как ты спала?
      – Как убитая. А как спала ты?
      – Точно так же, – ответила Кэти.
      – У тебя усталый вид, Кэти, и глаза у тебя опухли. Ты же плакала. – Кэсси подошла к сестре и обняла ее за плечи. – Все уже прошло, дорогая. Незачем больше из-за пустяков проливать слезы.
      – Но ведь слезы бывают не только от волнений и тревоги, но и от радости, – пошутила Кэти.
      Кэсси подвела сестру к столу и усадила на стул.
      – Скажи мне, что тебя тревожит. Ты словно сама не своя с тех самых пор, когда к нам вернулся Тед.
      – Не обращай внимания, Кэсси. Это все от волнения из-за предстоящей свадьбы, а потом от страха за тебя, как бы не случилось чего-нибудь. Мне кажется, я стала чрезвычайно мнительна, к тому же я сильно переживаю за здоровье папы.
      – Прости меня, Кэти. Я знаю, что ты вынесла на своих плечах большую часть забот, когда папа болел.
      – Ты знаешь, я решила после твоей свадьбы отправиться на Восток и посмотреть хотя бы один из тех городов, о которых так много читала.
      – Не будет никакой свадьбы.
      Кэти, оторопев, посмотрела на нее:
      – Что ты сказала?
      – Я знаю, что я должна была сказать об этом Теду. Но ведь между нами нет секретов. Так вот, Кэти, я не выйду замуж за Теда. Я не люблю его. И я думаю, он тоже меня не любит. Мы просто упорствуем в своем намерении.
      – Ты любишь Коулта, не так ли?
      – Неужели это так заметно?
      – Я сразу заподозрила это, но когда Тед вернулся и ты стала готовиться к свадьбе, я подумала, что ошиблась.
      – Что я себе готовлю, Кэти? Сперва сказать правду Теду, а потом через два дня распрощаться с Коултом.
      – Может быть, если ты откроешь свои чувства Коулту, то…
      – Уже открыла. Но какое это имеет значение? Его решение твердо. Он едет в Калифорнию. Только, пожалуйста, не говори ничего родным, пока я не сообщила Теду.
      – Не сообщила – что? – спросил ее входящий на кухню Тед.
      Кэти встала, чтобы уйти, но Кэсси остановила ее, положив руку на плечо.
      – Пожалуйста, Кэти, останься.
      – Так в чем же дело?
      – Это касается нас обоих, Тед. Свадьба отменяется.
      Он спокойно посмотрел на нее:
      – Фрейзер все-таки сказал тебе, что я люблю Кэти?
      От облегчения или скорее от услышанного Кэсси рассмеялась и покачала головой:
      – Не могу поверить, я никогда не замечала этого.
      – Потому что мы никогда не признавались друг другу вплоть до вечеринки в честь возвращения Теда, – сказала Кэти.
      – Как, ты питаешь к нему соответствующие чувства? – в полном изумлении спросила ее Кэсси.
      Кэти кивнула:
      – Я люблю Теда, Кэсси, но я никогда не заигрывала с ним за твоей спиной.
      – Я знаю это, дорогая. Сестры встали и обнялись.
      – Вот это да! – воскликнула Кэсси. – Та ночь оказалась слишком бурной для всех нас. Коулт разговаривал с Тедом. Потом Тед пришел ко мне. Я ходила к Коулту. Затем ты столкнулась с Тедом. Пожалуй, все получилось даже запутаннее, чем в шекспировской пьесе.
      И все дружно рассмеялись. Кэсси обняла их обоих.
      – Я очень люблю вас. Я так счастлива, даже хочется плакать.
      Слезы потекли из глаз Кэти.
      – Вот не думала, что у меня еще остались слезы после всего пережитого.
      – Может, мне уйти, если вам так хочется поплакать? – поддразнил их Тед.
      Кэсси смахнула слезы и закусила губу.
      – Однако передо мной стоит нелегкая задача. Коулт уезжает в четверг. Как мне убедить его остаться?
      – Скажи ему, что ты любишь его, – посоветовал Тед.
