Вечеринка ей уже наскучила. Не желая идти, домой, Кэсси направилась к зданию школы. Здесь она чувствовала себя намного ближе к Теду.
Луна бросала серебристый свет на стены и пол классной комнаты, она прошла к доске и встала перед посланием Теда, написанным им, когда он уходил воевать.
Кэсси прикрыла глаза.
– Мне нужен знак или предзнаменование, Тед. Мне необходимо что-то ощутимо большее, чем твое обещание вернуться. Нечто такое, что избавило бы меня от этой борьбы.
– Кэсси, что ты делаешь здесь одна и в полной темноте?
Ее глаза внезапно раскрылись, она развернулась с изумлением.
– Коулт! Как ты напугал меня!
– Извини. Когда я не смог найти тебя на вечеринке, я подумал, что ты, наверное, здесь.
– Почему ты так решил?
– Не знаю. Это пришло само собой, вот и все.
Не было ли это тем знаком, о котором она так молила?
– Ты имеешь в виду некое прозрение?
Коулт усмехнулся:
– Мои помыслы о тебе вряд ли назовешь только духовными. Но почему бы нам не пойти и не потанцевать?
– Нет. Мне совсем не хочется танцевать.
– Это так странно, особенно для такой молодой и красивой женщины, как ты.
– Коулт, побереги свою обольщающую лесть для тех, кто желает это слышать.
– Что случилось, Кэсси? – Раздражение в его голосе говорило о том, что он разозлился. – Я пришел сюда, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
– Ах! – насмешливо воскликнула Кэсси. – Ты пришел сюда, надеясь, что мне будет интересно играть по твоим правилам. Так вот, я не намерена плясать под твою дудку – хихикать и кокетничать. Мне нисколько не интересно флиртовать с тобой, танцевать с тобой и уж тем более заниматься с тобой любовью.
– Ни со мной и ни с каким-нибудь другим мужчиной, Кэсси. Ты вбила себе в голову, что все мужчины похотливые хищники. Причина твоего раздражения в том, что я пробил дыру в твоих защитных доспехах, которые ты носила, как Жанна д'Арк, и теперь тебе стыдно и неловко за свою настоящую страсть.
– Ты считаешь, что разгадал и меня, и мой секрет, но ты заблуждаешься, Коулт. У меня точно такие же мечты, чувства и помыслы, как у любой другой женщины.
– Тогда веди себя как обычная женщина. А для начала сотри эту эпитафию. Ей место на могильной плите, а не в классной комнате.
Коулт прошел к доске и принялся стирать тряпкой написанные мелом прощальные слова Теда.
Потрясенная Кэсси бросилась к нему и вцепилась ему в руку.
– Остановись! Остановись! – закричала она и расплакалась.
Он отбросил в сторону тряпку и обхватил ее за плечи, его глаза потемнели от еле сдерживаемой злости.
– Боже мой, Кэсси! Ты такая красивая, такая пылкая женщина – и так глупо тратишь годы своей жизни. Посмотри в лицо правде, Кэсси: только смерть могла помешать ему вернуться к женщине, которую он любил.
– Это неправда. Ты ошибаешься, – всхлипывала она.
Он привлек ее к себе, обнял, причем его щека касалась ее мягких медно-каштановых волос, а она все плакала, уткнувшись головой ему в грудь. От ее слез его рубашка стала влажной. Он вдыхал ее сладостный аромат и чувствовал тепло ее тела, мягкого, округлого, прильнувшего к его собственному.
Он обхватил ее щеки ладонями, и его пальцы запутались в ее волосах.
– Ах, Кэсси, – пробормотал он, – я не хочу причинять тебе никакой боли, а между тем, кажется, только этим и занимаюсь.
Он нагнул голову и поцеловал ее в лоб, затем принялся целовать ее мокрую от слез щеку. Отросшая задень щетина возбуждающе царапнула по ее гладкой коже, он нагнулся еще ниже и прижался губами к ее губам.
Поцелуй вышел нежный и ласковый. Кэсси явственно различала соль своих слез на его губах. Она чуть-чуть отстранилась, чтобы не заплакать, однако он, наоборот, сильнее прижался ртом к ее губам, просунув между ее губами язык, и начал играть его кончиком.
