— Ну, теперь мне действительно больше нечего здесь делать. Я, пожалуй, пойду.

— Я провожу вас, Селеста.

После нескольких глотков свежего, прохладного воздуха Роберт почувствовал себя значительно лучше. Молодые люди в уютном молчании проследовали до самого берега и здесь остановились, заслышав звуки каллиопы[11], доносившиеся с только что причалившей лодки.

— В детстве я очень любил эти звуки, — мечтательно произнес Роберт.

Удивленная его тоном, Селеста повернула голову и увидела, что хотя на лице ее спутника по-прежнему не было улыбки, его больше не омрачал гнев.

Словно увядающие цветы, звуки и образы давно минувших дней снова ожили в памяти молодого человека.

— Когда мы с Энджелин были детьми, то каждый раз, заслышав каллиопу, стремглав бежали на пристань. Сестре тоже очень нравилась эта музыка, и она, бывало, тотчас же принималась танцевать и хлопать в ладоши в такт мелодии…

Селеста молчала, боясь неловким словом вторгнуться в эти милые ему воспоминания.

— Мама говорила, что когда-нибудь мы обязательно поплывем в Сент-Луис на самой большой лодке.

Внезапно выражение тихой радости на лице Роберта сменилось грустью и болью.

— Только эта мечта так и не сбылась…

Отвернувшись, он быстро зашагал прочь, и Селесте лишь оставалось бегом догонять его.

Глубокое декольте атласного платья цвета слоновой кости выставляло напоказ всю красоту обнаженных плеч и роскошной груди Энджелин.

— Ах, мисс, как вы чудесно выглядите! — воскликнула Майра, закончив укладывать волосы Энджелин и отступая на шаг, чтобы полюбоваться ею.

Энджелин критически оглядела себя в зеркале. На шее и в ушах молодой женщины сверкали сапфиры, которые Руарк подарил ей на Рождество.

— Боюсь, Майра, что моя внешность не имеет особого значения, — заметила Энджелин.

Враждебность, с которой ее встретили на балу в Нью-Йорке, все еще была для нее болезненным воспоминанием.

— Я знаю, что мистер Руарк будет гордиться вами.

Глаза горничной сияли от радости. Энджелин вздохнула. Как бы ей хотелось разделить эту уверенность! Но увы, это было невозможно, ибо как раз в эти минуты внизу в холле собрались представители самого изысканного общества Сент-Луиса, и все они как один готовы растерзать ее.

Снизу донеслись звуки вальса. Майра поспешно открыла дверь спальни.

— Ах, уже и музыка заиграла! Вам бы лучше поторопиться, мисс…

Энджелин снова вздохнула, расправила плечи и взяла в руки украшенный жемчугами веер.

В это время Руарк, стоя в холле, приветствовал появление Мейсона Деннинга с семейством. Взглянув наверх, он увидел, что по лестнице спускается Энджелин. Его темные глаза гордо вспыхнули. Поспешно извинившись перед гостями, он подошел к нижней ступеньке:

— Ты великолепно выглядишь, Энджел.

Он с чувством пожал ей руку и подвел к Деннингам.

— Энджелин, позволь тебя познакомить с Мейсоном Деннингом, его женой Синтией и их дочерью Пенелопой.

Деннинг слегка наклонил голову, Синтия метнула на Энджелин высокомерный взгляд, а Пенелопа робко улыбнулась.

— Здравствуйте! — любезно произнесла Энджелин.

— Прошу извинить — миссис Хантер обещала мне этот вальс.

Руарк взял ее за руку и увел.

— Подумать только — это ведь та женщина, с которой он познакомился на пароходе! — негодующе фыркнула Синтия.

— Ну да, та, что потом удрала на его жеребце, — подтвердил Мейсон.

Синтия Деннинг была вне себя.

— Я уверена, что она сделала это специально, ради того, чтобы привлечь его внимание.

— А я уверен, моя дорогая, что она в этом весьма преуспела, — добродушно заметил Мейсон, провожая глазами удаляющихся под руку Руарка Стюарта и его спутницу.