      – Я уже сказала ему об этом. Но это плохо срабатывает, когда другой человек тебя не любит. – И Кэсси поспешно выбежала из комнаты.
      Смущенный Тед взглянул на Кэти:
      – У меня, может быть, нет одной руки, любимая, но, кажется, твоя сестра ослепла.
      «Ну что ж, она сама сказала, что не придет прощаться со мной».
      Как только дилижанс выехал на самую окраину Аре-на-Роха, Коулт бросил прощальный взгляд на город. Трое пострелят с очень мрачным видом стояли у конторы дилижансов в туче поднятой пыли.
      Вчера, когда Джефф передал, что Кэсси отменила свадьбу, а вместо нее состоится свадьба Кэти и Теда, Коулт подумал, что ему стоит задержаться еще на две-три недели. Для этого у него был хороший повод: Джетро все еще был не в состоянии вернуться к своей работе.
      В последнюю ночь к нему пришла Кэсси. Они занимались любовью, а потом она умоляла взять ее с собой в Калифорнию. Он отказался, но обещал ей, что как только повидается с братьями и сестрой, он вернется назад. Из-за этого у них вышла ссора, и упрямая маленькая глупышка сказала ему: пусть он не волнуется, ему вообще не стоит возвращаться, потому что она не хочет его больше видеть. Обозлившись друг на друга, они расстались. Коулт даже отбросил всякую мысль о своем возвращении.
      Но теперь он передумал. Ему, конечно, следует вернуться и обо всем договориться с Кэсси, тем более к тому времени ее гнев пройдет. Если бы он согласился взять ее с собой, то это означало бы женитьбу.
      Секс для него всегда был чем-то вроде игры – сначала любить, а потом уходить.
      И вот в его жизнь вошла Кэсси. С первого дня их встречи он не мог не думать о ней. Когда она находилась во власти безумного Пайка, он едва не сошел с ума при мысли, что может потерять ее.
      Увлекся ли он ею потому, что она так сильно отличалась от всех женщин, которых он когда-либо знал? Ведь она могла делать практически все, что мог делать мужчина, но при этом оставалась очаровательной женщиной.
      Ах да, еще секс! Секс с Кэсси оказался для него потрясающим и совершенно необычным. Даже от одного ее прикосновения он сразу загорался страстью. Но виноват ли был только секс, или дело все-таки было в личности самой Кэсси?
      Если ты хочешь быть рядом с женщиной и днем, и ночью, если тебя все время одолевают мысли лишь о ней одной, как во сне, так и наяву, то, что это, если не любовь?
      Дьявольски верно!
      Кэсси не походила на хрупкую фарфоровую куклу. Какие бы испытаний и трудности ни выпали по пути в Калифорнию, она обещала быть надежным спутником, лучше которого ему не найти. Они могли бы пожениться и отправиться в Калифорнию следующим дилижансом.
      Коулт едва успел крикнуть Гасу, чтобы тот остановился, как вдруг где-то рядом прозвучал выстрел, и дилижанс замер.
      К ним подскакал бандит в маске на черном коне с привязанной к луке его седла второй лошадью.
      – Руки вверх, всем выйти.
      Всаднику вроде удалось скрыть свое лицо, чего нельзя было сказать о черном жеребце. Это был Полуночник.
      – Что это взбрело Кэсси в голову? – проворчал, Гас Баку. Когда один из пассажиров внутри дилижанса достал свой револьвер, Коулт остановил его, удержав за руку.
      – В этом нет никакой необходимости, сэр. Не стоит волноваться, – успокоил Коулт пассажиров. – Бедная женщина немного не в себе. Она вообразила себя Красоткой Старр. Однако она совершенно неопасна, просто это ее развлекает.
      Четверо пассажиров вышли наружу с поднятыми вверх руками. Кэсси передала пару наручников одному из пассажиров.
      – Наденьте их вон на того высокого опасного типа, – сказала она, указывая на Коулта.
      Ухмыльнувшись, мужчина защелкнул браслеты на запястьях Коулта и подмигнул ему.
      – Хорошо, остальные могут возвращаться на свои места.
      – Кэсси, у нас нет времени на забавы, – проворчал Гас. – Впереди у нас долгий путь.
