– Я бы предпочел более нежные прикосновения, миледи, – жалобно проговорил Роберт.

– Вы прямо как ребенок, – вздохнула Элизабет и облила его голову водой из ковшика.

Наконец волосы, брови и ресницы Роберта приобрели свой естественный цвет. Элизабет опять села ему на колени и занялась собой. Вскоре они оба были чистыми.

Роберт принялся целовать жену за ухом и в белые плечи. Дыхание замерло у Бет в груди, когда муж взял ее за подбородок и повернул к себе. Несколько мгновений темно-синие глаза испытующе смотрели в бархатно-коричневые. И Роберт прильнул к губам Элизабет. Поцелуй этот был исполнен чувственности и соблазна, а теплая вода еще более усиливала ощущения.

Элизабет обняла мужа за шею и ответила на поцелуй. А Роберт целовал и целовал ее. Но вода уже остывала, а молодые тела горели огнем страсти. Возбуждение Роберта все росло, он ощущал горячее дыхание Элизабет. Он встал, вылез из лохани. Элизабет обнимала мужа. Она была в таком восторженно-возбужденном состоянии, что едва заметила, как Роберт вытер ее и отнес на кровать.

Несколько минут они лежали без движения, в темноте слышалось лишь их прерывистое дыхание. Наконец Роберт приподнялся и внимательно посмотрел в лицо жены. Глаза ее были закрыты, она полностью отдалась чувствам, бушевавшим в ее теле.

Роберт тоже пытался разобраться в своих чувствах. Почему эта женщина обладает над ним такой властью, почему она вызывает в нем такое всепоглощающее желание? Стоило ему почувствовать ее нежное тело в своих объятиях, и весь его гнев бесследно исчез.

Роберт вспомнил происшествие с Кокитто, вспомнил, что он почувствовал, когда ирландец посягнул на Элизабет, – ведь его собственные ответные действия были продиктованы не рыцарскими побуждениями, а просто-напросто ревностью собственника. Конечно, оскорбление, нанесенное Элизабет, было серьезным и требовало извинений, но, безусловно, оно не стоило того, чтобы за него расплачиваться жизнью. И в то же время, видя Элизабет в руках Кокитто, Роберт знал, что готов убить этого ирландца, того самого человека, с которым не раз шел в бой бок о бок. Знал он также, что и сам может погибнуть в схватке с этим великаном.

За всю его жизнь ни одна из женщин не имела над ним такой власти. И теперь Роберта раздирали самые противоречивые чувства. Он с каким-то благоговейным страхом ощущал, что и он, и это восхитительное создание являются частями одного целого; что в этой внезапно возникшей зависимости оба они черпают силы. И в то же время Керкленд страдал от мысли, что эта зависимость делает его самого уязвимым, что его сила оказалась во власти слабой женщины.

Роберт протянул руку и отвел прядь волос с лица Элизабет. Почувствовав его прикосновение, та открыла глаза, и несколько мгновений они не отрываясь смотрели друг на друга, не в силах скрыть свою любовь. Его рука, которая в бою держала тяжелый клей-мор и разила врагов, теперь нежно гладила ее лицо.

– Почему вы так поступили, Бет? Как могли вы покинуть меня?

Его хрипловатый голос дрожал от боли. В глазах Элизабет появились слезы, но она попыталась взять себя в руки.

– Вы были мне нужны, Роберт. Где вы находились, когда были мне так нужны? В тот день, когда я потеряла наше дитя, когда погиб Тимз...

– Тимз погиб? О нет, не может быть! – воскликнул Роберт.

Элизабет больше не могла сдерживаться. Рыдая, она рассказала о страшных событиях того дня. Роберт обнимал жену и пытался ее успокоить.

Элизабет прижалась к мужу, спрятала голову у него на груди. В тот ужасный день ей было нужно именно это чувство безопасности и любви, оно дало бы ей силы.

Но чьи руки она будет искать в тот день, когда потеряет мужа? Чьи руки тогда облегчат ее боль? Нет, таких рук не существует!

Голос Элизабет зазвенел, когда она проговорила укоризненным тоном:

– У нас бы был малыш, Роберт, если бы вы были дома. Но... вас никогда не будет рядом со мной в ту минуту, когда вы будете больше всего нужны. В один прекрасный день мне сообщат, что пуля или клинок нашли свою цель. И мои надежды умрут вместе с вами.

