Первый шаг к бессмертию

–У тебя нет никакого жениха, – отрезал он. – Ты... – он на мгновение запнулся, подбирая нужное слово, – ты моя служанка.

– Еще чего! – Лидия чуть не спрыгнула с кровати, забыв, что у нее расстроенный желудок и она не одета. Но в последний момент она передумала и, продолжая сидеть на кровати, размышляла, получится ли у нее залепить этому наглецу пощечину не вставая.

Он поклонился.

– Прошу прощения...

– Да уж, я думаю, это не будет лишним.

– Ты моя... – Снова наступила пауза – он опять вспоминал английское слово. Затем его лицо смягчилось, черные глаза приобрели красновато-коричневый оттенок и он выпалил: – Ты моя рабыня.

ГЛАВА 1

Шанхай, Китай, 1897

«А-а-а-а-хо. А-а-а-а-хо...» Несколько голосов, слившихся в один низкий звук, похожий на стон страстного томления, доносились с берегов реки Ванпу. Лидия Смит, которой уже рассказывали об этом звуке, с волнением слушала его, пока не почувствовала дрожь. В этом тягучем стоне слышался ритм тяжелого труда бедных китайских работяг, так называемых кули, которые строили дома в быстро расширяющихся кварталах Шанхая. Теперь наконец Лидия сама услышала этот звук.

«А-а-а-а-хо. А-а-а-а-хо...» Медленный, монотонный и скучный, этот многоголосый стон напоминал биение сердца самого города. Лидия напрягала слух, чтобы расслышать каждое новое повторение. Задерживая в легких смешанный с дымом воздух, она пыталась разглядеть белые дома-бунгало, видневшиеся за кирпичными стенами этого нового процветающего города.

Ей это, конечно, не удалось. Целый лес корабельных мачт не позволял увидеть ничего, кроме порта, но Лидия продолжала стоять, держась руками в белых перчатках за поручни и стараясь не упустить ни одной детали.

– Как здесь красиво, – прошептала она, хотя на самом деле это было не так. Небо затянуло тучами, в воздухе, влажном и густом, чувствовался слабый аромат имбиря. Но она повторяла вновь и вновь, как молитву: «О, прекрасный Шанхай! Мой новый дом».

– Вы уверены, что вас никто не будет встречать, мисс Смит? Даже слуги вашего жениха не будет?

Она вздрогнула, услышав за спиной голос капитана. Широкая тень от его фигуры легла рядом с Лидией. Она обернулась, испытывая смешанное чувство сдержанности и волнения. Сначала ей не нравился капитан, но путь, который она проделала от Англии до Китая, убедил ее в безосновательности этой неприязни. К тому же они прибыли на две недели раньше, и это окончательно рассеяло все сомнения.

Она с нетерпением ждала встречи с Максвеллом, представляя, как он удивится ее приезду.

Капитан, очевидно, был обеспокоен ее безопасностью.

– В Шанхае женщине не следует быть одной.

Лидия улыбнулась, прижав к сердцу последнее письмо от своего жениха.

– У меня есть название улицы и китайские деньги. Со мной все будет в порядке.

– Но вы не умеете говорить на их языке, мисс. Вы же не сможете сказать ни слова, – настаивал капитан. Его забота была ей приятна. Этот человек почти все путешествие ворчал по поводу ее присутствия, но сейчас, когда они прибыли, он, казалось, искренне беспокоился о своей пассажирке. Он немного напоминал ее отца: внешне суровый, он имел золотое сердце.

– Ну что вы! Я знаю намного больше чем одно слово. – Она, конечно, не могла говорить бегло, но кое-что действительно знала. – Ваша команда кое-чему научила меня, а до путешествия у меня был учитель, миссионер, многие годы проживший здесь.

Капитан поморщился и направился дальше.

– Шанхай – опасное место, – проворчал он.

Но если он и говорил что-то еще, она уже не слушала его: ее внимание снова привлекли доки.

Лидию интересовала портовая жизнь. Во время путешествия она многое узнала о кораблях, даже подружилась с некоторыми членами команды, поэтому теперь, в последние минуты совместного пребывания со своими соотечественниками, она с напряжением всматривалась в медленно надвигающуюся панораму Шанхая. Она увидела, как все тесно размещалось в этом городе, многолюдном и крикливом, совсем не так, как в Лондоне. Богачи и бедняки сновали рядом, не обращая внимания друг на друга. Богатые шанхайцы выглядели точно так же, как и толстосумы Лондона, включая последнюю моду и экипажи. Даже бедные кули в своих укороченных штанах и без сорочек показались ей знакомыми, напомнив английских моряков. Они сидели на корточках на грязном берегу в ожидании работы. За ними на бамбуковых подмостках возвышались многоквартирные дома, сдаваемые в аренду, огромные и уродливые, как все второразрядные дома.

Вообще открывшаяся перед ней картина внушала не больше робости, чем любой большой город. Во всяком случае, именно так Лидия пыталась успокоить себя. Ей вовсе не стоило волноваться, ведь она прожила в Лондоне почти всю свою жизнь. Хотя, конечно, никто из англичан, как бы он ни был беден, не стал бы работать без сорочки. Но среди язычников можно было и не такое увидеть, как писал ей Макс.

Шум этого города отличался от привычных ей звуков, и она сдвинула шляпку на затылок, чтобы получше расслышать его. Еще было рано – около девяти утра, – но город уже проснулся и ожил, наполняясь своеобразным многозвучием. Со всех сторон раздавались пронзительные голоса, и, когда она наконец смогла сойти на берег, они слились в общий гул, в котором выделялись резкие возгласы продавцов-разносчиков, предлагавших свои товары. Более спокойный тон английской речи был чем-то вроде аккомпанемента и служил временным сопровождением, а не основной мелодией. Постоянным лейтмотивом этой какофонии был непрекращающийся стон кули «а-а-а-а-хо».

Все это было так ново, что Лидия едва удержалась, чтобы не затанцевать перед рядом рикш*, ожидавших пассажиров.

Очередь извозчиков без экипажей представляла собой очень странное зрелище. Лидия слышала о рикшах, но никогда еще не видела ни одного из них. Запряженные в свои двуколки, они показались ей смешными. Повозка рикши представляла собой скамью, поставленную на ось между двумя большими колесами. По обеим сторонам ее шли длинные шесты, за которые брался извозчик, или, точнее, бегун, потому что рикша исполнял роль лошади и сам тащил повозку.

Тщательно все обдумав, Лидия выбрала двуколку побольше, такую, где был похожий на зонт верх, дающий тень, а также длинная полка для багажа.

– Отвезите меня на эту улицу, – сказала она по-китайски, протягивая листок с адресом Макса. Макс не написал, как следует произносить эти странные символы, и ей лишь оставалось молиться, чтобы извозчик умел читать.

А тот, скорее всего, понятия не имел, что означают эти иероглифы, поэтому даже не взглянул на листок. Вместо этого он широко улыбнулся ей, обнажив кривые зубы, и знаком пригласил сесть в повозку. Другие извозчики тут же принялись громко говорить, подкрепляя свои слова непонятными жестами. Их резкие голоса смешались, и Лидия, растерявшись, с недоумением смотрела на них.

От страха у нее пересохло во рту. Все было не так просто и удобно, как она себе представляла.

– Вы знаете, где это находится? – неуверенно спросила она по-китайски.

Рикша лишь глупо оскалился и попытался помочь ей взобраться в двуколку.

Лидия в отчаянии отшатнулась в сторону и повернулась к остальным извозчикам, стараясь перекричать стоявший вокруг шум.

– Кто-нибудь здесь понимает меня?

– Вы неправильно говорите по-китайски, мисс, – прозвучал сзади нее знакомый голос.

Лидия обернулась и увидела капитана. На его грубом лице играла приветливая улыбка.

– Именно этого я и боялся, мисс. Вы изучали кантонский диалект, а здесь говорят на шанхайском.

Она нахмурилась, обескураженная услышанным.

– У них разные языки?

– Они всего лишь неграмотные дикари, мисс. У них все везде различается. – Капитан вздохнул, раздраженно махнув рукой.

–Я не рассчитывал заниматься этим, но у меня есть немного времени. Вон там мой знакомый извозчик. – Он указал на закрытую сверху двуколку, у которой, улыбаясь ей и кивая головой, стоял рикша в конусовидной шляпе. Капитан взял ее листок и быстро прочитал ему адрес.

– Мы можем отвезти вас туда, куда вам нужно.

Лидия облегченно вздохнула. Ее охватило чувство безграничной благодарности к человеку, которого она на дух не переносила в течение всего этого месяца.

– Да, вы мне очень поможете, сэр, – пролепетала она. – Я даже не представляла, что здесь говорят на разных диалектах.

Ничего не ответив, капитан приказал рикше, чтобы тот погрузил ее багаж. Приданое Лидии было весьма скромным: оно состояло из одного чемодана. После смерти отца, лондонского врача, им с матерью пришлось жить в весьма стесненных обстоятельствах.

– Следуйте за мной, – произнес капитан, ведя ее мимо остальных извозчиков к ожидавшей их двуколке.

Вдруг она услышала чей-то встревоженный голос – один из извозчиков, пытаясь говорить на смеси китайского и английского, произнес на ломаном языке:

– Нет, лейди... Езжайти со мной... Не с ним. Нет, нет.

Она обернулась, пытаясь понять, что он так отчаянно старается сказать ей, но капитан крепко сжал локоть Лидии и твердо произнес:

– Оставайтесь со мной, мисс Смит. Это все воры и разбойники, среди них нет ни одного честного человека.

Она не сопротивлялась. Ей было известно, что даже лондонские извозчики могли запросто обмануть пассажира, если тот был слишком рассеян и терял бдительность. Лидия не хотела и думать, что могло бы случиться с ней с таким скудным знанием китайского. Слава богу, капитан был ее соотечественником, словно знакомый островок посреди неизвестного океана.

Успокоившись окончательно, она позволила ему отвести себя к повозке. Бамбук на первый взгляд казался слишком тонким, чтобы выдержать Дидию и ее багаж, но, к удивлению, он даже не прогнулся, когда она, а затем и капитан, который громоздко уселся рядом с ней, оказались внутри повозки. Лидия не успела перевести nvx а они уже выехали из ряда этих необычных экипажей. Рикша, крепко ухватившись за шесты, быстро побежал по дороге.

Она хмурилась, глядя на впрягшегося в повозку мужчину. Как и другие китайцы, он был невысок. Но в его жилистом теле таилась большая сила: он без труда вез Лидию, капитана, чемодан и саму повозку. Девушка испытывала некоторое смущение, но у нее не было другого выбора, поскольку в Шанхае не ездили в повозках, запряженных лошадьми. Лидия помалкивала и смотрела по сторонам, пока рикша вез их по улицам города.

Вскоре ее внимание перестали занимать блестевшие на солнце здания, похожие на пагоды, и длинные красные полотнища, расшитые золотом. Она снова посмотрела на потного человека, тянувшего за собой повозку. Из-под остроконечной шляпы струился пот; тело, казалось, состояло из одних костей и жил; в нем не было ни грамма жира. Лидия еще никогда не видела такой худобы. Каждый позвонок, каждое ребро при движении выделялись так же отчетливо, как нос или локоть. Глядя на него, Лидия испытывала стыд за каждую пышку, которую она когда-либо ела, за каждый лакомый кусочек, от которого не смогла отказаться. Ей хотелось остановить его и извиниться, сказав, чтобы он больше не беспокоился о ней, что она пойдет пешком. Но она знала, что это невозможно. Это был его труд, который кормил его, и вряд ли рикша поблагодарил бы ее, если бы она сократила расстояние поездки.

Лидия сидела молча, стараясь не выказывать своей неловкости. Она разглядывала стриженую голову извозчика, прислу-шивалась к его дыханию и скрипу грубых сандалий. Потом она заметила, что дышит с ним в такт, неосознанно пытаясь помочь ему дышать и таким образом облегчить его тяжкий труд.

Она собиралась дать ему щедрые чаевые, даже если капитан будет возражать. Но когда они приехали, капитан не дал ей ни секунды времени. Как только двуколка остановилась, он схватил ее и одним движением руки почти выволок из повозки. Лидия едва успела быстро промямлить «се, се» в знак благодарности, а капитан уже тянул ее к зданию.

– Пожалуйста, – попросила она, – чуть помедленнее.

Но очевидно, капитан и так потратил на нее слишком много времени и ему не терпелось покончить с этим. Ей тоже хотелось расстаться с ним поскорее, несмотря на столь неожиданную помощь с его стороны. Поэтому Лидия позволила втолкнуть себя в большое здание, которое располагалось посреди улицы, застроенной добротными домами. Она только успела заметить красивую резьбу на дверях из черного дерева, украшенный золотыми драконами и лебедями фасад, а также другие китайские украшения: красные бумажные фонарики, свисавшие с карнизов, широкие ленты, расшитые золотыми иероглифами. Лидия, конечно, ничего не могла прочитать, но их праздничный вид радовал глаз, и на сердце становилось легко.

Оказавшись внутри дома, Лидия увидела лестницу с замысловатой резьбой. Она была из такого же черного дерева, что и входная дверь. В просторной гостиной стояли резные кресла, обитые слегка полинявшей красной тканью, и столики, накрытые шелковыми скатертями с позолотой. Все это выглядело кричаще и безвкусно, к тому же, на взгляд Лидии, слишком утомительно для глаз европейца, но, поскольку к ним никто не вышел, она продолжала рассматривать комнату. Внезапно она обратила внимание на незнакомый сладковатый аромат, немного даже тошнотворный, стоявший в воздухе.

– Это так непохоже на Максвелла, – пробормотала Лидия. – Он очень сдержанный человек, я ни за что не поверю, что ему нравится такая гостиная.

Правда, она успела заметить, что Шанхай изобиловал яркими красками, поэтому решила не удивляться своеобразному колориту этого жилища. Лидия была уверена, что комнаты Макса были намного скромнее. С этой мыслью она собралась идти вверх по лестнице. Лидия так торопилась увидеть своего жениха, что с трудом соблюдала правила хорошего тона.

Обернувшись к капитану, она протянула ему свою руку в перчатке.

– Благодарю вас, сэр, за то, что вы привезли меня сюда. Я уверена , что теперь смогу найти Макса сама. – Она нетерпеливо указала рукой. – Думаю, что его комнаты там.

Но капитан даже не обратил внимание на ее жест, он смотрел через плечо Лидии куда-то в гостиную. Лидия обернулась и увидела китаянку, а также дородного человека явно смешанной крови. Его глаза имели миндалевидный разрез, как и у всех китайцев, но кожа была более светлого оттенка. Нос мужчины, отчетливо выделяясь на лице, подчеркивал покатость подбородка и лба. Он был крепкий и широкоплечий, особенно по китайским меркам, и, похоже, в его привычку явно не входила приветливая улыбка для гостей. На нем была несвежая, серая сорочка в пятнах и черные штаны.

Он был, вероятно, помощником китаянки, которая, несмотря на свой невысокий рост, держалась очень гордо и надменно. На ней было облегающее фигуру одеяние из черного шелка, расшитое золотыми узорами, а на ногах Лидия заметила крошечные черные туфли. Гладкие черные волосы женщины были зачесаны наверх, прическу удерживали два гребня из слоновой кости, слабо мерцавшие в пыльном воздухе гостиной. Она ничего не говорила, только пристально рассматривала Лидию, поджав темно-красные губы. Капитан тоже молчал.

Все это было так странно, что Лидия забеспокоилась. Решив взять себя в руки, она улыбнулась и сделала шаг вперед, надеясь, что женщина понимает по-английски.

– Прошу прощения за вторжение, – с преувеличенным дружелюбием произнесла она, – но я невеста Максвелла Слейда. Не могли бы вы провести меня в его комнаты, я подожду его там.

Китаянка улыбнулась и, не ответив ей, повернулась к своему дородному спутнику.

– Чай! – властно приказала она, и тот, поклонившись, поспешно вышел из гостиной, чтобы выполнить приказ.

– Но...

– Не спорьте, – шепотом прервал ее капитан, – этим вы только оскорбите ее. Просто выпейте чаю, мисс Смит.

– Но Макс... – голос Лидии замер, когда она поняла, что ей, наверное, придется ждать долгие часы, прежде чем она увидит своего возлюбленного. Он, очевидно, на работе и вернется домой только вечером, а ей остается терпеливо ждать его возвращения, проявляя предельную вежливость, чтобы понравиться хозяйке. Изображая наигранную радость, Лидия повернулась к женщине и улыбнулась.

– Конечно, я с удовольствием выпила бы чаю, – солгала она, принимаясь развязывать ленты своей шляпки.

Китаянка указала ей на маленький квадратный столик, один из многих в этой комнате, и девушка села, стараясь унять тревогу. На самом деле ей хотелось быстрее оказаться в комнатах Макса, несомненно обставленных в приличном стиле. Она повернулась к капитану, чтобы задать ему вопрос.

Но его не было рядом. Она лишь успела заметить, как он выходил на улицу.

– Капитан! – позвала его Лидия. Затем она вспомнила о своем чемодане и подумала, что он, наверное, вышел, чтобы внести сюда ее багаж.

– Сядьте, отдохните, – сказала хозяйка, отвлекая ее внимание от поспешного ухода капитана. – Выпейте чаю, – продолжала она. Ее голос был более глубоким, чем ожидала Лидия.

Первым делом, подумала девушка, во время пребывания в Шанхае ей нужно изучить китайский язык, чтобы по возможности избегать всяких недоразумений. Мужчина внес чайник и круглый поднос. Пока он медленно ставил поднос, Лидия взглянула на китайские чашки для чая. Они были маленькие и круглые, и у них отсутствовали ручки. Опять-таки они были украшены позолотой. «Чтобы сочетаться с окружающей обстановкой», – решила Лидия.

Пока она рассматривала вычурный узор с изображением лотоса, хозяйка нагнулась и налила чай.

– Пейте, пейте, – настойчиво предлагала китаянка. Лидия нахмурилась. Женщина склонилась над ней, указывая на чашки. Но на подносе было несколько чашек.

– Вы не присоединитесь ко мне? – спросила девушка, посмотрев на хозяйку, и сделала приглашающий жест рукой, чтобы женщина села.

– Нет, нет, – улыбаясь, отказалась та, однако ее глаза оставались холодными. – Вы пейте, пейте.

Лидия, не зная, как вести себя, взяла чашку. Заглянув туда, она увидела, что в чашке плавают листья чая. Она улыбнулась, чувствуя умиление. Да, эти китайцы заваривают чай совсем не так, как Англии, где заварку обязательно процеживают. Максвелл сочинил целое письмо о недостатках китайского чая.

Ничего страшного, подумала она, если вся нация пьет чай вместе с заваркой, то и ей эти листья не принесут вреда. Лидия сделала первый глоток, с любопытством ожидая ощущение вкуса настоящего китайского чая. Напиток, которым ее угощали, имел более горький вкус по сравнению с тем, к которому она привыкла в Англии. К тому же в нем присутствовал оттенок тошнотворной сладости, как будто китаянка пыталась приготовить чай по-английски, но не смогла.

Лидия отставила чашку, пытаясь понять вкус чая. Но как только она это сделала, женщина тут же встала рядом с ней, буквально заставляя Лидию снова сделать глоток.

– Нет, нет, пейте. Допивайте чай, – настаивала она. Лидия допила. Ей не оставалось ничего другого, потому что она не хотела показаться невежливой гостьей. Она удивилась, что не пролила его, и подумала, что, возможно, это китайский обычай – выпивать всю чашку залпом. Возможно, она обсудит с Максвеллом свой опыт чаепития по-китайски, когда тот вернется, и они вместе посмеются над ее невежеством. Или же над чрезмерной настойчивостью хозяйки.

О, ей так много нужно было рассказать ему! Когда же он придет?

Поставив чашку на столик, Лидия взглянула на хозяйку.

– Пожалуйста, не могли бы вы сказать мне, где работает Максвелл? Я бы пошла к нему туда.

Но та не слушала. Она вновь наполнила чашку и почти насильно вставила ее в руку Лидии.

– О нет, благодарю. – Лидия протянула руку, чтобы остановить ее, но хозяйка не позволила. Холодно, даже жестко она произнесла:

– Пейте!

– Пожалуйста...

– Пейте!

Голос женщины стал пронзительным, и Лидия сделала так, как ей приказывали, выпив вторую чашку до дна. Больше она не собиралась пить: сначала пусть ответят на ее вопросы. Поставив чашку с непонятным усилием, она сердито взглянула на хозяйку.

– Максвелл Сеид...

– Да, да, – сказала женщина, снова подливая чай. Лидия рассердилась. Она произнесла не так, как надо.

– Максвелл Сл... Слейд... Где он работает? Работает... Где Макс работает? – Еле ворочая языком, она с трудом произносила знакомые слова. Тем временем китаянка говорила что-то на ломаном английском языке.

– Ваш мужчина скоро придет. А сейчас пейте. – Она опять нагнулась над Лидией, подсовывая ей чашку с чаем.

Но Лидия уже достаточно выпила для одного дня. Она отвернулась от китаянки, решив встать из-за стола. Мужчина подошел к ней с другой стороны, но Лидия не обращала на него внимания. Она сожалела, что ей приходилось проявлять грубость по отношению к своей новой хозяйке – первой китаянке, с которой ей удалось поговорить, – но это было неизбежно. Она отказывалась пить этот отвратительный чай.

Неожиданно Лидия почувствовала, что с ее ногами что-то произошло. Они сделались ватными и отказывались держать ее. Когда Лидия встала, то с удивлением заметила, что ноги не слушаются ее и она вновь медленно опускается в кресло. Ей показалось, что голова стала тяжелой и теперь бессильно болтается на шее.

– Что все это значит? – спросила она у женщины или, точнее, попыталась спросить, потому что ее язык онемел. Вместо этого прозвучало лишь: – Что-о-о?

Затем она потеряла сознание.

Чэнь Ру Шань скривил губы, уловив в воздухе сильный запах опиума, наполнявший Сад ароматных цветов. Здесь он был не так крепок, как в отделении более низкого класса, но его тошнотворный сладкий аромат отчетливо выделялся среди других запахов. Кроме него Ру Шань различил духи «цветов», запах табака, исходивший от мужчин, которые пришли полюбоваться на «цветы», а также резкий спертый дух, сущность ян, исходивший от тех, кто хотел большего.

В целом Ру Шань находил этот сад настолько же отталкивающим, как и подобные заведения в трущобах Шанхая, поэтому он круто повернулся на каблуках, чтобы уйти. Но сопровождавшая его женщина остановилась, ухватившись своей маленькой белой рукой за рукав его сорочки.

– Чтобы поймать тигренка, нужно войти в логово тигра, – сказала она нараспев.

– Мне сегодня не нужен тигренок, Ши По. И я с трудом выношу этот... – Какими словами можно было описать то, во что превратился Китай? – Этот разврат.

Она обворожительно улыбнулась ему. Красоту этой женщины нельзя было скрыть даже вуалью, затенявшей ее лицо.

– Разве до сегодняшнего дня я давала тебе неверные советы, направляя тебя? Доверься мне еще немного, Ру Шань, и все прояснится.

Прежде чем он успел ответить, хозяйка Сада уже направлялась к ним в сопровождении своего помощника, неопрятного увальня.

– Приветствую вас, приветствую вас. Чем могу услужить таким важным гостям? – спросила она, низко и почтительно кланяясь.

Ру Шань едва сдерживал себя, чтобы не нагрубить ей. Он испытывал непреодолимое желание сказать владелице притона, что она должна бросить это презренное занятие, дать свободу несчастным «цветам» и посвятить свою жизнь аскетическому размышлению. Но Ру Шань знал, что его сарказм не достигнет цели. Он лишь усилит в нем раздражение и досаду. Поэтому он промолчал, зная, что Ши По, несмотря ни на что, будет вести свою игру. В конце концов, это она была его наставницей, а он ее учеником. Ру Шань насупился, бросая мрачные взгляды на хозяйку Сада. Его натуре претило все, что он здесь видел.

Ши По смотрела вокруг с видом презрительного превосходства, которым она была обязана богатству своего мужа.

– Мы хотим посмотреть на ваш белоснежный «цветок».

В черных глазах хозяйки засветилась жадность, но ее движения оставались такими же медленными и грациозными. Она снова поклонилась.

– Конечно, но она сейчас отдыхает. Может, вы придете позже?

Ру Шань знал, в чем состоит ее уловка: она хотела набить цену, вынудив их ожидать. Кроме того, эта женщина пыталась скрыть от них правду: девушка, скорее всего, была в бесчувственном состоянии. Но следовало соблюдать приличия, поэтому игра продолжилась.

– Но может, мы все-таки сможем взглянуть на нее? – спросила Ши По. – Мы не помешаем ей, мы не будем разговаривать и шуметь. – Они и не смогли бы ей помешать, потому что девушка не проснется до тех пор, пока опиум не покинет ее тело. А это иногда занимало несколько дней.

– Это очень нежный «цветок», – попыталась увильнуть хозяйка.

– Тогда, – вспылил Ру Шань, теряя терпение, – мы не станем тревожить ее, пускай отдыхает. – Он повернулся к выходу, намереваясь удалиться.

Он, конечно, не сделал этого, потому что его остановили. Но не эта старая ведьма, которая заправляла Садом, а голос Ши По, прозвучавший властно и непреклонно:

– Вернись, Ру Шань. Ты попросил моей помощи, потому что я разбираюсь в этих вещах лучше, чем ты. Я – тигрица, которая намного опередила тебя на пути к бессмертию. Ты примешь урок, который я предлагаю тебе?

Ру Шань замер. У него не было другого выбора. Он был в отчаянном положении. Его неудачная попытка выйти из этой ситуации была еще одним примером того, как он нуждался в помощи Ши По. Он подавил вздох и опустил голову.

Безмолвно шагая за Ши По вверх по лестнице, он даже не слышал, говорила ли хозяйка еще что-нибудь о своей новой подопечной. Ее помощник шел сзади, и его присутствие тоже было определенной преградой на пути Ру Шаня, если бы он снова решил удалиться. Но теперь он не собирался уходить. Он и так уже проявил свою несдержанность. Он больше не уйдет с избранного пути.

По крайней мере, он поклялся себе в этом. Правда, за последние два года Ру Шань давал себе такие клятвы каждую неделю по дюжине раз.

Хозяйка отвела их на самый верхний этаж и указала на маленькую тесную комнатушку. Ши По с трудом семенила на своих крошечных забинтованных ножках, опираясь на изящную тросточку, но она была полна решимости. А это больше, чем что-либо другое, доказывало Ру Шаню, что она имела серьезные намерения. Это место выглядело отвратительно. В темной комнатушке не было окна, в ней царил полумрак. Кроме того, не ощущалось даже малейшего движения воздуха, поэтому стояла духота. Как мог кто-либо, будь то мужчина или женщина, дышать здесь, не говоря уже о других занятиях?

Ответ, конечно, напрашивался сам собою: свинья не беспокоится о том, что ее хлев смердит. Но человеку, которого вынудили подняться сюда, чтобы обнаружить здесь...

На кровати, прикованная цепями, лежала белая женщина, с округлыми формами, бледная, светловолосая. Кандалы были скрыты под тонким одеялом, но Ру Шань отчетливо видел предательские выступы, заметные даже в неясном свете единственного фонаря.

Хозяйка заговорила, нахваливая достоинства своей узницы: красоту, здоровье, скромность и, конечно, невинность. Он не слушал старую ведьму, а подошел поближе, чтобы рассмотреть сокровище, которое хотела показать ему Ши По. Волосы белой женщины с оттенком закопченного золота обрамляли красиво очерченный овал лица. Ее рот, невольно раскрытый, казался темной влажной впадиной, окруженной полными красными губами. Ру Шань заметил, что уши женщины, прикрытые растрепавшимися волосами, были круглой формы с длинными плотными мочками.

– Ну, что скажешь? – спросила Ши По, прерывая ход его мыслей. – Видишь?

Он нахмурился, раздражаясь оттого, что ему приходилось давать отрицательный ответ:

– Это белая женщина, отравленная опиумом и прикованная цепями к постели. Что еще я должен видеть?

Ши По недовольно подняла брови и жестом отослала хозяйку. Та поклонилась и ушла, забрав с собой своего помощника. Но это была лишь иллюзия уединения. В каждой комнате этого заведения было, по крайней мере, два смотровых отверстия. Ши По, конечно, знала об этом и старалась говорить тихо. Ее голос был едва слышим, но, несмотря на это, Ру Шань отчетливо различал в нем укоризненные нотки.

– Посмотри на эту девушку внимательнее, – приказала она. – Видишь, сколько в ней воды? Взгляни на ее груди, какие они полные и круглые. Они смогут питать мужчину, у которого слишком много ян.

Ру Шань поморщился, зная, что она говорит о нем. На самом деле в этом и заключалась вся трудность. По мнению Ши По, в нем было слишком много мужского начала ян и слишком мало женского начала инь. Именно по этой причине он обратился к Ши По. И он не мог отрицать, что испытывает чувство голода, глядя на пухлые груди женщины, чуть прикрытые прозрачной сорочкой. Но все же...

– Мне не нужно ходить к белой рабыне, чтобы получить инь, – отрезал он.

Хотя... Невольно разглядывая слабо очерченные окружности сосков, он подумал, что она действительно могла бы дать много инь. Намного больше, чем Ши По, у которой доминировал элемент дерева и которая очень скупо выделяла росу.

Пока эти мысли проносились в его сознании, Ши По приблизилась к нему и, приподнявшись, насколько это было возможно, сказала ему на ухо:

– Ты должен вернуть то, что утратил. То, что ты уничтожил.

– Я не могу, – выдохнул он, снова испытывая напряжение и недовольство. – А если бы и мог, то не с ней.

Ши По резко приблизила к нему свое лицо, ее горячее дыхание, прорвавшись даже сквозь вуаль, опалило щеку Ру Шаня.

– Ты делаешь слишком поспешные выводы. Ты видишь яйцо и требуешь, чтобы оно закудахтало...

– Я вижу лук и хочу, чтобы жареный голубь уже лежал на блюде, – закончил он ее фразу. Слова старой пословицы жгли ему язык, как раскаленные угли, напоминая ему о том, что он должен был проявить терпение, чтобы обрести средний путь Дао.

– Как эта женщина может возместить мою потерю?

Ши По отодвинулась от него, став спиной к стене, в которой, по всей видимости, были смотровые отверстия. Затем она сложила руки на груди и сердито заговорила. Ее голос напоминал шипение растревоженной змеи:

– Ты убил белого человека, Ру Шань...

– Я убил животное! – возмущенно воскликнул он.

–Если так, то почему с того момента ты спишь беспокойно? Почему сегодня ты постишься, а завтра ешь как умирающий с голоду раб? Если ты убил всего лишь животное, то почему ты, сам того не желая, сошел со среднего пути Дао?

Ру Шань не мог возразить ей, потому что она говорила правду. Со времени той ужасной ночи, случившейся два года назад, он потерял себя, утратив душевное равновесие.

– Ты должен вернуть то, что забрал.

– Я не могу вернуть его к жизни и не думаю, что стал бы делать это, если бы даже такая возможность у меня появилась.

Она кивнула, молча соглашаясь с ним.

– Но ты можешь возвысить другую душу, душу белого человека. Научи эту белокожую иностранку своему бесценному искусству, и таким образом ты сможешь найти дорогу назад к среднему пути Дао.

Он почувствовал, как его челюсть отвисла от удивления. Нет, она не могла говорить это серьезно.

– Ты же не хочешь, чтобы я научил ее, как обрести бессмертие? – Его передернуло, когда он посмотрел на злого духа, как часто называли белых людей. – Эти духи лишены вещества, нужного для того, чтобы обрести бессмертие.

Ши По пожала плечами и спокойно произнесла:

– Может, и не лишены. Ты попытайся. Это обеспечит тебе долгожданный сон.

Ру Шань покачал головой, ошеломленный самой мыслью о таком задании. Он должен научить белокожую женщину премудрости, которую понимали лишь избранные люди из его соотечественников? Это было невозможно!

– Куй Ю рассказывал мне, что некоторые из них могут быть по-своему весьма сообразительны, хоть и ограниченны, – заметила Ши По, ссылаясь на слова своего мужа.

– Тогда позволь мне учить кого-то из его знакомых. Мужчину.

– Тебе что, нужно еще больше ян? – усмехнулась она. – Нет, мужчина лишь усилит нарушение равновесия сил в твоем теле. Тебе нужна белокожая женщина, полная воды. – Она презрительно указала на девушку.

– Но я не смогу вывести ее на путь тигрицы. Только женщина способна посвятить ее в эти тайны.

– Ты знаешь достаточно, – прервала его она. – И я при необходимости смогу дать тебе совет. Не нужно учить ее высшим ритуалам. Она не способна на это, да ей это и незачем. – Ши По приблизилась, пряный аромат ее духов смешивался с тяжелым духом этого дома, и это вносило еще большую сумятицу в душу Ру Шаня. – Дело в тебе, Ру Шань. Ты стрела, которая должна быть правильно пущена. Она всего лишь лук, который поможет тебе вознестись на Небо.

Он понимал ее и знал, зачем она придумала это. Но все же не мог решиться на такой шаг.

– Я не смогу приходить сюда каждый день. Я также думаю, что здесь она очень скоро заразится чем-нибудь.

Он обернулся, выразительно посмотрев на дверь. Ру Шань прекрасно понимал, что хозяйка будет с большой радостью продавать и перепродавать «чистоту» этой девушки каждому мужчине, который захочет верить лживым словам. Когда девушку приучат к курению опиума, ни она, ни он, Ру Шань, не будут здесь в безопасности. Пребывание в этом доме и вдыхание отравленного воздуха связано с большим риском.

– Да, это весьма вероятно, – согласилась Ши По. Ее голос звучал довольно грустно. Услышав печальный возглас, Ру Шань уже начал надеяться на то, что ему удалось избежать этого неприятного задания. Но когда она подняла голову, в ее позе была непоколебимая решимость. – Тебе придется выкупить ее, – твердо заявила наставница.

– Что? – взорвался он. Его сдержанность улетучилась. – Да это же будет стоить стольких денег! Цена, которую за нее запросят... – Сама мысль возмутила его. У него не было ничего, что могло бы сравниться в цене со стоимостью одной белокожей девушки. Он может потерять годовой доход своей лавки, если не большe – Я не могу позволить себе это. Со времени... Со времени той ночи, случившейся два года назад.

– Ты должен взять в долг.

– Нет! – Эта мысль показалась ему отвратительной.

__ Тогда тебе придется покинуть Дао и лишиться всего, чего ты достиг за последние девять лет. Ты никогда не сможешь стать бессмертным. Ты лишишься своего звания нефритового дракона.

Ру Шань почувствовал, как застучало в висках, как сжались челюсти, а в груди стало горячо. Он посвятил учебе почти десять лет, он был прилежен и настойчив, а теперь ему предстоит утратить все, чего он добился неимоверными усилиями? Из-за того что он не хотел жертвовать своей семьей ради достижения своих целей? Невозможно!

Но одного взгляда на Ши По было достаточно, чтобы убедиться в непоколебимости ее решения. Имя Ру Шаня будет вычеркнуто из свитка, все его достижения последних девяти лет будут уничтожены.

Но все равно он не мог этого сделать. Он не мог рисковать будущим своей семьи. Даже если на карту будет поставлено все, чего он добился, с тех пор как встретил Ши По.

Он склонил голову, принимая неотвратимый удар судьбы.

– Я не могу занимать деньги, Ши По. Мне придется дать поручительство, а я владею лишь лавкой и домом Чэней. – Он выпрямился. – Я не стану рисковать ни домом, ни благополучием своих близких.

Ши По вздохнула, словно ожидала услышать такой ответ. Затем она снова заговорила, ее голос звучал жестко и непреклонно:

– Твоя жизнь уже поставлена на карту, Ру Шань. Как ты можешь сбрасывать со счетов те муки, которые испытываешь сейчас? Не жди, что они ослабнут. Однажды изведав покой, который дарит Дао, ты всегда будешь испытывать муку, находясь рядом с теми, кто не знает просветления. Твой разум будет всегда беспокоен, твоя постель никогда не подарит тебе отдохновения. Ты будешь все время блуждать во тьме, потерянный и одинокий, потому что я не смогу помочь тебе. Время, которое мы проводили вместе, закончится.

Он задрожал так сильно, что сам испугался этого. Он знал, отчего это происходит. Та часть его, которая оставалась пребывать в Дао, ужаснулась прозвучавшим словам и попыталась вытрясти подобные мысли из его тела. Но он не мог. Слова Ши По продолжали звучать в его ушах, пугая его своей истинностью и наполняя душу ужасом, и он невольно заговорил:

– Я не могу продолжать так дальше, иначе через месяц сойду с ума. Мое тело уже слабеет. – Он протянул ей руки, открывая свой позор. Они дрожали, как у немощного старика, и Ру Шань понимал, что причина быстрого старения тела в его душевном смятении, от которого он не может избавиться вот уже многие месяцы. – Я должен вернуться на путь Дао.

– Тогда тебе придется выкупить эту белокожую девушку. Ты найдешь ей жилище неподалеку от своего дома, чтобы видеться с ней каждый день. Ты должен будешь причащаться к ее сущности инь так часто, как только сможешь. – Ши По еще ближе подошла к нему, настаивая на своем решении: – И когда ее вода вольется в тебя, финансовое положение твоей семьи восстановится и ты снова откроешь для себя путь к Дао. – Она понизила голос до соблазнительного шепота: – Твой разум обретет мир, а тело покой. Ты вернешься на средний путь, полный новой энергии, поскольку ее инь смешается с твоим ян и произойдет рождение духовного эмбриона. Ты станешь бессмертным. Ты сможешь, Ру Шань, тебе лишь нужно сделать то, что необходимо.

От нарисованной ею картины ему на глаза навернулись слезы. Это была мечта, о которой Ру Шань грезил бессонными ночами после каждого несдержанного поступка.

– Но где мне найти деньги?

Ши По медленно склонила голову и грациозно подняла вуаль. Когда лицо женщины открылось, он увидел на ее щеке сверкающую слезу, которая пролилась ради него. Ее сила инь сияла даже в тусклом свете. Проявив редкую щедрость, Ши По подняла эту каплю со своей щеки и поднесла к губам Ру Шаня. Он жадно выпил ее, но ощущение жажды осталось. Ему хотелось выпить целый океан. Ему была нужна вся женская сущность инь, чтобы погасить огонь ян, постоянно горевший в нем.

Она приблизила губы к его лицу и тихо произнесла:

– Мой муж даст тебе взаймы необходимую сумму.

ГЛАВА 2

Лидия чувствовала себя совершенно разбитой. У нее ужасно болела голова. Ее губы потрескались, во рту пересохло. Больше всего ей хотелось, чтобы исчез весь мир, включая и ее страдающее тело. Но к сожалению, ей приходилось думать и о других вещах. Как, например, сходить по нужде. Сейчас же, не откладывая ни на минуту.

Девушка ни за что не справилась бы с этим сама. Едва она свесила ноги с края кровати, как из ее пересохшего горла вырвался болезненный стон. Затем случилось чудо: рядом с кроватью появилась служанка и молча помогла ей пройти туда, куда нужно.

Когда Лидия уже сидела на кровати, глотая воду из бережно поднесенного к ее губам стакана, она неожиданно для себя увидела, что ее служанкой на самом деле был юноша. Китаец. У него было ласковое лицо и длинная черная коса, доходившая до лопаток.

Несомненно, она бы захлебнулась водой от такого открытия, если бы стакан уже не был пуст. Теперь она просто уставилась на него, ощущая сильное замешательство, сковавшее ее едва прикрытое сорочкой тело. К сожалению, вслед за этим последовало головокружение и накатила тошнота.

Совсем плохо. Ужасно.

Пока она пыталась справиться с дурнотой, в ее затуманенном мозгу проносились бессвязные мысли. Во что она была одета? В грубую белую ночную сорочку. Это не ее одежда. Где ее вещи? Где она? На корабле?

Затем пришло ощущение, что ее тело как-то изменилось. Но как? Лидия не могла сосредоточиться, чтобы понять эту перемену. Она ни о чем не могла рассуждать, но все же нашла в себе силы, чтобы посмотреть молодому человеку прямо в глаза и выдавить из себя вопрос:

– Где я?

Он не ответил и осторожно уложил ее на спину. Какая-то часть ее сознания отметила детали окружающей обстановки. Она лежала на большой кровати с мягким матрацем. Комната была достаточно просторная. Высоко вверху находилось единственное окно, украшенное фигурной решеткой. В комнате стояла красиво расписанная ширма, отделявшая уборную. Но где же был...

– Макс! – прохрипела она. – Где Максвелл?

Китаец ничего не ответил, и Лидия снова провалилась в полузабытье. Спустя некоторое время она поняла, что лежит на спине и ее голова уютно покоится на обтянутой шелком подушке. Да, на самом деле здесь было очень приятно лежать, позволив улетучиться всем заботам.

Она бы так и поступила, если бы не одно ужасное воспоминание. Или же это был кошмарный сон? Она вспомнила тошнотворный сладкий вкус и темную комнату с... кандалами?

– Нет! – Девушка попыталась сесть. Ей нужно сбежать отсюда. Она должна найти Макса. Она должна...

– Вы здесь в безопасности.

Лидия растерянно заморгала. Она услышала английскую речь с ужасным акцентом. А, это молодой человек, который ухаживал за ней...

Она пыталась разглядеть его, пока он настойчиво укладывал ее в постель.

– Вы в безопасности, – медленно повторил он, стараясь четко произносить каждое слово.

Лидия кивнула, вникнув в смысл сказанного, и страх постепенно стал отступать. Лидия не смогла бы объяснить, почему она поверила ему. Но ее затуманенный мозг подсказывал, что здесь ей действительно ничего не угрожало. И она чувствовала себя такой усталой...

– Макс?

– Все хорошо. С вами все будет хорошо.

– Нет.– начала она и замолчала, не в силах произнести хоть слово.

Через мгновение Лидия вновь спала.

В следующий раз она проснулась довольно быстро, кошмар отодвинулся, но его сменила неясная, пугающая реальность. Молодой китаец снова был рядом с ней и поил ее не водой – она сразу почувствовала это, – а некрепким чаем с резким ароматом. Сначала напиток показался странным, но теперь он начинал нравиться ей.

Как обычно, китаец ей помог сходить по нужде, почтительно ожидая с другой стороны ширмы, пока она закончит. Он дал ей смену белья – еще одну простую ночную сорочку, но ничего не говорил ей, кроме того что она в безопасности.

Внимательно присмотревшись к нему, она решила, что юноше около семнадцати лет. Постепенно в ее голове стали выстраиваться вопросы. Где она находится? Не на корабле, это уж точно. Скорее всего, в Шанхае. Она с содроганием вспомнила дом, куда ее привел капитан, утверждавший, что там живет Максвелл. Ну да, если это был дом Максвелла, то она была сиреневой жабой.

Но как она покинула то ужасное место и попала сюда? Кто платил за это жилище и за слугу-китайца? И кто... изменил ее тело?

Это была еще одна вещь, которую она успела заметить. То, что раньше ощущалось как неуловимое отличие от нее прежней, теперь, в ярком свете дня, было очевидно. Ее побрили. Везде. Нигде на теле не было ни одного волоска. Нет, на голове волосы остались, они были аккуратно заплетены в косу, но на теле, ногах, руках и на... Она была выбрита везде.

Но кто? И зачем? Нет, только не этот мальчик. Он не мог... Она не знала, как объяснить себе эту загадку, и уж, конечно, не могла спросить, даже если этот человек понимал по-английски. Ее единственным решением было подождать, что будет дальше. Может, это входило в средства традиционной китайской медицины или еще другой подобной чепухи. Никогда не знаешь, какие странные обычаи могут быть у примитивной культуры. Ей не следует ломать над этим голову.

Но где же она была? И как она здесь оказалась? Ей оставалось! только догадываться. Возможно, Максвелл как-то узнал, куда он; попала, и спас ее? Это жилище станет ее домом до тех пор, пока она не поправится настолько, чтобы произнести брачный обет, Максвелл всегда стоял горой за соблюдение приличий.

И все же она не могла понять, почему его так долго нет. Возможно, какие-то дела по службе отвлекали его. Он писал ей, что скопил достаточно денег, чтобы купить дом, и теперь ждет достойных предложений. Он скоро придет, принесет с собой розы и обручальное кольцо. Какое-нибудь большое и красивое взамен того, что у нее украли.

Лидия настроилась на терпеливое ожидание. Тем временеы китаец принес ей суп. По правде говоря, Лидия чувствовала себя намного лучше, поэтому, закончив с едой, она весело улыбнулас ему и сказала:

– Спасибо. Хорошая еда. Он кивнул.

– Хорошая еда. Да.

– Ты можешь сказать Максвеллу, что я отлично себя чувствую и могу встретиться с ним прямо сейчас. Пусть приходит в любое время.

– Вы хорошо себя чувствуете, да?

Лидия вздохнула. Да, ее жених был очень щепетилен и нашел слугу, который немного говорит по-английски. Но скорее всего, таких слуг было очень мало, решила она, поэтому ей придется со временем выучить китайский язык. Она может начать прямо сейчас.

Но когда она попыталась поговорить с юношей, тот мягко улыб-] нулся, вежливо отвесил поклон и вышел из комнаты. Так что вместе изучения языка ей пришлось довольствоваться разглядыванием обстановки, прислушиваясь к странным ощущениям в своем теле.

Ее желудок был немного расстроен. Она с удивлением отмечала громкие, иногда сопровождавшиеся неприятными ощущениями звуки, раздававшиеся в нижней части живота. Ей казалоси что там кипит маленький котел. Уже одно это было само по себе плохо, но к тому же у нее было сильное скопление газов в кишечнике. «Да, лучше бы Макс сейчас не приходил», – сказала она себе Предпочитая утонченных женщин, он определенно не станет испытывать влечение к полному странных звуков телу.

Хотя, конечно, вряд ли он станет обращать на это внимание. Макс любит ее. Ей просто хотелось предстать перед ним в лучшем виде. А громкое пукание недопустимо при встрече с женихом, с которым она не виделась почти три года.

Если бы он только догадался прислать ей книгу, чтобы почитать, или придумал для нее еще какое-нибудь занятие. А еще что-нибудь из одежды, кроме этой сорочки. Окно, предназначенное только для вентиляции, а не для обзора, было расположено слишком высоко, так что ей пришлось бы приставить стул, но она не собиралась этого делать. У нее не было ни альбома, ни угольков для рисования. Никто не позаботился о журналах или хотя бы вышивке.

Всего лишь беспокойный желудок и скучающий ум.

Пролежав так, по крайней мере, еще полчаса, она вдруг услышала тихие мужские голоса, доносившиеся из соседней комнаты, где жил ее слуга. Очнувшись от дремоты, она моментально пришла в себя и увидела, как повернулась дверная ручка. Чувствуя радость от предстоящей встречи, Лидия быстро пригладила волосы, поправила сорочку и с волнением подумала: «Наконец-то пришел Максвелл!»

Но когда дверь открылась, в комнату вошел еще один китаец. Пронзительный взгляд его черных глаз быстро скользнул по комнате и остановился на ней.

Лидия испытала сильное замешательство, поскольку невольно громко пукнула. Ее лицо загорелось от стыда. Она быстро натянула на себя одеяло, изумленно глядя на незнакомца.

Вошедший мужчина продолжал внимательно рассматривать ее.

Он ничего не говорил. Напуганная до смерти, Лидия молчала. Однако, несмотря на онемевший от страха язык, ее глаза успевали примечать все необычное. Она удивленно смотрела на вошедшего, потому что впервые видела хорошо одетого китайца.

На нем была шелковая сорочка серого цвета и черные брюки; его голову украшала неизменная круглая шляпа, из-под которой на спину свисала длинная маньчжурская коса. Это был обычный китайский наряд, на который Лидия обратила внимание, когда рикша вез ее по улицам Шанхая. Но одежда незнакомца отличалась изысканным узором, вышитым на шелковой ткани. Темно-зеленый дракон обвивался вокруг его стана, а пламенный язык чудища заканчивался красными китайскими пуговицами. На другом боку было вышито пламя, которое не мог достать дракон. Совершенно невероятный узор, подумала она, и мастерски выполненный, поскольку мужчина, который был одет в эту сорочку, казался одновременно и человеком, и драконом. Само зрелище навевало страх.

– Извините, – пропищала Лидия и тут же откашлялась, изо всех сил пытаясь придать своему голосу уверенность. – Простите, – сказала она более твердо. – Почему вы в моей спальне?

Лидии хотелось, чтобы в ее голосе звучали властные нотки, пoскольку Макс писал ей, что эти варвары понимают лишь язык силы.. Он имел в виду пушки, стрелявшие с военных кораблей, но она перенесла его слова на человеческие отношения. К сожалению, в ее голосе не было ни силы, ни властности. Скорее, он напоминал робкий лепет маленькой беззащитной девочки.

Мужчина, не отрывая глаз, продолжал пристально рассматривать ее. Его взгляд был не таким, как у юного слуги, который часто смотрел на девушку с искренним состраданием. Лицо этого непрошеного гостя напоминало маску, скрывавшую его истинную сущность. Лидия невольно сжалась под пронзительным; взглядом мужчины.

Незнакомец вдруг быстро заговорил по-китайски, обращаясь к слуге, который безмолвно ожидал за дверью. Тот ответил ему а Лидия, вконец растерявшись, продолжала сидеть, не понимая ни слова. Ей было так тяжело, что она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

Но вместо этого она выпрямила спину и небрежно отбросила одеяло, которое натягивала до самого подбородка. Оно упало, прикрыв ее ноги.

– Пожалуйста, сэр, – сказала она с тем спокойствием, на которое только была способна, – скажите, когда придет Максвелл?

– Максвелл? – переспросил он. Его глубокий голос прозвучал неожиданно мелодично.

– Да. Максвелл Слейд. Это мой жених.

– У тебя нет никакого жениха, – отрезал он. – Ты... – он на мгновение запнулся, подбирая нужное слово. – Ты моя служанка]

– Еще чего! – Лидия чуть не спрыгнула с кровати, забыв, что у нее расстроенный желудок и она не одета. Но в последний момент она передумала и, продолжая сидеть на кровати, размышляла, получится ли у нее залепить этому наглецу пощечину не вставая.

Он поклонился.

– Прошу прощения...

– Да уж, я думаю, это не будет лишним.

– Ты моя... – Снова наступила пауза, поскольку он опять вспоминал английское слово. Затем его лицо смягчилось, черные глаза приобрели красновато-коричневый оттенок и он выпалил: – Ты моя рабыня.

Она замерла, испытав настоящий шок, а он продолжал с тем же странным выражением на лице:

– Я многим пожертвовал, чтобы купить тебя. За тебя запросили очень высокую цену. – В его голосе послышалось неодобрение, даже гнев. – Но сейчас уже все позади и ты будешь выполнять то, что я потребую. И когда я потребую.

– Ни за что!

Забыв о предосторожности, Лидия сбросила с себя одеяло. Если он видит в ней болезненную, слабую женщину, то его ожидает разочарование. Не обращая внимания на то, что она была почти раздета, Лидия встала перед китайцем, толкая его рукой прямо в вышитый глаз дракона:

– Я Лидия Смит, невеста Максвелла Слейда. И ты меня немедленно отвезешь к нему!

Но он не шелохнулся, продолжая спокойно стоять на месте, как и его слуга. Не успела она закончить свою короткую речь, как он схватил ее за запястья и толкнул на кровать. Откуда-то появились ремни, толстые кожаные ремни, и он с помощью слуги схватил ее, а затем привязал за руки и ноги к железной раме кровати.. Несмотря на яростное сопротивление Лидии, на все попытки кусаться и царапаться, девушку бесцеремонно уложили на спину. Ее сорочка задралась до половины бедер.

Лидия кричала, изливая свой гнев, орала им, что она англичанка и они не имеют права так с ней поступать. Но они ничего не отвечали ей, а просто стояли и смотрели, невзирая на ее угрозы, плач и мольбы. Лидия лежала на кровати, не замечая, что по ее щекам текут злые слезы отчаяния.

Человек-дракон подошел к ней поближе. Посмотрев на нее, он улыбнулся – его улыбка была почти прекрасной – и странным почтительным жестом прикоснулся к ее лицу. Она пыталась увернуться, но у нее не было никакой возможности это сделать, и вскоре его указательный палец был мокрым от ее слез. Он медленно поднял палец, закрыл глаза и, поднеся его ко рту, с наслаждением попробовал слезу на вкус.

Лидия в изумлении уставилась на него, не зная, как расценить этот поступок. Он снова посмотрел на нее, но на этот раз его улыбка была более естественной.

– Ши По была права. Ты переполненная чаша. – Он резко повернулся, и длинная коса ударилась о его спину, как хвост змеи. – Твои уроки начнутся завтра.

Затем он удалился.

На следующий день у нее не было никаких уроков. На следующий день не было ничего, поскольку Лидия оказала отчаянное сопротивление. Она боролась, дралась, отказывалась есть. Она даже испачкала испражнениями свою кровать. Все, чего она добилась, – это воспаление кожи, которая стала кровоточить. Когда Лидия отказалась есть, никто не стал настаивать, чтобы она поела. Ей пришлось голодать, так как никому не было дела до ее пустого желудка. Когда Лидия испачкала постель, никто не обращал на это внимания и она лежала в собственных испражнениях, покинутая всеми, жалкая и обессиленная.

Но хуже всего было то, что Максвелл, похоже, совсем забыл о ней. Он так и не появился, хотя она, рыдая, непрестанно призывала его.

Стараясь быть объективной, Лидия пришла к выводу, что Макс не виноват. На самом деле ее жених, вероятнее всего, полагал, что его будущая жена живет в безопасности в Англии. До того момента как он и ее мать обменяются письмами и узнают, что произошло, пройдут месяцы. Долгие месяцы. А все это время Лидия в качестве рабыни пробудет здесь, в ловушке у полоумного китайского монстра.

Да, месяцы. Месяцы рабства. Мысль о рабском положении была невыносима. Это невозможно! Но она не могла не учитывать реальных фактов и спрятаться от действительности. Иногда ей казалось, что она испытывает некоторое облегчение, когда проводит как можно больше времени в состоянии, близком к безрассудству, или делая вид, что она сошла с ума. Дни, прошедшие в сонном безумии, убедили ее в том, что наигранное сумасшествие ни к чему не приведет. Это не избавит ее от душевных мук и не смягчит сердец ее мучителей. Поэтому Лидия попыталась применить другую тактику, решив изобразить вынужденное согласие. Она надеялась, что таким образом сумеет обвести вокруг пальца юношу-слугу и сбежать отсюда.

У нее ничего не вышло. Юноша оказался сильнее и намного крепче, чем она думала. Когда Лидия оставалась в комнате одна, ее дверь запирали на замок, а окно было закрыто решеткой. Красивая решетка, которой она любовалась, была на самом деле преградой, делавшей побег невозможным.

Тогда она стала кричать, вопить изо всех сил, рассчитывая, что кто-нибудь услышит ее и поспешит на помощь. Конечно, первым отзовется Максвелл. Но и это закончилось весьма плачевно: она сорвала себе голос, но никто не появился, чтобы выручить ее из беды.

Все это время ненависть к дракону, посмевшему назвать ее своей добычей, усиливалась. Она не могла убить и мыши, однако, будь у нее силы, с огромной радостью свернула бы этому китайцу шею и станцевала бы на его бездыханном теле.

Лидия бесконечно фантазировала, рисуя в своем воображении все более отвратительные картины убийства этих извергов. Бог наделит ее нечеловеческой силой, и крик страдалицы разорвет им барабанные перепонки, а их головы взорвутся. Бог даст ей фантастическую власть ума, и она сможет одержать над ними верх одной лишь мыслью.

Максвелл больше не фигурировал в ее мечтах о побеге и отмщении, он лишь восхищался изобретательностью и хладнокровной выдержкой своей невесты. Изо всех сил желая, чтобы он каким-нибудь образом нашел эту темницу, проломил дверь и спас ее, она все же понимала, что этому никогда не бывать. Ей придется выбираться отсюда самостоятельно, рассчитывая только на собственные силы.

Так обстояли дела, когда примерно через неделю – по крайней мере, ей казалось, что прошла уже неделя, поскольку в этом месте трудно было следить за временем, – дракон вошел в ее комнату. Лидия сидела на полу в углу комнаты, тихо бормоча под нос простенькую мелодию. Напев старого бессмысленного стишка, под который в детстве ее убаюкивала мать, действовал на нее успокаивающе.

Она знала, что представляет собой отталкивающее зрелище. Спутанные волосы, грязная сорочка, тело в синяках и кровоподтеках после схваток со слугой. Но ее нисколько не волновало, что о ней мог подумать этот китаец. Напротив, она надеялась, что он почувствует к ней отвращение и выбросит ее на улицу.

Ничего подобного не случилось. Вместо этого он стал перед ней, скривившись от презрения. Его глаза метали молнии.

– Ну что, может, хватит? – жестко спросил он. Она не ответила, и дракон продолжил:

– Ты смирилась со своим положением? Я клянусь, что мое терпение на исходе. Если ты не прекратишь бороться со мной, я верну тебя назад в притон, в котором я тебя нашел. Я верну свои деньги, сколько смогу, и навсегда избавлюсь от тебя.

Она взглянула на него, в ее глазах засветилась надежда. Но он тут же погасил ее.

– Не знаю, помнишь ли ты, что происходило в публичном доме, но я могу рассказать тебе, что будет, когда я возвращу тебя назад. Тебя изобьют, в этом можешь и не сомневаться. Затем тебя приучат курить опиум, потому что это самый легкий путь заставить тебя подчиняться. Затем твою девственность будут продавать и перепродавать столько раз, сколько удастся, пока ты не превратишься в старую шлюху.

От ужаса она закричала и бросилась на дракона.

Китаец, конечно, ожидал нечто подобное, но он был силен, и ему не потребовалась помощь юноши-слуги, чтобы угомонить строптивую англичанку, уложив ее на кровать. Затем он продолжил говорить, его голос звучал неумолимо:

– Но это еще не конец, женщина-дух. Вовсе не конец. Если ты быстро научишься быть податливой, они продержат тебя до тех пор, пока ты будешь приносить доход. Все это время будет крепнуть твоя зависимость от опиума. Ты будешь согласна сделать все что угодно, лишь бы получить опиум. Ты будешь разводить ноги, позорить свое тело и тело других, чтобы еще раз получить этот гадкий наркотик. А затем, когда ты станешь старой и перестанешь привлекать клиентов, они выбросят тебя на улицу умирать. Но ты не умрешь. Ты приползешь в трущобы Шанхая, поселишься в какой-нибудь лачуге и будешь отдаваться всем, кто сможет давать тебе опиум. В конце концов ты умрешь в той грязной дыре, и никому, меньше всего твоему драгоценному Максвеллу, не будет до тебя никакого дела.

Картина, которую он описал, казалась слишком правдивой, чтобы быть ложью. Да, Макс писал ей об ужасной судьбе мужчин и женщин, пристрастившихся к опиуму, который был очень распространен среди китайцев. И у Лидии не оставалось никаких сомнений, поскольку она помнила кошмарные мгновения, проведенные в том притоне. Здесь с ней обращались плохо, но ее ушибы были результатом ее собственных действий. Ни одно из унижений здесь не могло сравниться со временем безумия, в которое ее повергли в притоне.

Она не могла вернуться туда. Нет, ни за что! Это означало, что ей придется остаться здесь. С драконом. Пока она не придумает, как ей сбежать.

Лидия не хотела оставаться здесь и ублажать этого монстра. Она противилась этому всей душой и телом, но Бог давно уже не слышал ее молитв. Поэтому ей самой придется строить планы в поисках выхода. Но сейчас она еще не готова, у нее просто нет сил, чтобы начать действовать. Лидия лежала на боку, громко всхлипывая, и от неподдельного горя по ее щекам ручьем текли слезы.

Дракон поднялся и равнодушно посмотрел на нее. Казалось, он абсолютно не испытывал жалости или угрызений совести.

– Я даю тебе один день, женщина-дух. Один день, чтобы привести себя в порядок и доказать мне, что ты достойна моего внимания. Если ты еще раз попробуешь бороться с Фу Де, то я надену цепи на твои руки и ноги и выброшу тебя назад, в ту выгребную яму, из которой вытащил тебя.

Да, он говорил серьезно. Каждое его слово звучало твердо и убедительно. Он действительно вернет ее в притон, и она погибнет там. В этом можно было не сомневаться.

Еще долго после его ухода Лидия не могла шевельнуться, чтобы встать и заняться своей внешностью. Ей хотелось умереть. Она молила Бога, чтобы он послал ей смерть, и в отчаянии раздумывала, как покончить с собой.

Но в комнате не было ничего, что могло бы нанести вред. Даже железные прутья кровати нельзя было использовать для этой цели. Она уже пыталась применить их, когда искала какой-нибудь предмет, чтобы ударить этого слугу, как там его звали, Фу Де, но рама была крепкой и не поддавалась. Даже сорочка, в которую ее одели, была настолько короткой, что из нее невозможно было соорудить петлю и повеситься. Ей не оставалось ничего, кроме сделки с человеком-драконом, надеясь, что когда-нибудь она найдет момент и вырвется отсюда.

Когда утренний свет проник в комнату, Лидия сделала выбор. Она встала с кровати и попросила принести все, что понадобится для уборки. У нее оставалось мало времени.

Фу Де принес ей ведро и швабру. Пока слуга менял постельное белье, она тщательно вымыла пол. Затем он втащил ванну и набрал в нее теплой воды. Он дал Лидии мягкое пахучее мыло и с поклоном удалился, сказав одно-единственное слово по-английски:

– Поторопитесь.

Лидия быстро разделась и, погрузившись в воду, с удовольствием вздохнула. Когда она мыла голову, то подумала, что может утопиться. Да, это вполне возможно. Ей нужно лишь задержать Дыхание до того момента, как она потеряет сознание. Затем она умрет. Тихо и быстро. Только бы ей хватило сил.

Если бы Фу Дe принес воду предыдущим вечером, она бы, несомненно, так и сделала. Или же, по крайней мере, попыталась. Но физический труд – мытье пола и уборка – пошел ей на пользу. Он вернул Лидии радость жизни, и ей уже не хотелось так просто умирать.

Это был трудный выбор. Все благовоспитанные англичанки были приучены к мысли о том, что смерть лучше бесчестия. И она не сомневалась в том, что любая гадость, придуманная этим монстром, обесчестит ее.

Если бы она была достойной англичанкой, то сразу попыталась бы совершить самоубийство. Но Лидии не хотелось умирать, не зная, что именно ее ожидает в этом странном заточении. Может, все, чего хотел этот ненавистный китаец с вышитым драконом, – это пить ее слезы? Она смогла бы это устроить, наплакав для него целое ведро. А вдруг потом ей представится возможность сбежать?

Она не станет топиться сегодня, решила Лидия. Она вымоется и подождет. Она узнает, что нужно ее мучителю, а затем сделает окончательный выбор. Утопиться можно и в другое время.

Приняв решение, она тщательно вымылась, чтобы предстать перед ним максимально чистой и опрятной. Фу Де принес ей элегантное одеяние из голубого шелка, напоминающее по своему крою халат, и она завернулась в него так, чтобы выглядеть скромно, но красиво. Она даже уделила внимание своим волосам, завязав их высоким узлом.

Когда дракон пришел – почти сразу после того, как Лидия закончила причесываться, – она была готова ко всему. Прекрасная пленница всем своим видом показывала, что она полна достоинства и настоящего английского мужества.

ГЛАВА 3

Сегодня он оделся по-другому, хотя эффект оставался тем же. На нем была голубовато-серая шелковая сорочка и просторные черные брюки. Сорочку вновь украшала искусная вышивка: на сером шелке темно-синими нитями были вышиты облака. И если присмотреться повнимательнее, что и сделала Лидия, то можно было разглядеть за облаками дракона: в одном месте – часть хвоста, в другом – изгиб крыла. Когда она смотрела на это одеяние, то все время находила намеки на дракона, пролетающего сквозь облака. Вокруг пуговицы обвился след от четырехпалой лапы, а с правой груди на нее пристально смотрел круглый глаз.

Этот узор производил сильное впечатление, вселяя чувство беспокойства, поэтому она с трудом удерживалась, чтобы не затрястись от страха.

Лидия сидела на кровати в тесно облегающем голубом одеянии. На ней не было ничего, кроме этого халата, и, чувствуя при каждом движении трепетное прикосновение гладкого шелка к коже, она мучительно думала, что почти раздета. Но сейчас она замерла, поджав ноги и тщательно пытаясь скрыть свою наготу под легкой тканью. Она изо всех сил старалась казаться достойной англичанкой.

– Твои волосы связаны, – сказал человек-дракон, и от его хриплого голоса она нервно дернулась. – Развяжи их.

Лидия сделала то, что он просил, чувствуя, как дрожат ее руки, распуская узел волос. Они волной упали ей на плечи, и чем больше она старалась разгладить их, тем спутаннее они становились. Китаец мягко отвел ее руки, расправляя пряди волос. Тут же, конечно, возник и Фу Де, подавая ему гребень. Вскоре он расчесывал ее волосы нежными плавными движениями.

Она должна испытывать благодарность, говорила себе Лидия, за то, что он больше ничего не делал, а лишь прикасался к ее волосам. И все же ее беспокойство возрастало от каждого его прикосновения, и, пока он это делал, девушку охватила паника, внутри все сжалось.

– В тебе есть металл, – заметил китаец. – Золото вытекает из тебя так же легко, как и вода.

– Мои волосы не из золота, – высокомерно возразила она. – Это просто цвет моих волос. Они не из металла.

Китаец отошел назад, его глаза сузились, а она молча проклинала свой глупый язык. Ей не следовало поправлять его. Но ведь он настоящий дикарь, если не понимает очевидных вещей. Через мгновение он заговорил, в его резком голосе звучало замешательство:

– Ты хочешь рассердить меня? Или же люди у вас ничего не знают?

Лидия взглянула на него, пораженная этим заявлением, и повторила:

– Мои волосы не из металла.

– Конечно, это не металл, – отрезал он. – Но они сверкают, как золото, а цвет твоего лица имеет оттенок слоновой кости. Это означает присутствие металла в твоей... – его голос замер, потому что он подыскивал нужное слово.

– Личности, – шепотом подсказал Фу Де из-за двери. Дракон склонил голову, соглашаясь с ним.

– В твоей личности.

– Но это же смешно. Мои волосы и моя кожа не определяют моей личности.

– Конечно, не определяют. Они являются ее отражением, – заявил он.

– Но...

– Ты хочешь бросить мне вызов? – спросил дракон.

Хотя он говорил совершенно спокойно, она почувствовала, что внутри у него все кипит от гнева. Поэтому Лидия опустила голову и стала разглядывать свои руки.

– Не знаю, способна ли ты понимать такие вещи, но не смей поправлять тех, кто разбирается в этом лучше тебя, – продолжал китаец.

Ей хотелось возразить, но она приказала себе сдерживаться во что бы то ни стало. Лидию возмущала абсурдность ситуации, когда этот китайский язычник считал себя выше англичанки. Но с этим приходилось мириться: он был сильнее и у него были ключи от места ее заточения. Поэтому она подавила в себе гордость, позволив ему считать себя главным.

– Поскольку я щедрый человек, – заявил он, – то буду учить тебя так хорошо, как только смогу. Учись, и ты получишь от этого выгоду. Или же игнорируй меня и оставайся глупым животным.

Ее язык снова не послушался ее. Она вскинула голову, сжав кулаки.

– Я не животное! Я англичанка, и ты не имеешь права так разговаривать со мной!

Он посмотрел на нее с какой-то грустью и покачал головой.

– Никакого постоянства.

Из-за дверей послышался голос Фу Де, который произнес что-то по-китайски, и дракон снова кивнул.

– Да. Это недостаток всех, в ком преобладает вода. Никакого постоянства. – Он протянул руку, взял Лидию за подбородок и принялся изучать ее лицо. Несмотря на все усилия, по ее щекам текли слезы. А он продолжал разглядывать ее. – Ты человек воды, ты перетекаешь из одного в другое. То ты решаешь быть сильной, то твоя воля уходит словно вода сквозь пальцы, и ты говоришь вещи, о которых потом жалеешь. Разве не так?

Лидия попробовала отвернуться, но не смогла. Его взгляд был слишком пронизывающим, а слова чересчур правдивы.

– Отвечай мне! – выпалил он. – Разве не так?

– Да, – наконец выдавила она. – Но если я вода, то ты должен быть огнем, потому что все время фыркаешь, горячишься и готов вспылить в любую минуту!

Она хотела оскорбить его, нанести ему удар с помощью разума и слов. Но вместо вспышки гнева, которой она ждала, дракон отступил в сторону с расширенными от изумления глазами.

– Так ты понимаешь... – пробормотал он.Затем он взглянул на Фу Де, который тоже был поражен. Не понимая фраз, которыми они быстро обменялись, Лидия догадалась, что ни дракон, ни его слуга не могли поверить, что она могла вникнуть в смысл их примитивных концепций.

Она не знала, как оценить их реакцию – сердиться или позабавиться, но она мгновенно приобрела преимущество. Поэтому она встала перед драконом и осмелилась сказать:

– Так что, как видишь, я не дура. Поэтому меня нельзя держать здесь, словно животное. Нельзя удерживать меня против моей воли. – Лидия помедлила, не решаясь унизиться настолько, чтобы начать умолять. Но все же она пошла на это. В ней возникла надежда. – Отпусти меня. Пожалуйста.

Лидия не знала, чего ей ожидать в сложившейся ситуации и стоит ли рассчитывать, что ее доводы повлияют на этого варвара. И все же, когда лицо монстра стало жестким и он грубо толкнул ее на кровать, острое разочарование заполнило ее сердце.

– Да, ты не полная дура. Но ты женщина, а девять добродетельных китаянок не стоят даже одного хромого мальчика. Ты, женщина-дух, стоишь еще меньше одной добродетельной китаянки. Поэтому ты будешь подчиняться мне. Тебе придется научиться всему, на что будешь способна. И возможно, ты получишь большую выгоду, чем думаешь.