Когда их языки встретились, ее тело вздрогнуло от внезапного приятного потрясения…
Тед никогда не целовал ее с таким пылом, ему никогда не удавалось вызвать в ней столь сильное ответное желание. Когда он провел языком по ее губам, она застонала от удовольствия, голова у нее закружилась, мурашки побежали по всему ее телу. Затем он снова впился поцелуем в ее губы, и ей почудилось, что теперь, кроме нее и него, нет больше никого на свете. Она закрыла глаза и отдалась влечению страсти, в то время как он осторожно опустил ее на пол.
Но затем внезапно все прекратилось. Кэсси открыла глаза и увидела, что он смотрит ей прямо в глаза. Смущенная, она чуть отвернулась, потом обняла его за шею, стараясь привлечь его к себе. Однако он отнял ее руки и сел.
– Я не могу. Прости меня, Кэсси. – Коулт встал, затем приподнял ее и поставил на ноги.
Кэсси была совершенно сбита с толку, ее только что проснувшуюся горячую страсть поглотили стыд и смущение.
– Это одна из твоих очередных шуточек, Коулт? Кошка играет с мышкой, да?
Он схватил ее за плечи.
– Кэсси, никогда прежде я так не хотел обладать женщиной, как сейчас. Но не таким образом. Не на полу классной комнаты, зная, что когда все кончится, ты будешь мучиться и терзаться, что предала любимого человека.
Он был прав. Но тогда…
– С каких это пор тебя стало волновать то, что я чувствую? Перед тем как убраться из нашего городка, ты бы получил то, что хотел.
– Я знаю, что говорю. Хочешь, считай меня жалким глупцом. Может быть, все дело в моей гордости, я не хочу брать, я хочу, чтобы мне это дали.
Он протянул руку и откинул в сторону несколько спутанных завитков волос с ее щеки.
– Я даже сам не понимаю, что делаю. Возможно, ты заслуживаешь чего-то лучшего, не знаю. Прости меня, Кэсси.
Он резко повернулся и вышел из школы. Кэсси подошла к дверям и смотрела ему вслед, пока его высокая фигура не исчезла в темноте.
– А может быть, все оттого, что у тебя есть совесть, Коулт Фрейзер, – тихо прошептала она.
Было уже очень поздно, когда Карсон оставил устроенный в его честь праздник, и вечеринка сама собой закончилась. Как обычно, одними из самых деятельных среди наводивших порядок женщин были сестры-двойняшки Брейден.
После того как Коулт помог Дэну Джеймсу снова расставить столы в обеденном зале, он обошел кругом город. Когда он возвратился, Дэн уже ушел. Коулт вынул свой ключ и уже собирался подняться к себе в номер, как вдруг заметил свет, пробивавшийся из-под двери в обеденный зал. Он вошел внутрь, намереваясь выключить свет, и увидел перед собой стоящую Кэсси.
– Кэсси, уже далеко за полночь. Что ты здесь делаешь, к тому же одна?
– Я ждала тебя, – сказала она. – Прежде всего, мне надо извиниться перед тобой. Мне крайне неприятно то, что произошло между нами этим вечером.
– Я сам сказал тебе, что прошу прощения. По крайней мере, ты не сделала ничего такого, о чем бы пожалела на следующий день.
– Я не это имела в виду. Это больше относится к минувшему разговору. Почему мы все время ссоримся, Коулт? Мне вовсе этого не хочется, но, по-видимому, у нас все всегда завершается ссорой. А мне так хочется, чтобы мы стали друзьями.
– Так ведь мы друзья. Вся беда заключается в том, что мы с тобой оба решительны и упрямы. Но я не хочу обманывать тебя, Кэсси. Я хочу тебя, и я не в силах притворяться, что это не так, когда мы вместе.
– Откровенность взамен на откровенность. Я испытываю к тебе точно такие же чувства. Но признаюсь, я скрываю, я прячусь от этого, потому что…
– Знаю, знаю. Мы оба столько раз испытывали это, что ты хорошо понимаешь, что я думаю, о наших ссорах и чем они вызваны. Мне кажется, что мы с тобой, Кэсси, оказались в тупике.