— Мне кажется, она очень хорошенькая, — как всегда в нос, заметила Пенелопа Деннинг.

— Радуйся, что ты не на ее месте, Пенелопа! — негодующим тоном воскликнула ее мать.

— Почему? — спросила девушка, бросая полный зависти взгляд на Руарка, который, обворожительно улыбаясь, кружил Энджелин по залу.

— И как только эта шлюха осмеливается так открыто демонстрировать их связь! — продолжала возмущаться Синтия. — Это оскорбляет всех нас, порядочных людей…

— Послушай-ка, Синтия, придержи свой язык, — предостерег жену Мейсон. — Руарк Стюарт — один из самых крупных наших вкладчиков. Я не позволю, чтобы важные деловые отношения были поставлены под угрозу из-за каких-то ничем не обоснованных слухов!

— Ничем не обоснованных? Как бы не так! — парировала Синтия. — Я слышала об этом из самых достоверных источников. Наша кухарка говорила мне — а ей рассказала мать подружки одного из конюхов Стюарта, — что отец этой Хантер работает на конюшне у Стюарта.

— И что это доказывает? — спросил Мейсон с покорным вздохом, в котором чувствовался богатый двадцатидвухлетний опыт семейной жизни.

— А то, что эта дамочка — любовница Руарка, разумеется! — самоуверенно объявила она и взяла дочь за руку. — Пойдем отсюда, Пенелопа.

Дамы удалились, оставив Мейсона в крайнем недоумении. По правде сказать, он тоже подозревал, что Энджелин Хантер — не просто случайная гостья в доме Руарка. Особенно укрепились эти подозрения, когда Мейсон Деннинг узнал, что недавно они вместе ездили в Нью-Йорк. Удивило банкира совсем другое — как его жена, исходя из совершенно незначащих, на его взгляд, посылок, пришла к тому же выводу, что и он.

Синтия Деннинг была не одинока — многие приглашенные дамы, особенно матери взрослых дочерей, тоже не спускали глаз с Энджелин. Руарк Стюарт уже давно был любимцем сент-луисского общества. За богатым холостяком, к тому же красавцем, охотились и маменьки, и дочки. Чувствуя, что на них смотрят, Энджелин не могла удержаться от улыбки, когда Руарк проделал ряд головокружительных поворотов.

— Потише, Руарк! Мне не хотелось бы сбиться с такта на виду у стольких людей…

В ответ он лишь усмехнулся:

— А мне казалось, что, раз уж они так пожирают нас глазами, не худо доставить им удовольствие нашим танцевальным искусством.

И тут же привел свое намерение в исполнение, завертев Энджелин с еще большей скоростью. Запыхавшись, она обрушилась на него с упреками:

— Руарк, ты что, не можешь вести себя прилично? Ты делаешь из нас посмешище!

— Да они все просто завидуют нам, любовь моя.

— Завидуют? Сомневаюсь, — фыркнула Энджелин.

— Женщины завидуют потому, что ты самая красивая дама в этом зале, а мужчины — потому, что не они сжимают тебя в объятиях.

— Так вот, оказывается, зачем я нужна тебе, Руарк, — ради удовольствия похвастаться мною перед своими компаньонами и друзьями.

— Ты угадала, Энджелин. Я не отрицаю, что ты нужна мне ради удовольствия.

Он крепче прижал ее к себе, чем вызвал недовольство большинства присутствующих.

— Но ни мои компаньоны, ни мои друзья здесь ни при чем. И перестань, наконец, обращать внимание на их косые взгляды, а лучше наслаждайся музыкой.

И, не слушая возражений Энджелин, он снова стремительно закружил ее по залу, выделывая самые причудливые па.

Подобно многим в этом зале Сара Стюарт тоже следила взглядом за танцующей парой. Ее пронзительные синие глаза остановились на внуке. На губах заиграла улыбка, но мысли старой дамы были не такими уж веселыми.

«Ну почему этот дурачок на ней не женится? — рассуждала она про себя. — Через два дня они уедут в Европу, и я не увижу их почти целый год — если, конечно, вообще доживу до этой встречи. Пора бы уже мальчугану понять, что я старею, и мне хочется увидеть его женатым. Только тогда я умерла бы спокойно, зная, что он в надежных руках…»

Неожиданно ход мыслей Сары прервал пронзительный голос ее соседки.