На этот раз она по-настоящему рассердилась и, выпрямившись, гордо сказала:

– Я думаю о свободе. Ты дашь мне ее?

Лидия не надеялась, что он обратит внимание на ее слова. Но ничто в Китае не соответствовало представлениям девушки об этой необычной стране и ее людях. Она была поражена, когда он кивнул и вполне серьезно ответил:

– Когда мы закончим с этим, я подумаю о том, чтобы отпустить тебя.

Она пристально посмотрела на него, чувствуя, что в ее груди зарождается надежда.

– Ты отпустишь меня? – с мольбой в голосе спросила Лидия, ненавидя себя за этот тон.

Пленница хорошо понимала, почему вынуждена просить и умолять этого китайца: слишком часто ее надежды терпели крах, как только она ступила на шанхайскую землю.

– Если ты дашь мне то, в чем я нуждаюсь.

Лидии показалось, что кровь в ее жилах застыла, но она заставила себя произнести вполне уместный вопрос:

– В-в ч-чем ты нуждаешься?

– В инь. – Она, конечно, не поняла, и тогда китаец попытался объяснить: – В твоей воде. Мне нужна твоя женская водная сила инь, чтобы уравновесить мой ян. Мой огонь.

Она сглотнула, с ужасом представляя себе, что он желал получить от нее.

– Мои слезы? Тебе нужны мои слезы?

– Мне нужно намного больше, чем это. – Он выглянул в окно. – Нам пора начинать. Сядь на кровать. Лицом ко мне.

Она знала, что сопротивляться бесполезно, но пыталась двигаться как можно медленнее. В ее голове рождались страшные картины. Может, он собирался уколоть ее кинжалом, чтобы пустить кровь и получить воду?

– Если ты ранишь меня, я истеку кровью, умру и больше не смогу дать тебе воду.

Дракон вздрогнул, его лицо исказилось. Сев на кровать, он сказал:

– Я не собираюсь пускать тебе кровь! – Он, казалось, был оскорблен. – Я честный человек.

– Честный человек, который держит в неволе женщину! Он заморгал, явно не понимая ее слов.

– Что?

В это мгновение она прочитала правду в его глазах.

– Значит, по-твоему, в этом нет ничего необычного? Многие мужчины в Китае держат женщин в неволе. – Ее голос снизился до шепота, но он все равно понял.

– Конечно. Это часто бывает. Она напряглась.

– Но этого никогда не бывает в Англии!

– Тогда тебе следовало остаться в Англии.

Да, в этом и состояла ее беда. Она покинула родину, отказавшись от безопасности и покоя своего дома, и приехала в Китай – страну, где женщина стоила лишь девятую часть цены за хромого мальчика. А теперь...

Ее мысли бесследно исчезли, как только рука человека-дракона протянулась к ней, чтобы развязать халат.

Лидия отшатнулась, повинуясь инстинкту самосохранения. В дверном проеме послышался разочарованный вздох Фу Де, и она увидела, как в драконе вскипает ярость. Его лицо ожесточилось, и даже вышитый глаз на сорочке, казалось, сузился от ненависти.

– Вернись на место, – сказал он, его голос напоминал злобное шипение.

В ее горле стоял комок, и она не могла заставить себя пошевелиться.

– Я уже говорил тебе, что мое терпение на исходе. Если ты не станешь заниматься, Фу Де немедленно проводит тебя в Сад ароматных цветов.

Он говорил о том притоне. О том ужасном месте, где...

Нет, решила она. Нет, она не вернется туда. Лучше повиноваться его приказам.

Лидия медленно пересела на прежнее место, но мысли вращались вокруг одного вопроса: насколько легче ей будет выполнять задания этого дракона? И представится ли возможность убежать отсюда?

Но в глубине души она знала, что этого не будет. Спасибо уже за то, что ее не заковывали в кандалы и не отравляли опиумом. Хотя это не облегчало ее положения и не гарантировало, что занятия с китайцем будут менее унизительными.

Понимая, что и так уже чересчур испытывает свою судьбу, Лидия вернулась на место и стала перед драконом, упираясь коленями в постель. Когда он протянул руку к поясу ее халата, она просто закрыла глаза, затаив дыхание и пытаясь подавить рыдания. От страха и стыда она боялась потерять сознание.

Он ослабил пояс и сбросил одеяние с ее плеч. Шелк легко соскользнул с нее, собравшись в складки на бедрах и закрыв ее тело ниже пояса. Дракон рассматривал ее обнаженные плечи и грудь.

Из-под ее закрытых век потекли непрошеные слезы. Затем она почувствовала легкое прикосновение его руки к своему левому плечу и вздрогнула. Она сможет выдержать все это, повторяла про себя Лидия. Что бы ни случилось, она выживет. Она непременно найдет Максвелла, и все будет в порядке. Все станет на свои места.

Вдруг она услышала, как монстр вздохнул. Это был странный и неожиданный вздох, и она удивленно посмотрела на него.

Его желтое лицо было бесстрастно, но опущенные плечи говорили о том, что он расстроен. Небрежным движением он набросил на ее плечи халат.

В ней закипал гнев. Что же он хотел от нее? Чтобы она с радостью ожидала, когда ее изнасилуют? Она подхватила халат, придерживая его между грудьми.

– Как тебя зовут? – спросил он. Его голос был строгий, но не злой.

– П-прости, я не расслышала, – заикаясь, произнесла она.

– Я прошу назвать твое имя, – сказал он. – Как твое имя?

– Лидия. – Она сумела подавить в себе страх. – Меня зовут Лидия Смит.

– А меня зовут Ру Шань. На твоем языке это означает «подобный горе», то есть я непоколебим и постоянен. – Он вздохнул. – И я был бы таким, если бы все мои элементы были в равновесии.

Она помолчала, пытаясь осознать услышанное. Наконец ей показалось, что она поняла.

– Вот зачем я тебе нужна. Из-за моей воды. Ты думаешь, что я... остужу твой огонь. – Эта мысль, во всяком случае, была ей понятна. Лидия слышала, что некоторые люди, например ее родной дядя, теряли покой и становились невыносимы, если не имели регулярных отношений со своими любовницами. Да, определенно, он был похож на ее дядю, ему были необходимы регулярные отношения с ней. – Страна не имеет значения, все мужчины одинаковы, – прошептала она саркастически.

Он кивнул.

– Да, думаю, что так, но со мной ты обнаружишь значительные различия.

Лидия не ответила, решив, что ее мнение и так можно было прочитать на лице.

– Ты не веришь мне, – сказал он мягко. – К счастью, моя природа не требует твоего одобрения. Мне требуется твоя инь. Твоя вода.

Лидия покачала головой. Все еще недоумевая, она тихо произнесла:

– Я понятия не имею, что это означает.

– Это означает, что мне нужна твоя женская жидкость, но не твоя девственность.

Она заморгала, полагая, что ослышалась.

– Ты не собираешься изнасиловать меня?

От этой мысли он вздрогнул, и на его лице появилась презрительная гримаса.

– Я стремлюсь достичь бессмертия. Изнасилование, как ты это называешь, освободило бы выход моей силы ян, моей мужской жидкости и энергии. Это ослабило бы мою способность достичь бессмертия.

Она нахмурилась, силясь понять смысл его объяснения.

– Но тебе нужна моя женская энергия, моя сила...

– Инь.

– Моя сила инь, чтобы...

– Чтобы смешаться с моей энергией ян и создать силу, которая перенесет меня в царство бессмертия.

– Ты умрешь? – в ужасе выдохнула она.

Ей показалось, что его лицо просветлело от трагизма, невольно прозвучавшего в ее голосе. Он спокойно пояснил:

– Нет. Я обрету бессмертие. Любой мужчина и любая женщина могут попасть на Небо, если у них имеется достаточно духа, чтобы он вознес их туда.

– Духа? Ты имеешь в виду смесь твоей силы ян и моей силы инь? Он кивнул.

– Да.

– Но это... – Лидия запнулась, чтобы не сказать ничего лишнего. Она знала, что никогда не стоит оскорблять ничьих верова – ний, как бы нелепы они ни были. – Мне это кажется невозможным, – наконец произнесла она.

– Должно быть, это действительно невозможно для такого человека, как ты.

Лидия поморщилась.

– Ты имеешь в виду, что это невозможно для женщины?

Он покачал головой.

–Многие полагают, что женщинам легче достичь этого, потому что жидкость остается в их теле. – Затем он с грустью посмотрел на нее. – Но для людей-духов* это невозможно.

Лидия нахмурилась.

– Это потому, что я англичанка?

–У людей-духов недостаточно сути, чтобы достичь бессмертия, – объяснил он.

Она сжалась, чувствуя себя оскорбленной до глубины души.

– Но ты же считаешь, что моя сущность инь достаточна для тебя.

Он кивнул.

– В моем случае требуется именно то, что есть у тебя. По крайней мере, я надеюсь на это.

Лидия открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но китаец остановил ее одним движением руки.

– Достаточно вопросов, – твердо сказал Ру Шань. – Поверь, что меня не интересует твоя девственность. Я обещаю, что если получу от тебя то, что мне требуется, то не буду препятствовать твоему уходу к драгоценному Максвеллу.

– Ты... – Лидия сдержалась, не сомневаясь, что неправильно расслышала. – Ты вернешь меня Максвеллу? Девственницей?

Он твердо повторил:

– Да. Но сначала ты должна поделиться со мной своей силой инь. – Он выпрямился. – Это не причинит тебе боли, особенно потому, что в тебе чересчур много этой силы. А теперь сядь как следует, – приказал он. – Я и так уже потерял с тобой много времени и больше не собираюсь терпеть никаких задержек.

Она кивнула, ей до смешного нравилась эта сделка. После всего что она передумала о своей участи в заточении у странного китайца, это казалось ей милостью.

– Ты хочешь, чтобы я плакала?

– Не отодвигайся. – Он снова распахнул ее халат, сбросив его с плеч, и тот упал на бедра.

Лидия пыталась не дрожать. Сейчас, поверив, что ее не будут: насиловать, она чувствовала скорее смущение, чем страх. Дракон прижал четыре пальца каждой руки к ее ключицам.

Лидия напряглась. Она ничего не могла с собой поделать, чтобы избавиться от сковавшего ее напряжения.

Он нахмурился.

– Как же твоя сила инь сможет идти свободным потоком, если твое тело застыло, а дыхание сперто в груди?

Лидия не осознавала, что ее дыхание было зажато, но даже теперь, заметив это, все еще не могла дышать свободно. Она мог – ла лишь оставаться в том положении, в котором была, – стоя перед ним на коленях. Ее широко открытые глаза пристально смотрели на него.

– Сейчас я буду совершать движения руками. Медленно. Делай выдох вместе с моими движениями.

С усилием кивнув, она проследила за его пальцами, которые нежно двинулись вниз между ее грудьми, и, словно по волшебству, ее дыхание освободилось.

– Хорошо.

Его руки продвигались дальше, обвели ее груди и вернулись: назад к тому месту, откуда начиналось движение.

– Это один круг, – сказал он мягко. – Мы сделаем семь раз по семь кругов, а затем семь раз по семь кругов в обратном направлении.

– Но зачем? – невольно вырвалось у нее, но он понимающе кивнул и, казалось, был доволен ее вопросом.

– Мы должны очистить твою силу инь до того, как применять ее. – Он начал следующий круг, и Лидия почувствовала, что дышит в одном ритме с его движениями, несмотря на свое недоумение и возрастающее волнение. – Это движение изгоняет вса лишнее из твоего тела и стимулирует выработку твоей жидкости – Ты чувствуешь перемены в своем теле?

Да, она чувствовала, но была слишком подавлена, чтобы признать это. На самом деле она делала все, чтобы не думать о муж – ских руках, которые обводили ее груди, о слегка грубоватой коже на кончиках его пальцев, гладивших ее, о тепле, которое просачивалось в ее тело от этих прикосновений. А больше всего о трепете, который он вызывал в ней. Трепет и ощущение полноты.

– Скажи мне, что ты чувствуешь! – приказал он резким голосом, продолжая совершать плавные движения, совершенно не соответствующие его строгому тону.

Она сглотнула, нервничая из-за того, что ее заставляли говорить вслух о своих ощущениях. Особенно перед чужим человеком.

– Ли Ди! – приказал он, неправильно произнося ее имя.

– Я... – запнулась она. – Я... в этом месте ко мне никто прежде не прикасался.

– Говори, когда я веду руки вниз, – настаивал китаец, однако его голос смягчился.

Она кивнула, приспособив ход своих мыслей к его ритму.

– Я считаю, что это неприлично, – сказала она, закрыв от ужаса глаза. Она имела в виду, что эти ощущения, которые он вызывал в ней, этот трепет были неприличными.

– Почему? – спросил он, словно читая ее мысли. – Твои груди являются частью твоего тела. Почему неприлично сделать их молодыми и здоровыми?

Лидия кусала губы, не зная, что ответить.

– Наверное, ты считаешь неприличным то, что чувствуешь? Скажи, тебе нравятся эти ощущения, и поэтому тебе стыдно?

Она отвернулась. Она знала, что ей не избежать его прикосновений. Кроме того, ей почему-то не хотелось избегать их. Эти поглаживания как-то успокаивали. Но с другой стороны, все, что происходило в ее теле, настораживало и пугало Лидию.

– Посмотри на меня! – приказал он, и ей ничего не оставалось, как подчиниться. – Это успокаивающие поглаживания. Они должны дарить мир и покой женщине. Ты чувствуешь это?

Лидия кивнула, однако неуверенно.

– Ты чувствуешь нечто большее, чем покой?

Она облизала губы. По напряженному выражению его лица, по пристальному взгляду черных глаз она понимала, что ей нельзя уклоняться от ответа. Поэтому она попыталась объяснить:

– Я не знаю, – сказала она, опустив от стыда глаза. – Мне это... нравится.

Он удовлетворенно улыбнулся, и эта улыбка, смягчив каждую еоточку его лица, неуловимо изменила китайца. Она как бы приподняла строгую маску и явила нежность, которую Лидия не ожидала увидеть в этом человеке.

– Честность – это хорошо. Будь всегда честна со мной. Честность по отношению к себе абсолютно необходима. – Затем он нагнулся вперед, и она почувствовала на своей щеке его дыхание. Его голос стал тише: – Сейчас я буду производить движения в обратном направлении. Смотри мне в глаза и говори, что ты чувствуешь. Не думай ни о чем, думай лишь о моих руках на твоем теле.

Лидия слабо вздрогнула от его слов, но затем выругала себя за эту глупость. Он уже в течение двадцати минут прикасался к ней, зачем же стесняться простых слов? Он прикасался к ее грудям, сказала она себе твердо. И это было...

– Говори же!

Лидия неуверенно кивнула и стала смотреть ему прямо в глаза. Сейчас она смогла как следует рассмотреть их. Радужная оболочка темно-коричневого оттенка окружала черный зрачок. Ей было странно думать о таких вещах, но, когда она не отрывала от него взгляд, в ней возникало все усиливавшееся чувство, будто бы она медленно улетает от него. От центра его глаз.

Затем она начала дышать в такт с его поглаживаниями, выдыхая, когда его руки двигались вниз в этот раз по внешним краям ее грудей, чтобы обвести их снизу. Когда его пальцы доходили до середины грудины, она вдыхала, и он одновременно с этим двигался дальше, сильнее прижимая пальцы к ее коже.

– Я чувствую тепло твоих рук, – сказала наконец Лидия. – Они такие большие. Я знаю, что это невозможно, но мне кажется, что от тебя с каждым движением отделяется частица и я...

– Что ты?

Она глубоко вдохнула.

– Я принимаю ее. Я принимаю твое тепло, твои пальцы.

– Это твоя сила инь поднимается навстречу моей силе ян. Продолжай говорить.

– Мои гр... – она не могла произнести этого слова. – Мне так тепло. Мне кажется, что я расту. Увеличиваюсь. – Лидия задумалась. Почему возникают эти ощущения? Из-за его взгляда или из-за его прикосновений?

А затем что-то произошло. Она вдруг почувствовала в себе нарастающее давление, подобное набуханию. Ее дыхание участи – лось, стало неритмичным. Она пыталась сохранять спокойствие, но ей это не удавалось. В ней будто забился фонтан, от которого во всем теле и голове становилось теснее. Через несколько мгновений вместе с ее выдохом он прорвался наружу. Тихо. Но все же достаточно громко, чтобы она ощутила щелчок в ушах.

– Ой! – воскликнула Лидия. – Я слышала... какой-то звук. – Она не могла объяснить точнее.

– Это твое тело сбрасывает с себя свой возраст, – сказал дракон, и она отметила, что ей хочется слышать успокаивающие нот – j ки в его голосе, с помощью которых ей удается прийти в себя. Но тут на нее накатилась новая волна.

– Я не понимаю, – прошептала она, задыхаясь.

– Ты и не обязана это понимать. Лишь прими это. Ты становишься моложе с каждым мгновением.

– Но...

– Не пытайся защищаться от своих чувств. Скажи мне, что ты чувствуешь.

Лидия покраснела, потому что он был прав. Она бы предпочла думать о его причудливой философии, а не о том, как ее дыхание совпадало с его движениями, как все ее тело пульсировало в такт его поглаживаниям.

– Я чувствую... все, – произнесла она шепотом. – Да, все. – Все было сфокусировано на ее грудях, стремилось к ее грудям, внутри грудей ощущалась боль. – Я чувствую себя переполненной. – Лидия не понимала, о чем она говорит. Но ему, очевидно, все, что происходило с ней, было понятно. Он улыбнулся, и вокруг его глаз образовались веселые морщинки.

– Мы уже почти закончили. Пусть вся твоя сила будет направлена к грудям. Пусть они наполняются. Пусть они узнают, что значит быть грудьми.

Она почти не слышала его, поскольку это ощущение полноты было прекрасно. В ее грудях все расширялось, стремилось к вершине, значения которой она не понимала. Но ей отчаянно хотелось достичь ее.

А затем все прекратилось, как только он отнял от нее руки. Этот момент был таким неожиданным, что Лидия даже вскрикнула. Она посмотрела на свою грудь, словно это могло вернуть его прикосновения.

То, что она увидела, поразило ее. Ее груди порозовели, их соски были напряжены, они наполнились, однако были не такими большими, как ей казалось. У нее появилось ощущение, будто ее дух вырвался за пределы физического тела. Она даже поднесла к себе руку, но тут же отдернула ее. Лидия готова была поклясться, что все еще чувствовала на своей коже эти медленные поглаживания, тепло рук, сопротивление тела их прикосновению, хотя на самом деле ничего этого не было.

Лидия в смущении посмотрела на своего хозяина.

– Ты должна будешь самостоятельно делать это утром и вечером, – сказал он. – Если меня не будет рядом, чтобы помочь тебе. – Ее рука все еще была на расстоянии дюйма от тела. – Но в любом случае не прикасайся здесь. – Он взял ее за руку, согнул ладонь, чтобы она накрыла грудь, но не притрагивалась к соску. – Это твоя вершина.

Когда он произнес эти слова, ее рука дернулась, стремясь дотронуться к кончикам грудей. Теперь она поняла, что именно этого хотела во время занятия.

– Не делай этого! – приказал Ру Шань. – Это испортит всю работу, которую мы проделали. – Посмотрев на него, Лидия увидела, что его глаза сузились от раздражения. – Ты достаточно сознательна, чтобы не делать этого? Чтобы не трогать себя в этом месте? Или мне придется приковать твои руки цепями?

Она в ужасе отпрянула.

– Не сковывай меня цепями!

– Тогда слушай, что я тебе говорю.

Лидия согласно кивнула, ее груди были полными, тяжелыми и болели от желания получить то, что он запретил ей.

– Я вернусь сегодня вечером. Ты не внушаешь мне доверия.

Она выпрямилась, оскорбленная таким заявлением.

– Я...

– Фу Де будет наблюдать за тобой в течение дня. Сегодня вечером мы продолжим.

Затем он внезапным движением поднял халат и прикрыл ей плечи, осторожно избегая прикосновения ткани к ее ноющим грудям. Ему это не удалось, но то незначительное прикосновением которое она получила, лишь ухудшило ее состояние. Чувствуя на своем теле шелк, такой прохладный и гладкий, она понимала, что этого намека на прикосновение для нее теперь недостаточно. Ей; хотелось большего.

Лидия с нетерпением ждала наступления вечера. К своему стыду, она призналась себе, что ей отчаянно хотелось, чтобы они опять вернулись к тому, что делали утром. И это ужасало ее больше всего.

Она была благовоспитанной англичанкой, целомудренной и скромной. «Что он сделал, – думала она, – чтобы так желать его прикосновений?» Что происходит с ней?

Ее тело трепетало от возбуждения, а разум восставал против таких желаний. Она же здесь в неволе, напоминала себе Лидия. Ее держат в заключении. Ее единственное желание состоит в том, чтобы воспользоваться подходящим моментом, сбежать отсюда и отыскать Максвелла.

И все же, когда за драконом закрылась входная дверь... Как там его зовут? Ру Шань? Когда дверь закрылдсь за Ру Шанем и в дверном проеме показался Фу Де, начавший наблюдать за ней, Лидия могла думать только об этом странном утре и о ее необычном опыте. Так что же происходит с ней?

И если она пришла в такое смятение после одного занятия с Ру Шанем, то что будет с ней, когда он, как сам обещал, наконец отпустит ее?

ГЛАВА 4

Косточки счетов стучали умиротворяюще, однако свидетельствовали об очень низких доходах, и Ру Шань тяжело вздохнул. Его семья ждала, что он оправдает свое имя, означающее «непоколебимый, как гора» или, как перефразировала бабушка, «гора богатства». В любом случае он оказался несостоятельным.

После смерти матери покупатели стали утрачивать интерес к тканям Чэня. И у них были на это основания. Вышивки, которые делались без ее участия, не производили былого впечатления.

– Твой лоб избороздили морщины, а твое лицо горит. Я вижу, что твоя сила ян все еще преобладает в тебе.

Ру Шань оглянулся и увидел Ши По. Удивленный ее внезапным появлением, он был бесконечно рад и благодарен за то, что она пришла, хотя знал, что женщина ничего не купит в лавке семьи Чэнь. Ее муж был их конкурентом, поэтому приобретение товаров в их лавке было бы большой ошибкой. Даже ее появление здесь было рискованно. Ру Шань поспешно поднялся и повел ее в крошечный сад, расположенный за лавкой. По меньшей мере, в тени деревьев она спрячется от любопытных глаз.

Ши По кивнула и, с трудом передвигаясь на своих маленьких ножках, пошла в сад. Он хотел поддержать или отнести ее, но не мог этого сделать: поступать подобным образом было бы неразумно. Ему оставалось лишь терзаться, наблюдая за тем, как она шла впереди него, грациозно опираясь на трость из слоновой кости.

Выглянув на улицу, Ру Шань увидел, что ее ожидают четверо слуг, которые стояли возле изысканно украшенных носилок.

– Разве нужно было приезжать сюда на глазах у всех? – спросил он, когда они наконец оказались в саду.

– Конечно, – ответила она, сияя улыбкой, – поскольку я передаю тебе приглашение моего мужа приехать к нам на следующей неделе и попробовать наше вино. – Она вручила ему тонкий лист бумаги, тисненный узорами из золотых листьев.

– Это для меня большая честь, – солгал он. На самом деле ее скупой муж хотел узнать, как обстоят дела с деньгами, которые он занял, чтобы Ру Шань выкупил Ли Ди.

Ру Шань все еще не знал, как Ши По удалось убедить своего мужа предложить взаймы такую большую сумму денег. Похоже, обладая искусством тигрицы, она полностью управляла Куй Ю. В любом случае Ру Шань не был в восторге от этого приглашения.

Конечно, он посетит обед, несмотря на нежелание видеться с мужем Ши По. Если Ру Шань не сделает этого, то нанесет сильное оскорбление, а он не мог обидеть своего благодетеля и свою наставницу. Конечно, все это не объясняло истинной причины появления Ши По в его лавке. Но прямо спрашивать у нее об этом было бы невежливо. Поэтому Ру Шань терпеливо ждал, поддерживая беседу о ранней весне, цветах в его саду и даже резном камне, который был помещен в центре пруда с золотыми рыбками.

Наконец Ши По завела разговор о существенном:

– Ну, как обстоят дела с твоим новым домашним животным? Он помедлил, затрудняясь определить, как именно складывались его отношения с Ли Ди.

– Я ожидал от нее другого.

– А что же ты ожидал? Он покачал головой.

– Она умнее, чем я думал, и более нервная.

– Так она согласилась заниматься? Она смирилась с судьбой? Он кивнул.

– Кажется, да.

Конечно, Ру Шань понимал, что она не так глупа, как другие ее соотечественники, и раздумывал, не обманывала ли она его. Может, она была достаточно сообразительной, чтобы притвориться, делая вид, что принимает такую жизнь? Но он не мог допустить, что человек-дух, тем более женщина-дух, способна спланировать такое. Ни один из его клиентов-англичан не в состоянии был хоть на мгновение отложить свои развлечения, а о планах на будущее не могло быть и речи.

Но он уже знал, что Ли Ди не была похожа на своих соотечественников, людей-духов.

– Ты уже начал обучать ее? – спросила Ши По, прерывая его размышления.

– Да, сегодня. Этим вечером мы продолжим. Но она похожа на пугливого зайца, ее очень трудно успокоить. – Он вздохнул. – Я думаю, что это вода делает ее натуру такой непостоянной.

Звонкий смех Ши По удивил его. Он почувствовал себя оскорбленным и сжался, но она засмеялась еще громче.

– В тебе слишком много ян, дорогой ученик, – сказала она, смягчая резкость своих слов веселой улыбкой. – Ты забываешь, что она англичанка. Ты не можешь надеяться, что она с радостью и самозабвением сбросит с себя одежду. Эти люди-духи сухие и неосновательные. Они не понимают утонченной философии, они пытаются контролировать свои животные побуждения так, как могут, – полностью подавляя инстинкты. Их дети с самого рождения учатся отказываться от наслаждения своим телом. – Она протянула руку и прикоснулась к нему. – Конечно, ты поймешь это. Многие китайцы совершают ту же ошибку. Ты не можешь укорять людей-духов за их невежество.

Ру Шань кивнул, зная, что она права. Но все же Ли Ди не была настолько глупа, чтобы не понять его. Она просто была необразованна. Хотя, конечно, в любом случае Ши По права: Ли Ди была явно обеспокоена. Он думал, что она с головой окунется в новый опыт, подобно всем тем англичанам, которых он знал, – со всей душой, не задумываясь о последствиях. Но наверное, английские женщины, а может именно эта англичанка, существенно отличались от мужчин.

– Но... что мне делать теперь? Ее вода глубока. Я уже почувствовал ее. Как... – Ру Шань замолчал, пытаясь сформулировать свою мысль.

– Как тебе использовать ее инь, чтобы привести в равновесие свой дух? – продолжила за него Ши По.

–Да.

– Ты должен рассказать ей о своих секретах.

Он сжался, пораженный ее заявлением. Он даже Ши По не рассказывал своих секретов, а она была тигрицей его дракона. У него не было ни с кем более близких отношений. Как она могла предложить ему раскрыть свою душу белой женщине?

Ши По недовольно спросила:

– Ты хочешь, чтобы она дала тебе часть своей сокровенной сути? Он кивнул, поскольку чистая сила инь не могла проистекать по-другому.

– Тогда ты тоже должен поделиться своей сокровенной сутью.

– Но...

– Послушай, Ру Шань. Я уже говорила тебе, что ты являешься стрелой, а она всего лишь лук, который отправит тебя на средний путь Дао. Если ты не поймешь эту зверушку и не поймешь с ее помощью людей-духов, как же тогда ты осознаешь, почему убийство белого человека увело тебя со среднего пути?

– Но у меня нет секретов, – солгал он.

– Начни сегодня же. Расскажи ей, о чем ты думаешь. – Ши По покачала головой. – Нет, тебе следует рассказать ей, что ты чувствуешь. Это корень инь. Она не поймет твоих мыслей, но твой голос успокоит ее. Животные чувствуют, когда люди говорят искренне. А когда ты заговоришь с ней в таком тоне, она поделится своими чувствами, своей силой инь с тобой. В конце концов ты обретешь равновесие.

Ру Шань встал. Он был не согласен с наставницей.

– Нет, так, как говоришь ты, не получится.

Ши По внимательно посмотрела на него. Ее взгляд был твердым.

– Я сама видела это, Ру Шань. Я знаю, что это правда.

Он почувствовал, как его дыхание стало прерывистым от страха.

– Ты достигла бессмертия?

Ши По облизала губы, затем медленно и печально отвела взгляд.

– Я достигла высшего уровня. В Палате тысячи раскачивающихся фонарей. Когда я нахожусь там, то слышу многие вещи.. Я много чувствую. Но к сожалению, – вздохнула она, – я всё еще не достигла бессмертия.

Он расслабился, подошел к ней и снова сел рядом.

– Скоро, Ши По. Скоро мы будем вдвоем гулять по небесным садам.

Ее рука, лежавшая на коленях, сжалась так, что побелели костяшки пальцев.

–Я так долго ждала этого, Ру Шань. Но ты отказываешься идти вперед, ты не продвинулся ни на шаг со времени той ночи. Мы никогда не сможем гулять вместе по небесным садам, Ру Шань, пока ты не сделаешь этого. – Она взглянула на садовую дорожку, прикидывая, который час. Заметив, что полуденные тени уже удлинились, Ши По сказала: – Уже поздно. Я должна идти. – Она внезапно протянула руку и сжала его пальцы. – Ты тоже должен идти. Поговори откровенно с женщиной-духом. А затем мы сможем вернуться к нашим занятиям.

Ру Шань неохотно кивнул.

– Я попытаюсь.

– Ты должен добиться успеха, – поправила она своего ученика. – Ты должен достичь цели, иначе весь твой труд, весь наш труд, проделанный за эти девять лет, пропадет даром.

Фу Де сразу открыл ему дверь, но Ру Шань не вошел. Он стоял, не замечая вопросительного взгляда слуги и машинально сжимая руки. Ему не хотелось проявлять беспокойства перед Фу Де, потому что волноваться во время посещения рабыни было верхом глупости. Но, несмотря на недоумение юноши и молчаливое самобичевание, Ру Шань не мог заставить себя переступить порог. Не мог, пока не принял решение, что именно он собирался сделать.

Естественно, Фу Де не стал задавать вопросов по поводу странного поведения своего хозяина, он просто ждал по другую сторону двери с бесстрастным выражением на лице. Ру Шань продолжал молча стоять у порога, и Фу Де позволил себе одну-единственную фразу:

– Сегодня она вела себя очень беспокойно. Ру Шань бросил на него резкий взгляд.

– Почему?

– Вы сделали правильный выбор. Я думаю, что ее сила инь пришлa в состояние потока и она не знает, как справиться с ним. Возможно, она попытается освободиться от нового для нее состояния.

– Я не хочу, чтобы она смогла освободиться от этого. Не сейчас. Только тогда, когда я буду рядом, чтобы поглотить ее силу инь.

На лице Фу Де заиграла ироническая улыбка.

– Тогда ваше появление очень своевременно, сейчас вы сможете помочь ей. – Он грустно покачал головой. – Воистину, люди-духи не знают, как дать выход своим страстям. Неудивительно, что многие из них сходят с ума.

Ру Шань кивнул, выражая полное согласие со словами Фу Де. Не имея доступа к высшему пониманию природы своей энергии, люди-духи потакали своим страстям, предаваясь безрассудному разгулу, или же всецело подавляли естественные желания, рискуя сойти с ума. Очевидно, белые мужчины выбирали путь ублажения своей похоти, а их женщинам оставалось лишь сохнуть и увядать. Ни один из этих путей не мог привести к обретению истинного знания и опыта.

Ру Шань вздохнул. Несмотря на все свои сомнения, именно он был причиной перемен, наступивших в Ли Ди. Из-за его действий ее сила инь пришла в состояние потока. Сейчас на нем лежит ответственность за то, чтобы помочь ей контролировать и направлять эту энергию.

Думая о ее здоровье, он прошел наконец в маленькую квартиру. Оказавшись внутри, он почувствовал облегчение. Это была, без сомнения, сила инь Ли Ди, оказавшаяся настолько сильной, что даже наполнила собой воздух. И когда в его душу попала часть этой силы, он смог рассуждать более трезво.

Легко вздохнув, Ру Шань вновь убедился, что Ши По указала ему правильный путь. Его равновесие восстановится с помощью силы инь этой белой женщины. Возможно, Ши По права и в отношении следующего шага, который ему, Ру Шаню, предстоит сделать. Ему необходимо поговорить с Ли Ди, открыв воздействию ее энергии не только свое тело, но и душу. Только тогда он сможет восстановить равновесие.

Да, это нужно было сделать. Он заговорит с ней. Но сначала ему надо высвободить ее инь, чтобы тело женщины успокоилось.

Ру Шань уверенно прошел в следующую комнату и открыл дверь. Ли Ди ждала его. Ее халат был аккуратно завязан, золотые волосы струились по плечам. Она казалась спокойной, лишь руки, сжатые на коленях, выдавали волнение. Ру Шань внимательно посмотрел ей в глаза. Голубые глаза Ли Ди сегодня имели тот небесный оттенок, который наблюдается в штормовую погоду, предвещавшую бедствия кораблям. Фу Де не ошибся: ее инь превратилась в свободный поток и она даже не подозревала, как с этим справиться.

Ру Шань шагнул вперед – Ли Ди вздрогнула. Он не сделал ни одного угрожающего жеста, но она была сегодня в очень своенравном расположении духа.

– Ты очень беспокойна, – сказал он по-английски.

Лидия кивнула.

– Почему?

Она облизала губы, и Ру Шань почувствовал, как в его теле возникла жажда – желание получить эту влагу. Но он не выдал своего голода. Вместо этого он пристально смотрел на нее. Они были словно два полюса, две противоположности, инь и ян, которые притягивались друг к другу.

– Ты знаешь, почему ты несчастлива? – спросил он. Ее тело содрогнулось от негодования.

– Может, потому, что я здесь рабыня? Может, потому, что у меня отняли свободу и, возможно, жизнь?

Ру Шань кивнул, признавая, что это правда, однако не стал отвлекаться на эту тему.

– Женщины созданы для того, чтобы их держали в заточении. В мире мужчин им нельзя доверять.

– Это мужчины созданы для того, чтобы заключать нас в заточение, потому что они недостойны доверия.

Ру Шань невольно улыбнулся. Он не ожидал, что женщина может выражать свои мысли так метко. Особенно белая женщина. Но все же Ли Ди произнесла это, высмеяв его, как самая искушенная куртизанка.

– Возможно, ты права, – сказал он, удивляясь тому, что невиданно быстро стал испытывать к ней доброжелательность. – Но таково твое положение. У тебя было достаточно времени, чтобы принять его.

Она вздохнула, чувствуя себя быстрой и глубокой рекой, а не высушенной землей, как неделю тому назад.

– Мне не нравится такое положение, – упрямо заявила Лидия. Затем она опустила голову, изображая покорность. – Но ничего не поделаешь, придется смириться.

Ру Шань приблизился вплотную и протянул руку, чтобы взять ее за подбородок. Она не сопротивлялась, когда он отклонил ее голову и заглянул в глаза.

– Твоя сила инь превратилась в поток, – объяснил он—Пора продолжить очищение силы инь. Я также попытаюсь освободить тебя от ее избытка. – Заметив в глазах Лидии панический страх, он поспешил уточнить: – Тебе не будет больно, скорее всего, даже понравится.

Эти слова вовсе не утешили ее, а, наоборот, встревожили. Дыхание Ли Ди застыло в груди, словно перекрытая плотиной река, а затем резко прорвалось наружу. Она попыталась уклониться от Ру Шаня, но он не отпускал ее. Ему нужно было ее понимание.

– Ты боишься, потому что тебе всегда говорили, что это плохо. Тебя приучили подавлять в себе свою... – Он пытался вспомнить нужное слово на английском языке: – Свою женскую воду, свою энергию. Тебя учили, что тебе нельзя чувствовать этот поток.

Она нахмурилась, пытаясь понять значение его слов.

– Они ведь запрещали тебе прикасаться к своему телу? Когда ты была ребенком, тебе всегда затыкали рот, если ты хотела поговорить с кем-то о жидкости, истекающей из твоего тела. Ведь так?

Лидия кивнула.

– Моя тетя говорила мне, что грешно обсуждать подобные вещи.

Ру Шань резко выдохнул, его охватило отвращение.

– Это ужасное невежество. Как же человек может научиться, если ему ничего не объясняют?

Лидия не ответила. Она понимала, что он был прав.

– Твоя жидкость, твоя женская энергия и сила – все это природа человека. Это естественная часть твоего тела. Как же это может быть грешно?

Она покачала головой и неуверенно произнесла:

–Не знаю.

– Я буду учить тебя по-другому.

С этими словами Ру Шань снял с себя сорочку и сел на кровать рядом с ней.

– Пора начинать.

Чувствуя нетерпение своего хозяина, Лидия не стала сопротивляться. Как и утром, она заметно волновалась, ее руки слегка дрожали, но это было, пожалуй, все, в чем проявлялось мучение его наложницы. По правде говоря, Ру Шань почувствовал к ней жалость. Разве одни англичане внушали своим дочерям эти глупые мысли? Китайцы тоже подавляли своих женщин почти с тем же пылом. Но он не мог проявить своего сострадания. Как и все животные, Ли Ди сразу же воспользуется его слабостью, чтобы оттянуть наступление того, чего она так боялась. А ей это занятие было так же необходимо, как и ему. Когда ее пальцы принялись неловко развязывать пояс халата, он отвел руки Лидии и быстро сорвал одеяние с ее плеч.

Вот наконец и они, ее груди. Прекрасного розово-белого цвета, соски заострились, свидетельствуя о готовности. Тусклый вечерний свет слегка оттенял ее кожу, и от этого она казалась еще более молочно-белой. Да, ее кожа была прекрасна. Лидии удалось сохранить свою молодость, несмотря на то что ее женская энергия была перекрыта. Как же она расцветет, когда ее инь станет литься непрерывным потоком! Ру Шань улыбнулся, предвкушая это.

– Что случилось? Почему ты улыбаешься? – голос Лидии выдавал сильное беспокойство.

– Мне нравится твоя кожа. У нее прекрасный оттенок, она гладкая и бархатистая.

Чтобы доказать это, он протянул руку и погладил одну из грудей. Лидия задержала дыхание, неосознанно блокируя свою энергию. Кончиками пальцев Ру Шань ощутил трепет сдерживаемого в теле потока.

Он знал, что ему нужно продолжать говорить. Когда она слушала его, ему легче было работать с ее телом. Поэтому он принялся объяснять:

– Сейчас я смотрю на очертания твоих грудей. Они мне многое рассказывают о тебе.

Лидия нахмурилась.

– Что же они... Что же ты... – Она закусила губу, затем снова облизала губы кончиком розового языка. – Что они говорят тебе обо мне?

– У нас груди такой формы называют колоколами. Посмотри, какие они внизу закругленные и полные.

Чтобы пояснить свои слова, он протянул к ней руки, медленно и нежно подвел их к грудям и немного приподнял их. Ему было приятно, что Ли Ди не вздрогнула от его прикосновения. Она же думала о словах Ру Шаня и следила за его руками, пока он говорил, поэтому ее дыхание стало более равномерным, а тело расслабилось.

– Это свидетельствует о том, что ты созрела довольно рано и что в тебе таятся сильные страсти.

Она не стала спорить, поэтому Ру Шань продолжал:

– Но обрати внимание, что твои соски смотрят в разные стороны, они направлены не прямо, а противоположно друг от друга. Как будто твоя сила инь желает устремиться по двум разным направлениям, а не прямо перед собой.

Чтобы показать, что он имеет в виду, Ру Шань слегка сдавил ее груди, чтобы показать прямое направление сосков, а затем отпустил их, чтобы они вернулись в свое естественное положение.

– Значит, в тебе хватит энергии на всех твоих детей, когда они появятся на свет. Но пока у тебя не будет детей, ты будешь метаться в различных направлениях. Ты...

– Порывистая, – подсказала Лидия.

Он заморгал, не понимая значения незнакомого английского слова.

– То есть я бросаюсь вперед не думая. Моя мама всегда говорила, что я везде сую свой нос, сама не зная зачем.

– Твоя мама права. Поскольку твоя энергия имеет разные направления, твоему разуму вдвойне трудно совладать со страстями. – Он улыбнулся ей. – Но я помогу тебе найти способ направить ее в нужное русло.

Лидия кивнула, хотя эти слова совсем ее не успокоили. Понимая, что у нее не было выбора, она не хотела перечить Ру Шаню ни в чем, тем более что ее покорность понравилась ему.

–Я начну так же, как и сегодня утром.

Он расправил ладони и прижал кончики трех пальцев к внутренней стороне каждой груди. Тело женщины было теплым, кожа мягкой, но это не могло сравниться с трепетным биением ее сердца, которое, как ему казалось, дрожало прямо под его руками. Чувствуя ритм ее дыхания, он испытывал желание прижать к ней ладони, чтобы они двигались в такт с ударами ее сердца.

Ру Шань не понимал, что на него нашло. Он никогда не ощущал ничего подобного с Ши По. Но он знал, что задание, стоявшее перед ним, было простым, и не сомневался в успехе. И все же оно еще никогда не казалось ему таким важным. Ли Ди смотрела на него водянисто-голубыми глазами, расширившимися от предвкушения удовольствия, и он чувствовал, как вся она сосредоточилась на нем.

Он принялся совершать движения руками: провел пальцами между грудьми, обвел их вплотную к соскам и приостановился.

– Твои руки такие теплые, – прошептала она.

Ру Шань кивнул, радуясь, что она свободно заговорила с ним.

– Это мой огонь, моя сила ян. Она всегда была очень мощной. Первый круг завершен. Начался второй круг.

– Сейчас не так, как было утром, – заметила Лидия. Взгляд Ру Шаня на нее был подобен вспышке молнии. Он был поражен, что не заметил, как все свое внимание перенес на ее груди. Его не меньше удивило и то, что Ли Ди заметила перемену в прикосновении его рук.

– Ты права, – ответил он ровным голосом, продолжая плавные движения руками. На самом деле ему стоило немалых усилий говорить спокойно, не выдавая собственного возбуждения. – Этим утром у нас было вводное занятие. То, что я делаю сейчас, является основой для будущих занятий. Можешь объяснить, что именно изменилось?

– Конечно, могу, – в ее голосе звучало раздражение, поэтому он сосредоточился на медленном поглаживании, чтобы успокоить ее. – Ты... твои руки сейчас описывают круги меньшего размера. Возле моих... моих...

– Твоих сосков.

–Да.

– Ты не должна стесняться называть все своими именами. Нам будет легче, если мне не придется гадать, что ты имеешь в виду.

Лидия кивнула, но промолчала.

– Да, это начальное поглаживание, оно призвано снять все ограничения и дать свободу потоку твоей силы инь. Мы начнем с маленьких кругов вокруг сосков, а затем понемногу будем увеличивать каждый круг.

– Но ты прикасаешься только к моим... – Она проглотила комок, превозмогая себя. – К моим грудям, – выдавила она наконец. – А что, если моя сила инь заключена в моих руках? Или в ноге?

– Центр инь находится здесь. – Ру Шань приложил руки к месту над сосками, но не коснулся их. И, как и этим утром, Лидия выдохнула вместе с его прикосновением, так что он почувствовал, как поток ее силы инь устремился к нему. – В твоих руках и ногах никогда не возникнет помех к свободному потоку инь, если только ты не сломаешь их.

Она кивнула, и ее груди слегка качнулись в его руках, на мгновение прикоснувшись к косточкам пальцев. Это было так прият-но , что Ру Шань расправил ладони еще больше и прижал четыре, а потом и все пять пальцев к ее грудям, обводя их снизу.

Наконец он закончил самый большой круг. Пора было начать снова с маленького круга у ее порозовевшего, и заострившегося соска. Как чудесно было бы попробовать его губами! Ру Шань проглотил слюну, его взгляд был прикован к ее соскам. Выступила ли там влага?

Конечно, нет. Ли Ди еще далека от этого, поэтому он продолжил совершать круговые движения, начав у сосков, а затем постепенно расширяя круг.

Вскоре это упражнение возымело действие. Она перестала задавать вопросы. Ее дыхание зазвучало в унисон с его движениями: при скольжении рук вниз Лидия выдыхала, при подъеме вдыхала. Он тоже стал дышать ритмично, чтобы слиться с ощущением ее кожи на кончиках своих пальцев и ее дыханием, которое он ощущал на своем лице. Взгляд Ру Шаня был прикован к ее увеличивающимся, все более розовеющим грудям.

– Сорок девять. – У него во рту пересохло, и потому голос прозвучал хрипло. Ему так сильно хотелось ее воды, что он едва сдерживал себя, хотя прекрасно понимал, что следует набраться терпения.

Затем Ру Шань приступил к следующему упражнению, начиная с большого круга и постепенно сужая круги у сосков.

– Сейчас мы сняли все помехи, пора стимулировать поток. Ее глаза были закрыты, Ли Ди думала о переменах в своем теле, но, услышав его голос, она взмахнула ресницами и посмотрела на него.

– Я начну вырабатывать молоко? Как кормящая мать?

Да, она была необыкновенным человеком, она понимала то, что другие не могли понять и за месяц.

– Нет, если ты сама этого не захочешь. Твое тело начнет вырабатывать нечто другое. Другой тип жидкости.

Лидия кивнула, будто все поняла, но, конечно, ей этого не понять, пока ее сила инь не начнет струиться. Поэтому он начал круги, стараясь прикасаться к ней как можно большей площадью ладоней, все время страстно желая большего, все время стремясь...

Внимание Ру Шаня и Лидии снова сконцентрировалось на ее теле, ее дыхании и жидкости. На мгновение они вдвоем превратились в одно целое. Его прикосновение регулировало ее дыхание, перетекавшее в него, так что он не мог вдохнуть, пока не слышал ее вдоха, его сердце билось в ритме ее сердца. При каждом постепенно сужающемся круге он чувствовал, как ее сердце билось все сильнее, а дыхание все чаще вырывалось из полуоткрытых губ. Ее инь становилась быстрее, она двигалась. Она скоро потечет. Скоро...

Ру Шань остановился. Ему предстояло снова начать движения. Ее дыхание сразу замедлилось, сердце забилось тише. Но он не позволял себе расслабляться, зная, что должно произойти. Он знал, желал этого и ждал, его сила ян все сильнее разгоралась внутри него.

Если бы ему получить хоть немного ее инь, чтобы остудить свой жар, тогда он сможет снова заснуть, по крайней мере сегодня. Он сможет снова дышать полной грудью, его горло не будет пересохшим.

Сорок семь кругов.

Сорок восемь.

Сорок девять.

Ру Шань не мог остановиться. Ему нужно было посмотреть, готова ли она. Ему нужно было прикоснуться к ее соскам хотя бы один раз. И хотя он знал, что этого не следует делать, он закончил круг, подведя инь к ее наполненным твердым соскам, и прижал их, чтобы дать ей выход.

Лидия тревожно вскрикнула, ее тело задрожало, но он не отпустил ее. Он сжал пальцы один раз, второй, даже третий.

Он поторопился. Ру Шань знал это. Ее соски оставались сухими. Но еще хуже, что во взгляде Лидии он прочитал замешательство. Ее киноварные ворота и ее матка не содрогнулись – он был уверен в этом. Но ее тело задрожало, пытаясь пролить инь через груди всего лишь после одного дня занятий.

– Это... Я чувствую, будто... – У нее не нашлось слов, и он не мог обвинить ее ни в чем.

Ру Шань осторожно накинул на нее халат, полностью прикрыв тело. Лидия прижала руки к грудям. Он объяснил:

– Это я виноват. Ты была не готова. – Он потянулся к ней и мягко отвел от груди ее сжатые в кулаки руки. – Я больше не буду торопить тебя.

– Но что происходит?

– Ты чувствуешь, как наполнились твои груди? Лидия кивнула.

– Это твоя сила инь. Чем больше мы будем работать с тобой таким образом, тем больше твои соски будут готовы к тому, чтобы открыться и выпустить твою силу инь. Но у твоего тела не было времени, чтобы приспособиться, поэтому проход был закрыт даже тогда, когда сама сила инь давила на него. Из-за этого в твоем теле ощущается смятение. – Он поднес руку Ли Ди к своим пересохшим губам и поцеловал ее пальцы. – Не осуждай меня за это, в будущем я буду проявлять больше уважения.

Она кивнула и медленно забрала руку. Занятие было завершено, ее учеба на сегодня закончилась. Он низко поклонился ей, пытаясь извиниться. К женской силе инь, даже силе инь белой рабыни, следует относиться с уважением. А он совершил проступок.

Испытывая чувство стыда, Ру Шань повернулся и ушел.

ГЛАВА 5

Лидия сделала медленный выдох. Она сконцентрировала внимание на струе воздуха, выходившей через ее приоткрытые влажные губы, на напряжении мышц рта и на том, как опустились ее плечи. Ей не хотелось думать об ощущении полноты в грудях, о трепете, поднимавшемся изо всех уголков ее тела, и особенно о странной влаге внизу живота.

Она думала о том, кто держал ее здесь в неволе, о Ру Шане. Он, кажется, утверждал, что его имя означало «непоколебимый, как гора», однако он вовсе не был непоколебим с ней. Он мог быть добрым, через мгновение требовательным, а в следующую секунду жестоким. Когда он вел себя спокойно и доброжелательно, Лидия все чаще склонялась к тому, чтобы изменить свое отношение и считать Ру Шаня нормальным человеком. Особенно во время его так называемых занятий. Те чувства, которые он пробуждал в ней, казались ей необыкновенными.

Но сейчас Лидия думала о другом. Она напоминала себе, что, несмотря на явный стыд, испытанный им от того, что он сделал, несмотря на просьбу о прощении и нежное прикосновение губами к ее пальцам, Ру Шань не сомневался в своем праве держать ее в неволе. И она не забудет об этом.

К счастью, у нее было одно огромное преимущество: Ру Шань был мужчиной и, как все они, полагал, что может читать ее мысли. Конечно, он ошибался, и это давало ей власть над ним.

Ру Шань поверил, что она смирилась со своим положением невольницы. Но это было не так. Она всего лишь притворялась, ожидая удобного момента для побега.

Он считал, что подготавливает ее тело к какому-то мистическому потоку силы инь. А на самом деле он приучал ее тело принимать его похотливые ласки. Даже она, целомудренная и неискушенная, знала, что так он скрывал свою похоть. Но все же...

Лидия вздохнула. Кое в чем он был прав. Ее учили вообще не думать о своем теле и об этих приятных ощущениях. Когда он прикасался к ней, она чувствовала, даже сейчас продолжала чувствовать, будто растет. Это было не просто физическое ощущение, хотя, как она считала, в основном это было телесное чувство. Ее груди стали полнее, чем прежде, и, казалось, подались вперед. Глядя на них, она не замечала никаких перемен. Она просто чувствовала их увеличившимися.

Но было кое-что еще. Ру Шань решил, что его последнее прикосновение, то самое прикосновение к соскам, вызвало замешательство в ее теле. На самом деле никакого замешательства не было. Ее телу это понравилось, и ей хотелось еще. Конфликт произошел у нее в душе. Лидия чувствовала, что стоит у края, за которым ее ждет перемена, перемена в ней самой. И, переступив через этот край, она никогда не сможет вернуться назад, никогда не станет прежней. Лидии стало страшно, что отчасти она уже готова сделать этот шаг. Кроме того, она осознавала, что ей предстоит открыть что-то новое. Но разве это не должно было произойти в освященном Богом брачном союзе? Почему она не учится этим вещам у Максвелла?

Наверное, это было бы естественно и для Лидии, и для ее мужа. Но она почему-то не могла представить своего возлюбленного , Максвелла, терпеливо гладившего ее груди кончиками теплых, как складки согретого полотенца, пальцев. Прикосновение Ру Шаня было таким нежным и убаюкивающим, что она впадала в транс. Это был не полусон, а, наоборот, мгновения настолько высокой чувствительности, что ей казалось, будто она составляет единое целое со своим рабовладельцем. Она ощущала себя одновременно и Лидией Смит, к которой прикасается китаец, и вместе с этим Ру Шанем, ласкающим ее груди.

Да, это был удивительный чувственный опыт, но в нем было что-то еще, неизведанное и манящее. Это что-то настолько влекло Лидию, что она была готова рискнуть многим, лишь бы продолжить необычную учебу.

Поэтому она решила, что если с Максвеллом ей не научиться таким вещам (а она никогда не сможет научиться этому с ним), то почему бы не получить этот опыт у того, кто мог передать его! Она не будет обращать внимания на обстоятельства. Возможно, потом она сможет научить и Максвелла.

Лидия покачала головой. Нет, она никогда не сможет ни рассказать об этом Максвеллу, ни поделиться с ним своим умением. Он был очень щепетилен во всех своих мыслях и поступках. Этот опыт, несмотря на то что он был для нее принудительным, ужаснет его. Эти размышления снова вернули ее к первоначальной дилемме. Следует ли ей соглашаться на эти занятия, невзирая на обстоятельства? Или же ей надо, рискуя всем, попытаться сбежать, пока она не свалилась в пропасть?

В конце концов Лидия решила, что сделает и то, и другое. Она постарается, чтобы Ру Шань поверил в ее покорность, а когда появится возможность сбежать, пусть и нескоро, она сразу же воспользуется ею. Она будет молиться, чтобы эта возможность представилась не слишком поздно.

В первую очередь Лидия решила заняться не Ру Шанем, а его слугой Фу Де. Лидия уже давно наблюдала за тем, что делает этот молодой человек, какие поручения он выполняет. Слуга, похоже, тоже жил здесь, поскольку она очень редко видела, чтобы он выходил. Когда он покидал квартиру, то запирал на замок дверь ее комнаты и входную дверь – она слышала лязг самого что ни на есть настоящего английского замка. Когда дверь в ее комнату приоткрывалась, взору Лидии представала бедная соломенная постель рядом с кухонной утварью в углу комнаты.

Значит, он был почти таким же узником, как и Лидия. Поэтому она решила завоевать его доверие, чтобы в дальнейшем осуществить побег. Но как? Лидия уже успела заметить, что Фу Де был очень ловок и силен, потому ей навряд ли удалось бы проскочить мимо него. Нужно было что-то другое.

Ей не пришлось долго думать. От чего мог страдать Фу Де так же сильно, как и она? От скуки! А в чем состояла ее наибольшая слабость, когда она пыталась найти дорогу в этой чужой стране? Китайский язык! Она не знала языка, она не могла ни говорить, ни читать по-китайски.

Поэтому она сыграет на том, что Фу Де скучно, и убедит его заниматься с ней английским языком.

Она пригладила волосы, поправила одежду и постучала в свою дверь. Как обычно, Фу Де моментально отозвался.

Лидия одарила юношу очаровательной улыбкой, по крайней мере, такой, что должна была ему понравиться.

– Время в Китае так медленно тянется, – вздохнула она. Слуга молчал, но Лидия и не рассчитывала, что он с ходу начнет с ней разговаривать. Она лишь надеялась, что он поймет, о чем идет речь.

– Тебе скучно? – спросила она, в надежде прочитать какой-нибудь ответ на лице Фу Де.

Но его лицо оставалось бесстрастным.

Да, учтивость, похоже, не возымела действия. Пора было приступить прямо к сути дела.

– Я хочу научиться читать и писать по-китайски. Ты можешь мне помочь?

Снова никакого ответа. Ничто в глазах и движениях не выдавало мыслей Фу Де.

– Я помогу тебе научиться говорить по-английски. Я раньше учила детей. – Да, ей приходилось помогать племяннице делать уроки, когда у няни был выходной. – Умение говорить по-английски поможет тебе получить очень хорошую работу, – говорила она. Максвелл как-то писал ей, что китайцы, знающие английский язык, могли заработать здесь много денег.

Черт! Может, он совсем ничего не понял? Ей казалось, что раньше слуга проявлял признаки понимания. Теперь пора было попробовать заговорить на ее ломаном, очень бедном китайском языке.

– Во яо сюэ джонгуо-хуа. Я хочу научиться говорить по-китайски. – Во всяком случае, она надеялась, что сказала именно это.

Юноша покачал головой.

– Шанхай-хуа.

Ура! Он заговорил с ней. Но что он сказал?

– Шанхай-хуа? По-шанхайски? Да! Во яо сюэ Шанхай-хуа. Он кивнул, и ей показалось, что его губы слегка растянулись улыбке. Затем он медленно произнес: – Я хочу англиски говорить. – Затем он сделал движение рукой. – Писать.

Лидия энергично закивала.

– Да! – Сдвинув брови, она вспоминала нужное слово. – Хао – хорошо. Хэн хао – очень хорошо.

– Мей хао.

Она нахмурилась, пытаясь понять, что он сказал.

Ей потребовалось много времени, несколько дней, чтобы понять, что язык, которому учил ее миссионер в Англии, был на самом деле пекинским диалектом китайского языка. А ей нужно было учить шанхайский диалект, совершенно отличный от пекинского. К счастью, Фу Де понимал оба диалекта, хотя лучше он говорил на шанхайском.

Лидия вздохнула. Перед своим отъездом из Англии она и не догадывалась об этом. Кто бы мог подумать, что в одной стране будет несколько языков? Что китайский язык на самом деле состоял из множества различных диалектов, абсолютно отличавшихся друг от друга?

«Что ж, – подумала она, пожав плечами, – сейчас самое время начать приводить все в порядок». Она и Фу Де сразу же приступили к учебе.

Скоро выяснилось, что им обоим хотелось научиться письму. Лидия дала ему задание переписать алфавит. Фу Де принес ей ведро воды и большую кисть и сказал, что она должна учиться писать на полу. Окуная кисть в воду, Лидия принялась выписывать китайские иероглифы. Сначала они были четко видны на цементном полу, а затем постепенно испарялись.

Через некоторое время Фу Де принес бумагу и чернила, а также причудливые китайские кисти для письма, но бумага, похоже, была для него очень дорогим удовольствием. Поэтому он взял кисть и стал писать английские буквы таким же образом, как и она китайские иероглифы. День за днем они писали на полу и горячий воздух высушивал их ошибки и достижения. Так между Лидией и слугой стало возникать подобие дружбы.

Однако все это время Фу Де никогда не терял бдительности контролируя каждый шаг пленницы. Ру Шань являлся каждое утро и каждый вечер, чтобы продолжать с ней свои занятия.

Лидия снова пребывала в растерянности, обнаружив, что не может понять, каким человеком был Ру Шань. Он относился к ней с большим уважением, никогда не переступал границ, о которых заявил с самого начала. По правде говоря, та часть ее натуру которая восторгалась тем, что он делал, жаждала большей скорости, большего опыта. Но он не торопился. Теперь, приходя на занятие, он кланялся ей, а потом, закончив свой урок, снова кланялся и уходил. Он был честен с ней, почти благоговеен, часто хвалил ее за то, что она делала успехи, хотя на самом деле она ничего не делала, кроме того что чувствовала в себе перемены. Ру Шань всегда благодарил ее за то, что она уделяла ему время, как будто бы у нее был выбор.

Но, несмотря на все это, Лидия никогда не забывала, что человек-дракон был ее рабовладельцем, а она его рабыней. Однажды вечером она притворилась усталой, чтобы проверить, отменит ли он вечернее занятие. Лидия не знала, догадался ли Ру Шань о ее притворстве, но, увидев его лицо, потемневшее от гнева, она быстро подчинилась. Не успел он сказать и слово, как она стала на кровать и быстро стянула до талии халат.

В тот вечер его круговые движения были более грубыми. Нет, физически это никак не проявлялось, но она так привыкла к его почтительному вниманию, что небрежность потрясла ее до глубины души.

Уходя, он приказал ей освоить новое упражнение. Он показал фигурку дракона, вырезанного из молочно-белого нефрита, и вложил ее в руку Лидии. Фигурка была довольно увесистой: длина от пасти до изогнутого хвоста равнялась длине ладони, в обхвате была не толще трех плотно прижатых друг к другу пальцев.

Она смотрела на нефритового дракона, и у нее в голове проносились неясные мысли. Его форма показалась ей неприличной, но она не могла понять, по какой причине, пока не вспомнила греческие статуи. Лидия была тогда совсем юной, и ей было очень интересно рассматривать строение мужского тела. Когда она сравнила этот предмет с греческими статуями, то поняла, что держит в руке вырезанный из камня мужской член.

Ее лицо загорелось от стыда, и она чуть не уронила дракона, но Ру Шань явно предвидел такую реакцию. Он ловко подхватил руку Лидии и крепко зажал дракона в ее пальцах.

– Наступило время начать практиковаться с драконом, —

твердо сказал он.

Ее глаза расширились от ужаса. Что он имеет в виду?

– Ты должна будешь ввести его в свои киноварные ворота. Лишь до глаз дракона, не далее. После этого тебе нужно будет сжать его. Сжимать нужно изо всех сил в течение семи секунд. Только после этого ты можешь отпустить дракона и выдохнуть.

Лидия не стала спрашивать, где находились ее киноварные ворота. Движение его руки ясно показало, что он имел в виду влагалище.

– Но я... Как же я... Я не могу.

Ей не хватало слов, и она глупо уставилась на него. Она уже один раз навлекла на себя гнев Ру Шаня, когда стала притворяться, что устала. Спорить с ним сейчас было бы безумием. Но все же мысль о том, что ей придется что-то вставлять в. . .

– Если ты не согласна делать это, то Фу Де и я привяжем тебя к этой кровати, разведем тебе ноги и сделаем это за тебя.

Она в ужасе сжалась от столь грубого заявления. Кроме того, ей хватило одного взгляда на Фу Де, чтобы понять, насколько она заблуждалась по поводу молодого человека. Лидия увидела, что ее новый друг вовсе не был расположен к ней дружески и был готов выполнить любое указание своего хозяина. Теперь она в этом не сомневалась.

Пытаясь подавить охвативший ее страх, Лидия выдавила из себя:

– Я ... Я сделаю это сама.

– Я смогу проверить, делала ты это или нет. Если женщина тренируется таким образом, на нефрите остается запас энергии. Эту энергию я могу распознать по запаху.

У нее не было сомнений. Она догадывалась, что Ру Шань будет проверять дракона каждый день, как только зайдет в ее комнату.

– Нужно сделать семь раз по семь сжатий, – объяснял он. – Утром и вечером. Сначала ты можешь делать это упражнение сидя. Затем, позже, ты должна стоять, расставив ноги. – Он показал сам, как следует расставлять ноги. – И при этом ты должна удерживать дракона внутри себя.

Лидия кивнула, у нее перехватило дыхание. Ей трудно было говорить.

– Через неделю я проверю тебя. Ты должна будешь уметь удерживать его в этом положении, иначе я пойму, что ты неправильно тренировалась. – Ру Шань протянул руку и привычно взял ее за подбородок, заглянув прямо в глаза. – Если ты не сможешь сделать этого, мне придется принять принудительные меры, чтобы заставить тебя повиноваться. Ты понимаешь меня?

– Да, – прошептала Лидия. Разве она могла ответить по-другому? Зная, что он не шутит, она тихо произнесла: – Я буду делать эти упражнения.

Услышав ее ответ, Ру Шань немного смягчился.

– Мы тренируем твое тело, подготавливаем его к следующему этапу. Эти упражнения мы проводим для тебя самой.

Лидия кивнула, чуть не заплакав от страха за свое будущее. Что он имел в виду, говоря, что ей нужно быть сильной... там? Но Ру Шань не стал вдаваться в подробности и, почтительно поклонившись, собрался уходить.

Его последние слова звучали одновременно как приказ и угроза.

– Начни прямо сейчас, – сказал он и, развернувшись, покинул ее комнату.

Лидия смотрела на дракона, ее руки мелко дрожали. Фу Де запер дверь на улицу и подошел к ней, но она быстро отпрянула от него, не зная, чего от него ждать – угрозы или помощи. В любом случае она не хотела, чтобы он присутствовал при этом. Она сделала знак, чтобы он уходил. Слуга поклонился и тихо удалился. Но она заметила, что он закрыл ее дверь неплотно. Похоже, Фу Де сел рядом с дверью, чтобы прислушиваться к звукам, которые она будет издавать.

Это было ужасно. Лидия даже не заметила, что плачет, пока не увидела, как слеза упала на одеяло. Она горько плакала от беспомощности, унижения и гнева. Но, понимая, что ничего другого не оставалось, она была вынуждена приступить к ненавистному упражнению. Прямо сейчас.

Расставив ноги, она попыталась ввести дракона трясущимися от страха руками. Из этого положения было трудно увидеть камень. «Не дальше чем до глаз дракона», – сказал ей Ру Шань. Но как ей изогнуться, чтобы увидеть этот проклятый глаз?

К счастью, вечернее занятие с круговыми поглаживаниями грудей создало уже хорошо знакомую ей влажность между ног. Нефрит плавно скользнул на место, хотя по толщине не очень подходил ей.

Когда она сжала мышцы, он сразу выскользнул. Шепча проклятия, Лидия сделала новую попытку. Тот же результат. Повторяя раз за разом это упражнение, она наконец смогла удержать дракона в течение одной секунды. Но чтобы семь! Нет, это было выше ее сил. Ей стало жарко, она вспотела, ее тело болело в таких местах, где никогда раньше не испытывало боли.

Но это было еще не самое худшее. Когда она начала понимать, какие мышцы нужно напрягать, в какой последовательности, как сильно, ее тело предало ее – она задрожала. Это была не та слабая, деликатная дрожь, с которой женщины поеживаются от холода. У нее тряслось все тело. Дрожь начиналась внизу и, постепенно усиливаясь, охватывала ее всю, с головы до ног. А голова качалась взад-вперед, как у китайского болванчика. Сильные приступы дрожи сопровождались невероятным шумом в ушах.

Она не испытывала боли, но это состояние вызывало у нее страх и беспокойство. В конце концов, это было унизительно! Лидия ненавидела себя, эти упражнения. Ненавидела каждое мгновение. И все же она не осмеливалась нарушить приказ своего хозяина.

Закончив упражнение сорок девятый раз, Лидия была почти счастлива. Она швырнула проклятого дракона так, что он пролетел через всю комнату. Надеясь и страшась одновременно, что он разлетится на мелкие кусочки, Лидия проследила за его полетом.

Но ничего не произошло. Фигурка просто ударилась о стену и упала на пол. Лидия бросилась на кровать и разрыдалась.

– Как идут дела с упражнениями?

Лидия заерзала на кровати, ее тело болело в таких местах, которые она и назвать не могла.

– Ты сказал, что у меня есть еще неделя. А прошло только четыре дня.

Ру Шань скрестил на груди руки, и Лидия заметила веселые искорки в его глазах.

– Я не устраиваю тебе экзамен, а спрашиваю, как идут твои упражнения с драконом.

Она закусила губу.

– Это больно. Его глаза сузились.

– Какая это боль? Острая, разрывающая боль? Или же... Она покачала головой.

– Болят мышцы.

Может, ей казалось, что это мышцы, хотя она ранее никогда не предполагала, что в этом месте тела могут быть мышцы. Ру Шань кивнул, выражение его лица смягчилось.

– Я понимаю. Но этого и следовало ожидать, это нормально.

Лидия резко встала.

– Этого не следовало ожидать! Мне это не нравится! Я больше не хочу этого!

Откуда в ней взялись злость, гнев и ненависть, она не знала. Лидия не была уверена, что поступает правильно. Но чувство униженности возрастало каждый раз, когда она пыталась упражняться с этим камнем, каждый раз, когда она становилась в нелепую позу, чтобы увидеть глаз дракона. И поэтому, не сдерживая себя, Лидия направила весь свой запал на этого желтолицего изверга.

К ее удивлению, Ру Шань даже не вздрогнул. Он просто стоял с помрачневшим лицом, которое утратило веселое выражение, как только она заговорила. Но его голос оставался спокойным, почти приятным:

– Тренировка – это не удовольствие, Ли Ди. Она призвана укреплять тело. Мне тоже не нравятся мои упражнения, но я делаю их каждый день.

Она молчала, озадаченная его словами, потому что не могла представить Ру Шаня с нефритовым драконом в руках. Куда же он вводил его?

Заметив недоумение на ее лице, он весело рассмеялся.

– Я не работаю с нефритовым драконом так, как ты. Но у меня тоже есть упражнения. Нельзя стать нефритовым драконом без упорных тренировок.

_ А ты нефритовый дракон?

– Да, – ответил Ру Шань, скромно поклонившись. Лидия посмотрела через плечо на Фу Де.

– А ты тоже? – спросила она.

– Нет, – сказал по-английски молодой человек.

– Фу Де – зеленый дракон, он еще недостаточно опытен, чтобы получить степень нефритового дракона. Он попросил разрешения помогать в твоем обучении, чтобы научиться самому, – пояснил, улыбаясь, Ру Шань.

Лидия открыла рот, чтобы задать следующий вопрос. У нее на самом деле возникло много вопросов, поэтому она не знала с чего начать. Но Ру Шань не позволил ей спросить. Знаком руки он остановил ее.

– Я спрашиваю у тебя в последний раз, Ли Ди, как идет дело с твоими упражнениями?

Она не знала, что сказать, но видела: он больше не даст ей уйти от ответа.

– Я... Я больше не дрожу так, как раньше.

– Твоему телу предстоит сбросить с себя оставшийся возраст. Лидия кивнула, понимая, что он верит, будто эта дрожь связана с освобождением тела от плохой энергии, которая старит женщину. Если добавить к этому поглаживание грудей и особые блюда, которые подавал ей Фу Де, то Лидия должна была уже вернуться к годам отрочества. И возможно, Ру Шань был прав, признавала она с неохотой. Ее кожа стала более нежной и мягкой, а тело заметно окрепло. Конечно, причина могла быть и в том, что она сидела взаперти, почти не двигаясь. Ее хорошо кормили, и она почти ничем не утруждала себя.