– Согласна, – грустно заметила она. – Но мне хочется, чтобы ты знал: невзирая на то, что я говорю тебе, когда злюсь, я все равно считаю тебя лучшим из людей, каких я встречала в жизни. Я очень признательна тебе. Вряд ли я смогу когда-нибудь забыть тебя.
– В моей памяти также никогда не сотрется твой образ, особенно то, как ты боролась, пытаясь вытащить увязшую в грязи телку во время грозы прошлой ночью. Ты потрясающая женщина, Кэсси. – Он помолчал. – Пошли спать, милая, уже очень поздно. Я провожу тебя до дома, – он озорно подмигнул ей, – если, конечно, ты уверена, что это именно то, что тебе хочется.
– Коулт! – Мягко упрекнула она его.
– Кэсси! – ласково бросил он ей в ответ.
Он усмехнулся, взял ее под руку и повел домой. На крыльце ее дома Коулт, верный своим принципам, поцеловал ее и пожелал спокойной ночи.
Глава 18
После беспокойной ночи, когда он пытался убедить себя, что не свалял большого дурака, упустив шанс заняться любовью с Кэсси, Коулт сначала наведался к Джетро, а затем с утра обошел весь городок.
После вчерашнего празднества в городе постепенно наводился порядок, но ко времени сиесты, как обычно, все в нем замерло и остановилось. Коулт воспользовался этим и направился в гостиницу, чтобы перекусить.
Когда он вошел в обеденный зал, то с удивлением увидел молодое поколение Брейденов в полном составе.
– Присоединяйся к нам, присаживайся, – сердечно окликнул его Джефф.
Поскольку ни одна из девушек не выразила никакого удивления по поводу внезапной перемены в отношении брата к нему, Коулт подумал, что, скорее всего он рассказал им все об уроках стрельбы.
В глубине души он также чувствовал, как изменилось его личное отношение к Джеффу Брейдену. Под былой неприветливостью и даже грубостью Джеффа раньше скрывалась его неуверенность в себе, которая толкала его идти по гибельному для себя пути. Теперь Коулт ожидал от Джеффа очень многого.
– Итак, Коулт, каковы твои впечатления от встречи с генералом Карсоном? – спросил Джефф.
– Он выдающийся человек.
– Действительно, это так, – мягко подтвердила Кэсси.
Коулт улыбнулся ей. Сегодня она была необыкновенно хороша, по всей видимости, ночью ей спалось гораздо, спокойнее, чем ему.
– По вашему внешнему виду не скажешь, что вам вместе с Кэсси пришлось столько испытать, – заметила Кэти.
Ему стало интересно, где на их долю выпало больше испытаний – при спасении скота или прошлой ночью.
– Скажу прямо, мне, должно быть, изменяет зрение. Неужели это действительно вы, Коултран Фрейзер?
Внезапно прозвучавшее приветствие побудило их всех взглянуть на разодетую в пух и прах темноволосую женщину в большой шляпе с павлиньими перьями.
От неожиданности и удивления Коулт вскочил со стула.
– Роуз Ли Бекенридж! Не верю своим глазам!
Дама протянула ему руку, он поднес ее к губам и поцеловал.
Кэсси и Кэти обменялись удивленными взглядами, когда их брат последовал примеру Коулта и тоже встал.
– Какой сюрприз, Роуз Ли! – воскликнул Коулт.
– Надеюсь, что приятный.
Кэсси она показалась одной из тех самоуверенных женщин, которые привлекают к себе внимание везде, где бы они ни появлялись. Она, несомненно, произвела сильное впечатление на обоих мужчин, сидевших за столом.
– Мы как раз собрались на ленч. Не желаете ли присоединиться к нам? – спросил Коулт.
– Если бы вы не предложили мне этого, капитан Фрейзер, то я бы умерла с голоду.
Дама обратила свое внимание на Джеффа, который по-прежнему стоял столбом, не зная, что ему делать дальше.
– Кто этот приятный молодой джентльмен? – Джеффри Брейден, мисс Роуз Ли Бекенридж, – представил Коулт.