      – Отправляйтесь, – сказала она.
      – Кэсси, что ты делаешь? Я едва удержал одного из них, чтобы он не застрелил тебя, – обратился к ней Коулт, как только дилижанс тронулся.
      Сняв с лица маску, Кэсси спрыгнула с коня, подошла к нему и отстегнула ремень с револьвером. Затем она перебросила пояс с револьвером через луку седла и отвязала вторую лошадь.
      – Садитесь, помощник шерифа. Вы поедете со мной.
      – О чем ты думаешь? Как я поеду со скованными за спиной руками?
      – Ну, пожалуйста, я буду присматривать за тобой.
      – Не кажется ли тебе, что шутка зашла слишком далеко? – проворчал Коулт и вскарабкался в седло.

      Через несколько минут они свернули с большака, и Коулт сразу понял, куда они направляются. Однако он продолжал следовать ее указаниям.
      – Куда мы едем? – спросил он притворно невинным голосом.
      – На ранчо Лейзи-Би. Разумеется, возвращаться в город мы не станем, чтобы избежать докучливых расспросов. Нам сюда. Никто не догадается, что ты оставался здесь вплоть до очередного приезда Гаса на следующей неделе.
      – И каковы твои намерения, Кэсси?
      – Обо всем узнаешь, когда приедем на место. Скоро они уже добрались до ранчо. Въехав прямиком на конюшню и спрыгнув с Полуночника, Кэсси наставила револьвер на Коулта и отвела его лошадь в дальний угол.
      – Слезай здесь и не вздумай глупить.
      – У меня и в мыслях не было ничего подобного, мисс Брейден.
      Удивленный Коулт подождал, пока она расседлала лошадей, завела их в стойла, бросила им сена и налила воды.
      – Вы надолго намерены здесь остаться, мисс Брейден?
      – Шагай давай! – Она угрожающе подняла револьвер. Войдя в дом, она велела ему идти в спальню. Там она прижала дуло револьвера к его животу:
      – Не шевелись, Коулт. Мне совсем не хочется, чтобы этот револьвер выстрелил.
      Коулт нахмурился:
      – Шутка перестает быть забавной, Кэсси. До этой минуты я выполнял твои указания, но совать револьвер в живот – это уж слишком.
      – Значит, ты не выкинешь никакой глупости, понимая, чем это тебе грозит. – Она открыла правый наручник. – Снимай рубашку с правой руки.
      Как только он это сделал, она пристегнула правый наручник к железной спинке кровати. Затем она открыла левый наручник, быстро сняла рубашку с его левой руки, а потом снова защелкнула на ней наручник. Коулт оказался прикован к кровати.
      – Хорошо. Теперь ты можешь присесть. Тебе удобно? Коулт сел и уставился на нее. Как бы сильно он ни любил ее, но все же выходку с револьвером, направленным в живот, он находил весьма неуместной. По своему обыкновению, она вела себя крайне безрассудно.
      Кэсси присела на край постели и стала снимать сапоги и чулки.
      – С твоей стороны было очень любезно, моя любовь, что ты не суетился и не дергался понапрасну, как-никак тебе в живот упирался револьвер, хотя он не был заряжен. – Она подняла револьвер кверху и нажала на курок. Шесть раз, и шесть раз глухо стукнул боек, – пусто. – Неужели ты действительно подумал, что я упрусь тебе в живот заряженным револьвером?
      – Ты же стреляла, когда останавливала дилижанс.
      – Всего один выстрел. Я оставила в барабане всего лишь один патрон. А теперь в моем распоряжении целая неделя, чтобы убедить тебя жениться на мне и взять с собой в Калифорнию.
      – Неужели ты намерена держать меня прикованным к кровати всю неделю?
      – Тебе не нравится такая идея? – спросила она и прочитала стихи:
       В глуши жила фея, наивна и скромна,
       И влюбилась она в слугу закона, хотя была обручена.
       Но отверг он ее.
       До глубины души возмущена,
       Она выпивает до дна чашу унижения,
       Решив прибегнуть к обольщению.