Ру Шань подошел к окну и взял с подоконника резного дракона. Она видела, как розовый отблеск заката на мгновение окрасил лицо китайца. Затем он заговорил, и его вопросы наполнили ее негодованием.

– Ты можешь стоять так, чтобы он не падал? Лидия отвернулась, не желая смотреть на него.

– Нет, не могу. Не могу в течение семи секунд.

Но у нее все-таки получалось, пусть и не семь секунд.

– Хорошо. – Ру Шань взял дракона и поднес его к носу. Глубоко вдохнув и закрыв глаза, он подержал камень в руках —

Отлично, – сказал он, открывая глаза и улыбаясь. – Твоя сила инь очень чистая. Я чувствую ее на этом камне. – У меня есть для тебя прекрасная новость, Ли Ди. Я думаю, что ты уже готова передать немного своей силы инь мне.

Лидия резко отступила назад, понимая, что ее время вышло. Ру Шань был готов столкнуть ее с края той пропасти, которую придумали эти китайские извращенцы. И она ничего не могла сделать, чтобы защитить себя.

– Не бойся, – успокаивал ее Ру Шань. – Я обещаю, что тебе не будет больно.

Лидия кивнула, однако ее сердце бешено стучало. Она знала, что ей не будет больно, и как раз это пугало ее больше всего. Она боялась, что ей это понравится, что ей захочется этого еще и еще, как ее дяде Джонатану, который не мог и дня провести без посещения своей любовницы. Его тело и мысли, вся его жизнь были заняты тем, чтобы найти очередную партнершу для спаривания. Он был подобен животному во время гона, как говорила ее тетя. В нем воспитания и культуры было не больше, чем у свиньи.

А если и она станет такой же?

Эта мысль привела ее в ужас, но как ей убежать отсюда?

Ру Шань уже подходил к ней, крепкий и внушительный, как ей казалось, хотя на самом деле он был среднего роста.

– Почему ты так испугалась? – спросил он, явно озадаченный ее поведением. – Зачем мне причинять вред тому, что я с таким усилием и затратами очистил?

Он говорил убедительно, его слова имели смысл, но это не помогало: Лидию охватила паника. Ей нужно сбежать отсюда. Сейчас! Немедленно! Не думал о последствиях!

– Ли Ди, – продолжал Ру Шань, – я не сделаю тебе ничего плохого...

Она не могла больше ждать. Пора! Она заставила себя расслабиться и дышать ровно, как учил ее Ру Шань. Ей это стоило немалых сил, но она была вознаграждена. Как только Лидия приняла решение и расслабилась, напряжение исчезло и у ее мучителей. Они заулыбались ей, а Ру Шань даже сделал пригласительный жест рукой, подзывая ее к кровати, чтобы они начали занятие.

Когда он кланялся ей, она резко сорвалась с места. Пролетев мимо Ру Шаня, Лидия проскочила и мимо Фу Де и выбежала из крошечной квартиры. Или так ей казалось. Ей так хотелось вырваться из ненавистной комнаты, она так отчаянно мечтала об этом, что кожей почувствовала близость свободы.

Но на самом деле она даже мимо Ру Шаня не смогла пробежать. Он поймал Лидию за талию, легко подняв ее в воздух. Она ударила его наотмашь. Она кричала, дралась, сражалась изо всех сил, сделала все, на что только была способна, но он был сильнее. А когда к нему на помощь поспешил Фу Де, у нее не осталось никаких шансов.

Подавляя ее неожиданное сопротивление, он пытался заговорить с ней:

– Ли Ди, я не хочу причинить тебе вред. Тебе не будет больно. Никакой боли, обещаю тебе. – Он перешел на китайский. Посмотрев в сторону, Лидия увидела, что Фу Де кивнул и выскочил из комнаты, а затем вернулся с ярко-красными шелковыми веревками.

Увидев веревки, она пришла в неистовство. Она сопротивлялась с двойным усилием, на мгновение ей даже удалось вырваться из рук Ру Шаня. Но всего лишь на мгновение. Он быстро поймал ее и всем телом налег на нее, чтобы прижать к кровати.

– Я не хочу связывать тебя, Ли Ди! Прекрати это! Прекрати немедленно!

Но Лидия не собиралась подчиняться ему. Она отбивалась, брыкаясь и царапаясь, прилагая нечеловеческие усилия.

Бесполезно. Вскоре ее руки и ноги были связаны и она уже никуда не могла бежать.

Тогда она принялась кричать. Она рыдала, орала, выла, умоляла, звала на помощь по-английски, по-китайски и как только могла еще.

Наконец Ру Шань вынул из кармана шелковый платок и затолкал его в рот Лидии. Все это время он озабоченно качал головой, Расстроенный ее поступком.

– Я чересчур затянул это, Ли Ди. Прости меня. Твоя сила инь свела тебя с ума. Но это будет недолго. Я обещаю тебе. Я помогу тебе. Клянусь.

– Нет, не надо, – плакала она с шелковым платком во рту, мотая головой. Слезы ручьем текли по ее щекам, она умоляла его не продолжать больше. Когда Ру Шань прикоснулся к ее щеке, нежно вытирая ее слезы, она увидела в его глазах сочувствие.

– Это все моя вина, Ли Ди. Эта сила инь, которая, так же, как и ян, когда ее слишком много, ведет к сумасшествию. Ее нужно забрать у тебя. Да, нужно. – Он осторожно поправил на ней халат.

Только сейчас она поняла, что была полностью обнажена. Во время схватки с Ру Шанем ее халат распахнулся и сбился под спиной. На ее животе оставался только шелковый пояс, но все остальное было открыто его взгляду. Его прикосновению. Его злу.

Но Ру Шань не прикасался к ней неподобающим образом. Он поправил на ней халат так, чтобы он прикрыл нижнюю часть тела, как было на занятиях уже в течение двух недель.

Но даже от этого ее ноги задергались, а тело напряглось от ужаса.

– Мы начнем как обычно, Ли Ди. Мы должны. Чтобы твоя сила инь потекла в нужное русло. После этого, клянусь, я тебя развяжу.

Она снова закричала, изо всех сил пытаясь вырваться из пут, но узлы были очень крепкими. Лидия была в полной власти Ру Шаня.

И он начал. Сначала он делал поглаживание ее грудей по окружности, начиная у сосков и постепенно расширяя окружность по спирали. Лидия пыталась не дышать так, как он ее учил, старалась не ощущать постепенного ослабления напряжения. Но они делали это уже так долго, что она не смогла сопротивляться этому. Вскоре она выдыхала при движении его рук вниз и вдыхала, когда он двигал руки вверх. Он был особенно нежен, наверное из жалости к ней. Но его доброе отношение не доходило до того, чтобы остановиться.

И спустя некоторое время ей уже не хотелось, чтобы он останавливался. Ее рыдания и всхлипывания утихли, дыхание стало ровным. До тех пор пока он не поменял направление.

– Теперь мы откроем поток, Ли Ди. Мы подведем инь к месту за твоими цветками сливы, твоими сосками, и тогда я выпью нектар.

Его круги стали медленно уменьшаться, но на этот раз, вместо того чтобы остановиться на самом маленьком круге вокруг сосков, Ру Шань сжал пальцами ее соски. Когда она почувствовала там его пальцы, ее тело напряглось и она стала двигаться в такт с его движениями, чтобы ощущение от этого прикосновения было как можно меньше. Ей вовсе не хотелось трепетать, когда длинные теплые пальцы Ру Шаня приподняли ее цветки сливы, как он их называл. И когда он продолжил описывать круги, заканчивая потягиванием сосков, она просто закрывала глаза и пыталась не дышать.

Но она не могла долго сопротивляться. Когда Ру Шань начал делать вторую, постепенно сужающуюся спираль, Лидия заметила, что ее тело само движется ему навстречу, а не от него. Затем, когда Ру Шань нежно снова приподнял ее соски, ей показалось, что он тянет за длинную струну, которая начиналась у кончиков его пальцев и продолжалась в ее теле, заканчиваясь в матке. Когда он чуткими пальцами приподнял и круговым движением погладил ее груди, эта струна стала вибрировать и зазвенела.

Это ощущение возрастало с каждой сделанной им спиралью, пока она не почувствовала, что он тянет за струну, прикрепленную внутри ее чрева. Лидии казалось, что какая-то мощная энергия поднималась снизу, наполняя теплом и силой все ее тело.

– Остановись, – прошептала она, боясь того, что сейчас произойдет.

– Ты чувствуешь силу инь? – спросил Ру Шань. – Ты чувствуешь, как эта энергия исходит изо всего твоего тела?

Она кивнула. Разве нет? Это была правда.

– Я притягиваю ее вперед, Ли Ди. Я вызываю ее отовсюду, чтобы она притекла к твоим цветкам сливы. Чувствуешь стебель, за который я тяну?

Он нежно потянул за соски, и у нее даже пальцы на ногах сжались от прилива силы.

– Ты чувствуешь поток силы инь в своем теле? Она стекает сюда. – Ру Шань прижал ладонь к животу, над маткой, и, мягко Двигая рукой, стал делать ритмические круговые движения, от которых приток силы намного увеличился. – Ты должна дать своей энергии вытечь отсюда... – Он вновь вернул обе ладони к ее животу. – И перейти сюда, – говоря это, Ру Шань провел руками кверху, к ее ребрам, собирая энергию и подводя ее к грудям. Потом он опять взялся за ее соски, сжав их с таким же пульсирующим ритмом, который она чувствовала внутри себя.

– Пусти свою силу инь, Ли Ди. Открой свой сливовый цветок, – прошептал Ру Шань.

Лидия не знала, что происходит. Она ничего не открывала. И все же она чувствовала все, что говорил Ру Шань, понимая каждую мысль и образ, отзываясь на них своим телом. Ей казалось, что внутри нее течет река, исходящая из отдаленных уголков тела и стекавшая в ее матку, где она собиралась в два мощных потока, каждый из которых направлялся к ее грудям, к каждому соску.

Затем он снова начал сужать спираль.

Лидия даже не заметила, что учащенно дышит, а ее тело дрожит от того, что он с ней делает, пока Ру Шань опять не начал круговые движения. Ее дыхание замедлилось, подстроившись под его ритм. Когда круг сузился, ее поток снова пришел в движение. И когда он положил руки ей на живот, Лидия почувствовала, как живот прогибается, пытаясь прижаться к позвоночнику. Но это был не позвоночник. Это была та невероятная река силы, которая текла наверх, следуя за его руками, к ее грудям и соскам.

И вдруг он ртом приник к ее левой груди.

Лидия не закричала. Она почти не заметила перемены: ей это казалось одним и тем же. Его рот был влажным и теплым, как река, которая сейчас текла в ней, приливая к груди. И Ру Шаиь стал сосать ее грудь в том же пульсирующем ритме, который он создал в ней. Эта река потекла к нему, неся с собой радость, влагу и тепло.

Из нее – в него.

Но только через левую грудь. Правая была еще переполнена и болела оттого, что была закрыта.

Но Лидия почти не замечала этого – до того удивительным было ощущение от его рта. Язык Ру Шаня продолжал проводить окружности, подобно тому как это делали пальцы. Его рот приподнял ее грудь точно так же, как он приподнимал ее рукой. Но это ощущение было намного полнее. Ее грудь трепетала от потока, который лился из нее. Ру Шань сосал все больше и больше, Лидии казалось, что он сейчас выпьет из нее всю жизнь.

Затем он остановился, не сразу, а постепенно, нежно сжав губы, все плотнее прижимая их к соску, вытягивая сосок к небу, как ей казалось, и наконец отпустил, поцеловав его нежнейшим поцелуем.

Когда Ру Шань оторвался от нее, она облегченно выдохнула.

–Ну что, помогло? Сейчас мы выпустили твою силу инь, – пояснил Ру Шань, глядя на нее ласково и немного изумленно.

«Что ему на это ответить? – размышляла Лидия. – Это не только помогло. Это было невероятно. И все же этого было недостаточно».

– Пожалуйста, – простонала она, сама не зная, чего просит.

– Конечно, – сказал Ру Шань, – твоя другая грудь переполнена. – И он принялся снова ласковым прикосновением пальцев описывать спирали, только теперь вокруг ее правой груди.

Лидия почувствовала, что ее сила инь собирается так же, как и в первый раз, что его ладони прижимаются к ее животу, как и тогда. Но на этот раз Лидия полностью отдалась своим ощущениям. Она не только прислушивалась к себе, чувствуя прилив инь, но и сама участвовала в этом. Ей хотелось этого. Когда Ру Шань наконец приложил рот к ее правой груди, она закричала от радости, что он пьет воду из ее реки.

Этот поток лился дольше, чем первый. Сила и биение ее инь устремились к нему, и она дрожала, когда ее вода вытекала, трепетала от круговых движений его языка и от ритма его сосания.

Когда Ру Шань освободил ее грудь, Лидия посмотрела на него с выражением смущения и изумления.

Он сказал:

– Тебе нужно сейчас отдохнуть. Мы продолжим завтра.

Ру Шань встал, и его лицо озарилось безмятежной улыбкой. Он низко, с почтительностью поклонился ей и покинул комнату. Тут же вошел Фу Де, быстро распутал и снял с нее веревки, потом тоже поклонился и удалился, закрыв за собой дверь.

Лидия не двигалась, ее тело еще не остыло, а разум витал в облаках.

Что же все-таки произошло? Неужели она взаправду только что отдала свою силу инь, как говорят китайцы? Нет, этого не может быть! И все же она не могла отрицать опыт прошедшего только что часа.

Часа?

Она посмотрела в окно и увидела, что небо было черным. Сейчас, по меньшей мере, была уже полночь. И в этот момент Лидия осознала правду: она упала в пропасть. Она превратилась в падшую женщину и больше не сможет стать такой, как прежде. И не потому, что китаец связал ее и сосал ей груди. И не потому, что ее сила инь вытекала из ее тела в него.

Лидия стала падшей женщиной потому, что ей это понравилось. Не просто понравилось – она наслаждалась этим. Ей хотелось этого. Ей отчаянно хотелось продолжения.

Так вот каким было это мистическое высвобождение силы инь! Это должно было улучшить ее самочувствие? Нет. Она чувствовала недомогание и усталость, продолжая трепетать и не в силах расслабиться. Ей хотелось еще. Ее тело требовало повторения. Прямо сейчас. Немедленно. Так, чтобы в ней опять образовался этот поток инь. Целые реки. Океаны.

Чем бы она пожертвовала, чтобы получить это еще раз? Чтобы делать это снова и снова?

Лидия не знала. Она была напугана как никогда прежде в жизни.

ГЛАВА 6

Ру Шань медленно шел по улице, пытаясь сосредоточить внимание на центре своего духа, однако его мысли постоянно разбредались. Он все это утро провел в надежде, что получит ощущение великого удовлетворения, но покой не приходил к нему. Он так ждал момента, когда сможет принять очищенную силу инь от Ли Ди, что с радостью предвкушал утреннее занятие, представляя себе веселье и довольство, которые будут окружать его в течение всего последующего дня.

Но этого не случилось. Вместо умиротворенности он чувствовал непонятное беспокойство. Он постоянно перебирал в уме подробности их занятий. Когда ее сила инь перетекала в его рот, он чувствовал не радость, а омерзение, потому что до этого Ли Ди в ужасе пыталась убежать от него.

Что с ним было не так? Почему он думал о ее ужасе, а не о своем удовольствии?

Он предполагал, что паническое состояние Ли Ди перед началом массажа как-то отравило ее энергию. И этот яд вошел в него, заразив его тем же беспокойством, какое испытывала Ли Ди.

Но почему она так расстроилась? Она ведь до этого смирилась со своим положением. Фу Де говорил, что она даже выглядела счастливой. И все же, крича от злобы и ненависти, Ли Ди хотела убежать от него. Переизбыток в ней силы инь лишь отчасти объяснял реакцию женщины. И Ру Шань не знал, в чем истинная причина такого поведения.

К счастью, ему пора было идти на еженедельную встречу с Ши По. Он надеялся, что она сможет объяснить странное поведение Ли Ди.

Он заранее пришел в чайную. Хозяином заведения был человек, достигший степени нефритового дракона, поэтому здесь часто проходили встречи драконов и тигриц. В этом помещении имелся секретный черный ход, а также много потайных комнат для уединенных бесед и занятий. Ру Шань заранее отправил извещение о своем приходе, заказав чай со специальными травами. Чай, который им приготовят, предназначался для беседы, а не для учебы. Они оба знали, что сегодня они не будут заниматься.

Ши По ясно дала понять, что они не прикоснутся друг к другу, пока он не избавится от своего душевного разлада. Она, конечно, расстроится, когда он сообщит о своем новом провале. Но он не мог утаить от нее того, что произошло. Если он рассчитывал, что Ши По сможет помочь ему излечиться, то ему нужно рассказать о случившемся с Ли Ди.

Когда он пришел, Ши По уже была там, хотя еще не начала пить чай. На ней была одежда из тонкого голубого шелка. Покрой одеяния был не таким изысканным, как у моделей его матери, самодовольно отметил Ру Шань. И все же ничто не могло отвлечь внимания от прекрасной кожи Ши По и ее юных красных губ. Ах, как же ему не хватало их совместных занятий! Хотя только сейчас он заметил, что в течение некоторого времени вообще не вспоминал о них. Возможно, он все же не настолько скучал по ней, как ему казалось?

В любом случае он был рад видеть ее, особенно когда она принялась разливать чай. Ру Шань удобно устроился на подушках, мечтая о том, чтобы у него появилось больше времени, чтобы отдохнуть вместе с ней. В душе он сокрушался, что через час ему нужно было возвращаться назад в лавку.

Пока эти мысли проносились у него в голове, они вдвоем принялись за обычный обмен любезностями. Но вскоре Ши По напомнила ему о предмете его невеселых размышлений:

– Твой лоб опечален, Ру Шань. Ты еще не смог добыть силу инь у этой женщины-духа?

– Вчера вечером и сегодня утром.

– Да, но, похоже, это не помогло. Тебе не удалось создать поток?

Он покачал головой.

–Ее сила инь текла легко и с избытком. Я упивался ею с великой радостью.

– Прекрасно. Но, судя по тону твоего голоса, я догадываюсь, что тебе это не принесло желаемого удовлетворения?

Ру Шань кивнул, его плохое настроение вот-вот должно было прорваться сквозь напускное спокойствие.

– Она все еще сопротивляется. Я не понимаю этого. Ши По нахмурилась и наклонилась вперед.

– Неужели? Но как такое может быть?

Он поставил чашку, жалея, что не умеет гадать по чайным листьям.

– Мне тоже не понравилось бы такое заточение. Пустая комната, в которой нечем заняться...

– Но она же дух, к тому же женского пола. Ты не должен считать, будто она может рассуждать так же, как мы. Ру Шань, они живут стадами, как быки. У них больше общего со сворой собак, чем с нами.

Ру Шань, не поднимая глаз на Ши По, принялся рассматривать красивый рисунок, сделанный тушью, на котором были изображены свободно скачущие дикие лошади.

– Некоторых лошадей трудно объездить, – медленно произнес он.

Ши По кивнула.

– Тогда тебе следует быть более жестким с ней. Он вздрогнул от тона, которым это было сказано.

– Я и свою собаку не бью, Ши По. Я не стану бить Ли Ди.

Она вздохнула, но ничего не сказала. Тем не менее он почувствовал ее неудовольствие.

– А что, если мы ошибаемся, Ши По? Что, если эти чужеземцы такие же люди, как и мы? Может, их разум такой же, как и наш, просто им не хватает образованности.

Выводы, которые он сделал относительно ума Ли Ди, говорили о том, что так и было.

– И если это правда, тогда я совершаю большое злодеяние по отношению к ней. Я украл ее свободу.

От раздражения Ши По поджала губы, но ее голос оставался спокойным:

– У меня есть любимая собака. Думаю, что она рада меня видеть, когда я возвращаюсь домой, но она намеренно плохо себя ведет, когда меня нет. Мне кажется, что это умнейшая из всех собак на, свете, Ру Шань, но я никогда не забываю о том, что это собака.

– Люди-духи сумели хорошо нажиться на китайцах, Ши По . Они приобретают и продают земли с большим умом...

– Ты хочешь сказать, с большой жадностью.

Он кивнул, зная, что бесполезно обсуждать коммерческие вопросы с Ши По, как и с любой другой женщиной, но его дурное настроение заставило его продолжить:

– Думаю, что мы судим англичан, видя в них то, что желаем видеть, а не то, что есть на самом деле.

– Самые утонченные люди Китая говорили о том, что люди-духи – это всего лишь быки с руками. Ты считаешь, что они умны? Просто в денежных вопросах у них больше опыта, чем у нас.

Ру Шань покачал головой.

– Они приходят в мою лавку, покупают товары. Я видел семейные пары, детей с родителями.

– Они многому научились у нас. Подобно обезьянам, они легко и быстро учатся подражать. Но для них семья означает нечто вроде маленького стада. Ты разве не видел, что их мужчины обмениваются женами, как дети игрушками?

Ру Шань кивнул. Конечно, он видел это. В Шанхае постоянно ходили слухи о приключениях англичан.

– Мне кажется, ты ищешь трудности в ложном месте. Как дела: в лавке? Повысился ли твой оборот?

– Нет, – ответил он сердито. По правде говоря, финансовые дела его семьи шли все хуже и хуже. Помимо отсутствия таланта и умелых рук его матери, от него отвернулись поставщики тканей.Многие из них перестали привозить ему свой товар, и он не мот объяснить, почему так произошло. Но если это будет продолжаться, его семья окажется в большой нужде.

К счастью, Ши По заметила удрученность Ру Шаня и больше не задавала вопросов, которые ее не касались.

– Хорошо, теперь расскажи мне о своей работе с твоим домашним животным. Ты поделился с ней своими секретами?

– У меня нет секретов, – возразил Ру Шань. Он и раньше говорил это.

– Если ты обратишь свое внимание внутрь себя и будешь слушать себя, ты откроешь великую тайну, – сказала она.

Ру Шань кивнул, однако не совсем понял, что хотела сказать Ши По.

– Ты хочешь, чтобы я заговорил с ней так, как разговаривают с собаками, и таким образом передал ей свои секреты?

Ши По посмотрела на него, но ничего не сказала. Через несколько мгновений она встала и вежливо поклонилась, чтобы идти.

Ру Шань остался сидеть на прежнем месте, глядя на чашку с остывающим чаем. «Это странная религия, – подумал он, – которая наделяла женщину полномочиями учителя, не очень совершенна». Он знал, что женское тело по своей природе было более предрасположено к тому, чтобы достичь просветления, чем мужское, но все же полагал, что в этом учении были слабые стороны.

Ши По, решил он, не была хорошим учителем, поскольку ей не хватало понимания, как и всем женщинам. Она, например, искренне считала, что все мужчины говорили только правду. Когда-то ей сказали, что люди-духи – это всего лишь большие обезьяны, обладающие прекрасной способностью к подражанию тем, кто стоял выше их, и она всецело поверила этому. Ру Шань тоже верил этому в течение многих лет.

До некоторых пор. Теперь он уверен, почти уверен, что китайцы ошибались на этот счет. Возможно, белые варвары не были настолько дикими, какими их хотел представить в глазах народа китайский император. И если они действительно были такими же людьми, как и жители Поднебесной, то душе Ру Шаня грозила серьезная опасность. Значит, он способствовал убийству человека, а не животного, а сейчас держит в рабстве свободную женщину, а не домашнюю зверушку, как пытается убедить его Ши По.

Существовал только один способ выяснить правду, и в этом его наставница была права. Ему следовало узнать больше о людях-Духах. Он мог это сделать только путем общения с Ли Ди.

Исполненный твердой решимости, Ру Шань поднялся с подушек и тихо вышел через черный ход. Ему нужно было многое обдумать перед сегодняшним вечерним занятием.

Лидия удивилась, увидев его. Ру Шань это ясно понял, когда вошел в квартиру. Он решил провести с ней сегодняшний день, и его визит был очень неожиданным не только для нее, но и для него самого. Ру Шань ничем не мог заниматься в своей лавке, его ум был постоянно занят мыслями о Ли Ди, поэтому он отправился к ней и застал ее поглощенной беседой с Фу Де. Они говорили о фруктах.

Манго. Бананы. Яблоки.

Но еще более удивительным было то, что она говорила на шанхайском диалекте, а Фу Де отвечал ей по-английски. Между ними на полу были написаны водяные знаки, постепенно испарявшиеся с цементной поверхности.

Да, они учили друг друга. Чтобы похвастать своими успехами, Ли Ди встала, вежливо поклонилась ему и медленно заговорила на шанхайском диалекте:

– Добро пожаловать, Чэнь Ру Шань. Я рада вас видеть.

Фу Де торопливо собрал бумаги и письменные принадлежности. Он тоже поклонился, на его лице сияла улыбка, когда он заговорил на иностранном языке.

– Я уже могу многое сказать по-английски, – произнес он отчетливо. – Но вы все равно знаете этот язык лучше меня.

Ру Шань почувствовал, как его охватывает раздражение, как в нем разгорается пламя его силы ян. Ему показалось, будто внутри него вскипает масло. Он в ярости смотрел на своего слугу и Ли Ди, проводивших время в такой близости друг от друга. Чем еще они занимались, когда его не было? Какими секретами делились между собой?

Он знал, что его реакция нелогична, и понял, что в нем разгорается ревность. Но он рисковал всем, что имел, приобретая Ли Ди. Он занял деньги у своей семьи и нанял этот дом. И все зачем? Чтобы Фу Де пожинал плоды?

Нет!

Его кулаки сжались от злости, и он сделал шаг вперед.

– Убирайся отсюда, – прошипел Ру Шань по-китайски.

Фу Де, увидев, что ситуация становится непредсказуемой, быстро поклонился и выскочил за дверь. Но Ли Ди, ничего не понимая, уставилась на него расширившимися от страха глазами.

– Почему ты прогнал его? – спросила она по-китайски с сильным акцентом.

– Ему не следует быть здесь, – отрезал Ру Шань по-английски, его еще больше рассердило то, что она задала этот вопрос. Пройдя быстрым шагом к ведрам с водой, он схватил их и вылил воду из окна, не заботясь о прохожих.

– Но мы не делали ничего дурного, – настаивала она, переходя на английский язык. – Это просто способ времяпрепровождения.

Не обращая на нее внимания, Ру Шань схватил бумагу. Она была исписана корявыми символами, подобными тем, что пишет ребенок, начинающий учиться писать, но даже это злило его. Бумага была дорогой. Вот на что Фу Де тратил деньги, которые ему выдавались на еду! Для того чтобы развлекать Ли Ди? Или для того чтобы научиться самому?

– Фу Де мой слуга, – отрезал Ру Шань. – Он служит мне, а не себе.

– Он знает это! Я знаю это! Как же нам этого не знать?

– Молчи, женщина, – прорычал он по-китайски, – или...

– Или что? Ты так и будешь держать меня в бетонной коробке, где нечем заняться?

Ру Шань сделал шаг вперед, сжимая бумагу в кулаке.

– Или продам в тот притон, где я тебя нашел. Ты все еще невинна.

Он потянул носом воздух, вдыхая аромат имбиря, смешанного с померанцем, исходивший от ее кожи.

– И от тебя лучше пахнет. Я смогу получить выгоду. Будь осторожна, рабыня.

Лидия сглотнула, и он увидел, как ее бледная кожа порозовела от гнева. В глазах Ли Ди появились слезы, ее рука задрожала. Но она не сдавалась.

Она стояла, глядя ему в глаза, как будто была с ним на равных. Более смешной ситуации и придумать нельзя было. Но по какой-то странной причине ему это нравилось. Ему нравилось видеть, как она разгорячилась, как ее груди вздымались, а узел халата развязался от порывистых движений.

– Что ты от меня хочешь? – прошептала Лидия, ее голос был глухим от слез.

– Я не знаю, – он говорил правду. – Твоя сила инь не удовлетворила меня так, как я надеялся.

Ру Шань увидел, что ее охватил страх.

– Что это означает?

Он пожал плечами и отвел ее руку от себя.

– Это означает, что я сделал что-то неправильно. Или ты еще не готова. Я не знаю.

Лидия скрестила руки на груди, ее жесты были вызывающими даже сейчас, когда она дрожала от страха.

– Может быть, все дело в том, что нельзя запирать женщину в клетке и использовать ее ради своего удовольствия?

Он посмотрел на нее, думая о ее словах и не желая признавать их правдивость, однако и не возражая.

– В Китае рабство является общепризнанным фактом. Для бедных людей это несчастье, однако с ними обращаются справедливо и требуют от них только то, что они в состоянии исполнить.

– Я не рабыня. Я свободная англичанка. Ру Шань криво улыбнулся.

– Ты моя белокожая домашняя зверушка, и ты будешь здесь, пока я не решу освободить тебя.

Она сжалась и отвернулась, побежденная и униженная.

– Пусть будет так, лишь бы ты отпустил меня, – тихо произнесла Лидия.

Ру Шань нахмурился, удивленный тем, что мысль о ее освобождении не радовала его. До этого момента он с нетерпением ждал, когда сможет избавиться от этой статьи расходов и необходимости получать от нее инь. Но теперь эта мысль расстраивала его, он чувствовал какую-то тревогу, когда представлял себе, что не сможет каждое утро и каждый вечер видеть ее.

Возможно, ее сила инь помогла ему больше, чем он думал. Возможно, ему просто хотелось больше. Он вздохнул. Ему следовало больше узнать об этих людях-духах.

Размышляя над этим, Ру Шань отшвырнул бумагу и твердо направил Ли Ди назад, в ее комнату. Как обычно, они сели на Кровать. Он остро чувствовал отсутствие Фу Де и боялся, что она сможет сбежать, выбрав подходящий момент, но Ли Ди не проявляла желания этого делать.

До того момента, конечно, пока она не бросила взгляд на дверь. Ее лицо просветлело.

– Без Фу Де будет лучше. Более уединенно. Он нахмурился.

– Уединенно? Ты понимаешь значение этого слова?

– Конечно, понимаю! Почему ты считаешь, что мне нужна компания, когда я купаюсь или одеваюсь или... или когда мы...

Ее голос затих, но ему было ясно, что она имела в виду. По правде говоря, у него давно сложилось впечатление, что Ли Ди оскорбляло присутствие слуги в ее комнате.

– Но у англичан бывают большие гостиные, где люди собираются и смотрят друг на друга, пока женщины одеваются. Им не хочется уединения, – сказал Ру Шань.

– Да нет же, напротив! – Вынужденная признать правду, она сделала паузу, а потом пояснила: – Да, я слышала, что богатые женщины одеваются в своих спальнях, затем выходят в другую комнату, где находятся самые близкие друзья. Там они разговаривают, пока хозяйка заканчивает свой туалет: наносит косметику и надевает украшения. Но я не занимаюсь... – Ли Ди сделала неопределенный жест в сторону кровати, – такими вещами с посторонними.

Он был сбит с толку ее словами и покачал головой.

– Я слышал, что англичане, мужчины и женщины, собираются вместе, чтобы предаваться телесному разгулу. Вы похожи на обезьян, которые живут стаей. Вашим женщинам нравятся такие вещи.

– Абсолютная ложь! – Лидия в волнении соскочила с кровати и зашагала по комнате. – Как ты мог такое подумать? Это же отвратительно! – Она повернулась к нему. – Не знаю, откуда ты это взял, но не могу поверить, что каждый англичанин, живущий в Китае, устраивал оргии!

Оргия... Ру Шань не понял этого слова, но он догадался, что оно означало. Ли Ди была неподдельно расстроена, и ее реакция подтвердила одно из его опасений: у китайцев сложилось совершенно неправильное представление об этих варварах.

Но перед тем как поверить в это странное предположение, ему нужно было больше узнать. Он откинулся на подушки кровати, скрестив руки на груди.

– Я хочу больше узнать об англичанах. Как вы живете? Она остановилась, его вопрос озадачил ее.

– Что ты имеешь в виду? Мы живем, как и все люди. В домах. Со своими семьями.

– Семьями? Какими семьями?

– Нормальными! Мать, отец. Их дети.

Именно этого Ру Шань и боялся. Его учителя были не правы. Но чтобы убедиться в этом до конца, он внимательно посмотрел ей в лицо, стараясь заметить в нем признаки притворства.

– Но вы живете колониями! Так вы это называете? Там все живут вместе, как в стаде.

Лидия покачала головой.

– Но это не колония обезьян! Само предположение об этом омерзительно! У нас отдельные дома. Слово «колония» означает просто группу семей, которая живет на одной территории. Каждая семья живет в собственном доме.

Ру Шань кивнул.

– Вы научились этому у китайцев.

– Нет! – Лидия задрожала от гнева. – Англичане жили семьями на протяжении многих сотен лет.

Он нахмурился.

– Это невозможно. Наверняка некоторые из вас живут как обезьяны.

– Нет! – в негодовании воскликнула Лидия.

– Но наш император сказал, что...

– Тогда он ошибся! – выпалила она.

– Вы все варвары! – возразил Ру Шань, чувствуя, что его тон повышается, по мере того как все больше злится Ли Ди.

– Нет, мы не варвары! Это вы варвары!

– Не будь смешной. – Он был рассержен, но не стал приводить себя в равновесие. – Вы, англичане, приехали к нам, то есть в Китай, чтобы покупать наши товары. Нам от вас ничего не нужно, а вы все едете, просите шелк, нефрит, все хорошее, что у нас есть.

– Мы ищем торговли. Мы продаем свои вещи в обмен на ваши. Это торговля.

– Но все ваши вещи не сравнятся с нашими по качеству. У вас нет шелка, нет слоновой кости. Вы даже не знаете, как покрывать дерево лаком. Вы необразованные.

Ру Шань не понимал, зачем он спорит с ней. Он был убежден, что прав. Возможно, это от излишней доброты, потому что ему хотелось, чтобы она знала правду.

Но Ли Ди не хотела признавать его правду. Вместо этого она стала возражать ему:

– Наши механизмы не чета вашим. У вас нет заводных устройств. Ваша культура пропитана суевериями. А хуже всего то, – Лидия повысила голос, чтобы сделать акцент на сказанном, – что вы продаете и покупаете людей, как скот.

– Тогда почему ваши бедняки умирают с голоду, когда у них много детей?

Она открыла рот, чтобы возразить, но затем вздохнула и ответила:

– В любой стране есть бедняки. Но мы не продаем своих детей.

– Этим вы обрекаете их на ту же нищету и мучения, от которых страдали их родители. По крайней мере, за ребенком бы присмотрели, попади он к хорошему хозяину. Некоторые дети даже получают образование.

Лидия нахмурилась и начала что-то говорить, но он уже и так достаточно услышал.

– Хватит, – отрезал он.

Эти англичане воистину были низшими существами. Хотя, возможно, они не были настолько дикими, как он предполагал.

– Я хочу снова вызвать твою силу инь.

Ее лицо выражало непокорность, но она нехотя подчинилась.

– Ты со всеми женщинами так обращаешься? Или только со своими белыми рабынями?

Ру Шань мог и не отвечать, но он наклонился к ней и сказал: – Я сделал все, что мог, чтобы тебе было хорошо здесь. Я не могу позволить себе дарить шелка и золото. У моей матери никогда этого не было, почему тогда я должен расточать на тебя деньги? Ты должна довольствоваться тем, что имеет обычный хозяин лавки. – Его голос был резким от силы ян, уже горевшей в нем.

Лидия в изумлении смотрела на него. Но это продолжалось недолго. Скорее всего, в ней было больше силы ян, чем он думал, потому что ее голос, когда она отвечала ему, был таким же ядовитым:

– Я никогда не просила шелков и украшений и не хочу их. Я говорю о каком-то занятии, Ру Шань. У меня нет книг, нет красок, а сейчас ты отобрал у меня кисть и учителя, и я даже не могу учить китайский язык.

Он нахмурился, удивленный ее ответом.

– Так ты хочешь заниматься чем-то? Чтобы занять свой ум? Ру Шань не мог поверить в это. Никто из людей-духов, которых он встречал, не желал подобного. Им хотелось броских украшений, дорогих шелков, денег. Это было все, что любили белые дикари.

– Разумеется, хочу! Оглянись вокруг, Ру Шань. Ты сам был. бы доволен, находясь здесь?

Конечно, нет. Но он был хорошо образованным китайцем. Он знал толк в тонких сторонах жизни. Как мог кто-то из людей-духов, тем более женщин, получать удовольствие от таких вещей? Хотя, глядя на Ли Ди, он видел, что ей действительно требовалось найти пищу для ума.

Внешне она выглядела так же, как и большинство этих дикарей. И все же она оказалась вовсе не такой, какой он ожидал ее увидеть.

– У тебя в роду не было китайцев?

– Не говори глупостей. Твоя раса презирает мою. Даже здесь, в Шанхае, вы живете в разных кварталах.

Он кивнул. Только потому, что он был хозяином лавки, ему приходилось иметь дело с иностранцами. И с Ли Ди, конечно.

Его матери тоже пришлось общаться с англичанами, потому что они покупали товар Чэней. Но это было совсем другое дело.

– Твоя мать могла встретить китайца, влюбиться в него, – предположил Ру Шань.

– Моя мать вышла замуж за англичанина с которым познакомилась в военном госпитале, когда ей было восемнадцать лет. Они поженились и жили счастливо долгие годы. Она ни разу не встречала китайцев и никогда не испытывала желания с ними общаться. Я могу сказать то же самое!

Ру Шань слушал ее взволнованную речь и видел горение силы ян в ее глазах, слышал гнев в ее голосе. Вероятно, она говорила правду. Но, несмотря на это, ему было трудно поверить ей. Она была слишком умна, слишком одарена. Она даже начала учить шанхайский диалект вместе с Фу Де. Он не мог поверить, что у людей-духов могло родиться такое способное существо.

Лидия нахмурилась.

– Тебя, наверное, считают гениальной среди твоего народа? – спросил Ру Шань.

Она поморщилась, но все же ответила:

– Меня считают смышленой, но не лучше многих других. Ру Шань покачал головой, все еще находясь в недоумении.

Иногда китайцы не стеснялись завязывать отношения с женщинами-варварами. Скорее всего, именно так Ли Ди унаследовала свой ум. Или же она была чудом природы.

– Вероятно, ты приехала в Китай потому, что тебя не принимали на родине?

Она с отвращением фыркнула, садясь на край кровати.

– Я приехала потому, что Максвелл Слейд...

– Твой жених. Я помню.

Лидия повернулась, пронзая его взглядом.

– Тогда почему ты не вернешь меня к нему?

Ру Шань самодовольно улыбнулся. Он не знал, что вызвало в нем улыбку, но не сдерживал себя, потому что ему нравилось ощущение власти над этой женщиной.

– Я держу тебя здесь, Ли Ди, потому что ты моя. Затем он развязал узел на ее халате.

– Хватит разговоров. Пора освободить твою силу инь.

ГЛАВА 7

«Эти китайцы странные существа», – думала Лидия. Или это Ру Шань был странным существом. С одной стороны, он без зазрения совести купил ее, запер в тесной комнатушке и каждый день доил из нее эту силу инь. С другой стороны, он всегда проявлял неожиданную доброту и уважение. Он до сих пор кланялся ей, когда входил и уходил, всегда благодарил ее за проведенное вместе время. Он был честен с ней и даже стал приносить ей бумагу и принадлежности для рисования, чтобы заполнить долгие часы между его посещениями. Иногда Лидия задавалась вопросом – а делал бы все это для нее Максвелл? Кроме того, Ру Шань стал закрывать дверь, чтобы Фу Де не мог смотреть на них. И опять же по ее просьбе, когда она сказала, что ей не нравится, когда этот юноша смотрел на нее или присутствовал на их занятиях.

Насколько она понимала, Ру Шань считал ее дорогим домашним животным, подобным обезьяне или корове, о котором он заботился, с которым играл, даже делился секретами, но которое не собирался отпускать. И такое отношение явно разделяли все китайцы, которые тоже считали, что белый человек был всего лишь более развитой обезьяной.

Она размышляла над тем, что бы сказал Максвелл, узнав об их взглядах на англичан. Скорее всего, он бы презрительно скривился, услышав подобную чепуху. Особенно потому, что сам считал китайцев ниже себя. Он не мог и представить, что жители Поднебесной воспринимают его как обезьяну. Но точно так Максвелл возмутился бы, если бы ему сказали, что по своим умственным способностям он уступает женщине, потому что, как и многие его друзья, жених Лидии свято верил, что он на голову выше всех окружающих.

Возможно, в этом и был корень зла. Лидия поняла это, расхаживая по своей небольшой комнате. Различие было не между китайцами и англичанами, а между мужчинами и женщинами. Мужчины считали себя выше животных, выше женщин, выше других мужчин. Цвет кожи не имел значения. Мужчины считали себя царями, и никакие логические доводы не могли бы разубедить их.

Ничего удивительного не было в том, что китайские мужчины считали себя цивилизованнее англичан, а англичане думали, что; они умнее китайцев. И те, и другие полностью ошибались, потому что избрали неправильный путь.

Кто бы мог подумать, что ее беда была следствием мужского эго? Она, женщина, оказалась единственной, кто понял, что на самом деле происходит. Это была странная мысль, учитывая то обстоятельство, что Лидия была заперта в бетонной коробке.

И все-таки Лидия все еще надеялась, что сможет сбежать. Но как? У нее было мало сильных сторон, как бы сказал ее отец. Ей удалось использовать свое обаяние, чтобы, опираясь на помощь Фу Де, научиться понимать по-шанхайски. Ей даже удалось убедить Ру Шаня в том, что ее уже тошнит от ее шелкового халата и что ей хотелось бы иметь какую-то нормальную одежду. Он принес ей крестьянский костюм из дешевой ткани, но она искренне обрадовалась, так как его все-таки можно было носить. Он состоял из коричневой рубашки и штанов без шагового шва. Фу Де говорил ей, что крестьяне, чтобы не покидать поле, когда им хотелось в туалет, просто садились и справляли свою нужду там, где работали.

И после этого они считали англичан варварами!

Ну ладно. По крайней мере, когда она сбежит отсюда, ей не придется мелькать на улицах Шанхая в развевающемся шелковом халате.

Лидия снова вернулась к мыслям о побеге. После того как несколько дней назад Ру Шань устроил сцену, Фу Де все время был настороже. Они лишь разговаривали по-китайски и по-английски, и это было прекрасно, но слуга больше не занимался с ней письмом, а значит, не отвлекался и постоянно следил за выражением ее лица. В таких условиях убежать, конечно, было невозможно.

Лидия решила, что теперь самым лучшим для нее было бы наладить дружеские отношения с Ру Шанем. Чем больше он будет узнавать ее как человека, тем больше была вероятность, что он осознает свою ошибку: ее нельзя держать взаперти.

Она знала, что ее шансы невелики. Ни один мужчина не любил признавать свою неправоту, и уж тем более никто не любил расставаться с тем, чем владел, особенно если это приносило ему радость. Но это был единственный шанс Лидии, поэтому она решила во что бы то ни стало сделать так, чтобы в ее общении с хозяином было больше душевной теплоты.

Странно, но мысль, что у нее есть хозяин, почти не расстраивала ее. Лидия вдруг обнаружила, что стала забывать о том, что находилась здесь на положении пленницы. Пока ее отец не заболел, она прожила всю свою жизнь в Лондоне. Она выезжала в город, чтобы нанести визиты родственникам и друзьям, но только под пристальным наблюдением родителей. У них было мало денег на развлечения и удовольствия, поэтому Лидия большую часть времени проводила дома и научилась развлекать себя сама. Она помогала матери с уборкой комнат, читала и рисовала. Весь домашний уклад вращался вокруг приходов и уходов отца, его удовольствий и потребностей.

В общем, пребывание здесь не слишком отличалось от жизни в родительском доме. Кроме того, конечно, что потребности Ру Шаня абсолютно отличались от потребностей ее отца. И в этом состояла вся проблема.

Ей уже начинали нравиться потребности Ру Шаня. И надо признаться, все больше и больше. Лидии не хотелось думать о себе подобным образом, но она стремилась не повторять ошибок всех мужчин и старалась смотреть правде в глаза, какой бы горькой она ни была.

Она знала, что Ру Шань считал ее немногим лучше обезьяны и держал ее здесь как домашнее животное. Но когда он прикасался губами к ее грудям и ее сила инь стремительно перетекала в него, ей было все равно.

Это было сказочное ощущение. Более чудесное, чем все, что было когда-либо в ее жизни. Единственное, что еще удерживало ее от полного безумия, – это неопределенное ощущение неудовлетворенности, которое всегда оставалось в ней после уходов Ру Шаня. Когда Лидия сказала ему об этом, он понимающе улыбнулся и кивнул.

– Да, есть кое-что еще, – ответил он. – Я думаю, что ты готова к этому. Сегодня вечером. Женская сила инь проявляется больше всего во время появления луны. Это хорошее время для начала.

И он ушел, а Лидия принялась расхаживать по комнате и думать. Она была обеспокоена. Ей уже трудно было сосредоточиться на мыслях о побеге. Она постоянно думала о Ру Шане. О том, что они делали во время последнего занятия. О том, когда он придет в следующий раз и в каком будет настроении. Чем они будут заниматься? И как долго?

Ей по-прежнему приходилось выполнять упражнения с нефритовым драконом. Ее мышцы приобрели удивительную силу. Она справлялась с этим заданием настолько успешно, что Ру Шань дал ей два нефритовых яйца, соединенных вместе длинной тонкой цепочкой, объяснив, что необходимо ввести одно яйцо и, применяя силу мышц, поднимать и опускать его. Другое яйцо служило противовесом, который мог вытащить первое яйцо, если она расслабится.

Лидия не исследовала этого специально, однако постоянное перемещение веса яйца каким-то образом стимулировало ее, и это вызывало в ней неопределенное чувство беспокойства, весьма интригуя ее.

Неужели тот «следующий шаг», о котором говорил Ру Шань, будет связан с этими мышцами? Возможно, ей придется делать вещи, которые Максвелл осудил бы. Лидия не сомневалась в этом, но все равно с нетерпением ждала встречи со своим женихом. Ее единственное спасение заключалось в поисках возможности, которая привела бы ее к побегу от Ру Шаня. Она будет бежать так быстро, как только сможет. Не имеет значение, в чем она будет одета.

Пока такой возможности не представилось. Когда Ру Шань вошел в ее маленькую комнату тем вечером, она поздоровалась с ним со смешанным чувством покорности судьбе и тайного предвкушения.

Но Ру Шань был в состоянии еле сдерживаемой ярости.

– Боже мой! – вскрикнула Лидия, когда он появился. – Что случилось?

– Это неважно, – угрюмо ответил он.

– Нет, конечно, это важно, – возразила она мягко. – Ты не из тех, кто расстраивается по пустякам.

Этот комплимент немного смягчил его, но он все равно упрямился, буркнув себе под нос:

– Тебе не понять.

Лидия усадила его на свою бедно убранную кровать, пытаясь казаться покорной. Она знала, как это сделать, потому что тысячу раз видела, как поступала ее мать, когда отец бывал чем-то расстроен. Максвеллу тоже иногда требовалось, чтобы с ним понянчились.

– Да, наверно, я не пойму, – солгала она. На самом деле она начинала понимать, что ей нужно как можно больше узнать о Ру Шане. – Но если ты поговоришь об этом со мной, возможно, тебе станет легче.

Он повернулся и смерил ее испытующим взглядом.

– То же самое говорит и Ши По. Чепуха, выдуманная женщинами.

Она замерла.

– Кто это – Ши По?

– Она моя наставница в искусстве дракона и тигрицы.

Так он работал и с другими женщинами? Так же, как и с ней? От одной этой мысли у нее застучало в висках, но Лидия смирила свой гнев. Сейчас она просто пыталась вызвать его на разговор. Поэтому, выдавив из себя улыбку, она спокойно предложила:

– Тогда, возможно, тебе лучше об этом рассказать. Что же так расстроило тебя сегодня?

– Снова не поступила партия хлопчатобумажных тканей. Сегодня я узнал, что ткани были отправлены мужу Ши По.

– Ее мужу?

Ру Шань опустил глаза.

– Моему конкуренту.

– Так твоя наставница одновременно и твоя конкурентка? Разве это не... странно?

Он выпрямился, явно раздраженный.

– Конечно, нет. Она женщина и не имеет никакого отношения к делам своего мужа.

Лидия весьма сомневалась в этом, но понимала, что спорить не стоит.

– Кроме того, – продолжал Ру Шань, – таких наставников, как она, очень мало. Если я хочу обрести бессмертие, только Ши По может научить меня. Она избрала меня своим нефритовым драконом, и это большая честь для меня, несмотря на то что она женщина.

Лидия кивнула, с удивлением обнаружив, что испытывает прилив злобы к этой Ши По. Посмотрев в глаза Ру Шаню, лицо котоporo обычно бывало бесстрастным, напоминая маску, она заметила тревогу и озабоченность.

– Ты действительно веришь в то, что она не имеет отношения к делам мужа? – осторожно спросила Лидия.

Ру Шань глубоко вздохнул.

– Я не знаю. – Он повернулся к ней лицом. – Моя семья покупает ткани. Мы используем их на пошив красивой одежды. Моя мать вышивала удивительные узоры на этой одежде. Ее работы славились во всем Китае. – Он показал на свой жакет, украшенный вышивкой летящей стаи журавлей. – Это вышивала моя мама.

– У тебя очень красивая одежда. Я всегда восхищалась ею. Он прикоснулся рукой к вышивке и погладил одну из птиц.

– Она умерла два года назад. С тех пор дела в нашей лавке расстроились.

– Мне жаль. Это, должно быть, большой удар для вас. Ру Шань молча кивнул.

– Нам пришлось нелегко, но это не идет ни в какое сравнение с тем положением, в котором оказалась наша семья, когда снизились поставки.

– Ты считаешь, что это неспроста, – заметила Лидия.

– Да, – неохотно ответил Ру Шань.

– Ты думаешь, что Ши По причастна к этому. Он бросил на нее холодный взгляд.

– Ши По здесь ни при чем. Это все ее муж. Куй Ю. Но зачем? Лидия улыбнулась.

– Ответ на этот вопрос прост. Ты сейчас очень уязвим. Раньше, когда твоя мать была жива, у вас, очевидно, не было отбоя от заказчиков. А сейчас...

– Но Куй Ю не занимается поставками, – перебил ее Ру Шань. – Как он мог убедить ткачей продавать свой товар ему, а не мне? Мы всегда платили хорошую цену и обращались с мастерами справедливо.

Лидия не знала, что на это ответить, да он и не ожидал от нее ответа. Он просто сидел, размышляя вслух:

– Я слышал, что кто-то распускает слухи обо мне. Я пока еще не узнал, кто это делает. Пока еще.

– Но ты найдешь. – Она не сомневалась в этом. Лидия уже достаточно знала Ру Шаня, чтобы быть уверенной в том, что он сможет разобраться в причине своих проблем.

Он, казалось, был согласен с ней.

– Да, я найду. Но успею ли я сделать это вовремя? Если так будет продолжаться, наша лавка опустеет и мы потеряем последних покупателей.

– Ты разберешься. Я уверена в этом.

Лидия не понимала, почему она с таким усердием стремилась утешить человека, который держал ее в плену. Насколько ей было известно, он в любой момент мог стать банкротом. Но ей хотелось, чтобы он увидел в ней личность, обладающую ценными качествами и достоинством человека, которого нельзя держать взаперти. И если для этого нужно утешать его в печали, она постарается помочь ему.

Кроме того, ей нравилось, когда Ру Шань улыбался ей. В уголках его глаз появлялись легкие морщинки, и его лицо, казалось, светлело.

Он протянул руку и прикоснулся к ее щеке.

– Прости меня, Ли Ди. Я хотел сегодня расширить поток твоей реки инь, но я не могу сосредоточиться. Моя сила ян чересчур жжет меня сегодня.

Услышав это, она подавила в себе чувство сожаления, которому, как ни странно, вторило ощущение облегчения. Лидия убрала с щеки его руку и прижалась губами к его ладони.

– А можно как-то выпустить твою силу ян? Так же, как мою силу инь?

Он вздохнул, проведя пальцем по ее губам. Трепет, который он этим вызвал, побудил ее вытянуть губы, чтобы поцеловать его. Но до того как она успела это сделать, он убрал руку.

– Такой способ существует, – сказал он медленно. – Но я не собирался учить тебя этому.

Лидия подняла на него взгляд.

– Почему?

– Ши По рассказывала мне разные вещи о твоем народе. Наши правители также внушали нам определенное мнение насчет вас. Но если соединить эти сведения вместе, то они противоречат друг другу. Вот ты говоришь, что вы в колониях живете не так, как обезьяны.

Она кивнула, с радостью замечая, что он стал относиться к ней более уважительно.

– Правда, что вы подавляете в себе свои страсти и вас учат, что наслаждаться своим телом или чьим-то прикосновением – это плохо?

Лидия подумала, пытаясь дать как можно более честный ответ.

– Это относится лишь к крайним случаям. Нас учат, что жизнь в браке – это хорошо.

– Ты когда-нибудь видела нефритовый дракон мужчины?

Она нахмурилась, глядя на резного каменного дракона, которого он ей дал. Он нежно взял ее за подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза, и пояснил:

– Орган мужчины.

Через мгновение она поняла, что и ее лицо зарделось румянцем смущения. Но вместо того чтобы скрывать правду, Лидия созналась, что ей стыдно.

– Я видела статуи. И картинки. В книгах отца по анатомии. – Лидия пожала плечами. – Анатомия мне очень помогает в рисовании.

Она встала, чтобы скрыть неловкость. Схватив пачку своих рисунков, Лидия быстро просмотрела их и выбрала лист, на котором был изображен китаец в костюме западного образца. Возможно, не вполне западного – он, скорее, объединял оба стиля, – так как на нем были надеты европейские брюки и галстук, но жакет был китайским.

– Видишь? Мои первые модели одежды были слишком облегающими. Только когда мой отец показал мне «Анатомию» Грея, я поняла, почему в этом месте у них не может быть швов.

Ру Шань нахмурился и быстро перелистал рисунки.

– Что это?

Лидия сделала паузу, сначала не поняв его вопроса.

– Мои рисунки? Так, ерунда. Он покачал головой.

– Ты рисуешь людей. В странной одежде.

– Я всегда любила рисовать. Иногда я и одежду шила, но мои вещи не могли сравниться по мастерству с теми, что шьют модистки.

Он посмотрел на нее, не понимая значения этого слова.

– Швеи. Портнихи. Те, кто шьют одежду, – пояснила Лидия.

– Но эти вещи...

Ру Шань показал рисунок, изображающий белую женщину в восточном одеянии. Во время своей короткой поездки по Шанхаю ей попались на глаза несколько китаянок, и она запомнила многие детали в их одежде. Как и на предыдущем рисунке, Лидия объединила западный и восточный стили. Для приталенного платья она подобрала шелк, а поверх платья нарисовала узкий китайский жакет. Из всех ее рисунков этот был самым удачным, и она рассчитывала сшить такой наряд, когда сбежит отсюда.

– Тебе нравится этот рисунок? – спросила Лидия, не в силах сдержаться.

Женщины одевались так, чтобы привлекать к себе внимание мужчин. Если Ру Шаню понравится эта модель, то значит, она была удачной.

– Да, – сказал он в некотором смущении. Затем поднялся и неожиданно заявил:

– Я хотел бы оставить все это себе.

Лидия с удивлением посмотрела на Ру Шаня. Он просил ее разрешения!

– Это же просто рисунки, – произнесла она медленно.

– И тем не менее.

Она улыбнулась оттого, что Ру Шань так скупо выражал свои мысли. Он явно не привык к тому, чтобы просить разрешения у женщины. Царственно кивнув ему, Лидия великодушно произнесла:

– Конечно, ты можешь оставить их себе.

– Ты должна показать мне все свои рисунки. Она села на кровать рядом с ним.

– Но это все, что у меня есть.

– Тогда нарисуй еще.

Лидия наморщила лоб, думая о причине его неожиданного интереса.

– Твоя лавка... Вы шьете одежду. Он кивнул.

– Конечно. У нас много швей.

– Ты хочешь использовать мои рисунки, чтобы сшить на их основе одежду?

Лидия увидела, как его глаза расширились от удивления, и чуть не рассмеялась. Многие друзья просили ее придумать фасон специально для них. То, что он хотел использовать ее способности в корыстных побуждениях, ничуть не удивило ее. Он и сам подтвердил ее мысль:

– Я покажу своим клиентам твои рисунки. Если им поправится, мы сошьем такую одежду.

– Тебе понадобятся не только наброски. Тебе нужно будет дать рекомендации швее.

Он кивнул.

– А ты сама можешь сделать это? Лидия улыбнулась.

– Конечно. Я делала это много раз. – Она пристально посмотрела на него и, стараясь как можно проникновеннее выразить мысль, которая неожиданно пришла ей в голову, сказала: – Это лелает меня похожей на твою мать, не так ли? Она создавала вышивки, которые ты продавал с большой выгодой. А я могла бы создавать модели одежды, которые ты продашь...

– Никто еще ничего не купил! – отрезал Ру Шань, явно раздосадованный ее заявлением.

– Но мои идеи использует вся Англия, – солгала она, ничуть не смущаясь.

Действительно, несколько человек копировали ее модели платьев, хотя другие считали их в высшей степени нелепыми. Но она не чувствовала никакой вины в том, что обманула его. Ей хотелось, чтобы Ру Шань считал ее человеком.

– Это не Англия, – угрюмо заметил он.

Затем он встал, резко распахнул дверь и позвал Фу Де. Лидия не успевала понять, о чем они быстро переговаривались по-шанхайски, но она догадывалась, что происходит. Особенно когда Фу Де поклонился и почтительно собрал ее рисунки. Метнув на нее быстрый удивленный взгляд, слуга поспешно покинул квартиру.

Лидия села на кровать, опершись спиной о стену.

– Он унес мои рисунки в твою лавку, чтобы показать клиентам?

Ру Шань кивнул, плотно закрывая дверь. Он не стал садиться на кровать, как делал это всегда, а принялся расстегивать свой жакет.

– Наступило время, – твердо сказал он, – чтобы ты узнала, что такое ян.

Упиваясь своим успехом, Лидия успокоилась. Но, услышав его слова, она почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Что именно он собирался делать? А что придется делать ей?

Он не заставил ее долго ждать. Движения Ру Шаня были быстрыми, как будто он сам смущался от того, что должно было произойти. Его стеснительность казалась невозможной, однако, когда он продолжал снимать с себя одежду, Лидия заметила легкий румянец, проступивший на его щеках. Но уже через мгновение она вообще ни о чем не думала, потому что Ру Шань предстал перед ней полностью обнаженный.

– Смотри на все, что хочешь, – сказал он немного сдавленным голосом. – А затем ты должна изучить мое тело, прикасаясь к нему.

Лидия в шоке посмотрела на него. Она должна была прикоснуться к нему? В каких местах? Но он уже начал медленно поворачиваться, чтобы она могла рассмотреть его с разных сторон.

Сначала Лидия не могла справиться со своим смущением, но затем ее разобрало любопытство. Она читала книгу по анатомии, которую давал ей отец, поэтому кое-что знала о костях и мышцах, о расположении различных частей тела. Но литографии и рисунки не могли сравниться с видом живого обнаженного мужчины. Особенно такого – крепкого, мускулистого, без малейшего намека на жировые отложения. Лидия смотрела на его спину и видела каждый мускул. Прикоснувшись к нему, она почувствовала, как под ее пальцами напряглись сильные мышцы.

Кожа у него была совершенно другая, не такая, как ее. Максвелл называл китайцев желтокожими. Кожа Ру Шаня напоминала по цвету пергамент – бумагу, пожелтевшую от времени, с начертанными на ней письменами силы и стойкости целой расы. О, если бы только у нее было достаточно ума, чтобы прочитать эти письмена! По сравнению с его кожей ее кожа казалась бледной и невыразительной. Похожей на духа, как он иногда называл ее.

Ру Шань стал поворачиваться, и ее руки заскользили по его телу. Она не заметила, в какой момент прикоснулась к нему. Но теперь она измеряла ширину его плеч, на добрых девять дюймов превосходящих ее собственные, исследовала окружность бицепсов.

– Ты сильный, – произнесла она тихо. Под его одеждой скрывались не вялые дряблые мышцы, а сильное трепетное тело.

– Рулоны с тканью тяжелые. От них спина становится крепкой.

Неудивительно, что ей не удалось сбежать от него во время их борьбы. В нем было больше силы, чем она могла предположить, Лидия притронулась к его ключицам, чувствуя их прочность. Затем, помедлив, она успокоила свое дыхание, и ее руки проследовали ниже, к груди. Лидия догадывалась, почему ее охватило волнение. Она понимала, что причина в близости такого прекрасного мужчины. Она снова подождала, чтобы успокоиться перед тем, как проследовать ниже.

Кожа на его широкой груди была гладкой и чистой. Стоя так близко к нему, Лидия уловила легкий аромат мускуса и сандалового дерева. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, не осознавая, что пытается запомнить этот запах.

Ее руки плавно скользнули вниз, к твердым соскам. Она задержалась, взглянув в его темные глаза, и спросила:

– Мне тоже нужно сосать их, как и ты? Это освободит твою силу ян?

Лицо Ру Шаня было напряжено, но голос оставался спокойным:

– Да, это освободит немного. Грудь является центром инь, поэтому ты извлечешь из меня ту силу инь, которую мне удалось собрать у тебя.

Она нежно провела пальцем по его соску. Он был похож на кнопку для одежды, очень популярную у американцев, но более податливый и мягкий. Лидия невольно принялась обводить его соски, как делал это Ру Шань, пытаясь узнать, получает ли ее партнер то же самое ощущение, которое испытывала она сама, когда он прикасался к ней.

Затем она замедлила движение, размышляя над его словами о том, что грудь была центром инь.

– Наверное, мне не следует этого делать.

– Не волнуйся, – сказал он, его голос был глубоким. Лидия кивнула, но ее внимание уже занимали другие части тела. Она провела руками по его ребрам, закончив движение на упругих мышцах живота. Ру Шань увидел, куда она смотрит, и нежно сжал ее плечи.

– Сядь, – приказал он, и Ли Ди повиновалась.

Тяжело опустившись на кровать, она продолжала обозревать самое поразительное зрелище в своей жизни. У него там не было волос, кожа была темноватой, и это наводило на мысль о том, что он был выбрит. Да, выбрить кожу лезвием в этом месте было нелегкой задачей. Если не действовать с предельной осторожностью, то можно задеть орган, который сейчас... твердо стоял на своем месте.

И что это был за орган! Покрасневший и вздыбленный, он поднимался вверх, как толстая стрела, сделанная из плоти. Она немного покачивалась в такт его дыханию, и на самом кончике была крошечная капелька влаги.

– Это нефритовый дракон мужчины, – сказал Ру Шань. – Он очень чувствительный, поэтому с ним следует обращаться с большим уважением.

Лидия склонила голову набок и протянула руку с широко расставленными пальцами. Все еще не решаясь прикоснуться к нему, она измерила взглядом длину дракона и вспомнила картинки из учебника по анатомии, который давал ей отец.

– У всех мужчин он такой длинный? – спросила она. – Если так, то я боюсь, что неправильно рассчитала выкройки для мужских брюк.

– Твои выкройки верны. Я выполнял много упражнений, чтобы увеличить силу своего дракона. К сожалению, по этой причине увеличилась и его длина.

Она посмотрела на Ру Шаня, полагая, что он шутит. Или возможно, говорит это с гордостью. В любом случае его лицо недол-го занимало внимание Лидии, потому что она снова опустила взгляд, рассматривая дракона.

– Значит, у тебя он слишком длинный?

– Длина нефритового дракона мужчины должна точно совпадать с глубиной киноварной щели его женщины. Это одно из условий при поиске тигрицы, с которой будешь практиковаться. – Он сделал паузу. – Я еще не нашел женщину, которая полностью подошла бы мне.

– А как же Ши По? Разве она не твоя наставница? Он вздохнул и покачал головой.

– Ши По и я не подходим друг другу в этом отношении, поэтому мы не можем с ней выполнять определенные упражнения. Думаю, что это существенно задержало мое продвижение вперед..

– Возможно, ты скоро найдешь такую женщину, – сказала она. – Тогда я тебе больше не понадоблюсь для получения силы инь.

Ру Шань не ответил, и она не настаивала. Мысль о том, что он будет делать вместе с подходящей для него тигрицей, была не из тех, о которых ей хотелось думать. Вместо этого Лидия принялась рассматривать мешочек под его драконом. Она вспомнила, что видела его изображение в книге отца, но не знала о его назначении. К счастью, Ру Шань ответил на ее вопрос до того, как она успела задать его.

– Это основание дракона, иногда его называют домом дракона. Это центр сущности ян, здесь берет начало мой огонь ян.

– Тогда его следует выпустить отсюда?

– Нет. Это он начинается отсюда. – Он протянул к ней руку и приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза. – Мужчина устроен по-другому, нежели женщина. Огонь женщины поднимается к груди и к голове. У мужчины природа направляет его огонь наружу, и он бесцельно тратится. В задачу тигрицы входит развести огонь в мужчине, а затем остановить его, чтобы он не выходил наружу. Это требует большой концентрации и силы воли от мужчины, но, много практикуясь, он может направить ее вверх, к голове. Если соединяется достаточно инь и ян, эта энергия устремляется вверх и мужчина обретает бессмертие.

Лидия пристально смотрела на него, пытаясь понять смысл сказанного.

– Не беспокойся, – утешил он ее. – Ты не обязана понимать это, чтобы помочь мне.

– Но я понимаю, – ответила она наконец. – Ты хочешь, чтобы я разожгла твой огонь ян, и тогда он воспламенит твой ум. И когда это произойдет...

– Это не может произойти в отрыве от инь. Сила ян должна соединиться с инь.

Лидия кивнула.

– Когда она соединится с силой инь... – продолжила она;

– То огонь будет достаточно жарким.

– И ты станешь бессмертным? – спросила Лидия, с интересом всматриваясь в лицо Ру Шаня.

Он удивленно улыбнулся.

– Да. То место, где происходит воссоединение, точно не известно. Многие пытаются строить догадки, используя мысленные образы, которые мы придумываем, чтобы стимулировать этот процесс. Но ты правильно понимаешь основные положения.

– Значит, тигрица должна развести в тебе огонь, но не дать ему вырваться из твоего тела, – размышляла вслух Лидия. – Как же этого достичь?

– Когда тигрица почувствует, что огонь вот-вот вырвется наружу, она делает нажатие на две точки. Первая точка – рот дракона. – Он нагнулся и показал на маленькую впадину на конце дракона. – Также она нажимает на точку йен-мо. Она находится здесь, за домом дракона. У женщин в этом месте расположена киноварная щель. – Произнося эти слова, Ру Шань приподнял свой дом дракона, чтобы она могла лучше рассмотреть.

Лидия напрягла зрение, но это место было в тени, и, как она ни крутила головой, все равно не понимала, что он имел в виду. Заметив ее бесплодные попытки, Ру Шань взял ее руку в свою.

– Ты должна нажать на эту точку сейчас, Ли Ди. Я скажу тебе, когда ты точно нащупаешь ее.

– Нажать на нее? – чуть не взвизгнула она. – Сейчас? Он подбадривающе усмехнулся ей.

– Да, сейчас. Иначе как же ты узнаешь, что должна будешь делать?

– Конечно, – пробормотала она, – как же я еще узнаю?

Следуя за его рукой, Лидия нагнулась вперед, чтобы попасть между его ног, но движение было неточным, и ее ладонь коснулась внутренней стороны бедра. Она лишь слегка притронулась к нему, но Ру Шань отпрыгнул, словно ошпаренный.

– Твоя рука очень холодная, Ли Ди, – сказал он, оправдываясь.

Она посмотрела на свои руки и сочувствующе произнесла:

– Ой, прости.

– Потри ладони одна о другую.

Лидия сделала это, но ее кожа оставалась холодной как лед.

– Я не могу согреть их.

– Позволь, это сделаю я. – Ру Шань взял ее руки в свои и сжал их. От него исходило тепло, как жар от печи. Оно обволакивало и согревало ее, и вскоре по ее телу заструились теплые потоки.

– Твои руки меньше, чем я думал. Мне казалось, что у англичан все крупнее.

Она улыбнулась от удовольствия, что он обращал внимание на ее достоинства.

– Форма твоих рук прекрасна. Обычно у людей, у которых много воды, руки пухлые, как наполненные водой меха. А у тебя руки узкие, в них нет рыхлости от избытка воды. Это означает, что в твоем теле имеется золото и твое искусство может принести большой доход.

Ру Шань поднес ее руки к своему рту, его дыхание приятно согревало их.

– Вот почему я верю в твои модели и хочу показать их своим клиентам.

– Потому что у меня руки, не заплывшие жиром?

– Потому что твоя судьба написана на твоем теле. – Он осторожно выпустил ее руки. – Теперь попробуй найти точку йен-мо.

Лидия кивнула, глупо уставившись на свои руки. Теперь они не только были теплыми, но и, как ей казалось, благодаря его дыханию приобрели сверхчувствительность.

Ру Шань тем временем бережно направлял ее к заветному месту между своих ног.

– Согни пальцы, но не применяй ногти. Многие тигрицы делают это средним пальцем, но подойдет любой палец, главное, чтобы давление было ощутимым.

Лидия не ответила. Что она могла сказать? Все ее внимание было приковано к собственной руке. Краем большого пальца она задела его за бедро и вздрогнула. Ру Шань тоже вздрогнул, и голова его дракона закачалась весьма примечательным образом. Не выпуская руки Лидии, он направлял ее выше, пока она не оказалась охваченной какой-то силой, жаркой и пульсирующей, исходящей от его тела.

– Я... Мне кажется, что я чувствую твой огонь ян.

– Да, он самый сильный именно здесь, – согласился Ру Шань и выпустил ее руку. – Начни нащупывать. Внимательно. Я скажу тебе, когда ты найдешь ее.