– Очень приятно, мэм, – отозвался Джефф и покраснел от смущения.
– Мне также очень приятно, мистер Джеффри Брейден, – произнесла она его имя больше через букву «о», кокетливо взмахнув при этом своими длинными ресницами.
Роуз Ли протянула руку Джеффу, и тот поцеловал ее, но этот поцелуй выглядел неуклюже по сравнению с уверенным и спокойным движением Коулта.
– Скажу прямо, мне не очень нравится, как звучит слово «мэм», мистер Джеффри. Зовите меня просто по имени.
– А этих двух приятных леди, – продолжал Коулт, – зовут мисс Кассандра и мисс Кэтрин Брейден, они сестры Джеффа.
– Здравствуйте! – Бросив на них любопытный взгляд, Роуз Ли села на стул Коулта.
Он незамедлительно подтащил еще один стул от соседнего столика и втиснул его между стульями Роуз Ли и Кэсси. Официант поспешил к ним, чтобы принять заказ.
Усевшись, Коулт спросил:
– Возможно, я оговорился, Роуз Ли. Вы по-прежнему мисс Бекенридж или нет?
Она провела рукой по своей высокой груди, которая на фоне ее небольшой изящной фигуры сразу бросалась в глаза.
– Скажу прямо, капитан Фрейзер, вы смутили меня своим вопросом. – Она слегка выпятила свои пухлые розовые губки. – Несмотря на то, что Бубба Данфорт и Билли Боб Маккерти сделали мне предложение, я не собираюсь выходить замуж ни за кого, кроме вас или Гарта. – Нахмурившись, она внезапно схватила его за руку. – Надеюсь, Гарт остался в живых?
– Слава Богу, да. В последний раз, когда я видел его, он был жив и здоров.
Она схватилась за свою грудь, снова привлекая этим жестом внимание к своему роскошному бюсту.
– У меня сердце разбилось бы на тысячу кусочков, если бы Гарт не уцелел.
– Как вы очутились в Арена-Роха, мисс Бекенридж? – спросила Кэти.
– Утренним дилижансом, мисс Кэтрин. – Роуз Ли хихикнула, сочтя свой ответ необычайно остроумным. – Пожалуйста, прошу вас, зовите меня тоже по имени. И вы также, мисс Кассандра.
– Это очень любезно с вашей стороны, мисс Роуз Ли, – ответила Кэсси. – Такое красивое имя, не правда ли, мисс Кэтрин?
Уголки губ у Кэти едва заметно изогнулись в улыбке.
– Действительно, очень красивое, мисс Кассандра. Роуз Ли расплылась от удовольствия.
– Благодарю вас. – Она очаровательно улыбнулась. – Однако мой папа всегда называл меня мисс Леденец. – Скромно потупив глазки, она добавила: – Он всегда говорил мне, что я такая сладкая, словно конфетка, не так ли, Коулт?
Коулт откашлялся и произнес:
– Да, помнится, он частенько так называл вас.
Кэти улыбнулась:
– Разве это не прелестно, мисс Кассандра?
– Очаровательно, мисс Кэтрин. И как долго мы будем иметь удовольствие разделять ваше общество здесь, в Арена-Роха, мисс Роуз Ли?
– Как я понимаю, следующий дилижанс отправляется завтра утром. – Она слегка наклонилась и положила свою руку поверх руки Коулта, лежавшей на столе.
Коулт быстро отклонился назад, потому что свисавшие с ее шляпы павлиньи перья едва не попали ему в глаза.
– Впрочем, если бы только этот симпатичный негодяй захотел, то он мог бы вынудить меня задержаться здесь чуть подольше, мисс Кассандра.
– О, прошу вас, зовите меня просто мисс Кэсси. Мы здесь не придерживаемся условностей.
Приторно-сладкое кокетство их гостьи начинало понемногу раздражать Кэсси, как в детстве ложка касторового масла.
– Зачем утренним? Можно и другим дилижансом. Но что привело вас в Нью-Мексико, мисс Роуз Ли? – спросил Джефф.
– На самом деле, мистер Джеффри, я не приехала сюда, я уезжаю отсюда.