Роберт прильнул к ее губам, прерывая поток упреков. Элизабет раскрыла губы навстречу его поцелую.

– Как легко вам овладеть мной! Какая я легкая добыча! Я всего-навсего распутная женщина, и тело у меня как у распутной женщины – отзывается на любое ваше прикосновение.

Роберт снова откинул голову и посмотрел на жену. В его голосе послышалось едва уловимое раздражение.

– Вы же знаете, что вы значите для меня, Элизабет.

– Я знаю, что для вас значит мое тело, Роберт, – произнесла она.

– Ага, радость моя, но здесь-то и зарыта собака, – проговорил он насмешливо. – Люблю ли я Элизабет потому, что ее тело доставляет мне наслаждение или ее тело доставляет мне наслаждение, потому что я люблю Элизабет? Очарован ли я вашим нежным голосом и ласковыми прикосновениями, или они мне кажутся ласковыми и нежными потому, что они – ваши?

Глаза его потеплели от наплыва чувств. Граф продолжал:

– Что за дивное создание поселилось в моем сердце и изгнало из моей головы все мысли? Эти гибкие, точно ветви ивы, руки сводят меня с ума, эта таинственная сущность вдыхает жизнь в мое тело, утоляет мой голод и жажду. И если бы я назвал это существо по имени, разве это было бы не ваше имя, Элизабет?

Глаза Бет затуманились.

– О, Роберт, вы так нужны мне! Я так люблю вас!

Он нежно улыбнулся, с восхищением глядя на нее.

– Ваша зависимость от меня придает мне сил, любовь моя. Ваша вера в меня делает меня добродетельным. Ваша любовь делает меня совершенным, – хрипло прошептал он.

– Вы хорошо умеете убеждать, Роберт Керкленд, – вздохнула Элизабет, обнимая мужа за шею и целуя его в губы. – А я такая дуреха, что всегда на все готова, – снова вздохнула она.

Давно уже рассвело, когда Элизабет раскрыла глаза. К ее удивлению, Роберт уже встал и заканчивал одеваться.

– Доброе утро, милорд! – ласково приветствовала Элизабет мужа.

С нежной улыбкой граф наклонился и поцеловал жену.

– Доброе утро, любовь моя.

– Я сейчас быстренько оденусь, и мы сможем позавтракать вместе, – предложила молодая женщина.

– Я уже опаздываю, любимая. Я давно должен быть в пути.

– В пути! Только не говорите, что опять уезжаете!

Роберт с виноватым видом посмотрел на нее.

– Я обещал Джеймсу поехать в Эдинбург.

– Нет, я не могу в это поверить! – Элизабет была вне себя от возмущения. – Нет, я не могу в это поверить! Вы хотите сказать, что опять покидаете меня?

– Бет, я же обещал Джеймсу, – повторил Роберт.

Элизабет вскочила, схватила с постели одеяло и закуталась в него.

– Вы опять меня одурачили! Что же я за дура, Господи! Все ложь! Ваши слова не более чем ложь!

– Я не лгал вам, Элизабет. Все, что я вам говорил, – правда. Какое это имеет отношение к моей поездке в Эдинбург?

– Самое прямое! Разве прошедшая ночь ничего не значит для вас?

– Бет, ковенантеры заключили в Эдинбургский замок сына Джеймса. Когда умер Джон Грэхем, они тут же схватили юного Джеймса. Мы с Нэтом Гордоном отправляемся в Эдинбург и попытаемся его освободить.

– Неужели никто, кроме вас, не может этим заняться?

– Я обещал Джеймсу сделать это, и я это сделаю. Или вы полагаете, ему безразлично, что его сын находится в заточении? Или я должен относиться к этому столь беспечно, что буду сидеть дома с вами?

– Ах, зачем я только проснулась! – воскликнула Элизабет. – Зачем я только слушала вас! Вот дура! Убирайтесь вон, Роберт! Прочь с глаз моих! Надеюсь, мы никогда больше не увидимся.

– Элизабет, ради Бога, можете вы меня выслушать?