Лидия сделала то, что ей было сказано, нервно задев пальцами заднюю часть дома его дракона. Его плоть слегка подалась от этого прикосновения, и она с наслаждением ощутила ее складчатое строение.

– У тебя хорошо получается, Ли Ди. Продолжай исследовать. Тебе нужно познакомиться с окружением дракона, чтобы уметь выманить его наружу.

– Твой дракон уже весь снаружи, – произнесла она, дивясь своей дерзости. Но Ру Шань рассмеялся, и она почувствовала, как осмелела еще больше.

Не задумываясь о том, что делает, Лидия принялась гладить его мешочек и нащупала под кожей что-то вроде двух плотных шариков. Она очень бережно сжала их, а потом приподняла, чтобы почувствовать вес. Все ее движения были очень нежные, рассчитанные на его благодарную реакцию. Она взглянула на лицо Ру Шаня и увидела, что оно порозовело, а его дыхание стало частым и прерывистым.

– Тебе больно? – спросила она, резко отведя руку. Ру Шань вернул ее руку назад и спокойно пояснил:

– Ты просто поддерживаешь огонь ян. Я чувствую себя так же, как и ты, когда я подготавливаю тебя к выпуску твоей силы инь. Ты вызываешь огонь к жизни.

Лидия продолжила. Она снова собрала в ладонь драконов дом, а затем ее палец скользнул дальше вглубь.

– Здесь. Она замерла.

– Здесь?

–Да. Прижми это место пальцем. Прекрасно. Это оттянет время выхода силы ян и позволит мне правильно ее направить.

Лидия медленно убрала руку, думая о том, что теперь он попросит сделать. Она догадывалась, и вскоре Ру Шань направил ее руку к следующей точке.

– Теперь настало время, чтобы ты познакомилась с драконом, Ли Ди. Сначала ты должна прикоснуться к нему руками, поглаживая от его дома до головы.

– Прикоснуться к нему? – тихо повторила она. К счастью, ее голос прозвучал как обычно.

– Сначала пальцами. Потом ртом. Она отпрянула назад.

– Ртом?

Ру Шань улыбнулся.

– Конечно. Точно так же, как я сосал твою грудь, ты теперь должна сосать моего дракона.

Лидия посмотрела на его огромного дракона, чувствуя, как от страха у нее свело желудок. Она не знала, что сказать, потому что не была уверена, что сможет положить его себе в рот.

– Ты говорила, что хочешь помочь мне.

– Да, но... – Она растерянно замолчала.

– Ты когда-нибудь брала свой палец в рот? Когда-нибудь сосала его после еды или, может быть, после того, как укололась?

Лидия кивнула.

– Да, конечно.

– Так вот, я скажу тебе, что мой дракон чище твоих пальцев, потому что я слежу, чтобы он всегда был безукоризненно чистым. Я защищаю его от загрязнения и мою чаще, чем большинство людей моют свои руки.

Она заметно нервничала. Ее охватил страх, смешанный с возбуждением. Но пока Лидия решалась, Ру Шань вздохнул.

– Я снова слишком тороплю тебя. С вами, англичанами, трудно иметь дело.

– Неправда! – воскликнула она, удивляясь, почему ее так задели его слова. – Просто все это так ново для меня.

– Тебе не следует делать это, если...

– Нет, – перебила Лидия. – Я хочу научиться. – Ей действительно хотелось этого. Очень сильно.

И с этой мыслью она взяла в руки его дракона.

ГЛАВА 8

У него все должно было получиться, но Ру Шань уже начал понимать, что с Ли Ди ничего не давалось легко.

За все эти годы, что он занимался с тигрицами – от самых неопытных до Ши По, которая развила в себе навыки, превосходившие границы контроля любого мужчины, – Ру Щань научился спокойно ожидать и предельно концентрироваться, направляя огонь своей силы ян. Для него не имело значения, была ли женщина опытной тигрицей или начинающей.

Но только не с Ли Ди. Как неискушенной в этом искусстве белой женщине удавалось нарушать его концентрацию, он до сих пор не мог понять. Сегодня Ру Шань готов был выяснить причину этого и преодолеть ее.

Руки Ли Ди были испытующими, но отнюдь не робкими. Она осторожно исследовала длину, обхват и строение его нефритового дракона. Затем, осмелев, она легко потянула за крайнюю плоть, двигая дракона вправо и влево. Женщина даже понюхала его, не догадываясь, что ее нежный выдох, коснувшийся рта дракона, заставил напрячься все тело мужчины в нетерпеливом ожидании.

Ру Шань нагнулся к ней, направляя ее руки, чтобы показать, как сдвигать крайнюю плоть вверх и вниз.

– Подобно раздуванию мехов в кузнице, – объяснил он, – это поддерживает пламя силы ян.

– Но я думала, что ты хотел, чтобы я... Я имею в виду, что ты говорил мне делать это языком.

Он покачал головой.

– Если ты еще не готова, то...

– Нет, – остановила она его. – Я хочу. Я хочу научиться.

Да, она хотела. Ли Ди была очень смышленой и любопытной.

– Делай что хочешь, но будь нежна. Я не буду реагировать. Я начну отвлекать огонь ян. – Заметив ее смущенный взгляд, он принялся объяснять. – Природа заставляет мужчину выводить свою силу ян наружу, чтобы ребенок попал в материнское лоно. Но если я не хочу зачинать ребенка, то вся ци, энергия, уходит понапрасну. Человек, достигший степени нефритового дракона, направляет эту энергию к обретению бессмертия.

– Ты говоришь о себе?

– Да, если у меня получится.

– Значит, ты хочешь, чтобы я разожгла твой огонь ян, а ты используешь эту энергию для обретения бессмертия. – Она склонила голову набок, глядя на него со страхом и смущением. – Разве такое возможно? Кто-нибудь уже достигал бессмертия?

– Да.

– И они теперь живут вечно?

Несомненно, она хотела научиться, поэтому он сел рядом с ней, решив помочь ей обрести высокое понимание таинства, которое должно произойти.

– Их тела когда-то умирают, хотя физическое существование становится намного продолжительнее. А их дух...

– То есть душа?

Он переменил позу и стал на колени.

– Я не понимаю слова «душа».

– В нашем понимании это дух. Та часть в нас, которая живет вечно. Она есть у каждого человека. Когда человек умирает, его душа вечно живет с Богом.

Ру Шань нахмурился.

– Но разве твое сознание сейчас пребывает с небожителями? С твоим Богом в Небесном Царстве, пока ты еще дышишь здесь, на земле?

Она покачала головой.

– Нет. Конечно, нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что духовный эмбрион, эта душа, существует внутри тебя?

Лидия закусила губу.

– Я не знаю, – сказала она наконец. – Так нас учили. Он вздохнул.

– Тогда, я думаю, ты обладаешь крупицей истины, но не имеешь полного понимания. Ваша душа не существует, пока не произойдет слияния женской силы инь и мужской силы ян. Когда обе силы соединятся, а огня и энергии будет достаточно, можно обрести бессмертие.

– Но что это означает? И откуда ты знаешь, что силы инь и ян будет достаточно?

– Потому что в этом случае наше сознание попадает в Небесное Царство, к бессмертным.

Искренний восторг осветил ее прекрасное лицо.

– Правда? Всегда?

Ру Шань улыбнулся, вспомнив, как сам задавал именно эти вопросы много лет назад.

– Правда, – ответил он. – Но не всегда. Нашим телам необходимо питание, поэтому мы возвращаемся на землю. Но тот, кто действительно стал бессмертным, попадает в Небесное Царство довольно часто.

Окинув взглядом обнаженное тело Ру Шаня, она вновь посмотрела на его все еще голодного дракона и с любопытством спросила:

– Но ты уже близок к бессмертию? Он вздохнул.

– Был. Я уже три раза попадал в Палату тысячи раскачивающихся фонарей, но больше не продвинулся ни на шаг. И за последние два года я ни разу не был там.

– Но ты хочешь попытаться снова. Это оттого, что в тебе так много силы ян?

– Да. И потому, что ты дала мне так много силы инь. – Ру Шань выпрямился. – Ты хочешь помочь мне? – Он не знал, зачем спросил об этом. Она была его рабыней, и он мог приказать ей, но ему не хотелось сердить женщину, от которой сейчас многое зависело. Кроме того, у Ли Ди было доброе сердце и она, казалось, искренне хотела помочь ему.

Выслушав его, Ли Ди с готовностью спросила:

– Что я должна делать?

Ру Шань благодарно улыбнулся ей и начал учить ее.

– Продолжай вызывать огонь медленными поглаживаниями, но не спрашивай моего совета или помощи. Это не даст мне сконцентрироваться. Тебе покажется, что я в трансе – так может продолжаться много часов. – Его губы расплылись в улыбке. – Обретение бессмертия может отнять много времени.

Лидия кивнула и нежно взялась за его нефритового дракона.

– Я буду осторожна.

– Да, я знаю. – Выражая полнейшее доверие, Ру Шань закрыл глаза и принялся изменять направление силы ян.

Как и прежде, Лидия оказалась сообразительной. Используя его редкие подсказки, которые он делал шепотом, она поняла, каким должно быть давление, как часто нужно совершать поглаживание, как следует обхватить дракона. Вскоре Ру Шань с радостью ощутил прилив силы ян, с наслаждением чувствуя прикосновение женского языка к своему дракону и тепло силы инь Ли Ди, окружившее его.

«Она необыкновенная женщина», – подумал он, когда в его сознании сила ян стала смешиваться с вечным кругом мироздания. Река силы ян и река силы инь свободно потекли, благодаря дивному воздействию Ли Ди.

У нее был прекрасный смех, низкий и грудной, он так отличался от смеха знакомых ему китаянок. Те хихикали тоненькими голосками, как маленькие девочки. Даже его мать хихикала, а не смеялась, и он с удивлением понял, что ему больше нравится открытый смех Ли Ди.

Конечно, она не смеялась во время их занятий. Она лишь изредка стонала от наслаждения, когда он отсасывал ее инь. Впервые он услышал ее смех приблизительно неделю назад, когда она была с Фу Де. Ли Ди и слуга, обмениваясь знаниями, учились писать слова влажными кистями. Ру Шань пришел тогда неожиданно и задержался в коридоре, удивляясь радостным возгласам, доносившимся из комнаты. Уже один этот звук, счастливый и беззаботный, разжег его ян до состояния кипящей лавы.

Ее поглаживания стали более длительными и уверенными. Но когда Ли Ди прикоснулась к дракону языком, Ру Шань едва мог сдерживать свою силу ян. Она делала это нечасто, испытующе, но от каждого прикосновения его тело наполнялось небывалой силой.

Ру Шань понял, почему так разгневался на Фу Де в тот день. Не потому, что юноша учил с Ли Ди английский. Он был зол, потому что она была счастлива со слугой, а не с ним.

Огонь ян горел все жарче. Он заметил, что его дыхание делается все более прерывистым и учащенным. Ему все труднее было контролировать себя. Ру Шань постарался максимально сосредоточиться и представил свое дыхание в виде большой ложки, которая перемешивала его силу ян с силой инь Ли Ди, создавая новое бессмертное существо.

Вместе с этим образом в его сознании возник образ его матери, стоявшей во дворе и смешивающей краску для хлопчатобумажной ткани. Это было очень трудно, и, хотя у нее были помощницы, она все делала сама, потому что не доверяла им. Служанки были еще совсем девочками, и раскаленный котел отпугивал их. Краска, нагретая до кипения, пропитывала ткани. Они становились тяжелыми, и многие, ворочая их в котле, получали ужасные ожоги. Часто служанки делали все, чтобы казаться неумелыми помощницами и чтобы им не поручали эту работу.

Когда Ру Шань был мальчиком, он помогал матери, но, повзрослев, чаще занимался продажей товаров. Однажды днем, вернувшись домой, он услышал мужской голос, отличавшийся от голоса его отца.

Ру Шань не должен был заглядывать к матери. Его учили относиться с уважением к собственному саду женщины. Но вдруг его мать рассмеялась, и, хотя она быстро подавила свой смех, Ру Шань все же заметил, что это был необычный смех. Он уже давно не слышал, чтобы мать так звонко и весело смеялась. Лишь в его далеком детстве, когда он кривлялся, придумывая смешные гримасы, чтобы развеселить ее. Поэтому, не долго думая, он подшел и заглянул.

Он узнал мужчину, с которым была его мать. Это был английский капитан с торчащими усами и заразительным смехом. Этот человек хотел купить ткани, но они еще не были покрашены. Наверное, он пришел сюда, чтобы помочь ей.

Но Ру Шань был поражен. Его мать, Мэй Лан, давно знала этого капитана. Она часто выполняла обязанности переводчика. Выучив английский у одного миссионера, она стала ценным приобретением для дела Чэней. Англичане любили говорить на своем языке, даже если им приходилось прибегать к помощи женщины. Несмотря на давнее знакомство, капитан не должен был приходить в их дом и приносить сюда запахи белого человека, смеяться и размахивать своими большими руками.

Ру Шань был готов вышвырнуть этого человека из дома, но тут его мать снова рассмеялась. Наверное, от какой-нибудь глупой выходки капитана. И снова она подавила смех, зажав рот своей маленькой ладонью. Ру Шань, вновь услышав ее смех, неуверенно попятился.

Разве позволительно сыну лишать свою мать радости? Эта женщина неутомимо трудилась ради прибыли семьи Чэней. Если капитан как-то облегчал ее труд, то он, Ру Шань, не станет вмешиваться.

Но он не забыл этого случая.

Тело Ру Шаня стало напрягаться, готовясь выпустить энергию ян. Его сознание тоже было готово: инь и ян свободно смешались. Ру Шань почти вступил в небесные чертоги, чтобы увидеть образы, которые бессмертные хотели открыть для него.

Но внезапно он почувствовал, что теряет концентрацию. Ли Ди лизнула рот его дракона, пытаясь обхватить его ртом. Она стала посасывать его так же, как он это делал с ней. О Небо, как же она быстро училась! Его ноги задрожали, дыхание с шумом вырывалось изо рта. Да, сегодня он обретет долгожданное бессмертие.

И все же его сознание не было достаточно уравновешено, чтобы позволить это. В голове, словно в калейдоскопе, проносились воспоминания и образы. Ру Шань снова услышал смех Ли Ди. Но это была не Ли Ди, а его мать. Он увидел танцующего белого капитана, с лица которого стекала красная краска. Нет, это была не краска. Это была кровь.

Ру Шань увидел себя в детстве. Он мешал краску, его лицо горело от жара, руки болели от напряжения. Кровь стучала у него в висках, а краска кипела и разбрызгивалась, покрывая его руки и лицо красными пятнами. Запах стоял отвратительный, боль была настоящей.

Его мать закричала. Когда Ру Шань падал на колени, палка, которой он размешивал краску, показалась ему очень тяжелой.

Капитан был мертв.

Неожиданно из горла Ру Шаня, подобно вулканической лаве, вырвался ужасный вопль. Его тело сжалось, концентрация исчезла. Он оторвался от Ли Ди и упал на колени. Его тело билось в конвульсиях, а семя вместе с энергией, ци, пролилось на пол. Семя извергалось снова и снова, и он ничего не мог с этим поделать.

Как сквозь пелену, Ру Шапь услышал испуганный крик Ли Ди, которая была шокирована происходящим.

– Тебе больно? Я что-то не так сделала?

Он не понимал, о чем она говорит и что собирается делать, но схватил ее руку и прижал к своей груди. Его дыхание постепенно нормализовалось. Ее маленькие, но сильные пальцы, прикасаясь к нему, успокаивали его.

Через несколько мгновений к нему вернулся рассудок.

Ли Ди стояла рядом на коленях, приложив одну руку к его груди, а другой поддерживая спину Ру Шаня.

– Тебе нужно позвать врача? – встревоженно спросила она. Он покачал головой и выдохнул, чувствуя себя совершенно обессиленным.

– Я уже почти был там, Ли Ди. Я почти обрел бессмертие. Я был так близок к нему.

– Что же случилось? – ее дыхание коснулось его плеча, словно теплый бальзам.

– Меня отвлекли воспоминания. – Он с горечью посмотрел на израсходованную зря энергию, которая измазала пол. – А теперь мне придется все повторить сначала. – Он медленно стал на колени.

– Ты хочешь начать прямо сейчас? – прошептала она с сомнением.

– Нет. Мне надо отдохнуть, – ответил Ру Шань. Он с трудом забрался на кровать, увлекая ее за собой. Ему не хотелось отпускать ее: ему так нравилось, когда рука Ли Ди лежала у него на груди.

– У нас считается, что каждый раз, когда мужчина расходует энергию таким образом, он укорачивает свою жизнь на год.

Он лег на бок, бережно перенося ее с собой.

– Ты остаешься здесь? – она двигалась свободно, но ее голос был высоким и взволнованным.

– Фу Де не сможет служить тебе сегодня вечером, – сказал он твердо. – Я позабочусь о тебе сам.

Затем Ру Шань перебросил свою ногу на ее ногу. Зарывшись лицом в волосы женщины, он закрыл глаза и представил их вдвоем в позиции расщепленной цикады.

Но покой не приходил. Несмотря на изнеможение, Ру Шань не мог успокоить свой разум. Сон не шел к нему. Вскоре он обнаружил, что рассказывает Ли Ди о том, что она не могла понять. Его рассказ возник ниоткуда и не имел отношения к тому, что происходило в этой комнате. И все же ему хотелось поделиться с ней, хотелось, чтобы она узнала, как все началось.

– Я впервые услышал об учебе дракона и тигрицы, когда был еще совсем юным, но в моем сердце уже зрел гнев. Мой дво – юродный брат приехал к нам в гости из Пекина. Он несколько лет назад сдавал экзамен в императорском дворце, но потерпел неудачу. Ему дали низкий чин, и теперь все называли его неудачником, даже собственная жена.

Он улыбнулся, вспомнив широкое лицо своего двоюродного брата.

– Чжао Гао тоже был человеком воды, как и ты, Ли Ди. Но его природа была смешана с землей, которая препятствовала и ме-шала потоку воды. Все, что он делал, казалось ему слишком сложным, и его жизнь была полна препятствий. Его тело выглядело неуклюжим, глаза были широко расставлены.

Ру Шань вздохнул, сильнее прижимаясь к ее телу, его сила ян снова стремилась воссоединиться с ее силой инь. Но даже будучи в такой близости к Ли Ди, он не мог ни успокоить своих мыслей, ни умолкнуть.

– Я не хотел, чтобы он приезжал к нам. Я очень боялся его судьбы, его жизненного пути. Для мужчины в Китае нет большего стыда, чем потратить годы на учебу, целое состояние на учителей, огромные деньги на дорогу, чтобы держать экзамен, а потом потерпеть крах. Я не хотел связываться с таким человеком, потому что боялся, что в будущем могу повторить его судьбу.

Ру Шань вздохнул, вспоминая свою глупость.

– Конечно, я не сдавал экзамен. Мой отец решил, что я всю свою жизнь проведу вместе с ним в лавке.

– Ты поэтому гневался? – спросила Ли Ди. – Потому что ты отказался от экзамена?

Коснувшись подбородком ее плеча, Ру Шань потерся об него и ответил:

– Я был зол, потому что меня заставляли учиться. Меня запирали в тесной комнате вместе со стариком, который рассказывал мне о давно умерших людях. Я считал, что это глупо и трудно, но мне хотелось, чтобы моя мать гордилась мной. Она мечтала о моем будущем, представляя меня великим ученым.

– Значит, ты оказался между желанием матери и волей отца. Должно быть, это было нелегко.

– На императорском экзамене все нелегко. По правде говоря, в глубине души я был очень рад, что мой отец освободил меня и приказал работать в лавке. Моя мать была единственной, кто глубоко переживал по поводу этого решения.

Ру Шань шевельнулся и поднял руку.

– Но тогда я очень опасался, что судьба моего двоюродного брата как-то повлияет на меня.

Он нагнулся вперед, чтобы прикоснуться щекой к гладкому плечу Ли Ди, но только теперь заметил, что она была одета. Ру Шань нахмурился, почувствовав грубую ткань крестьянской одежды.

– Сними рубашку, – приказал он. – Сегодня я буду выполнять упражнения с твоими грудьми, находясь в этом положении.

Она беспрекословно подчинилась. Он был рад, увидев, что в движениях женщины не было раздумий и сомнений. Ли Ди лишь немного смутилась, когда он усадил ее между своих ног, прижав спиной к своей груди.

Сначала она держалась прямо, но, когда Ру Шань принялся гладить ее груди, постепенно расслабилась, прислонившись к нему, так что ее обнаженная грудь открылась его взору.

– Я рад, что тебе удобно в этом положении. – Ру Шань говорил, не осознавая всей правды, которая таилась в его словах.

– Я никогда не хотел причинить тебе вреда, – добавил он.

– Я знаю, – ответила Лидия. Он расслышал в ее тоне покорность и печаль.

Ру Шань вздохнул.

– Я знаю, что ты хочешь стать свободной, Ли Ди, но пойми, что сейчас я не могу отпустить тебя. Мне нужна твоя сила инь. И еще мне нужно кое-что понять.

Она повернулась, глядя на него через плечо.

– Что понять?

– Как я потерял средний путь.

– Но я не могу помочь тебе...

Он прижал палец к ее рту, не давая договорить.

– Не сейчас, Ли Ди. Давай закончим упражнения.

Лидия согласно кивнула и отвернулась. Он снова принялся обводить руками ее груди. Ру Шань надеялся, что это успокоит его разум, но он так часто делал это, что его руки двигались машинально, а мысли разбегались.

Он вновь вспомнил своего двоюродного брата Чжао Гао.

– Я не знал, зачем Чжао Гао собирался приехать к нам в Шанхай.

Ру Шань теснее прижал Ли Ди к своей груди, прислонившись щекой к ее волосам. Он обводил ее груди, нежно потягивая за соски. Она уже привыкла к этому и больше не вздыхала и не стонала, когда он приводил в движение ее инь. Но, находясь так близко к ней, Ру Шань чувствовал, как дыхание женщины учащается, и видел, как розовеет ее кожа. Сейчас он знал ранние стадии ее возбуждения так же хорошо, как и свои собственные.

– Он приехал в полдень, когда стояла такая жара, что даже мухам было лень шевелиться. Я не пошел на занятия, ожидая его. – Ру Шань едва не рассмеялся. – Я никогда не забуду, как впервые увидел Чжао Гао. Я представлял его маленьким и невзрачным, как и подобает паршивой овце. Вместо этого я увидел крупного мужчину с широкой улыбкой и размашистыми движениями. Его голос гудел как труба.

– Один из друзей моего отца похож на него, – прошептала Ли Ди. – Он большой и счастливый. Всем хотелось быть рядом с ним.

Ру Шань нежно поцеловал Ли Ди в лоб.

– Именно таким был и Чжао Гао. Все полюбили его. Даже моя мать была счастлива и стала петь во время работы. Вместе с ним в наш дом пришла радость, всем было весело. Всем, кроме меня. – Ру Шань искренне жалел, что оказался довольно глуп, потратив уйму времени на ненависть к вещам, которых не понимал.

Ли Ди попыталась обернуться и посмотреть на него, но он придержал ее руками.

– Тебе он не понравился? – спросила она.

– Я не понимал его. Я думал, что он должен был сгореть от стыда, потому что все называли его boy – бесполезный человек. Но он вел себя так, как будто ничего страшного не произошло. Похоже, только один я и помнил, что он неудачник. – Ру Шань вздохнул, до сих пор чувствуя тяжесть своей вины. – Я такой жестокий, Ли Ди.

– Но ты же был маленьким.

– Не таким уж и маленьким. Я должен был понять, что не прав. Ру Шань начал следующую серию кругов, стимулирующих поток инь. Это возбуждало ее, поэтому он не удивился, когда Ли Ди стала легко двигаться в его руках, а ее дыхание участилось.

– Что с ним случилось дальше? С Чжао Гао?

– Он пригласил меня служить зеленым драконом у Ши По. Так я с ней и познакомился.

Ру Шань заметил, что Ли Ди смущена.

– Я думала, что ты нефритовый дракон. Или же это название твоего... – Она замолчала.

– Да, это название моего центра ян. Но это и название моего статуса. Сначала я был, разумеется, зеленым драконом – мужчиной, которого Ши По использовала для своих занятий, для практики тигрицы. – Он улыбнулся, вспоминая прошлое. – Я ничего не понял, когда Чжао Гао сказал мне о Ши По, решив, что он пытается завязать со мной дружбу и приглашает к проститутке . Позже он объяснил, что во мне явный избыток силы ян, а Ши По как раз это и было нужно.

– Что она с тобой делала?

Он остановился, потягивая Ли Ди за соски.

– Она делала почти то же самое, что и ты сегодня, только намного чаще. Она вызывала мое семя снова и снова. – Ру Шань нагнулся, чтобы заглянуть ей в глаза. – В этом и состоит задача тигрицы. Она вызывает силу ян в мужчине, смешивает ее...

– Со своей собственной силой инь, чтобы стать бессмертной, – закончила за него Лидия.

Ру Шань улыбнулся, радуясь, что она все поняла. А затем она еще больше удивила его.

– Научи меня, как это делать, – попросила она. – Я тоже хочу, стать бессмертной.

Его руки замерли.

– Но ты не сможешь.

– Почему? Потому что я англичанка? Человек-дух, домашнее животное?

Он не стал подтверждать ее слова, чтобы не рассердить Ли Дя но именно в этом и было все дело.

Лидия покачала головой, будто читая его мысли.

– Ты ошибаешься, – твердо заявила она. – Я человек, а не животное. И я смогу научиться.

Он медленно кивнул, размышляя, может ли это оказаться правдой.

– Что я должна делать? – спросила она.

Ру Шань молчал. Он не хотел, чтобы Лидия совершала тщетные попытки и затем отчаялась. Но возможно, он недооценивал ее. Возможно, некоторые люди-духи, такие, как Ли Ди, обладали качествами, о которых не подозревали в Китае.

– Ты сейчас получила мою силу ян, – сказал он. – Если хочешь, я буду как можно сильнее стимулировать поток твоей сил.

Когда твоя река силы инь потечет, ты должна смешать ее моей силой ян, чтобы это вознесло тебя к Небесам.

Лидия кивнула.

– Я смогу сделать это. Он улыбнулся.

– Я говорил то же самое, когда Чжао Гао признался и сказал мне правду. – Ру Шань вздохнул. – Видишь ли, это было секретом Чжао Гао. Он не стал большим ученым или крупным чиновником, но зато мог обрести бессмертие, и этот путь дарил ему и всем вокруг огромную радость.

– Значит, твой брат все же не был законченным неудачником, каким его все считали, – пробормотала Ли Ди.

– Нет, вовсе нет. – Ру Шань направил свою энергию на стимуляцию силы инь в Ли Ди, но в его голосе звучало какое-то сомнение, и она остановила его. Удерживая руки мужчины, Ли Ди обернулась, посмотрев на него.

– Ты считаешь себя неудачником, как Чжао Гао, не так ли? – Это было скорее утверждение, а не вопрос. И поскольку Ру Шань не отвечал, Ли Ди продолжала, пристально глядя ему в глаза:

– Ты не сдал императорский экзамен.

– Я и не собирался сдавать его.

В глазах Лидии он увидел сомнение.

– Понятно. Но это означает, что у тебя не было возможности блеснуть своими познаниями. Занять высокий чин. Так?

Ру Шань медлил с ответом. Инстинкт подсказывал ему, что Ли Ди следует остановить и впредь не позволять ей задавать подобные вопросы. Но Ши По говорила ему, что он должен раскрыть свои секреты Ли Ди. Она предупредила, что, пока он не сделает этого, ему не вернуться на средний путь Дао. Поэтому он промолчал, позволяя Ли Ди копаться в его душе.

– Если бы тебе пришлось сдавать этот экзамен, выдержал бы ты его?

Ру Шань отвел взгляд в сторону и нехотя сказал:

– Я был нерадивым учеником. Я бы провалился, как Чжао Гао.

– Итак, ты не стал сдавать экзамен, а теперь и в лавке дела идут плохо?

Ему начинал надоедать этот бессмысленный разговор.

– Эта лавка в твоем распоряжении или в распоряжении твоего отца? – не унималась Ли Ди.

– Мой отец повредил себе спину... некоторое время назад . Ему до сих пор больно ходить. В течение последних двух лет я занимаюсь делами лавки.

Казалось, Лидию только и занимали его проблемы.

– Значит, лавкой управляешь ты. Но это не помогает. – Ее взгляд переместился на пол, туда, куда он выпустил свое семя. – И даже твой средний путь Дао не срабатывает.

Такие смелые заявления, к тому же сказанные на английском языке, языке варваров, взбесили Ру Шаня. Он не мог даже винить в этом свою силу ян. Была задета его гордость, и он оттолкнул от себя Ли Ди.

– Я устал, – отрезал он, но она не слушала его.

– А я устала от того, что мне приходится ждать, когда же наконец ты поймешь, что я такая же способная и умная, как и любая китаянка.

– И даже больше, – вырвалось у него.

– А твои соотечественники содержат у себя китаянок как домашних животных? Запирают их в комнатах, не позволяя им никуда выходить?

– Тебя кормят, одевают. Далеко не все мои соотечественники живут в таких условиях.

– У меня нет свободы.

– У китаянок тоже нет. – Ру Шань поднялся, возвышаясь над ней. Его голос был отрывистым и жестким: – Все, разговор закончен. Если ты хочешь, чтобы я стимулировал твою силу инь я сделаю это прямо сейчас.

Лидия с ненавистью посмотрела на него, сжав губы.

– И ты сможешь держать взаперти бессмертную?

– Конечно, нет. Она пожала плечами.

– Тогда я стану бессмертной, и тебе придется отпустить меня.

Ру Шань вздохнул.

– Ли Ди, почему ты пытаешься получить то, что тебе недоступно?

Она быстро встала, ее движения были быстрыми и резкими.

– Меня зовут Лидия! Ли-ди-я. Ты никогда не произносишь последний звук.

Он легко поклонился, позволяя ей одержать маленькую победу над собой.

– Хорошо. Ли-ди-я.

Лидия стояла, глядя ему в глаза. На ее лице отражалась душевная борьба. Ру Шань видел гнев, ненависть, отчаяние и странное выражение надежды, за несколько мгновений промелькнувшие у нее на лице.

– Я ненавижу тебя! – прошипела Лидия, бессильно потрясая кулаками.

– Я знаю, – ответил он тихо.

Как же она отличалась от знакомых ему китаянок с белыми накрашенными лицами и мягким выражением лица! Не имея конфуцианского воспитания, не зная постулатов, внушаемых китайцам с детства, Лидия никогда не умела контролировать свои страсти, которые так легко одерживали верх над человеком воды. И все же она нравилась ему такой, какой была. В радости или гневе, она казалась ему интереснее всех остальных женщин, которых он знал прежде. Даже Ши По.

Эта неожиданная мысль потрясла его.

– Ты не такая, как я думал, – признался Ру Шань, – но ты мне очень нравишься. – Он нежно прикоснулся к ее лицу. – Стань бессмертной, Лидия, – его слова прозвучали как вызов. – Потому что по-другому я тебя не отпущу.

ГЛАВА 9

Лидия дрожала от ласк Ру Шаня, ее щеки горели огнем, но она не позволила себе отступить. Она уже привыкла к его прикосновениям, все чаще страстно желая их. Особенно когда он заканчивал движения вокруг ее грудей и собирался уходить. Но сегодня Ру Шань остался.

Лидия выпрямилась, принимая вызов.

– Что мне делать, чтобы обрести бессмертие?

Ру Шань улыбнулся, и она не могла понять, смеялся ли он над ней или радовался ее решимости. И то, и другое, догадывалась она. Он, скорее всего, не верил, что она сможет сделать это.

– Я соберу твою силу инь и заставлю ее течь бурным потоком...

– Который я направлю к твоей силе ян, смешивая их вместе, – закончила она за него. – Я знаю. Но как именно я должна сделать это?

Он помедлил немного, склонив голову и пристально глядя на нее. Лидия терпеть не могла, когда он так делал. Все мужчины, которых она знала, смотрели сквозь нее, как будто им заранее было известно, что они должны были увидеть, и поэтому они не брали на себя труд смотреть по-настоящему. Но не Ру Шань. Тот разглядывал ее. Он изучал ее. Он пытался понять, что именно она думала и делала.

Лидия знала, что это хорошо. Чем больше он познавал ее как личность, тем больше шансов обрести свободу у нее появлялось. И все же, когда он смотрел на нее так сосредоточенно, ей казалось, что он не только раздевает ее, но и сдирает с нее кожу.

Разве китайцы обладали способностью читать мысли? Она так не думала, но, когда Ру Шань направлял на нее свой пронзительный взгляд, можно было бы предположить, что он пытается увидеть ее насквозь.

Ру Шань вздохнул и пожал плечами.

– Я точно не знаю, как следует смешивать инь и ян, Лидия. Если бы я знал, то уже достиг бы своей цели.

– Но у тебя есть представление? Он покачал головой.

– Я знаю, что я делаю. Я думаю о том, чего я хочу, о чем мечтаю, и иногда мое тело отражает мои мысли. А иногда...

– Ничего не происходит. – Лидия глубоко вдохнула. – Хорошо. Я буду направлять свои мысли.

Ру Шань кивнул, признавая ее желание, пусть и нелепое. Он хотел помочь ей, хотя был уверен, что она не сможет достичь успеха. Она сравнивала его с Максвеллом. Разве ее жених помогал ей в том, что считал глупым? Нет, ни разу. Ей не хотелось признавать, что в этом отношении Ру Шань превосходил Максвелла.

Лидия задумалась и не услышала, как Ру Шань заговорил с ней, отвлекая ее от мыслей о Максвелле.

– Ты должна освободиться от одежды.

– Что?

Он раздраженно приподнял одну бровь.

– Источник инь находится в твоих грудях. Но река течет через твою киноварную щель. Я должен иметь к ней доступ.

– Но... – запнулась Лидия. Он не мог иметь в виду, что... – Ты сказал, что я останусь девственницей. – Она твердо помнила об этом обещании. Ру Шань говорил, что ее честь не будет запятнана. Если он солгал ей... Она проглотила комок в горле. Он был сильнее и мог добиться от нее всего, чего пожелает.

– Ты останешься девственницей. Я не собираюсь вводить в тебя своего нефритового дракона. – Ру Шань, казалось, произнес это с отвращением, и Лидия оскорбилась. Затем на его лице появилась понимающая улыбка и он пояснил:

– Я сегодня потратил достаточно ян, Лидия. Я не стану снова рисковать потерей своего семени.

Она кивнула.

– Но тогда...

Теряя терпение, Ру Шань сложил руки на груди.

– Ты будешь задавать вопросы или начнешь действовать? Я могу получить из твоих грудей всю силу инь, которая мне необходима. Но если ты хочешь последовать путем бессмертия, ты должна полностью раздеться. Выбор за тобой.

Помедлив, Лидия принялась развязывать шнур, поддерживавший ее крестьянские штаны. Ее руки дрожали, пальцы не слушались. На этот раз Ру Шань не стал помогать ей, как обычно. Всем своим видом он как бы говорил, что Лидия сама сделала выбор и от него не будет исходить никаких усилий.

Это был единственный способ. Единственный способ сбежать отсюда и обрести свободу. Поэтому через мгновение, полностью обнажившись, Лидия стояла перед ним. У нее на теле не было даже волос, поскольку Фу Де предупредил ее, чтобы она сбривала их.

Ру Шань посмотрел на нее своими потемневшими миндалевидными глазами и принялся ходить вокруг. Она поежилась, чувствуя себя неловко от столь пристального внимания, но вскоре с удивлением заметила, что его нефритовый дракон стал подниматься.

– Что ты разглядываешь? – не сдержавшись, спросила она. Он с задумчивостью смотрел на ее ноги.

– Хочешь узнать, что я вижу в твоем теле? Мы, китайцы, верим, что тело человека выражает его судьбу. Я могу рассказать тебе твою судьбу.

Лидия не ответила, смущенная самой ситуацией, но кивнула, соглашаясь с его предложением.

– Тело имеет три отдела: голова, туловище и ноги, начиная от талии. Твои ноги пропорциональны телу – это говорит о том, что ты подвижна, можешь добиться успеха как в физических, так и ментальных аспектах жизни. Твоя шея и ноги длинные, но не чересчур – это свидетельствует о том, что ты лебедь, то есть ты можешь преуспеть лишь в том случае, если сделаешь правильный выбор. Твоя вода побуждает тебя плыть то в одном, то в другом направлении, но твой разум должен направлять этот поток. Никогда не забывай об этом.

– Я невольница, Ру Шань. Мой разум ничего не может выбирать.

Его лицо помрачнело, и он метнул на нее яростный взгляд.

– Твой разум выбирает очень многое, Лидия. Или ты утверждаешь, что ты невежественное животное?

Она почувствовала, что краснеет от стыда, и отвернулась.

– Нет. Вовсе нет.

Ру Шань довольно кивнул. Посмотрев на нижнюю половину ее тела, он сказал:

– У тебя тонкая талия. Сейчас она выглядит намного лучше, чем когда ты впервые попала ко мне. Это признак равновесия и гибкости во всех вещах. – Вздохнув, он приблизился к ней и провел рукой вниз.

– Твои ягодицы – это твоя западня, Лидия.

Ру Шань медленно погладил ее ягодицы. Она почувствовала, как от этого напряглись ее мышцы – упражнения с каменным драконом укрепили их, – но все же такая близость не напугала ее. Вместо этого она с наслаждением приняла ласку Ру Шаня, несмотря на то что он критиковал форму ее ягодиц.

– Они закругленные, Лидия. Закругленные ягодицы говорят о том, что ты умна и одновременно с этим ты идеалистка. – Он покачал головой и принялся обеими руками поглаживать ее ягодицы.

– Ты не хочешь принимать этот мир таким, какой он есть, Лидия. Вопреки всему ты представляешь его таким, каким желаешь его видеть.

Затем, к ее ужасу, Ру Шань приблизился к ней вплотную и его нефритовый дракон твердым горячим стволом прижался к ее ягодицам. Ру Шань по-прежнему был обнажен, абсолютно свободно воспринимая свою наготу, как никакой другой англичанин. По крайней мере, те, кого она знала, вряд ли чувствовали бы себя столь раскрепощенно. Она даже подпрыгнула, когда почувствовала, как пульсирует его дракон.

– Твои ягодицы мягкие, Лидия, – прошептал он. – Мягкие и податливые. Они очень приятны для нефритового дракона, но ты не можешь позволить своему заду брать верх над головой. —Ру Шань вздохнул. – Я не думаю, что твой разум сможет преодолеть поток силы инь, – заявил он.

– Посмотрим, – упрямо ответила Лидия.

Несмотря на свою браваду, она чувствовала, как забилось ее сердце – Ей не хотелось реагировать на его нефритового дракона, она внушала себе, что это просто часть тела, ничего больше. Но все же дракон согрел щель между ее ногами, и она, не сдержавшись, легко сжала его. Чувствуя складки плоти и его пульсирующее биение, Лидия призналась себе, что никогда прежде не испытывала ничего подобного. Она даже не подозревала, что это настолько понравится ей. Он был там – горячий, твердый и живой. Еще час назад она прикасалась к нему, гладила и даже сосала его! Она делала такие вещи, каких и представить себе не могла. Даже для Максвелла она не смогла бы сделать ничего подобного. Это ощущение было таким необычным, таким интригующим.

Возможно, Ру Шань был прав. Возможно, ее тело брало верх над разумом. До того как Лидия успела отстраниться от него, Ру Шань обхватил ее руками. Он снова начал гладить ей груди, прижав ее тело к себе и одновременно вводя своего дракона глубже. К счастью, он не проник в нее, а лишь прикасался к ней, будто ему просто нравилось чувствовать ее рядом.

– Я начну движения вокруг твоих грудей, Лидия. Представь, как поток инь усиливается и нарастает за твоими сосками.

Она так и поступила. На самом деле это происходило всякий раз, когда он гладил ее груди. Начиная легко потягивать ее соски, Ру Шань затрагивал звенящую струну внутри нее, и эта струна через его пальцы устремлялась вниз, к ее лону. Затем Ру Шань снова заговорил, его голос превратился в тихий шепот, эхом вторивший потоку инь, возникшему в ней.

– Отдайся этим ощущениям. Мы еще только начинаем, Лидия. Тебе еще не нужно контролировать поток.

Она согласно кивнула и сделала так, как он говорил, чувствуя небывалое расслабление от того, что его руки поглаживали ее груди. Ей казалось, что внутри она тает и струйка горячей жидкости стекает прямо ей в лоно.

– Твоя вода инь только начинает течь. Ты чувствуешь ее?

Лидия пожала плечами, не понимая, о чем он говорит. Ру Шань, видя ее недоумение, стал показывать руками. Он прикоснулся к напряженным соскам, обхватив руками ее груди. Затем его руки проследовали вниз, по ребрам, обняли ее за талию и погладили бедра. Он и прежде часто делал это, но в противоположном направлении. На этот раз его пальцы плавно скользнули дальше, попали во впадины у начала ног, оказались у выбритого лобка и затем проникли еще глубже.

Она вскрикнула, встревоженная этими прикосновениями, но Ру Шань не отпустил ее. В ответ на ее сопротивление он еще крепче держал ее.

– Верь мне, Лидия, – прошептал он.

Его пальцы продолжали медленно проникать в нее. Лидия не знала, как назывались те места, к которым прикасался Ру Шань, но чувствовала все его движения. Они были невыносимо долгие, и она, затаив дыхание, прислушивалась к своим ощущениям. Тем временем его пальцы, слегка двигаясь взад-вперед, оказались в том месте, к которому никто прежде не касался.

Ру Шань уже не держал ее так крепко, как вначале, все его внимание было приковано к тому, что он делал. В какой-то миг Лидия подумала, что может сейчас неожиданно вырваться от него, но тут же отбросила эту мысль. В этот момент Ру Шань прикоснулся своим горячим пальцем к особой точке, и ее тело охватила удивительная дрожь, которая быстро распространялась по всему телу, устремляясь вверх и одновременно вниз, к пальцам ног. Лидия напряглась, испытывая еще большее любопытство. Все это неимоверно занимало ее.

– Ты чувствуешь там влажность? Это твой дождь инь, – сказал Ру Шань, когда его палец проник еще глубже.

Да, она чувствовала влажность. Но еще отчетливее она чувствовала его пальцы, которые продолжали изучать ее. Она расслабилась и невольно развела ноги еще шире, позволив ему прикасаться там, где он пожелает.

Но Ру Шань неожиданно остановился. Он убрал руки и отошел от нее. Лидия была смущена и разочарована.

– Это все? – спросила она, понимая, что должно было быть что-то еще.

– Впереди еще много, – ответил он глубоким звучным голосом, —но мы не можем делать это стоя. Ты должна полностью сосредоточиться на своих ощущениях, чтобы контролировать их, а мне необходимо сконцентрироваться на стимулировании твоего потока инь. Ты должна лечь на спину.

Лидия подчинилась, чувствуя, как ее жар и напряжение постепенно улетучиваются. Но Ру Шаню, казалось, не было до этого дела. Он бережно подложил ей под спину подушку.

– Твоя голова должна быть ниже уровня ягодиц, это поможет потоку инь приливать к голове, – объяснил он.

Она кивнула, но тут же поднялась, увидев, что он не сел рядом с ней, как прежде. На этот раз Ру Шань перешел к изножью кровати, нежно приподнял и погладил бедра Лидии, а потом развел ее ноги.

Она хотела спросить, что он делает, но не смогла. Слова застряли в горле: ей было очень стыдно, когда Ру Шань стал на колени между ее ног. Она впервые была полностью открыта перед ним.

Затем, к ужасу Лидии, он поднял ее правую ногу и положил себе на плечо.

– Эта позиция называется «лошадь, которая бьет копытом». По движениям твоей левой ноги я смогу судить о притоке силы инь. Но эта нога, – Ру Шань погладил ее правую ногу, – может лежать у меня на плече или спине.

На его лице неожиданно появилась озорная улыбка.

– Ты, возможно, будешь бить меня пяткой по спине. Не беспокойся о том, что мне будет больно. Я очень сильный.

Лидия не знала, что ответить, потому что никогда раньше не видела его в таком настроении. Ру Шань был похож сейчас на шаловливого мальчишку.

– Многим драконам не по душе эта часть. Они предпочитают работать над достижением собственного бессмертия. Но я получаю огромное наслаждение от реки женской силы инь. – Он склонил голову набок, в его глазах мелькнула неуверенность. – Многие люди утверждают, что женщинам-духам не нравится прилив силы инь. Надеюсь, что они ошибаются.

Лидия кивнула, соглашаясь с ним. По правде говоря, она немного растерялась. Все это было так странно. Трепет в ее теле утих, но предвкушение чего-то особенного и желание рискнуть продолжали переполнять ее. Что бы ни случилось, Лидия с нетерпением ожидала этого. Она раскраснелась, ее глаза лихорадочно блестели.

– Я начну очень мягко, – сказал Ру Шань. – Нежные поглаживания и массаж согреют твою воду. – Он тут же приступил к делу.

Его руки гладили внутреннюю поверхность бедер, плавно переходя к отверстию ее киноварной щели. Жар силы инь тут же вернулся к ней, она обнаружила, что нетерпеливо ждет, когда медленные поглаживания приведут его к ее киноварной щели. Прикоснется ли он когда-нибудь к ней?

Да, он прикоснулся. Точно так же, как он делал это с ее грудьми: Ру Шань большими пальцами рук обводил края ее щели, медленно передвигаясь взад-вперед. Ни о чем не думая, она изогнулась, желая, чтобы он погрузился глубже, или ближе, или еще как-нибудь. По правде говоря, она не знала чего хотела.

Но Ру Шань не позволил торопить себя. Его пальцы встретились, но выше желанного места. Затем он повел их обратно, откуда начал движение.

– Ру Шань, – прошептала она, сама не зная зачем.

– Терпение, Лидия. Ты не должна торопиться. Сосредоточься на дыхании. Это помогает потоку силы инь.

Она кивнула, доверившись ему. Закрыв глаза, Лидия расслабилась, изо всех сил пытаясь успокоить биение своего сердца и сделать дыхание ровным. Но ей не удавалось это. Она лишь чувствовала его прикосновения и огонь, который они в ней вызывали. Ру Шань продолжал обводить пальцами ее киноварную щель, попе-! ременно поднимаясь и опускаясь вниз.

– Этого недостаточно, – пробормотала она, только сейчас заметив, что ее тело снова выгнулось навстречу его пальцам. Она| пыталась приблизить Ру Шаня, прижимая его своей поднято правой ногой и обнимая за талию левой.

– Поток реки усиливается. Скоро он нахлынет на тебя, Лидия. Будь готова направить его.

Она закусила губу, пытаясь сосредоточиться, сама не зная на, чем. Затем он принялся погружаться в ее щель. Неглубоко. Туда и назад, туда и назад – при помощи обоих пальцев. Скольжение его пальцев, словно кузнечные меха, раздувало огонь внутри нее. Река инь была сейчас сильна: подобно горячей лаве, она заливала ее тело, воспламеняя ей кровь. Возможно, это и была ее сила инь, которая пульсировала в ней, пытаясь найти выход.

– Твой дождь такой сладкий, Лидия. И он так легко течет, —в его голосе слышалось почтение, даже благоговение, но ей этого было мало.

Лидия изогнулась и заметила, что он изменил позу. Если прежде Ру Шань стоял на коленях между ее ног, то теперь он лег, приблизив лицо к ее киноварной щели.

– Что... – Лидия хотела спросить, что он собирается делать, но у нее перехватило дыхание, поэтому она просто закрыла глаза и вся отдалась потоку своей силы инь.

– Пора, Лидия. Сейчас направляй свою силу инь.

Кровь так сильно стучала у нее в висках, что она почти не слышала его. Но значение произнесенных им слов все же проникло в ее сознание, и она сделала отчаянную попытку совладать со своими мыслями.

И тут Ру Шань нажал большим пальцем на точку над ее щелью. Нажатие было несильным, но Лидия почувствовала его как удар молнии, вместе с которым улетучилось желание контролировать свои ощущения. Затем он принялся медленно обводить пальцем круги по часовой линии. Ее тело билось в конвульсиях, вздымаясь волной. Ей казалось, что вся она подчинялась одной этой точке. Когда Ру Шань вновь обвел это место, Лидии показалось, что она превратилась в сильную натянутую струну.

Она закричала, исторгнув силу и радость, переполнявшие ее. Эти чувства были так сильны, что ее разум не мог уместить их.

Но на этом не закончилось. Его рука скользнула вперед, удерживая ее вздымающиеся бедра. Лидия прижалась к ней, как к единственной опоре в этом взволнованном море. Когда ее ноги обхватили спину Ру Шаня, он склонил голову.

Она не видела, но чувствовала, что он делал. Горячим влажным языком он обвел раз, затем другой точно так, как до этого делал пальцами. Лидия попыталась вырваться: ей больше не хотелось. Но Ру Шань не отпустил ее. Он погрузился в нее, затем выбрался наружу. Она почти полностью растворилась в наслаждении, охватившем ее, но какой-то частью своего сознания подсчитала число его погружений. Десять.

Ее штормящее море инь только начинало успокаиваться, как он изменил образ действий. На этот раз он не погружал свой язык, а прижимал его выше, к тому самому месту. Десять прижатий, каждое из которых он завершал движением по крошечной окружности.

И снова ее тело забилось от нахлынувших ощущений. Как она ни старалась, ей не удавалось восстановить равновесие, потому что среди этого взрыва страсти не было ни одной безопасной гавани, не было места, в котором можно было вновь обрести себя. Лидия поняла, что ей не справиться с этой бурей чувств, поэтому сдалась и позволила увлечь себя ожиданием блаженного состояния.

Он снова и снова повторял это действие. Затем язык Ру Шаня снова проник в ее киноварную щель, и Лидия на мгновение смогла уравновесить дыхание и силы. Но лишь на мгновение. После его язык снова прижался к этому месту. Десять крошечных кругов, сделанных языком Ру Шаня, вновь разрушили тот слабый контроль, который ей удалось установить на какой-то миг. Казалось, они пронзили ее тело. Ее разум был в восторге от чудесной силы, снизошедшей на нее.

У нее не было никакого контроля над собой. Только одно чувство радости.

Это продолжалось не останавливаясь. В сказочном ритме, в прекрасном самозабвении.

Никакого ограничения.

Только круги блаженства.

Еще!

Лидия медленно приходила в себя. Ее пронизывало чувство огромного удовольствия, которое вызывало в ней блаженную улыбку. Тело было наполнено приятной истомой, но она не находила в себе сил даже для того, чтобы подняться с постели. Она лежала на спине, укрытая грубым одеялом, и лениво прислушивалась к своим ощущениям.

Рядом с ней лежал мужчина, Ру Шань, подаривший ей необыкновенное наслаждение и радость. Как и она, Ру Шань был обнажен. Его лицо и тело казались прекрасными. Странно, что она никогда прежде не считала его красивым. В нем было слишком много жизненной силы, чтобы она задумывалась о его красоте. Сильный и властный, он поразил ее своей нежностью и изысканной лаской. И только сейчас его красота раскрылась перед ней во всей своей полноте.

Лидия смотрела на спящего Ру Шаня, любуясь его золотистой кожей, смягчившимся подбородком, который во сне утратил свою суровость. Ей нравилось смотреть на его крепкие мышцы спины и рук.

Она машинально протянула руку, чтобы прикоснуться к нему и почувствовать биение его сердца. Может, сейчас оно бьется ровнее? Или, как всегда, грозно, когда он бодрствует?

Вдруг она замерла: к ней вернулось осознание своего положения. Она все еще невольница! Не просто невольница, а рабыня Ру Шаня. И не имеет значения, что он добрый хозяин, что он делает с ней только то, что в его культуре считается совершенно нормальным. Она все равно была его невольницей.

Ей не следовало испытывать к своему хозяину какие бы то ни было нежные чувства.

Она вспомнила, как сама прикасалась к Ру Шаню, вспомнила его руки на своем теле и ее неутолимое желание, чтобы он снова и снова прикасался к ней. Она хотела, чтобы он...

Почему она позволила все это? Потому что она считала, что сможет стать бессмертной? Даже если это было правдой, с ней такого не произойдет. Она никогда не сможет направить невероятный поток силы инь в нужное русло. Она самонадеянно полагала, что сможет достичь того, чего не удавалось добиться ему за многие годы учебы. Но теперь она знала правду, понимая, что никогда не сможет стать бессмертной. По крайней мере, в ближайшее время. Это означало, что она еще целую вечность пробудет здесь в неволе.

Внезапно у нее мелькнула другая мысль. Ее хозяин спал, Фу Де не было. Она так привыкла принимать их безраздельную власть над собой, что почти забыла о поиске возможностей для побега.

Ее сердце бешено заколотилось, она поднялась. Небо было уже серым, а не черным. До рассвета оставалось где-то около часа. Фу Де мог вернуться в любой момент. В любом случае ей надо было бежать прямо сейчас, пока у нее были хоть какие-то шансы.

Она заставила себя двигаться потихоньку, с большой осторожностью. У нее не было никакой одежды, кроме той, что дал ей Ру Шань. Ее крестьянский костюм был лучше шелкового халата, поэтому она быстро натянула на себя хлопчатобумажную рубашку и штаны. Ключ от обеих дверей – от двери ее комнаты и от входной двери – был в кармане Ру Шаня. Она быстро нашла его там.

Когда она вынимала ключ, Ру Шань зашевелился. Он что-то пробормотал во сне и протянул руку, будто пытаясь найти ее. Она уронила его одежду и сунула ключ в руку мужчины. У нее наготове было объяснение, что она просто выходила по нужде.

Она замерла, напряженно ожидая, когда Ру Шань снова затихнет и его дыхание станет ровным.

У нее не было обуви, но делать было нечего, и, бесшумно ступая босиком, она прошла к двери и вставила ключ в замок. Через несколько мгновений Лидия открыла входную дверь, затем сбежала вниз по ступенькам и помчалась по улице, оставляя позади себя место своего заточения.

ГЛАВА 10

Лидия бежала по улицам, чувствуя, как неистово колотится ее сердце. Маленькие узкие улочки были завалены мусором, но она не думала о том, что может поранить свои босые ноги. Она торопилась, не позволяя себе остановиться даже для того, чтобы отдышаться. Повсюду пестрели вывески, но они все были на китайском языке. Благодаря занятиям с Фу Де Лидия смогла прочитать некоторые из них: «Хорошая рыба», «Сад счастья», «Предсказание судьбы», но это не помогало понять, в каком направлении ей следует бежать.

Неожиданно она заметила мальчишек, почему-то оказавшихся на улице в такую рань. Ее вид напугал их, двое из них даже убежали, когда Лидия попыталась заговорить с ними. Но один остался и объяснил, куда ей следует идти, махнув рукой в сторону иностранных кварталов.

Это оказалось неподалеку, и вскоре Лидия уже шагала вслед за служанками, которые направлялись к французским лавкам. До английских поселений отсюда была добрая пара миль, но, хорошо понимая французский, зная английский и теперь немного владея шанхайским диалектом, она легко нашла дорогу.

Не так просто было вытерпеть на себе испуганные взгляды китайцев и громкий смех белых, но Лидия упрямо продолжала идти, опустив голову и повторяя про себя адрес Максвелла. У нее не было денег, чтобы нанять рикшу, да она бы и не рискнула сесть в двуколку после своей последней поездки. Каждый ее шаг отдавался болью, потому что к этому времени ее ноги были покрыты ссадинами, но она старалась думать только о Максвелле. Она скоро увидит его, и они наконец смогут пожениться. А весь этот странный кошмар закончится и бесследно исчезнет. Но, несмотря на стремление думать только об этом, ее мысли невольно возвращались к Ру Шаню. Как он поступит, когда проснется и увидит, что она сбежала? Пошлет ли он за ней Фу Де? Поймают ли они ее снова? Или же Ру Шань поймет, что совершил преступление, держа ее взаперти?

Лидия не знала. Может, она просто придумала, что в нем есть что-то человеческое, что он начал воспринимать ее как личность, а не как домашнее животное? Но возможно, он был и остается ужасным монстром. По правде говоря, ей не хотелось верить в это. И все же...

Обнаружив, что ее голова занята мыслями о Ру Шане, а не о ее женихе, Лидия резко сменила предмет размышлений. Максвелл – это ее будущее. Ру Шань оставался в прошлом. Он теперь исчез навсегда. О, если она только сможет попасть к своему жениху!

Наконец она стояла прямо у входа в дом Максвелла.

Дверь, конечно, была заперта, но она принялась стучать, звать и дергать за ручку, пока не вышла какая-то женщина. Это была молодая китаянка со спутанными волосами. На ее губах размазалась яркая помада. Когда она открыла дверь, Лидия рванулась вперед, чуть не сбив с ног миниатюрную женщину.

– Мне нужно видеть Максвелла. Максвелла Слейда, – проговорила Лидия, задыхаясь от волнения.

Женщина указала ей на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Третья дверь. По правой стороне.

Затем она зевнула и ушла к себе. Лидия же устремилась вверх по лестнице, выкрикивая имя своего жениха.

Он встретил ее у порога. На нем были пижама и голубой халат, но его заспанное лицо совершенно не изменилось с тех пор, как они виделись в последний раз. Это был прежний Максвелл. Лидия, увидев знакомый твердый подбородок и бледно-голубые глаза, бросилась к нему, наконец позволив себе рыдания, которые она подавляла с того момента, как приехала в Шанхай и все пошло кувырком.

– Лидия? Лидия! – Максвелл освободился от ее объятий и отступил на расстояние вытянутой руки. – Что ты здесь делаешь? – Он бросил изумленный взгляд на ее китайский костюм. —И во что ты одета?

Лидия не могла говорить. Не из-за слез, бежавших ручьем по ее щекам. Просто с ней так много всего произошло, что из-за нахлынувших чувств она не в силах была объясниться. Ей хотелось быть в безопасности. В объятьях Максвелла.

От одной этой мысли ее ноги подкосились, и она рухнула на пол. Умоляюще глядя на него, Лидия продолжала плакать, а он стоял и удивленно смотрел на нее. То ли растерявшись, то ли слишком медленно реагируя на происходящее, Максвелл, похоже, не собирался помочь ей подняться, и плачущая Лидия лежала на полу в коридоре.

– Господи, Лидия. Возьми себя в руки. Пойдем ко мне. На нас смотрят, – наконец сказал Максвелл.

Она с трудом поднялась. Действительно, ей и в голову не приходило, что другие квартиранты, выглядывая из-за своих дверей, с любопытством наблюдали за ними. Максвелл хорошо понимал это и потащил ее к себе в комнату.

Лидия прижалась к нему, не выпуская его даже тогда, когда он хотел закрыть дверь.

– Боже мой, Лидия, дай мне закрыть дверь!

Она постепенно приходила в себя. Перед ней был Максвелл. Это был его голос, его сдержанная манера общения. Странным образом это успокоило Лидию, хотя, конечно, было бы лучше, если бы он обнял ее. Но Максвелл, наоборот, с силой отстранил ее и стал закрывать дверь. Лидия обхватила себя руками и, продолжая плакать, смотрела на него.

Когда он наконец повернулся и взглянул на нее, она почти совладала с рыданиями. Ей удалось немного успокоиться, но она ничего не могла поделать со своей дрожью. Дрожа всем телом, Лидия прижала руки к груди, пытаясь сосредоточиться на своем дыхании.

Вдох. Выдох. Как учил ее Ру Шань.

Но мысль о нем вызвала новый поток слез. Потрясенный этим невероятным зрелищем, Максвелл стоял и смотрел на свою невесту, чувствуя ужасную неловкость. В конце концов он накинул ей на плечи одеяло и провел рукой по спине. Два раза.

– Ну что ты, в самом деле, – говорил Максвелл, поглаживая ее по плечу. – Успокойся и расскажи мне, что происходит. – Он нахмурился. – В своем письме ты сообщила, что приедешь только сегодня.

Лидия глотала слезы, изо всех сил пытаясь справиться с разбушевавшимися эмоциями.

– Я села на другой корабль. Так получилось дешевле. Я хотела сделать тебе сюрприз.

– Да уж, – протянул он. – Тебе это, без сомнения, удалось. Боже мой, твои ноги до крови изранены. Ты что, через весь Шанхай прошла?

Она кивнула. Максвелл налил в тазик воды, поставил его рядом с ней на пол, взял полотенце и протянул его Лидии. Затем, тяжело вздохнув, он сел в кресло, стоявшее напротив нее. Подперев подбородок рукой, он наблюдал, как она, отбросив одеяло, стала осматривать свои сбитые в кровь ступни. Согнув ногу в колене, Лидия приподняла ее, и тут Максвелл подпрыгнул в кресле.

– Боже правый, Лидия! Твои брюки! Они... Они... Прикройся чем-нибудь, женщина!

Она не сразу сообразила, о чем он говорит. Проследив за взглядом Максвелла, Лидия поняла, что крестьянские штаны, в которых не предусматривался шаговый шов и которые она носила уже около недели, в глазах англичанина выглядели не только необычно, но и возмутительно.

Лидия быстро завернулась в одеяло. Максвелл покраснел с головы до ног.

– Ты хочешь сказать, что прошла через весь Шанхай в таком виде? Они же... Они неприличны!

Лидия смотрела на своего жениха, и ее глаза вновь наполнились слезами. Как он мог упрекать ее, не дав возможности все объяснить?!

– Кроме них у меня ничего не было, – сказала она, глотая слезы.

– А где твоя одежда? Твои платья? А, у твоей матери! – почти пропищал он.

Она вздохнула, ее охватила внезапная усталость.

– Мама дома, вместе с тетей Эстер. Моя одежда и багаж были украдены.

Лидия все еще надеялась, что Максвелл отнесется к ее словам с пониманием. Но он снова упал в кресло и обхватил голову руками. Не зная, зачем она делает это сейчас, Лидия громко и четко сказала о самом страшном:

– Максвелл, меня продали в публичный дом. Мне только что удалось оттуда сбежать.

Его лицо приобрело пепельный оттенок.

– Господи, – только и мог произнести он. Затем он перевел взгляд на ее бедра. – Так вот почему... Я должен позвать тебе доктора. – Он встал, чтобы выйти.

– Нет, не надо! – простонала она, не желая больше никого видеть. – Со мной все в порядке.

Он снова посмотрел на нее, и она свела свои укрытые одеялом ноги вместе.

– Со мной все в порядке, Максвелл. У меня лишь изранены ноги. Думаю, что со временем они заживут.

– Но тот публичный дом... – Максвелл с трудом выдавил из себя это слово. – Ты... Что ты... – Он снова опустился в кресло. – Проклятые китайцы!

– Это все уже позади, – сказала Лидия больше себе, чем ему. – Я теперь с тобой. И мы можем пожениться. И все будет так, как должно было быть. – Она взглянула на него сквозь слезы, снова навернувшиеся на глаза. – Я так устала, Максвелл. Я могу прилечь?

Он выпрямился.

– Конечно, Лидия, конечно. Но где... – Он растерянно заморгал. – В моей спальне, конечно. Мы же не можем отправить тебя в таком состоянии на поиски комнаты? Не беспокойся об этом. Я просто... сразу пойду на работу. Хоть и рано еще, но ведь я уже все равно встал, правда? – Он поднялся, протирая глаза. – Ты уверена... Я имею в виду доктора.

– Я сбежала оттуда, Максвелл. Я по-прежнему девственница. – Она поморщилась, произнося эти слова, поскольку только по этой причине она согласилась заниматься с Ру Шанем, который пообещал сохранить ее чистоту. Конечно, теперь Лидия понимала, что слова «чистый» и «девственный» не обязательно должны были означать одно и то же. На самом деле...

Она с раздражением отбросила от себя эту мысль. С недавним прошлым покончено. Что бы ни случилось, все осталось позади. Она вернулась, чтобы быть с Максвеллом, и теперь у них все будет хорошо.

– Помоги мне дойти до кровати, пожалуйста, – прошептала она.

Максвелл поднялся и протянул ей руки.

Одеяло соскользнуло на пол. Но она уже стояла, поэтому все было прикрыто надлежащим образом. Несмотря на это, Максвелл продолжал смотреть на ее ноги, поэтому Лидия снова завернулась в одеяло. Максвелл, похоже, также считал это нелишним, потому что нагнулся и помог плотнее обернуть его вокруг Лидии.

– Спальня там, – сказал он, указывая в глубь квартиры. – Я заберу свою одежду и уйду.

Она кивнула, хотя в душе ей хотелось, чтобы он остался с ней, заключил ее в свои объятья, прижался к ней всем телом. Как прошлой ночью это было с Ру Шанем.

Лидия легла в постель и поджала ноги. Она по-прежнему смотрела на Максвелла, пытаясь придумать повод, чтобы он остался с ней.

– Макс. Давай поженимся прямо сегодня. Сегодня днем. Он подпрыгнул, в самом деле подпрыгнул от удивления.

– Как сегодня? – спросил он. В его голосе сквозило не только удивление, но и досада.

– В Шанхае наверняка можно найти священника.

– Их тут полно. На каждом углу. Но, Лидия, ты же говорила, что устала.

– Нет, я...

– Отдыхай, – перебил он ее. – Я... Я оденусь и пойду на работу.

Максвелл поспешно собрал одежду и выскочил из комнаты; словно ему угрожала смертельная опасность.

Угрюмо уставившись в закрытую дверь, Лидия подумала, что начало их воссоединения было далеко не обнадеживающим. Она слышала, как он одевался в соседней комнате. Дома, в Англии, Максвелл в течение часа готовился к выходу на публику. Но не сегодня... Сегодня он сумел привести себя в порядок в течение пятнадцати минут.

Вскоре он вышел из квартиры и Лидия снова осталась в одиночестве, но теперь уже в новых стенах. Она закрыла глаза, чтобы не видеть окружающей обстановки, и зарылась лицом в простыни. Вдруг она уловила странный запах. Нахмурившись, Лидия стала принюхиваться.

Дома, в Англии, она бы не смогла узнать этот запах. Но за прошедший месяц ей пришлось досконально изучить запахи страсти, поэтому она отчетливо различила похожий на мускус аромат женщины и запах мужской силы ян, выходящей наружу. Конечно, эти запахи были очень слабыми, но они точно присутствовали здесь.

Неужели Максвелл приводил в свою квартиру женщину? Лидия не могла поверить в это. Но затем она вспомнила, что его квартира располагалась не в английском, а в китайском доме. Сегодня утром дверь ей открыла китаянка. Значит, сюда свободно пускали женщин. И очевидно, не только в квартиры, но и в постели.

Лидия тяжело вздохнула, рыдания снова подкатили к горлу. Она придумывала всевозможные оправдания для поведения Макса. Одинокий мужчина в чужой стране... Мама говорила ей, что у мужчин были свои особые потребности. Она даже предупредила дочь, что Макс долгое время провел в Китае и Лидии придется извинить любые особенности его поведения. Что ж, она готова была простить ему все, если он пообещает, что с такими вещами будет покончено, как только они поженятся.

Лидия, давно помолвленная с Максвеллом, знала, что «мальчики всегда остаются мальчиками», как часто говорила ее мать. Но она все время находилась в Англии и никогда не верила, что Макс был способен на такое.

Да, она жестоко ошибалась. Но после месяца, проведенного с Ру Шанем, она не имела права осуждать Макса.

Отвернув лицо от простыни, Лидия попыталась расслабиться и отдохнуть. Но разные мысли не оставляли ее. Она не могла не сравнивать нежные ласки Ру Шаня с отстраненным поведением Макса. Ее жених еле дождался момента, чтобы сбежать от нее. А Ру Шань часто, почти каждый раз, покидал ее с неохотой и с нетерпением ожидал новой встречи.

Лидия, конечно, пыталась найти извинения для Макса. Во-первых, она застала его врасплох, а он никогда не дюбил сюрпри – зов. Во-вторых, его невесту похитили и увезли в публичный дом, и это перенес бы далеко не каждый. Свернувшись калачиком, Лидия чувствовала, как ее охватывает горькое разочарование.

Максвелл ушел, а ей так хотелось, чтобы он был рядом, обнимал ее, успокаивал...

– Он все равно будет со мной, – прошептала она. – Когда мы поженимся.

Усталость и переживания наконец взяли над ней верх, и она провалилась в беспокойный сон.

Спустя несколько часов Лидию разбудил негромкий стук в дверь. Она открыла глаза и увидела крупную рыжеволосую женщину с соблазнительными формами, входившую в ее комнату. Одетая по последней английской моде, она держалась весьма непринужденно в квартире Максвелла.

– Ты проснулась, киска?

Лидия сонно заморгала, затем села на кровати. Она так плотно завернулась в одеяло, что ей не сразу удалось отбросить его в сторону. Тем временем рыжеволосая плюхнулась на кровать рядом с ней, и Лидия заметила, как ее глаза расширились от удивления. Увидев на Лидии простую хлопчатобумажную одежду, незнакомка воскликнула:

– Боже мой, я-то думала, что Макс преувеличивал, а это все правда! – Она нагнулась к Лидии, и ее светло-зеленые глаза заинтересованно остановились на ней. – Вы правда сбежали из публичного дома?

Лидия сердито посмотрела на эту странную женщину.

– Это он вам сказал? Женщина замерла.

– Да, конечно, он. А что ему еще оставалось делать, ведь он попросил меня дать вам взаймы какие-нибудь платья из моего гардероба.

– Вот как, – прошептала Лидия, хотя она считала, что Максу не следовало ни о чем рассказывать посторонним людям. Каждый человек сразу сделает самые ужасные выводы о том, что с ней там произошло. Особенно если узнают, что она провела целый месяц вместе с Ру Шанем. Никто не поверит, что она еще девственница. Теперь она рискует потерять репутацию порядочной девушки.

– Он приказал сделать приготовления для нашей свадьбы сегодня днем?

Рыжеволосая отпрянула, прищурив глаза.

– Макс ничего не говорил об этом, – ответила она резко. – Он только попросил принести для вас какую-нибудь одежду. И я принесла. Вот. Это дорогая одежда, – добавила она, поднимаясь с кровати. – Моя одежда.