По какой-то причине, совершенно непонятной Кэсси, Роуз Ли снова рассмеялась над чем-то смешным в своем ответе.
– Я возвращаюсь в Виргинию. Мой папочка так волновался из-за меня, что отослал к тете Роуз Мэри погостить в Санта-Фе до тех пор, пока не закончится война. – Тут она закатила глаза от притворного ужаса. – Можете себе вообразить, мистер Джеффри, ее имя Роуз Мэри, а мое Роуз Ли, из-за этого возникала путаница, и это было неудобно для всех.
– Конечно, так оно и должно было быть, – ответил Джефф, внимая каждому ее слову с благоговением, словно школьник.
Кэсси подумала, не слишком ли простоват их брат.
Вероятно, подобная мысль проскользнула и у Кэти, так как она под столом легко пнула Кэсси ногой.
– Ox! – вскрикнула Кэсси. Чтобы прикрыть своё восклицание, она тут же сказала: – В самом деле, как это, наверное, было неудобно. Подумать только, в то время как на Юге шла Гражданская война, между вами и вашей тетушкой в Нью-Мексико шла борьба наподобие войны Алой и Белой Розы.
Коулт, принявший во время беседы таинственный вид, громко рассмеялся.
Очевидно, мисс Роуз Ли была не сильна в истории, поэтому шутка Кэсси осталась незамеченной, не вызвав никакой ответной реакции, не всколыхнув даже перьев на ее шляпе.
Длинные ресницы мисс Роуз Ли снова коснулись ее щек.
– Могу я надеяться, что мы станем попутчиками на обратном пути в Виргинию, капитан Фрейзер?
– Боюсь, что нет, мисс Роуз Ли. Я еду в обратном направлении, в Калифорнию. Там меня уже ждут Гарт и Клэй.
Она резко повернула голову в его сторону, и снова только быстрая реакция Коулта спасла его глаза от перьев на ее шляпке.
– Гарт в Калифорнии!
Все замерли при виде ее высоко вздымающейся от волнения пышной груди.
– Скажу прямо, – надулась Роуз Ли, – без Гарта, Клэя и вас во всей округе не останется ни одного красивого мужчины.
Коулт слегка откашлялся.
– В присутствии Джеда вам не стоило говорить подобных вещей.
Глаза Роуз Ли блеснули.
– Конечно! Скажу прямо, удивительно, но я как-то совершенно упустила из виду Джеда.
И снова, к досаде Кэсси, их гостья кокетливо взмахнула своими ресницами перед Коултом.
– Он такой же симпатичный, как вы или Гарт. – Она опять дотронулась до руки Коулта. – Хотя все вы, Фрейзеры, такие обманщики, разне нам можно доверять. Я не могла поверить, когда папа написал мне, что моя подруга мисс Лисси сбежала с солдатом-янки. Я была так поражена, что бедной тете Роуз Мэри пришлось давать мне укрепляющее лекарство, чтобы я не умерла от потрясения. – Она покачала головой, затем похлопала Коулта по руке. – Я далека от мысли порочить имя мисс Лисси, одной из моих самых близких подруг, но, Коулт, нельзя не признать, что ваша сестра всегда отличалась упрямством и непосредственностью в поведении.
– Я всегда считал ее мягкой, кроткой и сдержанной девушкой, – ответил Коулт. – Кроме того, мне никогда не доводилось слышать что-нибудь обратное этому от своих братьев. Все мы восхищались ею.
– Я только замечу, что вы и ваши братья никогда не видели ничего предосудительного в ее поведении. Вы слишком ее избаловали, так всегда утверждал мой папа. Надеюсь, что она не страдает от своего скоропалительного решения.
– Напротив, Клэй писал, что никогда не видел Лисси более счастливой. У нее растет славный мальчуган, и у нее есть любящий муж, который души в ней не чает.
Роуз Ли фыркнула:
– Янки! Как только можно быть счастливой, выйдя замуж за янки?
– Вряд ли стоит спрашивать об этом меня. Лучше спросить Клэя, он тоже женился на янки.