      Коулт так и покатился со смеху. Господи! Разве она не понимала, что она соблазняла его всякий раз, когда он смотрел на нее? Даже в этот момент ему больше всего хотелось схватить ее, сжать в объятиях и заняться с ней любовью до изнеможения.
      – Итак, ты попытаешься соблазнить меня?
      – Не попытаюсь, моя любовь, а уже соблазняю.
      Она, расставив ноги, обхватила ими его бедра, обвила руками его шею и поцеловала. Затем она чуть отстранилась с шаловливой улыбкой.
      – Ну, как тебе моя идея?
      Ему было все равно. Он не мог думать о ней без волнения; ощутив тепло ее раздвинутых ног, он так возбудился – еще немного, и, наверное, не выдержал бы. Поскольку он был намного искушеннее в любовных забавах, то рассчитывал легко переиграть ее. Но он уже сомневался в том, что устоит дольше, чем она. Каждый раз, когда он дотрагивался до нее, Кэсси напоминала ему бьющий из-под земли ключ, готовый забить еще сильнее.
      Он ненадолго задумался перед тем, как ответить:
      – Если таково твое намерение, Кэсси, то позволь мне сказать:
      И тогда, мисс фея-невинность, Впереди у нас ночь и близость. Но тут встает вопрос: кто победит? Ведь правила игры в любовь не отменить.
      – Ну что ж, начнем. – Она легко провела кончиками пальцев по его плечам. – Мне так нравятся твои плечи, Коулт. Они прекрасны, – теперь она касалась его плеч уже не пальцами, а языком, – они такие широкие, такие мускулистые.
      – Мне приятно, что они нравятся тебе.
      На лбу у Коулта выступили бисеринки пота.
      – Мне нравится трогать твое тело, Коулт, – глаза у нее весело заблестели, а бровь лукаво изогнулась, – тут есть что потрогать.
      – Пожалуй, да. И ты думаешь, что тебе хватит недели, чтобы успеть до всего дотронуться?
      – Причем много-много раз.
      Она нагнулась и коснулась языком одного из его сосков. Он вздрогнул, а она удивленно посмотрела на него:
      – О, тебе приятно.
      Она снова склонилась и снова лизнула языком сосок, затем нежно зажала его между зубами. Вздох вылетел между губ Коулта.
      – Я думаю, что нашла твою ахиллесову пяту, крутой парень.
      – Тут ты ошиблась, радость моя, – схитрил он. – Моя ахиллесова пята находится у меня между ног. Она ждет своего часа, чтобы получить наслаждение от встречи с тобой.
      Кэсси скинула рубашку и сорочку. Две ее остроконечные груди очутились прямо перед его взором, причем так близко, что у него от волнения пересохло во рту.
      С соблазнительной улыбкой, с которой, наверное, Клеопатра смотрела на Марка Антония, чтобы тот сбросил свои доспехи, она прошептала:
      – Тебе нравятся мои груди, Коулт?
      – О да, очень нравятся.
      Она поднесла его руку к одной из своих грудей, чему он, разумеется, ничуть не противился. Он обхватил рукой эту восхитительную округлость и принялся ифать большим пальцем с ее соском.
      – Тебе это доставляет удовольствие?
      – Еще какое! – ответил он.
      – Мне тоже приятно. Не хочешь ли ты попробовать, их на вкус?
      Не успела она закончить предложение, как он жадно припал ртом к ее груди. Прерывисто дыша и вздыхая, она отклонила назад голову и закрыла глаза.
      Потом со сдавленным стоном она прильнула к нему, ее упругие округлости опалили ему грудь. Кэсси обхватила его лицо руками и припала к его губам жадно, глубоко, горячо; каждая жилка его тела затрепетала от наслаждения.
      – Кто научил тебя этому? – спросил ее Коулт, когда она оторвалась от его губ.
      Его голос был хриплым от желания.
      – Ты научил, – вымолвила она, снова припадая к его рту.
      На этот раз их языки соприкоснулись. Он обхватил свободной рукой ее за шею и прижал ее плотнее к себе. Вскоре у него внутри все запылало. Он выдержал еще секунд десять, затем расчетливо прервал поцелуй.