Лидия кивнула, заметив, что чем-то оскорбила эту женщину, и поспешила загладить свою вину.

– Прошу прощения. Благодарю вас за помощь. Она выбралась из кровати.

– Как видите, я не могу ходить по городу в таком виде.

– Да уж, – фыркнула женщина. – Не можете. – Затем она с неприязнью посмотрела на Лидию. – Не знаю, подойдут ли вам мои платья. Вы намного меньше меня.

Лидия не собиралась спорить с ней. Еще перед отъездом из Англии она питалась не очень хорошо. А за время пребывания в Шанхае она похудела на целый стоун*.

– Ну что ж, – миролюбиво произнесла Лидия. – Я уверена, что Максвелл возместит вам стоимость этих платьев. – Затем она встала в полный рост, но все равно оказалась на два дюйма ниже рыжеволосой. Протянув ей руку, она представилась: – Кстати, меня зовут Лидия. Я невеста Максвелла.

Женщина кивнула и соблаговолила слегка притронуться пальцами к ладони Лидии.

– Меня зовут Эсмеральда Уайт. Я личная помощница Макса. Лидия недоуменно переспросила:

– Личная помощница?

– Я помогаю вести хозяйство: стираю, готовлю, иногда убираю. Хотя не часто, как вы видите. – Она хихикнула, махнув рукой на неубранное, пыльное жилище Максвелла.

Лидия прошла мимо рыжеволосой женщины, пытаясь говорить уверенно, но легким тоном.

– Да, Макс любит порядок, – ответила она. – К счастью, вам больше не придется заниматься этим. – Она обернулась через плечо, ее глаза сузились. – Мы с ним сегодня поженимся, – твердо сказала она. – И, как его жена, я сама позабочусь об уюте в нашей квартире.

Лидия постаралась, чтобы ее улыбка была теплой и открытой.

– Но я благодарю вас за помощь, оказанную вами, пока я была в Англии, – солгала она. Лидия уже догадалась, чем именно занималась личная помощница Макса, и решила, что она, черт возьми, положит этому конец.

Как Макс мог прислать к ней эту рыжую неряху? Одна мысль о том, чтобы надеть платье Эсмеральды Уайт, вызывала у нее отвращение. Но деваться было некуда, поэтому Лидия подошла к дивану, разглядывая некрасивое, бесформенное одеяние коричневого цвета.

Это было дорожное платье большого размера, все в пятнах. Но оно, по крайней мере, позволит ей выйти в город. Эсмеральда также принесла нижнее белье, чулки и ботинки. Все это было слишком большого размера, не говоря о шляпе, предназначенной для другого времени года. Но без вещей, лежавших перед ней, Лидия не смогла бы обойтись, поэтому она поблагодарила помощницу Максвелла:

– Большое спасибо за внимание и поддержку.

– О, но это еще не все. Макс сказал, что я должна взять вас с собой в поход по магазинам, чтобы купить вам одежду. Все, что необходимо женщине. Не очень много, но достаточно, чтобы обойтись некоторое время. Он попросил меня сопровождать вас весь день, – добавила она, ухмыльнувшись. – Макс вернется очень поздно. Поэтому, я думаю, вашу свадьбу придется на время отложить.

Лидия, поджав губы, не стала распространяться по поводу этого заявления. Теперь она старалась держать свои мысли при себе. Как Макс мог позволить, чтобы она слонялась по городу с этой вульгарной особой? И почему он не делал приготовлений к свадьбе? Где она будет спать сегодня, если не здесь? Их свадьба должна состояться именно сегодня.

– Хорошо, – сдержанно сказала она Эсмеральде. – Давайте пойдем за покупками. А затем мы можем увидеться с Максом и обсудить, что делать дальше.

– О, ему это не понравится, киска. Он же работает.

– Что ж, ему придется выкроить для меня время. Ведь мужчина не должен работать в день своей свадьбы, не так ли?

Лидия знала адрес его конторы. Если будет нужно, она силой ворвется в помещение и вытащит его оттуда за ухо. Сегодня же вечером они станут мужем и женой.

Но сначала ей нужно было купить подходящую одежду. Бодро кивнув компаньонке, которую навязал ей Максвелл, Лидия собрала с дивана одежду и отправилась в спальню, плотно закрыв дверь перед носом Эсмеральды. Эта женщина собиралась войти вслед за ней, но Лидия не намеревалась одеваться на глазах малознакомой женщины. Ей вовсе не хотелось, чтобы Эсмеральда заметила, что она была выбрита в таких местах, в каких не брилась ни одна англичанка.

Наконец они отправились делать покупки. Лидия умела торговаться, и некоторое знание шанхайского диалекта очень помогло ей. Сначала Эсмеральда выбирала те магазины, где владельцами были белые люди, но Лидия предпочла отправиться в китайские лавки, которые торговали более дешевыми товарами. Она не захотела приобретать дорогущие французские кружева и вместо них купила себе китайские хлопчатобумажные. Лидия следила за каждой потраченной монетой, несмотря на то что ее компаньонка считала подобную щепетильность излишней. Не обращая на Эсмеральду особого внимания, она решила полностью отчитаться перед Максом, чтобы он не мог обвинить ее в транжирстве.

К двум часам дня Лидия была готова. И хотя она не нашла наряда, подходящего для свадьбы, ей все же удалось купить приличное платье из голубого хлопка, которое было милым и выглядело довольно респектабельно. Она сразу надела новое белье и платье, вернув вещи Эсмеральды, которые та принесла ей утром. Лидия категорически была против того, чтобы выходить замуж в чем-то, что могло принадлежать этой особе.

Встретившись в соседней церкви с миссионером и уточнив время свадебной церемонии, Лидия решила зайти за женихом, надеясь обговорить с ним некоторые детали, касающиеся их свадьбы.

Но знать, где находилась контора Максвелла, и найти его – совершенно разные вещи. Когда она оказалась в холле конторы «Фор-тнум энд Мейсон», краснолицый клерк, вышедший ей навстречу, сообщил, что ее жениха здесь не было. Он уехал в док, чтобы проверить поставку вина. Перед тем как исчезнуть, молодой человек пробормотал что-то о «несчастном происшествии», случившемся с ней.

Услышав это, Лидия побледнела, ее вежливая улыбка медленно сошла с лица. Если даже младший клерк знал о ее «несчастном происшествии», то это означало, что об этом, уже судачили все англичане, жившие в Шанхае, а вскоре, вероятно, об этом узнают и все ее знакомые в Англии. Лидия не сомневалась, что новость о ее несчастье попадет в сегодняшний выпуск новостей. «Боже мой, – думала она, – об этом будет говорить весь Лондон!» Лидия понимала, что ей следовало как можно быстрее выйти замуж за Максвелла, иначе она останется без всяких перспектив.

Выскочив на улицу, она наняла рикшу, приказав везти их к докам. Поскольку Максвелл не позаботился предоставить в ее рас – поряжение свой фаэтон, приходилось пользоваться двуколкой, которая по сравнению с конным экипажем была очень медленным транспортом, и у Лидии было предостаточно времени, чтобы вдоволь позлиться.

Что Макс себе думает, рассказывая на каждом углу о том, что с ней произошло? Ведь он понимает, что его друзья с удовольствием будут смаковать столь интересную новость. Он бы еще развесил об этом объявления. Лидия не переставала возмущаться всю дорогу.

Эсмеральда, конечно, втайне радовалась и весело болтала о том, как плохо, что теперь все знают о появлении Лидии перед дверью Макса в крестьянских штанах. Лидия не собиралась вступать с ней в перепалку, предпочитая разглядывать вывески лавок, мимо которых они проезжали.

Вдруг она увидела Фу Де.

А может, ей показалось, что это был Фу Де? Нет, это действительно был он. Юноша входил в лавку, на деревянной вывеске которой был вырезан знакомый иероглиф: «Чэнь».

Это была лавка семьи Ру Шаня.

Лидия выпрыгнула из повозки, едва та успела остановиться по ее приказу. Эсмеральда, испуганно вскрикнув от неожиданности, спросила, что происходит, но Лидия уже входила в просторный двухэтажный дом.

Где-то в глубине души у нее шевельнулся страх. А что, если Ру Шань снова запрет ее и она никогда не сможет освободиться? Но она была в английской одежде, ее сопровождала англичанка, и это придавало ей смелости. Когда дверь в лавку открылась, она вошла внутрь с высоко поднятой головой.

Лидия сразу увидела его. Ру Шань был одет в знакомую сорочку с красивым узором, вышитым его матерью. Одеяние из серого шелка придавало ему сходство с горой – мощной, внушительной и удивительно стойкой. Лидия не боялась его. По правде говоря, она никогда не верила в возможность физической расправы со стороны Ру Шаня. Но она чувствовала силу его взгляда, каждого его движения.

Они оба молчали. Лидия была слишком взволнована, переживая смешанное чувство гнева, душевной боли и смущения. Скрипучий голос Эсмеральды прервал тягостное молчание:

– Лидия! Что мы здесь делаем? – Эсмеральда подошла к ней. – Это ужасный магазин, – шепотом проговорила она.

– Ужасный магазин? Почему? —громко повторила Лидия, отвлекаясь от Ру Шаня.

– Ты что, сама не видишь? Посмотри, здесь даже китайцы ничего не покупают.

Следуя взглядом за жестом Эсмеральды, Лидия все поняла: для лавки, торгующей тканями, у Ру Шаня был очень маленький выбор. На прилавке скромно разместились всего несколько рулонов грубого хлопка.

– Как ты думаешь, почему? – спросила Лидия намеренно вызывающе, придавая голосу легкомысленный оттенок.

Эсмеральда, как и следовало ожидать, сразу же стала болтать о сплетнях.

– Говорят, что хозяин лавки плохой человек, – пояснила она громким шепотом, – что он поклоняется какому-то языческому божеству и предается странным похотливым обрядам.

Лидия нахмурилась и возразила:

– Но это, конечно, не должно отталкивать его соотечественников. Это же их религия, не так ли?

Эсмеральда улыбнулась, сияя от радости.

– Вот именно. Его религия кажется странной даже для них! Но здесь есть кое-что похуже... – Она помолчала, рассчитывая на неожиданный эффект.

Лидия оказалась благодарной слушательницей.

– Что же именно? – спросила она с нетерпением.

– Говорят, что у него есть белокожая любовница! – Эсмеральда захихикала. – Лично я считаю, что это естественно, потому что мы намного привлекательнее, но шанхайцы не хотят с ним знаться из-за этого.

– А вдруг эта любовница вовсе не была любовницей, а купленной рабыней? Белой рабыней, которую он купил, чтобы ис – пользовать для себя? – Лидия едва сдерживала свой гнев.

Но Эсмеральда ничего не замечала, и ее пронзительный смех наполнил комнату.

– О, киска, какая же ты провинциалка! Он бы не посмел сделать этого. Правительство сразу же посадило бы его в тюрьму за такое, и он был бы закован в цепи. Нет, дорогуша, печальная правда состоит в том, что сейчас много белых женщин добровольно занимаются подобным развратом. Китайские деньги здесь тоже ценятся, как и английские, а девушки хотят что-то кушать.

Лидия подумала, улыбнувшись про себя, что у нее есть шанс насладиться местью. По всему было видно, что лавка Чэней доживает последние дни. И хотя присутствие Эсмеральды было ей в тягость, новая знакомая все же разбиралась в одежде и смогла бы оценить хорошую модель.

Лидия стала расхаживать по лавке, многое примечая. Полки не могли порадовать товаром, но деревянная мебель была прочной и высшего качества. Накопившаяся пыль свидетельствовала о запустении, но здание находилось в самом престижном районе города. Оно располагалось по соседству с английскими лавками, но все же представляло собой часть старого Шанхая. Поэтому сюда могли заходить как англичане, так и китайцы.

Затем она заметила свой альбом с рисунками, валявшийся на одном из столов.

– О, взгляни на это, – позвала она компаньонку, открывая альбом. – Что скажешь, нравятся тебе эти модели?

По правде говоря, Лидия частенько представляла, как откроет свое собственное ателье. Она всю свою жизнь придумывала разные модели одежды, хотя никогда не продавала их. Кроме того, Лидия собиралась стать женой и матерью, поэтому на создание модной одежды у нее просто не было бы времени. Она довольствовалась тем, что придумывала фасоны для себя и своих друзей, для приданого.

Но здесь, в Шанхае, все было по-другому, и мысль стать портнихой очень ей понравилась. Какой отличной местью это будет для Ру Шаня! Человек, который купил ее как домашнее животное, будет вынужден продать ей лавку своей семьи.

Она улыбнулась. Конечно, все зависело от того, будет ли кто-нибудь покупать ее модели, но это, как ей казалось, вопрос времени.

Эсмеральда подошла и с любопытством посмотрела на рисунки. Несмотря на неприязнь, которую она испытывала к личной помощнице Максвелла, Лидия почувствовала, как от волнения у нее подвело живот. С другой стороны к ним приблизился Ру Шань, явно заинтересованный в оценке со стороны этой крупной рыжеволосой англичанки. Лидия пыталась яростным взглядом прогнать его, но он не позволил запугать себя. Он просто молчал, устремив свой взгляд на листы бумаги.

Но Эсмеральда ничего не говорила. Впервые за весь день эта вздорная особа молчала. Лидия еле сдерживала свое нетерпение.

Наконец Эсмеральда процедила:

– Интересные рисунки. Китайцы, надо признать, кое-чему научились у нас. Но я не думаю, что у них на самом деле есть го-товые модели. Это просто эскизы. А вот сшить все это – совсем другое дело.

Лидия вышла вперед, ей еле удавалось скрыть свое волнение.

– Но нравятся ли тебе сами модели? Компаньонка кивнула.

– Да, они очень интересные и многим бы понравились. – Затем Эсмеральда вздохнула. – Но у них нет подходящих тканей.

Низко и почтительно поклонившись, в разговор вступил Ру Шань.

– Ткань всегда можно купить, – вежливо заметил он. – Если мадам заинтересована, то...

– Нет, – прервала его Лидия, – я согласна с тобой, Эсмеральда. Они не смогут сшить модели по таким прекрасным эскизам. – Последние слова были больше адресованы Ру Шаню, чем Эсмеральде. Лидию охватило злорадство, когда она увидела, как он расстроился, услышав ее слова.

Он снова поклонился, однако Лидия заметила в его глазах ответные злые огоньки.

– Наши портнихи самые лучшие в Шанхае, – сказал Ру Шань.

– Правда? – бросила ему вызов Лидия. – Если так, позвольте мне посмотреть их расчеты для этого платья. – Перебрав листы с рисунками, она выбрала сложное вечернее платье.

Ру Шань, как заметила Лидия, был очень напряжен.

– Простите, мадам, но эти расчеты на китайском языке.

– Я умею читать по-китайски, – твердо сказала она. Он знал, что это была правда.

– Они сейчас не здесь.

– Бьюсь об заклад, что их у вас вообще нет. – Окрыленная тем, что Эсмеральде понравились ее эскизы, она продолжала: – Знаешь, что я сделаю, Эсмеральда? Я немного подожду, пока этот бедняга окончательно разорится.

– Ждать придется недолго, – рассмеялась ее компаньонка.

– Да, – с улыбкой согласилась Лидия. – Определенно недолго. – С презрением оглядывая пустые полки, она повернулась к Ру Шаню и громко заявила: – Затем, я уверена, куплю эту лавку по чрезвычайно низкой цене и вышвырну отсюда этих неумех. Мне не составит труда заправлять делами ателье.

Эсмеральда открыла рот от удивления.

– Ты хочешь сказать, что сама займешься коммерцией? Лидия усмехнулась, увидев, как Ру Шань побледнел, услышав ее слова.

– А почему бы и нет? Вполне возможно, – твердо сказала она. – И я думаю, что мне удастся выторговать эту лавку задешево. Ведь она находится на иностранной территории. Нам необходимо всего лишь известить власти о том, что этот человек несостоятелен, и французский магистрат будет рад избавиться от него. Он будет вынужден продать мне свое дело. За гроши.

Затем она повернулась и вышла, бросив на прощание высокомерный взгляд. Ее смех эхом отзывался в пустых стенах лавки Чэней.

ГЛАВА 11

От страха Ру Шань стал на колени. Это было инстинктивным движением, которое знали все китайские дети, – поза для молитвы. Но он не хотел молиться. Он чувствовал боль, сводившую его с ума.

Лидия задумала план мести.

Сегодня его пробуждение было печальным: он был один, Лидия покинула его. Ее побег потряс его до глубины души, потому что он и мысли не допускал, что она способна на такой обман. Ни один белый человек не мог скрыть от него своих страстей. А может, ему это только казалось? Людьми-духами управляли их чувства, они не были способны ни рассуждать, ни продумывать планы на долгий срок. Так ему говорили. Так считали в Китае все.

Но это, конечно, было неверно. Для Лидии в особенности. Она не только терпеливо ждала возможности сбежать, но и ничем не выдавала своих замыслов ни ему, ни Фу Де. Казалось, что женщина примирилась с судьбой и полностью покорилась ему. Но теперь, освободившись от него, она была способна на многое. Ошеломленно глядя на пустую постель, Ру Шань неимоверно страдал.

Но беда никогда не приходит одна, и исчезновение Лидии было лишь предзнаменованием многих несчастий, которые должны были случиться с ним сегодня. Когда он приехал в лавку, то узнал, что его последняя поставка шелка необъяснимым образом пропала. Он не был удивлен: когда китайцы отворачивались от кого-то, они делали это безоговорочно. Его соотечественники полагали, что он путался с белыми женщинами, а значит, был ненадежным, безответственным и даже физически нечистым. Не имело значения, что он и его семья в течение десятилетий исправно платили по счетам.

Ру Шань потратил все свои наличные деньги на покупку Лидии. И сейчас, когда благополучие его семьи в трех поколениях было под угрозой, поползли нехорошие слухи. Его имя было запятнано, и ни один уважающий себя китаец не хотел иметь с ним дело.

Он не считал, что в возникших проблемах виновата Лидия, но она, безусловно, в сложившейся ситуации рассчитывала получить от них выгоду. Ее эскизы привлекли большое внимание. Многие иностранцы в Шанхае заинтересовались ими. Но Лидия была права: у него не было таких швей, которые смогли бы сшить хорошие платья по ее эскизам. Он уже видел некоторые неудачные попытки – ткань все равно лежала не так, как нужно, а платье приобретало совершенно другой вид по сравнению с эскизами. Ни один заказчик не купит и, конечно, не станет заранее платить деньги за платье, которое не было готово.

Ру Шань понимал, что, имея эскизы моделей, но не располагая запасом качественных красивых тканей, он не может рассчитывать на перемены к лучшему в своем деле. К тому же ему необходимо было найти умелых мастериц, которые взялись бы за пошив новой одежды. У него в руках был ключ к успеху, но он не мог воспользоваться им. Лидия сбежала, и вместе с ней исчезла та вода, та сила инь, которая должна была превратить его огонь ян в золото. Он утратил не только золотой эмбрион, который дает бессмертие, но и золото которое обеспечило бы его семью на многие поколения вперед.

Хуже всего было то, что Ру Шань не мог сожалеть о ее побеге. Воистину именно это и было причиной его самых сильных душевных страданий. Он ошибся. Лидия не была китаянкой, которую можно было держать взаперти, используя ради собственного удовольствия. Она не была ни домашним животным, ни существом низшей породы. Она была под стать любому знакомому ему мужчине – умная, сильная, решительно настроенная уничтожить его.

Но зачем? Ру Шань с горечью ухмыльнулся. Затем, что он незаконно держал ее в неволе, превратив в свою наложницу.

Он догадывался, что все теперешние беды происходили по его вине, – Небо платило ему за то, что он совершил насилие над его величайшим творением. Эта ошибка станет роковой для Ру ШанД. Он не сможет убедить Лидию помочь или доверять ему. Если он будет настаивать, то, скорее всего, окажется в тюрьме. Лидия, очевидно, весь этот день потратила на восстановление связей среди белых иностранцев. И хотя людям-духам не было никакого дела до падших женщин, выброшенных на улицы Шанхая, они не пощадят китайского торговца, осмелившегося причинить вред девушке из благородной английской семьи.

Значит, у него не было выхода. Он мог лишь сидеть и ждать, когда в его грудь вонзят нож. Что она сделает? На что решится? Просто заставит продать ей лавку, навсегда разорив его семью? Или же Лидия пойдет дальше и посадит его за решетку? Расскажет ли она всем и каждому о его занятиях с нефритовым драконом?

Подруга Лидии была права: религия Ру Шаня была не из тех, которые можно было открыто обсуждать. Большинство китайцев считали его веру странной и сомнительной. Многие находили, что это извращение. Конечно, это происходило от их невежества и было грубым заблуждением, но в любом случае не могло спасти его. Люди сами выбирали, во что им верить...

Разорить семью – ужасно, но раскрыть тайну его необычной практики Дао означало погубить доброе имя Чэней.

В Китае он навсегда останется изгоем.

Бремя позора давило на Ру Шаня, он все ниже опускался на пол, его плечи сжимались в традиционном раболепном поклоне.

Он будет уничтожен. Белая женщина сотрет его в пыль. И он не имеет права сердиться на нее, поскольку сам во всем виноват. То, что он сделал с ней, было преступлением.

Но как это исправить? Как умиротворить ее и Небо?

Ру Шань знал, что Лидия нужна ему. Только она способна была воплотить его замыслы в реальность. Только она сумела бы вдохнуть жизнь в его лавку и принести ей доход. И наконец, только эта женщина могла дать Ру Шаню свою силу инь, которая била из нее, подобно фонтану. Она была нужна ему и его семье.

Наверное, он должен жениться на ней. Это был единственный выход для него.

Однако эта мысль поразила его как удар молнии – Ру Шань задрожал от ужаса. Его лоб по-прежнему касался деревянного пола. Друзья и родственники будут потрясены. Если раньше люди сторонились его, полагая, что он завел белокожую любовницу; то как они отнесутся к тому, что у него будет белая жена?

И все же он не мог придумать ничего другого. Став его женой, Лидия продолжит создавать свои модели одежды. Он был уверен, что ее эскизы произведут впечатление, так что некоторые клиенты, вполне возможно, заплатят за модели заранее. И если он найдет деньги, чтобы оплатить поставку тканей, к нему вернется удача. Золото могло прикрыть собой много зла, даже тот факт, что у него белокожая жена.

Лавка Чэней снова будет процветать. А он получит силу инь, которая поможет ему достичь финансовых и религиозных целей. И наконец, честь Лидии будет восстановлена, и Небо смягчится по отношению к нему.

Другого выхода не было. Он должен жениться на Лидии.

Но с чего начать? Сейчас возникло столько препятствий, что Ру Шань не знал за что хвататься, чтобы преодолеть их как можно быстрее. У него не было никакого влияния на этих чужестранцев. А у нее был жених.

Но ему во что бы то ни стало нужно найти выход. Жизнь Ру Шаня и судьба его родных висели на волоске.

Лидия почувствовала, что внутри у нее все сжалось. В доках было много шума и суеты. Она ничего не имела бы против, если бы это не отдаляло ее от будущего мужа. Встретив здесь группу белых женщин, Лидия насторожилась, потому что ей показалось, будто они смотрели на нее и перешептывались. Нетрудно было догадаться, о чем они так увлеченно болтали: «Это та женщина, которая была в публичном доме. Мы все знаем, что там происходит».

Нет, это глупо. Даже если Максвелл повсюду раструбил эту новость, никто понятия не имел, как выглядит его невеста. Но, несмотря на вполне разумные рассуждения и попытки убедить себя, что все это от нервов, Лидии все равно казалось, что на нее смотрят осуждающе.

Она никогда не думала, что станет одной из тех женщин. «Бедная, заблудшая девица», – с укоризной говорила ее мать. Если бы она знала, что ее собственной дочери придется почувствовать на себе презрительное отношение окружающих, которые, не считаясь с обстоятельствами, говорят о ней как о падшей женщине.

«И возможно, это правда», – подумала она с ужасом. Сегодня она чувствовала, что ей не хватает того, что было с ней у Ру Шаня. Ей не хватало ощущений, испытываемых ею на утренних занятиях с ним, того притока силы инь, который наполнял ее чувством жизненной силы и красоты. Ей до боли хотелось притронуться к своим грудям так, как это делал Ру Шань. К счастью, она скоро выйдет замуж. Лидия знала, что мужьям нравилось прикасаться к грудям своих жен, и, может, Максвелл был одним из таких.

Если бы только он скорее появился! Все тогда стало бы на свое место.

Но когда Лидия вместе с Эсмеральдой нашла контору в доке, ей ответили, что не знают, где Максвелл. Один из клерков отправился на поиски Максвелла, а Лидия и Эсмеральда остались ждать в маленьком душном помещении. Чтобы убить время, ее компаньонка с упоением принялась рассказывать о вечеринках и развлечениях, в которых она участвовала вместе с Максом. Лидия чувствовала себя подавленно и напряженно.

Где был Макс? Разве он не должен был защитить ее от столь двусмысленного положения? Разве муж не обязан был позаботиться, чтобы к его жене относились с уважением и почетом? Как он мог принудить ее находиться в обществе своей любовницы?

К счастью, молодой клерк вскоре вернулся. Однако он зашел в тесную контору один и, красный от смущения, опустил глаза.

– Про... Простите, мисс, – заикаясь, пролепетал он. – Я не смог найти его.

– Что я говорила? – радостно выпалила Эсмеральда. – Макс не любит, когда его отвлекают во время работы. Случись пожар, он все равно не пришел бы, он такой.

– Но я его жена, – сказала клерку Лидия.

– Еще нет, – прокаркала компаньонка.

Служащий отвел взгляд. Лидия молчала, пока Эсмеральда не успокоилась, выплеснув свой восторг по поводу ее неудачи.

– Послушай, киска... – начала помощница Максвелла, но Лидия оборвала ее на полуслове.

– Благодарю тебя, Эсмеральда, – резко сказала она, – на сегодня спасибо. Я думаю, что дальше справлюсь сама. – Она протянула руку. – Будь добра, отдай кошелек Макса.

Эсмеральда не сразу поняла, чего от нее хотела Лидия. Затем она возмущенно пожала плечами и подскочила, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

– Ну и наглость! – высокомерно воскликнула она. – Это что, вся благодарность за мою помощь?

– Ты помогла мне, потому что тебе приказал Максвелл. Мы обе похоже, пляшем под его дудку, и ты не имеешь никакого права считать себя выше меня.

Почувствовав в себе детскую бесшабашность, Лидия вырвала из рук Эсмералъды кошелек Максвелла. Она заметила, что слегка поцарапала ей руку, но ее это ничуть не смутило. Эсмеральда издевалась, насмехаясь над ней, с самой первой минуты, как только вошла в квартиру Макса.

Глаза Эсмеральды стали ледяными.

– Ты ошибаешься, киска, – злобно прошипела она. – Под его дудку пляшу только я, а ты никогда не станешь его женой. Ты подержанный товар. Помни об этом, когда он вышвырнет тебя отсюда.

Сказав это, она гордо выплыла из комнаты. Ленты ее модной шляпы весело развевались на ветру.

Лидия продолжала стоять, сдерживая непрошеные слезы. Молодой клерк в замешательстве подошел к ней. Она поняла, что он хочет выйти, используя тот или иной предлог, лишь бы не оставаться с ней наедине. Резко повернувшись к нему, Лидия схватила его за руку.

– Пожалуйста, сэр! – умоляюще вскрикнула она. Но потом, глубоко вдохнув и пытаясь успокоиться, замолчала. Ей необходима была пауза, чтобы голос прозвучал не совсем униженно: – Максвелл избегает встречи со мной? Он хочет разорвать нашу помолвку?

Лицо клерка снова стало красным как помидор.

– Нам не разрешается, – просипел он, – отвлекать сотрудников от работы.

Лидия кивнула, на сердце стало так тяжело, будто она утратила близкого человека.

– Что ж, не буду возражать, – она старалась говорить с достоинством. – Пожалуйста, передайте Максвеллу, что я буду ждать его к обеду. – Она помедлила, – Прошу прощения, что вы стали свидетелем этой сцены. Это было нехорошо с моей стороны.

Он взглянул на Лидию, удивленный ее словами.

– Я... Я все передам мистеру Слейду.

Она улыбнулась так любезно, как только могла в этой ситуации.

– Благодарю вас, – спокойно произнесла Лидия и вышла из конторы.

Ей было грустно возвращаться в квартиру Максвелла. Она могла, конечно, нанять рикшу, но ей хотелось пройтись, несмотря на то что ноги после беготни по магазинам неимоверно болели. В Англии она всегда много ходила пешком, выполняя разные поручения своей матери или отправляясь по просьбе отца за медикаментами.

Что с ней будет, если их свадьба не состоится? Ей, конечно, и думать не хотелось о том, что такое может быть. Конечно, Макс женится на ней. Он любит ее. Они давно были помолвлены. Он должен был жениться на ней.

И все же у нее не выходили из головы слова Эсмеральды: «Подержанный товар»... Как унизительно! Ей хотелось закричать что это не так, что она все равно осталась девственницей и могла выйти замуж за Максвелла.

А если он откажется? Если подумает, что она потеряла невинность? Что ей тогда делать? У нее не было денег, чтобы вернуться в Англию. Ей неоткуда было искать поддержки. Она не станет, подобно Эсмеральде, любовницей развращенного мужчины.

Вдруг она подумала о Ру Шане. К чему бы это? Она все равно не вернется к нему в рабство. Сама мысль об этом была ей отвратительна. Она с нетерпением ждала, когда сможет отомстить ему. О, с каким удовольствием она посмотрит ему в лицо, когда купит его лавку! Когда она, женщина-дух, добьется успеха там, где он потерпел фиаско!

Лидия улыбнулась от этой мысли и приободрилась. У нее уже был план, она знала, что будет делать.

Сначала она приготовит Максвеллу обед. Лидия знала, что он любит, и специально изучала его пристрастия в еде. Она даже училась готовить его любимые блюда. В том доме, где он снимал квартиру, должна была быть кухня.

У нее было единственное платье – то, в которое она была одета. Но сегодня она купила немного косметики, которая поможет ей произвести самое выгодное впечатление.

Затем она убедит Максвелла жениться на ней. Лидия еще не знала, как сделает это. Вполне вероятно, что поможет вкусная еда и располагающая к душевной близости беседа. А может, попытаться соблазнить его? Вызвать в нем желание поцеловать ее и... соединить его ян с ее инь? Тогда ему придется жениться на ней.

Это казалось отчаянным шагом, но все же сама мысль нравилась Лидии. И не только потому, что ей непременно нужно было решить вопрос с замужеством. Лидии страстно хотелось, чтобы к ней снова прикасались, ласкали ее, она желала вновь испытать эти восхитительные ощущения, которые открыл ей Ру Шань вчера ночью. О, как чудесно будет повторить это с Максвеллом! Переживать это в брачных узах, будучи женой добропорядочного англичанина.

Лидия чувствовала, как наполняется решимостью бороться за свое счастье. Да, она будет решительной и отчаянной. Она сделает все, чтобы убедить Макса в необходимости жениться на ней. Если только она сможет доказать ему, что невинна.

Проглотив комок в горле, Лидия зашагала быстрее к ближайшему рынку. Она заметила его по дороге к докам и точно знала, где он находится. Лидия составила план на сегодняшний вечер. Он касался Максвелла и ее будущего.

В случае неудачи у нее был наготове второстепенный, запасной план. Если произойдет самое худшее и Максвелл прогонит ее, то она уже знала, что будет делать. Как-нибудь она убедит Максвелла дать ей денег. Достаточную сумму, чтобы купить лавку Ру Шаня. Чтобы начать собственное дело, в котором – она была уверена – добьется успеха.

Она станет портнихой. В Шанхае. Она утрет нос Ру Шаню!

Конечно, в любом случае все зависело от Максвелла. Он должен будет ей помочь: либо в качестве мужа, либо в качестве делового партнера, но они все равно будут вместе. Даже если для достижения цели ей придется соблазнить его. Она сделает это.

Ее жених неделикатно рыгнул, откидываясь в кресле, и вежливо пробормотал:

– Прошу прощения.

Лидия улыбнулась и стала разглядывать Максвелла, сидя в противоположном конце стола.

Она никогда не видела его прежде таким довольным. В мерцающем свете горящих свечей он выглядел великолепно, его светлые волосы блестели, красивые глаза казались особенно выразительными.

– Тебе понравилось, Макс? Прости, если получилось слишком жирно. По-моему, соус...

– Нет, ничуть, – ответил он. – Все было просто чудесно. Не понимаю, почему ты не поела как следует.

Она не могла. Совсем недавно мясо было ее любимым блюдом. Но сейчас оно казалось ей очень тяжелой пищей, а соус чересчур густым. Может, это было из-за нервозности, беспокойства, которые она испытывала. Обворожительно улыбаясь, Лидия сказала:

– Наверное, это от желания, чтобы наша первая ночь прошла прекрасно.

Улыбка медленно сползла с лица Максвелла.

– Вряд ли это наш первый совместный обед. Мы же знаем друг друга, с тех пор как нас учили ходить.

«Где-то так», – подумала Лидия. Это была одна из причин, по которой они были помолвлены. Им вместе было так уютно; их родители хотели, чтобы они поженились. Но сейчас она не чувствовала прежнего расположения к Максу, а тем более душевного комфорта. Она встала, поскольку не знала, что делать дальше, и обошла вокруг стола. Ласково взяв его руку в свою, Лидия повела Макса к дивану.

– Я хотела бы поговорить с тобой. О нашем будущем. Максвелл скривился. На его переносице появились морщинки, и он простонал:

– Ах, Лид, ну зачем портить такой хороший обед?

Она внутренне напряглась, но постаралась, чтобы голос не выпал ее беспокойства и отчаяния:

– Я надеюсь, что мы только добавим радости к этому чудесному обеду, Макс. – Она сильнее потянула его за руку, и он наконец поднялся из кресла.

– Я знаю, что ты хочешь отдохнуть после всего, что тебе пришлось пережить, Лид, – упрямо настаивал Максвелл. – Ты можешь лечь спать здесь. А я... Я пойду к другу.

– Ты имеешь в виду Эсмеральду? – ей не хотелось, чтобы ее слова звучали резко, однако в них была слышна неподдельная ирония.

– Конечно, нет! – воскликнул он, но по виноватому выражению глаз и румянцу, залившему его щеки, она поняла, что он лжет.

Это не имело значения. Эсмеральда скоро уйдет в прошлое. Лидия притянула его к себе, но он не хотел садиться рядом на диван.

– Нам нужно поговорить о нашей свадьбе, Макс, – произнесла она таким соблазнительным тоном, каким только могла.

– Свадьбе! – выпалил он. – Но то, что тебе пришлось пережить в...

– То, что мне пришлось пережить, уже закончилось, – жестко отрезала она. – Да и переживать-то было особенно нечего. В основном я была там в бессознательном состоянии.

Он побледнел. Даже при свечах она заметила, что он стал белым как мел.

– Макс? – спросила она его с тревогой.

– Боже мой, Лидия! Знаешь, что в притонах происходит с женщинами, которые лежат без сознания? Что с ними делают в таких местах?

– Они отнимают все деньги и одежду, приковывают женщину цепями к постели и продают каждому встречному? Да, Макс, я знаю.

Она неправильно повела разговор. Лидия поняла это и рассердилась. Макс собирался уйти к другой женщине после всех неприятностей, которые ей пришлось пережить. Ее раздражала еда, потому что ее вкус был не таким, как ей хотелось. Она испытывала досаду на себя, потому что не сдержалась и стала злиться на Макса. Ей не нравилась сама жизнь, которая не желала идти по ее плану.

Тем не менее Лидия была настроена решительно, чтобы выяснить все до конца. Она глубоко вздохнула и снова изобразила на лице свою самую обольстительную улыбку. Этот человек явно не хотел касаться вопроса о свадьбе. Ну что ж, он всегда обожал говорить о деньгах. Поэтому Лидия перешла к обсуждению следующей части своего плана.

– Макс, мне в голову пришла замечательная мысль. – Она нагнулась к нему, чтобы убедиться, что он слушал ее вн – имательно. – Я знаю, как заработать здесь много денег.

Ей удалось завладеть вниманием Максвелла. Он позволил ей усадить себя рядом с ней на диван.

– Лид, здесь, в Шанхае, миллион мошенников. Не говори глупостей.

– Видишь ли, дорогой, – она улыбнулась, – по этой причине ты мне и нужен. Муж всегда защищает свою жену от мошенников и негодяев.

Он скривился от ее слов. Лидия знала, что не может упрекнуть его за то, что он не защитил ее. Решение приехать в Шанхай раньше, чем они условились, она приняла самостоятельно, не советуясь с ним. Конечно, после того, как она сбежала, Максвелл должен был беречь ее репутацию, а он так глупо себя повел. Его поведение казалось ей странным, ведь для него было очень важно сохранить свое доброе имя. Но с другой стороны, он навредил ее репутации, а не своей. Значит, она сама должна исправить создавшееся положение.

– Ты помнишь, как дома я все время придумывала модели одежды? – спросила Лидия.

Максвелл кивнул, но его лицо оставалось безразличным. В нем было больше недоверия, чем заинтересованности.

– Так вот, в Англии я никогда бы не смогла стать портнихой. Моя семья, да и твоя тоже, была бы против этого. Я дочь врача, а ты почти аристократ.

– Ты не можешь заниматься торговлей, Лидия.

– Вот-вот, именно это они и сказали бы, – согласилась она, зная, что он имел в виду совсем другое. – И кроме того, на фоне лучших портных Лондона трудно заявить о себе и добиться успеха. – Она придвинулась ближе. – Но Макс, в Шанхае все по-другому. Ты сам так говорил. Ты писал мне, что здесь можно сколотить целое состояние, если у тебя есть целеустремленность и желание работать. – На самом деле он писал, что эти составляющие успеха требуются здесь от мужчины , но Лидия не заботилась о точности его слов. – У меня есть цель, Макс. И я могу много работать, ты сам это знаешь.

Он открыл рот, чтобы возразить, но она торопливо продолжала, намереваясь высказать все до того, как он заявит о своем несогласии. Лидия знала, что если он один раз скажет «нет», то сама королева Виктория не сможет заставить Макса Слейда изменить его решение.

– В своем письме ты говорил, что подыскиваешь место, куда бы можно было вложить свои деньги, потому что у тебя уже накопилась определенная сумма. Так вот, здесь есть одна лавка. Она находится на Жоффре-авеню...

– Это во французском квартале!

– На самом деле она находится на границе со старым китайским кварталом, – уточнила Лидия. – Но в любом случае это прекрасное расположение: сюда приходят как китайские, так и европейские покупатели.

– Она будет стоить бешеных денег, – возразил он.

– Нет, не будет. Сейчас владельцы лавки переживают трудные времена. У них какие-то затруднения с поставщиками. – Лидия мило улыбнулась. – Ты же сам писал мне, что эти китайцы ничего не могут сделать как следует. – В душе она была не согласна с этим утверждением, но Максу нравилось, когда она, словно попугай, повторяла за ним его собственные слова. – Так вот, я уверена, что они просто не способны вести дела. – Она выпрямилась. – Лавка Чэней сейчас на мели.

– То, что они не умеют вести дела, не означает, что это умеешь делать ты, Лидия.

– Но я действительно знаю, что нужно предпринять! Все мои модели одежды вызвали большой интерес. Эсмеральда была готова купить себе целую дюжину моих платьев.

Макс покачал головой.

– Она просто сказала это из вежливости.

– Нет, Макс, не поэтому. Во-первых, эта женщина не знает, что такое вежливость. Во-вторых, она даже не подозревала, что это были мои эскизы.

Макс выпятил нижнюю губу.

– Что ты хочешь этим сказать? Почему ты считаешь, что Эс-меральда бестактна?

Лидия вздохнула. Ну почему он не мог сосредоточиться на главной теме? Меньше всего ей сейчас хотелось бы говорить о его рыжеволосой помощнице.

– Макс, послушай. Я хочу купить лавку Чэней, потому что уверена: мои модели могут принести огромную прибыль. Я могу много работать, чтобы стать на ноги. А потом, когда появятся дети, у меня уже будет возможность нанять швей и остальных работников. Но я все равно хочу создавать свои модели сама. – Она придвинулась к нему еще ближе. – Я смогу, Макс, поверь мне. Я знаю, что смогу.

По задуманному Лидией сценарию ее жених в этом месте должен был наклониться к ней и громко провозгласить, что он всегда знал о выдающихся способностях своей невесты, а затем запечатлеть на ее губах долгий поцелуй. После этого они назначат день свадьбы и блестящее будущее откроется перед ними.

Но Макс ничего такого не сделал. Он даже слегка оттолкнул ее и нервно поднялся.

– Ты заблуждаешься, Лидия. Ты ничего не смыслишь в коммерческих вопросах.

– Ты прав, Макс. Я ничего не смыслю. Но ты же смыслишь! Ты всегда хотел начать собственное дело. Ты сам так говорил.

– Но я не портной!

– Конечно, нет, – согласилась она. – Портнихой буду я. А лавка будет твоей. На двери будет написано твое имя. Ты будешь заправлять там всеми делами, а я возьму на себя создание моделей одежды. Вот и все, – Лидия поднялась, смело и с достоинством глядя на него, как поступала давно в Англии, когда они были детьми. – Макс, мы сможем сделать это. Нам удастся нажить на этом целое состояние. – Она маняще улыбнулась. – Ты знаешь, сколько денег сейчас женщины тратят на модные платья? Особенно от элитных портных? Макс, мы сможем разбогатеть!

Он смягчился. Лидия видела это по его глазам, заблестевшим от жадности. Но иногда простая жадность была кратчайшим путем к сердцу мужчины. Особенно к сердцу Макса. Из-за чего же еще мужчина мог покинуть все, что ему было дорого, и приехать в Шанхай?

– Лавка Чэней, да? На Жоффре-авеню? Она кивнула.

– Мы сможем заработать целое состояние, – еще раз повторила Лидия. – Достаточное для того, чтобы вернуться в Англию королями. Возможно, мы даже приобретем титул. Как ты и хотел в самом начале, до того как уехал в Шанхай и между нами все изменилось.

– Хорошо, – сказал он недовольно. – Я посмотрю на эту лавку.

Лидия радостно подпрыгнула и поцеловала его в губы.

– О, Макс! Огромное спасибо!

Он схватил ее за локти и остановил.

– Я же не сказал, что согласен. Нужно еще проработать множество деталей.

– Конечно. – Она счастливо улыбнулась ему. – Но ты же мастер в таких вопросах. Ты прекрасно умеешь торговаться, я уверена в этом.

Он кивнул, польщенный ее комплиментом.

– А теперь, Лидия, мне нужно идти. Да и у тебя был такой утомительный день. Готовься ко сну и отдыхай.

Лидия от неожиданности открыла рот и глупо уставилась на своего жениха. После восторга, пережитого мгновение назад, это был сокрушительный удар. Наступила неловкая пауза.

– Ты уходишь? – растерянно прошептала она. Его лицо помрачнело, выражая досаду.

– Я не могу оставаться здесь. Это неприлично.

– Неприлично? Моя репутация уничтожена, Макс. Ты сам позаботился о том, чтобы всему городу стало известно о случившемся.

– Ничего подобного! – громко возразил он. – Черт возьми, Лидия, тебя же видели! Все видели, как ты шла обнаженная и босиком.

– Обнаженная? Макс, на мне была одежда.

– Китайское тряпье? Без... Без... – Он махнул рукой, указав на то место, где в брюках предполагался шов. – Я должен был как-то объяснить. Я должен был рассказать правду.

Лидия склонила голову в знак согласия, хотя в душе она была возмущена его словами.

– Хорошо. Тебе нужно было что-то сказать. Но теперь я опозорена. – Она приблизилась к нему, пытаясь использовать свое последнее оружие. Лидия прижалась к Максвеллу, пытаясь соблазнить его.

– Ты мой жених, – прошептала она проникновенным голосом. – Ты пообещал жениться на мне. Время пришло, Макс. Пора быть джентльменом и выполнять данные тобой обязательства. Пора спасать меня от моей собственной глупости, как в детстве. – И она совершила самый дерзкий шаг: притянула к себе Максвелла и прижалась к его рту губами. – Женись на мне, Макс.

Приподнявшись на носки, Лидия поцеловала его, вкладывая в свой поцелуй всю свою страсть и отчаяние. Она прижалась к нему закрытыми губами, как они целовались прежде в Англии, – по-другому она не умела. Ру Шань никогда не притрагивался к ее губам.

Лидия почувствовала, что Макс немного расслабился и перестал защищаться от нее. Его губы разомкнулись, и она вздрогнула, ощутив, как он языком водит между ее губами, открывая их. Она задохнулась: ей было приятно это чувственное прикосновение. Через мгновение его язык проник дальше, глубже в ее рот.

Этот поцелуй подарил ей странное ощущение. Язык Макса стремился внутрь нее, настойчиво погружаясь ей в рот. Сначала она испугалась от того, что в нее проникло нечто объемное, но потом воспоминание пронзило ее. Лидия вспомнила, как Ру Шань прикоснулся к ней руками. Не здесь. Ниже. Он развел ей ноги и большими пальцами рук проник внутрь нее. Внутрь и обратно. То же самое сейчас делал Макс с ее ртом.

Это воспоминание взволновало ее.

Лидия почувствовала в себе прилив силы инь. Ей стало казаться, что ее груди увеличиваются, и она обмякла от того, что в ней выступила роса инь. Она таяла в объятьях Макса, которому не без труда приходилось удерживать ее тело.

Тихо рассмеявшись от смущения, она увлекла его за собой назад на диван. Но он двигался неловко, словно был неуверен в себе. Лицо Лидии горело от возбуждения и прилива силы инь. Она загадочно улыбнулась и притянула его к себе.

– Поцелуй меня еще раз, Макс, пожалуйста.

Он поцеловал ее, и на этот раз она сама открыла рот, желая пробудить в себе те ощущения, которые напоминали ей ласки Ру Шаня. Она даже повторила его движение и сама сделала то, чему научилась у Макса и Ру Шаня. Их языки встретились, она обвила свой язык вокруг его языка и затем смело проникла ему в рот.

Он отпрянул назад, явно испуганный.

– Макс, что с тобой?

– Ты раньше никогда так не делала! – воскликнул он с легким возмущением.

– Я никогда и не знала этого раньше, – пылко возразила она. Максвелл нахмурился.

– Ладно, – сказал он, – только больше никогда так не делай. Лидия опустила глаза. В ее голове промелькнула мысль о том, что бы сказал на это Ру Шань. Стал бы он возражать против того, чтобы язык женщины скользнул ему в рот? Вряд ли. Но сейчас она была не с Ру Шанем. Она была с Максом, ее будущим мужем, поэтому ей следовало приспосабливаться к его вкусам. Иначе она рисковала потерять его, ведь он мог предпочесть ее женщине, подобной Эсмеральде.

– Я больше не буду так, – прошептала Лидия. – Обещаю тебе. Я просто сделала то же самое, что и ты.

Он кивнул и вновь нагнулся к ней.

– Мужчине нравится, когда женщина ведет себя скромно, – произнес Максвелл нравоучительным тоном. – Когда она сдержанно принимает его ласки.

– Я обещаю, что так и будет, – прошептала она, стремясь дотянуться до него.

По правде говоря, Лидия была готова пообещать все, что угодно, лишь бы вернуть то, что он делал с ней минуту назад. Ее сила инь, казалось, переливала через край, поэтому Лидии отчаянно хотелось, чтобы Макс обнял, прижал ее к себе. Чтобы прикоснулся руками к ее груди. И возможно, если она все сделает правильно, подумала Лидия, его руки последуют ниже.

Поэтому она старалась сдерживаться, когда Максвелл снова ее поцеловал. Она не раскрывала губ, пока он сам не приоткрыл их. Когда он сделал это, она позволила ему проникнуть языком внутрь и попробовать ее на вкус так, как ему вздумается. Лидия все время думала о Ру Шане и о том, что он делал с ней накануне. О том, как его пальцы входили в ее киноварную щель.

Затем руки Макса стали скользить по ее телу. Он погладил ее по спине и затем наконец прикоснулся к ее грудям. Скорее, он схватил ее за грудь – сильно и бесцельно. В его прикосновении не было нежности. Он просто сжал ее, не заботясь о том, что чувствует Лидия, совсем не так, как это делал Ру Шань.

Однако ей страстно хотелось таких прикосновений, и она, откинув голову, наслаждалась даже этой скупой лаской.

– Да, – прошептала Лидия, молясь про себя, чтобы он был более нежен с ней и стал обводить ей груди так, как она привыкла. Но Макс не собирался делать этого. Его прикосновения вскоре стали еще более поверхностными, и он вскоре прекратил их.

Только теперь она открыла глаза.

– Макс, что-то не так?

– Что с тобой случилось в публичном доме, Лидия? – Лицо Максвелла покрылось пятнами.

Она нахмурилась и выпрямилась.

– Что ты сказал?

– Ты говорила мне, что с тобой там ничего не происходило, что тебе удалось сбежать. Но ты же знаешь, что девушек там приковывают цепями. Тебе также, наверное, известно, что девушками там торгуют.

Лидия ничего не ответила. Она еще не пришла в себя. Ее сила инь, которая текла таким жарким потоком мгновение тому назад, только сейчас стала слабеть, замедляясь и остывая.

– Откуда ты все это знаешь, Макс? – ответила она вопросом на вопрос.

Он сел и тяжело выдохнул.

– Потому что я мужчина, вот откуда, – отрезал Максвелл. – А ты девушка из благородной семьи. Твой отец, естественно, не мог рассказывать тебе о подобных вещах. И никто другой тоже.

Она закусила губу, пытаясь придумать, что сказать Максу, не обидев его.

– Что с тобой там было, Лидия? Скажи мне всю правду. – Он выпрямился. – Если я стану твоим мужем, я заслуживаю, чтобы ты мне рассказала правду.

Лидия кивнула, признавая его правоту. Поэтому она вздохнула и села, сложив руки на коленях. Конечно, ей будет легче, если она поговорит об этом с Максом. Между ними не должно быть ни лжи, ни секретов.

– Я приехала в Шанхай около месяца назад, – сказала она. Макс застонал, закрыв лицо руками. – Но я все равно осталась девственницей, Макс, клянусь тебе! Если хочешь, можешь пригласить врача. Я не... В том месте никто... – Она пожала плечами. – Я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной. Мой отец был врачом. Со мной никто этого не делал.

Он посмотрел на нее, его лицо выражало смешанное чувство смущения и недоверчивости. Наконец он заговорил. От нахлынувших чувств его голос стал хриплым:

– Расскажи мне, как все это происходило, Лидия. Без утайки. Она кивнула.

– Я почти ничего не помню из того, что было в публичном доме. – Лидия болезненно скривилась, произнося это слово. Девушки, получившие деликатное воспитание, не должны были даже слышать о таких вещах. – Я искала тебя, но капитан привез меня в другое место, оказавшееся притоном. Там мне предложили выпить чаю.

– Тебя опоили опиумом? – В его голосе звучало отчаяние.

– Да. Я пришла в себя в одной из задних комнат. Я была прикована цепями к кровати. У меня раскалывалась голова, мне было очень плохо, но я боролась с ними, Максвелл. Я не сдавалась. – Лидия не знала, почему для нее было важно, чтобы он понял ее тогдашнее состояние, но это действительно было очень существенно. Она взглянула на Максвелла, пытаясь найти на его лице намек на понимание, но увидела в его глазах лишь ужас и отвращение. Она отвернулась и продолжила мучительный для нее рассказ: – Они приводили мужчин, чтобы те купили меня. Чтобы они могли... – Лидия покачала головой. – Я не знаю. Все это стоит передо мной как в тумане. Я была так напугана, что...

Ее голос замер, ей так хотелось, чтобы Макс снова обнял ее, ласково прижал к себе и успокоил, как это делал Ру Шань, чтобы он прислонился грудью к ее спине. Но она знала, что Макс не сделает этого. Во всяком случае, не сейчас. Поэтому ей оставалось лишь продолжать свой рассказ:

– Меня купил один мужчина. Китаец. Потом я помню, что оказалась в бедно обставленной квартире.

– Он привез тебя к себе домой, – Максвелл скорее утверждал, чем спрашивал.

– Нет, он не жил там. Эта квартира служила местом для его занятий. – Она вздохнула. – Думаю, у него была такая религия.

Максвелл презрительно фыркнул, уверенный, что Ру Шань там предавался вместе с ней разврату.

– Все было совсем не так! – воскликнула Лидия. Не зная, какими должны быть нормальные отношения между мужчиной и женщиной, она, разумеется, не могла судить о естественных потребностях мужчин, понимая, что может заблуждаться на этот счет. Она вздохнула. – Мы делали с ним много разных упражнений. Он пообещал мне, что если я буду помогать ему, отдавая свою силу инь, то он оставит меня девственницей и не отправит назад, в публичный дом.

– Как китайцы называют это? Инь? – Максвелл встал и принялся ходить вокруг обеденного стола, мелькая перед ее глазами.

Лидия до боли сжала руки.

– Инь – это женская сущность, ян – мужская, – пояснила она, пытаясь убедить Максвелла, что с ней ничего страшного не произошло, но он не слышал ее. – Мне не оставалось ничего другого! – со слезами в голосе воскликнула Лидия. – Никто не знал, что я нахожусь там. У двери постоянно дежурил охранник. Я должна была помогать ему, иначе он мог отправить меня в то... другое место. – Она посмотрела на мрачное лицо своего жениха, который продолжал метаться по комнате. Ей показалось, что эта ходьба все больше удаляет Макса от нее. – Я сбежала оттуда при первой возможности.

Наконец он остановился, потирая руками виски. Бросив взгляд на ее руки, сложенные на коленях, Максвелл спросил:

– Значит, ты здесь уже месяц. Изучала извращенный китайский секс, – с дрожью в голосе произнес он.

– Что так ужасает тебя, Макс? То, что меня похитили, продали в рабство и мне удалось сбежать? Или что я научилась тому, чего не знает ни одна добропорядочная англичанка?

Максвелл не отвечал. Он выглядел так удрученно, что Лидии хотелось броситься ему на шею. Она собиралась встать и обнять его, но он внезапно подошел и сел рядом с ней на диван.

– Лидия, – начал Максвелл и тут же умолк.

Потом он снова поднялся и схватил свой стакан. Вылив все, что осталось в бутылке, он залпом выпил вино и, поморщившись, раздраженно произнес:

– Чертовы лягушкоеды! Не могут даже вино сделать как следует.

Лидия ничего не сказала. Она знала, что он злился вовсе не на французское вино. Его ненависть была направлена на что-то другое. Ей оставалось лишь молиться, чтобы это относилось не к ней.

Вернувшись на диван, Максвелл взял руки Лидии в свои точно так же, как много месяцев назад, когда делал ей предложение. Только тогда он смотрел ей в глаза, а теперь стыдливо отводил взгляд и смотрел на что угодно, только не на нее.

– Послушай, Лид. Я знаю, что ты мне не поверишь, но я хотел написать тебе. Я просто не мог этого сделать после смерти твоего отца. А потом... ты и сама приехала. Дело в том, что... – Он поднял голову, но все равно избегал встречаться с ней взглядом. – Я еще не готов к женитьбе. Я не хотел, чтобы ты приезжала в Шанхай, потому что пока не могу на тебе жениться. – Он закусил губу и поднялся, засунув руки глубоко в карманы. – Я вообще не смогу жениться на тебе.

Лидия, пораженная услышанным, изумленно смотрела на него. Он, должно быть, шутил.

– Но несколько минут назад ты сказал, что... Ты сказал мне, что заслуживаешь, чтобы я сказала тебе правду. «Если я стану твоим мужем» – это твои слова. Если ты станешь моим мужем, тогда ты заслуживаешь, чтобы с тобой говорили честно, ничего не скрывая.

Он заметался по комнате, гневно сверкая глазами.

– Я должен был знать, Лидия. Иначе ты бы не решилась рассказать мне. Я должен был знать, чтобы... позвать врача или сделать что-нибудь еще.

Ей хотелось вскочить с дивана и стать вровень с ним, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, но ноги не повиновались ей. Лидия продолжала сидеть, чувствуя, как внутри все сжимается от боли и обиды. Ей казалось, что она медленно исчезает, превращаясь в ничто.

– Я сама знаю, – глотая слезы, прошептала Лидия. – Я сама знаю, нужен мне врач или нет.

Максвелл внезапно стал перед ней на колени. Со стороны, наверное, он был похож на страстного любовника, но Лидия закрыла глаза, чтобы не видеть эту комедию.

– Но ты не смогла бы, Лидия, быть такой, как прежде. Ты же сама говорила, что благовоспитанных английских девушек не учат таким вещам.

– А мужчин учат?

Он пожал плечами, и она поняла. Вдруг она увидела все с такой ясностью, от которой к ее горлу подкатила тошнота.

– Ты был там, Макс, правда? Ты посещал эти притоны. Может быть, ты не был там, куда продали меня, но тебе знакомы подобные заведения. Я знаю, что ты там овладевал женщиной, прикованной цепями к кровати, не спрашивая у нее, хочет ли она этого.

Лидия увидела, как он густо покраснел и отвернулся. На этот раз он не стал расхаживать вокруг стола. Его слова прозвучали по-детски упрямо:

– Каждый мужчина хочет познать девственницу. Это делают все мужчины, Лидия.

– Ты лицемер, – прошипела она. Ее охватила яростная злоба. – Ты гадкий лицемер!

– Послушай-ка! – он обратился к ней, но смотрел поверх ее головы на стену. – Нет смысла оскорблять меня. С тобой случилась беда, Лидия, но я в любом случае не собирался жениться на тебе. Ты не стала бы моей женой.

– Твоей женой! – выкрикнула она, наконец найдя в себе силы, чтобы подняться. – Я не стала бы твоей женой, даже если бы ты на коленях умолял меня об этом. – Лидия, конечно, знала, что это было не так. Но что еще ей оставалось делать? Если она не выйдет замуж за Макса, то окажется в нищете. У нее не было денег. Не было связей. Никакого положения в обществе. От этой мысли у нее кровь застывала в жилах.

– Послушай, мне очень жаль, что все так вышло. Но мы никогда по-настоящему не любили друг друга. Наши родители хотели, чтобы мы поженились, поэтому мы с тобой встречались. Ты знаешь, что это правда.

Да, она знала это. Но ей не хотелось признавать, что он отчасти был прав. Во всяком случае, не сейчас, когда она замирала от ужаса перед мыслью о полном крахе. Лидия знала, что происходило с женщинами в чужой стране, если у них не было защиты со стороны мужчины, если в силу каких-то причин они оказывались в одиночестве.

Чаще всего эти несчастные становились жертвами негодяев и попадали в публичный дом.

Она не может снова рисковать своей жизнью. Нет, ни в коем случае! Ей, несмотря ни на что, необходимо выйти замуж за Макса. Она использует любые средства. Она сделает все, чтобы избежать ужасной судьбы продажных женщин.

Максвелл, казалось, не замечал ее состояния. Он стоял, держа руки в карманах, и пожимал плечами.

– Я честный человек. Я оплачу твою дорогу домой. – Он нервно потоптался и заговорил мягче, пытаясь уговорить ее: – Тебе там будет лучше, с тобой будет твоя семья. Шанхай не место для женщины.

– Ты просил меня стать твоей женой, – сказала Лидия больше для себя, чем для него. – Я собиралась выйти за тебя замуж. Миссис Максвелл Слейд... Она даже приобрела конверты с новой фамилией, только сейчас у нее ничего не было. Все ее вещи исчезли.

– Я никому не скажу о том, что с тобой было, Лид. Можешь положиться на меня.

Лидия чуть не рассмеялась. Он и так успел рассказать слишком много. Сплетни уже, без сомнения, были на пути в Англию. Ее репутация была погублена. На двух материках сразу.

Он поискал что-то в кармане пальто, вытащил билет и бросил его на стол. Лидия проследила взглядом за движением Максвелла и, увидев билет, поняла, что утратила последнюю надежду.

– Эсме сказала, что твои платья будут готовы через несколько дней. Ты можешь быть здесь, пока их не сошьют. Я купил тебе билет на корабль, который отправляется на следующей неделе.

Лидия не ответила. Она чувствовала себя такой разбитой и несчастной, что даже не нашла в себе сил отвести взгляд от этого проклятого билета, который он купил еще до обеда с ней. До того, как она рассказала ему всю правду! До того, как они объяснились!

– А как же мое ателье? – прошептала она. Лидия сама не знала, как у нее вырвались эти слова, но она не стала сдерживаться. – Я хочу стать портнихой, Максвелл. Я хочу купить лавку Чэней и продавать дорогие платья развратным женщинам, подобным Эсмеральде.

Он покачал головой.

– Ты не сможешь это сделать без меня, Лидия. Ты ничего не смыслишь в деловых вопросах.

Она поерзала на диване, ее глаза сузились. На смену страху пришла ненависть. В ней созревало решение, о котором она никогда до этого не думала.

– Не смыслю, Макс? Хорошо, дай мне все взвесить. У меня возникла новая идея. Послушай, Макс, как отнесутся твои работодатели к человеку, который сделал женщине предложение, а затем покинул ее в трудную минуту? Как они оценят поступок мужчины, который позвал юную невинную девушку в Шанхай, а потом, раздумав жениться, выгнал ее без единого гроша? И это после того, как он распространил странные лживые слухи о том, что ее похитили и продали в публичный дом. Как тебе все это, Макс?

Он возмущенно вскинул голову, его глаза округлились от ужаса.

– Я не делал ничего подобного!

Лидия почувствовала, как ее спина выпрямляется, словно в ней появился стальной стержень.

– Нет, Макс, именно это ты и сделал. Кто поверит, что благовоспитанную английскую девушку могут похитить и продать? Продать в рабство?! Никто не поверит, что такое возможно, Макс. Они все предпочтут считать тебя негодяем. Самым отъявленным, который посмел запятнать доброе имя своей невесты, вместо того чтобы поступить как подобает настоящему мужчине и честно выполнить свои обязательства перед ней. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы тебя уволили.

– Ты не сделаешь этого! Общественное мнение в Шанхае решает все. Это единственное, что отличает нас от язычников. Такая ложь окажется роковой для меня.

– Правда? – Ее сердце, казалось, превратилось в кусок льда. – Ну что ж, тебе придется увидеть, на что я способна. Вчера меня видели почти все твои друзья и сотрудники. Я даже назначила время свадебной церемонии в церкви. А где был ты, Макс? Ты прятался, избегая меня и распуская гадкие лживые сплетни.

– Но я говорил чистую правду! – выпалил он. Лидия криво усмехнулась.

– Все, что от меня потребуется, – это устроить сцену перед главной конторой вашей фирмы. В платье с грязными пятнами, с потоками слез на щеках, я буду взывать о помощи: «Пожалуйста, помогите мне!» Поверь, к моим рыданиям никто не останется равнодушным. Англичане больше всего на свете любят спасать оказавшихся в несчастье. Особенно в тех случаях, когда это просто. – Она схватила со стола билет. – Ну что, как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы тебя уволили? Час? День? Может, заключим пари?

Лидия всего лишь пугала Максвелла, потому что весьма сомневалась, что его уволят. Насколько она могла судить, Макс неплохо справлялся со своей работой, а в Шанхае компетентные сотрудники ценились высоко. Но это была ее единственная карта, и в игре с Максом она вполне могла оказаться козырной.

Максвелл Слейд всегда с особой щепетильностью относился к тому, что о нем скажут и подумают окружающие. Но только сейчас, столкнувшись с жестокой реальностью, Лидия осознала правду. Он сделал ей предложение не из любви, а из желания вырасти в глазах общества. Все говорили, что они идеальная пара и очень подходят друг другу. А она была настолько глупа, что возомнила, будто это и есть настоящая любовь.

Что ж, теперь общественное мнение поможет ей остаться рядом с ним. Если не в качестве жены, то в качестве делового партнера. В случае, если они не поженятся, она не станет прозябать в одиночестве и без гроша. Она ни за что не рискнет снова оказаться в публичном доме.

Глядя на потрясенного ее словами Максвелла, Лидия решила еще раз ударить по больному, нажав нужную кнопку.

– Я знаю, что ты мне не поверишь, – сказала она, повторяя его же слова, произнесенные несколько минут назад, – но я не хотела вредить тебе, пока ты не стал вести себя как полный идиот. Не стоит отчаиваться. В Англии тебе будет лучше, там с тобой будет твоя семья.

– Но... Я не могу вернуться домой так, – прошептал он. – Без денег. Без чести.

Лидия сложила на груди руки, радуясь тому, что он, слава богу, понял, о чем идет речь.

– Что ты хочешь? – спросил Максвелл с нескрываемым отвращением.

– Лавку Чэней. – Она открыла дверь и указала ему на коридор. – Купи ее для меня. Прямо сейчас.

ГЛАВА 12

Ру Шань весь день собирал сведения о женихе Лидии, поэтому нисколько не удивился, когда на следующее утро Максвелл Слейд вошел в его лавку. Учение Дао часто проявляло себя таким образом.

Англичанин вел себя высокомерно, пытаясь произвести впечатление знающего человека, обладающего недюжинными способностями в торговле. Ру Шаня это не могло сбить с толку.

Максвелл презрительно поджал губы и уставился на китайца. Тот не знал, что именно не понравилось непрошеному гостю, но все же позволил ему засвидетельствовать свое неодобрительное отношение.

Ру Шань вежливо поклонился и спросил:

– Чем могу служить, достойный господин?

– Твоя лавка грязная, в ней почти нет товаров.

– Да, ваша честь. Но это все, что у меня есть, поэтому я считаю ее дворцом.

Англичанин раздраженно кивнул. Затем он внезапно улыбнулся, будто ему в голову пришла любопытная мысль.

– Возможно, тебе лучше заняться чем-то другим. Ты не думал о том, чтобы сменить профессию? Например, работать в ресторане. В китайском квартале.

Ру Шань снова поклонился. Не потому, что этого требовали правила вежливости, а потому, что его поклоны раздражали эту обезьяну.

– Вы сделали интересное предложение, – солгал он. – Но к сожалению, моя семья владеет этой лавкой уже в течение многих поколений. Мы ничем другим никогда не занимались.

Каждая полка здесь связана с историей нашей семьи. Конечно, вы понимаете меня, поскольку вы благородный человек. – Лидия говорила ему как-то, что люди-духи очень трепетно относились к своему наследию. Это было единственным, что объединяло оба народа.

– Что ж, – протянул Макс, нервно расхаживая по лавке, – у меня есть мысль, как я могу тебе помочь, старина.

Ру Шань не знал, что означает английское слово «старина», но ему не понравилось, как оно прозвучало. Чересчур фамильярно, как часто бывало у этих белых обезьян. Как будто одна улыбка может превратить человека в друга. Но у Ру Шаня был свой замысел, поэтому он снова поклонился, чтобы еще раз досадить жениху Лидии. Он притворно вздохнул, словно испытал долгожданное облегчение.

– Я всегда высоко ценил помощь таких достойных джентльменов.

Максвелл снова поджал губы.

– Не сомневаюсь в этом, – самоуверенно заявил он. – Послушай, у меня есть друг, который хочет купить лавку. Ему очень нравится именно это место. Здесь неподалеку ему предлагают другую лавку. Но ты так понравился мне, что, может, мы вместе обсудим, за какую цену ты сможешь продать мне свою лавку?

Похоже, по своим умственным способностям этот человек не отличался от бабуина. Ру Шань знал каждого, кто жил на этой улице. Никто из них не собирался продавать лавку. Тем более этой обезьяне.

Но глупость англичанина давала преимущества Ру Шаню. Путь Дао часто был гладким для тех, кто делал первый шаг и верил в то, что дальше станет ясно, как поступать.

– Аи, – протянул Ру Шань по-китайски. – Мое сердце сегодня полно забот. Во-первых, моему самому дорогому другу срочно нужна жена, а он не может найти подходящей женщины. А теперь вы делаете мне прекрасное предложение, которое я не могу принять. О, как сильно мое огорчение. – Он простонал и низко поклонился. На самом деле он скрывал свою усмешку. Его позабавил удивленный взгляд этой обезьяны. Неужели он действительно поверил в то, что эту лавку продадут первому встречному?

– Так твоему другу нужна жена? – встрепенувшись, спросил жених Лидии.

– Да, и притом очень срочно. Но у него необычное желание. Он мечтает о белой женщине. – Ру Шань в отчаянии покачал головой. – Никто не понимает его. Он портной, но у него странный вкус. Он хочет, чтобы белая женщина помогала ему в его лавке. Чтобы она работала вместе с ним и придумывала модели одежды. Это неслыханно, но он говорит, что обязательно должен жениться.

– А если он не женится? Ру Шань поклонился снова.

– О, иначе его постигнет проклятие. Проклятие, которое не сможет развеять жена-китаянка. Ему необходимо сделать это, иначе он умрет. – Ру Шань нахмурился, произнося эту ложь. Ни один китаец не мог легкомысленно относиться к проклятиям. Но он чувствовал, что перевес на его стороне, и уверенно продолжил: – Мой Друг будет с большим почтением относиться к этой женщине, иначе Небо накажет его. Но где ему найти белую женщину? Чтобы она умела шить платья и стала его женой? Это просто невообразимо.

– Да... – протянул жених Лидии. В его голове неожиданно возникли самые невероятные мысли.

Ру Шань улыбнулся. Все было так, как он и предполагал. Максвелл Слейд был чересчур глуп, чтобы уметь по достоинству оценить Лидию. Ру Шань подозревал, что Лидия каким-то образом упросила этого человека купить лавку семьи Чэней. Но Слейд, как оказалось, был полным профаном в этом деле.

– Так ты говоришь, что это будет достойный брак? – продолжал допытываться англичанин. Затем он нахмурился. – Но жених китаец.

Ру Шань снова поклонился и спрятал улыбку.

– Да, благородный господин. У вас есть на примете женщина, которая могла бы подойти для этого? Если так, тогда давайте встретимся сегодня в четыре часа дня у миссии Сиккавеи.