Улыбка сбежала с лица мисс Роуз Ли, вид у нее стал какой-то хмурый и уязвленный. Она повернулась к Кэсси:
– Надеюсь, я не обижу вас, мисс Кассандра, но, замечу, ваша манера одеваться довольно-таки необычна для леди.
– Вы так полагаете, мисс Роуз Ли? А я считаю, что это наиболее удобный наряд, когда я отправляюсь в путь.
– Почему вы хотите одеваться как мужчина, когда вы путешествуете в дилижансе?
– О, я подразумевала езду верхом на лошади, мисс Роуз Ли.
– А, так вы тоже охотитесь верхом? В Виргинии леди в таких случаях надевают особый наряд для верховой езды.
– Роуз Ли, вернувшись домой, вы не найдете никого, кто бы охотился на лисиц, – заметил Коулт.
– Боже мой, только не говорите мне, что янки испортили даже такое простое развлечение, как это!
– На самом деле, мисс Роуз Ли, я имела в виду не охоту, лисы меня нисколько не занимают, меня больше волнует разведение скота.
Роуз Ли раскрыла рот от удивления.
– Разведение скота? Неужели, мисс Кассандра, вы хотите сказать, что занимаетесь чисто мужской работой? Ну и ну, в Виргинии такое сочли бы чем-то из ряда вон выходящим.
– Ну что ж, в Нью-Мексико это тоже считается вопросом жизни или смерти.
– Я бы никогда этим не стала заниматься, – объявила Роуз Ли. – Такая работа не к лицу женщине. Скажу прямо, я скорее расстанусь со своей женской добродетелью, чем откажусь от своей женственности.
Коулт поперхнулся своим кофе. Роуз Ли тут же вскочила на ноги и принялась стучать ему по спине. Нагнувшись к Кэти, Кэсси прошептала:
– Несомненно, его реакция вызвана тем, насколько часто мисс Роуз Ли подтверждает на деле свою теорию.
Как только это недоразумение разрешилось, Кэти постаралась быстрее перевести разговор на более безопасную тему.
– Война закончилась более года тому назад, мисс Роуз Ли. Отчего вы так долго откладывали свое возвращение домой, в Виргинию?
– Папочка настоял, чтобы я задержалась в Санта-Фе. Он писал, что после окончания войны порядочной женщине стало небезопасно появляться на улице.
– И почему?
– Разве вы не догадываетесь? В самом деле? – презрительно бросила она. – Ведь там теперь ужас что творится. Папочка написал, что на улицах проходу нет от солдат-янки, саквояжников
и сотен бесприютных рабов.
Кэсси больше была не в силах выносить подобную заносчивость и пристрастность.
– Не могу ничего сказать в защиту саквояжников, мисс Бекенридж, но уверена, что большая часть солдат-янки – это достойные люди, которые давно хотели бы вернуться к себе домой, к своим семьям. Также благодаря войне эти рабы, как вы их называете, стали свободными людьми, которые с полным правом могут ходить по тем же улицам, как вы или ваш отец. Именно это, мисс Бекенридж, я хочу вам прямо сказать! – С этими словами Кэсси отодвинула стул и вышла из обеденной комнаты.
– Невыносимая особа, – бормотала себе под нос Кэсси, направляясь в сторону конюшни.
Войдя в прохладный полумрак конюшни, она устремилась прямо к стойлу Полуночника.
– Я на самом деле так поступила, Полуночник, – разговаривала она с лошадью, пока оседлывала его. – И сыграла лишь ей на руку. Почему я не извинилась и не ушла спокойно вместо того, чтобы устраивать сцену? Я сваляла дурака прямо на глазах Коулта. И ты знаешь так же хорошо, как и я, что Джефф никогда не простит мне моей выходки. Не то чтобы я беспокоилась, было бы из-за чего, но он любезничал с этой бессердечной кокеткой.
Сэм и братья Джеймс вбежали в конюшню, когда Кэсси уже поставила ногу в стремя, чтобы вспрыгнуть на лошадь.
– Куда ты едешь, Кэсси? – спросила Сэм.
– На ранчо. – Кэсси вскочила в седло. – Передайте это отцу и Кэти.