Роберт протянул к ней руки, но она принялась отталкивать мужа, наступила на одеяло, волочащееся по полу, и оба они рухнули. Элизабет попыталась отползти, но Роберт поймал ее, притянул к себе.

– Когда я вернусь, мы поедем в Эшкерк, – заявил он.

– Можете не утруждать себя. Меня здесь не будет, когда вы вернетесь. Неужели вы не понимаете, что я вообще не хочу вас видеть? А теперь отпустите меня, дикарь!

Роберт сунул руку в карман камзола и достал обручальное кольцо. Глаза Элизабет удивленно расширились. Роберт взял жену за руку. Поняв, что он задумал, Бет крепко сжала руку в кулак.

– Нет! – крикнула она. – Я его не возьму! Я не стану носить ваше кольцо!

– Черт возьми, Элизабет, вы моя жена, и вы будете носить мое кольцо.

Он поднял ее руку и заставил разжать кулак. Напрасно молодая женщина сопротивлялась: муж надел кольцо ей на палец. И удовлетворенно хмыкнув, крепко поцеловал ее в губы.

– Вот вам, маленькая фурия! И не смейте это кольцо снимать. Вы – моя жена, и никогда об этом не забывайте!

Граф смотрел на красавицу Элизабет. Грудь у нее вздымалась. Выглядела она соблазнительно. Грива темно-золотых волос разметалась по полу, а карие глаза горели гневом и, казалось, метали молнии.

– Боже, как вы очаровательны! – вздохнул Роберт. Он опустил голову и слегка прикоснулся губами к груди. Потом припал к ее губам. – Я вернусь обязательно, любовь моя. – Он поднялся. – Ждите меня.

– Меня здесь не будет! – крикнула Элизабет ему вслед.

По лицу ее побежали слезы, и она поднесла к губам ту руку, на которой было надето кольцо.

– Будь ты проклят, Роберт Керкленд! Меня не будет здесь, – проговорила она, зарыдав и нежно прижав к губам кольцо, которое он надел ей на палец.

Сначала Элизабет тешила себя надеждой, что Роберт передумает, не поедет в Эдинбург и вернется к ней.

Однако ближе к полудню она поняла, что ее мечтам не суждено осуществиться. Она беспокойно шагала из угла в угол и в конце концов села за клавикорды.

Элизабет забылась за игрой. Вдруг раздались тихие аплодисменты.

В дверях стоял Джеймс Грэхем. Одет он был в темно-синие бархатные штаны, отделанные по бокам петлями из серой ленты. Камзол свободного покроя с расстегнутым воротом позволял видеть белую батистовую рубашку с кружевным жабо. Длинные рукава рубашки заканчивались манжетами, которые были обшиты тем же кружевом, что и воротник. Через левое плечо небрежно переброшен короткий плащ из синего атласа. Таким же синим атласом оторочены раструбы его высоких сапог. На каждом сапоге – шпоры в форме бабочки.

Аккуратные усы, короткая бородка, длинные рыжевато-каштановые кудри. Вновь Элизабет подивилась невероятной привлекательности этого человека, который, несмотря на свою элегантность, выглядел как настоящий мужчина.

– Простите, милорд. – Элизабет вспыхнула и встала. – Я не знала, что вы здесь.

Он подошел к ней; на его лице появилась улыбка.

– Ваш покорнейший слуга, графиня. – Джеймс отвесил изящный поклон и поцеловал руку Бет.

Во всех своих неприятностях с Робертом Элизабет винила именно Грэхема, поэтому она решила ни в коем случае не поддаваться его обаянию.

– Вы оказали честь нашему дому, милорд маркиз. Чему мы обязаны визиту королевского генерала? Если вы ищете лорда Керкленда, то напрасно. Здесь его нет. Его внимание занято мною в самую последнюю очередь. – Элизабет не сумела скрыть огорчения.

– Я искал вас, миледи, а не Роберта. Я хотел сказать вам, что всей душой я предан Роберту и знаю, что вы причинили ему боль. А я не могу оставаться безучастным, когда он в отчаянии. Я не могу стоять и спокойно смотреть, как сердце Роберта истекает кровью.

Глаза Элизабет сверкнули.