Максвелл Слейд ухмыльнулся. На его лице заиграла холодная улыбка. В знак согласия он кивнул.

– Я, – сказал он, небрежно взмахнув рукой, – доставлю невесту.

Он повернулся и вышел, унося с собой скверный запах и глупость.

Ру Шань начал свои собственные приготовления.

Лидия не произнесла ни слова. Она ни на секунду не верила в то, что Максвелл раскаялся в своем поступке и понял, как он сильно любит ее. Так сильно, что без промедления решил устроить их бракосочетание в иезуитской миссии, расположенной в окрестностях Шанхая. Он появился с букетом цветов и изо всех сил старался порадовать ее.

Его лицемерие вызывало в ней тошноту. Неужели он всегда был так глуп? Неужели ее настолько ослепляла мысль о любви, что она не видела того, что было перед ее глазами? Возможно. Конечно, она давно не видела Макса. Наверное, раньше он был другим, более добрым и открытым. Он был моложе. Лидия никогда прежде не замечала в нем жестокости и равнодушия.

Да, воистину путешествие в другую страну и жизнь в ней меняли людей. Сейчас Максвелл стоял перед ней, притворно изображая любовь, которой не испытывал. И это было еще труднее перенести, чем вчерашнее предательство. Вчера он просто пытался найти самый легкий способ, чтобы отделаться от нее. Сегодня же он что-то задумал.

Но что? И зачем?

Ей оставалось выяснить, что на этот раз приготовил ей Максвелл, и отправиться вместе с ним. Ровно в четыре часа Лидия входила в помещение иезуитской миссии со свадебным букетом в руках. Она вовсе не испытывала тех чувств, которые обычно наполняют сердце девушки, когда ее ведут под венец.

В просторном помещении не было пышности и великолепия, как в церквях Англии. Рядом с алтарем стояли два простых канделябра с зажженными свечами; воздух был сухим и пыльным, как бывает в больших помещениях, сколько бы их не подметали.

Лидия медленно шла рядом с Максвеллом, напряженно думая о том, что ее ожидает. Два месяца назад она бы ужаснулась мыслям, которые сейчас проносились у нее в голове. Может, Максвелл задумал убить ее? Нет, это вздор! Не в церкви же! А если он хочет продать ее в рабство? «Нет, невозможно», – успокаивала она себя снова и снова. Так неужели он приехал сюда, чтобы действительно жениться на ней? Как бы ей ни хотелось этого, достаточно было одного взгляда на Максвелла, чтобы увидеть его показное дружелюбие и наигранную радостную оживленность.

Его бегающий по сторонам взгляд ускользал от нее. Максвелл разглядывал стены, скамьи, алтарь – все, что попадалось на глаза, только не свою невесту. Когда к ним подошел священник, Максвелл занервничал. Неожиданно рядом с ними возник еще один человек, и все мысли Лидии перемешались.

РуШань...

Она споткнулась. Но Максвелл, увидев Ру Шаня, даже не обратил на это внимания и поспешил к нему, волоча за собой Лидию.

– Остановись, – прошептала она, но он не слушал ее.

Ру Шань выглядел нарядно. Он был в самой лучшей из одежд, которые ей довелось видеть на нем. Его одеяние из черного шелка с ярко-желтой вышивкой казалось простым и в то же время очень элегантным. На спине красовался иероглиф, означавший имя его семьи, что-то вроде семейного герба, решила она, а на отворотах были вышиты более мелкие иероглифы. В руках у него был пакет, завернутый в коричневую оберточную бумагу.

Лидия почувствовала, как воздух вокруг нее сгущается, она чуть не задохнулась. Максвелл крепко держал ее за руку.

– Ну, – резко обратился он к Ру Шаню, – где жених? Жених? Лидия удивленно смотрела на обоих мужчин.

Ру Шань низко поклонился Лидии. Он вообще не смотрел на Максвелла. Бросив на нее взгляд, полный благоговейного восторга, Ру Шань с достоинством произнес:

– Он здесь.

– Здесь? – недоумевая, спросил Макс. – Где здесь? Лидия заговорила шепотом, который вскоре перешел в истерический крик:

– Ты продаешь меня! Ты снова продаешь меня ему! – Она дрожала и трясла головой. – Нет, я не вернусь туда! – Она внезапно вырвала свою руку из руки Макса и побежала.

Ей вдогонку звучали голоса Макса и священника, но она не понимала ни слова. Лидии заложило уши, в висках стучало, сердце, казалось, было готово выскочить из груди. Она даже не прислушивалась. Собрав все силы, она мчалась к выходу.

И тут перед ней вновь возник Ру Шань. Он преградил ей путь и спокойно смотрел на нее своими темными глазами. Лидия вновь отметила про себя, какой он большой и внушительный. Как гора, которая составляла часть его имени. Он не давал ей пройти.

Лидия развернулась и побежала в другом направлении, но скоро оказалась в ловушке: сзади нее была колонна, сбоку скамья, а перед ней Ру Шань, который никуда не пускал ее.

– Нет! – закричала она, рыдая. – Я не позволю, чтобы меня снова продавали! Нет!

– Продавали? – возмущенно воскликнул Максвелл. – Кто здесь говорит о продаже? Это же церковь, побойся Бога. Ты выходишь замуж.

Она качала головой, ее глаза застилали слезы. У нее не было лазейки, чтобы убежать отсюда.

Максвелл продолжал говорить, но она не слушала его. Священник тоже что-то бормотал, его голос сливался с голосом Макса.

Ру Шань продолжал стоять перед ней и успокаивал ее.

– Дыши свободно, Лидия, – говорил он ровным голосом. – Никто не собирается тебя принуждать. Ты сама сделаешь свой выбор.

Внезапно она обнаружила, что слушает его. Мало того, она поверила ему, хотя и сама не знала почему. Возможно, потому, что он никогда не лгал ей, даже когда она была в его власти. В отличие от Максвелла, Ру Шань не предавал ее и всегда выполнял свои обещания. Постепенно Лидия начала успокаиваться. И хотя ее сердце по-прежнему бешено колотилось, мысли прояснились и она немного расслабилась. Готовая в любую минуту сорваться с места, она согласилась выслушать Ру Шаня и Максвелла.

Загнанная в угол в прямом смысле слова, Лидия угрюмо смотрела на Ру Шаня, который протянул к ней руку и нежно вытер слезы с ее щеки.

– Украденная сила инь дает многое, – сказал он по-китайски, – но она может принести большой вред и отравить. – Он стряхнул ее слезу с пальцев. – К сожалению, я не понимал этого раньше.

Лидия заморгала, не зная, правильно ли она поняла его. Но ей не удалось выслушать Ру Шаня, потому что к ним подошел Максвелл, а затем и священник. Священник спросил, хорошо ли чувствует себя невеста, и произнес какие-то утешительные слова. Макс, грубо обратившись к Ру Шаню, потребовал объяснить, что все это значит.

Когда Ру Шань заговорил, его голос звучал твердо и неумолимо:

– Что ты солгал Лидии, чтобы привести ее сюда? Макс выпрямился.

– Послушай-ка, ты... —недовольно начал он, но Ру Шань прервал его.

– Что ты солгал ей? – повторил он, не обращая внимания на грубый тон англичанина.

– Я не лгал...

– Конечно, ты солгал, – вмешалась Лидия. Ей по-прежнему не хватало воздуха, ее голос звенел от обиды и унижения: – Ты сказал мне, что мы поженимся.

Макс поморщился.

– Я сказал, что ты выйдешь замуж. Ты же мечтала об этом, не так ли? – От его лицемерия и подлости она была готова вновь разрыдаться, но Максвелл не замечал ее состояния. – Лидия, это все для тебя: жених, свадьба, ателье. Все, чего тебе хотелось. Он будет хорошо обращаться с тобой. На нем лежит проклятие или что-то там еще.

Со стороны священника послышались гневные восклицания, но Лидия улавливала лишь интонацию. Она поняла, что он ругает Макса, возмущаясь его предательством, и громко защищает ее честь. Еще несколько часов назад она со злорадством наслаждалась бы этим моментом. После ночного объяснения со своим женихом она мечтала о том, чтобы Макса наказали за то, что он причинил ей столько боли.

Но сейчас Лидия почти ничего не слышала. Ее зрение, слух, все ее тело до кончиков пальцев, казалось, были настроены на Ру Шаня. На его темные глаза и сжатые губы.

– Ты понимаешь, насколько он низок? – сказал он по-китайски. – У твоего жениха... – ему не хватало слов.

– Нрав обезьяны? – закончила она за него по-английски. Ру Шань легко кивнул и поклонился ей.

– Да, – печально согласилась Лидия, потому что ей действительно было очень больно и грустно. – Я вижу, каким недостойным человеком оказался Максвелл. Я и представить не могла, что он способен на такую подлость. – Но вместе с этим она поняла, что все надежды и мечты, которые она лелеяла, покидая Англию, рухнули в одночасье.

Ее бывший жених снова стал выкрикивать что-то, возмущаясь и оправдываясь. Лидия махнула рукой, чтобы он уходил.

– Иди, Макс. Мы приносим друг другу одни страдания, и я так больше не могу.

В глубине души она все еще оставалась наивной девушкой, которая надеялась, что он упадет перед ней на колени и будет молить о прощении. Максвелл, конечно, не сделал ничего подобного. Он лишь облегченно вздохнул.

– Я знаю, как тебе сейчас плохо, Лидия. Мы с тобой были друзьями всю свою жизнь. – Он покачал головой. – Шанхай меняет людей, знаешь ли. Я уже давно не тот глупый мальчик, который был рад, когда мамочка выбрала для него невесту. Ты изменилась еще больше, чем я. – Максвелл посмотрел на Ру Шаня. – Ты выходишь замуж, Лидия. Ты станешь портнихой. Ты же этого хотела, признайся!

Лидия смахнула слезы, с тревогой всматриваясь в будущее. Неужели это действительно произойдет?

Прощаясь, Максвелл окончательно разрушил ее глупые романтические мечты. Не задумываясь о том, где он находится, бывший жених бесцеремонно заявил:

– У нас с тобой все равно ничего бы не получилось, Лид. Ты уже не вполне англичанка.

Лидия открыла рот, у нее подкашивались ноги. Что он имеет в виду? Что значит «не вполне англичанка»? Она была англичанкой! Но она не успела спросить его об этом. Макс уже уходил и звук его шагов гулко отдавался под сводами церкви. Лидия не собиралась догонять его, видя, как он торопится покинуть ее. Если у нее что-то еще оставалось, так это гордость.

И все же его слова не выходили из головы. Что он хотел сказать этим? Ее мысли прервал Ру Шань.

– Почему тебя беспокоит крик обезьяны? – спросил он, ласково глядя на нее.

Лидия еще смотрела на дверь, закрывавшуюся за Максом, но ее мысли уже были обращены к Ру Шаню. Вскоре их взгляды встретились. С какой стати ей беспокоиться по поводу того, что сказал Макс? И сама ответила на свой вопрос.

– Он представляет собой Англию, – сказала Лидия, не сразу осознавая, насколько верны ее слова. – То, что он думает, будут думать и все мои соотечественники. И говорить... – Ее глаза снова наполнились слезами. – К тому же, наверное, он прав. Я больше не та английская скромница, которая сошла с трапа корабля. – Лидия посмотрела на священника, рыжего пятидесятилетнего человека с добрыми зелеными глазами, и, чувствуя слабость в коленях, едва не упала. Мужчины подхватили ее под руки и подвели к скамье.

– Вы по-прежнему англичанка, – сказал священник мелодичным голосом. – Но вы сейчас в Шанхае, и это изменило вас.

– Я не смогу стать прежней, правда? Той девушкой, которой была.

– Нет, конечно, – сказал священник.

Ру Шань, с улыбкой посмотрев на заплаканную невесту, тут же задал ей вопрос:

– А ты хочешь стать прежней? Тебе хочется вернуться к прошлой жизни?

Лидия задумалась, ее мысли перескакивали с одного воспоминания на другое. В ее памяти промелькнули картинки: детство, жизнь с родителями, похороны отца, Макс-мальчишка, взрослый Максвелл. А потом она вспомнила корабль, свой первый день в Шанхае, публичный дом и квартиру Ру Шаня.

Б конце концов с ней осталось только одно воспоминание: спокойное присутствие Ру Шаня рядом с ней, когда он начал учить ее своей религии.

– Нет, – сказала Лидия, не понимая, что говорит. – Нет, я не хочу возвращаться назад. – Затем она посмотрела на алтарь, на помещение, построенное в простом европейском стиле. Здесь было темно и пыльно, это здание совсем не было похоже на китайские дома с их резьбой и яркими красками, позолотой и длинными полотнищами, украшенными иероглифами. Их причудливые линии и элегантность гармонично вписывались в Шанхай, в отличие от европейских строений.

– Я похожа на это здание: английский стиль в чужой стране. – Она покачала головой. – Я выгляжу непрактично и уродливо.

– Не уродливо, – возразил Ру Шань, – а просто по-другому. Я уверен, ты сможешь приспособиться.

Он поднялся и поклонился ей.

– И я тоже смогу приспособиться, – добавил он. – Лидия, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она была так удивлена его предложением, что рассмеялась. У нее вырвался нервный смешок, который тут же затих. Ру Шань ничего не сказал. Он просто смотрел на нее темными бездонными глазами и молчал. Затем он хотел заговорить, но Лидия остановила его. Протянув ему руку, она покачала головой.

– Нет, Ру Шань. Не сейчас.

Провожаемая взглядами мужчин, Лидия медленно пошла вперед. Она не знала, куда идет, но не удивилась, когда оказалась перед алтарем. Она осмотрелась. Крест, свечи... Деревянные стропила, скромное квадратное помещение. Наконец она обернулась к Ру Шаню.

– Да, я похожа на эту церковь, —громко сказала она. —Я крепкая, сильная. Меня растили, чтобы я была хорошей женой для англичанина. Во мне должны были присутствовать любовь и красота. Я обязана была растить детей, своими руками обеспечивая их будущее. Я христианка. – Она показала на крест. – И я умею приносить пользу.

«А может быть, я такая же пустая, как эта церковь, и появилась на свет только для того, чтобы меня заполнил кто-то другой?» – внезапно подумала Лидия.

Она шагнула вперед, к Ру Шаню, отбросив в сторону эти мысли.

– Я не знаю, как готовить китайскую еду и как быть китайской женой. Я не знаю вашей веры, даосизма, – медленно произнесла она. – Но мне интересно будет научиться всему этому. Тебе же, – продолжала Лидия, показывая рукой на стены церкви, – все это не нужно. Не правда ли?

Ру Шань не двигался. Движение угадывалось в его глазах. Он следил за тем, как она ходит, внимательно вслушивался в ее рассуждения, и в его глазах отражалась спокойная сосредоточенность, которая всегда нравилась Лидии. Он склонил голову, нахмурив брови, как человек, который не может понять, почему его сломанные часы не показывают правильное время.

– Первое, чему мы учимся в даосизме, – это отказ от навязывания своих представлений о том, чему следует верить, что делать или как действовать. Пока твой путь не препятствует моему, к чему мне убеждать тебя не слушать голос собственного сердца?

Глаза Лидии наполнились слезами, когда она услышала это.

– Ру Шань, мое сердце умолкло. Оно больше не знает, чего хочет, и не может подсказать, куда мне идти.

Лидия огляделась, ее взгляд задержался на священнике, затем перенесся на дверь, и она подумала об Англии. Но затем Лидия отвернулась: ей трудно было решить, в какой части света она хотела бы жить.

Ру Шань подошел к ней ближе.

– Тогда позволь мне сказать, что я думаю о твоем сердце. – Она улыбнулась, когда он ласково взял ее руки в свои. – Ты хочешь создавать красивую одежду? Это было первое, о чем ты попросила меня...

– Нет, не первое, – перебила его она. – Первое, о чем я просила, была свобода.

Он кивнул, и Лидия почувствовала, что его тело напряглось. Почему? Он испытывал чувство стыда? Или он сердился на нее?

– Я допустил ужасную ошибку, Лидия, – медленно произнес он. Затем он поднес ее руки к своим губам и поцеловал их. – Я купил себе домашнее животное, а открыл в нем прекрасное сердце. Я извлекал из нее силу инь и обнаруживал, что она нечистая. Я думал, что это ее вина, а оказалось, что это было моей собственной грязью. – Он посмотрел ей в глаза. – Если это здание – ты, то кто тогда я? Хижина в горах? Лавка в Шанхае? Если ты потеряла себя, я также не могу найти себе места. Может, будем искать дорогу домой вместе?

Лидия была тронута его словами.

– А вдруг окажется, что наши дома находятся в разных местах?

Подумав, Ру Шань пожал плечами.

– Китай очень большая страна. Здесь наверняка найдется место для тебя.

Она улыбнулась.

– А ты?

– Мое счастье будет в той постели, которую постелешь для меня ты, в еде, которую для меня приготовишь ты. – В его глазах зажглась озорная искорка. – В той одежде, которую придумаешь для меня ты.

– Ты хочешь, чтобы я работала в твоей лавке? Ру Шань ответил вопросом на вопрос:

– Разве ты не хотела этого сама?

Лидия смотрела на него повеселевшими глазами.

– Изо всех вещей, о которых мы говорили, в этом я разбираюсь лучше всего.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Лидия не решалась ответить. Сможет ли она совершить этот головокружительный прыжок так же легко, как и он? Наблюдая за ней, Ру Шань понял, чего она опасалась больше всего.

– В Китае к тебе будут относиться с большим уважением, если ты будешь создавать одежду для лавки своего мужа. Одинокая женщина, которая ведет дела самостоятельно, вызывает у китайцев насмешку и подозрение. – Он ласково провел рукой по ее лицу. – И я думаю, что ты создана для материнства, у тебя должны быть дети. Разве ты не хочешь детей? Она молча кивнула.

– Если ты будешь одинокой портнихой, ты не сможешь найти себе приличного мужа. В Китае это исключено.

– И в Англии тоже, – усмехнувшись, добавила Лидия. Ру Шань взял ее за руку.

– Я хочу, чтобы у тебя была достойная жизнь, Лидия. – Затем, наклонившись к ней, он впервые поцеловал ее.

Его прикосновение было нежным и удивительно теплым. Оно согрело ее озябшую душу. Он не навязывал себя, а просто давал ей привыкнуть к себе. И она ответила на его поцелуй.

Спокойно и обольстительно он провел языком по краю ее губ, затем раскрыл их. Она пыталась оставаться отстраненной, чтобы понять свои ощущения. Хотелось ли ей, чтобы этот мужчина стал ее мужем? После всего, что он с ней сделал? После всего, что они делали вместе? Могла ли она создать вместе с этим человеком уютный семейный дом? Сумеет ли она относиться к нему с тем почтением, которое подобает жене?

Лидия пыталась думать об этом, когда они целовались, но вскоре все ее мысли исчезли. Остался один бесконечный поцелуй Ру Шаня, который нежно держал ее в своих объятиях. Язык Ру Шаня притрагивался к ней глубоко и интимно, и теперь, без принуждения, ей это очень нравилось. Нравилось быть вместе с ним.

Она первая попыталась достичь еще большего сближения. Прижавшись к нему всем телом, Лидия руками обняла его за шею, надеясь почувствовать его нефритового дракона. Ру Шань, сохраняя над собой контроль, улыбнулся ей и легко отстранился, когда она потеряла всякое чувство приличия. Он остался непоколебим, как гора, а она желала растаять и омыть его собой.

И разве не в этом состояла суть жены? Обвернуться вокруг своего мужа, поддерживать его начинания, носить его детей, быть во всем его помощницей?

Именно в этот момент Лидия решила стать его женой. При условии, что...

Она выпрямилась, еще раз оглядывая христианскую церковь, в стенах которой они находились.

– Ру Шань, – тихо начала Лидия. Постепенно ее голос окреп и звучал все тверже: – Я хочу больше узнать о твоей религии, но я была воспитана христианкой. Я не смогу отказаться от этого ради тебя. – Она указала на крест и алтарь. – Это очень важно для меня.

В который раз он почтительно поклонился ей. Когда Ру Шань поднял на нее глаза, она увидела, что он улыбается.

– Лидия, ты разве не поняла, что существует много христиан-даосов? Для того чтобы идти средним путем, нет необходимости отказываться от твоего Христа. – Он нахмурился, пытаясь подобрать английские слова.

В конце концов вместо него заговорил священник.

– Даосизм, – серьезно сказал священник, – это философия, Лидия. Это не религия. Это просто один из путей обретения Бога.

Ру Шань, сидевший рядом с ней, кивнул.

– Мы ищем тех, кто обрел бессмертие. Если ты найдешь среди них Иисуса, я буду благоговеть перед тобой, ибо ты нашла то, что не смог найти я.

Лидия невольно сосредоточилась, стараясь понять смысл сказанных им слов.

– Значит, я по-прежнему могу почитать своего Бога? Я могу ходить по воскресеньям в церковь, молиться Иисусу Христу и соблюдать праздники?

– Конечно, – ответил Ру Шань.

– И возможно, – сказал священник, – вы научите своего мужа вере в Иисуса, и тогда он будет приходить молиться вместе с вами.

Лидия пристально посмотрела на священника и решила задать ему еще один вопрос, чтобы он развеял ее сомнения:

– Разве между христианством и даосизмом не существует расхождений?

– Возможно, в этом вы разбираетесь лучше меня, – лукаво улыбаясь, ответил тот. – Но, насколько я успел разобраться в этом, средний путь Дао, как они его называют, представляет собой умеренную, чистую, простую и целомудренную жизнь.

– Целомудренную? – невольно вырвалось у нее. В том, чем они занимались с Ру Шанем, не было ни капли целомудрия.

– Те даосы, которых я знаю, очень серьезные и нравственные люди. Им всего лишь не хватает образования, чтобы назвать своего Бога Иисусом.

Лидия задумалась, может ли она доверять этому священнику. Конечно, в таких вещах он разбирался лучше, чем она. Да и Ру Шань в общем-то производил впечатление умного, достойного человека. Если не считать его покупки женщины в качестве домашнего животного. Если закрыть глаза на то, что он собирал силу инь, чтобы использовать в своих целях. Все то, чем они вместе занимались, было... прекрасно. И загадочно. И более связано с жизнью, чем христианская молитва, ритуалы и праздники, в которых она с детских лет принимала участие. Тогда, решила Лидия, нужно честно спросить саму себя, на чьей стороне она будет, если возникнут противоречия между даосизмом Ру Шаня и христианством? Какое направление ей интересно будет постичь?

«Даосизм», – ответила она сама себе, тут же ужаснувшись собственной мысли. Лидия действительно была крайне удивлена своему неожиданному выводу, но она понимала, что это был честный ответ. Любознательной от природы и уже познавшей некоторые идеи этой необычной религии, ей хотелось больше узнать о даосизме. Затем с ней заговорил Ру Шань. Его приятный голос согрел ее еще до того, как она сообразила, о чем идет речь.

– Разве ты еще не поняла, почему я пришел в церковь? Чтобы взять тебя в жены. Я хочу, чтобы ты убедилась в том, что я поддерживаю твой выбор. Я не собираюсь насильно менять тебя, Лидия. Я хочу, чтобы ты вошла в мой дом и мою жизнь. Не как домашнее животное, – опередил он ее вопрос, – а так, как и следовало бы сделать с самого начала. Как моя жена.

Лидия улыбнулась, от всего сердца прощая ему его единственный злой поступок.

– Ты знаешь, мне кажется, что как-то иначе мы бы и не встретились. Я бы приехала в Шанхай, Макс выпроводил бы меня назад, в Англию, и я вернулась бы домой такой же, какой и приехала. – Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как ее тело и душу окрыляет сознание обретенного опыта. – В Англии часто говорят, что пути Господни неисповедимы. Возможно, как ни трудно в это поверить, сам Бог хотел, чтобы все произошло именно так. Это был единственно возможный способ, чтобы мы с тобой встретились. Лидия приосанилась, чувствуя себя выше и мягче, чем раньше.

– Я выйду за тебя замуж, Ру Шань. Стать твоей женой будет для меня большой честью.

Он снова низко поклонился ей, теперь трижды, признавая дар, который принесла ему эта необыкновенная женщина. Затем рука об руку они пошли вместе со священником к алтарю.

Через несколько мгновений все свершилось – обряд был закончен. Нужные слова были произнесены, бумаги подписаны, она стала миссис Лидия Чэнь. Их первый поцелуй как мужа и жены был нежный и ласковый. В нем не было страсти. Лидия надеялась, что все еще впереди.

Сейчас, когда она согласилась стать его женой, Ру Шань с большим вниманием отнесся к тому, чтобы брачный договор был оформлен грамотно и имел законность в английском суде, чтобы в контракте было упомянуто обещание жены всегда хранить ему верность.

Возможно, этот пункт как-то обеспокоил бы ее, если бы обряд не проходил так быстро. Когда все было закончено, у нее не осталось времени, чтобы подробнее расспросить об условиях брачного договора.

– Завтра состоится церемония, которая сделает наш брак законным по китайским требованиям. Это будет в моем доме, в кругу моей семьи.

Лидия с готовностью кивнула, но по ее спине пробежал неприятный холодок. Она понятия не имела о том, как проходили китайские церемонии, и не знала, что ей придется делать. Ру Шань, казалось, снова прочитал ее мысли и сразу успокоил Лидию, прежде чем она стала спрашивать его об этом.

– Не переживай и положись на меня. Я приготовил одежду, которую тебе нужно будет надеть. – Ру Шань вручил ей пакет в коричневой оберточной бумаге, который был у него в руках, когда он входил в церковь. – Я расскажу все, что тебе нужно будет делать и говорить. – Он ободряюще улыбнулся и взял ее за руку. – Это очень простой ритуал, Лидия. У тебя не возникнет никаких затруднений.

Она одарила мужа ответной улыбкой и взяла его за руку, пытаясь унять свое волнение, от которого у нее урчало в животе. Едва Лидии удалось подавить в себе тревогу по поводу завтрашнего дня, как ее сердце вновь забилось в бешеном ритме.

Казалось бы, ничего особенного не произошло, кроме того что Ру Шань произнес слова, которые заставили ее снова разволноваться:

– Сегодня вечером мы будем праздновать наш медовый месяц. Сейчас, когда мы стали мужем и женой, мне предстоит очень многому научить тебя.

ГЛАВА 13

Лидия не знала, чего ожидать от первой брачной ночи, но ей менее всего хотелось возвращаться в ту самую квартиру, где она впервые встретила Ру Шаня. От одного вида этих стен ей стало так тоскливо, что некоторое время она стояла у порога, не желая входить.

– Если бы я был богат, Лидия, – сказал ей ласково Ру Шань, – я бы на руках принес тебя во дворец и любил бы тебя в душистых садах, над которыми светит жемчужная луна. Но я всего лишь простой лавочник, и это все, что я могу позволить себе. Я пока не могу отвести тебя к себе домой. Сначала мне нужно представить тебя всей своей семье. А сейчас мне не хочется делить тебя ни с кем. Пожалуйста, Лидия, пойми меня правильно. Я теперь твой муж, а не хозяин. Ты моя жена, а не домашнее животное. Пожалуйста, прости меня за ту боль, что я причинил тебе в начале нашего знакомства, но не вреди нашему с тобой будущему, вспоминая плохое, которое, верь мне, осталось в прошлом.

Лидия не отвечала, думая о том, что вышла замуж за мужчину с ласковым голосом и прекрасными манерами. Раньше она не замечала в нем столько нежности и терпения. Ру Шань был очень замкнут и чаще приказывал, чем просил. Но сейчас он просил ее вернуться туда, где она уже принадлежала ему, хотя в этом не было необходимости. Ру Шань стал ее мужем, и долгом Лидии было подчиняться ему.

Она улыбнулась, взяла его протянутую руку и смело вошла в свою новую жизнь. Она была его женой, и сегодня ее ждали радости медового месяца. Что с того, что ее не внесли сюда на руках? Что с того, что Ру Шань не был английским аристократом? Он был мужем, которого Лидия выбрала сама.

– Это прекрасное место для нашей первой ночи, Ру Шань, – сказала она, стараясь говорить весело. – Все мои сомнения потому, что я волнуюсь.

Он кивнул, соглашаясь с ней, и привлек ее к себе. Лидия чувствовала некоторую неуверенность, потому что не знала, чего он хочет. Но когда Ру Шань поднес ее руку к своим губам, она покраснела от смущения и удовольствия. Она была без перчаток, поэтому сразу ощутила его прикосновение к своей коже. Ру Шань нежно погладил пальцы, покрывая их поцелуями, и провел по ним языком. Долгие эротичные прикосновения, достигшие ее ладони, вызвали в ней поток силы инь, который сразу пришел в движение.

Ру Шань был искушен в том, что он делал, и нервное беспокойство Лидии сменилось радостным предвкушением. Но не успела она прийти в себя после замешательства, как Ру Шань огляделся и сказал с радостной улыбкой:

– Прибыл наш обед. – В этот момент вошел Фу Де, который нес большие бамбуковые корзины. – Свадебный праздник состоится завтра, – продолжал ее муж. – А это наше угощение на сегодня. А также это, – сказал он и осторожно взял у своего слуги большую кисть для рисования.

Ру Шань опустил кисть в вазу, наполненную прозрачной жидкостью. Лидии стало любопытно, и она подошла к вазе, чтобы рассмотреть ее поближе. Но Ру Шань отрицательно покачал головой и отнес вазу в спальню, поставив ее рядом с кроватью.

Она осталась с Фу Де, и они вместе принялись расставлять блюда на бамбуковой циновке. Хотя Лидия сгорала от любопытства по поводу того, что делал ее муж в спальне, ее не меньше привлекал аромат, поднимавшийся от чашек и мисок.

Месяц назад она бы ни за что не поверила, что так будет радоваться экзотическим блюдам, которые приготовил Фу Де. Но ее желудок был определенно доволен их вкусом. Когда Фу Де бережно расставлял блюда, произнося при этом что-то вроде «для очищения всего тела», «для юной кожи и волос», «для большой жизненной силы», Лидия с удовольствием вдыхала запах праздничной еды. Она и сама заметила, что с недавних пор стала предпочитать эти странные блюда плотной и обильной английской еде, к которой привыкла с детства.

Из спальни вернулся Ру Шань, его лицо светилось загадочной улыбкой. Он заговорил с Фу Де, поблагодарил его за услуги и отдал распоряжения на утро. Лидия стояла на коленях и с нетерпением смотрела на мужа. Его улыбка была прекрасна. Ее нельзя было назвать улыбкой вежливости, которую ей часто доводилось видеть, общаясь с китайцами. Это была улыбка истинной радости, которая наполняла все его существо. Ее муж был по-настоящему счастлив.

Столь разительная перемена, произошедшая в нем, была такой удивительной, что Лидия изумилась. Ру Шань будто светился изнутри, его ежедневная маска стоической китайской вежливости была отброшена, и под ней оказался прекрасный лик. И это был ее муж! Она связала свою жизнь с этим чудесным человеком!

Она не могла поверить в свое счастье. Когда Фу Де поклонился и вышел, Лидия почувствовала, как от радости у нее закружилась голова. В порыве восторга, охватившего ее, она внезапно нагнулась и крепко поцеловала мужа в губы.

Ру Шань был поражен: она никогда не вела себя так. Но через мгновение на его лице появился тот же восторг, что и у нее. Поддерживая ее руками, он вернул ей поцелуй. Затем он сел и снова звучно поцеловал ее в губы. Чуть отстранившись от Лидии, Ру Шань поинтересовался, глядя ей в глаза:

– Это английский обычай?

Она пожала плечами и, лукаво улыбнувшись, ответила:

– Возможно, пора сделать его английским. – Заметив его растерянность, она рассмеялась. – Я счастлива, Ру Шань. Я теперь жена и портниха. Это все, о чем я мечтала, не считая, конечно, детей. Поверь, я очень рада, что мы вместе. Я безмерно счастлива.

Он улыбнулся в ответ, но не настолько широко, как хотелось бы Лидии. Увидев ее задумчивость, Ру Шань объяснил:

– Я рад, жена моя, что ты так счастлива. Я надеюсь, что так и будет продолжаться. – Затем он помолчал и Лидия обхватила себя руками. Она почувствовала, что сейчас он скажет что-то печальное. – Лидия, ты должна понять, что каждый раз, когда мужчина освобождает свою силу ян, он теряет молодость. Эта энергия переходит в его семя. Мы считаем, что каждый раз, когда это происходит, теряется год жизни.

Она медленно кивнула, вспоминая, что однажды он уже говорил ей это.

– Лидия, я пока не хочу детей. Чтобы зачать ребенка, требуется много семени: нефритовый дракон должен несколько раз выпустить из себя семя. Я еще не готов к этому.

– Потому что ты хочешь стать бессмертным, – догадалась она. – Потому что ты хочешь использовать всю эту энергию, чтобы. .. – Лидия растерялась, не зная, что сказать дальше, и вопросительно посмотрела на него. К счастью, он сам ответил на ее немой вопрос:

– Эта энергия поможет мне попасть на Небо, где я смогу говорить с бессмертными. После этого я вернусь на землю. Человек не может оставаться там и жить вместе с бессмертными. Мы имеем возможность быть там только время от времени.

Лидия продолжала гадать, к чему он ведет.

– После того как я достигну своей цели и стану бессмертным, – уверенно говорил Ру Шань, – мы подумаем о детях, но не сейчас. Ты должна понять меня и принять мое решение.

– Разве тебе не хочется иметь наследника?

Она сама не понимала, зачем спорит с ним. Наверное, ей хотелось знать, что именно заставляет его так упорно добиваться своей цели. Лидия понятия не имела о жизни в китайском обществе. Ей нужно было привыкнуть к новой роли, по-настоящему почувствовать себя женой Ру Шаня. Ей сейчас вовсе не хотелось иметь ребенка, потому что его рождение еще больше усложнило бы и без того непростую ситуацию. И все же мысль о том, что она не забеременеет, наполнила Лидию глубокой печалью.

Ру Шань покачал головой.

– У меня уже есть наследник. – Он помолчал, глядя ей в глаза. – Понимаешь? Я воспитываю наследника.

Лидия кивнула, полагая, что он говорит о каком-то своем племяннике или двоюродном брате, который унаследует лавку после его смерти.

– Что ж, – произнесла она с наигранной беспечностью, – твой наследник – это вопрос далекого будущего. У нас впереди еще достаточно времени, чтобы подумать о детях.

Ру Шань понимающе улыбнулся, однако его улыбка была настороженной. Он быстро взял ее за руку и поднес к своим губам. Поцелуй был поверхностным.

– Я с радостью буду растить наших детей Лидия. Но в Китае им придется несладко, поэтому мы должны все тщательно обдумать, перед тем как заводить их.

Лидия заметила, что ее восторженность и радость поутихли. Ру Шань был прав. Ребенок, родители которого принадлежали разным расам, столкнется с враждебно настроенным к нему миром. Ни одна раса не примет его. Она вздохнула:

– Если нам повезет и дела в лавке пойдут хорошо, мы разбогатеем и наши дети никогда не будут знать нужды.

Ру Шань снова кивнул в знак согласия, но не преминул повторить еще раз:

– Значит, ты поняла меня, Лидия? Мы пока не будем зачинать детей. Мы подумаем об этом позже, когда сможем обеспечить им счастливое будущее. Да, моя Лидия?

Она посмотрела на него с любовью и уважением, чувствуя, как от его обращения «моя Лидия» на нее накатила теплая волна. Ей всегда хотелось, чтобы кто-то называл ее «моя», и теперь это случилось. Она была его женой и любовницей. Что могло быть лучше этого? Конечно, кроме того, что у них пока не могло быть детей.

Лидия была благодарна Ру Шаню за его дальновидность. Она не собиралась причинить вред своим детям только из-за того, что зачала их в неподходящий момент из-за своей неразумности.

– Давай приступим к еде, – сказал наконец Ру Шань, показывая на расставленные блюда. – Наполним наши желудки, перед тем как наполнить наши сердца.

Он посмотрел на нее проникновенным взглядом, в котором светилось страстное ожидание. Лидия почувствовала, что краснеет, и в смущении опустила голову, разглядывая еду и стараясь не думать о тайных радостях, обещание которых исходило от каждой клеточки тела Ру Шаня.

Она отвернулась, испытывая нарастающее волнение. Удовольствие от еды не могло затмить собой радостного ожидания предстоящей ночи.

То ли потому, что он был искушенным мастером в таких вещах, то ли он хорошо ее знал, но Ру Шань специально затягивал трапезу, пока Лидия не пришла в крайнее возбуждение. Откинувшись на подушки, он медленно смаковал еду, подбирая палочками крошечные кусочки овощей и зернышки риса. Он, не отрываясь, смотрел на нее, наблюдая за каждым движением женщины, за каждым мимолетным выражением ее лица. От его пристального внимания лицо Лидии горело.

Ру Шань принялся задавать ей вопросы. Он хотел узнать о ней все. Он спрашивал у нее про Англию, ее семью и детство. Лидия с любовью вспоминала о своем отце, который умер три месяца назад. Она признавала, что он не был выдающимся врачом, однако у него были доброе сердце и большие ласковые руки. В детстве она приносила ему раненых собак и птиц, однажды даже хорька, которых он лечил. Он очень любил дочь, и Лидии не хватало его.

Ру Шань молчал, когда она рассказывала о своем отце, иногда только вставлял отдельные фразы. В его взгляде Лидия увидела глубоко спрятанную горечь и обиду. Она все поняла. Сделав паузу, она внимательно посмотрела на него и осторожно спросила:

– Твой отец не был ласков с тобой, да?

Ру Шань покачал головой и грустно ответил:

– Мой отец очень честолюбивый человек. Он всегда ставил передо мной цель, а я должен был достигать ее.

– А если ты не мог? – спросила она, боясь услышать ответ. Ру Шань пожал плечами.

– Китайцы бьют непослушных детей, но не часто. У родителей есть другие способы, чтобы добиться подчинения.

Она нагнулась вперед, ей хотелось узнать больше.

– Здесь живут семьями, Лидия. Родители, бабушки и дедушки, дяди и тети, двоюродные братья и сестры – все живут в одном доме. Если ребенок не слушается, гнев всей семьи направляется на него. Все, от самого младшего до самого старшего члена семейства, могут выказать свое недовольство и наказать строптивого ребенка. Это одно из преимуществ нашей культуры.

– То, что вся семья живет вместе?

– Да, конечно, – ответил Ру Шань, но его лицо оставалось печальным. – Но я думаю, что это и величайшая слабость китайцев. Поскольку вся семья имеет право решать, что должен делать ребенок, на наши плечи с раннего детства ложится тяжелое бремя ответственности. – Он вздохнул. – Это ужасно.

Тронутая откровенностью, Лидия нежно погладила мужа по щеке. Он с благодарностью взглянул на нее, но она не смотрела ему в глаза. Она смотрела на его губы, сжатые от боли.

– Тебе очень тяжело, правда? Ты должен был во что бы то ни стало сделать вашу лавку прибыльной, хотя тебе, наверное, лучше было бы изучать философию.

Ру Шань медленно, словно взвешивал каждое слово, покачал головой.

– Мне нравится торговать. И у меня это получается. – Усмехнувшись, он пожал плечами. – Ну, может быть, сама продажа у моего отца выходит лучше, чем у меня. Отец всегда умел ладить с покупателями. Зато я умел выбирать лучшие ткани и изысканные вещи. Я находил поставщиков и заботился о закупках. Я следил за тем, чтобы у нас всегда был большой выбор товаров, даже в самые трудные времена...

– До настоящего времени, – уточнила Лидия, когда он умолк. Она помнила пустые полки и унылый вид его лавки. – Что же произошло?

Ру Шань вздохнул и опустил плечи. Он перевел взгляд в сторону и стал играть палочками для еды.

– Сейчас не время, чтобы обсуждать такие вещи.

Лидия нахмурилась, чувствуя, что его упрямство отдаляет их друг от друга.

– Не воздвигай преград между нами, Ру Шань, – сказала она, заметив возникшую напряженность. – Не надо делать этого сейчас, когда мы только поженились.

Она протянула к нему руку и с усилием приподняла его подбородок, потому что Ру Шань сопротивлялся. В конце концов он сдался и посмотрел на нее. В его глазах было отчаяние.

Лидия нагнулась к нему и твердо произнесла:

– Я понимаю, что все это мучает тебя, Ру Шань. Но если жена не может помочь своему мужу, то какой тогда в ней толк? – Она помолчала, чтобы дать ему подумать, затем продолжила: – Мне нужно знать, что случилось, если ты хочешь, чтобы я смогла тебе помочь.

Ру Шань сдался. Лидия видела, как он мучается от переполнявших его сомнений. Но что-то в нем подалось, и преграда, не дававшая дорогу его чувствам, наконец рухнула. Ру Шань тяжело вздохнул и закрыл глаза. Лидия не знала, что ей делать дальше. Сидя на подушках, она просто переменила позу, чтобы он мог положить голову ей на колени. Она видела, как вздрагивают его ресницы, и гладила мужа по руке. Он принялся объяснять:

– Ши По выдала мою тайну. Она рассказала некоторым людям о том, что у меня была белая женщина. Для китайцев этого вполне достаточно, чтобы считать меня ненадежным деловым партнером.

Лидия нахмурилась.

– Сказала, что у тебя была белая...

– Что бы подумали англичане о человеке, который сожительствует с животными? – спросил он извиняющимся тоном.

Лидия скривилась от омерзения. Несмотря на то что она воспитывалась в порядочной семье, до нее иногда долетали подобные слухи.

– Мы считаем это извращением, – сказала она.

– Можете ли вы иметь дело с таким человеком? Лидия вздохнула.

– Многие врачи никогда бы не стали лечить извращенца.

– В Китае то же самое. Только у нас...

– Белых людей считают животными, – продолжила за него Лидия.

Ру Шань кивнул. Их взгляды встретились.

– Мои соотечественники, к сожалению, глубоко ошибаются, Лидия. Я даже не представлял, насколько они заблуждаются, пока не встретил тебя.

Лидия знала, что он говорил правду. Это была ужасная правда, но все же... Она улыбнулась, давая понять, что прощает ему эту ошибку, и сменила тему.

– Расскажи мне о Ши По. Она твоя наставница в этих даосских тайнах, да? Как же она могла выдать твой секрет, зная, что это навредит твоей семье? – Лидия помолчала. Она не решалась произнести то, о чем уже догадалась, но не хотела делать Ру Шаню еще больнее. И все же, собравшись с духом, она твердо заявила: – Эта женщина воспользовалась своим положением, чтобы уничтожить тебя.

Ру Шань ничего не ответил, но, по тому как он весь напрягся, Лидия поняла, что попала в точку.

– Может, это произошло случайно? – спросила Лидия. – Неужели она действительно хотела причинить тебе и твоей семье вред?

Ру Шань закрыл глаза. Его тело, казалось, застыло. Он словно окаменел.

– Ши По ничего не делает случайно. Ее муж – мой самый большой конкурент. Им очень выгодно разорить меня, – наконец мрачно проговорил Ру Шань.

Лидия покачала головой. Как он только мог поставить себя в такое положение?

– Почему ты выбрал ее своей наставницей?

– Она самая лучшая тигрица в Шанхае. Многие приезжают к ней сюда со всего Китая, чтобы она учила их. – Он приподнял голову с ее коленей и посмотрел Лидии прямо в глаза. – Но это учение выбирают немногие. Часто люди считают наши занятия безнравственными. Я уже говорил тебе... Если мой отец узнает о моей практике, он откажется от меня.

Взглянув на Ру Шаня, Лидия догадалась, что он сказал ей нечто важное, но не была уверена, что поняла его.

Он ничего не собирался от нее скрывать и поэтому объяснил:

– Если в Китае отказываются от сына, то это означает, что он становится изгоем не только в своей семье, но и во всем китайском обществе. До самой смерти. – Ру Шань пытался выразить весь ужас, который ожидал отвергнутого обществом человека. – Сын, от которого отказались, превращается в ничто. Его воспринимают как олицетворение зла. Это великий стыд. Такого человека считают нечистым и... В Китае непочтение родителям – это самое худшее из злодеяний.

– Непочтение родителям? Это значит, что...

– Это значит неповиновение отцу и матери, оскорбление родителей.

Он сделал глубокий вдох, и Лидия увидела, что в нем зреет какое-то решение. Она не торопила его, ожидая, что скажет ей Ру Шань. Наступило молчание. Затем он неожиданно встал с циновки и помог ей тоже подняться. Лидия смотрела на мужа, пытаясь прочитать его мысли.

Но Ру Шань, похоже, не собирался продолжать разговор. Он внезапно поцеловал ее, прижавшись ртом к ее губам. Его язык резко проник вглубь, жадно прикасаясь ко всему, что встречалось на его пути, словно пытаясь повсюду выжечь клеймо. Его чувства всколыхнулись. Она ощутила его отчаяние и боль, его потребность знать, что она рядом и принадлежит ему полностью и без сомнений.

Лидия открыла рот и позволила ему погрузиться в него. Ее тело залила горячая волна. Откинув голову, она отдалась ему всем телом, душой и разумом. Ру Шань жадно упивался ею, сначала опустошая ее рот, а затем наслаждаясь прикосновением к ее шее. Его руки скользили по ее английскому платью, ласково притрагиваясь к ее груди.

Наконец неистовые ласки Ру Шаня утихли. Он прижал ее к своему сердцу и какое-то время не отпускал. Его.объятья были сильны, но они не причиняли ей боли. Он просто хотел, чтобы они почувствовали себя одним целым. Ру Шань заговорил, прижимаясь своей щекой к голове жены. Каждое его слово находило отзвук в ее сердце:

– Мой отец узнал, что я интересуюсь этим учением. Меня выдал Чжао Гао – тот самый, которого я когда-то стыдился и благодаря которому познакомился с этой философией.

Лидия вспомнила рассказ Ру Шаня о человеке, которого все называли доу и презрительно усмехались в его адрес, потому что этот одаренный человек, получивший хорошее образование, ничего не добился в жизни.

– Мой отец далеко не глуп. Он знал, кто такая Ши По, и догадывался, что это единственно возможная наставница для меня.

нo она была женой Куй Ю. Отец запретил мне учиться, Лидия. Он сказал, что если я займусь этой учебой, то наша лавка разорится и семья окажется в нищете.

– Но ты не послушал его?

Ру Шань молчал, и она почувствовала, как его тело напряглось.

– Я хотел учиться, Лидия. Я хотел узнать то, что знает Ши По. Я хотел чувствовать то, что испытывал Чжао Гао. Я хотел быть...

– Счастливым... – Она вздохнула. Ру Шань был счастлив во время занятий. Она знала это с самого первого момента их совместных упражнений. Он был очень сосредоточен, но все делал с большой радостью и охотой.

– Святых мужей в Китае очень почитают. Это великие ученые и высоконравственные люди.

– Ты думал, что Ши По такая же как и они? Он кивнул.

– Я никогда даже мысли не допускал, что она может предать меня. – Ру Шань рассмеялся, но его смех был наполнен болью и горечью. – Я до сих пор не пойму, зачем она это сделала. У них и так достаточно денег. Куй Ю имеет намного больше доходов, чем может принести наша лавка. Зачем ей было это делать?

– Потому что она жадная, – выпалила Лидия, не задумываясь. – Потому что она вовсе не такая святая, как ты думал.

Ру Шань отвернулся. Уже через мгновение Лидия поняла, что он рассказал ей не все. Было еще что-то, о чем он умалчивал.

– Что ты утаиваешь от меня, Ру Шань? Говори, не скрывай ничего. Так будет лучше.

Он сначала не отвечал, затем разжал руки и отошел От нее. Он смотрел в пол, не поднимая на Лидию глаз.

– Я занял деньги, Лидия. Чтобы купить тебя. Я занял денег у Куй Ю, мужа Ши По.

Лидия почувствовала, как ее горло сжалось, но она нашла в себе силы, чтобы заговорить:

– Сколько ты должен? За какой срок ты обязался выплатить долг?

Ру Шань покачал головой.

– У меня есть еще несколько месяцев.

– Сколько ты должен? – настаивала Лидия. – У тебя есть какие-нибудь сбережения?

Он пожал плечами.

– Я думаю, что мне удастся вернуть долг. Я надеюсь, что смогу это сделать... если твои платья будут хорошо продаваться. – Ру Шань взял ее руки в свои и сжал их. – У меня еще есть заказы, Лидия. Я могу купить ткань под эти заказы. Но при условии, что ты поможешь мне. Ты должна объяснить нашим швеям, что они должны делать.

Лидия улыбнулась.

– Конечно, я помогу. Я сделаю это завтра же утром.

– Нет, Лидия. Не завтра. Завтра я представлю тебя своей семье как мою жену.

Она нахмурилась.

– Но если мы должны торопиться...

Ру Шань приложил палец к ее губам, не давая ей договорить.

– Ты моя жена, Лидия. Сегодня мы засвидетельствовали это перед твоим Богом, а завтра сделаем это перед моей семьей. Я хочу, чтобы между нами все было законно. Мы с тобой муж и жена.

Ее глаза заблестели, но она смахнула непрошеную слезинку и улыбнулась. Она была бесконечно благодарна Ру Шаню за его решительность.

– Чтобы ничто не могло разделить нас, – прошептала Лидия, повторяя слова, которые они произносили во время брачной церемонии.

Он усмехнулся.

– Никто и ничто не разделит нас. Даже Ши По с ее двойной игрой.

Она приподнялась на носки и легко поцеловала его в губы.

– Я буду усердно трудиться, мой муж, чтобы наше дело процветало.

– Это принесет мне огромную радость, жена моя. Улыбка Лидии стала более чувственной.

– Что еще может принести тебе огромную радость, муж мой? —спросила она.

Ру Шань молчал, словно раздумывая, но она видела, как в его глазах запылал огонь силы ян. Прижавшись друг к другу, они чувствовали, как гулко забились их сердца. Осторожно, с мучительной медлительностью Ру Шань принялся расстегивать ее платье. Его пламя силы ян разгоралось все сильнее. Он начал сверху, с тех пуговиц на лифе, которые, казалось, не давали ей вдохнуть полной грудью. Постепенно он расстегнул все верхние пуговицы, и поток ее силы инь пролился между ними.

Она не могла объяснить, как это произошло, потому что раньше ему нужно было обводить ее груди круговыми движениями, чтобы кровь закипела в ней и привела в движение силу инь. Сейчас этих подготовительных касаний не понадобилось. Лидия чувствовала, как движется сила инь, свободно струясь между ними.

Ру Шань, должно быть, тоже почувствовал это и положил свои руки на бедра Лидии, стараясь держать ее на некотором расстоянии и не давая прижаться к его нефритовому дракону. Это еще сильнее взволновало ее.

– Я хочу стать бессмертным сегодня вечером, Лидия. Сегодня между нами свободно протекают силы инь и ян.

Она улыбнулась.

– Да, я знаю.

– Ты чувствуешь мою силу ян? – спросил он удивленно, и она рассмеялась в ответ на его недоумение.

– Конечно, чувствую. Она похожа на пламя, которое обжигает мою кожу. – Лидия подарила ему быстрый поцелуй. – Я сразу ощутила ее.

Ру Шань заглянул ей в глаза.

– Говорят, что женщины учатся быстрее мужчин. Прошло много месяцев, прежде чем я научился чувствовать поток силы инь. – Он улыбнулся, его движения стали более спокойными. – Обладая такой чувствительностью, ты будешь прекрасной партнершей для меня. Не возражаешь?

Лидия снова рассмеялась, ее радость переливала через край.

– Конечно, не возражаю. Я твоя жена.

– Многие женщины в Китае считают, что это учение безнравственное.

Она была сбита с толку.

– Но вы же... близки с вашими женами?

– Да, конечно. Но многие браки среди китайцев заключаются по воле родителей, а не ради счастья невесты или жениха. Поэтому часто близость не приносит радости, а требуется лишь для того, чтобы зачать наследника. Это грустно.

Лидия улыбнулась.

– Для нас это будет радость.

Ру Шань усмехнулся, и она снова удивилась, как молодо он выглядел, когда его лицо озарялось искренней, открытой улыбкой.

– Итак, ты согласна стать моей партнершей? Моей тигрицей?

– Конечно.

Он погладил ее по лицу. Это прикосновение было почтительным и легким, будто он не мог удержаться, чтобы не прикоснуться к ней.

– Ты чудо, Лидия. Сегодня тебе придется потратить много силы инь.

– Потребуется, наверное, такой прилив силы, который, как ты говорил, может отправить меня на Небо?

– Да. Ты будешь погружаться в эти воды много раз. – Ру Шань помедлил, словно боялся признаться. – Возможно, ты испытаешь сильную усталость и даже опустошенность.

– Или же я смогу тоже стать бессмертной, – Лидия выпрямилась и снова потянулась к нему, чтобы поцеловать его. На этот раз ее поцелуй не был поверхностным и быстрым. Она провела языком по его губам, затем, повинуясь импульсу, обхватила ртом его нижнюю губу и почувствовала ответную вспышку его силы ян. Она высвободилась и, не успев спрятать улыбку, прошептала:

– Наверное, нам пора начинать.

Ру Шань повел ее в спальню. Это была та же самая комната, те же кровать и белье. Но теперь ей виделось все это по-другому. Она сама выбрала эту жизнь и этого мужчину, благодаря которому столь ненавистная прежде комната стала похожа на рай, а не на тюрьму. Она была приютом их любви, а не ужасным местом заточения.

Лидия огляделась, и Ру Шань, заметив ее блуждающий по комнате взгляд, виновато произнес:

– Мне следовало бы как-то украсить ее... Или привести тебя в другое место. – Он вздохнул. – Но у меня нет денег, чтобы...

– Нет, – перебила Лидия. – Я просто подумала, что все зависит от нашего сознания, а не от места, где мы находимся. В моем представлении это место прекрасно, оно меня устраивает, Ру Шань.

Ру Шань внимательно посмотрел на нее, пытаясь найти на ее лице следы притворства, но Лидия была честна с ним, поэтому смело позволила ему рассматривать себя, зная, что ничего, кроме счастливого выражения, он не увидит. Через мгновение она почувствовала, как его тревога утихла. Он подошел к вазе и взял в руки кисть.

– Я хочу разрисовать тебя, Лидия. Когда поток твоей силы инь свободно заструится, ты сможешь разрисовать меня.

Лидия не знала, что ее ожидает, но спокойно отнеслась к его предложению: Ру Шань всегда объяснял ей свои действия. Она заглянула в глиняную вазу с прозрачной жидкостью и вопросительно посмотрела на мужа.

– Это вода с благовониями. – Ру Шань чуть наклонил вазу, и она ощутила экзотический запах с цветочным оттенком. Лидия уловила аромат имбиря и лаванды, жасмина и чего-то еще. Чего-то темного и чувственного. От этого запаха ее мысли спутались.

Она резко отпрянула, вспомнив, что такой запах был у чая, которым ее напоили в том ужасном публичном доме. Она не станет...

– Здесь нет опиума. Я не собираюсь губить тебя этой отравой, Лидия. Клянусь тебе.

Лидия попыталась унять свою панику.

– Я не хочу никаких наркотиков.

– Это не наркотик. – Ру Шань сделал паузу. – Ты же знаешь, что долгие часы наших с тобой занятий, так или иначе, приведут к изменению твоего и моего сознания. Наша скованность исчезнет. Этот аромат, чуть похожий на запах опиума, совершенно безвреден. Он поможет нам расслабиться, и только. – Ру Шань снова замолчал, желая понять, как она относится к его словам, и продолжил: – Для того чтобы обрести бессмертие, нам нужно снять преграды нашего сознания. Мы добиваемся этого путем долгих упражнений.

– Но не при помощи наркотиков?

– Я никогда не использовал их, – сказал он твердо. – Я не верю в этот метод.

Лидия заулыбалась.

– Тогда говори, что я должна делать.

Ру Шань окунул кисть в воду. Лидия смотрела, как тонкие щетинки слегка расплылись, впитывая ароматную жидкость. Когда он поднес кисть к ее лицу, она тихо вздохнула.

– Я буду рисовать на тебе, Лидия. Это один из способов стимулирования потока силы инь.

Она рассмеялась и смутилась от того, каким детским показался ее смех.

– Моя сила инь...

– Уже течет, – сказал он. – Я знаю это. Но рисование сделает ее еще слаще. – Произнося это, Ру Шань притронулся кистью к ее лицу.

ГЛАВА 14

Какое упоительное ощущение дарило нежное прикосновение кисти к коже! Лидия едва не замурлыкала от удовольствия, когда Ру Шань стал водить кистью, нанося ароматную воду на ее лицо. Он учился столь необычной росписи в течение многих лет, и теперь его виртуозное владение кистью свидетельствовало о совершенном мастерстве в этом деле.

Лидия думала, что мазки будут отрывистыми и плотными, но Ру Шань использовал разные прикосновения. Длинные прохладные линии чередовались с короткими и легкими мазками. Иногда прикосновения кисти напоминали тонкий надрез скальпеля ее отца, но они не были болезненными. Они возбуждали, распаляя в ней желание.

Чувственность, порождаемая происходящим, была поразительной, но еще чудеснее было ощущать пристальное внимание мужчины к себе. Он долго изучал, выверял и просто любовался ее лицом. Когда кожа ее лба стала влажной и от каждого прикосновения к ней воздуха по ней пробегал холодок, его кисть переместилась ниже, коснулась подбородка и затем спиралью устремилась к шее.

Ру Шань уже наполовину расстегнул пуговицы на ее груди и поэтому приступил к росписи кожи под ключицами.

– Ты устала? – спросил он, его низкий голос был чарующим. Он показался ей еще одним прикосновением кисти, еще одной лаской.

– Лидия?

Она заморгала, удивленно открыв глаза.

– Ой! – воскликнула она. – Прости. Нет, я ничуть не устала.

– Ты еще можешь стоять?

Лидия кивнула, ее кожа горела. Кисть Ру Шаня продолжала наносить письмена-ласки. Его прикосновения взволновали ее кожу, но в ней оставалось еще много такого, что хотело быть взволнованным и ожидало его прикосновений.

Ру Шань улыбнулся: он все хорошо понимал. Когда он расстегнул оставшиеся пуговицы, Лидия попыталась прислониться к нему и положить голову на его плечо. Но Ру Шань не дал ей лечь в свои объятья. Вместо этого он снова вернул ее в прежнее положение и покрыл поцелуями ее шею и плечи.

– Пожалуйста, постой еще немного, – прошептал он. Это был не приказ, а нежная просьба, и она улыбнулась, наслаждаясь звуком его ласкового голоса. – Если я не буду поддерживать твое тело, тебе это понравится больше.

– Хорошо, – прошептала она. Хорошо.

Ру Шань мягко снял с нее платье, осторожно вынимая руки из рукавов. Лидия почувствовала дуновение воздуха там, где на коже высыхала вода, и разница температур еще больше усилила ее волнение. Он медленно тянул ее платье вниз, пока оно не достигло бедер. Потом она почувствовала, как слабеет шнуровка корсета, и свободно набрала воздух в легкие.

Лидии казалось, что она чувствует тепло мужских рук, хотя на самом деле Ру Шань не прикасался к ней. Она следила за его пальцами, которые разъединяли крючки и петли, стягивающие ее спереди. Постепенно они все были расстегнуты, и она глубоко вдохнула, чувствуя, как в ней усиливается жар, а вместе с ним и поток энергии инь.

Лидия увидела, как Ру Шань тянет за корсет, пытаясь отделить его от остальной одежды. Но корсет соединялся с ее чулками.

– Тебе нужно расстегнуть крючки. Под юбкой, – тихо пояснила она.

– Правда? – спросил он. Удивление, звучавшее в ее голосе, заставило ее улыбнуться. – Английская одежда такая странная. Не понимаю, зачем столько крючков и завязок.

Она пыталась ему отвечать, но все ее слова улетучились, как только он прикоснулся к ее ногам. Лидия, прикусив губу, смотрела, как он приподнимает ее правую ногу и ставит себе на бедро.

Затем он развязал шнурки ее туфли. Она не думала, что это зрелище окажется таким трогательным, но это было так: ее муж стоял перед ней на коленях, словно выполнял обязанности служанки. Лидия и представить не могла, чтобы кто-нибудь из знакомых ей мужчин, включая и Ру Шаня, мог делать что-либо подобное. Ру Шаня всегда окутывала аура власти, поэтому в его исполнении это действо выглядело необычно, как-то по-рабски, и возбуждало ее.

Он все еще снимал с нее обувь, и Лидия была тронута до глубины души. Ей хотелось плакать. Это был акт преданности. Выражение чувства, которого она и сама по-настоящему никогда не испытывала и меньше всего ожидала встретить его проявление у своего мужа.

Ру Шань нежно поставил разутую ногу на пол. Затем его руки проникли ей под юбку.

– Ру Шань? – прошептала она, когда ее внезапно охватила нервная дрожь, оттого что он провел пальцами по ее правому бедру, а затем и колену. Его касания были исследующими.

– Ш-ш-ш... – успокоил он ее. Его пальцы поднимались все выше.

От избытка чувств она вздрогнула всем телом, но Ру Шань улыбнулся ей.

– Не бойся, Лидия, – сказал он. – Твое тело сбрасывает с себя всю английскую грязь, которая попала на тебя за последние дни. Твое тело дает тебе знать, что ты теперь моя, ты китайская жена.

Лидия проглотила комок в горле, не совсем понимая, что он имел в виду. Ее внимание было приковано к тому, что делали его пальцы. Они по-прежнему были очень далеко от ее пульсирующей киноварной щели.

– Ру Шань, река силы инь течет очень сильно, – призналась она. Его улыбка стала еще шире.

– Да, это быстрый поток, Лидия, но, когда я закончу, это будет низвергающийся водопад.

Она не знала, что и думать. Она смотрела на него и видела, что он доволен ее смущением.

– Не беспокойся, жена моя. Я тебе все покажу.

Лидия кивнула. Затем, по его велению, она медленно развела ноги, чтобы у него было больше пространства.

– Закрой глаза, жена моя. Пусть поток инь станет шире.

Эта подсказка не понадобилась, потому что его пальцы снова заскользили по ее телу. Но, вопреки ожиданию Лидии, они уст – ремились не к киноварной щели. Ру Шань отстегнул ей один чулок и медленно стянул его с ноги.

Ее ноге внезапно стало холодно. Но это длилось недолго, поскольку он сразу занялся другой ногой. Она знала, чего ей ждать на этот раз, поэтому закрыла глаза, предвкушая, как ее ступня опустится на крепкое бедро мужа, затем последует нежное потягивание пальцами завязок и прикосновение горячей ладони к лодыжке и пятке, пока наконец чулок не упадет с ноги.

У него были большие руки, теплые и нежные, и ей казалось, что от него исходит какая-то удивительная сила, благодаря кото – |рой все ее тело с головы до ног с готовностью подчиняется его воле. К ее удивлению, она испытывала невероятное наслаждение от этого неторопливого раздевания. Она страстно хотела, чтобы он обладал ею, чтобы его поразительная сила ян окутала ее изнутри и снаружи. Полностью.

Пальцы Ру Шаня продолжали скользить по ее ноге, ласково ощупывая ее от икры до бедра. Лидия заметила, что его прикос – новения стали игривыми. Ее дыхание участилось, а сила инь закипела еще сильнее.

Руки мужа были совсем рядом с ее киноварной щелью, они я почти касались ее, но он не притронулся к ней. Когда он случайно а задел пальцем внутреннюю поверхность бедра другой ноги, Лидия почувствовала, что дрожит всем телом.

Она ничего не говорила, и он медленно стянул с нее другой чулок. Выпрямившись, Ру Шань наконец взялся за ее корсет и снял его. Ее платье продолжало оставаться у нее на бедрах.

Лидия была обнажена до талии, ее груди были полными, соски напряглись. Они ждали его прикосновения, сама кожа, казалось, умоляла, чтобы он притронулся к ней.

– Не открывай глаза, – прошептал Ру Шань ей на ухо. – Тогда ты будешь острее чувствовать каждое прикосновение.

Ей можно было и не говорить об этом. Тело Лидии стало таким безвольным, что ей лень было открывать глаза. Но она почувствовала запах ароматной воды. Он опять окунул кисть в воду и – о чудо! – провел кистью по ее коже, рисуя на ней разные иероглифы. Ей хотелось, чтобы он рисовал у нее на груди, но он принялся расписывать ей спину. И все же это было невероятное ощущение, и Лидия даже нагнулась, чтобы ему было легче рисовать.

Затем Ру Шань остановился, и она вся напряглась от удивления.

– Ты должна распустить волосы, – сказал он.

Лидия не успела отреагировать, и он сам положил ей руки на голову и стал осторожно вынимать шпильки. Пряди волос заструились по ее плечам. Ру Шань собрал их вместе и перебросил вперед, чтобы открыть спину. Ее груди заныли от прикосновения к ним волос.

– У всех англичанок волосы вьются, как у тебя? – его вопрос немного отвлек Лидию.

– У наших женщин волосы разные, Ру Шань. По сравнению со многими мои волосы просто волнистые, а не вьющиеся.

Она открыла глаза и оглянулась. Ру Шань кивнул ей, продолжая разглядывать ее ничем не примечательные волосы.

– Мне нравятся твои волосы, – сказал он, отделяя одну прядь, чтобы нежно пропустить ее между пальцев. Потом он поднес ее к носу и вдохнул запах.

– Это странный запах...

– Розовая вода.

Отпустив волосы, так что они скользнули по его щеке и лицу, он сказал:

– Да, точно. Твои волосы мягкие. Они легче и шелковистее, чем у китаянок. – Ру Шань улыбнулся и повторил: – Мне твои волосы очень нравятся.

Лидия улыбнулась ему в ответ.

– Я рада, что ты доволен.

Ру Шань, притворно нахмурившись, пошутил:

– Но если ты продолжишь ерзать, я буду недоволен. Пожалуйста, стой спокойно и не открывай глаза.

Лидия послушно отвернулась и слегка нагнулась, чтобы ему было удобно. Но он не стал больше рисовать на ее спине. Он нежно раскрыл пальцы се левой руки и стал водить кистью по ее пальцам. Некоторое время он поиграл с простым золотым кольцом, символом их союза.

Лидия не успела ничего сказать, как его кисть последовала по внутренней поверхности предплечья к локтю, затем к подмышке. Он не стал прорисовывать деталей, как на ее лице. Теперь его мазки были торопливыми, будто он испытывал такое же неутолимое желание, как и она.

Однако его кисть двигалась намного медленнее, чем ей хотелось бы. Он разрисовал обе руки, затем оставшуюся часть спины и наконец остановился. Лидия хотела было открыть глаза, но Ру Шань предупредил ее, прошептав:

– Не двигайся. – Он убрал ей волосы со лба мучительно медленным движением и оставил пряди на ее грудях. Волосы слишком легко поглаживали ее соски, чересчур нежно прикасались к коже.

– Ру Шань, – сказала она хриплым голосом. – Инь...

– Становится сильнее, река делается шире. – Он наклонился к ней, и Лидия почувствовала на своей щеке его жаркое дыхание. Ру Шань, коснувшись губами ее уха, прошептал: – Пусть усиливается, Лидия. Мы только начали.

Говоря это, он начал рисовать на ее грудях. Это был уже знакомый ей рисунок, но Ру Шань искусно варьировал его. Он изображая ее груди в виде сияющих солнц, так что соски были в центре рисунка. Закончив рисовать солнце, он начал обводить кисть вокруг ее грудей по спиральной линии, снова и снова заканчивая на сосках. Одновременно Ру Шань вел ее к кровати.

Колени Лидии подкосились, тело от переполнявшего желания стало раскачиваться. Чтобы удержать равновесие, ей пришлось положить руки ему на плечи. Она чувствовала, что он тоже напряжен, но, в отличие от нее, этот искусный любовник прекрасно контролировал себя.

И все же в какой-то момент он тоже заторопился. Не сделав и половины спиральных движений вокруг ее другой груди, Ру Шань бросил кисть на пол и хрипло выдохнул:

– Я больше не могу ждать. Лидия, мне нужно взять от тебя немного твоей силы инь.

Ее глаза по-прежнему были закрыты, но она мгновенно почувствовала, как его руки легли ей на груди. Она вскрикнула от радости, ощутив наконец то сильное прикосновение, которого так желала. Своими широкими ладонями Ру Шань стал направлять поток инь к соскам грудей, а потом приник к ее левой груди и начал сосать, долго и сильно потягивая за сосок. Лидия чувствовала, как ее сосок поместился у него во рту, и ей до боли захотелось освободиться от притока распиравшей ее грудь силы инь. Его рука продолжала сжимать правую грудь.

Поток заструился в ней, река была еще шире, чем прежде. Энергия инь, исходящая из ее женского чрева, превращалась в огненный поток и устремлялась к соску, перетекая в рот Ру Шаня. Это была не жидкость, а вибрация тепла, силы и энергии.

Лидия закричала в экстазе, ее колени подкосились и уперлись в бедра Ру Шаня. Когда он высасывал из нее инь, ее разум пришел в смятение, прилив инь усиливался. Внезапно Ру Шань остановился.

– Нет! – умоляюще простонала она и в следующее мгновение была вознаграждена.

Его губы прикоснулись к ее другой груди. Он сосал ее инь, вытягивая силу и тепло. Река расширилась и поглотила их обоих. Ее киноварная щель сокращалась, создавая еще больше инь, еще больше силы и энергии, которая перетекала в него. Тело Лидии подергивалось, но он удерживал ее, впитывая все до последней капли.

Не в состоянии оставаться на ногах, Лидия стала медленно оседать на пол, но Ру Шань тут же подхватил ее своими сильными руками и положил на кровать. Затем, без предупреждения, он резко сорвал с нее платье, обнажив ее полностью. Река все прибывала, но без постоянного потягивания за соски ее пульсация становилась слабее и напряжение спадало.

– Ты не должна останавливаться! – прорычал он и развел ей бедра.

Лидия охотно позволила ему сделать это: ей хотелось, чтобы все продолжалось, чтобы он делал с ней все, что пожелает.