– Ты едешь, не сказав никому из них ни слова? Разве что-нибудь не в порядке, Кэсси? – с тревогой спросила Сэм. – Неужели помощник шерифа опять сказал тебе что-то такое, что расстроило тебя?
– Нет, милая. Просто хочется побыть какое-то время одной. Кроме того, на ранчо есть дела, которые мне надо сделать. Вероятно, я там пробуду дня два. Скажите моим родным, чтобы они не волновались.
– Ты думаешь, Сэм, здесь что-то нечисто? – спросил Боуи. – Мне тоже не нравится, когда Кэсси уезжает на целых два дня, причем не сообщает об этом ни Кэти, ни помощнику шерифа.
– Да, это очень подозрительно.
– Да, подозрительно, – как обычно, эхом отозвался Пити с таким же озабоченным видом, как у его друзей.
Сэм сказала:
– Держу пари на мои два лучших цветка, что помощник шерифа имеет какое-то отношение к тому, что происходит.
Кэсси прислонилась спиной к дереву, чтобы насладиться расстилавшимся перед ней видом и заодно еще раз все обдумать. Только здесь, на ранчо Лейзи-Би, она обретала душевный мир и покой.
Почему люди никак не могут уразуметь, что даже если она носит брюки вместо красивых платьев и пасет скот вместо того, чтобы печь пироги, она все равно остается женщиной, такой же, как эта пустышка Роуз Ли Бекен-ридж, которой так восхищаются мужчины?
Это вовсе не означает, что она не хочет выйти замуж и иметь детей от любимого человека. Она очень любит детей и в глубине души знает, что была бы хорошей матерью.
Да, но вопрос, какая из нее может получиться жена.
Она вряд ли была старше Пити, когда ее мать скончалась. Возможно, если бы ее мать прожила чуть дольше, то она лучше поняла бы роль женщины в жизни мужчины. Хотя Кэти росла в точно таких же условиях, по-видимому, это ничуть не беспокоило ее. Кэти во многих отношениях могла служить образцом, может быть, поэтому в нее многие так легко влюблялись. Кэти уже несколько раз делали предложение, и было непонятно, почему она отвергла всех своих обожателей.
Кэсси глубоко вздохнула. Нет, очевидно, проблема таится в ней самой. Но… уж лучше остаться на всю жизнь старой девой, чем бросаться на шею мужчинам, как это делает мисс Бекенридж.
Она взглянула вверх. Над ее головой сквозь зеленеющие на самом верху кроны деревьев проступало бездонное голубое небо с бегущими по нему белыми облачками. Восхищенная божественной красотой, Кэсси в тот же миг осознала, насколько ничтожны ее терзания по сравнению с этим величием. Расслабившись, она закрыла глаза и замерла, внимая раздающимся вокруг голосам природы.
Мягкий стук копыт приближающейся лошади нисколько не потревожил ее, она даже не открыла глаз. Она догадывалась, кто это мог быть. Она даже знала, что он появится. Возможно, именно поэтому она и приехала сюда, на ранчо.
– Кэсси, почему ты здесь, да еще в одиночестве? – спросил Коулт.
Кэсси открыла глаза. Прямо перед ней в седле на Пуле возвышался он – мужчина ее мечты, о котором она думала все последнее время.
– Мне нравится быть одной. Но удивительно, что ты оказался здесь. Как это тебе удалось вырвать свою руку из-под пальчиков мисс Леденец?
Коулт громко расхохотался, затем спрыгнул с лошади. Она почти с открытым восхищением смотрела на его спокойные и уверенные движения прирожденного наездника и отличного кавалериста. Сколько раз она невольно замечала, как он ловко и уверенно держится в седле.
– Неужели я слышу нотку ревности в вашем голосе, мисс Брейден?
Кэсси фыркнула:
– С какой стати мне ревновать вас, помощник шерифа Фрейзер?
– Потому что ты столкнулась лицом к лицу с женщиной, которая не скрывает своей природной привлекательности.
– Это единственное, чем она, пожалуй, может похвастаться. Она явно выставляет напоказ достоинства, которыми обладает.
– Возможно, что так. Но в отличие от тебя она не пытается скрывать их.