      – Я люблю тебя, Коулт, – прошептала она.
      – У меня нет слов, чтобы выразить, как я люблю тебя.
      – Судят не по словам, а по делам, – ответил он.
      Он схватил Кэсси за руку и накрыл ее рукой холм у себя между ног, что вызвало у нее почти невыносимое по своему сладострастию чувство. Он принялся неловко теребить ширинку у своих брюк. Кэсси, выпрямившись, помогла ему расстегнуть ее до конца, а затем стащила с него брюки. Едва только она собралась отбросить брюки в сторону, как Коулт остановил ее:
      – Погоди. Мне надо кое-что достать из кармана.
      Она подала ему брюки, и он быстро вынул какой-то мелкий предмет.
      – Что это такое?
      – Ключ от наручников. – С этими словами он открыл замок и освободил свою руку.
      Она замерла, пораженная.
      – Значит, ты мог открыть наручники все это время.
      – Что верно, то верно. Я оставил ключ у себя на память о тебе, когда мы расстались.
      – И все это время ты водил меня за нос.
      – Я был твоим беспомощным пленником.
      – Это гнусный обман.
      – Да, точно такой же, когда ты заставила меня поверить в то, что упираешься в мой живот заряженным револьвером. Но об этом потом, а сейчас я намерен поквитаться с тобой.
      Заметив враждебный блеск в его глазах, Кэсси отпрянула в сторону. Но не успела она разгадать его намерения, как он схватил ее за руку и защелкнул браслеты у нее на руках.
      – Теперь сядь и успокойся.
      Коулт принялся ходить взад и вперед по комнате.
      – Ты самая своенравная, бесстыжая и коварная женщина, которую я когда-либо встречал. – Он резко повернулся и ткнул в нее пальцем. – Я сказал тебе перед отъездом, что вернусь, когда покончу со своими делами в Калифорнии. Но нет, это оказалось тебе не по нраву. Ты непременно должна настоять на своем.
      – Ты меня осуждаешь? В последний раз мужчина поцеловал меня на прощание и сказал, что вернется, и я прождала его целых пять лет. Признаю, все, что ты сказал обо мне, – это правда. Но я также знаю, что я вовсе не та утонченная леди, на которой ты предпочел бы жениться. Но, Коулт, ни одна женщина на свете не будет любить тебя так сильно, как я.
      – Да, ты также склонна к поспешным и неверным выводам. Когда я говорил тебе, на какой именно женщине я предпочел бы жениться?
      – Разумеется, ты не говорил об этом вслух, но твои действия красноречивее любых слов. – Глаза Кэсси тревожно забегали, когда он снял ремень с револьвером. – Что ты намерен делать?
      – Я же сказал, я хочу кое, за что с тобой поквитаться.
      Он перекинул ремень под цепью, соединяющей наручники, поднял ее руки вверх, затем застегнул ремень через железную спинку изголовья кровати.
      – Тебе удобно, дорогая? – насмешливо произнес он и, нагнувшись, легко поцеловал ее в губы.
      – Я, по крайней мере, оставила тебе одну руку свободной, – возразила она.
      Он отшвырнул в сторону один ее сапог с чулком.
      – Кэсси, я влюбился в тебя в тот самый миг, когда встретил тебя.
      Другой сапог вместе с чулком полетел в угол вслед за первым. Он расстегнул на ней ремень и начал аккуратно снимать с нее брюки.
      – Ты смелая, энергичная, неутомимая, стойко переносишь боль… Ты не приподнимешь немного бедра, милая?
      Испытывая в равной мере и страх и неприязнь, она исполнила то, о чем он просил. Он снял с нее брюки и швырнул их на пол.
      – У тебя хорошее чувство юмора, ты превосходно умеешь обращаться с лошадьми, и у тебя самая аккуратная попка, которую я когда-либо видел, как в брюках, так и без них. Чего же больше может желать мужчина, выбирая себе жену?
      Кэсси открыла рот от удивления, когда он схватил за вырез сорочки и разорвал ее на две половины. Затем он сорвал с нее обе половинки и отбросил их в сторону. Они упали в одну кучу вместе с ее брюками.