— Ваш внук и миссис Хантер — самая красивая пара на балу, — слащаво заметила Синтия Деннинг, обращаясь к пожилой леди.

Желание посплетничать так и распирало ее. Она прикрыла рот веером и, понизив голос, спросила:

— Очевидно, скоро мы услышим звон свадебных колоколов?

Глаза Сары сверкнули. Она прекрасно поняла намек и решила тут же осадить не в меру ретивую гостью.

— У меня с внуком существует взаимная договоренность, Синтия: я не расспрашиваю Руарка о его романах, а он меня — о моих.

Синтия Деннинг покраснела, выпрямилась и начала усиленно обмахиваться веером. По улыбке старой леди чувствовалось, что она вполне удовлетворена.

Несмотря на усилия некоторых особенно враждебно настроенных гостей, вечер удался на славу. Те, кто хорошо относился к Руарку, вели себя вполне дружелюбно и по отношению к Энджелин, другим же, вроде Синтии Деннинг, оставалось лишь скрепя сердце мириться с тем, что Руарк явно увлечен Энджелин, а Сара Стюарт, похоже, полностью одобряет этот выбор.

На следующий день Энджелин, нервно комкая в руках платок, сидела на кровати Руарка и молча смотрела, как он упаковывает вещи. Не в силах больше делать вид, что он не замечает ее состояние, Руарк оглянулся и спросил:

— Послушай, Энджел, что тебя беспокоит? За последние пятнадцать минут ты не вымолвила ни слова! Если так пойдет и дальше, ты прокусишь себе губу и в клочья изорвешь платочек…

— Мне нужно сказать тебе кое-что, — нерешительно начала она.

Руарк невольно напрягся. Он прекрасно видел, как нервничает Энджелин, и у него зародились некоторые подозрения.

— Ты передумала и не поедешь со мной в Европу?

Это было первое, что пришло ему в голову. Теперь все зависит от ее ответа. Внутренне Руарк приготовился к самому худшему. Начиная свой роман с Энджелин, молодой человек совершенно не ожидал, что его чувства будут в этом хоть как-то участвовать. Но она настолько отличалась от всех женщин, с которыми он был знаком до этого, что теперь Руарк даже представить себе не мог, как проживет даже один-единственный день, если рядом не будет Энджелин.

— То, что я собираюсь тебе сказать, действительно имеет некоторое отношение к поездке в Европу, — подтвердила она.

Закрыв крышку чемодана, Руарк уселся сверху и стал ждать продолжения.

— Я боюсь, Руарк…

— Боишься? Но чего, Энджел?

Он встал и подсел к ней на кровать.

— Я еще никогда не путешествовала через океан.

Она искоса робко взглянула на него.

— Так.

— Я не умею плавать, Руарк… вот в чем дело!

Теперь, когда его худшие опасения не оправдались, Руарк чувствовал себя на седьмом небе. У него даже вырвался невольный вздох облегчения.

— Родная, ну какое имеет значение, умеешь ты плавать или нет?

— Но ведь океан такой огромный, Руарк! А что, если корабль потонет? Или даст течь?

Он от души рассмеялся:

— Энджел, но посередине океана нет ни коряг, ни мелей! В Атлантике ты будешь в большей безопасности, чем где-нибудь на Миссисипи.

Однако его слова мало убедили Энджелин. Она по-прежнему недоверчиво смотрела на Руарка. Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Дорогая, обещаю, что с тобой ничего не случится.

— Боюсь, что даже всемогущий Господь не смог бы сделать такого смелого заявления, — поддразнила Руарка Энджелин.

Он понял, что она все же сдалась.

— Ну а теперь давай соберем твои вещи. Впрочем…

Он уложил ее на кровать.

— …на время можно отложить дела, — прошептал он, покрывая легкими поцелуями ее лицо и губы.

Энджелин оттолкнула Руарка и выпрямилась.