Кэсси так и вскинулась:
– Снова возвращаемся к старому? Ты намереваешься критиковать меня, сравнивая с бессердечной, равнодушной кокеткой, которая…
– Кэсси, ты опять слишком горячишься. Это совсем тебе не идет.
– А ты разве не замечаешь, кто она такая на самом деле?
Коулт тяжело вздохнул – от раздражения.
– Я ничего не упускаю из виду. Ее добродетель и нравственность всего лишь пустой звук. Честно говоря, она на редкость скучная особа, однако в данный момент я считаю, что ты мало, чем отличаешься от нее. Давай не будем препираться как дети, лучше сменим тему.
– Но почему, Коулт, всякий раз, когда я не согласна с тобой, ты обвиняешь меня в ребячестве? Скажу тебе откровенно. Поскольку большая часть войны велась на земле Юга, то всякий раз, когда я думаю о тех трудностях и лишениях, которые выпали на долю женщин и детей, в своем сердце я чувствую жалость и сострадание. Но сейчас, выслушав эту жалкую мисс Роуз Ли Бекенридж, должна признаться, что мое расположение к южанам слегка изменилось.
По всей видимости, она собиралась осыпать его снова упреками и заново начать ссориться.
– Неужели ты в самом деле, считаешь, что Роуз Ли олицетворяет собой всех женщин-южанок? Неужели ты не понимаешь, что такой тип женщины можно встретить где угодно? Считается, что у нас, южан, совсем иная культура. Однако, мисс Брейден, будьте уверены, что на всем протяжении истории этой страны всегда существовал особый тип женщин, которые с оружием в руках или с плугом, с мозолистыми руками или в отделанных кружевами перчатках несокрушимо стояли плечом к плечу с любимыми мужьями. Причем их духовная сила и мужество, с какими эти женщины переносили несчастья, придавали любящим их мужчинам большую силу.
Коулт запрокинул голову, как недавно Кэсси, и долго смотрел в небо. Потом продолжал:
– Вот каковы на самом деле настоящие женщины Юга. И такими были моя мать, моя сестра и жена моего брата. Многие из них своими глазами видели, как разрушали их дома, многие потеряли на войне любимого или близкого человека. Но они не прятались в безопасные уголки в отличие от прочих женщин этой страны. Наши женщины сами хоронили своих умерших, ложились спать голодными, чтобы только их дети были накормлены, и молились всемогущему Творцу, чтобы их беды и несчастья наконец-то закончились.
На лице Коулта отразилось страдание, словно он сам только что возвратился с войны.
– Они героини. Но Господь благословил всех их вместе и каждую в отдельности. Вместо того чтобы вешать медали на грудь мужчин, скорее следовало бы награждать ими женщин Юга!
Коулт резко развернулся и устремился к своей лошади.
Глава 19
Кэсси стояла, несказанно удивленная. Она задела его за живое, и он выплеснул свои эмоции, которые так тщательно скрывал под внешним покровом благовоспитанности. Но для нее, захваченной собственными переживаниями, было настоящим облегчением увидеть это. Казалось, что, утратив часть своей уравновешенности, он стал ей гораздо ближе.
Он был великолепен!
Его выходка лишь показала, как ловко он умел владеть собой. Ей казалось, что он был человеком, спокойным до бесчувствия, которого ничто не способно выбить из колеи. И только теперь она поняла, что он был таким же впечатлительным и эмоциональным, как и она, и что с этого момента они равны – кончилась их игра в кошки-мышки.
Кэсси взобралась на Полуночника и поскакала следом за Коултом. Она хотела поговорить с ним, смягчить невольно слетевшие с ее языка слова, причем само открытие, что Коулт оказался чувствительным и добросердечным человеком, она ощутила как счастье.
Вскоре она догнала его, он шел пешком, ведя Пулю под уздцы. Лошадь прихрамывала.
– Что случилось? – спросила она, спрыгивая с коня.
– Подкова потерялась.
– Лошадь с такой хромотой не сможет добраться до города. Надо отвести ее на конюшню, там я подкую ее.
Коулт согласно кивнул, но они продолжали идти друг подле друга.