Ру Шань поцеловал ее там, в киноварную щель. Его поцелуй был грубым, голодным, неистовым – как раз таким, как она хотела. Его язык трижды проникал в ее киноварную щель, но этого было недостаточно. На лице Лидии мелькнула тень разочарования, и Ру Шань сразу догадался, чего требовало ее тело. Вскоре его пальцы заняли место языка. Она пыталась выгнуться ему навстречу, но он не позволил ей поднимать бедра.

Вместо этого Ру Шань ввел в нее большой палец, проделывая им круговые движения, пока не нашел место, которое, как ей казалось, было внутри живота. Нет, ниже. Лучше. Тверже.

Да!

Лидия не знала, что это за место, но от ритмичного нажима на него испытывала чудесное ощущение. Однако пульсация силы инь почти приостановилась, биение стало слабым по сравнению с тем, что было раньше.

– Дай мне еще, Лидия. Дай мне прямо сейчас! – воскликнул РуШань.

Он прижался губами к ее самой высокой точке, которую когда-то назвал ее маленьким драконом. Ру Шань провел по нему языком, и в сознании Лидии будто сверкнула молния, стирая все запреты, почти лишая ее рассудка. Он начал сосать его, привлекая поток силы инь к этому месту.

Здесь поток был мощнее, течение захватывало ее целиком, оно было подобно океанскому прибою. На этот раз ее ощущения напоминали огромные волны высотой в восемь футов, по своей мощности они были невероятными. Они разбивались о ее маленького дракона, желая найти выход и перетечь ему в рот.

Ру Шань продолжал сосать, впитывая в себя все расширяющийся океан силы инь. Тело Лидии стало проводником огненной силы, горевшей в ней. Эта сила уничтожала все, что встречалось у нее на пути. Она превращала Лидию в новое существо. Она творила с ней чудеса.

Она неизбежно должна была принадлежать ему.

ДА!

Лидия погрузилась в водоворот красок, ее тело было окутано блаженством и удовольствием. Кроме ощущения радости и счастья она не могла думать ни о чем другом. Для нее не существовало сейчас ничего, кроме высшей ступени совершенства.

Пока она не услышала отдаленное брезгливое бормотание.

Лидия прислушалась. Пробыв в состоянии блаженного изнеможения довольно длительное время, она с трудом приходила в себя. Что это за звуки? В них слышалась боль... Чья боль? Лидия открыла глаза.

Ру Шань. Ее муж.

Сначала она увидела его слегка согнутые колени. Линия коленной чашечки была четко очерчена сухожилием и кожей. Лидия в который раз была поражена красотой его тела, такого мускулистого и сильного. Одежда обычно скрывала прекрасно развитые мышцы.

В нем по-прежнему вибрировала сила, несмотря на расслабленный вид и угрюмое лицо. А может, в нем билась и не могла прорваться наружу боль? Лидия нахмурилась, оглядывая его. Но почему она лежит вверх ногами?

Внезапно вспомнив все, что они делали, Лидия покраснела. Ей и в голову не могло прийти, что такое возможно! Она никогда не открыла бы для себя тех сладостных ощущений, если бы не Ру Шань, который показал ей все это так терпеливо и так... тщательно. Даже сейчас, когда она думала об этом, ее тело напрягалось.

Приподнявшись на локте, Лидия увидела, что Ру Шань, в отличие от своей жены, вовсе не доволен. Он перевернулся на спину, сердито уставившись в потолок.

– Не получилось, да? – спросила она, заранее зная ответ. Ру Шань промолчал, качая головой.

– Это я виновата, – сказала она, ложась рядом с ним. – Я неопытна в таких вещах. Но я буду еще больше стараться в следующий раз. Я научусь, как...

– Ты не виновата, Лидия, – его голос был отрывистым. Она знала, что эта резкость относилась не к ней, но все же обиделась. Если он так рассержен не по ее вине, то почему не хочет поговорить с ней? Ведь она хочет помочь ему.

Лидия прижалась к мужу. Его рука соскользнула со лба, и он обнял ее, погладив по плечу. Лидия счастливо вздохнула от прикосновения Ру Шаня и подумала, что если будет молчать, то он, возможно, сам расскажет ей о причине своего подавленного настроения.

Она надеялась, что между ними не будет секретов.

Через семьдесят три выдоха Ру Шань наконец заговорил:

– Твоя сила инь била из тебя неиссякаемым фонтаном, Лидия. Я никогда не видел и не чувствовал ничего подобного. – Он повернулся к ней и поцеловал ее в лоб. – Ты настоящее чудо, жена моя.

Лидия улыбнулась от его слов, ей стало тепло и уютно. Но она не могла остановиться на этом.

– Что же случилось? – она привстала на локте, чтобы видеть его глаза. – Если во мне достаточно силы инь, а у тебя достаточно ян, то почему у тебя не получается обрести бессмертие?

Его рука легла ей на талию, и она почувствовала, как его ладонь сжалась в кулак. Гнев мужа был настолько ощутим, что она вздрогнула от его силы. Интуиция подсказывала, что сейчас ей нельзя замыкаться в себе. Если она испугается и будет покорно молчать, он больше никогда не откроется ей.

– Расскажи мне, Ру Шань, пожалуйста. Я хочу понять.

Сначала он не отвечал, но она чувствовала, как его кулак потихоньку стал разжиматься. Правда, он разжался не потому, что Ру Шань обрел душевный покой, а из-за волевого усилия. Его рука раскрылась не сразу, а только после того, как он заставил себя дышать ровно. Он положил свою широкую горячую ладонь на ее бедро, и Лидия сразу встрепенулась. Ру Шань старался говорить с напускным безразличием, но его равнодушный тон не мог обмануть ее.

– Думаю, я недостоин того, чтобы стать бессмертным, – произнес он.

– Не говори глупостей, – отрезала Лидия. – Каждый человек достоин обрести бессмертие, включая и тебя. Особенно тебя. Она стала размышлять, могли ли китайские боги действительно так относиться к людям. Если ее христианский Бог учил, что все души достойны спасения, то это не означало, что китайские боги говорили то же самое. Она посмотрела на Ру Шаня, пытаясь по добрать такие слова, которые ему хотелось бы услышать.

– Расскажи мне, что случилось, – снова попросила Лидия. – Моя сила инь превратилась в поток. – От воспоминания, как струилась ее инь, ее бросило в жар. – Я думала, что в тебе сила ян тоже превратилась в поток. – Лидия помнила, что его дракон лежал в ее руке, твердый и большой, но его сила ян сдерживалась умением Ру Шаня контролировать себя. Она чувствовала это не только телом, но и душой.

– Да, – сказал он после длительной паузы. – Все необходимые составляющие у меня были.

– И что же?

Ру Шань вздохнул.

– Я уже знал, что происходит реакция, и чувствовал, как твоя сила инь соединяется с моей ян. Я уже поднимался по ступеням на Небеса и уже почти был там, – его голос стал натянутым. Сильное тело тоже напряглось. Он даже сейчас стремился попасть на Небо. Но что же произошло?

Ру Шань прикрыл веки, и Лидия догадалась, что он борется с непрошеными слезами.

– Я уже почти был там, – с горечью повторил он, – а потом... – Ру Шань пытался подобрать нужные слова: – Я упал оттуда.

– Упал?

– Моя концентрация исчезла. Передо мной встали видения. Воспоминания. И затем... – Он с отвращением махнул рукой, указывая на пол под кроватью.

Лидия приподнялась и увидела, что их одеяло скомкано и отброшено в сторону. Присмотревшись, она все поняла: Ру Шань не смог удержать свое семя. Охваченная собственным экстазом, она не заметила этого. Пока она парила в облаках неги и блаженства, он вытер следы своего позора и впал в отчаяние.

Лидия закусила губу, не зная, что сказать. Ру Шань повернулся к ней и спросил:

– Что ты чувствовала?

Она густо покраснела и была вознаграждена его улыбкой.

– Ты ощущала радость?

– Намного больше, – прошептала Лидия.

Ру Шань был прав, когда говорил, что этой ночью от нее потребуется много сил. Он стимулировал в ней поток инь в течение долгих часов. Лидия никогда бы не подумала, что такое возможно.

Но он сделал это. Ее разум отказывался принимать этот опыт. Ее сила инь накатывала на ее тело волна за волной. Это доставляло огромное удовольствие, но такой накал страстей не могло выдержать сознание обычного смертного человека.

В конце концов Лидия полностью отдалась во власть Ру Шаня и плыла по течению, отказавшись контролировать происходящее, иначе она сошла бы с ума.

Именно в этот момент произошло то, что она склонна была бы назвать обновлением. Она изменилась, вернее, опыт изменил ее. Она почувствовала, что отделяется от своего тела, в котором продолжала пульсировать сила ян, и мягко поднимается вверх, в удивительное море красоты.

– Ты прошла в первые ворота, – слова Ру Шаня поразили не только ее. В них прозвучало его собственное изумление.

Лидия посмотрела на мужа, чувствуя себя смущенной и немного виноватой. Неужели она так быстро добилась того, на что он потратил целые годы?

Ру Шань покачал головой, все еще пораженный услышанным.

– Я вижу это по твоему лицу. Ты вся излучаешь покой, который мне редко доводилось видеть. Да, ты прошла в первые ворота. – Он откинулся на спинку кровати и сдавленно произнес: – А я с позором пал к твоим ногам.

– Нет! – воскликнула она. – Я не знаю, куда я попала, но... – Лидия почувствовала, как его рука принялась нежно ласкать ей спину.

– Не стыдись этого, Лидия. Ты очень высоко одарена. Я знал это с самой первой минуты, как увидел тебя. Именно поэтому я согласился...

– Купить меня.

Ру Шань вздохнул, от чувства вины его щеки залились румянцем.

– Да. Потому что ты создана для таких занятий. – Он посмотрел ей в глаза. – Я очень доволен, жена моя. – Затем он пожал плечами. – И мне очень завидно.

– Но ты тоже проходил раньше в первые ворота, не так ли? – Она молилась на то, чтобы это действительно так и было.

– Да, – ответил он. – Много раз. Но...

– Но ты хочешь оказаться еще выше, – закончила она за него. Ру Шань горько рассмеялся.

– Сейчас я был бы счастлив пройти хотя бы в первые ворота. Я даже туда не смог попасть, не говоря уже о том, чтобы пройти дальше.

Лидия вздохнула и закрыла глаза, молча молясь Святому Духу, чтобы тот дал ей нужные слова, которые помогли бы ее несчастному мужу.

– Пожалуйста, расскажи мне о тех воспоминаниях и образах, которые ты увидел. – Лидия совершенно не была уверена, что Ру Шань откликнется на эту просьбу, однако ее сомнения рассеялись, когда она услышала его голос.

Медленно и тяжело, с каким-то надрывом Ру Шань начал говорить:

– Я видел кровь, Лидия. И своих родителей. Сначала мать, потом отца. Я видел их такими, какими запомнил их в детстве, много лет назад. А потом они предстали предо мной такими, какие они сейчас. Я видел... – его голос звучал сдавленно и необычно тихо. – Я видел смерть, Лидия. И взрыв ненависти и гнева, который прорывается сквозь все мои преграды. Я не мог устоять перед ним...

– Поэтому ты не можешь сдержать свое семя, а значит, и силу, которая отправила бы тебя на Небо?

Ру Шань тяжело вздохнул и крепко обнял ее рукой. Ей показалось, что его боль проникла в ее тело. Она хотела отдать ему свою силу и тепло, всем сердцем желая, чтобы он обрел себя на пути к бессмертию.

Лидии казалось, что Ру Шань давно носит в своей душе эту боль и уже привык к ней. Она с глубоким состраданием увидела, как он лег на спину и беззвучно зарыдал. Его глаза оставались сухими, на лице была привычная маска бесстрастия и непроницаемого спокойствия.

– Не прячь от меня своих мыслей, Ру Шань, – прошептала она. – Я не вынесу этого.

Он посмотрел на нее темными миндалевидными глазами, расширившимися от удивления, и с каким-то непонятным упрямством сказал:

– Я не привык рассказывать о таких вещах кому бы то ни было.

– Даже Ши По? Он кивнул.

– Особенно Ши По. Она великолепная наставница, но первейшей целью этой женщины всегда было ее собственное бессмертие. – Он пожал плечами. – Я не могу винить ее. Мы все хотим стать великими.

– Ты великий, – резко сказала Лидия. – И я считаю, что плох тот учитель, который в первую очередь заботится о себе, а потом уже о своих учениках.

Ру Шань улыбнулся, и впервые, с того момента как она проснулась, его черты смягчились.

– Ты так предана мне, жена моя. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Мне это очень нравится.

– Хорошо, – ответила Лидия, возвращая ему поцелуй, но не давая их игре зайти далеко. Она первая освободилась от него, не желая прерывать серьезный разговор. – Ты сказал, что видишь свою мать такой, какая она сейчас. Но ведь...

– Она умерла, это правда. Я вижу ее такой, какой она была до своей смерти. И еще я вижу ее мертвой, когда мы хоронили ее.

– О, как это ужасно!

Он отвернулся, сжав губы.

– Как... Как она умерла?

Его подбородок дрогнул. Он ничего не ответил.

– Ее убили?

Ру Шань закрыл глаза.

– Она упала. И сломала шею.

Лидия молчала, но ее молчание было достаточно красноречивым, потому что она многое поняла. Ей и прежде доводилось слышать подобные объяснения. Ее отец, будучи врачом, часто использовал эти слова, чтобы скрыть правду. Возможно, мать Ру Шаня была избита до смерти, и, скорее всего, своим мужем.

– Да, значит, в Китае, как и в Лондоне, тоже происходят ужасные вещи, – грустно произнесла она.

Лидия не знала, что именно вызвало последовавшую за этим реакцию, но она видела, что после ее слов броня, которая защищала его, наконец исчезла. Ру Шань прижал ее к себе и зарыдал. Это были не тихие рыдания, которые ей доводилось слышать раньше. Это было мужское горе, и оно разрывало сердца им обоим. Гортанный плач Ру Шаня было тяжело слышать, но она и не думала останавливать его. Ему необходимо было освободиться от ужаса и боли, которые давно терзали его сердце и душу.

Лидия прижимала его к себе, раскачивая на руках, словно ребенка. Она видела, что он изо всех сил пытается превозмочь свою боль, но это ему пока не удавалось: слишком долго он носил ее внутри себя и она приобрела чудовищные размеры, придавив теперь их обоих.

В конце концов Ру Шань, обессилев, уснул на руках Лидии.

ГЛАВА 15

Ру Шань проснулся немного раньше, чем она. Стоило ему пошевелиться, и Лидия тут же открыла глаза. Ее сознание еще не пробудилось, и она поначалу растерялась. Почему Ру Шань?.. Почему эта комната? Но затем она вспомнила. Ее побег, предательство Макса и наконец ее свадьба и первая брачная ночь.

Она счастливо улыбнулась, томно и медлительно целуя своего мужа в губы. Он вернул ей поцелуй, но в его движениях чувствовалась некоторая сдержанность и напряженность. Причина была не в ней и не в ее поцелуе, но Лидия поспешно отодвинулась, с недоумением глядя на него. Ру Шань предупредил ее вопрос:

– Мне нужно идти. Я должен помочь своей семье подготовиться к твоему прибытию. – Он кашлянул и как-то неуверенно продолжил: – Фу Де скоро будет здесь, он принесет косметику и паланкин. На самом деле ритуал больше ничего не требует, но я должен подготовить их.

Она кивнула, думая о его словах. Что-то здесь было не так: Ру Шань чересчур нервничал по поводу простого праздника. Поднявшись с коленей, Лидия завернулась в одеяло и настороженно наблюдала, как одевался муж. Ее беспокойство нарастало: Ру Шань был как на иголках.

– В чем дело, Ру Шань? – спросила она, не выдержав. – Ты что-то скрываешь от меня?

Он повернулся к ней, собираясь возразить, но передумал и, вздохнув, произнес:

– Ты слишком умна, жена моя. Мне будет непросто скрыть что-либо от тебя.

Лидия прищурилась, изо всех сил пытаясь изобразить себя оскорбленной.

– Это что, китайский обычай – иметь секреты от своих жен? Ру Шань удивленно вскинул брови.

– Конечно, Лидия. Китайские женщины разбираются лишь в ремеслах и в том, как ухаживать за собой, чтобы сохранить свою красоту. Они ничего не знают об окружающем их мире и не интересуются им.

– Это вы, мужчины, так считаете. Испокон веков вы пытались доказать, что намного умнее женщин. Но мы, женщины, вовсе не так глупы, как вы себе представляете.

Ру Шань вздохнул.

– Да, теперь я начинаю понимать это. – Он внезапно стал перед ней на колени. – Клянусь тебе, Лидия, что ничего не буду держать в секрете от тебя. Я отвечу на любой интересующий тебя вопрос. Спрашивай что хочешь. – Он поднес ее руки к своим губам, выражение его лица было пылким как никогда. – Ты мое сердце, Лидия. Я никогда не отпущу тебя от себя.

Она смотрела на его склоненную голову и чувствовала, как он прижался губами к ее рукам, затем развернул их и поцеловал ладони. Лидии хотелось расспросить его о том, что он пытался утаить за своей бесстрастной маской, но от прикосновения его губ и языка по ее телу пробежала дрожь и она на мгновение забылась. Когда он взял ее пальцы в рот, Лидия решительно отняла свои руки и рассмеялась.

– Ру Шань, у меня начинает кружиться голова.

Он самодовольно улыбнулся, но от этого ей стало еще смешнее.

– Хорошо, – произнесла она, пытаясь отгадать его мысли. – Твоя семья будет очень расстроена тем, что ты взял в жены англичанку. – Лидия пожала плечами. – Я не думаю, что и моя семья была, бы в восторге от тебя. Они не признают никого, кроме Макса.

– А как ты, Лидия? Ты счастлива, что сделала такой выбор?

Его тон был настолько серьезен, что она насторожилась. Разве он не понял, что она чувствует? Конечно, он не мог не знать, как...

Но Ру Шань явно ничего не понял. Увидев в его глазах сомнение и беспокойство, а также собравшиеся на лбу морщинки, Лидия повела плечом, позволив одеялу соскользнуть с нее. Она сидела перед ним полностью обнаженная, открытая душой и телом. Она не пыталась соблазнить его. Этот жест означал, что она полностью предоставляла себя его воле.

– Я твоя жена, Ру Шань Чэнь. И я очень довольна своим выбором.

Он шагнул к ней, очарованный ее словами, и Лидия заметила, что его нефритовый дракон ожил. Его руки медленно, почтительно поднялись, и он погладил ее груди. Она закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением его рук к своему телу. Она чувствовала, как он вдохнул аромат ее кожи и прижался губами к ее лбу, губам, шее и плечу.

– Ты даже не знаешь, как ты мне дорога, Лидия. Ты драгоценная жемчужина, а я счастливейший из людей, – прошептал Ру Шань.

Она повернулась, и их губы слились в поцелуе.

В дверь постучали.

Они оба застонали, нехотя отстранившись друг от друга. Ру Шань нагнулся, схватил одеяло и нежно обернул его вокруг Лидии. Затем он повернулся к двери и так быстро заговорил по-китайски, что Лидия не разобрала ни слова. Она лишь поняла, что он давал распоряжения Фу Де, и тот больше не стучал. Ру Шань разгладил на себе одежду, собираясь уходить.

Когда он повернулся к ней, его слова, которые он медленно произносил по-шанхайски, прозвучали слишком официально:

– Наши головы будут лежать на одной подушке, наши цитры будут звучать чистым и ясным звуком. Наша музыка всегда будет гармоничной.

Лидия, раскрасневшаяся от любви и радости, весело улыбнулась ему, чувствуя, как от его слов ее душа наполняется покоем. Она хотела ответить ему, но ей не удалось быстро подобрать нужные китайские слова. Пока она собиралась их произнести, он почтительно поклонился ей и вышел, закрыв за собой дверь. Через мгновение Лидия услышала, как хлопнула входная дверь. Он ушел.

Появился Фу Де. Слуга постучал в дверь спальни и вежливо передал ей одежду для утренней церемонии, краски для лица и цветы для волос – все атрибуты красоты в китайском понимании, к которым ей теперь нужно было привыкать.

К счастью, оказалось, что Фу Де знал в этом толк. У Лидии было слишком мало времени на размышления, поэтому она решила спокойно воспринимать все, что требовалось от нее, и постараться не выглядеть полной идиоткой в глазах своих новых родственников. А еще ей вспомнилось лицо Ру Шаня, когда она стояла перед ним обнаженной. Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы она была готова преодолеть любые испытания.

Лидия молилась, чтобы ее надежды оправдались.

Когда Лидия была готова, ей показалось, что она выглядит смешно и нелепо в своей деревянной обуви и странном китайском платье. Шпильки из слоновой кости поддерживали высоко зачесанные волосы, от вуали было щекотно в носу, и каждый раз, когда она чихала, белая пудра, густым слоем наложенная на ее лицо, осыпалась на ее свадебный наряд. Глупо было раскрашивать и без того светлую кожу ее лица в белый цвет. Но Фу Де заверил ее, что это такая традиция, поэтому Лидия безропотно повиновалась ему.

Сейчас она сидела в паланкине, который несли четверо китайцев к дому ее свекра, и думала о том, что ей надо бы чувствовать себя принцессой. Но вместо этого Лидия чувствовала себя полной дурой. Что она себе вообразила? Как она могла выйти замуж за человека совершенно иной культуры, о которой не имеет почти никакого представления. А что там Фу Де говорил о ее больших ногах? Он хвастал, что, несмотря на дефицит свадебных женских туфель ее размера, ему каким-то чудом удалось раздобыть для нее туфли.

А что было не так с ее ногами? Похоже, с ней все было не так. По словам Фу Де, она была слишком рослой и крупной. Для нее трудно было найти свадебное платье. Ее тело слишком плотное, лицо чересчур широкое, талия не такая тонкая, как у китаянок. А уж груди... Да, она явно подходила лишь на роль домашнего животного, а не жены подданного китайского императора.

Лидия понимала, что это все от нервов, но, вместо того чтобы любоваться своими новыми китайскими украшениями, она с ненавистью думала о своем теле и новой семье, с которой еще не познакомилась.

– О Господи, – говорила она себе, – не будь такой размазней, соберись. – Но к сожалению, ей так и не удалось успокоиться.

Когда паланкин с новобрачной остановился у дома Чэней, появился Фу Де и торжественно распахнул цветастые занавески. С ней не было никого, кто бы представил ее семье Ру Шаня, поэтому столь почетная обязанность была возложена на Фу Де. Ру Шань не хотел рассказывать своим родственникам, что он нашел невесту в публичном доме и купил ее. Фу Де должен был сказать, что она дочь друга дальнего родственника или что-то в этом роде. Лидия, правда, уже успела забыть эту байку.

Когда носилки поставили на землю и она вышла, Фу Де вручил ей моток красной ленты. Покачиваясь на своих высоких деревянных туфлях, она проследовала за ним через ворота в высоком заборе, не имевшем ни единого просвета. Над арочным входом развевались на ветру красные бумажные ленты с иероглифами, написанными черными чернилами. У Лидии не было времени, чтобы прочитать их, да и вуаль, закрывающая лицо, мешала ей рассмотреть надписи.

– Будьте внимательны, смотрите под ноги, – прошептал Фу Де.

Стараясь не уронить из рук веер и большой моток красной ленты, она держалась за один конец и смотрела, как Фу Де, взявшись за другой, тянул ленту и отходил назад. Когда лента развернулась во всю длину, Лидия увидела в центре замысловатый узел. Он выглядел очень красиво, и она отвлеклась, разглядывая его. Подняв глаза, чтобы посмотреть на Фу Де, она заметила, что сейчас ленту держал кто-то другой.

Ру Шань... Прекрасный Ру Шань, одетый в красную шелковую сорочку, украшенную красивой вышивкой.

Лента трепетала на ветру. Ру Шань тянул ее за один конец, а Лидия крепко держалась за другой и, не отрываясь, смотрела на своего возлюбленного. Он продолжал тянуть за ленту и постепенно, шаг за шагом, вел ее в свой дом.

Лидия прошла через двор, не замечая вокруг никого, кроме своего мужа.

Но он удалялся от нее, увлекая ее в какую-то комнату в глубине дома. Лидия знала, что будет в этой комнате. Фу Де рассказал о ней заранее.

Она направлялась в священное место, где семья Чэней почитала своих предков. Именно здесь Ру Шань должен официально представить ее всем членам его семьи. Перед алтарем предков... Лидия шла спокойно и уверенно, следуя за Ру Шанем. Она была довольна тем, что ей наконец-то удалось приспособиться к ходьбе в этих смешных деревянных туфлях.

Все складывалось прекрасно, пока она не увидела весьма неприятное препятствие. Перед комнатой, в которой ее ожидали родственники мужа, Лидия увидела высокий порог. Китайцы традиционно верили в то, что духи не могли преодолевать препятствия, воздвигнутые хозяевами на их пути, поэтому ставили деревянную загородку, чтобы те не могли проникнуть в их дом. Всем жильцам приходилось переступать через нее, чтобы войти. А духи, конечно, оставались за порогом.

Затянутая в узкое платье и обутая в ужасно неудобные деревянные туфли, Лидия с испугом смотрела на этот порог, не зная, как поступить. Наконец, схватив Фу Де за руку, она попыталась перешагнуть через него, но тут же споткнулась и решила, что это весьма неподходящий способ, чтобы войти в храм предков.

Тогда она усилием воли приподняла свое тело, чуть не вывихнув руку бедного Фу Де. Но ее платье застряло сзади и попало ей под ноги. В английских туфлях Лидия, конечно, справилась бы. Пусть и без грации в движениях, но зато и без телесных повреждений. А в высокой китайской обуви и непривычном одеянии у нее не было никаких шансов. Потеряв равновесие и по-щенячьи взвизгнув, Лидия стала падать.

Ее веер и лента вылетели из рук, и она взмахнула ногой, пытаясь удержаться в вертикальном положении, но тесное платье вынуждало принять лишь одну позу – распластавшись на полу вниз лицом.

Это было ужасно, особенно потому, что ей казалось, будто все происходит очень медленно.

Но сильные руки тут же подхватили ее, и Лидия с облегчением вздохнула, увидев своего спасителя. Это был, конечно, Ру Шань. Слава богу, что ей удалось избежать незавидный способ войти в его дом.

Ру Шань бережно поддерживал Лидию, пока Фу Де расправлял подол ее платья, зацепившийся за чертов гвоздь. Лидии показалось, что прошла целая вечность, пока Ру Шань смог нежно и осторожно поставить ее на ноги. Она чувствовала слабость в коленях и с трудом нашла в себе силы, чтобы снова встать на эти проклятые туфли.

Но сейчас это не имело значения, твердила она про себя. Ру Щань поддержал ее. Ру Шань был рядом с ней. Он дружески улыбался и медленно поднимал вуаль, открывая ее лицо.

– Добро пожаловать, жена моя, – произнес он традиционную фразу по-шанхайски.

Лидия должна была что-то ответить на его приветствие. Фу Де учил, какие слова ей надо говорить, но она напрочь забыла обо всем на свете. Лидия ни о чем не могла думать и ничего вокруг не замечала, кроме серьезного лица Ру Шаня, который время от времени подбадривал ее своей улыбкой.

Сейчас он уже не улыбался и выглядел очень сосредоточенным. Повернувшись, он провел ее в комнату предков. Лидия быстро огляделась и сразу обратила внимание на стол в центре этого помещения. На нем были закреплены длинные деревянные таблички с вырезанными на них китайскими иероглифами. Лидия не успела прочитать их, но Фу Де рассказывал ей, что здесь перечислялись имена всех мужчин – членов семьи Чэней. Окружавшие стол столбы были ярко разукрашены – на них изображались драконы и фениксы, и были начертаны древние изречения. Лидия заметила, что все они были расписаны с любовной заботой.

По правде говоря, все это почти не занимало ее внимания. Она смотрела на людей, стоявших вдоль боковой стены. Это были родственники Ру Шаня. По традиции, чтобы познакомиться с ними, Лидия должна была подать им чай.

Но сначала ей необходимо было поприветствовать предков. Ру Шань подвел ее к алтарю, затем помог ей стать на колени. Это тоже было весьма затруднительно, но, к счастью, в боковых швах оказались длинные разрезы, которые позволили ей принять необходимую позу. Она почувствовала на своих обнаженных ногах прохладный воздух и попыталась не показывать смущения. Китайцы считали неприличным носить декольте, зато в обнаженных ногах не видели ничего необычного. Лишь она, воспитанная по викторианским принципам, стеснялась этого.

Но ведь теперь она жена китайца, подумала Лидия и трижды поклонилась предкам Ру Шаня, прикасаясь лбом к твердому деревянному полу.

– Это Лидия Чэнь, о мои предки, – торжественно произнес Ру Шань, повернувшись к деревянным табличкам с иероглифами. – Она принесет великое процветание вашим потомкам.

Затем он помог ей встать и продолжал поддерживать, поскольку Лидия все еще неуверенно стояла в своих туфлях. Едва она выпрямилась, как к ней подошел Фу Де и поднес фарфоровую чашу. Это была церемониальная чаша с чаем. Пора поприветствовать своих новых родственников.

Поддерживаемая под руку Ру Шанем, Лидия прошла к первому из стоявших у стены, отцу Ру Щаня. Это был суровый человек с отвислыми, дряблыми щеками и сердитым взглядом. Он опирался на трость и, принимая чашу, почти не удосужился взглянуть на нее.

– Отец Чэнь, – произнес монотонно Ру Шань.

Отец Ру Шаня медленно пил из чаши, глядя не на Лидию, а на Ру Шаня. Может, он злился на сына из-за того, что она была белокожей? Лидия не знала. Однако между сыном и отцом что-то происходило.

Затем пришла очередь бабушки Ру Шаня. Седая старуха с красными слезящимися глазами бросила на Лидию тяжелый недоб-рожелательный взгляд. Она была так худа, что одежда висела на ней. Ее глазки злобно сверкнули, когда Лидия подала ей чай.

– Бабушка Чэнь.

Старуха взяла чашу, но Лидии показалось, что она не собиралась пить из нее. Судя по выражению ее недовольного лица, ей хотелось плюнуть в чашу. Однако старуха поднесла ее к губам и сделала один глоток. В ее глазах горела неподдельная ненависть.

Лидия едва сдерживала себя, чтобы не расплакаться. Но нет, они не увидят ее слез. Она и слезинки не проронит. Ее предупредили о том, что эти люди враждебно воспримут белокожую невестку. К счастью, наихудшая часть была позади. Оставался лишь мальчик восьми лет, стоявший рядом с женщиной, которая выглядела, по меньшей мере, лет на десять старше Ру Шаня. Это, конечно, его сестра, хотя Лидии не удалось заметить никакого сходства.

– А это, – сказал Ру Шань, – моя первая жена и наш сын.

ГЛАВА 16

Лидия заморгала. Она, должно быть, ослышалась? Эта женщина, высокомерная и злая, не могла быть женой Ру Шаня. Лидия была его женой. Она хорошо помнила, как их обвенчали в церкви. Она была законной женой Ру Шаня. Это означало, что у него не могло быть другой жены. Это невозможно! Кроме того, это совершенно незаконно.

– Прошу прощения, – сказала Лидия, ненавидя себя за то, что ее голос превратился в дрожащий шепот. Чтобы взять себя в руки, она перешла на английский язык: – Прошу прощения, любовь моя, но я, наверное, неправильно поняла. Кто такая эта женщина? Это твоя сестра?

Ру Шань повернулся, сбитый с толку переменой в ее голосе, но послушно перешел на английский язык. Ну что ж, сейчас все разъяснится и она поймет свою ошибку.

– Моя сестра и ее муж не примут сегодня участия в церемонии. – Он, казалось, сердился из-за этого, но Лидию интересовало другое. Ее внимание сосредоточилось на конкретно произнесенных словах:

– Это Тай Мэй, моя первая жена. И наш сын, Сунь Ран.

Все, что Лидия могла сделать, – это закрыть глаза. Она с отвращением чувствовала, как слезы проступают через ресницы.

– Значит, ты разведен? – прошептала она.

– Разведен? Я не понимаю, что означает это английское слово. Лидия открыла глаза и посмотрела на человека, которого полюбила, надеясь найти ответ в выражении его лица.

– Развод, – четко произнесла Лидия, – означает, что ты был когда-то на ней женат, а теперь вы не связаны друг с другом. Муж и жена живут отдельно и могут вступить в брак с кем-то еще.

Ру Шань отпрянул, словно его ударили.

– Как можно быть чьим-то мужем, а потом перестать им быть? Только варвары способны на это.

Она вся сжалась, от гнева ее плечи затряслись.

– Это случается очень редко, – отрезала Лидия, – но так бывает. Скажи, эта женщина твоя бывшая жена или нет?

– Конечно, нет, – ответил он таким же резким тоном. – Мы, китайцы, вступаем в брак на всю жизнь. Мы не бросаем женщин, словно это игрушки!

Лидия кивнула, сама не понимая, зачем она это сделала. В этот момент она была готова наброситься на Ру Шаня и выцарапать ему глаза. Но ей нельзя было полагаться на свои эмоции, потому что все могло оказаться простым недоразумением. Поэтому Лидия попыталась снова:

– Если эта женщина твоя жена, Ру Шань, тогда кто для тебя я? Он пристально смотрел на нее, его лицо постепенно светлело.

– Ты моя вторая жена, Лидия. Первая жена, которую я сам выбрал.

– Я твоя вторая жена? Ру Шань кивнул.

– Конечно.

– У нас в Англии не бывает вторых жен, Ру Шань. У нас есть только первые жены.

Он улыбнулся ей, но выражение его лица стало неуверенным.

– А, – сказал он, – теперь я понял. – Разумеется, Ру Шань ничего не понял, потому что начал говорить совершенно не то, что ожидала услышать от него Лидия: – Я принадлежу к состоятельной семье, Лидия. Наш род очень знатный. Конечно, у меня есть первая жена. Нас поженили, когда мне было восемь лет. – Он улыбнулся и потрепал сына по голове. – Раньше меня заставляли взять себе еще жену, но я сопротивлялся. Лидия, ты для меня первая жена, которую я сам выбрал.

Она не знала, что и ответить. Как можно было о чем-то спорить на глазах другой женщины? Жены своего мужа, о существовании которой Лидия и подозревать не могла?

– В англии у мужчины не может быть двух жен, – повторила она.

– А там это и не требуется. Англичане выбрасывают своих жен, используя этот ваш развод, а затем находят себе других.

Лидия покачала головой.

– Это не так.

– Но ты же только что сама сказала, что...

– Это бывает очень редко. – Лидия бросила на него надменный взгляд и усмехнулась. – У нас никогда, никогда не бывает так, чтобы муж имел одновременно двух жен! – Она не хотела кричать, но в ее голосе зазвучали истерические нотки. Ру Шань с изумлением наблюдал за ней. Его родственники, похоже, пребывали в таком же недоумении, как и он.

– Но, Лидия, ты теперь в Китае, – сказал Ру Шань, не предполагая, что своим спокойным тоном он лишь подлил масла в огонь. – В Китае, – продолжал он, – состоятельный человек по традиции имеет нескольких жен.

Лидия гордо выпрямилась во весь рост, стоя в своих дурацких туфлях.

– Только не мой муж, Ру Шань. Он нахмурился.

– Лидия, – сказал он угрожающим тоном, – не позорь меня перед моими родными.

– Не позорить тебя? – ее голос звучал издевательски. – А тебе не приходило в голову, что для меня будет позором знакомство с женой моего мужа?

Ру Шань беспомощно поднял руки.

– Но я же говорил тебе, что я состоятельный человек. Почему ты не догадалась, что у меня может быть еще одна жена? Ты ведь умная женщина!

– Я англичанка, – возразила она. – Как ты мог подумать, что я выйду замуж за человека, который уже женат?

Лидия дрожала от гнева. Прекрасная чаша, которую она держала в руках, упала на пол и разлетелась вдребезги у ног Ру Шаня. Затем она поднесла руки к волосам, вытащила шпильки из слоновой кости и швырнула их на пол. Ру Шань, потрясенный, смотрел на нее и не верил собственным глазам. Стоявшая позади него бабушка начала смеяться – это было холодное хихиканье, которое становилось все громче и язвительнее. Лидия, казалось, ничего вокруг себя не замечала. Она развязывала шнурки, сбрасывала с ног ненавистные туфли, вкладывая в свои действия столько ярости, сколько могла. Если бы у нее под рукой была какая-нибудь другая одежда, она разорвала бы и сбросила с себя это свадебное платье. Она удовольствовалась тем, что стерла рукавом краску с лица. Ужасно было поступать так с прекрасным шелком, но размазанная по ткани белая, черная и красная краски немного погасили ее гнев.

Бабушка Ру Шаня продолжала хихикать, теперь к ней присоединилась и первая жена Ру Шаня. Его отец тоже стал хохотать. Ру Шань покраснел как рак, и его лицо стало почти такого же цвета, как одно из пятен на ее платье.

Лишь один мальчик, казалось, ничуть не был встревожен этой сценой. Скорее всего, ребенок просто наблюдал за происходящим. В голове Лидии даже промелькнула мысль о том, понимал ли он что-либо из того, что здесь случилось. Может, понимал, и даже больше, чем она сама, подумала Лидия с истерическим смехом.

Семья Ру Шаня продолжала дружно смеяться, их смех гулко отражался от стен комнаты.

– Боже мой, какая же я дура, – горько сказала Лидия. – Любовь! Свадьба! Дети! Ведь я же знала, что ты китаец...

– Да, я китаец, – начал Ру Щань, но она не дала ему продолжить. Она высказывала все, что накипело у нее на душе, не заботясь о том, что в некоторых вещах ей не приходилось сознаваться даже себе самой.

– Я любила тебя, Ру Шань, – казалось, что она не говорила, а выплевывала эти слова прямо ему в лицо. – Да, я любила. Я. Любила. Тебя, – повторила Лидия, делая ударение на каждом слове, и выпрямилась, с презрением оглядывая окружающих. – Какая же я дура!

Ее ноги были мокрые от пролитого чая, но Лидия не замечала этого. Она направилась к двери, за которой была свобода. Она не думала о том, что делает, ей хотелось как можно дальше уйти от Ру Шаня.

Он вышел вперед, преграждая ей путь, как уже было однажды.

– Не глупи, Лидия. Куда ты пойдешь?

Но мягкий голос Ру Шаня, каким он старался говорить с ней, лишь подстегнул ее, и Лидия проследовала дальше, грубо оттолкнув от себя его руки, когда он пытался ее остановить.

– Лидия! – крикнул он, снова хватая ее за руку. – Мы были обвенчаны в английской церкви. По нашим законам ты моя жена.

На этот раз она не смогла сдержаться – откуда-то из глубины вырвался мучительный стон. Похожий на рыдание, смешанное с болезненным криком, он жег ее грудь огнем. Она не могла выразить его словами. Вместе с этим стоном из нее вырывались боль и гнев, обида и отчаяние. Лидия вырвала у него свою руку и побежала к двери.

На этот раз ее никто не удерживал, и она выскочила из этого дома. Задыхаясь от душивших ее рыданий, Лидия бежала, путаясь в длинном платье, которое то и дело попадало ей под ноги. В ее воспаленном сознании мелькнул вопрос о том, куда же ей идти теперь. Именно об этом спрашивал ее Ру Шань, но она не обратила никакого внимания на его слова.

Ей хотелось как можно дальше уйти от этого дома. Ей хотелось тишины. И она продолжала бежать. Так быстро, как только могла. Ее внимание было всецело поглощено тем, чтобы не наступать на разбросанный повсюду мусор. Она не позволяла себе думать ни о чем другом. Просто следила за тем, чтобы не наступить ногами на мусор.

Наконец она выбилась из сил и не могла больше сделать ни шагу. Ее ноги болели от ударов о твердую мостовую, а порез сбоку правой ступни болел как от ножа. Лидия остановилась, понимая, что, так или иначе, ей придется принимать решение о своих дальнейших действиях. Она стояла посреди китайского квартала Шанхая, одетая в свадебное платье, босиком. Одна...

Ей не хотелось мириться с тем, что произошло, однако она понимала, что другого выхода нет. Лидия чувствовала себя разбитой и опустошенной. Ее ноги подкашивались от усталости, и она медленно осела на землю.

Лидия не заметила, как вокруг нее собралась толпа. Отовсюду раздавалась китайская речь. Но она больше не хотела иметь дела ни с кем из китайцев. Нет! Она закрыла глаза рукой, чтобы не видеть их.

Внезапно до ее ушей донесся чей-то голос, говоривший на ломаном английском языке. Лидия прислушалась и поискала глазами человека, который, похоже, обращался к ней.

ФуДе.

Лидия снова хотела закрыть глаза, но не стала этого делать, | поскольку это было бы слишком по-детски. Она увидела, что находится на незнакомой улице в окружении китайцев. Она была странно одета, совершенно обессилена и не могла найти нужных слов, чтобы разобраться со всем, что произошло.

Ей нужна была помощь. Сейчас ей мог помочь только Фу Де.

Она с трудом поднялась. Десятки маленьких рук протянулись к Лидии, чтобы помочь ей встать, и эта неожиданная помощь удивила ее.

– Фу Де, – прошептала она, проглотив комок в горле. – Фу Де, – повторила она с облегчением.

– Госпожа Лидия! – кричал юноша, пробираясь сквозь толпу .Она поморщилась от его слов. Она была не госпожой, а женщиной, попавшей в ловушку к иноземному демону.

– Подождите, пожалуйста, госпожа Лидия!

Молодой человек подошел к ней, его длинная коса растрепалась, лоб взмок от пота.

– Госпожа Лидия, прошу вас...

– Отдышись сначала, Фу Де, – сказала она с таким спокойствием, на которое только была способна. – Я больше никуда не бегу. – Лидия не знала, зачем говорит это, но была уверена, что говорит правду. Она постепенно приходила в себя: вытерла лицо испачканным рукавом и стала осматривать место, в котором очутилась. – Отойдите, пожалуйста, – сказала она по-шанхайски.

Люди испуганно посмотрели на нее и отошли.

– Госпожа Лидия, – начал Фу Де, – вам нельзя бегать по Шанхаю в таком виде. Это неприлично.

– Что может быть более неприличным, чем выйти замуж за женатого мужчину? – возразила она. Фу Де заморгал. Он пребывал в явном замешательстве. Лидия махнула рукой, чтобы он не обращал внимания на ее слова, но слуга опередил ее.

Он поклонился ей и заговорил с подчеркнутой вежливостью:

– Я не совсем понимаю, что произошло, но вижу, что мой хозяин Чэнь нанес вам тяжкое оскорбление. – Она открыла рот, чтобы остановить его, но Фу Де продолжал: – Я здесь не для того, чтобы примирить вас с вашим мужем. Я предлагаю вам безопасное место, где вы сможете находиться все время, пока не разберетесь со своими делами.

Лидия с благодарностью кивнула.

– Спасибо, Фу Де. Где это?

– Это рядом с... – Он помедлил. – Рядом с местом, где вы провели вчерашний вечер. Пожалуйста, госпожа... – Фу Де указал на стоявшего неподалеку рикшу. – Вы поедете туда со мной?

Она закусила губу, инстинктивно опасаясь ехать куда-то с незнакомым мужчиной. Но Фу Де не был для нее незнакомцем. И она не была так наивна, как тогда. Лидия улыбнулась и снова кивнула ему.

– Спасибо, Фу Де. Ты очень добр.

Сидя в повозке, она вспомнила, как вчера вот так же ехала с другим мужчиной, как из невесты Макса превратилась в счастливую новобрачную Ру Шаня, а теперь стала наложницей-беглянкой. И все это в течение суток!

В ее голове пронеслась еще одна мысль, настолько забавная, что Лидия, судорожно сжавшись, истерично рассмеялась. Из ее глаз полились слезы. Она все еще оставалась девственницей.

После всего что с ней произошло, ей удалось сохранить девственность! По понятиям ее матери, это означало, что Лидия оставалась чистой, слоено свежевыпавший снег.

Ру Шань смотрел на сломанные шпильки из слоновой кости, лежавшие у него на ладони. На них была искусная резьба: на одной шпильке была изображена тигрица, на другой – дракон. В представлении Ру Шаня эти изображения символизировали его самого и Лидию, неразрывно связанных навсегда. Резные украшения, поддерживающие прекрасные волнистые волосы его жены, были призваны стать знаком надежной опоры для всей семьи Чэней. Ру Шань потратил много времени, чтобы выбрать для нее подарок, и, когда увидел эти шпильки в золотых волосах Лидии, его сердце наполнилось радостью.

А сейчас они лежали у него в руке: тигрица была наполовину сломана, а дракон испачкан в грязи.

Ру Шань не мог думать ни о чем другом. Рядом с ним были его родственники, которые продолжали потешаться, но он не обращал на них внимания. Он не мог успокоиться, вспоминая глаза Лидии, ее измазанное краской лицо и испачканное свадебное платье.

Слова, произнесенные ею, эхом отдавались в его голове:

– Я. Любила. Тебя. – В них было вложено столько горечи и боли, что они обожгли его, как каленым железом. – Я. Любила. Тебя. – Ру Шань снова и снова вспоминал эти слова и не знал, что ему теперь делать.

Сначала он хотел побежать вслед за ней, но Фу Де остановил его. Тихо, так, чтобы семья Чэней не слышала, слуга пообещал вернуть ее. Он сказал, что все объяснит Лидии и отвезет ее в такое место, где Ру Шань сможет увидеться с ней наедине, чтобы избежать презрительного непонимания его недалекой семьи.

Ру Шань не хотел оставаться дома. Он испытывал отчаянное желание прижать Лидию к себе и сбежать от своей семьи. Ему хотелось покинуть их и забыть о тяжком бремени ответственности за семью, возложенном на его плечи.

Лишь по одной причине он еще оставался здесь. Из-за своего сына Сунь Рана. Когда Фу Де помчался за Лидией, мальчик подбежал к нему и нервно схватил его за руку. Они стояли вместе у распахнутой настежь двери и смотрели на опустевшую улицу. Когда Ру Шань перевел взгляд на сына, он заметил, как тот исподлобья мрачно поглядывает на него.

– Это время нелегко пережить, сынок, – нежно сказал Ру Шань.

Ребенок кивнул, но не потому, что понимал отца, а потому, что решил выразить согласие со старшим.

Ру Шань подождал еще немного, вглядываясь в дорогу за воротами, и побрел к дому. Хотя Ру Шань в душе молился, чтобы его белокожая жена после трезвых рассуждений с радостью вернулась к нему, он понимал, что эта надежда тщетна. Лидия не вернется, и он вынужден будет искать ее. А пока ему придется оправдываться перед своей семьей и терпеть язвительные насмешки.

Сохраняя внешнее спокойствие и уверенность, Ру Шань выпрямился и, не глядя на бабушку, отца и жену, обратился к мальчику. Ровным доверительным тоном он произнес:

– Они все считают, что я сошел с ума. Они думают, что я не догадываюсь об этом, но мне все известно. Я думаю, ты слышал их мнение?

Мальчик с тревогой взглянул на мать, затем снова на Ру Шаня.

– Да, отец, – сказал он.

– Их глупость и невежество раньше меня не волновали. Я знал, что я делаю и зачем. Но сейчас это приводит меня в ярость, потому что они разрушают твое будущее.

От испуга сынишка широко раскрыл глаза и открыл рот. Мальчик еще никогда не слышал таких непочтительных слов в адрес кого бы то ни было из близких людей. Ни один добропорядочный китаец не позволял себе плохо отзываться о своих родственниках, особенно старших. Даже в семейном кругу, без посторонних.

Ру Шань видел реакцию мальчика, но не собирался останавливаться.

– Да, сынок. Лишь ты один вел себя в этот важный день так, как подобает, и твое доверие наполняет меня гордостью за тебя., Все остальные выказали лишь свое невежество. – Ру Шань окинул взглядом семью. Пораженные его словами, все притихли, не решаясь возразить ему. Старик был вне себя от ярости, но Ру, Шань спокойно ждал, когда он наконец разразится тирадой, с удивлением замечая, с каким непонятным удовольствием он готовится ответить на излияние отцовского гнева. Он давно мечтал получить возможность, чтобы оскорбить этого человека.

– Ты мерзкая шавка! – выпалил отец. – Ты приводишь в наш дом белую обезьяну и смеешь называть нас дураками? – Шэнь Фу, ковыляя, вышел вперед, в его движениях еще ощущалась сила, несмотря на то что он опирался на трость. – У меня есть уши, которые слышат, и глаза, которые видят. Я знаю, что ты смешал с землей наше доброе имя, когда завел себе белокожую женщину. Я знаю, что из-за нее полки нашей лавки пусты. А теперь ты посмел привести ее сюда! Ты сделал ее своей женой! – Он схватил Сунь Рана за руку и оттащил его от Ру Шаня. – Ты позор всей нашей семьи!

Ру Шань и бровью не повел. Его отцу нравилось выводить из терпения близких, но ему уже давненько не удавалось взбесить Ру Шаня.

–Отпусти моего сына, – спокойно сказал Ру Шань.

– Ты не годишься, чтобы...

– Мальчик достаточно большой, чтобы решать за себя. Отпусти его, – твердо повторил Ру Шань. – Иначе тебе придется объявить, что ты его отец.

Шэнь Фу вздрогнул, как от пощечины. Первая жена Ру Шаня тоже. Мальчик тихо стоял посреди водоворота взрослых страстей и ненависти.

– К-конечно, ты отец Сунь Рана, – заикаясь, пробормотал старик, отпуская руку мальчика. – Только такой безнравственный человек, как ты, мог предположить, что...

Ру Шань ничего не ответил. Лицемерие китайцев часто превосходило всякие границы, и его отец никогда не отличался прямодушием. Все, за исключением ребенка, знали правду о том, что Сунь Ран был полукровным братом Ру Шаня. Но это никак не снимало с Ру Шаня ответственности за мальчика. Он посмотрел на ребенка и протянул ему руку.

– Пойдем, сынок, – позвал он Сунь Рана, – я объясню тебе то, чего не понимают они.

Мальчик послушно пошел, но не подал руки. Прабабушка, сухо кашляя, нервно хихикнула, но Ру Шань, не обратив на это никакого внимания, улыбнулся ребенку и сказал:

– Твоя бабушка Мэй Лан гордилась бы тобой, сынок. Умный человек всегда сначала слушает, а потом принимает решение.

Неожиданно для всех Ру Шань присел на одно колено, чтобы смотреть в глаза мальчику. Удивительно, но он повторил движение своего двоюродного брата, доу, того самого несостоявшегося ученого, которого все любили. Это был необыкновенный жест, он казался неуместным, потому что для китайцев было странно видеть отца, стоящего на коленях перед собственным сыном.

– В нашей семье любят белых варваров. Твой дедушка любит их деньги, твоя прабабушка – их порошок. Даже твоя мать презирает нефрит и предпочитает носить их бриллианты и изумруды. Но сейчас, когда твоя бабушка умерла, золото нам достается очень нелегко. Варвары высоко ценили ее искусство владения кистью и красками, ее прекрасные вышивки. Именно благодаря ее таланту наша семья процветала.

Он остановился и посмотрел на своего отца.

– Семью Чэней поддерживала именно твоя бабушка, сынок. Мы были всего лишь москитами, впившимися в ее спину, – грустно произнес Ру Шань. Он выпрямился, взглянул на кипевшего от ярости отца и продолжал подливать масла в огонь, решив идти до конца и произнести вслух правду. – А теперь, когда Мэй Лан нет, кто сможет поддержать семью Чэней? Мертвая женщина уже не приносит дохода, а эта жена, – он с презрением показал на женщину, которая легла с ним в одну постель, когда Ру Шаню было восемь лет, – ничего не смыслит в этом искусстве. – Он повернулся к своему отцу. – Так на кого может опереться семья Чэней?

– Это твоя: ответственность, мой сын, – хотя слова прозвучали вежливо, его отец плюнул в ноги Ру Шаню, чтобы показать свое отвращение. – Я сейчас калека. Теперь сын должен взять на себя задачу блюсти честь семьи и согреть своего отца в старости.

Ру Шань кивнул, сознавая бремя своей ответственности.

– Я так и сделал. Я нашел женщину, одаренную талантом, который сможет привлечь к нам иностранные деньги, так любимые нашей семьей. Ты не знаешь, отец, кто создал модели, которые вызвали такой интерес к нашей лавке? Разве ты не видел лица моей жены? Неужели ты не заметил, сколько в ней золота?

– Эти иностранные демоны не приносят с собой ничего, кроме страданий, – прорычал старик. – Я не позволю, чтобы ою появлялись в моем доме.

– Тогда тебе не следовало убивать женщину, от которой мы все так зависели.

Эти страшные слова впервые прозвучали в доме Чэней. Ру Шань произнес их с такой холодной уверенностью, что Шэнь Фу не смог отрицать их.

Первая жена Ру Шаня, заметив, что тучи сгущаются, быстро удалилась, прихватив с собой и бабушку. Ру Шань остался наедине со своим отцом. Маленький Сунь Ран наблюдал за ними, спрятавшись за столом, накрытым свадебными угощениями.

Гнев Шэня Фу длился не дольше пятнадцати минут. Он сильно постарел и не мог долго подогревать в себе переполнявшие его чувства. Он рычал и носился по комнате, словно дикий кабан. К счастью, проворный Сунь Ран легко уворачивался от трости своего дедушки, а Ру Шань был крепкий и без усилий отражал нападение отца. В конце концов, как и ожидал Ру Шань, его обессиленный отец, изрыгая проклятья, остановился.

Он проклинал характер, тело и разум Ру Шаня. Но все же Шэнь Фу не до конца утратил рассудок. Он не стал отказываться от Ру Шаня. Он не разбил деревянную табличку на семейном алтаре, на которой было написано имя Ру Шаня. Старик просто плюнул на нее. Сначала он схватил ее и поднял высоко над головой, будто собирался разбить на мелкие кусочки, но потом, одумавшись, положил на место. Шэнь Фу прекрасно понимал, что, если Ру Шань уйдет, семья Чэней погибнет от голода.

Пока Ру Шань смотрел на разъярившегося отца, его посетила неожиданная мысль. Ненависть, звучавшая в словах старика, вся черная энергия, исходившая от тела и души Шэня Фу, была направлена на человека, обвинявшего его в том, что он убил свою жену.

На Ру Шаня.

Это означало, что Ру Шань был единственным, кто мог бы помочь отцу обрести душевный покой. Пока он не простит отца за содеянное им преступление, Шэнь Фу останется злым. Пока отец не освободится от тяжкого бремени своей вины, от него будет исходить ненависть.

Ру Шань должен простить его.

Эта мысль еще витала в воздухе, а Шэнь Фу вдруг упал, рыдая, к семейному алтарю. Его волосы растрепались, он вспотел и выглядел неопрятно, но взгляд был ясным и незамутненным. Он повернулся к Ру Шаню и вопросительно посмотрел на сына. Немой вопрос Шэня Фу был ясен.

Сможет ли Ру Шань простить своего отца?

Боль в глазах Шэня Фу взывала к Ру Шаню, подобно тому как умирающий человек взывает ко всем, кто находится рядом с ним. Кроме того, традиции, в которых вырос Ру Шань, заставляли его подойти к своему отцу. Прости своего отца, прости его и поддерживай его в старости. Так поступают хорошие сыновья.

Ру Шань сделал шаг вперед и упал на колени. Незримая сила пригнула его голову к полу, на котором была разлита маслянистая жидкость.

Он распростерся перед духом своей матери. Перед мечом, который, как ему показалось, она сжимала в руке. В этот момент он молился, прося о смерти.

Его звали Ру Шань – «непоколебимый, как гора». Но он предал свою мать и покинул отца. Он не мог простить человека, от чьего семени родился. Он не сумел отпустить дух своей матери в загробный мир. Он даже не удержал белокожую жену, которая была призвана спасти семью Чэней.

Он не мог сделать ничего этого, потому что не выполнил одно задание. Он знал, в чем оно состоит. Ши По, которую посетил вещий сон, забыла сказать ему об этом. Поведав своему ученику о необыкновенном сне, Ши По настояла на том, чтобы он купил белокожую женщину и получал от нее энергию инь, остужая свой огонь ян.

Он выполнил ее задание, рискуя состоянием семьи Чэней. И все же теперь он понимал, что ничего не достиг. Ничего, поскольку Ши По не рассказала ему всего, что видела в том вещем сне. Это был пустяк, без сомнения, тигрица не обратила на него внимания, так как он естественно вытекал из той работы, которую им пришлось совместно проделать. Кто смог бы провести долгие часы вместе с женщиной, пусть даже и белокожей, и не почувствовать любви к своей зверушке?

Это было так просто, что наставница забыла сказать ему об этом. Но теперь он все понял. Он ясно увидел это в маслянистой жидкости, разлитой перед ним, в словах отца и в больших печальных глазах сына.

Ру Шань должен был купить себе белокожую зверушку и получать от нее энергию инь. За время общения с ней он должен был полюбить ее.

Но это последнее задание он не выполнил.

ГЛАВА 17

Ру Шань направился в свою спальню. Как всегда, он двигался легко и свободно. Однако на самом деле он чувствовал себя настолько уставшим, что ему казалось, будто он спотыкается на каждом шагу и с трудом волочит ноги. В нем зрела мысль, что его дух сломлен, и Ру Шань, помедлив, снова побрел в комнату предков. Перед тем как переступить порог, он, словно проклятый дух, запнулся, а потом с усилием подошел к алтарю.

Находясь в комнате, он почувствовал, как его медленно окутывает темнота. Хотя солнце еще светило, пробиваясь сквозь облака, его слабые лучи не проникали сюда. И все же Ру Шань поспешил закрыть ставни, чтобы ничто не нарушало тьмы.

Почему он не мог полюбить Лидию?

Ру Шань закрыл глаза, считая этот вопрос глупым. Разумеется, он не мог любить Лидию. Она была белокожей женщиной варварского происхождения, его домашним животным. Необыкновенным животным, но все же ниже любой дочери Китая, благословенной Небом страны.

Однако этот вопрос продолжал мучить его. Почему он не мог полюбить Лидию?

Он и не должен был любить ее. Эта женщина была лишь орудием. В качестве второй жены, не имевшей никакого значения в семье, она придумывала бы модели, которые приносили бы доход семье Чэней. И конечно, она бы давала ему силу инь, необходимую для обретения бессмертия.

Но ему не нужна была ее сила инь. Ему была нужна ее любовь.

Ру Шань вздохнул. Нет, ее любовь уже была у него. Он чувствовал ее прошлой ночью. Это чувство было соткано из чистейшей радости, оно ставило под сомнение его силу и способности. Да, прошлой ночью Лидия, его варварское домашнее животное, стала выше его.

Он не нуждался в ее любви. Он нуждался в том, чтобы самому испытывать любовь к ней. А он не мог.

Почему?

Ноги Ру Шаня ослабели, и он упал на коврик для молитв. В его движениях не было осознанной воли, он действовал по мановению небесной руки. Он прижался лбом к плетеной циновке и стал изливать свою муку.

Бесполезно.

Ру Шань не знал, сколько времени он пробыл в таком положении. Он поднялся, когда прибыл гонец от Фу Де, Ру Шань молча выслушал, что Фу Де устроил Лидию в безопасной гостинице, месте, где с пониманием относились к учению тигрицы и дракона. Ру Шань мог пойти туда, если пожелает.

Но он не мог. У него не было ясного видения своего пути. Ему было нечего предложить Лидии. Конечно, по китайским законам он мог силой притащить ее домой, в ход могли пойти даже кандалы. Но Ру Шань знал, что это будет на руку злым силам, охватившим семью Чэней. Лидия должна была вернуться по доброй воле, иначе вся работа, которую она сделает для них, будет проклята.

Он задумался, его брови нахмурились, и лицо приобрело такое выражение, что посланный Фу Де подросток испугался. Ру Шань даже не осознавал, насколько злобно он выглядел в этот момент. Гонец в страхе убежал, не взяв ни гроша за свои услуги. В голове Ру Шаня промелькнуло воспоминание, от которого он не мог избавиться.

Он вернулся в свою спальню, перед его глазами стояла сцена выкупа Лидии.

Ру Шань заплатил за Лидию, свободную женщину, попавшую в ловушку к хозяйке борделя только потому, что она была красива, молода и наивно доверилась человеку, не разглядев в нем негодяя. Да, Лидию заманили в ловушку, а Ру Шань выкупил ее.

Сейчас не имело значения, что он честно вел себя: кормил, заботился, ухаживал за Лидией, причем лучше, чем за своей первой женой. Да, она пришла к нему по своей воле, стала его женой, открыв ему сердце, в котором горела чистая любовь. Но она не подозревала, что он воспользовался ее трудным положением и вынудил ее выйти замуж.

Его необычное знакомство с Лидией стало началом расплаты за его грехи. Он купил себе женщину, а ему следовало просто освободить ее. И этот грязный поступок замарал всю его последующую жизнь. Он не мог достичь бессмертия, несмотря на то что у него была вся сила инь Лидии. Он не смог спасти положения семьи Чэней, несмотря на то что ее модели стоили огромных денег. И что еще хуже, мужская сила ян стала покидать его. У него не было сил простить своего отца. Ему стыдно было смотреть в глаза своему сыну. Проклятие от его дурного деяния – заточения свободной женщины – постепенно разрушало его жизнь.

Он должен был искупить свою вину. Ему нужно было получить прощение у Лидии и Небес – только это сможет вернуть его на средний путь Дао. Но как? Ответ был прост, и Ру Шань знал его: он должен отпустить Лидию, освободить ее, как того требовали закон и мораль.

Эта мысль ужасала его. Он дрожал всем телом, представляя, что может навсегда потерять ее. Ру Шань все еще верил, что Лидия обладала силой инь, необходимой для того, чтобы он достиг бессмертия. Он также думал, что лишь она способна спасти его семью от нищеты. Как же он отпустит ее и оборвет все нити, связывавшие их? Ведь она, скорее всего, в ужасе убежит от него, как сегодня днем.

Лидия покинет его и никогда не вернется. Он и все члены семьи Чэнь погибнут.

Должен был быть еще один выход. Должен.

Ру Шань решительно вернулся в комнату предков и сел на молитвенный коврик. Он курил фимиам, жег бумажные деньги и даже собственную одежду, желая показать Небу, насколько серьезными были его мольбы. Он не ел, даже не пил воды, а простерся ниц у крошечного алтаря, умоляя, стеная и плача.

Шли часы, и зрело единственно правильное решение.

Он обращал свои молитвы не по адресу. Бесполезно было унижаться, расточая свои чувства и обещания перед Небом, если он не положил их к ногам Лидии. У него не было другого выбора, он не мог избежать веления своей судьбы. Он должен был освободить эту женщину и умолять ее, чтобы она вернулась к нему добровольно.

Когда первые лучи солнца забрезжили на туманном горизонте, Ру Шань встал с молитвенного коврика. Он потребовал, чтобы ему приготовили ванну и его лучшую одежду. Больше он не произнес ни слова. Каждое его действие выглядело как молитва, он все совершал осознанно и торжественно.

Он взял самую лучшую вышивку на шелке, сделанную руками его матери, дорогие масла своей бабушки, нефритовые палочки отца. От первой жены он принял бриллиантовые серьги. Затем он выкопал в саду самое лучшее декоративное растение, которое своими руками вырастил из семечка.

Все это он преподнесет Лидии в надежде, что свяжет ее по рукам и ногам и она не сможет отказать ему.

Его бабушка курила опиум и молча наблюдала за приготовлениями внука. Его первая жена нарядилась, в лучшую одежду и принесла ему вкусные кушанья.

Ру Шань испытывал соблазн, правда, причиной соблазна была вовсе не его жена. Интерес к ней угас с того момента, как он стал на путь нефритового дракона. Она никогда не делила с ним ложе, поскольку он был слишком мал, чтобы разбираться в таких вещах. Его соблазняла еда: он уже два дня ничего не ел. Пар, поднимавшийся из-под крышек, едва не заставил его стать на колени. Но Ру Шань не хотел представать перед Лидией нечистым и позволить своей первой жене увести себя с истинного пути. Поэтому он прошел мимо подноса с едой, переборов свою слабость.

Он устоял. До того момента пока не собрался выходить. В это мгновение он дрогнул.

К Ру Шаню подошел сын и с грустью посмотрел на него, протягивая ему длинный бархатный мешочек.

– Ты не взял мой подарок, отец, – сказал мальчик. Ру Шань не успел произнести ни слова, и Сунь Ран открыл мешочек, извлекая пергаментный свиток. – Это молитвы, – пояснил он, разворачивая пергамент, чтобы показать надписи. – Хоть это и не лучшая моя работа, но я старался.

Ру Шань почувствовал, как его сердце больно сжалось.

– Ты прекрасно владеешь письмом, Сунь Ран. И...– Его голос замер, когда он прочитал одну из надписей. – Это молитва о благоприятном путешествии. – Он проглотил комок в горле. – Зачем ты хочешь дать это моей второй жене? – спросил Ру Шань, стараясь дышать глубоко. Несмотря на то что Сунь Ран был еще ребенком, иногда он понимал вещи, недоступные взрослым. – Ты думаешь, что она уедет? – От этой мысли кровь застыла у него в жилах.

– Я написал это и для тебя, отец, – серьезно ответил ребенок. Он снова поклонился, его маленькое тело пригнулось к земле.

Ру Шань нахмурился, отставляя в сторону корзину с подарками.

– Но я не уезжаю. Я просто хочу помириться с ней. Что бы ни случилось, я вернусь сюда. – Он искренне произносил эти слова, но в глубине души начал сомневаться. Какая тайна была известна его сыну? О чем он, Ру Шань, не знает?

Сунь Ран не ответил, но в его глазах была такая печаль, что Ру Щань не мог поверить, чтобы мальчик восьми лет был способен на столь глубокие чувства. Он снова стал на колени перед своим сыном, сравнявшись с ним в росте, и заговорил:

– Я человек чести, сын мой. Я не покину тех, с кем меня связывает долг. – Затем он резко пригнулся к мальчику и коснулся его рукой. – Пойдем со мной. Ты сам вручишь ей свой подарок и скажешь, что хочешь, чтобы она вернулась в наш дом.

Он увидел, как в глазах сына вспыхнула искорка желания, но сразу потухла.

– Ты должен пойти сам, отец. Я нужен здесь.

– Я думаю, что на один день тебя можно освободить от домашней работы... – начал Ру Шань, но мальчик убежал.

Ру Шань долго стоял во дворе, после того как Сунь Ран оставил его одного. Он сгоял там, пока слуги зажигали фонари, и прислушивался к звукам, которые раздавались в доме Чэней. Небо словно усилило их в тысячу раз.

Он слышал частый сухой кашель бабушки, лежавшей в своей прокуренной опиумом спальне. До Ру Шаня доносились голоса отца и его первой жены, которые утешали друг друга. Он отчетливо различал звуки, раздававшиеся на кухне, и представил слуг, готовивших еду. Он даже слышал мяуканье котов и возню мышей под полом.

Но среди этих многочисленных звуков Ру Шань не слышал голоса своего сына. В его голове пронеслось воспоминание, слова звучали громко, как колокол:

– Я нужен здесь.

Ру Шань вздрогнул. Он затрясся всем телом, у него застучали зубы. Ему казалось, что огромный тигр схвагил его и с силой раскачивал, чтобы потом швырнуть к передним воротам.

Я могу уйти.

Именно эта мысль вдруг пронзила разум Ру Шаня. Великий китайский тигр, традиции, сыновнее повиновение – все это отпускало его. Как будто разжались челюсти, и Ру Шань вместе с его белокожей возлюбленной был волен поступать так, как ему заблагорассудится. Его отпускали на все четыре стороны. Он мог уйти с Лидией в другой дом, другой мир, другую жизнь, которую создаст сам вместе с ней.

Он мог уйти.

Вслед за этой мыслью его охватил гнев.

– Я Ру Шань! – проревел он. – Я гора Чэней, и я не стану убегать от ответственности!

Произнеся этот обет, Ру Шань посмотрел на второй этаж, где была комнага его сына. Кашель бабушки, голоса отца и первой жены стихли. Звуки на кухне замерли, грызуны под полом угомонились.

Но он так и не услышал голос своего сына. Как Ру Шань ни вглядывался в окна второго этажа, он не увидел Сунь Рана.

Словно он и не произносил таких важных слов, будто его обет стоил не больше, чем тирады сумасшедшего.

– Я Ру Шань, – повторил он на этот раз шепотом. – Гора семьи Чэней.

И снова никакого ответа. У Ру Шаня не было выбора. Он взял корзину и отправился к своей второй жене.

Что теперь?

Лидия старалась не думать об этом. Ей больше не хотелось плакать.

Гостиница, которую нашел для нее Фу Де, была хорошей. Она выкупалась и поела. Свое шелковое платье второй жены она зашвырнула в угол комнаты и время от времени с ненавистью поглядывала на него, чтобы утолить свой гнев. Сейчас она была одега в просторную сорочку и рабочие штаны. Шаговый шов этих штанов был зашит. Если бы ей удалось забыть о том, что ее одежда была абсолютно неподобающей, то она чувствовала бы себя очень уютно.

Намного уютнее, чем в прекрасном платье наложницы.

Теперь, когда Лидия привела себя в порядок и утолила голод, ей больше нечем было заняться. Она могла лишь ходить вокруг большой кровати и со злобой смотреть на свадебное платье.

Что же теперь?

Она не знала. Наложницей она не будет ни при каких условиях. Даже наложницей Ру Шаня, человека, которого она любила. Да, она любила его, эгого проклятого китайского пса! Как же это случилось? И зачем?

Лидия вытерла слезы и упала на кровать.

Что теперь?

Она могла вернуться домой в Англию. Если, конечно, Фу Де одолжит ей денег. Если они у него были. Она уже и так много задолжала ему, почему бы ни добавить к этому и стоимость поездки в Англию? В родной стране у мужчины могла быгь только одна жена.

Слезы навернулись ей на глаза, но она снова с яростью посмотрела на свое платье, чтобы осушить их.