— Если ты хочешь, чтобы я была готова к утру, мне надо идти укладываться.

Когда она попыталась встать, Руарк схватил ее за руку и снова усадил рядом.

— Я помогу тебе, только позже, — пообещал он, осыпая поцелуями ее стройную шею. — Причем гораздо позже, — уточнил он шепотом, легонько куснув ее за ухо.

По спине Энджелин пробежала дрожь. Она закрыла глаза. Руарк расстегнул ее платье, и Энджелин почувствовала, как от его чарующего прикосновения ее грудь вздымается, а соски становятся тугими. Издав блаженный вздох, она обвила руками его шею и подставила губы, которые он тут же закрыл своими.

Нелегко было Энджелин на следующее утро прощаться с Сарой Стюарт. С тех пор как она приехала в Миссури, бабушка Руарка всегда была ей надежной опорой и образцом для подражания. Несчетное количество раз обняв и расцеловав Сару, Энджелин прошептала:

— Я буду скучать без вас, нэнни Сара…

— Надеюсь, дитя мое, потому что уж я-то точно буду скучать без вас.

И тут же постаралась скрыть такую откровенность под напускной строгостью.

— Все же я не понимаю, что это вам вдруг понадобилось в старой доброй Англии, — проворчала она и поморщилась от головной боли, но так, что этого никто не заметил.

— Ну-ну, нэнни, не пытайся ее отговорить! Мне и так стоило немалых трудов убедить Энджелин поехать со мной, — вмешался Руарк, выхватывая ее из объятий Сары.

Сара фыркнула и прикрыла рот кружевным платочком.

— Не обращайте внимания на мои слова, дитя мое, — просто мне жаль, что я не могу поехать с вами. Ну, если решили ехать, так поезжайте, а то я совсем расчувствуюсь!..

Она протянула руки к Руарку:

— Иди-ка сюда и поцелуй свою бабушку на прощание!

Пока Руарк обнимал и целовал старую леди, Энджелин потихоньку выскользнула из комнаты и направилась к конюшне — ей хотелось попрощаться с отцом.

Первым делом она заглянула в стойло к Храброму Королю, а Генри молча стоял рядом и наблюдал, как его дочь трогательно обнимает своего любимого жеребца. Наконец, не в силах больше оттягивать предстоящее прощание, Энджелин обернулась к отцу:

— Я буду скучать и по тебе, и по Королю, папа. Как жаль, что вы оба не можете поехать с нами!..

Генри шмыгнул носом и попытался сделать вид, что ничуть не растроган.

— Тебе пойдет на пользу повидать мир, детка. Попроси парня, чтобы он свозил тебя в Шотландию — этого зрелища ты не забудешь до конца своих дней!

— Да, я попрошу Руарка, папа, — пообещала она.

— Жаль, если ты не побываешь на моей родине, коль скоро уж заедешь так далеко, — продолжал он развивать ту же спасительную тему, откладывая слова прощания.

В конце концов, он все же дал волю чувствам. Крепко обняв дочь, Генри произнес дрогнувшим голосом:

— Я буду скучать по тебе, детка…

По лицу Энджелин струились слезы.

— Как жаль, что Роберт не пришел!..

— Я говорил твоему брату, что ты сегодня уезжаешь.

Произнеся эти слова, Генри сокрушенно покачал головой:

— В последнее время он сам не свой — столько огорчений сразу!

— Передай ему, папа, что я очень люблю его!

— Да и он тебя тоже, девочка, и ты сама это знаешь.

— Да, знаю. Постарайся, чтобы он понял, как сильно я люблю Руарка.

Генри в последний раз обнял дочь и отошел. В глазах старика блестели слезы, хотя он изо всех сил старался улыбнуться.

— Ну, а теперь иди. Я провожу тебя до кареты.

Взявшись за руки, они направились по дорожке туда, где у открытой дверцы кареты их уже ждал Руарк. Рядом стояла Сара Стюарт, кутаясь в теплую накидку, которая, впрочем, мало защищала от пронизывающего ветра. Майра и кухарка с двух сторон поддерживали старую даму под руки.