– Ваши упреки, милорд, оскорбительны для меня. Это из-за вас он истекает кровью, а не из-за меня. Это из-за вас он ежедневно теряет кровь. Если вас сейчас тревожит эта маленькая потеря, что вы скажете, когда его кровь прольется в бою? Ведь именно на поле брани вам так хочется похоронить моего мужа?

На лице Грэхема появилась грустная улыбка.

– Так вот почему вы так сердиты. Вы считаете, что я играю судьбой Роберта. Разве вы не верите в волю Всевышнего?

– Верю, милорд. Но к несчастью, Роберт верит только в волю Джеймса Грэхема.

Монтроз нахмурился.

– Значит, я – причина ваших ссор с Робертом... Но, миледи, неужели вы не видите, что Роберт всегда решает сам, что ему делать? Он не пешка, не марионетка. Он человек, и решительный человек. Шотландии нужны такие люди. Особенно сейчас, в наши беспокойные времена.

– Милорд, но ведь эти «беспокойные времена» созданы вами и герцогом Аргайлом.

– Многие так считают, миледи. Но, будучи шотландцем, я просто не могу молча сидеть и смотреть, как истребляют моих соотечественников. Я не позволю Аргайлу лишить свободы хотя бы одного шотландца. Мы унаследовали от своих пращуров стремление к свободе. Рабство для нас равносильно смерти. Прошу вас поверить, миледи, что, несмотря на мою верность и преданность нашему монарху, я никогда не стал бы воевать на стороне Карла, если бы не знал, что он стоит за религию нашего народа.

Не судите меня по законам, которые Аргайл навязал нашему народу. Пусть судят обо мне по законам свободного народа Шотландии. Судите меня по законам Природы. Орел – свободен и парит в небе, а река – свободна и сама создает свое русло; человек должен быть свободен, чтобы достичь вершин своего благородства. И еще: пусть судит меня Господь Бог, Высший и Справедливый Судия всех нас.

Элизабет отвернулась. Грэхем говорил так пылко, так убедительно, что ей стало стыдно за свое поведение.

– Я должна принести вам свои извинения, милорд. Я не имею права проклинать вас. То, что вы делаете, вы делаете с чистой совестью. Но из-за этого уже погибло столько шотландцев! Даже мое нерожденное дитя стало жертвой этой борьбы.

– Я тоже потерял сына, миледи. Он погиб в Иннерлохи. А теперь Аргайл держит моего наследника в Эдинбурге в заточении.

Элизабет повернулась к Грэхему. Впервые она осознала, какой ценой заплатил этот человек за преданность своему королю.

– У вас еще есть дети, милорд? – спросила Элизабет. В глазах ее стояли слезы.

– Да, – грустно ответил он. – Мальчик по имени Роберт и очаровательная девочка, Джинни. Наш сын Дэвид умер совсем крошкой.

– А ваша жена, милорд? Джеймс Грэхем грустно улыбнулся:

– Моя жена Мэгделин и наши дети живут у ее родителей. Она оставила меня, не в силах вынести мой позор. – Он покачал головой. – Я никогда не перестану винить себя за то горе и страдания, которые я причинил этой бедной женщине. Наш брак был решен давно, и мы обвенчались, будучи почти детьми. Мне только-только исполнилось семнадцать лет.

Внезапно Джеймс Грэхем схватил Элизабет за плечи. Ему очень хотелось, чтобы эта женщина поняла и простила его.

– Эта война разрушила мое счастье, миледи. Так не дайте же ей разрушить ваше счастье с Робертом!

Потом Джеймс Грэхем ласково погладил ее по голове, поднес к губам ее руку. И улыбнулся.

– Роберт Керкленд – необыкновенный человек, Элизабет, и он любит вас. Вы тоже любите его, я уверен. Так пусть эта любовь преодолеет все препятствия, которые могут встретиться каждому из вас. А теперь, дорогая леди, я должен с вами проститься. Дела требуют моего присутствия. Молитесь за то, чтобы война поскорее кончилась.

Он поцеловал Элизабет в склоненную голову. Этот человек тронул ее. Элизабет поняла: чем бы ни обернулись ее отношения с Робертом Керклендом, она уже никогда больше не будет равнодушна к судьбе Джеймса Грэхема.