Сможет ли она возвратиться в Англию? Она уже попросила Фу Де узнать расписание кораблей. В тот миг ей хотелось как можно дальше уйти от Ру Шаня и от всего китайского. Но сейчас... Она не знала. Хотелось ли ей вернуться домой?

Она, конечно, нашла бы утешение у своей матери. Она могла бы съесть вкусный горячий сливовый пудинг и прочитать любимую книгу у горящего камина. Но что ей делать потом?

Лидия была уверена, что мать никогда не поймет тех вещей, которые испытала ее дочь. Никто из ее знакомых не сможет понять этого. Китай изменил ее. Ру Шань изменил ее. Она отчаянно полюбила его и открыла для себя много чудесных вещей. Он был нежнейшим из любовников. Самым терпеливым из мужчин. Самым...

Нет, нет и нет!!!

Она не будет обожествлять этого подонка! Она сожжет его платье, чтобы показать, как презирает его. Нет, она порвет его на клочки. Лидия вздохнула. У нее не хватало смелости, чтобы уничтожить такое прекрасное одеяние, невзирая на то что оно стало свидетелем ее горя и имело для нее особое ужасное значение. Кроме того, у нее не было другой приличной одежды.

Она подумала, что, возможно, ей удастся продать это платье, а на вырученные деньги вернуть долг Фу Де. Но сначала его нужно выстирать, а у нее сейчас не было на это сил.

Поэтому платье, скомканное и грязное, оставалось лежать в углу, а Лидия снова ломала голову над тем, что с ней теперь будет.

Ей не хотелось возвращаться в Англию. Она и представить не могла, как будет объяснять дома, что с ней произошло. Она не могла спокойно вернуться к прежней жизни, даже если ей с матерью удастся найти средства, чтобы обеспечить себя. Именно по этой причине она и приехала в Шанхай: им не хватало средств и Лидия была вынуждена начинать свою собственную жизнь.

Она рассчитывала на счастливый брак с Максом. Затем она с радостью сочеталась браком с Ру Шанем. А теперь... Что теперь?

– Все, больше никаких мужчин. – Это было ее первым решением.

Возможно, именно в отношении к мужчинам и состояла ее главная ошибка. Несмотря на то что эта мысль была странной, Лидия больше не собиралась строить свое будущее с каким бы то ни было мужчиной. Она больше не верила им.

Хорошо, с этим решено, но теперь ей нужно найти способ обеспечивать себя. Что делали женщины, когда рядом с ними не было мужчины, который бы заботился о них? О проституции не может быть и речи. По ее мнению, никакой разницы между уличными женщинами и вторыми женами не было.

Что же еще оставалось делать? Единственное, в чем она могла проявить свои способности, – это моделирование одежды. Лидии всегда нравилось придумывать новые фасоны, но главное – ей это удавалось. И поскольку она обладала терпением, чтобы шить, ей стоило попробовать подыскать себе такую работу.

Но где?

Она вдруг подумала о конкуренте Ру Шаня. Она не помнила его имени, но могла разузнать все, что известно о нем, у Фу Де. Если он ей расскажет. Это был муж Ши По.

Сможет ли она так поступить? Наняться на работу к врагу Ру Шаня?

Лидия снова бросила взгляд на шелковое платье, валявшееся в углу комнаты. А если ей использовать этот наряд и, переделав его, продемонстрировать свои способности? Чтобы заинтересовать работодателя?

Лидия закусила губу и медленно подошла к платью. Ей почему-то стало страшно прикасаться к нему. Она вдруг подумала, что если возьмет его в руки, то снова попадет в злые лапы этого китайского дракона. Но это же смешно! Перед ней обычный предмет одежды: ткань, швы, вышивка. Смелее!

В конце концов, с этого платья может начаться ее новое будущее.

Лидия схватила платье и быстро, чтобы не передумать, позвала горничную, попросив принести ей ножницы, иголку и нитки. Затем она уселась поудобнее и принялась распарывать проклятое платье.

Ру Шань прибыл в удачный момент. Хозяин гостиницы знал его, поэтому тихо и быстро провел гостя к комнате Лидии. Удивительно, но, несмотря на свои права мужа, Ру Шань не мог заставить себя открыть дверь.

Что она станет делать, когда увидит его? Лидия говорила, что любила его, но она сказала это в приступе ярости, а затем выскочила из их дома. Разве можно было предугадать следующий шаг такой женщины? Жена должна была следить за тем, чтобы ее мужу было хорошо, а не бросать его у двери, убегая сломя голову.

Но жаловаться было бесполезно. Он с самого начала знал, что Лидия совершенно другая. Она не была варваркой, не была и китаянкой – она была сама по себе. Ру Шань вдруг подумал, что это была самая большая похвала, которой мог удостоиться человек – мужчина или женщина, варвар или сын Неба.

Решившись, он наконец постучал в дверь и приказал себе не забывать, что пришел умолять эту женщину о прощении.

– Войдите. У меня заняты руки, поэтому откройте сами.

В:голосе Лидии он не услышал ни глухих рыданий, ни обуревавшего ее недавно гнева. Он был спокойным и рассудительным. «Это хороший признак», – подумалось ему. Ру Шань открыл дверь, чувствуя, как его сердце уходит в пятки. Но то, что он увидел, ужаснуло его еще больше.

Лидия сидела на большой кровати, старательно распарывая свое свадебное платье. Она не разорвала его в клочья, не сожгла, как часто поступали женщины в порыве злости. Нет, Лидия методически, стежок за стежком, уничтожала символ их союза.

Сердце Ру Шаня похолодело, руки, сжимавшие корзину, ослабели. Она была не из тех женщин, которые поражали необузданностью своих эмоций или легко прощали обиды, получая взамен подарки, лесть и пылкие признания в любви. Разговор с Лидией потребует от него логического подхода и холодного практицизма. К сожалению, Ру Шань не мог похвастаться большим запасом этих качеств.

– Добрый вечер, Лидия, – сказал он, не зная, как начать.

– Я думала, это Фу Де пришел, – ответила она, посмотрев в его сторону расширившимися от удивления глазами. – Он сказал, что принесет мне... – Лидия оборвала себя на полуслове, и Ру Шань нахмурился.

– Что принесет? – спросил он, входя в комнату. – Что он принесет такого, чего не может принести твой муж? – в его голосе прозвучали угрожающие нотки, хотя он знал, что эта тактика бесполезна в общении с ней.

Лидия высоко подняла подбородок и сердито посмотрела на него.

– Сведения о кораблях, отплывающих из Китая, – ответила она и равнодушно отвернулась, продолжая уничтожать платье. – И у меня нет никакого мужа, – помолчав, с вызовом добавила она.

Ру Шань бросил корзину с подарками на пол и быстро подошел к ней. Если бы не гордость, он бы расплакался, как мальчишка.

– Ты знаешь, что мы с тобой женаты, Лидия. По законам твоей и моей страны.

Она пронзительно посмотрела на него, и от ее взгляда в его душе засаднило.

– Даже если бы английские законы позволяли брак с женатым мужчиной... – начала Лидия, и ее глаза заблестели от слез, но она не дала пролиться ни одной из них. – Я все еще девственница, Ру Шань. Я могу аннулировать брачный договор. – Усмехнувшись, она с ехидством произнесла: – А если ты имеешь в виду законы твоей страны, то какое мне дело до ваших варварских традиций?

Он поморщился, зная, что она намеренно сказала эти слова, чтобы больнее задеть его. Это англичане были варварами, это они бросали своих жен, как старую обувь. Но Ру Шань не собирался спорить, понимая, что это только разозлит Лидию и она еще больше отдалится от него. Он же страстно желал одного: чтобы она вернулась к нему, в его дом, в его постель.

Ру Шань стал перед нею на колени, придвинул к себе корзину, чтобы показать ей подарки, и заговорил умоляющим тоном:

– Все члены моей семьи очень сожалеют о том, как они поступили с тобой. Они прислали подарки, чтобы я их тебе передал. Они выражают свой стыд и просят у тебя прощения. – Ру Шань стал вынимать шелк и масла, нефриты и бриллиантовые серьги, но Лидия не смотрела на них.

– Я и не рассчитывала, что твоя семья с радостью примет меня, да и обидели меня вовсе не они, – сказала она ровным голосом.

– А это растение, – продолжал он, словно ничего не слы шал, – из моего сада, я сам вырастил его.

Никакого ответа.

Протягивая ей пергамент, Ру Шань пояснил:

– Сунь Ран написал это своей рукой. Для ребенка это прекрасная работа. – Он не стал рассказывать Лидии о содержании стихотворения. Ему не хватало смелости.

Вместо того чтобы признать заслуги его сына, Лидия вздохнула:

– Ру Шань, все это бесполезно. У тебя есть жена. Сын. Семья. Для меня там нет места. – На этот раз она не стала скрывать одну-единственную слезу, медленно стекавшую по ее щеке. – Я не могу делить тебя с кем-то, Ру Шань. Я... Я просто не смогу – и все.

Он наморщил лоб, глядя на ее несчастное лицо и пытаясь понять, почему она так страдает.

– Но тебе же все равно пришлось бы делить меня с нашей лавкой. А мне, так или иначе, нужно было бы ждать, пока ты закончишь работу над своими моделями. Мы не смогли бы все время проводить так, как нашу брачную ночь.

Лидия покачала головой.

– Как ты мог жениться в восемь лет? – спросила она, нахмурившись, потому что хотела сказать совсем другое. – Она же в матери тебе годилась!

Он ответил ей только правду:

– Это не зависело от меня. У нас такая традиция, Лидия. Твои соотечественники поступали точно так. Они женили детей трех-четырех лет.

Возмущенно посмотрев на него, она возразила:

– Когда это было! Несколько веков назад, да и то из государственных соображений, а не среди простых людей, как я.

Ру Шань едва не рассмеялся. Лидия была так наивна! Но чтобы не спорить, он поклонился ей и миролюбиво спросил:

– Что я должен сделать, чтобы заслужить твое прощение?

Наступила долгая пауза, и в нем почти угасла надежда. Но он знал, что Лидия, несмотря на свое упрямство, была очень добра. Если эта женщина любит его, как она говорила, то простит. Ему следует только подождать.

Ру Шань не ошибся. Лидия отложила наполовину распоротое платье, соскользнула с кровати и стала на колени рядом с ним. Он поднял голову, она быстро нагнулась к нему, и они нежно поцеловались.

– Я уже простила тебя, Ру Шань, – ее голос был низким и дрожащим, но в нем не чувствовалось ни страсти, ни прощения, о котором она говорила. Он слышал одну неизбывную печаль.

– Я и сама не понимаю, почему так страдаю... Наверное, все дело в различии наших культур. Ты не хотел причинить мне боль.

Он улыбнулся ей, предпочитая вникать в то, что она говорит, и не замечая настроения Лидии.

– Тогда ты вернешься домой вместе со мной, – сказал он, надеясь, что она не откажет ему.

– Я не могу, Ру Шань. – Лидия отодвинулась от него. – Я не смогу делить тебя с кем-либо.

– Она всего лишь первая жена! – воскликнул он, зная, что это не убедит Лидию.

В душе Ру Шань понимал ее больше, чем хотел показать. Как бы он отнесся к тому, если бы Лидия завела себе другого любовника, другого мужа? Если бы она стала продолжать практику тигрицы? Ведь она могла встречаться со многими зелеными драконами, пока не выбрала бы одного нефритового.

От одной этой мысли у него невольно сжались кулаки и к горлу поднялась желчь. Он не смог бы делить ее ни с кем, это уж точно! Но в таком случае, как он мог требовать от Лидии, чтобы она терпела рядом с ним его первую жену? Это показалось Ру Шаню настолько странным, что он подумал – уж не сошел ли он с ума из-за нее?

Он снова попытался убедить Лидию:

– Ты будешь купаться в роскоши. Я прослежу за тем, чтобы моя бабушка никогда не обижала тебя, чтобы мой отец принял тебя как собственную дочь. Мой сын будет относиться к тебе с большим почтением, а наши дети будут благоговеть перед тобой.

Лидия обхватила себя руками.

– Мне не это нужно, Ру Шань. Ты же знаешь.

Да, он знал. Он начинал понимать, что она требовала от него нечто большее, нежели уважение и почет. Ей нужно было его сердце. Именно этого он и опасался.

– Ты требуешь от меня любви, – его слова прозвучали как смертный приговор. – Но у меня нет сердца, Лидия. Оно умерло задолго до того, как я встретил тебя. Мне не следовало покупать тебя, Лидия. Это было преступлением, и я горько раскаиваюсь в том, что сделал. Я не стану насильно тащить тебя домой, как бы мне этого не хотелось. – Он вздохнул. – Думаю, что жизнь в неволе погубила бы тебя. Ты не создана для покорной жизни.

Она кивнула.

– Да, мне тоже так кажется.

Ру Шань взглянул на ее бледное лицо, на котором играл красный отблеск фонаря, свисавшего с потолка.

– Но что ты будешь делать одна, Лидия? Как ты будешь жить?

– Я не знаю, – сказала она, еще дальше отодвигаясь от него. – Я решила предложить свои модели твоему конкуренту. Мужу Ши По.

Ру Шань вздрогнул и мгновенно представил себе, к чему приведет такой шаг. Эта парочка сразу сообразит, как использовать талант Лидии. Они будут хорошо платить ей и с помощью ее моделей привлекут деньги белых людей. Лавка Чэней исчезнет.

– Не переживай так, Ру Шань, – вдруг сказала Лидия. Ее голос звучал беззаботно: – Я просто пошутила, со злости так сказала. – Она пожала плечами. – Я не собираюсь мстить тебе.

– Ты можешь начать собственное дело. Возможно, у тебя получится.

Он не знал, зачем сказал это. Она была иностранкой, и у нее не было шансов на успех. Ни его народ, ни ее соотечественники не поддержат одинокую женщину. Но Лидия с легкостью добилась того, что он полагал для нее совершенно невозможным. Кто знает? Может, действительно у нее все получится? Лидия покачала головой.

– Я думала об этом, но я не уверена, что смогу вести дела одна.

– Да, это будет очень, очень трудно, – согласился Ру Шань. Он подошел к ней, стараясь заглянуть в глаза.

– Лидия, ты могла бы работать на мою семью. Мы будем хорошо платить тебе за твои работы. На эти деньги ты купишь себе дом и будешь иметь все, что пожелаешь. Пока англичане будут покупать твои модели, моя лавка будет процветать.

Она задумчиво посмотрела на него, размышляя над его предложением.

– Но сможешь ли ты, Ру Шань, каждый день видеть меня, работать со мной и не сметь прикоснуться ко мне? Отказаться от продолжения того, что было между нами?

Он пытался сделать вид, что ее вопрос оставил его равнодушным, но Лидия слишком хорошо знала Ру Шаня, чтобы обмануться в своих предположениях. Она резко отвернулась от него и с вызовом заговорила:

– А, я понимаю. Ты рассчитываешь на то, что постепенно мы вернемся к нашим занятиям. И тогда у тебя снова будет все, что ты хотел, правда? Мои модели для твоих сундуков и моя сила инь для твоих занятий.

– У тебя будет собственный доход. Ты станешь богатой и независимой. Ни одна китаянка даже не мечтает о таком положении.

– И среди англичанок таких немного. – Лидия закусила губу, и он с волнением ждал, что она ответит ему. – Да, с моей стороны было бы глупо отказываться от такой возможности, – согласилась Лидия.

– И все же ты намерена отказаться, – произнес Ру Шань, когда увидел, как опустились ее плечи. Ну что за женщина! Он предлагает ей деньги, любимую работу, независимость, которыми могут похвастаться лишь немногие мужчины и женщины, а она все равно недовольна.

– Чего же ты хочешь? – недоуменно спросил Ру Шань. Лидия повернулась и пристально посмотрела ему в глаза.

Неужели он так ничего и не понял?

– То, чего я всегда хотела, Ру Шань. Чтобы у меня был любящий муж. Человек, который вместе со мной пойдет по жизни и будет трудиться рядом со мной, который поможет мне растить наших детей. – Она помолчала, склонив голову набок. – Почему ты говоришь, что не можешь любить меня? Почему ты думаешь, что у тебя нет сердца?

Он понял, что Лидия хочет познать его душу, всю его боль и унижение, не оставив закрытым ни одного ее уголка. И он позволит ей сделать это. В какой-то момент он отчетливо понял, что уже готов отрезать от себя свою душу и расчленить ее на полу, словно потроха. И тогда она наконец поймет, что он конченый человек, и никогда не покинет его.

Но тут же мелькнула другая мысль. Ведь Лидия в любом случае собиралась расстаться с ним, о чем ясно дала понять несколько минут назад. Зачем ему еще больше унижаться перед ней, если дело и без того проиграно? Нет, он не станет этого делать. Ру Шань отвернулся, чтобы собрать свои подарки. Его семье понадобятся деньги, вырученные от продажи этих вещей. .

Но Лидия не позволила ему избежать ответа. Через мгновение она подскочила к нему, схватила его за руки и заставила посмотреть ей в глаза. Конечно, ей не хватило бы сил развернуть его к себе, если бы он сопротивлялся, но Ру Шань не смог противостоять ей. Он позволил Лидии обратить к себе его лицо и прижаться к нему губами.

Этот поцелуй был нежным и сладким, словно подарок, который дети дарят друг другу от чистого сердца. Но он вмиг почувствовал, как его тело напряглось от желания.

– О чем ты умалчиваешь, Ру Шань? Что произошло с тобой? Как же он не хотел начинать этот тяжелый разговор! Он не желал делиться с ней болью, которая давно отравляла его жизнь, и выпускать ее из душевного тайника. Но сила инь Лидии уже начала перетекать в него. Она вливалась в его пересохшее от жажды горло, подобно освежающей прохладной воде из родника, и он открыл рот, чтобы напиться, но вместо этого с его губ стали срываться слова:

– Моя семья всегда питала слабость к людям-духам... – начал он.

ГЛАВА 18

Лидия, казалось, застыла. Ру Шань был так напряжен, что она боялась прервать поток его слов не только своим неосторожным движением, но даже дыханием. Он выглядел как человек, охваченный кошмаром: его глаза сверкали, лицо то и дело искажалось болезненной гримасой, руки дрожали. Глубокий красивый голос Ру Шаня сейчас был подобен стону.

– Моя семья всегда стремилась иметь то, что привозили в Китай англичане, – рассказывал он. – Мой отец мечтал о ваших деньгах, моя бабушка не может жить без вашего опиума. Даже я сейчас сижу здесь, с тобой, вместо того чтобы находиться дома с женой и сыном. – Он устало закрыл глаза. – Я здесь, с тобой, – прошептал он, – точно так же, как моя мать была с ним.

Лидия наморщила лоб, сомневаясь, правильно ли она расслышала последние слова.

– Твоя мать?

– Да. И один капитан, англичанин. У него были густые жесткие волосы, сильные руки и заразительный смех. – Ру Шань задрожал. – Я считал, что он крайне уродлив.

Лидия вздохнула, догадываясь, о чем пойдет речь.

– Твоя мать считала его красивым.

– Не знаю, – медленно произнес он, будто по-прежнему не соглашался с выбором своей матери. – Но я помню, что когда она была вместе с ним, то всегда смеялась. Я никогда не слышал, чтобы она так смеялась. Ее смех был приятным, будто нежная мелодия. Я не могу описать радость, которая звучала в нем. Радость, Лидия. В моей матери жила огромная радость, а я никогда не знал этого. Пока...

– Пока этот капитан не помог ей выйти наружу, – закончила она за него.

Опустив голову, Ру Шань уставился в пол. Его длинная коса переместилась на плечо, открывая сильную шею.

– Моя мать была очень несчастна. Жизнь с моим отцом приносила ей одни разочарования и муки.

Лидия чуть отстранилась, не выпуская его рук из своих.

– Дай мне подумать, – сказала она. – Брак с твоим отцом, вероятно, был устроен из-за того, что она слыла большой маете-. рицей. Кто-то в вашей семье понял, что она сможет приумножить богатство Чэней, и поэтому твой отец взял ее в жены. Он заставил ее трудиться день и ночь, и ей пришлось не только работать с тканями и вышивкой, но и стать служанкой у твоей бабушки. Так?

Он удивленно посмотрел на нее.

– Я много думала о нашей с тобой жизни, – сухо пояснила Лидия. – Разве не то же самое ожидало бы меня, стань я твоею женой?

Ру Шань не ответил, но стыдливый румянец, заливший его щеки, подтвердил, что она права. Лидия глубоко вздохнула.

– По крайней мере, я была бы рядом с человеком, которого люблю. А у твоей матери даже этого не было. Да?

– В Китае так было всегда, – мрачно заметил Ру Шань.

– Я уверена, что этот капитан был большим утешением для твоей матери. Честно говоря, я бы тоже завела себе любовника.

Ее смелое заявление шокировало Ру Шаня. Лидия и сама была поражена невольно вырвавшимися словами, но она не хотела сочувствовать стране, в которой женщин превращали в рабынь, а малолетних мальчиков женили, когда те еще не наигрались в игрушки.

Наблюдая за Ру Шанем, она стала воспринимать его по-другому. Сопротивлялся ли он тысячелетним традициям своей страны? Похоже, что да. Лидия ласково провела рукой по его щеке и притянула к себе, пытаясь поцеловать в губы. Но он воспротивился, потому что теперь не хотел останавливаться, и продолжил свой рассказ:

– Мой отец редко проводил время с Мэй Лан, моей матерью, но он, конечно, обо всем догадался. Счастье, которое она излучала, невозможно было скрыть, и он знал, что...

– Что вовсе не он является тому причиной. – Лидия криво улыбнулась: она уже знала конец этой ужасной истории. – Значит, однажды ночью Шэнь Фу так рассвирепел, что избил ее до смерти? После этого, наверное, он и хромает. Да? А ты чувствуешь себя виноватым, потому что не стал вмешиваться. И потому, что отец убил твою мать из-за того, что она была счастлива. – Лидия не хотела ранить его, но она знала, как происходят подобные вещи. Ей как-то пришлось слышать похожий рассказ одного из пациентов своего отца. В Англии и Китае многие женщины терпели унижения и побои от своих мужей, и Лидия не могла жалеть соучастников преступления – ни отца, ни сына.

– Нет, – прошептал Ру Шань. – Все было не так. Ее брови сдвинулись.

– Но тогда...

– Мой отец не бил ее. Он имел право сделать это, поскольку Мэй Лан изменила ему, но не трогал ее. Думаю, что отец по-своему любил мою мать, поэтому и простил ее.

Лидия молчала, пытаясь по-другому оценить ситуацию.

– Но что же тогда... произошло? Ру Шань посмотрел на свои руки.

– Мэй Лан забеременела. – Он вздохнул. – И все знали. Она, естественно, старалась это скрыть, но все равно это когда-то должно было выйти наружу.

– Она умерла во время родов? Ру Шань снова покачал головой.

– Лидия, ты не понимаешь китайцев. Вся семья знала, что у нее был любовник. – Он снова глубоко вздохнул. – Мы давно догадались, потому что она была очень счастлива. Но только я, я один, знал, что ее любовник тот капитан. Только мне было известно, что она делила ложе с англичанином, с белым человеком-духом, и что ребенок... – Он судорожно сглотнул, не находя в себе сил продолжать.

– Что ребенок будет наполовину англичанин, наполовину китаец.

– Да.

Когда Лидия увидела, что Ру Шань весь объят ужасной мукой, ей все стало ясно.

– Значит, это ты сказал отцу, не так ли? Ты открыл ему правду. Он кивнул.

– В таких ситуациях люди часто... заводят любовников. И если бы родился мальчик, ничего страшного не произошло бы. В семье Чэней мало детей. Еще один сын не стал бы обузой.

– Но рождение ребенка от смешанных кровей привело бы к трагедии...

– Для всех нас это было бы большим позором, Лидия. Огромным, страшным позором. – Ру Шань посмотрел на нее умоляюще, надеясь, что она сможет понять его. – У нее не было выбора, Лидия. Ей пришлось совершить самоубийство.

Лидия почувствовала, как все ее тело дрожит от ужаса.

– Господи! Она совершила самоубийство? Но ведь...

– Мэй Лан никогда бы не убила ребенка. Но если бы тайна раскрылась, то она и ее семья были бы опозорены навсегда. – Ру Шань прохрипел: – Она повесилась.

– Она... – Лидия не могла говорить. – Но ребенок...

– Все равно умер. Что поделаешь – именно так рассуждают женщины в Китае. – Он заскрипел зубами. Ему хотелось, чтобы Лидия поняла его отношение к невежеству в китайском обществе, увидела, что против некоторых вещей, которые творились в их семьях, у него самого восставала душа. – Я знаю, что вы, англичане, считаете самоубийство позорным деянием, но в Китае полагают, что этот поступок может совершить только очень сильный человек. К нему относятся с почтением.

Лидия чувствовала, что в душе он не был согласен с тем, о чем рассказывал. Его тело по-прежнему было напряжено, руки тряслись. По натуре отзывчивая и добрая, Лидия не могла больше смотреть на мучения Ру Шаня и поэтому протянула руки, чтобы обнять его.

Но он отстранился от нее.

– Ты ничего не поняла! – выпалил Ру Шань. Его голос был так груб, что она вздрогнула. – Меня не было дома. Я ничего не знал.

– Конечно, нет, – утешала она.

– Я знаю, что он хотел ей помочь. Он помог ей умереть с честью, но я не могу простить его. Я пытался, но не смог!

Лидия замолчала. Она недоумевала:

– Кого простить – капитана?

– Ты так и не поняла, – простонал он. – У нее не было веревки, Лидия. Она понятия не имела, как это делается. Но традиция требовала от нее сделать это. Чтобы сохранить честь семьи Чэней. – Ру Шань судорожно всхлипнул. – Он думал, что поступает как честный человек, но я возненавидел его за это.

– Кого?

– Моего отца! – гневно вскрикнул Ру Шань и больно схватил ее за руку. – Разве ты не понимаешь? Это он дал ей веревку. Это он научил ее, как сделать это. И затем он отправил меня из дома: дал мне задание, которое заняло целую неделю. Отец отослал меня из доброты, а пока меня не было, он помог ей. – Ру Шань едва сдерживал себя, чтобы не разрыдаться. – Все это он делал в интересах семьи Чэней.

– О, любовь моя, – прошептала она, но Ру Шань снова оттолкнул ее.

– Я еще не все сказал, Лидия. Ты должна знать все. Она содрогнулась. Еще не все?

– Тот капитан все узнал, когда прибыл в порт. Лидия кивнула.

– Конечно, он должен был узнать об этом.

– Он явился к нам домой. Пьяный. Разгневанный. Он злобно выкрикивал оскорбления. – Ру Шань замолчал, затем перешел на шепот: – Он страшно переживал. Ее смерть стала для него огромным горем. Таких мучений я больше никогда не видел. Никто из моей семьи не оплакивал так горько ее смерть.

Лидия не ответила. У нее настолько было тяжело на сердце, что она лишь пристально смотрела на него и молчала.

– Он набросился на моего отца. Я был дома, Лидия, и все видел. Во мне кипела злость. Сначала ругались во дворе, а я стоял и смотрел. – Ру Шань отвернулся от нее, его руки сжались в кулаки. – Мой отец стар, его кости уже не такие крепкие, как раньше. Я должен был защитить его. – Ру Шань застонал, его плечи опустились. – Но они оба были виноваты в ее смерти, Лидия! Ее белокожий любовник и мой почтенный отец! – Ру Шань, казалось, выплевывал эти слова. – И я продолжал наблюдать, будто посторонний человек. Мне было все равно, кто победит, а кто пострадает. – Он закрыл глаза и низко опустил голову. – Я не вмешивался.

– Чем все закончилось? – чуть слышно спросила она.

– Капитан умер, – сказал Ру Шань, дрожа всем телом. Глухие рыдания душили его. – Он просто упал и больше не встал. Он просто упал...

Лидия потянулась к нему, обвила его своими руками и молилась про себя, чтобы его душа, освободившаяся от тяжкого груза, наконец успокоилась.

– Он любил ее, Лидия. Больше, чем кто-либо из нас. Он страстно любил ее. Была даже некоторая закономерность в том, что люди, так сильно любившие друг друга, должны были умереть одновременно.

Его рассказ казался невероятным по своей жестокости и равнодушию к человеческой жизни. Лидия не понимала, как мужчина и женщина, попавшие в ужасный жизненный переплет, могли счесть смерть выходом из создавшегося положения. Неужели нельзя было закрыть глаза на проклятые традиции?

– Это ужасно, это ошибка, – прошептала она. – Все в этой истории так неправильно...

Ру Шань не отрицал этого и продолжал свою печальную историю, наполняя комнату болью и страданием:

– Тогда мой отец позвал меня. Он был ранен...

– У него была сломана нога, – уточнила Лидия.

Он кивнул.

– Шэнь Фу обратился к сыну, который должен был позаботиться о нем. Он напомнил мне о моем сыновнем долге. Он требовал моего послушания.

Лидия закрыла глаза, не желая слушать дальше, но все же спросила:

– И что же ты сделал?

На лице Ру Шаня отражалось смятение, пережитое во время событий, случившихся много лет назад.

– Англичанин был уже мертв. Если бы я ослушался своего отца, между нами все было бы кончено. Кроме того, какое мне было дело до чести какого-то варвара? Если бы не он, моя семья не пострадала бы. Моя мать no-прежнему была бы жива.

Она сильнее сжала его в своих объятьях.

– А потом?

– Я отнес его тело в сад, который находится за... – Ру Шань неожиданно замялся и отвел от нее взгляд. – Этот сад неподалеку от того места, где я впервые тебя увидел, – неохотно произнес он, вспоминая, что нашел Лидию в публичном доме. – Я оставил его тело там. От него разило перегаром. Этот квартал Шанхая всегда пользовался дурной славой. Никто не расследовал это дело. Даже Ши По не знает всей правды. Она думает, что я защищал своего отца, выполняя свой сыновний долг, и поэтому убил варвара.

Его тело скорчилось от боли.

– Мои родственники считают, что все на том и закончилось. Варвар умер, честь неверной жены осталась незапятнанной, сын подтвердил верность своему отцу.

– Все, кроме тебя, – прошептала Лидия. – Ты знал, да и сейчас знаешь, что все это не должно было так закончиться, что все это неправильно.

Он не ответил Лидии и только сильнее прижал ее к себе.

– С тех пор они постоянно являются мне, – прошептал Ру Шань, – моя мать вместе со своим капитаном. Их призраки преследуют меня.

Лидия поцеловала его в лоб.

– Никаких призраков не существует, Ру Шань. Есть лишь чувство вины и страдания.

Он поднял на нее глаза, на его губах играла болезненная улыбка.

– В Китае призраки существуют реально, моя дорогая Лидия. Родители, с которыми плохо обращались, любовники, чувства которых растоптали, даже загубленные дети – все они мучают тех, кто причинил им зло. Как иначе им еще отомстить?

– Тогда, возможно, тебе следует уехать из Китая, и они тебя больше не найдут.

Ру Шань был поражен ее простодушным заявлением. Ведь он же был горой Чэней, от него одного зависело благосостояние целой семьи! Он всегда считал себя истинным сыном Китая, который ни при каких обстоятельствах не мог покинуть родную землю.

Но что делать, если настоящий сын страны погибает на родной земле? Если его душа каждый день, который он проживал вместе со своей семьей, изуродованной ужасными традициями, капля за каплей вытекала из него?

– Что с тобой будет, Ру Шань, если ты останешься жить здесь? Что с тобой произойдет?

– Мне нужно найти способ сделать нашу лавку прибыльной.

– Чтобы твой отец мог получать деньги, а твоя бабушка опиум?

– Чтобы мой сын мог получить что-то в наследство и чтобы он рос в достойных условиях.

Лидия задумалась, вспомнив его сына, маленького тихого мальчика, который наблюдал за всем происходящим с серьезностью, удивительной для его возраста.

– Ты сможешь создать ему хорошие условия и в другом месте, Ру Шань. Ты построишь ему новый дом, где не...

– Я не смогу уехать!

Его крик, полный страдания, напугал ее. Она никогда не видела его в таком отчаянии. Казалось, что на самом деле именно об этом он и мечтал с того страшного дня, когда в его семье произошла трагедия.

– Чего же ты хочешь, Ру Шань? – тихо спросила Лидия, не осознавая, почему эти слова срываются с ее губ, однако интуитивно чувствуя, что они верны. – Ты хочешь сохранить честь развращенной семьи? Поддерживать традиции, которые позволяют родителям женить восьмилетнего мальчика на любовнице его отца? – Он скривился, но не стал спорить, поэтому она поняла, что попала в точку. – Ты хочешь тяжело трудиться, чтобы твоя бабушка могла и дальше потакать своим вредным привычкам? И все это время ты будешь тайно удовлетворять свои желания и строго держать в секрете занятия нефритового дракона, скрывая от людских глаз белокожую любовницу? Ты хочешь, чтобы такая жизнь продолжалась?

Его лицо вновь исказила болезненная гримаса. Несмотря на то что Ру Шань не хотел принимать ее ласк, Лидия поцеловала его в губы.

– Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? Чтобы я создавала модели, которые ты будешь продавать? Чтобы я стала твоей второй женой? – Лидия не была уверена в том, что сможет сделать это. Она не знала, достаточно ли в ней силы, чтобы взвалить на себя этот крест. Но ей нужно было знать, хотел ли он, чтобы она была с ним, так же сильно, как ей хотелось быть вместе с ним.

– Я люблю тебя, Ру Шань, – ее голос звучал уверенно, потому что теперь она знала, что любит его до глубины души, несмотря на противоречия, вставшие между ними. – Я могу попытаться стать твоей второй женой. Если ты хочешь.

– Ты возненавидишь меня за это, – возразил Ру Шань. – Я и так уже причинил тебе столько боли.

Сердце Лидии сжалось: он не произнес тех слов, которых она ждала. Любил ли он ее?

– Ру Шань, – она решила сделать еще одну попытку. – Чего ты хочешь от меня?

Он не хотел отвечать, но она настояла на своем. Приподняв его подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза, Лидия смогла прочитать ответ на свой вопрос. Его глаза были наполнены любовью, смешанной с неизбывной болью, терзающей его сердце.

– Что ты хочешь? – повторила она шепотом.

– Я хочу тебя, – просто сказал Ру Шань. Казалось, само его тело ответило на ее вопрос. – Только одну тебя.

Слов больше не было. Только его губы на ее губах, его руки на ее теле.

Лидия охотно позволила ему обнять себя, потому что ее тело нуждалось в его прикосновениях и поцелуях. Но когда Ру Шань торопливо снял с нее сорочку, она заметила в нем странную перемену. Его отточенная техника дракона куда-то исчезла. Он не стал равномерно поглаживать ее груди, чтобы стимулировать в ней поток силы инь и контролировать свою силу ян. Его движения были неистовыми, безудержными. Ру Шань прикасался к ее груди, почти не потягивая за сосок, а сразу отчаянно прижимаясь к ней голодным ртом.

Она напряглась, испугавшись этого неожиданного напора. Ру Шань стал другим, слишком возбужденным и порывистым, и все же ее тело с готовностью отвечало ему, словно он предварительно подготавливал ее в течение нескольких часов. Когда он принялся посасывать ее грудь, сила инь потекла широким потоком, согревая тело Лидии и устремляясь к Ру Шаню. Ее сосок наполнился силой, когда он нежно погладил его языком, а затем осторожно потянул губами. Ее другая грудь стала пульсировать в такт его касаний.

Лидия удивленно посмотрела на Ру Шаня, когда его другая рука принялась гладить ее грудь. Это были не те равномерные поглаживания, к которым она привыкла, а ненасытная мужская ласка. Он накрыл ее грудь ладонью, осторожно сжал и притянул к себе.

Не останавливаясь, Ру Шань ласкал ее таким образом, пока его язык дразнил и волновал другую грудь Лидии. Нежными покусываниями и поглаживаниями он привлекал ее силу инь ко второй груди, и ее тело, страстно откликаясь на эти ласки, пульсировало в такт его дыханию.

– Да! Да! – выкрикнула она, погружаясь в бурлящий океан инь. Почти не владея собой, Лидия принялась стягивать одежду с Ру Шаня. Ей хотелось прикоснуться к его горячему телу и ощутить его напряженные мускулы, пока его огонь ян воспламенял ее кровь.

Ее руки резко срывали с него одежду. Точно так руки мужчины, словно забыв о привычной медлительности, с которой они раздевали ее раньше, стаскивали с Лидии крестьянские штаны. Ее киноварная щель увлажнилась, и ему не пришлось напоминать, чтобы она развела ноги. Его язык оставлял длинные влажные следы на ее бедрах.

Она двигалась естественно, по тому образцу, которому он научил ее. Затем Лидия нагнулась к его нефритовому дракону и стала гладить его рукой, губами и языком. Она прикоснулась к его напряженным драконовым яйцам и даже прижимала пальцы к точке йен-мо. Ру Шань, повторяя ее движения, открыл большими пальцами киноварную щель и стал обводить языком вокруг ее маленького дракона. С каждым прикосновением его языка тело Лидии напрягалось все больше, поток инь становился сильнее.

Этот путь уже был знаком ей, однако еще никогда прилив ее силы инь не был таким мощным и быстрым. Лидию захватило и понесло течением. Она кричала в сладострастном экстазе, не боясь утонуть в нем. Из своего опыта она знала, что пришла пора, когда Ру Шань начнет пить из ее реки. Пока ее тело будет содрогаться от бурлящего потока, Ру Шань прижмется ртом к киноварной щели и будет ненасытно поглощать ее силу инь. После этого он сядет, тяжело дыша, и мысленно устремится к Небесам в бессмертие. Затем, когда поток силы инь стихнет, Лидия сможет отдышаться и сконцентрируется на том, чтобы поддерживать в нем огонь силы ян. С помощью ласковых прикосновений губами, пальцами и языком она будет поддерживать жар в его нефритовом драконе, пока Ру Шань не вступит в Небесное царство. Но возможно, как и во время предыдущих попыток, он отодвинется от нее, разочарованный своей неудачей.

Поэтому, погрузившись в бурный поток силы инь, Лидия стала подготавливать ментальное расстояние, необходимое для того, чтобы помочь Ру Шаню. Она хотела, чтобы он наконец добился своей цели, и от всего сердца желала преподнести ему этот дар. Но он резко отодвинулся от нее.

– Нет! – закричал Ру Шань, обжигая ее бедро своим дыханием. – Нет, – повторил он более твердо.

Тогда она попыталась сосредоточиться на его действиях. Он целовал ее живот и пупок. Его язык гладил ее кожу хаотическими движениями, которые постепенно убыстрялись.

Большие пальцы Ру Шаня продолжали ритмично проникать в нее, а указательными пальцами он гладил ее маленького дракона.

– Это называется «игра на лютне инь», – прошептал он и снова прикоснулся к ее груди.

Чувство, охватившее Лидию, было невероятным. Все ее тело превратилось в его инструмент: от каждого прикосновения к струнам она вздрагивала, вибрировала, звучала. Поток инь вторил движениям Ру Шаня. Звуки ее тела становились все выше и тоньше при каждом прикосновении его пальцев и языка, каждой ласке мягких губ.

Затем он снова изменил положение тела и горячий стержень нефритового дракона прижался к бедру Лидии. Ей было приятно ощущать на себе крепкое мужское тело. Вместо рта к ее грудям теперь прикасались его руки.

Ее тело продолжало звучать, поскольку пальцы Ру Шаня не давали стихнуть мелодии, начатой губами.

– Ру Шань, – позвала она, пораженная и очарованная накалом страстей. – Что...

– Я хочу отдать тебе все, Лидия. Все, что у меня есть. Я хочу, чтобы ты взяла это и вознеслась на Небо, обретя бессмертие, чего не достигала ни одна белая женщина. С помощью наших занятий, всей моей силы ян ты сможешь получить то, о чем мне только остается мечтать.

Лидия пыталась понять, что он имел в виду, но Ру Шань не давал ее потоку стихнуть, поэтому она лишь могла повторять его имя.

– Я хочу сделать это для тебя, Лидия, – продолжал он. – Но тебе придется пожертвовать своей девственностью. Я не могу решать за тебя. Лидия, ты понимаешь, о чем я говорю?

Его руки стали двигаться медленнее, и он остановился. Вместе с этим постепенно стихли волны, и ей удалось наконец овладеть своим дыханием.

– Лидия, ты позволишь мне дать тебе все, что у меня есть? Ты позволишь мне сделать это?

Она заморгала, с трудом постигая смысл сказанных им слов.

– Ру Шань, – прошептала она, не думая о том, что говорит, – я твоя лютня. Я здесь, чтобы ты прошел свой путь.

Он покачал головой.

– Ты для меня не зверушка, Лидия. Ты больше не должна служить мне. – Он нагнулся и нежно поцеловал ее в глаза, нос и щеки. – Теперь я твой слуга, Лидия. Я отдам тебе все, что у меня есть. – Ру Шань прижался губами к ее губам, и она разжала их. Его язык проник в ее рот, затем исчез и снова глубоко погрузился в нее. При каждом погружении его языка ей казалось, что ее обжигают раскаленным железом. Это мужская сила ян перетекала в нее, смешиваясь с женской силой инь. Затем Ру Шань приподнялся.

– Пожалуйста, моя Лидия. Позволь мне дать тебе это.

Она увидела в глазах мужа страстное желание, услышала, как гулко бьется рядом его сердце, и не смогла сдержать благодарных слез. Лидии хотелось сказать, что ради него она готова на все, однако вместо этого ее губы прошептали совсем другое:

– Ты меня любишь?

– Я всегда любил тебя, – ответил Ру Шань, и его глаза расширились от ужаса, словно он сказал эти слова не по своей воле. Но постепенно выражение его лица смягчилось, и он радостно улыбнулся. – Я люблю тебя. Я чувствую любовь в своем сердце. Когда я вижу тебя, я знаю это. О, Лидия, я снова могу любить! Я люблю тебя, – его голос звучал с торжественной возвышенностью, и она знала, что это правда. Она смотрела народное лицо, пораженная красотой, которую любовь придала его чертам. Глаза Ру Шаня сияли, скулы смягчились, на губах играла улыбка, и он будто светился изнутри. Даже соприкосновение их тел стало другим.

– Можно, я буду любить тебя? – спросил он, и Лидия наконец смогла ответить так, как она желала того сама:

– Пока мы вместе, ты можешь взять меня с собой, куда только пожелаешь.

Он улыбнулся и быстро поцеловал ее в губы.

– Не вместе, любовь моя. Не сейчас. Сейчас только ты одна. – Он заговорил серьезнее:– Я буду двигаться медленно, чтобы ты привыкла, но все равно может быть немного больно.

В этот момент Лидия почувствовала его. Нефритовый дракон, дыша пламенем ян, стал стучаться в ее киноварные ворота. Он входил медленно, слегка продвигаясь вперед, затем снова уходил назад, но она ощущала в себе его жар. Лидия вспомнила, как делала упражнения с резным каменным драконом, вводя его внутрь себя и затем удерживая. Но это был не резной камень, а она больше не была запуганной рабыней.

Нефритовый дракон снова начал пробиваться вперед, и это дарило ей удивительное, ни с чем не сравнимое ощущение. Он заполнял ее так, как никогда не заполняли длинные пальцы Ру Шаня, и открывал ее так, как ничто другое. Все это время Лидия чувствовала огонь и давление его силы ян, которая смешивалась с ее силой инь.

– Ты такой сильный, – со страхом прошептала Лидия. Она никогда прежде не чувствовала так его ян.

– Только когда я с тобой, – ответил Ру Шань. – Я не знал, что любовь может сделать меня таким сильным. – Затем он снова приблизил к ней свое лицо, прижался к ее губам и его язык проник в ее рот. – Ты дала мне намного больше того, что я считал возможным, – прошептал счастливый Ру Шань.

Одновременно Ру Шань погрузил в нее своего дракона, на этот раз глубже и сильнее; в ее крови все больше смешивались инь и ян. Ее тело опять зазвенело, поток силы инь усилился, но сейчас в нем было больше жара, больше силы, больше... Ру Шаня.

– Пойдем со мной, – прошептала Лидия. – Вместе мы будем сильнее. – Она сказала это бессознательно. Она вдруг почувствовала, как расширяется ее сердце, выпуская любовь, которая потекла свободным потоком, омывая ее и Ру Шаня. Этот чистый родник захватил их обоих, смыл с них боль прошлого и снял заботы о будущем. Они были естественными, они были вместе и любили друг друга.

Ру Шань погружался в нее все глубже и наконец достиг барьера, о существовании которого она не подозревала. И хотя Лидия чувствовала, как огонь силы ян давит на нее, она видела, что Ру Шань сдерживает себя: его руки дрожали, дыхание вырывалось размеренными толчками.

Лидия ничего не говорила. У нее не было слов, она задыхалась от нахлынувших чувств. В эту минуту ей хотелось только одного: чтобы между ними не было никаких преград, барьеров и ограничений. Обхватив его ногами, Лидия резко выгнула спину. Одно быстрое движение – и они слились в единое целое.

Она не ощутила боли. Даже если боль и была, Лидия не заметила ее. Она лишь поняла, что огонь Ру Шаня выходит из-под его контроля.

Лидия что-то выкрикнула. Возможно, его имя. Или это был просто радостный восторг, голос любви и счастья. Но пока его нефритовый дракон продолжал содрогаться, извергая вулканы силы ян, ее поток силы инь стал нарастать. Он становился все больше и больше, тело Лидии двигалось в одном ритме с телом Ру Шаня, ее сила инь смешивалась с его силой ян.

Они шли вперед.

Вместе.

Они были одним целым.

В этот момент на них пролился необыкновенный свет, который нес в себе величие и причастность к тайнам.

Занавес разорвался, и Лидия рука об руку с Ру Шанем вступили в бессмертие.

ГЛАВА 19

Ру Шань увидел, как перед ним приподнялся небесный полог. Он был поражен – этим путем должна была пройти Лидия, а не он. Он отдал ей все, что у него было: всю свою силу ян, весь свой опыт и мастерство нефритового дракона, чтобы она смогла попасть сюда, на Небо. Он не ожидал, что вместо нее вознесется на Небо сам.

Но он здесь, в Палате тысячи раскачивающихся фонарей. Как и в течение трех предыдущих раз, он стоял, охваченный благоговейным страхом, а вокруг него плясали лучики света, наполняя его чувством неописуемой радости. Оказаться в преддверии Царства бессмертных было его величайшим достижением. Ру Шань осмотрелся и, к удивлению, заметил неподалеку от себя Лидию. Он никогда бы не подумал, что сможет попасть сюда так легко, тем более не один, а с кем-то.

С другой стороны, это показалось ему справедливым. Только благодаря Лидии и ее любви он сумел осуществить главную мечту своей жизни. Без нее он никогда бы не познал любовь и не понял, что только она позволяет обрести бессмертие.

Усилием мысли Ру Шань повернулся к Лидии. Он знал, что в царстве духа они были бестелесными существами, поэтому ему достаточно было мысленно представить свое желание, чтобы оно исполнилось. Как только Ру Шань подумал о том, что хотел бы находиться возле нее, он тут же оказался рядом с любимой. Он неотрывно смотрел на Лидию с восхищением и любовью.

Он ожидал увидеть на ее лице выражение исступленного восторга, но вместо этого разглядел умиротворенность и покой. Ру Шань был окутан ее радостью, заполнен ее любовью, точь-в-точь как его любовь окутала Лидию. Он никогда не мог представить себе более совершенного момента.

Пока счастья не стало больше...

Поднялся следующий полог, и они вместе вошли в Царство бессмертия. Перед ними возник золотой дворец. От него исходил поразительный свет, наполнявший сердце чувством благоговейного страха. Повсюду здесь были бессмертные – ангелы невероятной красоты.

И вдруг Ру Шань рассмеялся.

Услышав собственный смех, он очень растерялся. Ему не хотелось показаться невежливым, однако он не мог остановиться. А рядом с ним заливалась от счастья Лидия. Ее мелодичный радостный смех, соединяясь со звуками его смеха, превратился в чудесную музыку, гармонично влившуюся в атмосферу этого чудесного места.

Музыка зазвучала громче; к ней присоединился еще один голос, песня одной из прекрасных богинь, которая внезапно появилась перед ними. Ее чело блистало, одежда, сотканная из лучей света, казалась необыкновенно воздушной. Она улыбнулась им, и Ру Шань услышал, как их музыка стала глубже, чище и радостнее.

– Добро пожаловать, Ру Шань. Добро пожаловать, Лидия. Я так рада, что вы пришли к нам, – произнесла богиня. От нее исходили волны добра и радости, а дворец, словно приветствуя их, засиял еще ярче.

Чтобы выразить свою благодарность, Ру Шань хотел прочитать стихи или спеть песню, но он не находил нужных слов. Однако его чувства нашли свое выражение в прекрасных звуках. Вместе с Лидией он придумал свою мелодию, мелодию благодарности, которая нежно звучала в Царстве бессмертия, гармонично соединяясь с тем, что происходило здесь.

Богиня улыбнулась:

– Жаль, что вы здесь ненадолго, но я утешаюсь тем, что вы еще не раз придете сюда.

Ру Шань услышал, как удивилась Лидия. Ее вопрос к богине отразился в его собственных эмоциях.

– Так нам уже пора уходить? – спросила она.

– К сожалению, скоро, – ответила богиня. – Но сначала я должна показать вам кое-что. – Она легко взмахнула рукой, и золотой дворец исчез.

Ру Шань тут же почувствовал, что стремительно падает вниз.

Это было странное, незнакомое ощущение, но ему не было страшно. Он ясно осознавал, что все они – Лидия, он и богиня – покинули Небо и направлялись назад, в Китай, с невообразимой скоростью. Его тело наливалось тяжестью, воздух вокруг сгущался, а звуки, прекрасные звенящие звуки Неба, сменились барабанной дробью.

– Ты хочешь увидеть? – спросила его богиня. Ру Шань кивнул.

– Конечно.

Но богиня покачала головой, и он понял, что неправильно истолковал ее слова. Богиня спрашивала его о том, хотел ли он понять то, что она собиралась ему предложить. Его ответ не изменился, он с готовностью повторил:

– Конечно.

– Тогда ты должен расстаться с самим собой и решить, какая часть твоего сознания является истинно твоей, а что привнесено извне.

Ру Шань нахмурился, не совсем понимая, что она имела в виду. Он находился в недоумении и испытывая неподдельный страх. Ему отчаянно хотелось сказать «да», и он произнес это слово, повторяя бесконечно: «Да, да, да...», словно длинный гимн, выражавший приятие и согласие. Однако в глубине души Ру Шань продолжал ощущать один лишь страх. Чем сильнее он боялся, тем быстрее и реальнее становилось его падение на Землю. Он испугался еще больше.

– Ру Шань!

Это кричала Лидия. Ее голос звучал тревожно. Он поднял глаза вверх, ожидая увидеть ее над собой, рядом с богиней. Но Лидии там не было. Она находилась рядом с ним, отчаянно цепляясь за него. Они вместе падали вниз, и она была напугана не меньше, чем он.

Внезапно богиня заговорила, ее слова звучали как отдаленное эхо и едва были слышны из-за громкого биения их сердец:

– Ру Шань, помни о том, что помогло тебе попасть к нам.

Его разум ухватился за эту мысль. Благодаря чему он смог сделать это? Как он вознесся на Небо?

Благодаря любви. Их любви. Ответ был прост, и ему следовало не забывать об этом. Однако у него не было времени на размышления. Его окружала тьма. Они скоро войдут в свои тела, и все придется начинать сначала: жить, трудиться, заботиться о близких. Он старался думать о Лидии, об их любви, но это не помогало. Ру Щань уже чувствовал тяжесть собственного тела. Он должен...

Нет, только не думать. Он должен был чувствовать.

Любить.

Он привлек Лидию к себе. Неважно, как ему удалось это сделать. Важно, что в его мыслях и сердце была любовь. Ру Шань заглянул в испуганные глаза Лидии, сильнее прижал ее к себе и почувствовал, как сильно колотится ее сердце.

– Все хорошо, любовь моя. Не бойся. Мы с тобой вместе. Он не знал, произнес ли он это вслух или просто подумал.

Главное, что он почувствовал это. Он осознал, что хочет защищать и обнимать ее, быть с ней рядом, окружать ее своей любовью. Самому быть внутри своей любви.

Самому быть любовью.

К ней. К себе. Ко всему.

Их падение наконец закончилось. Небо было нежно-розовым, потом оно стало кремово-белым. Через какое-то мгновение небесный свод приобрел другой отте.нок, такой же нежный и спокойный. Цвета сменяли друг друга, словно в калейдоскопе, радуя глаз немыслимым разнообразием.

Это был рай.

Богиня обратилась к ним:

– Бояться перемен совершенно естественно, Ру Шань. Но знай, что ты берешь начало от любви, живешь любовью и идешь к любви. Ничто не сможет отделить тебя от любви. Поэтому не надо бояться.

Да, причин для страха не было. Рядом с ним стояла любимая женщина, а вокруг них – одна Небесная любовь. Поэтому он больше не испытывал страха или, по крайней мере, старался не бояться. Ру Шань подошел к прекрасной богине и низко поклонился ей.

– Я готов, – твердо сказал он. – Что я должен делать?

– Ты должен сказать, что отпускаешь свои страхи...

– Я охотно отпускаю свои страхи.

– ...и что хочешь увидеть свою прошлую и будущую жизнь во всех ее проявлениях.

Ру Шань отвечал быстро, не позволяя разуму вмешиваться в свое решение.

– Я хочу увидеть свою жизнь в разных временах.

Это произошло! Он почувствовал, как его тело разделилось на две части, словно он вышел из своего костюма. Только теперь этим костюмом была его собственная плоть, оставшаяся на земле и называвшая себя Ру Шанем. Другая часть не была тем, земным Ру Шанем, она была им настоящим. Он был создан из света и доброты, он был живым, радостным и свободным, настолько свободным, что это не умещалось в его сознании. Да он и не пытался осознать это. Он просто впервые в течение долгого времени чувствовал себя цельным существом, и эта цельность была такой огромной, что ее невозможно было удержать в себе. Он был частью всего – единственной, постоянно меняющейся нотой в бесконечной мелодии любви и одновременно самой этой мелодией.

В таком же состоянии пребывала и Лидия. Она была не только земной Лидией, из живой плоти, но и представляла собой порождение света. Она стала еще одной нотой в необыкновенной мелодии Неба...

Ру Шань рассмеялся. Он не мог сдержаться, и его смех влился в общую музыку, звучавшую как гимн Любви и Добра.

– Посмотри на Ру Шаня, – произнесла богиня.

Он догадывался, что его ожидает, и ему не хотелось видеть существо, которое было и не было им. Он не желал быть свидетелем собственных ошибок и слабостей. Он не хотел знать, каким он был неудачником.

Но, взглянув туда, он увидел нечто совершенно неожиданное. Он увидел себя и свою жизнь, свое воспитание, действия и намерения, отношение к людям. Но теперь все это представлялось как-то иначе, потому что он смотрел на все глазами, полными любви. Как родитель, который наблюдает за развитием своего ребенка. Он смотрел на свое рождение и детство, видел становление своего характера и взросление. А затем он увидел свою старость. Не просто старость, а много вариантов, один из которых мог стать его выбором.

– Что я должен сделать? – спросил он, надеясь получить руководство в своих будущих действиях в этом хаосе неопределенности.

Но руководства не могло быть, и ответа он не получил. Он просто мягко опустился в один из моментов своей нынешней жизни. В одну из ночей...

Он снова стал Ру Шанем. Он был в гостиничной постели вместе с Лидией, их тела по-прежнему были сплетены друг с другом. На небе брезжил рассвет.

ГЛАВА 20

– Все случилось не так, как я себе представляла, – тихо произнесла Лидия, прижимаясь спиной к Ру Шаню и подтянув колени к груди. – Я думала, что... Даже не знаю, что я думала. Может, я ожидала увидеть ангелов с крыльями? Дворец с белым троном? – Она покачала головой. – Все это было, но совсем не так, как я ожидала.

– И все настолько превзошло ожидания... – прошептал Ру Шань.

– Да, – отозвалась она.

Лидия не могла найти слов, чтобы описать свои впечатления. Никаких слов не хватило бы, чтобы передать пережитое этой ночью. Но Ру Шань понимал, что ей хотелось сказать.

Красота. Радость. Свет. Всепобеждающая Любовь. Бесконечная и удивительная. Пытаясь подобрать определения к этим понятиям, Лидия и Ру Шань с разочарованием убеждались, что все они не могут донести истинного смысла того, что им посчастливилось познать в Царстве бессмертия.

– Что ты увидел? – спросила Лидия у Ру Шаня. – Что с тобой происходило?

– Я почувствовал, как отделился от своего тела. Я увидел себя... Ру Шанем. И все же я не был Ру Шанем. Я был намного...

– Больше.

Ру Шань кивнул.

– Да, намного больше. – Он повернулся, чтобы заглянуть ей в глаза. – А что ты увидела?

– То же самое, что и ты. Лидию... себя... Знаешь, я оказалась не такой, какой себе представляла. Я была...

– Намного больше.

Она кивнула. Эти слова не могли точно передать ее ощущения, но других не было. Они снова и снова говорили о своих впечатлениях, пытаясь вспомнить каждую мелочь, чтобы навсегда сохранить в своей памяти все, что с ними произошло в эту ночь.

– Я была яркой, – шептала Лидия.

– Наполненной.

– И все же не полной. Ру Шань кивнул.

– Потому что мы можем стать больше. Намного больше.

– Мы совершенны, и все же... – Она прижалась ухом к его груди, прислушиваясь к биению сердца.

– Ру Шань может стать лучше, – заметил он.

– И Лидия тоже. – Она покачала головой. – Но мы с тобой не Ру Шань и не Лидия. Мы...

– Намного больше. – Да.

– Намного, намного больше, – повторил он.

Они потрясенно посмотрели друг на друга, внезапно осознав, что к ним пришло понимание самого важного, непреходящего.

– Мы бессмертны, – одновременно произнесли оба. Это слово казалось чужим, отстраненным и холодным по сравнению с тем, что они испытали совсем недавно.

Лидия отвернулась.

– Я ожидала, что это будет по-другому, – прошептала она. – Я все не так себе представляла.

Ру Шань прижался губами к ее лбу.

– Да. Все оказалось намного больше.

– Что же нам теперь делать?

Лидия говорила тихо, но Ру Шань хорошо ее слышал. К сожалению, он не знал ответа. Несмотря на то что они все утро провели в разговорах, и Лидия и Ру Шань избегали говорить о насущных проблемах, предпочитая обсуждать то, что произошло ночью.

Однако теперь, когда день вступал в свои права и солнце заняло свое место на небосклоне, жизнь постепенно стала напоминать о простых житейских вопросах. Где жить? Что делать дальше?

– Я не знаю, – сказал он, прижав ее к себе. – Мне хотелось бы попробовать еще раз. – Ру Шань нежно погладил ее руку. – Но не теперь.

– Да, – согласилась Лидия. – Не теперь. Но я хочу вернуться туда. Я хочу узнать больше.

– Мне бы тоже хотелось вернуться, чтобы больше понять.

– Да, – прошептала она.

На мгновение воцарилось молчание.

Наконец Лидия приподнялась. Ее глаза сияли. В них отражались решимость и любовь.

– Я пойду с тобой. Я стану твоей второй женой. Ру Шань покачал головой.

– Нет...

– Я теперь знаю, кто я на самом деле, – упрямо продолжала она. – И это знание поможет мне в любой ситуации, будь я наложница или жена, рабыня или хозяйка. Я сильная. Ведь я... – Она запнулась. – Мы оба...

– Мы оба созданы из света, Лидия, – согласился Ру Шань, зная, что она понимает его. – Просто мы забыли об этом на некоторое время.

Она кивнула.

– Но теперь я всегда буду помнить об этом. И ты тоже. Для меня сейчас не имеет значения, где я буду жить. Я теперь знаю, кто я.

– Да, – медленно произнес Ру Шань, чувствуя, что ночной восторг потихоньку утрачивает для него свою силу и яркость.

Лидия, до сих пор находившаяся под впечатлением происшедшего, не могла себе представить, что это чудо, эти чувства могли угаснуть. Но так и было. Время, деньги и земные дела все больше вмешивались в их жизнь, и скоро даже лучшие из бессмертных стали бы думать о проблемах, а не о Небе.

– Моя семья уничтожит тебя. Они будут унижать твой дух, пока от него ничего не останется. – Ру Шань вздохнул. – Мы не можем оставаться в Китае, Лидия.

Она пристально посмотрела на него.

– Мы?

– Я люблю тебя, Лидия, – сказал он, зная, что этими словами невозможно было передать то, что он чувствовал. – Я никогда не отпущу тебя. Никогда. Если ты уйдешь от меня, я пойду за тобой. Я покину все, сделаю все, чтобы остаться с тобой.

Ру Шань смотрел на нее и видел перед собой не ее соблазнительное тело, а сердце и душу женщины, которую любил. Для него теперь тело не имело первостепенного значения. Самым главным стала она сама.

Лидия улыбнулась, и он заметил, что в ее глазах заблестели слезы.

– Я никуда не собираюсь уходить, любовь моя, – чуть не плача, тихо сказала она.

– Да, – медленно произнес он. – Мы уйдем вместе.

Она молча склонила голову набок, ожидая, как он пояснит свои слова.

– Китай – огромная страна, несущая бремя традиций пять тысяч лет, В моей стране и наших обычаях есть много хорошего, но здесь с тобой не будут обращаться так, как ты этого заслуживаешь, Лидия. И я не хочу ждать, когда они научатся уважать тебя.

Она громко рассмеялась. В ее смехе звучала горечь.

– Во всем мире с женщинами обращаются несправедливо, Ру Шань, – сказала Лидия. Ее лицо стало серьезным. – Но ты, похоже, уверен, что здесь мне действительно будет очень плохо.

Ру Шань не собирался лгать ей.

– Ты не будешь здесь счастлива. Мы переедем в твою Англию.

– Даже у нас, которых вы считаете варварами, есть традиции, Ру Шань, и я уже нарушила множество неписаных законов нашего общества. Мои соотечественники не примут меня. Никто из нас не будет счастлив в Англии.

– Что ж, тогда мы найдем другую страну. Лидия кусала губы, размышляя.

– Ни в одной из известных мне стран с тобой не будут обращаться хорошо, Ру Шань.

Он кивнул, не удивляясь тому, что сказала Лидия. Но все это было неважно.

– Я гора семьи Чэней, и я бессмертный. – Он взял Лидию за руку и снова привлек ее к себе. – Я достаточно сильный, чтобы перенести любые невзгоды. – Ру Шань заглянул в глаза любимой и проникновенно произнес: – Пока мы вместе, мне ничего не страшно.

Она улыбнулась, ее лицо просияло от радости.

– Я любила тебя еще до того, как мы стали бессмертными, Ру Шань. Я никогда не покину тебя. – Лидия поцеловала его, и ее любовь легко перетекла в него, наполняя радостью сердце и душу.

Еще мгновение, и они были готовы забыться в объятьях друг друга, подобно всем любовникам, но Лидия неожиданно отстранилась от Ру Шаня и, нахмурившись, спросила:

– А как же твоя семья, Ру Шань? Что будет с Чэнями?

Он вздохнул, огорченно подумав о невовремя возникшем вопросе, который отравил его радость.

– Они не уедут из Китая. И я не смогу покинуть своего сына. – Ру Шань взглянул на нее. – Ты сможешь полюбить его, Лидия? Если ты...

Она не дала ему договорить, быстро поцеловав его в губы.

– Я люблю все, что связано с тобой. Любить твоего сына для меня будет в радость.

Ру Шань неловко поежился.

– По правде говоря, это не мой сын. Это сын моего отца. Ни секунды не раздумывая, Лидия ответила:

– Тогда я еще сильнее буду любить его.

Ру Шань протянул к ней руку и нежно провел по лицу. Лидия прижалась к нему всем телом и мягко улыбнулась. Она не удивилась, когда почувствовала, что его огонь ян уже горел, а нефритовый дракон, сильный и голодный, настойчиво напоминал о себе. Но Ру Шань продолжал ласкать лицо Лидии, наслаждаясь каждым прикосновением к ее бархатистой коже. Его лицо светилось улыбкой.

– Почему ты улыбаешься? – игриво спросила она. От прилива силы инь ее щеки и губы раскраснелись.

– Как странно, что женщина-дух научила меня тому, что я искал всю свою жизнь. – Ру Шань легко прикоснулся губами к ее щеке. – Любовь к тебе подарила мне Небо. – Он заглянул в глаза Лидии. – Ты все для меня, любовь моя.

Лидия усмехнулась, покрывая поцелуями его лицо.

– А не странно ли, что мужчина, который купил меня как рабыню, показал, чего я стою на самом деле? Вместе, любовь моя, мы достойны того, чтобы попасть на Небо.

Ру Шань стал серьезнее.

– Наше будущее будет не из легких, куда бы мы ни поехали.

– Нет, муж мой, – возразила она. – Нас ожидают Небо и слава. – Вдруг в глазах Лидии загорелся озорной огонек, ее руки скользнули вниз по его телу и она, лукаво улыбаясь, добавила: – Пока мы продолжаем наши занятия.

Эпилог

Ши По задернула занавеску своего паланкина и раздраженно постучала длинными ногтями по ручке кресла. Корабль только что покинул порт, увозя в Америку Ру Шаня и его белокожую зверушку. В Шанхае ходили слухи, что они взяли с собой его сына, но остальные члены семьи Чэней не пожелали жить среди варваров.

Однако, как ей стало известно, Чэни не отказались от него, надеясь, что Ру Шань будет присылать им деньги людей-духов. Сейчас делами в лавке Чэней заправлял слуга Ру Шаня Фу Де. Похоже, что ему это неплохо удавалось. Англичане толпами приходили к ним в лавку, чтобы купить модную одежду, сшитую по образцам, придуманным белокожей зверушкой.

Вероятно, Чэни все же вернут долг ее мужу.

Но это не особенно волновало Ши По. Ее мало интересовали денежные вопросы. Богатство ее мужа неуклонно приумножалось, и ему не было нужды добавлять к нему еще и лавку Чэней. Они совершенно не пострадали, если бы долг Ру Шаня не был возвращен. Ши По была достаточно богата, чтобы жить с комфортом и продолжать свои занятия тигрицы.

Ее приводило в ярость совсем другое. Когда Ши По узнала, что ее ученик и его зверушка смогли достичь бессмертия, она потеряла покой. Ру Шань пришел навестить ее перед отъездом, его безмятежное лицо излучало небесный свет. Даже ее непросветленный муж заметил спокойствие и радость, исходившие от Ру Шаня. Своим опытным взглядом Ши По заметила не только радость. Она увидела на его челе славу, красоту и бессмертие.

Затем в ее комнату вошла белокожая зверушка.

Ее звали Лидия Чэнь, вторая жена Ру Шаия. Но Ши По должна была называть ее бессмертной. В довершение всего Щи По попросили записать это варварское имя в книге тигрицы.

Каким образом какой-то варварке удалось достичь того, чего не смогла добиться она сама? Почему эта зверушка смогла получить то, чего не было дано Ши По после многих лет учебы?

Она медитировала весь день, но так и не нашла ответа. Она воздерживалась от еды целые сутки, затем проводила занятия в течение двух ночей. И снова безрезультатно. Это сводило ее с ума. Теперь же Ру Шань вместе со своей женой-духом отправился в Америку, и она, Ши По, не сможет узнать об их дальнейших достижениях.

Она скривилась, отодвинув занавеску, чтобы бросить последний взгляд на удаляющийся корабль. Она желала всего хорошего Ру Шаню и его жене-варварке в стране, которая была больше Монголии. Ши По знала, что над бессмертными не тяготеют традиции и нравы другого народа, они везде чувствуют себя свободно.

Да, ей следовало быть благодарной судьбе и радоваться, потому что с отъездом Ру Шаня она оставалась самой великой наставницей по практике дракона и тигрицы в Китае.

Но как она сможет вести людей туда, куда не смогла попасть сама? Как будет учить тому, в чем сама оставалась скромной ученицей? У Ши По не было ответа, не было руководства, а в ее дверь с каждым днем стучалось все больше учеников.

Всю дорогу домой она думала над этим. Но когда ее паланкин наконец остановился у парадного входа, сомнения не перестали одолевать Ши По. Ее расстроенное состояние духа перешло в гнев, когда она узнала, что еще один молодой ученик ожидал встречи с ней.

– Я ничего не смогу дать ему, – резко ответила тигрица. – Во всяком случае, не сейчас, – внезапно добавила она. Будучи опытной наставницей по учению дракона и тигрицы, Ши По только после отъезда Ру Шаня почувствовала, что в ней пробудилось острое желание идти дальше. Теперь она была уверена, что ничто не сможет помешать ей достичь цели.

Она станет бессмертной, даже если ей придется пожертвовать всем, что у нее было.

ОБ АВТОРЕ ДЖЕЙД ЛИ

Дети, родившиеся в смешанном браке, руководствуются собственными правилами.

Дочь коренной жительницы Шанхая и уроженца штата Индиана, Джейд Ли с трудом нашла свое место в жизни. Она обрела его где-то посередине между Америкой и Китаем. Творческие поиски привели ее в Англию эпохи Регентства, когда общество, прикрываясь культурными традициями, переживало активный интерес к тайне чувственных удовольствий. Увлеченная необычными исследованиями, Джейд Ли становится автором романа «Сделка с дьяволом». В результате тех же поисков писательница создает серию романов «Тигрица», в которые привносит мистический элемент. В этих книгах она изучает теорию тайной секты дракона и тигрицы, которая действовала в дореволюционном Китае, проповедуя чувственное наслаждение как способ достижения бессмертия.

Родные Джейд Ли, муж и две дочери, изо всех сил пытаются игнорировать ее произведения на сексуальную тему, однако они с гордостью упоминают псевдоним Кэтрин Грейл, которым она подписывает свои юмористические романы.

Джейд обожает получать письма от своих читателей, поэтому вы всегда можете написать ей по адресу: jadelee@greyle.com