— Желаю вам хорошо повеселиться, мисс, — сказала Майра, и кухарка согласно кивнула.

Обе служанки белыми платочками вытирали то и дело набегавшие слезы.

Энджелин по очереди обняла обеих.

— Я вам очень благодарна — вы были так добры ко мне!

— Ну-ну, дитя мое, не навек же вы уезжаете! — вмешалась Сара. — Не успеете оглянуться, как придет время возвращаться.

Энджелин кивнула и поцеловала ее.

— Господи помилуй! Дорогие дамы, да вы тут устроили форменный потоп, — проворчал Руарк. — Прежде, когда я уезжал в Европу, вы так не расстраивались.

— Очень даже расстраивались — когда вы были моложе и не грубили старшим, — парировала Майра.

Усмехнувшись, Руарк поцеловал обеих служанок.

— Хорошенько заботьтесь о нэнни, и я привезу вам картины самых модных французских художников с Монмартра.

— Да ну вас, озорник! — отмахнулась Майра и тут же, обхватив Руарка за шею, крепко расцеловала.

Энджелин в последний раз прижалась к отцу и поцеловала его в щеку, после чего Руарк подсадил ее в карету.

— Оставляю конюшню полностью на ваше попечение, Генри, — обратился он к опечаленному старику. — Хорошенько заботьтесь о моих лошадях!

Генри кивнул.

— Я вас не подведу, не беспокойтесь. А вы хорошенько заботьтесь о моей девочке, — торжественно произнес он.

— Обещаю, — сказал Руарк, и мужчины обменялись рукопожатием.

Затем молодой человек обернулся к бабушке:

— Не вздумай умереть, пока нас не будет, нэнни!

В глазах старой леди сверкнул лукавый огонек.

— Об этом можешь не беспокоиться. Дело в том, что Богу я пока не нужна, а дьявол сам меня боится. Так что в ближайшее время вам придется, видимо, меня терпеть…

Внук нежно поцеловал ее и на минуту задержал в своих объятиях.

— А теперь возвращайся в дом — становится холодно, и ты можешь простудиться.

Он забрался в карету и уселся рядом с Энджелин. Дэниел тронул поводья, и экипаж двинулся в путь, когда Генри вдруг крикнул:

— Храбрый Король будет ждать вас!..

Энджелин высунулась из окна, чтобы напоследок еще раз помахать рукой. В ответ в воздух взметнулись три одинаковых белых платочка.

К тому времени, как карета достигла вокзала, поезд уже был готов к отправлению. Из паровозной трубы вырывались клубы дыма, и последние запоздавшие пассажиры поспешно поднимались в вагоны. Пока Дэниел вместе с носильщиком заносили багаж, из темноты выступил какой-то человек и окликнул Энджелин. Обернувшись, она увидела брата.

— Роберт! — радостно вскричала девушка.

Руарк отпустил ее руку. Со всех ног кинувшись к брату, Энджелин крепко обняла его.

— Я не мог не попрощаться с тобой, Энджи…

Улыбаясь, она заглянула ему в глаза:

— Я люблю тебя, Роберт!

— И я тоже люблю тебя, Принцесса.

Шум вокзала перекрыли резкие паровозные свистки. Энджелин нервно оглянулась туда, где на площадке собственного вагона ее ждал Руарк.

— Жаль, что мы так мало побыли вместе! Когда теперь еще увидимся… Десять месяцев кажутся мне вечностью!..

— На самом деле они пролетят гораздо быстрее, чем ты думаешь, — возразил Роберт.

— Позаботься о папе, Роберт. Ему будет так одиноко!..

— Обещаю.

Снова раздался свисток паровоза.

— До свидания, Принцесса! Желаю тебе хорошо провести время в Европе. Мы будем скучать по тебе…

Роберт поцеловал сестру в щеку и отошел. Она взобралась на площадку и протянула ему руку, которую Роберт держал до тех пор, пока поезд не тронулся. Не обращая внимания на сильный ветер, от которого у нее раскраснелись щеки, а длинные волосы, разметавшись, падали на лицо, Энджелин стояла на площадке и махала Роберту, пока тот не скрылся из виду.